Тякс...
По причине введения новых правил раздела приняла решение в своей "Прозе" выкладывать мини-произведения, полностью законченные по смыслу и не касающиеся темы ~Мои творения~.

Сюжет этого маааленького произведения без названия был взят из не очень интересного бородатого анекдота. Написано оно было несколько лет назад, поэтому строго не судите…

~~~Я не знаю, как представиться – меня никто и никак никогда не называл… Я всего лишь хочу рассказать вам мою короткую и несчастную судьбу (чтоб никому не казалось, что хуже его судьбы ничего не бывает, так разрешено думать только мне). Сейчас я лежу на сырой земле, моля Бога о скорой и безболезненной смерти. На меня сверху падают большие капли дождя, омывая осколки сердца. Я поплакала бы, если бы могла. Словом, начну с начала:
В день моего появления на свет Божий, меня грубо запечатали и поместили в незнакомое помещение. Там было сыро, темно и холодно. Помимо меня там находились, казалось, сотни мне подобных… Чуть позже я поняла, что мы были в фургоне машины. Нас везли несколько суток, редко и ненадолго останавливаясь. Меня хорошенько встрясло…
Когда, наконец, мы прибыли на место, нас перенесли в другое, более уютное помещение. Там я пробыла еще несколько дней. За это время я насмотрелась ужасных вещей: многих их нас выносили куда-то. Никто из них не возвратился… А однажды кого-то из нас уронили… Да земля им будет пухом… Многих выносили буквально группами и не возвращали… С каждым часом нас становилось все меньше. Все меньше тех, кого я знала, любила и по сей день помню. Я очень боялась пропасть также глупо и несправедливо… Мне очень было жаль своих подруг и друзей – я успела к ним привязаться. Самое ужасное это то, что все понимали, но молчали о том, что их больше никто и никогда не увидит…
Когда-то утром я проснулась из-за того, что меня подняли с моего привычного места. Оказалось, меня выносили из комнаты. Туда, откуда еще никто не возвращался, но я была бессильна противостоять этому…
Это было очень светлое большое помещение. Сначала мне показалось, что я попала в рай, но предположение оказалось ложным. Я с десятком мне подобных стояла на одной из верхних полок. Внизу ходило множество до ужаса знакомых мне двуногих… Ближе к вечеру свет и отопление выключали, и мне оставалось только надеяться на то, что моя судьба не будет схожа хотя бы с судьбой тех, которых уронили…
Так прошло еще несколько дней…
Однажды, когда мне подобных рядом почти не осталось, меня тоже сняли с полки и отдали в руки какому-то двуногому… Не буду врать – он показался весьма симпатичным мне. Даже очень. Мне показалось, а возможно и не показалось, что у него были очень нежные, теплые руки…
Совсем скоро, прокатившись на его машине, мы пришли к нему домой. Он оставил меня в передней около огромного зеркала, но ненадолго. Вскоре он вернулся и поставил меня в какое-то страшное помещение. Там было очень–очень-очень холодно и темно. Неприятный запах еще сильнее обострял эти ощущения. Там я простояла пару часов…
Меня вытащили только тогда, когда на улице стемнело. Тогда мы направились в его спальню. Там стояла просто огромная кровать. Меня он оставил рядом … разделся… устроился на кровати под одеялом… обнял меня теплыми руками… прикоснулся губами ко мне… сжал руки еще сильнее… и вновь поднес к губам…
Это были самые потрясающие и непонятные мгновения моей короткой жизни… Жаль, что они так быстро закончились – не прошло и получаса, как двуногий встал, удерживая меня в руке, подошел к окну и выкинул меня в открытую форточку…
И вот я лежу на мокрой траве… разбитая… пустая бутылка из-под пива…~~~



Немного о смысле выживания...

