Санни
- Навеянно «Хрониками Лаконы» (осторожно аморалки!)
- «Река. Живая, непредсказуемая, шаловливая…»
- «Хоббитания. 1998 год по л. Х.»
Навеянно "Хрониками Лаконы" (осторожно аморалки!)
Мы слишком грустно закончили эту игру. Но было в ней и что-то хорошее, и что-то очень увлекательное. Кто смог - тот завершил дойдя до самого конца. Но теперь - вольные фантазии. Тем, кто НЕ любит подобного - просьба НЕ читать. Там ваши любимцы или НЕ любимцы и они ведут… себя аморально ;)
Нико и Раэн.
Нико тихонько перебирал струны гитары, а ловкие пальчики Раэн точили метательные кинжалы время от времени проверяя их балансировку. Девушка прислушивалась к музыке, которую наигрывал Николя и губы ее чуть улыбались. Неожиданно она запела глубоким голосом:
«За чертой нездешних сказок - непонятное случилось, То ли проклят, то ль наказан, то ли смерть тебе приснилась…»
- Откуда ты знаешь эту песню, ненаглядная? - бархатисто спросил Николя, сверкнув глазами.
- Ее пел уличный бродяга… Так он просил себя называть. Думаю на самом деле он был - певцом любви, Нико.
Юноша улыбнулся, следя за руками ловко вертящими клинки:
- Знаешь… Мы должны стать как этот менестрель. Чтобы только любовь или преданость разгадали что скрыто за потехой.
- Страсть, вызов, опасность и боль, - тихо и как-то приглушенно проговорила Раэн.
- Да, - согласился Нико, он внимательно вглядывался в лицо, скрытое рыжими локонами, падающими на ее щеки: «Святой Марэль! Кого она вспомнила?!» - Раэн, встань вон к тому дереву.
Девушка удивилась, но послушалась его и прошла к указанному месту, прислоняясь спиной к стволу и вопрощающе глядя на Николя. А тот встал, подбирая рукой дротики:
- Ты мне веришь?
- Да.
- Тогда смотри прямо в мои глаза, радость моя, - очи цвета морской волны погрузились в зеленые, неожиданно-серьезные глаза Николя и он глубоко вздохнул, занося руку для удара…
Клинок задрожал в дереве. Длинные ресницы Раэн дрогнули, грудь высоко поднялась. Николя еле перевел дыхание, тихо шепча:
- Раэн, все Тени этого мира пощадите меня, ты очень красива.
Девушка вновь посмотрела в лицо парня, чуть вызывающе и дразня:
- Ну же, Нико, давай… У тебя еще четыре клинка в руках!
В следующий миг по разным сторонам от тонкой талии вонзились еще два кинжала. Один со стоном задрожал возле округлого плеча, а четвертый чуть не по рукоятку вошел в дерево, повинуясь удару Нико, оказавшемуся рядом с Раэн одним незаметным прыжком. Руки его обвились вокруг ее талии, а губы чуть касались красивого ушка девушки:
- Раэн, красавица моя, - зашептал он.
Одним длинным движением, она поймала его слова губами. Поцелуй был невероятно сладок. Девичья ладонь скользнула по его груди и Николя понял, что просто не в силах сдержать себя. Его рука нетерпеливо зарылась в рыжие кудри, лаская и дразня. Губы медленно иследовали ее шею, грудь… ключицы… Раэн задохнулась, сладко застонав:
- Николя…
- Да, сладкая?
- Ты просто убиваешь, - нежно простонала девушка.
- Что ты, - тихо шептал он, обнажая нежный сосок и любуясь его упругостью. - Больше всего на свете я благодарен небу за тебя.
Рыжеволосая головка заметалась, когда Раэн ощутила его нежные губы, охватывающие ее грудь, ласкающие ее, дразнящие. Николя словно желал стереть ту боль, что породили в ней те, кого она полюбила раньше, кто был ей дорог, с кем она не могла быть рядом сейчас. И Раэн была благодарна ему. Ее сердце жарко билось в ответ на нежные прикосновения юноши:
- Нико… Нико. Позволь…
- Что, моя радость? - чуть непонимающе вопросил он.
Тонкие руки опрокинули его на спину, а нежные пальцы вдруг одним движением обнажили его тело. На миг он ощутил себя беззащитным, когда вдруг рядом с его глазами возникли аквамариновые глазищи:
- Ты мне веришь, Нико?
- Да.
И ее губы скользнули по его шее, груди… кончик язычка сладко касался его кожи, заставляя его трепетать. Николя тихо вскрикнул, когда девушка мягко коснулась пухлыми губами самой его сути, а нежные губы уже вбирали его, лаская по всей длине, дразня и лукаво касаясь. Тело юноши содрогнулось, когда он попытался сдержаться. Но Раэн словно вознамерилась наказать его за что-то или наградить… губы девушки снова и снова охватывали его напряженный жезл, ласково скользя вверх и вниз. Язычок соблазнительно касался самой головки и скользил ниже, возбуждая, дразня, испытывая. Нико почувствовал, что просто не может сопротивлятся и застонав, ощутил неимоверную сладость, которую дарили ее губы. А Раэн ласково обхватила ладонями его жезл, не желая упустить ни капли. Затем плутовка скользнула на его грудь и уселась там, коварно улыбаясь. Николя распахнул глаза и ощутил под руками округлые колени девушки, а прямо над собой увидел ее бездонные глаза.
- Коварная, - тихо прошептал он. Его горячие ладони легли на ее бедра, с силой сжимая.
Раэн выгнулась… ее упругая грудь вызывающе поднялась:
- Тени меня сохрани, сударь… Просто…
Но как только Николя услышал это слово, его руки тут же опрокинули ее навзничь:
- Опять? Плутовка! - темноволосая голова опустилась, лаская ее грудь, губы дразняще чертили странные узоры на нежной коже.
Сладкие стоны заставляли его желать ее все сильнее, но губы упрямо ласкали ее спускаясь к животу и все ниже… И снова Раэн не разрешила ему насладится ею:
- Нико, прошу… Дай мне себя, - ее тихий, чуть хриплый от страсти голос завораживал. И Нико подчинился, пообещав себе, что потом просто не даст ей пощады.
Нико и Раэн.
Раэн глубоко вздохнула и в свою очередь накрыла своей ладонью руку друга:
- Что с тобой? Ты сам на себя не похож…
Николя молчал дольше, чуть прихлебывая из бутылки, пока девушка не забрала ее, якобы для того, чтобы самой промочить горло.
- Никогда не думал, что вместо того, чтобы кружить девушкам головы, меня будут волновать мысли о том, как обвести вокруг пальца многотысячную армию и при этом не потерять никого из своего отряда. Я видел много смертей, Раэн. В какой-то миг передо мной рухнул весь мир, который я знал.. Я изменился. Не мог не изменится… и вместо музыки в моем сердце - в моих ушах звенят мечи, свистят стрелы. Когда я смотрю раз за разом в лица детворы, кружащейся перед нами на представлениях. На Алека, выкидывающего чудные номера. В сверкающие глаза девушек.. Знаешь чего мне хочется? Влюблятся… В одну, другую, третью. Но, чтобы свершить это, я должен защитить их, должен прогнать тех, кто пришел с мечом на эти земли в их пустыню, должен…
Николя резко замолчал, потому что Раэн вдруг прижала его ладонь к своим губам, пытаясь успокоить его:
- Научи меня играть на гитаре, Нико? - совершенно неожиданно попросила она.
