Танец с мечом.

Зеленью трав я напился губами,
Страстно к тебе приник,
Кажется, мог бы тогда веками
Твой лицезреть я лик.

Было мне весело и безмятежно,
Думал, - не знаю, о чём,
И на меня глядя нежно-нежно,
Ты танцевала с мечом.

Был твой клинок как луны отраженье
В озере чистых грёз,
Ты была духом, прекрасным виденьем,
Что ветерок принёс.

Я всё глядел, завороженный танцем,
Был я сражён наповал,
Солнце в тиши полыхнуло багрянцем
Между далёких скал.

Пламень из глаз твоих вырвался гордый,
Я ж не привык ожидать,
За лезвие взял меч из рук твоих твёрдых,
Поцеловал рукоять.

Были мы счастливы в пламени этом,
Вместе всегда и везде,
Был я художником, был я поэтом,
Тебя рисовал на звезде.

Но в дни сражений, лишений и боли
Можем в глаза взглянуть,
Можем поклясться, что мы повороли
Страх, что сжимает грудь.

Что мы сполна заплатили природе,
Не пожалев ни о чём,
В миг, когда, путь прорубая к свободе,
Ты танцевала с мечом.

Не ты.

Мне всегда не хватало тебя,
Мне всегда не хватало тепла,
Мне всегда не хватало чего
Одного?

Я всю жизнь был рабом суеты,
Я всю жизнь был рабом красоты,
Я всю жизнь был слугою своей правоты.
Но не ты.

Ты летела, не зная преград,
Ты летела в ночи наугад,
Никогда не хотела вериуться назад,
Но я рад.

Я так рад,что меня ты не позвала,
Ничего не взяла, не прощаясь ушла,
Я так рад, что была. Ты, конечно, была!
Ведь с собою частичку меня забрала,
Что звала в дальний путь, и тебя лишь ждала,
Чтобы ты ей дала, превративши в орла,
Два крыла.

...Мне всегда не хватало тебя,
Я всегда был прямой как стрела,
А, быть может, жалею частичку себя,
Иль она, не сговариваясь, позвала
Тебя вниз, в нашу жизнь,
Где не сыщешь тепла
И у зла.

Ночь.

...Эта ночь до скончанья веков будет длиться.
Я забыл, кем я был, я забыл, кто я есть,
Проплывают до боли знакомые лица,
В их глазах - пустота. Их - толпа, их - не счесть.

Что я в них находил? Чем я жил? Чем я бредил?
Может, ярким экраном и мышью в руке?
Или, может быть, той, что однажды я встретил,
И чьи волосы я уподобил реке?

Но в экране так пусто, и на сердце гадко,
Что мне игры с собой? Что мне весь этот свет?
И она оказалась престранной загадкой,
Безысходной загадкой с условием: нет.

И опять я без сна, и опять я простужен,
И опять за окном предрассветная мгла.
И опять никому я на свете не нужен,
Мои крылья грязны, и душа не бела.

Но я жив, а ведь это чего-нибудь стоит!
Я живой, это значит, я должен идти;
Тот, кто рвётся в могилу, рыдает и ноет,
Недостоин навеки в бессмертье пути.

...Эта ночь до скончанья веков будет длиться,
А рассвет не пробудет мой ум ото сна,
Но я счастлив: мне выпало всё же родиться,
Значит, нужен. И ночь ведь кому-то нужна!

Город Тишины.

Когда закроются его глаза навечно,
Когда уйдут воспоминания и сны,
Он Землю не покинет скоротечно,
А попадёт он в Город Тишины.

Там всё - как здесь, лишь только блёклы стены
Утративших притворный блеск домов.
Войдёт в него он, замечая перемены,
Идя по улицам семи холмов.

И ужаснётся он, увидев город этот,
То истинное, что не видел он живым...
Как этот спрут, скопленье милых клеток,
Мог столько лет быть для него родным?

Как мог он эту плесень не заметить,
Что всё вокруг росла, питаясь злостью жён
И завистью мужей... Её ведь можно встретить
В любом домишке, что презреньем поражён...

А вот и красный Кремль, оплот державы,
Горит главами золотыми храм.
Здесь не пройдёшь... Здесь топи тщетной славы,
И в залах святости покоя нет ветрам,

Как нет покоя неушедшим душам,
Оставшимся всем здесь, на горе всех живых,
И на беду себе... Ты слышишь гул? Послушай,
Ведь здесь они правдивей остальных...

Вернулся наконец домой он; и повсюду,
Как у других, всё плесень да тоска.
Но он вернулся... И, не веря чуду,
Он поднимается. Награда так близка...

