Ярно ле Фалесс

           

            14 день месяца Домоседства.

            Лес. Тил.

           

            Девушка старалась не разбудить Ярно и аккуратно, не производя шума, поставила завтрак на книжный стол. Но император проснулся. И как только девушка покинула комнату ле Фалесс медленно, дабы не потревожить больное плечо, встал с кровати. Рана сегодня опять кровоточила, о чём говорило багровое пятно на кровати.

             Ярно подошёл к подносу с любезно принесённым завтраком. Кувшин вина, амлет с ломтями сыра и немного хлеба. Император налили в бокал вина, так и не притронувшись к еде направился к широкому подоконнику, на котором любил сидеть всматриваясь в бережно укрытый снегом лес, наслаждаясь тишиной.

             Крупные снежинки не спеша покрывали небольшую площадку перед Чертогом. Ярно полюбил красоту Полумесяца, которая завораживала, а тишина позволяла отдохнуть от всего произошедшего.

            Лессо понимал, что ему осталось недолго и завтрашний совет станет последним для него, да он будет держаться не показывая свою слабость, но все они понимают, что он лишь борется с неизбежным и он будет бороться столько, сколько необходимо. И поэтому император старался ценить каждое мгновение, а время, как назло сгорало всё быстрей и быстрей.

             Он умирает, а ведь ещё многого не сделал и уже никто не сделает. Иветта хорошая императрица, но...и всё же Ярно верил, а быть может просто хотел верить, что она справиться и не предаст его, как это делали почти все кому не лень. А люди, лаконцы которые верили в него, они продолжают верить и сейчас, а ведь он их никогда не обманывал. Они гордятся своим императором, а он в свою очередь гордится ими. Фалессса... Столица которую ему не суждено больше увидеть. Город, в которм Лессо провёл всю свою жизнь и который поклялся защищать до самой смерти. А смерть то уже вот она, не успел моргнуть, а она уже обступила тебя со всех сторон, как когда-то Рио и Портэо, а может и Нико...В последнее император не хотел верить и надеялся, что ле Тойе жив и здоров, ведь он заслужил жить и жить счастлитво.

             Вчера, когда Ярно проходил по лагерю немногочисленных лаконцев, которых разместили подольше от остальных, чтобы избежать стычек, то видел в их глазах восторг и жалость. Император понимал их. Они готовы биться до самой смерти за него, ведь он для них идеал воина и импратора, несмотря на то, что они проиграли. Но перед этим были великие победы и они будут, но уже не с ним. Лессо за эту войну потерял слишком много и пережил чересчур много. И ле Фалесс надеялся лишь на то, что их жертвы не забудут. Ярно посмотрел в угол комнаты, в котором, небрежно сваленные, лежали изрядно помятые доспехи, но ему уже не суждено их одеть и как прежде вести за собой войско империи...

             Ярно, что было сил ударил кулаком в стену, что сразу же сказалось на плече императора, которое разрывалось от боли. Лессо сжал зубы изовсех сил, чтобы не прокричать. Она опять ему снилась...Саола...Сегодня, вчера, каждый день с того момента, как они пришли в Полумесяц.

            Император не хотел, чтобы она его видела таким. Он должен навсегда остаться в её памяти таким, каким она его увидела в Криэране, ведь каждый раз думая о ней, видя перед собой её глаза он вспоминает Белый город.

             Лессо закрыл глаза, стараясь в очередной раз воссоздать образ той, что любил...и любит.

           

           

            Адриан

           

            11 день месяца Домоседства.

            Полумесяц. Тил.

             

            Холодная капля воды, скатившись по листу, сорвалась вниз, разбилась о резной деревянный подоконник десятком огненно-алых, впитавших отблески заходящего солнца брызг. Прошел еще один день, а быть может целая жизнь, и у этого мира осталось меньше на один закат. Зимнее небо - сталь и темная матовая синева.... Сквозь низкие тучи росчерками пламени прорываются последние солнечные лучи....

            Не всем пророчествам суждено сбыться, и какие-то навсегда останутся светлой или страшной легендой, но самые сумрачные и темные всегда воплощаются в жизнь тогда, когда меньше всего ждешь и до полного безумия не хватает одного единственного шага.

             Мир продолжал меняться, и Адриан, вдыхая стылый зимний воздух, чувствовал, что грядущая ночь принесет Лесу еще один не самый приятный сюрприз. "Зима и ночь, каких не было....".

            - О чем ты хотел поговорить? - стройная темноволосая девушка отвернулась от окна и посмотрела на мага, в темно-фиолетовой бездне ее глаз, казалось до сих пор отражался огонь догорающего над лесом заката.

            - О твоей Силе...

            - Она всегда со мною, - губы Саолы дрогнули в несколько невеселой улыбке.

             Из всей Четверки говорить с ней было проще и вместе с тем сложнее всего, так словно все что чародей скажет, она знала заранее, и порой создавалось впечатление, что глядя в синие глаза бывшей Императрицы он ведет беседу с собственным прошлым. Тот, кто полностью осознал свою Силу, не знает дороги назад.

            - Твой Дар скоро потребуется нам вновь... в последний раз.

             Она молча кивнула, бросила в камин несколько пропитанных маслом веток, вспыхнувших от легкого прикосновения, и, поджав ноги, села возле огня. Какое-то время Адриану казалось, что Саола оставит его слова без ответа, но он все же сумел дождаться короткого:

            - Я знаю...

             Снова тишина, треск огня в очаге. Мельком пойманные чувства... неожиданное счастье смешанное с горечью, боль, вина, надежда, любовь, удивительно переплетенные вместе, но теперь уже ничего не значащие. За прожитые годы Адриан не раз задавал себе вопрос и не мог ответить, зачем любить вопреки долгу, разрушая и предавая, предчувствуя боль тех, кого любишь и свою собственную, сознавая, что "завтра" не наступит.... Проклятие или быть может песня, достойная того, что бы ее помнили?

            - Наш путь предопределен не нами, - медленно произнес он, - Есть вещи сильнее наших желаний и важнее наших чувств. Тебе не справиться с зовом собственной Силы, я знаю по себе.

            Безмолвный фиолетовый взгляд, в котором прячется улыбка, она думает о другом, и почти не слушает и так давно понятные ей истины, тонкие белые пальцы рассеяно сплетают в венок ярко-алые зимние орхидеи. Так будто она хочет забыть как многое зависит от той стихии, Силой которой она обладает с самого рождения, словно на всерьез верит, что человеческая воля может совладать с Даром.

            - Это лишь видимость, - медленно продолжил Адриан, отчего-то стараясь не смотреть в тронутые не то печалью, не то радостью глаза, - Все лишь кажется простым, настанет день, и Сила будет приходить в твои сны, тревожить тебя наяву и рано или поздно ты не сможешь отличить сон от яви и...

            Усмешка... Отсветы пламени на лице....

            - Я знаю....

            Адриан внезапно почувствовал давно забытый страх. Что если Саола никогда и не стремилась подавлять свой Дар? Что если это все лишь заранее избранный путь? Взгляд глаза в глаза, и собственная Сила, проснувшаяся, что бы защитить при надобности, медленно успокаивается где-то под сердцем.... Просто блики огня бросают недобрые тени на лицо своей хозяйки.... Но она знает...

            - Я должен был удостовериться, что ты не забыла свой долг.

            - Порой, я слишком хорошо помню о нем..., - та же улыбка, но взгляд уже обращен к бьющемуся в каменной клетке камина огню...

            Сказать больше было нечего, и маг, молча кивнув, пошел прочь, оставив девушку в полутемной комнате ждать того, с кем недавно и столь крепко свела ее судьба.

           

            Закат давно догорел, сгустившийся сумрак был настолько молчалив, что казалось все кругом, вековые сосны, густой плющ, темными полосами свисавший с частоколов, черные провалы лесных озер заснули до весны или до других еще более далеких времен. Медленно кружась над лесом на зеленые листья и алые цветы падал тяжелый влажный снег... снег, которого эти леса не видели даже в годы вечной ночи....

            Возможно, было уже слишком поздно....

           

           

            Николя ле Тойе

           

            11 день месяца Домоседства.

            Полумесяц. Дорога в Тил.

           

            Говорят, что Полумесяц это зачарованные леса, и только Шепчущий решает на какую дорогу вывести незвано пришедших в чащу гостей. Если так, то лесной бог, видно разглядев в Нико законченного атеиста, вознамерился водить его отряд буреломами до Марэлева пришествия....

             День дороги, и вечером внезапное осознание, что "это самое дерево, расколотое грозой сверху донизу" то самое возле которого они ночевали позавчера.... Серый дождь, бесконечная зелень, вязкая трясина по обе стороны от узкой, проложенной словно по корням тропы, в этом царстве земли и воды все казалось совершенно одинаковым. Лес отпускал их, но и не принимал....

             Выругавшись про себя, Николя бросил на землю под то самое дерево тяжелые седельные сумки, снял с Лютика умазанного по самую макушку Алека, тут же набросившегося на усыпанную клюквой болотную кочку.

            - На сегодня достаточно приключений, привал....

            - Кажется я где то видел это дерево, - вздохнул Браин опускаясь на почти вросшее в землю замшелое бревно.

            - Неужели? - Нико внезапно стало весело.

            - Да, - не улавливая иронии в голосе графа, серьезно произнес оруженосец, - Дня два назад....

            - Мы ходим кругами, - вздохнул Валериан, старый стражник выглядел усталым, - За кронами не видно не солнца, не звезд, а все проклятые деревья одинаковы....

            - Неправда, - кроме зеленовато-коричневых болотных пятен лицо Алека успело приобрести великолепно смешанные с грязью клюквенные разводы, - Они разные, - с очень серьезным выражением лица заявил мальчик, - И они говорят...

            - И о чем они говорят? - Нико, заведомо зная что любых его стараний хватит не более чем на четверть часа, принялся оттирать лицо Алека казалось последним оставшимся чистым платком.

            - О том, что мы ходим все время не туда..., - сердито заявил мальчик, потирая так недавно ставшую чистой щеку измазанной клюквенным соком рукой....

            Нико рассмеялся в голос. На лице Бевера отразилась целая палитра чувств....

            - И ты молчал? Вот гаденыш! - паладин в сердцах пнул корягу, тут же выругался, потирая ушибленную ногу.

            - Вы говорили не лезть в ваши дела, - на лице полнейшее раскаяние, но в больших и "самых наивных" глазах на свете целая стая чертенят, а ручонки уже вцепились в камзол Нико, на случай если Бевер вдруг надумает еще раз применить один из многочисленно растущих тут прутьев в воспитательных целях.

            - Надеюсь, завтра ты расскажешь, куда нас направляют деревья, - Илиана у улыбкой спрыгнула с лошади, и Николя в который раз невольно засмотрелся на нее. Смех в светло-карих глазах, каштановые волосы в легком беспорядке рассыпавшиеся по плечам, золотистые листья вплетенные в них ветром.... Такая хрупкая и сильная вместе с этим....

            - Ты похожа на лесную фею, - улыбнулся Нико.

            Илиана на мгновение вскинула на него янтарный взгляд, на щеках вспыхнул румянец, и девушка поспешила спрятать глаза под ресницами. Николя так и не смог объясниться с ней после того разговора у коновязи.... Илли словно избегала оставаться с ним наедине, избегала слов и даже взглядов....

            - Так что? Ночуем здесь? - сердитый голос Валериана заставил Нико оторваться от своих мыслей.

            - Небо хмурится, - не менее угрюмо кивнул Шарль, - Лучше остановиться, ночью будет гроза....

           

             Нико проснулся от тишины, настолько молчаливой и неподвижной, что, казалось, будто она охватила весь мир. Что происходит, он понял лишь когда рука случайно коснулась чего то прохладного и влажного... Рассыпчатое белое вещество медленно превращалось в воду под пальцами... Снег.... Еще одна легенда или просто очередной каприз этой странной и чужой зимы....

             Стараясь не потревожить спящего Алека, Николя осторожно выбрался из под сшитого из двух негодных плащей одеяла. Лес хранил едва уловимый теперь запах трав и хвойной свежести. Привычно и холодно звякнул, ложась в ножны, один из мечей, и Нико в который раз поразился, как быстро эта война научила не расставаться со спасительной сталью даже во сне.

             Почти неразличимый шелест воды в ручье неподалеку, тени ночного леса, цепочка следов на снегу... Хрупкая девичья фигура у самой воды, на залитой лунным серебром поляне....

            - Илли?

            - Ты слышишь это? Тишину? - Илиана обернулась, и Нико поспешил накинусь свой плащ ей на плечи, обнимая, коснулся губами щеки со странной радостью понимая, что девушка не пытается отстраниться.

            - Тебе не стоило бродить тут одной, - произнес Нико тихо....

            - Так далеко в лесу не может быть Теней...

             Пресветлый, ну какую чушь они несут.... Николя чуть крепче обнял свою спутницу, чувствуя, как ее влажные от снега волосы касаются его щеки.... Так просто уютно и тепло было рядом с ней, словно время переставало быть значимым... Его Илиана... Его любимая...

            - Я люблю тебя, - он говорил это за свою жизнь, наверное, сотню раз, никогда до этого дня не предавая этим словам особенного значения, почему же в этот раз было так важно, что бы Илиана услышала и поверила в них.

             Она чуть вздрогнула, обращая на Нико удивленный и такой теплый, несмотря на мерцавшие на ресницах снежинки, янтарный взгляд, и на безупречном обрамленном темными кудрями лице родилась улыбка.

            - Люблю... больше жизни, больше неба, больше весны..., - медленно, словно заклинание, произнес он, глядя в глаза, потом не смог сдержать смеха от неожиданно нахлынувшего счастья, кружа девушку вокруг себя, слушая ее смех в ответ....

             На поляну неожиданно упала тишина.... Оставив следы на свежем снегу и две фигуры, слившиеся в поцелуе у кромки воды... бесконечно долго или одно мгновение, прикосновения, ставшее вдруг тяжелым дыхание, взгляд глаза в глаза....

            - Мы так разбудим всех, - негромко прошептала Илиана, все еще прикасаясь к его щеке своей, Нико не видел ее лица, но по голосу чувствовал, что она улыбается....

            - Какая разница? Пусть видят, как мы счастливы....

            Пальцы Илианы нежно зарылись в его волосы, и Николя заметил столь редкие озорные огоньки в ее глазах.

            - Пусть....

           

           

            Рикард Шарк

           

            11 день месяца Домоседства.

            Полумесяц. Тил.

           

            Дыхание моря коснулось лица, когда он вынырнул из глубин и сделал глубокий вздох. Сильный взмах рук и тело расслабленно качается на волнах. На губах соленый привкус и солнце причудливо играет в сверкающих брызгах. Он выходит на берег и улыбается той, которая стоя на скалистом берегу встречает, протягивая белоснежную ткань, чтобы вытерется. Рикард стоит и смеется, потому что ему нравится влажная, прилипшая к телу рубашка, нравятся скользящие по коже прохладные струи холодной, морской воды и нравится улыбка встречающей его женщины... Амелла.. Нет.. Лекса.. Акулий клык! Он не знает это лицо! Искажающееся гримасой ужаса от того, что она увидела за спиной Рика. Он резко поворачивается и видит острый плавник стремительно надвигающегося на него хищника. Игры с акулами... Привычное дело. Главное держаться подальше от хвоста и головы.. И не давать хищнику перевернутся. Рик привык иметь дело с хищниками.. Растерзанное тело морского чудовища скрывается в глубинах, оставляя за собой багровый след холодной крови. Мужчина возвращается на берег. По белоснежной коже по прежнему стекает морская вода с привкусом соленой крови.

            - Рик, - раздается вкрадчивый шепот. - Рик, очнись...

            Рука перехватывает чужую ладонь, а ухо улавливает сдавленный стон. Победил!

            От сильной судороги истерзанное болью тело выгнулось на ложе и тут же затихло. Рядом слышится знакомый голос:

            - Твои руки и сейчас сильные, любимый..

            Медленно он приходит в себя. Пропитанная потом рубашка налипла второй кожей. Зуд охватывает раны, но его не унять. И пульсирующая боль сдавливает его, прижимая к взмокшим простыням.

            - Эми?

            - Да. Я. Отпусти руку, любимый..

            - Прости..

            Он чувствует влажное прикосновение к изуродованным губам: противное на вкус лекарство приносит с собой привычное облегчение. Привычное и недолгое. Рик пытается прикоснутся к щеке жены, но рука в бессилии падает. Амелла угадала его желание и мягко прижала слабую ладонь к своей щеке.

            - Ты плачешь?

            - Это роса. Я рано встала.

            - Не обманывай, Эми. Уже день. Я забылся в сне, но время чувствую. Оно медленно шагает возле меня..

            - Я люблю тебя.

            - Знаю. А как ты этому научилась?

            - Разве этому учатся? Это приходит само..

            - Подумай. Ничто не приходит само. Для всего есть место и время, где рождается любовь, нежность, злоба, ненависть.

            Рикард замолчал, отдыхая

            Амелла тоже молчала.

            В комнату бесшумно вошел Адриан и окинул испытывающим взором притихших супругов. Амелла встала и чуть коснувшись губами ладони мужа - отошла в сторону, освобождая магу место возле постели раненого.

            - Амелла, оставьте нас одних..

            Рикард слышал ее тихие шаги, до последнего звука вслушивался в них, поражаясь собственной жажде ощущать ее присутствие. Для него Эми означала счастье, то немногое счастье, которое он узнал. Тишина.

            - Я слушаю..

            - Что за битва?

            Рикард попытался пожать плечами, но передумал:

            - Однажды я возьму реванш, - в голосе слышалась насмешка. - Благодаря вам.

            - Хочешь отомстить за поражение?

            Властитель Сторна промолчал, не желая пояснять своих мотивов, в которых мести отведено крайне малое место. Боль отпускала. Маг опять занялся лечением, видимо тоже не ожидая особых объяснений. Закончив свое дело, Адриан встал и вышел, не сказав больше ни слова. Рик нетерпеливо вслушивался и улыбнулся, когда пришла Эми. Он уже собирался что-то сказать, но Амелла опередила его:

            - Нельзя научить любви или злости.. Они появляются в нашем сознании с теми рассказами, которые на ночь шепчут родители детям. Расцветают от песен-балад и приукрашиваются в мечтах. Любовь кажется еще прекрасней, а злоба - более страшной и опасной..

            Голос прервался, потому что Рик отвернулся от нее, обратив лицо к окну, в которое стучались невидимые им ветки деревьев и падал пушистый снег.

            - Значит буду рассказывать сказки.. Действительно. Дети любят сказки. И страшные истории.

            Тишина

            Амелла тихо приблизилась к нему:

            - Я пойду с тобой

            Рик откинулся на подушку и покачал головой...

           

           

            Алек Рошель

           

            12- 15 дни месяца Домоседства.

            Полумесяц. Тил.

           

            Алек сидел, прислонившись к дереву, и, казалось, спал. Всякого, кто увидел бы мальчика в этот момент, поразило бы полное холодной, злой сосредоточенности детское лицо. Вот мальчик, словно очнувшись, поднял голову это, так непохожее на него выражение,... нет, не исчезло - словно соскользнуло с поверхности куда-то вглубь, где и затаилось. До времени, естественно. Теперь, по крайней мере внешне, это был тот самый всем знакомый Алек - мальчишка проказливый, но добрый. Но внутри по прежнему темным грозовым облаком клубилась обида.

            - Они не взяли меня с собой,... - привычка говорить с самим собой тоже была недавним приобретением, - ...не хотят, чтобы я услышал, что там будет обо мне говорится... Рик правильно говорил...

            ***

            В памяти всплыл образ сторнийца: худого человека с прикрытым маской лицом тихим, прерывающимся голосом. Когда Адриан, которого Алек продолжал бояться до полусмерти, сказал, что мальчик должен чему-то учится у пленного сторнийца, мальчик испугался не на шутку: для него жители далеких восточных островов твердо ассоциировались со смертью и разрушением. Родная деревенька была еще очень свежа в памяти. Была на надежда... нет, скорее твердая уверенность, что Нико не позволит. Но тот лишь кивнул, легким движением взъерошил мальчику волосы, и заверил, что ничего страшного там не будет. Алек удалялся, пытаясь поспеть за неторопливым с виду, но на деле очень быстрым шагом Адриана. На душе было пакостно. Ведь Нико никогда ему не лгал, а сейчас - попытался обмануть. Мальчик чувствовал это так же ясно, как ощущал текущие в земле невидимые потоки. И хуже всего было то, что Нико лгал и самому себе. Плохо, очень плохо...

            Но все оказалось не так уж и страшно: "жуткий сторниец" оказался изможденным юношей, к тому же израненным и слепым, а чтобы почувствовать исходящую от него ауру медленного угасания не нужно было даже сосредотачиваться. Вместо того, чтобы чему-то обучать Алека, он попросил красивую девушку (наверное, жену), сыграть на гитаре, и больше часа тихим, срывающимся голосом пел баллады о море. Было интересно.

            В следующий раз Алек шел на "уроки" с куда большим желанием, но Рик больше петь не стал: на этот раз он рассказывал старые преданья - сторнийские, лирийские и даже лаконские. Но даже те истории, что Алек слышал раньше, в устах сторнийца звучали по-другому: куда менее величественно. Герои в них часто совершали не слишком красивые поступки. На вопрос, почему этого нет в тех сказаниях, что поют барды, Шарк спокойно ответил, что ни один менестрель не стал бы петь о том, что великий Креон Мореплаватель проскользнул в Криэранскую гавань потому, что элементарно спутал ориентиры и вместо небольшой торговой стоянки миль на сто южнее влез в самое сердце базы лаконского военного флота. А Роланд Отважный вовсе не погиб от нечистой лирийской стрелы с сотней храбрецов, прикрывая отход арьергарда, а почти неделю с отрядом спокойно сидел в ущелье, поливая упрямо лезущих на скалы лирийцев арбалетными болтами. И сидел бы там еще год, не начнись в самой Лаконе очередная усобица двух влиятельных герцогов, и не окажись по случайности в его войске солдаты из разных лагерей...

            - Это слишком уж неприятно звучит, верно? - Алек мог поспорить, что под маской Рикард улыбается, - Такую правду люди слышат каждый день и платить за нее не будут. Вот поэты и приукрашивают историю. Все лгут, мальчик мой, чем лучше кажется человек, тем больше он лжет. Как это не странно, но самые гнусные убийцы и мерзавцы - и есть честнейшие из нас. Они хотя бы не прячут свою сущность.

            - Неправда, - Алек чувствовал себя уязвленным, - Хорошие - они... они хорошие!

            - Да ну? И кто же у нас такой хороший? Хотя бы из твоих знакомых? Неужели такие есть?

            - А то! - мальчик вскочил с подушки, на которой до этого устроился, и начал перечислять, каждый раз загибая палец, - Нико, Раен, Вэл, Доминик,... нет, Доминика ты не знаешь,... и еще Шарль, хотя он,... нет, Шарль тоже все-таки хороший, и еще...

            - И еще? - голос Рика был сочувствующим, - И все? Не густо... Хотя если к ним присмотреться,... впрочем, лучше не будем.

            - Нет, будем! - мальчик проглотил подступающие слезы, - Они ничего плохого не делали! И не лгали!

            - Ну, если ты настаиваешь. Добрейший Вэл... Ты не слышал о чуме, что вспыхнула в осажденной Фалессе? Конечно же, не слышал. Детишкам не рассказывают таких вещей, чтобы их сон был долог и спокоен. А ты знаешь, на чих крыльях прилетела болезнь в город? Кто повез ее? На чье золото были созданы эти самые удивительные крылья? Игрой своего ума Вэл убил больше людей, чем любой из моих отрядов за всю войну.

            - Он наверняка не знал! - первые слезы уже текли по щекам, оставляя блестящие дорожки, - Это же наверняка ты его заставил! Или лирийцы...

            - Я, я, - голос сторнийца был весел как никогда, - А он сам наверняка думал, что я лечу в город посидеть в трактире и попить винца. Наш доверчивый маг воздуха. Впрочем, хватит о нем. Кто у нас там следующий? Раен? О да... Добрая, ласковая воительница. А ты помнишь Миста? Того самого наемника, что чуть не прикончил твоего графа? И славно погулял в твоей деревне? Именно ему и дарит Раен большую часть своей доброты, если не всю без остатка. Думаешь, она не знает про него? Про то, что он делал? Уж про Шарля, верного слугу и осведомителя еще одного хорошего человека - Адриана, я вовсе промолчу... Кто там у нас остался? Ах да, Нико...

            "Замолчи! Хватит!" - именно это Алек должен был (да и собирался) крикнуть, но слова умерли, не сорвавшись с уст. В том, что говорил умирающей сторниец что-то было ... И он действительно говорил правду, возможно и не всю - но правду. Мальчик и не хотел слушать, и не мог остановиться.

            - Благороднейший граф. Знаешь ли ты, невинная душа, что он убил человека? Нет, не в бою - в спальне, безоружного, беззащитного, без официального вызова. Убил - и бежал, укрывшись от суда.

            - Нет,... - слезы больше не текли. В какой-то момент они просто исчезли. И стало очень холодно, - Нико не мог.

            - Почему же, смог. Причем все проделал на диво ловко - уважаю. Но не печалься: все это вовсе не отменяет того хорошего, что они сделали для тебя и для других. Просто пойми и прими тот факт, что люди - не черно-белые картинки. Этот черный, этот белый... Все серое на этом свете, и лучше всего живется тому, кто серее всех.

            - Серое... - мальчику вдруг представилось, что все вокруг: небо, деревья, вода в озерах, лица знакомых, даже кровь - все стало безжизненного серого цвета.