~~~Каким-то образом я, будучи еще семенем, попал в трещину асфальта. Я долго набухал, впитывая талый снег, с трудом проклевывался. «Я должен… я обязан… я могу…» - повторял я себе вновь и вновь. Тоненький росточек, подпитываемый тем немногим теплом, которое сохранял последний снег, медленно, но верно двигался ко свету. Наконец, я достиг поверхности асфальта, а потом преодолел слой снега и впервые увидел солнце. Сил уже не оставалось, но я старался тратить их лишь на выживание. Мне часто казалось, что моя судьба – умереть здесь, так и не завершив своей миссии. Казалось, что все, что я делаю – напрасно… Мои беленькие листочки начали принимать естественный зеленый цвет. Они вырастали, притесняя снег. Они жадно впитывали в себя редкие лучики солнца. Мои корни хорошо питали и укрепляли меня талой водой. Снега вокруг становилось все меньше и меньше, а я был все больше и сильнее. Скоро почти ничего не окружало меня – снег сошел. С огромными усилиями, бешено перенося воду к листочкам и еле справляясь с фотосинтезом, я, наконец, расцвел… Я думал о том, скольких сил мне стоило это, я ведь было, уже отчаялся. Но сейчас все пришло в норму. Я укрепил лепестки и радовался весне, солнцу, жизни…
Но в один ужасный день на меня откуда-то сверху упало что-то большое и тяжелое. Это что-то в ту же секунду удалилось, но мои листочки были окончательно растоптаны. Но на этот раз я не стал тратить время на отчаянье – я начал восстанавливаться. Это было не легко, но я должен был начать все сначала. Прошло приличное количество времени, многое вокруг изменялось, а я все креп. Мне требовало огромных усилий удерживать себя, но я вновь расцвел на зло судьбе. Я вновь испытывал это прекрасное чувство счастья, свободы, весны. Мои листья становились все крепче и пышнее, я сильно вытянулся, приближаясь к солнцу…
- Мама, мама! – кричала девочка лет шести. – Смотли – цфетоцек!!!
Она резко с корнем вырвала меня из асфальта…~~~

Вау!
Это все, что я могу сказать.
И еще: помнишь я "критиковал" твои стихи? Так вот, мой тебе совет, пиши прозу, у тебя это получается лучше чем стихи, она трогает эмоции и всю остальную духовную составляющую человека (по крайней мере мою) чем твоя поэзия.
Я потрясен, просто потрясен, твоим первым расказом: я так заранее и не догадался, от имени кого велось повествование, а в подобных рассказах это обязательное условие, если ты хочешь произвести на читателя нужный эффект. Ваабще рассказ достоин моих аплодисментов, так как на меня он произвел должное впечатление.
Навеное если бы я знал анекдот, то впечатление было бы не столь сильным, но это не важно, так как цели рассказ достиг, а именно расскрыл то, что хотел сказать автор. А остальной разбор оставим для более компетентных людей чем я
Второй рассказ... ну я повторяться не буду - см. выше. Отличие от первого в том, что первый держит напряжение и интригу с начала и до конца, а второй достигает некоего "эмоцианального максимума" ближе к концу.

Честно? Неплохо... Очень даже неплохо...
Второй рассказ лучше - более глубокий. Но. В полной мере чувства передать так и не удалось. Идея раскрыта частично. Не хватает опыта. Больше пиши.
Внимательнее к местоимениям - очень часто используешь, теряется художественность. Динамика.

Если хочешь, могу переделать по своему, но только с твоего разрешения, внеся небольшие корректировки.

Но скажу сразу - автор писать может, надо только научиться писать хорошо.

Нет! Пусть все останется так, как я написала.


Волк, я еще читать могу.


Мдя... До тебя все говорили об обратном...

Требование оставить все как есть - есть истинное переживание за то, что перенес на бумагу. Другого и не ждал. Уважаю.

Тякс... Вернусь чуть назад.

Знаю. Моя первая ошибка. Почему-то всегда так получается, что к одному предмету /существу/ не могу подобрать синонимов, а часто повторяющееся название или имя влияет на восприятие сильнее, чем местоимения. В последнее время стала имена главных героев такие подбирать, чтобы написать можно было и в уменьшительно-ласкательном, и в грубом, и в полном, и в сокращенном варианте. Еще клички всякие придумываю. Обычно это спасает, но вариант с цветком – исключение. Приходится только разводить руки.

Больше всего волновалась, что не вовремя догадываться будут…Гора с плеч. Псиб что хоть написал

Сразу не стал писать, но раз уж подняли тему. На пятом предложении уже понял, что это вещь...
Позже - думал - книга.
Оказалось ...

Это, конечно, сложно назвать мини-произведением, но мне оно оч нравится… Название так и не придумала.
P.S. Не слишком много причастных и деепричастных оборотов?

