Первый мой опыт как секунданта поэтому прошу указать на ошибки если что.
Ближе к делу.

Тема: Окрошка из звёзд

Доп. условие: (мистическая сказка)

Срок: Три недели

Прошу дуэлянтов к барьеру, а зрителей занять места.

Успела!



Однажды утром Мама собрала большую корзину, положив туда свежих пирожков и масла, повязала на Мосину голову ярко-красный платок и отправила его к бабушке, живущей на самом краю земли, рядом с морем. Дорога была длинной-предлинной, шла она через лес, много петляла, и Мося, конечно, заблудился.
Он добежал до самого конца сузившейся до тропинки дороги, обогнул два раза толстый ствол дерева, в который она упиралась, и замер.
Тропинка исчезла. Только что была – и тут же заросла сорной травой, не разыщешь, как ни старайся.
Мося побродил немного между вековых деревьев, позвал на помощь, и, не услышав в ответ ничего, кроме шелеста ветра в кронах, окончательно понял, что потерялся.
Нет, он не стал пытаться выбраться из леса. Мося был уже большой мальчик, и знал, что так можно только заблудиться еще сильнее. Поэтому он сел на пенек, достал из корзины самый большой пирожок, чтобы ждать помощи было не слишком грустно, и оцепенел. Длинный острый коготь, изогнутый, словно крюк у пирата, ловко подцепил пирожок и утащил его в переплетение ветвей старого кедра. Мося вскочил, попятился от страшного места, судорожно размахивая руками, пытаясь то ли за воздух ухватиться, то ли палку понадежнее отыскать, запнулся об невесть откуда взявшийся корень, упал со всего размаха, зажмурился, но все-таки успел увидеть, как спускается с дерева то, что страшнее всяких Бабаек, то, что сидело на этом дереве вечно и успело нагулять аппетит за эту вечность.
Дикий крик на всю мощность маленьких легких всполошил птиц во всей округе, но никто не пришел на помощь.
Вечером Мама удивленно смотрела, как Мося с голодным блеском в глазах ест морковную запеканку и просит добавки. Он выпил весь компот, что был в доме, съел весь хлеб и мясо, и все равно был зверски голоден. Мама хотела расспросить его поподробнее о бабушке, но появилось в облике мальчика нечто пугающее, нечто, чего она не могла объяснить. Поэтому она просто ставила перед ним на стол новые тарелки с одолженной у соседей едой.
Когда живот того, кого звали Мосей, набился туго, словно барабан, он вышел на крыльцо и сделал то, чего раньше ему никогда делать не позволяли – набил трубку и закурил.
Звезды перемигивались в небе между собой, и в сердце курильщика проснулась щемящая тоска по оставленному где-то там, среди них, дому. Проснулась и обида, щелкнула зазубренным хвостом, будто хлыстом, зашептала негромко на ушко. Мося слушает, кивает, выпускает колечко за колечком, потом поднимается на ноги, идет куда-то. Мама облегченно вздыхает, утирает лоб передником – ушел, наконец.
Странные вещи творились после того дня в деревне. Жуткая неистребимая вонь распространилась по всем дворам, люди еще находили способы бороться с ней, а вот животным пришлось туго. Первыми ушли собаки, дольше всех сопротивлялись птицы. Охотники все чаще возвращались с пустыми руками и рассказами о о проклятой поляне неподалеку от деревни на устах. И поползли слухи о странных, пугающих растениях, произрастающих на ней, о древних ритуалах, следы проведения которых находили в небесно-голубой траве. А когда лесорубы нашли останки зверски убитой Мосиной бабушки, страх окончательно обосновался в сердцах людей. Женщины, опасаясь за своих детей, стали требовать от мужей немедленного бегства на Запад, ко всеочищающему морю. Но мужчины всегда остается в душе мальчишками, и они решили сперва посмотреть на неведомую гадость.
И вот погожим летним вечером они окружили колдовскую поляну, намереваясь хорошо провести время вдали от жен. Но, как только они извлекли фляги с брагой из заплечных мешков, на узкой тропинке, заросшей неведомыми в здешних краях грибами,  показался Мося. Сначала его хотели окликнуть и отправить к мамке – здесь же опасно как-никак, но тут мальчик вышел из-за куста, и язык каждого из охотников прилип к небу от ужаса и удивления.
Босые ступни Моси, ведшего в последнее время затворническую жизнь в самом крайнем доме, заканчивались удивительно длинными, тонкими и даже на вид необычайно сильными пальцами. При каждом шаге когти вонзались глубоко в землю, в его следах тут же вырастали светящиеся замогильным светом грибы. Тот, от кого отреклась собственная мать, вышел на середину поляны, и охотники вознесли молитвы небу за то, что он их не заметил. Ибо зубы его были из самой лучшей стали, и они щелкали при каждом слове, словно медвежий капкан на лапе жертвы.
Брага спасла многие жизни этой ночью. Как только жуткий вой того, чье имя никто не хотел бы знать, достигал невыносимой громкости, хороший глоток горячительного делал происходящее совсем не страшным и даже забавным. И когда в воздухе над поляной закружилось – зеркало не зеркало, окно не окно, а все вместе, охотники встретили это дружным хохотом и аплодисментами. И когда из земли выросла тонкая женская рука, они отреагировали на это только похабными шуточками, не боясь уже быть замеченными. Тот, кто раньше был Мосей, кружился в варварском танце под невесть откуда взявшийся грохот барабанов, подпрыгивал выше верхушек деревьев, брызгал хлопьями пены с губ. Трава мерцала под его ногами все ярче, и, когда ее вспышки слились в непрерывное сияние, тот, кто выпил кровь бабушки, схватил Руку Земли – а это была именно она, завертелся волчком, и почва под ногами охотников вздрогнула. Самый старый и трезвый из мужчин, сумевший устоять на ногах, мельком взглянул на маленькую фигурку в центре голубого пламени и тут же схватился за фляжку, ибо было в ней что-то неестественное и в корне неправильное.  Древний, как лес, инстинкт подсказывал ему, что надо прекратить этот танец сию же секунду, но как?!
Ответ, как всегда, подсказала брага. В таких случаях на нее можно положиться. Охотник покрепче взялся за рукоять кинжала, нетвердой походкой вышел к тому, кого надо остановить, размахнулся и
      отсек
                    ему
                              руку.


Бог браги подкрался к воющему от боли Асасабонсаму.
- Что, больно? – участливо осведомился он. – Неаккуратно он как-то с твоей рукой…
Асасабонсам облизнул место среза, погрыз немного собственную косточку, зыркнул на довольную рожу бога и просипел сорванным голосом:
- Вот и ешь сам это жаркое из Земли. А мне всегда окрошка нравилась…
Звезды вздрогнули под его жадным взглядом.

Прошу прощения, но я выхожу из дуэли.

Дуэль закрыта