            В тот день, занимаясь с друидами, Алек первый раз сознательно убил. Нет, не человека и даже не животное - всего лишь росток клена. Он сидел перед небольшим горшком, пялясь на тоненькое, похожее на травинку создание, стараясь слиться с ним воедино, заставить расти быстрее и принять задуманную заранее форму. Сегодня задание было вырастить миниатюрную сторожевую башню. Обычно такие занятия безумно нравились мальчику, да и выходило у него все с легкостью необычайной. Но не сегодня. Не после разговора с Риком. Вожделенное состояние сосредоточенности все время куда-то ускользало, и проклятый побег, словно дразня, скручивался совсем в другую сторону. В конец измучавшись, он вдруг ощутил прилив ненависти ко всему вообще и к непокорному растению в частности. И это был не обычный, бурлящий гнев, в котором он почти не помнил, что творил, но холодная, рассудочная ненависть, едкая, как кислота. Именно ее он и выплеснул из себя. В считанные мгновения росток завял, съежился и рассыпался в труху, горшок, добротное, безо всяких украшений, изделие безвестного гончара, пошел трещинами, земля в нем обрела белесый цвет, что бывает на безжизненных пустошах. Алек ожидал, что сейчас наставляющий его друид примется ругаться, возможно, даже прогонит прочь неумелого и опасного ученика, но тот лишь покачал головой. Ночью мальчику снилось, что он идет через лес и все, на что падает его взгляд, распадается серым безжизненным пеплом...

            На следующее занятие с новым "наставником" Алек идти не хотел до ужаса. Но при этом знал, что пойдет, что сбежит, если его запрут. Мальчик никогда не пробовал наркотиков и не слышал о них, но опиши ему кто-нибудь их действие, Алек усмехнулся бы и ответил, что подобное ему знакомо. Нико, заметивший непривычную замкнутость мальчика, поинтересовался, все ли с ним в порядке.

            - ...Не хочешь идти - не иди. Наплюй на это...Если там случится что-нибудь плохое, обязательно скажи мне - Нико беспокоился за него, и Алек видел, что это не наигранное. И потому нашел в себе силы беззаботно улыбнуться.

            - Там интересно. Рик очень интересно рассказывает,... - и ушел.

            Не солгал, но и не сказал всей правды.

            За время между занятиями он приготовил тысячу возражений, доводов, но Рикард при первых же словах мальчика замахал руками, отказываясь продолжать спор. Выглядел сторниец плохо: кисти рук, обтянутые нездорового синюшного цвета кожей, походили скорее на птичьи лапки.

            - Лучше давай я тебе расскажу очень старую сказку. Дети ведь любят сказки. Так вот, слушай...

            В далекие-далекие времена, в мире, о котором никто не знал, а кто знал - забыл, жили два бога. Были они родными братьями, но притом отличались друг от друга, словно день от ночи. Старший был красив, как и положено божеству, имел ясный ум и доброе сердце. Младший же был страшен ликом, черен сердцем и разум его был направлен лишь на разрушение. При рождении ему не досталось ни капли той доброты, кое щедро был наделен старший. Но при этом они неплохо ладили до тех пор, пока не решили заселить свои земли людьми. Но, начав заселение, они начали спорить о том, что будет лучшим для подопечных, и никак не могли придти к согласию: я ведь уже говорил, насколько они были разные. В общем, они решили разделить мир огромной горной цепью, обустроить и заселить половину каждый по своему разумению. А когда минет тысяча лет - сравнить народы свои, решить, кто же был прав.

            И старший брат в бесконечной милости своей сделал свои земли теплыми и плодородными, щедро одарил их лесом, железом и прочими благами и богатствами. Тучные стада животных паслись на бескрайних лугах, а по плодородным полям можно было идти дни на пролет, не встретив ни единого скудного клочка. Неторопливые реки были полны рыбы, а спокойные моря не знали штормов. Младший же в бесконечной ярости своей сотворил землю суровую, в которой летние дни были облачны и кратки, а зимы - суровы и долги. Почва там была скудна и камениста, моря холодны и коварны, леса были полны вечно голодных хищников, а равнины же - напротив, были выжжены солнцем и бедны водой. Если мир старшего бога походил на рай, то творение младшего впору было сравнивать с адом.

            И старший брат, любя чад своих, сотворил их изящными и красивыми, как он сам, наделил их даром слышать музыку в дыхании ветра, шуме прибоя, шелесте леса. Младший же, создал племена грубые и жестокие, чьи глаза не видели прекрасное, буде такое даже окажется у них под носом, но за многие мили примечали чужую слабость.

            Шли годы, складываясь в столетия. Страна под мудрым присмотром старшего брата ширилась и процветала. Ее жители не знали ни войны, ни голода, ни бедности. Они носили одежды из тонкого шелка, застилали полы в домах прекрасными коврами, строили удивительные дворцы, красотой своей затмевавшие небеса. Их труд был легок, часы отдыха - долги, и проводили они эти часы за чтением великих стихов, слушая дивную музыку, рождавшуюся из пения птиц, и славя своего покровителя, доброго бога, дымом от остатков трапезы. Там же, где над миром простер руку младший из богов, ни на миг не прекращались войны. Урожай либо пропадал, либо сжигался, а если в кои-то веки его удавалось донести до амбара, то приходил человек с мечом и забирал либо зерно, либо жизнь, так что редкий год обходился без голода. Здесь не слышали об одеждах из шелка - одежда из грубо выделанных шкур и стальная броня укрывали наготу. Вместо стихов звучали погребальные песнопения, вместо флейт - боевые рога. Часы отдыха люди проводили пируя или сражаясь друг с другом ради славы и богатства. Младшего бога не благодарили, не молили о процветании - его именем проклинали врагов, и умиротворяли не хлебом и вином, а свежей кровью и вырванными сердцами. Здесь не строили величественных дворцов с прекрасными мозаиками и высокими шпилями - в моде были мрачные, тяжеловесные замки с толстыми стенами, что не возьмет ни один таран, и приспособлениями для того, чтобы поливать атакующих кипящей смолой. Их корабли были не покрытыми затейливой резьбой красавцами, похожими на видения, а неказистыми с виду, но крепкими и неприхотливыми посудинами, способными выдержать шторм, бой, а то и все вместе. Мастера там не умели делать тонкого фарфора, и больших зеркал, но прекрасно выковывали мечи и пики. Это была жестокая страна, мальчик мой, где позором считалось дожить до старости. Впрочем, никто и не доживал, даже если не боялся позора.

            Так прошло девятьсот лет, и старший брат, предвкушая близкую победу в споре, посмотрел на полную боли и страданий вотчину младшего, и сказал: "Есть ли в тебе хоть немного доброты, братец?! Видано ли, чтобы создатель так не любил чад своих и в этой ненависти обрекал на такие мучения?! Смирись, признай свое поражение, и отдай мне свою половину". На что младший брат улыбнулся язвительно и ответил: "Что ж, наверное ты прав, но не годиться так резко менять жизнь моих подопечных. К тому же у меня есть еще сто лет... Давай уберем горы, что разделяют наши народы! Мои дети увидят, какая благодать царит на твоих землях и сами выйдут из под моей руки".

            Изумился старший брат тому, что речи младшего столь кротки и разумны, и согласился. И тогда...

            Сторниец закашлялся и зажал рот рукой. Приступ сотрясал ослабевшее тело.

            - И что тогда? Что было дальше? - Алека распирало любопытство.

            Рика наконец, отпустило, но когда он отнял руку от прорези в маске, она оказалась вся в крови. Пятная одеяло и обивку стен, Шарк дотянулся до висевшей рядом веревочки. На звон колокольчика почти сразу же появилась девушка (теперь Алек знал, что ее зовут Эми) и принялась поить мужчину какой-то дурно пахнущей настойкой.

            - Устал я мальчик, - голос пленного и вправду звучал слабо, почти неслышно, - Ступай прочь сегодня. Доскажу в следующий раз.

            Нехотя, Алек вышел на улицу. Успело стемнеть - рассказ Рикарда длился куда дольше, чем показалось мальчику. Хотелось поговорить с Нико, спросить его - вдруг тот знает эту сказку и доскажет, чем она кончилась? Но было уже поздно, да и спать хотелось...

            На этот раз к старому сну добавилось продолжение: посреди умирающего леса возникало озеро с черной как ночь водой. На его берегу стояли два человека. Мальчик направился к ним, пытаясь понять, что вообще происходит, а все вокруг по-прежнему умирало, распадаясь пеплом. Двое о чем-то спорили. Мальчик слышал обрывок разговора:

            - Ты проиграл, брат. Смешно, правда? Посмотри, к чему привел твоя хваленая доброта? Много ли добра она принесла? Молчишь? Может быть, ты хочешь посмотреть, мальчик?

            Одна из фигур поворачивалась к Алеку и он вдруг понимал, что это Рикард, такой, каким предстанет без маски. Изуродованное, все в незаживающих ранах лицо, провалы на месте глаз, белеющие кости черепа там, где кожа была содрана вместе с мясом... Было страшно - так страшно, как не было даже в Лаверне. Хотелось убежать, но ноги сами несли его кромке черного озера. И вглядываясь в водную гладь, мальчик вдруг понимал, что это не вода, а стекло, в громадном окне... Картинку, открывающуюся отсюда, невозможно было разобрать - "там" все заволокло дымом, сквозь который изредка пробивались языки пламени. Но он все равно попытался разглядеть... и проснулся.

            Следующая встреча вышла скомканной. Рик явно еще не оправился от вчерашнего приступа и едва мог говорить:

            - У меня слишком мало сил и времени, мальчик, чтобы тратить его на сказки. Ты умен для своего возраста - подумай как следует и расскажи что было дальше сам. Лучше ответь мне.... ответь, если бы ты, например, увидел человека, до зубов вооруженного бандита, готовящегося поджечь дом, в котором заперты сотни людей,... а ты мог бы убить его одним взглядом, ты бы убил?

            - Бандита - конечно же... - не то чтобы Алек был совсем уверен в том, что он сделал (честно говоря, при одной мысли о том, что пришлось бы кого-нибудь убить, его пробирала дрожь), но вроде бы вопрос был простым.

            - Хорошо... А если бы он был безоружен, но при этом все равно готовился запалить костер, что пожрет сотни людей?

            - Не знаю... наверное, то же...

            - Тоже... а если бы это был человек, который не знает, что творит? Или там было бы трое, два из которых ничего плохого не хотят? Но убить можно лишь всех сразу... Что бы ты сделал, Алек? Ты бы дал сгореть тем людям, в доме? Стоял бы рядом с пламенем, слыша их крики и понимая, что еще секунду назад ты мог спасти их, но не спас?

            - Н... Нет, - мальчик замер на месте словно изваяние, по лбу его текли капли пота, - Я бы не дал им умереть. И тех бы не убил! Я попытался бы спасти всех! И вообще так не бывает...

            Всех? - голос Рикарда стал громче, и казалось невероятным, что он исходит из такого тщедушного тела, - Всех никогда нельзя спасти, мальчик. Никогда. На любой войне бывают потери. Что ж до " не бывает"... Завтра будет большой Совет. На нем соберутся все, чей голос еще имеет силу на этой земле. И даже такая падаль как я...сможет сказать на нем пару слов. Но тебя там не будет. Знаешь почему? Просто на таких сборищах говорится слишком много правды, и договариваются о слишком уж решительных мерах. А к подобным вещам нельзя подпускать излишне наивных и доверчивых мальчишек... таких как ты, иначе они потом не будут слушаться своих святых и непорочных вождей. Мне нужно отдохнуть перед этим событием. Так что пошел вон. То, о чем положено знать таким как ты - тебе потом расскажет милейший Нико...

            ***

            - Рик правильно говорил...- еще раз повторил Алек. Все то, что сказал граф мальчику перед тем, как отправится на Совет, было правильно... вот только Алек больше не доверял графу ле Тойе до конца. Он должен был сам узнать.

            Местом для совета выбрали большую поляну среди рощи священных деревьев. Это было разумно - вампиру, даже самому сильному не удастся подсмотреть, что происходит на судьбоносном сборище. Несколько линий защиты были установлены и от людей.

            Мимо первого кольца стражников Алек проскользнул играючи. Второе, состоящее из опытных дружинников задержало его на добрых пол часа: пришлось ползком пробираться через заросли крапивы, и не найди мальчик общий язык с растениями, об этом пути можно было забыть. Третье кольцо составляла личная охрана Эвора Тилийского, к тому же среди воинов, тенями скользивших среди деревьев, оказался и друид, так что идею пробраться к самой поляне, можно было оставить до лучших дней. От обиды на глаза наворачивались слезы. Хотя... Мальчик поудобнее устроился в гуще кустарника и сосредоточился. Настало время попробовать другие пути.

            Священные деревья приветливо, как старого друга, встретили призрачную тень, шагнувшую из зарослей. Там, в глубине на земле осталось недвижимое тело, пялящимися в никуда пустыми глазами. Дружинники ничего не ощутили. Друид беспокойно шевельнулся, но тут же снова застыл в напряженном ожидании: тень легко прошла сквозь серебристую нить, что сжимали сухие старческие пальцы, почти не колыхнув ее, и двинулась дальше. Следующим, и, похоже последним, препятствием оказался переливающийся серый купол, накрывший место встречи. Тень замерла в нерешительности - это была превосходная защита, поставленная кем-то из очень сильных магов... Адрианом? Возможно... Наверняка даже там, в плотном мире, всякий, кто приближался к невидимой черте, ощущал нешуточный страх и желание убраться подальше. Ломиться силой не стоило - это не примитивная нить-хранительница, которая просто даст сигнал хозяину. Купол не пропустит, да еще и чем-нибудь неприятным угостит... вроде снопа гранитных игл в лицо. Причем угостит здесь, а не проснешься - там. Медленно тень выпростала что-то похожее на руки и надолго замерла, почти касаясь медленно вращающейся поверхности. Постепенно и без того размытая фигура начала сереть, истончаться, пока полностью не слилась с куполом, чтобы через мгновение возникнуть с другой стоны. Далеко позади, в зарослях, безвольное тело сотрясала мелкая дрожь: Алеку явно не дешево обходилось "путешествие" к месту сбора. Но дальше препятствий не встретилось. Впереди показались спины людей, восседавших на спешно сколоченных скамьях, стоявших, и даже сидевших на траве, скрестив ноги. Шум голосов стал просто оглушительным - совет был в самом разгаре. "Тень-Алек" устроилась поближе к центру круга и приготовилась слушать...

           

           

            Раэн

           

            12-13 день месяца Домоседства.

            Полумесяц. Тил.

           

            Она перестала выходить из дома и спрятала гитару. Песни, которые так успокаивали, сейчас рождали в душе лишь постоянные вопросы, на которые не было ответов. А те ответы, что подсказывал разум отзывались в сознании невыносимой болью. На пороге раздался едва слышный шорох и Раэн чуть улыбнулась:

            - Входи, Дина..

            Бывшая соперница принесла небольшой котелок:

            - Вот тут.. вкусная похлебка..

            Раэн совершенно не умела готовить, а то немногое, что у нее получалось - в последние дни выходило на редкость безвкусным. Дина, заметив это, решила помочь и это было как нельзя вовремя. Рыжеволосая женщина улыбнулась еще раз:

            - Спасибо тебе огромное, Ди.. Незнаю как тебя благодарить, - неожиданная бледность заставила лекаря команды Волков внимательнее присмотрется к Раэн.

            - Ты, - чуть заметная дрожь - единственное, что выдало все еще жившую в сердце Дины Дизерт ревность, - у тебя поразительная чувствительность, Раэн.

            - Лучше бы она была менее поразительной, - не смогла сдержать иронии молодая женщина, прижимая ладонь ко рту и выбегая из небольшой кухонки.

            Дина вздохнула и привычно принялась делать отвар. Когда Раэн появилась, вытирая выступившие на лбу капельки пота, ее встретил душистый аромат трав.

            - Что это, Ди?

            - Он поможет тебе справится с этой дурнотой, Раэн.. Не бойся.. это лекарство.

            Рыжеволосые пряди качнулись:

            - Спасибо.

            - Не благодари.. Я искупаю свою вину перед тобой.. и .. капитаном..

            Дина искоса глянула на прислонившуюся к стене "соперницу" и тихо продолжила:

            - Выпивай по пол чашки в течении дня. Очень скоро почувствуешь себя лучше.

            Раэн кивнула. Дизерт еще несколько мгновений смотрела на нее:

            - Знаешь.. а я все же не пойму: почему? Почему ты, а не я? Из-за тебя он стал совсем другим.. А ты.. ты.. даже не могла..

            Не договорив, девушка развернулась и ушла. Раэн молча смотрела в окно, где все плотнее надвигался сумрак: беззвездный, страшный, удушающий.. Аквамариновые глаза закрылись, она снова почувствовала приступ головокружения и мягко опустилась на пол, поджимая ноги.. Так ее и нашел вернувшийся поздно вечером Мист. Он тут же бросился к жене и крепко обнял, пытаясь понять что с ней. Раэн слабо улыбнулась, протестуя:

            - Мне стало не очень хорошо.. И я.. я села, да похоже и заснула, любимый..

            - Ты напугала меня. А что это варится?

            - О, - только и вымолвила Раэн, глядя как муж тушит слабый огонек.

            Она нерешительно потрогала ладонью котелок с принесенной похлебкой и улыбнулась более светло:

            - Теплая.. стояла рядом с отваром..

            - Что за отвар?

            - Дина приготовила. Он поможет мне.. Я чувствую невероятную слабость.. Поешь, - девушка придвинула котелок к Мисту.

            Тот послушно взял ложку и с грозно сдвинул брови:

            - Только напополам с тобой..

            - Я столько не съем, - жалобно простонала она.

            Но Мист был неумолим и осторожно принялся кормить жену вкусным и наваристым ужином.

           

            Она проснулась среди ночи и долго прислушивалась к спокойному дыханию мужа. Рыжеволосая головка уютно лежала на его груди. Раэн с удовольствием провела ладошкой по сильной руке мужа, обнимающего ее талию.. Кончики пальцев задели старый рубец и девушка ощутила холод, охвативший ее. На глаза невольно навернулись слезы и бороться с ними она уже не могла. Одна за другой они катились по ее щекам и падали на грудь спящего мужчины.

            Мист беспокойно шевельнулся и открыл глаза:

            - Что с тобой, Раэн?

            Ее судорожный вздох заставил его привстать и приподнять к себе заплаканное лицо:

            - Каждая твоя слеза - как нож в сердце, любимая.. Что случилось?

            - Я не могу объяснить этого.. но.. представь.. У нас будут дети и что они будут знать о нас? Им ведь будет интересно узнать о своих родителях. Что ты им скажешь, Мист? Что их отец и мать вырезали целые деревни и сеяли одним своим присутствием ужас и страх в округе? Что за твою голову была назначена награда? Как мы это расскажем детям?

            - Мы не будем рассказывать этого.. Мы можем рассказать, что их мама была в числе тех, кто освободил целый город..

            - Мист, нет.. Не надо.. Ты не видел Саблезы и того.. скольких мы уложили, "спасая" его.. Ты не видел пустоты, которая уже никогда не заполнится в глазах тех, кто выжил.. Кажется эта победа приравнивается к поражению..

            Неожиданно он крепко сжал ее в объятьях, так что она застонала.

            - Раэн, маленькая моя, - тихо и горячо зашептал Мист. - Каждое сражение, в котором ты остаешься жив - уже победа. Победа над костлявой.. над ее приспешниками и над страхом и ужасом, которые ползают за ней. Пусть ненадолго, пусть на время - но победные минуты того стоят. В них верят те, кто идут следом. Через века могут идти.. И.. лишь благодаря тому, что мне очень хотелось одержать главную победу - я выжил. Я не ждал помилования, но я рад ему.. И любой из наших детей будет рад победить не только врага, но и самого себя, если это понадобится для его счастья..

            Его губы мягко скользили по ее щекам, собирая слезинки:

            - Я себе представляю наших дочерей.. И бедных окрестных парней, которые будут пленниками их чар..

            Раэн невольно улыбнулась:

            - Наверняка выбирут самого большого обормота в округе и сломя голову пойдут за ним на край света..

            - Не пущу.. Сначала я сам этого обормота проверю на прочность. Плавали мы уже.. - знаем.

            - Так они тебе это и позволят..

            - Если ты их не избалуешь, любимая.

            - На тебя посмотрим, Мист, когда ты с ними нянчится будешь, - поддела его Раэн и глубоко вздохнула. - И все же.. даже самую великую победу можно сделать не менее великим поражением.. И героя назовут шутом и лжецом..

            - Когда-то.. очень давно, - тихо прижав ее головку к своему плечу, начал Мист. - В стране.. может быть в этой или какой другой.. Жил Черный Рыцарь.. Он был злобен, завистлив и жаден. И каждого вызывал на дуэль, где обычно одерживал победу с помощью обмана или магии.. Дрался он крайне средненько. И вот.. Один из вызванных рыцарей сражался с Черным Рыцарем три дня и три ночи.. долго бился он с ним. И победил. Но и сам измученный упал рядом с поверженным врагом и потерял сознание. Спустя какое-то время мимо сраженного Черного Рыцаря и его победителя протелепался небольшой человечек - карлик. Сначала он испугался представшей перед ним картины, а потом.. Потом он подобрал меч победителя и его каску.. А также голову поверженного Черного Рыцаря.. И со всем этим добром появился перед народом, который ожидал возвращения совершенно другого человека. Но увидев добычу карлика - народ... легко уверовал в то, что он, именно он, одержал верх над Злобой, Завистью и Жадностью.. (хотя может быть и не только над ними - история давняя.. я подзабыл..). И они стали восхвалять карлика.. провозгласили его своим повелителем. В момент высочайшего торжества этого маленького человечка, появился подлинный победитель и громогласно заявил, что карлик - лжет! Но его крик потонул в вопле возмущения: как.. против их героя кто-то пришел возражать.. Настоящего победителя схватили и заточили в башню без окон и дверей.. Она была наглухо замурованна, чтобы ни один стон обманщика не донесся до "освобожденного" мира.. Чтобы даже имя его стало безызвестным.. чтобы ничто не угрожало их славному победителю Черного Рыцаря.. Годы.. долгие годы томился пленник в башне. Медленно он умирал. Кто знает почему так медленно.. может быть из-за какого-то проклятия жизнь никак не хотела покидать его тело. Он слышал, как продолжает народ восхвалять карлика.. И слышал, как стонет народ от прихотей этого карлика.. Сначала ему хотелось, чтобы все узнали, что это он - именно он победил Черного Рыцаря и он постоянно повторял свое имя, чтобы не забыть и сказать, когда придет его час - кто истинный победитель.. Но потом.. крики о помощи и мольбы стали доносится до его слуха все чаще.. А смех и радость вовсе исчезла из мира.. Пленник тщательно вслушивался, но ни одного веселого голоса не было слышно. Он лишь слышал голос карлика, который отдавал все новые и новые приказы.. У него почти не осталось сил. Пленник лежал и смотрел в верх, где в щели между камней пробивались лучи солнца изредка падая на его лицо и заставляя его глупо улыбаться. Но вот однажды луч коснулся лица уж слишком настойчиво и когда пленник открыл глаза - он увидел, что на его ладони лежит крохотный, зеленый листок. Лист чуть трепетал, готовясь улететь из замурованной башни, где ему было крайне не уютно.. И неожиданно человек поднес листок к губам и тихо прошептал: "Пусть мое имя забудется.. пусть никто не вспомнит жил я или нет.. Но, пожалуйста, скажи людям, что приказы им отдает и забирает их радость - маленький, злой карлик.. Отнеси эту весточку, листок.." И лист взлетел, уносимый к солнцу и свободе..

            Мист замолчал. Долгое время царила тишина, пока Раэн тихо не спросила:

            - И чем закончилась сказка? Люди узнали правду?

            - У нее два окончания.. В одном - карлик продолжает править миром и по сей день.. В другом - он изгнан.. Возможно потому что люди узнали правду, а может быть..

            - Не продолжай.

            Их руки переплелись, а губы соединились в долгом поцелуе.

           

            Утром Мист долго смотрел на золотящиеся в лучах редкого, зимнего солнца локоны своей любимой. Взгляд его разбудил Раэн и она не открывая глаз потянулась и обняла его шею, целуя:

            - Открой окно, Мист.

            Мужчина привстал и распахнул створки окна, а потом ловко достал припрятанную за полог кровати гитару, протягивая его своей золотоволосой жене. Раэн мягко тронула звучные струны и легко встряхнула головой. Пальцы привычно заиграли, танцуя среди рождающихся звуков:

           

            Не ищи меня, не зови меня:

            Пепел да зола там, где нет огня.

            Тонкий шелк плаща - сталью за спиной.

            Не учись прощать то, что было мной.

           

            Полнолунья чаша горька, как кровь:

            Я сегодня, любимый мой, буду с тобой.

            Не забудет боль, да простит любовь:

            Я сегодня, любимый мой, буду с тобой.

            За спиной - песок, ворон над холмом,

            Нерожденный сон, разоренный дом.

            Но меж первой звездой и последней звездой

            Я сегодня, любимый мой, буду с тобой.

           

            Сотни тысяч лет я ждала без слез,

            А сегодня, любимый мой, снова с тобой.

            Неразлучны мы, даже если врозь,

            Я незримо, любимый мой, рядом с тобой.

            Но мерцает лед в недрах немоты:

            "Я уже не тот, кого помнишь ты!"

            Только слабое сердце все спорит с судьбой:

            Я навечно, любимый мой, буду с тобой!

           

            Ты - моя беда, я - твоя вина.

            Средь холодных звезд голос мой узнай.

            Я искать тебя буду вновь и вновь.

            Не учи меня забывать любовь.

           

           

            Мебир Зарр

           

            14-16 день месяца Домоседства.

