Можно было, конечно, обозвать это девятнадцатикнижьем "Песнь эпоса и пляска пафоса", но нечто подобное приводит к весьма плачевным результатам даже у маститых литераторов. А я вообще так, погулять вышел.

Неимоверным волевым усилием я заставил себя перелопатить и откорректировать пролог сего безымянного произведения, который пока и представлю на всеобщее обозрение. А там, если жив буду, возможно, и дальше дело пойдёт.

Произведение, а точнее – то, что пока выложено, можно хвалить, ругать, критиковать конструктивно и деструктивно, просто высказываться насчёт него и так далее. Я знаю, что так, в общем-то, и принято делать, но хотелось бы подчеркнуть, что по поводу собственных талантов и умений у меня никаких иллюзий нет, и мою хрупкую психику щадить ни в коем случае не стоит.

Совсем наоборот, я бы предпочёл, чтобы меня ругали, но желательно конструктивно, с указанием недостатков по пунктам и по возможности с примерами. Хоть в это и трудно поверить, но особенно я был бы благодарен за указание стилистических, семантический и лексических (если такие, не дай Бог, найдутся) ошибок.

      Преследующий Рамаэль остановился перевести дыхание у  ручья. Он опустился на колени, проломил тонкую корку льда, зачерпнул ладонями воду и осторожно плеснул её себе на лицо, чтобы не замочить легкой кольчуги. Спешить было не куда. Демону, за которым он гнался уже вторую луну, уже не удастся скрыться. Проведя в преследовании столь долгое время, Рамаэль мог учуять свою цель на расстоянии многих миль. Сбежать в иной мир его противник не мог − здесь, в северных лесах, неподалёку от владений арконов, не могло быть врат, о которых не знал бы Преследующий. Судьба демона была решена.
      Рамаэль поднялся на ноги и продолжил погоню, легко и бесшумно пересекая густой хвойный лес, поддерживая рукояти клинков на поясе. Будь на его месте Истребляющий, он бы непременно ускорился и настиг свою цель за считанные минуты, предвкушая близость возмездия. Но Рамаэль знал, насколько губительной бывает спешка даже в том случае, когда преимущество на твоей стороне. Ему было хорошо известно, сколько арконов поплатилось жизнью за свою спешку.
      И он помнил о судьбе Аремаля и дюжины его соратников, павших не более чем полвека назад от руки демона-пожирателя, за которым они охотились не одну дюжину лет. Рамаэль помнил его имя − Каракх, «Голод». Заклятые враги арконов не имели имён на их языке. В случае с демонами они пользовались прозвищами, данными им гхашт’катор, «людьми тьмы» или, как их называли в этом мире, «чёрной кровью». Они тоже являлись для арконов заклятыми врагами.
      Оба названия казалось бы аркону не только точными, но даже ироничными, если бы он мог поверить в то, что гхашт’катор способны к самоиронии. Рамаэль знал, что выяснить наверняка у носителя языка ему вряд ли когда-либо удастся, за что был бесконечно благодарен судьбе. Несмотря на скромное присутствие арконов в этом мире, им удавалось сохранять его чистым от скверны гхашт’катор. Тех немногих из них, что по тем или иным причинам попадали сюда, ждала скорая и неминуемая кончина от руки Истребляющих, проявлявших к незваным гостям такого толка большой интерес.
      По мнению Рамаэля, даже слишком большой. Он чувствовал присутствие демонов в мире, и эта угроза казалась ему намного более реальной, чем редкие вторжения гхашт’катор. Несмотря на то, что ему не удавалось найти прямые доказательства деятельности демонов, он был убеждён, что арконам следует направить все силы на поиск и уничтожение их культов и обиталищ, пока зло находится в зародыше. На местных храмовников Аганарата надежд Рамаэль не возлагал. Мало того, что они почитали ложного бога, так ещё и все силы храм Аганарата прикладывал лишь к тому, чтобы упрочнить свою власть.
      Аркон не собирался ждать, пока волна нечисти захлестнёт мир. Возможно, демон, за которым он теперь гонится, поведает ему о планах своих повелителей в надежде продлить своё существование. Лгать и сулить свободу, дабы вызнать что-либо, Рамаэль не стал бы, как и любой другой аркон. Как любой другой аркон, кроме одного. Наставляющего Азрахеля. Впоследствии ставшего Старейшим Азрахелем. А затем – Азрахелем-отступником. Рамаэль внутренне содрогнулся от отвращения при мысли, что он уподобил себя Азрахелю.
      Внезапно аркон понял, что его противник больше не пытается убежать. Теперь их разделяло не более полумили, и если бы он поспешил, аркон мог бы преодолеть оставшееся расстояние менее чем за минуту. Но спешить он не собирался. Что бы демон ни приготовил для него, он встретит врага во всеоружии. Рамаэль остановился, проверил застёжки доспехов, поправил ножны на поясе и надел изящный открытый шлем. Час возмездия пробил.

