Прозаическая дуэль Galen VS Лоринга Опции

[Роксана]

Начнем с классики?
Количество раундов определите сами, как пожелаете (минимум три).
Срок, пока, две недели на один раунд.
Я оцениваю, если потребуется, по завершении дуэли.
Любые пожелания рассмотрю и учту.
Желаю удачи.

Тема:
Путешествие в мечту.
Доп. условие:
В рассказе должна быть дружба – искренняя и настоящая.
Срок: по 16 декабря 2011г.

[Galen]

Этот рассказ продолжение моего рассказа для другой дуэли. Потому в нём могут быть непонятные судьям моменты. Чтобы хоть немного сократить количество непонятного в начале рассказа приведено краткое описание героев. В дополнение к нему скажу, что действие рассказа происходит в стране, находящейся под абсолютной властью ортодоксальной церкви (с ей инквизицией и прочими прелестями).

На рассвете

Морис Дайрен – высокопоставленный священник, друг Джакоба
Джакоб Леви  - учёный-естествоиспытатель, обвинялся Церковью в ереси за учение об истинной природе света, почти слеп
Элиза – жена Джакоба, бывшая возлюбленная Дайрена

После недавних потрясений семейство Леви ютилось в небольшом доме на окраине Танеры. Морису Дайрену стоило немало труда и золота, чтобы семье его друга позволили остаться в столице. Отстоять же фамильный особняк не смог даже он. И это обстоятельство очень печалило Мориса. Однако ещё одна печаль святого отца была связана с этим домом, а точнее с его хозяйкой - Элизой Леви. Морис тяжело вздохнул и постучал в дверь.
- К вам святой отец Дайрен, миледи, - пожилой слуга не покинул опальной семьи. Не будь Морис священником, он бы вспомнил о добродетели и преданности. Но ему приходилось лишь надеется на чудо и гнать чёрные мысли о подкупленном соглядатае.
- Брат Дайрен, благодарю вас за визит, - Элиза всегда держалась с ним предельно официально после замужества. И Морис был ей безмерно благодарен за это, так было проще сдерживать боль.
- Я не мог отказать вашей просьбе, вы же знаете.
Элиза провела его в крохотную гостиную, пригласила сесть. Дородное тело Мориса не без труда уместилось в старинном резном кресле. Хозяйка поспешила извиниться перед гостем за неудобства, но он её остановил:
- Моему телу полезно напоминать пределы дозволенного, - Морис усмехнулся и с нежностью похлопал себя по бокам. Тучность была для него ещё одной формой обороны от прошлого. – О чём вы хотели поговорить?
- Да-да, конечно, не буду отнимать у вас много вашего драгоценного времени. Я хотела просить вас поговорить с мужем. Вы его друг, он должен прислушаться к вам! Недавние несчастья ничему его не научили, он всё ещё бредит идеей открыть правду миру, – в порыве страсти женщина придвинулась почти к самому лицу священника, запах её волос заставлял его сердце бешено колотиться.
- Я не думаю, что всё настолько…
Она не дала ему говорить. Вскочив на ноги, Элиза заметалась по комнате. Потом резко остановилась напротив Мориса и абсолютно спокойным, неживым голосом произнесла:
- Он и раньше был безумен. Я его понимала и поддерживала в меру своих сил. Но сейчас его безумие убьёт его. Второй суд приговорит его к смерти. Я прошу вас, ради тех чувств, что - я знаю - вы когда-то испытывали ко мне, отговорите его.
Прозвучавшие слова выветрили сладкий аромат из головы Мориса. Он встал, взял Элизу за руки и так же спокойно произнёс:
- Мои чувства остались неизменны. Как к вам, так и к вашему мужу. Я сделаю всё, что в моих силах.
Покидая гостиную, Морис Дайрен в душе навсегда попрощался с Элизой Леви, которую страстно любил всю свои жизнь. Боль оказалась сильнее, никакие уловки не могли её погасить.
***
Тот же старый слуга проводил священника в кабинет Джакоба. Комната была совсем крошечной, и Морису пришлось очень постараться, чтобы не зацепить не один из сложных приборов друга по пути к письменному столу. Во время недавнего судебного «процесса» Джакоб почти полностью ослеп, но сейчас он что-то писал. Подойдя ближе, Морис вгляделся в кривой почерк и многочисленные кляксы. Когда смысл написанного наконец стал ему понятен, священник яростно схватил пергамент и порвал его в клочья.
- Воистину, ты безумен!
- Морис, пожалуйста, выслушай меня, - не смотря на перенесённые страдания, голос Джакоба Леви остался столь же звонок и завораживал с прежней силой.
- Не хочу ничего слушать! – Дайрен судорожно просматривал остальные бумаги на столе друга. Клочья пергамента сыпались на пол подобно первому снегу. – Безумец, безумец… Как можно настолько не дорожить своей жизнью?! Да за любую из этих бумажек тебя сожгут на костре как величайшего из врагов Церкви! Тебя, всю твою семью, всех… Элиза! Опомнись, умоляю тебя, опомнись! Ради твоей жены, ради вашей любви – ради вашей жизни, в конце концов!