Отражающий полуденный свет блестящий клинок из прочной многогранной стали вонзился в нижнюю челюсть шокированного человека, широко открывшего глаза и с ужасом смотревшего на своего убийцу. Клинок, больше напоминающий дуговую татарскую саблю, угрожающе сверкнул острием, видевшемся на затылке, резко повернулся и замер. Казалось, вылезшие из орбит глаза жертвы выдвинулись еще дальше. Тонкая полоска ярко-красной крови медленно стекала от уголка губ на подбородок, а затем превращалась в небольшие капли, падающие вниз. Рукоять сабли, еще сильнее сжатая рукой до того времени стоявшего без действий высокого человека, еще глубже вонзив клинок, твердо уткнулась в нижнюю часть подбородка своей жертвы, грубо размазав ровную полосу крови. Секунду спустя сабля с нечеловеческой силой рванулась в сторону, подобно маслу разрезав толстые кости черепа, разделила голову человека на две половинки и мигом заняла привычное место у лица своего хозяина. Изуродованное тело, еще дергавшееся в предсмертных судорогах, тяжело упало вниз. Лужа яркой крови тут же растеклась в диаметре трех метров.
Человек краем глаза заметил образ слева. Резкий взмах саблей. Правая рука неизвестного образа с ключицы вплоть до пояса медленно сползла вниз. Несколько мгновений он еще стоял, но его почти безжизненное податливое тело, отдаваясь Земным силам притяжения, упало на землю.
Нападение сзади. Уворот. Сабля скрестилась с тяжелой секирой, принадлежащей рыжебородому тяжело вооруженному гному, но не хотела поддаваться. Еще несколько атак, умело отраженных блестящим клинком. Гном с силой размахнулся и кинулся на высокого человека. Секира наполовину вошла в землю - человека спас резкий скачок в сторону. С диким рявком тяжелое оружие было вынуто из земли и вновь занесено за спину для решающего удара. Секира, разрезав воздух на уровне выше метра, занесла своего хозяина назад. Гном, дабы удержаться на ногах, попятился спиной, наблюдая за рассвирепевшим высоким человеком, правое предплечье которого украшала глубокая кровоточащая рана. Человек, наблюдая за противником исподлобья, зажал левой ладонью рану и, зверски закричав, бросился в атаку. Оружия вновь скрещивались, сопровождаясь скрежетом металла. Казалось, силы соперников равны, но спустя некоторое время бесконечных защитных и атакующих маневров, сабля, впервые повстречавшись с деревянной рукоятью секиры, подобно воздуху разрезала ее. Тяжелый кусок металла упал вниз. Грудь безоружного гнома, державшего в руках уже не грозное оружие, а всего лишь палку, тут же была проткнута сверкающим клинком, резко повернувшимся и мягко вынутым из тела. Побежденный рухнул на колени, не разжимая затекших пальцев, будто до сих пор удерживавших секиру.
Высокий человек, не дожидаясь смерти противника, обошел его, любовно стирая с клинка остатки крови, и встретился взглядом со своей новой жертвой. Ей был ногой человек, спину которого украшали размашистые белые крылья, твердо смотрящий вперед взглядом, означавшим ни что иное, как полную уверенность в своих силах и бесповоротность ситуации. Его соперник, нагло ухмыльнувшись, перебирая рукоять сабли из руки в руку, спокойно и даже чуть брезгливо наблюдал за тем, как у вытянутой руки ангела образовывался длинный меч, до того времени, как его широкая, украшенная камнями и отлитым серебром рукоять, идеально созданная как для одной, так и для обеих рук, наконец, коснулась ладони своего хозяина.
Человек бросился вперед, небыстро набирая скорость. Ангел, взяв меч в обе руки, кинулся навстречу сопернику. Прекрасное оружие, оставляющее за собой в воздухе синеватый магический оттенок, находясь в двух метрах от сабли противника, внезапно, по воле своего хозяина, опустилась на уровень не выше полуметра. Человек, вовремя заметив маневр ангела, успел подпрыгнуть и перелететь над мечом, одновременно размахивая саблей. Ангел, уворачиваясь от оружия противника, сделал кувырок вперед, пожертвовав локоном волос из хвоста вместо головы, глупо споткнулся о камень и, поднимая дорожную пыль, и упал на землю, но тут же вскочил на ноги. Наглости ухмылки человека не было конца. Он вновь поднял сою саблю и, издавая нечеловеческие крики, кинулся к сопернику.
Взмах крыльями. Перед ангелом, со смехом взлетевшим до высоты птичьего полета, встала неприятная картина – высокий человек, согнувшись чуть ли не пополам, превращался в странное существо: лицо, сморщенное от невыносимой боли, вытянулось в длинную морду, украшенную коротким, но белоснежными клыками. Человек выронил саблю из когтистых, покрытых шерстю рук, упал на четвереньки и издал звериный вой, освобождающий из тела темные крылья, больше похожие на мышиные. Ангел, до сих пор с ужасом смотревший на представшего пред ним оборотня, потерял дар речи, но ненадолго – он громко завопил, как только ногти и клыки его соперника в воздухе впились в его ногу и тут же с кусками мяса были вынуты. Ангел, смотря, как оборотень, набрав внушительную скорость, подлетел к земле, схватил саблю и вновь взмыл ввысь, демонстрационно дважды мечом нарисовал в воздухе окружности из магического пламени и вновь кинулся навстречу противнику. Тот ответил взаимностью.
На этот раз их оружия скрестились. Встретились силы Добра и Зла, стерев из настоящего все человеческое. Затрещал по швам этот хрупкий мир, наблюдая за сражением противоположных представителей вселенной, не зная за кого болеть и переживать. Он не понимал разницы между Светлым и Темным, потому всего лишь ждал, не желая вмешиваться в разборку.
Оборотень и ангел, то и дело падая на землю, вновь поднимаясь, атакуя, уворачиваясь, безустанно сражались, не на секунду не давая понять врагу об усталости его соперника. Двуручный меч, разбрасывая голубые искры при встречах с простым металлом, наконец, выбил саблю из лап оборотня. Тот, совсем не растерявшись, грубой кожей руки отодвинул магическое лезвие и, обхватив лапами шею ангела, устремился вниз. Ангел пытался что-то сделать, но оказался бессилен, потому несколько секунд спустя тяжело приземлился на землю спиной, а оборотень, следовательно, на него сверху. Он, тяжело дыша, все же нашел силы оттолкнуть это существо ногами и перевернулся на живот, пытаясь восстановить дыхание. Оборотень, откатившись на пару метров, вскочил на лапы и пустился в поиски упавшей сабли.
Ангел, наконец, отдышавшись, поднялся на колени и, посмотрев вперед, увидел летящего на него оборотня с вытянутой далеко вперед саблей. Он успел только широко открыть глаза и понять, что меча нет рядом, но противник внезапно пролетел мимо. Ангел, опомнившись от шока, обернулся и встретился с взглядом зверских глаз оборотня, жадно раздирающего клыками шею еще почти живого гнома, который, по всей видимости, подобрав оружие у убитых людей, пытался убить ангела, не имея представления о нем как о личности, потому решив, что не имеющий право на посещение его территории должен быть наказан. Такому мнению придерживались и два ранее убитых человека. Оборотень, поднявшись на задние лапы, пронзил ангела взглядом, означавшим, что никто не имеет право прикасаться к его жертве, затем посмотрел в сторону, где в полусотне метров валялся меч, оценил  теперешнее вооружение несправедливым, потому демонстрационно откинул назад саблю и бросился на противника.
Начался грязный бой двух замученных друг другом существ. Они катались по земле, вздымая в воздух пыль, отпрыгивали, но вновь падали. Внезапно ангел, перевернув на спину уже теряющего сознание оборотня, начал жестоко бить его по морде, затем оставил избитого, истекающего кровью соперника. Меньше минуты спустя оборотень нашел в себе силы подняться, но его нос тут же встретился с ангельской коленкой. Он вновь упал, тяжело дыша. Ангел, выражая полную ненависть, пнул песок под ногами. Сотни песчинок, подобно тонким иглам безжалостно впились в глаза оборотня. Разум и тело не слушались, глаза не открывались, сердце останавливалось…
Внезапно он почувствовал тепло откуда-то снизу. Чуть погодя оборотень понял, что его грудь грела рукоять магического меча. Обхватив ее ладонью, существо почувствовало, как по телу разливается нежное приятное тепло. Энергия, источником которой являлся ангельский меч, объятый высшей магией, медленно наполняла еле живое тело. Он лежал, не двигаясь, не открывая глаз, не подавая признаков жизни, ровно столько, сколько потребовалось для того, чтобы встать, поднять меч и  взмахнуть им.
Оборотень выронил меч из лап, и вновь отдался песку, теряя сознание от переутомления и изнеможения. Он упал и погрузился в мир воспоминаний…