- Хорошо, - ответил он каким-то пустым голосом, хватая бутылку с остатками вина и делая огромный глоток.
Девушка смотрела на него своими глубокими глазами, а Нико словно прятал свой взгляд, тревожно прикасаясь рукой к груди. Раэн тихо поднялась и потянула его за собой. Николя встал, чуть улыбнувшись и уже потянулся к губам своей очаровательной подруги, как вдруг она уперлась ладошками в его грудь, останавливая. Юноша непонимающе заглянул в ее лицо. Раэн чувствовала его дыхание на своей коже, тепло его тела заставляло ее трепетать от сладкого нетерпения, но сначала:
- Скажи, Нико, как ты придумываешь свои песни? - их губы почти соприкасались.
- Просто… Слушаю то, что вертится вокруг меня в воздухе и пою. Что вижу - то и пою.
- Неправда! - ее ладонь скользнула к его шее, лаская затылок юноши. Они начали плавно кружится. - Танец невозможен без музыки… А твои песни без слов, которые тревожат душу.
Николя улыбнулся, его нежные руки плавно легли на ее бедра. Их тела почти слились в движении, быстро перебирая ногами они кружились по полу таверны, легкие и непредсказуемые, как солнечные лучи, вдруг прорвавшие тьму ночи. Звезды по очереди мелькали в окне, сгорая от любопытства и наблюдая за этой парой.
- Тогда так, дружок, - тихо начал Нико, чуть прикрывая зеленые глаза длиными ресницами. Руки его продолжали кружить девушку, плавно ведя ее… вдруг резко наклоняя и почти касаясь губами ее вздымающейся груди. - Вот ты, Раэн… Ты похожа на гитару… когда касаешься тебя в пальцах возникает чуть заметная дрожь… Она растет. И хочется снова и снова касаться твоего дивного тела, пока ты не запоешь. А услышав песню - ловишь ее, как глоток воздуха после длительного нырка в озеро. И поймав уже не можешь не петь. Твою песню… но чуть-чуть по другому. Дополнив ее.. И воспев тебя. Ведь ты, точнее музыка, которую ты подарила оказывается внутри… где-то глубоко. Наверное в самом сердце, Раэн.
Они остановились, тяжело дыша, от того, что под конец танец стал почти беспристанным полетом. Глаза их смотрели друг на друга с удивительной нежностью.
- Спасибо тебе, Нико…
- Тебе спасибо, звездочка моя золотая.
Губы чуть прикоснулись друг к другу, нежно, как лепестки удивительного цветка. Раэн коснулась верхней губы Николя, а его губы легко поцеловали ее подбородок и пухлую нижнюю губку, прежде чем трепетно накрыть ее губы своими и ощутить всю сладость от взаимной, безраздельной нежности. Руки девушки переплелись на его плечах, тело выгнулось, ощущая охватывающий ее жар:
- Пойдем ко мне, - раздался горячий шепот.
Николя не нужно было просить дважды, он подхватил возлюбленную на руки и взлетел по лестнице в комнату, где к подглядывающим звездам присоединилась полная луна, заливающая своим мерцание всю комнатку. Руки Николя неторопясь развязали пояс девушки, а потом нежно спустили рукава ее туники, обнажая дивные плечи и высокую грудь с набухшими от желания сосками. Нико глубоко вздохнул и не удержавшись нежно коснулся этих алых бутонов кончиками пальцев. Грудь девушки стала подниматься чаще, а горячие ладошки скользнули к его груди, стягивая одежду и обнажая сильные плечи, с напряженными мышцами.
- Нет, радость моя… Сначала ты… Дай мне полюбоваться тобой, - тихо прошептал он.
Юноша медленно спустил тунику ниже, любуясь линией спины, плавно переходящий в округлые, пышные бедра. Талия была такой тонкой, что казалось легко сломается, а между тем он знал, что Раэн можно согнуть, но не сломать. Теплые ладони Нико скользили по ее бархатистой коже, лаская бедра и акуратно спуская тунику все ниже, пока она не упала к ее ногам. Девушка стояла перед ним полностью обнаженая. Загоревшая, чуть золотистая кожа сияла в лунном мерцании, рыжие волосы напоминали шлейф, серебрясь и переливаясь. Нико опустился на колени, скользя ладонями по ее ногам вниз, а потом снова вверх, ощущая, как она откликается на каждое его прикосновение. Он мягко положил голову на нежный живот девушки, вдыхая ее неповторимый аромат:
- Ты пахнешь, как дикая роза… Ты - богиня, Раэн, - прошептал он, целуя ее живот, бедра, чуть прикасаясь к золотистому треугольнику волос и с восторгом слыша ее легкий стон.
Губы юноши мягко целовали каждую клеточку ее тела. Он дошел до груди и устремив взор на лицо Раэн, принялся нежно поглаживать ее грудки, чуть касаясь пальцами сосков и тут же убирая их. Пухлые губы распахнулись, шепча:
- О, Нико… еще…
Он уже не мешал ей освободить его от лишней одежды. Они были полностью обнажены и открыты друг другу… Темноволосая голова Николя склонилась к дивным плодам ее груди, лаская кончиком языка затвердевшие соски, чуть посасывая их. Раэн застонала, запрокидывая голову. В тот же миг Николя подхватил ее на руки, плавно опуская на постель. Девушка выгнулась, когда губы Нико снова захватили ее чувственную грудь, а пальцы проникли к трепещущему и влажному уже лону, искуссно лаская. Раэн чувствовала, что его напряженное копье касается ее бедра, понимала, что он уже готов, но желает сделать все для того, чтобы она подарила ему ту музыку, о которой он говорил. И девушка просто отпустила все, открывшись полностью его рукам, губам, нежности, силе и тому трепетному и удивительно крепкому чувству, что соединило их. Когда Нико насытился ее грудью, губы его скользнули к округлому животу девушки, целуя его… затем ниже. Она расскрылась перед ним и он жадно прильнул к ее лону, исследуя и слыша, как она стонет и мечется от все сильнее охватывающих ее страстных волн. Язык юноши плавно скользил по розовым створкам и снова и снова возвращался к крохотной жемчужинке, касаясь ее самым кончиком и вызывая дрожь во всем теле Раэн. Но вот его губы сомкнулись на этой крохотной точке и он был вознагражден сладким стоном:
- Нико, это прекрасно… это… ох… ооооо… - ее тело выгнулось и тут же упало.
Юноша поднялся, любуясь ее телом, ее лицом пылающим от вдохновенного желания и отдачи. Длинные ресницы чуть дрогнули, но она не открыла глаз, лишь мягко потянула его к себе, приподнимая бедра навстречу. И Нико плавно, одним движением полностью вошел в ее нежное и сильное тело. Ноги девушки переплелись, обнимая его талию:
- О да, Николя… Да! - восхищенно вскрикнула она, подстраиваясь под его музыку, которая вырвалась у него из груди глубоким стоном.
