Но когда солнце перевалило за три четверти и я уже собирался начать отступление, произошло ужасное - прорвали левый фланг, где стояли ратники. Дальше... дальше ясно: окружение, подавление и избиение.

            Пришлось спасать что можно. Серые - моя личная охрана - стали ядром, вокруг которого сбилась еще боеспособная часть дружины. Мы пошли на прорыв... потеряли двух из каждых пяти бойцов... я скакал впереди - воины должны видеть Князя; биргризеном верхом не помашешь, и я взялся за чекан... Мы прорвались.

            Из девяти тысяч, что я привел к Ступеням Дождя, я увел полторы.

            Что же делать???

           

           

           

            Эвор Тилийский

           

            Полумесяц. Близ Озерных Чертогов.

            9 день месяца падения Зерна.

           

            Когда в покои Эвора вошла Крилла в сопровождении четверых воинов, Князь сразу понял, зачем они пожаловали.

            - Совет принял решение сдать Тил Ярно Фалессу - низкий негромкий голос Криллы заполнил пустую комнату, в нем едва скрывалось ликование, - Сложите оружие, Князь, и сдавайтесь. Император приказывал взять всех мятежников под арест.

            Эвор усмехнулся и шагнул навстречу направленным ему в грудь стрелам, с каким то мрачным весельем заметив замешательство тех, кто так недавно клялся пойти за своим Князем в огонь и в воду. Страха не было. Живым им его не взять, а смерть... что такое смерть в сравнении с тем всеобъемлющим презрением и ненавистью, которые теперь испытывает по отношению к своему Князю каждый в этом лесу.

            Он молча попытался сдвинуть Криллу со своего пути, и в это мгновение его горло словно сдавило холодной мягкой рукой. Князь дернулся, но тело стало совершенно непослушным.

            - Для тебя все кончено, - тихо произнесла Крилла, и двое дружинников, вывели Эвора в коридор.

            Сквозь кроны деревьев проглядывают осколки вечернего неба... отдаленные голоса складывались в неразличимый гул. Связанный по рукам и ногам Эвор лежал на спине, глядя вверх. Мысли вдруг стали неправдоподобно ясными и почти перестали причинять боль. Сознание охватила какая-то странная, но спасительная апатия. Его бой окончен, окончен полным поражением, заслуженным в полной мере. И неизвестно, кто более виноват в бедах постигших лес, Ярно пришедший сюда с войной или сам Эвор, посягнувший на самое священное, что было в Полумесяце. Все усилия были напрасны. Он заслужил свою участь, но Ярно не долго будет праздновать победу, и она не станет полной, пока Ред в Озерном Чертоге. Князь успел отправить своим Перводружинникам последние сторнийские стрелы. Оставалось ждать... ждать и молить Шепчущего послать сил для того, что бы пройти свои последние шаги.

            За Князем пришли двое рыцарей, разрезали веревки на ногах и вытолкали пленника на расчищенную от зарослей площадку. Ярно ждал у своего походного шатра, и по выражению его лица Эвор с вновь обострившейся ненавистью понял - "Убивать не будут, это было бы слишком просто".

            - Я, кажется, уже говорил тебе, Эвор, кто победит в этой войне, - в голосе Ярно слышались снисходительно-высокомерные интонации, - Я все еще готов пойти тебе на уступки. Преклони колени, здесь и сейчас перед моими людьми и после перед своими воинами признай меня Императором и законным хозяином Тила и Полумесяца, и тебе сохранят жизнь.

            Какое то мгновение Эвор молча смотрел на "своего Императора" и его воинов. Они пришли сюда, закованные в свои тяжелые доспехи, принесли в его мир огонь и сталь, и, оказавшись несокрушимой силой, они одержали победу. И проиграли гораздо больше. Под кронами леса раздался громкий, отдающий полубезумной смелостью смех.

            - Хозяином этого леса? - усмешка Эвора стала жесткой, - У этого леса НЕТ хозяев, и у народа, живущего здесь, тоже. Ты никто здесь...

            В следующее мгновение Князь согнулся пополам от удара и едва удержался на ногах, захлебываясь уже набранным в легкие воздухом.

            - Проявляй больше почтительности к своему Императору, - ударивший Эвора рыцарь побелел от гнева.

            Князь засмеялся ему в лицо. Так бывает, что способность бояться отпадает у людей обреченных на смерть, как таковая. Сломанное однажды нельзя сломать еще раз, боли и позора больших, чем уже есть, не будет.

            - Почтительности? Почтительности к человеку под покровом ночи укравшему мою невесту, нарушившему все законы гостеприимства, пришедшему в МОЙ дом с огнем и мечем и одержавшему победу через предательство, и даже теперь прячущемуся от меня за спинами своих воинов.

            Следующий удар был сильнее первого и за ним последовали другие, без труда опрокинувшие Князя на землю.

            - Довольно! - в голосе Ярно звучала с трудом скрываемая ярость.

            Отплевываясь от крови, Эвор с трудом поднялся на ноги, встретившись взглядом с гневными глазами своего врага, врага неважно какими методами, но одержавшего победу в этой войне.

            - Ты не понимаешь хорошего отношения к себе, - полным холодного спокойствия голосом произнес Ярно, - Что ж я давал тебе шанс, но ты достоин только той участи, что достается бандитам, мятежникам и изменникам, - герцог посмотрел куда то в сторону, - Зачитайте обвинение.

            - Эвор, сын правящего Князя Тила Сэдрика Тилийского обвиняется в государственной измене, мятеже против своего Императора, разбое, присвоении себе ложных титулов и прав, оскорблении своего Императора и посягательстве на его собственность и земли Великой Лаконской Империи. Волей государя Императора нашего Ярно IV Фалесса лишаетесь всех наследственных званий и прав, и приговариваетесь к публичной казни через повешение...

            "Публичной - славно", - мрачно подумал Эвор, Ярно собирается показать всем, что победил и уничтожил своего врага, что бы потом не возникало предположений и вопросов, выжил ли мятежный Князь.

            - Кроме того, указом Его Императорского Величества было постановлено лишать любого пленного разбойника родом из полумесяца трех пальцев на правой руке. Привести в исполнение немедленно.

            Эвор чисто инстинктивно дернулся, вызвав смешки и издевательский гул толпы. Кто-то перерезал на его руках веревки и толкнул вперед к широкому древесному срубу. Что ж, Император решил искалечить побежденного врага. Ему нужны страх, мольбы о пощаде, ему нужна ПОЛНАЯ победа и добровольное коленопреклонение, которых он, во всяком случае от Эвора, не получит никогда.

            Впрочем, марать руки сам Ярно не собирался. За меч взялся кто-то из рыцарей его ближайшего окружения. Удар по ногам сзади заставил Эвора упасть на колени перед импровизированной плахой. Князем владело какое-то странное спокойствие. Если ты уже мертв, совсем не важно есть у тебя способность держать лук в руках или нет.

            Новоявленный палач смотрел на оказавшегося в его руках узника с редкой молчаливой ненавистью, и оказался при этом человеком старательным. Сказано рубить три пальца значит три, а не пять, два или полруки, по всей видимости, поэтому он скорее резал, чем рубил. Непереносимая боль заставила Князя со всей силы дернуться и закричать, но рыцарь держал его руку крепко, следующим ударом меч отсек большой палец. Мир сузился до одной только боли. Когда раны прижигали, сознание подернулась дымкой. Эвор резко тряхнул головой, стараясь, уцепиться за стремительно ускользающую реальность.

            - Дайте ему воды, - милостиво распорядился Ярно, вызвав у своего узника новую волну ярости.

            Князь оттолкнул протянутую ему плошку и попытался подняться на ноги.

            - Закуйте его в цепи, - сказал Ярно, - Рио, возьмешь камень и доставишь нашего узника в Фалессу. Через четыре дня я жду тебя назад с новостями. Бальзатар без труда вытащит из Эвора информацию о безопасных подходах к Озерному. Я не хочу терять там людей. Во избежание попыток побега никто не должен знать, о том, что князь в столице.

           

            13 день месяца Падения Зерна

           

            Эвор не помнил, сколько это продолжалось. Темнота, сырость и боль, слишком сильная, что бы переносить ее молча, но все же недостаточная что бы умереть, и жар, отнимающий последние силы. Чувствовать руку князь перестал давно. Его о чем-то часто спрашивали, и он что-то отвечал, хотя не мог теперь с полной уверенностью сказать, что именно. По-видимому, ответы не слишком их устраивали, они возвращались, заставляя снова и снова испытывать боль, и снова уходя ни с чем.

            Шепчущий оставил его, единый дух леса не счел возможным принять осквернителя лесов и святотатца своей частью, вытолкнув его погибать в одиночестве и столь далеко, насколько это возможно.

            Сквозь полубред Эвор снова осознал, что они пришли.

            - Удалось узнать что-то новое?

            - Это бесполезно, сир Лардли, поверьте мне. Да и не жилец ваш князь, так государю и передайте, лихорадка, и раны, похоже, загнили... никак не жилец.

            - Ладно. Тогда прощайте.

            В наступившей тишине Эвор внезапно понял, что его, наконец, оставили в покое, туманящийся разум не цеплялся более ни за что, потом стало почти тепло и боль ушла. Князь успел еще подумать, что наверное это предсмертный шок, но через мгновение яркий луч солнечного света полоснул его по глазам, ветер ударил в крылья и мир снова сжался до ветра, солнца и невероятной синевы, зажатой между землей и облаками.

           

           

            Вефир ибн-Найджбер

           

            5 число месяца Падения Зерна. Тай-Суан.

           

            Вестей от Сафара не было. Вефир знал, что его друг и повелитель отправился с помощью перемещающего камня сюда в Тай-Суан, и знал, что тот бы прекрасно перенес его сюда... Но... Что-то случилось, что - не знала даже Иллиссайе, в ее посланиях были лишь сомнения и растерянность... Хана искали по всему миру - но его нигде не было... Все предсказатели и колдуны говорили лишь одно - правитель двух третей мира не умер, но и среди живых его найти не удалось. В отношении героя какой-нибудь древней легенды - это звучало бы красиво, но сейчас... Слухи уже разошлись, даже слишком быстро разошлись - наверняка чей-то злой умысел, и по союзу Тысячи Племен побежали невидимые пока, но уже заметные для визиря великой страны, трещины. Никто ведь не знал, что случилось с ханом на самом деле. Если бы он был убит - за него можно отомстить... Но что будет с войском предводитель, которого не довел его до границ врага, а бросил на полпути в полудружественной-полувраждебной стране?

            Ждать сейчас можно было всего... Но "просто сидеть и ждать?" Вефир оторвал взгляд от каких-то рисунков на стене, и встал. Сейчас он должен поговорить с двумя людьми. Надо действовать в зависимости оттого, что они скажут, Сафара нет, пока нет (!), но планировать надо, так как будто он и не появится в ближайшее время.

            Буквально через пару минут Вефир был уже у покоев Банг-Танга. Меленький жрец, похоже, и не ложился. Визирь Сафара был вообще не уверен - спит ли вождь ллунифов?... Он что-то читал при свете огня, и повернулся на голос, увидев знакомое лицо, улыбнулся.

            - Садись советник, - он хлопнул рукой рядом с собой. - Знаю, о чем ты думаешь, я думаю о том же... Иззрек вторгся в Квайдан и прошел по нему, сжигая все на своем пути... Многие вожди могут повернуть назад - ведь Лакона для них по-прежнему загадочная и неизвестная страна? А там - уже делят добычу. Стоит только вернуться...

            Вефир помрачнел.

            - Войска союза тысячи племен уже пора переводить через горы... Но кто поведет их? Только Сафар мог бы сделать это - он прирожденный полководец и лидер. Ни ты, ни я, ни Афиар - никто не обладает таким влиянием среди всех этих столь непохожих друг на друга народов.

            Барг-Танг кивнул и улыбнулся.

            - Если им нужен Сафар - они его получат. Есть чары способные сделать, так что один человек будет выглядеть как другой - их нельзя будет отличить...

            Вефир задумался.

            - Ты предлагаешь мне стать Сафаром, пока он не вернется? Нет, это не пройдет. Сафар великий тактик - у меня ни пяди его способностей. Как я поведу столько народу в битву?

            - Командовать может и другой... - снова улыбнулся карлик. - Или другая...

            - Кир? - изумился Вефир. - Рассчитываешь на нее? Но она пока даже не согласилась на проход через ее земли!

            - Я рассчитываю на ее честолюбие, желание отомстить сильному соседу, желание избавится от орды, что стоит у границ... Согласись, то, что она сама поведет войско - это даст ей самую полную гарантию...

            - Но она определенно не желала быть в этом всем замешана! Лаконцы не должны узнать, что она помогла нам против них!

            - А никто и не узнает, - ухмыльнулся карлик. - Если уж я смогу сделать из тебя Сафара, то и она сможет стать тем-то, кто никак не может быть тай-суанской царицей - но командовать будет она. И знать об этом будем только ты, она, да я...

            - Я согласен. - Вефир сел. - Ты предложил хорошую вещь... Теперь мне надо убедить ее...

            В черных и не проницаемых глазах Барг-Танга плясали отблески огней.

            - Просто перескажи ей мои слова. Она все поймет. Она умная. Но учти одну вещь... Змеи узнают, что "Сафар" вернулся. И тогда они начнут охоту за ним. Охоту на тебя. Будь осторожен...

           

           

           

            Рикард Шарк

           

            9 день месяца падения Зерна. Река Салерна (недалеко от Фалесы).

           

            Флот что есть сил старался пройти оставшуюся часть пути быстро, но тихо, не тревожа ночную тьму ни случайными всплесками, ни всполохами огней. Казалось невозможным, чтобы столь многочисленное скопище кораблей сумело подняться по реке, не растревожив всю округу, но моряки, правившие судами и сидящие на веслах славились именно тем, что совершали на воде невозможное. Да и Салерна в этом месте широка, словно морской пролив, а течение великой реки было неспешным и плавным. А потому до сих пор армаде, доставившей из далекой Лирии войска вторжения, удавалось оставаться незамеченной. Во всяком случае, именно на это надеялись все, ступившие на палубу сторнийских кораблей - от рядового лирийского ратника, коротавшего долгие дни путешествия за игрой в кости, до адмирала Бижара.

           

            ***

            Адмирал Бижар, лучший флотоводец Империи тысячи островов.... Когда-то, как и многие великие сторнийцы, он начал свою карьеру юнгой на рейдере. А до того - мелким воришкой в порту Сторна. Не прибыльная и опасная работа: в империи не рубили рук за воровство. Вора, вне зависимости от возраста ждал либо алтарь Культа, либо острый кол. Если же гвардеец, прихвативший неудачливого уголовника, оказывался сердобольным, то все описанные прелести заменялись простым "уходом к морским братьям" - акулы оказывались куда милосерднее людей и убивали быстро, не мучая. В один прекрасный день юный Бижар, спасаясь от гвардейского патруля, угодил на палубу отплывающего рейдера. Моряки, члены Берегового братства, после недолгого раздумья, решили не сдавать мальчонку властям - прежний юнга получил стрелу в живот и сейчас уже плавал в морской пучине, свободный от всех мирских бед. Новая работенка оказалась не менее опасной, чем прежняя, но она давала больше денег и шансов возвысится. Уже через несколько лет молодой пират Бижар прославился среди сторнийских "акул" необычайной хитростью, умом и поразительным талантом выбирать сильнейшую сторону. А потому, когда Властитель, по указке лаконского посланника решивший приструнить распоясавшихся пиратов, предложил честолюбивому капитану пост адмирала флота при условии, что пират начнет ловить и вешать своих же товарищей, Бижар согласился не раздумывая.

            Решение стало... спасением для Берегового братства. Нет, новый адмирал вовсе не манкировал своими обязанностями. Напротив, за первый же год он повесил больше потерявших патент каперов, чем его предшественник за пять. Но все дело было в том, кого он вешал или приносил в жертву морским братьям: сушиться на рею или кормить акул отправлялись лишь пираты-неудачники, коих раньше не без успеха отлавливали сами лаконцы, а так же дилетанты, не состоявшие в Береговом братстве. Другие, достойные члены данной богоугодной организации, отделывались тем, что уделяли грозному адмиралу толику своих доходов. Столь гибкая политика позволила Бижару не только приобрести благосклонность властителя, но и стать очень богатым человеком. И адмирал уже был близок к совей мечте - получить право на основание Клана, когда во время очередного смотра флагман флота посетил младший, нелюбимый (если не сказать ненавидимый) сын Властителя - подросток с пепельными волосами, холодным лицом и синими, словно морская вода или сторнийская сталь глазами, во время гнева становящимися похожими на два провала в бездну. И главный дар Бижара, его бесценный инстинкт, подсказал - пора менять сторону. В юноше жила сила. И эта сила, страшная, жестокая, неукротимая, должна была либо сжечь всех, кто пойдет за ним, либо вознести на такие вершины, которых никогда не достичь, гоняясь за пиратами. И молодой адмирал, не удовлетворившись положенным по рангу полупоклоном, решительно прошел сквозь пустое пространство, окружавшее юношу, дружба или даже хорошие отношения с которым означали гарантированную опалу, протянул удивленному принцу руку....

           

            ***

            Адмирал вынырнул из омута воспоминаний и с тревогой вгляделся в кромешную тьму, скрывавшую свои тайны даже от зоркого глаза опытного моряка. Вокруг царила обволакивающая, тягучая тишина, которую легкий плеск воды под веслами и скрип снастей, казалось, лишь подчеркивали, но ни в коем случае не рассеивали.

            "Все идет по плану... враг не знает, что мы здесь" - мысль пульсировала в сознании, то и дело, сменяясь другой, - "Не лги себе... сейчас не время... Они знают,... не могут не знать. Будь готов..."

           

            ***

            Рик несколько мгновений помолчал, давая адмиралу обдумать услышанное, после чего тяжело уронил, словно провел черту:

            - Мы не взяли Криэран полностью. Белый город цел и лирийцы могут сидеть под его стенами хоть до конца времен: стены старого города неприступны.

            - Но почему?! - Бижар не знал, чего сейчас в нем больше: гнева, досады или удивления, - Мой план учитывал все до мелочей! Захват фортов, атака порта, мятеж, оттягивающий на себя стражу... Что из этого не сработало?!

            - Все сработало, - голос Властителя по-прежнему был лишен эмоций, - Но ты не учел одну возможность. Портовый район подожгли, и войскам не удалось быстро придти на помощь отряду, захватившему ворота. Когда лирийцы прошли в обход - бой уже закончился.

            - Огонь?! Какой, к акулам, огонь?! - ярость уверенно вытеснила конкурентов из души адмирала, - нужно было отдать приказ идти сквозь горящий квартал! Мы потеряли бы несколько сотен, но сейчас знамя Сторна уже развевалось бы над Белым городом! Всего немного решительности... Какой кретин отдал приказ идти в об...

            - Властвующий кретин, - в голосе Властителя отчетливо прорезалась сталь и Бижар в испуге смолк, пытаясь определить, сколько же лишнего он наговорил. Но, к его удивлению на перепачканном жертвенной кровью лице Рикарда вдруг появилась улыбка:

            - Этот приказ отдал я, дружище. Твой план был так хорош, что иного способа сорвать его исполнение я не нашел. Все шло к тому, что позавтракав на кораблях обедать мы будем в старом городе, но к счастью среди лаконских червей нашелся умный и смелый человек.... Иначе, не знаю, как бы мне удалось спасти Криэран от полного разгрома.

            Первые слова, пришедшие на ум, Бижар проглотил, не позволив им даже отразиться на лице: Мало ли что сейчас Рик улыбается - адмирал давно усвоил, что в минуты веселья молодого Властителя следует быть особенно осторожным. Поэтому он произнес лишь:

            - Почему?

            - Разгневан, обижен... выбит из колеи, - Рик продолжал улыбаться, но его глаза, не затронутые ни искрой веселья, тщательно вглядывались в лицо флотоводца, -Успокойся и прими это... Так было нужно. Мы не должны были взять Криэран, а ты - не должен взять Фалесу.

            - Но почему?! - несмотря на все свои старания, Бижар не сдержался, - Тогда зачем вообще все это?!

            - Да, именно... - Рик улыбнулся еще шире, - Зачем? Зачем все это ПО ТВОЕМУ? Зачем наш флот вышел в море спустя сотни лет после поражения?

            - Чтобы отомстить... победить в войне,... вернуть величие Сторна... - смутная догадка забрезжила в мозгу адмирала, но прежде чем мужчина успел сформулировать ее, Рик продолжил:

            - Верно, такова наша цель, не спорю... Но что для нас победа? Павшая Фалеса? Мертвый Ярно? Быть может, пылающий флот Лаконы?

            - Победа это... Проклятье! - адмирал почувствовал, что незыблемые прежде понятия исчезли.

            - Именно, - Шарк перестал улыбаться и теперь его лицо ровным счетом ничего не выражало: знак внутреннего волнения, - Проклятие... Все это ровным счетом ничего не дает Империи. Ну, взяли мы Криэран, овладели Фалесой... Дальше что? А вот что - придет Сафар со своими ордами, и мы будем вынуждены уступить ему все, что заняли. Потому что нас мало, очень мало.... А что сделает этот варвар, оказавшись на троне? думаешь, он начнет все грабить и жечь? Если бы так... Хан дикарь, но не идиот - первое что он сделает - это остановит грабежи, примет вассальную клятву у всех, кто согласится ее принести, расставит своих людей там, где их будут готовы терпеть, оставит местных там, где еще не готовы... Проклятие, я уверен, что Франциск останется на прежней должности.... Впрочем, это не важно - ты все равно не знаешь, кто это такой. Так или иначе, вместо Лаконы, сильной, но изнеженной империи, мы получим на свою голову молодую и агрессивную Лирию... Сильную Лирию, готовую к новым войнам. И ты думаешь, что Сафар позволит нам грабить ЕГО НОВЫХ ПОДДАНЫХ?

            - Тогда зачем мы помогаем Лирии? - теперь Бижар понял лишь то, что ничего не понимает. Рик снова улыбнулся и его острые, белые зубы, сверкнувшие на залитом кровью лице, вызвали из памяти адмирала древние легенды об упырях, некогда населявших землю:

            - Потому что есть и другой вариант... Мы втянули Лирию и Лакону в войну - прекрасно. Но ни Фалеса ни Криэран не должны пасть. Если их захватить - Лакона упадет в руки Сафара перезрелым яблоком. А так - тигр лишь ранен и от того еще более зол... Пусть у лирийцев будут связаны руки: ничто так не угнетает жителей степей, как долгая осада. Ярно будет бодаться с ордами, идущими через Тай-Суан, лирийцы - сидеть под стенами, а мы... Мы позаботимся ,чтобы простые крестьяне начали хвататься за самострел при виде любого человека не из их деревни... Плевать, чей он... И когда огонь превратит всю страну в пепелище, когда континент станет одним большим погостом, а реки его потекут кровью - тогда и придем мы...

            Рик преобразился - на обычно бледных щеках мужчины вспыхнул лихорадочный румянец, глаза, казалось, загорелись темным, почти черным огнем... Бижару молодой Властитель напоминал кровавого бога, сошедшего на землю за жертвенной кровью, напившегося ее и пророчествующего:

            - ...придем не для того, чтобы пограбить и уйти, как бывало всегда... Нет, не так... Мы больше не будем ютиться на своих островах, как крыса в норе. Мы придем, чтобы остаться навечно! Понимаешь, навечно. И некому будет заступить путь грозным потомкам акул... Словно штормовая волна мы пройдем по уставшей от войны земле, очистив ее от остатков низших рас, от степных шакалов и лаконских червей... и Великая Империя Сторн обретет величие... истинное величие... Величие империи Древних Владык... Бессмертных...

            Темное пламя, казалось, вырывалось из глаз Властителя, касаясь своими языками помертвевшего от дикого страха маршала... Никогда еще сторнийским адмираломне владел такой ужас: жестокий, страшный, но знакомый Рик исчез, и сейчас его устами говорило что-то... иное, древнее.... А когда из уст Властителя раздался незнакомый, но бесконечно чужой язык, адмирал едва удержался от крика. Непроизвольно он сильно сжал сердце, все еще бьющееся в руках, и... наваждение рассеялось.

            - Бижар, ты слушаешь меня? - Рик смотрел на своего флотоводца несколько обеспокоено, - Твоя фигура на миг рассеялась...

            - Ничего, - мужчина с трудом укрыл от зорких глаз господина дрожь, бьющую тело, - Все нормально... Что я должен делать?

            - Ничего особенного, - Рик перешел на деловой тон, - Тебя наверняка будут ждать у стен города... мы дали им достаточно времени, чтобы подготовиться... более чем достаточно. Так что постарайся, чтобы бой был с одной стороны по настоящему жарким, чтобы не разочаровать наших лирийских друзей, но с другой стороны - каждый корабль для нас ценен в двойне. Сведи потери к минимуму. Пусть лирийцы платят за пирушку. И еще... я конечно не уверен, но в городе может быть как минимум один сильный маг, использующий огненную стихию.... Уцелей, адмирал, у меня на тебя большие планы...

            Властитель кивнул на прощание и сильно сжал почти совсем затихшее сердце. Изображение тут же начало меркнуть, рассеиваться, и через мгновение в каюте остался лишь сам Бижар изуродованное тело на столе.

           

            ***

            Успех нападения зависит от многих факторов: от внезапности, от соотношения сил, он умения нападающих, и (пожалуй, главное) от того, что же считать успехом. Успехом можно считать уничтожение врага, его удержание, его захват.... Тот же, кто готовил нападение на поднимающийся вверх по реке сторнийский фот, поставил перед собой одну цель - убить как можно больше лирийцев, плывущих многочисленных транспортах.

