Звезда Востока, первые главы Опции

[Лоринга]

ПРОЛОГ

Нессир, царь Ольтерма, повелительно протянул руку к стоящему у его трона послу Нерону.
- Отправишься в мятежную колонию Кольвин.
- Да, мой повелитель.
- Соберешь дань, которую они удерживали последние два года.
- Да, мой повелитель.
- Я дам тебе двадцать воинов.
- Да, мой повелитель. - Нерон ничем не выдал, что последние слова царя показались ему завуалированной насмешкой.
- Ты считаешь, я издеваюсь над тобой? - Царь словно прочел его мысли.
- Нет, мой повелитель, ты волен в своих приказах, и не нам, твоим рабам, их обсуждать.
- Однако я вижу, что ты хочешь спросить меня, почему я посылаю с тобой так мало людей.
- Ты, как всегда, проницателен, мой господин.
- Я отправляю с тобой шестнадцать воинов и Халиноми. - Нессир будто и не слышал его.
Нерон поперхнулся.
- Х.. Халиноми?.. - Он даже не прибавил своего обычного "мой повелитель".
- Да, посол, ты пока еще хорошо слышишь. Я не настолько глуп, чтобы жертвовать своими людьми, посылая их к этим кольвинским шакалам.
- Б-благодарю... Когда прикажешь отправляться? - Нерон довольно быстро взял себя в руки. В конце концов, он давно уже привык не удивляться приказам своего царя.
- Халиноми прибудут к тебе завтра утром, следовательно через три дня можешь отправиться. Теперь свободен. - Нессир царственно махнул рукой.
Нерон поклонился и быстро вышел из тронного зала.
Царь же повернулся к темнокожему рабу, стоявшему за его спиной и велел позвать из гарема царицу Альдо, единственную из многочисленных наложниц, которую он сделал законной женой и даже практически соправительницей за ее уникальные таланты и незаурядный ум. Собственно, ум жены ему был по барабану, Нессир вообще не любил слишком умных женщин, которые обязательно начинали лезть не в свое дело, забывая о главном предназначении своего пола. А вот талантами Альдо пользовался в полной мере, за что и платил ей почетом и высоким статусом царской супруги.
Великолепная Альдо появилась на пороге тронного зала в сопровождении посланного за ней раба. Она была закутана в невесомое полупрозрачное покрывало, наброшенное скорее для проформы, потому что если оно что-то и скрывало, то только от тех, у кого было неважное зрение.
- Ты звал меня, мой повелитель? - Голос у царицы был низкий, красивый, завораживающий.
- Если бы не звал, ты бы тут не оказалась. - Нессирмахнул рукой отсылая раба. - Подойди ко мне, Альдо.
Царица приблизилась, ступая мягко и плавно, словно плывя над полом. 
- Если хочешь, чтобы я забыл о твоих кознях за моей спиной, выполни этот мой приказ.
- Все, что угодно для моего повелителя. - Слабая улыбка скользнула по скрытым под вуалью губам.
- Разбуди Халиноми.
Надо признать, на царицу эти слова не произвели такого впечатления, как на Нерона. Альдо лишь слегка вздернула тонкую бровь и искривила рот.
- Пообещай им вечную жизнь, если они выполнят мой приказ. Убеди посулами, уговорами, чем угодно, но заставь их служить мне.
В этом месте Альдо слегка сбледнула с лица, но по-прежнему ничем не выдала своих чувств.
- Мой господин, неужели ты и вправду собираешься дать Халиноми вечную жизнь? - не выдержала она.
- Посмотрим, - задумчиво проговорил Нессир. - Выполняй и считай, что я закрыл глаза на все твои интриги еще на месяц.


Мрак могильника ничем не рассеивался. Никто не принес сюда ни единого факела, свет закатного солнца извне тоже почти не проникал. Было холодно и темно, шаги гулко отдавались под каменными сводами, но женщина не останавливалась, шла вперед, во мрак, туда, где витали над тремя позолоченными урнами неупокоенные души, туда, где в нарисованной на полу пентаграмме томился демон, заточенный примерно в то же время, что и души. Поднимать мертвых из небытия Альдо приходилось не в первый, а где-то в третий-четвертый раз, но никогда до этого ей не предстояло вызвать из небытия душу и вложить ее в воссозданное из праха тело, возвращая к жизни не тупоумного зомби, а настоящее живое существо, просто спавшее почти две сотни лет, чтобы после смерти пробудиться от долгого сна и выйти в мир, который оно так давно не видело. 
Халиноми - четверо лучших наемных воинов своего времени, да, пожалуй, не только своего, казненные два века назад за свои злодеяния, хотя, скорее, просто за то, что были слишком известны для своей собственной пользы.
Как водится, душа, обиженная на жуткую несправедливость или жестокость, которую ей пришлось перенести в жизни, не может спокойно расстаться с этим миром после смерти, жаждя отмщения или хотя бы моральной компенсации, дабы восстановить нарушенную когда-то справедливость. Вот такие-то души и можно еще вызвать из небытия, ибо они крепче любых других цепляются за обидевший их мир. Души Халиноми были как раз такими "неспокойными", иначе бы и мечтать нельзя было об их призыве: они просто вернулись бы к жизни в другом мире, в другом воплощении.
Наконец, Альдо оказалась в небольшой комнате, в центре которой стояли три урны и была нарисована пентаграмма.
Сбросив покрывало, сняв украшения и расплетя волосы, Альдо осталась в одном только платье. Черные локоны защекотали шею.
Царица пошла вдоль ряда урн, водя над каждой рукой и шепча слова заклинания:
- Прах станет плотью, душа станет кровью, память станет духом, ветер станет голосом...
Она говорила долго, нараспев, растягивая слова, иногда переходила на ритмичный речитатив. Царица не трогала крышки урн, но тонкие струйки праха, просачиваясь через щели под крышками, стекали на пол, замирая там, готовясь, следуя полученному приказу, "стать плотью". Пентаграмма на полу полыхала алым, выпуская какую-то древнюю сущность.
Альдо в последний раз обошла вокруг урн.
- ... жизнь да будет вечной.