Движения были плавны, словно они стремились как можно дольше растянуть этот прекрасный миг. Руки их переплелись… лаская… встречаясь и снова исчезая на их телах, стремясь доставить друг другу наивысшее наслаждение. Губы слились в восхитительно долгом и страстном поцелуе. Движения ускорились. В какой-то миг они посмотрели друг друга и не расплетая страстных объятий - поменялись местами. Бедра Раэн сжались, обнимая его еще сильнее и Нико застонал, а девушка принялась опускаться и подниматься, наращивая темп… Ее грудь почти касалась его губ и он воспользовался этим, прильнув к ней как к дивному плоду, скользя от левой груди к правой и слыша стоны девушки. Вдруг резкое движение, юноша в один миг сел, обнимая и прижимая к себе возлюбленную - и тут же их захватил сладостный водоворот, где послышались два крика слившихся в один:
- Нико!
- Раэн!
А потом была музыка… слышная только ими… рожденная и подхваченная ими.
Эвор и Раэн.
Привыкшая к теплому лету, Раэн удивленно смотрела на кружащийся в свете заходящего солнца снег. Он мягко падал на ладонь и таял… Первые снежинки таяли, но потом рука становилась все более холодной и хрупкая вестница зимы некоторое время лежала безучастным узором. Еще более застужая кожу. Раэн подняла лицо к небу, закрывая глаза и ощущая как на щеки падают легкие, пушисто-колючие снежинки, запутываясь в длинных ресницах. Губы мягко улыбались. Долго ли она простояла так - юная женщина не знала… лишь когда резкое дуновение коснулось ее похолодевших щек, она распахнула глаза. Раэн почудилось, что ее лица коснулось крыло птицы. Произошедшее в следующий миг - поразило. Рыжеволосая головка медленно повернулась, глаза скользили по величественным деревьям, застывшим в объятьях зимы, когда резкий толчок чуть не свалил ее с ног. Раэн охнула и невольно ухватилась за проходящего мимо человека:
- Простите, - подскальзываясь и падая прямо на него, только и смогла проговорить девушка.
У нее мелькнула мысль, что она сшибла с ног спящего, таким странным взглядом смотрел на нее этот человек: «О, Марэль… Князь Эвор… Сейчас меня обвинят в покушении на его жизнь…» Раэн неловко попыталась поднятся и подскользнувшись упала рядом с уже поднимающимся Князем опять. Он молча подал ей руку, помогая.
- Прошу прощения, Князь, - еще раз негромко сказала она и развернувшись хотела пойти прочь, но стена ближайшего дома вдруг качнулась прямо на нее.
Эвор легко удержал:
- Вам плохо?
- Голова закружилась… Сейчас пройдет.
- Лучше я вам помогу. Обопритесь на мою руку, - его тихий голос почему-то оставлял в ее душе ощущение тоски и безысходности, хоть и звучал ровно.
Они медленно прошли в дом, где Эвор подал знак одному из лесовиков и перед Раэн через несколько минут оказалась чарка с вином:
- Выпейте немного… Это вас взбодрит. И…
- Меня зовут Раэн…
Эвор посмотрел на нее:
- Да. Я вас знаю, - он поднял свою чарку.
- Ваше здоровье, Князь, - Раэн уже пришла в себя и обвела взглядом большую комнату с затененными шторами окнами. На стенах висели странные картины. Девушке показалось, что орудием художнику служил простой нож. И причудливые линии переплетались в буквы и знаки, который прочитать может только знающий древний язык человек. Аквамариновые глаза вернулись к хозяину комнаты, который в свою очередь изучал ее.
- Интересная роспись…
- По преданию ее начертил Шепчущий…
- Глупый вопрос, но я всегда задавалась им - почему «Шепчущий»? Разве можно шептаться с богом?
Губы Эвора дрогнули:
- Никогда не думал об этом, но мысль занятная…
Раэн поднялась, откидывая назад рыжую волну волос:
- Спасибо большое. Этот напиток мне очень помог…
- Ты торопишься?
Неожиданный переход, остановил ее движение и Раэн удивленно посмотрела на стоящего перед ней мужчину. Вдруг она улыбнулась, легко и обезоруживающе:
- Если есть еще чарка этого напитка, то я бы с удовольствием задержалась. Он прямо согревает…
Эвор молча налил еще вина. Раэн не могла понять, почему она не уходит. Этот странный, молодой Князь словно стоял рядом и в то же время был далеко-далеко. Извечное любопытство удерживало ее. Девушка разрумянилась, а волосы окутали красивую головку пушистым, сверкающим ореолом. Пушистые ресницы прикрыли глаза, когда она подняла свою чарку:
- Ваше здоровье, Эвор.
Он посмотрел на эту красивую женщину, так неожиданно оказавшуюся его сотрапезницей и резко встал, отходя к окну. Шторы были задвинуты, но Эвор стоял и смотрел… сквозь плотную ткань, сквозь стекло. Рядом раздался тихий шорох, мужчина резко повернулся, перехватывая ее руку. Раэн поморщилась:
- Лучше снять камзол, Эвор. Он заляпан грязью и снегом…
Он смотрел на ее тонкую кисть, которую инстинктивно сжимал. Раэн грустно улыбнулась:
- Неужели была мысль о том, что я могу убить вас?
- Скорей я удивился тому, что не хочу умирать сейчас…
- Именно сейчас? А… а так - смерть не страшит?
Губы его скривились в полуулыбке:
- В любом случае, торопить ее я не буду. Хоть и хотелось бы.
Раэн почувствовала, как пальцы на ее руке ослабевают и мягко повела ладошкой, переплетая свои пальчики с его:
- Она всегда нас держит за горло, Эвор… Даже когда мы думаем, что жизнь щедра и приветлива к нам. Просто хватка иногда ослабевает у Смерти… и появляется шанс на вздох.
- Горький, - глядя прямо в глубокие, аквамариновые глаза, тихо проронил он.
- Горьковато-сладкий… Как первый цветок весны с его ароматом.
- Весна.… это было так давно…
- Она скоро наступит. Гораздо быстрее, чем ты думаешь.
Алые губы были очень близко, а вызывающее сияние глаз кажется сметало все на своем пути. Эвор медленно покачал головой:
- Кто знает… это будет уже другая весна…
Раэн отступила. Ее рука медленно выскальзывала из его ладони и в последний миг они задержали это странное скольжение, подняв руки и глядя на игру пальцев. Переплетающихся и ласкающих. Ладони касались друг друга… локтей, плеч. Раэн словно не замечала того, что рука его искалечена. Ее пальчики скользили вновь и вновь, чуть массируя и мягко двигаясь по этой сильной руке к предплечью… к плечу, нажимая на чувствительные точки - сильно и тут же нежно поглаживая… Ладони легко коснулись застежек его камзола, растягнув и мягко отложив в сторону. Девушка легко-легко, почти не касаясь пробежалась по сильным, мужским плечам и вдруг застыла, ловя взгляд его глаз. Эвор смотрел словно сквозь нее, но рука его коснулась бархатистой щеки девушки, лаская:
- Иногда хочется верить, что есть вечная красота. Для тебя самого, - отвечая на собственные мысли, медленно сказал Князь.
