- Любая крепость подобна яйцу, - на этот раз заговорила Сильвия, - Чтобы разбить скорлупу снаружи, нужно приложить усилия, но цыпленок изнутри легко ломает преграду.

            -Предательство?

            - Естественно.

            Родрик внимательно прислушивался к сухому, безразличному голосу Сильвии. Нет, новая союзница все делала так, как от нее и ожидалось: ее "дети" оказались столь искусны в умении таиться и проникать в хорошо защищенные места. Родрик даже назначил ее старшей над разведчиками и пока не имел поводов жалеть о своем решении. Но... Маг не прожил бы такую длинную и довольно успешную жизнь, если бы не научился кожей чувствовать угрозу. И, находясь рядом с юной вампиршей, он чувствовал себя не в своей тарелке, тут ничего не поделаешь... Но пока от нее больше пользы, чем вреда.

            - Что, и на этот раз в городе тоже есть предатели? - от невеселых размышлений Родрика отвлекла Лекса.

            - Нет, куда лучше. В подземельях города уже прячется несколько наших "детей". В назначенный час они распахнут ворота.

            - Что ж, превосходно, - из голоса любимицы Дориана исчезли искорки заинтересованности, - Все будет очень просто. Как всегда. Вот только одного я не пойму... Зачем нам этот город? Он конечно красив и неплохо укреплен, но мы уже несколько дней готовимся к его штурму, тратим время, силы... Что в нем такого, что стоит бросить куда более легкие и заманчивые цели и, в конце концов, отвлечься от главного - подготовки к тому, чтобы перемолоть войско Ярно?

            Родрик почувствовал, как иссякает его терпение. Эта стера словно специально взялась его злить... Может, мстит за захват на Сторне и свою утраченную человеческую сущность? Вряд ли, хотя с нее станется...

            - Я же не спрашиваю, зачем тебе, госпожа, приказано направляться к Лесу, как ты туда проникнешь и что будешь там делать...

            Взгляд женщины, ранее обжигающий лишь в переносном смысле, вдруг начал причинять физическую боль, и маг поспешно смягчил тон:

            - Просто захват этого города выглядит очень разумно со стратегической точки зрения. Идти на перехват армии Ярно или Орды сейчас не имеет смысла. Пусть пока идут спокойно на встречу неминуемой битве. А вот когда они схватятся и существенно обескровят друг друга, мы и вмешаемся. Добьем и победителей, и побежденных, моя госпожа. Но лезть в такое нешуточное побоище имея за спиной хорошо укрепленный город с сильным гарнизоном - это не нужный и неоправданный риск. Из Саблезы может выйти отряд и, догнав нас, ударить в спину. Или в городе могут укрыться остатки разгромленного воинства. Поэтому пока Ярно бодается с лирийцами, мы приведем город к покорности....

            Лекса развернулась, у направилась обратно к укрытому глубоко в роще лагерю, не дослушав объяснений. Родрик подавил в себе вспыхнувшую жуткую ярость, приказывающую немедленно броситься, догнать, вцепиться в горло клыками... рядом Сильвия пробормотала что-то крайне не лестное насчет морального облика ушедшей. Хотя маг не слишком-то доверял чужой вампирше, под этими словами он готов был подписаться. И от себя пару эпитетов добавить... Из глубины жиденького лаконского леса, служащего убежищем тому из отрядов разросшегося воинства Вечных, что Родрик выделил для захвата города, доносился ставший уже привычным шум. Вампиры быстро, но без свойственной людям суеты, готовились к предстоящему штурму. Впрочем, бывший маг был почти уверен, что сражения как такового не будет. Будет резня...

            Отряд Вечных не был слишком большим, сторниец не видел особого смысла тащить под стены Саблезы огромное войско - хватит и этих. Может быть по этому, может, потому что шедшие были не людьми, Вечные подошли почти к самому рву незамеченными - бесшумно, как тени. Когда Родрик почти что уверился, что захват города вот так вот и пройдет - неслышно и гладко, со стен послышались первые крики: сначала изумленные, а потом - испуганные. Тревожно ударил набат, среди звона доспехов и оружия послышался свист первых стрел. Одна такая ранняя вестница смерти ударила мага в плечо. Не желая тратить время на аккуратное извлечение, сторниец сломал древко над самой раной, отложив дилемму с наконечником на потом. Вреда от стрел ему особого не было, но от следующей он все же предпочел попросту увернуться. Рядом по земле хлестнул каменный град, превратив пару зазевавшихся Вечных в груду вздрагивающей плоти. "Этим конец... Ничего, новых наберем..." - мысль пришла и ушла, уступив место требующим куда более срочной реакции. Прикинув, где может находиться метательная машина, швырнул туда клубок темного пламени, почти невидимого в ночной тьме. Со стены раздались вопли ужаса и боли, впрочем, почти мгновенно стихшие. Сейчас там, на гребне стены, рядом с абсолютно целым механизмом в броне и с оружием в высохших пальцах должны были лежать два отполированных временем скелета, отпугивая своим видом желающих сменить павших товарищей на боевом посту. Однако, не прошло и минуты, как каменный град вновь хлестнул по столпившимся у края рва вампирам, вырвав из безмолвных рядов с пол десятка. Родрик выругался - солдаты оказались покрепче, чем невежественное и суеверное мужичье. Можно конечно было повторить процедуру, но что-то подсказывало, что результат будет тем же, а тратить зря силы не хотелось.

            Дождь стрел, тем временем обрел пугающую густоту. Бывший маг установил вокруг себя отводящий щит, но вот остальным приходилось несладко: несмотря на нечеловеческую скорость и ловкость, многие Вечные походили на вставших на дыбы ежей. Кое-кто уже рухнул на землю, доказав, что неуязвимых на свете не бывает и стрела в голове здоровья не прибавляет даже могущественным и ловким Вечным. А подъемный мост вовсе не спешил опускаться, а решетки - подниматься... Впервые за все время Родрика посетила мысль о возможной неудаче.

            Несколько вампиров решили не ждать дальше и одним могучим прыжком перемахнув ров, начали быстро карабкаться прямо по гладким стенам, цепляясь за каждую трещинку выросшими когтями. Навстречу хлынул поток кипящего масла, и ночь огласилась раздирающим слух шипением и завываниями - ничего приятного такой душ Вечным не сулил. Вот один сорвался вниз и исчез мутной, застоявшейся воде рва. Судя по тому, что наружу он так и не всплыл, его тело приняли на себя укрытые под кромкой воды колья. Вдвойне неприятно... За ним последовал второй, получив в грудь копьем от высунувшегося из бойницы лаконца. Третьему смахнули голову, едва она поднялась над кромкой стены. Но несколько сумели прорваться сквозь все преграды и, протиснувшись в щели между зубцами, оказались среди защитников города. Представив то, как озверевшие от стрел, масла и прочих жизненных неприятностей вампиры в клочья рвут подвернувшихся смертных, Родрик оскалился. Если вскорости мост не опустится - стоит отдать приказ о всеобщей атаке. Все лучше, чем стоять под ливнем стрел и камней.

            Вдруг среди обычного шума и выкриков боя обозначилось что-то новое. Со стены явно кричали "Предательство!" И тут, словно подтверждая извечную истину "никому нельзя верить", разводной мост рухнул вниз, едва не погребя под собой нескольких изготовившихся к рывку Вечных. Черная волна устремилась вперед, туда, где со скрипом ползла вверх решетка. Резня началась...

            Много часов спустя, с отвращением созерцая наступающий рассвет и втягивающуюся в город колонну "слуг", Родрик мысленно воссоздал перед собой картину ночного штурма и в который раз поаплодировал мужеству защитников. Да, они были всего лишь смертными, глупыми и жалкими, едва ли понимающими, на пути у какой силы они стали, но в мужестве - в этом последнем убежище обреченных, им не откажешь.

            Город умирал сражаясь: когда в распахнутые ворота ворвалась страшная в своем безмолвии волна теней, существ, в своей быстроте и бесшумности казавшихся почти бесплотными, но разящими все живое с неотвратимостью самой смерти, сопротивление не прекратилось, но охватило весь город. Хозяева поджигали свои жилища, заливая улицы ярким светом пожаров, словно грибы после дождя вырастали баррикады, на которых плечом к плечу вставали солдаты и никогда не державшие в руках оружия мещане...

            Саблеза не походила ни на один другой - мужество тех, кто выбивал отсюда лирийцев и возвращал ее Лаконе, научило всех ее жителей сражаться до последнего, зубами цепляясь за малейшую надежду. И они шли с оружием в руках, встречая древний ужас, вырвавшийся из легенд на улицы родного города огнем деревом и сталью. Шли - и гибли десятками, сотнями, тысячами... Умирали, но не сдавались, пользуясь малейшим шансом уйти не в одиночестве, но захватить с собой незваных гостей. Родрик превосходно помнил, как последний из забаррикадировавшихся внутри неплохо укрепленного дома людей, поджег разлитое по всему строению масло, обрекая на смерть себя, нескольких слабо стонущих раненых и троих, учинивших это побоище вампиров. Из дома, охваченного жарким пламенем, вырвался лишь один, обгоревши до неузнаваемости. Вечный....

            Дольше всего держалась городская Цитадель, в которой засел командующий гарнизоном с доверенными людьми. Горящие стрелы, потоки кипящего масла и сталь в руках опытных воинов заставила захлебнуться приступ, на который пошли захмелевшие от крови и боя вампиры. Когда потери превысили всякие разумные пределы, Родрик отозвал воинов и приказал в спешном порядке инициировать как можно больше новых вампиров из мирных жителей, захваченных живыми - не взирая на их пол, возраст и состояние. Этих-то, едва пришедших в себя, еще не осознавших произошедшее и имеющих в почти что детском сознании лишь одну мысль - о крови и пище, неофитов и погнали на штурм впереди вампиров-сторнийцев. Доставленный гонцом приказ Лексы "во что бы то ни стало захватить командующего гарнизоном живым" не прибавил магу хорошего настроения. Но Вечные, безмолвные и не рассуждающие, ценой новых потерь выполнили приказ, и перед Родриком, ожидающим прибытия в пылающий град "ее величества", будь она не ладна, предстал раненый, но еще живой воин со слипшимися от крови волосами и дерзкими глазами. Увидев его, тот, непонятно почему, довольно улыбнулся. Пока Родрик пытался понять смысл почти что счастливой улыбки, лаконец (вроде бы того звали Рио ле Лардли), вдруг невероятным, за гранью сил человеческих, усилием, вырвался из стальной хватки Вечных, разбросав их в разные стороны, и бросился вперед - к тому, в ком опознал главаря атаковавшей город нежити. То есть к нему, Родрику. А в руке юноши, едва ли не мальчишки, сверкнул яркой полоской посеребренный кинжал, который каким-то чудом проглядела охрана. Глупое суеверие короткоживущих и чтящих серебро людишек...

            Маг не знал точно, способно ли серебро причинить ему существенные неприятности, но страха не испытывал - лишь странную, давно не посещавшую его сердце даже в бытность человеком жалость. Этот человечек ровным счетом ничего не способен сделать ему и, может статься, сам это знает,... как знает и о том, что ждет человека, угодившего в плен к вампирам. Но вместо того, чтобы вонзить кинжал себе в сердце, надежно спрятавшись от зла в Долинах смертной тени, он рвется в бой...

            Перехватить руку с клинком ничего не стоило, как и спеленать непокорного человека магией, но... ладонь Родрика, сжатая на манер копья, легко пробила грудь Рио, вдавливая осколки ребер в легкие, пальцы охватили судорожно сокращающийся комок плоти...

            Мгновение рыцарь, замерев, смотрел на собственное сердце, еще не прекратившее биться на покрасневшей ладони Вечного. В его глазах, ненависть причудливо смешивалась с азартом, болью, надеждой... и облегчением. Потом лаконец медленно, словно тело до сих пор не поверило в свою смерть, упал навзничь. Посеребренный кинжал звякнул о камни. Сердце, в руке Родрика. дернулось последний раз - и замерло навсегда...

            - Я же просила - живым! - Лекса, приближавшаяся к Родрику, говорила с раздражением в голосе, но в глазах женщины отражалась ухмылка.

            - Он бросился на меня с кинжалом. У меня не было выбора, - маг сам понимал, как беспомощно и неубедительно звучат эти отговорки. Похоже, эта стерва все видела....

            - Да ладно... - вампирша мило улыбнулась, и маг почему-то сразу же возжелал оказаться где-то в другом месте, - Скажи лучше, что решил подарить ему легкую смерть. Все же ты слаб и мягкотел, Родрик... Потому-то и стал магом, а не мореплавателем и воином. Хотя это не важно - все равно я уже передумала...

            Глядя вслед удаляющейся с гордым видом Александре (проклятье, уже который раз за ночь!), он в ярости вонзил клыки в мертвое, уже успевшее остыть, сердце. Кровь, хранящая память о силе и мужестве последнего владельца, слегка улучшила настроение. Не все так плохо как кажется - эта стерва скоро уйдет по своим делам в сторону Леса с небольшим отрядом воинов. А он - отправится к тому месту, что на карте совпадало с точкой, служащей пересечением путей орды и вышедшего из Фалессы воинства Императора. Там его Вечные попируют на славу.

            А этот проклятый город.... его стоит сжечь. Пусть сгинет в огне память, как о мужестве защитников, так и о его собственной слабости....

            Так что все ясно. Вот только... этот кинжал. Странное оружие с посеребренным лезвием... Родрик поднял клинок с мостовой. Где-то он его уже видел, но вот где именно, а вернее - у кого - вспомнить не мог. В оружии чувствовалась какая-то странная, незнакомая магия, как ни странно - напоминающая вампирскую. Но ее было совсем немного - скорее следы, чем действующее заклинание. Хотя... может ему просто мерещиться... ночь была беспокойной. Повесив кинжал на пояс, маг занялся текущими делами. Скоро рассвет, а сделать предстоит еще много...

                       

           

           

Ардрик ле Нуаран

           

            15 число Холодов и далее.

           

            В тот самый момент, когда я достиг почти религиозного экстаза в общении с лесом, на полянку вышла княжна Сиэнна.

            Я выглядел, видимо, довольно эффектно, так как девушка изменилась в лице, заметив меня.

            -Ардрик?

            Я разорвал транс - так было просто надо.

            -Леди Сиэнна... Откуда вы?

            -Просто... прогуливаюсь. В чертогах нынче душно.

            -Странно, что мы встретились. Я вышел сюда случайно...

            -Вряд ли. Вы... ничего странного не почувствовали?

            Так... кажется, она что-то знает о произошедшем.

            -Ладно, не случайно. У меня было ощущение, как будто меня вел сам Лес.

            -Лес способен на многое. Редко кто из тех, кто не рожден здесь, это понимают...

            -Я - понял. Не сам, конечно. Ощущение, что мне... показали.

            -Насколько я знаю - так всегда.

            -И с вами - было?

            -Нет. Не подошла, наверно..., - княжна вздохнула, - сейчас единение - редкость.

            -Единение?

            -Ну... друиды писали, что это - как раствориться в окружающем, отказаться от своего "я" и от своего человеческого происхождения, простите, если тяжело меня понять.

            -Нет, у меня - не так. Я... как будто проплыл, не ныряя.

            -Странно... Наверно, это даже лучше - кто не дорожит собой?

            -Это было... прекрасно, поверьте мне.

            -Хотелось бы, - Сиэнна присела на все тот же камень рядом со мной, и я вдруг понял, что надо делать.

            -А давайте я вам покажу!

            Я взял княжну за руки и вновь устремился в транс. И она пошла со мной!

            Дальнейшее напоминала мой первый выход во Внутренний Лес, но теперь со мной была Сиэнна, и ее переживания окрашивали мир в новые тона. Наше путешествие было подобно лунному сиянию, которое дарит свой свет звезде, озаряющей дорогу путникам. А под конец наши разумы на миг стали одним. Я как будто прожил ее жизнь, а она - мою. Это... это было невероятно... Чего-то вроде этого люди ищут в любви, но очень, очень редко находят.

            ...Потом мы вышли из транса, а далее и из леса - к чертогам...

            Потом много всего произошло. Вернулся Эвор - уже единым Князем Леса; Эни неотлучно находилась при нем, и у нас просто не было времени поговорить. Я же проводил по шесть часов в трансе - учился у самого леса. Пожалуй, я уже обогнал своих прежних учителей по Силе, хоть и безнадежно отставал от них по опыту.

            Приехал Роджетт Квайданский. Ну, уж он-то с Эвором поладит...

            А еще через пару дней явился Мист. Его и его людей привела Фаэнна, наткнувшаяся на них у самого Тила. Моего брата немедленно посадили под арест, так как по неопровержимым доказательствам он являлся военным преступником, чуть ли не лично ответственным за развязывание Войны Полумесяца; террористом, подлежащим экстрадиции в Лакону; сторнийским шпионом и злостным плевателем мимо урны.

            Нет, вполне вероятно, все это действительно висит на моем дорогом братце, но... без приказа он бы на такое не пошел.

            Сам Мист всему этого значения совершенно не предавал. Впрочем, жить ему явно хотелось - причина есть. Где-то на дорогах войны ему встретилась Раэн. Если вы не встречали ее, вы просто не поймете. Только такая девушка и может быть женой старшего в роде Нуаранов... ведь теперь, после сожжения Криэрана, остались лишь он да я. Так вот, Раэн - это единственная за всю жизнь стопроцентная удача Миста. Я мог бы ему позавидовать... но не тянуло.

            Кстати, еще Мист пригласил на наши посиделки своего долговременного спутника Виктара. Очень правильно, учитывая присутствие Фа. Как же они рядом смотрятся!

            На следующий день Мист должен был говорить с Эвором, мне же оставалось только ждать.

           

           

           

Вэл Горн

           

            19 - 20 Число месяца Холодов. Озерный Чертог. Граница Леса

           

            - Нельзя идти туда, поймите, - наклоняясь вперед, решительно сказал светловолосый юноша. - Это зло не победить простыми выстрелами из луков.

            - У нас не простые луки!

            - И скорость у ваших стрелков сверхестественная?

            - Ты так и не ответил: что тебе понадобилось на границе Леса?

            Вэл нахмурил брови:

            - Это был Зов. Древний и сильный. И судьба.

            - Ты сказал, что победил тварей.

            - Я не говорил, что это было легко. Поймите, появились те, кого считали древнейшим и давно исчезнувшим кошмаром. Но они живы и бится с ними нужно хорошо подготовленными.

            - Но мы должны узнать сколько их бродит на границе Леса.

            - Тогда я пойду с разведчиками

            Капитан крепости пожал плечами:

            - Как хочешь, но мои стрелки и с тебя не спустят глаз, парень

            Вэл кивнул головой и вышел из дома. Он постоял во дворе, закинув голову и глядя в бесконечное небо над головой. ...Саола, Мирта. Криэран, Фалесса. Светлое небо и Тени прошлого...

            - Мир большой. Можно вечно бежать от борьбы. Можно пойти ей навстречу, - пробормотал он себе под нос.

            Проходящий мимо лесовик чуть хлопнул Вэла по плечу:

            - Мы уходим

            - Хорошо. Иду.

           

            Во время этого перехода Вэл подивился бесшумности своих спутников. Их движения были подобны шороху ветра в ветвях деревьев. Переговаривались они между собой, подражая вездесущим птахам. Переход длился двое суток. Лес настороженно следил за своими "детьми", словно ожидал подвоха от них. Приближаясь к границе, Вэл ощутил уже ставший привычным холод - еле заметный, отдаленный. Идущий рядом с ним лесной стрелок, вплотную приблизился к юноше и тихо спросил:

            - Ты что-то ощущаешь?

            Кивок в ответ:

            - А ты?

            - Смутно. Словно лес не пускает.

            Еще один кивок:

            - Рядом опасности нет, но

            Рядом, как из-под земли, возник друид. Он сопровождал их весь путь и во время кратких стоянок безмолвно молился, вопрошая Шепчущего:

            - Выходить из Леса - опасно. Деревья не пускают Вечных в свой рубеж

            - Мы должны узнать как много их бродит вокруг, - решительно прошептал стрелок, кажется его звали - Терек.

            Друид покачал головой, решительно выдыхая воздух:

            - Тогда за мной, по одному. Старайтесь держаться спиной друг к другу, чтобы видеть все вокруг

            - Это опасно, - прошептал Вэл, но Терек уже дал условный сигнал своим товарищам, над их головами раздался клекот хищника равнин - черноголового грифа

            Лесовики осторожно выходили из-под спасительной тени деревьев, настороженно оглядываясь по сторонам. Вокруг не было ни души. Гнетущее ощущение опасности подступало к горлу удушливой волной. Но никого не было видно вокруг. Терек выпрямился, оглядываясь:

            - Они боятся подойти к Лесу.

            Друид продолжал шагать, тихо бормоча что-то себе од нос. Люди, шедшие следом, сильно растянулись. В походках и движениях чувствовалась осторожность, но и сковавшее всех напряжение постепенно уходило, чем дальше они отступали от леса. Ничего не тревожило чуткий слух лесных стрелков, ничто не нападало на них. А значит территория возле Леса - безопасна. Люди отошли от родных деревьев на приличное расстояние и снова собрались в единый круг. Друид молчаливо осматривал все вокруг своими светло-голубыми глазами, когда взгляд его падал на кого-то из спутников, казалось, что он не видит человека, разглядывая что-то за его спиной.

            - Как далеко мы можем зайти? - спросил кто-то за спиной Вэла, оказавшегося в кругу.

            Юноша не мог избавится от ощущения опасности и от чувства, что никто из окружающих его людей не верит его словам о страшных, воскревших тенях: "Да уж. Кто поверит ожившей сказке?" - усмехнулся он про себя.

            - Не вижу смысла идти дальше, - отрезал Терек, покосившись на все еще молчавшего друида.

            Служитель мягко наклонил голову, соглашаясь и тут - началось. Сперва показалось, что между них метнулась тень, отраженная последним солнечным лучом. И лишь когда Терек упал, зажимая рукой рану в плече - стрелки опомнились и развернулись лицом к противникам. Они появлялись из развалин домов деревеньки, возле которой стояли воины. Тени одна за другой, со смешливым взвыванием рвались к застывшим людям. Очнутся их заставил крик еще одного товарища. Вэл краем глаза увидел, как тело несчастного было поднято вверх и практически переломлено пополам. Стрелки начали беспорядочную пальбу по мелькающим тут и там теням, выказывая чудеса быстроты и скорости, но за вампирами было не уследить. Друид сложил руки лодочкой перед грудью, перед ним возникло чуть заметное свечение, которое быстро обняло всех оказавшихся в окружении людей. Со строны оскалившихся страшными улыбками вампиров донеслось рычание переходящее в вой. Один из лесовиков чуть не прыгнул сломя голову навстречу опасности, обезумев от ужаса, что внушали эти призраки.

            - Ни шагу за барьер! - свирепо крикнул друид. - Впрочем, я не смогу долго его удерживать. Сила врагов слишком велика.

            Вэл словно очнулся, приложив руку к груди, он резко направил ее вперед, сосредотачиваясь и обращаясь к Силе Ветра. Волосы его поднялись, брови нахмурились, а пальцы дрожали от соединения с текущей через его тело разрушительной воздушной стихией. Из груди его вырвался резкий выдох, когда на вампиров обрушился сметающий все на своем пути смерч. Неудержавшись он и сам сделал пару шагов вперед, глядя перед собой ничего невидящими глазами. Ошарашенный явлением его магической силы друид рванулся к нему, падая на колени от невыносимого свиста ветра и ужасающих его ударов. Перед служителем Леса пронеслась воющая фигура вампира, свирепо хватая его своими сильными руками и желая утянуть за собой хоть кого-нибудь в смертельное жерло воздушного смерча. Фигура Вечного нечеловеческим усилием изогнулась, захватывая друида в свои объятья. В этот миг в их переплетенные тела ударила воздушная волна откидывая в наступающую со всех сторон мглу. Оставшиеся лесовики бессильно подняли руки, раскрывая рты в неслышимом среди поднявшегося хаоса крике. Маг Леса погиб. Остальным ничего не осталось, как под страшным прикрытием разбушевшавшейся Стихии отступать к спасительным деревьям, волоча за собой тело убитого сородича и раненого Терека. Вэл продолжал стоять, пытаясь сдержать бьющую из его сознания злую силу разрушения. Он чувствовал, как голова его стала раскалываться от невыносимого давления. Сдержать выпущенную на волю Стихию оказалось совсем непросто. Послушный ранее его желаниям Воздух взбеленился, столкнувшись в очередной раз с Вечными. Нечеловеческим усилием юноша сжал ладони вместе перед собой и протянул вперед, вбирая энергию обратно. Как только последний порыв Ветра закружил вкруг него свой водоворт - затих, Вэл обессиленно упал на колени тяжело дыша и с трудом оглядывая поле недавней битвы. От остатков деревеньки и вампиров не осталось и следа, впрочем как и от несчастного друида, но о нем юноша не догадывался, с усилием поднимаясь на ноги. Вэл хотел бы снова, как это было много раз до этого, расправить свои крылья и взлететь, но битва вымотала его силы. Он мог только медленно идти в сторону Леса. Одинокая фигура на развороченной смерчем поляне

           

           

           

Николя ле Тойе

           

            21 день месяца Холодов.

            Западная Лакона. Граница с Полумесяцем. Лесное.

           

             Два месяца не срок, и сколько либо значимых событий в Лесном случилось немного. О чем Нико поспешил сообщить уже совершенно оправившийся от ран Браин, как только "господин граф" изволил открыть со сна глаза. Справедливости ради стоит заметить, что случилось сие знаменательное событие сильно после обеда.