      Демон Изакаир стоял на лесной опушке в ожидании своей судьбы. Его наполнял ужас. Но боялся он не своего повелителя Баэрзета, способного уничтожить его в мгновение за неисполнение приказов, и не аркона, намеревающегося во что бы то ни стало прервать его существование. Он боялся того, кто стоял рядом и ждал аркона. Изакаир сам придумал эту западню: убить аркона и использовать его энергию, дабы открыть врата. Он сослужил бы своему повелителю хорошую службу и в итоге облегчил бы вторжение в этот мир. Но Изакаир не знал, кто захлопнет придуманный им капкан. И он никак не мог предположить, что этим кем-то будет лишь один демон, а этим одним окажется пожиратель.
      Когда Изакаир пришёл в услужение к одному из повелителей Чёрной Звезды и увидел бесчисленные орды тварей, созданных демонами: двенадцати футов в высоту, закованных в доспехи и размахивающих исполинскими топорами и палицами, он был уверен, что никто не сможет им противостоять. Это было до того, как он стал свидетелем сражения с армией Камня. Когда орды монстров смешались с рядами гхашт’катор, демон был уверен, что враг будет тут же разбит и обращён в бегство.
      Он ошибался. Твари стали падать одна за другой, сражённые ударами ветеранов Кровавого Камня. Неповоротливые палицы, казалось, не в состоянии попасть по ним даже в гуще битвы, а каждый взмах их двуручных клинков нёс смерть. Не прошло и получаса, как всё было кончено, и войска Камня перегруппировались, ожидая нового удара. А после, в бой вступили стрелки, вооружённые массивными металлическими луками, стрелы которых разили врагов на огромном расстоянии…
      Тогда-то Изакаир и решил, что опаснее всех гхашт’катор, и эта иллюзия жила в нём до тех пор, пока он не встретился с арконами, неистовыми воинами, которых не могло остановить ни колдовство демонов, ни боевые навыки гхашт’катор. Теперь же перед демоном стоял пожиратель. Одно это слово вселяло тревогу в Изакаира, а осознание того, что его кратковременный спутник по расчету повелителя был способен в одиночку расправиться с арконом, наводило на демона ужас.
      Когда-то давно пожиратели были слабы, а их пристрастие к питанию энергией, полученной при убийстве других демонов, ставило их в положение изгоев. В результате, на пожирателей охотились и демоны, и арконы, и гхашт’катор. Первые делали это ради собственного выживания, вторые – из ненависти ко всем демонам, а третьи просто находили охоту на демонов достойным развлечением.
      Но через какое-то время стало понятно, что чем меньше становится пожирателей, тем могущественнее каждая отдельная особь. Некоторые считали, что это известие спровоцирует распри между самими пожирателями, но, как оказалось, взаимоотношения между ними не допускали возможности братоубийства. На арконов и гхашт’катор новость тоже не произвела впечатления, а вот демоны, опасаясь возможного возмездия, перестали охотиться на пожирателей. Однако строить доверительные отношения было уже поздно.
      Размышления Изакаира прервало внезапное появление аркона. Тот остановился на самой границе леса, переводя взгляд с Изакаира на безмолвную фигуру в чёрном балахоне. Рамаэль обнажил одноострые клинки и стал медленно приближаться к демонам. Фигура сбросила балахон – тот просто упал и, не коснувшись земли, исчез. Под балахоном необъяснимым образом уместились массивные доспехи, утыканные угрожающего вида короткими шипами, и бердыш, состоявший, казалось, из одного только лезвия.
      Шея демона выходила прямиком из латного воротника, сливаясь с ним, а кольчужные рукава, защищающие предплечья врастали прямо в запястья твари. Шлема на пожирателе не было. Лишённая волос голова с безгубым лицом и оскаленным, усеянным длинными острыми зубами ртом походила на череп. Демон казался одним невероятным иссиня-чёрным пятном, два огненных вихря, горящие глубоко в глазницах, давали понять, что это не статуя, выточенная каким-нибудь безумным каменщиком из чёрного гранита.
      Внезапно на чёрном теле пожирателя начал проступать багровый узор из прямых линий, покрывающий и доспехи, и даже его оружие, плавно переходящий из еле различимого на чёрном бордо в цвет раскалённого докрасна металла. Почва под ногами демона просела от новоприобретённой тяжести. Он взмахнул бердышом, прочертив перед собой прямую борозду – комья твёрдой земли полетели в разные стороны:
      – Я – Страх, Преследующий. Сейчас ты умрёшь.
      В любом другом случае Изакаир посчитал бы такие слова пустой похвальбой, однако в устах пожирателя они звучали как констатация факта, не более и не менее того. Аркон, чей силуэт стал нечётким и размытым, ничего не ответил, но лишь атаковал с такой скоростью, что казалось, будто пожирателя стремилась серебряная тень. Он успел лишь в самый последний момент отскочить от массивного лезвия бердыша, со столь же неимоверной скоростью устремившегося ему навстречу.
      Изакаиру было известно несколько «приёмов», которые арконы употребляли в бою, упорно отказываясь называть их «магией». То, что арконы называли «погружением» и что Рамаэль продемонстрировал сейчас, было самым распространённым навыком. С помощью него им и удавалось без особого труда справиться даже с бывалыми воинами гхашт’катор. По крайней мере, с теми из них, у кого не было припасено своего «приёма» на этот случай. Что касалось пожирателя, то, насколько знал Изакаир, их преимущество заключалось как раз в том, что все, кто имел представление об их способностях, никому уже не могли о них рассказать.