Раэн закрыла глаза, прижимая ласкающую руку к плечу:
- Это неправильно, Эвор… Если красота застынет - она перестанет радовать взор. Мы передаем красоту, умение ее видеть и ценить тем, кто будет после нас. Иначе… не может быть, - последние слова она прошептала, целуя его ладонь и наклоняя голову.
Они стояли слишком близко. Тепло их тел переплеталось, согревая стылый воздух комнаты. Рыжеволосая головка поднялась и Раэн нежно, одним дыханием коснулась губ Эвора, чуть шевельнувшихся в ответ. Девичьи губы не остановились, касаясь подобно лепесткам цветка губ мужчины, пока он не прильнул к ней, целуя нежно и сильно. Миг расстянулся в долгие мгновения, пока руки почти не касаясь порхали по двум прильнувшим друг к другу телам, согревая и скидывая одежду. А губы не разрывали поцелуй, нежный и настойчивый, ласковый и пылающий, трепетный и пьянящий. Раэн почувствовала, как мужские руки сначала очень легко, а потом все более уверено ласкают ее кожу. Она чуть дрогнула, когда его пальцы коснулись ее груди. Эвор тут же отдернул руку, но Раэн поймала ее. Глаза их вновь встретились и девушка очень медленно поднесла его ладонь к своим губам, целуя каждый палец и не отрывая глаз от его лица, на миг, словно исказившегося судорогой. Язычок ее осторожно покружил по ладони, которую она затем плавно положила к себе на грудь. И вздохнула, когда рука инстинктивно сжалась лаская.
- Еще, - тихо прошептала она, наслаждаясь этой лаской.
Неожиданно Эвор крепко охватил ее талию рукой, прижимая к себе. Губы их вновь соединились, но лишь на краткий миг. В них проснулось жаркое желание. Эвор неторопливо целовал округлую шею, красивые плечи и вызывающе поднявшуюся грудь. Губы его по очереди сомкнулись на быстро твердеющих сосках, лаская и ощущая, как в нем самом просыпается давно позабытое чувство стремительного взлета. Когда губы Раэн прочертили плавную дорожку от его шеи к плечам, когда девушка прижалась к нему всем телом, он вспыхнул, как когда давно в молодости… Руки легко подхватили ее, мягко укладывая на постель и не выпуская ее из объятий, укладываясь рядом. Казалось, что оба боялись испугать трепетность этих мгновений. Нежность поцелуев спорила с ласками рук, порхающих по телам. Раэн никак не могла избавится от чувства, что эти бесконечные ласки возвращают ее в безбрежное, бесконечно счастливое вчера… тогда, когда не было войны, страха и боли… Когда за возможность впервые поцеловаться можно было отдать все на свете и это казалось таким важным… поцеловаться, коснутся желанного человека. Головка женщины запрокинулась, когда губы Эвора принялись ласкать ее шею и дразняще касаться кончиком языка ярко-алых сосков. Стройная ножка приобняла его бедро. Мужчина плавно передвинулся, нависая над точеной фигуркой и поднимая ее руки над головой. Эвор любовался на зардевшееся лицо, чувствуя ее нетерпение. Пухлые губы распахнулись, но он не позволил мольбе сорваться с них, целуя и легко проникая в нее. Движение было почти ленивым. И Раэн улыбнулась, сжимая послушные мышцы, утягивая его. Эвор улыбнулся в ответ, прикрывая глаза от удовольствия. Тела их слились в едином, плавном, бесконечном движении… Легкий вскрик сорвался с ее губ… но древняя сказка на этом не закончилась. Эвор мягко обхватил послушное тело, переворачиваясь и позволяя ей творить свою сказочную мелодию. Руки Раэн опустились по разные стороны от его головы… рыжие волосы заслонили их от всего мира на краткий миг полузабытья-воспоминания-упоения. Бедра девушки плавно поднимались и опускались, постепенно движение за движением убыстряясь. Глаза утонули друг в друге… и внезапная вспышка вызвала сладостную дрожь, пронизывающую их тела. Ее руки дрожали от постепенно уходящего напряжения и Эвор мягко обнял ее, укладывая рядом и целуя трепещущую жилку у основания шеи. Тонкие пальцы скользили в его волосах, лаская.. Медленно они приходили в себя, чувствуя как жаркие тела покрываются мелкими бисеринками пота.. Эвор легко приподнялся на локте, откидывая длинный локон с ее лица.
- Глупый вопрос - зачем? - прошептал он.
Раэн растерянно улыбнулась, прижимая к губам его правую руку:
- Я боюсь того, что прошлое никогда уже не вернется. А… сейчас оно было рядом, - тихо шепнула она в ответ.
Неожиданная, мягкая и какая-то удивительная улыбка появилась на губах Князя:
- А ты еще спрашивала: разве можно шептаться с богом… Вот о таких минутах можно только шепотом…чтобы не испугать…
Девушка закрыла глаза, чувствуя что по щеке катится одинокая слеза:
- Ты прав. Спасибо…
Вэл и Саола.
Совет был распущен. Саола горящим взором смотрела в окном, на Фалессу - город ставший ей родным ради одного человека. Точнее, только ради него она старалась сберечь его.
- Тебе его жаль? - неожиданный вопрос прервал ее размышления.
Сао на краткий миг ощутила объятия того пламени, которое дарила сама. Это был лишь Ветер. Возле нее сидел юноша, прекрывающий зеленые глаза длиными, золотыми ресницами. Императрица поднялась:
- Я люблю его, - тихо сказала она и чуть коснулась плеча Вэла, словно пытаясь успокоить.
Юноша не поднял на нее взор, не стал искать утешения в глазах, которые уж ни раз прощали его. Он просто смотрел вдаль, за окно, за город. Саола легко коснулась кончиками пальцев его щеки и выскользнула в коридор…
…Поздней ночью хрупкая, девичья фигурка металась по комнате. За ней наблюдали. И ни одни глаза. Пока словно чье-то дыхание не погасило светильники ее комнаты. Сао в легком нетерпении щелкнула пальцами, которые тут же поймали чьи-то руки:
- Я не мог уйти не простившись, Саола, - раздался тихий шепот. Вэл склонился к ее плечам. Его волосы окутали щеку девушки.
- Куда ты идешь, Вэл?
- В небо… Небо, которое хотел открыть для тебя. - он помолчал, а потом тихо добавил: - Любимая.
Сао не содрогнулась. Она уже это знала, но не с такой болью, не так безнадежно. Ее пальчики коснулись его лица. Прикосновение было ласковым, нежным, но словно затронуло неведомые струны в душе юноши. Он губами поймал ее руку, покрывая каждый палец легкими поцелуями. Юная императрица не могла не заметить, что поцелуи стирали едва заметную грань между благоговением и любовью. Впервые ее огонь не просто пылал, а еще больше возгорался от каждого прикосновения. Губы юноши покрыли дивной формы руки любимой поцелуями, не оставив без внимания округлые плечи и тонкие ключицы. Головка девушки запрокинулась и Вэл с удивительной нежностью коснулся губами уголков ее губ. Девичьи уста дрогнули и впервые он узнал насколько сладок может быть поцелуй любимой. Они оба содрогнулись от пронзительного ощущения. Саола коснулась груди юноши, обнажая и стремясь ощутить ритм его сердца, словно испытывая. В ответ его рука плавно накрыла ее левую грудь, лаская. Огонь, чей жар разносит по земле разбушевавшийся ветер - и тот более милосерден, чем удары их сердец, бьющихся в унисон. Вэл почти не касался ее тела, но ворох одежды в единый миг оказался у их ног. Саола стояла перед ним в странном свечении. Юноша перевел дыхание, любуясь своей царственной возлюбленной:
- Ты - удивительное создание, синеглазка.
