Тема:Звон подземных струн

Дополнительные условия: без магии, пожалуйста.
Срок: 25 дней, начиная с 16.02 (выходит крайний срок: 12.03)

Вдохновения вам, солнышки. 

Несколько неудобно, но опоздаю на пару дней. =\
Заранее, прошу прощения.

Родной, ты же знаешь, я переживу и даже прощу
P.S. И, раз уж ты опаздываешь, тоже не буду торопиться))) Но к понедельнику выложу точно.

Ну вот) Я первая   Какая неожиданность

Звон подземных струн



Вечер пятницы. Вечер счастья. Вечер, когда наконец-то можно отдохнуть, расслабиться, сходить куда-нибудь с близкими людьми...
...нырнуть в метро, потолкаться десять минут в переходе, добраться до эскалатора, пробежать пять ступенек вниз и наткнуться на непреодолимый барьер в виде крайне недовольной бабули с огромными клетчатыми сумками. Как она ухитрилась допереть их сюда - вопрос, на который не существует ответа.
Я люблю людей. И жизнь тоже.
Нет, я не жалуюсь. У меня все хорошо. Можно сказать, лучше всех. Еду на день рождения к подруге - отдыхать и расслабляться. Я прекрасно учусь и даже почти нашла работу по специальности. У меня есть куча друзей, не меньшая куча подруг и молодой человек, который звонит мне каждый вечер. Все счастливы...
...Жуткое, засасывающее болото, из котрого невозможно выбраться.
Ввалившись в вагон, пропихиваю свое хрупкое тело поближе к концу - ехать мне долго, а там хотя бы можно дышать - и щелкаю кнопкой включения плеера. Что скажешь сегодня, милый?



Может, в чем-то ты и прав, Валерий Александрович. Может, я и правда боюсь остаться ничьей, поэтому иду на своеобразный компромисс с социумом, посещая встречи, которые не то чтобы совсем не хочу посещать - но, скажем так, я бы не сильно горевала, сидя сейчас дома с книгой в руках. И, между прочим, мой нынешний молодой человек - тоже компромисс с социумом... точнее, компромисс с нашей общей подругой, которая почему-то решила, что мы просто обязаны быть вместе - "У нас одна компания, вы отличная пара, ты ему так нравишься, он очень хороший...". Кинув оценивающий взгляд на двухметровую перспективу и понаблюдав за его поведением, я решила, что вариант сам по себе неплох и проще будет уступить Алинке, чем объяснять ей, что такое пресловутая "химия", возникающая, когда между двумя людьми происходит что-то настоящее. В итоге наши друзья получили "отличную пару" с разницей в росте сантиметров сорок минимум, на которую умиляться и умиляться, он получил "умный аксессуар", напоминающий, что пора готовиться к пересдаче или позвонить научнику, а я получила замечательные, стабильные, спокойные и убийственно скучные отношения. Все счастливы.
Cm    D#    F    G#
Раздавшийся в ушах нежный звон гитарных струн, чем-то напоминающий вступление к песне "Дом восходящего солнца" замечательной группы "Калинов мост", застает меня врасплох. Я недоуменно встряхиваю головой, вытаскиваю из кармана плеер - неужели случайно переключила? Да нет, все то же - Кипелов, "Наваждение". Что за черт?
А потом я вижу его.
Он стоит в соседнем вагоне. Стоит и смотрит на меня сквозь разделяющие нас пласты стекла. Обычно я не терплю подобных вещей - сразу отворачиваюсь или же смотрю в ответ так, что незадачливые ценители прекрасного скромно опускают глазки. Но сейчас... сейчас я отчаянно цепляюсь за его взгляд, продолжая внимать неизвестно откуда взявшейся музыке...
...Почему-то я знаю, что он тоже ее слышит.
- Осторожно, двери закрываются, следующая станция -"Охотный ряд".
Моя.
Покосившись на него в последний раз, начинаю пробираться к дверям. Не выходит, нет?
Нет. Какая досада.
Господи, что со мной просходит?
Это все из-за того, что на нем был цилиндр, решаю я, грустно взирая на то, как поезд уносит в темноту мой несостоявшийся роман. Люблю людей, которые выделяются из толпы.
А теперь надо поторопиться : девочки меня убьют. У нас столик заказан на восемь, а уже без десяти...