      Страх тем временем сам перешёл в наступление, нанося своим страшным оружием стремительные удары и тесня противника к краю опушки. Он двигался с обманчивой плавностью и грацией, так что о мощи ударов можно было судить лишь по глубоким вмятинам в земле, оставленным его широкими ступнями. Теперь Изакаир понял, зачем пожиратель хотел встретиться со своим противником в тайге, далеко на севере. Другой тип грунта мог бы стать для него серьёзной помехой в сражении.
      Рамаэль ускользнул от очередного удара противника, и лезвие бердыша глубоко вошло в огромное дерево за его спиной. За тот миг, пока пожиратель одним могучим движением извлекал оружие, аркон успел нанести ему несколько ударов и вновь оказаться вне досягаемости его бердыша. Тем не менее, Страх продолжил свои яростные атаки, но удары его потеряли былую скорость. Теперь аркону удавалось проводить ответные выпады, и некоторые из них были успешными.
      Изакаир начал взволноваться. Он не знал, сколько пожиратель сможет сражаться с арконом на равных, сохраняя заимствованные массу, мощь и скорость, но что-то подсказывало ему, что каждый удар Рамаэля, хоть и не наносивший его противнику ранений, стремительно сокращает это время. А когда аркон разделается со Страхом, настанет и его черёд. Развить эту неприятную мысль Изакаир не успел. Вдруг светящийся узор на теле пожирателя угас, и он упал на колени, опершись на землю левой рукой. И противник тут же обрушил на него последний удар.
      Судьба Изакаира решалась. Казалось, что время застыло на месте, и он отчётливо видит движение каждого мускула на лице аркона, выражение которого стремительно менялось с победоносного на недоумевающее. Только посмотрев себе под ноги Изакаир с ужасом осознал, что ему это отнюдь не кажется – землю покрывал багровый узор, подобный тому, что был какое-то время назад на теле Страха. Даже ветви деревья перестали колыхаться на ветру по той простой причине, что ветра больше не было. Весь мир замер…
      Весь мир, кроме самого пожирателя. Тот поднялся с земли и, лениво отразив выпад аркона, обратным движением огромного лезвия нанёс удар. Ещё до того, как течение времени вернулись на круги своя, каким-то необъяснимым образом Рамаэлю удалось отпрыгнуть назад, оказавшись на расстоянии пары метров от врага, заставив Изакаира сомневаться, что удар демона достиг цели.
      Потом мир ожил вновь. Пальцы Страха разжались, выпуская оружие, которое, как прежде и балахон, просто исчезло в воздухе. Аркон выпустил из левой руки длинный кинжал и попытался зажать широкую рану на шее. Пожиратель несколько секунд бесстрастно взирал на эту картину огненными безднами глаз, а потом Рамаэль упал. Больше он не шевелился. Изакаир вздрогнул, когда победитель медленно развернулся в его сторону. Не обращая на демона никакого внимания, Страх сжал правую руку в кулак, оставив полусогнутыми лишь средний и указательный пальцы, и медленно провёл двумя когтями в воздухе вертикальную линию, словно бы разрывал тугую и неподатливую ткань.
      Изакаир никогда прежде не видел, как пожиратели открывают врата, и парящая в воздухе рана на теле мира приковала его внимание. Страх сделал какой-то неуловимый жест рукой и резко сжал её в кулак, спрятав когти. Края прорехи раздвинулись, превратив её из узкой щели в продолговатый овал. Рука пожирателя вновь покрылась узором из багровых нитей, но теперь они сорвались с чёрной плоти и исчезли в тёмном провале врат. Демон замер в неподвижности.
      Через какое-то время, нити вернулись, вытянув за собой тёмный сгусток энергии. Существо явно сопротивлялось, но мало что могло противопоставить хватке пожирателя. Когда оно оказалось на этой стороне врат, и проём между мирами захлопнулся, Изакаир заговорил:
      – Ты был призван в этот мир по воле Чёрной Звезды. Ты волен делать всё, что пожелаешь до тех пор, пока слуги Звезды не призовут тебя на помощь. Помни об этом.
      Демон не был уверен, что его слова произведут хоть какой-либо эффект, но тёмное облако сорвалось с места и исчезло в лесу, будто его и не было. Страх обратился к нему:
      – Я выполнил свою часть сделки. Баэрзет сказал, что ты отведёшь меня к Видящему.
      – К Видящему? Но я не знаю, где его искать. Я даже и не был никогда у Видящего.
      – Значит, Баэрзет солгал, – пожиратель произвёл рокот, похожий на рык разъярённого зверя, – а пожиратели не любят, когда нас обманывают.
      – Я уверен, что это недоразумение, – Изакаир понял, что его подставили, отдав на растерзание взбешённому Страху. – И я бы помог тебе, будь у меня такая возможность…
      Вопреки его ожиданиям Страх не стал крушить всё подряд, вспахивать своим оружием землю или сотрясать воздух оглушительным рёвом, он лишь констатировал:
      –У тебя есть такая возможность. Мне нужна энергия.
      – Что ж, я могу заманить ещё одного аркона…
      – Нет времени, – отмахнулся пожиратель. – Он гонится за мной по пятам, я и так задержался дольше, чем был намерен. Энергия нужна мне сейчас.
      Больше Изакаир ничего не успел сказать. Возникший из ниоткуда бердыш одним молниеносным ударом прервал его существование. Затем пожиратель вновь превратился в скромную фигуру в мешковатом чёрном балахоне и исчез в том направлении, откуда не более четверти часа назад пришёл Преследующий Рамаэль.