…Лето. Палящее полуденное солнце без преград нагревало песчаную землю, бескорыстно отдавая тепло, размывающее в глазах предметы.
Два пьяных мужика, только выкупивших на последние деньги небольшой бочонок плохого вина у местного трактирщика, буйно распивали его на крыльце. Один из них, изнывая от жары, снял с себя рубашку и, выдавая себя за заботливого пьяницу, намочил ее прохладной водой из поилки для свиней и старательно обмотал ей бочонок, переживая за то, что вино нагреется. Второй мужик, не понимая цели действий своего собутыльника, попытался встать, но ноги отказывались держать его. Неосторожным движением руки столкнул бочонок наземь. Он с глухим протяжным, бьющим по ушам звуком покатился и пересек половину дороги. Темно-красное вино, освобождаясь из тесного сосуда, выливалось на песок. Мужики, спохватившись, кинулись к бочонку. Картина вызвала смех у всех, кто в это время наблюдал за происходящим. Как только собутыльники подошли к середине дороги, тут же скривили лица и недовольно начали кричать друг на друга, одновременно уходя подальше от бочонка.
Высокий человек, смотревший эту сцену из окна своего дома, явно заинтересовался и вышел на дорогу. Подойдя ближе, вместо бочонка он увидел голову ангела, истекающую кровью. Тут же из дома раздался женский визг. Человек поспешно вернулся в дом и застал свою жену в истерике. Она, неистово крича, кинулась к мужу с вопросами о том, что вообще происходит, указывая на колыбель. Человек отодвинул жену в сторону и подошел к той самой колыбели, в которой обычно спал их новорожденный сын. Подняв плотную вуаль, охраняющую младенца от непрошенных кровососущих насекомых, человек увидел непонятное существо, больше похожее на волка, чем на человека, покрытое густой темной шерстью и пастью с только прорезавшимися клыками. Женщина вновь завизжала, активно жестикулируя…