            Лес. Тил. Ночь.

           

           

            Он и вправду был великим колдуном, этот Архис Анрахсар... Он почувствовал приближение угрозы задолго, до того, как наступили сумерки, и Сильвия вышла на свою охоту. Хотя этот великий чародей и был уверен в том, что он сумеет преодолеть любую угрозу, все же кое-кто в этом мире еще был способен справиться с ним... И поэтому ему следовало быть настороже, ведь удар который ожидаешь предотвратить много легче, чем тот который следует внезапно.

            Если бы Мебир оставался его верным союзником, он бы только порадовался за старика, но не сейчас, когда он замыслил предать и убить его. Настороженность Архиса следовало погасить, опасения - развеять, а мысли самого Зарра о Сильвии - гнать прочь, пока паук не проведал, о чем думает его "верный ученик".

            Они каждую ночь гуляли по Лесу - для Анрахсара это место все еще было в новинку. Он многое знал, но до сих пор не вылезал из пустыни, а магия песков и ветра совсем не похожа на магию жизни и роста... Мебир был уверен, что своим взглядом чародей прощупывает, процеживает, все, что волшебного и необычного попадается на его пути. Старец не перестал учиться, и с каждый мгновением становился все опаснее...

            Мебир не был знаком с главным вампиром, да и Адриана он видел только издали, поэтому не мог сказать, столь ли они любознательны, или же всякая новая мысль кажется им недостойной внимания... Но король пауков этим недостатком точно не обладал, и поэтому должен был оставить этот мир как можно быстрее, пока он не стал совсем неуязвим...

            Архис продолжал что-то говорить своим скрипучим голосом, Мебир слушал его в пол-уха, ожидая появления юной вампирки.

            - Остается предполагать, что наши друзья все-таки смогут сделать всю работу за нас... Вампиры поступили крайне неразумно, позволив им объединиться... Следовательно...

            Мебир остановился. Это здесь. На этой поляне они условились с Сильвией о том, что это произойдет здесь... Теперь надо собрать все силы, подтягивая их потихоньку, так чтобы старик ничего не заметил...

            Архис обернулся.

            - Следовательно... - тут его обычно вялые и блеклые глаза вспыхнули, а голос загремел:

            - Что происходит? - и тут на него налетела Сильвия. Все смешалось, Мебир отступил на шаг, приготовившись ударить, если представится такая возможность... Но этого не потребовалось... Прошла секунда и на траву упал мертвый король пауков, а Сильвия закачавшись, прошептала лишь - "все кончилось"...

            Чернокнижник лишь успел подхватить ее на руки. У нее все получилось, но как было видно, для нее не прошло это даром. Ее тело покрывали ужасные рваные раны из которых сочился мутновато-черный яд, глаза были прикрыты, похоже она ничего не понимала...

            Паучья смерть, подумал Мебир... Архису все-таки наполовину удалось остановить ее, но его жизнь закончилась раньше, но теперь и вампирка оставит этот мир... Это место было враждебно ей, оно убьет ее раньше яда...

            Ему, при всем здравом рассуждении, теперь было выгоднее всего покинуть это место - оправится куда-нибудь еще, например, обратно в Лирию, добраться до самых потаенных кладовых пауков... Но оставить просто так доверившуюся ему он не смог... Наверное, настал какой-то передел для предательств, а может здесь было нечто иное...

            И, удивившись самому себе, Мебир осторожно взял Сильвию на руки, и понес прочь из этого места, которое было и раем для всех живущих, и адом - для тех, кто уже умер...

            Сильвию трясло как в лихорадке, с губ срывались какие-то слова. Может она и звала кого, но Мебир не знал их имен, а его имени она не произнесла...

            Лес вокруг тянулся руками-ветвями, он был зол, он хотел уничтожить ту, что посмела переступить порог его владений, названную гостью явившуюся убивать и пролившую кровь...

            Но его они тронуть не могли... Мебир давно понял - хоть ему и не суждено видимо найти постоянного пристанища, везде его примут и постараются понять - не смогут, и он уйдет, предавая...

            Предавая каждого, кто доверился ему... Пусть они были чудовищами, монстрами, несли смерть и порабощение остальным - но все равно, они доверяли ему... Иллиссайе, Архис Анрахсар, Сильвия... Ее он не оставит, они покинули лес, и теперь ее нужно было излечить...

            Подходящее место было найдено на берегу одного из ручьев... Здесь, уложив девчонку на ковер из мха, гальки и увядшей травы, Мебир попробовал вернуть стремительно уходящую "нежизнь"... Что-то он уже умел, о чем-то догадывался, многое делал по наитию... Заклятья ложились одно на другое, ее кровь кипела, с шипением из ран вытекал яд, закипая и тут же испаряясь... Его силы таяли, и тогда он перерывался, уходил, бродил неподалеку, не видя и не думая, затем возвращался и продолжал...

             Наконец, в один прекрасный момент Сильвия схватила его за руку, широко открыв глаза, и тяжело дыша... Она ничего не говорила и чернокнижник тоже молчал...

            - Все кончилось... - произнесла она через какое-то время... - Твой учитель мертв Мебир Зарр, и ты более не ученик.

            Колдун лишь усмехнулся, и поднявшись с колен, поклонился лежащей вампирке:

            - Наш договор выполнен...

            Сильвия рывком вскочила.

            - Однако того, что я хотела, я не получила...

            - Если ты хотела власти, то теперь на твоем пути лишь один...

            Посреди океана, далеко на востоке находился остров Сторн, и над островом лежала вечная ночная мгла, окутавшая все окрестные земли... Центр этой мглы, как будто звал ее, хотел ее увидеть, понять что она из себя представляет...

            - Дориан зовет меня... - просто сказала вампирка, повернувшись к Мебиру. Я не порождение его, и не обязана явится на его зов, как если бы меня звала Сингреллин... Но я сама хочу увидеть его, хочу понять кто он и чего он желает... Я должна попасть на остров, прежде чем туда явятся люди...

             - Поступай, как желаешь... - ухмыльнулся Мебир Зарр.

            Сильвия внимательно посмотрела на него.

            - Не сомневайся во мне, Мебир... Я не погибну, я смогу уйти от надвигающейся бури, прежде чем она накроет меня... Но мне хотелось чтобы ты смог найти для меня новый дом, равно как и для тех, кто нуждается во мне...

            - Новый дом? - чернокнижник изумился. Впрочем, дом им действительно понадобится... Если Дориан будет повержен, то вампиров будут искать везде, даже на краю мира...

            - Я верю, что ты найдешь его... - Сильвия достаточно мягко произнесла это... но что-то в ее голосе насторожило Мебира... Сумерки опять стали сгущаться... И слово листья принесенные ветром, их стали обступать тени...

            Сильвия рассмеялась.

            - Я позвала своих детей... Их не так уж и много осталось, чтобы оставлять их здесь... Они отправятся со мной...

            Мебир рассмеялся. Что ж, он никогда не был на Сторне, так почему бы не взглянуть на него, хотя бы издалека?

           

           

            Зайриэ

           

            14 день месяца Домоседства. Лес. Тил.

           

            Девушка замерла на миг, прислушиваясь к окружающей тишине. Повсюду был лес, стена леса, непроходимого, казалось, что во всем мире сейчас осталась она и этот лес, а еще небо, далекое и недостижимое, небо с осколками звезд, небо с глазами вечности, небо, сыпавшее снегом. Зара подставила ладонь и на нее опустилась пара пушистых звездочек, они прожили свою мимолетную жизнь и растаяли, оставив на коже только несколько капель воды или слез? Девушка сжала пальцы и вытерла руку о штаны. Она так и не смогла вновь привыкнуть к платьям или тем более лирийским одеждам и продолжала носить штаны, рубахи и камзолы. Возражающих не было, они все пережили слишком многое, чтобы обращать внимание на такие глупости, как одежда.

            С тех пор, как они попали в Лес, время замерло для принцессы, Хотя нет, оно замерло еще раньше - в подземельях жриц. Она в мельчайших подробностях, помнила каждую минуту их дальнейшего путешествия, битву с Илиссайе, путь по подземным лабиринтам, встречи и новые дороги. Она помнила все, но это случилось не с ней и не в этой жизни. Тот огонек, который горел в сердце Зары когда-то, тот светлячок, что вел ее по жизни, он погас. И сейчас она смотрела на падающий вокруг нее снег с абсолютным спокойствием. Он уже не трогал ее, он дарил лишь покой.

            Девушка вдруг улыбнулась и подняла глаза к небу, потом рассмеялась и закружилась по поляне, а снежинки все падали и падали, на лицо, плечи, руки, волосы, но она не чувствовала холода, она ничего больше не чувствовала, она могла только смеяться и кружиться, раскинув руки во тьму, наступающей ночи, закрыв глаза в воспоминания непрожитой жизни, открыв сердце пустоте, не случившихся чувств. Откуда-то она знала, что Джимшида больше нет, что его дорога из храма Змей вела в никуда. Когда-то это причинило бы ей боль, сейчас всего лишь оставляло привкус горечи во рту.

            Наконец, голова ее закружилась, и она без сил упала на землю, зарывшись лицом в палую листву и ломкий снег. Когда сердце и кружение мира немного успокоились, Зара поднялась и направилась обратно, к чертогам Князя. Не надо, чтобы ее искали, не зачем волновать людей, им и так хватает хлопот.

            Очутившись в своей комнате, девушка разделась и легла в постель. Завтра будет совет. Все ждут этого, надеясь, что он принесет с собой решение всех их проблем. Зара не была в этом уверена. У всех, кто был рядом, оставалась надежда, они еще верили, она нет. Она разочаровалась в Каар, она больше не верила великому Богу, не верила в его существование, не верила в его всемогущество. Где был он, когда она умирала от жажды в подземельях Змей, где был он, когда схватили Тарикэ, где был он, когда они с отцом шли по бесконечным лабиринтам паучьих нор, где был он, когда на мир напали Старшие. Или, быть может, Каар хотел, чтобы Старшие вернулись, тогда он их Бог, не ее. Ей не нужен такой идол. Ей не нужен и Марэль, которому поклонялись "неверные", их Бог тоже не стал щитом и защитой. Зачем нужны боги, обрекающие своих детей на смерть, гибель и страдание? Зачем нужны такие боги?

            Завтра те, кто еще верил во что-то, в Бога, в себя, в победу, соберутся на совет и будут решать судьбу мира. Зара улыбнулась тьме. Пусть решают, это их дело, она больше ни во что не верила и ничего не ждала, она жила сегодняшним мигом и днем, возможно, последним в ее жизни, но принадлежащим ей. Если надо, завтра она встанет рядом с ними, с Сафаом, с Тарикэ и будет сражаться или умрет, если это принесет больше пользы, это уже не важно. Ничто не важно, когда погас светлячок внутри тебя.

           

           

            Rigan

           

            14 дни месяца Домоседства. Полумесяц. Тил.

           

            Перед огромным, раскидистым деревом, поджав под себя перекрещенные ноги, сидел угрюмый Виктар и смотрел на жителей Туманной Долины, которые тихо переговариваясь, стояли рядом со своими единорогами. Неожиданно из-за одной стороны дерева показалась тонкая рука и слегка пихнула волколака в бок:

            - Ну чего тебе опять, Фа? - мрачно огрызнулся Вик.

            - А что ты сидишь? Тебе же ясно было сказано что делать!

            Оборотень по-звериному оскалился, но сказать в ответ ничего не успел. С другой стороны высунулась еще одна рука и пихнула его в другой бок:

            - Не вредничай, Вик.. Тебе всего-то надо позвать воооон того человека..

            - Он подозрительно пахнет! - продолжая сидеть и потирая бок, вредно ответил волоколак.

            - Чем это? - раздался задиристый голосок Фаэнны.

            - Ревностью видимо, - не давая оборотню шанса на ответ, ответил голос ее сестры.

            - Стихии, Риган!! Кого он ревнует?

            - Да тебя же, сестренка!

            - Почему?!

            - Ну ты же меня поддерживаешь...

            Оборотень закатил глаза к серому небу, где медленно кружились снежинки:

            - Я думал, что убить можно только оружием.. или зубами.. Но ваша логика, кошки, убивает на месте не давая шанса на выживание.

            На несколько минут воцарилась благая тишина, но потом из-за дерева дружно показались две руки и пихнули Виктара:

            - Ты пойдешь или нет?!!!

            - Да иду я... иду.. Просто выбирал подходящий момент, - заворчал он, поднимаясь. - Значит, вон тот темноволосый с седыми прядями?

            Девушки не успели ничего сказать, потому что за их спинами появился Эвор и удивленно кашлянул. Сестрички оглянулись и в изумрудных глазах отразилось его удивление.

            - О.. Мой Князь, - тихо пробормотала Риган.

            - Ааа.. я думала вы заняты, - в тон ей мурлыкнула Фаэнна.

            Брови Князя стремительно поднялись вверх:

            - Чем например?

            Риган молча изучала вышивку его плаща, а Фаэнна не задумываясь брякнула:

            - Например, украшением зала для Совета.. Знаете, пара веточек.. продуманное освещение.. проследить за чистотой пола..

            Мужчина молча приблизился к девушкам и положил руки к ним на плечи, чуть притягивая к себе:

            - Он и без украшений примет тех, кто придет на Совет.. А вот, когда вы ведете себя подобным образом, это означает одно: в этих рыжих головках зреет какое-то озорство. Что на этот раз вы задумали?

            Неожиданно Риган уставилась своими глазищами куда-то:

            - Опять он, - фыркнула она. - Приходит и уходит..

            - Кто? - оглядываясь, но не выпуская их, спросил Эвор.

            - Придворный маг, - пропела Риган.

            - Адриан, - подхватила Фаэнна.

            И они в один миг преобразились в больших, серебристых кошек, которые мягко обнимали Лесного Князя за плечи, стоя на задних лапах. Эвору не пришлось долго гадать для чего преобразились проказницы. Они с удовольствием потерлись головенками о его плечи, а потом дружно лизнули с двух сторон его лицо своими шершавыми язычками. И пока он пытался восстановить равновесие, кошки одним прыжком взлетели на дерево, скрываясь в ветвях.

            - О..Скоро уже Совет, - раздался им вслед, заметно ослабевший голос, в котором угадывалась улыбка.

            Два серебристых кончика хвостов махнули ему из ветвей.

            - Это следует понимать, что вы все успеете, сестренки, - добро усмехнулся Князь. - Остается действительно только ждать..

            Сестрички же забравшись на дерево, внимательно наблюдали за тем, как Виктар терпеливо ждет темноволосого мужчину, медленно приближающегося к нему.

            - Я чем-то могу вам помочь? - поднимая темную бровь, спросил Эдриан.

            - Э.. да. Думаю - да. Мне так сказали, по крайне мере, - путанно завершил Виктар.

            Маг недоуменно посмотрел на собеседника:

            - Простите?

            Оборотень вздохнул:

            - Вы не будете возражать, если ваш единорог познакомится с одной... ээ... девушкой?

            - Девушкой? Единорог?

            - Нет, - поправил его Вик. - Девушка - лошадь. Ее зовут Ласка.

            На миг оборотню показалось, что у Эдриана возникло желание бросится бежать от странного разговора и еще более странного собеседника. Но он явно недооценил его.

            - А с вами мы знакомы? - спросил волшебник чуть поворачивая голову. Легкий свист заставил Виктара ошарашенно встряхнуть головой:

            - Пока нет. Но меня зовут - Виктар. А вас..

            - Эдриан ФларИнэ, - улыбнулся маг, гладя руку на шею единорога, который величаво приблизился к разговаривающим. - Ваша просьба меня удивила, Виктар.

            Оборотень усмехнулся:

            - Она не моя.. она..

            Он не успел договорить, когда рядом с ним оказались две гибкие фигурки, смотрящие на него и на Эдриана огромными, сверкающими глазами.

            - Собственно - вот, - чуть касаясь рукой одной из кошек, завершил Вик.

            Маг улыбнулся, разглядывая кошек, а потом кивнул головой:

            - Ну.. пойдемте к вашей "девушке"..

            Двое мужчин в сопровождении кошек и единорога прошли к конюшне, где находилась Ласка. Кошки сели по разные стороны от своей лошадки и испытывающе посмотрели на волшебника и единорога. Эдриан мягко погладил гордую шею своего четырехногого друга и тихо прошептал ему что-то на ухо. Единорог чуть потянулся к спокойно глядевшей на него лошадке и еле слышно фыркнул. Ласка насторожила уши, а потом в ответ вытянула свою морду и коснулась губами носа этого удивительного животного. Одна из кошек восхищенно завертела головенкой, а вторая удовлетворенно замурлыкала, подходя к Виктару.

            - Но почему вас выбрали посыльным, Виктар?

            Оборотень закатил глаза:

            - Не пытайтесь найти логику в их поступках, Эдриан. Похоже оборотни ее лишены. По крайне мере те, кто относятся к кошачьим представителям..

            Кошки тихо зарычали и Вик поспешно закончил:

            - Впрочем, порой им свойственна прямо таки нечеловеческая скромность.

            Маг с трудом удержался от смеха:

            - Вы ведь сознаете, как рискованно их дразнить? - спросил он.

            Виктар вздохнул и потянулся.. Через пару мгновений перед Эдрианом красовался волк, отрицательно качающий лобастой головой.

            - Теперь понятно, - тихо проговорил волшебник и улыбнулся.

            - На самом деле.. о.. мне правда было неудобно надоедать вам.. с.. хммм, - раздался голос преобразившейся Ри.

            Непривычно заикающаяся Риган, которая явно не могла подобрать слов, заставила волка и его подругу удивленно вздернуть уши, а Эдриана чуть не подпрыгнуть на месте:

            - Я должен был догадаться. Моя очаровательная новая знакомая.

            Ри улыбнулась, глядя в серьезные глаза мага, в глубине которых пряталась ответная улыбка:

            - Вы такой серьезный..

            Эдриан ничего не ответил, глядя на хорошенькое личико девушки. Два оборотня переглянулись и дружно развернувшись, отправились восвояси, гордо скрываясь за дверями конюшни. Риган крепко обняла свою лошадку:

            - Тебе понравилась Ласка? - спросила она у единорога.

            Умное животное внимательно и долго смотрело в озорные, зеленые глаза, а потом медленно наклонило гордую шею.

            - Он понимает что я говорю, - восхищенно прошептала Ри. - Ласка тоже меня почти всегда понимает.

            - Конечно, - кивнул головой Эдриан. - Хотя порой мне кажется они предугадывают мысли, тех кого выбрали..

            - Как это? Вообще-то Ласку мне выбрал Ред.. Она меня не выбирала..

            Маг покачал головой, приблизившись к лошадке и погладив ее длинную гриву:

            - Уверен, что это не так. Она уже знала кто будет ее хозяйка.. И ей понравились вы.. Не могли не понравится.

            - Меня зовут Риган, - тихо прошептала девушка, глядя на руку мага.

            - Я очень рад познакомится с тобой, Риган, - тоже тихо ответил Эдриан.

            Они стояли очень близко и темные глаза волшебника Туманной Долины не отрываясь смотрели в прозрачно-зеленые глаза Ри.

            В дверном проеме показались две лохматые головы, с любопытством подсматривающие за странными парами. Но через некоторое время владелица серебристой головенки решительно оскалила зубы и ухватила своего спутника за ухо, утаскивая его прочь.

           

           

            Эдриан ФларИне

           

            14 день месяца Домоседства.

            Полумесяц. Тил.

           

            Долго ли они стояли, глядя друг другу в глаза, пока Риган не решила прервать затянувшееся молчание, Эдриан не знал:

            - Ааа... Можно спросить? Откуда эти странные животные? И почему у них всего один рог? И почему он прямо на лбу?

            Эдриан улыбнулся и присел на большой сноп сена, задумчиво поглаживая щеку:

            - Ну... Тут такое дело... В общем, единорогов в Долине вывели ещё на заре образования самого государства... Ну, то есть сама долина была, а страны там ещё не было... Была просто долина туманов и кучка волшебников, сбежавших от гнева собратьев... А единороги...

            Девушка с интересом настроилась на долгую историю.

            - Просто обычные лошади в Долине у нас живут плохо... Да и вообще они плохо живут. Мало, в смысле. А магам надо было, чтобы долго жили... - рассказ не ладился, и Эдриан тихонько принялся призывать на свою голову проклятия всех существующих на свете Теней: что у него с головой? Почему он спокойно рассказал о единорогах вампирке, и не может вымолвить пару слов, находясь рядом с Риган? Наверное потому что...

            Сейчас он был готов продать душу Теням за воспоминания о том, как он рассказывал Син про единорогов. Кажется, тогда он сказал так...

            - В общем, не вдаваясь в подробности, единороги - результат скрещивания...

            - Чего? - то ли не поняла, то ли решила поиздеваться Риган, и волшебник густо покраснел.

            - Ну... Понимаешь... Эээ...

           

            Тени, дайте мне сил!..

           

            Внезапно в конюшню влетела летучая мышь, уселась на плечо эдриана. "Дориан!" - подумал маг. От зверька ощутимо веяло Силой, совсем не той, правда, которую просил Советник, но всё равно.

            Эдриан прочистил горло, словно не заметив мышь, продолжил:

            - В общем, мамой первого единорога была горная козочка, а папой - один из лучших племенных коней. Немного магии, и вот они, единороги... рог у них на голове только один, потому что так получилось. Я точно не знаю, но... Знаешь, у первого единорога рог был слева...

            - То есть как слева? Один? - Риган рассмеялась, не забывая поглядыввать на летучую мышь.

            - Один. Тогда попытались сначала прижить ему второй рог, но он с завидной постоянностью отваливался. Поэтому левый рог перенесли на середину, решив, что так по крайней мере будет не столь ужасно... Переноситься он тоже не хотел долго, но в конце концов получилось так, как есть...

            - И они не бодают рогом своих хозяев?

            - Да нет, не бодают...

            В этот момент Ветер словно в насмешку (а по сути - заигрывая со своей новой знакомой) толкнул мага носом в спину, да с такой силой, что маг свалился с сена, плюхнулся на пол. Дориан не стал дожидаться, пока маг раздавит его, взлетел, с восторгу Риган уселся ей на руки. Девушка погладила его, стала разглядывать узоры на его крыльях. А Эдриан был готов провалиться куда-нибудь под землю, только б не валяться тут под насмешливыми взглядами Риган, Ветра, Ласки и Дориана.

           

            Положение спасла Риган. Девушка бросилась к нему, помогла подняться:

            - Не бодаются, значит?

            - Вообще-то нет. Ууу, предатель! - Ветер насмешливо топнул копытом, и Эдриан продолжил:

            - Нет, хозяев они не бодают. Зато врагов... В бою единороги бьются наравне со всадниками.

            - То есть, они рождены для битвы? Точнее - созданы для нее? Или вы их специально воспитываете?

            Эдриан, чувствовавший себя самым счастливым человеком (как же! Риган стряхивает пыль с его плаща!..), чуть нахмурился, заметив как омрачилось её лицо при упоминании о войне:

            - Ты боишься битв и войны?

            Риган потерла висок, как будто у неё болела голова:

            - О, нет. Мне совершенно не страшно.. Просто, понимаешь, я постоянно чувствую боль. И даже это не моя боль, я не знаю как сказать...

            Изумрудные глаза заблестели влагой и Эдриан ощутил и даже едва ли не увидел то, что пришлось пройти этой юной девушке...

            - Что с тобой?

            - Я чувствую чужую боль... Даже сейчас... Ноет... Вот тут... - она взяла его ладонь, приложила к своему виску. Он коснулся её кожи, прикрыл глаза, и тоже почувствовал.. не боль, нет. Отголосок боли, тысячную часть от того, что чувствовала Риган. Открыв глаза, он встретился взором с Дорианом: мыш сидел на плече оборотня, глядя да Эдриана глазами-бусинками. Показалось ли магу, что зверёк вампирки кивнул головой, подтверждая его желание? Показалось ли, что Дориан поддерживает решение Советника? Наверное, нет...

            Эдриан провёл рукой по щеке девушки, отнял ладонь и быстро сжал её, точно пытаясь раздавить какое-то особо мерзкое насекомое. Руку на миг пронзила жуткая боль, но потом всё прошло. Риган удивлённо подняла взор:

            - Что ты сделал? Боль прошла... Ты прямо-таки волшебник...

            - Ага... - грустно подтвердил Эдриан. - Волшебник...

            - И твоя летучая мышь меня любит. Такая милая...

            - Эээ... Видишь ли, Риган... Это не моя мышь.

            - Да? А чья?

            - Да так, одной моей знакомой. Его, мыша в смысле, зовут Дориан.

            - Дориан?! Но ведь...

            - Да, моя знакомая - жуткая шутница.

            - И не боится она гнева Теней?

            - Нет, вестимо. Иначе зачем бы так называла летучую мышь? Но ты знаешь... Чем чаще я вижу этого зверька, тем сильнее мне кажется, что другое имя ему бы и не подошло...

            Дориан точно поняв, что говорят о нём, поднялся с плеча Риган, переместился на спину Ветра. Ласке это, кажется, очень понравилось, и летучий мыш прошёлся по её спине, потом пересел на плечо Эдриана, но ни маг, ни оборотень не видели его перемещения. Советник держал её за руку, молчание затягивалось, и он даже не знал, что сказать. И снова его спасли: Дориан слишком сильно впился когтями в его плечо, маг очнулся:

            - Знаешь, Риган. Было бы неплохо прокатиться верхом... Там такие красивые звёзды...

            Вздрогнув, Риган выглянула на улицу. Было темно, на небе действительно сияли звёзды. Сколько ж времени они провели в этом месте?

            Эдриан вывел Ветра, Риган взяла под уздцы Ласку. Тихо спросила:

            - А можно я прокачусь на единороге?