ГЛАВА 1
ТАЛЬМОН

Все жители их небольшого городка за крепостной стеной столпились, чтобы увидеть людей, въезжающих в ворота. Эвелина не была исключением. Бросив все домашние дела и усиленно работая локтями, девушка протолкалась в один из первых рядов, чтобы взглянуть на прибывших. Говорили, что это делегация из Ольтерма приехала за сбором дани и для переговоров с хозяином крепости. Говорили еще, что дань теперь собирают по всему Кольвину.
Кавалькада въехала в ворота. Впереди всех ехал средних лет мужчина с рыжевато-черной бородой и недобрыми подозрительными глазами. Очевидно, в его непосредственные обязанности входили не только дипломатические переговоры, но и выколачивание дани. Эвелина сразу же почувствовала к нему инстинктивную неприязнь. Но впечатление от руководителя кавалькады изгладилось из памяти в тот самый миг, когда девушка взглянула на его охрану.
Их было четверо, ехавших по обе стороны от посла. Их невозможно было не узнать тому, кто вырос в Ольтерме или на подвластных ему территориях. Потому что старые предания, которые ты выучиваешь наизусть еще в детстве, вряд ли когда-либо будут забыты.
... и был первый статен и красив, и очи его черные не отражали солнечного света, как очи отца его, василиска, и две тяжелые черные косы обрамляли смуглое лицо, в коем не было ни единого изъяна...
Эвелина взглянула на Ладише, сына василиска и человеческой женщины. Внешность его соответствовала описанию в легенде, разве что кос не было и в помине: длина волос едва достигала плеч. До Эвелины медленно дошло, что перед казнью косы Ладише были отрезаны.
... и был второй росту среднего, светловолос и синеглаз, а на шее носил ожерелье магическое, ко всяким взрывам способное...
РайхоМиельган, Безумный Подрывник, тоже был безошибочно описан древними хронистами.
... и был третий высок и русоволос, и статен, и собою хорош, и вообще виду самого бесовского...
Вот здесь Эвелина была не согласна с летописцами. Общеизвестно, что один из Халиноми, Йарна, был демоном преисподней, но вот бесовского в его наружности было не больше, чем в ее, Эвелининой. Он действительно был симпатичен, но не более. Длинные, до пояса русые волосы были забраны в хвост, серые глаза глядели с любопытством, и, честно говоря, у Эвелины он вызывал доверие.
... и был четвертый ростом невелик, но ладно сложен, и смугл, и черноволос, и глаза имел темные, и косу до пояса, как и все жители Золотой пустыни...
ТэссэРойола, оборотень-рысь, главный и самый младший из Халиноми. Если память не изменяла Эвелине, Тэссэ было семнадцать лет, когда его казнили. Она потом долго еще сожалела о том, что он умер, хотя в те далекие годы семнадцать лет казались ей целой жизнью.
На плече Тэссэ лежал огромный двуручный меч, биденхандер, ростом, наверное, с самого Тэссэ, но оборотня это, похоже, ничуть не смущало. Он держал его так легко, словно это был деревянный шест. Проезжая мимо внимательно смотревшей на него Эвелины, Тэссэ улыбнулся ей незлой, но весьма самодовольной улыбкой, чем вынудил девушку слабо улыбнуться в ответ и опустить глаза. Когда посол с сопровождающими проехали ворота, в толпе горожан раздался шепоток, превратившийся постепенно в гул множества голосов, наперебой обсуждающих только что прибывших.
- Халиноми! Кто бы мог подумать...
- Да нас просто развели, какие Халиноми!
- Они ж мертвы давно!
- Неприкаянные души всегда обратно в мир можно позвать...
- Ну, все, братцы, черные дни настали. 
- Помяните мое слово, еще наплачемся...
- Что это они тут забыли?
- Видать, того господина охраняют, что в черном плаще...
- А этот что тут делает?
- А черт его знает, может, опять деньгу выколачивать станет...
- А Халиноми зачем?
- Да чтоб мы не сопротивлялись...
- И не боится ведь...
С гудящей головой отправилась Эвелина домой. Нужно было заняться домашними делами и отвлечься от только что увиденного. Вернувшись, Эвелина захлопотала на кухне, постепенно отвлекаясь от сегодняшних впечатлений. Через час или около того вернулись родители и сообщили, что приехал посланец из Империи. О Халиноми не было сказано ни слова, и к полудню Эвелине начало уже казаться, что никаких легендарных наемников прошлого она сегодня не видела, это были просто очень похожие на них люди. Хотя нет, думала девушка, поливая деревья в небольшом садике, разбитом возле дома. Нельзя родиться обычному человеку с такими же идеальными чертами, как у Ладише. Ни один мужчина с такой легкостью не удержал бы в одной руке гигантский биденхандерТэссэ. Никто не смог бы завладеть ожерельем Войхель, "ко всяким взрывам способным", хотя бы потому, что ожерелье это сгинуло вместе с Безумным Подрывником. И уж разумеется, ни под одним человеком лошадь не вела бы себя так нервно, как лошадь Йарны, в глазах и движениях которой сквозил первобытный необъяснимый ужас. Еще бы, такого-то всадника нести...
Эвелина поставила лейку на землю и стерла выступивший на лбу пот. Солнце палило нещадно. Девушка собиралась снова взяться за лейку, как свет ей заслонила чья-то тень. Эвелина резко вскинула глаза. ТэссэРойола, опершись о воткнутый в землю биденхандер, стоял рядом и смотрел на нее. От неожиданности девушка выронила лейку.
- Т-т-т...
- Тэссэ. - Он протянул ей руку.
- Я-а-а знаю... Эвелина...
- Халиноми просят у вас приюта.
Эвелина впала в ступор.
- Конечно. Сейчас. Поговорю с родителями.
Сказав это, она на негнущихся ногах повернулась к дому и пошла внутрь, оставив Тэссэ дожидаться в саду.
- Что? Приюта? За чем же дело стало? - отозвался отец. - Хороший хозяин встретит хлебом-солью любого гостя, в том числе и наемника. Скажи Тэссэ, что принять Халиноми будет для нас большой честью.
Эвелина снова вышла в сад к терпеливо дожидавшемуся ее оборотню. Только теперь Тэссэ был не один, вся его веселая компания, пока скромно стоящая у забора, была здесь. Девушка оглядывала знакомые с детства лица, вспоминая строчки из старинных легенд, вспоминая истории каждого из молодых мужчин, стоявших сейчас перед ней. Затем, набравшись смелости, глубоко вдохнула и подошла к ним.
- Добро пожаловать в наш дом, Халиноми, - улыбнулась она. - Будьте нашими гостями до тех пор, пока вам не надоест.
Мысленно Эвелина запаниковала, ей показалось, что она сморозила полнейшую глупость, но Халиноми вроде нормально отреагировали, заулыбались. Эвелина ощутила прилив облегчения. Она не сразу откликнулась, когда к ней обратились, встрепенулась только, когда услышала свое имя.
- Эвелина! - в третий раз повторил Тэссэ, пощелкав пальцами у нее перед носом.
- Простите, пожалуйста, я задумалась. Позвольте, я проведу вас в дом.
Халиноми проследовали за ней в широкие деревянные сени, затем в кухню. На втором этаже для них были отведены две комнаты, находящиеся рядом с хозяйскими. Комната Эвелины, например, оказалась соседней с той, которую поделили Тэссэ и Йарна.
Проследив, чтобы гости устроились с удобством, девушка вернулась к домашним делам. Работа по хозяйству всегда помогала ей, когда нужно было успокоиться и что-то обдумать. А сейчас ей хотелось просто вспомнить. Вспомнить, как в детстве она слушала и самостоятельно читала легенды о Халиноми, как досадовала, узнав, что таких замечательных воинов казнили, как хотела выйти замуж за Тэссэ. Тогда ей было пять лет, и все казалось возможным и легким: и оживить погибших два века назад наемников, и встретиться с ними, и отдать себя их лидеру. Много лет прошло с тех пор. Теперь ей девятнадцать, и то, что она тогда приняла бы как должное, вызывает сегодня растерянность и боязнь.
Наведя порядок в доме, Эвелина вышла на двор колоть дрова. Вообще обычно этим занимался отец, но он ведь тоже не железный, да и стареет уже, сдает позиции, что бы там ни говорил. Больше мужчин в доме нет. Впрочем, Эвелина никогда не была изнеженной хрупкой девушкой. В руках ее было достаточно силы, и она часто помогала отцу, выполняя традиционно мужскую работу. Сначала уставала непомерно, а потом ничего, привыкла.
Так и в этот раз. Эвелина закатала рукава и взялась за топор, намереваясь должным образом обработать натасканное ею на прошлой неделе дерево: сучья, бревна, ветви.
- Ты всегда колешь дрова сама? - услышала она голос за спиной и едва не выронила топор.
Обернулась. Тэссэ, оставивший, должно быть, свой биденхандер в комнате, стоял позади.
- Да, - с некоторым запозданием ответила Эвелина. - Мне вовсе не трудно, я сильная.
- Разве у тебя в семье нет мужчин?
- Только папа, но он уже теряет силу. А так нет, я единственная дочь.
- Не возражаешь, если я помогу тебе?
Эвелина слегка смутилась.
- Я и сама могу... - неуверенно пробормотала она, опуская глаза. - К тому же, ты гость, и заставлять тебя работать...
- Я сам этого хочу, так что традиций гостеприимства ты не нарушишь.
- Ну, тогда держи... - Она протянула ему топор.
Через некоторое время Эвелина вынуждена была признать, что у Тэссэ получалось гораздо лучше и быстрее. Силы в его руках, по всему судя, было намного больше, чем в ее, и топор взлетал легко. За пару часов он управился со всем, что она притащила из лесу на прошлой неделе.
- Вот и все. - Тэссэ, улыбаясь, вручил ей топор.
- Спасибо. - Эвелина улыбнулась тоже.
Затем они перенесли дрова в сарай. К этому времени небо начало розоветь, а солнце - клониться к горизонту. Эвелина вспомнила, что ужин еще не готов, и побежала в дом помогать матери с приготовлением еды не на троих, как обычно, а на семерых.
За ужином, когда появилась, наконец-то, возможность собраться всем вместе,Эвелинин отец начал разговор с Халиноми. Хотел начать вежливо и издалека, но это простодушному ремесленнику не удалось.
- Ээ... простите великодушно, господа наемники, но мне вот какой вопрос хотелось бы прояснить... Вы ведь сюда не просто так воздухом подышать приехали, я правильно говорю?.. Да и шутка ли сказать - двести лет в могиле, а потом...
- Вы правы, почтенный Асмут, - спокойно отозвался Ладише. - Мы здесь по приказу царя Нессира,правителя Ольтерма. Царь хочет подчинить мятежный Кольвин, и для начала послал советника Нерона собрать дань, которую ваши соотечественники удерживают уже два года.
- А вы охраняете советника? - Кажется, в голосе Асмута послышалось облегчение.
- Можно сказать и так, - передернул плечами Ладише. - Правда, когда он отправится на встречу с хозяином этой крепости, мы не сможем находиться рядом. На крепостных воротах стоит барьер, защищающий от всякой магии, а на нас чародейство ольтермской царицы Альдо, так что пройти через ворота мы не сможем, там с советником будет только его личная охрана.
- Тогда в чем же заключается ваше... мм... задание?
- Если переговоры увенчаются успехом, и хозяин крепости изъявит желание сотрудничать с Ольтермом, то считайте, что мы были в вашем городе только для того, чтобы подышать воздухом, - улыбнулся Йарна.
- А если не изъявит? - внезапно спросила Эвелина.
Тэссэ, Йарна, Ладише и Райхо внимательно посмотрели на нее, девушке стало не по себе под этими взглядами.
- Тогда мы исполним роль карательного отряда, - нехорошо усмехнулся Тэссэ, - ведь именно для этого, в конце концов, нас сюда послали.
За столом на какое-то время воцарилось молчание.
- По крайней мере, честно, - вздохнул Асмут.
- Я уверен, хозяин крепости - умный человек и понимает, что должен согласиться с требованиями Ольтерма. Хотя бы для проформы, - серьезно произнес Ладише.
- Будем надеяться, дитя пустынь, будем надеяться, - еще глубже вздохнул Эвелинин отец.
Больше они этой темы не касались. Приказы есть приказы, обсуждать их бессмысленно - лишний раз душу себе травить. Поэтому остаток вечера прошел во вполне благоприятной, дружеской атмосфере. И хозяева, и гости предпочитали не думать о том, что будет, если хозяин крепости Тальмон окажется полным дураком.