Дверь. Ключ. Запоры. Ржавчина. Ступени.
Перила, лифт, сгоревший пластик: шесть.
Здесь всё как-будто опустилось на колени,
Сорвало грим, и промахов не счесть.

И вот - квартира. Дверь. Ключи. Запоры,
Он входит и кричит беззвучно: "Я пришёл!"
Но... Что же здесь? Какие воры
Сюда забрались, что за ураган прошёл?

Всё опрокинуто, грязно и полупусто,
Был страшен вор, свершивший свой разбой...
Но в его душу - видно, по пути - закрались чувства,
Он бросился.. к семье, шатаясь, как слепой.

Вбежал он в комнату... Его глазам безумным
Предстало то, что не напишешь: не живут
После такого, невозможно нам, разумным
Его понять... Вот годы пробегут...

...Очнулся я в поту в разбросанной постели,
Живу, пока дышу, и не наоборот,
В глазах метаются шальные люди, звери,
Молитвы шепчет непослушный в дрожи рот...

Нет! Никогда я там гостить не буду,
Уж лучше жизнь прожить в пылу, наверняка,
Чем в Город тот уйти, где лезут отовсюду
И фальшь, и лесть, и корысть... А пока

Очищу путь себе в другие страны,
Где новую строку смогу я написать,
И про тот Город Тишины, про город вечной раны
Всем городам, всем людям рассказать...

Старик.

Был тихий вечер. Пылью по углам
Попрятались во тьме былые годы.
А я всё там... Все здесь - а я всё там!..
Ведь здесь я уж не делаю погоды...

"Кем был я? Кем я стал?" - немой вопрос
Застыл в моих глазах, пустых и сонных.
"Зачем ты жил, зачем дышал, матрос?"
Ну а в ответ - всё мели да затоны...

Любил - не долюбил, и всё делам
Доверил: продал оптом душу с телом.
"Да ты всю жизнь прожил напополам!
Да не прожил, проползал неумело!"

И сына вырастил... Как вырос, возмужал,
Ушёл однажды, словно испарился.
А встретились - плечами лишь пожал,
А ты кричал, безумный: "Сын родился!"

Глядел он с снисхождением, как ты
Копил на хлеб, носил тулуп на вате...
Ушёл он тихо и без суеты,
Он знал, что уходил от мертве..."
Хватит!!!!

Довольно искушать, проклятый бес!
Довольно поиграл ты с зеркалами!
Мой сын не испарился, не исчез,
Вошёл он в мир, построенный не нами.

Пусть мне конец, но не конец трудам,
Что остаются здесь незримым провожатым.
Я продал тело. Душу - не отдам!
И не отдам листок, в руке моей зажатый.

Его не сможет у меня отнять
Ни бес, ни чёрт, ни дьявол-искуситель,
Пришёл сюда ты, чтоб меня с собой забрать,
Так забирай, в тот край, где ждёт меня Спаситель...

...Был тихий вечер. Суета друзей,
Соседки причитанье, вой сирены,
И то, что дьявол взял, опять в музей,
В огне покинет его собственность арену.

А на полу - листок во власти сквозняков.
Заметят ли друзья, иль недостанет метра?
Но и заметят - не поймут простейших слов,
Мудрейших слов: всё в жизни - воля ветра.

Люблю.

Я был тем осколком. О да, я там был,
Запутанный в злобе, во тьме и во лжи,
Ни то, ни другое в себе не изжил,
А просто... Поймал не того я во ржи...

Заблудился мой голос у тебя в волосах,
И мне нет уж спасенья от сомкнутых губ.
Не волнуйся, родная... Всё это - роса,
Всё о том, кто не зол, не завистлив, не груб,

А клеймо заслужил в этой жизни навек,
Чугуном его выжгли на чистой душе,
На! Смотри! Смейся! Радуйся! Я человек!
А все вы - лишь набор непонятных клише!..

Кто ты, милая? Мне этот страшен вопрос,
Я довольно обжёгся на лицах и снах,
Принесли мне улыбки любовь не всерьёз,
Возвестили мне сны о других временах...

Продолжая искать, продолжая терпеть,
Мне пришлось, и не раз, задаваться одним:
О тебе мне и думать приятно, и петь,
Ты же где-то скучаешь одна, иль с другим,

Но... Нам незачем больше друг друга искать,
Я небесную твердь, словно пик, покорю
И полжизни там буду я кровью писать
На полнеба признанья. Надежды. "Люблю".