            - Конечно! - Эдриан помог ей взобраться в седло (единорогов седлали несколько иначе, нежели обычных лошедей, поэтому маг решил, что у девушки могут возникнуть проблемы), и она повела плечом, отбрасывая волосы назад. От этого её жеста у Эдриана перед глазами всё помутилось, а когда он пришёл в себя, единорога и след простыл. Присвистнув, он попытался было оседлать Ласку, но та недвусмысленно опустила голову и топнула копытом, поэтому маг не решился.

            - Ну вот и скажи мне, Дориан, где справедливость? Второй раз этот единорог покидает меня с девушкой... Ну что за жизнь! - Эдриан рассмеялся, и когда Риган вернулась, всего лишь сказал:

            - Красивые звёзды, правда?

            - Да, - она спешилась, подошла к слегка обиженной Ласке: как же, любимая хозяйка променяла её на другого... - Звёзды красивые.

            - Было бы обидно, если бы с ними что-то случилось...

            - Но что может случиться со звёздами? - девушка удивилась.

            - Даже не знаю. Но за ними определённо надо следить. Или хотя бы проверять их...

            - Каждую ночь?

            - Ну да... Начиная с этой... А теперь... Простите, миледи, мине пора. Завтра Совет, я бы не прочь выспаться... - Одни лишь Тени знали, как нелегко дались Эдриану эти слова. Но он был прежде всего Советником Королевы Туманной Долины, и уже потом только - живым человеком.

            - Надеюсь, за это время звёзды не посыпятся на землю, - улыбнулась Риган и, неожиданно приблизившись, поцеловала Эдриана в губы. Он не раздумывая ответил на поцелуй, но она столь же внезапно отстранилась, превратилась в большую кошку и скрылась в темноте, даже не мурлыкнув на прощание.

            Эдриан проводил её взглядом, затем посмотрел в глаза всё ещё сидевшему на его плече Дориану и снова уставился в Тьму. Через несколько минут из тьмы вышел зверь, и Эдриан обрадовался было, но это оказалась не Риган, а Виктар. Оборотень превратился в человека, тихо сказал:

            - Эдриан, вы - взрослый человек. Надеюсь, вы знаете, что делаете.

            - Хм? О чём вы, Виктар?

            - Я о Риган.

            - Но я же... - начал было оправдываться маг, однако оборотень перебил его:

            - Я пришёл за Лаской. Ри оставила её тут...

           

            Ри? Ах, да, Риган. Как бы теперь их не перепутать. Она попросила Виктара вернуться за лошадью. Значит сама... Боится? Тени, дайте мне сил...

           

            Тем временем Виктар увёл Ласку, и Эдриан, сняв Дориана с плеча, стал гладить его по голове, точно кошку. Ветер положил голову на плечо волшебника, напоминая, что пора идти. Тот нехотя взобрался в седло и направил единорога к лагерю Долинцев. В голове витали обрывки разговоров, плечо ныло и кажется даже кровоточило, Дориан потёрся мордочкой о руку Советника.

           

            Что-то рушится... Что-то уже никогда не будет так, как прежде... Вот закончится всё это - брошу государственную службу, Ри и без меня справляется... В последнее время я ей только мешаю... Поедем с Риган куда-нибудь... Путешествовать по миру... Лакона, Лирия, Сторн... Мне скоро будет сорок три, а я так мало видел в этом мире... Хотя что значит для мага возраст? Интересно, сколько живут оборотни...

           

            ...и лишь Дориан, возможно, видел, что на протяжении всего их свидания с оборотнем за ними следил чей-то взор...

           

            " Последнее редактирование: 14 Октябрь, 2004, 14:50:35 от Эдриан ФларИне "

           

           

            Леди Ри

           

            Ночь 14-15 месяца Домоседства.

            Полумесяц. Временный лагерь конницы Туманной Долины.

           

            "И чего мы все тут собрались?" - думала Королева Туманной Долины, которая позже войдёт в летописи под именем Леди Ри, - "Сидим, как комары в болоте. Ещё Совет этот. Не думаю, что там скажут что-то хорошее. Вампирка, опять же. Если что-то пойдёт не так, её появление припомнят именно нам. А что может произойти? Она не производит впечатление политика... Вряд ли она в сговоре с другими Тенями. Хотя кто знает, иначе почему её не наказали за летучую мышь? Или они не размениваются на такие мелочи? Кто знает, кто знает. Слишком много неизвестности. Не люблю неизвестность... Ещё и Адриан - ах, как он нас встречал. Если б я не знала, как он поступил с Алиской... Тени, ну что ей нужно?"

            Ри раздражённо подняла голову, с укором уставилась на Арниэ.

            - Прости, Ри, не хотела тебя отвлекать. Я по-поводу Эдриана...

            - С ним что-то случилось? - наедине Ри не опускалась до формальностей со своими людьми, особенно с Арниэ.

            - Нет, не волнуйся. Хотя лучше бы с ним что-то случилось.

            - Хм?

            - Понимаешь, я только что видела... Короче, у него появилась девушка.

            - Кто она? - глаза Ри полыхнули.

            - Кошка-оборотень. Я так и не поняла, то ли рысь, то ли барс... Барсиха.. барсучиха.. как там правильно в общем?

            - Оборотень? Ты уверена.. что у них что-то...

            - Я видела, как за ним пришли три оборотня. Аккуратно действовали. Послали вперёд одного, тот попросил какой-то помощи... Потом они ушли, я пошла за ними. Два оборотня оставили Эдриана и эту кошку наедине...

            Арниэ замолчала.

            - Ну?

            - Ну... Они сидели в какой-то конюшне до самой ночи, я не видела, что там было. Потом впятером вышли.

            - Всколькиром?

            - Впятером. Он, она, Ветер, какая-то кобыла...

            - Кобыла?

            - Ну, лошадь девчонки наверное...

            - Ааа...

            - Так вот, кобыла и летучая мышь. Помнишь, с вампиром была?

            - Ага... Ну?

            - Ну в общем... Поцеловались на прощание... Серьёзно так поцеловались... И она ушла. Эдриан дождался оборотня-мужчину, они о чём-то поговорили, и тот увёл кобылу, а Эдриан поехал в лагерь.

            - Поцеловались... Серьёзно? Как это - серьёзно?

            - Ну... Знаешь... Лаконский поцелуй...

            Леди Ри опустила голову..:

            Ну вот и всё... Я так и не смогла ему понравиться. Мне казалось, что он хочет видеть меня именно такой, неприступной Железной Леди... Мне казалось, ему нравится, что я взрослею. А он.. он целуется с развесёлой девчонкой-оборотнем. Я пыталась показать ему, что я уже взрослая, что мне уже пора думать о личной жизни... Неужели ему это и в самом деле не нравилось? Мне казалось... Впрочем, не важно, наверное... Он всегда был рядом, но смотрел на меня только как на младшую сестрёнку... Наверное, даже не подозревал, что я могу испытывать к нему какие-то иные чувства... Почему... Почему... Почему...

            Арниэ молча глядела на свою королеву, ей казалось, что Ри вот-вот заплачет. Но когда Королева подняла на неё свой взор, глаза её были жётскими и холодными. Королева в ней взяла верх над человеком. Сначала - война, потом - личная жизнь. Такой она была всегда, и лишь наедине с близкими могла иногда себе позволить дать волю чувствам. Впрочем, теперь этого не будет. Эдриан любит другую - счастья ему. Арниэ тоже больше не увидит её слабой. Потому что слабой она больше не будет. Сначала - война, а там хоть единорог не ходи...

           

           

            Сингреллин а Ре'Антэ

           

            Ночь 14-15 месяца Домоседства.

            Полумесяц.

           

            Дориан вернулся поздно ночью, да не один. Сингреллин тихо напевала песенку, и не отвлеклась даже на стук копыт.

           

            - Сингреллин, здравствуй, - поприветствовал её маг. Вампирка обернулась:

            - Эдриан! Вы с Дорианом и Flareu красиво смотритесь втроём.

            - Уверяю, вы с Дорианом и Роке смотритесь не хуже.

            - "И восхваляет лис лисицу, за то, что хвалит та его"...

            - Хм? Это твоё?

            - Да, иногда я сочиняю...

            - Кстати, помнишь стихотворение про паука и его жертву? Кажется, я попал в подобную ситуацию. Ты досочинила его?

            - Нет, не совсем. Но кое что есть..:

           

            Всю жизнь я вёл жестокий бой с Судьбою,

            Стремился быть не тем, кем мог бы стать,

            Хотелось петь - я отдавался вою,

            Мечтал, о чём нельзя было мечтать.

           

            Казалось мне, что я счастливей всех на свете,

            Что жизнь моя прекрасна и легка.

            Казалось мне, что я паук, плетущий сети,

            А вышло так, что я лишь жертва паука...

           

            - Подожди! - Эдриан бросился к седельной сумке, достал перо и кусок пергамента, помянул Теней (опять чернила вытекли из походной чернильницы!), что-то накорябал:

            - Это будет негласным девизом моей жизни...

            - Идея неплоха, но всё же я не думаю, что ты пришёл сюда только для того, чтобы привезти мне мою летучую мышь или поинтересоваться моими успехами в области стихосложения.

            - Я и сам не знаю, зачем я приехал... Наверное... Просто мне нужно поговорить... С кем-то, кто не воспримет мои слова всерьёз, кто не станет утешать меня или давать ненужные советы...

            - Хм. Что ж, тогда... Проходи к костру, присаживайся. Рассказывай...

            - Понимаешь... - ему было не важно, что говорить, потому что Син была какой-то необычной, далёкой и странной, хотелось высказать всё и сразу..: - Понимаешь, я полюбил девушку... Она совершенно необычная, не такая как все. И ещё она оборотень, превращается в красивую снежную рысь. Я хотел после войны покинуть Долину, попутешествовать... Но... Я не могу бросить Ри.

            - Почему? Я думаю, она уже достаточно взрослая, чтобы обходиться без Советника. Государству это пойдёт на пользу.

            - Знаю, я и сам заметил, что мешаю ей. Но я не могу её просто так оставить... Я люблю её...

            - Погоди, погоди, так кого ты любишь, оборотня или королеву?

            - Ну... Риган я полюбил как девушку... А Ри... Видишь ли, я был влюблён в её мать... Её зволи Катирэн... Помнишь тот амулет, который лежал в моей сумке и который я просил тебя вернуть? Это единственная её вещь, которая у меня сохранилась. Я любил Кати...

            - И что?

            - Что? Как что!? Мы были молоды... В общем, Ри - моя дочь.

            - Стоп! Но у Катирэн же был муж?

            - Именно. У неё был муж благородного происхождения, а я вообще не принадлежал Клану... Это старая сторнийская история. В общем, именно этого человека Ри считает отцом, не меня. Фактически он и есть её отец, он её вырастил...

            - Ну нет уж. Вырастил её ты. Ты с ней с самого детства.

            - Так он-то умер.

            - Ну, это уж его проблема. Значит не так-то и хотел воспитывать дочь. Ты просил не давать ненужных советов, но вот что я тебе скажу, Эдриан: война закончится, бери Риган (так её зовут?) и поедем смотреть мир.

            - Ты поедешь с нами?

            - Я не. Мы. - Син имела ввиду Вэла, но Эдриан скорее всего подумал про Роке и Дориана. Так даже лучше..: - В общем, Эдриан. Скоро Совет, а ты не выспался. Ложись у костра, я спою тебе песню...

            Сингреллин не знала, когда именно он уснул, и уснул ли, но всё равно продолжала напевать тихие баллады древних времён, времён своего детства..:

           

            Горные вершины спят во тьме ночной,

            Тихие долины полны свежей мглой.

            Не пылит дорога, не дрожат листы.

            Подожди немного - отдохнешь и ты.

           

           

            ГЛАВА 5. ПЛАМЯ ЗАРИ

           

            Эвор Тилийский

           

            15 число месяца Домоседства.

            Полумесяц. Тил. Высокий Чертог.

           

            Последние приготовления завершились, и большая поляна начала постепенно заполняться людьми. Эвор в который раз подумал, что решение провести Совет под открытым небом, а не в Княжеских чертогах было на редкость удачным: здесь как нигде ощущалась первобытная сила Леса. Могучие деревья, стеной обступавшие пустое пространство, казалось, видели начало времен, и каждому, кто смотрел на их могучие стволы и густые кроны, казалось, что отгремят войны, сменятся поколения, люди забудут все - и предателей и героев, а эти великаны так и останутся стоять здесь безмолвными свидетелями человеческих страстей, столь ничтожных перед неумолимым течением времени.

            Кто-то тронул князя за плечо, отвлекая от раздумий. Адриан. Маг как всегда приблизился неслышно, и к тому же привел с собой кого-то, завернутого в черный плащ с прикрывающим лицо капюшоном, показалось Эвору или нет, но от этого странного гостя веяло словно могильным холодом...

            - У меня все готово, маг. Место Совета оцеплено, Тиэл позаботится о том, что бы ничье магическое зрение не проникло сюда. Деревья не допустят сюда взгляды Теней. Представишь меня своему спутнику?

            - Возможно, позже, - лицо мага было слишком бесстрастным: "Неужели он волнуется?" -Я добавил кое-что от себя. Скоро все соберутся, князь. Скоро... Возможно, именно этого я ждал так долго.

            Эвор поборол рвущееся изнутри глухое раздражение. "Возможно, позже...". Хотя Адриан, пожалуй, имеет право отвечать так. Этот... это существо видело древние деревья еще ростками, о нем в Княжествах ходили легенды, как страшные, так и невероятно благородные. И все они гласили, что маг вернется под сень деревьев в канун величайшей из напастей, когда мир встанет на краю пропасти и народы лишь встав рука об руку смогут удержать его от падения. Не то чтобы князь верил в древние сказки, но последнее время они обрели неприятное свойство - сбываться.

            Людей на поляне становилось все больше. И все же странные наступили времена: в одном месте собрались люди, многие из которых еще вчера готовы были вцепиться друг другу в глотки. Хотя может быть, готовы то же самое сделать и сегодня.

            Ярно в окружении личной охраны, явно страдающий от ран, но по-прежнему гордый искал кого-то в толпе собравшихся, но она не пришла. Его рыцари были в шаге от невозможного - победы над вампирами в ночной схватке, но боги не даровали им триумфа. Человек, отдавший приказ пытать пленного князя, укравший у него жену теперь перестал быть врагом, но Эвор не брался предсказать, что будет после этой войны, если Император выживет.

            По соседству - Сафар, глава некогда бесчисленных лирийских орд, степным пожаром пронесшихся по лаконским землям. Много раз их войска сходились в бою, устилая поля тысячами людских и конских трупов, пока пришедшая из тьмы смерть не заставила на время отложить давние споры.

            Тут же Рикаред Шарк, сторнийский Властитель, чей народ тысячелетия наводил ужас на всех, живущих рядом с водой - ныне последний правитель мертвой страны. Он первый высек искры, запалившие костер войны, и первый же сгорел в его пламени. Тоже, как и Ярно, стоит на пороге смерти: по Тилу ходят слухи, что многие заключают ставки, кто из раненых первым уйдет в Долины смертной тени. Враг Ярно, не слишком верный союзник Сафара, человек, сдавший всех своих союзников, включая и самого Эвора.

            Мист ле Нуаран, командир отряда наемников, которого искренне ненавидели, пожалуй все, кто здесь собрался, и, надо сказать, вполне заслуженно.

            Двое из Четверки: Мирта и Вэл, маг Воздуха, рассеяно рисовавший что-то на разложенном на коленях листке бумаги. Нет ни Саолы, похоже сознававшей, что ее присутствие здесь может многое усложнить, ни мальчишки, что тоже правильно.

            Двое из Туманной Долины, Леди Ри и Эдриан. Даже Долина выходит из тумана и присоединяется ко всему миру в это страшное время.

            Иванэ. Меч Лаконы, герой Фалесской осады, освободивший князя из подземелий столицы. Человек, обретший настоящую славу в этой безумной войне всех против всех, но заплативший за это полной мерой. Счастлив ли он? Доволен ли своими достижениями? На взгляд Эвора, имперский полководец вовсе не лучился счастьем.

            Граф ле Тойе, брат Мирты, чье возвращение заставило ее стать хоть немного веселее. Он, Иванэ, и, пожалуй, Вэл - вот те немногие, кого князь действительно был бы рад видеть в Лесу.

            Рыцари, воители, воительницы, главы больших вооруженных отрядов, в которых зачастую причудливо перемешивались все языки и нации, наемники - все, кто представлял собой силу или хотя бы считал себя такой сегодня собрались здесь.

            И конечно же Адриан, маг в черных одеждах, а рядом с ним - неизвестный никому гость с закрытым лицом. На эту парочку многие косились, но полюбопытствовать, или тем более, потребовать ответа, никто не решался.

            Герольд, весь белый от волнения, но изо всех сил старающийся сохранить положенную по рангу торжественность и невозмутимость, объявил о начале Совета. На секунду все вдруг ощутили острое беспокойство. Эвор покосился на мага и увидел, что губы того едва заметно шевелились - какую бы защиту не поставил Древний вокруг поляны, сейчас он привел ее в действие.

            Разворачивались действия на удивление медленно. Эвор сказал пару слов, приветствуя собравшихся и высказав пожелания, чтобы древняя мудрость священных древ передалась тем, кто собрался под их сенью и сделала их решения правильными и ведущими к миру и процветанию, после чего удалился, на свое место, предоставив магу право первым сделать ход в начавшейся игре. Но Адриан, как ни странно молчал. Молчали и другие ключевые фигуры, в центр поляны, перед очи собравшихся один за другим потянулись ораторы из мелких лидеров. Глава прибывших беженцев разглагольствовал о том, что если уж они тут застряли, то надо начать расчистку земель под пашни, а то позаросло тут все, понимаешь... Глава небольшого военного отряда просил помощи в вылазке на за границы Леса, туда, где еще могли остаться выжившие, предлагая первой целью родную деревню... Лекарь из развернутого неподалеку госпиталя интересовался, не отвлекутся ли маги от своих великих дел ради того, чтобы помочь в лечении, а то раненые вампирами почти всегда умирают, какими настоями их не потчуй... Эвор делал вид, что вслушивается, постоянно следя за Адрианом. Маг даже не пытался сделать вид, что заинтересован, просто сидел со скучающим видом. Вдруг его лицо стало настороженным, словно у почуявшей запах дичи собаки, но выражение настороженности тут же сменилось удовлетворением, потом и вовсе - обычным бесстрастием. Когда очередной оратор наконец закончил, маг встал:

            - Все это очень важно и, вне всякого сомнения, нужные решения будут приняты. Но не ради этого мы здесь собрались. Наша цель - выработать стратегию по уничтожению нашего общего врага и... - маг сделал многозначительную паузу, - ...нашего выживания. Все вы прекрасно знаете, что за враг загнал нас сюда. Многие из вас сходились с ним в бою и не можете не осознавать весь ужас нашего поражения. Сейчас лишь лес и солнечный свет отделяют нас от смерти или того, что много хуже этого последнего убежища человеческой души. Мы здесь именно для того, чтобы положить конец нашим поражениям и отныне вступать в бой с вампирами лишь ради победы.

            Маг замолчал, давая собравшимся осмыслить услышанное. Слушатели молчали, кто-то потрясенно, кто-то угрюмо... Постепенно в их пестрых рядах начал нарастать глухой гул. Наконец, кто-то из собравшихся встал:

            - При всем уважении к господину магу... Но что мы можем сделать? С кем мы сражаемся? Что, антипод нас побери, вообще творится с миром?! Из нашей провинции вышло почти десять тысяч беженцев. Знающая женщина посоветовала нам идти сюда, в Лес. Почти всю дорогу мы шли спокойно, но за последние две ночи, когда кроны деревьев уже были видны... нас осталось восемь сотен. Кто на нас напал? Я помню лишь тварей, быстрых как ветер, горящими глазами и белыми клыками. Они убивали нас ночи на пролет. А днем - исчезали без следа. О таких я не слышал даже в сказках. Мы не могли остановить их ни огнем, ни сталью. Что это за демоны и разве могут люди сражаться с ними?

            На всем протяжении этой слегка бессвязной, но несомненно искренней речи, Адриан слегка улыбался.

            - Демоны, друг мой? Примерно такие?

            При звуках последних слов темная фигура, до того неподвижно стоявшая за плечом мага, шагнула вперед. Плащ с легким шелестом соскользнул и остался лежать на траве, похожий на дверь в подземное царство. В следующую минуту на поляне воцарился настоящий хаос.

            Эвор в немом изумлении уставился на стоящего посреди поляны настоящего вампира, вернее, вампиршу, а потом - на сжатый в собственной руке кинжал. На Совет было запрещено приносить мечи луки, пики и топоры - оружие было лишь у охраняющих порядок на Совете дружинников, так что в девушку с бледной, почти прозрачной кожей полетело несколько кинжалов. Лаконский рыцарь с рассеченным лицом выскользнул из толпы и бросился вперед...

            Адриан взмахнул рукой, словно отталкивая кого-то, и кинжалы упали на траву, так и не долетев до жертвы, незадачливого бойца унесло обратно в толпу. "Гостья" не шелохнулась, по-прежнему глядя прямо перед собой и не реагируя на раздающиеся гневные и испуганны крики.

            - Тихо! - слова Эвора потонули во встревоженном гуле чужих голосов, - Я требую тишины! - людей отрезвило направленное на них оружие стражи, - Выслушаем мага.

            - Благодарю, - Адриан величественно кивнул, - Но слушать мы будем не меня, а эту... женщину. Она нам расскажет о нашем враге. И собравшиеся тут даже могут надеяться, что Высшая является их союзницей. Леди Сингреллин, прошу вас.

            Снова установилась тишина столь плотная, что когда Син заговорила, ее слова прошивали ее как стрелы:

            - Вы, люди, противостоите вампирам. Вы почти забыли о нас, так долго мы спали. Нас, настоящих, всего двое. Когда-то мы были выдающимися людьми своих народов, чьи знания и навыки были лишком ценны, чтобы отдать нас смерти. И тогда Старейшины породили нас, своих первых детей. От крови Древних мы получили возможность ходить при свете и силу магов, от Старейшин - вечность, неуязвимость и силу порождений ночи. К сожалению, мы унаследовали от них и жажду крови, но пока в Империи Тени царили мир и гармония, она была едва ощутимой, и крови осужденных преступников нам вполне хватало. Но потом все изменилось, старый порядок рухнул, тысячелетия гармонии ушли в прошлое. В начавшейся великой войне мы... они проиграли. Немногие выжившие в последней битве рассеялись по всему миру, за ними охотились как за бешеными собаками. Почти все они погибли. Мне известно о двух выживших - обо мне самой и о вампире по имени Дориан.

            Какое-то время рассказчица молчала, погрузившись в далекие времена воспоминаний. Наконец, маг тронул ее за плече и тихо произнес:

            - Теперь о Дориане...

            - Дориан. При жизни он был одним из последних полководцев империи и при этом - одним из величайших. Когда он принял командование армией, у Империи Тени почти не осталось внешних врагов. К тому времени, когда он заболел и стал умирать - их не осталось вовсе. Умело совмещая политику, хитрость и военный талант, он побеждал малой кровью. Старейшины не захотели терять столь ценного полководца, и Дориан закончил жизнь человеческую, чтобы возродиться в облике Вечного. Во время первой войны он долго теснил людей, пока объединенное войско людских племен не отступило к тем местам, что сейчас являются границей Леса, в те времена зднсь еще обитали те, кого лишь отчасти можно было назвать людьми. Древние маги... Могущественным и бессмертным им всегда было безразлично на то как люди и вампиры делят мир, но вторжений на свои земли они не терпели. Всем было ясно, что все решится здесь. И все знали, что союз племен, зажатый между лесом и армией вампиров проиграет. Но Полумесяц неожиданно впустил людей и принял бой. Последнюю битву Дориан встретил вместе со своей возлюбленной, командуя левым флангом. Но Старейшины оставили нас... их... нас! Оставили - и великое войско пало. Возлюбленная полководца погибла, а сам он, раненый и ослабевший, бежал на окраину изведанных земель, где и заснул на столетия. Даже у поверженного, у вампира остается один верный союзник - время. Ваш, людской век короток, как зимние сумерки, и вы быстро забываете. И когда вы забыли - он проснулся.

            - Ты гордишься его хитростью, вампир, - Ярно приподнялся. Телом Император Лаконы стал слабее ребенка, но в глазах горел тот же неукротимый дух, - С чего нам верить тебе? Ты была человеком, потом стала вампиром, теперь же ты предаешь вампиров... зачем? Уж, не для того ли, чтобы потом предать людей и ударить нас в спину.

            На миг глаза Син вспыхнули огнем, клыки заострились и удлинились. Казалось, еще миг - и она взовьется в прыжке, но женщина-вампир уже взяла себя в руки, лишь глаза по-прежнему гневно сверкали.

            - Я не собираюсь никому ничего доказывать. Но никто не знает Дориана так хорошо, как я. И если вы оставите свои уши открытыми доводам разума, то услышите много интересного.