      Когда на лес опустился вечер, тело Рамаэля всё так же лежало на опустевшей опушке, где его и заметил другой аркон. Он опустился на колени рядом с павшим и положил ладонь на его лицо, закрыв глаза, навеки устремившие взор в тёмное небо. Некоторое время он сидел рядом с телом без движения, лишь губы его шевелились, произнося одному ему ведомый текст. Затем аркон поднялся на ноги:
      – Прости, брат. Я опоздал.
      Он прошёлся по поляне и обнажил двуручный меч, висящий за спиной в ножнах, помещавших лишь две трети клинка из тусклого серебристого металла. В отличие от тонких, слегка изогнутых, одноострых мечей Рамаэля, это оружие обладало сужающимся к острию, заточенным с обеих сторон лезвием, достигающим ширины почти в ладонь у рукояти. Самая широкая часть его была зазубрена, а остальная – выщерблена до такой степени, что почти от неё не отличалась.
      Аркон опустил меч к земле, и тонкая, но густая темнота, видимая лишь из-за резкого контраста с серебристым клинком, окутала лезвие, спустилась змейкой на землю и устремилась в направлении сбежавшего пожирателя. Аркон невесело усмехнулся.
      – Тебе от меня никуда не спрятаться, Страх, – затем он увидел ещё более тонкую полоску тьмы, бегущую в другом направлении. – Пожиратель призвал что-то в этот мир. Чтобы сбить меня со следа? Вряд ли, я еле заметил тропу этого демона. В любом случае, куда мне направиться теперь?
      – Времени терять нельзя, – Аркон продолжил негромко рассуждать вслух. – Но все-таки… уже сколько сотен лет я только и делаю, что преследую и убиваю. И ничего не меняется. Впрочем, я на это никогда и не рассчитывал. Никому не под силу изменить мир, и я всего лишь делаю то, что должен. Или просто пытаюсь себя в этом убедить.
      Он ещё раз огляделся вокруг, в нерешительности переводя взгляд с одной тёмной ленты у себя под ногами на другую. А затем он вернул меч в ножны и повторил:
      – Я делаю то, что должен.
      Аркон сосредоточился и зачерпнул демонической энергии, оставшейся после колдовства пожирателя. Её было немного, но вполне хватало, чтобы раскрыть врата и направить их в другое место, не столь удалённое, как миры демонов. Он должен был доставить тело Преследующего в местный лагерь арконов. Рады ему там не будут, но обойтись без кровопролития, удастся – ни один аркон не станет осквернять память павшего, поднимая в его присутствию руку на собрата.
      Азрахель-отступник открыл портал.