***
Несмотря на странное происшествие в метро, вечер проходит великолепно. Мексиканское кафе "La Сantina", в котором мы начали празднование Машиного дня рождения, радует как интерьером, так и кухней. Выступающая на крошечной сцене группа зажигательно исполняет старые хиты - "Pretty woman", "Johnny be good", "Sex bomb", "I love you, baby"... Я ради интереса строю глазки басисту - страдаю от необъяснимой слабости к музыкантам... Полчаса на разговор с милым в туалете - обменялись впечатлениями от прожитого дня и привычными колкостями... Очаровательная традиция - звонить мне каждый день и спрашивать, как у меня дела. Пока мне нечего от него скрывать - очаровательная.
Воздав должное мексиканским блюдам и коктейлям, перемещаемся в клуб - маленький танцпол в подвале где-то в центре. Лично я в глубине души мечтаю поехать домой и завалиться спать, но Маша хочет в клуб. Желание именинницы - закон.
Тут звучит уже другая музыка - чужая, электронная, неживая. Я, как истинная поклонница русского рока и зарубежного металла, в подобных местах чувствую себя не совсем уютно, однако иду на очередной компромисс с социумом.
Девочки без устали радостно отплясывают под что-то громкое и бьющее по нервам, меня же часа через полтора начинают занимать более насущные проблемы - в душном накуренном помещении дико разболелась голова, и приходится лихорадочно искать, куда бы приткнуть свою пятую точку. Бар отпадает сразу - одинокая девушка вызовет слишком много вопросов, желания познакомиться и предложений выпить. А вот собрат стульев у барной стойки, мирно стоящий в углу, вполне подойдет; таблички "Только для персонала" над ним вроде нет, да и если что, меня без зазрения совести прогонят. Одолжив у Маши сигарету с зажигалкой, забираюсь на стул, обхватываю фильтр губами и чуть затягиваюсь: сигарета - мое прикрытие, чем дольше она будет тлеть, тем лучше.
Cm    D#    F    G#
Я даже не успеваю понять, что снова слышу этот непонятный звон, как вдруг перед моими глазами возникает пепельница.
Самая обычная металлическая пепельница, покоящаяся на чьих-то широких ладонях. Мой взгляд скользит вверх: запястья, руки, грудь, плечи, лицо...
...Цилиндр.
- Я подумал, тебе пригодится, - голос у него... да нет, не мягкий, не глубокий и не бархатный. Обычный голос. Как у всех.
Вообще правильно подумал. Бросать окурок на пол - не комильфо.
- Интересный способ познакомиться с девушкой...
- Познакомиться? - удивление, написанное на его лице, весьма похоже на настоящее. - С чего ты взяла, что я собираюсь с тобой знакомиться? Поболтать - да. Покурить - возможно. Подержать пепельницу - всегда пожалуйста. А вот знакомиться - нет уж, уволь.
По-хорошему, после этого монолога стоило вскочить и гордо уйти - ну или хотя бы выхватить у него эту долбаную пепельницу и курить одной. Но вставать жутко не хочется, а любое резкое движение чревато новым взрывом боли в висках. Приходится принимать правила игры; в знак капитуляции использую пепельницу по назначению.
- Вот умница, - радуется он столь же искренне, как и удивляется. - А то я уж испугался, что ты сейчас разобидишься, обзовешь меня хамом и убежишь...
- Были мысли, - признаюсь. - Но потом я взвесила, что хуже - встать с этого стула или побыть немножко в твоем обществе - и решила, что второе переживу, а вот первое - нет.
- Ты что это, сидеть сюда пришла? Глянь на своих подружек, вон как зажигают!
- Рада, что им тут весело. А у меня от этой музыки голова раскалывается.
- Оригинальное лекарство, - он кивает на сигарету.
- Ничего ты не понимаешь, - снова стряхиваю пепел. - Это прикрытие от хамов вроде тебя. Хотя нет, не вроде тебя - от хамов, которые настойчиво захотят познакомиться.
- Теперь никто не захочет, - он заразительно смеется. - Ты разговариваешь со мной уже больше пяти минут. Это прикрытие гораздо надежнее твоей жалкой сигареты, уж поверь. 
- Вот как? - почему-то я тоже начинаю улыбаться. - У тебя здесь настолько плохая репутация?
- У меня здесь репутация чудаковатого психа, с которым лучше не связываться. Сама решай, хорошо это или плохо.
- Зависит от того, хочешь ли ты, чтобы с тобой связывались. Если нет - то и жалеть не о чем... Ну и конечно, важны причины, по которым тебя считают психом.
Выражение насмешливого снисхождения на его лице сменяется удивленным "Надо же, а ты не такая дура, как я думал".
- Меня считают психом, - медленно произносит он, - потому что я не поступаю, как они. Потому что я принес тебе пепельницу, а не подкатил на танцполе. Потому что я до сих пор не знаю, как тебя зовут, и не планирую узнавать. Потому что я разговаривю с девушками, а не целуюсь с ними по углам. Большинство от этого, правда, не в восторге, и за ночь я остаюсь в гордом одиночестве примерно раза три... Но я не жалуюсь. Так интереснее. Не скучно. Понимаешь, о чем я?
- Понимаю, - глубоко затягиваюсь. - Я другого не понимаю: если тебя не устраивают правила, по которым живет здешняя тусовка, зачем ты в ней вращаешься?
- Человек - социальное животное, дорогуша... Приходится иногда идти на компромиссы. К тому же, есть у меня одно хобби... Я разыскиваю людей, которые выделяются из толпы, - он смотрит мне прямо в глаза и впервые за вечер тепло улыбается. - Кажется, сегодня мне повезло.
Так и не придумав, как среагировать на неожиданный комплимент, тушу сигарету.
- Пойдем на воздух, - говорю я. - Голова ужасно болит. К тому же, скоро уже метро откроется. Посадишь меня на поезд и делай потом, что хочешь...
- А подруги твои против не будут?
Оглядываюсь на довольные лица девочек.
- Мои подруги пребывают в счастливой уверенности, что я тебя закадрила, и весьма одобряют мой выбор. Так что пошли.