            - Доброе утро, Браин, - зевая, сказал Николя.

            - Господин граф, сейчас уже..., - оруженосец, словно пытаясь доказать самому себе что прав, оглянулся на раскрытый полог шатра, через проем отчетливо виделось ползущее за кромку леса вечернее зимнее солнце.

            - У нормальных людей, когда проснулся, тогда и утро. Да и темнеет зимой рано, - безапелляционно заявил Нико, зевая, и осторожно сел, стараясь не разбудить Алека, который все еще мирно сопел рядом, сложив на приемного родителя руки-ноги. После проявления Дара мальчик часто мог проспать целые сутки. Поначалу Николя волновался, но Шарль объяснил, что это нормально и магия отнимает очень много сил.

             Граф осторожно накрыл Алека одеялом, всю полезную площадь которого тот еще ночью сначала стянул на себя, а потом сбросил куда-то за границы набитого соломой тюфяка, успешно заменявшего в походно-полевых условиях кровать, быстро оделся и кивнул Браину на выход из шатра.

             С тех пор, как Нико был здесь последний раз, Лесное разрослось едва не втрое. Люди шли и шли сюда, испуганные дурными новостями с востока или вынужденные из-за лирийцев покидать свои дома, шли в одиночку или целыми семьями, безземельные рыцари, бывшие горожане, вчерашние крестьяне, сменившие плуг на грубые мечи и самодельные копья, надеясь найти здесь защиту или отомстить. Трофейные шатры соседствовали с землянками и обозами, рядом с боевыми лошадями возились в пыли неизвестно чьи ужасно чумазые дети, прибившиеся к поселению собаки и куры.... Нико не сомневался, что Алек от всего этого будет в бурном восторге, но как оборонить при надобности это ставшее почти неспособным к передвижению хозяйство, граф не представлял.

            - Людей стало больше, - медленно произнес он, оглядываясь, - Как у нас с провизией?

            - Хватает пока, вроде. Недавно обоз из Крессо пришел... Молодой барон сейчас в дозоре.

            - Корвин.... Как его нога?

            - Нет, Элиот, младший, может и бастард он, как говорят, не знаю, странный юноша.

             Нико кивнул, стараясь сохранить как можно более невозмутимое выражение лица. Законных братьев у Корвина не осталось, а Броснэ не казались семейством, в котором супруга просто так смирилась бы с наличием бастарда, тем более официально признанного.

            - Что ж, разберемся, - ответил Нико, - Свэл у себя?

           

            - Такие дела...

             Свэл ле Гриэ с брезгливым мрачным выражением лица рывком сорвал плотное покрывало, скрывавшее распростертый на земле почти перерубленный от плеча до пояса труп, стараясь не прикоснуться к мертвой проклятой плоти руками.

            - Пресветлый Марэль..., - Нико никогда не отличался лишней набожностью, но слова вырвались сами собой, - Поль...

             Граф с большим трудом узнал в убитом оруженосца погибшего при Броде барона Арви, и дело было даже не в том, что на теле юноши было, по меньшей мере, четыре раны, каждая из которых должна была стать смертельной. Кожа убитого, смуглая при жизни, имела теперь странный молочно-белый оттенок, на заострившемся лице выделялись почти бесцветные глаза... и клыки, крупные, неровные, сильно выступающие из-под верхней губы....

            - Они двигаются с жуткой скоростью, - медленно произнес пожилой рыцарь, - он убил троих прежде, чем Норту удалось рубануть его от плеча, хорошо, хоть их плоть не срастается.

             Почему-то очень явственно вспомнилось, как еще каких-то два месяца назад этот парнишка, совершенно живой, постоянно цапался с Браином по поводу и без, и рассказывал, что после войны, когда получит наследство, станет бароном.... Этого уже не случится.... И когда это все кончится?

             Николя осторожно опустился на какие-то тюки рядом с доказательством кошмара, словно пришедшего из детских побасенок, которыми он сам в детстве пугал Мирту, если они вдруг оставались на ночь в пустом доме одни.

            - Но ведь раньше...

            - Раньше они все были людьми, - угадав мысли Николя, медленно произнес Свэл,- Сначала твари боялись леса, и редко подходили близко, но теперь ночами они появляются даже у самых дозоров, у нас часто пропадают люди... и, порой, потом возвращаются....

            Небольшой полутемный шатер Свэла отчего-то показался в это мгновение чрезвычайно неуютным и холодным местом....

            - Деяния на земле живущих перевесят однажды чашу терпения Господнего, и отвернется Пресветлый от детей своих, - тихий наполненный мрачным величием голос Бевера, декламирующий строки святого писания заставил обоих воинов вздрогнуть.

             Паладин задумчиво покачал головой и вошел в шатер.

            - Нас предупреждали, - медленно произнес он, - И нас, и наших отцов, и наших дедов и прадедов, но видно память и правда живет недолго, одно дело слышать, совсем другое - верить, - Шарль склонился над трупом, в отличие от рыцаря, не опасаясь прикасаться к полупрозрачной серой коже убитого, - Вообще, их лучше сжигать или хотя бы оставлять на день под открытым небом, перед тем как похоронить, - спокойно, словно ему приходилось лицезреть вампиров ежедневно, продолжил паладин, - нам говорили, у многих из них очень высокая способность к регенерации....

             И в этот момент Нико, наконец, понял, что именно с самого начала разговора со Свэлом не укладывалось у него в голове. Браин не сказал ему не слова о случившемся, а в Лесном не чувствовалось паники или даже беспокойства.

            - Вы были в ответе за оставшихся, пока меня не было, - в обычно дружелюбном голосе Нико звучала сталь, - Вы же предупредили людей об этом? Почему вы не передвинулись дальше в Лес?

            - Под стрелы лучников Эвора? - огрызнулся старый рыцарь, - Не знали, что Тилийский Князь снова на престоле? И, по слухам, не собирается глотать обид на Ярно в этот раз. Во всех деревнях Полумесяца куют оружие, а лесные колдуны заговаривают диких зверей, дожидаясь момента, когда удар по Лаконе может стать для страны смертельным.... И слухам этим нет числа.

            - Значит, почти никто не знает, - стараясь смирить гнев, произнес граф, - Сколько людей пропало?

            - Не так уж много, - тихо ответил Свэл, - В случае паники мы потеряли бы больше. Точное число не определить, люди в Лесном постоянно приходят и уходят. Человек десять сначала, и полных два дозора этой ночью....

             Николя выругался.

            - Тени побери вашу логику, сир Гриэ.... Немедленно снять дозоры, собрать людей, надо уходить. Лесовики не будут стрелять в мирных жителей

            - Уходить надо, - кивнул Шарль, - Но вот паника действительно не к чему. Да и не успеем мы, темнеет. И, вероятно, после вчерашнего они придут сюда.

            - Тогда дозоры снять и готовиться к бою. Лесное от Полумесяца отделяет полоса лугов, а значит отправить вперед тех, кто не может себя защитить, прикрывая их уход, мы тоже не имеем возможности. Пусть приготовят лошадей, и, если продержимся до утра, будем уходить.

            - Никто не продержится, если они придут сюда, все погибнут, - голос Свэла был спокоен, и поскольку Шарль не возразил, Нико решил, что все это весьма похоже на правду.

            - Тогда мы, тем более, должны сделать все так, что бы возможный бой был для нас наиболее удобным. Во всяком случае должно быть светло, необходимо разжечь костры. Свэл, займитесь выполнением, я сниму дозорных, Шарль... на тебя я тоже надеюсь....

                         

           

           

Николя ле Тойе

           

             А через полчаса после этого разговора Николя, пожалуй, впервые в жизни понял, что значит паника. Толпясь в центре лагеря, среди разожженных костров, люди кричали, беспокоились, требовали объяснить, что именно так сильно ударило благородного графа Тойе по голове, что он вдруг решил согнать людей с насиженных мест с такой поспешностью, да еще и в сторону враждебного Полумесяца. Нико боялся представить, во что превратятся эти возгласы, если показать собравшимся причину. Однако показать следовало.

             Ничего не говоря, Николя сдернул покрывало с доселе никем незамеченного свертка под ногами. Толпа, еще несколько мгновений назад шумевшая и окружавшая графа и паладина плотным кольцом сначала затихла, потом резко подалась назад. Среди тех кто был ближе, видел и понял, послышалась ругань и потрясенный шепот, но среди прочих эмоций особенно сильно слышался даже не страх, а почти животный безотчетный ужас, еще мгновение и толпа под его влиянием или бросится в рассыпную или напротив начнет крушить все кругом, послышались первые слезы и причитания....

             Где-то завыли собаки. Почти стемнело.

            - К оружию все кто может, - срывая голос закричал Нико, - Кто не может, держаться рядом с огнем.

             Браина нужно немедленно отправить к Алеку. Граф поискал глазами оруженосца, ругая себя почем свет за то, что не успел его предупредить обо всем раньше, и понимая, что в толпе это бесполезно.... В этот момент кто-то сжал его плечо и Николя обернулся.

            - Граф, что здесь происходит?

             Нико не сразу вспомнил, где видел этого сурового немолодого воина в прошлый раз. Крессо... Капитан их гарнизона... Валериан кажется. Конечно! Браин говорил, что здесь, кто-то из Броснэ.

            - Война, - односложно ответил Николя, - Эта нечисть пришла с востока, мы не знаем, что там сейчас творится....

            - Но как же Крессо? - тихий дрогнувший голос, принадлежавший невысокому и тоненькому юноше в охотничьем костюме и с луком за спиной, показался графу тоже смутно знакомым, а когда он поднял голову, и Нико, наконец, рассмотрел лицо "Элиота Броснэ", то впервые за весь этот безумный вечер сам испытал страх. Страх не за себя, - Валериан, мы должны ехать домой, мы должны предупредить, - голос Илианы, а это, каким-то непостижимым образом была именно она, стал совсем тихим и беспомощным, - Мы должны ехать....

            - Не может быть и речи. Это опасно, - отрезал Валериан, - Сейчас мы должны позаботиться о себе.

            - Вы останетесь, - произнес Нико твердо, но его спокойный ровный голос, однако, не оставлял сомнений в том, что это приказ.

             И с какой стати судьба постоянно выкидывает столь циничные шутки?

             Каждый вечер в Сабезе и по пути назад в Лесное, Николя невольно вспоминал эти осенне-янтарные глаза, почти с удивлением сознавая, что ждет новой встречи с Илианой гораздо сильнее, чем мог от себя этого ожидать. А теперь готов был отдать что угодно ради того, что бы ее здесь, рядом с ним, не было. Она должна быть в безопасности, где угодно кроме этого обреченного лагеря.... Знал, но мог только приказать им остаться.

           

             Они пришли за пару часов до рассвета, когда Нико уже с некоторым облегчением начал понимать, какой же он идиот, раз поверил в эти детские сказки и перевернул лагерь с ног на голову.

             От костров, окружавших лагерь, еще мгновение назад было жарко и светло, как днем. Но Николя почти физически ощутил, когда из густого предутреннего тумана с какой-то нарочитой медлительностью материализовалось несколько темных фигур, подрагивающих, словно лишенных четкости. Совсем немного не больше трех десятков, не угроза почти двумстам защитникам Лесного, но отчего то стало холодно и меч, словно прилипший к ладони, показался совершенно бесполезным.

             Снова послышался плач, в ужасе забились на привязи лошади. Кто-то бросился с воплем в липкий зимний туман, но, как только морок скрыл его, снова стало подавляюще тихо. Страх и безмолвие, упавшие на Лесное, стали настолько плотными, что их, казалось, можно было потрогать руками, а Тени приближались с завораживающей кошачьей грацией и медлительностью змеи перед решительным ударом.

             Ожидание длилось бесконечно долго, пока туман, обтекая костры, не хлынул дальше, и те, кто еще мгновение назад были столь медлительно неторопливы, внезапно обрели нечеловеческую скорость, хлынули вперед, сминая, неся смерть гораздо быстрее, чем умирающие успевали осознать, что именно их убило. Часто защитникам не хватало времени даже поднять меч.

             Рядом с Нико что-то неразличимо быстрое столкнулось со Свэлом Гриэ, граф с разворота полоснул существо мечами, брызнула темная кровь. Тварь, оттолкнула от себя мертвое тело старого рыцаря и обернулась, почти удивленно глядя на Нико бледно-зелеными глазами не вернувшегося из дозора Норта Хеббера, того самого, кому в прошлый раз удалось уничтожить Тень, вторгшуюся в Лесное.

             Николя почти инстинктивно отпрыгнул назад, один из мечей описав полудугу врезался в туловище вампира почти разрубив его тело надвое. Враг рухнул на траву, все еще пытаясь достать противника скребущими по земле бледными руками.

             Граф дал себе вздохнуть, обернулся к лагерю и в следующее мгновение оказался на земле, опрокинутый чьим-то нечеловеческим ударом. Дыхание застыло в груди. Нико не видел, но чувствовал приближение врага, еще успел обернуться, когда вампир бросился на него... и, рассыпаясь прахом от нестерпимо ярко полоснувшего света, рухнул рядом с едва успевшим откатиться человеком.

             Какое-то недлительное время Николя лежал не в силах отдышаться, потом осторожно поднялся, пнул в бессильной злости обуглившиеся останки твари и обернулся к ожидавшему, пока граф придет в себя, Шарлю Беверу. Заклинание далось паладину не легко, по лицу ручьями стекал пот. И только тогда Нико понял что происходит. Врагов кругом больше не было, но отнюдь не потому, что свет погубил их.... Бой сместился внутрь лагеря, откуда теперь уже не доносилось не звука, мертвая тишина. Тела защитников были беспорядочно раскиданы по поляне, будто их разметала чья-то злая всесильная рука....

             Очень медленно, словно сквозь усилие, в голову пришло понимание, что там, куда прорвались Тени остались Алек и Илиана.... В сознании возникали пугающие, и такие правдоподобные теперь картины, благо на воображение граф Тойе никогда не жаловался. Те, кого он должен был защитить мертвы... мертвы, или еще хуже.... А он, дурак, снова вышел сухим из воды.

             Впервые за долгое время Нико не имел сомнений насчет того, что делать дальше, поднял с земли мечи, почти с наслаждением ощущая, как ладоней коснулась шершавая поверхность рукоятей, ощущая в себе только одно желание - рубить, пока есть силы, до тех пор, пока хватит жизни, даже есть этот путь будет весьма короток.

            - Остановись, - этот твердый властный голос Николя не услышал бы, если б не плотная воздушная преграда, на которую он налетел сходу. Граф в ярости полоснул перед собой мечом, отлично сознавая насколько это все бесполезно, и резко обернулся, - Жить надоело? - очень ровным излучающим спокойствие голосом осведомился Шарль и подошел ближе, - Тем, кто там остался, ты не поможешь, а остальным ты нужен живым. Идем, когда эти твари насытятся, они начнут искать живых, и в этот момент я предпочел бы быть, как можно дальше от этого проклятого места.

             Николя в очередной раз выругался.

            - Не сходи с ума, - паладин положил руку на его плечо, будто просто пытаясь образумить, но граф внезапно почувствовал какую-то давящую, убивающую волю к чему-либо слабость, резко отступил назад, сжимая ставшее внезапно непомерно тяжелым оружие, но Шарль уже примирительно поднял руки.

            - Так будет лучше, успокойся, - медленно произнес он, - со всеми все в порядке, и если хотим того же для себя нам нужно уходить. Поддерживаю всяческие благородные порывы, но не в этот раз....

           

             Зимнее утро, желтая сухая трава, ломкая и безжизненная от ночных холодов, стальная гладь воды и еще довольно широкая полоса света над западным горизонтом.

             Небольшая растянувшаяся вдоль безымянной приграничной речки ивовая роща казалась настолько мирной и неподвижной, что Николя почти не верилось в то, что осталось позади.

             Весь день они ехали на восток, ехали бы и ночью, но сил не осталось ни у людей, ни у лошадей. Широкая полоса лугов, последний рубеж между Лаконой и Лесом, осталась позади, такая же безжизненная и необитаемая, каким стало Лесное прошлой ночью.

             Людей они не видели, а пара небольших нетронутых с виду деревенек и небогатое дворянское поместье, на которые им случилось набрести по дороге, встретили беглецов пугающим ледяным безмолвием. Тех, кто был повинен во всем этом, не интересовали строения и пожитки их жертв.

             Нико, однако, наполнил меха вином и собрал в дорогу, что нашел из еды на кухне неизвестного ему дворянина, не смог пройти и мимо гитары, оставленной на софе в гостиной так, словно она была последней вещью, которой касался хозяин этого поместья перед тем, как пришли Тени.

             За весь день путники не перекинулись и парой слов, да и о чем после всего можно было говорить.... Впрочем, думать о Мирте, об отце, о Раэн, о Ярно и Рио, и всех тех кто остался восточнее Лесного, как и о собственной судьбе сил тоже не было, и, пока они были в пути и заняты хоть чем-то, Нико удавалось гнать мрачные мысли подальше. Но наступающий вечер принес с собой тревогу и страх.

             Теней было не более трех десятков, защитников Лесного, не считая женщин и детей, две сотни, а выжили они шестеро, и то потому, что Шарль еще до нападения приказал Валериану от имени Нико отступать к реке с запряженными лошадями. Шестеро.... Он сам, Илиана удивительно мужественно для столь хрупкой девушки переживающая происходящее, притихший даже отчасти потерявший аппетит к медовому пирогу от всеобщей нервозности Алек, Браин молчавший с самой ночи и до сих пор бледный, как полотно, взволнованный Валериан и Шарль напротив просто поражающий своим неестественным спокойствием... хотелось бы верить, не последние выжившие в Лаконе.

             Негромкий шорох за спиной заставил Нико резко обернуться. Всего лишь Бевер. Паладин подошел к воде.

            - Они не придут сюда, еще не так сильны, можно спокойно спать, но завтра надо идти дальше.

            - Дальше, - Нико задумчиво огляделся, - Если они опасаются леса, то можно идти вдоль границы Полумесяца, до самых Северных Гарнизонов. Их бы даже эти твари не взяли настолько легко.

            - Нужно идти в Лес, - прервал его паладин.

            - Не думаю, что стрелки Эвора примут нас с распростертыми объятиями, - спокойно ответил Нико, - Я, конечно, редко бываю трезв, но точно помню, что присягал Императору Лаконы, а не этому лешаку.... И, побери Тени, теперь это важно, - Нико улыбнулся, и Шарль почему-то, не выдержав его взгляда, отвел глаза.

            - Нет больше лаконцев, - медленно произнес паладин, - И лирийцев нет, нет Князя и Императора, есть только люди и смерть. На этой земле осталось только две стороны.... И мы идем в Тил. Потому что так надо.

            - Кому надо?

            - Вы не принадлежите себе, граф, ваш сын..., - паладин на мгновение замолчал, не замечая в глазах Нико ничего даже отдаленно напоминающего дружелюбие, - Алек не простой ребенок, и вы сами отлично понимаете это, его сила величайшее зло, которое, однако можно еще превратить в благо. Он один из немногих, чья сила еще может все это остановить.... В Лесу, по крайней мере, мы все будем в безопасности.

            - Откуда тебе знать, что ждет нас в Лесу, - Николя внезапно понял, как сложно ему стало сдерживать гнев, хотя сейчас ему хотелось бы ошибаться в своих домыслах, - Марэль послал просветление или....

             Лицо Шарля осталось бесстрастным.

            - Да, - медленно ответил он, - У меня приказ.... Приказ королевского мага Лаконы Адриана Делона, который я собираюсь выполнить, - от его спокойствия Нико чувствовал еще большую ярость.

            - Ты с самого начала знал про то, что творится в Лесном....

            - Знал, - согласился Шарль, - И знал, что люди погибнут. Но спасти их было не в моих и не в ваших силах, граф. Можно было или стоять насмерть, как вы и намеревались, или воспользоваться временем полезнее, постараться, сохранить то, что может впредь этот кошмар предотвратить.... Поэтому нужно ехать в Лес.

            - Этого не будет...

             Шарль пожал плечами.

            - Решать вам, граф. Я тут просто наблюдатель. Но хочу напомнить, что если уж вы у нас самый главный, то стоит хотя бы делать вид, что вы думаете не только о себе, - потом Шарль вдруг улыбнулся, - Мне обещали, что Алеку не причинят вреда. Решать вам.

             Оставшись снова один, Нико устало опустился на замшелые прибрежные камни. Все складывалось более, чем неправильно. Эвор и Адриан Делон последние люди, кому он захотел бы довериться. Но другого выхода у них, похоже, все таки не было.

           

           

Тарикэ

           

            14-16 день Месяца Холодов.

           

            Ночь или день - какое это имеет значение? Тарикэ знала слова благодарности, которые принято возносить к Великому Каару, поднимая глаза к небу. Но небом для принцессы был Вефир. Его улыбка, глаза, ласковые руки. Когда он обнимал ее, Тарикэ казалось, что не смотря на бешеную скачку, не смотря на нависшую по словам Барг-Танга угрозу - мир наполнен светом и радостью. Это были краткие мгновенья счастья.. как забытья. Реальность не давала надолго забыться, напоминая о себе тревожными взглядами спутников, крепко стиснутыми пальцами сестры, которая внимательно слушала маленького шамана, тихим голосом Вефира, тщательно скрывающим от нее беспокойство. Тари тихо подошла к костру, возле которого устроился визирь. Даже не поворачивая головы он знал, что это она и протянул руку, притягивая ее к себе и заключая в крепкие объятья. Пальчики принцессы ласково погладили его шею, зарываясь в черные волосы на затылке:

            - Мы можем не успеть?

            Он покачал головой:

            - Мы должны успеть, Кали.

            - Тогда едем дальше. Мы с Миримэ отдохнули, - девушка глубоко вздохнула, скрывая усталость в голосе и отворачиваясь: - Мне кажется, что это из-за нас вы не можете ехать быстрее.

            Вефир нежно коснулся губами ее шеи:

            - Яркий луч солнца никогда не опаздывает, чтобы по утру рассеять мглу над миром.

            - Но тьма становится все более вязкой и липкой, о визирь, - полу-улыбка тронула губы девушки. - И цепляется за то, что принадлежит ей по праву.

            - Ночь и Тьма - это ни одно и тоже, Кали. В ночи сияют звезды, отражаясь в глазах влюбленных, светит полноликая луна, освещая дорогу путникам. Тьма пугает и отталкивает Свет. Впрочем и Свет не остается в долгу. Они извечные противники.

            - А кто прав?

            Теперь улыбнулся Вефир:

            - Каждому свое, ясная моя, - их губы соединились в поцелуе.

            Рядом появился Шань и громким вздохом нарушил уединение:

            - Нам лучше как можно скорее двинутся в путь. Ночью передвигаться опасно, а оставаться на месте - смертельно.

            За его спиной мелькнула Миримэ и Тарикэ ощутила странную волну, исходящую от сестры. Нет это было не похоже на защитный барьер, но словно раздвоенное жало змеи ощупывало все вокруг. Идущий вслед за старшей дочерью Сафара Барг-Танг, чуть кивал головой.

            - Что происходит, Шань? - удивилась Тарикэ.

            - Очень хотел бы ответить на ваш вопрос, ваше высочество...

            Вефир быстрее оценил ситуацию, точнее, предположил то, что могло бы случится.

            - На коней! Вперед!

            ...Ночь - это время для сказок. Для снов и сказок, которые сбываются переплетаясь друг в друге. Их скорость, их чувства свежей крови поистине - сказочны. Свэн остановился и поднял голову к небу, принюхиваясь:

            - Они близко.

            Рядом встал его друг, сделавший его подобным себе - сказочным существом. Кошмаром из сна.

            - Да, - Роб облизнулся.

            Его товарищ покосился на него неприязненно:

            - Кали моя. Не смей ее трогать, - раздался хищный щелчок.

            Вампиры обменялись страшными взглядами:

            - Ты не можешь мне приказывать, Свэн.

            - А я и не приказываю. Я лишь напоминаю приказ Сильвии. Ей ты не можешь не подчинится, старина, - странная улыбка исказила некогда красивое лицо бывшего стражника Криэрана.

            Роб пожал плечами: "Не думаю, чтобы Сильвия возражала против перевоплощения Кали. Да и Свэну определенно нужна она. Виш как зубами скрежещет".

            - Не вздумай, Роб, - прервал эти мысли Свэн и сделал огромный скачок вперед.

            Миримэ резко остановила коня, глядя на Барг-Танга:

            - Мы не успеваем, нужно приготовится к встрече.

            Маленький шаман сделал быстрый знак. Его соплеменники единым мигом спешились и стали зажигать костры. Огонь - слабая защита, но этот огонь был иным. Странный состав трав брошенный в распаленное пламя должно было доставить несколько минут неприятности их преследователям. Коротки эти минуты, но порой и их достаточно для того, чтобы спастись. Тарикэ внимательно следила за всем происходящим, пытаясь понять от кого защищаются ее спутники. Ей очень хотелось отдохнуть и забыться, но надо было терпеть и собрать все силы для последнего - возможно - последнего рывка к спасению. Или гибели. Чуть в стороне, в свете магических огней стояли Шань, Вефир и Барг-Танг. Первый очень резко рубанул рукой воздух, указывая куда-то за спины собеседников:

            - До леса - подать рукой. Мы должны ехать!

            - Поворачиваться спиной к противнику - опасно. Особенно, когда не знаешь кто противник, - как-то странно пробормотал Вефир, глядя на застывшую невдалеке принцессу.