Темное, почти черное ночное небо было густо осыпано россыпью ярких звезд. Человек сел, заставляя себя терпеть сильную боль во всем теле, быстро захлопал глазами, избавляясь от остатков сна и острых песчинок. Легкий ветерок медленно разгонял по освещенной голубоватым светом полной луны земле тысячи белых перьев. Мысль о попадании в рай тут же рассеял далекий звук одиноко воющего волка.
Человек посмотрел на руки – покрытые трудовыми мозолями человеческие руки с глубоко и неаккуратно отстриженными ногтями чуть тряслись, подавая признаки усталости. Одежды на теле почти не осталось, а то, что все же сохранилось, походило больше на разорванные по швам тряпки. Человек закрыл лицо ладонями и низко наклонился, с трудом вспоминая все то, что было прошлым днем, от раздумий его отвлек шорох.
Вскочив на ноги, человек увидел двух ниже метра ростом существ, активно грабящих мертвые тела. Он нечеловеческим голосом громко зашипел, испугав сам себя, а существа, поняв, что одно тело было все-таки еще живым, мелкими, но быстрыми шажками побежали к лесу. Высокий человек огляделся, увидев несколько трупов, среди которых был обезглавленный ангел, от огромных крыльев которого перья разнеслись ветром не меньше, чем на пару сотен метров в округе.
Внезапно человек сорвался с места и кинулся за бегущими к лесу маленькими существами. Быстро нагнав беглецов, высокий человек схватил одного из них за шиворот, поднеся к его горлу только подобранную с земли саблю. Одно существо все-таки скрылось в лесной чаще, оставив своего товарища на произвол судьбы.
Карлик, быстро перебирая короткими ногами в воздухе, тихо заныл, освобождая страх, нагоняемый медленно передающимся шее холодом от лезвия клинка. Человек, вновь оглядев несколько трупов вокруг, передумал отдавать существо смерти, решив, что благодаря нему и так ушло много жизней, потому поставил карлика на землю, но не дал его ногам унести существо в лес. Маленькие, но до ужаса испугавшиеся глаза посмотрели на человека снизу вверх. Тот даже чуть ласково улыбнулся и медленно достал из заплечного рюкзачка карлика магический меч, который тот успел припрятать, но не замотал в тряпки, потому от меча в ночной тьме сильно отдавало синеватым светом. Высокий человек подтолкнул карлика, тот тут же скрылся за деревьями.
Подняв голову к звездному небу, человек глубоко вдохнул прохладный ночной воздух, почувствовав запах смерти. Смерти невинных.
«Ты все сделал правильно, - перебил тихое трещание сверчков голос за спиной. Человек обернулся и увидел знакомое лицо известного в округе мага. - Я благодарен тебе, - маг аккуратно отсек карманным ножом кисть ангела. – Услуга за услугу….»
Высокий человек чуть согнулся в поясе, выражая глубочайшее уважение. Он низко наклонил голову и с силой зажмурил глаза, обещая себе, что больше никогда не убьет того, кто сам не поднимет на него меча.
Маг, кладя кисть в кожаный мешочек и трепетно завязывая его качественно сплетенной кем-то веревкой, тихо развеял ночную тишину:
«Я сделаю из твоего сына человека….»

Замечания:
1. Тяжело. Не текст, а кирпич, хоть диалогами бы разбавить
2. Бой в первой части описан настолько детально и сумбурно, что мое не самое бедное воображение так и не смогло его представить.
3. Много сложных предложений и тафтологий. Ангел... ангел.. ангел... а еще много "лишних" слов. Такое ощущение, что объем вытягивался искусственно.
Воть такая критика... ах да... крылья, больше похожие на мышиные   ну незнаю.. нетопыря там... или еще как...
И еще есть ряд ошибок...

Дабы не было оффтопа перенес все сюда
http://fantasyclub.ru/forum/index.php?showtopic=2355

Воть. Нудная, безынтересная, но глубкая эдакая "мэлодрамма". Читать никого не заставляю
Жестокому редактированию будет подлежать в любом случае.