***
Вечер пятницы. Вечер счастья. Вечер, когда наконец-то не нужно никуда ехать после института, а можно отдохнуть и расслабиться дома...
...нырнуть в метро, потолкаться десять минут в переходе, добраться до эскалатора, пробежать пять ступенек вниз и наткнуться на непреодолимый барьер в виде дядечки с огромными чемоданами.
С того дня, как я услышала в метро таинственную подземную музыку, прошло уже целых три недели, но отголоски этой музыки звучали в моей жизни до сих пор. Я безжалостно рассталась с Олегом. Алинка жутко на меня обиделась, но это пройдет. В конце концов, компромиссы компромиссами, а против совести не попрешь. Моей не хватило на то, чтобы делать вид, будто все осталось по-прежнему в то время, как все изменилось.
Конечно, это из-за него. Из-за таинственного, непонятного, не похожего на других парня в цилиндре, имени которого я до сих пор не знаю...
...И никогда не узнаю, обрываю я себя, шагая в распахнутую пасть вагона. Потому что никогда его больше не увижу.
Cm    D#    F    G#
Он стоит напротив дверей, подпирая спиной надпись "Не прислоняться". При виде меня его лицо, как ни странно, не выражает никакого удивления - как будто тогда, три недели назад, мы договорились встретиться в это самое время в этом самом поезде. Зато мое сердце, словно компенсируя его спокойствие, разрывает грудную клетку; пульс гулко выстукивает в ушах: "Так не бывает...".
- Привет, - он выдергивает из уха наушник.
- Привет, - отвечаю я. - Куда едешь?
- Домой.
То, что срывается потом с моих губ, звучит крайне глупо, но я знаю, что должна это сказать:
- А я куда еду?
- А ты со мной, - он улыбается и протягивает мне наушник. Я вставляю его в ухо и ничуть не удивляюсь, услышав до боли родной звон подземных струн.

Late, как истинный джентельмен, пропустил даму вперед. Ждем второго дуэлянта. Первый по моему чудесно выполнил свой выстрел.

Пара дней, и выстрел будет. Ллиэн, Санни, простите, что я такой безалаберный. Но правда, в универе очень неожиданно новость сообщили =\

Ждем-с. Ну я была бы НИ я, если бы НЕ отметила: две девушки тебя ждут, Late. У тебя два варианта: или чувствовать себя крайне НЕ удобно.. Или страшно польщеным - две и тебя..
Я бы выбрала второй.

В целом дуэль и планировалась на более долгий срок, так что задержка - прощаема. Но желательно слишком долго НЕ тянуть. Так что: дорабатывай. Ждем.