            Она прислушивалась к чему-то, наклоняя голову вперед. Неожиданно ее глаза сверкнули, когда она повернула свою хорошенькую головку к ним и зашептала:

            "Я к берегу - на берегу

            Стена из людей неживая.

            Толкают обратно к реке,

            А лица у них - ровно деготь.

            При мертвом моем языке

            Чем взять их и как их растрогать?"

            Визирь резко подошел к своей возлюбленной и взял в ладони ее лицо, заглядывая в опустевшие вдруг глаза:

            - Что с тобой, Кали?

            - Кали? - повторила девушка, пытаясь повернутся куда-то. - Даа... они звали меня Кали...

            Она резко дернула головой и отпрыгнула от Вефира, кидаясь в тьму за кострами. Раздался резкий крик Миримэ, кинувшейся за сестрой и перехваченной шаманом, чтобы почти насильно всучить ей факел заженный от магического огня. Вефир на ходу вытаскивая из ножен меч, вырвал у одного из ллунифов подобный факел и бросился за принцессой, следом за ним мчался Шань, держа в обоих руках ярко-пылающие огни.

            Тарикэ сама не знала куда она бежит, разве что - бежать надо было совсем недолго. Голос был рядом, прямо перед ней возникли две тени. Одна из них простерла руку, закрывая дорогу другой тени и сделала медленный шаг вперед. Девушка задрожала от первобытного ужаса, охватившего все ее существо... и вдруг услышала знакомый голос:

            - Кали, мы так долго пытались найти тебя.

            Хрипловатый, но знакомый голос. Из прошлого, когда вокруг сияло небо, солнце и улыбки друзей. Она напряженно всматривалась в приближающуюся тень:

            - Ты не узнаешь меня, Кали? - с отчетливо заметной грустью, спросил этот голос. - Знаешь, столько всего произошло. Мы искали тебя. Я так скучал. Ты исчезла, оставив в сердце кровавую рану..

            - Свэн? Ох. Это ты?! - с видимым облегчением, вздохнула Тарикэ.

            Она сделала шаг навстречу другу и насторожилась:

            - Но почему сейчас? Ночью? И.. Кто с тобой?

            - Роб. Ведь ты и его помнишь?

            Еще один облегченный вздох: "Друзья.. Вместо ожидаемых врагов - друзья."

            - Пойдемте, - улыбнулась девушка. - Мы тут недалеко.

            Она протянула руку к Свэну. Его ладонь двигалась к ней. "Еще миг.. И она навсегда станет моей.. Еще.. Почему я медлю?!"

            - Поспеши! - раздался странно-злой окрик Роба.

            Казалось пальцы вот-вот соприкоснутся: "Она так и осталась наивным ребенком, в которого он влюбился будучи... А! Будь оно проклято! Она - моя!"

            - Стой!

            Что ему окрик человека, когда цель близка. Но вдруг рядом возник Роб и тоже потянулся к недоуменно вздрогнувшей от чужого окрика девушке. Свэн заскрипел зубами и зарычал на товарища:

            - Я же тебе сказал!

            Слабый отсвет факелов отразился на их искаженных лицах и Тарикэ отшатнулась. Нечеловеческие клыки лязгнули, когда вампиры поняли, что разоблачены.

            - Сентиментальный идиот, - прорычал Роб и кинулся на принцессу.

           

Шань

           

            16 день Месяца Холодов.

            Почти Полумесяц.

           

            Незримое...

            Незримое билось о стены реальности, как волны о скалы по время шторма. Там впереди застыли два слепяще-черных силуэта. Вот они - древние враги во всей своей силе.

            Когда-то они были такими же людьми, но все исчезло, в тот миг, когда их шей коснулись клыки вампира. Теперь они лишь тени людей, которыми были. Тени!

            Ужасные порождения ночи. Именно, те, против кого создавался их орден!

            Незрячие должны были прозреть и увидеть грядущую опасность...

            Шань ощущал, как его сородичи и единомышленники, замерли в своей обители. Адар далеко, но сейчас они видят все, что видит он. Они предупреждены, и они придут, когда будет нужно. А он - выполнил предначертанную ему миссию...

            Не прошло и секунды.

            Адарец молнией метнулся к своим врагам, отбросив от них девушку.

            - Беги! - одно лишь слово. Нет времени. И единственный, последний взгляд на шамана ллунифов. Он поймет.

            Тарикэ чуть прихрамывая, кинулась прочь.

            Вампиры зашипели... Они теряли свою человечность, вместе с тем приобретая чудовищную скорость. Они не знают, кого встретили, надеются убить его одним ударом.

            Вефир подхватил Тарикэ и кинулся прочь. Барг-Танг, ллунифы и Миримэ последовали за ним.

            - Шань победит их? - прошептала Тарикэ.

            Барг-Танг непостижимым образом услышал:

            - Он может удержать их, но не победить.

            - А кто их может победить? - жалобно пропищала Тарикэ.

            - Шань их задержит, а мы доберемся до леса! В Лес им хода нет!

            - Ааа.. а сам Шань?

            - Шань будет сражаться с вампирами

            - Няаа... но он же НЕ может их убить! Он - погибнет, да?!

            - Кто-то всегда погибает... - прошептал Вефир. - Уж я то знаю...

            - Шань погибнет? - взвилась Тари и попыталась вырваться. - Жааалкоооо!!!

            Маленькие лошадки, хрипя, во всю скачь, уносили лирийцев прочь от боя адарца с двумя вампирами...

            Ни один человеческий глаз не различил бы движений этих трех противников. Лишь воздух дрожит над землей.

            А бой шел, бой на смерть, бой двух извечных, непримиримых врагов, которые по отношению к друг другу испытывают лишь смертельную ненависть.

            Если бы кто-нибудь видел этот поединок и тот, что случился в ветреный день в Храме Незримого, то этот человек нашел бы очень много общего.

             Все также соперники близки друг другу по классу боя, хотя их двое против одного, но эти двое удачно гармонировали между собой и - поэтому долгое время они просто кружили друг напротив друга, периодически обменивались ударами, контрударами, обманными движениями и прочими уловками, могущими изменить шаткое равновесие... Все как тогда. Сила против силы. Умение против умения...

            Тени получают достаточно, чтобы сравнятся с величайшими из людей. Даже самый слабый и никчемный человек, становясь вампиром, обретает исполинскую мощь, просто невероятную и невозможную...

            И еще - в отличие от людей - они не уставали.

            Прошло почти шесть часов, и Шань сделал первую ошибку. Раздался мерзкий хруст, правая рука тот час повисла.

            Оба вампира мерзко захихикали. Теперь они могли с легкостью покончить с ним, но предпочли медленно издеваться, ломая по очереди все его кости. И вот - он упал на землю, теряя сознание от боли.

            Роб склонился над ним:

            - И к чему привели твои усилия, адарец? Ты ничего не добился, ровным счетом ничего...

            - Ты думаешь... я ничего не добился?... - Шань зашелся в кашле - проклятый вампир пробил ему легкое, и он захлебывался кровью. - Ты... ошибаешься...

            - Почему это? - оскалился Свен. - Мы тебя уничтожили...

            - Отнюдь...

            И где-то далеко Сильвия почувствовала, что еще двое ее детей мертвы...

            А Шань видел лишь Незримость. Ее волны уносили прочь серый прах, тех, кто еще недавно был людьми, кому не повезло в грядущей битве, и кто теперь - был свободен.

           

           

            Рикард Шарк

           

            21 день месяца Холодов. Тил.

           

            Мир по-прежнему оставался облаком бесцветной тьмы, поглотившей все то, что раньше способны были видеть глаза, но боль расцветила существование Рика новыми красками. Впрочем, когда он очнулся, она уже приутихла и стала почти терпимой - Адриан держал свое слово. Рику казалось, что это, разрушающее его чувство, словно бы "выцвело", сделавшись из багрового, словно пламя пожара, льдисто-голубым, как огонек над подожженной сторнийской настойкой. Но оно по-прежнему сжигало его изнутри, пусть медленнее, но все так же неотвратимо.

            Впрочем, он не жалел - обретение Эми искупило бы и куда большие муки. Удивлению лесных жителей, ставших свидетелями явления из тщательно охраняемой комнаты "почетного гостя" прекрасной сторнийки, не было предела. И если сначала Рик хотел объяснить спешно прибывшему на место пришествия офицеру стражи суть произошедшего, то, услышав заговорившего приказным тоном Адриана, решил перепоручить это магу. Все равно, как именно объяснить материализацию из воздуха жены, про которую никто ничего не помнит, но которая при этом уже бывала в Тиле, он не представлял. Адриан поступил проще - попросту объявил, что эта женщина находится под защитой, и как она здесь очутилась - это сугубо его, Адриана, дело. Кто не доволен - пусть докладывает Князю, ибо не перед кем иным маг отчитываться не намерен. Рик мысленно посоветовал Главе Храма Солнца поберечься - все же он был здесь гостем и выведенный из себя лесовик вполне мог попытаться оторвать голову за дерзкие слова. Не попытался - пробурчал себе под нос, что именно так и поступит, что "здесь вам - это не тут" и ретировался, оставив сторнийца гадать, то ли лесной воин стушевался перед непоколебимой уверенностью и напором мага, то ли Адриан по каким-то причинам обладал здесь, в Лесу, значительным авторитетом. Так или иначе, но отныне Амелла вновь пришла в мир людей, и словно что-то вместе с ней пришло в душу Рика. Он даже не мог увидеть лица женщины, не мог разделить с ней ложе и прекрасно осознавал, что его лишенное повязок лицо способно привести в ужас не то, что женщину, но и видавшего виды воина, но... если бы ему предложили повернуть время вспять и сделать умирающего Властителя вновь здоровым, сильным, нечувствительным ни к собственной боли, ни к страданиям других, но забрать у него Эми - Рик отказался бы не раздумывая. Здесь, в плену, находясь на пороге небытия, мужчина обрел какой-то странный покой и умиротворенность, будто все частички его разодранной в клочья души наконец-то встали на место. Отныне ему не надо было ни сражаться, ни убивать, ни ненавидеть - все прежние беды и заботы... нет, не ушли - но отдалились куда-то за пределы видимости, и остались лишь он и Эми.

            Амеллу постепенно начали узнавать на улицах те, кто видел ее во время первого приезда в Тил, и молодая сторнийка веселила Рика описаниями того, как люди, мимоходом скользнувшие по ее лицу безразличным, не узнающим взглядом, вдруг замирали, словно громом пораженные и, проведя в состоянии ступора несколько мгновений, либо спешно устремлялись прочь, либо, напортив, - спешили подойти, поприветствовать. И у тех и у других выражение лица при этом было весьма потешным - будто они только что получили по макушке дубинкой. Рик веселился вместе с женой, искренне надеясь, что его собственное выражение лица там, в мире-мираже, откуда он вытащил Амеллу, было все же более достойным. Вопреки опасениям бывшего Властителя, потеря магических способностей девушку абсолютно не опечалила, чего не скажешь про известия с родины. Рик ждал вопросов о судьбе отца, упреков, обвинений, полагая их вполне заслуженными, но Эми промолчала, лишь несколько раз сдавленно всхлипнула. Мужчина лежал, сжимая в ладони такие изящные, такие хрупкие пальцы супруги, слушал ее тихий плачь об ушедших, и впервые в жизни по настоящему молился всем существующим богам, прося тех забрать то немногое, что у него еще осталось, но облегчить боль Эми. Но боги, как всегда, остались глухи к людским молитвам... И все равно - эти дни пусть и не самыми счастливыми в его жизни ("пальму первенства" уверенно удерживало плавание из Криэрана в Тил - оно же свадебное путешествие, воскресшее в памяти), но вне всякого сомнения куда счастливее той бесконечной череды дней, что были до них.

            Вторым светлым пятном в галерее призрачных цветов оказались, как ни странно, беседы с Адрианом. Обнаружилось у них с магом некое неуловимое сродство, делавшее двух мужчин понятными друг другу. Лучше Рика понимал, разве что покойный Грегор. То ли магу тоже доставляли удовольствие их беседы, то ли он преследовал какие-то свои цели, но Адриан стал довольно частым гостем в покоях опального Властителя. В глубинах памяти мага, хранивших сотни лет опыта, обнаружились среди прочего, знания по истории, землеведению, морскому делу, причем такие, что Рикард, выросший в стране путешественников и корабелов, иногда чувствовал себя несмышленым ребенком. Неплохое образование, полученное сторнийцем, позволяло ему почти на равных вести философские споры, а приобретенная за время последних событий гибкость мышления - не слишком удивляться, когда исторические факты в рассказах Адриана разительно расходились с бытовавшими не только в Сторне, но и в просвещенной Лаконе. Иногда он почти завидовал магу: тот прожил жизнь интересную, насыщенную событиями, видел множество удивительных вещей, и то, о чем Рик и его современники знали лишь из баллад давно умерших поэтов, проходило перед глазами Адриана, являясь всего лишь еще одним из целого сонма событий. Особенно поражали рассказы о той империи, "обломками" которой являлись Дориан и сам Адриан. Картины мира, могущественного, гармоничного, но при этом такого непохожего на тот, в котором сейчас жили люди, притягивали и завораживали. О временах расцвета маг говорил с удовольствием, но стоило завести речь о последних днях Империи Тени, как он тут же обрывал рассказ или переводил разговор на другую тему. Рик не настаивал - когда рушатся великие строения, многих погребает под обломками. Те же, кому удается выжить, часто теряют самое дорогое - родных, привычный мир, самого себя...

            Это он осознавал особенно остро, когда Амелла, Адриан или же не слишком-то разговорчивый капитан стражи приносили вести о Сторне. Эти новости, скупые, невнятные, так мало говорящие тому, кто не был на обезлюдевшем острове, причиняли боль не меньшую, чем все раны вместе взятые. И тогда Рик отсылал прочь Эми, а сам - бессильный метался на ложе, проклиная последними словами самого себя, лаконцев, лесовиков, Адриана, вампиров, богов - настоящих или выдуманных, и больше всего - свою собственную беспомощность. В один из дней он вдруг необычайно отчетливо понял - "Империи тысячи островов" больше не существует. Нет, острова по прежнему гордо высятся из воды, но сама суть станы - люди... Те сторнийцы, что выжили после устроенной латниками Ярно бойни, рассеялись по окрестностям, преследуемые озлобленными местными жителями или угодившие в плен, находившиеся в дальних походах или разведывательных рейдах суда, да экипаж его рейдера - вот и все, что осталось от некогда великой морской державы. Но их слишком мало, и даже прояви победители неслыханное и глупое по мнению Рикарда Шарка милосердие - никогда больше Сторну не возродиться во всей своей мощи, не обрести былое величие. Новая "Империя" либо станет жалким подобием, посмертным памятником прежней, либо, что куда вероятнее, жалкая горстка сторнийцев рассеется по земле, воспитывая своих детей в обычаях приютивших их народов. И тогда со смертью последнего Сторн исчезнет окончательно, оставив по себе недобрую, жутковатую, но и красивую, как всякая страшная легенда, память. О тех, кто сейчас в ошейниках "слуг" помогал вампирам выковывать отравленные клинки победы, Рик уже не думал как о сторнийцах и людях. Разговоры, что у них не было выбора - ложь. Выбор есть всегда: ведь прыжок со скалы в штормовые волны - это тоже выбор...

            Адриан пришел как обычно, но, видимо, почувствовал какую-то перемену в сторнийце, и потому не стал начинать разговора, а, коротко поприветствовав, опустился рядом с ложем. Рик не мог видеть, но прямо-таки физически ощущал на себе изучающий взгляд мага. Время шло, но никто не нарушал молчания. Рик вздохнул: похоже, разговору о том деле, ради которого маг и тратил силы на умирающего сторнийца, предстояло произойти сегодня, а еще конкретнее - сейчас. Что ж, он готов...

            - Вампиров надо уничтожить и для этого тебе нужна моя помощь... - слова прозвучали скоре как утверждение, чем как вопрос, - Но возможно ли это сделать вообще, и для чего великому магу Адриану в это деле понадобился стоящий одной ногой в могиле сторниец?

            - Возможно ли вообще? - Адриан немного помолчал, словно обдумывая вопрос, - Возможно. Стоит ради лучшего понимания прояснить один вопрос: 6ольшая часть вампиров не представляет для людей серьезной угрозы.

            Шарк бы расхохотался, но от удивления у него случился приступ немоты. Немного придя в себя, он язвительно заметил:

            - Думаю, капитан стражи с тобой поспорил бы. Слышал, дозоры, посланные к границе леса, стали пропадать...

            - Нет, ты не правильно понял. Действительно, один Вечный в бою стоит десятка опытных воинов. Но при этом не стоит забывать, что они уже мертвы. Дориан, его "названные братья", некоторые из его "детей" и вправду весьма опасны: они сохранили часть старых магических способностей и обрели новые, сильны, быстры, умны как до "смерти"... кое-кто даже может ходить в свете, не обращаясь в пепел. Но остальные - лишь жалкое подобие истинных Вечных: тупые, злобные, неспособные себя контролировать и помышляющие лишь о пище. И чем дальше - тем меньше в них остается людского и разумного. Такие вампиры подобны бешеным зверям, жестоким и сильным хищникам, но человек превосходно умеет охотиться на зверей. Их люди пусть и не без потерь, но способны уничтожить сравнительно легко: достаточно объявить по сей стране охоту на нежить, чтобы каждый, способный поднять меч, факел, копье или кол в свете солнца искал и упокаивал живых мертвецов без жалости и сострадания. И тогда низшим вампирам негде будет укрыться - что не сделает человек, то довершит солнце.

            - Радужная картинка, - Рик недоверчиво хмыкнул, - Тогда почему по всей Лаконе вампиры охотятся на людей, а не люди на вампиров?

            - Потому что живы те, кто превращает сброд низших вампиров в организованную и безжалостную силу.

            - То есть, ты хочешь сказать, что если убить того вампира, что командует нашествием на лаконские земли, то армия вскорости развалится и разбежится по городам и весям в поисках пищи? - Рикард, забывшись, недоверчиво покачал головой и тут же зашипел от боли, - Слишком просто, чтобы быть правдой...

            - Не так уж и просто, - ладонь Адриан скользнула по лицу и боль пропала, - Совсем не просто. Во-первых убить того вампира, что Дориан поставил над своим войском сама по себе задачка не из легких: он находится по среди своих воинов, неплохой маг и вряд ли согласится на поединок с кем бы то ни было. Но дело даже не в этом. Убей мы его - и что?

            - Что? - Рик совсем запутался.

            - А ничего. Просто получится еще один окончательно мертвый вампир.

            С минуту Рик прикидывал, хватит ли у него сил дотянуться до мага или, на худой конец, существенно ушибить того стоящим в изголовье пастели кувшином с водой. По всему выходило, что не хватит, и с мученическим вздохом он выдал следующую ожидаемую фразу:

            - И почему?

            - Потому что Дориан просто возьмет своих "осиротевших" воинов под прямой контроль. Или сотворит еще одного могущественного вампира. Или накачает энергией одного из существующих. Убивать его посланцев - это все равно, что рубить щупальца спруту, умеющему взамен одного потерянного отращивать по три новых.

            - Значит нужно убить Дориана, - вот теперь Рик расхохотался, - Ну в этом благородном деле можешь на меня не особо рассчитывать. Я сейчас немного не в форме, да и когда мы с ним пытались убить друг друга в прошлый раз, у него выходило много лучше.

            - Знаешь ли, заметно - в голосе Адриана тоже слышалась едва скрытое веселье, - Результат, так сказать, на лицо.

            - Так за чем же дело стало? Набери команду благородных и мужественных рыцарей, и отправляйтесь на острова. Прекрасная легенда получится. Я прямо-таки виду ее окончание: "И жили они долго и счастливо..."

            - "... и умерли в один день", - теперь маг веселился в открытую, - Преимущественно от потери крови и головы. Нет, кормление вампиров не входит в мои планы. Рыцари здесь не подходят. То, что тебе удалось подобраться к Дориану на расстояние клинка - это его упущение, которое столь опытный вампир никогда не повторит. А значит соваться на Сторн с вооруженным отрядом бессмысленно. Тут нужны маги, а не воины.

            - Тогда вообще не понятно, зачем понадобился я. Менее способного к магии человека надо еще поискать...

            - Верно. Но маги есть и без тебя, - теперь голос Адриана был абсолютно серьезен и Рик понял: шутки кончились и дальше речь пойдет исключительно о деле, - Сам мир противится возвращению давно умершего порядка, порождая защитников. Тех, кто воплощает в себе всю мощь его элементов. Великих магов. В прошлый раз таких было много...

            - ...и ты был одним из них, - Рик, невзирая на слабость, приподнялся и устроился полусидя.

            - Да, я был одним из них, маг не стал отрицать очевидное, - Был одним из многих - а стал последним... Но сейчас важно не это. Они должны уничтожить Дориана, причем уничтожить быстро. Ведь с каждым днем, с каждой жертвой он становится сильнее. Если неделю назад вампиры не показывались даже ввиду Леса, то теперь они безбоязненно подходят к его окраинам. Еще немного - и они смогут выходить на солнце. Сначала ненадолго, но чем дальше, тем меньше оно будет опалять их кожу. Рано или поздно настанет час, когда они придут сюда, искупаются в Озерах Силы и разожгут костры из великих деревьев. Но мы с тобой этого уже не увидим - к тому времени оба будем мертвы.

            Насчет себя в этом смысле Рикард Шарк был вполне уверен, но насчет Адриана сомневался: он был готов поспорить, что этот хитрый ублюдок переживет всех на этом свете, будь они людьми или вампирами - не важно.

            - Должны - так пусть уничтожают. Если понадобится - хоть со всем архипелагом вместе. Или есть препятствия?

            - Есть, конечно, - ...Рик не мог видеть Адриана, но мог поручиться, что тот развел руками, - Куда же без них...

            - Я слышал разговоры про жену, или кто она теперь, Императора Лаконы. Эта ведьма превратила целый город в оплавленные развалины. Полагаю, она вполне способна и...

            - Нет! - голос мага вдруг стал необычайно жестким, почти гневным, - Саола смогла бы, но, пока я жив, она не станет. Есть черта, за которую нельзя переходить ни одному магу. Когда-то я заступил за нее одной ногой. Саола же - она стоит у самой грани... Если она шагнет вперед, то многие вещи, такие как приход Теней, покажутся не такими уж и значительными проблемами.

            Рик открыл рот, чтобы язвительно поинтересоваться, что может быть опаснее воцарения вампиров,... и закрыл. Просто понял, что абсолютно точно не хочет ничего знать об этом. Уже существующих бед более чем достаточно. Не может - и ладно... Адриан меж тем продолжал:

            - ...Маг, повелевающий ветрами не сможет причинить существенный вред Дориану: тот вместе со своими отродьями просто уйдет в подземелья и там переждет любой ураган. Ведьма, управляющая водами, вне моего поля зрения, да к тому же вода против камня островов почти так же бессильна, как и ветер. Вместе они способны сточить скалы до основания, но на это им понадобятся сотни лет. У нас нет столько времени.

            - Что там еще есть в вашем магическом арсенале? Земля?

            - Да, земля, - по голосу Рик понял, что маг переходит к тому, ради чего и затеян весь долгий разговор, - Маг, повелевающий земной твердью, способен превратить острова в вулканы или вовсе - погрузить их на дно морское...

            - ...но с ним тоже есть какая-то проблема, верно? - Рик глотнул воды и откинулся обратно на подушки. Разговор измотал его.

            - Не то, чтобы проблема... Просто Великий маг Земли - мальчик шести лет отроду. Я видел его в Фалессе: ходячее проклятье для любой няньки, но при этом - совершенно очаровательный мальчуган. Очень добрый... очень...

            В голове Рика забрезжила догадка. Он с ужасом выбросил ее из головы, но она грубо вломилась обратно. Тогда Властитель запер ее в самом дальнем уголке сознания.

            - Это хорошо. Дети и должны быть проказливыми, но добрыми...

            - Должны, - Адриан согласился, и сторнийца немного отпустило, - Но в этом проклятом мире есть куча вещей, которые не должны случаться, но при этом происходят с завидным постоянством. Вот, например, необходимость заставить шестилетнего мальчонку пустить на дно моря целый архипелаг, на котором, может статься, еще есть живые люди...

            Рик ощутил себя канатоходцем, которому во время номера начали медленно, нить за нитью, перерезать веревку...

            - ... понимаешь, Рикард, в магии же важна не только сила и умение, но еще и желание. Даже не просто желание,... то, что вы, воины, называете воля. Воля к разрушению. А земля, поверь мне, к разрушению совсем не расположена. Напротив, эта сила меняет, своего носителя, забирая из него даже ту злость и ненависть, что была изначально...

            Последняя нить лопнула с тонким звоном, и Рик полетел в пропасть. В сознании мелькали картины из прошлого: мальчик, ласкающий щенка; он же, но вонзающий нож в окровавленное тельце животного; опять он - на этот раз у окровавленной колыбели; перекошенное гневом и страданием лицо мужчины - отца...

            - Адриан, даже... даже ради всего мира ты не можешь просить меня о таком. Неужели ты не понимаешь, что эта дорога ведет во мрак?! Хочешь увидеть лицо тьмы?! Сними с меня повязки и посмотри! Посмотри внимательно...

            - Рикард Шарк, - голос мага звучал холодно, словно на официальном приеме, - Вспомни кем ты был и не закатывай истерику, словно увидевшая мышь девица. Отвечай на мои вопросы четко и кратко: "Да" или "Нет". Ты понял меня?

