ВЫРОДКИ.

Глава первая.


Он внушал ей ужас.
Он был абсолютно лыс: не было не только волос на голове - все тело было лишено даже намеков на растительность. Лицо и круглый череп пересекали беспорядочно морщины – словно складки на несвежем белье. На неподвижном лице жили только глаза: беспощадные, холодные, убивающие. Несмотря на высокий вес и внушительные размеры, он ходил неслышно, словно тень. У него было такое развлечение: подойти неслышно к кому-нибудь за спину и тихо стоять, неподвижным взглядом уставившись в затылок. Потом с удовольствием наблюдать за реакцией, почувствовавшего этот взгляд человека. В эти мгновения его безгубый рот кривился в подобии улыбки. Здесь, в этом месте, у него остались только такие маленькие радости. Но были и другие, тайные для его подчиненных развлечения, о которых знали немногие люди.
« Я его боюсь! – С ужасом думала она. – Как я могла самонадеянно предложить свою кандидатуру для исполнения приговора? Я даже в лицо ему боюсь посмотреть!»
Ее часто мучил по ночам кошмар: Гаюн вызывает ее в кабине, смотрит неподвижными глазами. И она послушно, как загипнотизированная выдает ему все: кто,  и с какой целью послал ее к нему. И с немым укором смотрят на нее сотни замученных им людей. На нее смотрят: не смогла.
Может быть, пока не поздно – отказаться? Ее никто не осудит. Они ее поймут. Поймут непреодолимый ужас, что внушает ей Гаюн. Они все поймут. Пойдет кто-то другой.
Только, никто не сможет убить Гаюна так, как это умеет только она. Да и вряд ли у кого-то получится приблизиться к нему на расстояние удара. Оружие здесь не поможет: Гаюн чувствует любое оружие на большом расстоянии. А ему против них даже не понадобится оружие: у него  способность убивать людей на расстоянии. Только ей под силу такая задача. Ее сила больше, чем у Гаюна. И сила эта растет с каждым днем. И ее Гаюн никак не сможет почувствовать – нет у него власти над ней. Только у одного человека была возможность подойти к Гаюну на расстояние выстрела и суметь убить.
Она часто наблюдала, как Вакула ласкает в ладонях выточенные на станке остроклювые пули.
- Ты думаешь, почему мои пули убивают нечисть?  Заговор творю? Нет, Пусть это наши святые отцы заговоры делают. Я в каждую пулю свою любовь вкладываю. В каждой – моя частичка находится.
-Вакула, ты долго живешь – объясни, кто такие выродки? //Стас и его уфологии считают их инопланетянами.
- Тогда и нас надо к инопланетянам прировнять. Нет, инопланетяне тут ни при чем. Тут я со Стасом и его бригадой не согласен. Скорее я соглашусь с нашим батюшкой – что они порождение тьмы.
-  Но ты же говоришь, что не веришь в бога?
- Я и не говорю – согласен. Это если выбирать из двух точек зрения. Нет, девочка моя. Здесь ни инопланетян, ни сатаны – здесь мы сами виноваты. Мы сами их породили – нам и бороться с ними. Это как твои цветочки: чуть запустишь – тут же сорняки попрут из земли. Вот и с людьми так происходит.
- Значит, по-твоему, выродки – это сорняки?
- Самые что ни наесть ядовитые. Не те, что на твоих грядках прорастают, а на  пепелищах. Те, что поглощают незахороненные останки людей. Сколько у нас не похороненных в последнюю войну было? А теперь вспомни, какой возраст у основной массы выродков? Вот тебе и статистика, как говорит Стас. Напиталась земля кровью, взошли кровавые всходы – народились дети–выродки.
- Но не только шестидесятилетние выродки есть – есть даже мальчишки?
- А здесь лагеря виной да опыты всевозможные, что правительства над народами своими проводят постоянно. Да и сами выродки стараются свои жертвы на полях и огородах захоронить – чтобы больше искривленных судеб было. Им тоже нужны продолжатели, как и нам.
- А нас тогда, как выращивают?
- А мы тоже, своего рода, выродки. Нас планета выращивает, чтобы было кому «сорняки» полоть. На каждого темного выродка – одного нашего. Только вот, выживаем мы реже: побои судьбы, невозможность пройти мимо несправедливости многих убивают до тех пор, как мы начинаем осознавать себя. Не можем мы иначе –  не научились проходить мимо беды человеческой. 
Вакула тоже погиб потому, что не мог иначе. Погиб, защищая ребенка. Когда Баська прибежала на его зов, Вакула был еще жив. Избитый и израненный, но живой. Постовой не хотел ее пропускать. Пришлось применить внушение.
- Вакула, - опускаясь рядом с носилками на колени, сказала она, -  Как ты себя чувствуешь?
- Ничего, ребенок, - болезненно улыбаясь, прошептал он, - Мы еще повоюем.
- Посторонитесь, - Проговорил рослый санитар, отстраняя ее. Вдвоем с постовым они подняли носилки и задвинули их в машину.
- Как он? – Спросила Баська у молодого врача.
– Вы его родственник?
- Друг. Как его состояние?
- Множественные переломы и ушибы, кровоизлияние в брюшину, сотрясение мозга. Как он в таком состоянии смог с такими амбалами справится? Но жить будет. Я вам гарантирую.
Хороший врач. И говорил искренне: с такими травмами Вакула бы выжил. Но мы не успели его перевести в свой госпиталь – выродки добрались быстрее.