Тик-так.
Никогда не нравились звуки, издаваемые часами.
Тик-так. Тик-так.
Раздражают. Напрягают. Выводят из себя.
Они отмеривают секунды, минуты, часы,  жизни. Даже если эта жизнь сейчас стоит. Давно остановилась под темными сводами подземелий. Вокруг только чернота. Живая, переливающаяся, со своим множеством оттенков. Нет-нет, без серости или полумрака. Именно оттенки тьмы. Это начинаешь замечать не сразу,  умение любоваться тьмой приходило к людям с годами. Когда-то изгнанные с поверхности земли, вынужденные жить в затхлых подземельях они скучали по свету и ненавидели тьму. Себя они почему-то не ненавидели, а ведь это они довели планету до того, что наиболее пригодной для жизни осталась только глубина земли. Там, поближе к магме и обосновались горстки уцелевших.
Тик-так. Тик-так. Тик-так.
Зануды. Заладили. Хочется выкинуть их и разбить. И долго-долго прыгать. Чтоб заткнулись. Стихли уже наконец. Ему не нравится. Кажется, он единственный, кто не особо рад обладанию этим наследием великого прошлого. Но, черт побери, они ж такие полезные. Хотя в чем польза-то? Знать, что до конца осталось совсем немного?
– Тим?  – на плечо опустилась рука. Эрик, как всегда, волнуется, что Тим сойдет с ума раньше времени. Это смешно. Времени нет. Часом больше, часом меньше. Свихнуться и умереть. Или сразу сдохнуть. Выбор не особо богатый.
– Что? – ого, его голос, оказывается даже охрип и звучит не очень приятно. Впрочем, это мелочи. Тим поднимается с валунов и потягивается. Кости хрустят, перекрывая ненавистное тиканье. Тьму нарушает свет фонарика Эрика. Он щурится с непривычки.
– Надо идти, у нас мало времени, – сообщил его "напарник". Эрик не друг, Тиму не нравится это слово. Оно потеряло прежнюю важность и значение. Сейчас только пшик. И все. А вот напарник - да. Еще цепляет. Оставляет веру и надежду. Потому что напару. – И я достал перекусить.
– Я не хочу есть, – отозвался Тим, с сожалением осматривая свою недавнюю "собеседницу" тьму. – Пойдем.
– Но… – Эрик озадаченно осветил напарника. Тот, морщась, отвел руку в сторону. Свет фонаря выцепил темный проход, ничем не помеченный. Значит, там еще никто не ходил. И значит, что они приблизились к Запретному Городу. Тим замер, вдыхая затхлый воздух, и тут же закашлялся. Долго, мучительно и со вкусом парень кашлял под негромкие слова ободрения Эрика. Что-то из разряда "все будет хорошо". Если бы Тиму не было так хреново, он бы позавидовал этому оптимизму паренька. Такое редко встретишь в их время.
Кашель отступил только через двадцать минут, по-видимому, довольный результатами: Тима не покидало ощущение, что он выкашлял легкие, а по лицу текла темная, мерзко-пахнущая кровь. Эрик протянул какую-то тряпку. К запаху мертвой крови прибавился запах чего-то стухшего. Впрочем, во рту Тима преследовал привкус склизкого червя, из тех что водятся в подземных реках. И сожрав которого, потом долго блюешь. Он сплюнул сгусток крови.
– Все будет хорошо, – как мантру повторил Эрик, погладив напарника по спине. – Нам пора. Времени совсем мало.
Грудную клетку раздирало. И дышать было больно. Каждый вдох - это битва. Почему бы не сдаться прямо сейчас? Так хочется просто лечь, закрыть глаза и перестать дышать. Дыхание – это совершенно бесполезная функция в организме.
– Идем, – настойчиво позвал Эрик, подталкивая напарника в спину и освещая неизвестный проход. Он поднялся с колен. Лежать еще нельзя, потому что Эрик-то стоит, дышит. А значит, Тим тоже должен стоять и дышать. Потому что напару. Вместе до самого конца.
