- Отвечай своему Императору, - медленно, стараясь смирить раздражение, произнес он, - Что ты тут делаешь?

            Сияющие белизной в полумраке плечи девушки беззащитно вздрогнули, она тихо всхлипнула и подняла глаза на Императора, в свете лампы на ресницах поблескивали слезы. Мужчины порой не боятся вражеских армий, северных звероящеров и похмелья после выпитого накануне ящика вина на двоих, но против женских слез оказываются совершенно бессильны. Лицо Ярно несколько смягчилось.

            - Зачем ты пришла?

            - Я..., - всхлип, - Я никогда не осмелилась бы, но он сказал, что... что лишит меня моего места при дворе, и вышлет из столицы... у меня братья... я не могла лишить их образования и достатка... это такой позор, - девушка снова заплакала уткнувшись в свои ладони, и Император осторожно коснулся ее плеча.

            - Не плачьте, я обещаю, что разберусь со всем этим, - медленно произнес он, - Но вы должны все рассказать по порядку. Я налью вам воды.

            Император всунул в дрожащие руки Иветты тонкий стеклянный стакан с лимонной водой, той самой, которую постоянно пила Императрица, она сделала несколько небольших глотков и робко улыбнулась, глядя на мужчину с плохо скрываемым обожанием.

            - Кто послал вас сюда? - прежняя твердость в голосе приобрела теперь совершенно другую лояльную интонацию.

            - Я никто для вас, а он... вы все равно не поверите мне..., - казалось, на мгновение в глазах девушки вспыхнул и погас вызов, потом она отвернулась, опустив глаза, - Хотя это нечестно, вы делаете для этой страны все, вы спасли нас всех... а они так подло обманывают вас... простите меня....

            - Кто? - Ярно снова нахмурился, понимая, к чему она ведет.

            - Иванэ Амарра, - выдохнула Иви, стараясь не смотреть Императору в глаза.

            - Я не верю...

            - Я знаю, - Иветта прикусила губу, медленно спустила с постели ноги, удосужившись наконец, прикрыть легким покрывалом свою наготу и отошла к окну, - Просто будьте осторожны, прошу вас. Вы наша единственная надежда.... А герцог, он готов расколоть Империю на куски, лишь бы занять ваш трон.

            Ярно не верил, сверкал на нежданную гостью снова постепенно наполняющимися гневом глазами, но Иветта продолжала с видом почти отстраненной одержимости:

            - Даже вашу победу над Лесом он превратил в ничто.... Они с Эвором с самого начала решили так, за свободу Полумесяца Князь готов был платить небольшими потерями и согласился отвлекать ваши войска до прихода Сафара...

            Император мрачнел, а Иветта с горечью в голосе продолжала говорить, что его предали все, кому он верил, что Мирта и Саола изначально знали все, но Мирта, поскольку была умнее, во время сбежала с Эвором из столицы, а Саола осталась из-за Иванэ. Весь двор давно знает, что Императрица приблизила к себе герцога не просто так.

            Ярно не верил, но было заметно, что начал сомневаться и наконец настало мгновение, когда слушать дальше стало выше его сил. Он молча развернулся и пошел прочь. Пошел искать свою Саолу, как же иначе.

            - Мой Император, - голос Иви дрогнул, и Ярно оглянулся, - Прошу вас, просто будьте с ними осторожны.

            Иветта настороженно прислушивалась к тишине, пока шаги Ярно не стихли где то в конце коридора, потом со вздохом облегчения и удовлетворенной улыбкой упала на подушки. Спектакль удался на славу. Бурные продолжительные аплодисменты. Есть все же что-то затягивающее в этой опасной, но интересной игре, чем больше ставки, тем интереснее... вот только игра ведется не на деньги.

            Какое-то время она еще лежала неподвижно, разглядывая потолок и шитые золотом гобелены императорской опочивальни. А слезы все текли по щекам. Проклятая настойка серого листа вызывала у Иветты Ласноу аллергию с самого детства, достаточно было поднести бутылек к лицу, и полные глаза слез обеспечены, причем часа на два не меньше. При приготовлениях к этой ночи, для убедительных слез достаточно было просто смазать ладони настойкой и поднести их к лицу.

            Нервное напряжение постепенно оставило девушку, и она засмеялась, но через мгновение вздрогнула, осознав, что в комнате кто-то есть, и тут же вздохнула с облегчением.

            - Все идет по плану, детка, - тихо произнес Рей.

            Нервы не к черту с такой работой, вздохнула про себя Иви и, бросив мимолетный взгляд на Риверса застывшего у дверей и на роскошную расстеленную кровать, внезапно поняла, чего хочет.... Безумие, конечно, но опасность неожиданно сильно возбуждала. Иветта шагнула навстречу Рею, словно случайно обронив закрывающее ее обнаженное тело покрывало.

            - Ив..., - прочитав желание в глазах любовницы хотел было что-то сказать Рейнар, но она поцелуем остановила его.

            - Зато потом будет что вспомнить, - соблазнительно улыбнулась Иветта.

             Риверс засмеялся, почти срывая с себя одежду, ходить по самому краю было похоже обоюдным увлечением. Что цепляло за душу в этом риске и постоянном поиске острых ощущений и новизны.

            - У нас не больше получаса, - задыхаясь от страсти, прошептала она.

            - Нам хватит, - заверил Иветту Риверс, укладывая ее на вышитое золотом белоснежное белье.

           

           

            Крыс

           

            17 число Глубин.

           

            Настало время активных действий.

            Первым делом я подделал почерк нашей Императрицы, произведя на свет весьма нейтральное, но развеселившее меня (а все нервишки...) письмо герцогу Амарра. Мы с Ив непринужденно шутили, но как же я был сосредоточен! Один клятый волосок под пером - и ни одна сволочь не поверит, что этим самым пером водила надушенная ручка Саолы Фалесс.

            Ну, в общем-то задачка была детская, и я управился в момент. После этого я и Иви очень удачно сбросили уже появившееся напряжение (ух... это вам не мечом махать - тут весь выкладываешься!), она отправилась в спальню Ярно, а я неторопливо потрусил исполнять обязанности курьера.

            Сменив лощеную оболочку Рейнара Лан Риверса на жесткую шкуру Крыса, я нашел подходящего подростка (не какого-то босяка, иначе письмо никто не возьмет, а ребенка средней упитанности, средней опрятности, средней сообразительности - короче, серость), разъяснил задачу, вручил умеренное вознаграждение (проявить щедрость значит запомниться) и пообещал достать из-под земли в случае чего. После этого удалился, сделал петлю и негласно проводил посыльного до особняка Амарра. Увидев с почтительного расстояние заранее изученную мной ряху дворецкого и удостоверившись, что письмо принято к передаче, я тихо растворился в жиденькой толпе.

            Выждав небольшое время в ювелирном магазинчике (купил пару сережек - натурально выглядит, да и какой-нибудь горничной будет приятно... если Иви будет занята...), я был вознагражден зрелищем неумело конспирирующегося Амарры (несчастный нацепил глухой плащ с капюшоном, укрыл лицо и сел на своего известного всему городу рысака... знаете, это уже диагноз...). Так, пташка номер раз уже на пути к гнезду...

            Так, а теперь в темпе клятого вальса бежим во дворец, приводим себя в состояние офицера гвардии и лениво выходим в заранее намеченный коридор. Ну да, точно! Вон и Императрица!

            Сначала я думал подпустить туману в стиле: "В окно не смотри - навернешься, в ванне не мойся - захлебнешься, с огнем не играй - обожжешься, с Франциском не болтай - свихнешься, к Ярно не подходи - заеэээ... Ну вы поняли...". Но! С ней такие штучки не пройдут - опасная... Так что пришлось корчить из себя неотесанного стражника, которому предложили что-то неподъемное вместо привычных "тащить" и "не пущать". Как я и рассчитывал, такой "административный барьер" подлил масла в огонь (о, какая точная аллегория!) гнева Саолы. Пташка номер два - пошла!

            Через полчаса долг позвал снова:

            -Здравствуйте, мой Император!

            -Отстань, гвардеец, не до тебя..., - скривился злой и мрачный Ярно

            -Служу Империи! - вытянулся во фронт я.

            -Погоди... Как тебя? Частенько тебя вижу..., - величество изволило потереть высочайшую похмельную голову.

            -Рейнар Лан Риверс, Гвардия! - особенно громко заорал я. Фалесс скривился так, будто сожрал лимон с кожурой.

            -Прекрасно. Не ори только так... Ты, кстати, не видел во дворце Императрицу?

            -Осмелюсь доложить, государь Император, я имел честь заметить вашу блистательную супругу направляющейся к Смотримой Башне. Сопроводить вас, мой Император?

            -Не нужно... Благодарю, офицер...

            И, ссутулившись, Ярно ушел... Эх... И вот с этим Иви вынуждена спать... Воистину цель оправдывает средства!

            Важно лишь то, что пташка номер три - замыкающая - тоже вот-вот достигнет неизменного места встречи...

            А потом я забежал проведать Ив...

            Ой... Ох...Ууууууу... это ой-ей-ей что такое! Слов нет, одни эмоции. У девушки реально снесло колпак! У меня, кстати, тоже... Это просто невероятно - посреди заговора, в императорской спальне, в любой момент могут засечь... То, что мы проделали - это нечто особенное, никогда меня так не сносило! Слов много, эмоций через край, а не передал и сотой доли...

            Ну, вот теперь можно завалить всю Империю!

           

           

            Саола

           

            17 день месяца Темнейших Глубин.

            Лакона. Фалесса.

           

            В тот день было холодно и по-зимнему ясно, а вечер бросил на серые стены Фалессы нежно-сиреневый стылый полумрак, переходящий в яркую, кроваво алую полосу заката над западным горизонтом. Этот тревожно полыхающий закатный огонь последнее время вызывал у Саолы странное предчувствие беды, будто сменяющая свет ночная тьма несла в себе непонятную девушке, но давящую, опасность. Императрица зябко вздрогнула кутаясь расшитый золотом белый плащ.... Все будет хорошо, через пару часов вернется Ярно, и заставит ее забыть эти глупые ночные страхи, и длинные очень черные тени от построек словно прилипшие к улицам и площадям.

            Он вернулся всего день назад, вернулся, и Фалесса вновь разлучила их, оставив супругам для счастья только такие короткие ночные часы. Что ж Саола всегда знала, еще до того, как выбрала одну с Ярно судьбу, что он в первую очередь Император и воин, и только потом ее мужчина. Его дело воевать и править своей страной, а ее ждать супруга и хранить, то, что он оставил. И Императрица была искренне счастлива такой судьбой.

            Некоторое время Саола еще смотрела в постепенно сгущающийся вечерний сумрак с высоты своего кабинета в Смотримой башне, потом заметила остановившийся во внутреннем дворе замка экипаж. Ярно... Императрица с лукавой улыбкой подумала, что поймать супруга стоит попытаться раньше, чем его украдет у нее для очередной важной государственной беседы недремлющий Амарра, капитан гвардии Карас, первый паладин Нье или еще кто нибудь истово заботящийся о благосостоянии Империи.

            Крутой винтовой спуск с башни... несколько сотен ступенек, сглаженных и раскрошившихся за годы.... Наверное, стоило спускаться осторожно, но Саола никогда не боялась не высоты, не опасности, не бьющего в лицо ветра. Вместе с лесной кровью ей досталась прирожденная ловкость, а воспитание в Гильдии развило до предела реакцию и гибкость, ставшие за годы совершенно естественными. Прыгать по ступенькам августейшей особе, конечно, не пристало, но спускаться быстрыми шагами она могла себе позволить.

            Тонущий в полумраке двор, полутемные опустевшие вечером дворцовые коридоры, но найти свою спальню Саола могла и в темноте.

            - Ваше Величество, - негромкий голос гвардейца показался ей несколько неприятным, как и его нагловатая усмешка. Прежде она его при дворе не видела, высокий, светлые волосы, привлекательное, но неприятное лицо.

            Саола устремила на осмелившегося встать на ее пути стража гневный взгляд.

            - Император просил его не беспокоить, - усмешка стала еще более неприятной, - Он... хм занят.

            Все это сначала показалось Императрице каким-то бредом. Никто не смеет приказывать ей, кроме Ярно, но муж никогда не ограничивал ее присутствие на каких либо советах или встречах.

            - И я бы не рекомендовал Вашему Величеству нарушать его покой...

            Саола почувствовала странный испуг. Что если с Ярно что-то случилось. Он встречался с Франциском, никогда не знаешь, чего можно ждать от этого змея. Неужели Шаорин осмелился.... В голове Императрицы промелькнули самые страшные мысли... яд... колдовство....

            - Отойди с дороги, - голос Саолы остался тихим и мягким, но в нем угадывались угрожающие ноты.

            Гвардеец разумно решил не связываться с огненной ведьмой и с прежней мерзенькой улыбкой отступил с ее пути. До королевской опочивальни остался только коридор, ставший вдруг очень длинным. Саола остановилась у дверей, медленно повернула тонкую медную ручку и толкнула высокую дубовую створку вперед.

           

            Император был жив, здоров, и, кроме того, явно не мучался одиночеством. В широкой желтой полосе света, падающей на их с супружеское ложе через открытую дверь, Саола более чем четко видела обнаженные фигуры обоих любовников. Одна рука Ярно зарылась в белокурые волосы Иветты Эри, другая ласкала ее очень белое в полумраке тело, губы Императора покрывали поцелуями лицо и шею компаньонки, с той горячей нетерпеливой страстью, какую можно испытывать только к любимой и желанной женщине.

            Какое-то мгновение Саола стояла неподвижно, потом, словно отказываясь верить своим глазам, закрыла и открыла их вновь. Ничего не изменилось, но Ярно, наконец, соизволил оторваться и поднять глаза на супругу. Вид у него был растерянный и удивленный... не ждал.

            Саола почувствовала внезапно нахлынувшую слабость, ноги отказывались ее держать, но Сила где-то внутри уже ожила, требуя ярости и мести, прожигая свою носительницу невыносимым холодом.

            - Ненавижу..., - прошептала она, сознавая, что если не оставит это место сейчас, то через пару мгновений спальня будет объята пламенем.

            Ответа Императрица не ждала, молча вышла и закрыла за собою двери.

            Ноги казались ватными, хотелось сесть прижавшись спиной к каменной стене, и... нет, не умереть, а просто исчезнуть, так, словно синеглазой ученицы Гильдии никогда и не было не в этом городе, не во всем мире. Но она не доставит им такого удовольствия. Саола остановилась, заставляя себя глубоко вздохнуть и двинуться дальше. Гнусно ухмыляющегося гвардейца на прежнем месте, к счастью для него же не оказалось.

            Мысли путались, толпились, раз за разом возвращая Саолу к тому, что ей выпало наблюдать так недавно. Глаза предательски щипало от боли, обиды и отчаяния, но Императрица почти запредельными усилиями заставила себя держаться прямо и твердо. Завтра с рассветом она оставит Фалессу. Неважно куда... подальше от него, подальше от сплетен, позора, от этого серого города и людей, так и не принявших ее.

            Больнее всего ранят осколки собственного разбитого счастья, Саоле казалось, что она идет по ним босиком, чувствуя как мир, который она сама сжала для себя до одного человека, стремительно рушится, погребая все под своими обломками. Напрасно она верила ему и самой себе, глупо было надеяться, что Ярно Фалесс, Император Лаконы и Сопредельных земель надолго увлечется безродной лесной ведьмой.

            Кроме Смотримой башни идти особенно некуда. Ступени кончились. Совсем стемнело, и равнодушный город далеко внизу зажигал тревожные дрожащие огни, И здесь на высоте, где никто не мог видеть или слышать Императрицу слезы, наконец, пролились, обжигая щеки... Такая странная боль, но даже если он придет, она не простит.

            Императрица медленно вошла в пустую темную комнату, ветер захлопнул за ней двери, и стало совсем тихо. Саола прижалась щекой к толстому прохладному стеклу. Пустая бессильная ярость на грани отчаяния.... Разбить бы сейчас что нибудь побольше, подороже и погромче, просто сорвать злость. Девушка судорожно вздохнула. Ну вот... только истерики не хватало.

            - Ваше Величество, - знакомый, но довольно неожиданный здесь, ровный негромкий голос заставил Саолу вздрогнуть. Она почти затравлено обернулась и встретилась взглядом со спокойными серыми глазами герцога Деннира.

            - Консул Амарра? Что вы тут делаете? - Саола изо всех сил старалась сохранять спокойствие, но голос предательски подрагивал и пришлось опустить глаза, что бы Иванэ не увидел слез. Ему сейчас слишком тяжело, что бы еще она грузила его своими проблемами.

            - Вы просили о встрече, - медленно произнес герцог, - Мне передали ваше письмо.

             Саоле до сих пор казалось, что она спит. Она ничего не писала, в это мгновение государственные дела вообще мало ее интересовали.

            - Прошу простить меня, - и почему так срывается голос, - Это, наверное, чья-то глупая шутка.

            - Саола, что с вами, - герцог осторожно взял в руку ее дрожащие, сжатые между собой, что бы это не было так заметно, ладони, - Что-то случилось?

            Императрица упрямо покачала головой, закусив губу, но через мгновение дыхание прервалось тихим всхлипом.

            - Что-то с Ярно?

            - С ним все в порядке, - почти выкрикнула Саола, и слезы с новой силой потекли по щекам.

            Иванэ больше ничего не спрашивал, только осторожно коснулся рукой ее волос, и Саола, совсем как в детстве, расплакалась, прижавшись к его плечу. Он что-то говорил и пытался утешить, как это бывает, когда не знаешь и причины чужих слез. На какое-то мгновение стало даже легче, потом Саола почувствовала, что герцог опустил ее руку.

            - Ярно..., - голос Амарры в наступившей тишине показался неожиданно громким.

           

           

            Ярно ле Фалесс

           

           

            Императорские покои, в которых разбилось счастье, остались за спиной Ярно. Но всё ещё можно было исправить. Хмель немного отпустил, но мысли Лессо всё ещё крутились в бешенном вихре, не давая возможность оценить произошедшее.

            Ярно не хотел думать о разговоре в комнате, тем более не хотел думать, что это правда. Сейчас главная задача заключалась в том, чтобы найти Саолу и всё ей объяснить.

            У первого же гвардейца он узнал, что императрица направилась в Смотримую башню, и быстрым шагом направился к ней.

            Подъём по длинной лестнице, словно проклятый, не кончался. Император забыл обо всём, главное это сказать Сао, что он любит только её и ничто не может помешать им.

            Наконец впереди показалась площадка, со всех сторон окружённая стеклом. С неё был видна вся столица, красота и богатство которой восхищали. Конечно, после осады, Фалесса была не той, что год назад, но и сейчас она оставалась столицей, которой гордится каждый лаконец. И на фоне любимого города императора, его любимая женщина стояла в объятиях лучшего друга.

            Всё стало ясно, Иванэ предал его, а вместе с ним и Саола. Ярно сжал кулаки, он был на грани срыва, ему хотелось прямо здесь и сейчас убить обоих, а потом и себя, но Лессо сдержался.

            Он стоял ещё несколько мгновений, а потом его заметил герцог.

            - Ярно что....- Иванэ сделал шаг в сторону друга.

            - Нет! Стой на месте! Не подходи, пока я не убил тебя!

            - В чём дело? - Амарра сделал ещё один шаг.

            - Ты не слышал приказа своего императора?! Стой, где стоишь.

            - Да какой ты император? - в разговор вмешалась Сао.

            - Тебе слова никто не давал! - гневу Ярно не было предела.

            - Не говори так с ней, - Иванэ сам начинал злиться.

            - Прости, я обидел твою возлюбленную, - Лессо улыбнулся, - Я даю вам эту ночь, на то, чтобы собраться и уехать из столицы! Я должен был бы вас казнить, но всё же дам свободу. Если завтра утром я застану вас в Фалессе, я прикажу убить обоих. Это моё последнее слово. Ярно ещё какое-то время смотрел на недавнего друга и недавнюю возлюбленную, а после ушёл.

           

           

            Raen

           

            16 - 25 число месяца Темнейших Глубин.

           

            Раэн решила уйти сразу после разговора и признания. Вот только поднявшийся в лагере переполох отнюдь не способствовал спокойному уходу. Она переволновалась за Алека, который каким-то образом стал центром всего этого переполоха. Раэн видела, как Николя о чем-то тихо разговаривает с Шарлем Бевером: "О.. Судя по всему разговор еще тот," - тихо крадясь к беседующим, рассуждала про себя Раэн, присматриваясь к арбалету в руках графа и к застывшему паладину. Девушка не осмелилась подходить слишком близко и слышала обрывки разговора. Об остальном она могла только догадываться, но одно она поняла: маленький Алек обладает сверхсилой, он - маг. Раэн закрыла глаза, пытаясь осознать этот факт: "Ну и что? Что меняется? Он - ребенок. Он - замечательный ребенок.. Я бы мечтала о таком.."

            Под утро она скользнула в палатку, где спали Нико и Алек. Первый ушел на обход, а мальчик тихо сопел и выглядел как... "Да как обычный ребенок он выглядит!" - решительно мотнула рыжеволосой головой Раэн, присаживаясь рядом и почти не касаясь, нежно провела ладонью по волосам Алека. А тот улыбнулся во сне и вдруг решительно схватил эту руку и уютно улегся на нее своей чумазой щекой. Раэн ошарашенно смотрела на мальчишку и вдруг поняла, что неудержимо плачет. Она прижала вторую руку к губам, чтобы случайным всхлипом не разбудить Алека и долго сидела рядом с ним, дожидаясь, пока высохнут слезы и перестанут трястись плечи. Затем она тихо освободила свою руку и осторожно выскользнула из палатки. Лагерь уже давно проснулся, кто-то окликнул рыжеволосую девушку, приветствуя и улыбаясь. Она тоже привычно махнула рукой и мягко скользнула к привязанным лошадям. Никого не удивило то, что она стала седлать своего коня - она частенько ходила в разведку с Нико и остальными воинами, да и просто прогуливала своего ретивого. Раэн легко вскочила в седло, чуть улыбнувшись тяжелому вздоху Рихарда, оказавшегося рядом и любующегося ее стройными ногами. Послушный ее желаниям конь направился к границе их небольшого лагеря и леса. Но едва она въехала под сень деревьев, как сердце болезненно сжалось и она резко оглянулась, глядя на покидаемый ею лагерь, где совсем недавно она чувствовала себя так уютно и тепло, не смотря на все грозящие опасности. Но девушка вновь упрямо тряхнула головой: "Не смогу вынести их недоверия и презрения..." Она стала поворачиваться в седле, как вдруг внушительная шишка сорвалась с дерева и пребольно ударила ее по голове. Раэн охнула, схватившись за голову. Перед глазами медленно плыли разноцветные круги и пришлось несколько раз крепко зажмурится, прежде чем мир вокруг перестал двоится.. вместе со стоящим на ее пути, лукаво улыбающимся Николя:

            - А ты у нас такая большая шишка, Раэн, - с почтительным, шутейным поклоном обратился к ней юноша.

            К девушке в тот же миг вернулась вся ее задиристость, выразившись в резком выпрямлении и не менее резком скольжении с лошади. Нико ловко подхватил ее на руки и решительно поставил прямо перед собой:

            - Так, что мы видим, - с важным видом начал он. - Дитя мое, куда же опять тебя потащили все Тени этого мира или сам Святой Марэль? Поверь моему опыту, дитя мое, никогда не нужно бежать от самой себя.. особенно в подозрительной компании одиночества. Покайся, дочь моя, и возможно я смогу простить тебе все твои ... ээээ... как это называется, Раэн?

            - Прегрешения, святой отец, - с улыбкой ответила девушка.

            - Вот именно! ОЙ! Какое страшное слово сорвалось с твоих губ, дочь моя! - сделав испуганные глаза, продолжил было Нико, но потом глянув на еле сдерживающую смех девушку, сам рассмеялся. - А вообще-то я рад, что помещал тебе в очередной раз скрыться, Раэн.

            Аквамариновые очи посмотрели прямо в улыбчивые глаза Нико и она с всегдашней своей прямотой сказала:

            - Я тоже рада, Николя.

            Он чуть дернул ее за нос:

            - Больше не будешь тайком удирать?

            Раэн фыркнула:

            - Нет, отец мой, - они опять рассмеялись..

           

            ***

            Разобравшись в том кто и какие роли играет в будущем цирке, Раэн и Алек вместе наблюдали за тем, как репитируют будущие артисты, смеясь над Рихардом, который по полному праву заслужил звание самого серьезного клоуна. Но поведение парня было настолько потешным, что его серьезность вызывала взрывы хохота у всех. Алек носился в неудержимой радости, поедая сладости, которыми его угостила Раэн. Когда мальчик привел медвежонка, девушка была просто в восторге и торжествующе сверкнула глазами на новоявленного "воспитателя" - Шарля ле Бевера. Но тот усиленно игнорировал ее. Раэн явно это не устроило, поэтому улучив момент, она прижала Шарля к дереву и нахмурившись спросила:

            - Вы и дальше намеренны заниматься воспитанием мальчика?

            - Разумеется. Я не хочу, чтобы он погиб. Он мне нравится, Раэн.

            - И в качестве воспитательных мер, намерены прибегать к розгам? - продолжала "допрос" девушка.

            Паладин нахмурился и посмотрел прямо в ее темнеющие глаза:

            - Пойми, красавица, это необходимо. Мальчишка совершенно не слушается никого. И потом, постарайся понять еще одно: его сила нуждается в контроле, иначе он погубит многих и многих. То что для него естественно - для других смертельно опасно.

            - Он ребенок, - тихо возразила Раэн. - Ребенок рано потерявший семью.. он вынужден путешествовать в мире, где пылает война и властвует смерть.

            - Тем более нужно научить его естественной осторожности! - пытаясь поставить точку в тяжелом для него споре, резко сказал Шарль.