На следующее утро Эвелина проснулась в отличном настроении, давно у нее такого не было. Быстро одевшись и застелив постель, девушка сбежала по ступеням вниз, в просторную кухню, где уже стоял на столе завтрак, приготовленный мамой.
- Ты одна? - Шеара подняла глаза от печи. - А где гости?
- А они что, еще не спускались? - удивилась Эвелина.
- Спят, должно быть, - усмехнулась Шеара. - Разбуди их там и скажи, что, если не поторопятся, завтрак остынет.
Девушка кивнула и побежала наверх выполнять просьбу матери. Но, оказавшись перед дверью в комнату Тэссэ и Йарны, она внезапно оробела. Как это выглядит со стороны, когда молодая девушка вламывается в спальню мужчин? Впрочем, почему вламывается, поправила себя Эвелина, она культурно постучит, прежде, чем войти. Хотя, если они спят, то наверняка не услышат. С другой стороны, вряд ли демон вроде Йарны нуждается во сне...
Она долго бы еще, наверное, стояла перед дверью, если бы та не отворилась перед самым ее носом и на пороге не появился Йарна собственной демонической персоной.
- О! Госпожа Эвелина! Прекрасно день начинается! - жизнерадостно заявил он, подсовывая ей какую-то бумагу. - Подпиши, пожалуйста.
- Что это? - Девушка опустила глаза на документ.
- Так, чистая формальность, - лучезарно улыбнулся демон, - чтобы впоследствии больше не гадать мучительно, что же ждет тебя после смерти.
- Контракт о продаже души, если быть точной, - вернула ему улыбку Эвелина. - Извини, дорогой гость, но я еще не выжила из ума, чтобы такое подписывать.
- Ну, как знаешь. - Демон щелкнул пальцами, и документ исчез с легким хлопком. Запахло дымом.
- Йарна, разбуди, пожалуйста, Тэссэ и остальных. - Эвелина порадовалась, что можно это дело свалить на кого-то другого.
- Не нужно меня будить, я уже проснулся, - донесся до нее слегка хрипловатый после сна голос Тэссэ.
- Отлично. Тогда зови Ладише и Райхо, и спускайтесь к завтраку.
Позавтракать спокойно им не дали. Только Эвелина и Халиноми сели за стол, как в дверь кто-то заколотил. Девушка пошла открывать, и дверь распахнулась так резко, что едва не ударила ее по лицу. На пороге стояла Аглая, соседская дочь. Она выглядела возбужденной и обеспокоенной.
- Эвелина, помоги! - взмолилась Аглая. - Мама со вчерашней ночи рожает, измучилась вся. Что-то не так пошло, всю ночь мается! Повитуха ничего сделать не может, говорит, наговор какой-то на маме лежит, проклятие... Позови тетю Шеару, Эвелина, она должна помочь.
- Мамы сейчас нет дома, - растерянно отозвалась девушка. - Я сбегаю позову...
- Оставайся на месте, Эвелина, - сказал внезапно Ладише, поднимаясь из-за стола, а затем повернулся к Аглае: - Веди меня к своей матери.
Несколько мгновений та настороженно смотрела на одного из Халиноми, словно колебалась, можно ли ему доверять, а затем махнула рукой и быстро побежала в сторону соседнего дома. Ладише, на ходу завязывая волосы в хвост, двинулся за ней.
Эвелина присела на освободившееся место рядом с Тэссэ.
- Ладише умеет принимать роды? - спросила она его.
- Насколько я знаю, ему доводилось это делать несколько раз.
- Для этого, наверное, нужна большая смелость и выдержка, - покачала головой Эвелина. - Я только один раз присутствовала при родах, и это был самый страшный кошмар в моей жизни, хоть я тогда вообще старалась в ту сторону не смотреть. Я, наверное, жуткая трусиха, но до сих пор при одном воспоминании в дрожь бросает.
- Тяжеловато тебе придется. - Легкая улыбка тронула губы Райхо. - Ты тоже ведь когда-нибудь будешь рожать.
- Тогда, надеюсь, рядом будет кто-нибудь вроде Ладише, - отшутилась Эвелина, но лицо ее оставалось серьезным.
... Ладише появился ближе к полудню. Эвелина дождалась его прихода, специально оставив ему разогретый завтрак.
- Как мама Аглаи? - осторожно спросила девушка, присаживаясь на лавку рядом с Ладише. - Все хорошо? Кого она родила?
- Девочку.
- Ладише, а скажи... - Она замялась.
- Да?
- Тебе... ну... не страшно было?
- Почему мне должно было быть страшно? - вполне миролюбиво откликнулся он, впервые взглянув ей в глаза. Всего на миг, но Эвелина быстро отвела взгляд в сторону.
- Ладише, а у тебя есть дети? - тихо спросила девушка, глядя в пол.
- Нет. - В голосе его послышалась легкая грусть.
- В таком случае, я желаю тебе крепкой и любящей семьи. - Произнеся это, девушка смутилась, как будто сказала что-то неподобающее, что могло ее скомпрометировать, но Ладише лишь улыбнулся в ответ:
- Спасибо, Эвелина. Я очень надеюсь, что твое пожелание сбудется.


Проснувшись на следующее утро, Эвелина вспомнила, что сегодня к ним в гости должна приехать бабушка из Сурдала, небольшого города, расположенного по соседству с крепостью Тальмон, а это значит, что нужно подготовиться к ее встрече, хотя бы испечь яблочный пирог. Девушка потянулась, вставая, быстро оделась и отправилась в соседнюю комнату будить Халиноми, как и вчера утром.
Увидев ее, Йарна, который, должно быть, и не ложился, красноречиво улыбнулся и вышел из комнаты, оставив девушку наедине со спящим Тэссэ.
Эвелина осторожно присела на краешек кровати и хотела уже потрогать Тэссэ за плечо, но рука ее замерла в воздухе, а затем медленно опустилась на одеяло. Девушка вглядывалась в черты спящего оборотня, и неизъяснимая нежность наполняла ее душу. Он улыбался во сне, как ребенок, которому снится что-то очень хорошее. Лицо его сияло абсолютной безмятежностью, черные волосы сетью оплели подушку.
Склонившись к нему, Эвелина мягко прикоснулась к смуглой щеке и легонько погладила подушечками пальцев.
- Тэссэ.. - словно ветерок сорвался с ее губ, но он услышал.
Веки дрогнули и приподнялись, открывая слегка затуманенные темно-синие глаза, которые в этот ранний час показались Эвелине карими.
- Поднимайся, - проговорила она нежно. - Уже утро
- Много бы я отдал, чтобы всегда так просыпаться, - блаженно вздохнул Тэссэ, по-кошачьи выгибая спину.
Приподнялся и сел на постели. Легкое покрывало слетело, открыв взгляду Эвелины обнаженный торс. Девушка, догадавшись, что Тэссэ не отличается стеснительностью, поняла, что, когда он встанет с кровати, она увидит нечто куда более интересное. Поэтому, спешно извинившись, Эвелина поднялась с постели и вышла из комнаты.
Ладише и Райхо она решила не будить. Все, довольно с нее шляться по мужским спальням, и так едва со стыда не сгорела, когда Тэссэ обнаружил, что она его ласкала. Пытаясь отделаться от навязчивых мыслей о собственной испорченности, Эвелина взяла лесенку и пошла с ней в сад собирать яблоки для будущего пирога. Позавтракать она не успела, ну да ладно... В процессе, так сказать, перекусит...
Бабушка приедет только вечером, думала Эвелина, срывая яблоки и складывая в корзинку, которую повесила на одну из веток, а значит, у нее еще целый день, чтобы придумать, как объяснить ей визит Халиноми. Бабушка Даяна - женщина старой закалки, поступков Халиноми, "ольтермских душегубцев", она активно не одобряла еще в те далекие времена, когда рассказывала о них на ночь любопытной внучке.
Как назло, никакого путного объяснения в голову не приходило, а советоваться с самими Халиноми Эвелина не решилась: засмеют. Конечно, им-то какое дело до того, что думает об их делах какая-то незнакомая старая карга.
Подходящий вариант начал уже вырисовываться, когда внезапно лесенка стала опасно крениться назад. Эвелина спешно наклонилась вперед и замахала руками, пытаясь удержать равновесие, но было поздно. Увлекая за собой лесенку, девушка полетела на землю.
До земли она, к счастью, не долетела, да и с лесенкой удачно разминулась, оказавшись в чьих-то руках.
- А могла бы ведь и убиться, - прошептал ей на ухо Райхо.
Эвелина тупо кивнула, все еще не отойдя от шока.
- Кого я вижу! Линочка, дорогая, как ты выросла! Да и жениха, как погляжу, завела!
- Кто это? - спросил Райхо, взглянув куда-то поверх ее головы.
Эвелина проследила за направлением его взгляда.
- Это моя бабушка, - убито проговорила она. - Надо же... а сама сказала, что к вечеру будет...
- Линочка, - бабушке сложно было дать больше шестидесяти лет, так быстро она шагала навстречу любимой внучке, - какая ты стала красавица! И жениха, вижу, тоже статного выбрала... Кстати, кого-то он мне напоминает... Мы случайно не виделись где-нибудь?
- Вряд ли. - Уголки губ Райхо дернулись, в глазах зажглись искорки смеха.
- И вовсе это не мой жених, бабушка, - поспешила вставить Эвелина.
- Так что же он тебя тискает за всякое? - нахмурилась пожилая женщина.
Девушка только сейчас обнаружила, что все еще находится в объятиях Райхо и торопливо высвободилась, красная как рак.
- Я с дерева падала, он меня подхватил, вот и все... - В поисках поддержки она взглянула на Райхо. Его глаза уже откровенно смеялись.
- Вспомнила! - внезапно хлопнула себя ладонью по лбу старая Даяна. - Он напоминает мне того подрывника из Халиноми, чтоб ему пусто было.
Улыбка в глазах Райхо исчезла, теперь взгляд его стал цепким и внимательным, недобрым.
- Бабушка, - Эвелина проглотила комок в горле, - пройдем в дом, там мама с папой, они так давно тебя не видели...
- В дом я пройти всегда успею, - махнула рукой Даяна, - ты лучше скажи, чего ради на дерево лазила.
- Яблок хотела насобирать и пирог испечь, думала, ты к вечеру придешь.
- А я вот какая плохая, все расчеты сбила, - покачала головой бабушка, в голосе которой раскаяния не было ни на йоту.
Поручив бабушку заботам родителей, Эвелина пошла искать остальных Халиноми. Они обнаружились в саду. Тэссэ и Йарнаустроили тренировочный поединок, за которым с ленивым равнодушием наблюдал Ладише. Эвелина присела на траву рядом с ним, прислонившись спиной к стволу яблони.
- Не боишься, что яблоко на голову свалится? - пошутила она.
- Не боюсь, - не оценил шутки Ладише.
- Ко мне бабушка приехала, - вздохнула Эвелина, снова вопросительно взглянув на василиска.
Тот, все еще не отрывая взгляда от поединка, произнес:
- Вот как... Приятная, я надеюсь, личность?
- Я ее очень люблю. Пожалуйста, будьте с ней вежливы.
- Ну, мы-то, положим, будем, - фыркнул подсевший с другой стороны от Эвелины Райхо. - Но, похоже, твоя бабушка нас не очень жалует. Мы разве убили кого-то из ее предков?
- Нет. Просто она считает, что любой, кто убивает для своего удовольствия, не заслуживает жизни, - с предельной искренностью ответила Эвелина.
- А ты? - внезапно спросил Ладише.
- Что я? - не поняла девушка.
- Ты как считаешь?
В это время Тэссэ совершил очень удачный разворот, и острие биденхандера уперлось в горло Йарны.
- Не может такого быть, чтобы человек сражался лучше демона, - ошарашенно произнесла девушка. -Йарна поддавался.
- Ты не права, Эвелина. - Демон кончиками пальцев осторожно отвел чудовищный клинок от своей шеи. - Все было всерьез, разве что с условием не наносить друг другу серьезных увечий.
- Но ты же демон, - не поверила девушка. - Какой вред тебе от обычного оружия?
- Никакого, - согласился Йарна. - Но этот клинок не обычный. Начать с того, что это мой подарок мальчику на четырнадцатилетие.
Тэссэ усмехнулся. Эвелина заинтересованно посмотрела сначала на него, затем на клинок, и, кажется, хотела что-то спросить, как вдруг над садом разнесся звонкий голос старой Даяны:
- Да здесь она, здесь!
А потом:
- СИЛЫ НЕБЕСНЫЕ, ХАЛИНОМИ!!
- Бабушка, ты только не бойся, я тебе сейчас все объясню...
- Линочка, ты что, некромантией занялась?
- Не я.
- А кто?!
- Царица Альдо, жена ольтермского правителя. Она прислала Халиноми в наш город с приказом.
- Лина, ну, какая же ты глупая! Ты что, не знаешь, что за приказы получают такие... такие, как они!?
- Знаю, они мне сами сказали.
- И что, дурья твоя башка?!
- Будем надеяться, все обойдется, - сказав это, девушка почувствовала себя полной дурой.
- Мы рассчитываем, уважаемая Даяна, что нам не придется выполнять порученную нам работу, и визит в Тальмон станет для нас просто приятным отдыхом, - миролюбиво произнес Ладише.
У него был талант успокаивать людей. Взглядом, мимикой, интонациями. Старая Даяна досадливо пожевала губами, затем сказала:
- Надеюсь на это. Иначе смотрите: кто Линочку мою любимую обидит, тому все причиндалы мужские повыдергаю нахрен!
- Ну, что вы, госпожа Даяна, никто вашу Линочку трогать не собирается. - На лице Йарны играла улыбка от уха до уха, причем, как показалось Эвелине, причиной ее был еле сдерживаемый хохот.
- Вы не подумайте, я ж не со зла так говорю, - произнесла совсем уже подобревшая Даяна. - Просто дочка у меня была единственная, больше боги не дали, и у нее тоже девочка одна родилась. Линочка мне теперь дорога как зеница ока, и, прежде чем отдавать ее кому-то, я должна увериться, что ей будет с ним хорошо.
Эвелина вспыхнула и попыталась отвернуться, потому что взгляды Халиноми все как по команде устремились на нее.
- Э... ну... может, пройдем в дом, - запинаясь, предложила она.
- И то верно, скоро сумерки спустятся, - одобрила идею бабушка.
Впрочем, родные стены Эвелину все равно не спасли. Любимая бабуля уже оценила достоинства новых знакомых своей внучки и сейчас активно сватала ее за каждого из них, включая даже Йарну. Эвелина сидела красная как рак, а родители не вмешивались, решив дать старшей в семье наговориться с дорогой внучкой, которую она не видела уже много месяцев. К смущению девушки примешивалось еще и то, что Халиноми, она видела, неприятен этот разговор, и они смотрят на старую Даяну с плохо скрываемой досадой. "Силы небесные, да сколько же можно, это, в конце концов, просто некрасиво, как она не понимает..." - мысленно стонала Эвелина.
- Госпожа Даяна, мы с Эвелиной выйдем ненадолго подышать свежим воздухом, - внезапно перебил старую женщину Ладише, взяв девушку за руку.
- Ну, идите, идите, - сощурилась Даяна, - дело, я понимаю, молодое.
У несчастной девушки вспыхнули уши и слезы брызнули из глаз. Ладише тихонько зашипел сквозь стиснутые зубы, но больше ничем не выдал своей досады.
Они вышли на широкое крыльцо и остановились, опершись о перила, вдыхая вечерний воздух.
- Спасибо тебе, - тихонько проговорила Эвелина. - Это было ужасно... Я чувствовала себя, как товар на рынке.
- Ей так не терпится выдать тебя замуж? - улыбнулся Ладише.
- Она считает, что я засиделась в девках.
- А сколько тебе лет?
- Девятнадцать.
- Не слушай бабушку, Эвелина. Всему свое время.
Они немного помолчали, глядя в темнеющее небо.
- Ладише... почему такое имя? - спросила девушка, нарушив установившуюся тишину. - Кто его дал?
- Мама. Ладише - это одна из звезд.
Эвелина вскинула глаза к небу.
- Которая?
- Не ищи, ты все равно не увидишь ее. Она видна только в Золотой пустыне, да и то не всегда.
- Ладише, Звезда Востока... красиво...
- А твое имя что означает? - в свою очередь спросил василиск.
- Не знаю, честно говоря. Родителям просто показалось, что красиво звучит - Эвелина, - пожала плечами девушка.
- Мне тоже нравится, - улыбнулся Ладише, на миг отрывая взгляд от небесного купола и глядя в лицо Эвелине. Она быстро отвела глаза. - Послушай...
- Да?
- Ты ведь так и не ответила на мой вопрос.
- На какой?
- Сегодня ты сказала, что твоя бабушка считает тех, кто убивает для собственного удовольствия, не заслуживающими жизни. Но так и не ответила, как считаешь ты.
- А тебе... правда важно знать мое мнение?
Ладише кивнул.
- Тогда я согласна с бабушкой... Нет, пожалуй, не во всем. Все это правильно, когда касается каких-то далеких людей, а вы, Халиноми, здесь, рядом, спите со мной под одной крышей, сидите за одним столом. Ты стоишь рядом со мной, и мне, признаться, приятно просто вот так говорить с тобой... Наверное, я не хотела бы, чтобы вы исчезали, просто... просто занялись бы другим делом. Из тебя получился бы хороший лекарь, например. Тэссэ и Райхо могли бы пойти в армию, а Йарна с его умениями был бы везде с радостью принят... Извини, я, наверное, глупости говорю сейчас... Не мне решать, кто достоин, а кто - нет, но я хочу, чтобы вы, именно вы, жили дальше. Мне... удалось ответить на твой вопрос?
- Спасибо, Эвелина.
Ладише перевернул ее руку ладошкой кверху, и девушка почувствовала тепло его губ в самом центре ладони.
- Вернемся в дом? - с легкой улыбкой предложил он, отпуская ее руку. - Мало ли что подумает твоя бабушка.
- Она и так это подумала, Ладише, мы ничего не изменим. Давай еще немного так постоим.
Они снова оперлись о деревянные перила.
- Ладише?..
- Да?
- Что будет, если хозяин Тальмона откажется от союза с Ольтермом?..