            Первый удар нанес тот неведомый Бижару маг, о котором предупреждал Рик: в ночном небе над крадущимся флотом внезапно возникло огромное женское лицо, словно начертанное огненными линиями. Мгновение незнакомка словно с горделивым презрением созерцала корабли, потом огненное лицо исказила гримаса ярости, линии смялись, скрутились, обратившись в чудовищный вихрь, ринувшийся вниз, на беззащитный флот. Первый корабль, угодивший в низвергнувшийся с неба огонь, выпихнул гигантской свечей, второй - верткая униема, отчаянным рывком попыталась уйти с дороги огненного столба, но пламя легко, словно бы случайно, вильнуло в сторону и к небу поднялся еще один костер. Там, где ослепительно сверкающий вихрь касался воды, речная гладь вскипала, извергая громадные клубы пара.

            Но флот не был беззащитен - на пути огня, устремившегося к квадриреме, возник почти незаметный в ночном небе аркан, свитый из воздушных потоков. Плененное пламя взревело, словно зверь, и огненный столб, удерживаемый воздушной нитью начал изгибаться, словно натягиваемый лук, стремясь, во что бы то ни стало дотянуться до флагмана, чья команда, видя угрозу, отчаянно пыталась разогнать тяжелый корабль и уйти с пути стихии. К одному аркану добавлялись все новые воздушные нити, сплетая тонкую, но прочную сеть, начавшую теснить огонь, прижимать его к поверхности реки. Из водной глади же начала неторопливо подниматься огромная пасть чудовищной, непредставимой акулы, чья плоть светилась и переливалась в огненных всполохах, указывая, что чудовище состоит из воды - к битве присоединились жрецы Культа. Глухой рев перешел в сдавленный стон - вихрь пламени начал сжиматься, превращаясь в шар, почти что касающийся пасти творения жрецов... но праздновать победу им было рано - огненный маг не собирался сдаваться.

            Ярчайшая вспышка озарила Салерну, на миг обратив ночь в день: обрывки воздушных арканов исчезли в разверзнувшемся аду, поглотившем кроме них и водное чудовище. Когда клубы пара слегка рассеялись, взорам предстал огненный шар, сильно уменьшившийся - тень былой мощи, гаснущий.... но свободный. В последнем рывке пламя метнулось к квадриреме и, рухнув на него сверху, пробила все палубы и погрузилось в трюм. Несколько томительно долгих мгновений ничего не происходило, но когда всем уже начало казаться, что атака была бесплодной, судно взорвалось, осыпав реку пылающими обломками... "Кракен", могучий флагман сторнийского флота, канул в лету. Вместе с кораблем исчез и огненный вихрь, и теперь лишь пылающие обломки освещали реку.

            Бижар вытер пот со лба. Решение перейти с могучего, и, казалось бы, безопасного "Кракена" на обычную боевую дирему, себя оправдало. В который раз звериный инстинкт спас адмиралу жизнь. Но бой лишь начался - теперь место магии заняло оружие: послышался легкий свист и плывущий рядом транспорт полыхнул ослепительно белой вспышкой. Бижар усмехнулся: это было не менее опасно, чем магия, но куда более знакомо, понятно, а потому не так пугало. В дело вступили катапульты с "адским огнем". Предстояло который раз подтвердить свое звание лучшего флотоводца Сторна.... и выжить.

           

            ***

            Иванэ, решивший вопреки советам остальных защитников Фалесы, устроить засаду на реке, отчетливо понимал, что нет ни единого шанса уничтожить весь флот. Более того, у отрядов, вызвавшихся участвовать в ночном бою, почти нет надежды на возвращение. Но так же он понимал, что пока лирийские ратники набиты в трюмы, словно сельди в бочки, можно одним удачным ударом положить больше врагов, чем за месяц боев. И такую возможность упускать было глупо. А потому со стен столицы были сняты те метательные машины, что было не жалко потерять или те, что можно было быстро установить, а потом забрать с собой. На берегу началась настоящая война с рыбой: камни летели в воду один за другим, до тех пор пока не начинали ложиться точно туда, куда указал Иванэ, лично поделивший водную гладь на квадраты. Были извлечены запасы "адского огня", собраны маленькие рыбацкие лодки, превращенные в брандеры, лучники и арбалетчики проверяли свое оружие...

            "Транспорты с десантом! Только они! Боевые корабли не штурмуют стены - их штурмует пехота. Наша цель выбить пехоту пока она собрана в кучу... Топите транспорты" - герцог не уставал повторять это раз за разом, готовя армию смертников к бою. И когда магия окончила бушевать над ночной рекой, армия ударила.

            Катапульты одновременно послали в полет десятки снарядов: кувшинов с маслом, с "адским огнем", просто тяжелых камней, способных проломить палубу и днище или сокрушить борта. Ночная тишина вздрогнула и исчезла, вытесненная огласившим рек треском, гулом пламени, отчаянной дробью задающих темп гонгов и криками. Многие транспорты, попавшие под обстрел пылали, горели и тонули. Многие... но не все. Сторнийцы среагировали быстро - корабли, шедшие и без того не далеко от берега, молниеносно свернули к прибрежным зарослям, стремясь высадить десант прежде, чем их постигнет участь менее удачливых товарищей, другие, получившие смертельные раны, извергали из своих недр вопящих от ужаса, смешанного ос боевым азартом, лирийских бойцов, вплавь устремлявшихся к берегу.

            В дело вступили лучники и арбалетчики - летящие с темного берега стрелы легко находили жертвы, ясно видимые на освещенной горящими кораблями водной глади, и сотни воинов навсегда скрывались в воде, напоминая о себе лишь алыми пятнами, быстро уносимыми течением. И чем ближе лирийцы подплывали к берегу, тем больший урон наносили лучники, в упор бившие из прибрежных зарослей. Промахнуться было почти невозможно... но и расстрелять всех тоже. Вот уже первые захватчики на берегу... Конечно, они прожили не долго: взявшиеся за мечи стрелки и расчеты метательной машины сбросили их обратно в реку, но на смену им из воды выходили новые, а рядом ткнулся носом в берег транспорт, с которого начали спрыгивать лирийцы, прикрываемые огнем лучших арбалетчиков изведанного мира - сторнийцев.

            Катапульта смолкла,... вспыхнула... за ней - вторая... третья... Дождь стрел поредел. Стих. Высадка десанта продолжалась.

            - Все. Уходим, - Иванэ больно было наблюдать, как гибнут последние добровольцы, но эту битву выигрывает не тот, за кем останется поле боя, а тот, кто достигнет соей цели, - Мы свое дело сделали.

            Весьма поредевший отряд втянулся в ворота Фалессы, тут же сомкнувшиеся за спиной последнего воина. Бой окончился.

           

            ***

            Вспыхнувший корабль был лишь первой ласточкой - теперь камни и снаряды с "адским огнем" летели непрерывным потоком. Идущий впереди боевой корабль вдруг вильнул в сторону, словно стремясь уклонится от рифа, то тут же полыхнул белой вспышкой...

            "Брандеры... они пустили вниз по реке брандеры... Какой-то идиот решил обменять свою жизнь на сторнийский корабль... Глупец - жизнь одна и она бесценна, а кораблей - много..." - Бижар повернулся к сигнальщику:

            - Передай "Всем. Всем. Всем. Рассредоточится, непрерывно маневрировать. Транспортам начать высадку десанта. Боевым кораблям - уходить вниз, к устью. Опасаться брандеров".

            Громкий треск возвестил о том, что сторнийский флот лишился еще одного корабля.

            "Проклятие... Рик, ублюдок жестокосердный, ты был как всегда прав... Но как мне здесь суда то сохранить? Тут бы голову уберечь...":

            - Всем кораблям - залп по берегу маслом и всем "адским огнем", что у нас есть...

            - Но господин... - капитан замялся, но все же продолжил, - "Адский огонь" есть на очень немногих кораблях... и его мало... стоит ли?

            - Исполнять! - Бижар был взбешен, - Мы у них как на ладони, а они прячутся во тьме... Еще немного, и "огонь" нам больше не понадобится...

            Еще один брандер попытался протаранить маневрирующую дирему, но был накрыт залпом арбалетчиков с соседнего корабля. Гребцы рухнули на дно утыканного "болтами" суденышка, и течение увлекло неуправляемую бомбу вниз по течению...

            Транспорты пылали: тот, кто ставил лаконцам оборону озаботился как следует пристрелять метательные машины и теперь почти каждый снаряд ложился в цель. В свете пожаров вода напоминала чудовищную кашу из тел, обломков дерева, огня, плывущего прямо по воде и, конечно же, людей... Вопящих, молящих о спасении богов и людей, умирающих, тонущих, с молчаливым упорством плывущих к берегу. Там, в прибрежных зарослях уже кипел бой, пока еще не слишком удачный для лирийцев, но пристающие то тут, то там транспорты делали положение защитников безнадежным.

            "Быстрее бы все закончилось... нужно прикинуть потери..." - от мыслей Бижара отвлекло то ли предчувствие, то ли легкий свист на самой грани слышимости. За борт его увлек инстинкт. Тот самый инстинкт, что помог уцелеть мелкому воришке в жестоком царстве сторнийского порта, где для выживания мало быть сильным и смелым...

            Воды коснулись лишь кончики пальцев, когда на воде отразилась ослепительно белая вспышка... Умелый пловец, он вошел в воду без всплеска, задержал дыхание и поплыл, стремясь удалиться подальше от нестерпимого жара и света, делающего человека прекрасной мишенью. Вода, ставшая алой от крови, едва не закивавшая от пылающих сверху гигантских костров, слепила, легкие разрывались, но адмирал очень хотел жить...

            Когда Бижар выбрался на берег, бой уже стих и победители? проигравшие? ... в общем - лирийцы и сторнийцы подсчитывали потери. К утру картина разгрома предстала во всей своей ужасающей полноте: флот вторжения потерял треть транспортов. Еще треть была серьезно повреждена. Погибла почти четверть лирийских воинов, было много раненых - в основном, обожженных. Почти все припасы к осадным машинам, стрелы, арбалетные болты и провиант покоились на дне реки или превратились в пепел. Боевой флот тоже потрепало, но куда меньше - самой тяжкой утратой оказалась потеря злосчастного "Кракена", ставшего жертвой неведомого мага. Военный совет, на котором собрались лирийские и сторнийские полководцы, подвел печальный итог: с имеющимися силами не стоит и пытаться взять город. Кроме того, Фалеса готова к обороне, охраняется сильным, магом, а ее защитники воодушевлены победой... Оставался лишь один вариант - осада. Осада долгая... нудная... безнадежная.

            "Ты можешь быть доволен, Рик... доволен, черт акулы тебя пожри. Интересно, был бы ты так же счастлив, если бы поплыл под ковром трупов до самого берега... Наверняка тебе бы понравилось, ублюдок ты кровожадный... Но что делать..."

            К несчастью, оповестить Шарка об успешном исполнении плана было невозможно: еще одной потерей сторнийского флота стал корабль с жертвенными рабами, братья которых плыли в на таком же корабле в эскадре Властителя.

           

           

           

            Тарикэ

           

            3 день месяца Падения Зерна.

           

            - Стой спокойно, дитя, - в который уже раз одернула толстая нянька юную принцессу, нетерпеливо встряхивающую головой.

            - Тарикэ не привыкла стоять, - глядя прямо в лицо няни, ответила принцесса.

            - Тарикэ, - передразнила ее нянька, - привыкла везде совать свой любопытный носишко.

            Девушка возвела свои глаза к небу, зная, что так выглядят все, кто просят о помощи Каара:

            - Старая Сааль, не верит мне? - она прекрасно понимала, что сейчас ворчливое выражение исчезнет с лица женщины и оно вновь станет добродушным и любящим.

            - Моя принцесса совсем не заботится о сердце старухи, - сокрушенно покачала головой нянька.

            И тут ее голову обвили две тонкие руки, а принцесса добившись, чтобы Сааль оставила в покое ранки на ее плече, притянула старушку к себе, целуя ее в обе щеки:

            - Еще как забочусь, Сааль! Поэтому и говорю - там маленькие ранки. Не обращай на них внимания.

            - Откуда они у моей птички?

            Тарикэ вздохнула: "Действительно - откуда?!" И она принялась терпеливо пояснять:

            - Я играла с Тирли-ли. Он пел как всегда радостно, расправив крылышки. Я пыталась подпеть ему, Сааль, но вдруг Тирли-ли замолчал и опустил головку, словно кто-то сжал его горлышко. Мне захотелось посмотреть что с ним, но я не смогла двинутся с места, а плечо вдруг заболело, словно меня укусили. А когда я очнулась, на плече были эти ранки. Может задела что-то, да не заметила, Сааль. Ты не волнуйся... они совсем чуть-чуть ноют, - ясные, черные глаза смотрели прямо в лицо няньки, обезоруживая.

            Старушка кивнула:

            - Да. Они небольшие. Просто, у нашей птички такие красивые плечи и тонкая кожа. Ох, - закряхтела она вставая, - боюсь долго они будут у тебя заживать.

            - Я схожу к алтарю Каара и попрошу его залечить их поскорее, Сааль, - девчушка улыбнулась и чмокнув старую женщину в щеку, побежала прочь.

            Тарикэ действительно побежала к алтарю Каара. Но у этой девочки были свои отношения с Всесильным Владыкой - творцом всего на земле. Еще в детстве.. Тарикэ и сейчас засмеялась, вспомнив тот случай..

            ... Великий хан восседал со своим везирем, играя в шахматы и попивая свой любимый чай. Играя и тот, и другой вспоминали строчки великих поэтов или философов и делая очередной ход, говорили их вслух:

            - Жизнь - ни мало, ни много - мгновенье одно, - задумчиво сказал Вефир, передвигая фигурку коня.

            Сафар улыбнулся, размышляя над доской:

            - Это великий мудрец, друг мой, - на миг он закрыл глаза и процитировал нараспев:

            "Бегут за мигом миг и за весной весна;

            Не проводи же их без песен и вина.

            Ведь в царстве бытия нет блага выше жизни, -

            Как проведешь ее, так и пройдет она."

            Завершив строки, хан передвинул изящную пешку. Но в этот миг раздался громкий, детский крик:

            - Отец! Отец!! - в комнату вбежала девочка пяти-шести лет, за спиной ее развивались тонкие косички. Она была одета в изящные шелковые штанишки, чуть прикрывающие колени, тонкую, полупрозрачную тунику и длинный халат, который вместо того, чтобы быть чинно запахнутым на груди и перевязаным широким поясом - развивался за ней, пока она бежала к удивленно смотрящему на нее Сафару.

            - Отец! Ибриль не хороший! Он говорит, что Великий Каар наказывает девочек, если те не слушаются старших. Но я не хочу слушать Ибриля! Он хочет прочитать мне сказку, чтобы я заснула! Отец скажи, что это неправда, ведь Каар не может быть таким злым? - девочка тормошила отца, а тот не знал сердится ему или смеятся.

            - Тарикэ, - начал было Сафар, но тут увидел насколько расстроено лицо его дочери и сердце его дрогнуло.

            - Позволь мне, мой повелитель, - учтиво попросил Вефир, Сафар кивнул и чуть улыбнувшись, развернул девочку к визирю.

            Огромные, черные глаза в обрамлении густых ресниц испытывающе посмотрели на великого визиря, Вефир молчал, понимая, что его проверяют. Тарикэ рассматривала его целую минуту, но потом доверчиво подошла и без всякого спроса забралась к нему на колени:

            - Рассказывай и объясняй, Вефир ибн-Найджбер, мой слух готов внимать твоим речам, - торжественно сказала она.

            Сафар Бнед улыбался, глядя на это дитя, чьи величественные речи совершенно не вязались с ее поведением. Визирь на миг растерявшийся, вновь стал необычайно серьезен и взяв тонкую руку ребенка медленно, заговорил:

            - Принцесса Тарикэ, вы видели как ветер ступает по бескрайней степи, окутавшись плащом песка? Как он крушит все на своем пути и порой люди падают ниц, думая, что это гнев Каара настигает их. На самом деле это лишь движение нашего мира и мира планет вокруг. Великий Каар - это не внешнее проявление, это не внезапная болезнь или смерть. Великий Каар живет в каждом из нас и во всем мире, моя принцесса. И Великий Каар в сердце принца Ибриля заботясь о твоем здоровье хочет прочитать тебе сказку, чтобы ты поспала и, проснувшись, вновь радовала всех своей улыбкой.

            Девочка слушала очень внимательно, глядя прямо в глаза Вефира:

            - Великий визирь, мне нравятся твои слова, но тогда получается, что Великий Каар в сердце Ибриля хочет наказать меня? - в ее глазах блеснули слезы. - Зайриэ смеется, говоря, что я не понимаю, но я и действительно не понимаю.

            Вефир чуть сжал ладошку Тарикэ:

            - Когда те, кого мы любим не понимают нас или превратно понимают, сердце, которое дышит любовью, сжимается от боли. Больно делается и Великому Творцу. Не мудрено, что мы - не разумные - вместо того, чтобы сдержаться, начинаем говорить слова, стараясь передать ту боль, которую доставили нам любимые люди. Каар живет в сердце, но говорит за сердце - человек, а человек часто превратно истолковывает то, что ему подсказывает мудрость сердца, мудрость Каара. Поэтому, моя принцесса, слушайся внимательно своего сердца. И ты всегда услышишь голос Творца. Он никогда не покинет тебя, даже если ты не станешь его слушать. Он будет ждать и верить в тебя, принцесса Тарикэ.

            Сафар видел, что его дочь внимательно слушавшая плавную речь визиря, медленно склонила голову на его плечо и заснула. Хан молча подал знак слугам, которые подошли к нему в почтительном поклоне. Глаза всех присутствующих улыбались, глядя на юную принцессу. Вефир аккуратно передал ее с рук на руки подошедшим слугам. А Тарикэ, сворачиваясь в клубок в надежных руках, прошептала сквозь сон:

            - Спасибо за правду...

            ... Вот и сейчас девочка бежала к алтарю, но разговаривать она собиралась с богом, который живет в ее сердце. Просто ей не хотелось еще раз обманывать старую няньку. Влетев в полуосвещенную комнату, Тарикэ огляделась. Вокруг было тихо. Служба Каару будет вечером. Она сделала два шага к алтарю, вставая там, где обычно опускались на колени ее мать и остальные женщины: "Я обманула Сааль.. Я разучивала песенку про мою сестричку Зайриэ и ее неспокойное сердце. И неожиданно голову словно накрыла темная ткань. Я услышала далекий-далекий голос Зайриэ. Она звала меня.. А может не меня? Нет, конечно же, меня. Ведь я ее сестра. Отца она не могла звать, ведь отец огорчен тем, как поступает Зайриэ.. Мой отец и повелитель - очень любит нас, но его сердце может не выдержать боли за всех нас. Зайриэ тоже причиняет ему боль, но и она любит отца, - Тарикэ вздохнула, прикасаясь к ранкам на плече. - Каар, когда я услышала Зайриэ появилась первая ранка.. когда я вспомнила об отце - вторая. Может я просто забрала часть их боли? Ну хотя бы маленькую? Скажи, о великий, ведь с ними все в порядке?" Небольшие ранки на левом плече Тарикэ ныли не переставая. Девушка помотала головой:

            - Я не там нахожусь, - решительно сказала она. - И моей сестре, и мне может помочь только отец, а значит надо говорить с Кааром так, словно я обращаюсь к нему от имени отца. Мужчины всегда стоят ближе к алтарю, словно великий их может не услышать. А жрец держит в руках вон ту чашу, возносся хвалу Каару. Интересно, что он в ней поднимает каждый раз..

            Девочка шагнула вперед и потянулась к огромной темной чаше. Неожиданно все вокруг задрожало, словно шелковую ткань рвало порывами ветра. Тарикэ зажмурилась, а когда открыла глаза алтаря Каара как не бывало. Перед ней возвышалась величественная башня, вздымающаяся высоко в небо.

           

           

           

            Мист ле Нуаран

           

            4 число месяца Зерна.

           

            Счастье.

            Точнее не опишешь. Выяснилось, что я не просто так все эти годы коптил небо. Нет - в мире останется часть меня, человек, который, если захочет, проживет жизнь так, как мог бы прожить я. А не захочет - его дело. Или ее.

            Если будет дочь, хорошо бы она удалась в Раэн. Мир еще заслуживает такого счастья.

            Так, все. Сразу же по окончании войны забрасываю мечи в море (специально в Сторн съезжу) и воспитываю всех своих детей пацифистами. С другой стороны, постоять за себя они у меня сумеют...

            В конце концов, это просто честно. Не все мне отнимать чужие жизни раньше срока, куда приятнее, напротив, приносить новую жизнь в этот мир.

            И еще - нечего бастардов плодить. Сразу как вернемся с рейда, торжественно сделаю Раэн предложение. Виктара приглашу шафером. Морт, конечно, мой старый друг, зато Волк стал другом и мне, и Раэн. И вообще человек, то есть оборотень, замечательный.

            Кстати, может возникнуть вопрос - почему же он не со мной? Ну, есть явления, омрачающие мою вообще-то прекрасную жизнь. Одно из них - мстительный Мстивой. Народный мститель назвался Эхраду перед актом нечеловечества. Я все никак не мог понять - то ли он квайданец и его действительно ТАК зовут, или он так назвался, дабы символизировать месть. По-моему, это имя вообще НЕ от слова "месть"... Так вот, Виктар подрядился выйти на его лежку.

            Я его проинструктировал насчет того, чтоб даже в случае обнаружения нашей второй после Ярно Фалесса занозы ниже пояса Вик не ввязывался в схватку. Я не сомневался, что волколак порвет его, как Тузик белку, но я запланировал кой-чего поизощренней, чтоб Эхрад, Эстан и Брокхерст упокоились с благодарностью. Впрочем, они его и в аду перехватят, наше дело - доставка.

            ...От каравана с жалованием доблестному и благочестивому воинству Лаконы не осталось вообще ничего. Все ценное мы унесли, все лишнее (включая тела) - сожгли. Денег было тысяч на двадцать солдат, так что каждый из нас враз заимел чуть меньше чем тысячу солдатских окладов. Однако мне положительно есть на что кормить семью...

            ... Но по приезду в лагерь мир все-таки взял реванш за мое счастье и ударил по самому больному.

            Раэн исчезла. Бесследно. Вместе с ней - Хасурф, Гафир и Алекс. Кажется, у нас тут предательство...

            Ну, про бесследно, к счастью, я зря сказал. Троих сволочей ( и почему наши лесовики, а не они, попались Мстивою???) нашел Виктар сразу по возвращении. Мстивоя, кстати, по его словам, с недавних пор след простыл. А вот троица сволочей уйти физически не могла.

            Хасурф и Гафир были порублены не просто в капусту, а в морскую капусту. Алекс, себе на горе, еще жил, хотя это делать ему здорово мешала арбалетная стрела в груди.

            -Ну, что скажешь перед долгой и мучительной смертью? - спросил я его, когда Дина помешала ему уйти в скором будущем.

            -А ничего - раз уж все рано убьешь.

            -Убивать можно ты даже не представляешь как по-разному... Дина, встань рядом. Если уродец умрет раньше, чем мне надо, на его месте на секунду окажешься ты.

            С этими словами я принялся постепенно снимать с Алекса кожу. Уже на второй ступне он сломался. Выяснилось, что эти уроды были немало обеспокоены гуманизацией меня, а причину видели в Раэн. Вот ведь скоты проницательные...

            Короче, мою Раэн бы просто убили, если бы Алекс не попытался ее изнасиловать. К счастью, лишь попытался. В тот момент приспела авторша арбалетного болта в его груди. И главное - сама-то она вряд ли смогла бы что-то сделать, но двоих других покромсал не кто иной, как Мстивой! Это уже необъяснимо...

            Так или иначе, бессознательную Раэн увезла незнакомка с такой знакомой внешностью... Я бы мог сказать, что это леди Илиана, но откуда она здесь возьмется???

            -Спасибо, Алекс. Ты мне очень помог...

            -П-пп-правввда?

            -Да.

            -И вы меня н-не уу-убьете, капитан?

            -Нет...

            -Спасибо вам! Я исправлю все! Честное слово!

            -...По крайней мере, сразу...

            И долго, очень долго над лесом разносились нечеловеческие вопли...

           

           

           

            Ярно ле Фалесс

           

            16 день месяца Падения Зерна

           

            - Все кто находится в Озёрном Чертоге должны быть объявлены вне закона. - Ярно склонившийся над чертежами крепости что-то тщательно высчитывал.

            - Это великая честь для меня, помогать империи - женщина до этого стоявшая в тени подошла к столу.

            - Мне приятно это слышать, - Лессо улыбнулся - хорошо, когда наместница Полумесяца понимает своего короля.

            За полотном шатра послышались голоса, через мгновение вошёл Рио, только, что вернувшийся.

            - Мой император - ле Лардли мельком взглянул на Криллу - могу ли я с вами переговорить с глазу на глаз.

            - Конечно. Крилла, я попрошу вас оставить нас.

            Женщина молча вышла.

            - У меня ужасные новости - с места в карьер начал Рио.

            - Эвор?

            - Нет. Он доставлен в темницы, но долго не протянет, хотя...

            - Но тогда что? - Ярно перебил друга.

            - Криэран взят! Лишь Белый город держится. Фалесса в осаде, но Иванэ дал слово чести, что удержит город!

            - Сторн?!

            - Сторн и Лирия. Они вступили в союз, я полагаю. В Фалессу поступали сведения о том, что лирийский хан вторгся в Тай Суан....

            Лессо рывком опрокинул стол.

            - Почему сейчас?! Когда Полумесяц пал, я коронован, Саола в Фалессе.

            - Именно сейчас наилучшее время для атаки - Рио весь кипел от ярости.

            Некоторое время император молчал.