Идти оказалось удивительно легко, он считал, что будет хуже. Но тело, видимо задействовало какие-то свои внутренние резервы, даже дышать стало менее больно. Некоторое время Тим плелся за Эриком, почти немигающим взглядом рассматривая фигурку худого пятнадцатилетнего паренька. Это была идея Эрика отыскать Запретный Город, чтобы достать там лекарство. Эрик говорил с таким жаром и воодушевлением, что Тим не смог отказать. Хоть и глубоко сомневался в этой затее. Запретный Город потому и запретный, что туда нельзя. А тех, кто нарушит это табу ждет мгновенная смерть. Старики рассказывали, что когда они пытались вернуться туда, стоило им приблизится к вратам Города, как люди стали падать замертво с остекленевшим глазами. Яд, созданный учеными Города, свято хранил свою территорию.  Больше попыток вернуться не было.
– Как думаешь, а в Запретном Городе еще остались книги? – тихо спросил Эрик, освещая дорогу перед собой.
– Тебе зачем? – глухо отозвался Тим, продолжая свою борьбу за вдох-выдох.
– Как зачем, там же секреты, наверняка, с помощью книг можно самим сделать лекарство в нашей общине, чтоб не ходить так далеко, – Тим хмыкнул, голос напарника стал каким-то светлым, что ли. Идти, определенно, стало легче. – Представляешь… мы же не сможем много унести для наших, поэтому надо поискать книги. Там и другие секреты должны быть… Говорят, раньше у людей было такое приспособление, которое за пару минут могло разогреть пищу.
Идти стало труднее. Эрик не понимал, а вот Тим знал. В Городе не будет секретов и откровений. В Городе будет смерть. Смерть Тима Росса.  Дышать вновь невозможно, грудную клетку раздирает. Именно поэтому он и согласился туда идти, чтобы занять Эрика, отвлечь от своей болезни и, в первую и самую малодушную очередь, чтобы по-быстрому сдохнуть от ядовитого воздуха Запретного Города, а не ждать пока болезнь медленно сожжет его легкие. А этот идиот все еще верил, что Тима можно спасти. Нет ему спасения!
Тик-так. Тик-так. Тик-так.
Тим опять стал слышать тиканье часов. Они издевались над ним?! Сволочи. Внутренние резервы организма, что помогали передвигать ноги,  неожиданно быстро скончались, и с тихим стоном парень прислонился к стене и осел вниз.
– Ти… – темнота и тишина. Так спокойно, хорошо, умиротворенно. Все выходят из темноты, все возвращаются в темноту. Здесь нет ничего, кроме покоя. Ни голода, ни страха, ни боли.
– Тим, – его трясут. Совершенно бесцеремонно, ох ты ж блин, теперь его еще и по щекам бьют. Больно ж. Неприятно.
– Отвали, – раздался хриплый и глухой голос Тима. Парень разочарованно стонет. Ну вот, слова обрели звук, притворится мертвым больше нельзя. Как же не хочется шевелится.
– Вставай уже, – радостно и с облегчением вздохнул Эрик. – Харэ тут валяться. Нам пора.
Тим покорно открывает глаза и начинает подниматься. Пора так пора. И с каких пор он, Тим Росс, стал покорной куклой в руках своего мелкого напарника? В свои двадцать четыре идти на поводу у пятнадцатилетнего пацана. Дурном.
– Сколько? – осторожно выдавил из себя слова Тим, стараясь вдыхать, как можно аккуратнее: очередного приступа кашля ему только не хватало.
– Два часа, плюс-минус, – тут же отрапортовал Эрик, в голосе явственно чувствовались нотки, целые нотища печали и грусти. Тим вздохнул, расстраивать Эрика ему не хотелось. Этому не шла печальная моська.
Тик-так.
Часы уроды. Издеваются. Это ж его время!
Тим снял часы и протянул их пареньку. Давно пора было это сделать. Эрику, в отличие от него самого, всегда они нравились. Эрик – вечно завороженный механизмами.