            - Да.

            - Ты согласен с тем, что Дориан и другие вампиры, находящиеся на Сторне должны быть уничтожены во что бы то ни стало?

            - Да.

            - Ты можешь предложить другой путь, кроме магического удара, который приведет к успеху?

            - Нет, но...

            - Да или нет?!

            - Нет, что бы ты...

            - Ты веришь, что для успешной атаки маг должен обладать волей к разрушению? Что он должен яростно и страстно ненавидеть то, на что направляет удар?

            - Да...

            - Ты поможешь мне научить юного Великого мага Земли ненависти?

            ...Нет ответа...

            - Поможешь? Отвечай.

            - Но почему я, Адриан? Ответь мне и я отвечу тебе...

            - Ах, это? Есть две причины. Первая: ты сам выковывался как клинок, в преддверии будущих битв. Ненависть у тебя в крови, костях, в самом дыхании. Кто сможет обучить ненавидеть лучше, чем тот, кто жил ненавидимым и отверженным почти что с самого рождения? Вторая причина еще проще. Этот мальчик - единственный выживший житель Лаверны. Знакомое название, верно? Скажи, ты выбрал эту деревушку за красивое название или просто ткнул пальцем в первое попавшееся приграничное селение, находящееся на реке и обозначенное на карте? Впрочем, мне плевать... А теперь отвечай.

            - Да.

            - Что - "да"?

            - "Да" - значит "да". Приводи сюда мальчика, и я посмотрю, что из него можно сделать. Что выйдет монстр - не обещаю, но ненавидеть он научится. Это все, что ты от меня хотел?

            - Не совсем, Рик. Не совсем... Если мой старый друг Дориан не поглупил за тысячу лет сна, то он учитывает возможность существования защитников. На его месте я бы сделал две вещи: послал бы в Лес хорошего убийцу и начал возведение магической защиты вокруг остовов. Про внедренного в наши ряды человека или вампира пока ничего сказать не могу, но вот щит почти достроен - я чувствую. Но одна прореха в нем осталась...

            Что-то скользнуло по ладони Рикарда и тут же исчезло, но он успел узнать звенья той цепочки, что почти всю жизнь ощущал на своей шее. Амулет.

            - Эта связь - мой медальон?

            - Нет. Эта связь - и медальон, и его владелец. Вместе они являются прорехой в защите вампира. Дориан рассчитывал, что ты примешь его сторону или умрешь, иначе не привязал бы к себе так сильно. Так что сначала ты поработаешь с мальчиком, а когда придет срок - станешь тем окном, через которое Великие маги нанесут удар. Ребенок, кстати, уже скоро будет здесь - так что обдумай, что ты ему скажешь.

            - Обдумаю... А что произойдет с ним после того, как удар будет нанесен?

            - Понятия не имею. Умрет от перенапряжения, скорее всего - он все же еще ребенок. А может и выживет.... Тебе есть до этого дело?

            - Не знаю... Что ждет меня?

            - Ты умрешь, - в голосе мага не прозвучало ни капли сомнения, - Это точно.

            Рик вздохнул с облегчением:

            - Слава богам.

            Больше в тот день сторниец не произнес ни слова, испугав и огорчив этим Амеллу, с которой обычно беседовал подолгу и с удовольствием.

           

           

Крыс

           

            28 число Холодов.

           

            Моя реформа была в самом разгаре. Я метался по городу, изредка забегая во дворец, и редко, очень редко удавалось отдохнуть.

            Чаще всего свободные часы я проводил с Ив. Девушка потихоньку брала Лакону за деликатные места и испытывала от этого даже большее удовольствие, чем от наших "семейных" развлечений. Да, хорошо, когда человек находит себя...

            А я возился с Гвардией... даже нет, больше со Стражей. Мне нравилось. Пожалуй, можно как-нибудь потом попробовать и с армией...

            Сегодня - снова свободный вечер. Однако Ив занята - график у нее еще более жесток, чем мой. Так что очень удачно состоялся день рождения обер-лейтенанта Эрлена. Луи - один из лучших моих людей, блестящий аналитик (чего частенько не хватает мне). Он очень удачно попал ко мне еще в бытность мою лейтенантом, а теперь, будучи сыном небогатого торговца, возглавляет у меня следственную часть. Много их у меня таких - незнатных, но умных и талантливых; они - моя опора в Гвардии.

            Когда я дошел до скромного флигеля, в котором обитал "новорожденный", там уже собралось человек двадцать.

            -О, Рейнар! Давай сюда, капитан, только тебя и ждем! - на разные голоса приветствовали меня гости.

            Я преподнес Луи серебряный кубок, который он тут же наполнил и выпил за собственное здоровье. Потом пили за мое, хоть я и протестовал. Потом - за Стражу, это святое.

            -Ну, народ, какие новости?

            -Да как обычно. Карманники, мошенники, три убийства по бытовухе, все раскрыты тут же. А у других что?

            -Суды работают, гвардия вино пьянствует и безобразия нарушает.

            -А сестрица здорова ли?

            -Ага. Управляет потихоньку.

            -Слышь, Рейнар, у меня тут одна идейка появилась... - похлопал меня по плечу Гаспар Штрам, бывший врач, а ныне основатель и глава фалесских экспертов.

            -Завтра зайди - подробно расскажешь, а то что так-то, второпях?

            Когда вино достаточно согрело подмерзшие тела, народ затеял одновременно пять профессиональных обсуждений. Чем хороши праздники - лишний повод собрать людей. Я некоторое время обсуждал идею послевоенной реформы на местах, а потом серьезно обдумывал предложение о содержании коней у привратных постов - на всякий случай.

            Затем народ окончательно уговорил вино (его было как раз столько, чтоб никто ненароком не напился - чувствуется рука госпожи Эрлен) и оставил деловой тон.

            -А вот в суде услышал: "Сударь стражник, меня арестовали ни за что - я подобрал ключи к дому, в котором нечего было взять!".

            -Это что! Вот мне один патрульный рассказывал: поймал он как-то карманника и говорит: "Только не говори, что этот кошелек сильно похож на твой!". А тот ему: "Кошелек - что? Деньги уж очень похожи!".

            На другом конце залы уже раздавались гитарные аккорды.

           

            Прошел я всю школу

            У слабого пола

            И много узнал по пути:

            Улыбка и песня

            Не стоят ни пенса,

            За большее - надо платить!

            Сбегаются взоры

            К корсета узорам,

            Милорд, не спешите за ней!

            Важна для поэта

            Не форма корсета,

            Его содержанье важней!

            Поэму ценю я

            Лишь в три поцелуя,

            Один поцелуй за сонет,

            И, право, для дамы

            Не жаль эпиграммы,

            Когда она скажет мне "нет"!

            И если вдруг, крошка,

            Я стукну в окошко,

            Не стоит тревожить родных.

            Вдруг явится мама,

            Почтенная дама,

            А где мне взять сил для двоих?

           

            Пел Мано - этот голос ни с чем не спутаешь. Маноэль ле Райли - это наша достопримечательность. Блестящий юный дворянин, красивый, словно девица, он служил в Дворцовой гвардии. Ему прочили большое будущее при дворе, но когда я начал ковать из своей роты орудие восхождения, он подал прошение о переводе в Стражу, притом именно в мою роту.

            Мано - романтик. Он считает, что трудится к вящей справедливости, а меня считает чуть ли не героем. Смешно... Но при этом Мано - великолепный лидер, его парни пошли бы за ним к дракону в пасть. Произведение его в лейтенанты, кроме того, несколько польстило аристократии.

            -Дай-ка мне..., - я перехватил у него инструмент.

            -Капитан, а спойте нашу! - послышалось откуда-то сбоку.

            "Наша" - это еще один шедевр Мано. Я взял первый аккорд и запел:

           

            На спящий город опускается туман.

            Шалят ветра по подворотням и дворам.

            А нам все это не впервой,

            А нам доверено судьбой

            Оберегать на здешних улицах покой.

           

            Ну и так далее, три куплета.

            Немного позже я вышел из дома - проветриться. Там уже стоял Мано. Был он пьян несколько более, чем остальные, и сейчас его явно одолевали невеселые мысли. Увидев меня, он вынес на лицо решительное выражение. Я привалился к стенке рядом.

            -Мано, что-то не в порядке?

            -Капитан... давай я тебе хоть скажу. Может, ты и поймешь...

            -Ну?

            -Рейнар... короче, ну, в общем...

            -Да что такое-то?

            Паралич языка Мано был не свойственен. Что-то странное, не иначе.

            -В общем, я влюблен в императрицу.

            М-дааа... Воспринять такое без смеха - это подвиг. Бедный Мано... Если б ты еще знал, кем мне действительно приходится Иви...

            -Рейнар? Что же ты молчишь? Да, я люблю твою сестру... Люблю жену своего господина...

            -Ну что сказать? Не скрою, сейчас у тебя шансов нет...

            -Я знаю! Ведь кто я рядом с Ярно ле Фалессом!

            -Но?

            -Но... могу же я надеяться?

            -Надеяться ты всегда можешь...

            -Просто она... она такая светлая, такая нежная... такую женщину хочется укрыть от этого гадского мира...

            Эх, Маноэль, Маноэль... как же далека Ив от того образа, который ты себе нарисовал!

            Так я стоял и слушал любовные излияния друга, зная, что уже завтра буду спать с любимой им женщиной, и расскажу ей о нем, и мы вместе посмеемся...

           

           

Сингреллин а Ре'Антэ

           

            13-е число месяца Холодов.

            Туманная Долина.

           

            Они сидели вокруг костра, разведённого кем-то из всадников на берегу очередной реки. Единороги разбрелись, поедая траву, а люди поедали свои припасы. Кто-то предложил Син кусок хлеба, однако та отказалась. С одной стороны, невежливо отказываться, с другой стороны, своё, так сказать, здоровье - важнее. Когда с походной трапезой было покончено, Арниэ сказала:

            - Мы хотим услышать твою песню...

            - Какую из них? - спросила Син, пытаясь разрядить обстановку. Бесполезно - люди смотрели на неё с опаской и в то же время тянулись к ней.

           

            Да что с ними! Неужели на них так сильно подействовало заклятие очарования? Я его вроде бы только для животных читала, дабы успокоить Дориана и Фларэ... При чём же тут люди-то? Неужели я снова что-то напутала в словах?.. Ну, это тоже можно использовать...

           

            Она спела одну песню, затем другую и третью, подбавляя в голос немного магии, и с каждым спетым ею словом люди постепенно приходили в себя. Кто-то уже подозрительно поглядывал на вампирку. Пару раз Син заметила как некоторые принимались прятать оружие и как бы невзначай приближаться к ней. Вот тогда-то ей и показалось, что время пришло.

            Она вскочила, прерывая балладу на самом интересном месте (ибо дальше Син ещё просто не придумала), заговорила громко и властно:

            - Однако, хватит. Я пришла сюда не для того, чтобы петь песни у костра. Мне нужно поговорить с вашей Королевой. Это касается судьбы всего мира.

            - О чём тебе говорить с Королевой, вампир? - холодно поинтересовалась Арниэ. Преданность Королеве выбила из неё всякое благоговение перед вампиркой.

            - О судьбе этого мира. Считайте, что я - вампирский парламентер.

            - Так вот зачем ты зачаровала нас, да? И после этого ты думаешь, что мы отпустим тебя живой?

            - А как же неприкосновенность посольства?

            - У нас в Долине несколько иная Дипломатия.

            - Оно и видно. Ладно уж, убивайте. Только учтите. Во-первых, я заберу с собой многих. Во-вторых, вы меня не убьёте.

            - Это ещё почему? - люди оскалились клинками.

            - Я бессмертна, - самонадеянно заявила Син, доставая хлыст. После встречи с Сильвией это оружие стало ей настолько привычно, что расстаться с ним она уже почти не могла...

            - Стойте все! - сказала Арниэ. Люди послушались своего командира, хотя и с явным неудовольствием. - откуда нам знать, что ты не убьёшь королеву при встрече?

            - Если бы мне нужно было бы убить королеву, она уже давно была бы мертва.

            Арниэ задумалась:

            - Итак, ты требуешь аудиенции с Леди Ри?

            - Требую? Нет, пока ещё нет. Пока что я только прошу аудиенции...

            - Что ж. Мы поговорим с Советником. Он примет решение... Когда вернётся.

            - Это Эдриан-то?

            - Да.

            - Что ж. Я надеюсь он сможет вернуться и сделать правильный выбор. А теперь я вас оставлю. Я хочу спеть ещё пару песен своему зверьку.

            - Ты можешь остаться с нами...

            - Я бы с радостью, - заявила Син действительно радостно, - но у меня, к сожалению, дела.

            - Надеюсь, эти дела не связаны с твоим пропитанием? - подозрительно осведомилась Арниэ.

            - Нет... Вовсе нет... И, если хотите, я вернусь к вам часа через два...

            - Хотим... - ответила Арниэ с надеждой.

           

           

Доминик ле Рамлет

           

            20 число месяца Холодов.

            Походный лагерь лаконской армии.

           

            Ночь, черная ночь окутала Лакону и всю землю... Вроде бы уже и солнце должно повернуть на весну, но нет, темнело все раньше и раньше, а рассветало позже... Объяснения этому не было, да и не могло быть... Все было понятно и так - наконец наступил Час Волка, о котором говорили древние сказания, и время людей кончилось... Буря утихла и зловещая тень нависла над страной, заслонив солнце... И нет ветра, чтобы развеять ее...

            Что-то все-таки сгорело в нем, когда он узнал о Криэране... Все это время он ждал, надеялся, что встретит Сильвию, и сможет ей объяснить... но нет, теперь не сможет. Города больше нет, он уничтожен пугающей, страшной силой... Некуда ему возвращаться, Доминику ле Рамлету, некуда больше податься... Все ушло, остались лишь горы пепла и могилы...

            Мрачное настроение охватило все войско. Они понимали, что идут не побеждать, а погибать - если их не сметет неисчислимая Орда, то уничтожит этот новый таинственный враг, и вот - не слышно ни песен, ни радостных криков, лишь вороны кружатся над полем, предвкушая...

            Неожиданно стало душно, и Доминик вышел из палатки. Проклятье! Он не спит уже третий день, просто не может... Как представит Криэран в огне. Это стало его вечным кошмаром, которому нет конца...

            До горизонта горели огни костров, но что такое - эти слабые огоньки не способны развеять сумрак, сумрак ночи, сумрак его души... Они вообще ни на что не способны, эти жалкие подобия солнца, маленький человеческий обман, уверенность в том, что люди способны противостоять ужасам ночи...

            Однако где-то далеко, где-то на самом краю, там, где была граница их большого лагеря, почти в лесу... оттуда слышалась песня, что, собственно говоря, сильно удивило Доминика - надо же, кто-то чему-то радуется в это время, это когда, в каждой семье потеря, когда вокруг опустошенные деревни. Как они могут, бесчувственные сволочи??

            Тем не менее, ему вдруг стало интересно, мучительно интересно, и он решил пройтись, посмотреть, что это за люди, и что за песню они играют... И теперь он шел мимо мрачных воинов Ярно ле Фалесса, сидевших и молчавших, туда, вперед к странному огоньку и странной компании, что расположилась вокруг костра.

           

            Оттого ли бледен?

            Оттого ль знобит?

            Не иначе снова

            Клялся на крови...

            Или вдруг коснулся запредельного...

            Хайо, хайо...

           

            Здесь были весьма колоритные личности... Не сказать, что они все выглядели как рыцари - лишком разного возраста, много женщин, но все при оружии... Их цепкий взгляд остановился на Доминике, словно оценивая его, пытаясь понять его ли они ждали...

            Изнутри сгорая

            Хоть глоток отпить...

            И того не зная

            За черту ступить...

            Слаще искушения нету ничего...

            Хайо, хайо...

           

            - Кто вы? - спросил Доминик, понимая, что он пришел сюда отнюдь не по своей воле. Кто бы не были эти незнакомцы, это они позвали его, они заманили его сюда своей загадочной и мелодичной песней. И он пришел... Хотя, сейчас понял, что зря... Ноги его уже не слушались...

           

            Кто там тихо стонет

            Как в свинцовых снах...

            Засмотрелся - тонет

            Тонет в зеркалах...

            Тянет, тянет руки и к себе зовет...

            Хайо, хайо...

           

            - А ты симпатичный... - одна из девушек поднялась ему на встречу. - Значит, Сильвия была права...

            - Ты знала Сильвию? - Доминик растерялся. Да кто они такие, в конце-то концов?

            - Я знаю Сильвию. - уточнила девушка, протягивая ему руку. - Садись. Садись же...

            Ле Рамлет присел, продолжая смотреть на ту, что принесла ему столь неожиданную весть, ожидая объяснения...

            Та рассмеялась, продемонстрировав ослепительную улыбку:

            - Вижу, ты хочешь все узнать? Но знание бывает горьким, даже опасным...

           

            Клятвы и угрозы...

            Но тому не быть...

            Ведь еще не поздно...

            Зеркало разбить...

            И садится утро на плечо твое...

            Хайо, хайо...

           

            - Что с ней? - Доминик смотрел на нее умоляющее. - Я прошу, скажите... Она сумела выбраться из Криэрана?

            - Ой, да все с ней в порядке... - сморщилась девушка. - Доминик... Меня зовут Агнесса, если тебе это конечно интересно...

            Доминик ничего не ответил. Он вспоминал Сильвию, ее рыжие волосы, задорный смех, ласковую улыбку...

            - Когда я смогу ее увидеть? - наконец спросил он примолкшую Агнессу.

            - Еще до рассвета... - опять улыбнулась она. - До рассвета... Она скоро придет сюда.

            - А где она сейчас?

            - О Тени, ты только о ней и думаешь? - прошелестела Агнесса. - Можно подумать, на ней мир клином сошелся...

            - Мое сердце отдано ей вовеки... - склонив голову, печально промолвил Доминик. - Но я хотел бы увидеть ее... Возможно, в последний раз... Мы вступаем против страшного врага... Бесконечные полчища лирийцев...

            - Полчища лирийцев... - еще раз улыбнулась Агнесса. - Это все ерунда, игры детей...

            Один из седовласых мужчин перебиравший струны гитары, закончил играть, и начал новую, более тревожную мелодию.

            - Игры? - Доминик покачал головой. - Не думаю, не думаю... Величайшие битвы, что выпали на наш век, позволят нам остаться в истории, войти в легенды, баллады и предания...

            - Чушь, - фыркнула Агнесса. - Ерунда. Вы все умрете, и никто о вас не вспомнит, дураки...

            - Мы может, и погибнем, - гордо продолжил Ле Рамлет. - Но память о нас будет жить на века. Мы последняя преграда на пути зла, и мы стоим на страже Света и Добра...

            - Бобра... Я и говорю - дураки... - передразнила его девушка. - Ты ничего так и не понял. Время людей кончается, настает время волка, час волка...

            - А ты, что же, не человек?! - Доминик отодвинулся от нее, прозревая.

            - Нет, - оскалилась Агнесса. - Впрочем, ты скоро тоже перестанешь им быть...

            Доминик вскочил, выхватив меч. Ну, конечно, это они - те самые Тени. Кто еще может сидеть ночами почти в лесу, на отшибе? Кто еще может петь такие песни? И у кого, как не у них, могут быть такие длинные и острые клыки?

            Песня оборвалась на неожиданно резкой, скрежещущей ноте. Игравший отбросил гитару и подскочил к нему. Остальные стали осторожно окружать...

           

            Все мечтал тенью стать

            Так что?

            Я тебе, а ты мне -

            Никто...

           

            - Ты врала насчет Сильвии? - Доминик стал осторожно отходить в сторону лагеря Ярно.

            - Нет! - и Агнесса стала приближаться к нему. Ее лицо менялось - вытягивались белоснежные клыки, зрачки стали светить ярче. - Не врала. Она действительно уцелела после уничтожения Криэрана, и, действительно, скоро будет здесь... Она правда не знает, что встретит здесь своего "любимого"... - и все вампиры захихикали.

            - Что ты хочешь этим сказать?

            - Она стала слишком сентиментальной... Гибель двух ее друзей, так расстроила ее, что она решила сама убедится в их смерти, оправив нас на разведку, следить за вашим лагерем...Тебя узнал один из воинов, что видел тебя в сражении у Леса... Остальное было слишком простым. Ты побежал к нам... сам, почти без принуждения...

            - Можете убить меня, но не трогайте ее...

            Вампиры расхохотались.

            - С какой стати? Впрочем, тебя убивать мы не собираемся, да и ее не сможем...

            - Не сможете? - глупо спросил Доминик.

            - К сожалению, как сотворившая нас, Сильвия для нас неуязвима... - усмехнулась Агнесса. - Да, да, это она сделала нас такими. Она уничтожила Криэран до того, как его испепелили... Превратила всех жителей в Теней, хотела уничтожить лирийцев... Бедная девочка думавшая, что может править миром... Когда из-за моря явились действительно ВЫСШИЕ дети ночи, ей пришлось лечь под них... А теперь мы вынуждены таскать каштаны из огня? Нет, так дело не пойдет. Как только ты станешь одним из нас, ей ничего не останется как убираться отсюда... Если она и тебя потерять не хочет...

            Доминик промолчал. Перед глазами все кружилось. Он просто не мог себе представить. Сильвия, его Сильвия - вампир, пьющий кровь людей, существо, которому чтобы жить, нужно убивать, та, по чьей вине был уничтожен Криэран, великий город, простоявший не одно тысячелетие...

            По его лицу потекли слезы... Теперь он понимал, все к чему он стремился, все чего хотел - все пустяки, глупости... Но вот Сильвия...

            - Хватит горевать. Сейчас ты поймешь, что, значит, быть бессмертным в веках! - жестко произнесла Агнесса.

            - Никогда. - Доминик махнул перед собой мечом, отгоняя ненавистных тварей, затем поставил его рукоятью в землю, а острием в небо, и с размаху опустился на сверкающее лезвие.

           

           

Эвор Тилийский

           

            1 день месяца Холодов.

            Полумесяц. Тил. Высокий чертог.

           

            Ястреб с клекотом опустился на протянутую руку, настороженно взъерошился и перебрался Эвору на плечо. Князь коснулся темных перьев, пытаясь унять растущее с каждым днем беспокойство своего крылатого спутника.

            - Последнее время он недружелюбен, - медленно произнес Ньель, вздохнул и добавил, - И ты тоже, Князь. Люди волнуются, они не понимают в чем дело.

            Эвор нахмурился.

            - Если война с Лаконой окончена, то зачем мы продолжаем жить так, словно завтра к нам снова вторгнется враг. Зачем мы принимаем здесь..., - сквозь голос южного наместника чувствовалось едва скрываемое презрение, он кивнул на крыло Чертогов, где доживал свои последние дни Рикаред Шарк - этих людей.... Почему просто не дать Лесу мир?

            - Ты будешь оспаривать мои приказы? - голос Эвора был тих и спокоен, но Ньель предпочел опустить голову и промолчать.

            Князь сознавал - Перводружинник отчасти прав. Но как объяснить ему и другим то, что и сам понимаешь не до конца? Последнее время Эвор особо остро чувствовал Лес, его шепот, его дыхание и непрерывное тревожное беспокойство, которые, возвращаясь из каждого нового полета, приносил на крыльях ястреб. Просто зима или отголоски бури, постепенно охватывающей мир? Хотелось верить в первое, и иногда при свете дня даже получалось, но с заходом солнца старая боль вновь давала о себе знать, и что-то темное настойчиво приходило в сны, лишая покоя. Порой Князь всю ночь мерил покои шагами, не в силах объяснить самому себе, что именно его встревожило.

            Но, если правда то, о чем говорят друиды, если не лгут о участи Сторна люди Шарка, если Адриан Делон изменился и пришел сюда не случайно, то война с Лаконой скоро покажется Лесу приграничной стычкой по сравнению с тем, что ждет всех их теперь. Тени - просто страшные сказки для всего мира, но в Лесу они всегда были частью древней истории. И разбудил это зло он сам.... Князь, проигравший войну, но вышедший победителем. Волей друидов он носит Единый венец, по договору с Амаррой Лес свободен, да даже и без него, у Лаконы сейчас слишком много неприятностей, что бы обращать на Полумесяц свое внимание. Казалось бы, десяток деревьев, даже тех, что почитают здесь священными, не большая тому цена, однако будь способен Эвор поворачивать время вспять, то полгода назад Тилийского Князя вообще не было бы на турнире в Криэране.

            Но время не имеет обратного хода, и Эвор знал, что несмотря на недовольство со стороны людей и непонимание дружины будет делать то, что считает правильным. Он всегда торопился жить, чувствовать, сражаться, доказывать что прав, теперь пришло время оглянуться назад.

             Если правда то, что говорят о Тенях, то, наверное, все равно собирать войска или просто сидеть в Чертогах и ждать собственной трагической гибели, но Эвор, почему то, выбирал второе. Если настанет день, когда вампиров не остановят деревья и магия Леса, его люди погибнут с оружием в руках.

            - Буду у себя, - негромко произнес Эвор.

           

            Вошедший двигался бесшумно, но его выдал тревожно заклекотавший на плече Эвора ястреб.

            - Адриан, - медленно произнес Князь.