Пламя жизни

Яркое пламя за решеткой аккуратного камина нежно охватывало несколько брошенных полешек, заставляя их недовольно потрескивать. В кресле перед камином, слегка втягивая крепкий аромат дорогого табака из трубки, почесывая ухо старого сопящего пса и попивая хорошее вино из высокого бокала, сидел задумчивый человек в возрасте. Морщинки его лица то и дело подергивались, сопровождая звонкие трески сухого дерева.
Внезапно пес дернул ухом, открыл глаза и принюхался. Ничего не изменялось – лишь полешки тлели на глазах, оставляя смазанные очертания пламени. Собака встала, медленно виляя хвостом из стороны в сторону, и тяжело гавкнула, разбрызгивая брызги слюны. Его хозяин не шелохнулся, допив залпом остатки вина в бокале. Пес снова громко гавкнул. Потом еще и еще, пока силы не покинули его старое тело, и он вновь мягко опустился на ковер, продолжая недовольно рычать.
- Еще день… Прошу тебя… прошу… - совсем тихо произнес старый человек, испуская клубы дыма.
Пламя в камине ярко заискрилось, будто кто-то подлил в него масло.
- Я и так оставался благосклонен к тебе, мой друг, - из ниоткуда раздался прекрасный мурлыкающий голос. – Вечность не удастся протянуть.
- Я знаю… - человек в кресле болезненно кашлянул. – Еще день…
- Я слышу эту фразу изо дня в день, - голос явно начинал свирепеть. – К чему ужимки, Уильям?
- У меня много незаконченных дел…
- Настолько много? – рявкнул голос, перебив собеседника.
Пес вновь гавкнул, ответив на яростные крики того, кого он не мог увидеть.
- Завтра, - лай будто убедил его. – Завтра, Уил, завтра… В без одной минуты полночь.
- Благодарю… - старик вежливо опустил голову.
- Судьбу благодари… - бросил назад уходящий голос.

Голубоватый свет хрупкой растущей луны нежно обливал листву свежих крон деревьев. Романтику прижавшихся друг к другу влюбленных пар на фоне неширокой чуть рябящейся поверхности реки изо всех сил пытался не испортить пожилой мужчина, медленно ковыляющий вдоль дорожек парка, тяжело опираясь на свою лакированную палку. Хрупкие лучики света луны застревали в его толстых линзах, создавая во тьме ощущение светящихся глаз. Мало кто мог заметить ковыляющего за старичком пса, прижавшего хвост и уши. Уильям медленно шел, вглядываясь в виднеющуюся меж листьями деревьев луну, глубоко вдыхая терпкий аромат свежесрезанного газона, вслушиваясь в мелкий треск сверчков в кустах и траве.
Уил сел на одну из множества скамеек, пес лениво лег у его ног и жалобно заскулил, прося почесать у него за ухом. Мужчина еле заметно улыбнулся и потрепал пса.
Луна медленно сползала к горизонту, то прячась на невидимые облачка, то все так же внезапно выскакивала из них. Молодые пары, держащиеся за руки, все также не спеша прогуливались по парку, делая обстановку все тише и интимней, лишь звук перебираемой легким ветром листвы и треск сверчков давали знать о том, что это Небо. Собака, уже не дожидаясь того, что ее потреплет хозяин, недовольно чесала задней лапой за ухом.
Не успела луна скрыться за горизонтом, как поверхность земли осветил первый лучик утреннего солнца. Треск сверчков умолк, листва деревьев шумно зашелестела, раздалось негромкое пение утренних пташек.
По дороге пробежал молодой человек, одетый в спортивный костюм. Уильям задумался о том, что раньше тоже делал утреннюю побежку со своим псом. О том, что в то время кто-то со скамейки таким же жизнерадостным взглядом смотрел на него. О том, что он когда-то был молод…
В парк прикатили тележку с большим зонтом с надписью «мороженое». Несколько людей расставили столы со стульями в тени под деревьями. Перед Уильямом прошла женщина, держащая на коротком поводке маленькую пушистую собачонку, звонко тявкнувшую на огромного пса, мирно спящего у ног старика.
- Я давно с тобой не гулял. Правда? – обратился Уильям к своему товарищу, будто ожидая ответ.
Человек встал со скамьи, опираясь на палку, и направился к прилавку с мороженым. Выбрав себе одно на палочке, Уильям расплатился и пошел дальше, медленно смакуя холодное лакомство. Пес лениво перебирал лапы, следуя за ним.
Радостный смех детей сотрясал крону деревьев. Совсем скоро стала заметна детская площадка с качелями и каруселями, кишащая меленькими кричащими проказниками. Старик улыбнулся и вновь сел на скамейку, наблюдая за активными играми будущего поколения. Мороженое таяло, капая на морщинистые руки пожилого человека. Пес жалобно заскулил от жары.
- Держи, - Уильям вновь улыбнулся и протянул собаке остаток мороженого.
Та с радостью слизала его с палочки и еще долго смотрела на хозяина просящим взглядом и сладко облизывалась. Дети на площадке ни на секунду не утихали, ковыряясь в песочнице и раскачивая друг друга на качелях.
- Это написала я! – Уильям только заметил рядом с собой женщину с маленькой девочкой. – И это тоже!
Она гордо показывала матери тетрадь с яркой обложкой. Ее ножки были обуты в поношенные резиновые сапожки, не смотря на жару. Цветной десятки раз перештопанный свитер хрупко свисал с ее тонких плечей. Ее мать, одетая не лучше чадаж, лишь улыбалась, смотря в тетрадь.
- Я ее подписала! – звонко мямлила девочка. – И это, - она достала листок, - я тоже сама. Но это мне не нужно.
Девочка согнула листок в руке и бережно положила в тетрадь. Ее мать все так же молчала, смотря на дитя восторженным взглядом.
- А завтра, - детский голос перекрывал все остальные, - завтра мы будем…
Женщина все молчала, нежно гладя свою дочь по руке, и слушала… слушала… А та все говорила. Говорила не менее восторженно, охваченная энтузиазмом, показывала тетради, жестикулировала. Ее мать молчала… Казалось, будто на ее глаза наворачиваются слезы счастья. Простого счастья, к которому не надо стремится, которого не надо добиваться нечеловеческими путями, которое возносит выше, чем небо, чище которого нет ничего на свете.