Сильные руки подхватили ее и мягко опустили на кровать. Губы юноши медленно скользили по ее коже на миг задерживаясь на плечах… груди… трепещущем животе девушки, округлых нежных бедрах. Пока он целовал ее, его руки быстро освобождались от собственной одежды. Дойдя до изящных лодыжек, он замер на миг, глядя на то, как дивное тело изгибается в страстной истоме. Ее ладони потянулись к нему и он переплел свои пальцы с ее нежными пальчиками. Бедра девушки нежно сжались, обнимая его талию. Зеленые глаза, в которых пел сам ветер, встретились с бушующим пламенем фиалковых глаз:
- Саола, - тихо прошептал он, медленно проникая в нее.
Ветер и Огонь… Огонь и Ветер… Движения их слились в единый порыв. Саола и Вэл встретившись в бушующем хитросплетении сил уже не могли остановится. Миг - и Сао смотрит своими удивительными глазами на юношу, плавно поднимаясь и опускаясь, а его руки скользят по ее телу, заставляя выгибаться от восхитительных волн, охватывающих все ее тело. Зеленые глаза Вэла восхищенно смотрели на возлюбленную, отдавая ей все силы… Миг - и вот уже он страстно целует ее лицо, шею и грудь, лаская набухшие соски, а движения становятся все более страстными, покоряющими и повеливающими. Миг - и они замирают в объятьях друг друга. Юноша приподнимается на одной руке, проводя ладонью по бархатистой щеке Саолы, тихо шепча, как клятву:
- Из любого огня… Из полыхающей бездны, из проклятых Тенями глубин - я верну тебя, синеглазка. И не смей уходить без меня.
Чудные, фиалковые глаза распахнулись, но он опять закрыл их ласковыми поцелуями:
- Тебе нужно спать, сердце мое. Тебе нужны силы.
Она и заснула у него на груди, а его руки мягко гладили темные кудри, успокаивая и отдавая все свои силы. Спустя час, убедившись, что Саола крепко заснула, он поднялся, тихо укладывая ее на подушки и укрывая одеялом, Вэл медленно отошел к двери, глядя на спящую. У него было чувство, что он оставляет здесь и сейчас самое важное для него. Юноша запахнулся в плащ и решительно шагнул из комнаты, проходя мимо окна он остановился, подавляя желание вернутся. Глаза закрылись и перед мысленным взором поднялась черная тень…
…Тень устремлялась к Лаконе… тень закрывала людей… люди бежали прочь… и никто, никто не мог сопротивлятся…
Вэл упрямо сжал губы: «Раз все бегут - пойду навстречу. Мне нечего терять, кроме своих крыльев.. Не желаю боятся неведомого». Светлая голова резко поднялась и юноша шагнул наверх, поднимаясь по ступеням дворца на крышу. Солнце еще только алело на востоке, когда с одной из дворцовых башен шагнул человек, взлетая над миром, охваченным войной. Вэл ощутил знакомый запах и силу Ветра, подхватившую его. И с его губ невольно сорвался счастливый смех, резко оборвавшийся при взгляде на покидаемый им дворец. Сердце забилось от странной боли, но он решительно повернул снова созданные крылья, облетая город и устремляясь на юг, там, где тень становилась все больше… Горн вновь закрыл глаза:
…Ммм, какой занятный город… И какие тут сильные люди. Странная улыбка, взгляд удивительно красивых взгляд. Но улыбка… Что это за оскал?..
Вэл тряхнул головой… Перед ним уже в который раз воздвиглись четыре фигуры… и ярче всех была полыхающая, словно приносящая себя в жертву удивительно хрупкая фигурка. Юноша распахнул глаза, перед ним летели облака, а далеко впереди сверкали башни Белого Города. Криэрана.
Адриан и… :)))
Адриан смотрел на новоявленную императрицу и ее наперстницу. Через пару мгновений он сделал шаг вперед и… Камень отразил атаку, Адриан смотрел на гостей со странной тоской и болью. Он медленно приближался, видя глаза Саолы: «Какие же это глаза… Кто вы?» Его рука медленно скользнула по ее щеке к шее, сжимая:
- Зачем?
Саола не отрывала от него глаз и Адриан ощутил что-то забытое… Его рука слегка толкнула молодую женщину, опрокидывая ее на спину и тут же ловя. Рядом стоящая Иветта тихо вскрикнула и рука колдуна обхватила тонкую девичью талию, прижимая к себе. Неожиданно Иветта поняла, что вырваться не удастся и отдалась своим ощущениям. А ощущения были таковы, что руки девушки сами собой скользнули по плечам Адриана и опустились на его бедра, снимая его одежду… И неожиданно для этого колдуна, девушка склонилась к его ногами, закрывая себя и его волнистыми локонами. Адриан еле сдержал стон… губы Иветты накрыли его восставший член, лаская нежно и страстно. А рука колдуна уже поднимала юную императрицу к себе, к своим губам… И Сао не могла противится, обнимая его за руки и когти ее скользнули по его плечам. Темные волосы Саолы окутали ее, как плащ, руки колдуна запутались в них, обнимая и прижимая к себе молодую женщину. Их губы слились в странном, болезненно-сладостном поцелуе. Пальцы юной женщины слились с сильными пальцами этого странного мужчины, в глазах которого блестнул давно потухший огонь. Саола опять зажгла огонь… странный, неугосимый. Адриан скрипнул зубами, отрываясь от сладких губ Сао и поднимая Иветту к себе. Его руки заскользили нежно, слегка касаясь по одежде девушки и та словно расстворялась под его пальцами. Его дыхание участилось, когда кончики его пальцев задели высокую грудь, лаская розовые соски. Темные глаза вновь устремились на Саолу. И он не смог оторватся от представшего перед ним зрелища. Молодая императрица медленно, дразняще стягивала ткань со своего тела, обнажая плечи, безупречную грудь с темными сосками, словно просящимися к ласке. Шелковые одежды скользили по изящному изгибу спины, плавно стекая по бедрам и падая к ногам. В этот миг Иветта - совершенно обнаженная сделала шаг назад, словно предлагая ему выбор: кто же первая? Адриан замер. Ум его понимал, что Сао - опасный огонь… но лишь она могла потушить то, что зажгла: «Если могла, конечно…» Он усмехнулся горькой усмешкой и протянул к темноволосым локонам свою ладонь:
- Идите сюда, моя императрица, - это нарочито вежливое обращение… Сао дрогнула, но шагнула вперед и была захвачена его руками, которые тесно прижали ее к мужчине. Адриан смотрел на нее пустыми глазами, на дне их отражалась безумный пламень.