             Гость, укутанный в темный балахон, безмолвно опустился в одно из кресел, и Эвор, оставив созерцание вида за окном, обернулся к нему. Кто пустил сюда мага, можно было не спрашивать. Стража, даже если бы Князь отдал подобный приказ, не смогла бы ни остановить его, ни, вероятно, даже заметить. Порой, казалось, что пришедший с залитых солнцем Лаконских равнин чародей принадлежит этому лесу в гораздо большей мере, чем те, кто жил здесь всегда, и более того, знает те пути, по которым не всегда осмеливаются ходить даже друиды, ибо нужно обладать великой силой и огромной волей, что бы, ступив на них, вернуться обратно.

            - Приветствую Князя, - холодный сухой голос мага, как прежде обдавал неведомым холодом. С тех пор, как Адриан пришел сюда, им еще не доводилось перекинуться более чем парой слов, и Эвор ничуть не жалел об этом, но откладывать беседу далее не представлялось возможным.... Странно, чародей словно почувствовал, что Князь готов говорить с ним.

            - Ты всегда служил Лаконскому престолу, Адриан, - медленно произнес Эвор, - Но теперь ты на моей земле, я не могу сказать, что рад твоему присутствию, но друиды желают, что бы ты остался. Я же хочу знать, что за вести ты принес с собой.

            Лицо чародея скрывала тьма под капюшоном, но в этот момент Эвор мог бы поручиться за то, что Адриан улыбается.

            - Лес не изменился, - произнес он с легкой иронией, - Здесь, как прежде, никто не утруждает себя изысканной ложью. Я тоже не буду, пожалуй, - маг замолчал на короткое время, потом голосом вновь совершенно лишенным эмоций ответил - Тени вернулись. Но тебе повезло, Князь, Лес недосягаем для них... какое то время.

            - Это...

            - Это не фарс, не уловки Рикареда Шарка и не совпадения, это реально. Юго-восточная Лакона превратилась в безлюдную пустыню, старой столицы больше не существует, и с Шарк просто первый вестник беды.

            Эвор снова отвернулся к окну. Залитый бледными лучами солнца двор Высоких Чертогов жил своей жизнью. Кто-то из дружинников поил коня, стайка девушек на длинной скамейке у ворот оперяла стрелы, развалившись в тени на траве спал старый дворовый пес.

            - Сколько у нас есть времени? - тихо спросил он.

            - Никто не скажет точно, возможно они будут здесь завтра, а возможно защита падет когда твой Княжеский венец будут носить твои правнуки, - медленно ответил Адриан, - Но рано или поздно это случится....

            Как странно, и как страшно.... Веками Лес жил, храня свои легенды, создавая новые и не меняясь, он оставался прежним, и каждое новое поколение знавшее, что Тени вернутся, почему то было уверено, что это случится не в этот раз и даже не с их детьми, а когда ни будь, когда мир и само небо, станут совсем другими... никто не заметил, что это уже случилось.

            Возможно, Ньель прав, и стоит, не вмешиваясь во все это, дать Лесу отдых и покой. Полумесяц ничем не обязан ни Лаконе, ни бросившим лесной народ на поживу Ярно лирийцам и сторнийцам. На этот век еще хватит и магии, и защиты, а после... Эвор с досадой до боли сжал здоровой рукой резной подоконник... потом, кто-то совсем другой все равно вступит в этот бой, уже без надежды на чью-то помощь и победу, из-за его, Эвора, ошибки....

            - Я знаю, чего ты ждешь от меня, чародей, - после долгого молчания произнес Князь, - И можешь быть спокоен, я закрою глаза на прошлые обиды, если это будет необходимо. Лес примет любого, кто придет сюда за помощью. Даже если все, что сможем сделать это только отсрочка.

            - Любая победа это только отсрочка, Князь, - усмехнулся Адриан, - Но прошлой нам хватило на две тысячи лет...

            - Сейчас не то время...

            - Время всегда одно, - медленно ответил маг, поднялся с места, словно давая понять, что разговор окончен.

            Эвор остался один, внезапно ощутив, что все стало проще. Вероятно, правы те, кто говорят, что знание это уже сила, лишающая сомнений и ложных надежд. Враг есть, он придет и будет встречен, он не станет от этого менее опасен, но его будут ждать. Завтра он спросит друидов обо всем, что они знают... Завтра.

            Трижды Шепчущий хранил его от смерти. Для какой судьбы? Эвор устало закрыл глаза, стараясь смирить накатившую усталость, и через мгновение ударивший в пестрые ястребиные крылья ветер уже нес его прочь, заставляя хоть ненадолго но забыть обо всем что ждало его в душных палатах Чертогов.

           

           

            Сафар Бнед

           

            12-26 число месяца Холодов. Лирия.

           

            Вряд ли этот тысячелетний колдун рассказывал всю правду, но в любом случае, ему доверять можно было больше чем той же Иллиссайе... По крайней мере, Архис не владел всей информацией, плохо ориентировался в современном мире... Сафар и повелитель Пауков часами просиживали, беседовали, спорили и сравнивали, то что сейчас и то что было.

            Он пытался быть полезным, это просто бросалось в глаза. Как и все остальные здесь, впрочем... Кроме Мебира - тот ни с кем не разговаривал, ходил с мрачным видом по коридорам. А лиц остальных "пауков" лирийский хан не запоминал, слишком неприметными и серыми они были...

            Зайриэ почти все время читала, а воины тренировались. Они готовились к сражению, даже не зная, с кем им придется биться в этот раз - с лаконцами, змеями или очередным, более страшным врагом.

            Все они ждали, когда, наконец, Архис соберет всех своих жрецов, и когда он освободит своих пленников. Сафар обещал помочь ему в том, чтобы объяснить этим несчастным, что происходит в этом мире. Угроза нависшая над человечеством, превыше всех разногласий земных правителей. Пусть их хранит Каар, ибо возращение бывших хозяев принесет этим магам лишь смерть, а сейчас они получат свободу, и возможность делать все, что хотят. Они должны встать в их ряды, должны, но смогут ли простить Архиса и его "пауков" за то, что те с ними сотворили?

            Он видел одну из женщин, освобожденную после долгого сна. Она потеряла всякое чувство реальности, обезумела от нахлынувших на нее чувств, мыслей и видений. Впрочем, кое-что для нее все-таки можно было сделать, но главным целителем все же было время...

            Прошло чуть больше двух недель, и армия древнелирийских колдунов собралась в мрачных подземельях, готовясь выступить на поверхность, и отправится в Лес, чтобы уже затем сразится с Тенями.

            Многие здесь были если не свидетелями древних битв, то заставшими тех, кто в них участвовал, видевших послевоенную Лирию, которая тогда еще Лирией не была. Они все-таки согласились с Архисом, и, наверное, во многом потому, что он был такой же, как они, а Сафар, Мебир и Зайриэ из какого-то другого мира, мира который они не видели.

            Да, старый паук смог убедить их не убивать его на месте, но мог ли он полностью доверять им, своим бывшим узникам? А сможет ли что-нибудь сделать Сафар, если маги попытаются поквитаться с Архисом Анрахсаром?

            Еще его волновал вопрос, как встретит их Эвор, когда они все вместе появятся у границы его владений? Жив ли князь Тила? Жестокая буря, вот уже какой месяц гремящая над миром, вполне могла унести этого благородного правителя...

            Слишком много вопросов, и слишком мало ответов. А растерзанный мир стонет, ожидая последнего удара той Тьмы, что вернулась... И неважно, что послужило первопричиной ее прихода, сейчас лишь вместе, лишь собрав все силы, они смогут что-то сделать...

            Все ради его народа, Сафар готов пожертвовать всем, чтобы его дочери и сыновья жили в мире, не опасаясь ночных Теней. Что-то подсказывало ему, что он не вернется в свою столицу, слишком много он задолжал... И вот, на исходе очередного для, правитель большей части мира, последний раз наблюдал, как закат окрасил в багрянец стены его старой цитадели...

           

           

            Александра

           

            25 день месяца Холодов. Окраина Леса.

           

            День выдался на удивление ясным и солнечным. Золотой шар выкатился из-за верхушек вековых великанов, замерших в спячке, и стало весело играть лучами на ветках, листьях, земле, прошлогодних шишках, создавая фантастически красивые картины. Когда-то светловолосая девушка любила такие дни, она любила, как свежий, но не холодный, ветер нежно касался щек, пробегал по ним своими шаловливыми пальцами, закрывал глаза, гладил ресницы, трепал волосы и шептал, шептал, шептал. Шептал о будущем, о том, что все в этой жизни у красавицы будет прекрасно, она встретит сказочного принца на белом коне, влюбится в него, а он в нее, они поженятся и будут жить вместе долго и счастливо. Девочка слушала ветреного обманщика и верила, тогда она еще верила в чудеса. Это потом жизнь все расставила по своим местам, уже потом детские сказки стали детскими сказками, а мечты мечтами. Она действительно встретила принца и влюбилась в него, но замуж вышла за герцога на вороном жеребце, и не было любви, счастливой жизни и смерти в один день, впрочем костлявая старуха еще ждет их впереди...Но не ее...Таких, как она уже никто не ждет. И это к лучшему, иначе было бы не так просто вернуть власть над смертной скотиной.

            Сопровождавшие "младшую сестру" до Леса несколько людских ночей назад свернули в другую сторону, там их пути разошлись. У каждого была своя цель. Цель золотоволосой лежала в сердце ада, которым был для вампиров Лес.

            Та, которую когда-то звали Александрой, превозмогая боль, ступила под своды векового Леса. Тело разорвало дикой болью, но она умела терпеть. Закусив губу с такой силой, что острые клыки пронзили алую кожу, и на свет появилась красная капелька, девушка коснулась ствола дерева, чтобы не потерять равновесие и тут же вскрикнула от боли. Проклятый пень жег не хуже огня. Дориан предупреждал ее, что это трухлявая плесень может быть опасна, но она наивно решила, что не все так страшно и напрасно. Деревья и вправду не пускали Старшую в Лес. Придется найти обходной путь. Разозлившись, девушка выхватила свой клинок, висевший в ножнах на поясе и вонзила в плоть одного из вековых дубов. Показалось ей или нет, но дерево скрипнуло, как будто вздохнуло. Александра легко вытащила меч и повторила удар, сморщившись от нового приступа боли, так как даже через древний метал ее клинка передавалась энергия дерева. Но цель уже была поражена. Вокруг начало темнеть, солнце, только миг назад дарившее всех своим теплом и лаской, пропало за черными тучами, которые нависли, казалось, над самыми нижними ветками и грозились раздавить хрупкую женскую фигурку. Вековые исполины стали медленно раскачиваться под порывами налетевшего шквального ветра. Милый забавник и шутник, только что гладивший Алекс по лицу, превратился в наглого грубияна, рвущего плащ, сбивающего с ног, задирающего юбки, но девушка твердо стояла на ногах. Она знала, что делала и кого ждала.

            - Побереги свои дешевые фокусы для смертных, старик. Меня они не впечатлили. - Презрительность расползлась по красивому лицу, превращая его в неживую устрашающую маску, уродуя правильные черты. Нет, девушка не сошла с ума. Она обращалась не к старому несчастному дереву, чей ствол только что искромсала. Из-за ствола появился настоящий старик. Темно зеленый плащ развевался по ветру, коричневые одежды выдавали в нем друида.

            - Тебе нет сюда хода, - сказал старик, опираясь на ствол дерева. В глубине его глаз светилась мудрость, и теплился огонек силы, но он еще не знал, с кем связался.

            Девушка рассмеялась. Когда хотела, она могла еще воспроизводить свой прежний - звонкий и мелодичный смех, как перелив маленьких колокольчиков, а не ужасающее и устрашающее холодное рычание, с которым смеялись бессмертные. Этот чистый, неестественно невинный звук разнесся под сводами лесной обители, тревожа девственную тишину Леса, разрубая вековой покой, пробуждая к жизни то, что спало веками и тысячелетиями.

            - Не тебе приказывать мне, тварь. - Александра подняла на старика глаза, и тот пошатнулся как от удара. Однако колдун тоже оказался не из слабых. Похоже, на защиту родного Леса пришел не кто-нибудь, а первый из Охранников. Он пошатнулся, но не упал. Выкинул вперед обе руки и начертил в воздухе какой-то знак, после чего зашептал на странном языке, в чем-то похожем на древний язык Старших, в чем-то на человеческий, а в чем-то и вовсе на бессмысленное переплетение звуков. Вампирша почувствовала, как вязкая тяжесть стала обвиваться вокруг ее щиколоток и запястий, стянула шею, сковывая движения, оплетая, лишая подвижности. Хитер старикашка. Ну да ничего, мы еще только разминаемся. Золотоволосая закрыла глаза и мысленно разорвала паутину, сплетенную мерзким друидом. Ей показалось, что их противостояние продолжалось лишь несколько минут, но когда друид без сил упал на прошлогоднюю листву у подножия покалеченного дуба, солнце уже коснулось своим краем верха Леса. Как бы силен не был колдун, даже вся сила его деревьев не помогла ему выстоять против нее...Осознание собственного могущества мешалось с жуткой слабостью и усталостью. Это только сначала показалось, что она разделалась со старым волшебником играючи, сил на это ушло не мало. Девушка обессилено опустилась на колени рядом с телом своей жертвы. Нужно восполнить силы и заодно приобрести лекарство от проклятых деревьев. Которые, казалось грозно нависли над той, кто посмела убить их Охранника. Александра склонилась над телом и принюхалась. От старика пахло сухими травами и ...Лесом. Этот запах был особенно нестерпим. Но она превозмогла отвращение и белые зубки вонзились в сухую кожу на шее друида. Старая кровь медленно и нехотя выливалась из раны, так что вампирше пришлось с силой трясти тело, чтобы жидкость, дарующая силу и иммунитет, вырвалась наружу. Вкус ее был как обычно железным, но с каким-то кисловатым привкусом, как будто сталь закалили в медном растворе да еще и воду при охлаждении напоили ароматами лесных трав. Ее выворачивало от этого вкуса, она почти ощущала, как влага ядом растекается по венам, но пила и пила, зная, что это залог ее будущего пути в сердце ада.

           

           

            Иванэ ле Амарра

           

            24 день месяца Холодов. Лес. Ночь.

           

            Последняя их ночь на корабле дышала легким морозцем. В далеком, не затянутом облаками, небе перемигивались звезды, их холодные, бездушные глаза, смеясь, взирали на людей, пытавшихся тщетно согреться, прижимавшихся друг к другу, ищущих тепла и покоя. Едва народившийся месяц тонким лезвием серпа прыгал между жестоких сестриц и давал скудный, неживой свет, но все же это был свет.

            Иванэ вглядывался в сплошную стену величественных, древних древ и пытался представить себе, что ждет их впереди. Хотя он никогда не любил загадывать, смутные чувства поднимались в нем, заставляя вспоминать все пережитое. То ли это конец их путешествия так подействовал на мужчину, то ли усталость всех последних месяцев сумасшествия, предательств, потерь... Герцог стоял на палубе, облокотившись на перила. Несильный ветер назойливо залезал под одежду, напоминая, что пора спать. Завтра им предстоял длинный путь, но это завтра, сегодня у него еще было время просто стоять под звездным небом и смотреть в никуда. Завтра он снова поведет людей вперед. Возьмет на себя ответственность за чужие жизни, а сегодня... Сегодня пусть не будет ничего - ни прошлого, ни будущего, только сегодня, сейчас, лишь миг быть свободным, лишь мгновение не помнить ничего...

            Впрочем, долго предаваться жалости к себе самому он не мог, да и не умел. Вскоре мысли Иванэ уже перекинулись на предстоящий путь. После долгого плавания его люди устали, как они перенесут дорогу через Лес? И что ждет их на этом пути? Как далеко уже распространилась власть тех тварей, про которых рассказала Саола? Саола... Девушка беспокоила герцога больше всего. Она была сильной, очень сильной, но эта сила и делала ее слабой. Как правило, во время бури погибают самые сильные деревья. Иванэ не хотел, чтобы ураган, который надвигался на них, унес Сао. Он не хотел ее терять.

           

            25 день месяца Холодов. Окраина Леса.

           

            Утро настигло их уже в Лесу. Люди, преодолевшие сотни водных течений, покинули свой корабль и углубились в Лес, еще до того, как рваные лучи зимнего солнца, вырвались из объятий ночи и заиграли среди деревьев. Отряд из двадцати человек медленно продвигался вперед. Люди герцога, впервые оказавшиеся в Княжествах Полумесяца, с любопытством оглядывались по сторонам. Сам Иванэ тоже не бывал здесь раньше, древние исполины создавали впечатляющую картину. Прямые стволы деревьев, которые могли обхватить только несколько человек сразу, мощные ветви, вгрызавшиеся в зимнее небо, палая листва, создававшая толстый и мягкий ковер под ногами, скрывающий все звуки, делая их передвижение бесшумным. Все здесь дышало силой и временем. Саола шла впереди герцога, ее прямая спина каждое мгновение пробуждала в мужчине желание догнать девушку, обнять ее и сказать, что все будет хорошо, утешить, унять боль, но он продолжал идти след в след, оставляя императрицу наедине с ее мыслями и призраками прошлого, наверное, одолевавшими сейчас ее. Странно, но он уже давно перестал считать и называть Саолу императрицей, женой Ярно... Когда она успела стать для него просто Сао?

            Они шли целый день, но не уходили от берега реки. Здесь путь был легче, можно было бы и плыть дальше, но река в этих местах мельчала, и корабль в любой момент мог сесть на мель, поэтому люди были вынуждены отправиться в пеший путь. Ранние сумерки лениво стали спускаться на землю, раскрашивая все в жизнерадостные оттенки серого, темно-синего и черного. Тени исчезли, в воздухе повисло угрожающее затишье. Саола все чаще оглядывалась по сторонам, как будто чувствовало или ожидала чего-то, что не было видно всем остальным. Иван и сам чувствовал, как напрягся лес, будто живой человек, ждущий потери близкого и любимого им существа. В зимнем воздухе пахло тяжелой летней грозой. Наконец, Саола не выдержала, остановилась и обернулась к герцогу.

            - Что-то случилось? - Мужчина смотрел на встревоженное лицо девушки. Она подняла на него глаза полные тревоги и медленно кивнула.

            - Я чувствую совсем рядом, что-то не так... Сила... Нет, две силы, столкнулись две силы... Одна из них принадлежит Лесу, а вторая... - Саола замолчала и опустила голову.

            - Вторая? - Иванэ подошел к ней и рукой приподнял помрачневшее лицо.

            - Это Они... - Ему не потребовалось объяснения, чтобы понять о ком идет речь.

            Итак, не успели они сойти на берег, как уже столкнулись с вампирами... Что же ждет их впереди. Быть может, этого впереди уже нет, быть может, все уже напрасно...

            - Я отправлюсь и посмотрю, что там происходит.

            - Нет! - Девушка с такой силой вцепилась в руку Иванэ, что он с удивлением посмотрел на нее, но Саола уже вновь опустила глаза. - Один смертный даже против одного вампира - это труп, а там не просто вампир, там кто-то обладающей силой Старших...

            - Ты сможешь справиться с ним?

            - Нет... - Вновь последовал отрицательный ответ. - У меня сейчас слишком мало сил... Я могу немного помочь, но есть ли в этом смысл...

            - Мы не можем уйти. Не можем убежать, оставляя за спиной эту тварь, каждый миг ожидая удара. - Иванэ посмотрел на своих людей, воспользовавшихся задержкой, чтобы передохнуть. Предательская мысль мелькнула в его голове, но он силой отогнал ее прочь... Если бы все они вместе, отвлекая внимание друг на друга, напали на вампира, тогда, быть может, при помощи Сао - одолели его... Но пойдут ли люди на верную смерть? Впрочем, они ведь не знают, на что идут, знает только он, но сможет ли он предать тех, кто верит ему, сможет ли обречь доверившихся ему на гибель? А разве он уже не предавал? Так есть ил что ещ терять в этой жизни... А в посмертии будет все равно...

            - Где это? - Сао бросила на герцога взгляд. Прочитала ли она его мысли, догадалась ли о том, что он задумал, но девушка тихо махнула рукой в глубь леса, на северо-восток. - Подъем, мы идем дальше. - Иванэ уверенно зашагал в указанном направлении. Люди, привыкшие подчиняться своему герцогу, нехотя поднимались и следовали за ним. Сао еще мгновение стояла в задумчивости, а потом тоже скрылась в ночи.

            ***

            Они не прошли и нескольких сотен шагов, когда нашли тех, кого искали. Искали ли...

            Иванэ остановился и замер среди голых стволов и сделал жест рукой, чтобы остальные замолчали. Будь они менее удачливы, их приход не остался бы не замеченным, но тварь только что приступила к страшному пиршеству и ничего не видела и не слышала вокруг. На грязно-буром ковре листвы лежал старик, его тело вытянулось в неестественной позе, так лежат только мертвецы. Вампир склонился над ним и неторопливо пил из старого горла, как путник в пустыне припадает к грязной поилке для скота, найдя долгожданный оазис. Плащ и капюшон полностью скрывали его от глаз людей. Герцог знаками дал людям понять, чтобы они окружили тварь и ее жертву. Редкое кольцо медленно стало сжиматься. Мужчина оглянулся, почувствовав на себе взгляд. Саола стояла в нескольких шагах позади и сжимала в руках прямую ветку.

            - Заточи ее. - Торопливо скорее приказала, нежели попросила она. Мужчина послушно взял протянутую древесину и сделал из нее подобие кола. - Сможешь вонзить в сердце - это спасет нас всех. Больше я ничем не могу тебе помочь. Прости. - Она виновато опустила голову.

            Иванэ обернулся и направился к своим людям, замершим в наступавшей темноте. Он почти физически ощущал их страх, он понимал их, но не мог поступить иначе. Как только план сформировался в его голове, все остальные мысли и чувства исчезли, ушел испуг, неуверенность, нерешительность, перед ним была цель, и он должен был ее уничтожить. Цель не оправдывает средства, она их создает, так говорил Кот... Он был прав.

           

           

            Александра

           

            25 день месяца Холодов. Окраина Леса. Вечер.

           

            Удар настиг ее сзади, он был внезапным и только поэтому свалил бессмертную с ног. Она упала на тело друида, испачкав свое платье и щеки в крови. На миг в голове ее зазвонили все колокола всех соборов мира, и разлетелась стая тысяч птиц. Будь на ее месте смертный, этот удар уже отправил его в мир иной, но она была Старшей. И тот, кто отважился нанести этот удар либо до сумасшествия отважен, либо до отваги сумасшедш. Холодная сталь появилась в пустых глазах вампирши, окровавленные клыки заболели, чувствуя свежую кровь, еще теплую, еще живую, текущую по венам. Движение Лексы было неуловимым, только голова человека, стоявшего за ее спиной дернулась, тонкая красная ниточка побежала по шее, а следом хлынул целый кровавый дождь из разодранного длинными когтями горла. Мужчина начал медленно оседать на землю, окрашивая все вокруг в алый цвет. Старшая брезгливо отбросила его и посмотрела на совершенно испорченное платье. Никакого толка от этого скота - одни неприятности. Но веселье еще только начиналось. Смельчак, оказывается, был не один. Кроме него вокруг Александры возникло еще девятнадцать теней. Все смертные, какая неосторожность. Впрочем, среди них был кто-то, обладающей силой. Вампирша почувствовала этот приторно-сладкий запах людской магии. Ведьма! Да не просто ведьма, это знакомые всё лица... Неужто сама императрица Лаконы почтила нас грешных своим высоким присутствием, да еще в таком сопровождении... Герцог ле Амарра, святой Иванэ, меч Лаконы, ее благоверный супруг.

            - Все силы мира, Иван. - Губы женщины растянулись в самой обольстительной улыбке. Она увидела, как напрягся мужчина, как замерла его рука, в которой бесстыдно был зажат деревянный кол. - Мы так давно не виделись, милый...

            Герцог стоял неподвижно. В его глазах она прочла смятение.

            - Неужели ты хочешь причинить боль своей любимой жене? - Казалось, что удивление, боль и страх в голосе женщины самые настоящие.

            - Ты убила мою жену, тварь. - Слова дались герцогу с трудом.

            - Нет, просто твоя жена всегда была тварью... - Лекса серьезно посмотрела на Ивана, а потом громко рассмеялась. Ее холодный, звонкий смех разнесся над поляной, заставляя кожу людей покрываться мурашками. - Но ты, я смотрю, быстро нашел ей замену. - Она бросила презрительный взгляд на Саолу, стоявшую позади мужчины. Герцог не оглянулся, он опустил голову и крепче сжал своё оружие. Александра почувствовала за своей спиной движение, насекомые начинали беспокоиться. Зря они так, ведь с ней даже можно было еще договориться. Зачем ей сейчас столько еды, проваливали бы своей дорогой, нет, надо было привязаться к бедной вампирше просто кушающей старого, костлявого и жутко жилистого друида... Сами виноваты... Всегда так, сначала эти смертные лезут, куда не просят, а потом вампиры оказываются плохими...