            На протяжении всей речи Эвор всматривался в лица участников Совета, отмечая важные детали. Большинство лиц походили друг на друга причудливой смесью страха, ненависти и заинтересованности. Адриан как всегда оставался бесстрастным, но его взгляд иногда соскальзывал с Син на что-то в другой стороне поляны, и тогда на лице мага появлялась слабая тень удовлетворения. Эвор не отказался бы узнать, что Древний видит там. Лица Рикарда не было видно из-за маски, да и будь оно открыто, вряд ли что-нибудь удалось прочесть на изуродованном до неузнаваемости лике, но на лице Амеллы, шепотом пересказывающей супругу происходящее застыло выражение сочувствия. Сафар разглядывал вампира так, словно целился в нее из лука. Ярно - с недоверием, а Вэл... Выражения лица Великого мага Воздуха князь понять не мог, но был готов поспорить, что это не ненависть. Не будь стоящая в окружении толпы существо - вампиром, он бы сказал, что это любовь, но... кто его разберет. Син тем временем продолжала:

            - ...о прошлом довольно. Не важно, кто был прав, а кто нет - все случилось, как случилось. Вы должны понять одно - он не остановится, пока не вернет прошлое или не падет. И бессмысленно истреблять легионы новорожденных ночных воинов - на смену им придут новые,... и новые,... и новые - и так без конца, пока род людской в бесконечной борьбе не истребит сам себя. Нужно ударить в сердце - по Дориану...

            - Позвольте, - Сафар заговорил тихо, но его голос - голос человека привыкшего повелевать тысячами и тысячами, легко перекрыл и взволнованный шепот аудитории и речь вампира, - Но не слишком ли мы мудрим? Не Дориан опустошает земли за лесом - там стоит вполне осязаемая армия. Почему бы нам не нанести удар по ней?

            - Удар по этой армии, даже окажись он удачным, ничего не решит. Ее заменит другая. И еще одна. И еще... И даже разбей вы их все без счета - Дориан просто спрячется вновь, уснет на тысячу лет и проснется, когда ваши потомки снова забудут обо всем. Но вы не сможете победить - вампиры сейчас сильны, очень сильны.

            - И что тогда? Штурмовать Сторн?

            - Нет, - на этот раз заговорил Шарк, - Нет.

            - Боишься за вою хищную страну, убийца? - Ярно, находившийся неподалеку, оскалился.

            - Мне уже нечего и не за что бояться, - Рик привстал, опершись на плечо супруги, - Но это просто глупо. Величайшим флотом всех времен был сторнийский. Теперь его нет. Имперский флот, я слышал, остался у Фалессы? Чтобы дойти до него, вам придется пойти через всю Лакону - невозможно.

            - Тогда верным будет как раз сначала разбить экспедиционный корпус вампиров, дойти до столицы Лаконы, загрузиться в корабли и уже тогда - отправляться на острова?

            - Что бы еще в прибрежных водах нас встретил флот черных галер с бессмертными воинами и гребцами, выживших в схватке с ними - накрыли чудовищные ночные шторма, при которых море вскипает, а ветер с равной легкостью разрывает и полотно и сталь? - Син оглядела слушателей, оценивая произведенное впечатление, - Мало того, чем ближе корабли будут подходить к островам, тем сильнее будет оказываемое на них давление. Там, у архипелага, уже не привычный вам мир людей - там мир Дориана, его творение, созданное за тысячелетие сна и месяцы кровавого пиршества. Те, кто выживут в штормах, окажутся у границы, разделяющей пространство, и там начнется самое страшное - кошмарные видения, неведомые, забытые многие века назад, болезни. Кровь в жилах станет такой жидкой, что станет выступать на коже кровавым потом. Ужас и безумие для всех и каждого... Кто внесет и это - окажется на Сторне: проклятом острове, где живы лишь рабы, где нежить способна ходить при свете солнца, а правит тот, кто уже тысячи лет не является человеком, для кого этом мире нет ни имени, ни места. Вы все умрете там...

            Если в начале речи женщины-вампира воцарилась гнетущая тишина, то последние слова потонули в гуле сотен голосов. Многие вскочили с мест, пытаясь перекричать друг друга. Ни Эвор, ни Адриан, ни Сингреллин не делали попыток прекратить столпотворение - людям нужно было выговорится, выплеснуть из себя тот ужас, что привнесла в души нарисованная рассказчицей картина. Постепенно страсти улеглись и собравшиеся вновь обрели способность мыслить спокойно. Кто-то из иноземных послов стал выразителем общего мнения:

            - Если это так, то на кой нам туда переться? Очистить от тварей континент, а главный - пусть сидит себе на островах хоть до конца времен! Нам эти куски скал ни на кой не сдались...

            - В словах уважаемого гостя есть определенный резон, - Адриан заговорил громко, заглушая возмущенный выкрик Ярно, - Я бы даже сказал, что наш гость прав практически во всем,... если бы не одно "но".

            - Вампиры уже не так сильно боятся солнца, как раньше, - Эвор понял, что это говорит он сам, - Патрули видели небольшие отряды нежити в лучах утренней и вечерней зари, на самой границе Леса. Люди стали пропадать.... Свет уже не является надежной защитой, да и деревья скоро не уберегут нас. Мир меняется, верно?

            - Меняется, - теперь Адриану не было нужды повышать голос. Тишина на поляне стала абсолютной, - Не слишком заметно, не особенно быстро - но целенаправленно и уверено. Скоро не будет на земле безопасного места. Империя Тени, вернее, ее призрак, воцарится на опустевшей земле. Это, а не разоряющие Лакону армии вампиров - главная опасность.

            Слова сорвались с губ мага и канули в небытие где-то под сводами обступившего поляну леса, но казалось, что они, подобно легендарным "Мене-текел-фарес" горят в воздухе, вычерченные огромными огненными буквами. Вопрос Ярно был, слабым, едва слышным, голос умирающего воина срывался, но это не скрывало наполнявшей его горечи, а наоборот, усиливало ее:

            - Что же, совсем нет надежды? Сидеть здесь и ждать, пока смерть придет за нами? Это достойно старух - не воинов, Как хотите, но даже когда я... когда меня не станет, мои рыцари не встретят свой конец таким жалким образом. Они скорее выйдут из Леса, ударят по врагу и...

            - ...умрут быстро и мучительно, - на произнесшем эти слова Мисте скрестилось столько недоброжелательных взглядов, что умей люди убивать мыслью - наемник уже в агонии корчился бы на траве. - Хотя, может быть, медленно и мучительно... Это уж вопрос везения. Последнее, что вы увидите, будет роскошное пиршество, но к сожалению вам там не предложат испить из кубка, скорее уж вы сами будете...

            - Очень может быть, - голос Императора был тверд и спокоен, казалось, Ярно был здоров и полон сил, - Но прежде мои ребята найдут подходящее дерево, намылят добрую пеньковую веревку, соорудят петельку на славу, и ты, бездушный ублюдок...

            - Спокойнее, господа, спокойнее, - в голосе Рикареда звенела насмешка: слепой сторниец искренне наслаждался происходящим, - Перегрызть друг другу глотки вы успеете и став упырями. Тогда это будет даже удобнее. Полагаю, мой... бывший протеже взял слово не только для того, чтобы пройтись по привычкам лаконского воинства? Или только для этого?

            - Отнюдь. Скорее для того, чтобы отметить тот факт, что в затеваемом деле куда больше сгодится кинжал, чем боевой молот. Не будь надежды вовсе - мы бы здесь не сидели, верно? Значит этот старый хрыч,... э-э-э... то есть я хотел сказать. Уважаемый Старый Хрыч Адриан Делон что-то знает и сейчас старательно нас к этому готовит. Немного пугает, немного обнадеживает... По правилам любой мелодрамы сейчас положено извлечь из рукава подходящее решение. Если так, то советую не тянуть кота за части тела, будь то хвост или что-то еще, и выкладывать по существу.

            Лицо мага никогда не отличалось особенной выразительностью, но, видя с каким выражением Адриан смотрит на наемника, Эвор уж вовсе было уверился, что сейчас на поляне появится еще один умирающий. На миг маска невозмутимости треснула и на поверхность выскользнули вечный голод, гнев, подступающее безумие, всепоглощающая ненависть,... и смертельная тоска. Мист на мгновение задыхаясь схватился за горло лицо стало бледнеть, но Адриан уже взял себя в руки и Князь не был уверен, действительно ли он видел это, или же все просто почудилось. Тем не менее, речь мага сделалась сухой и четкой:

            - Выход есть - необходимо отправить к островам небольшой отряд, способный уничтожить вампира или ввергнуть его туда, откуда возврат невозможен. Для этого необходимо несколько вещей. Первое: способ сделать это незаметно для Дориана. Это просто: как мы уже успели убедиться, священные деревья лишают вампира способности видеть то, что происходит неподалеку от них. В начале войны с Лесу по заказу Сторна, оплаченному оружием, из священного дерева были выстроены два быстроходных военных корабля. Начавшаяся гражданская война помешала империи тысячи островов забрать суда, поэтому они до сих пор стоят на речной верфи. Те, кто поплывет на них какое-то время, хочется надеяться - до самого конца плавания будут невидимы для вампиров любого ранга. К сожалению, мы не сможем построить еще - сейчас ни в коем случае нельзя ослаблять лес. Второе, что необходимо для удачного исхода - это ключ, который позволит экспедиции приблизится к островам и пройти сквозь защитные барьеры. У нас есть такой ключ - уверяю вас, хотя больше пока не скажу...

            Эвор слушал так же внимательно, как и прочие. Что-то он знал, о чем-то догадывался, ну а некоторые вести стали для него едва ли не потрясением. "Два корабля из священного дерева... Слепой сторниец - не иначе как тот самый "ключик". Ведь не зря же маг столько времени проводит в его обоществе... Сколько из всего. Что произошло за эти месяцы - случайность, а сколько - результат тонкой игры? Чья рука направляла нас, меня и Рикарда, когда он требовал, а я соглашался срубить древние исполины? Когтистая длань вампира, рвущегося из тьмы тысячелетнего сна, или же твердая, с длинными аристократическими пальцами, рука Адриана, уставшего ждать, и решившего наконец навсегда завершить старую войну? Проклятие, все они - люди без чести..."

            - Третье - необходимо оружие, способное уничтожить Вечного навсегда. Считающим, что для этого достаточно хорошего клинка - советую взглянуть на нашего сторнийского друга. Но тут нам помогла сама земля: не желая меняться, она породила защитников - Четырех Великих Магов, олицетворяющих стихии. Вместе они способны нанести удар, который разрушит любую броню. И, наконец, нам необходима еще одна карта в рукаве: тот, вернее та, что сможет хотя бы на миг оторвать нашего врага от парирования ударов. Эта леди и будет нашей козырной картой. Больше пока говорить не стоит - лес защищает это место от вампиров. Но всем нам рано или поздно придется отсюда выйти.

            - Кто поплывет? - имени спрашивающего Эвор не знал, - Добровольцы? Если так, то я...

            - Не совсем, - Адриан изящным движением подал Сингерлин плащ и неторопливо двинулся вдоль людской стены, - К моему величайшему сожалению, многие, несмотря на все свое мужество там, у островов будут абсолютно беспомощны и бесполезны. Другие же, пусть и обладают куда меньшим запасом храбрости или страдают излишней скромностью (в толпе послышались смешки), но при всем этом - слишком ценны для грядущей экспедиции и отправятся с нами так, или иначе. У нас два корабля - два капитана. Капитаном флагмана "Зимородок" и адмиралом нашего маленького флота станет всем здесь известный с самой лучше стороны герцог ле Амарра. Слава этого полко- и флотоводца известна далеко за пределами Лаконы, и никто, я уверен, не станет подвергать сомнению его достоинства. Капитаном второго корабля станет сторниец - "адмирал" Бижар. Этот (в голосе мага отчетливо зазвучало презрение) субъект не обладает многими достоинствами, но среди тех немногих, что есть - талант выживать в любых обстоятельствах, изворотливость, превосходное знание морского дела и годы плаваний в сторнийских водах. Он поведет второй корабль. Властитель Сторна поплывет с нами в качестве... э-э-э... консультанта. Экипажи кораблей сформируем из пленных сторнийских моряков - тех, которым не безразлична дальнейшая судьба этого ничтожного мира. Само собой, с нами отправятся маги и небольшой отряд опытных бойцов, на всякий непредвиденный случай. Имена остальных участников я пока, с вашего разрешения, сохраню в тайне ("плевать он хотел на наше разрешение"). Подготовка должна занять не более чем семи дней - лучше даже три и меньше.

            - Допустим, отважные герои доплыли через бушующее море к черным скалам, убили чудище и все такое, - улыбка превращала Сафара в ожившее изображение бога хитрости и насмешки, - Что будет дальше? Та армия, что сейчас опустошает земли вокруг, она испарится? Распадется пеплом? Бросится в море?

            - Нет, конечно, - Адриан казался искренне удивленным, - С чего бы это? В лучшем случае, через какое-то время они снова станут бояться Света и Леса. Генерал, что сейчас держит вампиров Лаконы в кулаке, никуда не денется. Но в отличие от Дориана, его, кто бы он ни был, можно убить, и вот тогда вампиры из грозной силы превратятся в стадо голодных зверей. А звери - всегда проигрывали человеку.

            - Значит армию нежити нужно атаковать и разбить, - Ярно не спрашивал - утверждал. Казалось, что здесь, на поляне под сенью священных деревьев находится не умирающий, а полный сил полководец, планирующий военную кампанию на месяцы вперед:

            - И когда это лучше всего сделать?

            - В течение двух-трех дней после смерти Дориана, - подала голос Сингреллин, - Для всех неживых его смерть будет все равно что смерть отца и матери сразу: очень больно, грустно, словно ты брошен всеми на свете, ничего дорогого не осталось и не за чего бороться. Когда-то Старейшины, нет не погибли, - просто бросили нас, и мы проиграли казалось бы выигранную битву. Тут будет то же самое.

            - Но как мы узнаем о том, что наступил нужный день? - Сафар и Эвор задали этот вопрос в унисон.

            - Посматривайте на небо на востоке, - Адриан невесело усмехнулся, - Уверяю вас, это событие вы не сможете не заметить... Еще вопросы?

            -Только один, - Эвор с удивлением покосился на Нико, угрюмо молчавшего весь Совет, - Каковы шансы у тех, кто отправится в поход, особенно у Четверки магов? Они останутся целы и невредимы?

            - Все зависит от того, что ты под этим понимаешь, - взгляд Андриана, Эвор мог в этом поклясться, скользнул куда-то на другой конец поляны, где ничего и никого не было, однако же старый маг что-то там видел, - Дать твердых гарантий я увы не смогу, но шансы их велики, куда выше твоих собственных, граф, - отчего то этот титул здесь в устах мага звучал, как насмешка.

            - Меня не устраивает такой ответ, - глаза Тойе метали молнии, - Либо они выживут, либо ищи другое гениальное решение всех проблем.

            - Вы думаете, меня устраивает? - пожалуй, в первые за весь Совет Князь поверил, что Адриан говорит искренне, - не забывай, что магов будет не четверо - пятеро! Я тоже отправлюсь к островам. Так что я заинтересован в другом ответе не менее прочих. Довольствуйся тем, что есть, граф...

           

           

            Саола

           

            15 день месяца Домоседства.

            Полумесяц. Тил.

           

            Солнечно и ветрено... Неестественное режущее глаз сияние и темные неподвижные провалы озер подернутые вдоль берега тонким серебристым льдом. Желтые лучи весело прыгают по снегу, придавая его алмазной белизне почти теплые оттенки, галдят встревоженные птицы....

            Саола отвела рукой тяжелую ветку, порыв ветра бросил снежинки в лицо, и девушка крепче закуталась в подбитый мягким беличьим мехом плащ, в который раз дыханием согревая замерзшие пальцы. Она не нашла в себе не сил, не желания идти на Совет. Слова ничего уже не откроют, все решено давно и осталось только озвучить мысли прилюдно и воплотить их в реальность... самая малость...

            Такой холодный свет, так тихо.... Молчаливый, словно застывший в состоянии сна Лес.... Полумесяц навеки останется таким для нее, безразличным ко всему, далеким от тех мелких забот, которыми живут люди в тени его древних крон. Никого не гонит, но никого и не зовет, шепчущий, вечно спокойный... он снисходительно позволяет жить и умирать за живущую тут Силу.

            Знакомая тропа, голые ветви умерших деревьев, до сих пор льющих бурый словно кровавый сок на снег, белые стены Высокого чертога....

            После прибытия в Тил Саола видела Ярно лишь однажды, единственный раз встретилась взглядом с человеком, который некогда был для нее всем... давно, словно в прошлой жизни, до Криэрана, до встречи с Иванэ, когда все они были иными....

            Холодный свет из окна, чистые полупустые покои. Высокое ложе. Полулежащий на нем темноволосый молодой мужчина смотрит куда-то за окно. Саола старалась ступать тихо, но он услышал, хоть и не обернулся....

            - Ты..., - изменившийся, но все еще знакомый голос, со сквозящей в нем усталостью и быть может легким удивлением.

            Остались только слова... холодные, словно режущие по живому....

            - Прости меня....

            - Давно простил, - в голосе слышится горькая усмешка, - И его простил.... Ты вольна в своем выборе.... Уходи....

            - Ярно...

            Император Лаконы, ее супруг, предавший ее и преданный ею, медленно обернулся, и Саола не смогла не вздрогнуть, встретившись взглядом с его серыми наполненными скрытой болью глазами. Такая странная и страшная бледность, тот яд, что несколько недель отравлял кровь ее супруга, уже успел наложить на его лицо нездешние тени.

            - Я не хотел, что бы ты видела это, - только горечь, - Я хотел... хотел, что бы ты помнила меня другим.... Теперь уже осталось недолго....

            Комок в горле, слова бессмысленны, да в мире и нет тех слов что могли бы выразить все-то, что Саола хотела бы произнести, только боль и предательски дрожащие слезы в глазах.

            Всего несколько шагов. Она молча села рядом с ним на постель, осторожно прикоснувшись рукой к темной пропитанной кровью повязке на его плече. Холод.... Быть может...

            Сила охотно отозвалась на первый же призыв, на мгновение обожгла свою хозяйку почти нестерпимым жаром, рождая на пальцах легкое сияние....

            - Не надо, - Ярно осторожно, но вместе с тем уверенно накрыл ее руку своей, - Ты ведь знаешь.... Есть вещи, с которыми нужно смириться....

            Дрожь, судорожный вздох, слезы обжигающие щеки, его рука, как прежде ласково, но слабо касающаяся лица.

            - Твои слезы жгут больнее яда, любимая..., прошу, не плач, - бледная улыбка, чуть коснувшаяся губ Ярно - Знаешь, иной смерти мне и не нужно... Пресветлый Марэль, сколько ошибок мы совершили... Саола, я только хотел, что бы Лакона вновь стала сильной, мечтал, что мы будем править величайшей Империей в мире... Все пыль... не осталось ничего кроме пыли...

            - Ярно....

            - Тебя не было на совете. Знаешь... они говорили о надежде.... Они говорили о том, что и это зло можно победить.... Когда ни будь, все будет как прежде, но уже не с нами..., - все та же горькая улыбка, боль в голосе, но и поражающее своей непоколебимостью спокойствие. Ярно медленно перевел рукой тонкие пальцы Саолы к застарелому белому шраму на своей груди, почти напротив сердца, - Ты помнишь?

            - Я никогда не забуду, - собственный внезапно охрипший голос показался Саоле чужим...

            Его холодная ладонь, накрывшая ее руку, тяжелое прерывистое дыхание и частое биение сердца, холод, который не способно развеять не одно волшебство....

            - Я помню твой первый взгляд... огненные искры в глубокой синеве.... Ты спасла меня тогда.... Так давно.... такого яркого солнца как на том турнире не было больше не где..., - долгая тишина и шепот, - Не оставляй меня и сейчас....

            Саола крепче сжала руку Ярно, чувствуя, как его жизнь медленно тает, словно пыталась удержать то, что спасти уже невозможно... Его рука, касавшаяся ее щеки внезапно вздрогнула... Ярно не смог сдержать короткий вскрик боли, голова Императора бессильно откинулась на подушку, судорожный вздох и успевшие заостриться черты лица на короткое мгновение стали удивительно умиротворенными, почти счастливыми.

            - Сао..., - совсем слабая улыбка, похолодевшая рука чуть сильнее сжавшая ее пальцы

            Она медленно склонилась, касаясь его губ своими, в последний раз, чувствуя холод и собственную беспомощность, как никогда прежде.... Ее Сила способна превратить в прах города, но сколь ни старайся, не вернет к жизни того, кто уходит слишком рано....

            Когда Саола подняла глаза ее супруг, последний Император Лаконы, первый из рыцарей теперь несуществующей армии был уже далеко, широко открытые серые глаза смотрели в никуда и, возможно, видели уже совсем иные дороги...

            Слез не было, только боль, только горечь потери, ненависть к себе и тем созданиям ночи, что были повинны в смерти того, кто некогда был ей дороже солнца и звезд. Саола осторожно закрыла его глаза, сама не зная зачем, отвела со лба умершего густую прядь темных волос и поправила одеяло...

            - Я не забуду, - и медленно не оглядываясь пошла прочь....

            Позади осталась целая жизнь... "Было и будет, но уже не с нами...". Высокие белые стены, солнце, заливающее площадь, смеющийся рыцарь на сером коне, сгорающая в очаге Чертогов книга.... И листья, зеленые листья под снегом, замерзшие слишком рано....

           

           

            Вэл Горн

           

            15 день месяца Домоседства. Полумесяц. Тил.

           

            Даже не оглядываясь, он ощущал защитный барьер установленный Адрианом. Слова, которые метались в этом замкнутом пространстве под открытым небом, так и повисали в напряженном воздухе. Слушать их ему не хотелось, как не хотелось снова и снова понимать, что он - "фигура в чужих руках". Вэл опустив голову, сосредоточенно рисовал на бумаге четкими линиями будущее изобретение, рассчитывая что-то и поправляя. Неожиданная тишина и тут же последовавший за ней шум, заставил его вскинуть голову и .. Он не поверил своим глазам, глядя на стоявшую перед собравшимися Сингреллин. Сердце сжалось, когда он увидел опередивший его жест Адриана, остановившего кинжалы, направленные в беззащитную фигуру. И опять он не слушал.. вбирая происходящее каким-то другим чувством. Син рассказывала и рассказывала. В какой-то миг Вэл понял, что не глядя продолжает что-то чертить на листе. Он опустил глаза разглядывая получившуюся несусветицу. Рука медленно перевернула листок другой стороной и грифель привычно запорхал по белому листу, рисуя.

            -...Те, кто поплывет на них какое-то время, хочется надеяться - до самого конца плавания будут невидимы для вампиров любого ранга. К сожалению, мы не сможем построить еще - сейчас ни в коем случае нельзя ослаблять лес. Второе, что необходимо для удачного исхода - это ключ, который позволит экспедиции приблизится к островам и пройти сквозь защитные барьеры. У нас есть такой ключ - уверяю вас, хотя больше пока не скажу... Третье - необходимо оружие, способное уничтожить Вечного навсегда. Считающим, что для этого достаточно хорошего клинка - советую взглянуть на нашего сторнийского друга. Но тут нам помогла сама земля: не желая меняться, она породила защитников - Четырех Великих Магов, олицетворяющих стихии. Вместе они способны нанести удар, который разрушит любую броню. И, наконец, нам необходима еще одна карта в рукаве: тот, вернее та, что сможет хотя бы на миг оторвать нашего врага от парирования ударов. Эта леди и будет нашей козырной картой. Больше пока говорить не стоит - лес защищает это место от вампиров. Но всем нам рано или поздно придется отсюда выйти.

            Бывший студент посмотрел на Адриана, ощущая как у него зачесались ладони: Древний определенно обладал способностью пробуждать в его сердце что-то на редкость неприятное. Зеленые глаза скользнули в сторону, ловя взгляд замолчавшей Син. Она стояла как завороженная, но в какой-то миг глаза их встретились и Вэл почувствовал странное спокойствие и отстранненость. Рука его медленно отложила в сторону листок. И он улыбнулся... взглядом. Девушка чуть прикрыла глаза. Он готов был поклясться, что это было подмигивание..

            Вслушиваясь в дальнейшие пояснения старого Мага, Вэл невольно поймал себя на том, что вглядывается в лицо Мирты: молчаливой и, как ему показалось, странно подавленной. "А ведь мы пойдем той ударной силой, на которую так рассчитывают.. Интересно, она думает о том, что это может быть последним походом.. и этот совет - начало затянувшегося расставания с тем, что уже никогда не будет прежним.. А на Син он рассчитывает, как на подходящую мишень... Побери тебя все Тени!" Вопрос молодого человека о том, вернутся ли они заставил его руки сжаться в кулаки.. сжимая и лист бумаги, на котором было нарисовано лесное озеро с величественными деревьями вокруг. Зеленые глаза снова попытались поймать нечеловечески прекрасный взгляд.. но Син смотрела в никуда..

           

            Ночь с 15-16 месяца Домоседства. Полумесяц. Тил.

           

            Ветер тихо дремал среди ветвей ночного леса. Одна за другой в небе вспыхивали и гасли звезды, мимо которых лениво проплывали тусклые облака. Вэл Горн спокойно стоял возле самой кромки лесного озера с древним названием Сиенрит (Звездная тень). Ни один звездный луч не мог проникнуть в темную глубь загадочных вод, бессильно соскользая с поверхности и искрясь в еле заметной ряби. Неожиданно юноша резко поднял правую руку направляя ее в сторону и несколько секунд спустя, он повернулся, рассматривая ночного "пришельца". В воздухе перед ним завис летучий мыш. Если присмотрется, то можно было увидеть воздушный кокон, который мешал летуну взмахнуть крыльями и полететь дальше.

            - И куда же ты мчался сломя голову? - тихо спросил его Вэл.

            Почти одновременно с его вопросом раздался еле слышный перестук копыт и на озерную поляну выехал черный единорог, на спине которого восседала Сингреллин. Маг Ветра опустил руку, не выпуская захваченную в воздушный плен зверушку и молча наблюдая, как одинокая всадница подъезжает к нему. Уснувший было ветер, резко всколыхнулся вокруг него и Син остановила единорога. Долгие минуты они просто смотрели друг на друга, прежде чем Вэл сделал шаг навстречу, протягивая руки. Юноша ловко поймал скользнувшую на землю Син и очень медленно опустил ее.