            Аквамариновые глаза сузились, девушка неожиданно вплотную приблизилась к Паладину Солнца. Ее грудь высоко поднялась, касаясь груди ошарашенного ее действиями мужчины, одна рука мягко скользнула к плечу, ласково зарываясь в его волосы, а губы приблизились к его губам, тихо шепча:

            - Следуя вашему примеру, мне стоило бы отстреливать тех, кто забыв о естественной осторожности, восхищенно созерцает красоту, когда она находится в опасной близости с ним.. например, как вы и я сейчас. Но вы мне подсказали прекрасную идею... Я всего лишь буду прицельно бить, - девушка придвинула к паладину свое округлое бедро, заставляя его почувствовать все ее тело. - К концу войны в нашем государстве останется крайне мало дееспособных мужчин..

            Шарль с трудом перевел дыхание, глядя на нахалку. Раэн еще пару секунд постояла, вызывающе глядя на него, а потом чуть отступила. Паладин задумчиво продолжал смотреть на нее:

            - Ты приводишь очень убедительные доводы, Раэн. С тобой трудно не согласится.. Но и трудно бывает удержаться, когда этот.. Алек начинает шалить. Может ты будешь и меня утешать? - подняв бровь и открыто улыбнувшись, спросил ле Бевер.

            Она вздохнула, улыбаясь в ответ:

            - Поверь, ему урок пошел в прок.. Просто, - она отвернулась, глядя на бегающего вдалеке Алека. - Не надо его больше наказывать. И я с удовольствием тебя утешу.. пригоршней сладостей и поцелуем в щеку.

            Мужчина засмеялся:

            - Можно обойтись одним поцелуем, красавица...

           

            ***

            Николя не было уже двое суток и отряд начал волноваться. Их предводитель - а молодой человек, как бы он это не отрицал стал настоящим предводителем партизанского отряда - сказал всем, что отправится проведать возможный маршрут их пути... И пропал. Алек правда уверенно говорил, что - Нико просто задерживается - но даже Раэн стала беспокоится. На третий день она седлала лошадь, пытаясь убедить Алека в том, что едет всего лишь на прогулку, но мальчик настойчиво просился поехать с ней. А она ему практически ни в чем не могла отказать:

            - Раэн, ведь ты даже не знаешь где его искать!

            - Кого - его? - чуть рассеянно спросила Раэн.

            - Нико. Кого же еще? - уверенно заявил мальчуган.

            Девушка посмотрела прямо в лицо своему маленькому собеседнику:

            - И откуда ты все знаешь, Алек?

            - Ну как же, - важно начал мальчик, - ведь я тоже собираюсь ему высказать все за подобное поведение. Поэтому тебе полезнее будет взять меня с собой.

            Несмотря на тревогу, Раэн звонко рассмеялась и подсадила ребенка в седло, куда затем вспрыгнула и сама. Они проехали совсем чуть, когда Алек дернул девушку за длинную косу, лежащую у нее на груди и показал куда-то в сторону. Присмотревшись, она увидела знакомую фигуру Николя и еще три фигурки. Две - явно женские. Раэн без слов поняла, чего хочется мальчику и быстро спустила его на землю. Сама она наблюдала с легкой улыбкой, как он несется к своему спасителю и чуть не сбивает его с ног. Прошло около двадцати минут, когда небольшая группа с шагающим во главе них Николя и Алеком подошла к лошади, на которой отпустив поводья сидела Раэн. Нико не без удовольствия скользнул взглядом по ее стройной фигурке и тут же, чуть усмехнувшись, представил ей своих спутников:

            - Знакомьтесь. Это моя боевая подруга - Раэн. А это - Салли и Луанна, - с не меньшим удовольствием, сверкнул на них глазами Николя. - Молодого обалдуя зовут Поль.

            Раэн взметнула одну бровь:

            - Мм? Обалдуй станет отныне званием, Николя, - улыбаясь, заметила она. - Мы волновались за тебя.

            Юноша поднял глаза к небу, но ему не дал заговорить Алек:

            - А я все время говорил Раэн, что она зря беспокоится. Ведь ты не сможешь оставить меня правда, Нико?

            - Тот до обеда не доживет, кто тебя оставит, божье наказание.

            - А откуда ты взял этих людей, Николя? - задала резонный вопрос Раэн.

            - Спас. Их похоже собирались разорвать на части наши милые, лирийские друзья. Потом мы несколько задержались, запутывая следы. Ну и просто...

            Он не закончил и очень красноречиво окинул взглядом ладные фигурки обоих девушек. Но Раэн словно не заметила этого взора, наклонившись с седла и резко разворачивая к себе сначала Нико, а потом и Поля. Ее глаза внимательно обежали их тела.

            - Ага, - встряло божье наказание. - У них царапины, Раэн. Это они по кустам прятались. Видимо играли в прятки с лирийскими друзьями.

            Все с трудом сдержали смешки, но серьезный взгляд Раэн не оставил им выбора:

            - Проверь меня, Нико: значит ты увел из под носа лирийцев этих ребят, затем плутал или прятался в кустах, скрывая видимо с елико возможным тщанием и девушек, и Поля...

            - Ну да.. можно сказать грудью прикрывал, - вставил Нико, все еще улыбаясь.

            - Отлично! - закончила Раэн. - Тогда марш все в лагерь! Салли, Луанна, вы пройдете в шалаш и я быстро обработаю ваши ссадины. А вы двое, - обернулась она к парням. - Вам придется потерпеть на улице. Вас нужно обработать еще и специальным составом, отбивающим у преследующих нюх.

            - Святой Марэль! Что ты еще удумала? - поразился ее приказу Нико.

            - Да за вами идут хвостом! Тем более, если учитывать то, как ты специфически умеешь прятаться, Николя ле Тойя!

            Когда она, обработав раны хихикающих девушек, вышла на улицу из шалаша, Нико и Поль уже стояли по пояс обнаженные дожидаясь своей очереди и рассказывая всем присутствующим о своих подвигах во время спасения от лирийцев. То и дело в воздухе разносился веселый хохот. Раэн подошла к собравшимся и принялась обрабатывать ранки и ссадины на спине, груди и руках Поля. Юноша как не крепился, не мог сдержать вскриков. Николя подозрительно следил за действиями рыжеволосого лекаря и, послушав еще пару вскриков, спросил:

            - Такое ощущение, что ты его прижигаешь чем-то очень горячим, Раэн..

            - Не горячим, Николя, - успокоила его девушка, сосредоточенно обрабатывая своего пациента. - Просто в состав входят травы, вызывающие легкое пощипывание. А может и не очень легкое. Но это очень важно, чтобы в раны не попала зараза какая-нибудь. Вы же не хотите валятся с температурой после всех этих подвигов?

            Она улыбнулась. Поль подавил очередной крик и, чуть обернувшись к своей прелестной спасительнице, сказал:

            - От таких... очаровательных рук можно стерпеть что угодно.

            Раэн кокетливо сверкнула своими глазами на него и обернулась к Нико:

            - Ваша очередь, сударь.

            Юноша покорно встал перед ней. Раэн очень нежно и внимательно обработала его спину, почти незаметно касаясь ее обмазанной в мази специальной палочкой. Она слышала, как он скрипел зубами, сдерживая желание вскрикнуть. Мазь действительно прижигала.

            - Теперь грудь.

            Нико повернулся, расправляя плечи. Щеки Раэн невольно покраснели: он был очень хорош... но она быстро решила эту проблему смущения, решительно замазывая каждую его царапину, даже самую маленькую. И красивая грудь в один миг превратилась в экзотичное произведение искусства. Раэн только собиралась приступить к шее и подбородку Николя, как вдруг последний подозрительно понюхал воздух, поворачивая голову к стоящему рядом Полю:

            - Это чем от тебя пахнет, дружище?

            Молодой человек не успел ответить, на Нико уставились лукавые, цвета морской глади глаза:

            - О, прости.. Это мазь, Нико. Она отлично лечит и отбивает запах... но противопоставляя свой запах, очень .. хм... странный он немного, но терпимый, ведь правда?

            - Те... ТЕРПИМЫЙ?!!! - у Николя перехватило дыхание, потому что "дивный" запах перебивал все.. вызывая совершенно конкретную реакцию у желудка. - Раэн, ах ты...

            Но он не смог договорить. Его собственное тело стало пахнуть жуткой смесью лесных, прелых листьев и городских отбросов. В нем взыграл утонченный воспитанник великого и гордого семейства Тойе. Ругнувшись на все мази вместе взятые, Нико резко развернулся и бросился к ближайшему озеру и не смотря на ледяную воду, нырнул туда с головой. Вслед ему несся веселый смех соратников. Раэн кинулась за ним, неудержимо хохоча и выхватывая у кого-то некое подобие полотенца. Через пару мгновений юноша вынырнул, отплевываясь и принялся яростно оттирать со своей кожи лечебное средство. Его зеленые глаза гневно сверкали, глядя на смеющуюся Раэн:

            - Да это же какой-то навоз судя по запаху!!! - вскричал Николя.

            - Ничего подобного! - в ответ, сквозь паузы в смехе, кричала Раэн. - Это старинный рецепт. В нем змеиный яд, листья папортника, богулистый лист и кровавая подушечка..

            Николя решительно промаршировал к своей смеющейся подруге и резко затащил ее в воду:

            - Не были бы вы так любезны, мой несравненный лекарь, отодрать с моей спины ваши дивные бальзамы для отпугивания блох?!

            - Вы смеете сомневаться в моих способностях лечить? - возмутилась Раэн.

            Нико повернул красивую голову с блестящими озорством глазами:

            - Нет. Я совсем не сомневаюсь в вашей способности, леди, отвратить от меня на некоторое время всех девушек... И себя в том числе. А этого я уже не перенесу.

            Оба чуть не упали в воду от смеха, но спустя некоторое время - поняли, что начинают замерзать и быстро выскочили на берег:

            - Между прочим, сударь, вы меня чуть было в ледышку не превратили! - вытирая насухо его спину и растирая грудь Нико, возмутилась Раэн.

            - Поверь, красавица, я же тебя и согрею, - промурлыкал Нико, чуть целуя щеку девушки.

            - Подобным поцелуем - вряд ли, - поддела его Раэн. - Уверена, тех девушек вы целовали иначе.

            - Ты догадалась? По твоему это плохо?

            Раэн подняла на него сверкающие глаза и покачала головой:

            - Нет, Нико. Мне ты нравишься таким, какой ты есть. С тобой легко и свободно.

            - Ты удивительная женщина, Раэн, - нежно лаская пальцами ее щеку, прошептал Нико. Зеленые глаза сверкнули: - Но даже такое диво не избежит наказания за свое хулиганство!

            Он подхватил ее, перекидывая через плечо и торжественной походкой вступил в лагерь, не обращая внимания на возмущенные крики своей "пленницы". Вокруг раздавались хохот и аплодисменты. Гостивший в лагере Рио со строгим видом встречал их. Он поднял руку, призывая всех к тишине:

            - Итак! Вы все были свидетелями ужасного покушения на драгоценную персону предводителя отважного отряда? Чего по вашему заслуживает провинившаяся?!

            Стоящий в передних рядах Алек, грозно сдвинул брови, но тут кто-то крикнул:

            - Пусть станцует!

            - Танец! Танец!!! - подхватили все.

            Драгоценная персона предводителя плавно опустил Раэн на землю, улыбаясь: в лагере так редки были эти моменты какого-то немыслимого счастья от того, что жизнь - прекрасна. И что все они не разучились радоваться. Рыжеволосая красавица откинула назад длинную косу и окинула взглядом стоящих вокруг воинов, а потом посмотрела на Рио:

            - Разрешит ли высокий суд переодеться?

            - Разумеется, моя леди! - откликнулся с ослепительной улыбкой рыцарь.

            Раэн гордо подняла голову:

            - В таком случае, подготовьте сцену..

            Через полчаса на освещенной закатными лучами солнца поляне появилась рыжеволосая танцовщица с распущенной гривой сверкающих волос, юбка ее туники чуть доходила до середины стройных икр, большая часть груди и спины - были вызывающе открыты. Нико взял было гитару, но Раэн отрицательно качнула головой:

            - Высокому суду нужно будет лично убедится в том, что я добросовестно выполню положенное мне наказание..

            - Э? А что это значит? - удивился Рио.

            Раэн подняла на него глаза, в которых плясали искорки смеха:

            - Вы тоже будете танцевать.

            Нико и его друг шарахнулись было в сторону, под предлогом, что понятия не имеют, как танцевать. Но восторженные зрители столпились плотной стеной, скандируя:

            - Танец! Нико!!! Рио!!! Браво, Раэн!!!

            Двое друзей переглянулись и посмотрели на втянувшую их в эту авантюру девушку, а она, сверкая белозубой улыбкой, плавно подняла руки над головой, начиная отбивать ладонями ритм танца и одновременно аплодируя. Стоящие кругом зрители подхватили эту музыку.. И вот под звуки музыки леса, под самые громкие аплодисменты, когда либо оглашавшие этот лес, начался один из самых удивительных танцев. Легкая, как пух, девушка скользила между двух юношей, продолжая отбивать ладонями доселе неизвестную музыку, сначала движения были настороженны и стремительны, стройные ноги быстро переступали, скользя от одного партнера к другому. Вот пальцы Рио переплелись с тонкими пальчиками Раэн и он закружил ее вокруг себя, перехватывая то одну ее руку, то другую и отбивая такт сильными ногами. Миг - она прижалась к нему! И скользнула к Николя, с которым они сцепились горящими взорами, почти вплотную сдвинув головы. Вот он резко, почти угрожающе наступает на нее, а она неуловимо скользит прочь, Раэн остановилась неожиданно выгнувшись в талии назад и почти касаясь роскошными волосами земли, юноша как завороженный последовал было за ней, но женские ладошки с легким хлопком откинули его и движение началось в обратную сторону.. Быстрые движения плеч, ног, еле касающихся друг друга рук.. И вот - снова Рио, обхватывающий тонкую талию девушки и поднимающий ее на миг надо всеми в резком кружении, чтобы ловко поймать потом, ставя перед собой. Они закружились друг вокруг друга то касаясь спинами, то сверкая улыбками и глазами, приникая в легких движениях танцах на миг и снова отдаляясь. Миг - и Нико преклонив колено, следит за тем, как Раэн летит вкруг него стремительно перебирая своими стройными ногами и кружась. На короткое мгновение поймав этот живой огонь Николя и Рио дружно вознесли девушку на своих плечах ввысь под громкие аплодисменты всех стоящих вокруг. Все трое смеясь раскланивались. После очередного поклона, Нико повернулся к боевому товарищу и предложил:

            - Может пойдешь к нам в цирк, Рио? У тебя отлично получается.

            - Не смогу, Нико. Я буду ревновать мою очаровательную партнершу к каждому зрителю и сорву весь план.

            - О! Но зато ты бы один перебил всю лирийскую гвардию, друг мой, - с видимой серьезностью продолжил Нико. - И покрыл бы себя славой навеки..

            - Решительно не годится! - подала голос Раэн.

            - Почему? - хором откликнулись они.

            Девушка пожала плечами, направляясь к палатке для отдыха:

            - Он сорвет мой танец.. А я знаете ли, мои милые рыцари, не менее горжусь своим умением привлечь к себе внимание, чем вы своей рыцарской честью.

            Плутовка быстро оглянулась и показала им язык, припуская во всю прыть от их шутливо-возмущенного рычания.

           

            ***

           

            Город заставил всех собраться. Каждый в маленьком отряде сознавал насколько все задуманное ими хрупко. Ежедневные выступления по два-три раза на дню помогали снять напряжение, охватившее каждого из них. Их труппа пользовалась бешенным успехом. И все "артисты" лезли вон из кожи, стараясь разнообразить свой репертуар: танцы, скачки, чудеса, которые вытворяли Алек, Рихард и медвежонок, невольный страх, охватывающий всех, когда в беззащитную девушку метали остро наточенные кинжалы, волшебная музыка песен, заставлявшая каждого заглянуть в свое сердце и душу.

            Переговоры с готовыми восстать гражданами Саблезы велись или во время представлений, или после вечернего выступления, когда толпы мужчин собирались, дабы одарить каким-нибудь подарком Раэн, а восторженные девушки атаковали своего любимца - Николя. И все эти люди вкупе с детишками обязательно собирались поглазеть на "тренировки" Алека с медвежонком. Мальчик напускал на себя до умопомрачения серьезный вид и отрабатывал со своим мохнатым другом танцы или кувыркания, показывая собственным примером чего он хочет добиться и в результате учебы - вымазываясь с головы до ног еще сильнее, если это было возможно.

            Раэн ужасно волновалась и почти не могла спать. В одну из ночей, когда она тревожно расхаживала по своей комнате, в дверь постучали. Девушка открыла дверь и увидела Николя:

            - Не спится, Раэн?

            Она помотала головой, в глазах сверкала тревога и печаль.

            - Пойдем. Посидим внизу, - предложил юноша.

            Девушка с радостью согласилась. Николя ловко выцепил со стойки, где хозяин таверны хранил вина, одну бутылку и они уселись за один из столиков. Бокалов не было, да этим двоим они и не были нужны (оба чуть улыбнулись, вспомнив посиделки на сеновале в призрачном, как сейчас казалось, замке Крессо). Некоторое время они сидели в молчании, а потом Нико тихо спросил:

            - Что тебя тревожит?

            - Не могу точно сказать, Нико, - сделав глоток, ответила Раэн. - Я впервые волнуюсь не за себя, не за того, кого люблю... - голос ее дрогнул.. - Это какое-то другое волнение. Понимаешь, мне всегда было глубоко плевать на то кто и с кем борется, если это, конечно, не касалось моей жизни. А тут.. Я не знаю слов, чтобы сказать. Но мы должны победить. От этого зависят даже не наши жизни.. И от этого зависит.. моя внутренняя свобода.. Я не могу простить себе, что была среди..

            Теплая ладонь парня накрыла ее руку, чувствуя, что она дрожит:

            - Я не смогу вынести твоих слез, златовласка. Ты ни в чем не виновата. По крайне мере настолько, чтобы не прощать себя и плакать.. Живи и радуй этот мир. По истине, если он еще достоин такой радости..

            Раэн глубоко вздохнула и в свою очередь накрыла своей ладонью руку друга:

            - Что с тобой? Ты сам на себя не похож...

            Николя молчал дольше, чуть прихлебывая из бутылки, пока девушка не забрала ее, якобы для того, чтобы самой промочить горло.

            - Никогда не думал, что вместо того, чтобы кружить девушкам головы, меня будут волновать мысли о том, как обвести вокруг пальца многотысячную армию и при этом не потерять никого из своего отряда. Я видел много смертей, Раэн. В какой-то миг передо мной рухнул весь мир, который я знал.. Я изменился. Не мог не изменится.. и вместо музыки в моем сердце - в моих ушах звенят мечи, свистят стрелы. Когда я смотрю раз за разом в лица детворы, кружащейся перед нами на представлениях. На Алека, выкидывающего чудные номера. В сверкающие глаза девушек.. Знаешь чего мне хочется? Влюбляться.. В одну, другую, третью.. Но, чтобы свершить это, я должен защитить их, должен прогнать тех, кто пришел с мечом на эти земли в их пустыню, должен..

            Николя резко замолчал, потому что Раэн вдруг прижала его ладонь к своим губам, пытаясь успокоить его:

            - Научи меня играть на гитаре, Нико? - совершенно неожиданно попросила она.

            - Хорошо, - ответил он каким-то пустым голосом, хватая бутылку с остатками вина и делая огромный глоток. Раэн не стала ему мешать, просто скользнула на скамейку и сев рядом, почти заставила его лечь к ней на колени головой. Девушка гладила мягкие кудри Николя, напевая что-то себе под нос. Юноша почувствовал, как глаза его смыкаются от усталости и напряжения. Тяжелые мысли исчезали из головы под ласковыми прикосновениями нежных рук, вспомнилась Мирта, дом.. Он заснул, а Раэн до рассвета сидела уставившись в одну точку за окном, в далекую звезду под которой наверняка брел тот, кого она полюбила раз и навсегда в своей жизни.

           

            ***

            Еще два долгих дня. Под вечер второго дня, Николя не появился к выступлению. Все взволновались, но хозяин трактира дал знак, что просто пришел давно ожидаемый час. Возникшие как из-под земли Рихард и Гир сияли, как начищенные клинки. Одними губами новоприбывшие произнесли: "Сегодня" Алек внимательно присматривавшийся к своим взрослым друзьям, вдруг подал голос, снимая вставший перед всеми вопрос:

            - Мы должны выступать! - очень серьезно сказал мальчик. - Чтобы не случилось - мы должны выступать.

            Раэн благодарно посмотрела на него:

            - Алек прав! На сцену! Все!

            Что случилось с каждым из этих артистов.. В этот вечер у каждого выросли крылья и появилось то особое вдохновение, вызывающее у всех присутствующих неописуемый восторг. Лишь к моменту, когда надо было выходить певшему баллады Николя - последнего так и не было. Раэн решительно взяла гитару и что-то прошептала на ухо объявлявшего каждый выход Рихарда. Серьезный клоун вышел к зрителям и произнес:

            - В этом городе каждый из нас показывал все, что умел.. Но ведь бывают чудеса на свете? Порой свершается такое, что даже в мыслях не вершишь.. Танец зажигает тело, а песня заставляет пылать душу. Та, что всегда радовала танцем, сегодня и только для вас! Споет!!!

            Раэн вышла на сцену, чуть дрожа - уроков было слишком мало, но надо было петь и она коснулась пальцами струн. Как только это произошло, она ощутила необычную силу, поняв, что имел в виду Николя, говоря о музыке в сердце. Присев на стул, установленный на середине импровизированной сцены, девушка перебирала струны, охватывая всех зрителей одним взглядом, словно погружая их в море, плескавшееся в ее глазах. А потом она запела, глядя куда-то в пространство:

           

            За чертой нездешних сказок

            Непонятное случилось:

            То ли проклят, то ль наказан,

            То ли смерть тебе приснилась.

            Знать, сложились ближе к ночи

            незатейливые тени

            В неизбежное знаменье.

           

            Ах, наверно, это было

            Или будет, но не с нами.

            И в агонии застыла

            Исчезающая память.

            Хоть молитвой, хоть дурманом

            обезболить бы сомненья!

            Да безвольным нет прощенья.

           

            За стеной - все тот же холод,

            На глазах - все те же стены,

            И знобит, как будто голым

            Прогулялся по Вселенной.

            Сам с собой затеяв прятки,

            кто-то вновь себя приводит

            К зарешеченной свободе.

           

            И тут в толпе зрителей появился Николя, внимательно смотревший на свою ученицу и слушающий ее песню. Их глаза встретились и Раэн запела с особой силой, вспомнив их ночной разговор. Голос ее чуть дрожал, а она старалась вложить в каждое слово особый смысл, который поймет лишь тот, кто умеет любить, дружить, верить и творить:

           

            Только все не так уж скверно,

            Как пригрезилось вначале.

            Как бы плоть ни рвали нервы, -

            Все же губы промолчали.

            Постепенно по ступенькам

            осыпается сознанье

            В недозволенные грани.

           

            Ну и пусть врастают в камень

            С неба скинутые звезды.

            Мы с тобою рядом встанем,

            Даже если будет поздно:

            Камни на одной дороге

            чечевицей нервных строчек -

            Торопливый бога почерк.

           

            За чертой нездешних сказок

            Непонятное случилось:

            То ли проклят, то ль наказан,

            То ли смерть тебе приснилась.

            Но решая уравненье

            степеней свободы воли,

            Откупаешься от боли.

           

            Закончив песню, девушка резко рванулась к Нико и вытащила его на всеобщее обозрение, под шквал аплодисментов. Все поняли кто научил ее так петь, волнуя самое сокровенное в глубине каждого. После поклонов и трех песен, которые ко всеобщей радости исполнил Николя, на сцену вылетели конники, отплясывая так всем нравившийся танец, где и лошади и люди были, как одно целое. Оставшиеся за кулисами кинулись к появившемуся графу, а тот только кивнул головой, прислушиваясь. И вдруг сам воздух вокруг разразился криками, воплями и звоном мечей. Город восстал.    

           

           

            Саола

           

            Ночь с 17 на 18 день месяца Темнейших Глубин.

            Лакона. Фалесса.

           

            Герцог был спокоен и когда Ярно выговаривал свои нелепые обвинения и диктовал условия, и когда Император ушел. Иванэ Амарра привык прятать все, и радость и печаль глубоко внутри. По казавшимся черными в темноте глазам было сложно прочитать хоть что-то.

            Саола молча отошла к своему столу, почти упала в рабочее кресло и налила себе стакан фруктовой воды, первый раз жалея, что не держала в Смотримой башне ничего более крепкого. Она, как прежде, чувствовала себя одновременно "здесь" и "нигде". Случившееся казалось почти нереальным, хотя разумом Императрица сознавала, что все было так, как она видела и слышала. Плескавшаяся где-то внутри ее сила, теперь опала, как залитое водой пламя, оставив после себя только смешанную со слабостью пустоту.

            - Значит, письма вы не писали, - негромко, больше как утверждение, чем как вопрос произнес герцог, - Что и неудивительно. Вы не имеете обыкновения назначать встреч ночью в личном кабинете заранее.

            Саола не нашла в себе сил сказать что-либо в ответ. Наверное, она выглядит сейчас очень глупо, сидит неподвижно, глядя куда-то в пустоту

            - Я должен поговорить с Ярно, - эти слова будто вернули ее из полузабытья в не слишком уютную реальность, - Все это требует объяснения. И немедленного.