– Будем считать, что у тебя день рождение, – пояснил Тим.
– Но я родился, когда зажигаются светлячки, - возмутился тот. Тим засмеялся. Это он прекрасно помнил, как и помнил, что до этого знаменательного момента еще около полутора тысяч часов. Эрик с застенчивой улыбкой взял часы и надел их на левое запястье. – Скотина ты бездушная.
Идти так легко. И грудная клетка не болит. Когда Тим себя чувствовал так хорошо в последний раз? Наверно года два назад, за пару тысяч часов до своего двадцатиоднолетия, за тысячу часов до первого приступа кашля.
– Вон они! – сдавленно прошептал Эрик, указывая на огромные ворота, подсвечиваемые неярким светом, невесть откуда исходившим. Но величавость и торжественность строения поражала. Огромные каменные стены с резными барельефами, изображающими странные сюжеты, и украшенные множеством мозаик, которые до сих не потеряли своего насыщенного цвета. Ярко-голубое небо, свежая зелень травы, разноцветные одежды людей верхнего мира: все, как напоминание о потерянном доме. А за вратами все так же подсвеченный Запретный Город, стоявший без людей три столетия, и все еще не израсходовавший своих ресурсов. Великое наследие предков. Завораживало, что и не поспоришь.
– Как думаешь, что там случилось? – тихо спросил Эрик, не отрывая взгляда от расписных стены.
– Что-то пошло не так, – пожал плечами Тим. – Они еще не оставляли надежды вернуться на поверхность, проводили эксперименты, и что-то снова пошло не так, воздух отравили. Что пришлось бежать и отсюда.
Здесь все свершится. Это конец. Пора. А дышать совсем-совсем не больно. И умирать не хочется, оскверняя красоту мозаик своим трупом. Жалко ему своей никчемной жизни, оказывается. Но надо. Тим забрал фонарик у Эрика и уверенно пошел к воротам. Шаг за шагом. Страха не было, вместо него высунулось любопытство - а как это будет? На что похоже? А мозаики все приближались, открывая все величие своих сюжетов, казалось, что люди, изображенные на них, смотрят прямо на него, не сводя глаз, и скоро уже просверлят дырку. Неприятно. По коже пробежалось стадо мурашек. До врат осталась пара метров, а Тим все еще не упал и чувствовал себя вполне превосходно. Неужели? Он не верил этой неожиданной мысли: неужели то, что убивало здесь все живое, испарилось, потеряло свои свойства, перестало нести смерть? Невероятно. Губы парня озарила неуверенная улыбка, вместо вечной усмешки.
– Мы дошли! – В Тима врезался веселый Эрик. – Ты понимаешь, мы дошли, мы смогли! Скорее, нужно отыскать тебе лекарство.
– Стой, - сдавленно вскрикнул Тим, когда мелкий ворвался в Город. С ужасом он ждал, что сейчас паренек замрет, схватится за сердце, как люди из рассказов стариков, и упадет с остекленевшими глазами. НО вместо этого Эрик вполне себе бодро скакал по улочкам.
– Тим, ты только посмотри, до чего красиво! – остановился и, обернувшись к нему, крикнул мелкий. Затем, засмеялся и начал кружится. – Я никогда не видел столько красок. Тим, да здесь же можно жить. Жить в этой красоте. Это ж просто Рай!
Город и, правда, напоминал Рай – весь украшенный мозаикой, даже дороги и на тех что-нибудь да изобразили. Тим пошел за Эриком, его почему-то колотило крупной дрожью, и усталость навалилась. Напарник, почувствовав, что все не так уж хорошо, вернулся и держался рядом. На попытку мелкого взять Тима под руку, парень зло фыркнул. Больной не больной, а Росс не любил быть слабым. В этом мире подземелий выживают только сильные. Тим усмехнулся, из категории сильных он выпал около двух лет назад, когда выяснилось, что болезнь не обошла его стороной. Два года плюс, минус пара месяцев и нет человека.  Сам Тим чувствовал, что ему уже недолго осталось, и скоро начнется финальная стадия с непрекращающимся кровохарканием. Но Эрик это упорно отрицал. Пришлось принять правила его игры.