            Двое умерли быстро, она просто переломила им хребты, когда отважные солдаты герцога полезли на нее с мечами. Еще один сам напоролся на острые когти, когда неосторожно хотел ударить Лексу сзади. Мгновение и рука вампирши, сделав дугообразное движение, раскроила череп, пройдя насквозь, когти показались из затылка неудачника. Следующие пятеро сделали большую ошибку, окружив Старшую, они нападали по очереди, в результате их бесславная кончина стала еще одним пятном на совести женщины. Впрочем, по мнению самих глупцов, они геройски погибли в неравном бою с нежитью. Блажен, кто верует... Еще шестеро были уже противниками поинтереснее. Все они из старой гвардии Ивана, прошли с ним войну, были в осажденной Фалессе, похоже, что это все оставшиеся в живых деннирцы, пришедшие за ее мужем в столицу. Она помнила их по своей прошлой жизни - отличные воины и не будут играть в глупые игры. Вояки кинулись на нее по трое. Это уже хотя бы требовало от нее быстроты Старших, чтобы отражать сразу по три удара, но этого было не достаточно. Надо признать - они таки достали ее пару раз, глубокие царапины пробежали по рукам, тонкая струйка крови текла по щеке, но самой глубокой была рана на боку, меч прошел почти насквозь, но тот, кто смог сделать это тут же упал с разорванным горлом и оторванной рукой на тела своих товарищей... Рука же, сжимавшая проклятый меч, который все еще торчал из тела вампирши, покрывала землю вокруг ровным слоем крови. Вытащив мешавшую железяку и отбросив ее, Лекса огляделась. Скучно, право скучно... Под сенью ночного леса остались только трое солдат, императрица и герцог. Двое мужчин не выдержали и с жалобными криками бросились прочь, звук ломаемых веток и топот испуганных ног раздавались на сотни шагов вокруг. Так ведет себя скот, которому не хочется на убой. Последний из солдат наоборот сначала крепко сжал меч, потом посмотрел на тела своих товарищей и, отбросив ненужное оружие прочь, стал надвигаться на вампиршу.

            - А ты, смел... - Александра одарила мужчину улыбкой. - Я подарю тебе жизнь за это... Вечную жизнь. - Глаза воина затуманились, в них появился покой и умиротворение, зов Старшей был сладок, как горьковатый полынный мёд... Он подошел вплотную к женщине и сам опустил голову, обнажая незащищенное горло. Лекса усмехнулась и оглянулась на герцога, простоявшего всё это время неподвижно.

            - Выжидаешь подходящего момента? - Иван не шелохнулся. - Тогда бей сейчас, потому что другого шанса у тебя уже не будет... Любимый... - Последнее слово слетело с ее губ прежде, чем она осознала это. Откуда оно взялось, быть может, из самых глубин ее подсознания, еще помнящего прежнюю жизнь, в которой она так и не произнесла его, так и не отважилась, так и не поняла...

            Женщина повернулась спиной к мужчине и припала к горлу, ожидающего вечной жизни солдата. Будь на месте герцога кто-то другой, она все же поостереглась бы, но благородство никогда не позволит "мечу Лаконы" ударить в спину врагу.

           

            Боль нахлынула, как морской прибой, потом откатилась и накинулась на нее снова. Она почувствовала как будто металлический раскаленный штырь вогнали ей в позвоночник, потом провернули, дробя позвонки, перемалывая кости в муку, а затем для закрепления успеха подожгли нервы. Удар Ивана был точным. Кол прошел сквозь сердце бессмертной, пропитывая ее тело ядом. Глаза девушки удивленно раскрылись, губы задрожали, на лице отразилось страдание, она выпустила свою жертву и посмотрела в ночную темноту. Зрение, бывшее необычайно острым, вдруг стало тускнеть, лес расплылся, превращаясь в непроглядную тьму. Запахи древних деревьев бывшие до этого пыткой вдруг вновь стали просто запахами палой листвы, мокрых стволов и хвойного ковра под ногами. В теле пробудилась жуткая слабость, мышцы как будто окаменели и рассыпались в пыль одновременно, ноги отказались держать тяжелое тело, и она осела на колени, руки плетьми висели вдоль туловища, не было сил даже опереться на них, и все это время пытка болью продолжалась. Медленно-медленно, по капле, древесные соки проникали в кровь и, растекаясь по телу, убивали в женщине Старшую. По инерции удара она должна была бы упасть вперед, но какая-то сила потянула ее назад. Тело Лексы опрокинулось на спину, еще глубже вгоняя кол в сердце. Когда она коснулась земли, то острие его показалось из ее груди. Она с удивлением поняла, что странный красный цвет дерева - это ее собственная кровь. Почему так путаются мысли? Почему она не может чего-то вспомнить, она должна вспомнить что-то важное, что-то сказать... Кому сказать? Кто здесь? Девушка смотрела в далекое небо, убегающее все дальше и кружащее над ней дикий хоровод звезд, холодных, жестоких звезд. Да что же они так вертятся, куда летят? Зачем спешить, всё равно рано или поздно мы все умрем, и звезды тоже погаснут... Глупышки, зря торопитесь, ваш век тоже отмерян, возможно, он дольше, чем у людей, но он все равно конечен, всё конечно, всё пройдет... Пройдет... Прошла бы еще эта боль... Нет, но она должна сказать... Что-то сказать... Кому? Быть может этой тени, которая заслонила полнеба или другой, чуть поменьше - рядом с первой...

            - Она мертва? - Глубокий и смутно знакомый голос доносился откуда-то издалека.

            - Еще, нет... - Более высокий, явно женский голос ответил первому.

            - Иван... - Девушка поборола страшную слабость и заставила непослушный язык ворочаться. - Я должна сказать ему...

            - Говори. - Первый голос.

            - Прости... Прости меня... Он должен меня простить, я не хотела... Так сложилось...

            - О чем ты говоришь?

            - Ребенок... Его ребенок. Я не хотела убивать, так сложилось... Такова была цена бессмертия...

            Тишина заставила ее из последних сил напрячь зрение, чтобы понять услышали ли ее. Почему-то было очень важно сейчас знать, что ее услышали. Хотя бы раз, всего раз - пусть ее услышат и поймут... Она не хотела, не хотела...

            - Мне нечего тебе прощать, каждый сам судья себе и своим поступкам, каждый сам будет отвечать перед Марэлем.

            - Спасибо... Небо простит... - Это были последние слова, сорвавшиеся с ее губ. Боль, наконец, отступила. Удивительная легкость подхватила усталое тело и понесла куда-то ввысь. Она обрела мир.

           

           

            Доминик ле Рамлет

           

            20 число месяца Холодов.

            Походный лагерь лаконской армии.

           

            Все мечтал тенью стать

            Так что?

            Я тебе, а ты мне -

            Никто...

           

           

            Сверкающая молния, что грозила пронзить его сердце, и прервать эту нескончаемую муку, вдруг с треском сломалась пополам, и Доминик шумно упал на обычную землю, размокшую глину, измазавшись при этом до ушей.

            - Тени! - только и смог проговорить он.

            Перед ним стояла Сильвия держащая в руках обломки его меча. Из глубоких порезов на ладонях сочилась кровь, но девушка не замечала этого, и казалось, она не чувствует вообще никакой боли. Ее яростный взгляд был направлен на Агнессу, которая словно уменьшилась в два раза, скрючилась, и не смела поднять глаз.

            - Ах ты, ссссууука... - прошипела Сильвия ле Нуаран, девушка, которую он так любил... - Как ты смеешь, тварь? Погань, я же тебя в порошок сотру, землю есть заставлю...

            - Силь... Силь... - Агнешка уже рыдала. - Прости... прости... я старалась ради тебя...

            - Ради меня? - крикнула вампирка. - Ради меня?!!

            И одним ударом она отшвырнула свою верную помошницу на добрый десяток шагов.

            - Я сама буду решать, что мне делать, поняли, мрази? - обратилась она к остальным. - Если вы хоть раз, хоть раз... подумаете, что сможете, что-то сделать лучше меня, за меня, или для меня, причем не посоветуетесь со мной, я оторву ваши никчемные бошки и понасажаю на кол.

            Вампиры исчезли в миг, словно осенние листья, подгоняемые яростным ветром.

            - Вставай, Доминик ле Рамлет! - обратилась к нему рыжеволосая девушка. - Не гоже, такому славному воину лежать на грязной земле...

            - Сильвия! - только и смог пошептать юный воин, но встал, встал, схватившись за руку любимой.

            - Как это случилось, милая? - полным печали голоса продолжил он.

            - Как-как... - зло сказала Сильвия. - Ты убежал на войну, видимо чудом не погибнув. Я думала, ты мертв, хотела отомстить. Меня укусил вампир, я уничтожила целый город. Пришел Повелитель Теней, я стала служить ему. И как, это случилось милый? Да очень просто!!! Не надо было тогда уезжать, идиот ты проклятый!

            И Сильвия зарыдала.

            Доминик стоял, не зная, что сказать ей. Она была права. Если бы он тогда остался, может быть, сейчас они были счастливы, Криэран цел, а мир - спасен. Вот к чему приводит жажда ненужного геройства...

            - Но всегда можно все исправить... Сильвия, мы найдем лекарство, мы спасем тебя... Я спасу...

            Сильвия захохотала:

            - Лишь смерть нельзя исправить. Но это хуже смерти, Доминик. Я убиваю других чтобы жить, и нет мне ни пощады, ни милости, ни прощения. Свет дневной - для меня худшее проклятье, и лишь Ночью я живу. Это нельзя исправить, это навсегда... Я буду жить вечно, и вечно терзаться... вечно помнить тебя... Проклятие всему сущему!!!

            Доминик молчал.

            - Я спасла тебя, но сейчас тебе лучше уйти. Две армии встретятся здесь, и никто не победит, потому что потом придем мы. А где пройдем мы, нет места людям... Оставайся жить Доминик, оставайся человеком, и помни меня... такой, какой я была, когда была человеком...

            Доминик молчал.

            - Может быть, потом, через вечность мы встретимся. А если с меня спросят за все то, что я сделала, я не хочу чтобы ты, и твоя жизнь была на моей совести!!! Только не ты! Теперь прощай! Беги на край мира Доминик, я сделаю все, чтобы подобные мне до тебя не добрались! Надеюсь, мы больше не встретимся... Прости меня...

            - Прости меня... - как эхо откликнулся Доминик ле Рамлет. - Я буду помнить тебя.

            И юный воин покинул в эту ночь войско Ярно, отправившись на север...

           

           

           

           

           

            Адриан

           

            26 день месяца Холодов.

            Полумесяц. В близи Тила.

           

            - Я не думал, что это случится так скоро, - Князь отнял руку от потемневшей, ставшей неестественно бугристой коры Охранного дерева, на пальцах остался горько пахнущий смешанный с темной смолой бурый сок. Со стороны могло показаться, что дерево истекает кровью.

            Огромный зеленый дуб веками стороживший границы тилийской священной рощи за прошедшую ночь лишился и силы и листьев, серебристо-желтым ковром покрывавших теперь землю под ногами, голые кривые ветви тянулись к небу будто в последней просьбе защитить, но дерево было уже мертво.... Как и все прочие в роще.

            - Значит это конец, - медленно произнес Ред, единственный дружинник решившийся спуститься вместе с Князем к водопаду.

             Эвор промолчал, но в это мгновение было как никогда заметно, насколько он устал. С самого утра на Тил опустилась безнадежность, плотная, почти осязаемая, во взглядах, в словах, кто-то пытался бодриться, но глаза людей, привыкших, что Шепчущий охраняет и защищает их, выдавали обреченность. Любая беседа - словно прощание, словно следующей может и не случиться. Люди боялись спускаться сюда, словно близость мертвых деревьев могла проклясть любого, кто осмелится приблизиться к ним...

            - Ред, прикажи разыскать Тиэла, он нужен мне, - медленно произнес Князь.

            И только после ухода перводружинника Эвор обернулся к королевскому магу, казалось, только заметив его.

            - Ты знаешь ответы?

            - В зависимости от того, какие вопросы ты задашь, Князь, - губы чародея дрогнули в легкой усмешке.

             Князь молчал, и долгое время они оба смотрели куда-то вглубь мертвой рощи. Стоит ли задавать вопросы, если заранее знаешь ответы, и хочешь ли слышать их. Ибо собственные мысли, подтверждаясь в чужих словах, порой только тогда и обретают силу истины и закона.

            - Что ты чувствуешь? - внезапно спросил Эвор, когда Адриан уже перестал ждать чего-либо.

            - Смерть, - односложно ответил маг.

            - Смерть не есть отсутствие жизни, - тихий голос Эвора оказался неожиданно твердым, - Мой ястреб успокоился вчера....

            - Они пришли. Все Четверо. Лес чувствует их. Они скоро будут здесь.

            - Четверо, - задумчиво повторил Князь, - Когда-то их было больше....

            - Когда-то и враг был сильнее..., - Адриан усмехнулся.

            - Ну вот, а говорят, что нет хороших новостей, - ответил невеселой улыбкой Эвор.

            Адриан остро помнил прошедшую ночь. Противостояние двух сил.... Он чувствовал момент, когда защита Леса, деревья, выращенные ценой жизней его народа тысячелетия назад, пали, как рассыпается карточный домик, если вытащить карту из самого основания. Но теперь это уже не столь страшно. Четверка здесь, в полной Силе и в их руках возможность уничтожить всех Старших, как был уничтожен один из них прошлой ночью... уничтожен слишком поздно....

            - Мой Князь, - хриплый очень слабый голос заставил обоих собеседников обернуться. Тиэл опирался одной рукой на плечо Реда, другой на загривок своей громадной кошки, дневной свет, как и прежде, делал его юным, но даже он не скрывал ставших совсем седыми волос и почти прозрачной бледности друида, - Вы звали и я пришел....

            Адриан заметил, как Князь вздрогнул. Жалость. Бесполезное чувство, в особенности жалость к тем, кто не выполнил свой долг и остался жив.

            - Тиэл... - голос Эвора впервые с утра дрогнул, - Что произошло?

            - Мы проиграли, - каждое слово падало тяжело, как камень, - Не смогли защитить Старые Стражи и...

            - А новые? - прервал его Князь.

            - Новые не смогут удержать Их, не смогут защитить людей, им нужно время - Тиэл тяжело поднял голову, глядя на Эвора, потемневшие мутные глаза казались незрячими, - И мы не сможем... Нас осталось слишком мало.

            В друиде действительно не осталось магии, и Адриан не сомневался, что многие погибли защищая от зла ту слабую молодую поросль, которую подарил людям Лес перед этой войной. Эти деревья никогда не перестанут жить чужой силой и чужой смертью. Но что бы друиды, Лесное Братство, адепты которого чувствовали Лес, как самих себя, допустили такую нелепую ошибку....

            - Как случилось так, что вы допустили это? - в голосе чародея звучала сталь, - Как вы позволили себе вложить все силы Леса и Деревьев в руки одного человека, и, как, сделав это, позволили себе проиграть? Вы отдаете себе отчет, ЧЕМ это чревато?

            Тиэл напрягся с яростью глядя на мага, но сколь ни будь разумного ответа все же не нашел, отчего ему весьма своевременно стало дурно.

            - Достаточно, - голос проникшегося сочувствием Князя все еще казался неестественно спокойным, - Если Лес не может защитить нас, то мы обязаны защитить его сами.

            - С ними невозможно сражаться, Князь, - тихо произнес Тиэл, - Этих тварей нельзя победить.

            - Все смертны, - тихо ответил Эвор, задумчиво разглядывая свою кожаную перчатку, измазанную древесным соком словно кровью.

            - Здесь он прав, - подтвердил Адриан, - Вампиров не победишь обычной сталью.

            - Я и не собираюсь воевать с ними... сталью, - ответил Эвор, и Адриан усмехнулся.

            Вот уж воистину, время учит забывать, но кровь помнит. Когда-то в прошлой жизни, те, кто сражались с Тенями в первой войне, не нуждались в грубых физических методах, и самое простое забылось... до тех пор, пока не пришло время.

            - Я буду сражаться с ними, пока моя рука сможет держать меч, пока последний из них не уйдет с моей земли, - спокойно, даже с какой то рассеянностью произнес Эвор, но чародей чувствовал, что это не просто слова.

            - Лес до сих пор враждебен им, он не пустит их так просто, - заверил Князя Тиэл, - И молодые побеги не так слабы, как кажутся. Они не удержат Старшего, но, как прежде, смертельны для тех, кто боится солнца.

            - Это к лучшему. Ред, собери дружину.

            Насколько же люди склонны верить, что их меч или их голос может что-то изменить, верить в это даже тогда, когда надежды быть не может.... Защитить свой Лес, свою любовь и своих людей - благородно... и глупо. Думал ли светлейший Княже о том, что со всем этим добром будет, если он свернет себе шею в первом же бою. Нет, конечно... Зачем? Думать опасное занятие, может вдруг понравиться... В любом случае, скоропостижная кончина Эвора Адриана не устраивала совершенно. Князь нужен лесу живым, иначе все никогда не собрать воедино.

            - Разумно ли? - спросил чародей негромко, но ощутив эмоции Эвора понял, что проиграл.

            - Мне нужно это, - ответил Князь спокойно и с какой-то обезоруживающей правдивостью,- Я устал бояться и прятаться за спины своих людей. Нам страшно лишь до тех пор, пока мы прячемся здесь.

           

            27 день месяца Холодов.

           

            Расцвело. Адриан устало потер пальцами виски. Гибель деревьев отвратительно сказывалась на самочувствии. Забота о здоровье Рикареда Шарка и борьба с собственным голодом теперь отнимали слишком много сил, настанет день, когда он вновь не сможет контролировать свою силу. Возможно, уже скоро....

            Он вспоминал свою недавнюю встречу с советником королевы Долины, всего несколько дней назад, но голод тогда еще крепко спал. И они даже нашли общий язык. Если повезет ФларИне сможет втолковать своей повелительнице, что отсидеться на севере в этот раз не получится. А если нет... что ж, никому не избежать той бури, что постепенно охватывает мир. Бездействовать и ждать всегда труднее всего....

            Утреннюю тишину неожиданно прорезал резкий звук открывающихся ворот. Дружина вернулась. Почти без потерь. Адриан усмехнулся, отчасти не веря в такую удачу. На лицах воинов читалась мрачноватая и прекрасно знакомая чародею радость. Он всегда поражался тому, как быстро на шум приходят люди.

            Эвор спрыгнул с коня, бросив кому-то из дружинников поводья темно-гнедой Ночи, в бледном утреннем свете были отчетливо видны пятна темной крови на его одежде и коротком лаконском клинке, щедро смазанном бурым древесным соком. Осторожно, с каким-то угрюмым торжеством, Князь отстегнул седельную сумку и вытряхнул на траву ее содержимое.

            С высоты окровавленная голова казалась совсем обычной, но Адриан не сомневался, что при более близком рассмотрении на ней отыщутся клыки.

            - Они НЕ бессмертны, - громко произнес Эвор оглядывая свой княжеский двор, - Их было два десятка и все они мертвы. Старое дерево как прежде хранит нас. И мы победим.

            Крики, гул, смех... Им на самом деле нужно это, нужно поверить в свою силу. И они верят в нее. К добру или к худу, но Князь подарил им надежду.

            Адриан спустился во двор, приблизившись к тому, что осталось от создания ночи.

            - Я знал, что их можно победить, - подойдя сказал Эвор.

            - Победить можно кого угодно, все дело в том, какой ценой....

           

           

            Раэн

           

            29 день Холодов

           

            Раэн не могла ни удивляться тому, что происходило кругом. Она думала, что им не позволят войти живыми в лес и была готова к худшему. Но тут.. Словно все по другому. Лес принимал всех. Отряд Миста и он сам считались - пленниками, но никто не сковывал их. Не говорил позорных и презрительных слов.. Правда до сих пор судьба их не была решена, но все это уже имело мало значения. Раэн удивленно внимала тому, что говорилось вокруг. Князь Эвор оказал покровительство Рикарду Шарку. Да последний умирал, но при этом был и оставался врагом, непримиримым врагом. Красивые губы девушки усмехнулись: "Если бы Рикард мог, он бы и сейчас сталкивал всех вокруг.. Что за рок висит над этим человеком? Вот уж кому я с удовольствием отдала один из своих кинжалов.. по самую рукоять". Аквамариновые глаза уставились в странное марево над одним из домов: в одной из комнат лечили владыку Сторна. Из дверей показалась высокая фигура в черном балахоне - Адриан, придворный маг. Сила исходящая от этого существа казалось невероятной. Даже Раэн ощущала ее. Девушку это раздражало:

            - Терпеть не могу магов.. Нет, бывают и неплохие маги.. но некоторые, - пробормотала она, поднимая гитару и начиная перебирать пальцами тонкие струны.

            Играя, Раэн не просто успокаивалась, она ощущала невероятный подъем сил и возможность свершить самые немыслимые дела. В этот раз в душе веселился какой-то радостно-сердитый лучик, сверкавший в ее взоре, когда она поднимала глаза, глядя как приближается колдун. Почему-то она была уверена, что именно этот колдун виноват в гибели ее родного города. Нет, в Раэн не проснулась особая любовь к родине, но перенести того, что по мановению чьему-либо или желанию был снесен прекрасный город: "Неужели не было другого выхода?! Тени и все их прихвостни, да будут они пылать... Хотя.. Кто знает.. Но все равно! Это высокомерное существо нужно охолануть.." Когда Адриан приблизился на расстояние пяти шагов, Раэн сделала решительный аккорд и устремив свои шальные глаза на мага запела:

           

            "Ты всемогущ и вездесущ,

            Горяч и прям, как солнца луч,

            Нет для тебя проблем, сомнений и преград.

            Ты - супермен, герой и бог

            И в целом, в общем-то, не плох.

            Для всех не плох. А для меня - нахал и гад.

            У всех любовь как у людей,

            В меня ж влюбился чародей.

            Вот чудеса, другие скажут, повезло!

            Да чтобы вам таких чудес, -

            Любой на стенку бы полез,

            Мой маг ведь все как-будто делает назло.

            Он не букет душистых роз -

            Метеорит с луны принес,

            Он вместо оперы водил меня в астрал,

            Любовным зельем опоил, -

            Нет, чтоб хоть раз коньяк налил!

            За что господь меня так люто покарал?"

           

            Адриан приблизился почти вплотную и девушка поднялась, продолжая петь:

           

            "Святой водою из окна

            Я поливаю колдуна:

            От серенады сна лишился весь квартал.

            Хоть кол теши на голове,

            Он будет вновь входить сквозь дверь,

            Когда его сюда никто не приглашал.

            Ну, сколько можно повторять,

            Что надо ноги вытирать!

            Покрыт следами мой несчастный потолок.

            Утюг по воздуху летит...

            Кончай кудесничать, бандит!

            Ни разу, сволочь, по хозяйству не помог.

            Пускай ты крут, пускай ты маг, -

            Я не люблю тебя, дурак!

            Давай, бери утюг под мышку и вали!

            Когда ж услышал он отказ,

            Аж искры брызнули из глаз.

            Каков мерзавец, чуть квартиру не спалил!"

           

            Решительный аккорд чуть не оборвал одну струну. Колдун устремил взгляд своих глаз на дерзкую:

            - Легко находить смешное в мире?

            - Легко смеятся. А легко хоронить свои чувства?

            - Легко понять, что их просто не стало в какой-то миг. Это смешно?

            - Это ужасно. А еще более ужасно то, что и вспомнить о прекрасном и хорошем, вы, сударь, не можете. А возможно - не желаете даже вспомнить что хорошего было у вас!

            - Откуда такой вывод?

            - Из ваших глаз.

            - Вы слишком опрометчивы.

            - Вы слишком безжалостны.. Уверена у вас были причины стать таким. Но есть и что-то очень хорошее. До сих пор живущее в вашем сердце. Иначе для чего все это..

            Адриан уже прошел мимо, но на миг застыл, не поворачиваясь. Раэн тоже не стала оборачиваться, а лишь снова ударила по струнам, тихо пропев:

           

            "Мы умели летать к звездам,

            Мы держали в руках пламя...

            Но застыли в глазах слезы

            И растаяла сном память.

            В пропасть мчатся века-кони.

            Что же будет теперь с нами?

            Тот, кто смотрит назад, - помнит,

            Тот, кто смотрит вперед, - знает."

           

            Она слышала, как он уходит и осторожно села обратно, продолжая наигрывать что-то. Из-за угла дома, перед которым она сидела, показалась Дина. Странная улыбка искажала ее изуродованное шрамами лицо:

            - Что за мания у тебя, Раэн, привлекать к себе всеобщее внимание.. влюблять в себя, - задумчиво глядя на рыжеволосую девушку, спросила Дина.

            Мелодия остановилась и Раэн подняла глаза:

            - Мне это нравится. Я сама восхищаюсь красотой, великодушием, смелостью и отвагой.. Не понимаю, почему эти черты должны других отталкивать от меня..

            - А ты скромная, - съязвила Дина.

            - Не претендую, - открыто улыбнулась Раэн. - А вот ты - невнимательная.

            - Почему это?

            - Не обращаешь внимания на Всеслава.

            Дина непонимающе уставилась на счастливую "соперницу". Рыжие локоны качнулись, когда Раэн поднялась:

            - Он любит тебя.. или влюблен.

            - В меня?! Посмотри на это лицо!!!

            Глаза цвета моря сверкнули холодом:

            - И что? Неужели ты думаешь, что можно любить только за ослепляющую красоту, Дина? Решай сама... А лучше, хотя бы один раз, вглядись в глаза Всеслава. Может быть легче будет понять..

            Раэн развернулась и пошла к дому, где они жили с Мистом. Войдя в комнату, девушка повесила гитару на стену, мягко коснувшись щекой ее струн. Она устало вздохнула и легла на широкую кровать, закрывая глаза и погружаясь в тревожный сон. Среди туманных образов металась странная фигура охваченная искрами - Рикард Шарк? Но почему - пламя? Это дитя холодной стихии волн.. Раэн застонала во сне, а потом закричала, увидев горящие руки, в которых был зажат портрет неизвестной девушки...

            - Раэн! Раэн!

            Глаза цвета морской волны распахнулись. Мист, склонившись, обнимал ее, прижимая к себе:

            - Что с тобой, любимая?