            Императрица вздрогнула и медленно подняла глаза. Она не может этого позволить. Не может потому, что с самого начала не должна была вмешивать Иванэ во всю эту грязь и позволить себе бросить тень на его дела и честь.... Ярно отнюдь не шутил, когда обещал, что с рассветом убьет их обоих... а если дойдет до мечей, Саола боялась подумать чем это все может кончиться. Герцог и так заплатил слишком дорого, за ее ошибки.

            - Иванэ, - тихо произнесла Саола, Амарра обернулся, - Прошу вас не вмешивайтесь. Уезжайте из столицы.

            Герцог нахмурился.

            - Что бы ни сказал Ярно, он мой муж, и это наше с ним дело, - продолжила Саола, негромкий чуть отстраненный голос казался неожиданно твердым, - Утром я сама поговорю с ним, и все встанет на свои места....

            - Я обязан объясниться с Императором. Он...

            - Будет только хуже. Ему сейчас лучше не попадаться на глаза. Возвращайтесь в Деннир. От этого сейчас зависит мое счастье.

            По всему было видно, что Иванэ все это более чем не нравилось. Но он должен уйти, хотя бы потому, что после того, как ее не станет, они с Ярно вспомнят эту ссору через пару месяцев, как пустой бред. Герцог нужен Лаконе и нужен Императору, а поэтому обязан уцелеть.

            - Если вы просите..., - в голосе Иванэ слышалось сомнение.

            - Я приказываю, - медленно ответила Саола. Ей было почти все равно, что он подумает о ней в эту минуту, она знала лишь то, что он верен престолу, а значит должен подчиниться.

            Он молча и, как ей внезапно показалось тяжело склонил голову, и Саола поднялась с места, что бы проводить герцога до дверей.

            - Если Император...

            - Мне будет, куда пойти, - угадав его мысли, ответила Саола, - Я вернусь в Криэран или в Темный Брод.

            Лица Иванэ коснулась невеселая усталая улыбка.

            - Удачи вам, Саола, - сказал он, коснулся ее руки губами и открыл дверь в ночь.

            - Берегите себя, - прошептала она в след.

           

            Императрица дождалась, пока Иванэ Амарра спустился по длинной лестнице и верхом на своем вороном покинул двор Цитадели, и вздохнула с видимым облегчением. Пройдет время, и все встанет на свои места. Ярно не может и не имеет права забыть о человеке, который, рискуя собой, добыл ему трон Лаконы, отстоял для него этот серый город и потерял на этой войне все, кроме собственной чести.

            Саола вздохнула. Ей тоже пора. Южные ночи темны, но коротки. С рассветом она должна быть уже за пределами серых стен Фалессы. Словно призрак в своих белых с золотом шелках она спустилась в пустой за исключением стражи и солдат ее личной гвардии двор.

            - Капитан Нодар, - уж чему-чему, а командовать за два месяца в осаде Саола научилась.

            Командир ее гвардии материализовался из темноты и быстро кивнул головой в знак приветствия.

            - Ваше Величество, - Ланса Нодара давно перестало удивлять, что Императрицу можно встретить где угодно и в любое время суток.

            - Прикажите седлать мою лошадь, - коротко распорядилась она.

           

            В личных комнатах Саолы к счастью никого не было. Комната была, тихой пустой и наполненной призраками уже несуществующего счастья. Девушка запалила крохотный настенный светильник и, последний раз взглянув в зеркало на Императрицу Лаконы в своем исполнении, рассталась с бело-золотыми одеждами, сменив их на простой темный костюм для верховой езды и глухой дорожный плащ. Так она покидала Гильдию, так же туда вернется. И пусть судят ее, как хотят.

            Саола усмехнулась. Да, опыт быстрых сборов и отъездов-побегов у нее уже есть. Уходить всегда легче налегке. Лишние вещи - это лишние воспоминания и боль.

            Ланс Нодар не сразу узнал в тоненькой девушке с разметавшимися по плечам темными волосами супругу своего Императора, и увидев ее дорожную форму одежды удивленно приподнял бровь.

            - Ваше Величество, куда вы ночью в одиночестве?

            - Домой, - тихо ответила она, зарываясь рукой в рыжую гриву нетерпеливо перебирающего ногами Всполоха.

            - Позвольте сопровождать вас, - Нодар придерживал удила, пока Саола садилась в седло.

            Она последний раз окинула взглядом внутренние стены Цитадели. Сердце словно сжало ледяной рукой, когда взгляд коснувшись одного из балконов остановился на неподвижно застывшей широкоплечей фигуре, щемящее знакомой и до сих пор заставлявшей чувствовать почти непреодолимое притяжение.

            "Если ты предашь меня, Ярно, я убью тебя, или умру сама, от горя".

            Неожиданно вспомнившись, эти слова, сказанные теперь, казалось сотни лет назад, заставили Саолу вздрогнуть. Она бежала от него и от себя, отлично сознавая, что стоит ей остаться, и погибнут они оба.

            - Служите своему Императору, капитан, - тихо ответила Саола и тронула коня. Застоявшийся Всполох кинулся с места в галоп. Жеребец нес почти сам, но Саоле как никогда прежде по сердцу ложился этот стылый ветер и гулкий отзвук ударов копыт по мостовой.

            Через полчаса одинокая путница уже покинула город. На Фалессу, чьи серые стены окрасились кроваво-алыми отблесками рассвета, она больше не оглядывалась.

           

           

            Ардрик ле Нуаран

           

            10 число Глубин.

           

            Князь вернулся!!! Дозорные наткнулись на него, Мирту ле Тойе и еще двух девчонок. Никто поначалу не поверил, лишь для меня присутствие Эвора среди живых не было новостью. Да еще Грал с Тиэлом не выглядели удивленными - но они таковыми не кажутся никогда и ни при каких обстоятельствах.

            В Озерном воцарилась радость, мрачные все время "сидения" дружинники сейчас только что не светились. Немудрено, ведь Эвор Тилийский для всех здесь был символом свободного и сильного Леса, которому не хозяева ни Лакона, ни Лирия, ни кто-либо иной. В Озерном не место соглашателям - любой из гарнизона будет стоять насмерть за Лес и Истинного Князя.

            Включая меня.

            Да, Лес стал домом мне. Тут я нашел приют, тут я нужен, тут меня понимают. Тут меня приняли и как человека, и как мага. И я с радостью встану под зеленый венок на белом фоне... А еще лучше - под Ястреба.

            В конце концов, кто, как не Эвор, способен вырвать страну из гибельной гражданской войны, где победителей, скорее всего, просто не будет... Точнее, оными окажутся лаконцы либо лирийцы - смотря кто кого.

            Нет! Лес - свободен, ибо нельзя сковать ярмом жизнь. Нельзя сжечь весну. Нельзя убить Природу. Но защитить все это - долг наш!

            Лес - это идеальная страна для защиты. Любой лучник может сказать: "Они не пройдут!" И сдержать свое обещание.

            Так сделали и здесь. Тогда все защитники Озерного поклялись, что лаконцы не продвинутся дальше. Ну а теперь, думая о Герене с Криллой, каждый из нас может поручиться: "Они не пройдут!". Не пройдут, пока мы живы.

            В таком духе говорил я в общем зале. Говорил сбивчиво, временами патетически... Но в конце моей речи голоса, слившиеся в один, воскликнули: "ОНИ! НЕ! ПРОЙДУТ!".

            Когда я выходил из круга, меня хлопали по плечу, говорили что-то одобрительное... Я улыбался, но почти ничего не слышал... Но тут ко мне подошел Грал.

            -Отличная речь, мальчик мой!

            -Вы думаете? Я... я нечасто говорю, ну, так.

            -Все прекрасно. Мы с Тиэлом так уже не скажем. Ты знаешь, с годами жизнь перестает зажигать внутри факел. Или сам этот факел сгорает дотла... Но у тебя еще впереди...

            -Не уверен, что проживу достаточно долго.

            -Ты себя не знаешь. Поверь, ты многое еще увидишь и узнаешь... А пока - держись князя. Он так же... потух, хотя не все еще выгорело.

            И старый друид ушел, оставив меня несколько выпавшим из действительности. Ненадолго, впрочем... Скоро я уже сидел с тремя дружинниками, бурно делившимися со мной восторгом, ощущением, что "вот теперь все пойдет, как надо", а также неплохим вином.

            Внезапно я увидел Сиэнну... Девушка несколько потерянно бродила средь шумного праздника.

            -Сиэнна?

            -Ах, прости, я тебя не заметила...

            -Княжна, что с вами? Вы как будто никак не найдете себе места...

            -О... Все в порядке...

            -Вы уверенны?

            -Ардрик... Эвор собирается вызвать Герена!

            -Но... но как же он собирается...

            -Вот видишь? Я... я пыталась отговорить его, но он верит, что виноват во всем...

            -Виноват? Да он - единственный, кому можно верить среди всех этих стервятников на тронах! Любой здесь верит ему во всем. Никто, ни один человек, не винит его.

            -Я знаю... Я говорила... Но он... он... Он как будто сломанный!

            -Нет, княжна. Таких не сломать... Поверьте мне...

            -Но как же убедить его в этом? Может... может ты с ним поговоришь?

            -Нет. Я ему в принципе никто... Но я могу поговорить с Миртой ле Тойе. Мы... знакомы.

            -Попробуй... Прошу.

            И она отошла, печальная и тонкая, как верба. Поразительная девушка. Из той же породы, что и Эвор - не сломается, что бы не случилось...

            Праздник окончился, и я чуть нетвердой походкой побрел к себе. Со страхом сомкнул я веки, предвидя очередную ночь созерцания далекой Саолы...

            Но утром я понял, что сквозь ее лицо все время проступали черты княжны Сиэнны...

            Что происходит???

           

           

            Кот

           

            25 день месяца Темнейших Глубин. Сторн.

           

            Корабли, казалось, были измучены также, как и люди на них. Их ход, медленный и натужный, мог вызывать лишь жалость и презрение. И еще осознание жестокого поражения, которое постигло сторнийцев. Маленькие рейдеры как бы тянули невыносимую тяжесть, преодолевая сопротивление памяти о том, как горели их собратья, не вынося даже мысли о крушении всех надежд и планов. Позади осталось море смерти, впереди лежало...Что?

            Какое будущее ждало морских имперцев. Как только Ярно разделается с лирийцами, он возьмется за Сторн. Они прекрасно это осознавали, что же сейчас творилось в душах людей, который отправлялись в Лакону за свободой своего народа и мировым господством, а вынуждены возвращаться с поджатым хвостом, проигрышем и ожиданием новой войны, в которой добычей будут уже они.

            Кот бросил взгляд на Властителя, взиравшего с мостика на приближающуюся Родину, и отдал должное его выдержке. Несмотря на всю безысходность своего положения, Рикард Шарк оставался бойцом и настоящим воином до самого конца. В какой-то миг Кот был готов признать, что таким правителем можно восхищаться, но тут же вспомнил о лаконцах, о своей стране и боли, принесенной сторнийским Властителем Лаконе и ее жителям.

            Сторнийский берег становился все ближе. Уже виднелись высокие стены и башни Цитадели. Небольшая флотилия - слишком громкое название для остатков некогда большого флота - вошла в гавань главного острова Империи Тысячи Островов и корабли замерли у пирсов. Тишина и пустота - вот что сразу бросилось в глаза вернувшимся домой. Ни людей, ни криков, ни даже отдаленного эха, ни зверей, ни птиц, никаких звуков, никого и ничего. Пустота и тишина. Абсолютные. Безмолвные улицы, мертвые корабли, пустота и тишина всюду. Город был мертв. Сторнийцы осторожно стали спускаться на родную землю, ступая по ней, как будто она была заражена чумой. Они оставили смерть. Неужели только для того, чтобы встретить ее здесь? Матросы заглядывали в ближайшие здания, кричали, звали, но ответом были все те же тишина и пустота.

            Шарк, наблюдавший все это время за тщетными попытками своих людей, наконец, сам ступил на трап. Рядом тут же оказалась Александра, Рик сжал ее руку, и они вместе ступили на землю Сторна. Кот последовал за ними. После битвы у Фалессы, когда он мог не раз убить Властителя, но не сделал этого, а наоборот защищал, сторнийцы стали относится к нему с большим доверием, но настороженность все равно не исчезла. Но сейчас было не до мести. Загадка сторнийской столицы, превратившейся вдруг в город-призрак, занимала и его. Шарк бросил мимолетный взгляд на Цитадель, куда ввысь, все выше и выше, но там были только камни, камни и ветер, ветер и небо. Больше ничего. Люди продолжали тщетные поиски, но Шарк уже направился к своему замку. Отпустив руку Лексы, он сказал:

            - Останься здесь.

            - Нет, я пойду с тобой, Рик! - Девушка упрямо сделала шаг вперед. - Я никуда тебя не отпущу одного.

            - Останься здесь! - Повторил Властитель и по металлу в его голосе и глазах, Кот понял - решение окончательное и бесповоротное. Обжалованию не подлежит. Решение ли, или уверенность и знание?

            Александра тоже поняла, что в этот раз она проиграла, поэтому отступила. Но вот Коту ничего не было сказано. Он, еще несколько человек из выжившей охраны и простые воины последовали за Властителем. Отряд в человек сто отправился за одиноким человеком, твердо идущим к своей цели. Рикард шел уверенно, как будто точно знал - где и кто его ждет. Шел, не оглядываясь и не отвлекаясь, шел так, как всю жизнь шел по этому миру.

            Вот впереди уже показались двери Цитадели, но тут посреди улицы возник человек, человек ли... Дальше все как в страшном, сумасшедшем сне, нескончаемом кошмаре. Человек оборачивается, Шарк подходит все ближе, они говорят, похоже, Властитель знает его. Фразы, как удары меча, взгляды, как скрещенное оружие. Вдруг незнакомец бросается к Рикарду и начинает душить его, через силу Шарк вцепляется в глотку противнику, а они стоят. Оцепенев от ужаса, не веря в происходящее, не веря своим глазам, не веря своему разуму, не веря уже ни во что. Потом Кот и еще кто-то приходят в себя и бросаются на помощь, за ними мчатся другие. Дерущиеся уже рядом, люди все приближаются и, кажется, никак не могут добежать. Так бывает иногда в странных сновидениях, ты бежишь и бежишь к чему-то, уже видя цель, но ноги налиты свинцом, нечто тянет тебя назад, и ты не сдвигаешься с места. Наконец, люди добежали, но человек резко отпустил Шарка, отвесил удар одному из гвардейцев и с несуществующей скоростью направился к Цитадели. Рикард пару мгновений приходил в себя, потом посмотрел на мертвого гвардейца, лежавшего у его ног, на Цитадель и направился туда. Воины, как пришитые, тоже. У самых дверей, Властитель остановился. И тут раздался мерный, глубокий звук, гул, как будто исходящий из самого сердца, перезвон душ...Колокол начал последний отсчет жизни.

            - Ждите меня здесь, - Рик взирал на зияющий чернотой провал двери. - Я должен войти туда один. Не входите, что бы ни случилось, какие бы звуки не донеслись изнутри.

            Мужчина делает шаг вперед, другой, замок поглощает его и и уже из тьмы доносится последняя воля:

            - Если я не выйду до темноты - уходите на корабли и отплывайте.

            - Куда? - чей-то растерянный голос.

            - Отсюда.

            И больше ничего. Они замерли, подчиняясь приказу и прислушиваясь к мерному отзвуку удаляющихся шагов и крику колокола. Ожидание казалось длилось вечность, и Кот не выдержал. Он сделал шаг вперед. Чья-то рука легла ему на плечо:

            - Куда ты? - Один из воинов Шарка. Один из его охранников.

            - Что бы не было внутри, если смог войти Властитель, сможем и мы, а бросать его одного я не собираюсь. - Мгновение сомнения и человек следует за наемником. Видно, что его желание помочь хозяину искренне совпадает с желанием Кота узнать - что же таится за каменными стенами.

            Внутри их ведет уже охранник, ведь убийца впервые в Цитадели Сторна.

            - К покоям Властителя, - указывает он на узкую витую лестницу, и они начинают свое восхождение.

            За дверью, к которой подходит гвардеец, слышатся звуки схватки. Несколько человек с силой бросаются на безмолвное дерево, но строители, возводившие крепость в давние времена, постарались на славу. Вдруг дверь поддается и с грохотом рушится внутрь, но все это видится со стороны. В комнате их ждет страшная картина. Рикард Шарк бьется с кем-то, с чем-то, обладающим невиданной силой и быстротой. Стоило людям хлынуть в комнату, как огромные когти существа вонзились в грудь Властителя, потом все понеслось в какой-то дикой пляске. Гвардейцы накинулись на нежить, но Кот и охранники склонились над Шарком. Пару мгновений они затратили на то, чтобы понять - нужно бежать, если они хотят выжить. Трое мужчин подхватили изуродованное тело и бросились в обратный путь. Не было времени задумываться о том, что оставшихся гвардейцев они обрекают на гибель, не было времени думать о будущем, оставалось только бежать. Бежать, чтобы жить, бежать, чтобы увидеть новый рассвет, бежать или умереть.

            На пристани их встретили непонимающие крики людей, все еще надеющихся отыскать жизнь в родном городе, надежда умирала последней, но даже она умерла, когда люди увидели ношу воинов. Кот и двое охранников Шарка внесли Рика на палубу. Кто-то, быть может, он сам крикнул:

            - Отплываем...

            - Но наши люди... - Кто-то еще хотел возразить.

            - Где Александра? - Ужасающая мысль вдруг пришла в голову наемнику.

            - Она решила осмотреть дом каких-то знакомых...

            Любопытство сгубило кошку, почему женщины всегда суют свой длинный нос туда, куда не следует. В последний миг, когда сходни уже убрали, Кот спрыгнул на камни причала.

            Корабль медленно уходил из гавани.

            - Все-таки ты сумасшедший... - донеслось с палубы.     

           

           

            Александра

           

            25 день месяца Темнейших Глубин. Сторн. Цитадель.

           

            Сон. Сладкий, дарящий покой сон. Сон, в котором все было легко и просто. Сон, в котором не было ни прошлого, ни настоящего, ни будущего, только покой, к которому она так стремилась. Смутные тени отступили, оставив место воздушной радости, и видениям детства. Вот она - маленькая девочка бежит по дорожке, в конце которой ее ждет мама. Мама улыбается и раскрывает ей свои объятия. Такие теплые, родные, пахнущие свежестью, сладостью и морем. Море - как образ жизни, море - образ свободы, море - вечная Родина. Она выросла на берегу моря, море было ее домом, ее воспитателем, ее спасением. Родители и море, что еще надо ребенку. Нежные мамины руки гладят ее по голове, изящные тонкие пальцы пробегаются по щекам, глазам, рукам, ласкают, изучают, дарят покой и нежность. Так сладко, так хорошо, никаких взрослых забот, никаких проблем, ты ребенок и тебе помогут, тебя защитят, никому не позволят обижать, заступятся и отмстят обидчикам... Руки и слова-мысли в голове, такие добрые, такие родные, такие нужные, что за них ты пойдешь на все, за них ты продашь собственную душу...

            - Такая красивая, такая хрупкая, но сильная, такая беззащитная...Я могу дать тебе силу, силу, силу...Ты будешь моей новой сестрой, моей помощницей, моей опорой, а я буду твоим щитом, твоим защитником...Потерянная и найденная снова...Ты моя...

            Сон или явь? Бред или реальность?

            Александра открыла глаза и увидела...Безмерно прекрасное лицо, лицо, овеянное красотой бессмертия, лик с печатью вечности...Мужчина удивительно похожий на Рика, и в тоже время совершенно другой, Иной...

            - Кто ты? - Девушка слабо улыбнулась красавцу.

            - Тот, кто подарит тебе свободу.

            Ответ понравился Лексе. Всю жизнь она стремилась к свободе, к этому страшному призраку, духу, которым привлекают и пугают.

            - А где Рик?

            Губы незнакомца искривились в презрительной усмешке.

            - Рикард Шарк, на которого возлагались такие большие надежды, оказался слабаком. Он бежал, бежал, бросив тебя... Нет, подарив тебя мне... - Губы вновь изогнулись в улыбке, на этот раз довольной.

            Лекса почувствовала легкое беспокойство за любимого, но тут же успокоилась. Красавец сказал, что с ним все в порядке, потом она найдет его. Потом...

            - А где мы? - Девушка осмотрела большой каменный зал. Она лежала на возвышении, похожем на алтарь, а мужчина склонялся над ней, изящными пальцами перебирая золотые волосы.

            - Мы дома, - улыбнулся он. - Но скора мы вернем себе весь мир, все наши владения, избавим мир от скверны грязных тварей, словно зараза расползшихся по земле. Скоро мы снова станем единственными повелителями всего, мы вернем себе право, принадлежащее нам...

            - Мы? - Александра села, тревога поднималась в ней.

            - Мы, - кивнул он.

            - Мы... - Раздалось из темноты, и стройные ряды теней приблизились к алтарю.

            Страх пополз по позвоночнику, стал покалывать кожу и разрастаться где-то внутри.

            - Не бойся... - Красавец приблизил свое лицо к ней. - Тебе незачем бояться нас...Ведь ты такая же...Будешь такой...

            - Нет...Я не...

            - Да, я дам тебе свободу, силу и бессмертие. Вечная жизнь, вечная красота...Ты станешь моей сестрой, рядом со мной ты вернешь причитающуюся нам власть, весь мир будет лежать у наших ног...Зачем сопротивляться такому дару...

            Александра замерла, заворожено глядя в огромные, неестественно зеленые глаза, обещавшие так много, манившие, околдовавшие...

            Свобода...Сила...Бессмертие...Ее защитят, ее не дадут в обиду, у нее, наконец, будет покой. Ни от кого не зависеть, ни кому не быть должной. Тени прошлого отступят, пусть их место займут эти другие, Иные тени...

            - Что я должна сделать?

            Улыбка, сделавшая красавца просто неотразимым, сверкнула белизной в темном склепе. Два длинных клыка выросли на глазах. Весь его облик стал меняться. В новом, возникшем на месте мужчины существе было что-то ужасающе страшное и ужасающе прекрасное одновременно.

            - Просто согласится... - Он обхватил девушку. - В твоем теле бьется огонек новой жизни, свет новой силы... Отдай мне его и я подарю тебе все, что пожелаешь...Отдай мне жизнь твоего не рожденного ребенка.

            Лекса положила руку на живот. Маленький секрет, о котором она не сказала никому, не был тайной для него.

            - Возьми...Возьми меня всю...Я твоя...

            В тот же миг острые иглы вонзились в ее шею, боль сменилась непередаваемым наслаждением, мир замер, вздрогнул и понесся вокруг них с дикой скоростью, смазывая краски, стирая время, изменяя суть человеческой природы. Наслаждение вновь сменилось болью. На этот раз она пронзила все тело девушки, зародилась где-то внизу живота, пробежалась вместе с бурлящей кровью по всем венам, одарила сладостным поцелуем каждую клеточку тела. Странное ощущение чего-то вскипающего внутри изогнуло хрупкое тело дугой, но руки с длинными когтями крепко держали Александру, не позволяя упасть.Потом сила хлынула через нее, сметая все остатки прошлого, выжигая мысли и чувства, меняя, уничтожая, рождая новые ощущения и способности.

            Сколько это продолжалось - миг или вечность - она не знала, да и зачем. Новое рождение, нет возвращение домой, переживаешь только раз в жизни.

            Все закончилось также внезапно, как началось. Мир вернулся на прежнее место, только изменился до неузнаваемости, или это она изменилась...

            Первым было ощущение силы, а потом голода. Или скорее жажды. Густой, солоноватой жажды. Металлический привкус во рту требовал утоления, требовал наслаждения.

            Дориан, а теперь ей уже ненужно было спрашивать, чтобы узнать его имя, протянул ей руку:

            - Добро пожаловать домой, сестра...

            Тени выдохнули в едином порыве, где-то вдали она услышала отзвук колокола, считавшего последние мгновения старого мира или нет, минуты нового... Час волка пробил, их час... Остальные уйдут в пепел, все станет пеплом...

            - Я хочу пить.

            - Знаю. У меня есть подарок для тебя, - Дориан улыбнулся, показывая белоснежные зубы и клыки. Александра подумала, что у нее самой теперь такие же. - Идем.

            С его помощью она спустилась с возвышения, тени расступились, пропуская своего господина и его новую сестру. Выбитые в камне ступени проводили их в другую комнату. В несколько раз меньше, чем предыдущий зал, она была совсем не освещена, но этого и не требовалось. Видеть в полной тьме - еще один из даров. На мокрых, холодных плитах лежал человек. Она не сомневалась. Только у этих смертных тварей такой приторно-пряный запах, запах еды. Когда-то давно, в прошлой жизни она знала его, но что ей тени прошлого, это лишь отзвук бессмысленно проведенных лет, Главное впереди, истинная жизнь впереди, жизнь после смерти, вечная жизнь. Человек пошевелился и попытался приподняться. С трудом ему это удалось. Похоже, кто-то не рассчитал и приложил его слишком сильно.

            - Он твой... Попробуй, каково это. Первый раз самый прекрасный... - Дориан подтолкнул Александру вперед. Она подошла к человеку и склонилась над ним. Тот попытался посмотреть ей в лицо, но ему мешала тьма, а вот ей ничего теперь не мешало. В глубоких, темных, почти черных глазах она увидела беспомощность. Интересно видел ли хоть кто-то такое... Это и вправду пьянило. Ощущение власти над живым существом, ощущение полной власти, когда нить чей-то жалкой жизни принадлежит тебе, ты сжимаешь ее в своей ладони. Стоит оборвать и не станет еще одного огонька на небосклоне душ. Стоит выпустить, как он засияет с новой силой. Она не выпустит.

            - Здравствуй, Кот...

            Мужчина вздрогнул. Глаза его расширились еще больше, но он все еще не мог видеть ее, только чувствовать, чувствовать свою смерть.

            - Александра?