-Валентин, как дела?
- Ты вовремя, Немов. Смотри, она приходит в себя. Зинуля,  дай картинку.
-Значит,  все в порядке?   
-Пока рано говорить – все параметры зашкаливает.
- Что не так?   
- Она вспоминает непосредственное прошлое. Да и то – шок был так силен,  что она вспоминает о себе  в третьем лице – словно о ком-то другом. От этого идет перегрузка на мозг. Мозг не получает непосредственной информации. Представь,  ты просыпаешься после долгого сна,  Где – неизвестно,  когда – неизвестно. Памяти нет даже о том,  кто ты такой.
- Но ты же говоришь,  что центры работают. Она вспоминает.
- Не то,  что ей нужно. Она должна вспомнить все,  а не только то,  что предшествовало травме.
-А это что за всплески?   
- Слуховой центр реагирует на наши голоса.
-Но если она реагирует на голоса...
- Подожди Стас. Дай подумать.
- Ты дай мне сказать,  Немов! Валентин,  если она нас слышит,  то и понимает,  о чем мы говорим?   
-Вполне возможно. Но что нам это дает?   
-У нее два сильных всплеска.
- Первый касается воспоминаний о Гаюне. Второй касается Вакулы.
-Смотри,  Валентин,  она реагирует на наши слова!
-Что ты хочешь! Гаюн ее противник,  а Вакулу она очень сильно любила. Зинуля,  дай  еще раз картинку.
-Она опять вспоминает.


У нашего центра ушло пол года на розыск убийц Вакулы. Через них мы вышли на Гаюна.
.... Он внушал ужас...









-Ну что ты будешь делать – опять с перегрузкой!
-У нее нет связующего звена. Вот и идет по кругу – от Вакулы к Гаюну.
-А если передать ей нашу память?    Баська не могла тогда знать о Вакуле – сначала болела,  потом все завертелось. Она тогда на пол года была полностью отключена от наших дел. А мы с тобой оба присутствовали при допросе Слепня.
-Можно попробовать. Только что это даст?    Это будет ваша память,  а не ее.
- Это если передавать прямую память. А если мнемопамять допроса? 
-А какая разница?   
- Подожди,  Немов,  Стас дело говорит.  Если передать ей мнемозапись,  то получиться,  словно она находится рядом с вами на допросе. Не мне тебе объяснять,  как действует мнемозапись на мозг.
- Но это же будет ложная память? Не будет хуже?   
- Куда хуже – она сейчас вообще ничего не может вспомнить. Зинуля,  подготовь подключение к зрительному центру. Сейчас Стас подберет нам кристалл памяти.
-Я уже сама подобрала. Давать картинку?   
- Умница ты моя!  Смотри,  Немов,  она принимает память!