Он подхватил ее на руки, заставляя опоясать его талию ногами и насаживая ее на свой доневозможности напряженный жезл. Сао застонала и слегка запрокинулась назад. Не выпуская ее из объятий, Адриан мягко опустил юную женщину перед собой, а бедра его двигались… медленно выходя и тут же яростно врываясь обратно в плен ее ног и жара ее тела. Иветта чуть нахмурилась, но Адриан быстро стер с ее лица плохое настроение, притянув ее к себе спиной и запрокидывая голову девушки - страстно целуя ее нежные губы. Рука его медленно скользила по ее бедру, прижимаясь к жаркому треугольнику между стройных ног… пальцы страстно нырнули туда и тело девушки выгнулось, подчиняясь его ласкам. При этом бедра мужчины продолжали ритмично двигаться, а глаза наблюдали за лицом Саолы, горевшим от странной, поглащающей ее огненной страсти и непонятного желания: «Испепелю… но сейчас… ооо… да… сейчас…» Тело Саолы выгнулось дугой и с губ сорвался сладкий стон… одновременно с ней громко закричала Иветта… Пальцы Адриана проникли в нее и одновременно терзая и лаская заставили испытать жаркую волну. Тело девушки билось в крепком объятии ее «мучителя». Да и сам Адриан ощутил, как неимоверное напряжение отпускает его… резко, унося с собой…
…Мрачный, красивый мужчина смотрел сам на себя в зеркало: «Приснится же такое…»
- Ладно, - кивнул он сам себе. - Пора идти… Императрица ждет… с наперстницей. Губы скривились, он развернулся и сделал шаг вперед…
Это посвящается одному чудесному рисунку. И Аске из NGE. Автор рисунка: Ann Kemushi
Река. Живая, непредсказуемая, шаловливая. Со странным названием… Яркие глаза следят за ее переливами, сверканием солнечных лучей в легкой ряби. Каждый лучик находит свою пару, с которой он танцует краткое, но самое прекрасное в своей жизни мгновение. И солнечные зайчики радостным всплеском взлетают над счастливой парой. Всего лишь миг. Но как он прекрасен!
Серо-голубые глаза мечтательно следят за переливами малюток-волн и игрой солнечных лучей. Нежная, девичья грудь поднимается в легком вздохе, а тонкие руки широко распахиваются, обнимая весь мир.
- Прости! Я опоздал! - раздается знакомый голос.
Девушка поворачивает голову и в серо-голубых глазах вспыхивает неудержимое лукавство:
- Я вижу. Как будешь просить прощения?
Юноша восхищенно смотрит на нее. Да и как не восхитится: сверкающая всеми цветами радуги и света поляна, переливчатые голоса птиц, нежные всплески воды, ласкающие каменные утесы, шаловливые лучики солнца, пронизывающие все вокруг и ОНА. Такая родная, такая любимая и непредсказуемая. Он встал на колени, протянул руки вперед, протягивая на ладонях необъятное:
- Все что ты видишь - твое. Запомни. И ты - маленькая госпожа этого мира.
Девушка рассмеялась:
- Ты прощен. Садись рядом.
Он сел чуть позади, чтобы любоваться и ею и той картиной, которая так ее очаровывала.
- О чем ты мечтаешь? - раздался его голос.
- Не знаю. Всегда хотела быть сильной, но когда я прихожу сюда… Как называется эта река? Я забываю о желаниях, все становится неважным. Мне так хочется всегда и всюду помнить это место, эти солнечные лучи, эту реку… и тебя, Ди.
Он задержал дыхание, пытаясь сделать невозможное - навсегда запомнить этот поворот головы - чуть вбок, упрямые пряди волос падают на нежную щеку, чуть трепеща в легком танце ветра, алые губы приоткрыты в улыбке, а ласковые, серо-голубые глаза соперничают с самим солнцем в ослепляющем свете истины: «Она любит меня!»
- Я тоже хочу тебя запомнить. Именно такой! Только для меня ты всегда будешь такой: нежной, ласковой, неуловимо лукавой и непредсказуемо сильной! Я люблю тебя!
Девушка повернулась к нему, нежно-лукавая улыбка играла на ее губах, она протянула к нему руку. Ди потянулся к ней… за секунду до встречи их пальцев хрупкая бабочка села на девичью ладонь. Дилан глубоко вздохнул:
- Ты - маленькая госпожа этого мира, Аска…
- Как называется эта река?
- Рейн.
Наверное Толкина… А может и Перумова… Вообщем откопала у себя. Лет эдак 8 назад писала кажется… Или больше :)
Хоббитания. 1998 год по л. Х.
- Это не честно, не по правилам! - кричал на товарищей по игре совсем юный хоббит. От праведного гнева он даже подпрыгнул и чуть не уронил на землю чучело, закутанное в потрепанный черный плащ. Подхватив его, ма-лыш сам еле удерживался на ногах, но продолжал возмущенно смотреть на пятерых приятелей и уже собирался показать более убедительные аргументы:
- Эй, Тулко, чего ты сегодня так взъерепенился? - обратился к нему самый высокий из хоббитов,- мы же посчитались, и выпало тебе.
- Ах, честно! - от возмущения завизжал Тулко. - Мы уже 5-й раз играем, и призрак - всегда я!
Неизвестно, чем бы кончился этот спор, если бы на поляне, где играли хоб-битята, не появился пожилой и очень сердитый хоббит, он быстро прибли-жался к ребятне, а те, почуяв, что одним выговором дело не кончится, бросились врассыпную. Им вслед неслось:
- И не надейтесь, сорванцы! Я всех вас в лицо запомнил! И тебя Перегрин Крол, и тебя Тулко Шерстопят, и тебя Милли Брендизайк… Куда это только твой братец подевался? Всех запомнил! И всех сегодня навещу…
Ребятня разбегалась, кто - куда, всем были знакомы потайные местечки, где можно спрятаться от гнева взрослых. Милли и Пин припустили к одному из них. Оно (это место) находилось на огромном ветвистом дубе, где проказники устроили себе что-то вроде гнезда. Это дерево было выращено самим Сэмом Скромби, а потому, считали дети в его ветвях можно было не опасаться никого и ничего. Забравшись на дуб, Пин распластался на широком раскиде могучих веток, рядом опустилась на корточки Милли и шутливо постучала кулачком по спине хоббита:
- Есть кто дома?
- Не издевайся… я и так еле дух перевожу, - юноша перевернулся и принялся разглядывать ветки над головой. - Шестеро самых отпетых сорванцов в округе бежали как кролики от старика…
От досады он сел и возмущенно посмотрел на свои ноги, подозревая подвох с их стороны.
- От очень сердитого старика,- поправила девочка.- Что теперь будет?
- Что, что… Будто сама не знаешь, - не очень уверенно начал Пин,- скажут, что мне уже не 20 лет, что пора браться за ум! Ну и прочее! Кстати, а когда возвращается Том? С ним мы сразу чего - нибудь придумали б и может уговорили бы старого Бинго не жаловаться родителям.
- Они с дядей с утра уехали к Умниксам в Норгорд. Ох, и сказали раньше завтрашнего полдня не ждать. Так что надежды нет, - уныло проговорила Милли.
- Н-да, отдуваться прийдется одному,- подвел итог юный Крол.