– Я думал в Запретном Городе никто не живет, – остановившись и схватив Тима за руку, прошептал Эрик. Он поднял голову: на огромной площади у фонтана в центре стояла девочка лет шести-семи, замерев словно изваяние. Человека в ней выдавала только нарядное платье, с чьими складками играл легкий сквозняк.
Тим и Эрик осторожно приблизились к девочке.
– Ты откуда здесь, малышка?
Девочка медленно повернулась к ним. Тиму стало плохо, потому что у живых не бывает таких лиц, как застывшая каменная маска хорошенького ангелочка. Но вот только в синих глазах ангелочка нет ничего, кроме мертвой пустоты. Даже у сдавшегося Тима, снедаемого болезнью, глаза живее.
– Пойдем отсюда, – схватился за рукав куртки Эрика Тим. – Идем.
Но мелкий присел на колени, протянул девочке руку и улыбнулся.
– Я Эрик, – представился он. – А тебя как зовут?
Девочка молча с недрогнувшим лицом протянула свою ручку. Тим машинально шагнул назад. Она ему не нравилась, от нее хотелось бежать подальше, без оглядки.
– Пойдем, оставь ее, – попросил он. Но напарник легонько пожал руку девчушки и с интересом посмотрел на браслет, вертя его.
– Здесь написано  "Майя", – прочел Эрик и улыбнулся. – Это ты Майя?
Она молчала, а на лице не отразилось ни одной эмоции. Эрик взял девочку за руку и поднялся.
– Майя пойдет с нами, мы не можем оставить ребенка здесь, – сказал он уверенным тоном.
Тим покачал головой, закрывая глаза, в груди снова ожил монстр, желающий расширить свои владения и разорвать его грудную клетку. Дышать больно, а спорить нет сил. Он только еще раз взглянул на своего напарника, пытаясь уговорить его оставить девочку тут. Но Эрик по-своему интерпретировал этот взгляд.
– Идем, времени совсем не осталось, – и откуда в этом мальчишке такой командный тон? Когда он стал вести за собой? – Майя, здесь должна быть лаборатория, где есть лекарства. Они нам очень нужны. Помоги найти, пожалуйста.
Тим скептически усмехнулся и тут же расплатился за это очередным приступом кашля. Мозаичную площадь "украсила" лужица крови. А Майя, как только Тим прекратил кашлять, уверенно повела Эрика. Тим плелся за ними, обнимая себя, пытаясь удержать грудную клетку от разрыва. По коже плясали мурашки от ужаса, который вселяла в него девчушка, и это при том, что его уже бросало в жар. Время заканчивалось, Тим сжал пальцы в кулак, ногти пребольно врезались в кожу. Нельзя сейчас умирать, только не сейчас, нельзя Эрика оставлять с Майей одного. Нужно защитить.
Раздался глухой удар, словно на землю упал мешок, набитый хламом. Запоздало Тим осознал, что этот мешок – он. Сердце колотилось, легкие, казалось, медленно рвутся, изо рта что-то текло, солоноватое с металлическим привкусом, видимо снова кровь. Сквозь серую дымку Тим видел, как его тормошит Эрик, как беззвучно открывается его рот, выкривая какие-то слова. В стороне стояла Майя, с мертвыми глазами. Эрик метнулся к ней, схватив за плечи, стал трясти. Майя указала куда-то в сторону, после чего Эрик побежал туда, а Майя… Майя смотрела на Тима. И, она не мигала. Вместе с Майей на Тима смотрели все люди с мозаик, даже с тех, что были выложены на земле. Но, что куда хуже, Тим не мог спрятаться, закрыть глаза, наоборот, глаза только раскрывались все шире. Кажется, он задыхался. Картинка темнела, последними в тьме растворились немигающие глаза Майи.