            - Чертог мы оставим на Криллу - Лессо говорил на удивление спокойно. - Мы возвращаемся к столице, как только она приведет сюда своих воинов. У нас в распоряжении тридцать тысяч. По стране разбросано еще сорок. Шанс есть. Мы не дадим терзать империю!

            - Тогда, до прибытия Криллы стоит придержать дурные вести.

            - Хорошо. - Ярно задумался - Как некстати упорство Эвора. Он нужный человек. Зачем ему всё это понадобилось? Даже сейчас он должен жить. Оставшиеся в Озерном будут мстить. Мы не можем отступать с нацеленными в спину стрелами.

           

            19 день месяца Падения Зерна

           

            Весть о падении Криэрана облетела лагерь в считанные часы, когда об этом решили объявить. Разговоры о войне в самой Лаконе были основной темой на протяжении последующих часов.

            Стальная армия двинулась на восток, когда возможности ждать уже не оставалось. Рыцари не щадили ни себя, ни лошадей, армия двигалась очень быстро для леса, но все таки недостаточно быстро.

            - Скоро мы будем на равнинах - Рио повернулся к Ярно.

            - Там мы дотянем до Ортца - ответил Лессо - а уже в самом городе определимся с дальнейшими действиями, пошлём гонцов в Сабезу, Орику - во все крупные города, чтобы люди присоединялись к войску.

            - Главное, чтобы держался Белый город и Фалесса. Они должны стоять до нашего прихода - в разговор вмешался маршал восточной армии Рауль ле Атли граф Горси - Это единственное, что у меня осталось.

            Маршал держался хорошо, но все прекрасно понимали с каким трудом ему всё это даётся.

            После смерти жены он всё отдал сыну. Семнадцатилетний Арно был всем для Рауля. Но судьба не взлюбила ле Атли и отняла у сороколетнего маршала сына. Арно погиб в лесах Полумесяца. Именно Рауль вызвался наказать Эвора. Именно он отрубил князю пальцы. И именно он сейчас возвращается в империю для мести. Для него жизнь оборвалась в Полумесяце.

            - Они выстоят - Ярно придержал Яркого - выстоят!

           

           

           

            Доминик ле Рамлет

           

            20 число месяца Песен - 7 число месяца Падения Зерна. Дорога от Фалессы к Полумесяцу.

           

            Доминик вздохнул с облегчением - все-таки Фалесса и Адриан Делон остались позади, а они догоняли Ярно с армией. По слухам - тот уже две недели вел тяжелые бои в Полумесяце. Пламя войны бушевало в полную силу. И ведь это было только началом - за Лесом последует Сторн, а потом возможно и Лирия.

            Империя поднимается с колен! Как долго они ждали и вот теперь готовы сложить головы за возрождающееся величие Лаконы. Война будет долгой - но когда-нибудь она закончится. Тогда он вернется домой с победой...

            Хотя состав их маленького "отряда" совсем не изменился, почти всю дорогу назад они не разговаривали друг с другом - так обменивались редкими, ничего не значившими фразами. Больше всего, как это не странно, Доминик разговаривал с Артуром ле Тейном - хотя тот вовсе не отличался болтливостью.

            О себе, конечно, он и вовсе ничего не говорил - никто так и не узнал, где, чем и как живет светлоглазый и светловолосый воин. Понятно было, что его родина находилась где-то на севере Лаконы - внешность говорила о многом. Но ничего о родственниках, о судьбе, о жизни и, также, почему Тейн стал наемником - всего этого Доминик не узнал, хотя и пытался. Зато выболтал все о себе - обо всех родственниках - многочисленных родных, двоюродных и троюродных сестрах и братьях. Все они, кстати, были еще слишком малы, чтобы воевать - так что встретить они бы их не встретили - а вот троих дядюшек ле Рамлет вполне мог бы увидеть - все они были рыцарями.

            Артур слушал все эти его рассказы - возможно глупые и наивные, на его взгляд - и пил пиво, точил свой громадный меч и даже показал Доминику пару приемов. Юноше больше и не надо было - хоть какое-то общение - ведь Николя все время проводил с Алеком, другие - с ним говорить бы не стали. А вот Артур - он последовал за ними, не смотря ни на что, подчинясь приказам своего неведомого повелителя - некоего Франциска ле Шаорина. Кем был, тот, кого называли первым министром узурпаторши Селины, Доминик не знал - политикой он никогда не увлекался, и имен всяких министров не знал. И ведь если этот Шаорин приказал Артуру следовать за ними и оберегать их от всевозможных опасностей - значит, он, в общем-то, на их стороне.

            Когда война закончится, Доминик решил сделать две вещи - найти таки Сильвию, и узнать - кто такой на самом деле Артур ле Тейн.

           

           

           

           

            Шань

           

            3 число месяца Падения Зерна. Сторн.

           

            Незримое привело его к сторнийской тюрьме.

            Провидение вещь странная - кому из людей понятно, к чему приведут наши шаги? Что изменится от наших поступков? Во многом Шань опирался на свои предчувствия... И когда он услышал в порту, о заточении... отца жены правителя Сторна. Того держали на положении заложника... Но исправить это - несомненно, это будет неожиданностью, которая при должных усилиях полностью изменит весь баланс, тех сил, что ведут здесь свою игру...

            Поэтому он здесь.

            Шань отворил тяжелые створки, разошедшиеся с жутким скрипом. Почти сразу на него уставились сотни глаз... Охрана, войска... Тюрьма была не просто тюрьмой... Настоящая неприступная крепость - вот что это было...

            Сотни глаз смотрели на пришельца, сотни рук потянулись к мечам... Время ударило волной в берег реальности, и схлынуло как во время отлива... Шань бросился вперед.

            Почти невидными для глаза движениями, он крушил, ломал, калечил и убивал стражников на своем пути. Воздух, рассекаемый ладонями, словно мечами, свистел. Шань промчался мимо троих человек, ухитрившись почти одновременно ударить всех так, что они разлетелись в разные стороны, сшибая других на своем пути.

            Начальный импульс почти пропал, когда он достиг половины зала, оставив за собой более двадцати человек - так или иначе обезвреженных, перед ним была еще десяток-другой... с изумлением смотревший на человека, застывшего посреди зала. Шань кивнул им всем.

            - И это - Начало...

            Сторнийцы не замешкались, и с криками кинулись вперед, выхватив оружие. Адарец схватил руками лезвия двух мечей, выдернул из рук, подкинул, схватил еще два, перехватил два упавших, кинул... Четыре человека упали. Шань двигался кругами, нанося удары, отбивая удары, и постепенно приближаясь к маленькой незаметной дверце...

            Когда врагов в зале осталось около пяти, он очутился около нее... Вырвал из петель, размахнувшись, швырнул. Окованная сталью дверь снесла все на своем пути, ударилась в противоположном конце зала о стену и развалилась на обломки.

            - Глава Клана Аллари?

            - Он самый, - пожилой, но еще крепкий мужчина неторопливо поднялся с ложа и окинул цепким взглядом и выбитую дверь комнаты и мертвую стражу, - Мне нужно спешить? Или ты пришел, чтобы отправить меня следом за ними?

            На лице пленника не было страха, лишь напряженное ожидание, и, судя по всему, не противясь уходить пожилой сторниец не собирался...

            - Может быть в следующий раз, но не сегодня, - не тратя времени зря Шань начал стягивать с одного из мертвых стражников одежду, - Раздевайтесь. Нам и вправду надо спешить...

            - И что здесь происходит?

            - Все просто: один из тех, то стоял у двери в сговоре с некими личностями убил своих товарищей... - потом - убил Вас, - мужчина быстро облачал труп в одежды отрешенного правителя, - ...и изуродовал...

            Сильный удар буквально смял лицо стражника, превратив его в кровавое месиво:

            - ...А потом - бежал.

            - Эта часть мне нравится, - в одежде гвардейца правитель, казалось, сбросил лет десять... или на него так повлияла перспектива обрести свободу и меч на поясе, - А что было дальше?

            - Дальше будет видно... Пока история заканчивается словами "и бросились они наутек".

            - Не слишком героическая концовка...

            - Зато реалистичная, - окинув критическим взором комнату, Шань решительно опрокинул светильник, полный китового жира, - А для большей героичности добавим "а позади бушевало пламя..."

            Сторниец недовольно скривился:

            - Ты хоть знаешь, варвар, сколько лет этому замку?

            - Тогда оставайся и помогай тушить пожар... а вот, кстати, и добровольная пожарная дружина, - в коридоре еще далеко, но, быстро приближаясь, послышался звон металла, шум бегущих людей.

            Но опальный Глава Клана, похоже не испытывал особого желания встречаться с соотечественниками. Во всяком случае, больше вопрос с пожаром не поднимался.

            Когда замок остался далеко позади, Шань остановился.

            - Теперь время обьясниться... На вашем острове происходит нечто странное, и, судя по всему, в этом замешана самая верхушка. Насколько я, понимаю, ты обладаешь определенным авторитетом среди жителей вашего государства...

            - Нет, - сторниец замотал головой.

            - Что - "нет"?

            - Я понимаю, к чему ты клонишь... Я не собираюсь возглавлять никакие "восстания", "революции" и прочее. Ты освободил меня - я благодарен тебе, но пусть меня считают мертвым. Так будет лучше для всех - и для Сторна и для моей дочери.

            - Как ты можешь так говорить? Весь мир в опасности!

            - Тебе не понять. У тебя детей нет.

            Шань развернулся и пошел прочь. Это попытка провалилась...

           

           

           

            Иванэ ле Амарра

           

            13 день месяца Падения Зерна. Фалесса.

           

            Они должны выстоять. Как молитву Марэлю повторял эти слова Иванэ. Он до сих пор видел тех обреченных, которые своими жизнями купили небольшую отсрочку Фалессе, а этим и всей Лаконе. Но на войне, как на войне...

            Под стенами Фалессы плещется море сторнийских и лирийских войск, император Ярно с армией далеко, а они стали одинокой скалой, бросившей вызов жестокому приливу...

            Фалесса должна выстоять, должна...

            Иванэ просмотрел еще раз план города, прикидывая, откуда лучше всего совершить вылазку, но при таком количестве врагов, даже крыса не проскользнет не замеченной за стены столицы. И все же попытаться стоит. Кто бы ни командовал атакующими, кто бы не разрабатывал план нападения, он должен был захватить столицу сразу. Личные войска Иванэ, как он надеялся, стали неожиданностью, но как было на самом деле? Осада - единственное, что осталось тем, кто сейчас заключил Фалессу в кольцо, но они также должны понимать, что как только Ярно узнает о нападении, он должен будет вернуться, чтобы спасти свою столицу и всю страну, но для этого ему придется покончить с Лесом. Похоже, кампания против Лаконы была тщательно спланирована, не бывает таких совпадений, или же все "друзья" империи накинулись на Тигра, как стая шакалов, стоило тому захромать. Это уже не важно. Сейчас главное выстоять, выстоять...До прихода Ярно, до того часа, когда в городе никого не останется, до пришествия самого Марэля...Выстоять...

            Стук в дверь раздался неожиданно, хотя Консул Лаконы должен был уже привыкнуть, что теперь все идут со своими заботами к нему, тем более сейчас. Консул. Эта должность вызывала у Иванэ двоякие чувства. Он был очень удивлен поступком Саолы и задумался, оправданы ли были его подозрения насчет этой девушки. Она не побоялась придворных, что уж там скрывать, недолюбливающих ее, и открыто выказала поддержку ему, хотя многие считали, что у них гораздо больше прав на этот титул. Самому герцогу громкое имя было не нужно, но в той ситуации, в которой оказалась Лакона, он был вынужден принять его. Только так он смог бы помочь, только так, ничто другое не заставило бы Иванэ стать тем, кем он стал.

            - Войдите.

            На пороге возник Рио ле Лардли. Юноша молча кивнул Иванэ и прошел в кабинет. Герцог поднялся, пожал руку друга Ярно и предложил тому сесть. Рио сел, его лицо было хмурым и напряженным.

            - Вы бы хотели передать что-то Ярно? - Иванэ исподлобья посмотрел на юношу и сделал вывод, что тот возвращается к императору. - Я сделал свое дело и теперь спешу обратно, Ярно должен знать о случившемся.

            - Да. - Иванэ захотелось оказаться где угодно, только не в этом кресле, где на него смотрели глаза молодого человека, ждущего от "всесильного" ле Амарра слов и уверений в немедленной победе. В жизни так не бывает. - Передайте Ярно, что Криэран почти взят, Фалесса осаждена, я делаю и буду делать впредь, все от меня зависящее, чтобы столица выстояла, но как рассудит Марэль не знает никто. Положение тяжелое, Рио. Не буду от Вас скрывать. Войск у сторнийцев больше, но стены города крепки, так просто его тоже не возьмешь. Мне хватит людей, чтобы обороняться, но не нападать. Для этого Ярно должен скорее расправиться с Лесом. Только император может спасти свою страну.

            Рио хотел было что-то сказать, но передумал. Потом с сомнением посмотрел на Иванэ и все же ответил.

            - На счет Полумесяца можно больше не беспокоиться. Я сообщу Ярно все, армия будет здесь так скоро, как это возможно. - Поскольку Иванэ никак не отреагировал на эти слова, Рио, как бы между прочим, пояснил. - Полумесяц снова стал нашим верным вассалом, а Эвор Тилийский заключен в Фалессе.

            Ни один мускул не дрогнул на лице герцога, когда он услышал это. Глаза из стальных превратились в гранитные. Теперь "важное дело" Рио в столице перестало быть тайной.

            - Тогда нам остается молить Марэля, чтобы он помог Фалессе выстоять. Сообщите Ярно все, что узнали. Я обещаю, что город выстоит до его возвращения. - Такими обещаниями не разбрасываются, но Иванэ всегда держал слово, за которое отвечал только перед собой и своей честью.

            Рио коротко кивнул, мужчины обменялись рукопожатиями, после чего друг Ярно исчез. Пройдет всего пара часов и Император будет знать о случившемся. Ему же осталось только ждать. Вместе они отправят отродья Акулы в морскую бездну, где им самое место.

            Только почему тогда так гадко на душе?

           

           

           

            Александра

           

            13 день месяца Падения зерна. Фалесса.

           

            "Ни сердцу, ни душе, ты не указ,

            Кого любить, кого убить.

            И не пройти другим за нас

            Дорогу жизни и тоски..."

           

            Строки какого-то менестреля вызывали насмешку. Рифмоплет, похоже, почитал себя великим поэтом и слагателем песен и легенд. Эта "Баллада Сердца" была пятой из прочитанных Лексой и в каждой Дама сердца "несчастного" любила другого, а он в итоге бросался со скалы, топился или геройски погибал в сражении. Только после этого "прелестница" осознавала, что же она потеряла. Однообразные рифмы, высокий, скорбный стиль и пронизанная слезными словечками поэтическая бредятина выводила из себя еще сильнее вынужденного бездействия.

            Сторнийский флот был у стен Фалессы, а она сидит в своих комнатах и читает "сопли" какой-то "тряпки", даже не способной завоевать любимую! От одной мысли, что Рик может быть где-то здесь, рядом, Лекса теряла сон и аппетит. Она не могла ни помочь Властителю, ни оказаться рядом с ним. Пока жив Иванэ. Значит, Иванэ должен умереть.

            Так думала она, но потом видела мужа и вся решительность куда-то исчезала. Даже она, даже ради любви к Рику не могла пойти на такое. К своему ужасу, Лекса поняла, что герцог не мало для нее значит. С ним всегда спокойно, он как нерушимая скала, на которую всегда можно оперется, быть защищенной, но что делать если сердце птицей рвется из уютной пещеры в скале на волю, к морскому ветру, быстрым волнам и бушующему миру...

           

            "Шаг за шагом, ближе к краю,

            Заглянув за грань судьбы,

            Я смогу понять, познаю,

            Всю безудержность души..."

           

            Съешь тебя Акула! Этот стихосоздатель решил свести ее с ума!

            За последние две недели Александра сотни раз решалась и снова отказывалась от рокового для Иванэ слова. Она знала, Кот ждет лишь пары сплетенных временем звуков, превратившихся в слово. Всего лишь слово, только слово, целое слово...Смерь Иванэ не только освободит ее, но и скорее всего позволит сторнийцам взять столицу. Все эти напыщенные пижоны, оставшиеся в городе, так как считали, что здесь их паршивые жизни будут в безопасности сами сдадут Фалессу врагу, только бы спастись. Честно говоря, она бы с удовольствием посмотрела, как Рик спустит их драгоценные шкуры. Тот, кто предал однажды, предаст дважды. Но прежде должен умереть Иванэ.

            Он, как всегда, появился без предупреждения и вошел, не постучав. Широкие плечи были чуть опущены, как под непосильной тяжестью, в уголках глаз залегли усталые морщинки, сами глаза были темными, как в моменты наивысшего пика страсти или бессилия перед судьбой, но прочитать что-то на лице по-прежнему было нельзя. Александра положила книгу на колени и вопросительно посмотрела на мужа. Иванэ на миг замер, потом подошел ближе сел рядом и обнял жену, зарывшись лицом в золотую косу. Александра растерялась. Не зная, что ей делать, она ответила на объятия. Когда маленькая ручка коснулась ночных прядей, мужчина вздрогнул и отстранился, не выпуская Лексу из рук, и вгляделся в ее лицо. Под внимательным взглядом Иванэ, девушка смутилась.

            - Алекс, я знаю, что никогда не услышу от тебя слов любви, но скажи хотя бы, что будешь рядом...

            Александра еще никогда не видела герцога таким.

            - Я...

            - Нет! Не надо...Не надо лгать. - Иванэ не дал ей ничего сказать и легко коснулся ее губ своими, совершенно сбив Лексу с толку. - Одевайся и поезжай к Мирте. Скажи, что она нужна мне и попроси приехать, как только она сможет...Это очень важно!

            Александра не посмела задавать вопросы. Одного взгляда на Иванэ хватало, чтобы понять - он не шутит. Присущее всем женщинам и кошкам любопытство, терзало ее, но все ответы искать будем потом. Скосив глаза на все еще раскрытую книгу, девушка захлопнула ее, положила на стол и позвала Аниту.

            - Да, миледи, - присела служанка перед хозяйкой.

            - Принеси скорее мой плащ.

            Через пару мгновений девушка вернулась и помогла Лексе одеться. Герцогиня посмотрела на мужа, по-прежнему сидящего все там же, и только потом отправилась к подруге. Что-то не давало ей покоя...Ах, да! Это последние строки, которые она успела прочитать.

           

            "И не будет отпущенья

            Он простил и не простил.

            Уповай на воскресенье

            Только за пределом сил..."

           

           

           

            Мист ле Нуаран

           

            4 число месяца Зерна

           

            Я должен был найти Раэн!

            Это обсуждению не подлежало. Если и было что-то в моей жизни, имевшее смысл, то это она. Только ради нее стоило умирать, только ради нее стоило жить. Только она удержала меня от превращения в зверя, когда остальные только проклинали или, напротив, хлопали по плечу, говоря что-то вроде "Так их, капитан!". Она и наш ребенок - вот и все, чего я действительно добился в жизни.

            -Друзья...

            Могу ли я теперь называть вас так? Я вел вас от самого Сторна. Благодаря мне большинство из вас живы и богаты. Под моей командой отряд потерял лишь трех человек, да и то лишь потому, что я не предусмотрел Мстивоя.

            Под моей командой отряд "Волки" приобрел известность. Нас уважают и боятся по обе стороны фронта. А после войны каждого из нас будут чествовать как героя.

            К богатству и славе вел я вас, и что увидел я? Предательство!

            Люди, назвавшие меня капитаном, поклявшиеся в повиновении мне, получавшие из рук моих пищу и золото, покусились на ту, дороже которой для меня нет. Почему? Потому только, что я не давал им крови.

            Да, мы называем себя Волками. Но мы Волки, а не шакалы. Мы убиваем лишь когда это нужно. Да, раньше мы убивали почти бесконтрольно. Но это было необходимо. Теперь же мы можем обойтись и без этого.

            Но разве они понимали это? НЕТ! Они лишь хотели крови. И еще секунда, и они получили бы ее. Как бы мне ни хотелось проигнорировать этот факт, но Мстивой - намеренно ли, нет ли - спас мою Раэн. Месть откладывается, а если он остановится - отменяется совершенно. Я сказал, кто не согласен - скажите это моим клинкам.

            Притом свое несогласие выразите сейчас, ведь потом у вас не будет возможности. Я ухожу. Ухожу по личным делам. Ухожу искать. И это окончательно.

            В мое отсутствие отряд возглавит Всеслав. Его лейтенантом станет Мортимер. Я надеюсь на вас, друзья... Двигайтесь к Фалессе. Без нужды не убивать. Мстивоя пока не ищите, но ходите опасно.

            Виктар, я прошу тебя пойти со мной. Как друга, не как подчиненного.

            Пат, ты тоже идешь со мной - я отвечаю за тебя...

            Я уйду утром. Все вопросы задайте до этого времени.

           

           

           

            Rigan

           

            8 день месяца Падения Зерна

           

            Риган сидела у костра, поджав ноги и опустив рыжеволосую голову на колени. Зеленые глаза не отрываясь смотрели на языки пламени, плящущие перед ней. Солнце клонилось к земле. Девушка почти физически ощущала боль леса, которая словно в ответ отзывалась в ее теле: "Это все плечо.. просто.. не могу же я чувствовать боль деревьев.. Или могу? Нет, чепуха, - тихо уговаривала она сама себя. - Лес наш дом.. ветки в костре - тоже из леса.. Правда это сушняк." Зеленые глаза закрылись. Странная неподвижность сковала все ее тело, Риган с необычной для себя покорностью ждала чем все это закончится...

            .. Она никогда не видела моря, но сразу поняла, что эти безбрежные просторы - море. Величественное, огромное, угрожающее. Черные волны сталкиваясь друг с другом порождали бешенные водовороты. Ей казалось что в непроглядной глубине вод сражаются сами Стихии Земли и Воды. Грозно поднявшийся вал обрушился на прибрежную скалу, узкую, похожую на змею. В какой-то миг, она вскрикнула - морская пучина, на которую она только что смотрела как стороний наблюдатель, вдруг оказалась вокруг, затягивая, забирая все силы, ломая и круша само сознание. Прямо перед взором перепуганной девушки проявились два горящих ока: нечеловеческий, странно-равнодушный и в тоже время опасный, смертельный взгляд устремился на нежданную гостью. В какой-то миг ей показалось, что над ней уже сомкнулись волны, но потом словно чья-то рука дернула ее наверх. Но оторваться от бушующего моря было невозможно, ее глаза инстинктивно искали нечеловеческие глаза.. И нашли. Огромная рыба со зверским оскалом поднималась из бушующих волн. И снова этот магический взгляд. И она осознала, что в ответ на этот взгляд - обращается в большую, упрямую и живучую кошку, оскаливая зубы и угрожающе рыча. Хотя, по сравнению с этой гигантской рыбиной она все равно казалась котенком. Но белоснежный хвост свирепо ударял по бокам, сдаваться она не собиралась. Вдруг внимание рыбины привлекло что-то за спиной кошки, в глазах мелькнуло злорадное удивление. И она не удержавшись, повернула голову, в изумлении глядя как оживает змееподобная скала. Высоко на морем поднялась величественная и холодная фигура змеи, покачиваясь почти в такт бушующим волнам и завораживая все и всех этим танцем подчинения. Кошка фыркнула и отползла в сторону, переводя взгляд с одного чудища на другое. А те со смешливым вниманием уставились друг на друга и казалось, что они понимают и очень хорошо дополняют друг друга.. Но тут Змея сделала выпад и Рыбина скользнула в глубину вод, лишь для того чтобы с бешенной яростью вынырнуть оттуда и в свою очередь опрокинуть на напавшую сокрушительный удар своего тела. Змея заскользила обвивая и ускользая, Рыбина страшно оскалившись бешено вертелась, круша все вокруг себя. Кошка ошарашенно наблюдала за этим безумным танцем и неожиданно осознала, что мир вокруг изменился. С запада надвигалась леденящая стена мрака, прорезаемого вспышками странного, голубовато-алого пламени. С востока поднимался серебристо-зеленый свет, сокрушающий все, что попадалось на его пути. Она помотала головой, пытаясь вырваться из странных тенет, но ее еще глубже ввергло в странный сон. В душу проник мрак и свет и скрестившись пытались вырваться, подчинить то, что уже не являлось телом. Тело осталось где-то далеко... а душа, вырвавшись, взлетела, устремляясь ввысь и моля Стихии о защите, защите тех, кого она любит и кто должны-должны-ДОЛЖНЫ ЖИТЬ!!!...

            - Риган!!! Очнись!! Да что с тобой?! - даже сильные руки Крина не могли сладить с бешенно бьющейся в его руках девушкой. Она изогнулась дугой и вырвалась, кувыркнувшись в сторону от ошеломленного бьеринга. Перед ним вместо рыжеволосой головки возникла серебристо-белоснежная кошка. Крин медленно протянул руку к ней: - Риган..

            Звериные зрачки сверкнули, предупреждающе, но тут же она судорожно дернулась, было видно как отчаянно она стремится овладеть собственной волей. Через мгновение на прохладной земле лежала девушка, по чьим щекам безудержно текли слезы. Крин предупреждающе поднял руку, останавливая рванувшегося к ней Дира и сам мягко поднял ее на руки, прижимая к себе и успокаивающе, как ребенка, укачивая. Зеленые глаза с бесконечной нежностью посмотрели на друзей, благодаря. Она тихо вздохнула и чуть слышно спросила Реда:

            - Где Князь?..

            Глаза друзей поддернулись болью и отчуждением.. Риган вздохнула еще раз, принимая решение.