            Она рассмеялась, и в пустых подземных норах разнеслось эхо холодного смеха, смеха не живых, смеха не мертвых, смеха теней, тех, кто застрял между тьмой и светом, жизнью и небытием, между прошлым и будущим.

            - Александра умерла. - Она протянула руку и коснулась щеки мужчины, тот вздрогнул, как от удара. - Но не бойся, ты скоро последуешь за ней. И твоя участь будет в сто раз завидней, чем у тех, кто пока что мнит себя господами этого мира.

            - Кто вы?

            - Ваш самый страшный сон... - Ей надоело играть в пустую болтовню. Белые иглы показались из приоткрытого рта. Она вцепилась в плечи мужчины, но он не сопротивлялся. Какой сообразительный - понял, что обречен. Александра приблизила лицо к его шее, вдохнула одурманивающий аромат крови, бежавшей под этой смуглой кожей, закрыла глаза от предвкушения удовольствия, а потом вонзила клыки по самое основание. Что-то теплое и чуть липкое потекло по языку внутрь, обжигая и согревая. Это был нектар, сладкий, пьянящий, терпкий вкус, вкус силы, вкус бессмертия... Алый эликсир жизни. Что если для получения его требуется убивать и убивать всяких тварей, вроде людей.

            - Оставь немного и другим, милая, - раздался смех за ее спиной. Но она в экстазе вновь и вновь припадала к живительному эликсиру, пока не насытила голод и жажду. Только после она поднялась, изящно вытерла губы и направилась к Дориану. За ее спиной сотни теней уже накинулись на беспомощное тело, пока в нем не осталось ни капли крови. Этого человека можно было считать счастливцем, его больше ничто не будет заботить, он обрел свой покой.

            - Вот теперь я действительно дома, брат... - Дориан и Александр рука в руке покинули темное подземелье. Веселье начиналось.     

           

           

            Илиана ле Броснэ

           

            16 день месяца Темнейших Глубин.

            Западная Лакона. Крессо.

           

           

            - Отец! Нам надо поговорить! - Решительно заявила Илиана, входя в кабинет отца.

            - У тебя что-то срочное, малышка? - Спросил барон, не отрываясь от бумаг.

            - И да, и нет... Корвин уехал три дня назад. Вы обещали ему, вы обещали Николя ле Тойе...

            Илиана как живой укор зависла над отцом.

            - Погоди. - Барон соизволил оторваться от бумаг и перенес всё внимание на дочь. - Что я обещал?

            - Лесное. Вы обещали отправить туда провиант.

            - Тени!... Я действительно забыл! Теперь ещё и этим придеться заниматься... А я как раз собирался...

            - Ну, так вы пошлете обоз?

            - Конечно. Только надо решить, кому доверить это. Да... некстати я отправил Корвина...

            - Ну, так отправьте меня.

            - Илиана, ты соображаешь что говоришь?

            - Да. - Безмятежно улыбнулась она. - Вы конечно отец точно знаете, где находится это Лесное?

            - Естественно. Я... О Тени... - Теодор ле Броснэ замер.

            На его лице отразилась живая работа мысли. Но потом он разглядел искорки насмешки в глазах дочери.

            - Ну, так как?

            - А ты, похоже, прояснила этот вопрос у брата?

            - Да. К тому же я не уверена, что оставшиеся в Броснэ рыцари имеют об этом представление. Хотя конечно вы можете их об этом расспросить...

            Илиана развернулась и полностью довольная собой вышла из кабинета.

           

            Отец на шел её через несколько часов на оружейном дворе. Илиана ждала, что он появится, и заметила его сразу. Но всё равно продолжала выпускать стрелу за стрелой в мишень, раскручиваемую на колесе.

            Стрельба не терпит суеты... Есть только мишень и я. Только мишень...

            Колесо остановилось. Илиана слышала как крякнул довольный Жан. Все стрела его ученицы вошли в цель, превратив мешок с соломой в подобие игольницы.

            - Илиана! - Резко окликнул её отец. - Что ты здесь делаешь? Что за вид?

            - А что я здесь делаю? - Смело повернулась она к отцу, опуская лук.

            - Иди за мной.

            Тяжелый взгляд не предвещал ничего хорошего. Илиана пошла за ним, напоследок сунув лук в руки Жана, который вдруг озорно подмигнул ей своим единственным глазом.

           

            - Итак... Я хочу знать что это значит.

            - Что значит?

            - Всё. Лук в твоих руках, штаны, разговоры про Лесное... Всё!

            Для разговора Теодор ле Броснэ выбрал свой кабинет. Илиана все ещё в мужской одежде замерла перед ним.

            - Да, я учусь стрелять. И что с того? С девяти лет я не пропустила ни одну охоту. Вы всегда брали меня с собой. Что с того, что я решила несколько... усовершенствоваться?

            - Усовершенствоваться?! А штаны?

            - В таком виде удобнее посещать оружейный двор. Стоять на одном колене в платье и при этом стрелять... Отец, как вы это себе представляете?

            - А Лесное?.

            - Лесное... Что вы хотите услышать от меня, отец? Да. Я хочу туда поехать. Я хочу, чтобы вы мне доверили отвезти туда обоз. Я знаю округу, не хуже егерей. Я знаю где. Я знаю как. Разве этого мало?

            - Ты - женщина! Побери меня Тени!

            - И что? Значит, я ни на что не способна? Отец... если б сейчас с вами говорила не я, а мальчишка... пусть даже лет двенадцати. Вы бы ему доверили привезти обоз в лагерь партизан?

            - Доверил бы... Да я бы приказал ему это сделать! Потому что так воспитывают мужчин.

            - Вы считаете меня менее ответственной? Я могу это сделать.

            - Возможно.

            - Отец...

            - Я сказал, возможно. Но это и невозможно. Девушке знатного рода не пристало заниматься мужскими делами. Достаточно с тебя того, что ты перенесла.

            - Но после перенесенного я больше не могу заниматься женскими делами. Я не могу просто сидеть за стенами. НЕ МО-ГУ! Я каждую ночь вижу... Отец! Вы так и не стали спрашивать, как умер Арно... Он умер у меня на руках... Он истекал кровью, и я ничего не могла сделать. За стеной деревьев горел город. Ночь... такая холодная... А прямо под моими ладонями из моего брата истекала его кровь, его жизнь... такая горячая... Я не знаю, что было бы с нами в захваченном городе...Но у него был шанс. Он был в городе и наверняка всё понял. Он мог уехать, но вернулся за мной. Он решил, что я первой подъеду к воротам. Я думаю он знал... Знал, что у первого есть больше шансов вырваться, исчезнуть в ночи...

            Голос срывался. Илиана путалась в словах. Но рассказывала, рассказывала всё, что так долго носила в себе. Теодор ле Броснэ замер. Он с жадностью вслушивался в рассказ дочери. Он ни разу её не прервал. Но они оба не заметили, что ещё один человек стоял у приоткрытых дверей, зажимая рот рукой, чтоб не зарычать от ужаса и горя.

            -... А потом было утро. Я закрыла ему глаза. Шел дождь. - Илли непроизвольно обхватила себя руками, спасаясь от холода поднимающегося изнутри. - Было так холодно. Я выкопала ему могилу собственными руками. А дождь шел и шел. И вся земля вокруг была влажной и красной. Кровь была везде... Вода стекала в яму, которую я копала. Я копала наверно полдня, голыми руками... Но засыпать его было страшнее. Он был как живой! Я не знаю, как сохранила какой-то рассудок после всего. Но я не могу больше здесь. Мне каждый камень, каждая комната напоминает о брате. О том что я виновата... Если бы он не вернулся... Если бы...

            Ноги у Илли подкосились. Отец усадил её в кресло, налил в кубок вина.

            - Илли... твоей вины нет во всем этом...

            - Тогда почему я живая? А он нет.Вы хотите, чтоб я осталась. А я не могу здесь. Отпустите меня. Отправьте меня к Корвину, в Лесное... куда угодно! Мне даже в дороге было легче, чем здесь!

            - Лесное... Ты оказалась права. Они не очень-то запомнили дорогу. Ты уверена, что по рассказу Корвина сможешь найти...

            - Да. Корвин замечал больше чем они. Он ехал по знакомым местам. Я знаю ориентиры.

            В душе Илиана проснулась легкая надежда. И Она посмотрела в потемневшие глаза отца.

            - Это сумасшествие. Я не должен...

            Но тут в их разговор вмешался тот, кто ненавязчиво слушал их разговор.

            - Тео...

            - Розалин?

            - Я всё слышала. Я стояла у дверей.

            - Всё?

            - Абсолютно.

            На смертельно бледном лице матери Илиана увидела слезы, которые беззвучно текли по щекам.

            - Мама! - Она попыталась бросится к матери, но та лишь движением руки остановила её. - Тео, отпусти её. Это будет правильным. Пусть едет... куда захочет.

            Баронесса охнула от боли и согнулась, прижимая руку к животу.

            - Илиана, быстро позови Нэнн! - Скомандовал отец.

            Девушка бросилась вон. Потом в доме поднялся переполох. И только после нескольких часов волнений, тревог, переживай, Нэнн объявила, что баронесса вне опасности, что она просто переволновалась и ей необходим отдых.

            Не очень-то доверяя утешительному заявлению кормилицы, Илиана поймала её в коридоре.

            - Нэнн, с ней действительно всё хорошо? Ребёнок...

            - Всё хорошо. Слава Марелю и ребёнок, и она вне опасности. Но и нервничать её сейчас совсем нельзя.

            - Я хотела поговорить с ней. Всё из-за того, что я...

            - Ягненочек... Мне очень жаль. Но она не хочет тебя видеть. Пока был приступ она такого наговорила... Да простит её Марель! Ей сейчас увидеть тебя - это ребёнка потерять, а то и самой на тот свет отправится.

            - Она говорила, что я виновата в смерти Арно?

            - Девочка моя...

            - Она сказала так?! - В порыве Илиана стиснула руки Нэнн.

            - Да. Но...

            - Я поняла. Теперь действительно будет лучше, если отец отошлет меня.

            Илли выпустила руки кормилицы и побрела прочь.

           

           

           

           

            Rigan

           

            8 - 10 день месяца Темнейших Глубин. Лес. Озерный Чертог.

           

            Луна мягко светила, посеребрив пушистые шкурки двух огромных кошек, которые в пятый раз обходили вкруг выбранной ими деревеньки, осматриваясь и прислушиваясь. Но ничто, кроме жуткого опустошения не царило в этом месте.. Война прошлась по нему жестоким, неумолимым ударом. И жизнь не скоро снова проснется в этом пропитанном горечью месте. Фаэнна опустила пушистую голову, пытаясь почувствовать запах травы на улочке деревни, но тут же чихнула от набившейся в нос пыли. В ответ послышалось еле слышное стенание Риган. Две кошки быстро кинулись к дому, где отдыхал Князь с "их новой подопечной" - а именно так они для себя называли Мирту ле Тойя. Оказавшись около дома, два зверя взлетели на дерево и подняв мордочки к луне, зажмурились и завыли. Что было в этом печальном звуке, кроме боли и горечи - сказать сложно, но дерево, на котором сидели две кошки шелохнулось и ветви мягко коснулись шерстки в еле заметном поглаживании. Оба животных глубоко вздохнули и привалились к стволу, преображаясь и переплетая руки друг с другом:

            - Фа, ты это чувствуешь? Чувствуешь? - тревожно вздрагивая, шептала одна сестра другой.

            Фаэнна глубоко вздохнула и устремила зеленые глаза куда-то вдаль:

            - Да, сестричка. Я чувствую.. Особенно остро с того момента, когда мы оставили этого парня одного. Словно.. - девушка искала подходящее слово.

            - Словно обрекли его на смерть, - тихо продолжила чуть звенящим голосом ее сестра.

            Фаэнна кивнула и судорожно перевела дыхание. Ри быстро обхватила сестренку за плечи и уткнулась в ее плечо. Они помолчали. Риган попыталась заглянуть в глаза сестры:

            - Тебе он понравился, да?

            - Он такой забавный.. помнишь, как он сказал "мяу"?! Ты еще зафырчала в ответ.. Но разве можно требовать от человека идеального мурлыкания, - чуть улыбаясь этим воспоминаниям, говорила Фа. Она опять замолчала. А потом резко обернулась к сестре, блестя наполненными слезами глазами: - Ну почему меня не покидает чувство, что он пошел навстречу смерти?! Что вообще происходит в мире, Ри?

            Риган не знала ответа.. Ни на один из вопросов. Она только чуть гладила сестренку по рыжим волосам, утешая. Спустя мгновение она вспомнила старый сон и тихо, заново переживая тот кошмар, рассказала его Фаэнне. Когда она закончила рассказ, ее сестра истомленная переживаниями и тревогой, которая трепетала в ее сердце - заснула. Ри продолжала обнимать ее плечи, глядя на клонящийся к земле диск луны: перед ее внутренним взором проносились лица Эвора.. Мирты.. какого-то парня очень похожего на Мирту.. маленького мальчика в чьих ладонях распускались цветы.. золотоволосого юноши с удивительно доброй улыбкой.. Саолы - такой, какой ее в последний раз запомнила Риган - в пылающем пламени.. Рикарда Шарка подставляющего лицо свирепому, морскому ветру.. Кота, смотрящего куда-то в даль и хмурящего черные брови над глазами, в которых полыхал вызов самой судьбе... странной, истомленной девушки, на лице которой жили только огромные, черные глаза... красноватые глаза женщины, извивающейся, как кобра... У Риган закружилась голова и она забылась в тревожном сне.

           

            ***

            На утро девушки встали очень рано и терпеливо ждали пробуждения Князя Эвора и Мирты. Правда их терпения имело крайне плачевные последствия для оград деревеньки и некоторых небольших домиков. Кошкам приспичило станцевать свой танец, дабы оживить эту землю до того, как сюда вернутся люди. Гибкие фигурки скользили по улицам, время от времени делая длинные прыжки, обрушивая ветхие оградки и давая возможность робким росткам укутаться в теплые ладони земли, чтобы с наступлением весны пробиться к солнцу, к свету, к жизни. Некоторые домики нуждались в сносе и кошки с какой-то странной радостью опрокидывали хрупкие строения подточенные огнем войны. Теперь деревня выглядела так, словно жители снесли все, дабы призвать на место сие благие дожди, теплое солнце.. Был такой обычай у лесовиков, когда земля переставала приносить урожай - ее оставляли, чтобы дать ей время отдохнуть. Когда Князь и юная графиня появились под утренним солнцем, две кошки уже сидели смирно перед порогом вылизывая свою шерстку. Заметил ли Эвор перемены в деревеньке или нет, это уже было не важно.. Проказницы сняли часть напряжения и, как они искренне надеялись, жизнь появится в разрушенном войной месте гораздо раньше людей. Дальнейший путь Эвор находил сам.. Хотя Риган и Фаэнна периодически исчезали, проверяя нет ли вокруг кого. Но молодой мужчина шел стремительно к своей цели. Его рука поддерживала спутницу, для которой Лес открывался совершенно по новому. Огромные очи Мирты скользили по древним исполинам, по юным деревцам - ласково, нежно. Риган искоса наблюдала за прелестной графиней и не могла ни признаться самой себе, что Мирта чувствует Лес почти так же, как и Эвор: "Это не Саола.. Та .. Сао сдерживала сама себя постоянно в Лесу. Ей в нем плохо было. Интересно, а Мирта знает Саолу? Скорее всего - да.. Ведь они по одному дворцу ходили в этом плохо пахнущем городе..." Риган чуть слышно фыркнула.. Фалесса девушке совершенно не понравилась. Рядом неожиданно возникла Фаэнна. Где-то в подсознании Ри почувствовала, что сестра напряженна и они рванулись длинным прыжком вперед. Когда же они выглянули из-за зарослей, то поняли - перед ними Озерный Чертог. Сердце Риган быстро забилось: "Крин... Ред.." Фаэнна разделяла нетерпение сестренки. И они не сговариваясь дружно повернули к оставшемся позади Эвору и Мирте:

            - Ну и чего мы тут стоим? - Фаэнна возмущенно тряхнула золотисто-рыжими кудрями, - Нас там ждут....

           

            Увидев пернатую стрелу, Риган ругнулась, вызвав улыбку у сестренки и Мирты:

            - Чтоб их Стихии подняли и опустили! Они что глаза потеряли?! - возмущенно бурчала она.

            - Обычная осторожность, Риган, - тихо сказал Эвор, следя за приближающимся человеком.

            Девушка хотела было сказать, что надо быть идиотом, чтобы не почувствовать родной запах от пришельцев, но Фа ее быстро одернула:

            - Ри, они же - люди.. Они не чувствуют так, как мы.

            - Стихии! Я забыла, - чуть улыбнулась Риган. - Мы слишком долго были кошками, сестренка.

            Когда Эвор произнес свое имя и потребовал встречи с командиром, Фа и Ри быстро преобразились, поднимая хвосты и выступая на негнущихся от гордости лапах по бокам от Князя и его гостьи. Неожиданное появление Князя Тила и его сопровождающих было подобно молнии. Воины Леса почтительно сторонились Эвора, поминая Шепчущего и косясь на огромных кошек. А последние чуть отстали от своего предводителя, когда к нему бросился Ред, тщетно пытающийся стереть тревогу с лица. После того, как друзья поприветствовали друг друга и Дир отошел от Эвора произошло неожиданное. Если бы Ред Дир знал что произойдет, он, наверное, просто бы вцепился в руку друга и не отпускал ее. Но Ред отошел и тут же оказался на земле, прижатый мощными лапами и облизываемый с двух сторон влажными, шершавыми языками, оглушенный громким, довольным мурчанием. Источником всего этого безобразия были серебристые сестрички. Воины бросились были к своему командиру, но были остановлены Эвором, который с неожиданным светом глянул на своего поверженного друга:

            - Он в порядке.. Пара синяков и целый мир радости.. Вот и все что ему грозит.

            Ред застонал было, а потом чуть не захлебнулся смехом, пытаясь обнять кошек руками, но они радостно глядя на него своими серебристыми глазами - громко мявкнули.

            - Девочки.. Я вас.. охх.. тоже.. ой... очень люблю..

            Проказницы позволили ему встать, склонив набок одинаковые головенки и глядя на него снизу вверх:

            - Мррррррр, - дружно ответили они.

            - Но не могли бы.. ухх.. вы принимать человеческий облик при подобных действиях? - лукаво ухмыльнувшись, закончил Дир.

            Две пушистые головы дружно покачались и задорно подняли уши. Ред задумчиво смотрел то на одну, то на другую, потом губы его тронула нежная улыбка:

            - Фаэнна, - тронул он одну кошку, потом ласково коснулся головки другой. - Риган.

            Он мог поклясться, что хулиганки спрятали улыбки в усах, гордо прошествовав в глубь Чертога и чуть не сбив с ног странного юношу. Глаза его светились грустью. Риган перед тем, как исчезнуть за поворотом, оглянулась на него, удивленно прищуриваясь. Спустя несколько мгновений из-за поворота выходили две девушки. Ри остановилась перед незнакомцем, глядя на него в упор своими зелеными глазищами:

            - Ты кто такой? Я тебя раньше здесь не видел! - по привычке беря на себя роль мальчика, заговорила Риган.

            - А-Ардрик Нуаран, - чуть заикнувшись от того, что взгляд его скользнул по выступающим частям тела девушек, произнес юноша. - А почему ты говоришь о себе, как о парне? П-по всему видать, что ты - девушка..

            Видно было что он смутился. Но Риган тоже ошарашено посмотрела на себя и вспомнила, что за время путешествия, в личине кошки - совершенно отвыкла от того, что нужно скрывать свой истинный пол. Фа уже громко закатилась смехом, глядя на озадаченное лицо сестры:

            - Ри, ну ты даешь!! Ардрик, не обращай на нас внимания.. Мы, вероятно, переутомились. Меня зовут - Фаэнна. А это моя сестра - Риган, - представилась она отсмеявшись.

            Юноша улыбнулся и лицо его совершенно преобразилось, став милым и беззащитным:

            - Очень приятно. Бывает.

            - Ладно, - недовольно буркнула Ри. - Еще увидимся. Пойдем проведаем Ласку и найдем Крина.

            - Ну уж нет! - решительно качнула головой Фа. - Ласку - вместе, а с Крином разбирайся без меня, сестра. Особенно после такой долгой разлуки..

            Последние слова Фа произнесла с еле заметной хитрецой, утаскивая сестренку прочь от их нового знакомого:

            - Чего это ты так на него? - прошептала она, когда они отошли достаточно далеко.

            - Не знаю.. Просто он как-то странно пахнет.. Нет, у него хороший запах.. но к нему примешивается что-то странное, враждебное.. Я где-то чувствовала этот еле заметный в нем запах.

            Размышления девушки прервала Ласка, громко и возмущенно обратившая на себя внимание девушек, которые кинулись к ней с объятьями и поцелуями.

           

            После совета Эвор стоял перед столом, распустив всех, он молча смотрел вперед ничего невидящими глазами. За его плечами появились две девушки. Две пары одинаковых глаз внимательно смотрели на Князя, неожиданно одна из них быстро шагнула вперед и неожиданно хлопнула его по шее. Эвор прыжком обернулся, хватая ударившую его руку:

            - Риган?!

            - Мошкара, мой Князь.. Такая дрянь надоедливая, - махнув на него ресницами, невозмутимо ответила девушка, глядя прямо в его глаза своими прозрачными, зелеными глазами.

            Эвор медленно разжал руку:

            - Да, конечно..

            Ри подступила к нему ближе, беря его искалеченную руку и тихо целуя, одновременно извиняясь и словно принося клятву верности еще раз:

            - Ваше сердце - это сердце Леса, мой Князь. Его боль - стала вашей болью. Но пока вы снова и снова терзаете себя прошлым - вам не выиграть сражение в настоящем. Я и сестра.. Мы верим вам. И те, кто здесь защищал Лес Именем Князя - верят вас и в вас. Они готовы не только защищать вас, но и разделить с вами все: боль, горечь, радость, победу, смерть и жизнь. Это так. Вы - Князь, но мы - любим вас не только за это.. - Риган запнулась, чуть покраснев. - Князь Эвор, мы видим в вас - себя.. Так почему же вы не видите в нас - себя самого? В каждом из нас есть маленькая частичка вашего сердца и Леса. Мы тоже ответственны за то, что случилось.. И готовы помочь вам.

            - Всегда и всюду, мой Князь, - тихо сказала Фаэнна, приближаясь с другой стороны.

            Он молчал.. бесконечно долго, переводя взор с одной сестры на другую, ища в их глазах отражение себя. И находя. Неожиданно он взял их ладошки и нежно поцеловал:

            - Какой я вам Князь, сестрички... Эвор. И все...

           

           

            Доминик ле Рамлет

           

            20 число месяца Темнейших Глубин. Центральная Лакона.

           

            Неделя прошла с тех пор, как они в составе отряда из трех сотен человек покинули родовое владение Франциска ле Шаорина и устремились на север. Три дня назад они переправились через Лаверну, оказавшись на территории контролируемой лирийцами. Основная часть Орды отошла к Орике, заняв выжидательную позицию. Похоже, Сафар решил до конца зимы не предпринимать никаких действий.

            По слухам Ярно удалось снять осаду с Фалессы, и он остался в столице, потягивая все возможные резервы.

            Сложнее было с Криэраном. Уже несколько дней, как молчал информатор Артура в городе. В последнем сообщении он передавал, что все в порядке, обе стороны соблюдали установившееся равновесие. Изменилось ли что с тех пор - было неясно.

            Артура это, похоже, нервировало, но что-то делать по этому поводу он не спешил. Сейчас нужно было понять, что происходит здесь, и что следует предпринять дальше.

            По ходу дела они уничтожили три довольно крупных разведывательных отряда лирийцев. Ле Тейн понимал, что теперь командующий войсками этого региона что-то должен предпринять в ответ. На этом и строился его расчет - понять, что задумали враги и сделать, так что они сами попадут в ловушку...

            Доминик как раз сидел у костра со всеми остальными - его новыми знакомыми, такими же наемниками как ле Тейн, когда Артур вызвал его к себе. За прошедшую неделю юноше все-таки удалось вписаться в общую компанию, хотя по началу он на это не только не надеялся, но и сама мысль об этом была ему неприятна.

            Однако в общей массе наемники оказались неплохими ребятами, а если индивидуально, так и вовсе - сборищем отверженных и не нашедших себя людей, у каждого причем находилась какая-то своя история, которую Доминику обязательно тут же рассказывали.

            Многие из тех, кто воевал здесь сейчас, были простыми искателями приключений, исходившими весь мир или полмира... У многих была действительно сложная судьба, о которой можно было сочинить не одну песню.

            Итак, Артур позвал его к себе, и Доминик отложив свой скромный ужин, направился к палатке их сурового командира.

            Ле Тейн сидел за столом, над картами, рядом стояла бутылка вина, чуть в отдалении застыл Коршун, что-то высматривающий на линии горизонта.

            - Подойди сюда. - Артур поднял голову, и уставился на Доминика. - Лирийцы похоже решили устроить нам радужный прием...

            - В смысле? - ле Рамлет не понял.

            Артур жестом указал в направлении, куда смотрел Коршун. Над небольшой рощицей кружило множество птиц.

            - Засада, - прокомментировал Коршун. - Там полно оврагов, есть, где спрятаться. Стоило бы нам сунутся туда - а другого пути нет, так они бы повыскакивали как из под земли.

            - И что вы думаете делать? - Доминик встревожился.

            - Я думаю дать им то, что они хотят, - спокойно ответил Артур ле Тейн. - Мы разделимся - часть пойдет туда, а другие - зайдут им с тылу. Ты поведешь тех, кто сыграет роль приманки.

            - Я? - Доминик удивился. - Но почему - я?

            Артур пожал плечами.