Большая кошка лежала рядом с ее кроватью, держа на весу левую переднюю лапу, которую насквозь прошила деревянная заноза, очевидно, с пола. На темных досках расплылось бордовое пятно крови. Глаза твари были полуприкрыты, в них читалась тоска. Прямо с порога, увидев у себя в комнате это чудо, Эвелина подскочила к кошке и взяла поврежденную лапу в свои ладони.
- Бедненькая моя кошечка... Ничего, сейчас подожди, я воду принесу и бинт...
Эвелина пулей метнулась на первый этаж. Разумеется, того, что у кошки были кисточки на ушах и размеры, весьма отличающиеся от размеров домашнего животного, девушка не приняла во внимание.
Вскоре рана была обработана, прижжена и перевязана (что удивительно, кошка не издала ни единого мява, и только внимательно смотрела на девушку своими желтыми глазами).
- Можешь идти, если хочешь. - Эвелина погладила кошку по голове. - Надо же, какая ты большая… - как бы с удивлением заметила она, только сейчас обратив внимание на этот факт. Да ты, наверное, рысь... Хотя откуда рыси взяться в наших местах?
Кошка удовлетворенно кивнула и потерлась щекой о руку девушки. Затем скромно отошла к стеночке и улеглась там, изредка посматривая на Эвелину.
- Будешь ночевать у меня?
Как бы миролюбиво девушка ни была настроена, перспектива провести ночь в одной комнате с хищником не особенно радовала ее. Но выгнать рысь Эвелина не посмела.
- Ну, хорошо, останешься здесь с условием, что не станешь меня есть, - строго проговорила Эвелина.
Рысь лениво мяукнула, положила голову на лапы и задремала, изредка окидывая полутемную комнату мутным взглядом.
Девушка разделась, разобрала постель и нырнула под одеяло. Собиралась уже задуть свечу, когда увидела, что рысь на нее смотрит.
- Ну, иди сюда, - подозвала она, сдавшись под этим взглядом.
Кошка с готовностью подошла к ней, и девушка запечатлела на пушистой мордочке несколько нежных поцелуев, а затем потрепала шерстку на загривке рыси.
- Все, хорошая моя, спать. Я гашу свет. - И задула свечу.


Наутро в доме недосчитались сразу двоих: бабушки и рыси. Ну, старая Даяна умотала в родной Сурдал еще засветло, а рысь... кошки, как говорится, гуляют сами по себе, к тому же дверь Эвелина на ночь не запирала.
К завтраку она спустилась последней. Даже стыдно как-то стало, когда увидела, что Халиноми уже сидят за столом.
- Ты сегодня поздно, Эвелина, - заметил Йарна. - Еще минут двадцать и могла бы вообще без завтрака остаться.
- Тогда ты наколдовал бы его для меня, - парировала девушка, но, как оказалось, неудачно.
- Не стоит преувеличивать мои возможности. Я специализируюсь, в основном, на сражениях, - безмятежно откликнулся Йарна.
Тэссэ подвинулся, освобождая Эвелине место, и девушка благодарно кивнула. И чего ба решила, что у нее с Халиноми что-то намечается? Конечно, когда девушка живет под одной крышей с четырьмя молодыми мужчинами, это чревато даже при условии, что под той же крышей живут и родители девушки. Но с чего ба взяла, что им пойдет на пользу, если она переберется жить в их дом? Нет, Эвелина бабушку, конечно, любит, но жить в одном доме с ней, да еще и с четырьмя наемниками, на которых старая Даяна постоянно будет ехидно коситься, молчаливо спрашивая: «Да когда ж?» - лучше сразу повеситься.
- Тэссэ, что у тебя с рукой? – спросила Эвелина, только теперь заметив, что левая кисть наемника перетянута бинтом.
- Неудачно о стену облокотился, - поморщился Тэссэ. – Руку насквозь прошило.
Немая сцена. Потом…
- Так это был ты!.. – взвизгнула девушка.
Прежде чем оборотень успел хоть слово сказать, Эвелина размахнулась и со всей силы ударила его по лицу, а затем бросилась вон из кухни.
Прибежав в свою комнату, девушка прислонилась к двери, закрывая лицо руками. Небесные силы, как он посмел! Она ведь пожалела его, перевязала рану, а он… Как же стыдно… Он видел ее раздетой, она ласкала его и целовала, не зная, кто перед ней. А ведь могла бы и догадаться. Откуда взяться рыси за крепостной стеной и, в частности, в ее доме? Разве не знала она, Эвелина, что один из Халиноми – оборотень? Тоже хороша…
«А если бы знала, - внезапно подумала девушка, садясь на кровать, - если бы знала, неужели прогнала бы его, раненного? Нет… просто перевязала бы рану и отправила спать в его комнату… Ох, надеюсь, мама с папой не знают, что мы провели ночь в одной спальне».
Весь день она старалась не встречаться с Тэссэ, но, в конце концов, он ее все же заловил, когда она отдыхала от домашних дел в своей комнате.
- Эвелина, можно мне войти? – Он задал этот вопрос скорее для проформы: понятно было по голосу, что оборотень в любом случае войдет и хочет лишь узнать, не против ли девушка.
Та обреченно кивнула.
- Ты избегаешь меня весь день, - проговорил он, присаживаясь рядом с ней на кровать.
- Неудивительно, если вспомнить, кем ты меня выставил перед своими товарищами, - невесело улыбнулась Эвелина.
- Мы с Йарной поспорили, что я проведу ночь в твоей спальне, но, клянусь, все знают, что я был там в облике рыси всю…
- И смотрел, как я раздеваюсь?
Тэссэ вздохнул.
- Если честно, Эвелина, ты весьма зазывно раздеваешься.
Девушка вспыхнула.
- Ну, ладно. Извини меня, пожалуйста.
Ей в ладонь легло что-то прохладное и легкое. Эвелина с удивлением всмотрелась в диковинную вещицу. Небольшой браслет, сплетенный, казалось, из тончайших серебряных кружев.
- Что это?
- Амулет. Он раньше принадлежал моей сестре.
- Серебряный?
- Нет. Я не знаю, из какого металла сделан браслет, но точно не из серебра. Самира ведь была оборотнем.
- А что, вы боитесь серебра?
- Рыси не особенно, но все равно это явно не лучший подарок для оборотня.
- Красивый, – улыбнулась Эвелина, рассматривая браслет. – Ты уверен, Тэссэ, что хочешь отдать его мне? Ведь это…
- Уверен. Я все равно не знаю, что стал бы с ним делать, не таскать же на себе женские побрякушки. К тому же, я должен как-то загладить свою вину перед тобой. Ты прощаешь меня, Эвелина?
- Ты такой милый… - Девушка улыбнулась еще теплее. – Конечно, я прощаю тебя, Тэссэ.
- Эвелина, выходи за меня замуж, - неожиданно предложил он.
- Что? – опешила она.
- Становись моей женой, - просто сказал Тэссэ. – Я буду защищать тебя, заботиться о тебе и никогда не позволю никому причинить тебе вред.
Он обнял ее одной рукой за плечи и привлек к себе. Сердце Эвелины испуганно металось в грудной клетке. Разве не об этих словах она мечтала пятнадцать лет назад? Разве не хотела, чтобы он вот так вот обнимал ее за плечи? Теперь мечта сбылась, а ей почему-то боязно и неловко. Дождавшись, когда непослушное сердце успокоится, девушка сказала осторожно:
- Тебе нужно обсудить это с моим отцом.
- А ты сама согласна?
- Я не знаю… это очень неожиданно, Тэссэ. Мне надо подумать… Посмотрим, что скажет папа.