Очень приятно видеть произведение одного из наших маститых форумчан =)

Теперь к критике. Оставлю за рамками тревиальные опечатки (гнался уже втору луну, уже не удастся скрыться.)  и  словосочетания типа

и обращусь к недочетам.


Предложение не закончено. Что собрался сделать Рамаэль, кроме лжи и суления свободы?


Клинок-клинком, тонкая-тонкой. Очень много повторов на одно предложение.

Эти ошибки показательны для всего текста.

В целом же, судить о произведении рано, но  работать над ним нужно. Оно того стоит.

Спасибо за ошибки. Уже поправил в тексте.

Правда «одноострый клинок» я написал сознательно. Пусть и неологизм, но мне так надоело выдумывать синонимы к этому понятию, что я лучше рискну показаться безграмотным. А вот «голый скальп» – это действительно просто разрыв. В мемориз, как говорится. Таких перлов у меня давненько не было.

Насчёт ошибок в структуре предложений и тавтологии, их на удивление сложно найти. Даже когда читаешь, не факт, что прочтёшь именно то, что написано, а не то, что хотел написать. Надо мне начать вычитывать тексты вслух.

Gorandor, выкладывай лучше сразу первую главу. Так интереснее, по прологу ведь смысл не уловить.



Лучше перечитать где-нибудь через месяц, тогда ошибки сразу в глаза бросятся.