            - Я думаю, у тебя это лучше получится.

            - Хорошо. А когда это случится?

            - На рассвете.

            Так и случилось. На рассвете, Артур и еще десяток других его воинов ушли, а Доминик повел остальных в "ловушку". К счастью, лирийцы так и не успели ничего толком предпринять - ле Тейн опередил их действия, и они смогли отбить натиск превосходящего противника. Среди тех, кто участвовал в этой засаде, оказался и командующий лирийскими войсками в этом районе - у него было какое-то хитрое собственное наименование, которое Доминик сразу забыл.

            А на следующий день они вышли к деревне, где Артур неожиданно для него и всех остальных получил приказ отправляться к столице. Похоже, что-то сильно изменилось...          

           

           

            Ярно ле Фалесс

           

            Лакона. Фалесса. Ночь с 17 на 18 день месяца Темнейших Глубин.

           

            Она покидала столицу. Высокий голубоглазый мужчина стоял на одном из множества балконов Цитадели. Ярно вслушивался в тишину спящего города, словно ждал чего-то. Впереди, среди темноты улиц, словно герой окружённый врагами, блестели золотые ворота Фалессы, которые за время войны изрядно пострадали. Лессо улыбнулся, вспоминая, как совсем недавно, полный мечтой о великих победах и надеждой на трон, проезжал через эти ворота, чтобы стать первым на криэранском турнире. Тогда рядом с ним были друзья, которые, как он тогда думал, не предадут и пойдут с ним до конца. Но так уж получилось, что все они либо погибли на поле брани, либо куда-то испарились. И всё это, как раз в тот момент, когда они так нужны. Нико, Портэо и наверняка Рио, так и не вернуться в Фалессу. Казалось, что есть ещё Иванэ со своей преданностью и честью, и Саола, которая любит его. Но это оказалось мифом и теперь вокруг лишь противники или люди жаждущие славы и богатств, которые готовы ползать перед тобой, лишь бы ты хоть на немного приблизил их к трону.

            От воспоминаний императора отвлекли голоса на внутреннем дворе.

            Сердце отдало резкой болью, когда Ярно увидел, как тоненькая фигурка в дорожном плаще, легко и в тоже время быстро направилась к лошади. Саола. Внешне хрупкая, но сильная внутри. Императрица не взяла с собой вещей и Лессо прекрасно понимал, что она не хочет воспоминаний о нём.

            Ярно хотелось в мгновение спуститься к Сао, обнять её, сказать, что любит. Но ле Фалесс с мрачным лицом стоял и смотрел, смотрел как растворяется то, что он искал всю жизнь и найдя упустил. Счастье, которому казалось ничто не помешает, разбилось и быть может навсегда.

            Саола бросила последний взгляд на стены Цитадели и их глаза встретились. Мгновение они стояли словно заговорённые. Ярно первым опустил глаза. А когда их поднял, Саолы уже не было. Лессо видел, как она пронеслась по улице Святого Фабьена, до самых ворот так ни разу и не оглянувшись.

            Император ещё какое-то время смотрел на стены Фалессы, словно хотел взглядом пройти через них.

            Иванэ скорее всего уже уехал и теперь он один, но будет держаться до последнего, пока не доведёт Лакону до того величия, которого ждут все лаконцы. И те, кто думал, что он не способен держать власть без помощи других ошибаются. Завтра же он объявит о наборе всех, кто может держать оружие в руках в новое войско империи, которое разобьёт Орду и всех, кто станет на пути Лаконы.

           

           

            Сильвия ле Нуаран

           

            26-27 число месяца Темнейших Глубин. В окрестностях Криэрана.

           

            После того, как последние остатки войск лирийцев были уничтожены - мои дети просто смели их, словно ураган, я стала подготавливать атаку против основной части Орды.

            По донесениям разведчиков, которых я выслала из города где-то неделю назад, Орда контролировала весь север Лаконы, так и не перейдя Салерну. Они заняли все основные города, овладели всеми ключевыми точками.

            В общем-то, это устраивало меня - я собиралась превратить Орду в новую силу, мою силу, которая позже овладеет этим миром. Если сократить ее численность, избавившись о ненужных нам людей, то из нее получится отличная армия.

            Поэтому я приказала разведчикам начать проникновение во все слои командования и постепенно увеличить число Детей Ночи на всем севере. Примерно через месяц мы смогли бы выступить открыто.

            Робу и Свену я отдала специальное задание - найти, наконец, Тарикэ, и вернуть. Кроме некой странной привязанности, которую я не могла объяснить, мной руководил простой интерес. Ее появление и исчезновение были загадкой, которую необходимо было разгадать.

            К сожалению, в этом мире было еще слишком много тайн, и меня постоянно мучили вопросы. Я стояла перед пугающей меня до ужаса неизвестностью, и не могла найти ответы, которые мне жизненно необходимо были нужны.

            Стоило разыскать также Син, но у меня не было никаких вариантов, где она могла быть. Оставалось надеяться, что мне не придется отвлекаться на какие-то неожиданности в самый ответственный момент.

            Я сидела в одной из таверн "убежища" - небольшой деревеньки, которая находилась между Криэраном и другим городом. Мы уничтожили всех ее жителей, и теперь здесь можно было найти убежище на время, пока не наступила ночь. Неожиданно в моей голове раздались голоса - они звали, умоляли, вопили о чем-то. Они все погибли.

            - Проклятье! - я задыхалась, из глаз хлынули слезы. - Что это?

            Чтобы ни случилось, это уничтожило все в Криэране. Города и всех его обитателей больше не было.

            Я боялась даже предполагать, что это могло быть... Но очевидно, что у нас появился новый и смертельно опасный враг, остановить которого у нас не было возможностей.

            На следующий день я отправлю туда разведчиков, а пока очевидно придется чуть повременить с захватом мира, необходимо уйти на дно, и понять, что происходит в этом мире.    

           

           

            Саола

           

            26 день месяца Темнейших Глубин.

            Лакона. Фалесса.

           

            Всего несколько дней пути. Зима на юге Лаконы выдалась на редкость сухой. Война еще не успела прийти сюда, и люди в городках и селениях продолжали жить прежней жизнью, печь в земляных печах хлеб, есть, пить и пасти на высохших полях скот и лошадей. Все вроде так, как и должно быть, но....

            Смутная тревога, не оставлявшая Саолу в Фалессе, стала здесь только более острой. Что-то было не так, что-то на что и слов то подобрать нельзя. Это было в крови Саолы и в ее Силе, в огненно-стальных рассветах и алых закатах этой земли. Об этом помнили умершие до весны фруктовые сады, это шептал сухой пахнущий пеплом ветер. Эта неясная угроза не давала спать ночами, будто что-то в густой южной темноте могло причинить ее вред, это приходило тенями в ее беспокойные сны.

            Криэран должен был быть в осаде, но, выехав на поросший сухой, словно, выгоревшей, травой холм, Саола столкнусь с неподвижной тишиной. То, что предстало ее глазам заставило необъяснимо поежиться, а мирный уставший Всполох нервно и испуганно заржал, перебирая копытами. Город, как и прежде, стоял на высоком утесе над морем, но немой, замерший... Высокие белые башни вспарывали шпилями серое зимнее небо, чуть подрагивали на ветру бело-золотые знамена, как прежде качались на волнах корабли в гавани, чернел на склонах Нижний город, и желтое солнце продолжало равнодушно прожигать постройки и саму землю....

            Все, как прежде, кроме давящего безмолвия. Ни людей, ни зверья, ни даже чаек над заливом. Саола с какой-то мрачноватой иронией подумала, что, наверное, именно так выглядели днем те самые города Теней из сказок Эвиана, отвратительные всему живому. Стало совсем холодно, будто в далеком детстве, когда те самые истории заставляли маленькую воспитанницу Гильдии прятаться под одеялом с головой, прятаться, но слушать историю до конца.

            Но легендам нет места в жизни, нет вечной любви, прекрасных принцев и страшных чудовищ, похищавших красавиц из их замков. Через пару часов сядет солнце и, Саола совсем не была уверена, что после этого ото всюду полезут Тени, а вот Мастера Гильдии ее точно не примут, на ночь глядя. Что бы не случилось с этим городом, Гильдия уцелела. Она была всегда и будет, пока стоят эти белые стены, будет, потому что иначе и быть не может.

            Что бы там не случилось, терять ей все равно нечего. Инстинкт самосохранения и то шестое чувство, которое заставляет крыс бежать с тонущего корабля, а кошек выбираться под открытое небо перед землетрясением, даже не говорили, а требовательно приказывали бежать отсюда подальше, и как можно быстрее. Но Сила, решительно толкала вперед "Иди". Саола тронула бока Всполоха.

            Конь пронесся к нижним воротам, поднимая клубы серой, забивающей нос и глаза пыли, но как только хозяйка направила его по залитым неверным вечерним солнцем пустым улицам, как будто взбесился, не слушаясь ни поводьев, ни шпор.

            - Тихо, тихо, милый, - прошептала склонившись к его уху Саола, осторожно касаясь Силой охваченного ужасом разума животного.

            Всполох успокоился лишь отчасти, фыркая и храпя, продолжил свой путь, но у Белых ворот, когда Саоле пришлось спешиться, что бы открыть тяжелую створку, вырвал поводья, вскинулся на дыбы и бросился вниз по улицам, прочь из этого мертвого города. Еще какое-то время Саола слышала удаляющийся стук его копыт по сухой земле и камням, потом тишина поглотила и его.

           

            В Белом городе были разные дома - разграбленные, с распахнутыми дверьми и слепыми черными глазами выбитых окон и совершенно целые, будто покинутые совсем недавно, где-то осталась еда на столе, в пыли небрежно валялись детские игрушки, заставившие Саолу почувствовать за собой смутную вину и вновь осознать всю неуютность этой застывшей тишины.

            В ее собственном особняке оказалось прохладно, сумрачно и пыльно. Невысокие белые стены, как и все здесь, полнились тишиной и воспоминаниями. В этой гостиной они с Ардриком слушали вечерами учителя, здесь она делила с Эвором чашу, что бы потом предать его, ради того, что тогда считала правильным. И в спальне все осталось как прежде, зеркало увешанное всякой ерундой, платяная ниша до предела забитая одеждой... а у постели на небольшой тумбочке лежало несколько засохших лепестков....

            Летние чайные розы, белые лилии венка Королевы турнира... Саола осторожно взяла в руку лепесток, но он рассыпался пеплом под ее горячими пальцами.... Как быстро идет время и, как быстро оно ставит все по своим местам.

            На юге не бывает понятия "сумерки", ночь наступает внезапно. Еще четверть часа, и солнце провалится за далекую лесную полосу на западе. Надо спешить, даже если надежды почти нет, она обязана убедиться, что Гильдия пуста.... С ними не могло ничего случится, они просто ушли....

            Знакомые улицы казались пугающе чужими и почти незнакомыми. Саола с трудом узнавала дома и ограды, высокие стены, в сады за которыми в детстве лазила за виноградом и переулки, где пряталась потом от стражников.... Площадь перед Сенатом тоже была такой как прежде. И каменные изваяния давно умерших Императоров смотрели со своих постаментов с безразличной величественностью. В детстве она любила играть здесь, теперь это место казалось Саоле жутковатым.

            Последний луч солнца алым отблеском коснулся белых колон Сената, и словно в старых легендах стало сразу темно, как бывает в доме, когда порыв ветра внезапно гасит все свечи. Но на этих мертвых улицах не было даже ветра.

            Саола так и не смогла понять, когда именно это началось, но никогда прежде она не испытывала такого безосновательного почти животного ужаса. Ничего не изменилось, но ступни словно прилипли к сухим покрытым выжженным песком каменным плитам, тела коснулся знакомый уже холод. Бежать она не пыталась, напротив, остановилась, вглядываясь в окружающую тьму, которая внезапно перестала быть препятствием для ее глаз. Сила послушно окрасила для нее жутковатым алым свечением. А где-то глубоко в груди уже рождалось пока робкое, но набирающее мощь пламя.

            Она словно кожей ощутила опасность и медленно почти лениво оглянулась на огромное изваяние первого Императора Лаконы с супругой. Как и следовало ожидать Ярно I, прекрасная Лиа Сатросская и даже тигр, на холке которого лежала рука правителя остались совершенно неподвижны, но от мрака за постаментом отделилась не менее темная, но знакомая фигура... Эвиан...

            - Саола, - губ учителя коснулась тонкая улыбка, - Хорошо, что ты пришла. Я знаю, мы повздорили, но сейчас это в прошлом. Мы должны спешить. Надо уходить. Ты ведь веришь мне?

            Он стоял теперь совсем близко, и Саола без труда могла разглядеть в подаренном ей огнем прозрении его тонкое гладкое лицо с чуть раскосыми зелеными лесными глазами, в темноте длинные светлые волосы казались бесцветно серыми.

             Эвиан протянул ей руку, на которую когда-то в прошлой и почти забытой жизни Саола всегда без сомнений опиралась. Он уцелел, значит Гильдия... она шагнула было на встречу, но Сила, окружив хозяйку нестерпимым жаром своевольно отшвырнула чародея прочь.

             До Саолы донеслось разъяренное шипение, Эвиан с какой-то хищной звериной грацией и нечеловеческой скоростью метнулся на несколько шагов назад и самодовольно улыбнулся, демонстрируя длинные очень белые клыки.

            Страх давно растаял. Саола смотрела на материализующиеся из темноты тени, почти радуясь их появлению. Не так уж важно переживет ли она эту ночь. Сила требует выхода, а сердце ярости и мести за все, что она потеряла.

            Это просто, когда видишь врага, когда точно знаешь, кого и за что ненавидеть, не боясь этой ненависти, горькой и пьянящей одновременно. Славно, когда некому сожалеть и нечего терять, когда позади пепел, а впереди бездна. "Слишком поздно", это еще не "никогда".

            Несколько теней метнулось вперед. Нечеловеческая красота, грация и скорость. И кто, в своей безграничной глупости, выдумал описывать Тени, как уродливых монстров. Смерть тоже может быть прекрасной.... Огонь тоже смерть.

            Первая сияющая невыносимой желтизной пламенная плеть ударила в наступающую тьму, за ней последовали другие, но огонь опадал, казалось, не касаясь врага, расползаясь тонкими пламенными змейками между плит мостовой.

            Саола расслышала негромкий почти шипящий смех Эвиана. Он то знал, знал при жизни, и помнил после смерти, что ночью в этих каменных холодных кварталах ей неоткуда почерпнуть силы.

            Что-то черное коснулось пылающей оболочки, внезапно оставив Саолу беззащитной. Она нашла в себе силы отшвырнуть нападавшего, но и сама оказалась на земле. Разметавшиеся темные волосы застилали глаза, руку по которой успела полоснуть когтями ночная тварь жгло невыносимым холодом....

            Время словно застыло. Кровь, темно алая, почти черная в ночной темноте крупными каплями падала на белый камень... дымясь, прожигая его, уходя куда то вниз.

            Тени отчего- то остановились, словно не решаясь броситься на загнанную в угол жертву, нестерпимая боль билась в виски, тело сковывало холодом, будто Сила жаждала забрать все тепло своей хозяйки, но Саоле вдруг стало поразительно спокойно, она уже знала, что произойдет.

            Огонь жесток, своеволен и жаден, как никакая другая стихия, пламя за все просит слишком большую цену, цену которую Саола научилась выплачивать не торгуясь.

            Кровь вытекала из раны гораздо быстрей, чем должна бы, но земля словно в ответ на эту жертву задрожала мелко, едва ощутимо, гул нарастал, и Тени, почуяв неладное, наконец шатнулись вперед.... Те что были быстрее распались пеплом сразу, другие отпрянули назад, уже понимая, что происходит, стремясь отдалиться как можно от хрупкой неподвижной фигурки застывшей на камнях.

            Саола вдруг неожиданно запрокинув голову засмеялась, страшно, неестественно громко, почти безумно.... Поздно, слишком поздно....

            Те первые, ушедшие казалось бы в никуда робкие змейки огня уже нашли засохшие на зиму фруктовые сады за белыми оградами, краснодеревную мебель в каменных домах, множась и расползаясь с каждым мгновением... Площадь была окружена огнем, кольцом пламени шириной во весь город...

            Криэран горел, пылали белые особняки, нижние кварталы и корабли в гавани, сады и окружающие город оливковые рощи. Пламя росло, ширилось, поглощая весь мир, и его рев был даже страшнее, еще недавно царящей здесь мертвой тишины.

            Огонь единственная стихия, черпающая силу в самой себе, достаточно бросить искру, что бы родился пожар... уничтожающий, сжигающий все на своем пути, не разбирающий своих и чужих.

            Саола больше не смеялась, чудовищная, словно рвущая ее на части, сила жила, не находя себе места, в ее крови, в памяти и чувствах.... Слишком много, что бы вместить это безумие в столь хрупкую оболочку.

            Площади продолжала сотрясаться в жуткой агонии, мгновение другое и огромный каменный утес, на котором почти два тысячелетия стоял Белый город, вздохнул последний раз судорожно, словно живое существо. Жар расплавил камень изнутри, заливая лавой бесконечные катакомбы и коридоры, где пряталась смерть, и теперь твердая скорлупа, наконец, истончилась настолько, что позволила жидкому огню позлащать осколки площади, древние монументы и здания, словно игрушки падающие в этот ад. Город проваливался во внутрь себя, сгорал и превращался даже не в пепел, в ничто.

            Мир стал огнем внезапно и столь же быстро охладел, ворвавшимся в него океаном. Так медленно бьется сердце... удар... еще удар... Ничего не помня и не сознавая себя, тонкая темноволосая девушка, неподвижно застывшая на оплавленной земле, смотрела в беззвездное ночное небо... пошел дождь.

           

           

            Мирта ле Тойе

           

            11 день месяца Темнейших Глубин. Лес. Озерный Чертог

           

            Девушка смотрела на возвышающиеся за окном могучие стволы деревьев. Несколько дней назад они пришли в Озерный, а ей до сих пор не верилось, что такое чудо может быть. Жаль только, что покидать чертоги ей нельзя, даже вместе с оборотнями. А в этом лесу так легко дышалось... Она загадала для себя, что как только ей будет позволено выйти за ворота, прежде всего она пойдет к деревьям на том берегу. Она чувствовала, что должна понять их...

            Хлопнула дверь. Мирта с удивлением посмотрела на запыхавшуюся Сиэнну. Кузина Эвора очень дружелюбно приняла ее и девушки быстро сблизились. Заботами Энни Мирта уже одевалась как уроженка княжества и знала большинство здешних преданий.

            -Эвор объявил, что собирается бросить вызов Герену!

            Мирта сначала не осознала всего смысла сказанного, но спустя несколько мгновений...

            -Но его рука! Как же он...

            -Да! - звенящим от волнения голосом отозвалась Энни, - И мы снова его потеряем. Навсегда!

            -Я с ним поговорю! - Мирта выбежала из комнаты прежде чем подруга успела ей ответить. Она не сказала бы сейчас, что заставило ее сразу бежать к князю, да еще и быть уверенной, что он ее выслушает. И почему сама мысль о возможной гибели Эвора кажется такой... страшной.

            Эвор беседовал со своими дружинниками во дворе. Мирта остановилась, чувствуя себя неловко. И что она так всполошилась? Он же не уходит на битву прямо сейчас. Люди уже поглядывали на неподвижно стоявшую посреди двора девушку. Эвор наконец увидел ее, сказал что-то своим людям и шагнул навстречу.

            -Мирта, что-то случилось?

            -Я слышала, ты хочешь сражаться с Гереном?

            -Уже рассказали? Быстро... - он пристальнее посмотрел на нее и его глаза потеплели, - И ты пришла, только чтобы это спросить?

            -Да, я... Эвор, неужели это правда?

            -А что тебя так смущает?

            -Но ведь... - она посмотрела на его правую руку. Как он будет держать меч?

            -Да, я калека, - голос у него стал жестким, - но я пока еще князь, Мирта, и никто, кроме меня кровь за мой народ проливать не будет!

            Ну почему они оба говорят совсем не то! Девушка прижала ладони к щекам, как будто пыталась собрать разбегающиеся мысли. Последняя попытка убедить его....

            -А мне кажется, что твоему народу нужен прежде всего живой князь! Эвор, если с тобой что-то случится, все развалится! Почему вы все так стремитесь ввязаться в какую-нибудь драку!

            Нико, отец, все они! "Ты не понимаешь, сестричка! Это не женское дело, Мирта!" и кто знает, увидит ли она родных снова. "Я не хочу, чтобы ты тоже ушел!" Но Эвор не услышал.

            -Это мое решение, я его не изменю, - он упрямо вздернул подбородок, отчего его лицо сразу стало чужим. - Если ты уже все сказала, то извини, мне надо идти.

            Девушка чувствовала себя совсем беспомощной. Почему он с ней так разговаривает? И вообще... Это была какая-то детская, нерассуждающая обида.

            -Ну и пожалуйста! - выпалила она и круто развернувшись, почти побежала от него.

            Мирта уютно свернулась на кровати, обложившись подушками. Перед ней стояло блюдо с ужином, но есть не было ни малейшего желания. И больше она не спустится! Раз ему все равно... Голос разума убеждал, что ничего страшного не случилось, но сегодня был явно не его день.

            В комнату тихо проскользнула Риган и устроилась у Мирты в ногах. Сестренки-кошки почему-то ходили грустные, но сейчас личико Риган было не нахмуренным, а очень даже веселым.

            -Сегодня только и говорили о том, какую чудесную перепалку вы с князем устроили...

            Мирта застонала и потянулась за подушкой.

            -Риган, я тебя очень прошу, не надо об этом.

            -А о чем еще? - девушка невинно посмотрела на нее. - Ничего интересного больше не было. Что на вас нашло?

            -Нашло! - Мирта резко села, - Он же погибнет! Этот Герон...

            -Герен.

            -Он его убьет! А Эвор слушать ничего не желает!

            -Эвор, - мягко перебила ее Риган, - отвечает за всех своих людей и за Лес. И мне почему-то кажется, что ему легче драться с Гереном, чем выслушивать сожаления.

            Мирта вспомнила мгновенно замкнувшегося в себе Эвора и опустила глаза. Она помнила, насколько слабым он был, когда она впервые его увидела, может, это и мешало ей увидеть...

            -Он, конечно, тоже хорош, - продолжала Риган, - так что вы квиты, я думаю? Завтра все наладится, не волнуйся. - она уже подошла к дверям и оттуда лукаво добавила, - хотя, насколько я знаю, милые бранятся... - и, хихикнув, исчезла, прежде чем брошенная Миртой подушка долетела до двери.

            Пришлось встать и подобрать несчастную пуховую думку. Но мысли девушки уже пошли в другом направлении. Завтра они поговорят, и тогда Эвор... Эвор...

            Заснула она почему-то улыбаясь и обняв злополучную подушку.

           

           

            Франциск ле Шаорин

           

            18 число месяца Темнейших Глубин. Фалесса.

           

            Отрицательный результат, конечно, тоже результат, но мне-то нужен положительный! Что ж, ожидание - штука скучная... Скоротаем время?

            Достав из тайничка "на мелкие расходы" приличной (не для меня, но...) стоимости рубиновую брошь, пошлю ее незабвенной Дорате. Эта красотка вполне может скрасить мой серенький покамест быт...

            Последние известия не радовали. Выходка Иви в королевской опочивальне (хм... я был бы не я, если бы не контролировал ход событий и столярные работы в императорских покоях) расстроила меня несказанно. Увы! Нет в жизни счастья, а в людях совершенства, хотя, мне казалось, крошка Иви, как никто к нему близка. Интересно, почему женщинам мозги (даже самые лучшие) зачастую заменяет совсем другое место? Если так будет продолжаться, придется идти на крайние меры. Иначе дурочкам может возмечтать о троне и, как следствие, потребовать у новоявленного ... Риверса голову дядюшки Франца. Забавно! Я-то это предвижу... Однако на месте миляги Крыса я бы выбрал не горяченькую пи... простите, девицу, а именно доброго дядю. Императора, а также (еще в большей степени) Императрицу делает свита... Коей под моим непосредственным контролем процентов около восьмидесяти. Не хотелось бы, чтобы многообещающий молодой человек оказался влюбленным идиотом.

            А я-то старый романтик, возмечтал, что нашел женщину, достойную каждого гроша из несметных богатств Шаоринов! Нет, дело тут не в слюнявых чувствах, просто мы с Иви могли бы породить на свет ну очень умного и талантливого наследничка, придав алмазный блеск и без того славному имени...

            Утешусь в объятьях чудесной распутницы Доры! Она меня вообще развлекает, а ... исполняет просто божественно!

            В ожидании плотских утех попробую заняться делами политическими. Послание моему "другу за деньги" Артуру ле Тейну уже продуманно. Быстренько пишу и вызываю лучшего гонца: Артур со товарищи обязан незамедлительно прибыть в столицу. Необходимо собрать все реальные силы: еще не известно, что отколет сиятельный рогоносец Ярно. Не приведи Марэль, малышка Иветта влюбится в Крыса! Тогда наше дело моментально становится безнадежным - подлинную страсть к Императору может СЫГРАТЬ только холодное и невозмутимая душа. О! Приехала-таки моя подружка.

            Графиня ле Шаду оказалась, как всегда на высоте. Убедившись в отсутствии ненужных свидетелей, обольстительница начала избавляться от ненужной одежды прямо с порога. В мою спальню рыжая бестия вступила в первозданном виде, а предметы ее туалета, изысканные и очаровательные, отмечали ее путь.

            Я всегда гордился своим сухощавым стройным телом и немалыми мужскими достоинствами, но под горящим взором Дораты почувствовал себя неотразимым!

            Эта женщина умела выпустить демонов из потайных закоулков телесно-душевных моих пристрастий, поощряя и укрощая одновременно мои порочные наклонности, удерживая на грани и низвергая в пропасть безумного вожделения. Она обещала многое - и сдержала больше, чем обещала...