           

           

           

            Raen

           

            4 день месяца Падения Зерна

           

            Голова болела просто невыносимо. Раэн застонала, пытаясь открыть глаза, но когда у нее это получилось, девушка поняла, что это было напрасно. Ее руки были жестоко скручены веревками и удерживались у нее над головой кровожадно ухмыляющимся Гафиром. Когда его черные глаза встретились с удивленными глазами жертвы, он очень недвусмысленно облизнул острие ножа. Но тут внимание Раэн - если это расплывающиеся сознание можно назвать вниманием - привлекли жадные руки, лапающие ее тело и предательский треск ткани. Она не глядя точно могла сказать чьи это руки и чье это дыхание опаляет ее шею, оставляя некрасивый след. Собрав все свои силы, а их было совсем немного, девушка повернула голову и прямо посмотрела в лицо Алекса. На его губах играла похотливая усмешка:

            - Я предупреждал тебя, рыжая сучка, что рано или поздно, но ты будешь принадлежать мне. Досадно, что я не смогу сделать всего того, что делал с тобой Мист. Наблюдая за вашими играми..

            Губы Раэн скривились:

            - Ублюдок, - чуть слышно сказала она. - Мерзкий, похотливый ублюдок. Меня тошнит от тебя..

            Больше она ничего не смогла сказать. Алекс с размаху наотмашь ударил ее по лицу одной рукой, а вторая с силой врезалась в живот девушки, лишая дыхания. Он пытался болью стереть то презрение, которая она выливала на него. Потом он грубо навалился на ее тело, губы жадно впились в ее губы, сминая, врываясь. Раэн была в полузабытьи, слыша, как с ее тела срывают одежду, как по груди шарят чужие, липкие руки, нарочито как можно больнее сжимая ее. Сквозь полумрак она слышала голос Хасурфа:

            - Алекс.. У нас мало времени.

            Гафир:

            - Ты можешь оставить ее себе и после того, как мы пережем ей глотку.

            - Идиоты! Я должен поиметь ее живо..

            Он не успел договорить, захлебнувшись собственной яростью. Она услышала свист стали и приготовилась к тому, что сейчас в нее вонзится холодная, неумолимая смерть. Лишь в подсознании мелькнуло: "Мое дитя.." Смутно она осознавала, что смерть поразительно долго не идет. Алекс словно забыл о ней, да это и не удивительно. Ее глаза обнаружили его, завалившимся набок и хрипящим от арбалетной стрелы. Взор помутился, когда чьи-то руки - грубо, но бережно подхватили ее с земли:

            - Леди, - послышался чьей-то голос. - Не трогайте их. Они - мои. Лучше давайте я помогу вам. Этой девушке требуется помощь.

            - Кто ты? - голос был нежным, чуть дрожащим то ли от напряжения, то ли от страха.

            - Вряд ли мое имя поможет этой несчастной, - продолжил первый голос.

            Раэн почувствовала, как ее голову бережно поместили на чье-то плечо, а ловкие пальцы быстро разрезали веревку стягивающую ее руки.

            - Великий Марэль, что за скоты! - снова нежный голос. - Бедная девочка.

            Раэн попыталась собрать силы и поднять ресницы, чтобы посмотреть на неожиданных спасителей. Смутный силуэт мужчины. Это он пытался аккуратно расстереть кисти ее рук, чтобы оживить занемевшие пальцы. Потом он достал какую-то фляжку и губ Раэн коснулась влага. Она судорожно дернулась, пытаясь сказать:

            - М.. мой... реб.. ребенок..

            - Девочка, тебе нужно самой выжить, - все тот же негромкий голос и снова влага смочила ее губы. Пить она не могла, невыносимо болел низ живота, голова кружилась, а ее безвольное тело уже поднимали, пытаясь усадить на лошадь.

            - Она не сможет удержаться на ней, - отчаянно сказал нежный, девичий голос.

            - Леди, вам не нужно видеть то, что я собираюсь сделать. Все что вам нужно, это проехать чуть-чуть и подождать меня впереди. Я очень быстро. Поверьте мне, леди.

            - Хорошо. Я постараюсь. Как тебя зовут?

            Молчание.

            - Мстиш.

            Руки Раэн бессильно повисли, глаза заволокла тьма.

           

           

           

            Дориан

           

            4 день месяца Падения Зерна. Сторн. Где-то под Цитаделью.

            Родрик в окружении десятка гвардейцев спускался по мрачным, уходящим в глубь скалы коридорам Цитадели.

            Глава Храма Четырех ветров был стар, очень стар... Грегор, не так давно разменявший вторую сотню лет казался магу мальчишкой. Магия... она позволяла продлевать жизнь, получать бесценные знания и опыт, который опять же позволял и дальше ходить по земле. Но чем дальше, тем яснее Родрик осознавал - все в этом мире имеет свое начало и свой конец. И его, Родрика, конец - уже близок. Пока смерть еще удавалось обманывать, но скоро никакие ухищрения, никакие ритуалы не смогут удержать жизнь в видевшем сотни лет теле... Именно по этому обычно осторожный маг и ввязался во всю эту авантюру с войной, желая уйти в свете славы, наставником и соратником величайшего из Властителей. И за годы, за десятилетия до этого дня он заложил первый камень в основание памятника собственному величию... но сейчас все мечтания, все усилия последних лет стали казаться бессмысленными, ненужными, пустыми... Мужчина улыбнулся и его улыбка в свете факелов показалась неожиданно мягкой, мечтательной: "Живым не нужен памятник. А живущим вечно - он не понадобится никогда! Я буду жить вечно... Жить! Вот чего я хочу... не надо ни славы, ни величия - только жизнь..."

            Коридоры становились все глубже, темнее, робкие, словно испуганные язычки пламени были не в силах рассеять вековой мрак, и лишь отбрасывали на стены причудливые, словно бы живущие собственной жизнью, силуэты. Казалось, отряд входит в легендарную реку, текущую по Долинам Смертной тени, в водах которой души мертвых на веки оставляли свою память о мире живых. Но эта река не просто отнимала память - она несла в себе древний, липкий ужас, словно впитывающийся в кожу, с каждым вздохом проникающий все глубже. Стены коридоров менялись незаметно, и вот они же не сложены из гранитных блоков, и даже не вырублены в скале, но словно выплавлены неведомой силой, дикой ярости обрушившейся на сердце скалы. Среди гвардейцев начался ропот: сторнийским воинам почти невозможно внушить страх, но это место его и не внушало - оно было страхом... Страхом, овеществленном в обоженном неведомым огнем камне коридоров, в неподвижном, тяжелом воздухе, в бесконечных слоях камня над головой.

            Родрик небрежно, почти с театральным изяществом взмахнул рукой, и в воздухе возник ослепительно яркий шарик, если и не рассеявший мрак, то хотя бы выгнавший его за пределы небольшого освещенного круга. Стало немного легче, люди успокоились, а сам маг в который раз поразился, насколько легко ему последнее время дается магия. Недели, проведенные в библиотеке, без солнечного света, почты без еды, подточили его здоровье, превратив моложаво выглядящего мужчину в бледного старца с диким, отрешенным взором, но Родрик не жалел ни о чем. Ведь тайны, которые открыл древний, почти несохранившийся свиток, стоили любых лишений. Мужчина ласково, словно любимую, погладил сжатый в руке футляр с бесценной вещью... скоро... уже скоро.

           

            ***

            Десятник в очередной раз подавил желание резко оглянуться и ограничился лишь тем, что осторожно скосил глаза, стараясь уловить малейшее движение. Мужчина был готов поклясться, что там, за пеленой тьмы, окутывающей маленький освещенный островок что то живет... шевелится... ждет, и когда он забывшись переступит черту - просто схватит и увлечет туда, во мрак коридоров. Страх был детским, недостойным одного из воинов личной гвардии Властителя, но будь мужчина один, он бы не раздумывая повернулся и бросился наутек, наплевав и на честь, и на отвагу, и на долг, потому что уверен - для подстерегающего во тьме ужаса все это лишь пустые, бессмысленные слова. Но сейчас он был не один - за десятником шли его люди, и им тоже было не по себе. Он читал это в их глазах, на побелевших от напряжения кистях рук, судорожно сжимающих рукояти мечей, по глухому, неразборчивому ропоту. И будь он проклят, если явит им пример малодушия. Нет уж, они пойдут вперед, за этим проклятым магом, вышагивающим по все расширяющимся и расширяющимся коридорам с просто-таки поразительной непринужденностью. И как этот старый козел отыскал вход в эти подземелья?

            Десятник служил в гвардии уже добрый десяток лет, из них восемь - в Цитадели, а потому имел все основания считать себя знатоком древнего замка. Но за все годы, облазив огромное сооружение от колокольни до подземелий, воин никогда не встречал ничего даже отдаленно напоминающего коридор, по которому шел отряд... Более того, десятник был готов поспорить на месячное жалование, что там, где они вошли в проклятые катакомбы, еще вчера была глухая стена.

            "К акулам! Нужно побыстрее закончить с тем, для чего мы спустились в это ублюдочное подземелье и - наверх, в казарму, к вину и молоденьким служанкам" - десятник прибавил шагу. Но долго идти не пришлось - магический свет освещал лишь самих людей и узкую полоску каменного пола перед ними, а потому сторниец едва не врезался в каменную стену, которой окончился казавшийся бесконечным коридор. Но все же успел остановится, отпихнул налетевшего на резко вставшего командира гвардейца и от души выругался, помянув разом и давно сгинувших строителей сего лабиринта, и нерасторопного подчиненного и того старого козла, что потащил их ночной порой в эти растреклятые катакомбы. То, что "старый козел" присутствовал всего в паре шагов и мог превосходно слышать все изыски гвардейской речи, десятника сейчас волновало мало - усталость от пережитого страха и облегчение оттого, что путешествие в глубины земли наконец-то окончилось, были слишком велики. Испытывал ли Родрик подобные чувства неизвестно, но впервые на памяти мужчины надменный маг оставил оскорбление без внимания:

            - Ломайте эту стену.

            - Чем ломать? - говорить таким тоном со вторым человеком Империи не стоило, но гвардейцу было уже плевать. Лишь бы выбраться отсюда, - нет ни заступов, ни ломов...

            - Можете лбами, - усмешка мага была необычайно, неестественно веселой, а в глазах плескалось безумие, - ты же, десятник, только что едва не попробовал...

            "Сумасшедший... он точно сошел с ума..." - глядя на бледного, изможденного старика в заляпанных чернилами одеждах, в которого превратился известный на весь архипелаг маг, десятник впервые подумал о том, что наверняка никто там, наверху, не знает, что Глава Храма Четырех ветров с десятком гвардейцев спустился под землю... и если наверх выйдут только гвардейцы, вопросов не будет... - "Но, если мы исчезнем - тоже самое... Убить его прямо сейчас! В коридорах сталь разит не хуже магии... прирезать - и наверх..."

            - Ладно, посторонитесь, - словно почувствовав угрозу, маг отступил назад, - Все приходится делать самому...

            Не было ни заклинаний, ни пассов руками - просто вдруг стало прохладно, словно по коридору пронесся сквозняк, а в следующий миг стена разлетелась, осыпав все вокруг градом осколков. К счастью, словно невидимый щит отвел в сторону те из них, что могли ранить сторнийцев. Когда осела пыль, взорам людей открылся огромный грот, по середине которого стоял каменный саркофаг. Тьма, царившая в коридорах показалась гвардейцу неумелой ученицей в сравнении с тем мраком, что царил под высокими каменными сводами. Но при этом неведомо как был видна каждая прожилка, каждый изъян опаленного неведомым огнем камня, каждый изгиб стен...

            "Сердце... Сердце Тьмы..." - слова пришли откуда то из глубины памяти, словно отзвук древних, инстинктивных страхов, - Я ни за что не войду туда...

            - Гвардеец Властителя испугался пещеры? - маг Ветров словно не видел чуждой всему живому картины, не чувствовал пропитавшей каждый камень злобы. Лишь улыбка старца стала еще шире, что в сочетании с запавшими глазами и иссохшим лицом делало его похожим на готовый расстаться плотью скелет, - Ты войдешь туда так или иначе... Это говорю я, Родрик, Глава Храма Четырех ветров...

            - Мне на*****, кто ты, - десятник обнажил клинки, тускло блеснувшие в свете магического огня, и легкий шелест подсказал, что то же самое сделали его люди, - Мы уходим, а ты, безумец, оставайся, если хочешь, и пусть то, что спит здесь, пожрет твою гнилую душу...

            - Кто я, кто я, кто я... - маг почти пропел эти слова, его пальцы не переставая поглаживали футляр, в каких обычно хранили свитки, - "Пора забыть про то, кем был и вспомнить, кем ты стал..." Я стану бессмертным... и ты тоже, кстати говоря...

            Последние слова так развеселили Главу Храма Четырех ветров, что его хохот потряс своды:

            - Вот увидишь, ты еще будешь безмерно благодарен, что был со мной в этот великий момент...

            С гвардейца было достаточно: мечи рванулись вперед в отточенном за годы практики выпаде - десятник решил не применять к безоружному магу никаких фехтовальных изысков и просто насадить его на острые словно бритва клинки. Но, немного не дойдя до груди мага, клинки соскользнул, словно встретив на своем пути щит, способный выдержать удар сторнийскоих мечей... То заклинание что применил Родрик дальше, гвардеец знал - обычная "сеть", простейшее, а потому очень распространенное заклинание магов Воздуха: тысячи тончайших воздушных потоков опутывают тело, лишают голоса, превращая жертву в безмолвное, едва способное дышать изваяние. Десятник застыл в нелепой позе, словно памятник самому себе, не в силах не то что пошевелить рукой, но даже глубоко вздохнуть. Судя по тому, что тишина, воцарившаяся в коридоре, прерывалась лишь шагами мага, его воинов спеленали тем же нехитрым способом. Конечно, долго такое заклинание не удержать, но много ли надо времени, чтобы выдернув меч из безвольной руки, понаделать в каждом дырок... При этой мысли гвардейцу стало и вовсе неуютно.

            Но у сумасшедшего мага явно были другие планы на плененных солдат. Воздушные потоки подняли живые статуи над полом и мягко, словно боясь поранить, внесли в грот. Бессильный, гвардеец мог лишь наблюдать то, что произошло дальше.

           

            ***

            "Сейчас или никогда" - Родрик сосредоточился на циклопической плите, и она медленно, словно не желая покидать ставшее за тысячи лет привычным место, поползла в сторону. Но, сдвинув ее едва ли на четверть, маг понял, что на большее сил не хватит: напряжение последних дней обескровило даже его. Мужчина остановился. В душе колыхнулось глухое отчаяние: "Что делать? Неужели столько сил потрачено зря?! Освободить гвардейцев и заставить их помочь? Нет, даже такие тупицы, как эти, уже должны были догадаться о своей дальнейшей судьбе - сразу бросятся... Но тогда как? Вернуться в Цитадель, отдохнуть, попробовать еще раз... Нет! Другого раза не будет. Сейчас или никогда..."

            Прервав мрачные размышления мага, в щели между плитой и стенкой саркофага показалась бледная рука с длинными, аристократическими пальцами. Эти самые пальцы сомкнулись на краю крышки, и тяжеленный каменный блок отлетел в сторону, к стене грота, словно одеяло, отброшенное проснувшимся человеком.

            "Нечеловеческая сила.... Мощь.... Великая мощь..." - магу захотелось рухнуть на колени и заорать от восторга, - "Я тоже стану таким.... Сильным, непобедимым,... бессмертным!"

            Фигура, неспешно выбравшаяся из саркофага, не производила впечатления громадной силы: высокий, худощавый мужчина лет тридцати, чем-то неуловимо похожий на нынешнего Властителя. Движения ловкие, уверенные - не скажешь, что пролежал в каменном ящике тысячи лет. Длинные волосы, зеленые глаза... Глаза. Лишь встретившись глазами с гостем из прошлого, маг понял, какую силу он разбудил - из зеленых, слегка светящихся глаз на него смотрела ... нет, не жестокая или безумная жажда, не гнев, не ярость, не ненависть... - вечность. Холодная и равнодушная вечность, пред которой как адские муки, так и великие радости кажутся столь ничтожными, что распадаются в прах даже воспоминания о них.

            Проснувшийся ступил на пол грота, вскинул руки, потягиваясь, словно человек после долгого сна, м с молчаливым неудовольствием покосился на собственный рукав, мигом распавшийся в пыль - одежда перенесла время куда менее стойко, чем владелец. Наконец, вечный поднял глаза на своего освободителя:

            - Что же, ты здесь. Это значит, ты прочел свиток и знаешь, что я такое... ты пришел, чтобы стать одним из моих "детей", - это было не вопросом, а констатацией факта. Голос у вампира был на удивление глубокий, чистый... таким хорошо петь баллады о любви.

            Родрик собрал волю в кулак:

            - Не совсем так...

            - Нет? - брови вопрошающего удивленно изогнулись, - Тогда ты либо глупец, либо безумец. Что ты ищешь здесь?

            - Я хочу стать твоим "названным братом".

            ("Названный брат" - особый тип вампира, создаваемый лишь "детьми" первого поколения. Существенно уступая создателю по силе и магическим способностям, они, тем не менее, сохраняют такие важные качества как внешнее сходство с человеком и устойчивость к прямым солнечным лучам. "Названным братом" можно сделать только того, кто искренне, без принуждения об этом попросит. Но каждый вампир первого поколения может создать лишь ограниченное количество "названных братьев", как правило, не более трех-четырех. При их создании необходимо проведение особого ритуала, включающего в себя принесение девяти жертв - желательно воинов.)

            На этот раз проснувшемуся вампиру понадобилось несколько мгновений, чтобы справится с удивлением:

            - Откуда ты знаешь об этом? Точно, не из свитка.... Мир еще помнит Вечных?

            - О нет, господин. Вечные забыты повсеместно. Но то, что исчезает из памяти людей, живет в легендах, сказках, книгах по древней истории... нужно просто уметь не только слушать, но и слышать...

            - И ты - умеешь. Похвально. Можешь звать меня Дориан, - вампир улыбнулся, обнажив белые, словно свежий снег, зубы, - Ты доказал свою ценность и можешь стать моей правой рукой, моим "братом". У тебя есть все необходимое?

            - О да... - Родрик взмахом руки указал на по-прежнему спутанных воздушными нитями, полумертвых от ужаса гвардейцев, - Один моему господину, чтобы восстановить силу. Девять - для ритуала.

            - Ты предусмотрителен, - плавными шагами, кажущимися нарочито неторопливыми, но на деле - невероятно быстрыми, Дориан обогнул опустевший каменный гроб и оказался у ближайшего сторнийца, которым оказался злосчастный десятник, - И мне это нравится...

            - Еще кое что... На мне закреплено заклятие "поводьев", господин. Понимаете, это...

            - Я знаю, что это такое, - не оборачиваясь ко все еще склонившемуся магу, вампир одним легким касанием снял с гвардейца заклинание "сети" и схватил отчаянно рванувшегося человека за горло, - С преображением связь между тобой и объектом прервется, но не печалься: ненависть, вложенная тобой и Жрецом вашего ублюдочного Культа не даст Рикарду Шарку свернуть с нужного пути. Заклятие нацелено на его медальон?

            - Да.

            - Если он не снимет его, то, восстановив силы, я смогу взять управление в свои руки.

            - Но господин, заклятие замкнуто еще на одного человека...

            - На твоем месте, Родрик, я бы не недооценивал собственного воспитанника, - Дориан взглянул в глаза гвардейцу, пытающемуся вырваться из мертвой хватки вампира, и тот обмяк, разом утратив и силы, и волю к сопротивлению, - Эту проблему он уладит сам. А теперь заткнись и не мешай мне есть.

            Десятник, безвольно болтающиеся в нескольких дюймах от земли, но не потерявший способности слышать и думать, при этих словах совершил последнюю отчаянную попытку вырваться... но лишь слегка вздрогнули словно в раз лишившиеся костей руки, а хриплый крик утонул в вековой тиши подземной обители.

            Лицо Дориана менялось: удлинялись клыки, еще недавно бывшие лишь немного длиннее обычных человеческих, лицо побледнело еще больше, а зеленый свет поглотил не только радужку, но все глаза:

            - Сильный, - голос растерял свою музыкальность, став грубым и хриплым, - Не бойся,... тебе понравится служить мне, вот увидишь...

            В последней, отчаянной попытке мужественно встретить свой конец, сторниец оторвал взгляд от ослепительно белых клыков и взглянул прямо в глаза твари. Они пылали ядовито-зеленым огнем, дарующим страх и восхищение, боль и восторг, конец и Вечность... Они манили. Клыки легко прокусили сонную артерию мужчины. Его душа сгорела в Вечности.

           

            ***

            Спустя несколько часов по тому же коридору, но уже верх, в Цитадель, шли трое: Родрик, Верховный маг Храма Четырех ветров, разом помолодевший на много лет и вновь выглядящий от силы на сорок, высокий худощавый мужчина лет двадцати пяти-тридцати в странном, полуистлевшем одеянии с приятным, немного бледным лицом и удивительными зелеными глазами, и... то, что замыкало колонну путников, и еще недавно было десятником гвардии Властителя, сложно было отнести к человеческому роду. Синева глаз уступила место черным провалам, изредка озаряемым красноватыми всполохами, кожа не просто побледнела, но обрела синюшный оттенок, уши заострились, волосы осыпались со стремительно лысеющей головы, изо рта торчали клыки, но не ослепительно белые, а желтоватые, словно у старого, больного хищника. Но при всем этом двигалось существо с грацией пантеры, не обращая ни малейшего внимания ни на тьму, царящую в подземных коридорах, ни на собственный внешний вид. Дориан оказался прав: десятнику понравилось служить. Ядовито-зеленая Вечность выжгла из сознания сторнийца все желания кроме двух: жажды крови восторга от служения Господину.

            Цитадель просыпалась, когда странная троица выбралась на поверхность земли, солнце уже показало свой край над горизонтом и небо во всю пылало утренней зарей, но под каменными сводами замка еще царил мрак. В нем и остались двое из трех спутников, с удивлением глядя на то, как зеленоглазый мужчина решительно вышел из благословенной тени на освещенное место и, откинув стремительно рассыпавшийся в прах капюшон, открыл бледное лицо лучам восходящего светила. Бывший десятник вздрогнул и инстинктивно забился поглубже в тень - тварь отлично осознавала, как опасны для нежити прямые солнечные лучи, переродившийся маг повел себя спокойнее, но брать пример с Господина не спешил - солнечный свет не убивал детей первого поколения, но был им неприятен и мог нанести болезненные ожоги.

            Дориан стоял, купаясь в лучах утреннего солнца. Его переполняла радость - радость дикая, необузданная, ведомая лишь вампиру, тысячи лет проспавшему в гранитном саркофаге. Он наслаждался каждым вздохом, каждым движением, даже боль, которую причинял солнечный свет, радовала, являясь лишним доказательством того, что он "жив"! Он обманул время, пережил предательство создателей, гибель всего своего рода, сон, для короткоживущих людей показавшийся почти вечным... он преодолел все. И теперь это глупое утреннее сольце знаменует не просто начало нового дня, а начало целой эпохи - "Эпохи возвращения Теней". Еще нескоро те жалкие черви, что коптят небо по всему миру, поймут это, но, поняв - в страхе и восторге склонятся пред ним, пред его разумом, пред широтой его замыслов... и вновь станут тем, чем были созданы - кормом. Пищей для Высших. Постаравшись навсегда впечатать в свою память этот восход - утро первого дня новой войны, Дориан шагнул обратно во тьму.

           

           

           

            Ред Дир

           

            8 день месяца Падения Зерна.

           

            Ред не мог чувствовать себя спокойно. Он почти не спал последние 5 дней. Эвор ушел и оставил его держать сопротивление. Шестьсот луков под его командованием. Ред решил что будет стоять до конца, пока у него будут силы...

            -Если мы потерпим поражение, то отойдете в Тил, - серьезно сказал Ред Варлаку,-но надеюсь мы сможем удержать наши позиции.

            -Пока что нам это удается...

            -Пока...Как настроение воинов?

            -Мы сдерживаем натиск и это подбадривает их.

            -Хорошо.

            Стрелы летели без перерыва и это было явное превосходство над противником. Армия Ярно не могла близко подойти к крепости. Ред и еще двое воинов руководили защитой чертога. В воздухе витало напряжение, время неимоверно тянулось и воины начали уставать.

            -Ред!- раздался крик Крина,- держи оборону. Воины Ярно начали прорываться. Так они подойдут к стенам!

            Свист стрел сливался в единый гул. Ред Дир осматривал людей. Пока потери были весьма не значительные. Риган шла на поправку, хотя выглядела не важно и уже так не рвалась в бой как пару дней назад.

            "Ничего. Мы еще выберемся от сюда,- думал Ред натягивая тетиву своего лука, - ястреб Эвора кружит над полем боя. Это должно быть хорошим знаком для нас... Но почему он не с хозяином? Интересно..."

            Лучники изо всех сил не давали возможности подойти к крепости недругу.

            Но все же воинам Ярно удалось дойти до крепости и они начали устанавливать лестницы.

            На стенах чертога началась легкая паника, но Варлаку и Реду сразу удалось успокоить своих людей и началась усиленная атака. Шум и гам становился все громче, но Ред отчетливо слышал стальной голос Варлака, отдающего приказы стрелять.

            Ред стоял не далеко от Крина. Они оба стреляли очень метко. Но у Крина это получалось пожалуй несколько лучше, чем у странника, который предпочитал ближний бой.

            Спустя пол часа все попытки атаковать Чертог с треском провалились. Лучники с радостными возгласами отстреливали выживших.

            -Как считаешь, Ярно вне себя от злости после такого разворота событий? - усмехнулся Варлак, - теперь нам точно не сносить головы...

            -Кто знает, - задумчиво протянул Ред.