            - Что-то не так, Вэл?

            Легкая улыбка:

            - Нет, все в порядке. А у.. тебя? - непривычно называя ее на "ты".

            Она улыбнулась в ответ:

            - М.. Тебя еще раз поцеловать? Чтобы уж окончательно и не смущаясь произносил "ты".

            - А другого повода для поцелуя не найдется? - неожиданно и задиристо спросил Вэл.

            Син замолчала глядя на встревоженную ветром гладь озера. Он проследил за ее взглядом и повторил свой вопрос:

            - Ты в порядке?

            - Я не уверена. Скорей всего - впервые в жизни: не уверена. Здесь так хорошо, но.. я не знаю.. все настороженно, иногда кажется, что вот-вот кто-то или что-то ударит, - девушка резко потерла лоб. - Это потому, что все враждебно ко мне здесь.

            - Не правда! - громче, чем следовало возразил Вэл.

            Сингреллин медленно взглянула на него, вслушиваясь в тишину леса и в его слова:

            - Сейчас слишком много вражды вокруг, еще больше боли и печали. Деревья.. лес.. они чувствуют это и сами сжимаются. Это такая реакция, но она пройдет. Как только они привыкнут к тебе и поймут, что ты - не враг. Они не могут не ощутить. Знаешь, я бы хотел показать тебе свои любимые места. Там все какое-то особенное. Трава сияет в лучах солнца, а ветер настолько спокоен, что кажется можно просто раскинуть руки и полететь...

            Он снова подхватил ее на руки и закружил по поляне:

            - И лететь можно так высоко, что руки будут касаться облаков и понимать что это лишь причудливая вязь воздуха, обманчиво скользящая в небесах.

            Син засмеялась в ответ на смех Вэла. Но последний вдруг остановился:

            - Что это?

            - Где?

            - Син, не шути. Эту штуку в спине не чувствовать нельзя, если ты, конечно, не срослась уже с ней, - его ладонь чуть скользнула по девичьей спине и Син ощутимо вздрогнула.

            - А я и впрямь забыла. То есть она напоминает время от времени о себе. Стрела или уже ее обломок..

            Юноша поставил ее на землю и, нахмурив брови, всмотрелся в ярко-сиявшие в ночи глаза:

            - То есть ты так и собираешься с ним расхаживать?

            Густые ресницы взмахнули на него два раза:

            - О.. нет. Я надеялась что ты мне поможешь ее вытащить.. Хммм..

            - Я?! - поразился Вэл. - Да.. но..

            - Ты ведь - студент, - она снова потерла свой лоб, - я, конечно, могу усомнится в качестве преподавания в ваши времена, но нашпиговывать студиозисов знаниями в самых разных областях - основная задача всех учителей. Думаю ты умеешь лечить и.. твоя сила тебе может помочь.

            Юноша быстро проглотил первые две фразы, чуть не вырвашиеся у него и тихо обошел ее кругом:

            - Присядь. Я попробую, - он помолчал. - Знаешь.. мне будет легче, если ты пока расскажешь о том, как ты попала сюда.. тем более судя по всему прямо из Туманной Долины.

            - М? Откуда ты это взял?

            - Единорог, - коротко ответил он.

            - А может я его украла и околдовала?

            Послышался смешок:

            - Нет. Он не таков.. в нем что-то.. не знаю. Такого не околдуешь..

            - Много ты знаешь об единорогах, - чуть ворчливо, проронила Син в ответ на еще один смешок.

            - Мало. Поэтому расскажи.

            Его рука плавно убрала мешающие ему волосы и плащ.

            - Это было давно.. Или недавно. Время как-то странно меняется в эти дни. Когда не надо - спешит, а когда надо - еле ползет....

            Вэл почти не касаясь провел ладонью вдоль раны, ощущая. Брови его нахмурились и тут же разгладились. Перед мысленным взором ясно возник образ Син без этой бессмысленной деревяшки в спине. Пальцы чутко коснулись торчащего лезвия, но он тут же отвел руку. Предстояло скорей всего самое трудное. Вэл прислушался к голосу Син, плавно рассказывающей о своих приключениях:

            - Вообще-то мне не понравилось, как эти девицы посмотрели на нас, но удержаться от хохота было выше моих сил. Причем не только мне..

            Перед глазами появилась туманная дымка, но Вэл с усилием отогнал ее: "Не то.. Нет. Этого не надо!" Пальцы напряглись ожидая, сила медленно наполняла их, руку стало трудно поднять: "Нет... опять нет.. Легче.. Плавно.." Мелодичный голос снова ворвался в сознание, отодвигая нарастающую мощь, которая готовилась к удару. Вэл упрямо вслушивался в голос, глядя на открытую шею девушки, на чуть вздрагивающие плечи. Он медленно выдохнул, почувствовав, что подвластная ему сила, смирилась. На лбу выступили капли пота: "Правильно.. спокойнее. Все хорошо. И это же - Син, понимаешь?" Миг - и перед глазами все поплыло, но Вэл неожиданно тихо сказал:

            - Да.. Я заметил. Они дают удивительно подходящие имена этим странным животным.

            - Вот и я о том же! - в голосе слышалась улыбка.

            Он слабо улыбнулся, услышав ее и медленно, не торопясь коснулся рукой раны. Резкая боль в висках и в ладони, заставила его скрипнуть зубами, но воздушный лекарь уже не мог остановится, вынимая стрелу и излечивая застарелую рану. Вторая рука была наготове и как только стрела полностью вышла из спины, она тут же накрыла кровоточащую рану, сдерживая кровь. Замолчавшая Син подала Вэлу слегка влажную ленту, которую он приложил ране, останавливая кровь и перевязывая ее. Как только перевязка была закончена, юноша потянул Син к своему плечу, встревоженно вглядываясь в бледное лицо:

            - Как ты?

            Светлые глаза сверкнули, отражая звезды:

            - Порядок.. Хотя было не очень приятно, - она чуть покрутила головой, поудобнее устраиваясь на его плече. - Где эта штуковина?

            Юноша осторожно вытянул руку, показывая обломок стрелы, которую Син некоторое время рассматривала, но потом снова устремила свой взор в никуда..

            - Ой.. Вэл, а как же Дориан?

            Маг заметно вздрогнул, но ее рука указывала на до сих пор висящего в воздухе мыша:

            - Это Дориан? - изумился юноша.

            Син задумчиво побарабанила пальцами по щеке:

            - Нет.. То есть - да. Это моя прихоть. И не мог бы ты что-то с ним сделать. Он как-то странно трясется.

            В ответ раздался вздох. Син подняла глаза, ловя его зеленый взгляд:

            - Что с ним такое? Нервный тик? Ты его ненароком шибанул своей магией? Или это уже предсмертная агония..

            - О, это не пришло мне в голову, - нарочито серьезно откликнулся Вэл. - Я не знаю умирают ли летучие мыши от смеха..

            - От чего?!

            Юноша в ответ лишь приподнял бровь, следя, как воздушный кокон вместе с торопыжкой-мышем приближается к ним и осторожно опускается на колени к Сингреллин. Девушка тоже следила за своим питомцем и заметила, что вся шерстка животного ершится непонятно от чего. Как только кокон достиг ее протянутых ладоней, раздался чуть слышный вздох и "воздушная тюрьма" исчезла, а в руках Син оказался еле дышащий и негодующе сверкающий глазами зверек. Вид у взлохмаченного воздушными потоками мыша был настолько нелепый и забавный, что и Вэл, и Син - рассмеялись, вызвав еще большее возмущение у звереныша, который решительно вскарабкался на грудь девушки, да там и затих отдыхая и время от времени возмущенно пища.

            - Говорила я тебе: смотри куда летишь, - назидательно вымолвила Син, отсмеявшись и погладив взъерошенную шерстку. - Он хороший, только беспокойный, - продолжила она, снова уютно устраивая голову на плече Вэла.

            - Как и ты, Син..

            Долгое молчание нарушил плавный голос:

            - Однажды мне пригрезилась большая дорога.. Среди облаков.. и появилось желание сделать крылья.. Мне бы хотелось показать тебе эту дорогу, Син.

            - Когда?

            - М? Как только все это закончится..

            - Ты будешь со мной?

            - Обязательно.

            - Это хорошо..

            Молчание.

            - Ты меня любишь?

            - Да.

            - По моему я не знаю что это такое.. Людям это нужно только для того, чтобы рожать детей и..

            Беззаботный смех вновь потревожил тишину леса.

            - Чему ты смеешься?

            - Потому что ты права. И не права. Вот только я вряд ли смогу это объяснить.

            - Ты подумай, ладно? У тебя еще есть время.. объяснишь все тогда, когда мы будем идти, ой.. То есть лететь по твоей дороге из облаков.

            - Хорошо, - легко кивнул головой он, касаясь ее волос губами и целуя.

            Молчание.

            - А мне.. просто хорошо с тобой, Вэл. И я не хочу думать ни о чем, ни о чем, кроме того, что мне хорошо с тобой. А еще я песню про тебя знаю.. Спеть?

            - Спой.

            Спустя мгновенья тишины, тихий голос запел:

           

            Откуда ты родом? Из дивной страны,

            Где сказка - взаправду, где вещие сны,

            Где каждый с рожденья умеет летать

            И мир как открытую книгу читать.

            Где каждой травинке, как дару, ты рад,

            Где звезды, как с равным, с тобой говорят,

            Где имя твое словно песня звучит,

            Но где потерял ты от Сказки ключи?

           

            Ты думаешь - это всего только сон,

            И вход в этот край для тебя запрещен.

            Ты видишь лишь серое небо без звезд.

            Послушай, неужто ты это всерьез?

            Послушай, мой милый печальный чудак:

            На самом-то деле все вовсе не так!

            И есть та дорога к другим небесам,

            В страну, что однажды ты выдумал сам.

           

            Один только шаг по дороге в Мечту,

            Один только миг на волшебном мосту.

            Расправь свои крылья и сердце раскрой,

            И выдумка быть перестанет игрой.

            И ты вдруг поймешь, что так было всегда,

            И чистые слезы не сдержишь, когда

            Огромные крылья тебя унесут

            Туда, где твой дом, где давно тебя ждут.

           

           

            Раэн

           

            17 день месяца Домоседства

           

            Солнечные лучи сверкали среди снежинок непривычно укрывших деревья и землю. Риган бежала мимо домов, преследуя солнечного зайчика. Лапы оборотня задорно топтали пушистый, хрустящий снег. Неожиданно она резко затормозила, всматриваясь в окно одного из домов. Спустя миг, кошка уже стояла рядом с ним с любопытством заглядывая внутрь, задние лапы нетерпеливо топтались на снегу, а передние беспардонно улеглись на подоконник. Из окна послышался смех и ласковый голос:

            - Пушистая, если ты хочешь что-то спросить тебе придется принять человеческий облик.

            Кошачье фырканье и резкий кувырок были красноречивым ответом. Ри мгновенно взлетела на подоконник и спустила ноги внутрь комнаты:

            - Что ты делаешь, Раэн?

            - Ладаную подушечку.. точнее это как мешочек получается.

            - Зачем?

            - Для оберега.

            - Чего это такое?

            - Скорей всего это называется по другому. Но я забыла.. Давно-давно меня нянька учила этому.

            Риган совсем по кошачьи встряхнула рыжей головой и опять спросила:

            - Но зачем? Обереги кажется носят те, кого от чего-то оберегают. Если я ничего не напутала.

            Раэн осторожно отложила свою работу и подняла глаза:

            - Верно. Но это что-то другое. Ох! Я попробую объяснить. Это для того, чтобы хранить у себя и молится о том, чтобы выжили люди, которые тебе близки. Те, кто тебе дорог.. они... им некогда порой просить о себе. Вот для того, чтобы память всегда помнила и создаются эти "хранители".. Самое сложное создать сам хранитель. Это то, что будет хранится в мешочке, который я сейчас делаю..

            - А у тебя уже есть такие? Дай посмотреть охраночки.

            Раэн улыбнулась:

            - Только их лучше не доставать, - она осторожно вытащила висящий на груди амулет и открыла его.

            Внутри лежали три "охраночки". У каждой было свой защищающий мешочек.

            - Ух ты.. Красиво.. Они все разных цветов.

            - Потому что для разных людей делалось.

            - А для кого? - любопытство Ри не знало границ.

            Раэн осторожно коснулась одной охранки, погладив ее кончиками тонких пальцев:

            - Это для Алека, - яркий мешочек пестрел зелеными листиками искуссно вплетенными в белоснежные и черные нити. - Понимаешь.. когда берешь саму охранку.. ее долго отглаживаешь и выравниваешь собственными пальцами, думая о том для кого ты ее делаешь.. И сам собой потом возникает узор для вот этой "одежки". Алек необычайно добрый и ласковый мальчик. У него не было врагов в лесу.. он мог вырастить цветы .. просто теплом своих рук.. или поиграть с диким зверем.. И не просто поиграть, а стать ему другом.

            Молодая женщина замолчала ненадолго, а потом с улыбкой коснулась другой охранки:

            - А это для его самого большого друга - Николя ле Тойе. Наверно, во всех смыслах большого. Никто не может быть лучшим другом, чем собственный отец. Особенно такой, как Нико..

            - Брат Мирты? - перебила Риган. - Да, он очень хороший. Как и Мирта. Мы даже хотели с ними поиграть.. Уж больно лица у них были невеселые, когда они добрались в Тил.

            - Может просто уставшие.. хорошо, что вы не бросились на них, - Раэн осторожно подняла охранку, покачивая ее на ладони. - Им столько пришлось испытать..

            - А почему у него такой странный цвет? - допытывалась Ри.

            - Странный?

            - Ну да.. Утреннего неба в серебристой дымке отступающей ночи..

            - Ооо.. я не знаю. Вероятно потому что именно утром уходит сон... мечта.. сказка.. или песня, которую пел под окном влюбленный школяр.. А Нико - он такой.. Он постоянно пел и улыбался несмотря ни на что. Нико - это ожившая песня мечты.. Жаль, что его рукам пришлось учить "песням" меч.. Это мой самый добрый и верный друг. С ним ничего не страшно было.

            Риган задумчиво наклонила голову:

            - А это чья охраночка?

            Раэн глубоко вздохнула. Огромные аквамаринновые глаза затуманились слезами, но девушка продолжала напевно рассказывать:

            - Это для Рио Ландри.. Самого улыбчивого рыцаря, которого я встречала в жизни. И он тоже был сорвиголовой. Уверена, что в мирной жизни девушки влюблялись в него без памяти.. впрочем, даже война не изменила его во всем. Уверена.

            Девушка-кошка осторожно тронула руку рассказчицы:

            - Почему - был?

            Раэн заговорила совсем тихо:

            - Мы вместе спасали Саблезу от лирийцев.. Рио пришел к нам на выручку. Потом он остался там, чтобы не дать врагам возможности захватить этот город. Но против вампиров они не смогли выстоять. И я.. я надеюсь, что он погиб. Я не хочу даже думать о том, что он стал вампиром..

            Риган очень быстро заморгала ресницами и тут же сказала:

            - Только не плачь, пожалуйста.. Тебе нельзя, - неловкое молчание наступившее вдруг было прервано очередным вопросом: - А сейчас ты для кого делаешь?

            Раэн улыбнулась, пряча остальные охраночки обратно в амулет:

            - Для мужа.. Мне кажется ему еще может понадобится это.

            Риган задумчиво смотрела, как ловкие пальцы Раэн переплетают разноцветные нити, создавая очередной узор. Девушки долго молчали, думая каждая о своем. Неожиданно Ри взяла моток ниток и просительно глянула на красавицу:

            - Научи меня..

            - Хорошо, - легко согласилась та. - Не знала, что ты захочешь этого..

            - А я не знала, что ты умеешь молится.

            - Теперь умею.

            - А почему ты не делаешь охраночки для себя или вот для меня?

            Раэн вскинула голову, распрямляя свои точеные плечи:

            - Потому что для нас обережки должны делать мужчины, Риган.. А у них на это нет ни времени, ни фантазии...

            - Оберегом для женщин являются наши руки, - перебивая жену, сказал возникший на пороге комнаты Мист.

            Он улыбнулся, когда две красивые, рыжие головки в притворном возмущении повернулись к нему. Спустя миг, Риган фыркнула и, весело подмигнув Раэн, вылетела через окно. Молодая женщина улыбаясь осторожно убирала со стола разноцветные нити, когда муж сел рядом, обняв ее руками. Она почувствовала, как он вдыхает аромат ее волос и мягко откинула голову на его плечо. Рыжие локоны переплелись со светлыми.

            - Раэн..

            Она молча ждала. Мист наклонился и поцеловал ее, еще раз тихо повторяя имя.

            - Я принял решение. Я буду сражаться в этой битве..

            Девушка с трудом справилась с дрожью:

            - Когда... когда мы идем?

            Он покачал головой, еще крепче прижимая ее к себе:

            - Ни за что. Иду я. И одного из нас - слишком много, - и предупреждая знакомый, упрямый блеск, быстро продолжил: - Это нужно для меня, прежде всего..

            Рыжие волосы резким всплеском впыхнули перед ним.

            - Эгоист, - тихий шепот был единственным ответом.

            Мист молчал, подбирая слова, когда вдруг на его руку упала теплая слеза. Он осторожно повернул ее к себе вглядываясь в ее глаза:

            - И вряд ли изменюсь. Ты сама меня выбрала, малышка. А я вот подумал и решил, что пусть наши дети живут с людьми, чем с этими бледнорожими бестиями.

            - А обо мне ты подумал? Я с ума сойду тут... я хочу пойти с тобой..

            Мист еще раз покачал головой, слабо улыбаясь и касаясь губами ее губ:

            - Как законченный эгоист, я подумал о том, что в пылу битвы не могу позволить себе отвлекаться на ревность.. И только к вампирам я тебя еще не ревновал..

            Пухлые губы чуть дрогнули, но Раэн резко и отрицательно качнула головой:

            - Кому и что ты собираешься доказывать один? Мист, пойми, сделанного не обратишь.. Мы давно сделали свой выбор. Если ты пойдешь сейчас в битву, то..

            Она замолчала. Муж прижал ее к себе, зарываясь лицом в пышные локоны:

            - Договаривай, раз уж начала..

            - Ты хочешь доказать самому себе, что не так плох, как о тебе думают.. Возможно, как воин ты действительно поможешь убить нескольких вампиров. А потом тебя убьют.. Или тебе повезет, ты выживешь - и тебя прибьют после. Стрелой в спину.

            - Они, в отличии от меня, слово держат.. Сказано: помилован - значит помилован.

            - Эти слова тебе сказал Князь. Но стрела может быть и не с оперением лесных стрелков.. Ты не можешь поручится, что кому-нибудь из подданых Ярно не захочется свести с тобой счеты. У него ты не просил прощения.. Да и не попросишь уже. И сильно сомневаюсь, что он бы пощадил тебя, доверив обучение своих рыцарей. Его воители и без тебя - хорошие воины..

            - Которых мы неоднократно и...

            - Мист! - ее полукрик-полустон оборвал мрачные воспоминания. Юная женщина помолчала немного. - Вот об этом я и говорю.. Тебе не стать воином. Ты всегда будешь - наемником. И.. Лучше нам уйти отсюда, когда они уйдут сражаться. Я не знаю куда.. Но даже если и к вампирам...

            В этот миг он так крепко обнял ее, что Раэн охнула.

            - Даже не вздумай, Раэн.. На обед к тварям мы не пойдем. Жирно им будет...

            Мист тяжело вздохнул, а она стояла, прижимаясь к нему: "Как же все это глупо.. Боятся всего и вся.. Нет, надо уйти.."

            - Я люблю тебя..

            - И я люблю тебя..

           

            В сером воздухе кружил равнодушный к людским молитвам, надеждам и страхам снег...

           

           

           

           

           

            Алек Рошель

           

            17 день месяца Домоседства. Тил.

           

            Водомерка оставляла на застывшей глади лесного озера едва заметные разводы. С берега за ней задумчиво наблюдал мальчик. На вид ему было лет шесть, может быть, семь - за последний год Алек сильно вытянулся. Растрепанные волосы, явно имевшие такой вид не оттого, что их редко одарял своим вниманием гребень, но от природной непокорности. Слегка чумазая мордашка, наводившая стороннего наблюдателя на мысли, что от этого ребенка можно ожидать какой-нибудь каверзы. Одежда, новая, но уже носившая на себе следы знакомства с густой травой и корой деревьев. Облик обыкновенного малолетнего сорванца разрушали глаза: блестящие и искристые, в минуты задумчивости они менялись, становясь глазами существа вне возраста и вне времени, словно сползал краешек маски, обнажая что-то невообразимо чужое, отличное от человека. Природную силу, равно безразличную к добру и злу. Именно такие глаза сейчас и наблюдали неторопливым скольжением водомерки. Та, будто почувствовав на себе чужой взгляд, на миг замерла, рванулась и исчезла в прибрежных зарослях.

            Алек с грустью вздохнул - и вернулся из мира воспоминаний, где солнце светило куда ярче, все были живы, а война казалась лишь далекой волнующей сказкой, к реальности. Поискал глазами другую водную живность, но та, верно ощутив недоброе, разбежалась и попряталась. И правильно! Алек ненавидел водомерок с того самого дня, когда хищно-красивый корабль принес смерть в его дом. Правда, убивать их не стал бы: слишком мелко и бессмысленно.

            Нужно было покидать спокойный, сонный берег и возвращаться туда, где во множестве кишат люди, о чем-то споря, за что-то сражаясь, любя и ненавидя. Глупые, они не понимают, насколько все вокруг переменчиво, и при этом - неизменно. Мальчик не глядя провел рукой над землей, и травинки начали сплетаться в замысловатый узор.

            Эти стебли умрут много раньше большинства тех, кто сейчас ходит по лесу. Умрут, падут на землю, возродятся снова... Это произойдет десятки раз, прежде чем умрет тот парень, что сейчас прошел мимо зарослей, и бесконечное количество раз - после. Корни трав впитают тлен, в который обратится человеческое тело, сделают его счастью листьев, которые сжует кролик. А потом какой-нибудь охотник, добывая себе обед, стрелой оборвет бег ушастого, и то, что когда-то было частью человеческого существа, завершит круговорот, обретя новую жизнь, невесть какую по счету. Пройдут тысячи лет, умрут боль, ненависть, страх, что терзают ныне живущих, забудется любовь, смолкнут песни, великие империи вознесутся, сорвутся в бездну, вновь возродятся - и снова исчезнут, но великий кругооборот жизни не остановится ни на миг. Земля никого не осуждает, ни о ком не сожалеет, жизнь на мгновение придает ее частям иллюзию воли и вечности, но смерть - разрушает миражи и возвращает все на свои места. Так было и так будет...

            Алек вздрогнул, очнувшись. Последнее время, стоило только задуматься, как в голову тут же начинали лезть всякие мысли, холодные и равнодушные - словно высеченные из камня. Плохо...

            Мальчик перевел взгляд на замысловатый узор, сплетенный из трав: картинка изображала плывущие по водной глади корабли и была столь реалистична, что можно было различить лица моряков, работающих на снастях и фигурку самого Алека, пристроившегося у рулевого колеса. Красиво и сложно. Раньше ему понадобились бы часы концентрации, чтобы создать что-либо подобное, но чем дальше - тем быстрее сила откликалась на зов, и послушнее становился окружающий мир. И тем чаще приходили чужие мысли. Но чувствовать себя сильным Алеку нравилось. Будь он сильным ТОГДА - его родители были бы живы. Один жест - и стебли расплелись, вернули свой обычный облик. Мальчик легко проскользнул сквозь кустарник и направился туда, откуда доносился шум людских голосов.

            Вокруг было на что поглазеть: казалось, леса Полумесяца сейчас вмещали весь мир. Рядом с лаконцами в потрепанных, но все еще роскошных одеждах можно было увидеть не слишком уютно чувствующих себя среди могучих стволов лирийцев. Редко, но можно было заметить черно-белые одеяния жителей Империи тысячи островов. То тут, то там зелеными тенями мелькали дружинники князя, следя за тем, чтобы вчерашние враги не нарушали законов гостеприимства. На глазах мальчика сторнийский моряк и оруженосец лаконского рыцаря затеяли ссору, постепенно перешедшую в драку. Но как только в руках мужчин появились кинжалы, раздался легкий свист, и в дерево над их головами вонзилась стрела. Выпустивший ее лесовик подождал немного, проверяя, дошел ли до спорщиков намек, после чего вновь исчез среди деревьев. Алек ухмыльнулся: за то время, что мужчины дрались, он успел прорастить сквозь прорехи в брошенных натраву плащах несколько десятков побегов ивы, которые намертво сплелись, "пришив" ткань к земле. Так что если владельцы не хотят превратить плащи в бесформенные обрывки, то их ждут очень интересные полчаса. Но это ничего: Нико как-то говорил, что лучше всего успокаивают игра на гитаре и несложная однообразная работа.

            Впрочем, нынешний лес был далек от покоя: повсюду бурлило людское море, слышались разговоры, выкрики, ржание, звон стали, треск огня и удары топора. На немногочисленных просторных полянах упражнялись всадники, у реки обосновались кузнецы, подновляя старое и выковывая новое оружие. Со стуком сталкивались учебные деревянные мечи, с шелестом покидала ножны настоящая сталь, свистели стрелы, превращая мишени в ежей. Кто-то катал бочонок, судя по звукам - содержащий в себе кольчугу и песок, по соседству, ни мало не обеспокоенный грохотом, лесовик с ловкостью прилаживал к заготовкам оперение, откладывая новенькие стрелы в сторону.