Папа был убит радостью… Он тоже не знал, что сказать, когда за ужином Тэссэ внезапно завел разговор о женитьбе на его дочери. Видно было, что Асмуту не хотелось отдавать Эвелину одному из Халиноми, но и отказывать без веской причины такому опасному и непредсказуемому типу, как Тэссэ, ремесленник боялся.
- Видишь ли, мальчик мой, - начал он, - я бы, конечно, с радостью. Дочка-то уже в возраст вошла, да все же… Ты моложе ее двумя годами, почти дитя, это не очень для брака хорошо… Еще тебе не мешало бы грамоте научиться. Эвелина-то хоть ремесленникова дочь, а читать-писать умеет. И за детей мне боязно. Ты… хм… не совсем человек, поэтому я что-то не мыслю, какие у вас могут появиться дети. Но все это, конечно, только слова, решить должна Линочка, я ее неволить не стану, если захочет за тебя замуж идти, пусть поступает, как сердце велит. Я учил ее всегда слушаться своего сердца, оно дурного не посоветует.
Иными словами, Асмут удачно переложил ответственность на дочь. В принципе, он все сделал правильно: кому ж решать судьбу человека, как не самому человеку? Но Эвелина опустила глаза, не решаясь взглянуть на Тэссэ. Не то чтобы она всеми фибрами души была против такого союза. Никого на примете у нее не было, а Тэссэ нравился ей, так что, пожалуй, если бы все шло к свадьбе, она бы не отпиралась долго, но вот так вот неожиданно…
- Я не стану принуждать тебя, Эвелина. Просто подумай над моим предложением, - улыбнулся ей Тэссэ.
- Хорошо. Я подумаю. – Девушка улыбнулась в ответ, обрадовавшись, что не нужно прямо сейчас говорить, что она решила.
Она действительно думала об этом. Ночью, когда весь дом заснул, Эвелина молча смотрела в потолок, размышляя над предложением оборотня. То, что он младше, не имело значения. Не такая уж большая у них разница в возрасте, к тому же, опыта у Тэссэ все равно больше, чем у нее. То, что он не умеет читать, тоже не беда, этому можно научить достаточно быстро. А дети-оборотни ничуть не пугали Эвелину. Она будет любить своих детей, чьими и какими бы они ни были. И все же девушка не могла представить себя женой Тэссэ. Он был одним из Халиноми, и это превращало его в недоступную мечту. Эвелина всегда будет переживать за него, она никогда не узнает счастья покоя и семейного очага. Она будет плакать ночами в одинокой постели и часами сидеть у окна, надеясь, что во дворе объявятся знакомые лица. Нет, такой судьбы девушка себе не хотела.
Где-то в середине ночи усталость взяла свое…


Наутро Эвелина спустилась в кухню в одиночестве. Халиноми еще не проснулись, поэтому девушка не отказала себе в удовольствии поесть в кои-то веки одной. Но, когда, вымыв посуду, она собралась идти за водой, гости так и не объявились в кухне. Ну, и горазды же спать…Чем, интересно, вчера занимались, что так долго дрыхнут?
Принеся домой воды, Эвелина обнаружила, что завтрак давно остыл, да так и остался нетронутым. Нет, это уже ни в какие рамки.
Девушка поднялась на второй этаж и осторожно постучала в комнату Тэссэ и Йарны. Ответа не было, и Эвелина ударила в дверь несколько сильнее. Ничего, кроме собственных ударов, она не услышала. В конце концов, глубоко вздохнув, девушка повернула дверную ручку. Дверь открылась тихо, она не была заперта. Взгляду Эвелины предстала абсолютно пустая комната, как будто в ней и не жили двое гостей. Ни одежды, ни оружия… Кровати застелены, словно Халиноми уходили в заранее запланированное время.
Комната Райхо и Ладише ничем не отличалась от предыдущей. Постели тоже были заправлены, вещи исчезли. Куда же Халиноми подевались, подумала Эвелина, опускаясь на кровать Ладише. Возможно, поехали на свое задание и сейчас охраняют того самого мужчину с угрюмым лицом, которого она видела, когда отряд из Ольтерма только прибыл в Тальмон. Да, скорее всего, так оно и есть. По крайней мере, других вариантов девушка себе представить не могла. Она истово помолилась высшим силам, чтобы они вразумили хозяина крепости и дали ему сообразительности согласиться сотрудничать с Ольтермом, что бы под этим сотрудничеством ни подразумевалось. Иначе… всей крепости будет секир-башка, Халиноми это достаточно доходчиво объяснили.
Жаль… Девушка уже почти прекратила думать о Халиноми, как о легендарных бойцах, отнявших на своем веку много тысяч жизней. Для нее они стали приятелями, почти друзьями, а позволить себе плохо думать о друзьях она не могла. Ну, даст судьба, все обойдется. Она, по крайней мере, будет просить небо именно о таком исходе.
Девушка обвела взглядом пустую комнату. Тумбочка у кровати Ладише была покрыта яркой шелковой тканью, Эвелина хотела ее снять, и порезалась обо что-то. Приподняв ткань, девушка увидела, что ею были прикрыты осколки зеркала, которое раньше висело на стене недалеко от кровати. Когда бьются зеркала – это плохая примета.