            Голова странника была забита разными мыслями, все перепуталось в голове. Сражения которому не было конца, свист стрел и оглушительные крики, крики победы и поражения, кровь. Сестренка Риган которой было не место на войне. Да она смелая, но уж слишком страшна потеря могла ожидать странника. Хорошо что рядом были Крин и Варлак. Ред полностью полагался на этих отважных людей. Варлак с полной ответственностью относился к организации обороны и во всем помогал Реду справляться со своими обязанностями командующего. А Крин рвался в бой как лев и оберегал Риган. Теперь после того как секрет Риган раскрылся и этот парень знает что она девушка, он все сделает дабы огородить Риган от опасности.

           

            14 день месяца Падения Зерна.

           

            В последние дни Ред очень устал, просто зверски и ноги его еле держали. После продолжительных боев ему хотелось свалиться и уснуть. С утра обстановка была очень спокойной. Атака воинов Ярно ослабевала и почти сошла на нет. Варлак не выдержал и приказал Реду отдохнуть хотя бы несколько часов. Странник почти так и сделал. Ред прикорнул у стены с моментально погрузился в глубокий сон.

            ...Кругом темно и тихо...так тихо, что даже пугает. Ред открыл глаза и огляделся. Поляна посреди густого, зловещего леса. Голова кружилось и ноги еле передвигались. Ред встал с земли и побрел на странный мерцающий свет...Где-то там, совсем близко...

            Внезапно из темноты выскочили 8 волков. Их шерсть ощетинилась и переливалась огненными бликами. Они скалили свои острые клыки и яростно рычали. Ред отступил назад. Выхватил фамильный меч и приготовился к защите. Волки не спешили нападать. Вокруг все начало гореть, деревья зловеще искрились и трещали. - Не пройдешь!!! Ред крепче сжал рукоять меча. Мгновенье и стая набросилась на странника...он чувствовал как острые клыки сжимались на его руках и ногах, как когти рвали кожу и кровь залила все тело, горячая кровь...

            Странник в ужасе очнулся ото сна...Он все еще чувствовал боль по всему телу от рваных ран веденья...Варлак обеспокоено посмотрел на Реда.

            -Просто кошмар...ночной кошмар. Долго я спал?

            -Почти судки. Но ты ничего не пропустил. Ярно значительно ослабил нападение.

           

           

           

            Кассандра Ферран

           

            9 день месяца Падения Зерна. Криэран.

           

            Асси спала чутко, если забыть об осторожности, то можешь проснуться в далеко не приятной компании, а то и в совершенно другом месте. Тем более теперь, когда все они оказались запертыми в одной ловушке. В первый день Падения Зерна город заполонили лирийские полчища, только ворота Белого города удалось закрыть перед самым носом захватчиков. Во многом здесь была ее заслуга, так как Конрад не счел ее рассказ преувеличением, и благодаря ему лирийцы остались за стеной. Правда, благодарности они вряд ли дождутся, насколько Асси успела заметить, часть сенаторов готова была принять лирийцев с распростертыми объятиями. И призывы держаться до прихода Ярно они слушали с такими кислыми лицами, что скулы сводило на них любоваться. Все как будто замерли на распутье, между ними и лирийцами установилось непонятное хрупкое равновесие. За стеной не делали никаких попыток проникнуть внутрь, а здесь люди старательно делали вид, что ничего не происходит. Закутавшись в теплую шаль, Асси вышла из комнаты. Проходя мимо комнат, отведенных "родственничкам", она поморщилась и заглянула внутрь. Жакоб безобразно храпел, обняв довольно объемистый бочонок. Судя по запаху, это был тот самый знаменитый криэранский эль, пара кружек которого валила с ног любого. Бад, на вид свежий точно весенний ветерок, молча ей кивнул. Что бы Жакоб не говорил о парне, мозги у него имеются, и здравый смысл тоже. С трезвым Жакобом проблем было бы намного больше, а так пусть себе хоть упьется, лишь бы не лез под руку со своими "великими" планами. Асси спустилась вниз. Так и есть: Конрад, похоже опять не спал всю ночь. Как-то само собой получилось, что за советом люди шли именно к нему, и он же руководил обороной Белого Города. Неслышно подойдя к графу, она осторожно дотронулась до его руки. Конрад устало посмотрел на нее.

            - А, Кассандра, доброе утро...

            Асси уже хотела высказать то, что она думает о его ночных бдениях, но почему-то передумала и просто улыбнулась, присев рядом.

            - Что-то я не слышу вашего бодрого голоса? - Конрад приподнял бровь, - Где же мой обычный утренний выговор?

            - Не в моих привычках отговаривать людей. Если вам не терпится поскорее предстать перед Марэлем, кто я такая, чтобы вам мешать?

            - Теперь мне должно быть стыдно, - граф улыбнулся и потянулся за чашкой с кофе. Досадливо поморщился, увидев, что тот остыл. Отставил чашку и заговорил, задумчиво глядя на бледнеющее небо за окном.

            - У меня на душе было бы легче, если бы я знал, что им от нас нужно. За все это время - ни одного предложения с той стороны, ни одной попытки проникнуть сюда.

            - Чумная деревня... - тихо сказала Асси. На вопросительный взгляд графа она пояснила, - мы похожи на чумную деревню. Из нее никого не выпускают, ждут, пока все не умрут.

            - Скорее, пока мы все не ослабнем. С едой пока проблем нет, если сенаторы не начнут укрывать запасы. Или они ждут, что мы сами попросимся к ним под крылышко. Я могу удерживать людей, но не толпу.

            - А вы не пробовали послать кого-нибудь туда, тайно?

            - В который раз убеждаюсь, что все комплименты Гунлы в ваш адрес скорее преуменьшены, чем правдивы. ("Чтобы этого мелкого негодяя Тени побрали! Что еще он сказал?" Правда, в последнее время Асси поминала карлика беззлобно и скорее по привычке - они все сейчас в одной лодке, и Гунла ее секреты раскрывать вроде не собирается) Кстати, именно он этим вопросом и занимается...

           

           

           

           

            Саола ДеРиэ

           

            13 день месяца Падения Зерна.

            Лакона. Фалесса.

           

            Осада длилась четвертый день и Саола теперь с трудом припоминала, когда последний раз спала более чем час, спальню с успехом заменил кабинет, где Императрица порой позволяла себе на какое-то время сомкнуть глаза, забравшись с ногами в большое рабочее кресло Ярно.

            Кабинет, крепостные стены, тронный зал, кабинет... и все по кругу. С утра и до утра. И люди, им всем от нее что-то надо... Саола нервно сомкнула дрожащие ладони на чашке с дымящимся кофе. Горячий. Кипящая жидкость должна была больно обжечь горло, но принесла только приятное расслабляющее тепло. Девушка откинулась на спинку кресла и закрыла глаза.

            Даже здесь в цитадели слышен шум возобновившегося с рассветом боя и крики людей, умирающих от стрел, мечей или попавших под горячее масло, льющееся со стен. Время застыло в серых стенах Фалессы. Армия у ворот столицы, похоже, не имела возможности взять ее штурмом, поэтому день и ночь изматывала защитников города ложными приступами. Такое положение нельзя назвать отчаянным, но рано или поздно, гвардейцы потеряют бдительность и лирийцы предпримут более серьезную попытку....

            Столица должна выстоять. И выстоит.... Как трудно всегда оставаться сильной.

            Саола спустила ноги с кресла и подошла к высокому стрельчатому окну. Серый город, серый дождь, серый рукав Салерны с торчащими из воды черными остовами того, что некогда было кораблями вражеского флота. Осень. Как уныло и холодно, и до странности пусто в последние дни, будто случилось что-то очень плохое. Сны, мучившие Саолу с детства, перестали приходить, но от этого становилось лишь тревожнее. Радовало только то, что Сила теперь, несмотря на постоянный озноб ее обладательницы, восстанавливалась гораздо быстрее, чем прежде, и Императрица чувствовала себя хоть сколь ни будь защищенной. Те, кто раньше считал ее глупенькой лесной простушкой, после Совета были вынуждены пересмотреть свое мнение. И Саола не знала к лучшему ли это. Порой, гораздо спокойнее и удобнее, если тебе не предают значения и не обращают внимания.

            Судьба вообще порой делает смешные повороты. Герцог Амарра привел тайно в столицу довольно приличное войско, на случай если лесная ведьма надумает сдать ее Эвору или еще кому... и тем самым спас город. Будь на стенах одна только гвардия и не выступи на защиту города Иванэ, Фалесса вероятно уже или была бы сожжена, или отдана врагу. Однако, Саола не на мгновение не пожалела о власти, которую доверила этому человеку. Во всяком случае, он был предан ее мужу и преследует сейчас те же цели, что и она. В отличии от прочих.

            Саола по прежнему не верила ни "верному слуге Империи" Шаорину, ни Королевскому чародею, так упорно избегавшему встреч с ней.

            Императрица улыбнулась, вспомнив слова Рио о том, что Ярно совсем скоро вернется. Лардли сказал, что Эвора взяли в плен... значит, его привезут сюда, и Саола была уверена, что сумеет уговорить мужа сохранить Князю жизнь...

            В дверь постучали:

            - Ваше Величество, вашей аудиенции просит Королевский маг Дэлон. Изволите принять?

           

           

           

            Тарикэ

           

            2 день месяца Падения Зерна

           

            Тарикэ ошарашенно подняв голову смотрела на возвышевшуюся над ней башню. Она даже не услышала быстрого топота ног, пока чуть не упала от того, что в нее врезалась рыжеволосая девочка в странной для юной принцессы одежде. Незнакомка окинула Тарикэ взглядом, от которого та чуть поежилась:

            - Ты что - лирийка?

            - Я - дочь хана Сафара ибн-Изим Бнеда, - с невольной гордостью ответила Тарикэ.

            - Значит не лирийка? - с неожиданным лукавством спросила незнакомка.

            Принцесса не пришедшая в себя после перемещения в пространстве, потрясла головой, пытаясь прочистить голову. Ну а ее неожиданная собеседница тут же сделала для себя вывод:

            - Я так и поняла, особенно глядя на твою одежду.

            Внезапно она насторожилась, прислушиваясь. Потом быстро схватила Тарикэ за руку, увлекая ее в тенистый проулок и найдя укромный выступ, девочки спрятались за ним. Мимо прошествовал патруль. Светловолосая внимательно следила за исчезающими вдалеке воинами, все еще не решаясь выйти из убежища, а потом развернулась к своей новой знакомой:

            - Ну если ты и дальше собираешься всех убеждать в том, что Лирия для тебя неведомая страна, то придется переодется.

            - Почему - неведомая? - все еще не могла понять Тарикэ. - Это же мой..

            - Глупая! Да тебя же в миг заберут в тюрьму! Ваши степные витязи штурмуют Белый город!

            Тарикэ хлопнула глазами и наконец задала вопрос, который уже давно надо было задать:

            - А ты кто? И как тебя зовут?

            - Сильвия, - соизволила представится светловолосая, тряхнув волосами. В ее локонах казалось засияло само солнце. - Ну? Будем спасать тебя или будем стоять?

            Принцесса вздохнула:

            - Лучше первое, если это не трудно.

            Они посмотрели друг на друга и весело рассмеялись.

            Сильвия притащила свою новую знакомую к себе в дом и вывалила перед ней всю одежду:

            - Выбирай. Да, еще надо распустить эти твои бесчисленные косички..

            Тарикэ кивнула, рассматривая платья и трогая лиф, сильно открывающий грудь:

            - А зачем он так стягивается?

            - Тени знают, - пожала плечами Сильвия. - Мода - это такая штука, которую не спросишь - зачем.

            - А можно я одену какие-нибудь штаны и просторную рубаху?

            - Да мне то что?! Хоть голышом ходи, да только тут так не принято, - Сильвия сделала наставительную гримаску: - "Дитя, ты - девочка. Девочки носят платья.."

            Тарикэ засмеялась:

            - Это тебе так нянька говорила?

            - Воспиталка она. Давай переодевайся. Я принесу расческу.

            Когда юная наследница Нуаранов вернулась, то застала довольно потешную картину. Платье принцесса одела правильно, а вот все завязки притянула на живот и пыталась их свазать:

            - Так. Все наоборот. Сейчас помогу. Ты хоть ходить то в нем сможешь? - она решительно распутала многочисленные тесемки и быстро затянула их на спине своей подопечной.

            - Да это просто, - легко улыбнулась Тарикэ. - Только ноги мерзнут.

            - Это поправимо. Под юбкой штаны носить можно. А можно чулки.

            - Чулки? - глаза принцессы округлились, когда она увидела тонкую ткань, которую по словам Сильвии надо было натягивать на ногу и завязывать мягкой подвязкой.

            Тарикэ для пробы натянула один чулочек и стояла, подняв юбку, удивленно разглядывая то, что получилось. Сильвия, которая рылась в поисках подходящих и удобных туфель, оглянулась на нее и, в который уже раз, рассмеялась:

            - Сойдет. Пару разочков потренируешься и будешь даже не рвать их, когда натягивать будешь. Но данный уже не пригоден для ношения.

            Наконец с одеждой и обувью было покончено, волосы решили заплести в одну длинную косу, которую потом стало трудно обхватить одной рукой.

            - У нас всякие там знатные дамы - красятся, я это не делаю. Думаю и тебе не надо. Если, конечно, ресницы у тебя не накрашены.

            - Нет. Свои.

            - Да! А тебя-то как зовут?

            - Принцесса Тарикэ.

            - Ну первое мы пропускаем однозначно, да и второе надо заменить. Давай тебя будут звать: Лора?

            - Фу... Что это за имя?

            - Обычное имя. Мне даже нравится.

            - Нет. Мне не нравится. Придумай другое, а?

            Сильвия хмыкнула, а Тарикэ вдруг поняла, что просто ужасно устала и очень хочет спать.

            - Можно я посплю?

            - Да располагайся! Можешь прям в одежде, - сделала широкий жест Сильвия. - Но ты все же подумай насчет Лоры...

            Тарикэ быстро забралась на предоставленную ей постель, свернулась клубком и положив ладони под щеку, закрыла глаза, решительно фыркнув:

            - Нет. Меня будут звать тогда Кали. Так меня однажды назвал Вефир...

            Губы принцессы улыбнулись и она провалилась в сон.

            - Чего?! - обалдела в свою очередь Сильвия. - Кали?

            Но вопрос остался без ответа.       

           

           

           

            Рикард Шарк

           

            13 день месяца Падения Зерна.

            Открытое море. Недалеко от устья Салерны.

           

            "Все окутывает утренняя дымка, в которой теряется уходящие в даль шеренги воинов... Он идет вдоль бесконечного ряда солдат, исполненный гордости и презрения к врагам - на свете нет силы, способной сокрушить ту орду, что стоит перед ним. Позади шеренг угадывается темная громада Цитадели. В серой предрассветной тьме тускло поблескивает оружие. Он идет все быстрее и быстрее, почти бежит, но ряды бесконечны... Туман скрывает лица солдат. Наверное, если подойти поближе, то удастся разглядеть, кто стоит перед ним безмолвными и безликими статуями, но он...

            (боится, он просто в ужасе)

            ...не хочет тратить время на мелочи. Нужно торопится. Почему...

            (потому что скоро взойдет солнце... проклятое, обжигающее солнце...)

            он не помнит, да это и не важно. Он просто все ускоряет и ускоряет шаги. Полную неясных шепотов тишину вдруг рассеивает гул проснувшегося колокола, и его охватывает глухое отчаяние - не успел... нет ни зари, ни рассвета - солнечный свет обрушивается внезапно, словно молот, но страхи оказываются напрасны - ни ожогов, ни боли солнце с собой не приносит. Его разбирает смех и он хохочет так, что слезы заливают глаза, мешая видеть. Но, успокоившись, наконец-то обращает взор на своих солдат, желая увидеть, кто же стоит в бесконечных рядах. Он успевает заметить неестественную белизну стремительно сереющей кожи, полные боли глаза... порыв ветра налетает на площадь, и армия рассыпается пылью, тут же рассеявшейся, подобно миражу...

            Потрясенный, он переводит взгляд на собственные руки и видит, как плоть развеивается по ветру, обнажая сухие, выбеленные солнцем, кости. Крик рвется из груди, но звуки словно умирают на губах...

           

            ...Он идет по городу, бесконечно чужому, но при этом знакомому. Везде пусто - нет ни людей, ни животных, птицы исчезли с небес. Тишина полная - даже камни мостовой несут по себе одинокого гостя совершенно бесшумно. Но это почему-то не кажется странным. А вот показавшаяся вдали человеческая фигура пробуждает в душе безотчетный страх. Он не хочет идти туда, но свернуть нельзя - это он знает точно Возможно, нежеланная встреча несет смерть, но свернув с пути он... он... Не помнит. Удивление вытесняет даже страх - он не помнит себя: кто он, где он, зачем он... загадка.

            Стоящий спиной человек оборачивается - это высокий моложавый мужчина в развевающемся одеянии. Чужой, но до боли знакомый голос:

            - Господин оказался прав. Ты пришел - не мог не придти.

            - Я свободен от тебя. Цепи порваны, - "это что же, мой собственный голос? И о каких цепях я говорю?"

            Мужчина улыбается, демонстрируя безупречные, ослепительно белые зубы со слегка длинноватыми клыками:

            - Никто не свободен в этом мире... На всех поводья: у кого-то короче, у кого-то - длиннее... Ты просто сменил одни на другие.

            Гнев посыпается внезапно, беспричинно, но тут же вскипает, застилая глаза багровой пеленой:

            - Ты умрешь еще раз, обещаю тебе...

            Улыбка собеседника становится все шире и шире, клыки удлиняются, становясь похожими на иглы, голос меняется, становясь хриплым и холодным:

            - Мы все умрем в свое время. Мое время уже настало. А теперь и твое...

            Прыжок невероятно огромен, словно земля сама отталкивает собеседника, не желая нести его на себе - и вот уже руки мужчины смыкаются у него на шее. Гнев исчезает, уступая место холодной решимости, и он в свою очередь смыкает руки на горле врага.... Бесполезно. Тому словно не нужен воздух для дыхания, а свет в глазах уже меркнет... меркнет... он кричит, в отчаянии тратя последние крохи воздуха на бесполезный призыв... Тщетно. Глаза убийцы меняются, становясь из синих черными, из до неузнаваемости преобразившегося рта с трудом вырывается:

            - Господин..."

           

            ***

            - Господин, господин! - "как же не хватает воздуха... руки! Почему они расслаблены, а не сжимают горло врага?! Нет, он так просто не сдастся..." - Госп...акххх...

            Рик открыл глаза, с трудом вспоминая кто он и где он... Когда Властитель наконец-то справился с этой непростой задачей, слуга, чью шею сжимали стальные ладони сторнийца, уже перестал шевелится.

            "Проклятье, я его придушил... и где я теперь найду толкового слугу?"

            Слабый стон возвестил о том, что несчастный еще не окончательно простился с этим миром, а просто вырубился: "Нет, этот еще послужит... И что на меня нашло? Очнется - расспрошу".

            Слуга, однако, не проявлял никакого желания быстро приходить в сознание. Поморщившись, Шарк склонился и ткнул сжатыми пальцами в одну из болевых точек на теле мужчины. Острые зубы боли вырвали того из пасти беспамятства и, огласив каюту еще одним жалобным стоном, пришел в себя:

            - Го.. господин, - язык еще не вполне слушался полузадушенного.

            - Какого Кракена?- только сейчас Рик понял, что его горло тоже не вполне послушно владельцу. Медальон на груди горел пульсирующим, злым огнем, предупреждая, что с владельцем не все в порядке.

            - Вы... вы так кричали во сне, - слуга зашелся в кашле, - Я решил вас разбудить...

            - А зачем ты меня душил?

            Даже во тьме каюты было видно, как смертельно побледнел несчастный:

            - Я ду... душил?! Господин, я никогда бы, ни за что бы...

            Рик вгляделся в бледное, дрожащее лицо и разочарованно процедил:

            - Пошел вон...

            Скорости, с которой перепуганный слуга испарился из каюты, позавидовала бы голодная сторнийская акула. Как только дверь затворилась, Властитель зажег лампу и в задумчивости опустился на привинченный к полу стул.

            Надо было срочно разобраться, что же происходит. Боли как обычно не было, но странные ощущения в горле, и постоянно напоминающий о себе медальон говорили - что-то случилось. И этот странный сон. Теперь, после пробуждения он узнал в чудовище из кошмаров Родрика, Мага Четырех ветров. Наставника и сподвижника, акулы его забери... Но причем тут цепи? Откуда вообще весь этот кошмар с призрачными армиями и пустым, словно вымершим городом? Странно знакомый, слово раз уже виденный... Наверное, стоило выбросить все это из головы и постараться уснуть, но ни мерный скрип снастей, ни легкая качка не успокаивали - события ночи прогнали всякую охоту смыкать глаза.

            "Цепи... Цепи... Какие, к Кракену, цепи?" - Рик никогда не любил украшений и носил лишь фамильный перстень Шарков. "Хотя..." - мужчина схватился за цепочку, на которой висел костяной медальон, но та была целой и нерушимой, как и прежде... вот только удивительно глубоко врезалась в кожу - на пальцах остались капли крови.

            Рикард аккуратно снял медальон с шеи и начал рассматривать в свете лампы. Обычная круглая пластинка из слегка пожелтевшей кости - ни гравировок, ни рисунков. Только одно отверстие для цепочки... Но свою предназначение выполняет отменно: предупреждает о том, что хозяин болен или ранен - бесценные сведения для того, кто не способен ощутить боль... Рик уже и забыл, когда последний раз снимал его. Да и снимал ли? Он не помнил...

            "Я теперь свободен от тебя. Цепи порваны" - так он сказал Родрику во сне, - "Бред. Спать-спать-спать или хотя бы постараться". Завтра флот он, оставив флот у входа в устье, на одном из кораблей поднимется к Фалесе... Рик приготовился вновь одеть медальон, но неожиданно остановился - в свете лампы безделушка вдруг показалась чужой и опасной, словно спящая змея или ошейник раба. Бросив костяной кругляш на стол, Властитель нервно заходил по каюте, благо дело - просторные адмиральские апартаменты позволяли... Нет, во всем надо разобраться...

            Шли часы. Ночь завершила свое царствование и солнце сначала робко, но с каждой минутой все более уверенно заявило свои права на небосклон. Уже оправившийся от ночных неприятностей слуга робко заглянул в комнату. Господин явно не ложился больше: сейчас он неподвижно сидел за столом, уставившись немигающим взглядом на угасающее пламя светильника. Выглядел обычно свежий и уверенный в себе Властитель плохо - лицо бледное, помятое, словно после многодневного загула (старый слуга знал, что Рик никогда не злоупотреблял вином), глаза - красные, то ли от пьянства, то ли (что еще более невероятно, от пролитых слез - плачущим Шарка не видели лет с пяти). Ради собственной безопасности стоило не вмешиваться, но человек, тенью следовавший за молодым сторнийцем добрых десять лет не мог остаться равнодушным к увиденному:

            - Господин, с Вами все в порядке?

            Властитель поднял глаза и слуга невольно ужаснулся произошедшим за ночь переменам: словно из сидящего перед ним выдернули некий незримый стержень. Будь это не Рикард шарк, а, скажем, любой другой человек, слуга был бы готов поспорить, что тот только что потерял всю свою семью или как минимум - лучшего друга.

            - Со мной? - слабая улыбка, - О да, мо мной все нормально. А теперь прибери здесь и передай Верховному Жрецу, что я хочу видеть его здесь через час.

           

           

           

            Грегор

           

            13 день месяца Падения Зерна.

            Открытое море. Недалеко от устья Салерны.

           

            Ночь выдалась неспокойной, полной смутных страхов и явных кошмаров. Все, казалось бы, было хорошо, но Грегор никак не мог отделаться от ощущения, что какая то страшная тень накрыла мир и готовится шутя разрушить то, чего он достиг. Хотелось посоветоваться с Родриком - тот хоть и являлся редкостным ублюдком, но, тем не менее, обладал невероятным даром находить причину неприятностей и выход из них. Но тот упрямо не отвечал на все призывы, а последние дни Жрец и вовсе не чувствовал старого подельника. А это значит, что старый пройдоха либо погиб, либо специально закрылся, уклоняясь от разговора... Плохо, очень плохо. Жрец не доверял никому, но что касается Мага Ветров - то в нем можно было быть полностью уверенным: продаст при первой же возможности... или уже продал. Ночью же случилось и вовсе странное - Рик снял медальон! Как Властитель смог это сделать - непонятно: заклятие "поводьев", уже добрых полтора десятка лет державшее на цепи венценосного воспитанника не должно было допустить и мысли о подобном поступке... И вот теперь это приглашение... нет, может быть, там и нет ничего странного - Рикард хочет спросить совета. Нужно будет, при случае, напомнить ему о необходимости носить амулет не снимая - ради собственной безопасности.

            Несмотря на не по зимнему солнечный день, в каюте Властителя царили сумерки, рассеиваемые лишь тусклым светом лампы. Рик сидел откинувшись в кресле и, казалось, дремал с открытыми глазами - при появлении Грегора он не шелохнулся. Постояв в дверях, но так и не дождавшись приглашения, Верховный жрец, пожав плечами, опустился в кресло напротив и покосился на стоящий на столе кувшин с крепким, источающим запах каких-то трав, вином: "С каких это пор Шарк начал пить с утра? И с каких пор он вообще начал пить крепкие вина?"

            - А... ты пришел, жрец, - Рик наконец-то шевельнулся, - Выпей со мной...

            - Пусть мой господин извинит меня, но сейчас еще...

            - Выпей, - в голосе прорезался метал, и Грегор покорно кивнул. Рик лично разлил рубиновую жидкость в кубки и потянул один из них - прекрасное творение лаконских золотых дел мастеров, жрецу. Большими глотками, словно воду, выпил все свое вино, тут же наполнив кубок снова. Грегор, под требовательным взглядом Властителя, сначала омочил губы, но вино оказалось неожиданно приятным, с пикантным привкусом незнакомых даже жрецу трав, и он с наслаждением осушил сосуд до дна.