            Нет, я не женюсь на ней. Но сберегу только для себя - или убью.       

           

           

            Rigan

           

            10-11 день месяца Темнейших Глубин. Лес. Озерный Чертог

           

            Разговор с Эвором вернул на лица сестер улыбку. И покидая его, они были почти счастливы.

            - Ты виделась с Крином?

            Ри чуть опустила голову:

            - Нет, Ред сказал, что он ушел в дозор... и пока не возвращался, - вздох вырвался из груди девушки.

            - Скоро вернется, сестренка, - успокаивающе коснулась ее руки Фаэнна.

            - Поправка, - раздался позади знакомый голос: - Уже вернулся.

            Риган резко развернулась, глядя широко распахнутыми глазами на веземца. Его руки спокойно лежали на груди, но Ри могла поклястся, что весь он напряжен. Фаэнна посмотрела на лицо сестры, потом перевела взгляд на Крина:

            - Нууу.. я пойду, - мурлыкнула она, скользнув в сторону.

            Бьеринг мрачно смотрел на Риган, которая плавно скользнула к нему. Девушка, не отрывая глаз от лица любимого, встала перед ним, наклоняя голову набок и сверкая зелеными глазами:

            - Сударь, как же вы себя запустили! Уверена, что меч ваш покрылся ржавчиной, пока меня не было.

            - Нет, негодный мальчишка, мой меч ни разу не отдыхал в ножнах, - в тон ей ответил Крин.

            Глаза Риган потемнели:

            - И кто же его затачивал и чистил, господин мой?

            - Лес не без добрых людей, - безмятежно ответил веземец.

            Лицо девушки словно окаменело, но тут Крин резко схватил ее в объятья, прижимая к себе с такой силой, что у девушки перехватило дыхание. Его губы крепко прижались к губам Ри, яростно целуя:

            - Кошка.. как я скучал по тебе, - тихо шептал он, целуя ее снова и снова, пока с губ Риган не сорвался легкий стон.

            Она подняла руки, обнимая его шею и зарываясь пальчиками в волосы, ноги обхватили его талию, а губы никак не могли оторваться от губ любимого. Руки веземца скользнули по бедрам девушки, прижимая к себе еще теснее:

            - Ты по моему кое-что не учитываешь, Риган, - хрипло сказал он, прерывая поцелуй.

            - А именно? - недоуменно подняла брови девушка.

            - Еще пол-минуты и я овладею тобой прямо тут, Риган.

            - А я ничего не буду иметь против этого, - жарко ответила Ри. - Но лучше отнеси меня к себе... Мне очень хочется понять, чего же я в тебе должна опасаться.

            Губы ее тронула такая страстная и лукавая улыбка, что Крин, глухо застонав, еще раз поцеловал свою возлюбленную:

            - В любом случае: пощады не жди, - и он направился в свою комнату, не выпуская девушку из объятий.

           

            На следующий день Риган чувствовала себя так, словно накануне она проскакала на коне весь путь от Фалессы до Леса... без остановок. Но она была счастлива: бесконечно и немыслимо счастлива. Пока не встретилась с сестрой. Еще до того как их глаза встретились, Риган ощутила боль и отчаянье. Она стремительно бросилась к сестре:

            - Что с тобой? Что случилось?

            - Я.. в-видела его.. Я сосредоточи-чилась и видела его. Он п-погибнет, - изумрудные глаза наполнились слезами.

            Руки сестер соединились, Фа закрыла глаза, передавая свои ощущения сестренке. Мгновение они стояли почти неподвижно, а потом все тело Ри затрепетало, губы приоткрылись в безмолвном крике, она резко рванула сестру к себе, обнимая и гладя ее растрепанные волосы. Фаэнна заплакала, а Риган смотрела вдаль ненавидящими глазами. В этот миг к ним подошла Мирта:

            - Утра, сестрички, - улыбаясь сказала Мирта, но услышав всхлип Фаэнны и увидев страшный взор ее сестры, молодая графиня нежно коснулась их рук. - Что произошло?

            Риган продолжала нежно утешать сестренку и пытаясь справится со страшной ненавистью, что захлестнула ее сердце, посмотрела в глубокие, синие глаза Мирты:

            - Это из-за того парня. Кота. Фа видела его гибель, - тихо произнесла она и взор ее погас.

            - Нет-нет, что вы! - живо откликнулась Мирта. - Он выживет. Ведь он обещал. То есть.. Вы же все - кошки - живучи.

            Фа чуть заметно кивнула, а Риган покачала головой:

            - Да.. Мы цепляемся за жизнь. Мы любим жизнь. Но есть что-то в душе каждого из нас не позволяющее жить спокойно, если дано слово. Пусть его никто не слышал, кроме нас самих. Мы - знаем это слово. И свой долг перед ним. Странно, что порой слово Смерти - страшное и бессмысленное, если вдуматься в него - пересиливает торжествующее слово Жизни.

            Услышав эти слова, Фа подняла голову, глядя на сестру:

            - Ты ли это, Ри?

            - Это так на тебя не похоже, - покачала в свою очередь головкой Мирта.

            Риган открыто им улыбнулась, делая в своей памяти глубокий рубец: "Между Жизнью и Смертью.. Если придется выбирать.. Каков будет мой ответ и мое слово? Сначала я хочу защитить тех, кого люблю.. без них бессмысленна жизнь. Но если он погибнет.. " Глаза ее блеснули льдом и встретились с ледяным холодом в глазах Фаэнны: сестры дали слово. Мирта вдруг резко обняла их и прижала к себе, убаюкивая, словно они были маленькими и непослушными сестренками, а с губ ее сорвались странные и удивительно звучащие слова:

            "Все мгновенно.. все пройдет.. Что пройдет - то станет мило.."

            - Откуда это? - вскинулись две одинаковые головки.

            - Мой брат Николя напевал.. Право, я не знаю откуда он это взял. Наверное песня. Брат очень любит петь песни, - с ласковой улыбкой молвила Мирта.

            Четыре изумрудных глаза уставились на нее:

            - Поет песни? Он - музыкант?

            - О.. ну.. Вообще-то он был оруженосцем Ярно, потом рыцарем.. потом..

            - Подожди, - прервала ее Фаэнна. - То есть он - воин?!!!

            Видно было, что поющие воины сестренкам не встречались и изумлению их не было предела.

            - Вроде того, - сомневаясь в собственных словах, ответила Мирта.

            Сестрички переглянулись:

            - Ты нас познакомишь?!! - последовал дружный вопрос.

            Немного ошарашенная их энтузиазмом Мирта кивнула головой:

            - Конечно, сестрички. Думаю он будет рад познакомится с вами.

            - Фа, ты представляешь - воин, который поет?!!! Фантастика!!!!

            - Ага.. Я вот пытаюсь представить поющим Эвора или Реда.. ничего не выходит.

            - Крин тоже никак не представляется соловьем, - продолжила ее мысль Риган.

            - А император Ярно или Рикард Шарк? - поддела их Мирта.

            - Эти вороны?!!!!!!!!!!!! - в шутливом шоке зашатались кошки.

            Девушки звонко рассмеялись.

           

            Видя перепалку между Эвором и их "подопечной", Фаэнна и Риган не торопились вмешиваться. Но как только ссорящиеся разошлись, сестренки не сговариваясь рванули каждая в свою сторону.

            "Ох уж эти мне тайно-влюбленно-непризнающиеся!!! Это ж надо из-за собственной гордости не заметить страх девушки, которая боится его потерять!" - думала Фаэнна, колдуя над вкусно пахнущим отваром.

            Девушка быстро остудила его и налила в большой бокал:

            - Тааак.. его надо пить теплым и желательно небольшими глотками, - вспоминала она. - Ну что же.. где тут взъяренный Князь.

            Эвор мрачно ходил перед дверями своего дома. Любой, кто пытался сунутся с каким-то вопросом - тут же отлетал от мрачного и яростного взгляда Князя. Фаэнна вздохнула поглубже и ловко, по кошачьи скользнула вперед, принимаясь ходить также как Эвор, но на безопасном расстоянии и держа перед собой бокал с отваром:

            - Мой Князь..

            - Я же просил..

            - Эвор, - тут же исправилась Фаэнна, сверкнув лукавыми глазами. - Раз вы все равно думаете, то помогите мне разрешить одну загадку.

            Глухой полустон вырвался из груди мужчины, но он, пересилив себя, остановился и посмотрел на рыжеволосую девушку:

            - Какую... Фаэнна?

            - Да, Эвор! - обрадовалась тому, что он узнал ее девушка. - Только подержи этот бокал. Да, кстати, это тебе.. Когда мне загадывали эту загадку, я должна была пить отвар... Я была больна. Мне хочется, чтобы ты решил, посмотрев на мир моими глазами, Эвор.

            - Неуверен, что у меня получится, - пробурчал он.

            - Вот и отлично! Я тоже была не уверена. Поэтому - начнем!

            Девушка чувствовала, что Князь все еще в большом напряжении, поэтому невозмутимо уселась у его ног, предоставляя ему на выбор: ходьбу, сидение или стояние. Эвор сел и сделал небольшой глоток из кубка.

            - Как говорится: Стихии знают.. Однажды в большой семье Стихий, повелевающих этим миром родилась прекрасная дочь. Отец, мать и брат не чаяли в ней души. Девушка росла хорошея день ото дня, - Фа краем глаза наблюдала, как Эвор делает второй глоток ее отвара. - И вот пришло время, когда за ней стали ходить женихи.. Сватались многие. Но милый ее сердцу был один. И все бы у них сложилось хорошо, да только грянула великая Битва. Все пошли на эту Битву: отец, мать, брат.. собрался и возлюбленный этой девушки идти в бой. Они говорили уходя: "береги себя, дочка.. Будь сильной, сестренка.. Я верю в тебя, родная.. Мы должны идти, чтобы ты - жила." Ушли родные. Девушка стремилась пойти с ними, но безмолвный приказ их - мешал ей. Сердце ее дрогнуло от страха. Она побежала к возлюбленному. Он уже уходил на страшную битву.. и вернулся раненный. Она лечила его. Ждала и верила, что он скажет ей как быть сильной? Как ждать, борясь с тоской и страхом в сердце? Как провожать любимых и не плакать? Но он лишь сказал, что должен идти, чтобы она жила. Он собирался в путь, а она стояла возле двери, готовясь к тем ударам, которые будут отмерять ее сердце с каждым шагом любимого... И он ушел. Не поняв.. А она не осмелилась задать ему этих вопросов. Скажи, Эвор, что мешает двум людям понять друг друга, отбросив гордость и предубеждение? Что мешает задать нужные вопросы, оставив в стороне мельтешение обычаев и правил?

            - Мы чтим обычаи, потому что они древнее и мудрее нас, - тихо сказал Князь. - А правила делают жизнь понятнее и проще.

            - В обычае Леса - слушать. Сердце Леса - это многочисленные деревья, - тихо молвила Фа. - Как думаешь - легко их все услышать и понять? А ведь они вместе.. растут единой семьей. Что же мешает послушать себя и ... того, кто дорог тебе? Возможно вы просто не слышите друг друга. А правил много..

            - И их можно править, сестренка, - положив руку на рыжеволосую головку, закончил Эвор. - Я тебя слышал, Фаэнна.

            Девушка подняла на него лучистые глаза и улыбнулась:

            - А отвар допил?

            - Да, хитрюга. Ведь это был успокоительный отвар?

            Она кивнула головой:

            - Теперь, Эвор, у тебя есть целая ночь, чтобы ответить на мою загадку: что это за сила, что делает сердца глухими?

            Князь наклонился, целуя Фа в лоб:

            - Последую твоему совету, сестренка, - он поднялся и через несколько мгновений его фигура скрылась за дверьми дома.

            Фаэнна, весело подбрасывая кубок, бросилась разыскивать сестру. Встретившись они лишь посмотрели друг другу в глаза и дружно подмигнули:

            - Утро вечера.. - начала Фаэнна.

            - Мудренее! - закончила Риган.     

           

           

            Адриан

           

            27 день месяца Темнейших Глубин.

            Лакона. Южные области.

           

            Пожар полыхал почти всю ночь. Горело дерево, камень и сам воздух. Земля на много миль вокруг Криэрана превратилась в выжженную пустыню. Пепел, песок и пыль. Пройдет еще много лет, прежде чем первая трава пробьется сквозь эту покрытую слоем сажи землю.

            Желто-серый рассвет над мертвыми землями занимался бледно, словно нехотя, и призрачный утренний свет делал окружающий мир еще более бесцветным, чем он был в темноте.

            Адриан остановил коня и спешился. От Криэрана осталось даже меньше, чем он ожидал увидеть, ни черных остовов домов, ни даже каменного утеса. Опаленная пустыня неожиданно обрывалась морем, заполнившим рваный оплавленный кратер, где земля под городом провалилась вовнутрь себя.

            Никто не мог выжить в бушевавшем здесь прошлой ночью аду, но Адриан не был удивлен, заметив тонкую фигурку, застывшую, глядя в даль, у самой кромки берега. Она стояла столь неподвижно, что казалась продолжением оплавленных камней кругом. Такое странное сочетание Силы, одиночества и почти беззащитной хрупкости. В это мгновение не верилось, что она могла быть повинна в гибели этого города, но Адриан точно знал, что Огонь бездействует сейчас только потому, что незваный гость пока не проявляет враждебности.

            - Саола...

            Бледная синеглазая девушка не пошевелилась, но Адриан не сомневался, что она слышит его. Не она сама, так ее Сила, уже бросившая юное лицо Императрицы тень нездешнего могущества. Сила, уже успевшая необратимо изменить ее, даже если сама она еще не чувствует этого.

            Каждый маг всегда ходит по краю обрыва, играя с судьбой и со своим Даром, насколько хватает его везения и смелости. Чародей и его Сила вечные союзники и соперники в этой игре, где только тот, кто не боится платить собой, добивается успеха, а заплативший рано или поздно проиграет... проиграет самому себе. Но иных правил нет.

            Молчание продлилось бесконечно долго, потом Саола очень медленно подняла на Адриана глаза, в глубине которых плескалась усталость, и он только сейчас заметил, насколько контрастно с невероятно возросшей Силой ослабла ее физическая оболочка. Девушку знобило, едва зарубцевавшаяся рана на руке все еще слабо кровоточила....

            - Зачем ты пришел? - тихо спросила Саола.

            - Надо уходить, - ответил Адриан.

             Уходить, потому, что другого выхода нет, победить Тень по одиночке не удастся, и какими бы врагами они не были раньше, сейчас им придется служить одним целям или умереть. Круг замкнулся, и война началась.

            - Очень холодно, - произнесла Саола медленно, - Теперь так будет всегда. Я ведь тоже стану такой, как ты?

            - Не сейчас, но... да, - лгать Адриан разучился давным-давно.

            Саола снова надолго замолчала, она знала, на что шла, наращивая свою Силу. Если шаг сделан, назад пути уже нет. Можно сколь угодно долго сопротивляться прихотям собственного Дара, но рано или поздно он подточит все защитные барьеры, которые ставит человеческая воля. Так было всегда. Адриан не был первым, а Саола не станет последней вставшей на этот путь. Тени, пробудившись, вернули Королевскому магу память и боль, но Голод оставался с чародеем постоянно..., голод его Силы....

            - Ты с самого начала знал, что так будет. Ты мог это изменить, но ничего не сделал, - голос Саолы чуть дрогнул, и Адриан понял, что рад тому, что в этот момент Императрица не смотрит ему в глаза, - Почему ты не пришел раньше, хотя знал, что мы рождены для этой войны. И что будет с нами потом, когда мы победим? Или этого "потом" для нас тоже не предусмотрено?

            - Возможно, и нет, - негромко сказал маг, его голос поглотил ветер, но она знала ответ и так.

             Надежда глупа и пуста.... Когда-то все это уже было. Они тоже верили в победу, строили планы и собирались жить вечно.... Да, тогда бессмертие еще казалось благом.... И никто не хотел думать, что в их случае быть Избранным и быть обреченным по сути одно и то же. Теперь они все мертвы....

            - Наша судьба такая, какая есть.

             Саола неожиданно улыбнулась.

            - Да, судьба, она много значит. Но в итоге каждый сам выбирает свой путь. Все бабочки живут один день, но те, что сгорели в пламени, к которому стремились, счастливее доживших до утра... Я пойду до конца, - почти весело произнесла она, - А ты расскажешь, как мне не оступиться раньше времени.

           

            Ночь с 29 на 30 Темнейших Глубин.

            Юго-восточная Лакона

           

            Беззвездная зимняя ночь давно перевалила за свою половину. Отдыхать до восхода солнца было более, чем не предусмотрительно, но возможности ехать всю ночь все равно не было. Рана ослабила Саолу настолько, что девушка редко могла самостоятельно держаться в седле более трех-четырех часов подряд, а помощи своего попутчика она не терпела. Оставалось сидеть до рассвета у огня, слушать треск дров в пламени и негромкое позвякивание сбруи мирно пасшихся рядом лошадей, чье спокойствие было почти гарантией того, что Теней нет рядом.

            Адриан сознавал, что надо торопиться - сразу в Лес или искать остальных из Четверки, как сознавал и то, что их искали, не могли не искать, и такими темпами вскоре загонят в ловушку.... Саола, словно уловив его мысли, медленно подняла на Чародея глаза.

            - Мы едем слишком медленно, - негромко произнесла она.

            - Да, - Адриан кивнул, - Смерть успевает быстрее.

            - Тогда разумнее будет разделиться, - продолжила Саола, - Мы не можем рисковать.

            Наверно стоило сказать "нет", но благородство, как и любые другие светские предрассудки для королевского мага уже давно ничего не значили, и оглядываться на них не было никакого резона, особенно если то, что предлагала Саола, решало сразу несколько проблем.

            - Мы оба знаем, КУДА ехать и КАКУЮ информацию надо передать, - сказала она твердо, помогая ему принять окончательное решение, - То, что мы отправимся разными путями только повысит возможность того, что кто-то из нас доберется до цели. Так?

            Все было так, и все было совершенно неправильно, потеря каждого из Четверых может стоить жизни и свободы людям этого мира..., но Чародей только кивнул, на ее слова. Саола улыбнулась, блики костра ложились на ее лицо, делая его то почти призрачным, то напротив очень живым.

            Адриан давно рассказал ей все о враге... и о прошлой войне, победу в которой выжившие Тени с такой легкостью сделали поражением, сам не заметив, что рассказывает уже о себе и о тех, кто уже никогда не будет ходить по этой земле. За годы Сила научила Адриана скрывать свои эмоции или не испытывать их вовсе, но чародею казалось Саола чувствовала его боль... и жалела, жалела даже несмотря на то, что таким как она престало его только бояться, не потому ли, что легко могла оказаться на его месте теперь...

            Они, все Четверо, тоже всего лишь прошлое, отголоски старой крови, вражды и Силы, но в одном Саола права, Они, как и те, кого Адриан называл когда то своим народом и своей семьей, вольны сами выбрать свою дорогу и ее завершение....

            Утро выдалось холодным и ветреным. Адриан протянул своей недавней попутчице поводья серого в яблоках жеребца купленного ими в одной из деревень.

            - Удачного пути, - негромко сказал он, помогая Саоле устроиться в седле, - Постарайся услышать остальных, хотя рано или поздно ваша кровь заставит вас почувствовать друг друга. Вас Четверо....

            Синие глаза обожгли Адриана взглядом, заставив чародея почувствовать какую-то смутную давно забытую печаль.

-          Нас пятеро, - медленно произнесла она, - Удачи и тебе, - и тронула коня.

           

           

            Иванэ ле Амарра

           

            25 день месяца Темнейших Глубин. Восточная Лакона. Деннир.

           

            Вязкий, как болотная жижа, туман стелился по полям, скапливаясь в низинах, извиваясь причудливыми узлами, бежал вдоль дорог, незамерзающих речушек, ручьев. Как знакомы были эти картины. С самого детства. Всю жизнь. Тридцать три года - так много для смертных, так мало для вечности, для времени, для всего мира...

            Иванэ задернул занавеси на окне, не пуская спускающиеся на его родовое поместье сумерки в свой кабинет, и отрезал себя от всего окружающего. Когда восемь дней назад он, подчиняясь приказу своего императора и боли в глазах императрицы, покинул Фалессу, все казалось каким-то сумасшествием, но Ярно был неумолим, а Саола...Саола смотрела на него с таким отчаянием и верой одновременно, что Иванэ сдался. И теперь жалел. Нужно было, как он и хотел, пойти к правителю и разобраться во всем сразу, иначе эта рана будет гноиться и как бы в результате вместо лечения каленым железом не пришлось отрубать всю руку.

            Как так получилось, что все в этом мире покатилось под откос? Или это было всегда, но они не замечали...Война, осада, поражения и победы, предательства, заговоры... Все против всех и каждый сам за себя. Так было и будет во все времена из века в век, сменяются люди, маски, лица, суть остается та же.

            Что же все-таки случилось? Этот вопрос не давал Иванэ покоя. Кто-то приносит ему записку и приглашает в кабинет Саолы, но сама императрица об этом ничего не знает. В тоже время она должна придти туда в это же время, значит, ее нужно заставить, но как? Подстроить что-то, что расстроит девушку настолько, что она сбежит ото всех. Ведь Сао почти плакала, когда появилась в башне. Что же она увидела? Что могла увидеть? Очередные недоброжелатели, считающие лесную княжну недостойной трона? Вряд ли - к такому она уже привыкла, тогда что? Напрашивается только Ярно, но император любит свою жену, тогда почему он, увидев их, так разозлился и приказал убираться из города? Что они сделали? Возможно, Сао и Ярно поссорились, тогда понятно, почему плакала девушка, и рассердился Ярно, но при чем здесь Иванэ? Нет, ниточки, ведшие к одному кукловоду, упорно не вязались в один узел. Кто-то у трона в этот опасный для страны момент затеял свою игру и этот кто-то умен, хитер, достаточно влиятелен и способен пойти на достижение собственных целей, поправ интересы страны. Чье же имя напрашивалось? Вы правильно подумали.

            Иванэ слишком рано списал со счетов Шаорина... Он подумал, что тот успокоился, но таким людям никогда не бывает достаточно власти, они хотят большего. Похвально стремление, но не в этот раз, не в этой жизни. Слишком рано Франц взялся за новую партию. Война еще не окончена. Это похоже на неудачную охоту, когда шакалы взялись делить шкуру неубитого тигра. Впрочем, почему это должно заботить его, опального герцога Деннира. Император достаточно ясно выразился. Он больше не желает видеть его, не нуждается в службе одного из самых верных своих вассалов и так далее и тому подобное... Во имя Марэля, хоть раз нужно плюнуть на всё и всех и заняться собственной жизнью. Он слишком долго служил Лаконе. Хватит, пусть теперь послужат другие, а мы посмотрим. Место в первом ряду обеспечено. Посмотрим, как Франц вцепится в горло Лаконе. Хорошо, если хитрец все еще понимает, что его интересы и выгода напрямую зависят от благосостояния страны. Посмотрим, как Ярно избавится от лирийцев и накажет Сторн, посмотрим, посмотрим...

            Иванэ опустился в кресло перед высоким, до самого потолка, камином, в котором догорали дубовые поленья, наполняя комнату приятным запахом леса, и закрыл лицо руками. А что собственно ему спасать? О какой жизни идет речь, если Лакона и была все эти годы смыслом и светом в конце тоннеля. Еще одним огоньком, освещавшим его существование, была Лекса, но золотоволосая красавица далеко, в объятиях Шарка. Оставалось надеяться, что она хотя бы счастлива. Таков был ее выбор и не удивительно, ведь он разбил ее жизнь. Александра всегда любила свободу, она была дочерью моря, а он хотел запереть ее в каменной клетке больших городов. Он сам во всем виноват. Он потерял и разбил все, что было ему дорого, ни сюзерена, ни жены, ни детей, ничего не осталось, все сгорело...А что осталось? Сердце в груди, бьющееся за свою страну, и руки, способные держать меч. Так куда девать это ненужно никому добро? Правильно отправится к Салерне, чтобы в последний раз послужить Лаконе, ведь ничего другого ему не осталось... Бежит? Да, он бежит. Бежать, вот все, что осталось...

           

            30 день месяца Темнейших Глубин. Восточная Лакона. Деннир.

           

            От тех кораблей, что привел когда-то герцог ле Амарра в Фалессу, и людей, бывших на них, осталась в лучшем случае треть, но этого вполне достаточно. Не было больше изящной красавицы каравеллы "Александра", поэтому Иванэ остановил свой выбор на многофункциональном галеасе "Крепкий". Капитан Герри, ставший новым командующим людьми Иванэ, не мог заменить Найджа, но был отличным воином и смекалистым командиром. Поэтому герцог, не задумываясь, доверил ему снаряжение и оснащение кораблей. Люди, как и их господин вновь получившие смысл жизни с удвоенными силами принялись за починку корпусов, палуб, мачт, женщины готовили провизию и зашивали паруса, подростки чистили оружие и вязали канаты, работа нашлась всем, казалось, в Деннир вдохнули новую жизнь. Сам Амарра целыми днями пропадал в порту, забываясь в работе и делах. Он бежал, трусливо бежал от воспоминаний, но боялся признаться в этом даже самому себе.