Ладише не любил зеркал, но постоянно, особенно в детстве и отрочестве, смотрелся в любую мало-мальски гладкую поверхность, стараясь разглядеть в своем отражении  черты того василиска, чтобы удостовериться, что не только за красивые глаза его называют Ладише из Восточного дома. Глаза, кстати, и в самом деле были чудесные: черные, практически лишенные блеска, хотя Ладише и не мог похвастаться длинными ресницами, которые бы придавали глазам такую «бархатность». Идеальное лицо, идеальное тело – юный василиск никогда не сомневался, что это досталось ему от матери. Хальтидже, дочь знатной и состоятельной семьи Сахмеддин, была для него воплощением красоты и изящества, да и отчим отмечал, что Ладише очень похож на нее. Решад никогда не скрывал от пасынка, кто его настоящий отец, но называть бастардом, разумеется, не рисковал. Как он повел себя, когда узнал, что у девушки, обещанной ему в жены, есть ребенок от Владыки Востока, змеиного царя Наргеса, Ладише не знал, но предполагал, что Решад не прыгал от радости. Будь Ладише чьим-нибудь другим сыном – не видать бы Хальтидже замужества, как своих ушей, но связи с земными и небесными покровителями не приравнивались к блуду, так что мать удачно вышла замуж.
Решад уважал свою старшую супругу, Ладише это видел. Никогда он не попрекнул ее внебрачным ребенком, никогда не поставил этого самого ребенка ниже других своих детей. Наоборот, Ладише, как старший сын в семье, был наследником немалого состояния Амарийе, и менять свое решение из-за его происхождения Решад не собирался. В самом деле, текущая в нем кровь – не от какого-нибудь грязного бродяги или безродного пахаря.
Ладише учился наравне с остальными детьми семьи, даже больше: Решад основательно взялся за подготовку своего преемника. Порой пасынок уставал так, что у него не хватало сил даже на то, чтобы раздеться перед сном. И часто, когда выпадала свободная минута, он подходил к зеркалу. У него болела голова от долгого глядения на себя самого. Особенно Ладише всматривался в глаза, впрочем, головная боль шла именно от этого.
Василиск прижал ладони к вискам и с силой потер. Затем отошел от зеркала, поняв, что ничего нового в нем так и не увидел. Идеальное лицо не было подвластно проблемам переходного возраста, и Ладише выглядел старше своих четырнадцати лет не только из-за этого, но и потому, что в глазах таилась взрослая настороженность и взрослое же осознание того, что мир несовершенен.
- Опять провел весь час у зеркала?
Хальтидже подошла тихо, но Ладише различал ее шаги за несколько метров и сразу же обернулся к матери.
- Что ты хочешь в нем увидеть, кроме того, что видишь каждый день? – Женщина присела рядом с сыном на диван.
- Тебе не положено находиться на мужской половине. Если Решад узнает, осерчает и будет бить плеткой.
- Тогда пошли в гарем. Тебя ведь он наказывать не станет.
«Только нагрузит заданиями сверх всякой меры», - подумалось Ладише, но вслух он, конечно же, согласился.
Оказавшись в комнате матери, он присел на диван, утонув в разноцветных шелковых подушках. Хальтидже села рядом.
- Решад говорит, я потакаю тебе, - улыбнулась она, и у Ладише защемило сердце и захотелось ответить такой же улыбкой. Лицо Хальтидже в это мгновение показалось ему невыразимо прекрасным.
Женщина сняла с головы покрывало, обнажая тяжелые черные косы, совсем как у него. Только вот Ладише, в отличие от матери, не было нужны прятать их от чужих глаз.
- Ты любила Наргеса? – спросил он.
- Я люблю Наргеса. – Она сделала ударение на слове «люблю».
- Он тебя бросил, да?
- Василиск не человек, дитя не бросит, но неужели ты ждал, что я проживу с ним всю свою жизнь?
- Я не знаю. С трудом представляю себе такой мезальянс, но ты была бы счастливее.
- Счастливее? Безусловно, если бы приносиларадость Наргесу. Просто… не всегда все случается так, как мы мечтаем. В этом нет ничьей вины. Отец прочил меня Решаду, и Наргес не счел нужным вмешаться.Он предложил, конечно, средства, чтобы я могла жить в собственном доме, не завися от семьи, растить его дитя, но я не согласилась. Зачем мне это, если я все равно не могу быть рядом с ним?
- Мне кажется, или Владыка Востока никогда не испытывал к тебе любви?
- Наргес никогда не любил меня, но я благодарна за его доброту, за ласку и заботу, за спокойствие и уверенность, которые он вселил в меня.
- Только… за это? Ты считаешь, что полюбила Владыку Востока лишь за его душевные качества? А не…
- Что?
Ладише как-то печально, совершенно по-взрослому усмехнулся.
- Василиски владеют безотказным средством приворота.
Хальтидже внезапно нежно обняла его и прижала его голову к своей груди.
- Ладише… это вздор. Если ты всегда будешь сомневаться, за что тебя любят: за твою душу или за твой магнетический взгляд, безотказное, как ты сказал, средство приворота, ты никогда не обретешь истинной любви. Просто не используй свои чары на той, которая тебе мила, чтобы потом не терзаться этим вопросом. Я полюбила Наргеса задолго до того, как он продемонстрировал мне свои способности.
- Значит, это все-таки было?
- Было, - невозмутимо кивнула женщина. – Непосредственно перед твоим зачатием. Мне, понимаешь ли, очень трудно было отделаться от мыслей, что подумает семья и люди, так что пришлось ему меня немного успокоить.
Они немного помолчали, а затем Хальтидже сказала негромко, зарываясь пальцами в густые черные волосы сына:
- Ладише, я уверена, женщина, которая тебя полюбит, полюбит не за притягательную силу твоего взгляда, а за то, что ты способен подарить ей счастье.
Ни он, ни она не произнесли больше ни слова. Ладише устроил голову на ее груди, изредка счастливо вздыхая, словно только в объятиях матери мог отдохнуть от забот внешнего мира. Хальтидже легонько поглаживала подушечками пальцев его волосы – вроде бы такая простая ласка, которая очень нравилась Наргесу.
Из сладостной полудремы Ладише вывел голос Решада, гневно возвещающий нерадивому ученику и неблагодарному пасынку, что он совершенно забыл об уроке истории и бедный учитель начинает заметно нервничать.


К двадцати годам Ладише из Восточного дома превратился в писаного красавца. Идеальное тело, мускулистое и гармонично сложенное, идеальное лицо, лишенное малейшего изъяна, изумительно красивые глаза, притягивающие чужие взгляды своим черным бархатом, шикарные косы длиной до лодыжек, обрамляющие смуглое лицо. А несоразмерно длинные по сравнению с нормальными верхние резцы только придавали обаяния его улыбке. Ничего удивительного не было в том, что непокорная, диковатая красота молодого мужчины привлекала противоположный пол как магнит. А если уж преданные поклонницы Ладише вдруг какими-то путями дознавались, что он сын Владыки Востока и наследник всех богатств семьи Амарийе, от завуалированных, но оттого не менее навязчивых предложений заключить брачный союз просто не было отбоя. Но Ладише не спешил брать в свой дом супругу. Он выбирал, присматривался. Сын Наргеса не собирался жениться по любви, он в нее не верил. Ладише хотел найти милую, скромную, трудолюбивую девушку, которая произведет на него хорошее впечатление, но такой в своем ближайшем окружении не видел, а потом стало не до выбора невесты.
Хальтидже умерла так быстро, что Ладише не успел даже осознать, что произошло. Просто однажды во время обеда на женской половине она упала на пол и потеряла сознание. Служанки всполошились, сестры Ладише позвали врача, но Хальтидже так и не пришла в себя. В семье был объявлен траур, Ладише не мог даже плакать, так ему было тошно. В конце концов, он лишился единственного человека, который мог его понять. А потом началось самое веселое…
Обычно жену хоронили в родовом склепе семьи ее мужа или, если таковой нет, в родительской усыпальнице. Хальтидже, еще когда только вышла замуж за Решада, часто спрашивала, можно ли развеять ее прах по пустыне, ибо ей очень хотелось после смерти стать частью дома Наргеса, а не нынешнего мужа. В принципе, вопиющим нарушением традиций это не было: Царь Змей, как-никак, отец ее первенца и наследника Амарийе. Но Решад, который, казалось бы, всегда снисходительно относился к подобным заявкам жены, весьма однозначно ответил Ладише, попросившему его исполнить последнюю волю матери:
- Хальтидже будет похоронена в родовой усыпальнице Амарийе. Мне нет дела до твари, соблазнившей мою жену.
Это были последние слова, которые услышал от него пасынок. На следующее утро никто из его бывшей семьи не проснулся. К двадцати годам Ладише уже очень хорошо разбирался в ядах.


Странно было сознавать, что дом вернулся к прежней своей тихой жизни, словно и не жили никогда в нем Халиноми. Эвелина моталась по дому, не находя себе дела, хватаясь то за одно, то за другое, но внимание ее было рассеянно, девушка постоянно смотрела в окно. Чего она ждет? Даже если и вернутся к ней Халиноми, то вряд ли больше, чем на пару дней. А потом их пути разойдутся навсегда, и бабушке Даяне не придется волноваться за добрачное целомудрие внучки. Небесные силы, неужели она, Эвелина, так привязалась к этим наемникам за четыре неполных дня? Может, прав был Тэссэ, и ей следовало бы выйти за него замуж? Почему-то сейчас эта мысль не казалась столь уж неприемлемой, как вчера днем. Действительно, если она уже заранее скучает по ним, лучшим выходом будет не расставаться. Быть женой наемного убийцы – далеко не самая завидная доля, Эвелина это понимала. Сколько солдатских жен и матерей рыдают и молятся по ночам о сохранении жизни своих супругов. Готова ли она к этому? Настолько ли она любит Халиноми, чтобы навсегда связать свою жизнь с одним из них?Непосредственный Тэссэ, рассудительный Ладише, безмятежный Райхо, непредсказуемый Йарна – каждый из них вызывал в сердце Эвелины теплые чувства, но чтобы стать супругой кому-то из четверых, нужно было нечто большее, чем просто теплые чувства, и Эвелина это понимала.
Уже вечером, стоя у комнаты Ладише и Райхо, она вспомнила, что ей теперь некому желать спокойной ночи…


Девушка проснулась в середине ночи то ли от вспышки, озарившей комнату и осветившей ее, словно лучами дневного солнца, то ли от криков, раздававшихся под окнами. Заспанная, не понимающая, в чем дело, Эвелина села на постели и прислушалась. Под окнами действительно орали, причем орали дико, как будто весь городок внезапно охватила паника. Девушка слышала топот десятков ног. Вскочив с постели, Эвелина запуталась в складках ночной сорочки и рухнула на пол.В тот же миг пол содрогнулся, и комнату вновь осветила вспышка. Поднявшись, девушка подбежала к окну. Зарево пожара было первым, что она увидела. А уж потом глаза ее нашли испуганных людей, спешно выносящих из домов все самое ценное и бегущих, бегущих, бегущих…
Они кричали что-то о том, что все умрут, о том, что нужно скорее спасаться, но чаще всего выкрикивалось одно слово:
- ХАЛИНОМИ!!!
Эвелина как стояла, так и села на пол, съехав по стене. Она не могла поверить в то, что это – дело рук ее хороших знакомых, с которыми она провела столько приятных минут.
Дверь в ее комнату распахнулась, и на пороге появились родители, тоже испуганные, но настроенные более чем решительно и, к их чести, не поддавшиеся общей панике.
- Собирайся скорее, Эвелина, - поторопил ее отец. – Забирай все, что считаешь ценным – и уходим.
Тут только девушка заметила, что в руках у родителей довольно внушительные мешки, заполненные более чем на две трети. Эвелина подскочила к шкафу, схватила несколько платьев и деньги, которые копила на обновку. Бросила эти нехитрые пожитки в свой мешок, накинула халат и выбежала из дома следом за родителями.
Отбежать далеко им не удалось. Стоило семейству отдалиться на некоторое расстояние от дома, как он исчез в жуткой вспышке. Бревна разметало на несколько десятков метров, одно из них просвистело над Эвелиной, заставив ее в ужасе сжаться. Земля прямо перед ней вспыхнула, и девушка услышала крики родителей. Они звали ее, не видели и звали. В следующий миг чьи-то руки подхватили ее и легко оторвали от земли. Девушка забилась в объятиях неизвестного, как-то умудрилась развернуться и увидела Йарну, за спиной которого расправлялись огромные черные крылья.