            - За смерть наших врагов! - тост был обычен для жителей воинственного Сторна, но в том, как произнес эти слова Рикард, жрецу послышалось что-то страшное, почти безумное, - Но пока оставим врагов на потоми подумаем, что же мы будем делать после победы? Когда Лакона, Лирия и другие державы обратятся в пыль, а мы обретем власть над всем изведанным миром, чем займешься ты, Жрец?

            - С позволения моего господина, я не загадывал так далеко, - разговор, вернее, поведение Рика нравилось жрецу все меньше, он попытался проникнуть в мысли молодого Шарка, но тот так и не надел амулет, а собственных сил Грегора на это не хватит... Что же происходит? тем временем вино оказало неожиданно быстрое действие: приятное тепло разлилось по телу, прогоняя все мыли о грустном и неприятном.

            - А я - загадывал, - Рик отпил из кубка и поставил его на стол, - Я буду сказителем. Не веришь? Зря... Я уже начал писать первую историю. Конечно, она еще далеко не закончена, но уверен, вместе мы придумаем достойный конец.

            Грегор не слишком хорошо понимал, куда клонит Рикард, но сосредоточиться не мог: блаженное тепло вдруг начало медленно, но неотвратимо оборачиваться жаром, пока приятным, но с каждым мгновением все более сильным, а потому просто кивнул.

            - Жил-был мальчик. Обычный мальчишка летя пяти - ничем не лучше и не хуже других... и вырос бы он таким же как все, если бы двое взрослых не решили слепить из него идеального Властителя - послушного, жестокого словно пес, одинокого, словно сторнийская акула, такого, чтобы его ничего не держало в этом мире, кроме ненависти... - Рик поднял глаза и Грегор невольно отшатнулся, ненависть горящая во взоре молодого сторнийца, обернись она огнем, была бы способна сжечь весь мир, - И у них получилось...

            Грегор привстал, попытался что-то сказать, объяснить.... но огонь внутри уже обернулся яростным пламенем, боль заставила Верховного жреца в судорогах рухнуть на пол. Властитель легко встал с кресла и склонился над поверженным учителем:

            - Отвар "синих нитей" в вине, старик...

            - Но ты ведь тоже пил... - боль разрывала на части, и не то что говорить - даже думать было неимоверно трудно.

            Мужчина улыбнулся:

            -За меня не волнуйся. Помнишь, я был вовсе не способен к магии, а потому на занятиях в Культе больше увлекался приготовлением эликсиров, чем ритуалами..."Синие нити" весьма полезны человеку. Понемногу их добавляют во многие настои... Их даже в чистом виде используют - при "антоновом огне" ("Антонов огонь" - заражение крови). Вот только пить их надо вместе с маковым отваром... Чтобы уснуть. Ведь они вызывают невыносимую боль, которую не выдержит ни одно сердце. Ни одно... - грустная улыбка превратилась в улыбку безумца, - ...кроме того, которому не ведома боль. Моего.

            - За... что...

            - Брось, Грегор, ни у одного из нас нет времени выслушивать нудные объяснения, про то, как некий жрец разработал ритуал порабощения и научил уме мага ветров - лицо, пользующееся доверием старого Властителя. Про то, как мальчику подарили "оберег", посадивший его на цепь, как провели первый из ритуалов, с пролитием жертвенной крови хищника, - слеза, заскользившая по щеке властителя, казалась на ней такой же чужой, как цветок в лирийской пустыне, - А ведь я так мечтал о собственном щенке... Не будем вспоминать и то, что было дальше - как его заставили разрезать на куски собственного новорожденного брата, завершив ритуал... И то, как ты стал для меня всем, оказавшись единственным, кто протянул руку... Про смерть брата и отца...

            - Ты... сам... отравил... своего... отца,... - слова давались с неимоверной болью...

            - Верно... сам, - Рикард Шарк смахнул непрошенную слезу, вновь став похожим на себя обычного, - А ты ведь мне тоже почти что отец... Видишь, мы заложили новую традицию...

            "Властитель изогнулся дугой, по комнате разнесся скрежет зубов, и казалось еще немного, - кости начнут ломаться, не выдержав дикого напряжения. Принц успокаивающе положил руку на лоб отца - тот был невероятно горяч и сух. Словно в ответ на прикосновение судороги прекратились, и больной пришел в сознание. Глубоко ввалившиеся глаза открылись, и Рикард впервые за долгие годы встретился взглядом с отцом. В глубине глаз умирающего молнией промелькнуло узнавание, гнев, понимание,... и все затмил страх, сменившийся смертной пеленой. Грудь Властителя опустилась последний раз, Рик склонился совсем низко и прошептал на ухо человека, переходящего смертную грань: "Это должен был быть ты, отец... Не Грегор - ты... Я ведь так ждал тебя, так верил..." Властитель был мертв. В мертвых глазах застыл вопрос, на который уже никогда не будет дан ответ, тело обмякло. Рикард встал..."

            Рик, словно вернувшись в прошлое, положил ладонь на лоб бьющегося в судорогах Верховного жреца. Тот был влажен от пота... Конечно, ведь это другой яд, другой человек...

            - Покойся с миром, Грегор...

            Словно в ответ на пожелание, жрец вдруг обмяк... Пустые глаза больше ничего не выражали... просто сломанная кукла.

            Поднявшись, Рикард Шарк подошел к столу и извлек из-под свернутой морской карты костяной медальон.

            - Те, кто подарил мне тебя - мертвы и не смогут больше вертеть мной... Но ты превосходно справлялся со своей ролью, а значит послужишь и дальше.

            На хлопок в ладоши явился слуга.

            - Верховный Жрец, милостью предков, оставил нас... Чтобы его душа присоединилась к сомну морских братьев, приготовьте тело к погребению по морскому обычаю... Только быстро. Хочу, чтобы до прибытия к устью Салерны все закончилось.

            - Как господину будет угодно...

           

           

           

            Мирта ле Тойе

           

            13 день месяца Падения Зерна. Фалесса

           

            Мирта сидела в приемной Императрицы. Обязанность компаньонки - все время быть рядом, даже если ты не нужна. Саола развила бурную деятельность, но ни Мирте, ни второй компаньонке, Иветте там места не было. Императрица вряд ли станет просить совета у них. Мирта поглядела на Иветту, сидящую напротив. Та, скучающе надув губы, накручивала на палец кончик кудрявой пряди. Горячей дружбы между ними не вспыхнуло, они и трех фраз между собой не сказали. Из двери выскочил начальник стражи, прошипел что-то себе под нос и быстро удалился. Очередной разнос. Что Мирте нравилось в новой императрице, так это то, как она взялась за дело. Саола твердо решила дождаться Ярно, и лучше было не становиться у нее на пути. А Криэран не уберегли... Эта мысль опять вылезла исподтишка и настойчиво отдавалась в голове. Отец, Гунла - там, и ничего теперь не исправишь, можно только надеяться, что они спасутся, и тогда они смогут поговорить и объяснить друг другу все, что оставалось несказанным. А пока - сидеть здесь с невозмутимым лицом и ждать... не то чуда, не то просто каких-то перемен, чтобы не чувствовать себя соломинкой на ветру. Впрочем, перемены уже начались, и если им с Иванэ за это ничего не будет, то это большое везение. Мирта вспомнила их сегодняшний разговор:

            - Я тоже могу только просить, вас, Мирта. Просить о помощи. Князь Тилийский был доставлен в Фалессу несколько дней назад. Его поместили в темницу, пытали, теперь он в почти безнадежном состоянии.

            - И чего вы хотите от меня?

            - Что бы Эвор не совершил, его нельзя оставлять в таком состоянии. Да и смерть его ни к чему хорошему не приведет. Его необходимо забрать оттуда, только тайно. А потом ему понадобится помощь...

            Мирта зябко подернула плечами. Иванэ расчитывал на ее магические таланты. Похоже, врачам там делать было уже нечего. Лестно, конечно, но и страшно. Она до сих пор не решила, ЧТО для нее Сила, и кто кем движет: Сила - ей, или все-таки наоборот... По приемной, казалось, прошелестел ледяной ветер, невольно заставивший каждого замереть - вошел Адриан. Безразличным, ничего не выражающим взглядом провел по лицам присутствующих (показалось ей, или он задержал взгляд на ней?) и прошел к Саоле. Мирта облегченно перевела дух - все это время она сидела замерев, напрягшись до предела, а в голове билась только одно желание - убежать отсюда, побыстрее и подальше. Иветта заинтересованно смотрела на нее, Мирта поднялась и выдавив из себя несколько слов, спешно покинула приемную.

           

           

           

            Вефир ибн-Найджбер

           

            15-20 число месяца Падения Зерна. Северная Лакона.

           

            Рано или поздно Каар призовет любого человека, но до тех пор, пока это не случилось, этот человек имеет право жить, ходить, думать, любить... Но есть и те, кто вполне в силах отнять у него это право. Если так происходит, то, что сделает с ними Каар, там за гранью? Обречет ли Великий на вечные муки этих людей, что посмели карать и миловать здесь? Что нарушили его извечный закон - поступай так, как хочешь, чтобы поступали с тобой. Кто способен пожелать смерть себе, или родным и близким? Конечно, не те, кто отправился в Великий Поход в Землю Обетованную, дабы спастись от засухи, которая уже несколько лет бушует в Лирии.

            Реальность же такова, что эти люди несли в себе огромную опасность. Они шли жить, но жить им предстояло на могилах тех, кто падет от их мечей. Шторм бушевал, обещая множество смертей в этот год, в год, когда Лакона должна была пасть, пасть жертвой свирепого, не знающего пощады, хищника из степей.

            Они пришли в Тай-Суан, землю полыни. Здесь им остался один шаг, но тот, кто их вел, пропал. Ответственность пришлось взять на себя вождям племен, хотя, возможно, для них она слишком тяжела. Но выхода уже не было.

            Вефир ибн-Найджбер согласился на предложение Барг-Танга, жреца ллунифов, проклятого народа. Он согласился заменить собой Сафара, хана Лирии, правителя двух третей мира. Принять его облик. Но Вефир не был полководцем. Войска должна была повести женщина - царица Тай-Суана - Иц-Кир-Тай-Суан. Но в этом случае она должна была принести клятву - залог крови и отрезать себе всякий путь назад.

            Один предатель Лаконы, имя его проклято словом Каар, прислал людей своего короля, "дабы обить нападения кочевников от границ Тай-Суана". Это коварная ведьма Кир заключила с лаконским королем соглашение - но еще до того, в мыслях, предала его. Воины пришли - но они не знали, что идут прямо в ловушку.

            Когда на Тай-Суан спустилась бархатная ночь, отряд лаконцев перешел границы Полынной долины. Было решено устроить привал. Лошади устали от долго перехода через горы, люди утомились. Видно, что эта территория совсем не тронута войной. Можно спать спокойно... Лаконцы развернули лагерь недалеко от небольшой горной речушки. Этой ночью бесшумно и беспрепятственно смерть пробралась в их палатки. Лла-тай не оставляют шансов никому. Уже утром головы всех членов отряда будут во дворце лежать на серебряных блюдах у ног царицы и вождей лирийских племен.

            - Я пропущу вас... - твердо сказала Кир, когда кровная клятва была дана.

            Лже-Сафар подписал все договоры, и этой же ночью Тай обернулась иным человеком. Высоким и статным мужчиной, темноволосым и черноглазым. Теперь она - приближенный Сафара, его покорный слуга... и по совместительству истинный командующий армией... Гордый и непоколебимый, жестокий и коварный. И было разделено все войско на три части. Первую Кир отправила на север Лаконы, вторую - на восточный береговой край, а третью, состояющую из лучших бойцов, в Полумесяц.

            Вефир ехал молча. Три дня прошло с тех пор, как они пересекли горы. Теперь они стремились схватиться с Ярно ле Фалессом, Императором Лаконским. Теперь все должно было решиться в схватке двух армий: лирийской и лаконской. Все приказы ему приходилось отдавать самому, хотя на деле командовала Кир. Барг-Танг почти не показывался, но Афиар и Кармун были все время рядом. Чармерок и Саррек остались на севере. Ибриль и Акмаль вообще в Тай-Суане - рисковать наследниками великого хана Вефир не имел никакого права - тем, более кто знает - может, трон уже должен перейти к Ибрилю? По закону следовало его отослать в Хайдолу - но с Хайдолой ничего не понятно. Возможно, когда они вернуться домой, окажется, что там свил гнездо еще более страшный враг. Отсылать мальчишку одного по меньшей мере неразумно и опасно.

            Обман оставался нераскрытым. Вефир, как считали все, отправился в Лирию, а его место, наконец, занял сам мудрый повелитель.

            Сопротивления орде почти не оказывали - страх пленил умы и сердца людей. Степняки были жестоки ко всем. Вефир глядел на ослабевшую Лакону и поражался. Когда-то она была непобедима - смогла пройти по лирийским степям, дойти до самой Хайдолы и свергнуть тогдашнюю династию. Но Лакона прошлая и нынешняя - это как стройная гаррская лошадь и разжиревший мерин, собирающийся помирать. Лаконцы не воевали двести лет - и это сказывалось - почти все крепости были заброшены, вокруг них стали образовываться небольшие села.

            Но лирийская армия проходила мимо городов и деревень - они стремились нагнать Ярно. Все стычки были обусловлены необходимостью пополнить провиант - была осень, и в деревнях как раз закончили сбор урожая. Здесь Кир удалось проявить дальнозоркость - она не стала забирать весь запас, а ограничилась его меньшей частью. Народ ворчал, но отдавал.

            Кир удавалось держать в узде всех лирийцев, но надолго ли? Может это все из-за ее волшебных чар? По крайней мере, никаких разногласий в пока Орде не возникало, а этого Вефир боялся больше всего.         

           

           

           

            Сильвия ле Нуаран

           

            10-11 число месяца Падения Зерна. Криэран.

           

            Когда "принцесса" проснулась, долго хлопала глазками, словно пытаясь понять, где это она находится.

            - Ну и здорова, ты спать... - ухмыльнулась я. - Вчера вечером упала, а сегодня днем в полдень только очнулась... Хотя это правильно - ночью поспать не удастся. Вставай, дело есть.

            - Какое? - прелестное личико Тарикэ-Кали вытянулось, и она зевнула. - Неужели уже день?

            - Давно, - снова улыбнулась я. - Я и сама люблю поспать... Но ты меня в этом деле уделала. Пошли гулять...

            Тарикэ, спотыкаясь о разбросанные вещи, поплелась за мной. Это будет веселый день...

            Мы шли по улицам Криэрана, болтали, грызли яблоки.

            - Так как тебя к нам занесло? Ты словно с Луны свалилась, - я запустила огрызком в здоровую крысу. Крыса запищала и скрылась из виду.

            - Меня... - Кали пожала плечами. - Да я и сама не знаю... Случайно как-то все вышло.

            - Я бы тебе сказала, что обычно выходит случайно, но ты еще маленькая. Не для твоих ушек. Значит, слушай сюда... Ты очень удачно появилась здесь. Я думаю слазить за стену, к твоим сородичам. Но мне нужен помощник. Останешься у стены, и будешь сторожить веревку.

            - А зачем тебе за стену?

            - Просто надо, - рассердилась я. - Я тебе помогла, теперь и ты помогай.

            - А тебя не убьют? - жалобным голосом спросила Тарикэ. - Могут ведь.

            - Не думаю, - я тряхнула волосами. - Я уже была на войне, видишь живая. Гибнут благородные дураки, такие как я всегда выходят сухими из воды. Мы хитры, мы быстры, и мы умные.

            Лирийка покачала головой. Похоже, она не верила. Ну и правильно. Я сама не верила. Но слазить надо.

            - Короче. Будешь стоять на стреме, смотреть, чтобы никто не подошел к веревке - ни снизу, ни сверху. Если что - сматываешь ее - и прикидываешься шлангой. Усекла?

            Тарикэ жалостливо кивнула. Похоже, она не поняла и половины.

            - А сейчас пройдемся по трактирам. Поедим чегой-нибудь. Гуляем, братия! Платит мой папочка - бездонные карманы две девушки за один вечер не вычерпают. И заруби на носу - если что, то ты моя знакомая, которую я нашла, когда меня не было. Если он узнает, что ты принцесса... Ой, что будет!...

            - Что будет? - пискнула Кали.

            - Будет... будет... - я страшно повращала глазами, - Шашлык из тебя будет, вот что! - я улыбнулась. - Молчи, короче.

            Мы потянулись по трактирам веселого города Криэрана. Как отказалась, Тарикэ пива не пьет, вина не пьет, и в жизни ничего не понимает. Ничего, научим. И не таких обламывали, как говорил дядя Мист.

            Вечер промелькнул быстро. Над городом поднялась луна, такая же веселая и пьяная, как я. Достав веревку, я хорошенько обвязала ее вокруг одного из зубцов стены. Подергала и решила, что прочно держится, на славу.

            - Значит так, - я взглянула на луну. - Дай сюда руку.

            Кали сунула мне свою нежную беленькую ручечку.

            - Вот, держи пальцы так. Теперь подними, чтобы большой палец указывал на ту звезду. Ага, вот так. Когда луна будет наравне с этим пальцем, я должна вернуться. Если не вернусь, начинай волноваться.

            - Х-хорошо... - зубы Тарикэ выбивали чечетку - ночка выдалась холодной. Осень, блин.

            - Укутайся, а то замерзнешь, - сказала я, и сиганула по веревке вниз.

            В нижнем городе лирийцы ввели комендантский час. На улицах никого кроме патрулей не было. Говорят, что лирийские воины, чтобы не спать и не ведать страха принимают какой-то наркотик, которые превращает их в зомби. Враки, конечно, но кое-что в этом было и, правда. По крайней мере - спящих лирийцев никому не удавалось увидеть, а их прославленная молчаливость под пытками и стойкость, вкупе с тем, что они исполняли ЛЮБОЙ приказ - делали их опасными противниками. Одно дело, когда они хозяйничали в Лирии, но вот - бац! - и они у нас под боком. Правда, говорят, командующий ихний, отозвал треть войска из-под Криэрана. Вроде как его взяли легко, а вот об Фалессу можно зубья то и пообломать.

            Я пробиралась по знакомым местам тайком. Находила такие обходные пути, о которых захватчики и не слышали - они-то все из Хайдолы, а я-то здесь родилась. Конечно, патрули и мне встречались. Лирийцы ходили по двое, молча, качая гнутыми кривыми мечами, и круглыми бронзовыми щитами с выграненным грифоном. Кстати, на самом деле они никакие не лирийцы - лирийцы - такого определения вообще нет - это мне учитель объяснил. Есть бнедианцы - жители лирийских городов. Есть гарры - кочевники. Между ними такая же разница как между нами и сторнийцами, но мы все равно всех зовем лирийцами.

            Тарикэ и эти образины были бнедианцами. Хотя насчет, моей новоявленной подруги я уверена не была - ее мамка вообще могла быть кем угодно. Она была сама красивая, а этими - можно было детей пугать - больно уж страшны. Хотя, может, их специально таких отбирают?

            Заметить они меня не заметили бы. Так что я побродила по городу, осмотрелась... Надо же все в порядке - даже большем чем был при оригинальной власти. Лирийцев, то есть, тьфу, бнедианцев боялись - и подметали, чинили разбитые окна, не бросали мусор под ноги. Вот и говори, какая еще власть лучше.

            Луна спешно шла на посадку в море, и я решила вернуться. Но стоило мне подойти к веревке, как я обнаружила двух стражников осматривающих ее... Проклятье! Тысяча Теней! Неужели Тарикэ заснула?

            Проклятый бнедианец швырнул какую-то железную свистящую фигню наверх, и веревка упала. Они поняли ее и пошли. В мою сторону! Проклятье! Я не осторожно вышла из тени. Кажись, заметили! Все кирдык мне пришел - кто в комендантский час из дому выйдет - тому висеть на столбе. Такие дела. Я рванула прочь. Стражники следом.

           

           

           

            Гунла

           

            Ночь с 10 на 11 день Падения Зерна. Криэран.

           

            Сколько лиц может быть у города? Уж во всяком случае не меньше, чем у любого человека. Как каждый из нас все время оборачивается кем-то перед другими, так и город показывает людям лишь кусочек себя, одни любуются роскошью, другим достаточно и трущоб. У Криэрана множество лиц, и Гунла знал все. Сегодня он шел путями, о которых уже мало кто помнил.

            Давным-давно Белый Город был не одной из частей Криэрана, а всем Криэраном. И был тогда потайной ход из подвала дома Тойе за крепостную стену. Был он и сейчас, правда, теперь заканчивался этот ход не в чистом поле, а в подвале одного из домов близ крепостной стены. После того, как провели канализацию, ход с ней пересекся, но об этом помнило еще меньше народу.

            Он уже несколько ночей подряд выбирался в город таким образом: тенью крался по улицам, пытался выяснить количество и намерения захватчиков. Но сегодня граф Конрад приказал привести с собой кого-то из лирийцев, видите ли, сенаторы хотели сами его допросить. Сенаторы! Гунла представил себе почтенного Нуарана, пытающегося выбить из лирийца признания, надо будет не пропустить это зрелище. Сзади громко чертыхнулся Тодмар, споткнувшись обо что-то, скорее всего, останки какого-нибудь несчастного, повстречавшегося с местными крысами.

            - Тод, я же вас просил - тише.

            - Прощения просим.

            Особых проблем с лирийцами не было. Тод весьма артистично изобразил пьяного, они повелись... вот, собственно, и все.

            - Господин Гунла, а что с трупом делать? - Тодмар небрежно пнул безжизненное тело. Господин Конрад распорядился привести только одного лирийца, так что второму не повезло.

            - Заберете с собой, оставите внизу в том тупике.

            - А вы?

            - А я еще погуляю. Идите, Тод.

            Набросав на крышку люка побольше мусора, Гунла снова вышел на улицу. Ночь облачная - это хорошо. Кругом все тихо... уже нет. По улице, сосредоточенно сопя, к нему бегом приближалась маленькая фигурка, а за ней, тоже бегом, топали двое лирийцев. Вот еще проблема, хотя тут сейчас все тихо до следующего обхода, можно проявить человеколюбие.

            Девушка залетела в переулок... и замерла, задержанная Гунлой. Он оттолкнул ее за спину и прошипел:

            - Сидите тихо!

            - А что... - начала было девица.

            - Тихо!

            Первый из патрульных так и не понял, что его убило, дротики Гунла метал отменно. Второй слишком пренебрежительно отнесся к карлику с кинжалом, а зря. Спрятать их как следует времени уже не было, поэтому Гунла отволок их вглубь переулка за кучу битого кирпича. Девица все это время сидела молча, а когда Гунла покончил с трупами, заявила:

            - А я тебя знаю! Ты служишь у Конрада ле Тойе.

            - Совершенно верно, - Гунла склонил голову. Ага, и ее имя он тоже вспомнил, - А вы что делаете за стеной, да еще и в такое позднее время, госпожа Сильвия? Решили поискать приключений?

            - Надо было! - отрезала маленькая нахалка, - Ну что, мы теперь так здесь и простоим до утра?

            Да, девочка просто редкая драгоценность - такая наглость и самообладание встречаются раз в поколение, и то, слава Марэлю, не в каждое.

            - Прошу вас за мной, госпожа Сильвия, только постарайтесь идти как можно тише.

            Девчонка молчала вплоть до спуска вниз, а потом всю дорогу с большой изощренностью комментировала запах, состояние канализации и вообще все происходящее. Гунла решил, что показывать ей выход в дом Тойе не стоит, поэтому выбрались на улицу почти у самой стены.

            - Ну, спасибо, что вывел, и все такое, я дальше сама дойду, - Девица небрежно махнула рукой и быстро ушла.

            Интересная семейка... Младший брат ее отца подался в наемники и на последнем турнире сражался за Властителя Сторна. Любопытно... Стоит особо приглядеть за сенатором...

           

           

           

            Вэл Горн

           

            8 - 13 День Падения Зерна

           

            Он откинул свою голову, наслаждаясь бешеными ударами ветра. Морской ветер Сторна завораживал его. Зеленые глаза жадно смотрели на море, словно выпивая его.

            - Ветер, - тихо прошептал он. - Если кто и может ладить с этими бушующими волнами, то только ты.. Впрочем, тебе по силам сладить с любой стихией.

            Вэл Горн оглянулся, глядя на огромный дом, где по приказу Властителя Сторна для него были созданы все условия...

            ... Вэл внимательно смотрел на Рикарда, а тот задумчиво говорил:

            - У тебя будет все, мальчик. Главное, чтобы и у меня было то, что я хочу. Мне нужны твои "крылья".

            Юноша опустил золотоволосую голову, скрывая блеск глаз:

            - Властитель, я сделаю для вас крылья.

            Рикард улыбнулся дружелюбно, а Вэл в тот раз так и не поднял головы. Рикард Шарк был не тем человеком, перед которым стоит открывать свои мысли, а скрывать и таить свои желания Горн никогда не умел...

            Первые дни все внимание юноши было поглощенно расчетами, приставленные к нему слуги, а может соглядатаи часто слышали его восхищенный смех, а потом он и сам выбегал к ним, пытаясь рассказать что ему в этот раз удалось:

            - Вы понимаете? Тяжесть и материал по сути не важен. Главное правильный расчет размаха, - увлеченно пытался объяснить Вэл.