            В один из таких дней, он вместе с простыми рыбаками грузил бочки с пресной водой. Несмотря на холод рубашка была уже мокрой от пота, темные волосы прилипали ко лбу и закрывали глаза, но не было ничего прекрасней этих мгновений единения с чем-то общим, причастности к полезному делу, смеха над простыми незатейливыми, порой грубыми шутками работяг, ветра, холодящего разгоряченную кожу и низкого серого неба, отражавшего его настроение. На куче мешков рядом с живой цепочкой людей, кативших друг другу бочки, сидела старая женщина и искусно вязала морскими узлами веревки. Она была настолько стара, что ее пергаментная кожа на тыльной стороне ладони хотела каждый раз треснуть, когда она сжимала пальцы на грубой ворсине, но старуха не обращала на это внимание и продолжала свое занятие. Иногда она бросала лукавые взгляды на суетящихся под ее носом людей, но потом вновь возвращалась к веревкам. Иванэ в глубине души восхитился ею. Достойная уже давно покоя, она все равно пришла, чтобы помочь. Когда последняя бочка оказалась в трюме, рыбаки устало присели прямо на палубу. Герцог накинул на плечи камзол и сел рядом с женщиной. Та на миг подняла глаза, посмотрев исподлобья на него, потом обратилась к своему занятию, но сказала:

            - Не стыдись своего бегства. - Иванэ замер, пораженный прозорливостью женщины. - Каждому отмеряно то, что отмеряно. А мы тщетно пытаемся убежать от этого. Всю жизнь.

            - Почему ты помогаешь? Ты могла бы уже обрести заслуженный покой.

            - Покой? - Губы старухи искривились то ли в усмешке, то ли в гримасе боли. Ты увел моего внука под стены столицы, герцог, а вернул мне только ветер. А мальчишка лежит где-то в поле, и в его глазницах, опустошенных вороньем, плещется грязный дождь. О каком покое ты говоришь?

            - Тогда ты должна ненавидеть меня.

            - Ненависть глупое чувство. От него не будет толку и пользы. Ненависть не вернет мне внука, не заставит его пронзенное сердце биться вновь. Ненависть это тоже бегство, а я устала бежать. - Женщина отбросила одну из веревок и взяла следующую. - Видишь эту веревку, герцог? Она может бесполезно пролежать все плавание, а может спасти кому-то жизнь. Так и человек, может прожить свое жизнь без толку и пользы, а может стать кому-то дорогим, оставить свой след в мире. И каждый узел на веревке - поступок человека, и только от нас зависит, какие это будут узлы - пустые или надежные. Когда-то все веревки оборвутся, но не перерубай свою до срока.

            - Почему?

            - Потому что в этом мире еще есть те, кому ты нужен.

            - Таких людей уже не осталось.

            - Ты ошибаешься, - ответила старуха, указывая крючковатым пальцем на пристань. Там, стояла невысокая худенькая девушка и смотрела на Иванэ. На бледном лице выделялись огромные глаза, ветер трепал длинные волосы. Герцог вскочил, в глазах его засветилось узнавание и беспокойство, он почти бегом бросился к ней, потому что, казалось, что еще чуть-чуть, и гостья упадет без сил.

            - До тех пор, пока мы нужны кому-то, мы должны жить, как бы тяжело, страшно и одиноко нам не было. - Донеслось ему вслед.   

           

           

            Сафар Бнед

           

            14 число месяца Темнейших Глубин. Темнейшие глубины.

           

            В момент, наступивший, после того как удар ренегата-чернокнижника низверг эту часть мира в бездну, Сафар запомнил лишь одно - яркие всполохи огня, бежавшего по его рукам.

            Да, то что должно было свершится - свершилось. Потомок древних князей из пустыни, когда-то сокрушивших правителей Лирии, а затем ставшими ими же, обрел свою силу - силу магии. Она текла по его венам и артериям, она была частью его самого, а он ее часть. Магия. Пожалуй, самое непонятное и вместе с тем самое могущественное, что есть в этом мире.

            Те, кто верил в Каар, не одобряли магию, но и не препятствовали ей - она была одной из сил этого мира - как ветер, как волны, как бушующее пламя. Но магов в Лирии было мало, да и век их был недолог - те, о ком говорили хроники - не умирали, а исчезали в неизвестность.

            Теперь и он обрел эту силу, хотя и не смог предотвратить случившееся. Да, они навсегда избавили Лирию от Иллиссайе и ее кошмарных подручных (оставалось на это надеяться), но проглядели новую опасность.

            Безумный колдун открыл дорогу чему-то древнему и опасному, одному из ночных страхов, липких кошмаров. И исчез. И они перенеслись куда-то...

            Сафар с трудом встал. Не те года, когда можно такое переносить. Все-таки он должен сидеть во дворце, отдавать приказы, а не самостоятельно участвовать в смертельных поединках. Он не имеет право рисковать, слишком большая ответственность лежит на его плечах. Особенно, после того, что он узнал на Острове Вечных Бурь. После, того как он спас троих дочерей. После того, как стал магом!

            Однако спас ли? В пещере (очевидно под землей), куда его занесло самым таинственным образом, были лишь лирийцы, которых он привел с собой (но Джимшида среди них не было) и... Зайриэ!

            - Дочка! - Сафар кинулся к ней. - Ты жива?

            Девушка со стоном подняла голову:

            - Да.

            Как все-таки много ей пришлось пережить. И бегство из дворца в неизвестность, и плен у змей.

            - Все в порядке?

            - Похоже да.

            Сафар внимательно оглядел дочурку.

            - Что с твоей рукой?

            Зайриэ подняла руку, осматривая. От запястья до локтя шла две кровавые полосы, словно от гигантских зубов.

            - Подарок кобры на прощание, - мрачно произнесла она. - Наверняка, яд.

            Хан Лирии кивнул.

            - Остается надеяться, что он не подействует в ближайший час. Нужно выбираться отсюда, и как можно скорее...

            Сафар огляделся. Каар знает, но, похоже на то, что все эти пещеры имели рукотворное происхождение. В стенах сияли многочисленные проходы, которые вели куда-то в неизвестность.

            - Маруф! - позвал правитель Лирии, и тот час же увидел родича. - Пересчитай людей, пусть они помогут раненным. Надо уходить отсюда.

            - Повинуюсь, - Маруф склонил голову в знак послушания, и поспешил исполнять свой приказ.

            Теперь он должен решить, куда они могут направиться. Внимание Сафара привлек один из туннелей, самый большой, из него доносился еле слышный перестук.

            - Ты уверена, что сможешь идти самостоятельно? - он взглянул на Зайриэ.

            - Да, - она все еще была очень слаба, но, тем не менее, полна решительности. Они вернутся назад, какие бы препятствия не стояли на их пути.

            Сафар окинул взглядом, тех, кто пошли за ним. Он несет за них ответственность, за все то, что может случиться. Цепь воинов вошла в лабиринт.          

            Рапорт модератору Авторизован  

            Через десять тысяч лет

            Все опять приснится мне,

            Будут снова ветра шептать:

            "Ничто невозможно понять..."       

           

           

            Роджетт ДэФлор

           

            16 - 17 числа Глубин.

           

            Вся моя столица выплеснулась на улицы встречать поредевшее воинство. Радости и слез было пропорционально потерям - то бишь почти поровну...

            Народ праздновал, а я вместе с ближними отчаянно пытался восстановить армию. Число восполнить оказалось просто - понабрали молодежь и мужчин прямо от сохи, а вот выучка еще долго не подойдет к прежней отметке. Ну да что есть...

            Меры были приняты, процесс пошел, и мы с Ольгой мучительно решали, что делать дальше.

            Выигранная нами война была лишь третьестепенным эпизодом в кровавой буре, прошедшейся по миру. Ничего еще не было кончено... Лирия и Лакона сцепились и замерли, ожидая, кто первым одуреет от потерянной крови.

            Олег восстановил контроль над своей Сетью - даже оставшись калекой, он нисколько не потерял хватки. Нити - плод его сотрудничества с Яромиром - несли информацию из центров мира, помогая нам если и не выйти из лабиринта, то хотя бы сделать пометки на его стенах.

            Первой была весть от Всеслава. Ярно Фалесс разбил Шарка и рассеял лирийский экспедиционный корпус. Всеслав в данный момент укрывался в лесах севернее Фалессы вместе с десятком своих бойцов - осколками некогда грозного отряда "Волки", сотворенного моим давним знакомым... Где Мист в данный момент, Всеслав не знал - тот исчез сразу после покушения на Хаммерида (ныне покойного), явно исполненного им.

            Овлур сообщал о затянувшемся бездействии армии вторжения. Ничего нового.

            Аквилла прислала срочное сообщение, из которого явствовало, что в Озерном чертоге объявился Эвор Тилийский. Я возблагодарил и Шепчущего, и Маррега, узнав об этом. Гражданская война на моей первой родине меня, понимаете ли, не радовала, и в Эворе я видел единственную достойную доверия политическую фигуру. Данное мое впечатление Ольга целиком поддерживала. Более того, Аквилла из третьих рук услышала о чем-то вроде союза, заключенного Эвором с Лаконой в лице герцога Амарры.

            Шаск, наш сторнийский резидент, молчал...

            Сегодня утром пришло послание от Даджала. Лириец передал примерно следующее: "Это конец. Все погибло. Люди умирают. Власти не работают. Волнения. Анархия. Смогу ли выжить - не знаю. Отбой". Весело... Эх, ну почему же? Безумно жалко лирийскую культуру, лирийские города, да и самих лирийцев.

            -Война, надо полагать, окончена? - сказал я Ольге, показав переданное Олегом послание.

            -Возможно. А возможно, и нет, - пожала точеными плечиками она.

            -Как же так? Они утратили контроль над Лирией, им неоткуда брать подкрепление и продовольствие... Хотя...

            -И я о том же. Армия вторжения и так кормится в Лаконе. А вопрос с подкреплениями решается переходом местных на сторону Сафара - это ведь уже давно имеет место.

            -Но... но ведь известие о катаклизме разрушит моральный дух солдат.

            -Во-первых, а кто им скажет? Во-вторых, тем более у лирийской армии появится повод закрепиться на новых землях - возвращаться-то некуда.

            -Этого не в коем случае нельзя допустить! Но мы ничего не можем сделать.

            -Мы - ничего. А вот мы плюс Лес...

            -Да. С этим согласятся все. В конце концов, жители Леса - почти наша кровь, больше, чем на две трети. Да еще общие границы... хмм... Но все же - Лес после Войны Полумесяца далеко не в лучшей форме. Союз не принесет ожидаемых выгод.

            -А вот тут, Род, надо знать, с кем в лесу завести дружбу. Криллу уже никто не воспринимает всерьез. Герен активен и местами популярен, но недальновиден и некомпетентен. Эвор... Ну, ты его знаешь. Вы ведь чем-то похожи.

            -Но ведь у Эвора явный недостаток сил и влияния.

            -Силу мы ему и предложим. А влияние восстановится в процессе. Кстати, ты подумал о том, что союз с Эвором автоматически означает союз с Лаконой?

            -Так ведь...

            -Да, Род. Именно то, что нужно.

            ...Целый день Боярская дума обсуждала предложение, внесенное Олегом Святославичем. Наконец проект соглашения с "законным князем всея Полумесяца Эвором Тилийским" был представлен мне и Ольге. Он был высочайше одобрен (ну еще бы - мы же его писали!) и благосклонно утвержден к исполнению.

            Я лично возглавил посольство и семнадцатого числа вновь оставил город.

           

           

            Tarike

           

            15 число месяца Темнейших Глубин

           

            Бой барабанов - удар за ударом. Такт за тактом.. Быстрые движения ног и стремительное верчение. Поворот, поворот. Черные волосы подобно змеям окутывают плечи, спину, закрывают лицо... Бой барабанов.. Удар.. удар..

            Легкий стон пробудил Тарикэ к жизни. Принцесса с трудом открыла глаза и, увидев над собой ткань палатки, опять закрыла их:

            - Ооо.. опять, - раздался снова ее тихий стон.

            - Хорошо, хорошо, хорошо, - затараторил кто-то рядом. - В себя приходит - это хорошо.

            - Сестра, - раздался ласковый и несколько виноватый голос.

            "Миримэ", - подумала Тарикэ, все еще не открывая глаз. - "А где же.. И где.." Вопросы никак не могли угнаться друг за другом. Ее голова кружилась и принцессе хотелось лишь одного: тихого покоя.

            - Нет, нет.. Покой будет потом, далеко потом, - раздался все тот же первый голос.

            Тарикэ повернула голову и ее ресницы медленно поднялись, вглядываясь в стоящего рядом с ее ложем маленького человечка:

            - Зачем претворяешься, ллуниф? Ведь ты не говоришь так, - тихо молвила принцесса.

            Человечек захихикал:

            - О да. Барг-Танг умеет говорить правильно и хорошо. Но вашему высочеству нужен сейчас не серьезный и многомудрый шаман, а веселый человек.. Просто чтобы вы посмотрели на себя чуть по другому. Садитесь, ваше высочество, - карлик осторожно приподнял головку принцессы, помогая ей сесть.

            - Спасибо. Зови меня Тарикэ.. или Кали, - чуть улыбнулась в ответ девушка, переводя взгляд на сестру, сидящую напротив. - Где мы?

            - Об этом тебе лучше расскажет сам Барг-Танг, - с легкой улыбкой ответила Миримэ.

            Тари заметила, что щеки сестры покрылись легким румянцем то ли смущения, то ли стыда: "О Каар! Не хватало еще, чтобы Мири стыдилась своего произношения.. Или.. а чего это она смущается, собственно?" Черные глаза уставились на маленького ллунифа, который с готовностью принялся объяснять:

            - Вы, свет очей любого умеющего видеть...

            - Каар! А можно покороче? - не удержалась Тарикэ. - Прости, Барг-Танг, но я просто не в силах сейчас выносить высокопарных обращений.

            - О.. Где вы учились краткости, моя принцесса? - удивился шаман.

            - Краткость и точность. Вот то, что всегда любил мой отец, - веско ответила Тарикэ самым своим повелительным тоном.

            - Слушаю и повинуюсь, - с легкой ухмылкой ответил ллуниф. - Вы в лирийском лагере. Наш предводитель... Сафар Бнед..

            - Что?!! Папа тут?!!

            - Выслушайте меня, моя принцесса, - склонил голову ллуниф.

            Его рассказ занял много времени. Так много, что у Тарикэ перестала кружится голова и появился странный звон в ушах. По окончанию рассказа, темные глаза принцессы разве что молнии не метали:

            - И вы позволили ему попасть во власть этой тайсуанской чаровницы? Вы втянули его в этот кошмар и бросили? Вы спокойно смотрите на то, как душа его покоряется чужой воле?!!!

            Маленький шаман склонил голову, готовясь к ответу, но его опредила Миримэ:

            - Ты не должна гневаться на Барг-Танга, сестричка. Магия тайсуанской ведьмы велика и не мужчинам сопротивлятся ей. Любой мужчина с радостью отдаст за нее голову, если ей вздумается очаровать его. Великий Визирь перестал быть Визирем.. Он стал ее орудием. Ты должна это понять и принять. Мы с Барг-Тангом обсуждали как его убрать.. Он нарушил клятву, которую давал некогда нашему отцу. Он достоин смерти..

            Тарикэ молча слушала сестру, а потом поднялась, чуть качаясь на слабых еще ногах:

            - Уж не шипение ли змеи я слышу, Миримэ? - ее саму поразила жестокость слов.

            Миримэ качнулась, словно ее ударили. И Тарикэ тут же оказалась рядом, обнимая ее:

            - Прости. И выслушай.

            - Вот-вот.. Сначала скажите, ваше высочество, принцесса Тарикэ, - встрял ллуниф. - А уж потом рубите с плеча.

            - Я так и сделаю. Миримэ, послушай.. И не торопись осуждать Вефира.. Вспомни, ты предала собственную сестру.. Ты готова была предать отца нашего. Как можешь ты с такой легкостью решать жить или умереть великому визирю?

            - Я была..

            - Вот именно! Околдована. Прости меня еще раз.. Больше я никогда не напомню тебе о том, что ты свершила будучи Жрицей Змей.. Но и ты пообещай не "рубить с плеча", как сказал Барг-Танг.

            Миримэ уткнулась в плечо младшей сестры и тихие слезы полились по ее щекам:

            - Я действительно хотела наказать другого.. за грех подобный моему, - негромко сказала она.

            - Не надо плакать, пожалуйста. Мы все ошибаемся. Главное, что мы умеем прощать. И не только других, но и самих себя, - тихо утешала ее Тарикэ.

            Ллуниф покачал головой:

            - Вы - истинная дочь вашего отца, принцесса Тарикэ..

            "И где я это уже слышала?"

            - Что же вы предлагаете сделать с великим визирем хана Лирии?

            Тарикэ почувствовала, что щеки ее вспыхивают:

            - Прежде всего я хочу увидеть его так, чтобы он не видел меня.. И еще я хочу - нет желаю - развеять чары тайсуанской ведьмы.

            Барг-Танг удовлетворенно улыбнулся:

            - Будет по слову этому.       

           

           

            Каттак Ит-Тимань

           

           

            Человек приходит на землю и становится мужчиной или женщиной. Все в воле Всевышнего. Но и Всевышний прислушивается к тому, кто идет на землю. Мужчина рождается с сердцем тигра или шакала или ехидны. Я - тигр. Я - Каттак Ит-Тимань, тигр пустыни. Но в пустыне власти и подчинения нет. Мне нужны люди, которые будут подчинятся моим желаниям и исполнять мои прихоти... Мм.. Женщина.. Прекрасная женщина с сердцем змеи. Они рождены Кааром для ублажения мужчин. Но не эта. Эта рождена, чтобы дарить радость обладания избранным. Нееет.. Избранному. Такому, как я.. Змею надо держать у сердца. Ужалит - злее будешь. Не испугаешься - придушишь.. Или позволишь жить, дабы еще раз вкусить сладостный яд. Вздох.. Я вздыхаю? О, да.

            - Великий Каттак..

            Великий.. Мне нравится это. Киваю.

            - Великий Каттак, та, которую вы поручили отыскать подобна воздуху. Ее везде чуешь, но нигде не видишь.

            - Тц.. Каар дал тебе длинный язык. Это было в его власти. Моя сила лишит тебя половины твоего языка.. А потом и вовсе вырвет его из твоего рта, если ты не выполнишь мою волю, шакал, - говорю я негромко. - Иди, презренный, к вечеру мне нужна она.. Твое дело - исполнить.

            Усмехаюсь:

            - Если ты хочешь жить.

            - Поща...

            Закрываю глаза. Уши слышат как вопит шакал, которому отрезают жало скорпиона. Музыка.. Под нее она танцевала передо мной, подчиняясь мне и выполняя мою волю.. Эта змея создана для великого тигра. Царица.. может быть...           

           

           

            Мебир Зарр

           

            14 число месяца Темнейших Глубин. Темнейшие глубины.

           

            Уничтожение артефакта "Душа Паука" было только первым шагом на пути к возвращению Хозяев, и нужно было сделать еще очень много. Для начала открыть огромные ворота, что охраняли их покой и сон от случайных путников, могущих забрести в подземные лабиринты. Во-вторых, надо восстановить множественные нити, порванные или ослабшие с тех пор, как Хозяева заснули. Раньше эту работу выполняли многочисленные маги - из числа верных, но они были все убиты по приказу Змей еще несколько веков тому назад.

            Створки в свое время были запечатаны "на славу" и их открытие представлялось весьма сложным процессом - был необходим многочасовой ритуал. Конечно, он мог обрушить и всю свою силу, таким образом, просто "взломав" их, но последствия этого поступка было сложно себе представить. После того, как "Душа Паука" распалась на тысячи осколков вся Лирия встала на дыбы. Разрушения были огромны, но не фатальны, однако усугублять их, явно не стоит.

            За этой страной - великое будущее! Но только когда вместо всех этих династий во главе встанут настоящие Хозяева. Великая битва смертных предварит возвращение, тех, кто был - так говорили все пророчества, и это сбылось...

            Легкие, бесшумные шаги чернокнижника не могли потревожить этого тишины места, и где-то через час с небольшим Мебир достиг гигантских Врат. Любой, оказавшийся здесь, сразу бы понял, что их воздвигли не руки людей.

            Итак, теперь самое время приступить к ритуалу. Очертив вокруг себя мелом защитную стену, чернокнижник закрыл глаза, сосредоточился и медленно стал читать слова заклинания.

            Медленно, но верно гигантские створки стали открываться, издавая при этом жуткий скрежет. Из темноты на него глядели глаза тех, кто ждал его все эти века, ждал именно его - Мебира Зарра.

            Он достиг своей цели.        

           

           

            Алек Рошель

           

            25-26 дни месяца Темнейших Глубин. Саблеза и окрестности.

           

            Салех аль Халед с брезгливостью смотрел на кусок мяса, еще несколько часов назад бывший молодым сильным мужчиной. Он и войны его клана провели в этой богатой, изнеженной стране уже немало времени, но опытному, много повидавшему вождю, до сих пор трудно было поверить в то, что существует подобная слабость.

            Воины степей превосходно знали о том, какую власть над людьми имеет боль, а потому, если был хоть какой то выбор, никогда не давались в руки врагам живыми. И даже если их настигали, а раны или мрак беспамятства не оставлял возможности встретить смерть как подобает мужчине, то ведь существовало множество других путей к Долинам Вечной тени. Пленник мог, извернувшись даже в самых тугих путах, перегрызть себе вены, мог резким рывком свернуть собственную шею,... в конце концов, он был способен откусить себе язык, захлебнуться или истечь кровью, лишив врага чести слышать даже последние слова павшего. Просветленные духом умели уходить из тела в последнее странствие одним усилием воли, гася огонь жизни силой разума.

            Но этот лаконский рыцарь, так отважно сражавшийся и убивший двух степных воинов, прежде чем петли арканов оплели его густой сетью, не проявил должной осмотрительности и был еще жив, когда всадники доставили его к походным кострам клана, обмотанного веревкой, словно личинка шелкопряда нитью. Лаконец сверкал глазами, изрыгал, если верить переводчику, страшные проклятья и призывал всех немедленно убить его, чтобы зря не тратить свое и его, рыцаря, время. Но Салех не собирался терять время зря, а враг то ли не знал, то ли забыл великую в своей простоте истину: любой стойкости есть предел. Сломать можно даже самого мужественного и верного, главное знать как и не дать умереть раньше, чем под сводами пыточной прозвучат самые сокровенные тайны...

            - Что он рассказал?

            - Тревожные вести, мой господин, - палач, похожий на мясника в своем залитом кровью кожаном фартуке, нервно облизнул губы, - Всего в нескольких часах от нас бушует бой. Население лаконского города Саблеза восстало против гарнизона, оставленного там сиятельным Сафаром. И сейчас обезумевшая чернь убивает наших братьев.

            Глава Клана задумчиво кивнул. Смерть лирийцев - это конечно печально,... но они наверняка из другого Клана, а, значит лучше подумать какую из разгоревшегося восстания можно извлечь пользу лично для себя. Ведь эти земли так богаты и куда ближе к благословенной Лирии, чем другие предназначенные к пожалованию владения. И удержи клан стратегически важный город-крепость под рукой Хана, кому как не ему быть здесь правителем по окончании великого похода на Восток? А ради такого куша стоит ввязаться в бой.

            Вскочив в седло, аль Халед бросил последний взгляд на распростертое на дорожной пыли тело. Сейчас уже невозможно было сказать, каким был мужчина до пыток: лицо попросту исчезло, сменившись чудовищной маской из обнаженного мяса, во многих местах испещренного черными, вздувшимися пятнами ожогов, а очертания укрытого старой попоной тела почти не напоминали человеческие - слишком изломанными, странными они были. И лишь слабое, хриплое дыхание указывало на то, что человек жив и по какой-то глупой прихоти еще цепляется за свою бренную оболочку. Глупо, как глупо...

            - Мы ускоренным маршем выступаем к городу и сокрушим безумцев, дерзнувших выступить против владычества Хана, - слова лились привычно и плавно, но заноза, засевшая в мозгу, лишала их внутреннего огня, напоминала о каком-то упущении, - ...кстати, куда он тогда спешил, если бой идет в городе? Ведь он ехал как раз оттуда....

            - Я не знаю, мой господин, - палач пал на колени, призывая вождя к снисхождению, - Я был так поражен известием о восстании, что все время спрашивал только о нем.

            - Так спроси его сейчас.

            - Поздно, о великий... Лаконец слишком далеко прошел по пути к Долинам... Боль больше не властна над ним, и теперь лишь боги смогут завязать разговор с этим презренным червем, если конечно снизойдут до этого.

            Какое-то время аль Халед молча обдумывал услышанное, но постепенно морщины, пересекшие его лоб, разгладились:

            - Впрочем, куда бы он ни спешил, вряд ли теперь туда доберется. Быть может, этот лаконец - просто трус, бежавший от опасностей боя.

            Заплечных дел мастер кивнул, старательно пряча свои сомнения в глубине разума, не давая даже тени несогласия отразится на лице: этот воин не показался ему ни трусом, ни глупцом. Но не стоило заострять внимание на собственной ошибке...

            - Я добью его, господин?

            - Нет, не стоит, - Салех тронул поводья, и его конь шагом направился к сгрудившейся в отдалении охране, - Смерть восставших против Великого Хана Лирийского не должна быть легкой или милосердной. Пусть познает все муки медленного конца. А нам стоит поспешить. К САБЛЕЗЕ, ВОИНЫ!

            Пыль, поднятая тысячами копыт, уже успела осесть, когда брошенный на дороге человек первый раз шевельнулся. Со стоном тело перевернулось на живот, и лишенные пальцев руки заскребли по утоптанной тверди дороги. Теперь лаконец стонал постоянно, монотонно, словно человек не просто ощутивший вспышку сильной боли, но с головой окунувшийся в нее, словно пловец в ядовитые, беспощадные воды, да так и не вынырнувший на поверхность. Закрывшиеся было раны, вновь обнажились, орошая все вокруг кровью, неведомо как еще сохранившейся в израненном теле... Но все же рыцарь полз, сжигая остатки сил на это бесполезное движение. В затуманенном болью мозгу осталось воспоминание о находящейся рядом деревне - пять минут ходьбы для сильного молодого мужчины и путешествие длинною в жизнь для умирающего. Даже доползи он, не известно, умеет ли кто-нибудь понять его слова, а, поняв - прислушаться, поверить и не принять рассказ за бред умирающего. Поверив - продолжить его путь, рискнув своей жизнью и судьбой близких.... Сотня "если", тысяча "но"... он выбросил все это из головы, заставляя себя забыть о разрывающей сознание боли и думать лишь о следующем рывке, о следующем движении, что сдвинет на ладонь вперед его распадающееся тело...

