Глава вторая. Гроза собирается. Опции

[Всадник]

Начинаем.

[Грегор]

Река Салерна. Путь из Криэрана в Тил. С момента отплытия из Криэрана до 20 дня месяца Судов.

Погода стояла превосходная, и корабль рассекал речные воды с легкостью морского зверя. Казалось, все вокруг благоволит путешественникам и ветры, попутные даже без помощи магии, гнали корабль вверх по течению, позволяя дать отдых гребцам. «Радуга», флагманский корабль Рикарда Шарка, подняв все паруса несла своих пассажиров в Княжества Полумесяца.
Грегор, несмотря на то, что странная болезнь, поразившая старого жреца, не отступила, а, напротив, усиливалась день ото дня, все время проводил на палубе, любуясь удивительными картинами, открывающимися  взору с каждым поворотом реки. Удивительной красоты храмы, увенчанные золотым шаром, символом солнца, богатые приречные города, часто превосходящие размерами столицы иных островов родины, изобилие спешащих по своим торговым делам разномастных речных судов, - все это повергало молчаливо взирающего на повседневную жизнь Лаконы мужчину в глубочайшие раздумья. Так сложилось, что за свою долгую жизнь Грегору пришлось, как и любому сторнийцу, не являющемуся крестьянином, много путешествовать. Все крупные острова родины, и несметное количество мелких оставили след в цепкой памяти Верховного жреца, но ни разу за более чем двести лет он не покидал Империю тысячи островов и тем более не посещал Лакону. И сейчас с удивлением, и даже испугом он начинал понимать, с какой страной предстоит сцепится в браке его агрессивной, смелой, но невероятно маленькой по сравнению с открывающимися просторами, стране.
К немалому удивлению Грегора, его обычным спутником на палубе оказывался сам Рикард, почти никогда ничего не говоривший, но всматривавшийся в проносящиеся мимо пейзажи с таким напряженным вниманием, словно пытался разглядеть там что-то невидимое, укрытое от взора других. Лицо Властителя при этом оставалось бесстрастным, а одолевавшая слабость не позволяла жрецу заглянуть в мысли молодого господина. Впрочем, Грегор не слишком-то и пытался.
«…Мальчишка… он еще мальчишка, впервые покинувший привычные стены родного дома. Не стоит искать тайный смысл там, где нет ничего, кроме видимых взором вещей. В конце концов, что он знал до сих пор? Расположение гор и течение рек… по картам, внешний вид жителей и их обычаи… по книгам, жизнь этой удивительно красивой страны… по докладам шпионов. Н лучшие источники для того, кто еще столь юн и любознателен. Лишь смерть ему знакома не понаслышке,… знакома так близко, как это возможно. Скольких он убил на наших обрядах? А первый раз.… Нет, не надо о печальном. Все пошло не так – достаточно было одной капли крови, а вышло… впрочем, лучше забыть. Родрик уже забыл, у этого надменного ублюдка всегда была короткая память на неприятные вещи…. Лучше просто смотреть на Лакону, на ее покой и красоту и не представлять себе эти места после прохода лирийских орд или наших доблестных капитанов. Все же эта страна красива, красива как женщина, умирающая от чахотки. Красота молодой смерти…»
Но если самого Грегора открывающиеся пейзажи настраивали на мрачный лад, то Рик, казалось, преображается час от часа. Выражение ледяного спокойствия, превращавшее лицо молодого мужчины в подобие посмертной маски, все реже появлялось на его лице, речь становилась мягче, добрее. Жрец со смешанным чувством удивлении и удовлетворения наблюдал, как налаживаются отношения Амеллы и господина, из холодной вражды времен отплытия из Стона превращаясь если не в любовь, то удивительно теплую дружбу. И вечерами, когда корабль приставал к берегу и все пассажиры и офицеры собирались в кают-компании, довольно большой для скоростного рейдера, он с удовольствием присоединялся. С ранее незнакомыми чувствами он слушал грубоватые шутки сторнийцев, обычно