- Здравствуй, Белла.
Входная дверь немаленького имения распахнулась, и на порог ступили четыре лапы.
- Мистер Уильям, не мне вам говорить, что вам противопоказаны долгие пешие прогулки. Так сказал ваш лечащий врач.
- Перестань, - старик подвинул пса и зашел за ним в дом. – Не мне тебе говорить, что этот врач ничего не смыслит в моем организме.
Он глухо рассмеялся, но смех плавно перешел на тяжелый кашель.
- Я принесу ингалятор, - поторопилась Белла, одетая в домашнее платье и фартук.
- Нет, не надо, - Уильям прокашлялся и снял ботинки. – Спасибо, не надо.
Женщина недовольно покачала головой:
- Я подам завтрак, вы как всегда голодны.
- Не правда! – он пребывал в хорошем расположении духа. – Мы съели мороженое этим утром. Правда.
- Хосподи… - всхлипнула Белла. – Вам нельзя сладкое!
- А что мне вообще можно? – воскликнул старик и пошел к кухне. – Ладно, где ваше небесное блюдо.
- Мистер, перестаньте, - проговорила она, усаживая Уильяма за стол и накладывая в тарелку горячую еду.
- Это ты перестань! – мужчина постелил на колени салфетку. – Ты неподражаемо готовишь.
- Не надо, я смущаюсь, - Белла слегка покраснела, ставя перед ним тарелку.
Тот ничего не ответил, приступив к приему пищи пока она не остыла.
- Белла, - не успев пережевать и первой ложки, произнес он. – Сколько лет ты у меня работаешь?
- Я? – она явно не ожидала такого вопроса и задумалась, усаживаясь рядом. – По-моему 18… нет 19 лет. А что? Что-то не так?
Уильям счастливо заулыбался:
- Дорогая моя, - он сжал ее руку в своей и посмотрел в глаза. – Все эти годы это имение держалось на твоих хрупких, но выносливых плечах. Я хочу, чтобы так продолжалось и дальше.
- О чем вы? – женщина чаще заморгала и улыбнулась.
- О моем завещании.
Лицо Уильяма было все таким же счастливым, но улыбка женщины соскользнула.
- Я хочу быть уверен в том, что ты всегда будешь заботиться и оберегать этот дом и мою собаку, как было и ранее.
- Да что вы такое говорите! – смутилась Белла. – Вы проживете еще не один десяток лет!
- Нет, нет… - перебил он ее. – Я должен быть уверен.
- Хорошо, - сдалась она. – Я обещаю вам, что позабочусь о доме и собаке до того, как появятся ваши ближайшие родственники.
- Ха, - старик обрадовался и вновь принялся за еду. – Ты знаешь меня как никто другой – у меня нет родственников.
- Ну кто-то же должен быть! – Белле не нравился этот разговор.
Мужчина не ответил, косясь на нее:
- Ты мне обещала…
Женщина скривила улыбку и вышла из кухни.