           

            ***

            Сервио обливался потом и размышлял, не решил ли Пресветлый Маррель в своем гневе испепелить землю и все сущее на ней. Нет, конечно, зима в Лаконе всегда была мягкой, но то, что творилось сейчас - это действительно из ряда вон... Жарища как в пекле. Хотя, может, это он постарел, с тех пор как последний раз облачался в гвардейский доспех. А ведь когда-то он был быстр и неутомим как молодой жеребец (мысль вышла весьма двусмысленной и иссеченное морщинами лицо старого содержателя гостиницы расплылось в ухмылке). Да.... Сколько лет он уже в отставке... А вот довелось-таки еще повоевать. И пусть старые доспехи порядком прибавили в весе и тяжким грузом давят на утратившие былую мощь плечи, сбывший гвардеец все же в них влез. Так что рано сбрасывать со счетов старого лейтенанта. И все же как жарко....

            Несколько десятков наспех вооруженных мастеровых, что граф ле Тойе отрядил ему в подчинение, тоже изрядно маялись в непривычных стальных "одежках", но послушные приказу, завязки не ослабляли, шлемов не снимали - Сервио за годы покоя не разучился командовать людьми. В общем, отбитые у врага ворота, что их отряду поручено охранять и во что бы то ни стало держать открытыми до подхода рыцарского воинства, под надежным надзором. Впрочем, не долго уже осталось их сторожить - прибытие трехтысячной армии ждали с минуты на минуту... если, конечно, с отосланным к ним гонцом не приключилось по дорогое чего плохого. Лаконец отогнал тревожные мысли: рядом с городом не должно было быть лирийских воинов - ошарашенные вспыхнувшим мятежом захватчики спешно стянули в город все силы и сейчас вели отчаянный бой на пылающих улицах. Именно там сейчас сражались "циркачи", Рихард, человек, с которым у Сервио были связаны самые противоречивые чувства, граф ле Тойе, Раен...

            Владелец гостиницы почувствовал, что улыбка делается шире - эта девушка была способна заставить вспыхнуть ярким огнем даже почти угасшие угли. Эх, будь он помоложе годков эдак... проклятие, на чертовски много, уж горячий гвардейский лейтенант не спасовал бы. Где же его проклятая молодость...

            Тот миг, когда восстание вспыхнуло само собой, старый гвардеец едва не проклял все на свете - многодневные старания графа ле Тойе, Рихарда, его самого, наконец, едва не пошли прахом. Сколько они играли в салочки со смертью, нарушая комендантский час, ведя переговоры с самыми разными людьми, не зная, кто и при каких условиях выдаст их варварам, строили хитрые и сложные планы, кто, когда и как поднимет народ, кто ударит по воротам, кто отправится штурмовать арсеналы города... И вот один миг безумия - и все труды отправились в тартарары. Лирийцы опомнятся, с легкостью сметут ту горстку несчастных, что подняла бунт, и даже уцелей в этой кровавой круговерти кто-нибудь из зачинщиков, не скоро запуганных, умывшихся кровью жителей Саблезы удастся подвигнуть на новые подвиги... но безумие, охватившее рыночную площадь выплеснулось на улицы, словно кровавая волна, сметая деморализованные лирийские кордоны. Горожане гибли сотнями... но сто первый успевал зубами впиться в горло врагу. Так в той бешеной атаке, что принесла им власть над этими воротами, из двух сотен озверевших повстанцев выжило от силы три десятка, что стояли сейчас на стенах, облаченные в трофейные, еще не отмытые от пота и крови прежних хозяев доспехи. И пока они стояли здесь, в безопасном отдалении от боя, там, позади, на извилистых улочках Саблезы продолжалась резня: варвары все же пришли в себя и ударили в ответ со всей яростью дикого народа степей. Но момент был упущен - баррикады перегородили все входы в захваченные лаконцами кварталы, сами они успели обзавестись кое-каким оружием... однако установившееся равновесие было шатким. Сервио поправил шлем и от всей души взмолился пресветлому Маррелю, прося того поторопить рыцарей.

            И словно в ответ на его молитвы на дороге возник столб пыли. Множество всадников стремглав мчалось к воротам. Стоящие рядом со старым ветераном "ополченцы" уже махали руками, приветствуя спешащую подмогу и вознося молитвы всем богам. По инерции пристально вглядываясь в становящиеся все более многочисленными фигурки кавалеристов, Сервио ощутил, как спадает напряжение, стальными тисками стискивавшее душу. Теперь все будет...

            Первый всадник приник к конской спине, дав шпоры и без того летящему, словно на крыльях коню. Лаконец ощутил легкое беспокойство - заливающий глаза пот, пыль, клубящаяся в воздухе и покрывающая прибывших солдат не давала рассмотреть детали, но в происходящем было что-то неправильное... Сервио судорожно сжал короткий лирийский лук, всматриваясь в наездников до боли и рези в глазах. Вот всадники уже под самыми стенами и, наконец, стало можно рассмотреть их получше. К воротам во весь опор, в запыленных доспехах, действительно несколько напоминающих лаконские, неслись воины Орды.

            "Знамя... над ними не было знамени, а гордые имперские рыцари всегда выходят на ратное поле под развевающимися стягами..." - мысль еще занимала сознание, а тело уже начало действовать: стрела с легки свистом ушла в гущу атакующих, но ни выяснять, поразила ли она кого-нибудь, ни стрелять вновь времени не было. Уже понимая, что в доверчивости своей подпустил врага слишком близко, он все же рванулся вниз:

            - ВОРОТА! ОПУСТИТЕ РЕШЕТКУ!

            Снизу раздались крики, но шума падающей решетки из толстых железных прутьев не последовало. Его немногочисленные бойцы стреляли вниз, в грохочущую змею конницы, но ответный ливень стрел буквально сметал их со стен - возможно лирийские лучники и уступали в мастерстве дружинникам Полумесяца, но уж всяко превосходили его "воинство".

            Сервио оказался внизу, когда копыта первых степных лошадей застучали по булыжной мостовой перед воротами. Стражи, оставленные у ворота, опускающего решетку, были утыканы стрелами, словно ежи иглами. Очередной влетевший под арку ворот всадник попытался достать его копьем, но гвардеец с неожиданной для его лет гибкостью перехватил древко, и резким рывком выбил лирийца из седла. Уклонившись от второго варвара, он опустился на одно колено, упер копье в землю и принял несущегося во весь опор кавалериста так, как не раз за годы службы встречал тяжелую конницу мятежных баронов, атакующую строй имперской гвардии. Копье вошло в шею лошади, пробило ее, и погрузилась глубоко под ребра всаднику. Откатившись в сторону умирающего животного, бьющегося в агонии на камнях мостовой, мужчина вскочил на ноги, обнажая непривычно легкий лирийский клинок...

            Следующий степной воин с элегантной небрежностью опытного рубаки смахнул голову старого гвардейца с плеч. Обезглавленное тело еще мгновение стояло с зажатым в руке мечем, будто салютуя вливающейся в город варварской коннице, после чего, словно разом лишившись всех костей, осело на землю.

           

            ***

            Нико привалился к стене дома и перевел дух. Очередной штурм отбит. В который раз за этот день их баррикада удержалась... но не в последний ли? Короткий взгляд на остатки воинства, защищавшего завал из мебели, бревен, перевернутых телег и прочего хлама, перегораживающего улицу, оптимизма не добавил: способных держать в руках меч среди них осталось ужасающе мало, да и те почти все - уставшие, израненные, залитые своей и чужой кровью, смотрели с мрачной обреченностью. И даже сейчас, в краткий миг затишья немногочисленные лаконцы, владеющие луком или арбалетом, укрывшись на крутых, скользких черепичных крышах домов вели с лирийскими лучниками, укрывшимися в соседних зданиях, смертельное состязание в меткости и ловкости. То и дело слышался свист стрелы и срывалось вниз, навстречу беспощадной земле, человеческое тело - иногда безмолвное и безвольное, иногда - судорожно бьющееся, словно старающееся зацепиться за воздух и оглашающее своим криком бьющийся в агонии город. А еще - никто из них не знал, когда дрогнут или погибнут защитники баррикады на соседней улице и разъяренные потерями лирийцы ударят им в спину. Быть может, это уже случилось...

            А как все великолепно начиналось! На миг всем показалось, что сам Пресветлый Маррель обратил к ним свой благосклонный взор и Саблеза вот-вот падет переспелым плодом прямо в раскрытые ладони... Но рай обернулся адом. А безумный лик о бога солнца если и обращался в их сторону, то лишь для того, чтобы сжечь все их надежды и чаяния. Рыцари не пришли. Вместо них в город ворвались неведомо откуда пришедшие лирийские сотни и одним решительным ударом превратили готовых праздновать победу триумфаторов в жалких, отчаявшихся беженцев, с трудом удерживающих подходы к рыночной площади - своему последнему оплоту. С тех пор была лишь смерть, рядившаяся в разные одежды, прятавшаяся под разными масками, но с хладнокровной неторопливостью забиравшая одного за другим тех, кто пошел за ним в тот час...

            Кто-то тронул его за плечо, но Нико лишь отмахнулся. Двигаться не хотелось. Вообще ничего не хотелось - только сидеть вот так, закрыв глаза и мечтать о том, чтобы все случившееся оказалось банальным ночным кошмаром.

            Однако названный гость оказался весьма настойчивым - прямо в лицо Нико плеснули прохладной водой и сунули в руки приличных размеров кувшин. Все еще не открывая глаз, граф поднес его к губам и начал пить большими глотками. Прохладная свежая вода на вкус показалась лучше и удивительней молодого вина.

            - Спасибо, Раен. Что бы я без тебя делал...

            - Умер бы от жажды и самобичевания.

            Нико наконец взглянул в усталое, но странно веселое лицо девушки:

            - И что ты тут делаешь? Ты вроде бы была на крыше вместе с лучниками...

            - А у нас закончились стрелы, - девушка улыбнулась, словно сказала что-то донельзя смешное, - Те, что удалось собрать, мы решили приберечь для того, чтобы было чем отбивать штурм. Вот так вот.

            - Да ну? - Нико против своей воли улыбнулся в ответ.

            - Ну да, - смех девушки был подобен звону серебряных колокольчиков, и граф понял, что тоже смеется.

            Наконец он взял себя в руки:

            - Сумасшедшая ты... и я, наверное, тоже...

            - Почему?

            - Чрез пол часа мы будем лежать на этих камнях, изрубленные на части и мародеры будут играть в кости на наши вещи, но при этом мы хохочем, словно нас ждет праздник, а не последний бой.

            - Только так можно отпугнуть смерть, - теперь тон Раен был серьезен, но глаза по-прежнему улыбались, - Эта старая карга боится, когда над ней смеются.

            - Надеюсь, надеюсь....- Нико отпил еще воды, - Будем отгонять ее смехом, если уж больше нечем.

            - Все не выпей, - девушка отобрала у него кувшин, - Мне надо еще Рихарда напоить и развеселить, а то он что-то вовсе расклеился.

            Граф покосился туда, где почти в той же позе, что и он сам, привалился к стене дома саблезский рыцарь. Еще недавно его отряд насмерть стоял на собственной баррикаде, и оставил ее только когда пали укрепления на соседних улицах и враг вышел в тыл защитникам. Лишь жалкие остатки некогда многочисленного отряда прорвались сюда и влились в ряды бойцов Николя. Сам Рихард даже не был ранен, но пустота, поселившаяся в его глазах, заставляла даже друзей отводить взгляд и отшатываться. Нико не решался спросить, что же произошло там... может Раен вызнает и сможет растормошить рыцаря...

            Словно прочтя его мысли, девушка решительно поднялась и зашагала в сторону неподвижно сидящего лаконца. Нико двинулся за ней, желая поддержать в будущем разговоре.

            - Рихард,... - в ласковом тоне Раен послышалась легкая угроза, -... не зли меня. Сколько можно сидеть вот так, уставившись в одну точку словно...ой...

            В один миг вся уверенность слетела с нее, явив миру перепуганную юную девушку: глаза округлились, ладонь накрыла рот, словно удерживая рвущийся наружу крик. Медленно, словно идя против течения бурной реки, Нико приблизился к недвижимому рыцарю и замершей спутнице...

            Лицо Рихарда было спокойным, почти умиротворенным, даже кровоподтеки и копоть не разрушали мужественную, благородную красоту молодого рыцаря. На сложенных лодочкой ладонях, словно величайшая ценность мира, покоился маленький медальон, являющий свету миниатюрный портрет девушки лет семнадцати. На него и были устремлены глаза мужчины. И еще он не дышал.

            Неизвестно, когда смерть настигла последнего саблезского рыцаря, но его грудь не вздымалась, а устремленные на лицо девушки (Возлюбленной? Сестры?) глаза теперь были воистину глазами мертвеца.

            Страх охватил Нико, заставив отпрянуть назад, туда, где по-прежнему боролась с подступающим ужасом Раен. Когда это произошло? Почему? Ведь на теле воина не было видно никаких ранений. Еще мгновение назад они смаковали воду, словно лучшее вино, и смеялись над смертью,... а она, быть может, выполняла свою нелегкую работу по соседству, и временами поглядывая на расшалившихся людишек, посмеивалась в ответ...

            Не говоря ни слова, граф обнял девушку за плечи и увлек обратно к баррикаде.

            - Надо накрыть его чем-нибудь... и глаза закрыть. Я пошлю несколько человек.

            - Нет, не надо, - Раен на миг прижалась сильнее, будто ища защиты, но тут же отстранилась, - Не знаю, кто она, но он смотрел на нее когда... уходил. Пусть посмотрит еще немного. Ответить графу не дали тревожные крики - лирийцы вновь атаковали...

           

            ***

            На этот раз варвары решили попробовать что-то новое. Обычно на груду хлама, гордо именуемую баррикадой, наступал плотный строй пеших воинов, стремящихся укрыться под щитами, дойти до лаконцев и навязать им рукопашную. Защитники встречали их стрелами, камнями, дротиками и звериной яростью людей, которым некуда отступать. В результате изрядно поредевшие лирийцы откатывались назад и лаконцы оставались на прежнем месте ждать нового приступа в отчаянной надежде, что удастся отбить и его тоже. На этот раз по довольно узкой улочке мчалось несколько десятков всадников.

            "Необычно и глупо" - Нико с мрачным удовлетворением наблюдал, как сыпавшиеся с крыш стрелы поражали варваров одного за другим. Тщательно прицелившись, выстрелил сам, убив знаменосца.... Не доезжая до укрепления, степные воины осадили коней. В воздухе атакующими змеями взвились арканы, в кольцах которых оказывались как защитники, так и обломки, служившие "телом" укрепления. Теперь бросившие арканы степняки устремились назад, и Нико с ужасом ощутил, как заколыхалась баррикада. Рядом какой-то несчастный увлеченный петлей, вылетел на мостовую и заскользил по ней, оставляя на камнях клочья плоти. С другой стороны, лишившись опоры, рухнула часть шаткого сооружения, завалив одного из защитников. Нико выстрелил еще раз, но в следующую секунду прочная веревка из конского волоса опустилась на него и начала стремительно сжиматься... Мимо просвистела стрела, сразив "поймавшего" графа всадника, чей-то меч рубанул по аркану. Гир, могучий циркач-тяжеловес и единственный настоящий артист в их маленькой труппе, тоже оказался оплетен крепкой веревкой и, взревев от ярости, с силой рванул ее на себя. Лошадь в месте со всадником рухнула на землю, заставив взреветь всех: защитников - от восторга и радости, нападающих - от гнева. Следующим напряжением могучих плеч гигант разорвал аркан и высоко поднял его обрывки. Мимо просвистела стрела, но лаконец ответил лишь хриплым хохотом:

            - И это все, на что вы способны, жалкие степные собаки?! Тогда вы состаритесь здесь, так и не увидев нашего поражения! Идите домой, в свое пропахшее навозом стойбище, глупые варвары!

            Стрелы хлынули дождем, словно небеса разверзлись, обрушив на позиции стальной ливень, и циркач с легкостью, необычайной для столь громадного человека, нырнул в укрытие.

            - Раен, вот твои стрелы! Собери и верни прежним владельцам, - Нико ухмыльнулся, - С благодарностью...

            По баррикаде вновь застучали стрелы, запахло паленым. Одна из вестниц смерти, пущенная особо сильной рукой, перелетела через гору хлама и упала на землю у самых ног графа. Огненная стрела. А их баррикада - из дерева....

            - Всем отойти! - но предупреждений уже не требовалось: с проклятиями защитники отпрянули от быстро разгорающегося гигантского костра.

            - Что они делают? - Раен снова оказалась рядом, обвешанная полными колчанами, словно яблоня яблоками по осени, - Они не смогут атаковать через стену пламени.

            - Отзывай лучников с верхотуры, пока дома не занялись, - Нико нахмурился, всеми силами гоня подступающее отчаяние, - Мы отходим.

            И, видя недоумение девушки, пояснил:

            - Любое пламя рано или поздно погаснет. И тогда не будет ни укрытия, чтобы защитить нас, ни домов, чтобы послать на их крыши лучников....

            - Мы идем на следующий рубеж?

            - Нет, - граф ле Тойе решительно подошел к телу Рихарда и поднял уже успевшее остыть тело на руки, - там будет то же самое... они опять подожгут баррикаду. Если понадобится, они выжгут всю Саблезу. Нельзя это допустить.... Ведь в домах закрылась уйма народу - женщины, дети, старики.... Мы и так навлекли на их голову множество бедствий.

            - И что - нам сдаться? - в голосе девушки появилось упрямство, но в глазах застыла мольба, - Бросить оружие и выйти к ним подняв руки?

            - Нет, - граф опустил тело рыцаря на уже занявшиеся с одной стороны бревна завала, сложил ему руки на груди, упрятав под ними по прежнему раскрытый медальон. Не удержавшись, он внимательно взглянул на изображенную там девушку - миловидная, но вовсе не ослепительная красавица, на простоватом лице застыло странное сочетание упрямства, беспомощности и достоинства.... Одна из многих - таких девять на каждый десяток. На Рихарда не похожа - значит не сестра... и для него она была не одной из многих - единственной.... Огонь нерешительно лизнул руку задумавшегося Николя, вернув того к реальности.

            - Покойся с миром, друг. Пусть огонь очистит тебя и вознесет к престолу Пресветлого Марреля, где ты присягнешь ему на верность и станешь первым из его рыцарей... Возможно твоя возлюбленная ждет тебя там, среди светозарных дев.... - Нико обернулся к остаткам своего воинства, молчаливо ждущим ответа на заданный Раен вопрос:

            - Да будем мы прокляты, если сдадимся! Тогда все это зря. Все смерти, вся кровь... Мы ударим по воротам города. Тем самым, откуда лирийцам пришло подкрепление.

            В рядах лаконцев наступило некоторое оживление, и лишь Гир робко поинтересовался:

            - Зачем? Граф Рио ле Лардли не придет. Иначе он уже был бы здесь... или мы хотим вырваться из города? Но там, на просторе, лирийская конница уничтожит нас в одно мановение ока.

            - Нет, вырываться и бросать тех, кто сейчас прячется в домах, мы не будем. А что до Рио... Даже подойди он сейчас к стенам города, он бы оказался там же, где мы начали - у неприступных, полных врага стен. Вспомни - мы тут, чтобы открыть ему дорогу. Ударим по воротам, захватим их, и будем держать, пока хватит сил.

            - А потом?

            Нико улыбнулся, стремясь хотя бы так отогнать смерть:

            - А потом мы либо умрем, либо победим. А может, и то и другое.

            Многие сначала неуверенно, но с все большим воодушевлением, начали улыбаться в ответ...

            Лирийцы, с нетерпением наблюдавшие за гигантским костром, невольно содрогнулись, когда из-за стены пламени донесся громкий хохот десятков людей. Бесстрашные, но суеверные, они боялись умалишенных. Ведь даже малым детям известно, что боги говорят устами безумцев... и сейчас боги говорили с врагом. Ровно ничего хорошего от этого сговора ждать не приходилось...

           

            ***

            Рыцари спешили, но даже в этом торопливом беге наперегонки со временем чувствовалась обреченность и отчаяние. Все говорило о том, что в конце пути их ждут закрытые ворота и головы друзей, насаженные на пики. К немалому удивлению, у ворот все еще бушевал бой: везде - в арке ворот, на стенах, на лестницах, даже на подъемном мосту шла ожесточенная рубка. Воспарявшие духом рыцари ударили, на плечах бегущего врага ворвавшись в город и будто стальной таран сметя хлипкие заслоны лирийцев. Рио рубил, колол, топтал копытами коня, наслаждаясь безумием боя, а когда улочки стали слишком кривыми и узкими, спешился и встал встрой латников, словно рядовой воин. Через несколько часов все было кончено - те немногочисленные лирийцы, которым все же посчастливилось сдаться в плен, были согнаны на рыночную площадь. Мирные жители, до тех пор в большинстве своем запершиеся в домах и не принимавшие участия в бою, сначала робко, но потом все более и более уверенно начали выбираться из укрытий, восторженно приветствуя освободителей. Наступающие сумерки дрогнули и отступили перед светом тысяч факелов и свечей, тишина испугано умчалась прочь, устрашенные разноголосицей песен и горестных криков, молитв и проклятий... Солнце село, зажглись звезды, а управившийся с самыми неотложными делами Рио наконец-то смог отправится искать Николя, слегка разозленный тем, что граф сам не нашел его раньше и не помог разгрести хотя бы самые срочные дела. Ведь он сам лично видел наглеца у ворот уже после того, как наступающая волна лаконцев отбросила варваров, обезопасив выживших защитников. А после рыцари видели графа где-то здесь, в одной из таверн у рыночной площади. Рио проверял уже третью, но пока везде натыкался лишь на собственных солдат и горожан, бок о бок празднующих победу. Нарушение дисциплины, конечно, но будь он проклят в веках, если ребята не заслужили каждую каплю этого вина...

            Граф Николя ле Тойе, личный друг императора, бард, любимец женщин, и (по мнению Рио) изрядный нахал и сумасброд, обнаружился в четвертой таверне, где с изрядной скоростью поглощал вино в обществе Раен. Оба уже успели изрядно нализаться. В углу обнаружился еще и Алек, заснувший прямо на спине медведя, по такому случаю замершего неподвижно, словно огромный тюфяк. Хоть этот не пьет... хотя если продолжит таскаться вслед за Николя - начнет куда раньше сверстников...

            - И как вино? Не подкачало? - леЛардли надеялся, что в его голосе прозвучит та же самая смесь гнева и укоризны, что была у него на душе.

            - О нет, конечно не подкачало, - Нико какое-то время рассматривал вино в кубке, после чего расхохотался сделал большой глоток. На Рио он старательно не смотрел, - очень хорошее и очень дорогое вино... только платить за него не придется. Хозяин таверны, понимаешь ли, немножко мертв. Уж кому, как не мне это знать - лично снимал его голову с пики. Вот мы и решили поднять бокал в память о нем.

            Окинув взглядом пустой зал, Рио похолодел:

            - Кто еще погиб?

            - Неправильный вопрос, - ле Тойе допил остатки вина и снова наполнил кубок, - на него слишком долго отвечать. Правильный - "Кто уцелел?" Задашь его?

            Рыцарь полагал, что уже знает ответ, и это знание словно раскаленный метал обожгло его душу. Но все же он спросил, словно ученик, выполняющий урок:

            - Кто выжил, Нико?

            Граф снова рассмеялся, да так, что Алек вздрогнул во сне. Отсмеявшись, он смахнул с глаз выступившие слезы и не оборачиваясь, через плечо указал на Алека:

            - Мальчуган и его медведь...

            Кивок в сторону Раен:

            - ...эта красотка...

            Молчание. Потом:

            - И я. Хотя в этом я пока не уверен, совсем я тебе скажу, не уверен. Понимаешь, у меня на глазах сегодня умер человек, на теле которого не было ни одной раны. Он просто перестал жить - и все. Поэтому я сижу здесь, пью за всех тех, кто уже ушел в Долины смертной тени и жду, когда костлявая придет за мной, как она пришла за Рихардом.... А еще смеюсь, чтобы отогнать смерть подальше...

            Наконец-то Нико обернулся и взглянул в глаза Рио. Первой мыслью, посетившей рыцаря в этот момент, было: "Если смех гонит смерть прочь, то почему она смотрит на меня из глаз этого мужчины?"

            - Ты слишком долго шел сюда, граф ле Лардли... так долго, что мало кто сумел дождаться тебя. Мы поговорим завтра. И завтра же я помогу во всех делах. А сейчас выйди и дай мне выпить за умерших - видит бог, они заслужили эту почесть.

            Рио мог бы возразить на это очень и очень много - например то, что он выступил сразу, как только полумертвый от страха пастух передал сообщение, услышанное от умирающего рыцаря, что спешил, как мог, что его воины тоже гибли сегодня....

            Вместо этого тихо вышел из таверны, аккуратно прикрыв за собой дверь...

           

           

            Эвор Тилийский

           

            14 день месяца Темнейших Глубин.

            Полумесяц. Озерный Чертог.

           

            Как-то неожиданно все сборы подошли к концу, и оставаться в Озерном Чертоге не было больше ни смысла, ни причин. Все готово, и перводружинники уже седлают лошадей.