Ну, вот и мы

В смысле, мое творение и я))) Спасибо за терпение, мои хорошие
Когда ломаются ветви...Жестокие дети
Умеют влюбляться, не умеют любить...
(с) Наутилус
Небо сплошь покрыто густым слоем свинцовых облаков, сквозь которые безуспешно пытается пробиться солнце. Наверное, будет гроза.
Резкий ветер развевает волосы, срывает пепел с сигареты и периодически влетает в окно, заставляя мои бумажки с недоделанными переводами кружиться по всей комнате; один листок в знак протеста устремляется на улицу, но ветер неожиданно стихает, и он тяжело падает на пол.
Да, я знаю, надо работать. А вот курить - не надо: Женька меня убьет. Во-первых, за то, что сорвалась, во-вторых, за то, что покусилась на его собственность...
Ну и потом, это вредно для здоровья.
...Только я ничего не могу с собой поделать - вот уже час сижу на подоконнике, взираю на мир с высоты девятого этажа и методично уничтожаю Женькины сигареты одну за другой. Я всегда так делаю, когда у нас проблемы - особенно если мы не можем четко сформулировать, в чем они заключаются.
Взгляд падает на шумящий нежной майской листвой тополь, и в голову внезапно приходят непрошеные философские мысли.
С чего начинается дерево? С семечка, косточки, каштана, желудя - названий много, суть одна. Семечко попадает в благодатную почву, раскрывается, начинает развиваться... и появляется росток. Сперва - совсем крошечный, но он упорно тянется ввысь, крепнет - и в конце концов превращается в дерево.
Так и человеческие отношения. Семечко - это знакомство: клуб, концерт, общие друзья, институт, работа, общественный транспорт... Благоприятная среда - отсутствие любимого человека как у одной, так и у другой стороны: на чужом несчастье счастья не построишь. А дальше - самое интересное. Рост и развитие. Обмен контактами. Общение. Поиск точек соприкосновения. Первое свидание. Второе. Третье. Еженедельное. А деревце отношений тем временем потихоньку раскидывает веточки: знакомство с друзьями, выезд с ними на шашлыки, представление родителям, празднование дня рождения мамы на даче - вот уже веточка общего досуга появилась... да и совместное проживание не за горами...
Мы с Женькой благополучно дошли до этого самого этапа совместного проживания, как вдруг начались проблемы. Казалось бы - за полтора года притирка характеров должна была благополучно состояться... ан нет. Нас друг в друге раздражало буквально все: меня - его привычки бежать с порога к компьютеру, громко включать музыку, оставлять пустые чашки на подоконнике, а тапочки - в ванной... Женьку - мои раскиданные по всей квартире переводы, заколки и резинки, флакончики с духами и предметы косметики... Хуже всего было то, что обоюдное раздражение подавлялось и не высказывалось как недостаточный повод для ссоры. В итоге Женька стал максимально задерживаться на работе, а я выкурила уже пачки четыре из его неприкосновенного запаса, не забывая, впрочем, докупать новые.
Входная дверь громко хлопает. Рано он сегодня.
Вопреки установленными им же самим правилам, Женька проходит в комнату, не сняв обувь, чем застает меня врасплох: я не успеваю спрятать улики.
Он замирает посреди ковра и смотрит на сигарету в моих пальцах таким взглядом, что мне становится страшно.
- Это что?
Молчу. Только рука начинает предательски дрожать.
Одним прыжком он оказывается рядом, вырывает сигарету и затягивается.
Я жду. Вот-вот начнется крик, что я забила смолой все легкие, что мне еще рожать детей, что на улице холодно и меня продует, что я вообще могла выпасть на улицу...
Он курит, не отрывая глаз от растущего во дворе тополя.
- Жень.
Он продолжает курить.
- Жень, скажи мне, что происходит?
Окурок вылетает в окно. Женька тянется к лежащей на столе пачке "Кента". Перехватываю его руку - тогда он отвечает:
- По-моему, мы поторопились - вот что происходит.
- С чем поторопились? - уточняю я, хотя прекрасно понимаю, что он имеет в виду.
- Со всем... Извини, но я пока не готов к тому, что мой беспорядок усилится твоим... И жить на полуфабрикатах и мороженом я тоже не готов.
Скопившееся за два месяца раздражение наконец находит выход. Глаза застилает красная пелена.
- Не готов, значит? А чего ты ждал? Что я стану домработницей? Что я буду каждый день пылесосить квартиру, подбирать и стирать твои носки, гладить рубашки, готовить борщи? Что я превращусь в аналог твоей мамы? Прости, но у меня не хватает времени! Я работаю ничуть не меньше тебя, а может, и больше! Только когда ты переступаешь порог, ты летишь к компьютеру - а я должна лететь на кухню, так получается?
На улице раздается громкий треск - одна из тополиных веток, не выдержав напора ветра, падает на землю.
Женька вспыхивает как порох:
- Да, черт побери! Именно так! Потому что я, как ты выразилась, "лечу к компьютеру" как раз-таки работать! Я приношу деньги - я мужчина, в конце концов, это моя задача! А ты - женщина, ты должна поддерживать чистоту в доме, готовить ужин и воспитывать детей!
Господи, как хорошо, что я все-таки не рассказала ему про аборт.
Треск. Тополь лишается еще одной ветки.
- Ах, вот как ты заговорил? Может, мне вообще уволиться и сидеть у тебя на шее? Может, нам перестать предохраняться? Давай я рожу ребенка, и мы втроем прекрасно поголодаем на твою зарплату, две трети которой уйдут на оплату этой квартиры! Что скажешь?! М?!
Треск.
Женька поливает меня ненавидящим взглядом. Ничего он не скажет. Не скажет - потому что я права, и он это знает. Потому что я - востребованный переводчик, и наш бюджет как минимум наполовину состоит из моих взносов, а он - мужчина, охотник, добытчик, кормилец - все никак не может с этим смириться. И я не уверена, что когда-нибудь сможет.
Треск.
Моя слепая ярость улетучивается при виде Женькиного раздраженно-несчастного лица. Я протягиваю руку, чтобы дотронуться до его щеки, но он отступает, отворачивается и быстро выходит из комнаты. Через минуту подъездная дверь хлопает, и крошечная фигурка с опущенными плечами направляется куда глаза глядят.
Ему нужно время, чтобы понять: он был неправ. Ладно, мы оба были неправы.
Соскакиваю с подоконника. Действительно, надо убраться - у нас и правда жуткий бардак. И что-нибудь приготовить. Курицу в духовке запечь, что ли... Женька ее любит.
Захлопывая окно, я замечаю: ветром у тополя обломало все ветви.