            - Забери меня.. забери меня от этого... пожалуйста, - она с невероятной силой вцепилась в его плечи, сотрясаясь всем телом от боли, страха и воспоминаний.

            - Раэн...

            Мист мягко поднял ее, легко укачивая:

            - Любимая, скажи что я могу сделать, чтобы этот кошмар больше не посещал тебя? Что... кроме бегства. Убежать от кошмара - невозможно, сердце мое. Его надо пережить. Раэн, любимая..

            Родной голос и отгонял и снова приближал мучавший ее ужас. Раэн дрожала, как осиновый лист в его руках. Она услышала знакомую усмешку:

            - А ведь никто не знает насколько ты ранима, сердце мое.

            - И не надо, чтобы знали. Мист, я не могу больше..

            Он покачал головой:

            - Можешь, сердце мое. Ты можешь гораздо больше, чем я. И все, кто погибал за тебя, знают что ты можешь.. Осталось тебе вспомнить это. Любимая. Ты мне веришь?

            - Да.

            - И мы будем счастливы, - прошептал он, зарываясь лицом в ее рыжие локоны.

            Раэн сжалась в его руках, пытаясь преодолеть саму себя. Но рядом с Мистом она становилась простой женщиной: отчаянно храбрившейся и невыразимо слабой. Мист ле Нуаран, Алекс, Мстиш, Николя ле Тойе... Все эти люди раз за разом заставляли ее окунутся в мир битв, крови, безжалостности и смерти. Раэн боролась со слезами, которые вот-вот готовы были хлынуть из глаз. Она теряла и обретала саму себя в этих бесконечных битвах.. В ней снова и снова погибало что-то важное. И ничто не рождалось вновь, как это обещали древние баллады. Неожиданно она ощутила сильные руки Миста, прижимающие к самому сердцу:

            - Любимая.. Ради тебя я - жив. Ради тебя я готов на все. Слышишь? И только ради тебя стоит жить.

            Девушка глубоко вздохнула, уткнувшись лицом в его плечо:

            - Мне так хорошо с тобой, Мист. Когда ты рядом мне уже ничего не надо, любимый. Люблю... Люблю...

            Послушное тело мягко выгнулось в его руках и губы Миста привычно скользнули по нежной шее Раэн:

            - Конечно.. Разве может жена не любить мужа? - легкая ирония его голоса заставила ее резко прижаться к его груди и тут же ощутить поражение "противника". Он обожал ее и не скрывал этого. Раэн фыркнула чуть слышно и тут же тела их переплелись. Люблю...

           

           

            Мирта ле Тойе

           

            28 день месяца Холодов. Тил.

           

            Поляну сплошной стеной окружали деревья, так тесно, что можно было пройти в двух шагах от нее и не догадаться, что находится рядом. Сошедшиеся наверху кроны почти не пропускали свет, и казалось, что еще ни один солнечный луч никогда не тревожил поверхности небольшого озера. Может быть, так оно и было. Не было на водной глади и растений - темная вода, которую почему-то остерегались пить животные. Девушка, низко наклонившаяся над водой, тоже не стремилась до нее дотронуться. Тонкие пальцы яростно сжимались и разжимались, безжалостно вырывая травинки из земли, как будто видела она не свое отражение, а что-то ужасное. Высокий человек в черном плаще, наблюдая, молча стоял в тени деревьев. Сердце Тила, главная святыня - озеро Темной Воды, куда теперь долго еще не придут друиды. И Мирта ле Тойе, одна из немногих посторонних, допущенных сюда за долгие века. Впрочем, назвать ее непосвященной язык ни у кого бы не повернулся. Адриан наблюдал за ней с того времени как появился и отмечал, как с каждым днем вырастает ее могущество, и главное, умение его использовать. И как все более отстраненным становится взгляд, видящий недоступное другим. И как все чаще она принимает отрешенный вид. Прекрасное лицо временами казалось нечеловеческим, не принадлежащем этому миру...

            Наконец, девушка с усилием отвела взгляд от воды и поднялась.

            - Что-то новое? - холодно спросил Адриан, подойдя ближе.

            - Все то же. Кругом кровь и боль. Сюда они пока попасть не могут, но только пока... - Мирта устало провела рукой по лицу.

            - Что же, развязка близится, - маг повернулся, - пойдем, здесь больше нечего делать.

            Мирта шагнула за ним, привычно удивляясь их странному сотрудничеству. Безумно боявшаяся Адриана в Фалессе, здесь она, конечно, не стала воспринимать его как лучшего друга, но смогла отодвинуть свои эмоции и спокойно обсуждать с ним надвигающуюся беду. Без его советов дела могли бы пойти гораздо хуже, это понимали все.

            - Скоро вы соберетесь вместе, - маг заговорил, не глядя в ее сторону, - в Тиле. Ты и другие Великие. Если можно так сказать, то это последние спокойные дни здесь. Потом кровь и боль ворвутся сюда. Ты умеешь убивать?

            - Что? - свой вопрос Адриан задал так спокойно, что девушка не сразу его поняла.

            Маг подошел к ней и взял ее руку в свои. Мирта инстинктивно попыталась ее выдернуть, но Адриан железной хваткой зажал ее ладонь.

            - Ты вряд ли поднимешь меч. У тебя слишком тонкие пальцы и запястья, чтобы убить человека оружием, да? Зато вот здесь - он легко коснулся ее лба, - у тебя сила, которая легко, за несколько минут, отправит во тьму тысячи...

            Былой страх вернулся. В ужас ее сейчас приводил не сам маг, а его слова. Она сама мучилась тем же: сможет ли она не раздумывая уничтожать, и главное - как поведут себя после этого те, кто ей дорог. Сделают вид, что ничего не произошло, а у самих в глазах будет страх, или, что еще хуже, отвращение?

            - У нас нет другого выбора, - Мирта наконец посмотрела в глаза Адриану, - ведь так?

            - Так, - маг холодно улыбнулся. - вы, четверо, будете сражаться, и, используя свою силу во всю мощь, ты сделаешь первый шаг ОТ человека. Если только уже его не сделала. Добрые друиды, - эти слова он произнес с ледяным сарказмом, - наверняка забыли тебе об этом рассказать? Сила много дает, но еще больше забирает...

            Он уже выпустил ее руку и теперь просто стоял рядом, не отводя тяжелого взгляда. Мирте показалось, что над ней смыкаются не кроны деревьев, а толща воды навсегда укрывает ее, отгораживая от мира живых. На помощь пришла злость. Она шагнула к Адриану, положила руки ему на плечи, маг вздрогнул, но девушка, не отпуская, медленно заговорила:

            - Я не знаю, зачем ты мне это сказал. Вряд ли ты желаешь добра хоть кому-то, твои слова больше напоминают угрозу. Ты хотел меня испугать? Что же, я напугана, но я все равно буду делать то, что должна. Если же это предостережение, то я... благодарю тебя за него и, опять же, продолжу делать свое дело.

            Она отвернулась и пошла прочь.

           

            Эвор приставил к ней охрану, которая сейчас должна была ждать у заповедной рощи. Но знакомых фигур Марека и Стана она не увидела. Там стоял кто-то один. Мирта пригляделась, и на душе неожиданно стало легко. Ее князь... они почти не виделись, слишком многое теперь встало между ними. Эвор целыми днями был занят с воинами, но сегодня он вспомнил, когда она возвращается в Чертоги и приехал сам. А она... бывали дни, когда она с трудом вспоминала, что их связывает, как будто все это происходило не с ней. Неужели Адриан прав и скоро все люди станут для нее чужими, как она для них - нечеловеком?

            - Я надеюсь, ты не возражаешь против смены? - он улыбался, не замечая ее тревоги. Нет, он уже все заметил, но не считает возможным вытягивать из нее признания. Мирта улыбнулась:

            - Конечно, нет, - девушка протянула ему руки, - если ты не торопишься... давай постоим здесь?

            - Я совершенно свободен... если только меня и тут не отыщут, чтобы приставать с дурацкими вопросами, - Эвор притянул ее к себе, и она спрятала голову у него на груди, - Устала?

            - Очень, - она вздохнула, - до чего же хорошо сейчас, когда можно быть свободным от всего...

            Князь не ответил, а через несколько минут с неожиданной злостью в голосе произнес:

            - Иногда я готов их убить!

            - Кого?

            - Всех... За то, что они с тобой делают. Они говорят, что ты спасешь Тил, но для меня-то ты не спасительница! А ты каждый раз возвращаешься все более чужая... Я бы увез тебя, если бы было куда!

            - Эвор... - девушка смотрела на него и непонятно почему чувствовала себя необыкновенно счастливой, она привстала на цыпочки и шепотом произнесла ему в самое ухо - у нас есть только сейчас, если оно уже не кончилось...

            Она не знала, сколько они простояли, обнявшись, как вдруг ощутила чей-то взгляд - словно в жаркий день по ноге скользнула змея, таким он был неприятным. Мирта обернулась - какая-то сгорбленная фигура приближалась к ним из-за деревьев. Эвор, видимо узнал ее, потому что решительно отодвинул девушку за спину и сделал шаг навстречу странной трясущейся женщине с безумным взглядом.

            - Крилла, что ты здесь делаешь?

            Крилла? Мачеха Эвора, предавшая его? Мирта знала от Эни, что бывшая княгиня и жрица была заперта под охраной. Как ей удалось убежать. Мирта оглянулась по сторонам. На фоне темных стволов была едва различима неподвижная фигура. Адриан наблюдал.

            - Я? Я искала тебя, князек. Тебя и эту тварь! - женщина немыслимо как обогнула Эвора и оказалась лицом к лицу с Миртой.

            - Это все ты виновата, - как будто жалуясь говорила она, бегая глазами, - все из-за тебя! Я так хорошо все придумала, а ты, мерзавка, испортила!

            - Крилла прекрати! - Эвор шагнул к ней, но женщина как-то странно взмахнула рукой и князь с искаженным лицом упал на колени.

            - Не мешайся под ногами! - хихикнула Крилла и повернулась к Мирте, - А теперь ты... Они сказали, что я больше не жрица, но сила-то осталась со мной! А ты - самозванка!

            Она подняла руки, и Мирта почувствовала, что ей становится трудно дышать. Крилла, хихикая, продолжала вязать руками паутину заклятий. Сбоку скорчился на земле Эвор. Времени на размышления не было, она должна была сразиться и победить эту ведьму! Она с трудом подняла руки, вывернула ладони, где-то здесь должна быть вода... Крилла внезапно прекратила перебирать руками и с недоумением уставилась на свои ноги: они по щиколотку погрузились в твердую до того землю, превратившуюся теперь в болото. Жрица рванулась в сторону, но это только ускорило погружение. Она дико завизжала, так кричало бы умирающее животное. Мирта вздрогнула и опустила руки. Она еще успела посмотреть в сторону мага: Адриан не сдвинулся с места. Чего он ждал, что их сейчас прикончут? Завывая, Крилла тем временем выбралась из грязного месива.

            - Все равно умрешь! - прошипела она. Проведя ногтями по лицу, так, что по щекам потекли ручейки крови, она начала новое заклинание. Еще не успев понять, что собирается сделать жрица, Мирта выбросила вперед руки, торопясь успеть первой. Теперь она сама, даже если бы и захотела, не смогла прекратить этот поединок. Вокруг Криллы начал заверчиваться вихрь, постепенно поднимающийся все выше. Сначала бесцветный, он плавно окрашивался сперва в розовый, а затем в темно-красный цвет. Иссушающее заклятье, вытягивающее кровь. Мирта никогда прежде не применяла его. Девушка смотрела на все как будто со стороны. Вот вихрь опал на землю бурым порошком, покрывая то, в чем с трудом можно было узнать тело Криллы. Мирта покачнулась, но уже вставший Эвор подхватил ее. Она встревожено заглянула ему в глаза, но там было только беспокойство за нее. Адриан неспешно двинулся к ним. Высвободившись из объятий Эвора, девушка пошла ему навстречу.

            - Испытание можно считать законченным? - ледяным голосом спросила она. Маг равнодушно посмотрел на останки Криллы.

            - Хорошее заклинание. И очень страшное для жертвы. Постепенное обессиливание, утеря всех ощущений...

            Внезапно голоса остальных исчезли, мир начал расплываться. Осознание того, что она сейчас сделала, страх того, что могло бы случиться... ее полет в небытие прекратила чья-то твердая рука, и Мирта совсем не удивилась, когда увидела, что ее поддерживает Адриан.

            - Я еще живая... - прошептала она скорее для себя, но маг услышал.

            - Может быть, это твое и наше спасение. - он, все так же осторожно поддерживая ее, пошел к ждущему их князю.

           

           

            Риган

           

            27 - 30 день Месяца Холодов. Лес.

           

            В тот день, когда Князь Эвор принес голову поверженного врага, в Риган что-то переменилось. Неуловимо и безвозвратно. Взгляд ее все чаще устремлялся в небо. В прозрачно-зеленых зрачках девушки мелькал cтрашный огонь. Она стала часто уединятся и порой ни сестра, ни Крин не могли найти ее. После усиления патрулей, Риган не долго думая подошла к Эвору и тихо сказала:

            - Мой Князь, я буду охранять Лес. Я пойду с дозорными..

            - Нет, Риган. Это опасно.

            - Я знаю. Но я - не человек, мой Князь. И это мой долг.. В лесу находятся те, кто мне дороги. Лес стал мне вторым домом..

            Эвор внимательно посмотрел на нее:

            - А первый дом?

            - Дорога, - просто ответила Риган. - Рано или поздно, я вернусь в свой родной дом.. К бесконечному пути.

            - И никто, и ничто не удержат тебя?

            Девушка молча покачала головой и ушла.

            Впрочем она не смогла скрыть своих намерений от сестры, Фа все прочитала по ее лицу и решительно взяла руку Риган:

            - Хорошо. Я тоже буду ходить в дозор. Не вздумай возражать!

            Кошки отлично понимали, что вместе они практически непобедимы, но и по отдельности сила оборотней была велика, хоть и несравнима с мощью вампиров. Они присоединялись к разным отрядам. И возвращаясь оповещали весь лес об исходе очередного похода либо торжествующим рычанием, либо душераздирающим завыванием. Их защитная сила позволяла бойцам укрыться от смертельных ударов порождений Тьмы. Это выручало бойцов, но и требовало неимоверного напряжения сил: кошки держали барьер, а люди совершали безумные поступки, стараясь поразить как можно больше врагов.. Эти сражения были ничтожной каплей в море кошмара, охватившего Лаконские земли и вторгшегося в Лес. Но для воинов это было еще одним доказательством того, что врага можно победить! Риган делала над собой невероятное усилие, оставаясь надежным прикрытием для своих соратников. Ей хотелось собственными когтями разорвать обнаглевших вампиров.. Защитное поле кошки в такие минуты приобретало сине-багровый оттенок, а поднявшаяся шерсть шевелилась от еле сдерживаемой ярости.

            Возвращаясь из очередного похода, Ри услышала рык сестры, возвещающий о благополучном исходе их вылазки. Но из ее пасти вырвался лишь тоскливый вой. В этом бою погибло трое человек.. один - раненый - сам вонзил нож в свое сердце, зная что излечения от вампирских ударов не бывает. Встретившись в Тиле, сестры молча подошли друг к другу и уткнулись серебристыми мордочками в лапы. Из горла Ри слышались странные, булькающие звуки. В конце концов она не выдержала и бросилась прочь. Фаэнна кинулась за ней, но ее опередил веземец. Он мчался за кошкой стрелой, пока они не вылетели на ту самую поляну, где произошло их первое объяснение.. Вот и сейчас на ней застыли человек и зверь. Крин сделал несколько шагов и мягко положил руку на кошачью голову:

            - Риган...

            Через мгновение перед ним сидела девушка, обхватившая колени руками и завороженно смотрящая в небо:

            - Любимая, что ты там высматриваешь?

            - Ответы, Крин.. На земле их нет.. этих ответов..

            - А что за вопросы?

            - Зачем нужно, чтобы люди гибли один за другим.. те, кому надлежит жить - ходят биться со смертью.. и раз за разом проигрывают.. Зачем? Зачем нужны этому миру Силы, которые не в силах защитить его? И... что будет, когда победят те или другие... Каждый защищает то, что ему кажется правдой.. И они гибнут... как беспомощные мухи, слетевшиеся на мед и не имеющие сил выбраться из него.. Задыхаясь в невыразимой сладости приманки.. Или пытаясь из не вырваться... Но - гибнут. Один за другим. Бессмысленно и жестоко... Ты не знаешь ответа на эти вопросы, Крин.

            - Твоя правда, Риган. Не знаю. Мне известно только одно: ты тоже защищаешь что-то важное для себя..

            Зеленые глаза уставились на него, задавая все те же вопросы:

            - Я и себе не могу ответить: зачем стремлюсь защитить ценой своей жизни то, что дорого мне.. И если в этом смысл...

            - Риган, послушай..

            - Нет! Не говори мне ничего, Крин! Это должен решить каждый и для себя.

            Юноша покачал головой:

            - Ты отдаляешься, любимая.

            Риган молча кивнула и, поднявшись, ушла.

           

           

            Каттак Ит-Тимань

           

            30 число месяца Холодов.

            Где-то в Центральной Лаконе.

           

            И все-таки ему удалось, ему, Каттаку Ит-Тимань, собрать самую большую за всю историю армию. Тридцать тысяч воинов, такого не было и у лже-Сафара в битве у Темного Брода - почти все гарры в это время воевали на севере. А сейчас... Да, многие дети степи погибли - ведь лаконцы не умеют воевать честно. Они били из-за угла, прятались в лесах, шли на коварство и обман. Это дало им маленькие победы, но отняло всякую честь! У них нет чести, а после битвы они потеряют и жизнь. Никакой пощады! Все будут умерщвлены, а на их телах он устроит пир.

            Он устроит пир, и будет пить сладкое вино вместе с Кир. Единственное, что есть достойное в этих землях - это вино и женщины! В Лирии подобных напитков не делали - там был лишь кумыс и та отрава, которую продавали карлики... Мерзость, жутчайшая мерзость... А вот вино - это да, если бы от него еще не болела голова, так было бы просто здорово. Но и мягкая трава режет ладони, а солнце иногда невыносимо печет. Не бывает хорошего без плохого.

            Вот и Кир. Да, она ласкова с ним, мила, и проводит все ночи. Но она непокорна! В то время как ее место у ног Каттака. И плевать, что она какая-то там царица. Он видал много цариц, и парочка из них удостоилась чести ублажать его. Но, ничего, после битвы эта птичка будет молчать, как рыба, ведь он, Каттак Ит-Тимань, великий завоеватель, сокрушит проклятую Лаконскую Империю!

            Ярно ле Фалесс - вот враг, которого Каттак с удовольствием убьет, а из его черепа сделает чашу, и будет пить сладкое вино. Лаконцы не смогут противостоять всей силе Степи. Их почти в двадцать раз меньше, жалкая горстка, слабаки и неудачники, которых не добили. Не добили, лишь потому, что они не встретились с ним, с Каттаком!

            И как они ухитрились разбить сторнийцев? Видать эти акульи дети еще хилее, чем дохлые лаконцы! Эх, что творится с миром? Лаконцы - трусы, сторнийцы еще трусливее, а о других и говорить не стоит! Только лирийцы достойны править, а участь всех остальных - участь рабов и шутов!

            На горизонте показались первые шеренги фалесского воинства. Сейчас они получат! Каттак захохотал, плюнул им на встречу, и, повернув коня, проскакал мимо выстроившихся в ровную линию всадников из своего войска.

            - Дети Степи! - заорал он. - Слушайте меня! Я не мастер говорить, и скажу мало. Но по делу. Бей лаконцев, и победа будет за нами!

            По войску пронесся одобрительный гул.

            - А теперь, вперед! - крикнул Каттак и взвившийся конь, выбив искры из каменистой земли, устремился на встречу воинству Ярно.

             Кони хрипели, всадники кричали, размахивая мечами и стреляя из луков - по сути, без толку - лаконцы подняли свои тяжелые щиты, и стояли на месте, совершенно не опасаясь. А ведь тем временем эта гигантская волна, настоящее цунами из копий и копыт, грозно надвигалось на них, угрожая разметать их как щепки. Каттак даже удивился их выдержке. Хотя, может, у них от страха столбняк приключился?

            Внезапно, они стали разворачиваться и один за другим убегать! Ха! Не выдержали таки... Но и страх может убивать, и сейчас, он, Каттак Ит-Тимань покажет этим зайцам, что такое настоящие воины и мужчины. Сильные лирийские кони в миг догонят отступающий сброд, который Ярно вздумал называть войском. А затем - наступит время жатвы, которой они столь долго ждали...

            Каттак чуть попридержал коня. Зайцы зайцами, но те, иногда даже бросаются на волка, когда бежать больше некуда. Ему сейчас только шальной стрелы не хватает, сейчас, когда он в шаге от величайшего триумфа, когда-либо приходившегося на смертного... Оставим какую-нибудь славу и на долю простых ребят...

            И вот - первые ряды его войска настигли таки лаконцев, и клинки обагрились первой кровью. Нажимай! Скорее! Кони неслись словно безумные, земля дрожала, шум множества копыт был подобен грому. Это они, лирийцы - они словно летняя гроза, приходят неожиданно, дабы застигнут всех врасплох.

            Но что за проклятье? Лаконцы убегали, гарры догоняли их, но что-то случилось! Каттак, приотпустив поводья, выслал коня легким галопом вперед. Крики боли, ржание. Проклятье! Это была ловушка. Почти вся земля была перекопана, везде мелкие канавки, ямы, прикрытые ветками, присыпанные землей. И лирийцы на полном ходу влетели на это "поле смерти". А лаконцы более не думали убегать, они повернулись, сомкнули ряды и начали сражаться! Тени!

            Вот, что значит, всю ночь делал Ярно! Как крот рыл укрепления, готовил западню. Разведчики докладывали, что в его лагере не умолкают музыка и песни! Он умело замаскировал этим другой шум, шум стучащих лопат и заступов...

            Ах он плут! Подлый обманщик! Впрочем, да, сейчас ему удалось обхитрить Каттака, но в любом случае на его стороне двадцатикратный перевес. Сейчас надо отдать команду отойти, а то лаконцы перемолотят все их войско.

            Каттак засвистел, тысячники закричали, замахали руками, огромный словно река поток лошадей стал разворачиваться, растекаться, делясь на мелкие речки, речушки и ручейки... Но и тут лаконцы задумали какую-то чертовщину. Каттаку Ит-Тимань было плохо видно, что происходит, и он в очередной раз проклял все на свете. Но по крикам стало понятно, что эти мерзавцы продолжают убивать сынов степи. Безнаказанно! Это было неслыханное оскорбление!

            Наконец, гаррам удалось перегруппироваться, и они стали отходить, огрызаясь. Толку-то. Сейчас потери, наверное, один к стам, в пользу этого проклятого лаконского короля! Разведчики ответят за это своими головами. Каттак поскакал в лагерь.

            А там его уже ждала Кир.

            - Я не принес тебе вестей о победе! - довольно грубо крикнул ей Каттак, слезая с коня. - Ярно, подлый трус, обхитрил меня! Я предам его смерти! Его, всех его детей и жен!

            Кир лишь улыбнулась и ушла в шатер. Каттак выругался про себя. Ох уж эти, тай-суанские женщины!

            Хотелось кому-то отрубить голову. Прямо сейчас... Вот, как-то один старик на совете посмел ему перечить, и теперь его голова торчит на копье посреди лагеря. Тени бы побрали этого Чармерока Ит-Сайле, вздумалось ему речи толкать, о том, что им надо бежать из этой проклятой страны, что какая-то Тень наступает на эти земли. И это при всех вождях!

            Естественно, его пришлось казнить, хотя многие были недовольны. Он пользовался немалым уважением, его слушались. Ха! Но теперь им ничего не остается делать, как слушаться его - Каттака Ит-Тимань. У гарров может быть лишь один вождь - самый сильный и хитрый. Такой как он.

            Однако, слова словами, а Ярно никуда не денется. Ему теперь придется там стоять вечно, буквально врасти в землю, если он не хочет, чтобы с ним было покончено за секунды... Ну все равно, на его голову посыпятся стрелы...

            Каттак задумался. Конечно, кхеварцы расправились с недоносками-лаконцами быстрее, но они ушли, дезертировали также как и бнедианцы с ллунифами... Остались лишь, те кто не боится никаких опасностей - гарры.

            Опять загудели барабаны, кони заржали, всадники закричали в предвкушении...

            Или не в предвкушении?

            Каттак внезапно очутился на земле, сдернутый с седла сильной рукой. Понять они толком ничего не успел, но практически мгновенно вскочил, выхватив свой клинок.

            - Сын шакала! - выругался он.

            Его окружил примерно десяток лирийцев. Все из племени Ит-Сайле. Тени!

            - Всех убью, кто подойдет! - прорычал Каттак.

            Из-за спин лирийцев, которые явно опасались его, вышла... Кир.

            - Ты??!! - вытаращил глаза Каттак, и тут, он внезапно все понял. Она уже успела побывать у Ярно, рассказать ему все его секреты и планы.

            Внезапно, раздались еще какие-то крики, вопли, стук копыт и звон оружия. Это была его личная стража.

            Каттак с облегчением вздохнул.

            - Вы как всегда вовремя...

            Гарры из племени Ит-Сайле стали тихонечко отступать, где-то сзади мелькнула Кир, исчезнув за шатрами.

            - Уходите! - крикнул им Каттак. - Уходите, пока я добрый... И что ноги вашей здесь не было...