Завещание.
Я, Уильям де Миллер, завещаю свое имение, состоящее из участка №... и дома №... Белле нелл Густавус, известной как моя домработница.
Деньги, лежащие на счете в Сберегательном Банке на счете №… с кодом … оставляю детскому дому № …, расположенному по адресу…
Имеющие акции по кампаниям ……… прошу ровно распределить между оставшимися акционерами…

Как только подушки в шелковых наволочках исчезли перед глазами Уильяма, он переместился в заснеженную равнину. Он легко бежал по протоптанной дороге за своим радующимся северному солнцу псом. Он не опирался на палку, а бежал настолько легко, будто ему было 20. Он смеялся громко и заливисто, хватая пса за ошейник. Тот пытался выкрутиться, укусить его руку. Белый легкий пар их неровного дыхания терпко растворялся в холодном воздухе…

Ярко-красные цифры электронных прикроватных часов показывали 23:37.
Уильям поднялся на кровати, посмотрел на рядом сопящего пса и нащупал свою палку. Тяжело встав, он взял с тумбочки часы и подошел к окну. Дождь… Он довольно давно не видел дождя. Крупные капли подобно лентам спускались вниз, переплетаясь, создавали причудливый рисунок на стеле. Мужчина улыбнулся и тихо, пытаясь не разбудить собаку, вышел из спальни. Пес дернул ухом, как только щелкнула входная ручка.
Уил поднимался по лестнице, вслушиваясь, как его глухие шаги разносились по всему мирно спящему дому. Удерживая часы и палку в руках, он попытался открыть дверь на балкон – ничего не получалось. Он попытался снова, приложив к ручке все усилии, и она, наконец, поддалась.
Неравномерный барабан ударяющихся о поверхность земли капель воды ласкал слух пожилого мужчины. Он подошел совсем к краю, позволяя дождю намочить его. Струйки воды быстро стекали по его морщинистому лицу, смочив закрытые глаза и ресницы. Уильям чувствовал, как холод медленно растекается по его телу. Он стоял, не ощущая того, как тянулось на самом деле время.

Треск сухих полешек, искрение неравномерных языков пламени и стоящий в комнате полутуман запаха дорогого табака навевали сонливость. Уильям мелкими глотками попивал вино из одной из своих лучших винных бутылок. Часы в его руке ярко показывали 23:59. Он смотрел на цифры не отрываясь. Не моргая. Не дыша. Секунда тогда казалась ему вечностью. Он смотрел. Просто смотрел… секунда за секундой… Время безжалостно терзало его душу, пронизывая до костного мозга, вселяло страх и недоверие к самому себе.
23:59… цифры не изменялись целую вечность… 23:59…23:59…23:59…  …00:00…
Пламя в камине заискрилось.
- Ты опоздал. – Твердо проговорил Уил.
- Прими мои извинения, - промурлыкал голос. – Ты готов? Сегодня?
- Да, сегодня… - сказал мужчина в кресле и глубоко вдохнул. – Я тут думал… кто будет думать обо мне после того, как меня не станет? Кто вспомнит о том, что был когда-то такой человек на земле? У меня нет родных, нет близких, нет друзей… одна Белла…
- Знаешь, Уил, - шепот перебил его, - я слышал много проповедей и научился разделять ложь людей, пытающихся выпросить время, и правдивую боль, исходящую из души. Так вот, я понял, что эту правду люди понимают только когда теряют кого-то или что-то. Только тогда понимают истинную ценность вещи или человека…
- Хм… - Уильям не знал что ответить.
- Уил, ты – хороший человек…
Мужчина в кресле всхлипнул, пытаясь удержать слезы…

- Мистер Уильям де Миллер! Вы опять до рассвета сидели у камина! Огонь совсем погас, что ж вы не покинете в него дров? – Белла торопливо вошла в комнату. – Вы опять курили! Вам нельзя, мистер. Сколько можно повторять? Это во благо вашего здоровья!
Ранее незамеченная собака жалобно заскулила, положив морду на колени хозяину.
Она подошла вплотную к креслу с подносом в руках.
- Я принесла вам крепкий кофе с долькой лимона, как вы любите. Уильям… вы спите?..
Гром бьющейся посуды с подноса разнесся по всему имению…

Насчёт самого первого произведения... Габриель, извини, но почти идентичный твоему рассказ я читал у Владимира Васильева в сборнике "пивной фантастики". Там всё заканчивается так же печально, но последняя фраза: "Трудно быть пивом..." Не знаю, кто у кого стянул, но это больше чем совпадение...

Нет, это совпадение, поверь мне. Васильева не знаю вообще.

Бывает. Про старика - хорошо и эмоционально, хоть кто-то этот жанр и не любит. Добавить бы ещё немного морали, размышлений, и совсем был бы класс. А вообще - хорошо.

Габи: Учту все обязательно!