Цена страха.
Край Эрени погрузился в непроницаемую тьму, оглашаемый сотнями и тысячами криков ужаса и паники. Что осталось от прежнего величия стольного города Ламино? Горящие крыши соломенных домов. И стены. Безжизненные стены, не дающие спасения отчаявшимся.
А Рифма исчезла в объятиях Страха. Просто пропала для остального мира. Ведь для всех страх был просто страхом, тем, чего боятся и от чего теряют рассудок, пытаясь убежать от собственного сознания... А Рифма его боялась и любила. Для неё он был Страхом, слегка солоноватым на вкус, но таким... желанным...
...Всё началось два дня назад. На рассвете в Ламино приехали странные гости, которых каждый впоследствии описывал по-своему. Для одних они были всадниками в чёрных плащах, для других - странными драконоподобными существами, а для кого и вовсе - остовами, едущими на мёртвых псах. Все сходились лишь в одном мнении - эта процессия жителям явно не понравилась.
Чудовища провели во дворце каилора целый день, а затем уехали по дороге на восток. Но ни один идущий по той дороге караван, ни один путник не встретил их. Вестники исчезли.
А по городу поползи слухи. Одни считали их посланниками Сэно, давно покушавшейся на их северные земли, кто - слугами самого Гирно-Пустыни, требующими отречения от Лами-Моря и присяги Тёмному. А большинство просто жили, работали, женились, растили детей, питаясь скудными слухами, большая часть которых была придумана уличными шутами. Новости же, поступавшие от дворцовых слуг, были настолько устрашающими и необычными, что вызывали недоверие и отторжение среди простого народа, предпочитая скоморошьи россказни о Духе Дохлой Собаки.
Замковые уборщики, повара, носильщики клялись и божились, что калиор собирает армию из всех городов. Поход? Какой сейчас поход... Великодушный Лами не одарил своих слуг в эту весну, всходы на полях были скудными и вялыми, а косяки рыбы ушли дальше в море, заставляя рыбаков рисковать жизнью и кораблём ради пропитания. Прошедшая две весны назад кампания против Сэно была изнурительной и неудачной. Не одну тысячу душ унёс в своей корзине Гирно-Пустыня, вымучив бедных солдат жаждой и песчаными бурями.
Что же тогда? Простолюдины могли только гадать, тачая на крылечке сапоги и перемалывая мимоходом кости соседу-кузнецу, драчуну и пьянице. Непонятно как, когда и кому удалось подслушать лишь одну фразу из разговора Великого калиора с ужасными посланниками: "Третьего дня придёт тьма лэблаки." Кто или что такое лэблаки, никто не знал. Кроме неё.
Бабка, у которой никого уж не осталось, кроме кота Мафа да вязальных спиц, прибежала к Рифме засветло, сгорая от нетерпения рассказать всё, что слышала на базаре, где продавала свои носки и шерстяные платья. Девушке неинтересны были лавочные побасёнки, но она уважала старость и жалела бедную бабку, которая нашла в ней утешение, буквально сделав её своей внучкой и изливавшую ей болящую душу. Поэтому, подавив зевок (время был раннее), она приготовилась слушать.
- Вот. А Сафера, ну, из мясной лавки, ну-теть, и баить: "Как Бох есть, расстроят они сынушки моего свадьбу, ох, расстроят..." А я ей: "Да не хнычь, жениться жаних твой, жениться!" А тут мне... эта... молошница... "А вот мне муженёк мой рассказывал, что придёт де тьма лыблаки, и всюх нас залыблачит, и не буить ничего тути..."
- Как, бабушка, кто придёт? - с нескрываемым интересом переспросила Рифма.
Бабка засияла, как натёртый котёл, впервые увидев оживление в глазах собеседницы.
- Ну-у... как... - как-то застенчив протянула она. - Ну... Значиться, лыблаки, люблаки, лебляки... Я, доча, савсем старая стала, нихегошеньки-то не помню... Ну вот хоть тресни! А её потом свинарка отвечает...