            И лишь только столбы пыли... Лошади унесли очередных предателей и трусов. Что же завтра останется от его армии?

            Надо было наступать... Попробовать разбить проклятого Ярно! Стереть в пыль и прах...

            И солнце продолжило свой бег над горизонтом... Зимнее солнце, такое тусклое, такое недолгое...

            Шесть! Шесть раз, Каттак атаковал позиции Ярно, но толку от этого было никакого... Они несли почти в пять раз большие потери, но лаконцы так и не сдвинулись со своего места. А тем временем уже наступал вечер...

            Каттак приказал готовиться к ночевке. Завтра утром, он попробует повторить... Может все-таки враг не выдержит, и побежит...

            Что-то таилось там, за дальними холмами... Что-то бесконечно враждебное и чуждое. Каттак подумал, и приказал удвоить стражу.

           

           

            Иванэ ле Амарра

           

            25 - 26 день месяца холодов. Лес.

           

            Иван понял, что Александра мертва. В последние мгновения лицо ее стало прежним - таким, каким он увидел его впервые, еще на Аллари. Именно тогда он влюбился в босоногую девчонку, вбежавшую в кабинет его компаньона. Как давно все это было... Годы прошли, века или целые жизни. Прошли, обрастая днями, людьми, датами, событиями. Но эту последнюю, счастливую улыбку он узнал сразу, ее не изменило время, даже оно не властно над чем-то...

            Герцог запрокинул голову и, закрыв глаза, вдохнул свежий воздух. Напряжение, державшее лес весь последний день, отступило.

            Он бы должен чувствовать пустоту от очередной потери, но вместо этого пришел странный покой. Иванэ посмотрел на Саолу, девушка посмотрела на него в ответ. Оба молчали, да сейчас и не нужны были слова. Их глаза сказали гораздо больше, чем любые слова. Произошедшее с ними, тонкой нитью пробежало по земле и связало их.

            Им потребовалась вся ночь и большая часть следующего дня, чтобы похоронить воинов и Александру. Мерзлая земля с трудом поддавалась и могилы вышли мелкими, а засыпали их и вовсе большей частью палыми листьями. Но если Марэль даст, то после они смогут устроить более достойное погребение, а пока хотя бы лесные хищники не растащат останки. Последней под покрывало из бурых листьев Иван положил Лексу. Лицо его жены было умиротворенным и даже счастливым. На миг герцог замер, не решаясь закапывать тело, которое казалось еще живым. Быть может, женщина просто устала и решила поспать... Как глупо, глупо, ведь, он сам убил её...

            Когда Александра полностью скрылась под слоем земли, веток и листьев, Саола опустила на небольшой холмик сухие стебли прошлогодней травы - это всё, что можно было сейчас найти.

            - Она бы хотела быть упокоенной в море... Она так любила море...

            - Не терзай себя. Ты всё сделал правильно, ты подарил ей покой.

           

            28 день месяца Холодов. Лес.

           

            - Неужели у нас есть надежда?... _Иванэ задал вопрос в никуда, не требуя ответа и не ожидая его, как будто этот разговор, начало которого потонуло во тьме пройденных ими дорог, был рожден простым бездельем и желанием скоротать путь.

            - Надежда есть всегда. - Саола оглянулась на мужчину и остановилась.

            - Надежда на что? - Герцог грустно усмехнулся. - На победу? На войну? На легкую смерть? Или на вечность... Вечность, как у них, вечность не-смерти и не-жизни...

            - Надежда на будущее. - Девушка вновь продолжила их продвижение по лесу. Теперь уже в двоем.

            Надолго восстановилось молчание. Безмолвствовала земля, безмолвствовало небо, безмолвствовали мужчина и женщина, пробирающиеся в сердце древнего Леса. На ночь они остановились под старым, засохшим дубом. Корявые ветки его напоминали щупальца какого-то морского чудовища или руки старика, изуродованные болезнью. Сероватая кора в сумерках, а позже при тусклом свете пополневшей за последнее время луны отливала сталью. Небольшой костер давал немного света и чуть больше тепла. Саола сидела, поджав под себя ноги и как завороженная смотрела в огонь. Иванэ собрал еще немного хвороста и, оставив его в стороне, тоже присел к огню. Иногда он бросал на спутницу задумчивые взгляды, но ту ничто не могло отвлечь от созерцания родной стихии. Отблески ночного пламени играли на правильных чертах девушки, превращая ее лицо в прекрасный лик древних языческих богинь, а в глазах отражалась огненная бездна, в которой можно было утонуть...

            - Ты всё ещё любишь его?

            - Что? - Девушка вздрогнула и подняла глаза на Иванэ.

            - Ты всё ещё любишь Ярно? - Герцог и сам удивился тому напряжению, с которым ждал ответа Сао. Но она молчала, глядя ему в глаза.

            - Почему ты спрашиваешь? - Наконец, вымолвила императрица. На этот раз замолчал он.

            - Не знаю... - Иванэ задумался, но не нашёл ответа или скорее не захотел его находить. - Так что? Ты не ответила.

            - Я уже спрашивала себя, сотни раз. - Неожиданно для них обоих вымолвила она. - Спрашивала, но не отвечала, потому что не могла...

            - Прости, я задал глупый вопрос. Я не имею права лезть тебе в душу, это твои чувства...

            - Нет... - Саола потянулась к нему, но потом уронила руку. - Не говори так, Иванэ, ты очень много сделал для меня, и ты имеешь право беспокоиться обо мне...

            Беспокоиться? Нет, отнюдь не беспокойство заставило его спросить. Не беспокойство? Но тогда что?

            - Я спросил не потому что беспокоюсь.

            Глаза девушки удивленно расширились, и она вскинула их на герцога.

            - Тогда почему?...

            - Быть может, поэтому... - Сказал он, встал, подошёл к Саоле, поднял её за плечи и, прижав к себе, поцеловал.

            Огненная волна подхватила их обоих и понесла куда-то прочь. Время замерло в почтении к такому простому и ясному чувству и желанию всех живых существ - любить и быть любимыми. Не было прошлого, настоящего и будущего. Были они, два сердца, бившихся рядом, две пары глаз, утонувших друг в друге, две пары губ, приникших к живительному источнику, который только и мог их спасти.

            Не было ничего.

           

           

            Дориан

           

            30 число месяца Холодов. Ночь.

            Где-то в Центральной Лаконе.

           

            Родрик задумчиво смотрел на то, как войско вечных быстро и почти бесшумно выстраивается в шеренги. Отблески заката играли на бледных лицах, на краткий миг возвращая им иллюзию жизни, и стороннему наблюдателю могло бы показаться, что здесь выстраивается перед битвой отряд обычных людей. Только уж очень тихих и дисциплинированных. Маг улыбнулся: еще недавно для его воинов даже свет вечерней зари был убийственен, но сейчас вампиры стоят в его лучах, не проявляя даже признаков беспокойства. Дориан в очередной раз оказался прав - что-то менялось в мире. Менялось быстро и неотвратимо. Не сегодня, не завтра, но очень,... очень скоро даже солнце перестанет хранить смертных от его непобедимой армии. А когда мир падет к ногам новых... вернее старых господ, он, Родрик, будет стоять на ступенях трона... или даже сидеть на самом троне - это уж как карта ляжет. Маг поспешно выбросил опасные мысли из головы и только тут заметил, что, оказывается, успел совершить боевую трансформу. Меняясь обратно, втягивая белоснежные клыки и острые когти Родрик еще раз, теперь уже пристальнее, оглядел строй своих солдат: пока все сохраняли человеческий облик, но многие явно находились на грани голодного безумия. Его войско голодно, он сам голоден - еще немного и тело перестанет повиноваться разуму, превращая высшее существо в голодного полуразумного зверя, помышляющего только о пище. Но ничего, этой ночью вампиров ждет знатная трапеза - достойная награда за вынужденное воздержание, результатом которого было то, что ни рыцари, ни варвары не подозревали даже о готовящемся сюрпризе. А уж шутка выйдет славная... Два последних отряда он проверил особенно тщательно: эти вампиры знали лирийский и лаконский и были выряжены в цвета враждующих людских армий. При свете дня маскарад вряд ли имел бы шансы на успех, но в свете факелов и костров бледность и нечеловеческие черты лица атакующего вампира куда менее заметны. Все готово. Осталось дождаться, когда погаснут последние заблудившиеся солнечные лучики, и можно будет выступать...

            ***

           

            ...Поле между двумя притихшими армиями было полно звуков, ласкающих ухо вампира: стоны раненых, хрипы, мольбы о помощи и милосердии, такие тихие, словно уже доносящиеся из Долин вечной тени, почти неслышная для человека, но явная для детей ночи поступь мародеров, перезвон их измазанной в грязи и крови добычи, хриплая, приглушенная ругань над особенно "богатым" трупом... Здесь лирийцы и лаконцы соседствовали на удивление мирно: смерть, страдание и крайнее проявление человеческой подлости и жадности объединяли людей куда лучше чем самые благородные воззвания и порывы. Всегда ли так было? Маг порылся в тех крупицах древней памяти, что передал ему при "перерождении" Дориан, и с легкой грустью констатировал - всегда. Так всегда было и так всегда будет. Просто когда-то над жалкими в своей низости и пороках людишками стояли те, кто был выше всего этого... выше смерти, боли, жажды наживы.... А сегодняшняя битва - еще один шаг к возвращению тех славных времен. Не медля больше, Родрик отдал приказ, и войско, все такое же безмолвное и бесшумно, подобное ожившим теням, распалось на четыре части, две из которых стремительно метнулись каждая к своей цели - к лагерям дремлющих людских армий. Вскоре там взметнулись к нему первые огненные языки - просмоленная ткань шатров легко загоралась, но трудно тушилась. Тонкий слух мага улавливал испуганные и гневные крики, звон стали, отрывистые выкрики приказов. Меж тем нападавшие, забросав ближайшие шатры факелами и убив нескольких часовых, начали отходить... В этот момент многое в плане Родрика зависело от того, как поведут себя люди - успей командиры обеих армий восстановить в лагерях порядок и о беспорядочной погоне за отступающими "лирийцами" ("лаконцами") можно было забыть... но стремительное нападение и столь же стремительный отход атакующих групп не оставил военачальникам времени на обдумывание ситуации: воодушевленные бегством врага солдаты устремились следом, выплескивая в этом яростном рывке весь ужас, все безумие дневной битвы.

            Отступив немного вампиры встали у снова начали убивать самых отважных, или просто самых быстрых преследователей, не давая основной массе слишком отстать, а азарту - охладеть.... Снова побежали, дразня разозленных потерями людей видом незащищенных спин... и со всей возможной скоростью, почти неуловимые для людского глаза устремились в стороны, предоставляя воинам двух враждебных армий возможность налететь друг на друга. В ночной тьме подмены никто не заметил. На еще не затихшем после дневного сражения поле началась безумная и бессмысленная ночная рубка, когда свет факела, если он вообще есть по близости, не столько освещает, сколько искажает лица соседей, делая их неузнаваемыми и чужими, абсолютно неизвестно что делается в двух шагах и шансов погибнуть от случайного удара своих не меньше, чем напороться на вражеский меч... Теперь командиры обоих армий были не в силах что-либо изменить: в поле бесновались уже не солдаты двух армий, но неуправляемая, одержимая страхом и яростью людская толпа. Здесь все были против всех и каждый - за себя.

            Ночное зрение вампира доносило до Родрика все картины ночного побоища. Теперь следовало дать врагам как следует измотать, обескровить друг друга, еще сильнее все запутать, но его войско хотело есть. Более того, сам маг отчаянно нуждался в свежей крови. К тому же, был конечно крошечный шанс, что полководцам людей удаться навести порядок - немедленная атака лишит их и этой возможности. Значит, решено...

            Перед самой атакой стройные ряды вечных рассыпались - вампирам, чьим оружием была скорость и молниеносная реакция, нужен был простор. В лунном свете тускло блеснули длинные сторнийские клинки. Все так же безмолвно, они врубились в ряды людей, убивая столь быстро, что несчастные иногда даже не успевали понять, откуда пришла смерть. Многие вечные останавливались на мгновение, что бы, припав к свежей ране, приглушить терзающий мертвую плоть голод, но тут же устремлялись дальше. Родрик сейчас отчаянно желал, наплевав на обязанности полководца, оказаться там, где горячими ручейками льется теплая кровь, чей дурманящий запах придает сил, а солоноватый вкус пьянит не хуже чем молодое вино, но пока терпел... Все шло отлично, но ничего еще не было решено. Вот когда последний живой солдат на этом поле падет или в страже бросит меч, тогда он и попирует всласть...

            Обе армии осознали, что происходит одновременно, куда быстрее, чем ожидал маг,... но слишком поздно, чтобы хоть что-то изменить. Лирийцы начали стремительно отступать в лагерь, лаконцы, проявив, как вынужден был признать Родрик, недюжинные мужество и выучку, сумели организовать что-то вроде плотного строя, остановить стремительную атаку вечных, и даже атаковали в ответ. Этот жест героизма, отчаяния, безумия, глупости или всего вместе кончился как и должно - тела дерзнувших встать на пути судьбы целого мира остались лежать на земле, но остальным наглецам хватило времени, чтобы превратиться из испуганной, избиваемой толпы в армию... Плохо, очень плохо... но не смертельно. Организованные или нет, люди все равно падут. Вампиры нахлынули на строй лаконцев... и откатились обратно, оставляя на земле корчащиеся тела. У рыцарей оказалась одна неприятная особенность - и когтям вечных, и даже великолепным стрнийским клинкам требовалось время, чтобы пробить стальную скорлупу брони. Вампиры, расправляясь с очередным латником вынуждены были остановиться... и пусть тяжелые лаконские клинки уступали стрнийским, но и они собирали с атакующих пусть и не слишком большую, но чрезмерную по мнению Родрика, дань. Нет, вечные по прежнему продвигались вперед, но теперь это уже было сражение, а не бойня. И это само сражение грозило затянуться до рассвета, а там... Маг сжал челюсти, не давая вырасти клыкам - сейчас не время предаваться животным инстинктам. Если он и в этот раз не оправдает надежд Дориана, у воинства вампиров может появится новый генерал. А еще эти проклятые лирийцы могут успеть удрать - лови их потом.

            Топот, огни факелов и многоголосица боевых кличей оповестили Родрика, что "проклятые лирийцы", похоже, не собирались удирать, во всяком случае, пока. Видимо убедившись в том, что от легких клинков проку в бою с новым врагом немного, варвары решили испробовать эффективность копыт и огня - в руках у быстро несущихся всадников через одного были факелы, у остальных - длинные копья. Магу осталось лишь в бессильной ярости наблюдать, как фланг его войска был буквально размазан по земле копытами. Выжившие сумели остановить стремительный рывок конницы и сейчас, шипя от ярости, сновали среди увязших всадников, разрывая на куски людей и животных. Лаконцы же, мгновенно уловив слабину, двинулись вперед... нужно было что-то делать и делать немедля. Усиленный магией взор Родрика скользил по рядам врага. Выискивая слабину, но вежде его встречала стена щитов, жала мечей и пик. Рыцари шли вперед медленно, щедро оплачивая кровью каждый шаг, но людей было много,... много больше, чем вечных и, спаянные выучкой и дисциплиной, они сводили на нет выдающиеся боевые качества вампиров. Дисциплина,... командование... Взгляд Родрика остановился стяге лаконцов, возвышающемся немного позади первого ряда. Древко знамени сжимал в руках молоденький оруженосец - отсюда маг мог видеть даже лицо знаменосца. Вокруг тяжеловооруженные воины, как пешие так и конные, - явно охраняют... кого? Знамя? Их слишком много. Скорее уж того, кто возвышается радом с гордым своей миссией мальчишкой и беспрестанно отдает приказания прибывающим гонцам... Императора.

            Родрик оскалился. Ярно. Полководец, повергнувший в прах величие Сторна, потерявший величайшую армию, но сумевший создать новую.... Символ своего войска, такой же, как знамя в руках оруженосца. Маг сосредоточился и отдал мысленный приказ.

            Вечные атаковали строй лаконцев именно там, где за поредевшей людской стеной находился Ярно. Родрик видел, как окружение уговаривает Императора удалиться от опасного места, но тот, упрямо тряхнув головой, извлек меч из ножен. Как предсказуемо. А теперь к болезненной части...

            Маг снял с пояса кинжал и поморщившись, вонзил его себе в плечо. Густая кровь вытекать из раны не спешила - сказывалось долгое время без пищи. Пришлось расширить разрез. На приказ принести стрелу, ближайший вампир отреагировал столь редким для вампиров изумленным взглядом - вечные не пользовались луками и презирали их, как оружие трусов. Тем не менее вскоре длинная стрела, видимо, подобранная на поле боя рядом с телом мертвого лирийца, была доставлена. Родрик внимательно осмотрел снаряд, особое внимание уделив наконечнику. Хорошая бронебойная стрела, способная пробить доспех и при удаче оборвать жизнь рыцаря. То, что надо... Маг прижал вестницу смерти к ране, покрывая своей кровью всю, включая оперение. Простенькое заклинание, доступное любому магу-ветровику, но не слишком любимое из-за необходимости жертвовать кровушку, причем не чью-то, а свою... Но в этот раз "одна стрела поразит две цели": кровь вампира - яд без противоядия.

            Сторниец подбросил снаряд и тот, вопреки законам природы, не упал обратно на подставленную ладонь, а повис в воздухе, подрагивая, словно рвущаяся с поводка собака. Родрик перевел взгляд на Ярно - тот же вступил в бой и как раз сейчас удивительно быстрым для человеческого существа ударом достал одного из вечных. Обезглавленное тело успело еще разрубить Императору щит и убить одного из телохранителей, после чего рухнуло под ударами сразу нескольких мечей. Маг указал на лаконца и выкрикнул слова повеления, прозвучавшие скорее рокотом ветра, чем человеческой речью, и стрела медленно, но, с каждым мгновением ускоряясь и ускоряясь, понеслась вперед, к цели.

            Поглощенный битвой император не должен был заметить спешащей к нему смерти.... Заметил, все же... Прикрывающие лаконца гвардейцы были слишком далеко. Чтобы прикрыть владыку щитами, собственный щит, разрубленный умирающим вампиром, Ярно отбросил, а меч... При известной сноровке стрелу можно отразить мечем, но не в гуще битвы, не магически направленную, не тяжелым клинком "бастрада"... И все же он сумел и успел. На краткий миг Родрика захлестнула волна ярости, злобы, ненависти, перемешанная, как это ни странно, с восхищением - в этот момент Ярно, весь в крови, усталый, с окровавленным клинком в руках был по настоящему прекрасен. Воплощенный Воин... Но все эти чувства тут же исчезли, смытые волной триумфа: клинок Императора оказался слишком хорош, и вместо того, чтобы отбить стрелу в сторону он перерубил древко. Оперенная часть рухнула под ноги людей, бесполезная и безопасная, но наконечник хоть и сошел со своей дороги, ведущей к сердцу лаконца, но все же пробил доспехи и вошел глубоко в плечо мужчины.

            Ярно взмахнул мечем еще раз, другой... кажется, в пылу битвы он даже не заметил раны. Но вот император покачнулся и, по-прежнему сжимая клинок, начал заваливаться навзничь. К поверженному командиру тут же рванулись гвардейцы, закрыли раненого щитами, заполнили брешь в строю, начали относить подальше от боя,... но тут несколько вампиров наконец прорубились сквозь поредевшую стену воинов. Заживая страшную рану на животе рухнул знаменосец, в след за ним на землю отправился стяг...

            Лаконцы были стойкими воинами. Но рухнувшее наземь знамя, но крики "Император убит!..." на миг опустились пики, дрогнула стена щитов, страх скользнул по сердцу ночным холодком... в обычной битве это не имело бы никакого значения. Но в этой - оказалось достаточно. Линия лаконцев была порвана сразу в десятке мест, в бреши хлынула смерть. Рыцари держались достаточно для того, чтобы бессознательного императора сумели водрузить на лошадь и отвезти подальше, туда, куда не докатывались волны битвы. Потом они начали отступать, все быстрее и быстрее. Потом они побежали...

            ***

           

            Когда первые лучи солнца осветили мир, все уже закончилось. Вампиры понесли потери, куда более страшные, чем рассчитывал Родрик несколько часов назад. Орда, потерявшая добрых две трети элитных частей, спешно отходила к Лесу, мирно соседствуя в этом бегстве с разрозненными лаконскими частями, спешащими туда же. В своих размышлениях Родрик пропустил еще одно объединяющее начало - страх... вернее ужас. Ужас прошедшей ночи заставил вчерашних врагов забыть о вражде и бежать вместе. Так лесной пожар на время примиряет всех лесных жителей. Две великие армии перестали существовать как боевые подразделения, превратившись в толпу беженцев.

            В одном из отрядов, в окружении уцелевших гвардейцев ехал Ярно. Он пришел в себя с первыми лучами солнца и даже мог сам держаться в седле, но боль в раненом плече нарастала, а вместе с болью приходило и знание - это не просто ранение от стрелы. Это "плохая" рана.... Император заставлял себя не думать о боли, сосредоточившись на простой и ясной цели: довести своих людей до Леса, выторговать у Эвора безопасность для всех рыцарей, а потом.... Что будет потом и даже будет ли это "потом" Ярно старался не думать.

            ...в Лес... там еще есть надежда...

           

           

            Сильвия ле Нуаран

           

            20-30 число месяца Холодов.

            Где-то в Центральной Лаконе.

           

            - Прости меня... - сказал Доминик ле Рамлет и ушел. А Сильвия осталась, а с ней остались и ее немногочисленные дети, непокорные, но любимые, так хотевшие жить...

            - Эхх... - вздохнула я. - Я бы заплакала, но вампиры не плачут... Не могут... Что же делать, друзья мои?

            - Не, ну ты ваще даешь! - ответил один из детей ночи, какой-то из жителей Криэрана, имени его она не помнила. - Ты могла бы стать сильнейшей вампиршей, править миром, ну елки-палки. А ты стала лишь милой драматической фигурой... Или мелодраматической? Короче, не жилец ты!

            - Чего-оо? - разозлилась я. - Не жилец? Это я-то, которая до сих пор живее всех живых?

            Сидевшая на коленях Агнесса, повернулась и стала внимательно смотреть на меня.

            - Да! - продолжила я. - Я согласна, мы потеряли многое и многих за последнее время. Наш дом уничтожен, мы сами прокляты, и свет солнечный, как говорится, нам ничего хорошего не сулит... Но надо во всем и положительные стороны находить. Проявлять, так сказать, оптимизьмь...

            - Какой тут оптимизьмь? - нервно хихикнула Агнесса. - Этот урод Родрик вертит нами, как хочет, крестьяне на нас охотятся, какая-то сумасшедшая ведьма жжет все подряд... Оптимизьмь, блин. Выжить бы.

            - Выживем... Мы всех выживем... - скривилась я. - Перво-наперво, надо избавится от наших сторнийских "друзей", а затем... затем посмотрим...

            - Легко сказать "избавиться"... - один из вампиров подошел поближе. - Избавишься от них... Как же...

            - Всех их, конечно, не перебьешь... - задумчиво продолжила я. - Но у них мало сильных лидеров, раз, два и обчелся. Дориан и Родрик... Они держат их на коротком поводке, давят любое недовольство... В этом их сила, в этом их и слабость... Когда они будут уничтожены, остальные превратятся в муравьев без королевы... Вот тут их надо и подобрать под крылышко... Утешить и образумить...

            - Ты справишься с ними? - поднял бровь вампир.

            - Нет, - я закачала головой. - Но справится с ними можно, вполне реально... Я знаю предел своих возможностей, а они всего лишь чуточку меня сильнее... Родрик совсем чуть-чуть, Дориан на голову... И это не делает их неуязвимыми...

            - Не делает... - согласилась Агнесса. - Однако пока мы не можем их уничтожить... Это нереально в сложившихся условиях.

            - В сложившихся - да, но условия меняются... И, иногда, очень быстро... Кто мог в начале осени предположить, что от Лаконы, Великой Империи, к весне останутся одни руины? Я уверена, что Дориан нарвется... рано или поздно...

            - А что сейчас?

            - А сейчас, нам надо постараться уцелеть... Проскользнуть, не попасть в жернова... Скоро состоится битва, - я окинула взглядом равнину за холмом. Лаконцы будут бить лирийцев, а лирийцы лаконцев, потом придет и Родрик... Наша задача - чтобы и те, и те, и те, нахлебались бы по самое "не хочу". Естественно, чем больше солдат Дориана отправятся на вечный покой... тем, на данном этапе, лучше для нас.

           

            * * *

           

            И битва состоялась. Все прошло как по нотам - и, конечно, люди не смогли ничего противопоставить вампирьему воинству... Однако, они сражались отважно, могли бы и победить... если бы собрались вместе и знали бы что делать...

            Но сейчас еще сказывалась старая вражда и понимание того, что враг не другой человек, а нечто совершенно чуждое...

            Я поймала себя на мысли, что думаю с позиции Ярно и лирийского командира... Но, что поделать? Я и затевала это все, как попытку уничтожить оккупационные войска в Криэране. Только потом, поняла, что все гораздо глубже, кто начал эту войну и зачем...

            Если предположить, что все умные, хитрые и мудрые в этом мире, тоже начали о чем-то догадываться, то, скорее всего они и в самом деле в ближайшее время что-то предпримут...

            А это значит - что осталось ждать не так уж и много...

            Наступило время распрощаться с Родриком и заняться воплощением в жизнь моего нового плана...