            Но его мысли неслись вперед, опережая хозяина и он снова скрывался за дверью своей комнаты, погружаясь в рассчеты, чертежи. И глаза слуг, на миг потеплевшие - снова становились ледянными: "Рикард Шарк узнает о том, что его изобретатель действует по его - Рикарда - планам." Вэл не обращал внимание на то, как пристально следили за продвижением его действий. Все мысли Горна были в небе, глаза все чаще обращались к лазуревому небосводу, где парили белоснежные облака или надвигались грозные тучи. Губы улыбались и во взоре вспыхивал странный огонь: "У меня будут крылья.. Ты увидишь!!!" И вот цифры выстроились в порядок, понятный только ему и в руках замелькали ножи и большие куски плотной ткани. Его подручные слушая его мысли ваяли каркас из сторнийской стали. Вэл громко смеялся, когда они ненароком делали чуть больше ту или иную деталь:

            - Поймите, здесь важен рассчет. Точность и расчет. Иначе вместо полета у вас получится падение и ваш Властитель будет очень недоволен.

            Упоминание о Рике заставляло глаза его помощников стеклянеть. Но Вэл не обращал на это внимание. Он напевал одному ему известную песню:

            "Я помню этот ветер..

            Он был со мной в тот вечер,

            Когда ты уезжала

            Отсюда навсегда.."

            И снова улыбка появлялась на его губах: "Но я найду тебя. Ты увидишь мои крылья, синеглазая.."

            И вот осталось уже совсем немного - натянуть на каркас ткань и... взлететь.

           

            От волнения ли, но в эту ночь Вэл спал очень плохо. Он метался во сне, ощущая странный холод окружающий его - могильный холод. Воздух затих и он не мог как всегда ощутить спасительный ветер, который унес бы его на крыльях, поднял бы из... из могилы. Вэл содрогнулся, распахнув глаза. Зарево. Пламенеющие зарево заходящего солнца. Нет. Это солнце и луна.. нет. Это два глаза, глядящие прямо в душу. Юноша напрягся:

            - Кто ты?

            Молчание. В ответ ему взор скрылся за темнотой, сжимающей его сердце: "Великие силы... Я же один.. Совсем."

            - Неееет.... ты не один.. Мы можем быть вместе. Ты нравишься мне, - голос казалось звучал из под самой земли или отдавался эхом от скал.

            - Не могу ответить взаимностью. Мне ты не нравишься, - оглядываясь и ощущая, как по лицу катится капля пота.

            Возле ног возникло шевеление и, опустив глаза, Вэл увидел нечеловеческое лицо, искаженное мукой вечного голода. Существо обхватило его ноги, скользя вверх, лишая его возможности двинутся. Глаза юноши, сверкающие обычно радостью, приобрели почти стальной оттенок:

            - Пусти, тварь. Не смей прикасаться ко мне.

            Существо неожиданно вскрикнуло и было отброшенно прочь. Перед Вэлом возник высокий силуэт и холодное лицо:

            - Прости его. Он мал и неразумен. Конечно, я должен был сам занятся тобой... - говоря это незнакомец медленно скользил к юноше, ища его взгляд, чтобы притянуть и не отпустить.

            Но Вэл смотрел сквозь него.. Его плечи распрямились, взор был устремлен вдаль. Он глубоко вздохнул, ощущая, как за спиной появляются крылья, а в голове становится легко-легко:

            - Ты не пройдешь.

            - Ты один попытаешься остановить меня?

            - Я не один! - откуда эта уверенность? Но Вэл знал, что это правда: "Ну почему сейчас!? Эти синие глаза... И рядом еще.. еще кто-то.."

            Пришелец метнулся к юноше, протягивая руку к его горлу...

            - НЕТ!!! - Вэл огляделся: ночь... его комната. Он рванулся на улицу и подставил обнаженную грудь бушующему ветру моря: - Ветер.. спасибо, друг.

           

           

           

            Фаэнна

           

            9 день месяца падения зерна. Полумесяц.

           

            Обоз с запасом еды для войска Ярно тащился невероятно медленно. Фаэнна шла за телегой с припасами и думала о том, что следовать за войском оказалось вовсе не так интересно, как ей представлялось вначале. Один день был как две капли воды похож на другой, рыцарей девушка почти не видела, не говоря уже о сражениях или лесовиках. Служака, который взял ее с собой, оказался старым занудой, к тому же не выбирающим выражений, и не брезгующий ничем, чтобы прибавить усердия "ленивому дармоеду" в лице Фаенны. Вот и сейчас:

            - Чтоб тебя волки сожрали, ******, ты снова бездельничаешь, и зачем я тебя только взял ******, никакого от тебя проку, только жрешь чужое добро, немедленно займись делом.

            "Чтоб ты пропал" - в сердцах подумала Фаэнна, но вслух ответила:

            - Вот если бы благородный воин еще и придумал мне занятие... - договорить она не успела: пришлось уворачиваться от довольно таки тяжелой руки ее "благодетеля", осыпавшего всех мальчишек в целом и ее в частности площадной бранью. Фаэнна убежала вперед, и мысли вернулись.

            - Нет, хватит, так я ничего не увижу, пора сбежать отсюда и посмотреть что там происходит.

            Там - это подразумевался Озерный чертог, осада которого уже началась, а обрывочные сведения, доходящие до девушки, только усиливали ее неуемное любопытство. Фаэнна решила уйти ночью, прихватив кое-что из припасов. Направление движения она выяснила давным-давно, и была уверена, что не заблудится.

            Ночь выдалась темной, облака закрыли луну. "Благодетель" храпел так, что его слышно было, наверное, в самом Озерном чертоге. Девушка проверила свой лук, пристегнула к поясу кинжал, украдкой взяла небольшой запас пищи на дорогу и растворилась среди деревьев. Ходить по лесу ночью, искать тропу в болотах ей было не впервой.

           

            ***

            14 день месяца падения зерна. Озерный чертог.

           

            Фаэнна лежала под развесистым кустом и наблюдала за попытками лаконцев захватить крепость, и, помимо воли, ее симпатии склонялись к лесовикам, сражавшимся стойко и сумевшим сдержать хлынувшую на них лавину. Теперь, когда на рыцарей во время боя она насмотрелась (большого удовольствия ей это зрелище не доставило), вроде бы можно было возвращаться, выбираться из Леса и пускаться на поиски людей-кошек. Девушка уже развернулась, начав осуществлять этот замысел, как вдруг ей в голову пришла идея: увидеть чертог изнутри. Фаэнну раздирали противоречивые чувства: с одной стороны это было очень опасно, если она попадется...; но с другой - она же только одним глазком посмотрит и сразу назад, когда еще представится такой случай, к тому же ее что-то словно бы тянуло в крепость.

            - Все, решено, ночью в виде кошки, - пробормотала девчонка себе под нос, возвращаясь под любимый куст.

            Ночью серебристая кошка подкралась к стенам крепости. Что такое деревянные стены для кошки, которая без усилий может залезть на любое дерево в Лесу? Стоит только немножко разбежаться, выпустить коготки... И вот она уже в крепости. Кошка шмыгнула в ближайшую темную нишу, и, через мгновение там, в ужасе от собственной смелости, вжавшись в стену, стояла девушка. Какое-то время Фаэнна вслушивалась в темноту. Ничего не происходило, и она позволила себе расслабиться. Напрасно. Голоса послышались внезапно и совсем рядом. Дернувшись от испуга Фаэнна ударилась локтем о стену... звук получился гулким.

            - Там кто-то есть! - послышался топот бегущей стражи. В ужасе Фа на мгновение забыла, что она может стать кошкой, а потом было поздно: ее окружили трое суровых мужчин. На этот раз она, кажется, вляпалась.

            - Так, - произнес один из них, - мы поймали шпиона. За шпионаж полагается смерть. - Фа перестала дышать

            - Подожди, он похож на мальчишку, который крутится возле командира. Надо разобраться. - Возразил второй воин, выглядевший старше и, как ни странно, добрее. Фаэнна с надеждой посмотрела на него.

            - Да что тут разбираться, и так все ясно, - с досадой ответил первый.

            - Приказываю отвести его к командиру. Эрл, это сделаешь ты. Мы с Рионом продолжим дежурство. - вмешался третий, до сих пор молчавший с задумчивым видом. Судя по всему он имел право приказывать, потому что остальные безропотно повиновались. Эрл - это оказался старший из споривших - взял Фаэнну за плечо и куда-то повел. Она не пыталась сопротивляться, откуда-то взялось чувство, что все обойдется, к тому же, если не убили сразу, то, может быть, еще все наладится.

            Воин вел пленника по узким коридорам, освещенным факелами, недолго. Они завернули за угол и до слуха девушки донесся обрывок разговора.

            - Просто кошмар...ночной кошмар. Долго я спал?

            - Почти сутки. Но ты ничего не пропустил. Ярно значительно ослабил нападение.

            Эрл остановился возле высокого черноволосого человека.

            - Командир мы взяли вражеского шпиона.

            - Шпиона? Где? - заинтересованно проговорил незнакомец, поворачиваясь к пришедшим.

            - На западной стене, командир Ред Дир, - отрапортовал Эрл.

            - Прекрасно, очень хорошо, - тут взгляд предводителя упал на Фаэнну. По его лицу пробежала гамма эмоций: узнавание, удивление, недоумение и, наконец, гнев.

            - Риган!! Проглоти тебя Тени! Что ты там делал?!! - незнакомец названный Редом почти кричал.

            - Я...э-э-э...я-я-я, я, я...ну-у..., - в голове метались сотни мыслей. Риган?! Почему Риган? Кто это - Риган? Меня принимают за другого? Почему? Тень побери, это неважно. Это надо использовать. Может удастся убраться отсюда!

            - Благодарю, воин, - обратился Ред к Эрлу, - возвращайся на свой пост.

            Ред, не осознав этого, дан Фаэнне те мгновения, которые требовались ей, чтобы собраться с мыслями.

            - Ну, - нахмурив брови Ред повернулся к ней, когда Эрл ушел- я жду объяснений.

            - Ну, я хотел прогуляться, посмотреть обстановку, понаблюдать за врагами, мне показалось, я подумал - так же от меня больше пользы будет- зачастила Фаэнна.

            - Тебе нечего делать на стенах сейчас, - все еще раздраженно, но уже спокойнее проворчал Ред, - возвращайся на свое место. Девушка кивнула, повернулась и собралась уйти.

            "Возвращайся на место, как же!" - мысленно фыркнула Фаэнна, страх ее уже отпустил, - "отвернись только, и я - кошка, затем вниз и уносить ноги".

            - Стой! Я сам тебя отведу, чтобы уж наверняка, а то от тебя всего можно ожидать, - Ред уже улыбался, но сердце Фа упало и затрепыхалось в пятках, видимо, легко отделаться все же не получится.

            И опять они шли по коридорам, и вскоре вышли во двор, где под навесами отдыхали свободные воины. По дороге Ред не раз бросал на Фа недоуменные взгляды, когда она пыталась свернуть не в ту сторону. Фа подвели к одному из навесов.

            - Сиди здесь, пока не позовут, лучше поспи, завтра наверное будет жарко, - произнес Ред и остолбенел, когда перевел взгляд на импровизированную постель, на которой уже мирно сопел мальчишка, как две капли воды похожий на Фаэнну: те же черты лица, непокорные рыжеватые волосы. Фа тоже застыла, ничего подобного она в жизни себе не представляла, голова стала совсем пустой, рот открылся. Потом появилось желание убедиться, что это не бред и она ткнула мальчишку пальцем в бок. Тот подскочил на месте, проснувшись моментально.

            - Живой, - с глупым видом протянула Фа.

            - Конечно живой, - сердито произнесло отражение, - для этого не обязательно в бок тыкать. - Тут паренек наконец обратил внимание на девушку и, полуоткрыв рот, тоже обратился в соляной столп.

            Внезапно громкий хохот заставили подскочить обоих. Смеялся Ред.

            - Видели бы вы себя со стороны, - вытирая слезы простонал он, - уморительное зрелище. - Ред оправился от изумления гораздо быстрее.

            - Итак, оборотни научились раздваиваться. Это что, новое их свойство? Риган, почему ты мне не говорила, что у тебя есть сестра? - понизив голос спросил Ред.

            - Сестра? - хором произнесли девушки и опять уставились друг на друга.

            - У меня нет..., то есть я не знала... не знал.

            - О Стихии, - потрясенно прошептала Риган, - ты мне не кажешься. Не молчи!! КТО ТЫ?!!!!

            - Я - Фаэнн, то есть Фаэнна.

            - А я Риган, но это ты уже наверное понял... поняла. Ты тоже кошка? - тихонько спросила Риган у обретенной родни. Не в силах говорить Фаэнна кивнула, она никогда не думала, что ее мечта воплотится таким неожиданным образом. Девушка чувствовала, что уже не сможет отсюда уйти, никогда. Только если вместе с Риган. Теперь их судьбы связаны.

            - Теперь насчет шпионства, - проговорил Ред.

            - Я не шпион, - начала оправдываться девушка, - мне просто было любопытно, а потом что-то словно потянуло сюда, я всегда хотела найти таких как я. Я теперь от вас никуда. Честно.

            - Ладно, я тебе верю, ты теперь отсюда действительно никуда, но за тобой будут приглядывать. Риган, введи Фаэнна в курс дела, объясни ситуацию. Н-да, - задумавшись, Ред пошел прочь. Теперь на него свалилась еще одна девчонка.

            А Риган и Фаэнна весело проболтали до рассвета. Им многое нужно было рассказать друг другу.

           

           

           

            Крыс

           

                       

            -Ты меня любишь? - спросила Сью. - Это все, что я хочу знать. Любишь или нет?

            -Нет, - ответил я.

            -Падаль ты, вот кто, - сказала она, торопливо оделась и ушла навсегда. Я же вставать не торопился.

            Падаль, ха? Уж как только меня не называли... И подонком, и нахальным дерьмецом, и еще похуже. Один спившийся чиновник, когда я выиграл у него последний медяк и медальон с портретиком подохшей когда-то там жены, назвал меня "жалкой, ничтожной личностью" (это было так смешно, что я даже не потянулся к ножу - что, впрочем, ничего не изменило, так как пьянчуга повесился в туалете минут через пять). Но "падаль" - это было мне в новинку...

            В конце концов я поднялся, побрился (а что поделаешь - образ...), натянул свои тряпки и прогулялся по округе.

            Вшивый конец не имел с остальной Фалессой ну ровно ничего общего. Законы тут не работали - иначе жить было бы уж совсем гадско. Стража сюда отказывалась заходить даже при всеобщей чистке перед самой войной. Ха, еще бы! Войти-то к нам может всякий. Выйти - уже другой вопрос...

            Так что мы тут все хором забили и на войну, и на Ярно, и на всех. Среди того скота, что согнали на бойню в Лес, не было ни одного человека из Вшивого конца - так говорят, по крайней мере.

            Сейчас, правда, дворяне таки подложили нам всем здаааровую свинью. Сторнийцы - это вам не лешаки. Они под кустиками сидеть не будут, они ворвутся и порубят в лапшу всех, у кого найдут хотя бы кухонный нож. Так что тот факт, что эти дворцовые дебилы подпустили их к городу, опосредованно навредил и мне.

            Не, вы меня поймите - я б под любым королем прожил. Но! Если ловят лаконцы - просто побьют чуток да в тюрьму поволокут. А вот если ловят сторнийцы, то очень повезет, если не сожрут с картошкой.

            "О, нет... Крыс на другое потребен!" - подумал я и завернул в "Старое ведро". Неплохой, кстати, трактир, даже солому на полу раз в три недели меняют... обычно.

            Сновавшая с подносом Сью скорчила мне рассерженно-грустную рожу. Я ухмыльнулся, и она сникла. Фиг с ней - мало ль таких бегает? А у нас тут если к коже всякая дрянь нарывная не липнет, так, считай, уже, ха, красавчик...

            Тема болтовни была та же - сторнийцы под стенами. Дрейк-глашатай рассказывал, что раздали новый приказ императрицы - что-то о строгой экономии и долге честных граждан. Сначала "честные граждане" вместе с самим Дрейком немного поржали, а потом я тихо, но подробно поведал миру, что сделал бы с Императрицей, будь у меня такая возможность. Со мной согласилась и Салма, вторая официантка, такая себе жердь в грязном платье. Она заявила, что проделала бы то же самое с Императором, притом не один раз. Форли, хозяин, напомнил ей в этом случае отдать причитающуюся ему четверть заплаченного ей за такой акробатический номер.

            Спустя еще одну порцию грубого хохота я наконец дождался выпивки. Пока я тянул пиво (почти не разбавленное - Форли меня знает...), произошло одно заслуживающее хоть какого-то внимания событие.

            Из факельного чада выплыла третья официантка, ранее мной не замечавшаяся. Такая, представьте, молоденькая девочка. Черненькая, смуглая, с глазами что твои монеты и фигуркой типа статуэточки.

            Форли толкнул меня локтем:

            -Что, Крыс, засмотрелся? Поня-ятно... Хороша? Только вчера взял. Шестнадцать лет - не девка, а яблочко. Я ее даж в работу не ввел, хотя она уже о-го-го, - Форли прищурился. Устроиться к нему было ох как нетрудно...

            -А что так неторопливо? - с отработанной ленцой поинтересовался я.

            -Ну..., - трактирщик сморщился, - пускай пообвыкнется... Да и жаль - молодая еще... И неподходящая для такого дела...

            -Ха, какое молодая? Была б побогаче - ее б уже замуж выдали!

            -Ну, то замуж..., - у Форли иногда случались приступы псевдопорядочности.

            -Тебе вот, видно, не помешало...

            -Не, даж думать не моги! Не было такого, Крыс, вот Марэлем клянусь - не смог! То ж моего друга сирота. Через то и пристроил, а не как обычно.

            Разговор я аккуратно закруглил, да и подумал - есть, есть чем заняться в этом городе!

            Только я стал обдумывать породу кривой козы для подъезда, как появилось еще одно новое лицо.

            В "Старое ведро" зашел самый что ни на есть настоящий дворянин. При цепи, клинке и немереном гоноре. Что ему тут надо, он объявлять не стал - просто сел за крайний столик и потребовал того яда, который Форли лживо называл контушовкой. Отдадим ему должное - он даже не поперхнулся.

            Однако серьезную ошибку он допустил... Когда девчонка подошла к нему с новой порцией, он сграбастал ее и усадил к себе на колени. Она попыталась вырваться - что удивительно, вполне искренне. Ха, удачно...

            Я поднялся с места и стелющейся походкой подошел к дворянчику сбоку.

            -Эй, ты!

            -Кто, я? - он был дико удивлен формой обращения.

            -Ты, дубина, ты. Отпусти девушку - она дала тебе понять, что свиные павлины вроде тебя ее не привлекают.

            Руки незваного гостя (который, как известно, хуже лирийца) разжались, и подопечная Форли обрела свободу.

            -Да как ты со мной разговариваешь, смерд! Мой род еще Лакно застал!

            -Ха! Мой род начинается с меня, а твой - кончится тобой. Выйдем?

            -Да я тебя...

            -Так как?

            -...Выйдем.

            Когда он повернулся к двери, я коротким движением вонзил ему в шею нож, там и сломавшийся. Я немедленно склонился над павшим, снял с пояса меч и кинжал. Кинжал немедленно пробил грудь Желтого Гонзы, подкравшегося сзади с дубинкой. Дальнейшие поиски выявили тугой кошелек с золотом и еще один - с парой золотых, серебром и медью. Это он удачно зашел...

            Меч безвестного лордика я оставил Форли как компенсацию за два трупа в заведении. С чернулечкой, которую, как оказалось, звали Аша, я распрощался галантно, как завещал мэтр Хаддами, да упокоится он с миром. В глазах ее я заметил несколько непривычное восторженное выражение, а потому ухмылку скроил, лишь повернувшись спиной...

           

           

           

            Илиана ле Броснэ

           

            4 день месяца Падения Зерна. Лакона. Где-то между Криэраном и Фалессой.

           

            Несколько дней прошли как в тумане. Иллиана с трудом понимала где она и зачем . День сменялся ночью. Ночь сменялась днем. Но день от ночи отличались только тем, что днем она бесцельно ехала куда-то, а ночь проводила в полудрёме под каким-то деревом.

            Так продолжалось долго. А потом они увидела ИХ...

            Три мерзавца и беззащитная связанная девушка, почти ребенок. Подлецы были так уверенны в своей безнаказанности, что не услышали, как она подъехала. Рука сама потянулась за арбалетом, притороченным к седлу жеребца ещё братом. Похоть масленая и животная искажала лица мужчин. Это так напомнило Криэран, тот злосчастный побег, вскрик Катрин за спиной...

            - Ты сможешь выстрелить?

            - В человека?

            - Да. Ничего страшно. Просто протянешь руку и спустишь курок. Помнишь, как мы охотились на волков прошлой зимой? Считай, это то же самое. Илли, если ты не сделаешь этого, то он убьет нас.

            Он убьет нас.

            Иллиана протянула руку и выстрелила. Она не подумала о том, что не успеет перезарядить арбалет и не справится с двумя оставшимися. Но когда насильник завалился на бок, хрипя и истекая кровью, она испытала жгучую радость, испугавшую её саму. В тот же миг с дерева скользнула тень. Остальные ещё только начали поворачиваться в её сторону и не успели среагировать на появление кого-то ещё. Ещё два удара сердца и два мерзавца присоединились к своему товарищу, а над их растерзанной жертвой склонился юноша (по виду явно житель леса). Иллиана соскользнула с жеребца и двинулась к ним. Нежданный помощник уже подхватил с земли жертву, а насильник стонал и хрипел, щедро орошая кровью упавшие листья. Иллиана на миг замерла и опустила руку на кинжал. По земле катался не человек, а раненный бешеный зверь, которого надо было добить...

            - Леди, не трогайте их. Они - мои. Лучше давайте я помогу вам. Это девушке требуется помощь.

            - Кто ты?

            - Вряд мое имя поможет этой несчастной.

            Иллиана чуть помедлила, но её помощь была нужна сейчас девушке, а мерзавец мог и подождать.

            - Великий Марэль, что за скоты! Бедная девочка. - Вырвалось у неё.

            - М.. мой... реб.. ребенок... - Чуть слышно простонала несчастная.

            - Девочка, тебе нужно самой выжить. - Негромко возразил лесовик, пытаясь дать ей попить. - Увезите её отсюда.

            Иллиана кивнула. Вдвоем они осторожно подняли девушки и подвели к коню.

            - Она не сможет удержаться на нем.

            - Леди, вам не нужно видеть то, что я собираюсь сделать. Все что вам нужно, это проехать чуть-чуть и подождать меня впереди. Я очень быстро. Поверьте мне, леди.

            - Хорошо. Я постараюсь. Как тебя зовут?

            Юноша замялся.

            - Мстиш.

            Иллиана, уже севшая в седло позади пострадавшей, кивнула и чуть тронула бока пятками. Умный жеребчик шагом двинулся прочь.

            Они отъехали достаточно далеко. Несчастная истерзанная девушка обмякла и прибывала в счастливом забытьи, уткнувшись в гриву коня. В общем им повезло, и жеребчик вывез их к ручью. Иллиана решила, что лучшего места, чтоб подождать так во время появившегося юношу, и не надо. Сейчас она четко понимала, что он помог не только спасти девушку, что так безжизненно полулежала в седле, но и её. Притом от участи такой же, если не хуже. Жеребчик нервно преступил с ноги на ногу. Иллиана, желая успокоить его, похлопала по боку. Но бок был в чем-то липком и теплом... Она с ужасом посмотрела на ладонь. Она была красной.

            - Я не слишком долго? - Тихо поинтересовался кто-то за спиной.

            - Мстиш. - С облегчением узнала Иллиана их спасителя. - Скорее! Помоги её снять! Она ранена!

            - Я заметал следы. Нас не найдут. - Зачем-то сказал он, снимая девушку с коня.

            Иллиана буквально выпрыгнула из седла и одним движением скинула с плеч плащ на землю. Мстиш опустил на него девушку и начал осматривать её.

            - Может, омоем её в ручье? Тогда будет видно, где рана. - Предложила она.

            - Это не рана... - Пробормотал юноша. - Это... Это ребёнок... Она теряет его.

            - Святые угодники! Может можно что-то сделать? Ты разбираешься в этом? Я умею лечить раны, но такое... Мама никогда не подпускала меня... - Иллиана почувствовала, как лицо так некстати заливает румянцем.

            Мстиш безнадежно покачал головой.

            - Холодная вода может помочь от части... Раздевай её. Я разведу костер.

            Вода в ручье привела девушку не надолго в себя и смыла с её тела грязь и кровь. Потом в ход пошла туника Арно из седельной сумки и вино. Несчастная вновь потеряла сознание. Иллиана попыталась привести её в чувства, но Мстиш остановил её:

            - Не надо. Возможно так лучше...

            Через час девушка уже не ждала ребенка... Юноша буквально в горло залил ей кровеостанавливающий отвар и закутал во все, что только нашлось у них. Иллиана устало прислонилась к дереву.

            - Я закапаю его... - Пробормотал виновато Мстиш, унося с собой то, что могло стать ребёнком.

            - Мстиш. - Окликнула его Иллиана. - Спасибо. Ты сделал все что мог.

            - Надеюсь, она выживет.

            - Почему ты помог нам? Ты же из Леса? Между нами война.

            - Эти подонки... Им все равно из Леса ты или нет.

            - Надеюсь, они не выжили. - Сквозь зубы пробормотала Иллиана.

            - Эти нет. Но их дружки...

            - И как их земля носит!

            - Леди... Вы ехали в Фалессу?

            - Я не знаю... А что я по дороге в столицу?

            - Да. Вы не знали?

            - Я вообще не знаю на каком я свете...

            - Леди...

            - Когда мы помогали ей, ты говорил мне ты. Меня зовут Иллиана. Фалесса... - Задумалась она. - Нет. Я туда не хочу... Я поеду... домой! Мы поедим домой!

            - Мы?

            - Конечно. Я её не брошу. У нас в семье не помогают наполовину. Она выживет. Обязательно выживет.