Рифма забыла приличие и переключилась на свои мысли. Когда же она в последний раз слышала этот язык? Когда? Пятнадцать, может, семнадцать вёсен тому... Ей сорок четыре листоцвета скоро, а она всё не замужем... Может, потому, что на весенний листоцвет, когда выбирают себе парни молодых да свежих, сидит она дома, и никто не придёт под окно чужеземке, хоть и живёт она здесь всю жизнь почти... А в осенний листоцвет ищут зрелую спутницу, а не такую, как она...
Да, в четыре года она покинула таинственную страну За-Гирно, о которой никто ничего не знает, и оказалась здесь, одна, оставленная родителями и всем миром. Но это слово она запомнила навсегда. Лэблаки.
Страх.
С сегодняшнего утра стало понятно, что город явно готовится к бою. Суета в казармах, спешный призыв всех и вся в ополчение, полусрочный-полупарадный выход регулярных сил самого калиора на поле возле города...
И вот. Весь цвет Эрени стоит на поле будущей битвы. Впереди - молодцы-листарты, с огромными, неподъёмными для обычного человека мечами, разрубающие несущуюся во весь опор лошадь пополам... А вот метатели копий с тяжёлыми колчанами, пронзающие одним ударом трёх бегущих друг за другом латников... За ними - все остальные: легковооружённое ополчение, добьющее всех, кому удастся тем или иным способом проскочить первые два ряда. Фактически непобедимая армия. Войска Эрени не раз терпели поражение в завоевательных походах. Но они никогда, никогда не проигрывали на своём поле. И лэблаки, сколько б их не было, лишь послужат этому очередным доказательством.
Боя не было. Просто не было. Ополченцы начинали потихоньку возмущаться: стоять на холодном ветру Месяца Осколков было по меньшей мере неуютно, тем более что довольно большое количество крестьян до сих пор не верила ни во что сказанное о всадниках и таинственной армии, считая всё это устроенным на потеху публике спектаклем.
Мало-помалу такие настроения перекинулись на регулярные войска. В конце концов всех опустили по домам, только листарты остались стоять, в сумерках похожие на сказочные валуны.
А ночью пришли они. Страхи. Как и прежде, у каждого они были свои. И каждый житель Ламино этой ночью втайне мечтал, что спит, или что это всего лишь призраки, преследующие грешного перед Лами.
Но страхи были живыми. Они двигались, хватали своих жертв зубами, если были зверями, костистыми пальцами, если были умертвиями, или грозили мечами, если были страшными людьми-варварами.
...Рифма тоже боялась. Она чувствовала, что повсюду - лишь страх и смерть, но главный ужас стоял сейчас перед ней.
Почти человек, со сложенными как у летучей мыши кожистыми крыльями, с отметинами на лице, одетый во что-то невообразимое.
Сначала девушка не знала, что делать. Как и все люди в городе и вокруг него, не исключая доблестную армию и самого Великого калиора. Молодцы-листарты сейчас неуклюже носились по полю, поубивав уже своими мечами половину собратьев в надежде уничтожить Страх. Но он становился только больше и сильнее, чем больше они усердствовали. То, что спрятано в душе, нужно искать там же...
Рифма подумала об этом... И внезапно поняла. Что страшит её в этом мужчине, приближающемся к ней, забившейся в угол, медленно и уверенно? Больше всего - неизвестность.
Значит, нужно её развеять.
И она заговорила с ним на языке, который в этом городе знала лишь она.
- Страх... Как тебя зовут?
- Ты меня не назвала, - неожиданно нормальным, хоть и немного хрипловатым, голосом ответил Страх.
- Я буду называть тебя Лэблаки, - сама удивляясь своей смелости, сказала Рифма. Похоже, способ подействовал. Во всяком случае, она уже не так его боялась, её не бросало в дрожь от одного его вида.
- Откуда вы?
- Из ваших кошмаров, - невозмутимо, совсем не угрожающе сказал Лэблаки. Затем он остановился и сел на ковёр в трёх шагах от Рифмы.
На улице раздался истошный вопль.
- Кошмары не убивают людей! - немного путаясь в полузабытом языке, выкрикнула девушка.