Вечером, уже в сумерках, они спустились с дуба и, попрощавшись, побрели каждый к своему дому. Пин не спешил, зная, что дома уже переполох. О проказах их компании известно было всему Зайгорду и даже за его пределами. Но завидовать такой славе не приходилось - скорее наоборот. Пере-грин вместе со своим закадычным другом Томом Брендизайком уже стали притчей во языцах, где шум и визг - там они. Никто не возражал против игр, но сорванцам этого мало. Они устраивали засады на взрослых и обстрели-вали их овощами - это называлось борьба с захватчиками, совершали набеги на сады (просто из озорства), ну и, конечно, любимой игрой были «Подвиги Перегрина 1 и Мериадока Великолепного». В эту игру они могли играть даже без перерывов на обед, Том с Пином изображали главных героев - своих славных предков, изредка меняясь ролями друг с другом. Пин тяжело вздохнул: «Не удачный сегодня день. В этой чудесной игре одна проблема - никто не хочет изображать ни орков, ни Призраков. Это и понят-но! В роли орков отлично смотрятся кусты и чертополох. А сегодня я придумал отличную штуку - стащил с поля Бинго Пузикса чучело, а дальше надо было вертеть им как марионеткой и вот тебе Король - Призрак. Так нет - надо все испортить!» Хоббит еще раз вздохнул и поморщился, впереди сияли окна родного дома. Он долго и тщательно вытирал ноги, стараясь услышать, о чем говорят в гостиной, но из-за общего гула трудно было понять, о чем спорят, но тон беседы был явно повышен, и слышались громовые раскаты отцовского голоса. Перегрин с нарочитой небрежностью и спокойствием вошел в зал, медленно занял своё место за столом. Его появление не оборвало разговора (это настораживало) и, пока Меллиса - кухарка нали-вала густой и ароматный борщ, он попытался уловить смысл обсуждения.
- От нас не убудет, а парню пора понять, что такое честный и добропорядочный хоббит! Иначе так и останется шалопаем! - Пончо впервые бросил на сына возмущенный взгляд и покачал головой.
- Да ты хотя бы выслушай его! - попыталась вступится за Пина мать, она не одобряла его поведения, но всегда старалась смягчить наказание главы семейства. Пин был младшим вторым сыном, старший уже был женат и его уважали в округе. Кроме них еще было 5 дочерей - мал - мала меньше. И трудности были с каждым, но Перегрин обошел всех - прямо надо сказать - давно таких непосед в Хоббитании не упомнят. Со времен великого похода Четырех, когда небывалое количество хоббитов вдруг ушли с наси-женных мест на поиски приключений, но так это когда было! Теперь не те времена. Хотя и остался чин Тана за семейством Кролов именно с тех памятных лет, но это накладывало еще большую ответственность перед народом страны, а младший сын Тана позорит весь род перед обществом. Но мать она всегда мать, вот и сейчас она с любящим укором смотрела на непутевого сына и думала: «Как мало похож он на хоббита, особенно - характер, это ж надо скоро 30 лет, а он все разбойничает как мальчишка, а уж пора и остепениться. А рост - не бывалый для хоббита, почти 4,5 фунта, это ж где такое видано! Ну, наказание с этим мальчишкой!»
- Что - то я раньше его не слышал! - возмущенно воскликнул отец. - Но все-таки любопытно, что он на этот раз придумает? Мы слушаем тебя.
Пин громко засопел, ему вовсе не хотелось подливать масла в огонь.
Минута прошла в грозной тишине и отец не выдержал первый:
- Хватит с ним цацкаться! Пусть отправляется на полевые работы, сейчас, в конце лета помощники - ой как нужны!.. Я еще поговорю с воеводой Брендизайком о его олухе, может, и того отправим заодно. Вдвоем бедокурили - вдвоем пусть и работают!
Мать всплеснула руками, но глава дома уже сказал своё слово, а обсуждать его было не принято. Дальше разговор перешел на погоду и будущий урожай, все-таки в Хоббитании не принято за обеденным столом говорить о неприятном - так и аппетит испортится. А Пин молча доел свой борщ и, даже не дождавшись сладкого, убежал в свою комнату. Аппетита как не бывало. Ему было очень одиноко и тоскливо… и вдруг за окном раздался лихой пересвист, затем в окно ударила пригоршня мелких камней. Хоббит метнулся к окну - там в сгущавшихся сумерках стоял юный хоббит из его компании, Кали Очарован - «вечный маг» называли его приятели, те, что не всего знали и еще меньше понимали в их делах, Пин и Том его очень уважа-ли за способность разрешить спор без драки, за отличное знание «Великого Похода» и за преданность «их делу». Сейчас Кали, заметив друга, в окне показал ему, у него важные вести, потом он взмахнул рукой, охватывая ра-зом землю и небо, показал на запад и на росшее неподалеку дерево и, подпрыгнув, скрылся из виду. Перегрин, отбежав от окна, с размаху призем-лился на постель: «Значит - завтра, после полудня, на секретном дереве!» Он удовлетворенно вздохнул и закрыл глаза, чтобы поскорее наступило завтра.
- Итак, мы вместе, - с улыбкой отметил Кали, оглядывая друзей. Он пришел на место сбора вместе с недавно вернувшимся Томом и успел рассказать ему о вчерашних неприятностях. Через полчаса на дереве появился Перегрин.
- Привет честной компании! - воскликнул он, засмеявшись при виде друзей. Хорошо, что никто из взрослых не слышал этого приветствия, иначе, уже без всяких споров, юношей выслали бы на полевые работы «до полного исправления», как преступников.
Собравшиеся это понимали, на Пина шикнули:
- Ты не шуми, - проговорил Том,- хватит вчерашнего. Как же ты умудрился рассердить старика Бинго, уж кто-кто, а он всегда защищал нас?
- Видимо я стащил его любимое чучело,- ответил Пин.
Кали поднял руку, призывая к тишине:
- Сделанного не воротишь. Я вас не для того собрал, чтобы ворошить прошлогодние листья,- он вздохнул и продолжил.- Похоже у нас серьезные проблемы. Мой отец сказал мне, что собирается отослать всех своих сыновей в Западный удел на торговлю ягодами, в том числе и меня.
- У меня схожие проблемы,- заметил Перегрин и рассказал о вчерашнем разговоре, не забыв упомянуть о планах насчет Тома, закончив говорить, он уставился на ветви дерева. И тут же, как по команде, взвился Том: - Да что же это делается! Уж нельзя и молодости порадоваться! Постоянные наставления, только и слышно «работай, работай»,- его трясло от возмущения,- вы думаете, зачем меня вчера отец с собой брал? Хотел уговорить записаться в ширрифы!
- Ты - ширриф? Чушь орочья!- Пин расхохотался.
Я лучше всех дерусь на кулачках и первый в стрельбе из лука,- гордо парировал «ширриф».
- Лучше всех дерусь я!- возразил Крол и грозно сдвинул брови.
- Не хватало еще здесь устраивать проверку своих борцовских качеств,- упрекнул Кали. - Хватит нам неприятностей с родителями.