ГЛАВА 2
ЦАРСКАЯ МИЛОСТЬ

Эвелина перевернулась на другой бок и уткнулась носом в подушку. Как хорошо лежать в своей постели, сознавая, что весь кошмар предыдущей ночи тебе всего лишь приснился. Сегодня ей придется проститься с Халиноми. Свое задание они выполнили, сопроводили имперского посла куда нужно и заслужили отправку в родной Ольтерм и награду за свои труды. Интересно, подумала Эвелина, вздыхая, вспомнят ли они когда-нибудь о ней? Откажется ли Тэссэ в одночасье от планов на нее? Заедут ли они попрощаться? Или миссия посла закончилась ночью и этой же ночью вся его свита покинула Тальмон? А может, Халиноми именно сейчас едут к ее дому, чтобы проститься, а она спит, и родители, наверное, решат не будить ее, чтобы лишний раз не давать повода для слез? Эта мысль заставила Эвелину мгновенно стряхнуть благостное оцепенение и открыть глаза.
Роскошная двуспальная кровать под балдахином, укрытая шелковыми простынями и покрывалами, заваленная мягкими подушечками всех оттенков золотого, служила ей ложем. Высокий расписной потолок комнаты опирался на колонны, встроенные в стены и тоже разрисованные разнообразными мифическими существами и растениями. Стены были завешены коврами. Из мебели в комнате была пара низких столиков с фигурными ножками, длинный диван, несколько сундуков, платяной шкаф с резными дверцами и ажурная ширма, изукрашенная растительным орнаментом. Это успел охватить взгляд Эвелины в первые секунды.
- Понимаю, что это прозвучит, как издевательство, но все равно доброе утро, - раздался голос Ладише.
Василиск вошел в комнату и тихо притворил за собой дверь.
- Ладише, где…
Эвелина хотела спросить, где она находится, но почувствовала, что еще не готова услышать правду, и спросила вместо этого:
- Где Тэссэ?
Ладише удивленно взглянул на нее, но ответил:
- Тэссэ пошел к царю Нессиру доложить о проделанной работе.
Эвелина отвернулась от василиска и уставилась в стену невидящим взглядом.
- А я думала, тот ужас мне приснился, - безжизненным голосом произнесла она.
- Все было так, как ты видела. Мы уничтожили город и саму крепость. Как оказалось, хозяин Тальмона не пошел на переговоры, и, когда нам преподнесли головы Нерона и его охранников, мы сделали, что должно.
Эвелина как-то странно всхлипнула и сжалась.
- Не бойся, твои родители живы-здоровы и тоже находятся во дворце.
- Вы пощадили их? – Голос Эвелины слегка оживился.
- У нас тоже есть представления о благодарности.
Он замолк, внимательно глядя на девушку, она спиной чувствовала этот взгляд, поэтому накрылась одеялом с головой.
- А больше вы никого не пощадили?
- Нет.
- Даже… - голос ее дрогнул, - даже ребенка, которого ты принял несколько дней назад?
- Я не знаю, что стало с ребенком. Мы разрушили дома и убили тех, кто вздумал сопротивляться. Судьба остальных мне неведома. Возможно, они сбежали и спаслись, возможно, сгорели в домах.
Снова воцарилось молчание.
- Мне побыть с тобой или уйти? – спросил наконец Ладише.
- Уходи.
Василиск ничуть не обиделся. Поднялся с постели и вышел из комнаты, прикрыв дверь.
Эвелина встала с кровати и прошла по устланному пушистым ковром полу к окну. Положив локти на подоконник, она уронила голову на руки. Ей нужно было собраться с мыслями, побыть одной.
Вчера ночью сломалась вся ее предыдущая жизнь, все, к чему она привыкла, что казалось незыблемым и вечным, как в детстве. А сломали это те, кому она доверилась по собственной дурости. Эвелина вздохнула, горько, тяжело, и во вздохе этом послышались задушенные рыдания. Доверилась… Если бы даже сейчас ее спросили, кому она безоговорочно готова доверить свою жизнь, она сказала бы, что Халиноми. По крайней мере, они никогда ее не обманывали. Но, черт возьми, как же тяжело…
- Эвелина… - Кто-то осторожно тронул ее плечо.
Девушка резко обернулась и встретилась взглядом с синими глазами Тэссэ. И внезапно на нее нахлынула безотчетная слепая ярость. Размахнувшись, она со всей силы ударила его по лицу. Затем замахнулась снова, но Тэссэ удержал ее руку. Эвелина зарычала, как разгневанная пантера, и попробовала ударить его коленом между ног. Но и тут не преуспела: Тэссэ, больно вывернув девушке руку, развернул ее спиной к себе и сжал в объятиях так сильно, что у нее перехватило дыхание. Горячие слезы брызнули из глаз, Эвелина рванулась изо всех сил, пытаясь высвободиться из железного кольца его рук, и оборотень не стал ее удерживать. Давясь рыданиями и размазывая слезы по лицу, девушка выбежала из комнаты и метнулась куда глаза глядят.


Ты вечна, Пустыня, вечна и прекрасна. Изо дня в день, из года в год неизменные пейзажи, закаты и восходы, озаряющие твои бесплодные пространства – что, кроме этого ты видишь? Наверное, за многие века своего существования, ты видела много боли и много радости, много обманутых мужей и брошенных жен, много лишенных родительского тепла детей и много счастливых супружеских пар. Видела преступников: насильников, убийц, воров. Видела скандалы и ссоры. Видела безумную страсть и нелепую смерть. И, должно быть, не впервые видишь таких, как он.
В самом деле, что ему осталось на этой земле? У него нет семьи, он пережил своих детей, внуков и правнуков, да и не видел их никогда, если признаться. У него не было друзей, не было любимых, не было того, за что можно было бы отдать жизнь. Несколько веков за плечами не сделали его счастливее, время не тронуло идеальных черт, на лицо не легли морщины, на волосы – седина. Только где-то в глубине притягательных черных глаз пряталась… нет, не боль даже, а грусть.Он много умел, а еще больше знал, и его знания действительно нужны были людям, но сам он никогда не отличался желанием безвозмездно служить человечеству. Их благодарность давно не радовала его, их плата была ему не нужна, сын Владыки Востока мог позволить себе практически все. Вот только не хотелось. Вседозволенность – кому она нужна, если жить не для чего?
А ты все так же прекрасна, Пустыня, как и двести, и триста лет назад. И как не надоедает тебе твоя мощь?
Ладише погладил кончиками пальцев головку маленькой кобры, обвившей его руку. Говорят, укусы этих змей практически безболезненны… Ему достаточно лишь приказать – и вековая грусть исчезнет из его глаз навсегда.
- Кусай…
Змея

Сообщение отредактировал Лоринга - 24.10.2010, 10:51

[Лоринга]

Мадина внимательно разглядывала гостей – командный состав армии, разместившейся в принадлежащих ее семье деревнях. Никогда раньше девушка воинов вживую не видела, поэтому сейчас наверстывала упущенные знания.
Командиры войска разговаривали с ее отцом, перебрасывались шутками, они были веселы и беззаботны перед завтрашним сражением. Сначала Мадине это казалось нечеловечески безрассудным, но потом она поняла из разговора, что войско уповает на неких наемников Халиноми, пришедших из далекой восточной страны. Девушка украдкой перевела взгляд в дальний угол зала, где сидели за отдельным столом эти самые Халиноми. Их было четверо, все очень молоды, насколько она могла судить, самый старший из них выглядел не больше, чем на тридцать лет. Куда им до того же командного состава… Однако опытные воины говорили о наемниках с должным уважением в голосе, которое невольно передавалось тем, кто их слушал, в том числе и Мадине.
За их столом пили вино, - отец по такому случаю велел отпереть кладовые дома, - за столом же Халиноми не было ничего крепче воды. Когда Мадина обходила с чашей всех гостей по очереди, отец сделал ей знак отойти от стола Халиноми и не предлагать им чашу. Девушка, разумеется, не посмела ослушаться. Ну, не пьют и не пьют, их дело. Однако когда она снова села на место, в свой кубок с вином заглядывала уже с некоторым сомнением. Пить почему-то расхотелось. Мадина вскинула глаза на Халиноми, и встретилась взглядом с одним из них – высоким и красивым, с длинными черными косами, ложащимися на плечи. Молодой мужчина еле заметно покачал головой. Это решило дело: Мадина отставила кубок и заметила, как тонкие губы наемника слегка дрогнули, попытавшись изобразить улыбку.
Отец заметил внезапное охлаждение дочери к напитку, но не подал вида и не произнес ни слова. Он продолжал свою беседу с воинами, но девушка больше не прислушивалась к ней: она смотрела на Халиноми. Смотрела украдкой, так как помнила из уроков культурологии, что в той стране, откуда они родом, не принято девушке долго и пристально разглядывать незнакомого мужчину.


На следующий день на рассвете войско выступило в поход. Халиноми были в первых рядах, Мадина видела это из окна своей комнаты. Наемники выглядели бодро, словно и не пришлось им встать ни свет ни заря на смертельный бой. Впрочем, если верить всему, что рассказывали вчера за столом о Халиноми, бой этот станет смертельным разве что для их противников. И точно, они совершенно не боятся. Вон невысокий блондин со странным ожерельем рассказывает какой-то анекдот… Смеются… До чего беспечно… Вон парень с биденхандером успокаивает лошадь, на которой надлежит ехать одному из его спутников. Лошадь отворачивается, фыркает, роет землю копытом, сопротивляется, одним словом. К ней подходит другой, тот самый, который вчера вечером отговорил Мадину пить вино. Что-то говорит лошади. Та вроде бы успокаивается, настороженно косясь на наемников, и даже не фыркает, когда к ней подходит симпатичный русоволосый мужчина. И что в нем такого страшного нашла глупая скотина, вполне себе приятная наружность… В это время наемник с косами отходит от лошади и поднимает глаза к окну девичьей спальни. Мадина не успевает вовремя закрыть окно, и их взгляды встречаются вновь. Несколько секунд они смотрят друг другу в глаза, а затем наемник коротко улыбается и взлетает в седло своего коня. Армия выступает.