- И мы не убиваем. Мы пришли напомнить вам, что не стоит забывать о духе. Ты ошибаешься, если думаешь, что в городе сейчас нет спокойно спящих людей. Спят сейчас те, кто не променял силу воли и непреклонность в вере на удобную и простую жизнь без чести и мыслей. Ты не из их числа. Но...
- А почему вы разговариваете на языке За-Гирно?..
...Так пролетело два часа. Лэблаки рассказал, что страна, которую здесь почитали за легендарную За-Гирно, тоже подверглась "атаке" Страхов. То государство было гораздо более развитое и гораздо более грешное и неправильное, чем Эрени, и с приходом Страхов многие его жители просто умерли от ужаса, не в силах пережить то, что им преподносило их же собственное сознание. Некоторые же сошли с ума и сами превратились в подобие Страхов во плоти, получив возможность перевоплощаться в существ, вызывающих у людей отвращение и лёгкий страх. Они-то и приехали к калиору с предупреждением, но он неправильно их понял... Родители Рифмы (тогда её ещё звали Келабин) каким-то образом предугадали катастрофу и, благословив дочь, отправили её на сделанной ими чудесной лодке вдоль берега в другие города. Лодка плыла быстро и наконец приплыла в Ламино, где её приютила и нарекла Рифмой ныне покойная добрая вдова.
- Не стоило ожидать, что мы минуем Эрени, - закончил Лэблаки. - Твои родители лишь отсрочили нашу встречу...
В голове Рифмы всё смешалось. Страхи, Лэблаки, родители, За-Гирно, Эрени, Ламино... Но всё-таки было так хорошо... Раньше она была просто неизвестной чужеземкой, а теперь в мгновение ока превратилась чуть ли не в принцессу великой и могучей заморской державы. Девушка уже не замечала доносившихся снаружи криков, стонов, стенаний. Она смотрела на своего незваного гостя.
- Не хочешь молока?
- Не откажусь, - растерянно улыбнулся Лэблаки и повёл крыльями. - Пройденный путь у меня всегда равен тому, что ещё предстоит пройти, и меня редко когда угощают...
И было совсем не страшно.
...И теперь, ощущая слегка солоноватый, но такой желанный вкус Страха, нежась в его ласковых объятиях, Рифма недоумевала и смеялась над теми, кто его так назвал. "Если он Страх, почему мне не страшно?" - думала она, обнимая Лэблаки и охотно отвечая на его поцелуй.
- Почему ты - страх? - спросила наконец она, не выдержав неизвестности.
- А я - не страх... - невесело ответил Лэблаки.
И начал пропадать. Он исчезал постепенно, будто таял. Сначала он просто стал мягче, податливей, затем превратился в подобие студня, полуматериального, полупризрачного, и, наконец, через полминуты руки недоумевающей Рифмы уже не чувствовали тепла его кожи. Осталось лишь полупрозрачное видение, готовое вот-вот исчезнуть от малейшего дуновения...
- Что? Почему ты... исчез? - почти закричала она.
- Прощай. Я не страх. Страх - то, что со мной произошло. Но ты будешь счастлива. Потому что у каждого должен быть свой страх...
Рифма ещё долго смотрела в точку, где только что висел её любимый Страх, и сжимала лоскуток одеяла.
За окном светало. Неугомонные петухи возвещали восход Солнца. В городе очнувшиеся крестьяне спешно тушили ими же подожженные дома, с ужасом вспоминая ночной кошмар, посетивший их. На поле перед крепостью листарты, несчастнейшие из несчастных, оплакивали своих зарубленных товарищей. Во дворце в окровавленном бассейне лежал не выдержавший мук калиор с ножом в груди, напоминая вельможам своим видом о судьбе бездушных и беззаконных людей.
А в порту шли приготовления. Рифма нашла корабль и собирала добровольцев. Тех, кто не побоится обплыть весь мир, в каждом городе, каждому встречному судну возвещая о том, что страхи не надо отрицать. Их надо полюбить.
Ведь у каждого должен быть свой Лэблаки.
23 декабря 2006 г