- Не могу, - отрешённо пробормотал Джакоб. Его невидящие глаза старались сфокусироваться на огромной фигуре друга. – Ты не понимаешь. Это даже уже не мечта, не страсть – это одержимость. Я всю жизнь мечтал разгадать тайны мироздания. Не ради славы, нет! И уж, конечно, не для того чтобы сравняться с Создателем. Я мечтал стать достойным Его, поняв, как он создал всё сущее. Чтобы со временем в каждом из людей стало на каплю больше божественной искры. Я мечтал о знании и получил его. И теперь это знание сжигает меня изнутри. Я пытался забыться, клянусь тебе. Но оно сильнее меня, понимаешь?
Морис понимал.
- Но это ведь самоубийство, - он перестал рвать записи и тяжело опустился на скамью. – Стоит тебе произнести хоть слово… Даже в самой захудалой деревеньке этой страны!
- Я знаю. Именно поэтому, я решил бежать за границу.
- Что?!
- Да, я уеду. Уеду туда, где мне позволят говорить. Где я смогу избавиться от сжигающего меня знания, разделить эту ношу с другими людьми. Иначе я умру, или на костре, или покончу с собой.
- Просто так тебя не отпустят, - Морис был умным и расчётливым – как бы иначе он достиг своего высокого сана – он вмиг просчитал наиболее безопасный план побега друга. А в следующий миг его охватила зависть – от собственной боли так просто убежать было нельзя.
- А Элиза? – спохватился он. – Двоих вас ни за что не выпустят!
- Ей незачем страдать из-за меня. Элиза останется здесь, – Джакоб позволил себе лёгкую улыбку. – С тобой.
Первым Мориса посетило желание ударить друга. В лицо. Со всей силы. Потом прокралась низкая мысль: «Вот он, шанс всей жизни!». Джакоб уедет в страну, где суд Инквизиции не сможет преследовать его за научные изыскания, а Морис получит второй шанс с Элизой. Они оба избавятся от своих гор на плечах. «Да, оба».
- Да, ты прав, ей лучше остаться. А мы с тобой уедем на Восток.
- Вообще-то я думал об одном из королевств на севере… Постой, что значит оба? – глаза Джакоба снова постарались сфокусироваться на фигуре друга. – Зачем тебе уезжать?
- Всё просто: ты не можешь молчать, я не могу терпеть. Мы оба получим свободу вдали от нашей родины. Я так решил, не смей спорить – одного я тебя не отпущу. Но поедем мы на восток, так будет проще отвести подозрения от твоей персоны.
***
Официально граница проходила по небольшому горному хребту, что уже виднелся на востоке. За ним была чужая земля, чужой народ, чужой язык – и абсолютно никакой власти Церкви. Народы пустыни молились своим богам. Множеству богов. И не преследовали человека, пожелавшего молится новому богу.
Через пару часов они будут свободны от предрассудков ортодоксов, а к вечеру доберутся до ближайшего к границе города. Джакоб Леви будет в безопасности. Сможет, не таясь, молится своему молодому богу – Науке. Морис же ещё окончательно не решил, где конец его пути.
Находясь в глубоком раздумье, он слишком поздно заметил приближающийся к ним пограничный патруль. Почти ослепший Джакоб же просто шёл в направлении указанном ему другом.
- Кто такие? – окрикнул беглецов старший патруля, человек в рясе надетой поверх кольчуги.
- Моё имя Морис Дайрен, брат. Я служу в славном городе Танере.
- Я знаю тебя, брат. Кто твой спутник? – патрульный спешился и поцеловал перстень на руке Мориса, как того требовал порядок. – Это же Джакоб Леви, так?
- Да, так, - Морис постарался придать своему голосу как можно больше уверенности. Поцелуй однозначно указывал на то, что сан пограничника ниже его собственного. А значит, правильные слова помогут избежать неприятностей. – Мой друг держит путь к святым местам в пустыне, чтобы очистить свою душу от возможного греха.
- Его имя не станет от этого чище, - елейным голосом сплюнул патрульный.
- Какое значение имеет чистота имени на небесах, брат. Там у него будет другой судья. Я уверен в том, что его снова признают невиновным.
- Ты прав, брат, но этому человеку…
Морису нужно было быть осторожней в словах - уязвлённая гордость и зависть не позволяли патрульному смотреть в глаза собеседнику. А может это был случай. Несчастный случай.
Джакоб не заметил ни настигший их патруль, ни отсутствие рядом друга и продолжал брести вперёд, к свободе. А когда за горным хребтом показалось зарево рассвета, всё остальное вообще перестало для него существовать. Он видел только свет, столь любимый им свет. Он не слышал ни окриков солдат, ни просьб друга – он просто продолжал медленно идти к своему свету.
- Еретик бежит! – голос патрульного сорвался на визг. – Не дайте ему уйти! Стреляйте!
- Нет! Нет! Послушайте, он просто болен! Он не… - Морис схватил за плечо патрульного, но тот в ярости оттолкнул его. Тучное тело священника не устояло на ногах, и он очень медленно падал на землю. Перед тем как его голова ударилась об острый камень на земле, Морис Дайрен увидел выползающий из-за гор рассвет, своего слепого друга, всем своим естеством тянувшегося к этому свету, и летящий в спину друга арбалетный болт.