Эвелина вздрогнула, когда Ладише внезапно зашевелился, и быстро разжала объятия. Вернее, попыталась разжать, потому что василиск с неожиданной силой сжал ее руки, прижимая к своей груди.
- Отпусти!
Он медленно повернулся к ней. Глаза его были еще слегка затуманены, и осознание реальности не вполне пришло к нему. Измученное холодом тело инстинктивно тянулось к теплу, и, не успела девушка вздохнуть, как оказалась прижата к его груди.
Эвелина тихо охнула, но отодвинуться не попыталась, чувствуя его жар, биение чужого сердца рядом со своим.
- Тебе… тебе уже лучше? – почему-то хрипло проговорила она. - Ты больше не замерзаешь?
Ладише судорожно вздохнул, ослабляя хватку и позволяя девушке сделать вдох.
- Да… мне лучше.
- Тогда, может, я… - Она предприняла слабую попытку высвободиться из объятий.
- Нет! – Он прижал ее к себе с прежней силой, затем, опомнившись, отпустил. – Нет, пожалуйста… побудь еще немного со мной.
Она не посмела возразить, вернувшись в его объятия и приникнув к горячей груди.
- Я понимаю, как ты себя чувствуешь сейчас, - проговорил он, - особенно после того, что произошло между нами, поэтому спасибо тебе за то, что все же согласилась меня согреть. – Рука его зарылась в русые кудри.
- Я предупреждала, когда ложилась, чтобы без глупостей, - напряженно проговорила Эвелина.
- Я не прикоснусь к тебе без твоего позволения, - пообещал Ладише.
Но даже несмотря на это, девушке было не по себе. Лежать в объятиях полураздетого мужчины, прижиматься к его груди своей, почти обнаженной, чувствовать его тепло, биение его сердца, чувствовать, как его рука гладит твою спину… Эвелина нервно заерзала, не зная, что ей делать.
- Успокойся. Я же сказал, что не трону тебя.
- Но сейчас-то ты меня еще как трогаешь, - озабоченно заметила девушка.
- Извини, просто… - Он зарылся лицом в ее волосы.
«Ох, нет, это уже слишком, что же мне делать?! Я не могу его оттолкнуть, это было бы бесчеловечно… С другой стороны, он ничего и не делает, но если вдруг начнет… Я буду сопротивляться… Не может быть, чтобы ему до сих пор было холодно…»
Последнюю мысль она озвучила вслух:
- Не может быть, чтобы тебе не стало теплее.
- Да, сейчас мне уже не холодно, - легко подтвердил Ладише.
- Так почему…
- Просто… приятно…
Но на этот раз Эвелина с легким сердцем отстранилась и высвободилась из объятий.
- Хорошего понемногу, - строго произнесла она, запахивая на груди сорочку. – Одевайся.
Ладише, улыбаясь, поднялся и потянулся за халатом. В это время в дверь деликатно постучали и на разрешение: «Войдите!» на пороге появился Тольм.
- Очнулся уже, сын Наргесов? – миролюбиво поинтересовался он, лукаво поглядывая на раздетую Эвелину.
- Очнулся, - кивнул Ладише, надевая халат.
- Чего только не может женская ласка, - усмехнулся хозяин. – Ну, когда соберетесь, жду вас к ужину.
С этими словами он покинул комнату.
- Меня всегда забавляла способность людей видеть то, чего нет и в помине, и в то же время не замечать очевидных вещей, - задумчиво проговорил Ладише, глядя вслед хозяину.
Эвелина не ответила, молча одеваясь.
- Кстати, - Ладише взглянул на нее, - почему он назвал меня сыном Наргеса?
- Ээ…
- Ты что, назвала ему наши настоящие имена?
- Ну… я сказала ему, как тебя зовут, но представила все так, будто ты просто носишь такое же имя, как и тот Ладише из Халиноми, который был казнен два века назад.
- Вот как…
- Я… я что-то не так сказала?
- Нет… нет, все верно. Просто интересно будет посмотреть на его лицо, когда он узнает правду.
- Узнает правду? Вы что, собираетесь открыть свои настоящие имена?
- Ну, эти сьеры все равно узнают когда-нибудь.
Они немного помолчали. Но желания идти ужинать не было ни у него, ни у нее, поэтому Эвелина первой нарушила тишину.
- Ты, наверное, не сможешь принимать участие в вашем задании… - робко произнесла она. – Так ведь?
- К сожалению, ты, похоже, права, - невозмутимо подтвердил Ладише. – Я уязвим перед холодом, хотя и не так, как змеи.
- Тебе, скорее всего, скучно будет здесь сидеть…
- Ну, - улыбнулся Ладише, - ты меня развлечешь.
- Боюсь, я не очень хорошо умею развлекать. Я никогда не была душой компании.
- Но у нас же не компания. Нас только двое, а мне интересно тебя послушать.
- Честно говоря, мне самой хотелось бы тебя кое о чем спросить. Ведь ты мой учитель и обязан отвечать на мои вопросы.
- Задавай.
- Когда ты лежал в забытьи… ну, сегодня… что ты видел? Или ничего не было и ты просто лежал в черной яме?
- Нет, черной ямы не было определенно. Были какие-то сны, воспоминания… Я вспомнил… одну девушку… небольшую сцену из моей первой жизни. А потом мне показалось, что ты меня зовешь, спрашиваешь, вижу ли я что-нибудь во сне. Я последовал на твой зов и проснулся.
- А…
- Что-то еще желаешь спросить?
- Нет… сейчас, пожалуй, нет.
- Тогда пойдем ужинать. – Он поднялся с кровати. – А то хозяин еще чего-нибудь себе придумает.
За ужином Эвелина мучительно размышляла о том, как задать уже целый день терзающий ее вопрос. Размышляла и все никак не могла облечь его в нужные слова, чтобы не показаться чересчур любопытной или, не приведи судьба, бестактной.
После ужина, когда Ладише выказал желание выйти во двор развеяться, Эвелина пошла его сопровождать. Мало ли что, вдруг опять замерзнет. Так она, по крайней мере, объяснила хозяину. Сама же хотела просто поговорить с Ладише наедине, без каких бы то ни было свидетелей.
Когда василиск присел на невысокую ограду, установленную вдоль земли Тольма, девушка подошла к нему и несмело подергала за рукав.
- Да?
- Ладише… можно задать тебе вопрос?
- Конечно.
- Только если не хочешь, не отвечай, - сразу предупредила Эвелина.
- Я подумаю над этим. Так о чем ты хочешь меня спросить?
- Ты и царица Альдо… у вас и правда… ну…
- Правда. – Коротко ответил Ладише, сразу поняв, о чем идет речь.
- Но зачем… зачем ты это делаешь, Ладише? Ты ее любишь?
- Люблю? Да наверное, нет. Просто я ценю, когда люди хорошо ко мне относятся. Обычно это бывает нечасто.
- Почему?
- Кто знает, - пожал плечами василиск. – Душа человеческая – очень сложный механизм, даже я не могу разобраться во всех ее тонкостях. Быть может, роль играет инстинктивная неприязнь к змеям. Или, возможно, это восхищение далеким и недостижимым идеалом: восторгаются все, но не любит никто.
- Мне сложно такое представить. По-моему, нужно быть совершенно бесчувственным, чтобы не любить тебя…
- Да, и еще, - Ладише словно не слышал ее слов, - я один из Халиноми.
Эвелина задумчиво посмотрела на него, затем перевела взгляд на окутанную вечерним туманом дорогу.
- Я думаю, в душе ты все равно не причисляешь себя к тем, кто любит убивать. Не знаю… Халиноми выиграли много войн, погубили много жизней, столько же спасли, так что…
- Но счет ведется только тем, кого мы отправили на тот свет.
- Конечно… - усмехнулась Эвелина. – Кто будет подсчитывать спасенных? Но, Ладише, - поспешно произнесла она, - я вовсе не испытываю к тебе неприязни, я вообще змей люблю… ой, прости, я имела в виду, что я тебя совсем не боюсь и ценю как друга.
- Спасибо, - негромко проговорил василиск, оборачиваясь к ней.
- Ну, не смотри на меня так. – Эвелина заслонилась локтем. – Ты меня пугаешь.
- Сама только что сказала, что ничуть не боишься, - улыбнулся Ладише, отводя ее локоть.
- Осторожно, упадешь.
- Я крепко держусь, не бойся.
С минуту девушка смотрела в его лицо; черные волосы трепал ветер, темные глаза глядели пристально и одновременно дружелюбно, тонкие губы едва заметно улыбались. Высшие силы, как можно было не любить его?
Очередной порыв ветра заставил Ладише отпустить локоть Эвелины и плотнее запахнуть плащ.
- Становится холодно, Эвелина. Пойдем в дом.


- Я лягу на полу, а ты спи на кровати.
Девушка помотала головой.
- На полу холодно, а тебе нельзя долгое время находиться на холоде. Очаг скоро погаснет, и что тогда будешь делать? Давай лучше я лягу на полу. Я теплокровная, мне холод не так страшен.
- Могу предложить еще более приемлемый вариант: мы оба ложимся в постель и согреваем друг друга.
- Э-э, нет, - замотала она головой. – Даже несмотря на то, что ты пообещал ко мне не прикасаться, я все равно не рискну делить с тобой постель теперь, когда ты в полном здравии. Я буду спать на полу, и не пытайся меня переубедить. – Эвелина упрямо вздернула подбородок.
- Как пожелаешь, - вздохнул Ладише, мудро решив не перечить женщине.
- Вот и ладно, - улыбнулась Эвелина, втайне радуясь, что пришлось затратить так мало сил на уговоры. – Отвернись, пожалуйста, я разденусь.
- Даже притом, что я видел тебя раздетой, ты не можешь отказаться от условностей, - едва заметно усмехнулся Ладише.
- Такая уж я есть, - беззащитно улыбнулась Эвелина, и ему не осталось ничего другого, кроме как отвернуться и дать ей возможность раздеться и залезть под одеяло в своей импровизированной постели.
- Ну, все, я готова, теперь ты, - услышал он ее голос.
Обычно Ладише спал вообще без всякой одежды, но на этот раз решил пощадить целомудрие своей спутницы, оставшись в одних шароварах.
- Я потушу свет? – спросил он, взглянув на натянувшую одеяло выше подбородка Эвелину.
- Да, конечно.
Одинокая свеча, – единственное, что освещало комнату, когда погас очаг, - была потушена, и в комнате воцарился мрак.
- Интересно, - пробормотала Эвелина, - почему остальные так долго не появляются? Уже день прошел, а их все нет. Ладише, как ты думаешь, с ними ничего не случилось?
- Думаю, ничего такого, что могло бы означать неудачу. Просто похищение придворного кузнеца – дело не из тех, что нужно выполнять поспешно.
- Иными словами, все хорошо?
- Полагаю, да. Если бы что-то пошло не так, я бы уже почувствовал.
Она замолчала.
- Спокойной ночи, Эвелина, - первым нарушил тишину Ладише.
- Спокойной ночи.
Девушка блаженно вздохнула и удобнее устроилась на своем твердом ложе. Некоторое время она просто лежала, не смыкая глаз, глядя в темноту перед собой, думая, размышляя… Затем глаза ее начали потихоньку слипаться, дыхание замедлилось, и через несколько минут Эвелина уже спала.
Чьи-то руки осторожно приподняли ее и уложили на мягкую постель, нагретую теплом чужого тела. В сладкой дреме девушка почувствовала, как кто-то обнимает ее сзади, прижимая к себе, согревая своим теплом. Она не проснулась и не открыла глаз, чтобы посмотреть, кто это. Лишь тихонько вздохнула и снова погрузилась в глубокий сон.