            Лес был полон людей, и эти люди готовились к очередной битве. Не было ни ощущения торжественности момента, ни подавленности, ни восторга, ни даже страха: для большинства здесь война превратилась из события в работу - тяжелую, грязную, но такую же нужную, как работа пахаря или плотника. И если завтра кто-либо из них не вернется, то остальные - поднимут кубок в память о павшем, принесут жертвы богам, но наследующий день - уже и не вспомнят о павшем товарище. На войне быстро обретаешь друзей, столь же быстро теряешь, а уж забываешь - так и вовсе молниеносно. Это правильно: иначе человек не мог бы выносить весь ужас происходящего и не сойти с ума. И лишь внутри живет вина, словно этим забвением ты убиваешь уже мертвого еще раз. Скоро вся эта людская масса стронется с места и выплеснется из тесноты лесов на простор лаконской равнины. А он сам - отправится на настоящем корабле по водам Салерны, мимо сожженных деревень и обезлюдевших городов - к океану. И по его водам - еще дальше: туда, где из неспокойного зимнего моря высятся обрывистые берега Сторна, где, словно обелиск над могилой, возвышается над бесчисленными переплетениями подземных переходов Цитадель. И если судьба будет благосклонна к тем, кто окажется на кораблях, они смогут нанести удар - один единственный, второго шанса не будет. И тогда что-то закончится, безвозвратно канув в глубины прошлого, а что-то - начнется.

            Мальчик чувствовал день ото дня, час от часа прибывающую силу, словно кто-то безликий, могучий и бесстрастный сбирал свою мощь в кулак, вливая и вливая ее в тщедушное детское тело. И там, в невообразимых далях, эта сила выплеснется наружу. Алек боялся этого мига как огня, но и жаждал тоже. Пока сила лежит под спудом, сжатая и неиспользованная она ярмом давит на шею, но, вырвавшись, возносит к вершинам, подобно крыльям.

            Среди деревьев мелькнула знакомая фигура - Нико! Алек шагнул было вперед, но сдержался. Поговорить с другом и опекуном страсть как хотелось, но мальчик опасался. Что не сумеет удержать в себе все наболевшее и выложит графу то, чего тому знать

            не следовало. Рикард говорил, что Нико - убийца, и Алек это допускал вполне: сторниец был слишком хорошим лжецом, чтобы говорить неправду - но наверняка извратил истину так, чтобы посильнее ранить. Он поговорит с Нико позже, когда корабли окажется в океане и никакая сила не сможет остановить их бег. В одном Шарк прав как никогда - нельзя давать собственной доброте мешать делать то, что должно.

            Граф хороший, очень добрый и справедливый, и потому, узнав, что все Маги могут не вернуться из похода, может попытаться помешать. Если это случится,... им придется остановить Нико, не дать ему вмешаться.

            Значит, сейчас возвращаться в комнаты нельзя. Тогда чем бы заняться? Обратно к озеру идти не хотелось, зато на реке наверное уже готовят к отплытию такие хрупкие на вид, но при этом такие красивые и быстрые, "рыбы-меч". Туда, что ли, пойти? Вдруг ему позволят самому выбрать себе каюту или даже постоять у штурвала? Вот здорово будет...

           

           

            Иветта ле Ласноу

           

            15 день месяца Домоседства.

            Лакона. Фалесса.

           

            Просторный, обычно светлый кабинет молодой Императрицы к вечеру стал неожиданно мрачным, величественная фундаментальность Серого Дворца словно давила, порой даже мешая дышать. Тени в неверном свете масляных светильников дрожащие по углам казались живыми....

            Со времени заключения мира с вождем Каттаком положение в стране стало более или менее стабильным. Иветта решила, что после войны гаррам достанутся западные земли, пастбища и степи на границе с лесом, но пока ни сама королева, ни вождь кочевников не спешили сбагрить многотысячное войско подальше от столицы в столь беспокойное время. Каттак, каким бы самодовольным выскочкой он не был, отлично понимал, что стены Серого города единственное, что сможет защитить его при надобности от Ночных теней. А Ив в свою очередь чувствовала себя гораздо спокойнее, когда знала, что здесь рядом в ее подчинении есть армия, которую при желании можно использовать в собственных целях. Но новые люди требовали внимания и почестей и званий....

            Строчки за строчками - письма, указы, назначения.... Кого-то на плаху, кого-то в графья.... Миром правят не люди, а бумажки. Во всяком случае, в такие вечера кажется, что это именно так.

            Иветта, подавив зевок, отодвинула опостылевшие документы вглубь стола и, на мгновение закрыв глаза, откинулась на высокую резную спинку кресла. Заниматься всем этим с каждым днем становилось все сложнее.... Впрочем, придворный лекарь давно настоятельно советовал передать все дела хотя бы до рождения ребенка в сколь нибудь надежные руки....

            - Ваше Величество, вам плохо? - неподдельно взволнованный голос.

            Она устало обернулась... Мано... один из гвардейцев ее, с позволения сказать, брата. Кажется, Рейнар как-то обмолвился, что этот парень всерьез влюблен в нее, потому и поставил его на стражу в покоях "своей сестры", дескать, этот сам поляжет, но причинить какой-либо вред своей Императрице не позволит. Занятное у Рея чувство юмора.

            - Нет, все в порядке, - Императрица прикоснулась рукой ко лбу, - Прикажите найти моего брата.

            Ждать Рейнара пришлось довольно долго. Заигравшись в бравого гвардейца, он целыми днями пропадал в каких-то рейдах по трущобам да задворкам, и вестовому пришлось побегать по городу, доставляя приказ. Похоже, Рей все-таки нашел себя на поприще борьбы с преступностью. Особый цинизм улавливался в том, что почти со всеми, кого он столь рьяно теперь обезглавливал и вешал, Риверс вполне мирно сосуществовал всю свою прежнюю жизнь, порой даже находя в таком соседстве немалую выгоду.

            - Моя Императрица, - Рейнар с не сходящей с его лица полуусмешкой быстро склонил голову, зеленые глаза смеялись.

            - Оставьте нас..., - кивнула Ив прислуге и охране....

            - И зачем же Ваше Величество желали меня видеть..., - руки Рейнара скользнули по плечам Императрицы, как только они остались одни.

            - Величество изволили скучать, - передразнила "брата" Ив, поднимаясь из кресла навстречу его объятиям.

            - А как же твой герой-любовник? - засмеялся Рейнар, однако тут же накрыв ее губы своими.

            - Какой? - Ив со смехом чуть отстранилась, но ее рука дразняще скользила с его плеча по груди и ниже, - Артур?

            - Он самый, как его... "сир Тейн", что-то давно он мне на глаза не попадался, - снова поцелуй, уже более настойчивый, - Слышал, в маршалы метит...

            - А ты против? Ревнуешь? - Ив засмеялась.

            - Да к черту его, - в чуть охрипшем голосе Риверса чувствовалась усмешка, руки гвардейца скользнули по ее талии, разыскивая завязки свободного черного платья.

            Тяжелый зимний бархат скользнув по белоснежной коже Императрицы, застыл на полу словно клочок сгустившейся за окном ночи, через мгновение к нему присоединился бело-золотой плащ... Нетерпеливые поцелуи, торопливые прикосновения, рассыпавшиеся по толстому тай-суанскому ковру золотые пуговицы гвардейского камзола....

            Негромкий но настойчивый стук в дверь заставил Рейнара выругаться, а Ив подумать это же самое не в слух.

            - Ломиться к тебе подобным образом кроме меня только твой [censored] первый советник может, - далее из уст Ривеса последовала практически непереводимая на нормальный язык игра слов, объясняющая что и как именно следует сделать и с почтенным Франциском и с его родней до восьмого колена, когда он подобным образом прерывает важные беседы Капитана гвардии с Ее Величеством.

            Риверс с явной неохотой выпустил девушку из объятий, принявшись собирать разбросанную по полу одежду. Иветта казалось целую вечность провозилась с застежками своего платья, наспех плеснула в кубки какого-то донельзя сладкого храмовного вина, и отошла к окну, так словно вид спешащей под дождем прислуги интересовал ее гораздо больше, чем желавший аудиенции Франциск. Во всяком случае, так ему будет гораздо сложнее разглядеть неестественно яркий румянец на ее лице.

            Рейнар с обычной своей усмешкой толкнул двери кабинета.

            - Вы как всегда не вовремя, господин советник, - заявил он Франциску с порога, - Ее Величество плохо себя чувствует....

            - Угу, и вы, конечно, как первый гвардеец и любящий брат не могли не осмотреть свою королеву лично, - Ив не видела лица Франциска, но в голосе советника слышалась усмешка, - И пуговицы с ковра я бы на вашем месте собрал, они все таки золотые, да и камзол ваш без них странно смотрится....

            - Добрый вечер, советник, - Ив, наконец, изволила обернуться к вошедшему.

            - Ваше Величество, я здесь, что бы устроить вашу встречу с одним человеком....

            - В столь поздний час?

            - Это дело не терпит отлагательств.

            Иветта тонко улыбнувшись кивнула, Рейнар расположился в одном из кресел, с любопытством ожидая, что первый советник задумал в этот раз. Франциск сделал знак страже "пропустить":

            - Входите, друг мой...

            Взглянув на вошедшего, Императрица Лаконы поняла, что теряет дар речи, она попыталась было что то сказать, но с губ сорвался только сдавленный вздох. Странный звон... и запоздалое осознание, что это просто разбился выскользнувший из рук бокал. Мир вздрогнул перед глазами.

            - Ив, - громкий голос Рейнара, крепко сжавшего ее плечи и темнота....

           

            16 день месяца Домоседства.

            Лакона, Фалесса.

           

            Иветта медленно открыла глаза. Собственные покои. Бело-золотые портьеры с кистями и неяркий зимний свет падавший сквозь щели между ними. Последние воспоминания заставили вздрогнуть, и Императрица попыталась встать с постели.

            - Нет, нет, Ваше Величество, вам нужен покой, - королевский лекарь, невысокий лысоватый человечек засуетился рядом с постелью, мягко но настойчиво заставляя Иветту снова откинуться на подушки.

            - Что случилось... мой брат... там был Микаэль..., - Ив почувствовала, как непрошенные слезы обжигают глаза, - Я хочу видеть его.

            - Да, да, обязательно, вот только выпейте, - прозрачная жидкость в тонкой фарфоровой чашечке остро пахла травами.

            - Нет, - Ив своевольно отодвинула протянутое снотворное, спустила ноги с постели и постаралась было встать, но реальность снова поплыла перед глазами, и врач с готовностью поддержал ее за плечи.

            - Осторожно, - объясняя, словно ребенку произнес доктор, - Нельзя вам сейчас волноваться. Это ребенку повредит, Ваше Величество.

            - Но...

            - Не о том, вам думать сейчас надо, наследника носите, так что выпейте...

            Императрица послушно поднесла отвар к губам.

           

            Она увиделась с братом уже поздним вечером. Микаэль выглядел похудевшим и несколько растерянным, словно боялся неожиданно высокого статуса своей сестры, но главное был жив. И после объятий и радостей рассказал, что провел последние месяцы в храме, среди Паладинов Солнца, где его некогда и оставил Адриан. Иветта постаралась задать себе вопрос, как долго Франциск держал эту карту в рукаве и почему извлек ее только теперь, но внезапно поняла, что это не имеет значения.

            - Значит, мой племянник будет Императором Лаконы. Никогда бы не представил..., - задумчиво произнес Микаэль.

            Можно подумать сама она полгода назад, уезжая из Ласноу, об этом помышляла.

            - Да, так. В жизни всякое случается.

            - И этот Рейнар, - брат чуть нахмурился, - Я не верю, что наш отец мог бы так долго обманывать мать. Ты уверена, что этот проходимец не лжет тебе?

            - Более чем уверена, и мама... она об этом знала, просто скандал замяли в свое время.

            Ложь и вряд ли последняя... Иветта всегда шла с этой своей подругой рука об руку, зная, что та может стать сразу и защитой и решением многих проблем. Тем более сейчас, когда она более не может держать все в своих руках. Отчего то стало неуютно... Просто нужно отдохнуть.

            - Спасибо, что навестил меня, - Иветта улыбнулась, поцеловала брата в щеку и откинулась на подушки....

            - Я могу что то сделать для тебя? - Микаэль осторожно коснулся тонкой белой ладони сестры.

            - Найди Рея, - она чуть улыбнулась, - Скажи, что завтра я желаю видеть их с Франциском.

            - Конечно...

            Когда он ушел, Иветта еще долго лежала без сна, в голове мешались странные образы, туманные воспоминания о Ласноу и мысли о завтрашнем дне...

           

           

            Крыс

           

            16 число Домоседства.

           

            Однако... С каждым днем я обрастаю родней! Нет, ну ладно там пребывающее в глубокой провинции семейство Иви, так еще нарисовался, не сотрешь, ее братик, протопаладин. Он нашел меня в казармах, где я проводил инструктаж насчет лирийцев.

            Надо отдать ему должное, он подождал, пока я закончу, и лишь тогда порадовал меня сообщением о нашем близком родстве.

            Я провел его в свой кабинет, достал вина и опустился на кресло.

            -Итак, Ив требует меня?

            -Только завтра. Но я бы хотел с тобой поговорить.

            -О чем же? Ах да... сразу скажу - я не претендую ни на гран вашего имущества сверх завещанного мне отцом.

            -Я не о том. В фамильном достоянии не заинтересован и я - я отошел от земной жизни. Но вот что я вам скажу... Вы внушаете мне сомнения.

            -Иванэ я тоже внушал сомнения. Где он и где я? А если ты о семье... Слушай, ты наверняка в состоянии сказать, вру я или нет. Так?

            -Ну... вообще-то...

            -Так вот: Я НИКОГДА НЕ ВИДЕЛ ОТЦА. Мать, впрочем, тоже смутно помню. Я рос под опекой ученого на то, что нам спускали сверху. Будь я проклят, если хоть раз до официального заявления сказал хоть слово об Аудракеле ле Ласноу. Ну, что?

            -Наверное, правда... Рейнар, извини.

            -Да ладно. Зови меня Рей, как Иви.

            -Рей... слушай, я вот что тебе скажу... Мне, честно говоря, стыдно за то, что пока Ив все это переживала... ну, осаду, смерть Ярно... что все это время я был где-то далеко. Я ведь старший из ее братьев... Ну, законных. Это ведь я должен был вести ее к алтарю. А сам в это время был совсем рядом, но так далеко...

            -Микаэль, не стоит. Да, я бастард. Но я все же брат тебе и Иви... Кто бы я был, если бы не помог ей всем, чем смог?

            -К тому же... Ты же чистишь город. И я не слышал, чтоб ты брал взяток.

            Я их и правда не брал - а вдруг Франц проведает? О, ему это было бы подарком!

            -А ты с братией прикрываешь нас от Теней. Я - что? А вот вы - герои!

            -Ха! Да был бы я героем - я б этих теней пожег бы всех.

            -А был бы я героем - ушел бы с Ярно...

            Мы говорили еще долго, и Микаэль ушел вполне довольным. Он все же еще мальчишка, и его так легко обмануть!

            Ладно... теперь - к делу.

            С десятком отборнейших бойцов я отправился в лирийскую ставку, туда, где когда-то лежали Тени. Эх, жаль Мано взять нельзя - вот это клинок! Ну да он и при Иветте хорош. Эх, когда я ему объявил, ГДЕ будет его бессменный пост, он чуть не принялся на меня молиться... Бедный, наивный идиот...

            У лирийцев было уже довольно уютно. Войско споро заселяло уцелевшие от пожара дома и что-то строило на руинах; богатый некогда купеческий дом стал штаб-квартирой Каттака.

            -Кто? - меланхолично спросил раскосый стражник, один из четверых на входе.

            -Рейнар лан Ласноу, капитан Королевской гвардии, шеф фалесской стражи, брат Императрицы. С ним эскорт - его избранные люди.

            Через семь минут нам было объявлено:

            -Входите. Каттак ит-Тимань, Вождь Вождей, ожидает вас.

            Нам выдали провожатого, который довел нас до бывшей гостиной. Там на помнящем еще Геринтона Светоносного кресле криэранской работы восседал поджарый Каттак в окружении стражи и эрзац-придворных.

            -Приветствую тебя, Рейнар лан Ласноу... С чем пришел?

            -Приветствую тебя, Каттак ит-Тимань. Я ищу разговора.

            -Ты явился по поручению своей сестры?

            -Нет. Я просто так захотел.

            -Мужчина, который еще помнит, как ненадежно укрытие женских юбок... Что ж, поговорим...

            Мы вдвоем прошли в небольшую комнату с большим письменным столом и парой стульев.

            -Я ведь спрашивал обо всех в этом городе.

            -И что ты слышал?

            -Твоя сестра... она будто управляет Лаконой, но я ведь понимаю все. Женщина не может править, и уж точно - когда она на сносях.

            -Далее?

            -Франциск... Он мог бы родиться бнедианцем. Но уж поверь, не гарром. Похоже, он держит страну, забывая, что сейчас сабля вернее острого языка.

            -Хорошо сказано, Тени его дери!

            -Тейн... Если он такой хороший боец - почему я не видел его?

            -Пес должен быть рядом с хозяином - вот и все.

            -Наконец, ты. Странный ты человек. Ты не пошел с Ярно, но ты из породы воинов... Ты не принадлежишь Шаорину - иначе бы вы с Тейном давно отравили бы друг друга. В стране война, мир рушится - а город, который ты опекаешь, живет, как ни в чем ни бывало. Ты жесток, но тебя любят люди попроще. Странно, странно...

            -А ты сравни меня с самим собой. Я мало слышал о тебе, но все же...

            -Ты вряд ли вождь, Рейнар. Но я бы не отказался иметь такого, как ты, в своей дружине.

            -А ты не капитан гвардии. Но я бы за такого лейтенанта благодарил бы богов.

            Каттак хрипло засмеялся. Да, мы поладим...

           

           

            Виктар

           

            18 день Месяца Домоседства. День.

           

            Не сказать, что долгие разговоры с Мистом - это нормальное явление, но и бесконечное молчание бывшего командира наемников - озадачивало. Виктар решительно хлопнул друга по плечу:

            - Эй, может все же скажешь зачем позвал?

            Нуаран поднял глаза на оборотня и негромко спросил:

            - Ты пойдешь на эту битву?

            - Да. Ведь туда идут..

            Мист опустил голову, уже не слушая. Виктар ошарашенно почесал затылок:

            - Эй! Ты чего?! У тебя же есть Раэн.. И уже не только она.. Тебе чего еще не хватает?

            - Считай это "делом чести", о которой я никогда не думал..

            Мист поднялся и молча пошел к себе, оставив друга размышлять о том - нужна ли она вообще и для чего честь..

           

            18 день Месяца Домоседства. Вечер.

           

            - Слушай, Фа, что за привычка сидеть на дереве?

            - Я - кошка. Чего ты еще от меня ждешь? - усмехнулась девушка, глядя на него сверху вниз. Она чуть подобралась и вдруг прыгнула. - Лови!!

            Крик был запоздалым, но Вик успел. Он покачнулся, но устоял, крепко обнимая смеющуюся девушку:

            - Уронишь!

            Оборотень резко махнул головой:

            - Не дождешься!

            Ее губы на миг прижались к губам возлюбленного. Девушка легко выскользнула из объятий и схватив Виктара за руку, потянула его в конюшню. Вик, не удержавшись, хмыкнул, но быстро последовал за ней.

            Когда он лежал разглядывая темный потолок и поглаживая обнаженные плечи Фаэнны, ее голос вновь вернул его из мечтаний на землю:

            - Ты думал о предстоящей битве?

            Короткое молчание:

            - Да. Знаю, бессмысленно просить - но я буду рядом с тобой, Фа.. так надежнее.

            Девушка глубоко вздохнула, обнимая его талию руками и приподнявшись, заглядывая в глаза. Виктар судорожно вздохнул: в зеленых глазах перемешались боль, надежда, страх и радость. Рука решительно обхватила рыжую голову, притягивая к себе:

            - Неужели... ты думала.. что я... смогу хоть на миг... оставить тебя... без моего... чуткого... присмотра, - покрывая ее милое лицо поцелуями, тихо шептал он.

            Фаэнна выгнулась и, поймав его губы, заглушила его голос. Руки их снова переплелись, лаская. Время и все, что этот странный путник под названием Время принес с собой в мир - отступило. Крик сорвавшийся с губ Фаэнны был криком счастья. Вик нежно обхватил ее, прижимая к себе и целуя.

            - Я тебя люблю, кошка..

            Фа чуть касаясь губами его подбородка и щек, прошептала:

            - Знаю.. знаю.. И я люблю тебя.

            Они замолчали, приходя в себя. В конюшне было тихо, если не считать редкого фырканья лошадей. Виктар отметил про себя, что улыбается - бездумно и счастливо. Фа неожиданно привстала, глядя на него:

            - У тебя подозрительная улыбка, - прижимая его руку к щеке, обвинила она.

            - Я подумал о наших детях.. Будут превращаться в сильных волколаков.. и ..

            - Эй, подожди! В кошек... и ни в кого другого!

            - У них папа - волколак!

            - А мама - кошка!

            - А дети будут поросятами, - раздался ворчливо-звонкий голос.

            - РИГАН! - возглас вырвался у них одновременно.

            Виктар торопливо накинул на себя короткий плащ. Нога Риган свешивалась с верхней балки, раскачиваясь в ленивом такте, а голос продолжал вещать ее рассуждения о деторождении у оборотней:

            - Это логично. Потому что если родители, занимаясь любовью будят всех вокруг, то дети у них могут быть только розовыми, наглыми и (да думаю именно так) обоятельными - поросятами..

            Виктар вскочил, преображаясь и подпрыгивая вверх. Его зубы клацнули, захватывая штанину Ри и сдергивая ее с балки. Девушка упала, приземлившись на стог сена неподалеку от своей сестры. Несколько секунд она быстро моргала глазами, а потом вскочила и начала ловко уворачиваться от рассердившегося оборотня:

            - Между прочим...! Я не просила... ! Будить меня...!

            - Вик остановись! Риган прекрати! - Фа уже не могла остановить их.

            Риган устав увертываться - обратилась в серебристую кошку. И оба оборотня сцепились, рыча и ворча.. В конце концов волк одержал победу и ухватив огрызающуюся кошку за шиворот - быстро потащил ее на улицу...

           

           

            Rigan

           

            18 день Месяца Домоседства. Вечер.

           

            В потолке виднелись прорехи от неплотно сложеных досок. Сквозь них пробивался тусклый свет, уныло скользя по чердаку конюшни. Здесь душисто пахло сеном и морозный воздух чуть дрожал, когда дыхание касалось его своим теплом. Риган сердито перевернулась на живот, уткнувшись лицом в ладонии. В ушах до сих пор звучал голос Крина: "Когда нибудь мы снова встретимся, кошка.. И снова будем рядом.. Путь Священного Огня непредсказуем, сжигая он возрождает.. И всегда я буду защищать тебя.." Риган закрыла глаза, вспоминая свои слова: "А пока ты сжигаешь сам себя.. ревностью и болью.. Зачем, Крин? Это так больно.." Он ничего не ответил, и они расстались. Она чувствовала, что расстались надолго. Возможно навсегда. Ладошка сердито смахнула слезы:

            - Чего плакать-то? Все равно исчезло то удивительное понимание друг друга.. будем искать.. И действительно найдем.. Ничто в этом мире не проходит без следа.. Чего бы там не бормотали эти заучки-маги..

            Девушка вздохнула, сворачиваясь в клубок:

            - Собираются на корабле приплыть к тому, кто все это затеял.. Мирта.. Вэл.. Саола... тот мальчик.. Ничем не помочь.. Надо лишь ждать.. Охраночки.. мне еще две надо сделать.. Для Крина.. и для того волшебника с чудесной рукой, - тихо бормоча себе под нос, она задремала.

            Ей снился чудесный полет на необыкновенном единороге, ветер развивал ее волосы и она смеялась легко и беспечно.. Светящаяся луна серебристым светом озаряла путь. Рядом показался волшебник - Эдриан, протягивающий ей руку.. Риган улыбнулась ему и потянулась к нему. Они скакали рядом, держась за руки... И лунный свет уже не тревожил сердце болью. Ри улыбнулась своему спутнику, который что-то кричал ей...

            ... И резко проснулась от знакомого голоса: "Фаэнна?!" Сообразив что происходит, Ри глубоко вздохнула и:

            - А дети будут поросятами...

            Правда она не ожидала, что Виктар так резко отреагирует на ее слова. Пришлось уворачиваться от его стремительных выпадов:

            - Между прочим...! Я не просила... ! Будить меня...!

            Но этот шуточный бой было уже не остановить. Серебристая кошка и огромный волк катались мутузя друг друга лапами и огрызаясь. В конце концов волколак извернулся и схватил ее за шкирку, вытаскивая наружу. Кошка пыталась ударить его, но тот решительно шагал к озеру, широко расставляя лапы и печатая шаг. Не доходя пары шагов до кромки воды, Виктар приглушенно рыкнул и мотнул головой, зашвыривая кошку в воду. Но этим он не ограничился, прыгнув следом и попытавшись удержать ее в воде какое-то время. Окрестности огласились возмущенным, яростным рычанием и воем. Два огромных зверя в считанные секунды подняли мирную гладь озера на дыбы. Вода бурно плескалась от свирепых ударов. Наконец, кошка опрокинула своего противника в воду и отвесила ему мощную затрещину. Волколак вылетел из воды. Несколько мгновений они стояли друг против друга, сверкая глазами, но потом из пасти волка вырвался странный звук и он умчался в наступающий, вечерний сумрак. Риган решительно потопала к берегу отряхиваясь на ходу и все еще рыча. Холодные брызги вперемешку с застывшими льдинками разлетались вокруг зверя. Ее торжественный выход остановил возмущенный вопль. Ри удивленно подняла уши и обнаружила, что чуть было не сбила с ног стоявшего у воды молодого юношу с гитарой за спиной. Кошка удивленно чихнула, не менее удивленно посмотрела на собственный нос и тут же преобразилась в мокрую с ног до головы девушку. Столько разнообразных слов о всех кошках на свете и о тех, которые любят купаться в подобную погоду - Ри не слышала за всю свою жизнь. Он все еще возмущенно отряхивался, пытаясь привести забрызганную озерной водичкой одежду в порядок, когда Риган деликатно кашлянула:

            - Кхмммм..