холодных и собранных, не всегда понятные, но увлекательные рассказы Вэла, путешествующего с ними студента, морские байки капитана, а иногда и сам, не торопясь, как опытный оратор, играя на нетерпении и любопытстве слушателей, начинал рассказывать какую-нибудь удивительную или смешную историю из своей долгой жизни. В другие вечера все путешественники, оставив на судне лишь сокращенную вахту, сходили на берег, присоединяясь к лаконцам, провожающим лето, и по своему обычаю радоваться почти всему, превращавшим это событие в одно большое празднество. И, словно в чудесном сне или детской сказке на ночь, пришельцы с прекрасного, поражавшего воображение изяществом и быстротой хода корабля с радостью принимались гуляющими в свой круг и тогда на следующий день вся команда двигалась куда медленнее, чем обычно, несмотря на надрывные трели боцманской дудки, а жрец всматривался в знакомы лица, пытаясь понять, что же заставило этих людей, адептов Культа, опытных убийц и соглядатаев, с всю ночь беззаботным весельем пировать в кругу тех, кого им суждено убивать…
В этом водовороте счастья его почти не удивило, когда в один из дней Рикард подвел Эмми к капитану и обратился к тому, словно низший к высшему, прося «Согласно древним законам моря, по праву первого среди равных и безграничного властителя над кораблем и всем, что он несет по водам, скрепить брак Рикарда и Амеллы».
Обряд, как и все «полевые» обряды сторнийцев, был недолгим – кинжалом капитан сделал надрезы на запястьях мужчины и женщины, наполнил их кровью крошечную чашу из кости морского зверя, заставил обоих омочить в смешанной крови губы, а остальное – выплеснул за борт, в жертву морю. Не важно, что вокруг речные воды – всякая река рано или поздно впадает в океан. Наблюдая за первым поцелуем новобрачных, Грегор почувствовал укол зависти – в конце концов, никому из адептов Культа брак не возбранялся и сам Верховный жрец тоже когда-то был женат. Минули столетия, но жрец, тоже по иронии судьбы вступивший в брак на борту судна, до сих пор помнил вкус этого первого поцелуя… сладостный вкус губ любимой женщины, смешанный с солоноватым вкусом крови. На миг (всего лишь на миг!) он ощутил ненависть к этим двоим, ненависть столь жгучую, столь незамутненную, что она испугала его самого до холодного пота: эти двое стоят еще в начале своего пути, в то время как он, Грегор уже приближается к завершению, и вся любовь, все счастье, все надежды на будущее - впереди у этих вчерашних детей. Юнцов, чья сила, знания, ум – ничто по сравнению опытом Верховного жреца, но… весь опыт Грегора не в силах вернуть его обратно в начало, вернуть вкус меда и крови на губах…
И ночью, стоя на палубе корабля, в честь столь знаменательного события не приставшего к берегу, а медленно плывущего по ночной реке, Верховный жрец понял причину того безумия, что владело всеми вокруг – сторнийцами из экипажа корабля, лаконцами на берегу, даже Риком. В свете пылающих на берегу праздничных костров, он увидел призраки пожаров будущих войны. И люди, словно тоже видя их, предчувствуя надвигающийся ужас, приход которого уже никто, даже сам Грегор или Рик не в силах обратить вспять, спешили веселиться, праздновать, любить, стремясь урвать последние куски уходящего сладкого сна, в преддверии страшного пробуждения.
Еще день прошел словно в лирической балладе, но чем ближе корабль подходил к Княжествам, тем быстрее уходил свет с лиц путешественников, сменяясь обычным выражением, и проплывая мимо намеченной на заклание деревушки Лаверна, жрец вновь увидел прежнего Рика – собранного, холодного, твердого как сторнийская сталь мужчину. Корабль прошел мимо селения ранним утром, скрытый клубящимся над водой туманом от глаз жителей, быстрый и почти бесшумный, словно призрак. К обеду корабль плыл уже по территории Княжеств….