Тик-так.
Тим застонал, он же отдал часы, откуда снова ненавистное тиканье?
– Твое время вышло, Тим Росс, – мысль, бесспорно, верная, но не ему принадлежащая. Тим открыл глаза. Перед ним стояла Майя, не мигая смотря на него. А вокруг только чернота. Это и есть загробный мир? Или просто последняя вспышка умирающего мозга?
– Кто ты? – он просто подумал, как раздался ответ.
– Я камни города, я воздух, я подземелье, а может даже больше, – ему показалось, что он различил иронию. – А может я плод твоего и Эрика воображения, все-таки яд, разбитый учеными города, не до конца выветрился.
– Что с Эриком? – хотел спросить он, но горло и легкие обожгло невыносимой болью. Майя коснулась пальчиком своего виска, Тим кивнул.
– Он ищет твое лекарство, – раздалось в его голове. – Эрик верит, что антибиотик способен вылечить все.
Тим усмехнулся. Да, старики говорили, что раньше у людей были лекарства под названием антибиотики, которые могли вылечить все – и простуду, и отравление, и множество других болезней. И, как все верили, антибиотики могли бы исцелить и легкие, прогнать болезнь, ставшую бичом людей подземелий.
– Но он не подозревает, что даже люди того времени не знали, как лечить таких заболевших, как ты.
Надо же… а ведь практически обидно. Да, обидно. Смешно, неужели Тим надеялся выжить? А ведь знал, что для него игра окончена и в Запретный Город шел умирать. И все равно, надеялся. Это все Эрик виноват. Определенно. Тим закрыл глаза. Смерть - это не страшно. Это можно пережить. Смешно.
– Люди Города выяснили, что подземелья убивают, – продолжила Майя. – В воздухе споры, которые и уничтожают ваши легкие, поэтому никому не спастись. И они были правы.
Они обречены. Даже Эрик с его вечным "все будет хорошо". Больно, не легким, сердцу. Разрывает. Сердце взорвется раньше, чем высохнут его легкие. Слова Майи жгут. Это не может быть правдой. Тим злился, ярость смешивалась с болью, выдавая на палитре чувств новый "цвет".
– Скажи ему ответ, как избежать этих спор, – горло обожгло болью. Он кричал, не мог молчать. Майя покачала головой, вновь касаясь виска. – Скажи, ему ты можешь сказать.
– Нет способа их избежать, даже в Городе, – отозвалась Майя в его голове. – И твой крик не поможет, лучше молчи. Подземелья убивают людей, этого не изменить. Ты не замечал, что вас с каждым разом становится все меньше, дети рождаются все реже, и живете вы все хуже и хуже, возвращаясь к своим истокам?
Майя права, им всем конец, люди уже разучились строить дома, выкладывать мозаику, давно не пишут никаких книг, и умирают, умирают, умирают. Тим почти умер. И Эрик умрет. Не умрет.
– Выход есть, – прохрипел Тим, вновь игнорируя просьбу Майи не пытаться говорить вслух. – Ты же знаешь о чем я, покажи его мне.
– Не боишься? – кажется, в мертвых глазах Майи что-то промелькнуло.
– Я пережил Город, покажи мне выход, – настойчиво повторил Тим. – Если Город очистился, то...
– Твое время уже вышло, часы уже почти перестали тикать, – Майя исчезла, вместо этого он услышал какие-то звуки, словно кто-то плакал, но не человек, быть может, подземелье? Сердце заныло, подпевая плачу, а боль в легких отступила.  Сознание стремительно возвращалось в Запретный Город, следуя вслед за музыкой. Тим поднялся, и медленно побрел. Но чем громче в ушах звучала печаль подземелья, тем быстрее он двигался.
– Тим подожди, я нашел! – но Тим даже не обернулся, нужно успеть, пока Эрик его не догнал, если остановиться, то будет поздно. Скрываясь в поворотах, он замирал только чтобы Эрик его увидел и следовал за ним. Они выскочили на небольшую площадь со странным прямоугольным зданием в центре, уходящим ввысь, и ведомый неизвестным музыкантом Тим влетел в помещение, за ним и Эрик ворвался внутрь. Двери автоматически закрылись, и они словно в большой коробке, на стенах которой панель с какими-то кнопками. Росс интуитивно нажал на самую верхнюю. Раздался скрежет каких-то механизмов. Коробка пришла в движение, судя по всему поднимаясь наверх. Тим же по стеночке оседал на пол. А музыка играла все громче и громче, нарастая, наращивая свою печаль, тоску и грусть. Время тянулось ужасающе медленно.
– Тим, Тим, я нашел антибиотики, – тормошил его Эрик. – Тебе будет легче…
Тим отмахнулся. Музыка так прекрасна. Жаль, что раньше они никогда такого не слышали.
По коже. По сердцу. По струнам.
В мелодии квинтэссенция боли, тоски, обиды и… надежды.  Пусть звучит громче, ярче, живее.
"Время выходит, Тим Росс"
– Тим...
– Забудь, ты лучше смотри, – прохрипел Тим, изо рта опять шла кровь. Финальные аккорды уже звучали.  – Сейчас будет.
Двери со скрипом открылись, в коробку ворвался доселе неизвестный свеже-соленый воздух, взгляд встретился с ярко-желтой луной и небом усеянным звездами, где-то невдалеке шумела вода. Глаза Эрика расширялись от удивления и восхищения, глаза же Тима закрывались.
– Слышишь музыку? – спохватился Росс. – Ты же ее слышишь?
– Да, она там, внизу - прошептал Эрик, гладя Тима по щеке. – Никогда не знал, что под землей есть музыка.
– Это Майя играет для тебя, – усмехнулся он. – Интересно, что это за инструмент?
– Скрипка, – уверенно отозвался Эрик. – Помнишь…
Голова Тима медленно клонилась в бок, глаза окончательно сомкнулись, дыхание походило на сломавшиеся часы.
Тик-так. Ти-ик… Так...Ти…

PS Ллиэн, замечательный выстрел *__*  (в аське буду завтра)
PSS  еще раз мои извинения и благодарности за ожидание ^ ^'

Ллиэн очень светло и чувственно - 5/5

Late совершенно другие ощущения чем от рассказа Ллиэн, но не хуже это точно - 5/5

Этого стОило ждать, Late. *__*

Я придержу свое мнение пока, но скажу что чувствую себя счастливой. Моя вторая пара дуэлянтов тоже заставляют НЕвыразимо гордиться тем, как люди умеют творчески подходить к задачам. Вы просто потрясающи, мои хорошие.

По 5/5 обоим.
Произведения абсолютно разные, но впечатление произвели. Прочитала легко, с радостью и на одном дыхании. Одно удовольствие от вашей дуэли. 

Late, я все же надеюсь, что дождусь от тебя хеппи энда.


PS: Сложно мне вас судить, потому как люблю обоих.