           

           

           

            Рикард Шарк

           

            С 13 по 20 день месяца Падения зерна. Лакона. Фалесса и окрестности.

           

            Корабль поднимался по реке осторожно, словно крадучись, но причиной тому служил не враг, способный напасть на изящный рейдер, а остовы погибших судов, выступающие из воды. В алом мареве заката, почерневшие в пламени обломки казались то ли морскими чудовищами, готовыми набросится на неосторожных путешественников, то ли залитыми кровью зубами гигантской твари. На корабле царило молчание, прерываемое лишь резкими, отрывистыми командами - печальное зрелище не способствовало праздным разговором. Молчал и молодой мужчина, чей скромный, но дорогой наряд и расслабленная поза посреди занятых делом людей указывала на высокий ранг. Он стоял, облокотившись о борт, и скользил по берегу безразличным взором, абсолютно не обращая внимания ни на суетящуюся команду, ни на то, что рядом с ним затихал и исчезал даже тот шум, те разговоры, оживляли молчаливый корабль. Не обращал он внимание и на то, что многие при приближении к неподвижной фигуре складывали отвращающий зло знак. Сторнийцы любили молодого Властителя и воспринимали его жестокость как должное, как первый шаг к возврату былого величия, но... смерть не менее уважаемого на островах Верховного Жреца, смерть странная и страшная, при невыясненных обстоятельствах...

            Поэтому корабль молчал.

            Рик наткнулся взглядом на очередной обгоревший остов и, в раздражении отвел взгляд. Оказалось, планировать гибель нескольких тысяч людей, пусть и ничего для тебя не значащих, и любоваться на результаты трудов своих - не одно и то же. К тому же, здесь полегло не мало моряков. Пусть они и с Аллари, но все же - сторнийцы... И они даже не знали, ради чего погибли... "А ты? Ты знаешь, ради чего они погибли? Ради чего все это... неужели знаешь?" - Властитель попытался заглушить язвительный, настойчивый голос, но тот упрямо проникал в сознание, - "Чего ты хочешь, Рикард Шарк? Ты, а не твои... хм... учителя? Именно этого?"

            "Я знаю... Я знаю лишь то, что ничего не знаю" - мертвые слова давно сгинувшего мудреца. И автор изречения, и время, когда тот жил давно стерлись из памяти, но само изречение раз за разом всплывало, выбивая из-под ног всякую почву. Знает, что ничего не знает. Вот и он, Властитель Империи тысячи островов не знал, чего же он хочет и что им движет... Сейчас он почти что жалел о том, что цепь разорвана: у него по крайней мере была цель, была вера, были советники... а заклятие... То, о чем не знаешь, проходит мимо, не нарушая покоя. Кто же он теперь: зверь, оставшийся без поводка? Получивший свободу раб? Монстр, ворвавшийся из клетки? И то, что он продолжает делать... чье это? Его собственные цели, желания и стремления или отражение мечтаний двух мертвецов? Чего же он хочет на самом деле? О чем знает наверняка? Что в нем настоящее?

            Вопросы, вопросы... И ни одного ответа.

            Бросив последний взгляд на заходящее солнце, Рик повернулся спиной к закату и скрылся в каюте. Но четыре стены не принесли ни облегчения, ни покоя. Мужчина рухнул на корабельную койку и замер. Не хотелось ни двигаться, ни думать... хотелось лежать вот так, забыв обо всем мире и больше никогда не открывать глаз. Покой, темнота... избавление... По векам, рассеивая внезапно подступивший сон, пробежал солнечный зайчик, и Властитель открыл глаза: на столе, покрашенный закатом в цвета крови, сверкал кинжал. "Наверное, я оставил его здесь утром..." - холодный блеск сторнийской стали в свете заходящего солнца вдруг показался мягким, почти живым... сулящим долгожданное избавление от сомнений. Словно во сне, мужчина встал, сделал шаг, и его пальцы сомкнулись на рукояти. Оружие оказалось приятно теплым, успокаивающим.

            "Вскрывать вены почти не страшно... Вот увидишь - если все делать правильно, то умрешь быстро и легко... ведь боли ты не чувствуешь..." - голос, удивительно мягкий, приятный, все понимающий... Искренне желающий помочь, унести боль и страх...

            Рик закатал рукав и начал задумчиво изучать синие ниточки вен, скрытые под такой тонкой, уязвимой кожей: "Да, все верно... Один разрез вдоль, один поперек, словно перечеркивая длинную линию... перечеркивая все проблемы" Кинжал скользнул по коже, легко, еще не отворяя дорогу крови, а всего лишь намечая путь... Показалось или нет, но сталь словно пела в ожидании...

            "И что, ты на столько пуст изнутри, что, лишившись рабского ошейника, сразу же поднимешь лапки вверх?" - все тот же голос, что и на палубе: язвительный, надменный, - "Та-та-та, хваленая сторнийская выдержка и отвага... А, может, лучше в петельку? А то зальешь всю каюту кровушкой, морячкам отдраивать придется..."

            ...Кинжал замер...

            "Поверь, в этом мире проклятая куча людей, готовых пустить тебе кровь, и с каждым мгновением таких становится все больше. Не стоит слишком уж облегчать им жизнь..."

            "Но ради чего мне оставаться? Вся моя прошлая жизнь - обман. И теперь у меня теперь нет ничего - ни близких, ни цели..."

            ... Красные отблески на зеркале клинка словно алые брызги...

            "Вокруг идет война, если ты еще не заметил... Кстати, ты ее начал, верно?"

            "Не я..."

            "А кто - Морская праматерь?"

            "Войну начали моими руками... Меня воспитали таким..."

            "И что? Ты можешь это изменить? Ах, нет? Тогда живи с этим. Чего ты хочешь сейчас? И чего хотел раньше?"

            "Раньше? Раньше все было просто: я шел вперед, когда надо, прямо по трупам - к славе, к победе, к величию. А теперь я хочу... хм...пожалуй, того же. Но вдруг это не мои желания?"

            "Что с того?" - голос почти смеялся, - "Они есть, разве тебе этого мало? Хочешь победить - побеждай! А не изображай рыцаря из поэмы - выглядит донельзя глупо..."

            - Да пошел ты, - Рик осекся, поняв, что произнес последнюю фразу в слух, и с некоторым удивлением уставился на кинжал в своей руке. Солнце село и теперь клинок не казался чем-то таинственным: обыкновенный сторнийский кинжал - длинный и узкий, сталь - превосходная, с синеватым отливом. И что на него за безумие накатило... Сжав лезвие, мужчина прищурился и неожиданно метнул кинжал в противоположную стену, и оружие с легким звоном вошло в доски.

            Не озаботившись извлечь клинок из стены, Рикард Шарк, молодой Властитель Империи тысячи островов вернулся на палубу, откуда уже были видны огни окружившей Фалесу лирийской армии.

           

            ***

            Во тьме окружившее столицу Лаконы воинство производило неизгладимое впечатление: тысячи костров широким кольцом окружали город, наполняя ночь всполохами и ощутимым запахом гари и беды. Даже Рику, превосходно знавшему истинную численность войск вторжения, на мгновение показалось, что под стенами осажденного города собралась гигантская орда, способная поглотить Фалесу по первому же желанию.

            "Ты знаешь из книг, что это обычный прием осаждающих: костры создают ощущение огромной силы, лишают воли... уверен, что и Амарра это знает. Ведь он воин. Но если даже тебе на миг стало страшно, то что чувствуют воины в на стенах, глядя на море огней, затопивших долину? Безнадежность... Хорошо"

            Утром лагерь выглядел менее величаво, но не менее грозно,... хотя и несколько более мирно, что ли. Неторопливо осматривая лирийские боевые порядки, Рикард невольно удивлялся, как много те успели сделать за прошедшие дни: город опоясывала сплошная оборонительная цепь, скинувшие кольчуги и отложившие оружие воины споро собирали какие-то машины, из которых Властитель мог с уверенностью опознать лишь метательные. Вокруг сновали люди, доносился аромат готовящейся пищи, звучали песни, кто-то с кем-то спорил... То и дело проносились всадники на лошадях, явно еще недавно стоявших в конюшнях местных дворян. Солидный отряд воинов расположился на пригорке: люди в полном вооружении перешучивались, переговаривались с проходящими мимо соотечественниками, но никто не расседлывал лошадей, не снимал брони. "Комитет по торжественной встрече" был готов встретить лаконцев, буде те соберутся сделать вылазку.

            Другой вехой идущей войны стали тела, усеивающие землю под стеной, а так же повешенные и посаженные на кол люди, "украшавшие" соседнюю рощу. Сцена была обычной: сложно было ожидать от захватчиков ласкового отношения к партизанам, а были ли повешенные самими лесными стрелками или заложниками, Властителя не трогало. А вот те угрюмые молодцы, что готовили к посадке на кол очередного лаконца, весьма гордо блиставшего глазами...

            - Это кто? - Рик указал сопровождавшему его лирийскому военачальнику на заинтересовавших его палачей.

            - Эти-то? - лириец не сумел, да и не пытался скрыть презрения, - Предатели, воры, выпущенное из тюрем отребье... В книгах я читал описание лаконцев как великих и благородных воинов. Вот уж не думал, что среди них есть и такие...

            - Так развесили бы их рядом с партизанами... - свернув с дороги, Рикард свернул с дороги и заинтересованным видом остановился рядом со споро делавшими свое дело людьми.

            - Зачем, - лириец сплюнул, - Пусть делают грязную работу... Кроме того, их день ото дня все больше. Когда этих ублюдков собирается достаточно много, мы гоним их на стены, переведаться с теми крысами, что сидят в городе... и тех и других становится меньше.

            - Блестящая идея... великолепная... - в голове Властителя забрезжила призрачная идея, но пока ухватить ее не удавалось, - Значит, гоните на стены? И много их вас собирается?

            - Да временами за сотню переваливает.... Хотя стрелки местные их изрядно подсокращают. Не любят они предателей, да и кто их любит...

            - Свои бьют своих, - Рик щелкнул пальцами, - То, что надо. Хаммерид, в окрестных городках еще остались людишки?

            - А куда они денутся-то? - командир непонимающе уставился на сторнийца, - Мы особо никого не истребляли. Так, пограбили малость...

            - Любезнейший друг, - лицо Рика прямо-таки излучало хорошее настроение, - За сколько дней твои воины смогут собрать здесь толпу побольше?

            Лириец продолжал смотреть вопрошающе.

            - Ну... нужно прочесать все окрестности, согнать сюда всех, кого поймаешь. Семьи - разделить: детишек в одно место, а взрослых - в другое. Ну а потом пусть они наломают кольев и лезут на стены.

            Воин ошарашено покачал головой:

            -А не слишком ли? Да и какой прок от безоружной толпы? С чего им лезть на стены?

            - Жизнь детей - хороший повод? - сторниец усмехнулся, - Вот увидишь, узнав, что если к утру город не будет взят, их родные встретят закат посаженными на кол, людишки рванут на штурм, будто в городе засел злейший враг... А насчет проку... Они безоружны, но их будет много, а в своих стрелять всегда тяжелее...За их спинами пустишь отряды своих воинов: если будет успех - разовьют. Да и если их всех до единого перебьют, нам-то что за дело? В следующий раз придется ехать за "добровольцами" немного дальше...

            Лицо командира приобрело упрямое выражение:

            - Все верно, но это не правильно... В такой победе нет славы.

            - А без победы славы тоже нет, - Рик потрепал раздумывающего лирийца по плечу, - Хочешь честного боя - лезь на стены и плати за каждого лаконца десятком своих солдат. Если же ты не глупец, то пусть платят местные земляные черви, о которых завтра никто и не вспомнит. А в легендах будет сказано, что неприступный град взяли воины доблестного Хаммерида, чья сметка и отвага не знала себе равных в мире, освещенном солнцем...

            На лице воина ничего не отразилось, но Рик шестым чувством почувствовал, что победил:

            - Мне нужно посоветоваться с другими командирами.

            - Спрашивать мнение подчиненных, - Властитель брезгливо поджал губы, стремясь уязвить гордого лирийца посильнее, - Да, конечно, вдруг им не понравится твое решение... Впрочем, как хочешь.

            - Сказал же, подумаю... Это все?

            - Нет, не совсем. Твои прознатчики не могут сказать мне, есть ли в городе ровная площадка недалеко от городских стен?

            - Есть что-то такое, - судя по всему, лириец уже не пытался понять ход мыслей собеседника, - И что?

            - Мне нужно несколько мощных метательных машин. Хочу, чтобы каждую ночь там камни сыпались с неба.

            - Ты их получишь, - по облегчению, проскальзывающему в голосе собеседника, Рик понял, что тот ожидал что-то вроде предложения погнать на стены крестьян, - Теперь все?

            - Пока все, - Рик приметил гонца, спешащего к беседующим командирам через суету лагеря, - Если что понадобится - скажу.

            Лириец ушел, Рик с нетерпением повернулся к запыхавшемуся юнге с собственного корабля, уже взволнованно тараторившего:

            - Господин, корабль с тем человеком, о котором вы говорили, прибыл. Сейчас его вещи выгружают.

           

            ***

            Капитан, доставивший изобретателя, не покачал, и Вэла Горна с его странными машинами высадили на берег во вполне подходящем месте - сам Рик не выбрал бы лучше. Небольшая рощица плодовых деревьев скрывала от глаз посторонних десяток шатров, но в то же время не давала их обитателям лицезреть сомнительные прелести осады. Там же, где деревья заканчивались, возвышалась приличных размеров скала...

            Сам юноша сейчас как раз командовал парой дюжих моряков, осторожно переносивших на берег части какого-то механизма, но даже сквозь азарт ученого временами проступала растерянность: по поручению Рикарда юного гения оберегали от лишних новостей, но здесь, у самого сердца войны тревожные слухи не могли не просочиться.

            - Приветствую тебя, Вэл.

            - Приветствую, Властитель... - легкая бледность, крепко сжатые губы: парнишка явно хочет расставить все точки над i. Ну что же - поговорим.

            - Значит, ты сотворил то, что доселе почиталось невозможным - летающую машину...

            - Да, но я...

            - ...хочешь знать, какому делу она послужит. Законное требование. Войдем в шатер.

            Внутри был сумрачно: листва деревьев и ткань почти не пропускали солнца. Рик зажег лампаду, тут же начавшую распространять вокруг ароматы полыни и причудливые тени:

            - Твои сомнения понятны, Вэл. Идет война и моя родина воюет с Лаконой, так что у тебя есть все основания меня ненавидеть. Но найди в себе силы взглянуть на происходящее шире.

            - Твои воины убивают людей.

            - Воины всегда убивают, в этом их суть. Но сейчас убивают вовсе не мои воины. Я ошибся молодой Горн, ошибся страшно... Ты можешь исправить мою ошибку и спасти сотни, если не тысячи, но готов ли ты к этому?

            Глаза юноши вспыхнули звездами во тьме шатра:

            - Что происходит?

            Рик опустил голову, и отблески крохотного огонька окрасили его лицо в цвета стыда и печали:

            - Я действительно участвую в этой войне. Народ моей страны мечтал о независимости, а потому наши корабли привезли войска варваров под стены Фалесы. Мы были горды и наивны... Это нас погубило. Лирийцы - звери во плоти, Вэл. Вместо того, чтобы сойтись с войсками Лаконы в честном бою, они принялись грабить, жечь, насиловать...А теперь они готовятся к атаке на город. Но не к настоящему штурму: они погонят на стены местных жителей... твоих братьев и сестер.

            Бледности юноши могла бы позавидовать мраморная статуя, и Рикард про себя усмехнулся, подставив какие картины рисует сейчас буйное воображение изобретателя, но внешне Властитель являл образец истинной скорби. Когда к горну вернулся дар речи, он оказался в силах изречь что-то вроде:

            - Ты,... вы все,... как вы можете, палачи! Мои крылья никогда не будут служить злу! Никогда!

            "Будут, друг мой, будут... Причем очень скоро":

            - А делу мира? Окончанию войны? Готовы они послужить этому?

            - Как?

            Изображая волнение, Рик вскочил и заходил по шатру:

            - Когда все начиналось, я думал, исход будет совсем другой! Никто не хотел того, что случилось. Это надо остановить немедля. И есть только один путь обуздать лирийцев - переговоры, результатом которых станут мир и союз между Лаконой и Сторном. Независимым Сторном.

            По лицу юноши скользнула горькая усмешка:

            - Добились чего хотели, да?

            - Да, добились, - Рик позволил себе циничную усмешку "в каждой лжи должна быть доля правды", - И нам не нужны новые реки крови. Ты поможешь или нет?

            - Зачем вам моя помощь? Войдите в ворота и договаривайтесь о чем хотите...

            Рик покачал головой:

            - Если бы все было так просто... Сейчас Сторн между молотом и наковальней - попробуй мы открыто вступить в переговоры, как нас тут же перебьют наши бывшие союзники. Или со стен пристрелят... Нет, нам нужно попасть в город и явится во дворец безоружными, с дарами мира, как положено послам. Твои крылья - могут доставить нас в город незаметно как для лирийцев, так и для лаконцев. Мы проведем переговоры. Объявим о союзе, и штурма не будет...

            По лицу юноши можно было судить о том, какие страсти и противоречия бушуют в душе изобретателя. Рик не мешал: пережимать тоже не стоило. Пусть примет решение сам. Наконец, Вэл поднял глаза на Властителя:

            - Хорошо, я доставлю тебя в город. Мои крылья при хорошем ветре способны поднять двоих.

            - Ветер будет. О нем маги позаботятся, - Шарк ободряюще улыбнулся, - Но не только меня, а еще восьмерых...

            - Нет.

            - Да. Я не могу отправиться один. Меня попросту убьют. Кроме того, я потеряю лицо. Да отбрось ты сомнения: эти люди - дипломаты. Посольство не может состоять из одного человека.

            Молчание, по мнению Рикарада - изрядно затянувшееся...

            - Будьте вы прокляты... Я доставлю вас в город. Но у меня всего одни крылья...

            - Это не совсем так, - Рику стоило усилий изгнать насмешку из голоса, - За твоей работой тщательно следили. Завтра корабль доставит еще восемь "крыльев". Твое дело - научить моих людей ими пользоваться.

            - Постараюсь... но когда все закончится - я уйду.

            - Как хочешь, - "либо ты останешься, либо уйдешь в Долины смертной тени", - По рукам.

            В неверном свете светильника их руки сомкнулись в рукопожатии.

           

            ***

            Рикард Шарк с внимательно рассматривал свое отражение в зеркале. Зрелище, открывающееся взору молодого Властителя, не вдохновляло: вместо высокого, крепкого воина в скромном, но дорогом одеянии на Рика смотрел слегка сутулый, невзрачный человечишка в потрепанном наряде лаконца среднего достатка. Длинные белые волосы укрыты под платком, на поясе нет ничего, хоть отдаленно напоминающего меч - несколько острых кинжалов надежно укрыты в складках одежды. Мирный, безобидный горожанин, или зажиточный крестьянин, выбравшийся в город и запертый в нем войной. На выходи из шатра Властителя ждали восемь сторнийцев, облаченных схожим образом. Бесформенное одеяние и нарочитая медлительность скрывала канаты мышц и хищную плавность движений, и лишь острые, словно иглы, взгляды указывали, что все собравшиеся не принадлежат к многоликому племени дипломатов. Но если бы покойники, когда-то охранявшие форты у входа в Криэран, вновь обрели способность глядеть на мир, они узрели бы среди собравшихся немало знакомых лиц. Оружья на виду никто не держал. Если конечно не считать оружьем небольшой ларец, прикрепленный к поясу одного из сторнийцев. Вэла здесь не было - юный изобретатель сейчас на вершине холма готовит к полету девять "крыльев": восемь для спутников Властителя и одни - для них двоих. В своих летных способностях Рик сомневался, и проверять на практике таланты не спешил.

            Однако, нужно было поторапливаться: солнце уже садилось. Скоро боевые бичи степных всадников стронут с места огромную, исходящую потом, болью и страхом людскую массу и бросят ее на стены - под мечи и копья соотечественников. Тяжелые метательные машины уже заканчивают свою ежедневную работу, и в окрестностях небольшого пустыря в кольце городских стен скоро перестанут падать тяжелые, крушащие постройки камни. Везде - в темном городе, под его стенами, в свете факелов и под крики боли, скоро начнет свой пир леди Смерть и не дело опаздывать на подобное торжество...

            ...Вэл ожидал ночных путешественников переминаясь с ноги на ногу от нетерпения: какие бы сомнения не владели душой Горна, но он, как создатель, не мог не мечтать о полете на собственных крыльях, а потому предвкушение чуда пересиливало моральные терзания и страх.

            - У меня все готово. Ветер подходящий, но вот твои люди... не уверен, что они все справятся.

            - Ничего, - Рикард осмотрел хрупкие конструкции, и впервые в его голове шевельнулись сомнения, что все пройдет как надо, - Они готовы рискнуть... ради правого дела.

            - Ради мира...- по голосу юноши было не понятно, то ли он спрашивает, то ли пытается убедить сам себя.

            - Да. Ради мира. То, с чем мы идем в город, принесет мир и покой на его улицы. Это так - слово Рикарда Шарка.

            - Тогда взлетаем? - уверенность в голосе сторнийца ободрили изобретателя, и теперь он рвался в бой.

            - Еще немного... пусть солнце сядет, а тьма - сгустится.

            Острый слух Властителя уловил что-то вроде отзвука далекого крика, больше похожего на вопль боли, чем на боевой клич, а вечерняя заря словно забыла уйти с одного кусочка неба над далекой оконечностью стены. "Минута на осознание, КТО перед ними. Пять - переломить себя и втянуться в бой... Еще десять - понять, что без помощи не устоять и на вызов резервов... Тут в бой вступят лирийские части - лаконцам придется бросить на стены всех, кто способен держать меч или копье... Ну.. для подстраховки - еще пятнадцать минут. Вычтем пять минут на полет до города... еще немного... пора!"

            - Взлетаем!

            Одному из сторнийцев не повезло прямо на старте: то ли его крылья были с изъяном, то ли он сделал что-то не так, но, спрыгнув с обрыва, мужчина не воспарил, как прочие, а молча канул во тьму. Звука удара о камни никто не услышал - шум ветра в ушах уносил все звуки. Остальные сумели взлететь. Рику, беспомощно болтавшемуся рядом с явно опьяненным победой над стихией Вэлом, полет особого восторга не внушал - лишь страх и полная невозможность управлять своей судьбой. Где-то далеко внизу проплыли огни лирийского лагеря. В темноте незаметно была преодолена стена... Вот и огонь: сегодня помимо камней требушеты закинули на границу пустыря огненный снаряд, который, впрочем, так ничего и не подпалив, скромно догорал. В обычные дни здесь бы уже суетилась пожарная дружина, но не сегодня, когда под отчаянным напором обреченных людей вздрагивал камень стен. Сейчас до безвредного огонька никому не было дела.

            Говорят, на огонь летят птицы, те, кто спустились с ночного неба на окруженный разрушенными домами пустырь, не относились к славному пернатому племени. А потому далеко не всем из них повезло: один не справившись с непослушным крылом, рухнул с высоты на камни, другого, уже почувствовавшего под ногами земную твердь, коварный ветер рванул обратно в высь, но тут же уронил, поволок по земле, ломая хрупкие крылья и не менее хрупкие кости неудачливого воздухоплавателя. Третья жертва не смогла остановить стремительный бег по камням, и тело несчастного приняли на себя белеющие в темноте, словно зубы мертвого зверя, обломки ограды. Но шестеро: пятеро сторнийцев и один лаконец все же сумели невредимыми вырваться из бесплотных лап стихии воздуха и вновь ступить на землю живыми.

            Выжившие "гости столицы" не стали предаваться скорби по погибшим: лишь один из воинов на миг замер у вздрагивающего тела еще живого товарища и провел ладонью по лицу, словно закрывая глаза. Когда люди скрылись в переулке, никто из оставшихся уже не шевелился.

            Теперь, когда незваные гости оказались в городе, стал ясен смысл устроенного ими карнавала: те улицы, что не были разрушены бьющими по городу требушетами, были запружены людьми в таких же нарядах, что и на команде Рикарда. Сторнийцы шли уверенно, не торопясь, но и не медля, не глазели по сторонам... окажись рядом стражник, взгляд служивого ни на миг бы не задержался на очередной группе людей, укрывшихся в городе от войны...

            Вэл ожидал, что вся компания свернет ко дворцу, но средних лет сторниец, возглавивший группу, уверенно проследовал куда-то вглубь бедных районов... Здесь народу было куда меньше: даже в это тяжелое время район был небезопасен и с наступлением темноты улицы пустели. Вот и узкая площадь перед колодцем, служащим единственным источником воды в этих трущобах, была почти пуста. Несколько неясных фигур, отделившихся от стены при виде первого из гостей, увидев истинную численность отряда, мгновение потоптались на месте, словно стая хищников при виде слишком крупной добычи, и бесшумно растворилась в темноте. Сторнийцы остановились рядом с колодцем, один из них (для Вэла почти все они были на одно лицо), отстегнул от пояса ларец, снял с шеи цепочку с ключом и передал все это Рикарду Шарку. Властитель замер на миг, но, словно очнувшись, принял из рук обитый тонким слоем метала ящичек. В ночной тиши, рассеиваемой лишь отдаленным гулом и грохотом далекого штурма, звук открываемого замка прозвучал подобно щелчку арбалета.

            Крышка поднялась и взору невольно подавшегося вперед лаконца открылось ее содержимое: три черные крысы. Твари были мертвы, и, судя по запаху, довольно давно. Их раздутые тельца никак не вязались ни с бархатной обивкой ларца, ни с осторожностью, проявляемой Рикардом и его спутниками. Но Вэл был студентом, а потому знал основы медицины. Вывод был прост и страшен, как острие сторнийского кинжала, что уперлось ему в спину:

            - Чума...