            - Да! И между прочим... - он умолк удивленно глядя на вымокшую Ри. - Кошка?..

            - Не совсем. Оборотень, - улыбнулась Риган, чувствуя, что у нее не попадает зуб на зуб. - А что это были за слова о каких-то далеких предках, старейших кошек, которые жили за ... какими землями? Или про что ты там говорил?

            Юноша пропустил ее слова мимо ушей, оглядываясь и когда до него дошло произошедшее, беззаботный смех перебудоражил еще раз тихую заводь лесного озера. Он смеялся и смеялся, пока Риган тоже не захохотала легко и безудержно. Сама не понимая над чем она смеется. Видимо просто выплескивалось напряжение прошедших дней, предстоящего боя, ожидания... и оставался только смех. Наконец они перестали смеятся, вытирая заслезившиеся глаза. Юноша сдернул с плеча плащ, накидывая его на дрожащую виновницу его купания:

            - Познакомимся. Нико.

            - Риган. У тебя замечательная сестра, Нико.. Да и ты тоже ничего, когда не говоришь путанных слов о моих далеких родственниках.

            Юноша беззаботно махнул рукой и подмигнул ей:

            - Считай что я пытался вспомнить весь ваш древнейший род до пятого колена..

            - Получилось?

            - Почти, - обезоруживающе улыбнулся Николя. - Но мне расхотелось вспоминать бабушек и тетушек.. Их дети дадут им сто очков вперед во всем. Если не разболеются.

            Риган чихнула, закутываясь в плащ и сверкая улыбкой:

            - Не сердись. Я не специально. Это все Виктар.

            - Разумеется. Беги в тепло, Риган.

            Ри еще раз сверкнула улыбкой:

            - Удачи тебе, Николя. С тебя песня..

            - За что?

            - Просто так!

            Девушка взмахнула рукой и побежала домой. Лишь недавно ей казалось, что тело никогда не согреется... Теперь же лицо пылало так, словно вся кровь прилила к нему разом. На следующее утро она не смогла поднятся с постели...

           

           

            Дориан

           

            17 день Месяца Домоседства. Сторн. Цитадель.

           

            - Мой господин, я не понимаю,... - высящаяся посреди комнаты призрачная фигура развела руками.

            - Оно и не удивительно. Вот если бы ты все понял - то это было бы странно, - Дориан поднес бокал к губам, скрывая презрительную усмешку. Старое вино пьянило не хуже крови. Родрик, вопросительно смотревший на господина, не удержался и непонимающе хмыкнул. Стоило наказать наглеца за подобное комментирование пристрастий командования, но Дориан решил оставить сей знак неуважения на совести "генерала". Что поделаешь, если даже в прошлом многие став Вечными и поняв, что могут обходится без человеческой пищи, с легкостью отказывались от нее, вскоре забывая даже вкус ранее знакомых яств. Он же, оставив жизнь позади, еще больше стал ценить то, что напоминало о прошлом: хорошее вино, изысканные блюда, многое другое, без чего вампиры обходились с легкостью. Это было прошлое, но ЕГО прошлое, и забывать изрядный кусок собственной жизни (причем далеко не самый худший) Дориан не собирался. Допив вино, он продолжил:

            - Еще раз повторяю: сидеть на границе леса, делать то же, что и обычно, то есть в меру зверствовать, в меру охотится на дозорных и разведчиков, не соваться в заросли, в общем, создавать видимость бурной, но бессмысленной деятельности.

            - Но это же глупо! - "... нет, определенно зарвался. Пора менять..." - Пока мы ничего не делаем, людишки в лесу собираются силами и готовятся нанести ответный удар, И чем дольше мы тянем, тем лучше они подготовятся. Мой господин, ты должен отдать приказ...

            - Во-первых, я никому ничего не должен, - мысленно Дориан с ловкостью опытного арфиста выбрал из тысяч незримых нитей, связывающих вампира с его творениями, нужную, и сконцентрировался, - И тебе лучше усвоить эту несложную истину побыстрее.

            Родрик глухо вскрикнул и рухнул на колени. Руки птицами взлетели к лицу, спеша прикрыть трупные пятна, проступившие на коже, тело выгнулось дугой, вопль боли постепенно перешел в сдавленное шипение. Вечный ослабил нажим:

            - Достаточно? Или еще раз?

            - Хватит, - голос, раздавшийся из-под прикрывающих лицо рук, мало походил на человеческий, - Прости меня, господин...

            - Пустое, уже простил, - Вечный улыбнулся как ни в чем не бывало, - Теперь что касается того, что я якобы должен. Ты хотел сказать - "Приказ атаковать"?

            - Да, - бывший маг Ветров убрал ладони. Выглядел он по прежнему неважно, но лучше, чем пару мгновений назад, - В своей глупости и неуважении, в коих я раскаиваюсь безмерно... Да, именно это.

            - Хорошо, - Вечный был само благодушие, - Я приказал. И как бы ТЫ стал выполнять мой приказ?

            - Ну я... - Родрик запнулся, - Мои... твои войска, мой господин, они бы...

            - Они бы... что? - вампир налил себе еще вина, - Вторглись в лес? Ты куда ближе меня к деревьям, скажи, ты смог бы войти под их сень?

            Родрик промолчал, но его лицо не оставляло сомнений в ответе.

            - Тогда с чего ты взял, что твое войско сумеет сделать то, на что не способен их генерал?

            - Мы могли бы согнать живых людей со всех провинций, что под нашим контролем, заставить их вырубать лес.

            - Оказавшись среди деревьев, твои лесорубы мигом дадут деру, а воины не смогут их преследовать...

            - Возьмем заложников: дети будут под охраной, а родители - расчищать нам дорогу...

            - Все равно они сбегут: страх, что внушают вампиры смертным зачастую сильнее родственных чувств...

            - ... Мы будем казнить не только семью бежавшего, но и еще десяток семей на выбор! Мы запугаем их так, что людишки станут тюремщиками друг другу! Они не осмелятся...

            - Ладно, ладно... Пусть ты запугал своих лесорубов так, что они и не помышляют о побеге. Запугивать - это по твоей части. А что тем временем будут делать люди в лесу? Стоять и смотреть? Если ты надеешься, что у них рука не поднимется стрелять в пленных, то ты слишком плохо знаешь границы человеческого страха. Они мать родную застрелят. И даже прояви лесные стрелки верх глупости, то сколько, по-твоему, нужно времени, чтобы вырубить Леса Полумесяца? К тому времени, когда ты дойдешь до противоположного края, на этом уже вырастут не просто рощи - настоящий лес, а у живущих в нем людей сменится несколько поколений...

            - И что же тогда? Сидеть и ждать?

            - Конечно, - Дориан сбросил маску веселья и теперь на находящегося за много миль от Сторна Родрика смотрел не ухмыляющийся сибарит, а собранный, уверенный в себе полководец, - в конце концов, ты же вампир, и время не властно над тобой. А коли не властно - значит, работает на тебя. Перед нами вечность, перед людьми же - перспектива провести остаток своей жалкой жизни, прячась в зарослях, словно кролики. К тому же скоро Лес и Солнце перестанут нас сдерживать и смертные опять же это понимают. И не могут позволить себе ждать. Вот увидишь: скоро, очень скоро они сделают первый шаг.

            - Шаг... - Родрик хотел сказать что-то резкое, но памятуя об недавнем уроке, сдержался, - Может мой господин знает, что это будет за "ша"г?

            - Твой господин ничего не знает наверняка, ибо он не бог, - на устах вампира снова заиграла язвительная усмешка, - Но он не обделен разумом и вполне может догадываться. На их месте попытался я нанес бы удар по сердцу "зла", то есть по мне, а в случае успеха - ударил по твоему деморализованному воинству.

            - Пусть попробуют, - клыки Родрика начали удлиняться, - Мои воины давно не ели вволю.

            - Скоро попробуют, так что держи своих кровососов в узде и не давай им особо разбредаться.

            - А что с вами, господин? Неужели эти безумцы настолько рехнулись, что попробуют послать армию штурмовать Сторн? - голос командующего экспедиционным корпусом был в должной мере обеспокоенным, но незримая связь между создателем и творением донесла до Дориана едва сдерживаемое, жадное любопытство. Бывший маг - ренегат надеялся всеми остатками своей души, что с "повелителем" что-нибудь да приключится. Как трогательно...

            - Все может быть. Так или иначе, с этой проблемой я справлюсь сам. Ты получил приказ - выполняй его, - напоследок слегка задев "нить" и заставив Родрика болезненно дернуться, Вечный разорвал связь.

            Что ж, пока все шло именно так, как должно было. Хотя немного беспокоила бездарность Родрика - бывший Маг Ветра был талантливым интриганом, но не слишком умелым (и самое главное - не слишком удачливым) полководцем. Пока ему удавалось побеждать за счет несравненных боевых качеств своего воинства, но особо обольщаться не стоило: те, кто выйдет из Леса привыкли командовать и побеждать, а страх перед вампирами уже успел притупиться. Может, заменить его? Самое обидное, что не на кого. Тот человечишка, что командовал обороной Саблезы, подошел бы идеально, но он умудрился ускользнуть в объятия смерти... Примерно такие мысли посещали Вечного, пока он неторопливо шагал по коридорам Цитадели.

            Снаружи всходило солнце, но здесь, на островах оно уже никому не мешало. По улицам сновали туда-сюда по каким то своим делам люди, "украшенные" расписанным рунами ошейником, и вампиры, отличавшиеся от живых лишь неестественной плавностью движений и бледной кожей. Город мог бы показаться обычным, если бы не тишина на улицах, которую шум шагов и редкие разговоры в пол голоса делали еще более гнетущей. Люди боялись говорить, вампиры же понимали друг друга без слов.

            К крепости под присмотром двух щурящихся от солнечных лучей вампиров шествовала колонна рабов. Ни на ком не было цепей, но, тем не менее, бежать никто не пытался - не куда. На лицах пленников застыло выражение усталости и безразличия: сил бояться или надеяться не осталось - слишком привычным и повседневным стал обрушившийся ужас. В конце концов, ну вампиры - и вампиры...

            Новый повелитель Империи тысячи островов и колонна пленников достигли цели одновременно: большой зал, где сошлись жмущиеся друг к другу люди и задумчиво поигрывающий кинжалом Вечный, сильно изменилась за последнее время. Тем не менее, Рикард Шарк легко опознал бы в ней зал, на полу которого из драгоценных и полудрагоценных камней была с удивительным мастерством выложена карта Империи тысячи островов. На "островах", выступающих из символизирующего море бесценного лазурита, возвышались чаши. На этом сходство заканчивалось: кто-то, явно руководствуясь целью освободить как можно больше места, бестрепетно выгреб из помещения все украшения, ковры, скамьи, канделябры и прочую царственную шелуху. На освободившемся месте грубо, но точно были нанесены контуры ближайших к архипелагу земель. Но все эти географические изыски портило громадное пятно крови, имевшее своим источником чашу, украшавшую главный остров - Сторн, захватывающее все острова, окрестные морские просторы и выбрасывающее свои щупальца на материк, где они змеились, то утолщаясь, то сходя на нет, обвивая множество городов, стремились к одному месту - к Лесу. Самих зарослей, впрочем как Фалессы, не коснулся ни один побуревший потек, словно некая невидимая сила отводила растекающуюся кровь от этих точек на карте.

            Дориан задумчиво осмотрел пол, после чего поманил ближайшего раба. Тот шагнул вперед: мужчину сотрясала крупная дрожь, глаза были широко распахнуты, словно он стремился насмотреться на белый свет перед тем, что сейчас произойдет, но ни мольбы, ни сопротивления не последовало. Сверкнул в лучах утреннего солнца добрый сторнийский кинжал, и тело того, кто еще минуту назад носил какое-то имя, хрипя и булькая начало заваливаться на бок. Дориан подхватил его, не обращая ни малейшего внимания на кровь, пятнающую дорогие одежды, и придержал так, чтобы багряные потоки хлынули в чашу, и без того полную загустевшей крови. Агония оказалась не долгой - вскоре человек перестал шевелиться. За первой жертвой последовала втора: девочка едва ли десяти лет. Сначала она так же бессловесно ожидала своего конца, но когда клинок уже готов был вспороть ей горло, вдруг рванулась, и проскользнув под рукой у растерявшегося вампира-охранника, все так же молча устремилась в глубину коридоров. Крововсос, стоявший в конце колонны, легко ухватил беглянку за одежду и водворил на место перед терпеливо ожидающим Дорианом. Вновь блеснул клинок, и жалобный вскрик перешел в затихающий хрип. На этот раз кровь не осталась в чаше, а перехлестнула через края, заливая побуревшие плиты и устремляясь по корке запекшейся крови дальше, туда, где еще были непокрытые бурой коркой очертания земель и городов.

            Ритуал повторялся еще четыре раза: кровь шипя, словно кислота растекалась все шире. Захватывая неоскверненные участки, но каждый раз либо исчезая, либо сворачивая в сторону, стоило ей приблизится к Лесам Полумесяца или столице Лаконы. Хотя внимательны наблюдатель отметил бы, что каждый раз кровавая волна продвигается все дальше и отступает все более неохотно: плиты, несущие на себе заговоренные области, начали покрываться паутинкой трещин, в которых проступал зловещий багрянец. Кровь еще не готова была захлестнуть последние анклавы людей, но она умела ждать и просачиваться.

            В шестой раз опустив клинок, Дориан, обернулся и подал знак вампиру-охраннику, тому самому, что едва не упустил беглянку. Неупокоенный приблизился. На его бледном как снег лице не отражалось ни следа эмоций, и когда кинжал прочертил черту на его шее, он казалось, даже не заметил этого. Загустевшая, черная словно деготь, кровь вампира не желала покидать тело: Дориан ударил еще раз - снизу вверх, вспарывая грудную клетку. "Кровь" хлынула фонтаном тяжелых черных капель, орошая пол и неподвижно стоящего перед жертвой Вечного. В тот момент, когда кровь вампира коснулась плит, залитых кровью жертв, мир "вздрогнул": предметы словно бы на мгновение обрели еще одно измерение, свет солнца померк, а все идущие по улицам проклятого города, не важно - живые или нет, замерли, ощутив на чудовищную тяжесть, давящую на плечи.

            Дориан слизнул залившую губы кровь. Она была очень вкусна, но несла в себе невообразимую горечь: это была кровь его творения, его сына. Горе миру, в котором отцы переживают детей, а уж если им приходится приносить их в жертву... Но это необходимо. Вечный вновь перевел взгляд на испачканные плиты: залитое смесью кровей пространство изрядно выросло, и даже просторы Леса и Фалессы оказались изрядно потеснены.

            "Нет, не сегодня и даже не завтра,... но скоро. Очень скоро..."

            Пусть Родрик воображает себя вершителем судеб мира. Пусть люди пытаются смести армию горе-генерала с лица земли. Главное свершится не там - здесь. Кто бы не победил в битве на просторах материка, выжившим придется жить в ЕГО мире, по ЕГО правилам. Потому что прежнего - уже не будет. И тогда он найдет своих старых врагов. Найдет старого знакомого - Древнего, Мага Адриана, и спросит с него за свою возлюбленную, за свой мир, за своих друзей, сгоревших в солнечном пламени у границ Полумесяца. Он на век прекратит это противостояние Вечных и Древних, рассчитается за всех: за каждого воина, так и павшего бесславным и безымянным, за Александру, сгинувшую в лесной чаше, за тысячи лет забвения, за моря крови, пролившиеся в той войне, крови, без которой вполне можно было обойтись... За все. Ну а если они решат попытаться убить его и придут сюда... что ж, пускай. Он всегда наготове. Он ждал этого тысячи лет, теперь совсем немного осталось...

            По лицу Вечного скользнула грустная, мимолетная улыбка.

           

           

            Тристан

           

            День выдался очень холодным. Более того, казалось, он был самым холодным за всё время пребывания Тристана в Полумесяце. Казалось, что ветер пробрался под кожу, и кровь застыла в венах. Но не тот ветер, что любит бросать снег или листья в лицо, а тот, что предвещает что-то недоброе.

            Мужчина так и не сумел даже выдавить из себя улыбку, вспоминая детские сказки, которые ему любили рассказывать приёмные родители, как добрые, так и страшные о ветрах. Детство было чересчур коротким и самым светлым, а точнее единственным светлым пятном, в жизни Тристана. В каждом сне лица родителей сменялись ликами убитых им людей. Но он уже давно привык не обращать на это внимание.

            Но вот мечта Тристана почти осуществилась...он увидел своих настоящих родителей, правда лишь на картинах в огромных коридорах императорского дворца в Фалессе.

            Он давно уже не носит низко опущенный капюшон и тем более не надевает маску. Он видит, как на него многие косятся, кто как на убийцу, кто как на героя сражений за империю, а быть может кто-то видел схожесть с последним, до Ярно ле Фалесса, императором Лаконы, но понимая, что это скорее совпадение отворачивались, пожимая плечами.

            На сегодняшнем совете Тристан поймал немало взглядов. Но ему было не до них, он следил и следил очень внимательно за всеми, кто говорил.

            Один раз мужчине едва удалось сдержать гнев. Это произошло, когда один из предводителей беженцев начал просить больше еды своим людям, хотя вчера они прятали провизию, которой у них было достаточно. А дня два назад кто-то из лаконских рыцарей видел, как они крали хлеб у других беженцев Полумесяца.

            Лицо Тристана в тот момент было спокойным, но глаза...в них было столько ненависти и казалось, что сейчас, как прежде Тристан нанесёт один удар и скроется. А искать его в лесу бесполезно, он не успокоится пока сам не убьёт последнего преследователя.

            Но он уже не тот. Он изменился и сейчас был одним из тех лаконских воинов мыслителей, который может держать себя в руках.

            Мужчине понравилось, как говорил Шарк и Эвор, он видел и понимал, что Адриана что-то не договаривает, но больше чем на остальных он обращал внимание на Ярно и Нико.

            Первый несмотря на боль держался хорошо и было жаль смотреть на него и видеть, как он переживает, что не пойдёт, как прежде впереди лаконского войска. Второй вернулся другим человеком. Он изменился. Его взгляд стал более серьёзным и внимательным. Да после всего, что пережил ле Тойе может показаться, что он вообще больше не засмеётся или хотя бы улыбнётся, как прежде. Но в Нико мужества и уверенности в себе хоть отбавляй. Они о чём-то говорили с Ярно, но разговора Тристан не знал. Он узнает многое после совета, когда будет обсуждать всё произошедшое здесь с императором.

            После совета мысли кружились в голове бешенным вихрем. Надо было многое взвесить. Необходимо было поделиться всем с Ярно. Тристан утонувший в своих догадках и задумках не заметил, как подошёл к Княжьему Чертогу. Мужчина собирался уже выйти к крыльцу, как резко остановился. Из дверей выходила, нет выскользнула Саола. Только не та, что он видел до этого, а лишь тень лесной красавицы. Фигура медленно плыла в сторону деревьев, явно направляясь, как можно дальше в глубь леса.

            Тристан ужаснулся и стал как вкопанный, когда увидел её лицо...Он уже не мог поверить, что перед ним только что была бывшая императрица Лаконы.

            Мужчина понял, что произошло...руки сами закрыли лицо. Тристан понял, что человека, который дал ему новую жизнь и её смысл, больше нет. А вместе с ним нет и не будет никогда уже той империи, которой некогда гордились лаконцы. Ярно многое не успел сделать и его дело уже никто не закончит. Теперь уже ясно, что последний император Лаконы умер. И не было смысла убеждаться в этом поднимаясь в покои императора. Холод, который шёл из окна Ярно ле Фалесса был свидетелем...и теперь всю Лакону окутает этот холод и страх. А дело Тристана помешать ему это сделать, а для этого необходимо объединиться всем.

            Мужчина развёл руки в стороны и медленно начал падать...а снег, что укрыл весь Полумесяц, радужно принял гостя. Тристан смотрел на небо, которое сейчас, как никогда прежде казалось ему противным и некрасивым...

           

           

            Сафар Бнед

           

            17 день Месяца Домоседства.

            Полумесяц.

           

            Солнце сияло ярко и беззаботно. Окидывая взглядом чуждый ему лес, он вдруг увидел безбрежный песок лирийских степей. Хан Лирии не может показаться своим людям в минуту острой тоски, когда глаза слезятся от нестерпимого сияния, отражающегося в их глубине. Рука взяла двуструнную ра, но в задумчивости пальцы застыли на тонком стержне.Сафар вздохнул. Скоро, совсем скоро они выступают в поход против Теней, в тоже время выбранные ударят по острову Сторна, где обосновался Дориан - прародитель и владыка детей ночи...

            Остается надеяться, что люди победят...

            - И значит, мне предлагают войти в это войско? - улыбнулся хан, когда на рассвете к нему пришел Вефир.

            - Да, повелитель, - визирь тоже рассмеялся. - Наше войско самое большое, да и о твоих победах ходят разговоры по всем королевствам - от востока до запада, от севера до юга...

            - Совсем не этого я хотел, - грустно промолвил Сафар - Участь моя, в любом случае, предрешена, значит и пользу мне принести стоит максимальную, и грехи искупить... А грехи мужчина искупает не молитвой, а в битве.

            - Бой будет... - Вефир кивнул.

            - Будет... - Сафар согласился. - Ну, что ж, пришли по мне Миримэ, Зайриэ и Тарикэ, всех по очереди...

            Вефир поклонился и вышел из шатра.

            Первой и появилась Миримэ, старшая дочь, в свое время отданная змеям, прошедшая все их ритуалы и инициации, но затем отказавшаяся от своей хозяйки, и вернувшаяся в семью.

            - Миримэ, Миримэ... Я виноват пред тобой.

            Дочь опустилась на колени, взяла руки отца в свои и заглянула в его темные глаза.

            - Я тоже... - прошептала она, тихо всхлипнув.

            - Моя вина неизмеримо больше... - хан опустил взор. - Я предал свою дочь желая вославится.. Я..

            - Все прошло. - Миримэ, наконец, улыбнулась.

            - Если ты прощаешь меня, то и я обязан тебе - проси же чего хочешь!

            - Мой отец и повелитель! - старшая дочь обняла его. - Единственное мое желание, мой повелитель, быть с тем, кого люблю..

            - Кто же он?

            - Он известен тебе, это - Барг-Танг, вождь и верховный шаман ллунифов!

            - Ну, что же, пусть будет по-твоему... Хотя, я удивлен твоим выбором...

            - Не удивляйся отец, может он и малого роста, но сердце его и душа - велики и принадлежат твоей дочери..

            - Будь счастлива. И иди, - Сафар поцеловал ее в лоб, - Позови Зайриэ.

            Перед ним листались страницы его жизни.. Его судьбы.. Которая отражалась в лицах его детей мимолетным прикосновением и снова шла своим путем. Вошла средняя дочь..

            - Зайриэ, Зайриэ... - хан покачал головой. - Что я могу сделать для тебя, дитя?

            - Я не знаю, - пожала плечами она и замолчала, внимательно глядя на отца. - А ты не вернешься с этой битвы?

            Сафар внимательно посмотрел на нее. Зайриэ всегда была догадливой.

            - Нет... - ответил он.

            - Я знала, я знала... - прошептала она и опустила голову.

            Правитель Лирии вздохнул, поднимая ее лицо к себе. Глаза девушки сверкали сухим, лихорадочным блеском. Слез не было. Она была дочерью своего отца:

            - Срок любого человека измерен, так повелел Каар и так будет, и нам лишь дано уйти с честью, либо с бесчестьем... Я сделал в этой жизни многое, многое - чем можно гордится и многое, что хочется забыть... Твой брат позаботится от тебе. Ти-Акмаль - мой наследник и он даст тебе исполнение твоих желаний, Зайриэ.. Будет ли это одиночество.. или бурная жизнь.. Или счастливое..

            Он осекся. Слабая улыбка появилась на твердых губах Сафара:

            - А сейчас - не плачь, время слез наступит потом, когда вы будете считать, тех кто из боя не вернулся...

            Зайриэ кивнула, поднимаясь и целуя руку отца. Сафар на миг сжал тонкие, девичьи пальцы и резко отпустил:

            - Пусть все будет по твоей воле... А теперь позови Тарикэ...

            Черноволосая головка Тари первой появилась в его шатре, в то время, как все остальное все еще находилось на улице. Сафар не сдержал улыбки:

            - Иди ко мне, шалунья.

            Тарикэ глубоко вздохнула и быстро кинулась к отцу, пряча пылающее юным, радостным румянцем лицо у него на груди. Правитель Лирии крепко прижал свою дочь к себе, чуть укачивая. Несколько мгновений они сидели так в тишине, но потом Сафар отстранил ее, готовясь задать все тот же вопрос. Ему так хотелось сделать все, что оставалось в его силах для того, чтобы его девочки улыбались. Жертва собственная казалась малой частью. Той, что больше огорчит их ясные взгляды.. Вот и сейчас большие, черные глаза Тарикэ смотрели с такой надеждой..