- Но я же не могу спокойно ждать, пока меня, как свеклу или картошку, уве-зут на полевые работы! - воскликнул Том, вскочил, потом сел и, обведя друзей черными, блестящими от возбуждения глазами, прошептал, - я сбегу! - Ого, сударь мой Брендизайк, куда замахнулись,- протянул Пин,- а ведь еще друг называется…
Он покачал головой, уткнул руки в боки и закончил:
- Да кто тебя одного отпустит!
Кали, запрокинув голову, счастливо рассмеялся, у него даже кудри на голове запрыгали от радости:
- Милые вы мои хоббиты, ведь я вас для того и собрал, чтобы обсудить план побега.
- Ура дерзкой компании! - дружно полушепотом воскликнули три друга.
- Только убегать придется срочно и впопыхах,- Кали стал очень серьезен,- у кого - нибудь есть предложения о том, куда мы направимся?
- Мне бы очень хотелось повторить поход Бильбо к Одинокой горе, - Том мечтательно закрыл глаза. - Представляете, увидеть лесных эльфов, гномов, горы… Только без гоблинов!
- Да ты ни как испугался!- удивился Пин. - Тем более, что о них давно уже не слышно в Средиземье. А я бы предпочел повидаться с Бомбадилом. Хотя, мне кажется, одно другому не мешает.
- А меня манит море, хотелось бы услышать плеск его волн и увидеть красоту, о которой поется в песнях эльфов,- Кали грезил наяву, потом встрях-нулся и продолжил уже другим тоном,- предлагаю пойти через Вековечный лес к Раздолу, а оттуда и до Одинокой Горы рукой подать. Брать с собой только необходимое и главное: еда и оружие.
- Ну это ты загнул! - усмехнулся Том. - С кем драться - то собрался?
- Я и не прошу тебя драться, - ответил Калимак, - просто вы обязаны быть с родовым оружием. Ведь, если мне не изменяет память, великие полководцы Мериадок и Перегрин были рыцарями Гондора и Ристании. Так почему мы не можем взять в приключение их славные клинки?
И друзья согласились с ним, решив, что мечи они спрячут под плащами, а то смеху не оберешься. Приключение еще куда не шло, но разъезжать по стране в мирное время трем хоббитам в полном вооружении - это чересчур, даже для их компании. Потом Том и Кали отправились по домам, а Пи-на оставили томиться в ожидании, опасаясь, что его могут просто не вы-пустить из дома, а вещи за него они решили взять сами. Калимак подошел к своему дому. Там уже стояли готовые повозки для отправки на ярмарку. Хоббит вздохнул: «Я бы не стремился никуда уезжать, если бы здесь не заставляли делать то, от чего все ребята засмеют!» Представляя себя за прилавком, на котором нарисован упитанный хоббит, пожирающий неимо-верное количество разных фруктов, юный Очарован прошмыгнул в свою комнату и только, затворив за собой дверь, он смог сосредоточиться на более важных вещах. Кали достал заплечный мешок и, разложив его, стал умело по-хоббитски укладывать необходимые в дороге вещи: огниво, трут, нож, веревку, табак, конечно, трубка и.т.д. Он не забыл наведаться в кухню и захватить провиант для привалов, а их будет хоть отбавляй. Ведь торо-питься им некуда - это будет нечто вроде увеселительной прогулки по мес-там боевой славы, каждое такое место нужно подобающим образом отме-тить. По-хоббичьи значит - небольшой костерок, еда и беседа о прошлом. Придется в дороге постоянно пополнять запасы продовольствия, но это не проблема. Уложив все вещи, Калимак оглянулся, не забыл ли он что-нибудь, и вдруг широкая улыбка засияла на его физиономии. Он подошел к платя-ному шкафу, достал с полки дюжину носовых платков и, не переставая улыбаться, положил их в боковой карман рюкзака. Калимак присел на дорожку, бездумно глядя на стены родного дома. У него что-то защемило в груди. Внезапно он подскочил и, пробормотав про себя нелестные слова, кинулся вон из комнаты. Юный хоббит с еще большими предосторожностями, чем раньше, прокрался в кладовые, где стояли сундуки с разным хламом. Сре-ди этого, порой совсем никчемного старья, хранилась одна очень ценная вещь - мифрильная кольчуга Фродо Торбинса. После ухода Хранителя за море его верный Сэм аккуратно собрал вещи хозяина и положил в неболь-шой сундучок. Никто, кроме него, не прикасался к сундуку уже много лет, хранение почиталось как дополнительная обязанность рода Очарованов, хранителей древностей, добровольных историков Хоббитании. Кали тихо поднял крышку сундука и нашел нужный сверток, покоящийся почти на самом дне. Прижимая дрожащими от волнения руками драгоценную ношу к груди, Кали пробрался обратно в свою комнату, где постарался упаковать свой ценный груз поглубже в рюкзак. Солнце за окном приближалось к верхушкам молодых деревьев, пора было уходить. Беглец тихо отворил окош-ко и выглянул наружу. На улице было шумно: за забором горлопанили хоб-битята, где-то у крыльца слышался медлительный голос отца, возвращавшегося с поля. Калимак оглянулся в последний раз и осторожно начал опускать свой рюкзак в кусты, растущие под окном, когда ему это удалось, он ловко выпрыгнул в окно сам и чуть не вскрикнул, напоровшись на крапиву и колючки:
- Ух, бездельники! - шепотом обругал он садовников, которые ежедневно клялись всеми овощами на свете, что более чистого сада нет в Забрендии, да что там, во всей Хоббитании.
- Милли, все что от тебя требуется - это минут десять поговорить с госпожой Крол на кухне или еще где-нибудь. Лишь бы подальше от кабинета! Остальное сделаю я! - Том уже третий раз объяснял сестре план ее действий.
- Том Брендизайк, не считай меня глупышкой! - сердито топнув ногой вос-кликнула Милли. - Я хочу знать, что тебе понадобилось в доме Тана! Или вчерашнего недостаточно?
Том возмущенно смотрел на сестру. В конце концов - кто здесь старший, некоторые похоже забыли разницу между мастером и подмастерьем. Если бы он был уверен, что в кабинете никого не окажется, то даже не стал бы связываться с упрямой девчонкой:
- Вот что, Милли, или ты мне помогаешь, или…
Тут хоббит развернулся и пошел к дому Кролов. Они стояли возле самой изгороди и ему осталось сделать лишь несколько шагов. Том решил: меч надо добыть любой ценой, а если схватят - значит судьба, но друзья не бросят его, перед ним развернулась картина побега, который устроят ему Пин и Кали, с вероятным подкопом или взламыванием неприступной двери. Потом они уйдут, куда глаза глядят. Сейчас перед его взором предстала входная дверь, Том уже протянул руку, чтобы открыть ее, но Милли опередила:
- Спрячься, уже идут открывать!
Брат без дальнейших вопросов прижался к стене так, чтобы открывающий дверь не заметил его, и вовремя - госпожа Крол уже стояла в дверях. Мил-ли поздоровалась и прошла внутрь, чуть погодя Том, тихо открыв дверь, проник следом. Он услышал, как сестра разговаривает в гостиной с хозяйкой про погоду и урожай. Только Том собрался пройти в кабинет, как до него донеся возглас:
- Ох, болтушка, с тобой я ужин провороню!