Пол года у нас ушло на розыск убийцы Вакулы. И во время допроса впервые всплыла фамилия Гаюн.
Это был человек-загадка:  у него не было прошлого. Только настоящее. Слепень,  убийца Вакулы,  умер только оттого,  что нечаянно произнес его фамилию.
Допрос шел уже больше трех часов,  но Слепень молчал.
- Придется применить к нему гипноз,  устало проговорил Немов. – Кто там из наших спецов поблизости находится?   
- Сейчас посмотрю,  - Стас устало поднялся и пошел к двери.
-Тогда,  попроси принести нам кофе.
Стас вышел. 
Немов сидел на неудобном стуле и смотрел на сидящего напротив Слепня. Слепень пытался показать,  что ему не страшно,  но слегка дрожащие пальцы,  сжимавшие сигарету,  струящийся по лицу грязный пот,  выдавали его напряжение. Пот стекал по лицу и шее – на рубашке расплывались темные пятна. Немов молчал.
Просто смотрел на Слепня и молчал. Он знал,  что такое молчание действует подчас сильнее,  чем крики и угрозы. Вот и Слепень:  он начал нервно ерзать,  сильнее затягиваясь сигаретой. Только,  когда в горло попал горький запах горящего фильтра,  он понял,  что докурил сигарету. Нервно затушил окурок. Немов протянул ему пачку сигарет. Слепень,  не отрывая от него глаз,  вытащил сигарету,  потянулся к зажигалке. Трясущиеся пальцы никак не могли ухватить ее со стола. Немов взял ее и поднес огонь к его сигарете. Слепень едва сдержал желание отшатнуться от его движения. Но когда Немов снова потянулся через стол,  он не выдержал и отшатнулся.  Но Немов просто взял сигарету и прикурил сам.
Теперь они курили оба. Тонкие струйки поднимались вверх и смешивались с серым,  мягко колышущимся слоем дыма над их головами. Слепень старался смотреть куда угодно,  только не на Немова. На слоистый дым,  на темные пятна от дождя на сером плаще,  на окошко под потолком. Он думал только об одном:  скорее бы пришел тот второй,  которого звали Стас, и привел гипнотизера. Пусть его  мучают,  пусть даже начнут пытать – только бы не эта страшная тишина. Потому что,  еще немного – и он начнет кричать.
Сигарета вновь догорела дотла,  но Немов больше ничего не предлагал. Он следил за Слепнем взглядом. А Слепень следил за движением сигареты в его руке:  движение вверх – вспыхивает огонек,  уменьшая сигарету;  движение вниз -  к пепельнице;  щелчок по сигарете – комочек пепла падает. Медленно, размеренно,  неотвратимо – сигарета тает и приближается что-то страшное.
Немов докурил,  откинулся на спинку стула и поймал взгляд Слепня. Смотрел, не отрываясь,  как может только он. Слепень еще не понимал,  что все предыдущее – просто для отвлечения его внимания. Что все только начинается – сейчас. Никакого гипнотизера не будет – Немов сам гипнотизер,  каких еще поискать надо. Слепень попытался крикнуть,  но молчаливый приказ сидящего напротив страшного человека,  не позволил ему. Эта пытка молчанием тянулась целую вечность. Скоро Слепню стало казаться,  что без приказа сидящего напротив мучителя,  он скоро не сможет даже вздохнуть.    Он был готов уже к смерти,  когда послышался негромкий голос: 
- Говори.
И он начал говорить. Он рассказывал все,  что знал. Рассказывал этому страшному человеку всю свою жизнь,  испытывая огромное облегчение и странную благодарность – за то,  что ему разрешили говорить и вновь чувствовать себя живым. И за то,  что его слушали.
Он рассказывал о своем безрадостном детстве,  о непонятной, но полезной способности подчинять других себе. Рассказывал о первом воровстве и о том,  как попал к выродкам. Рассказал  о школе,  где его обучили пользоваться своим даром и научили убивать. О школе,  в которой он потерял навсегда свое имя и стал Слепнем.
И тут всплыла фамилия Гаюн. И эта фамилия подействовала как физический удар – больше он не смог сказать ни слова до самой смерти. Только ужас стоял в его глазах. Ужас и непереносимая боль. Но изо рта не вырвалось ни звука.
На мысленный зов Немова,  прибежали Стас и медики. Слепень в немой мольбе смотрел на них.
- Валентин,  сколько времени будет это продолжаться?   
- Не знаю. У нас нет данных об их методах воздействия на мозг.
- Но сделай хоть что-нибудь! Невозможно наблюдать его мучения!
- Он сам немало убивал – пусть теперь попробует на себе,  - Проворчал Валентин,  набирая в шприц новое лекарство.
- Пусть,  убивал!  Не строй из себя любителя чужих страданий – даже таких,  как он.
-Хорошо. Слепень,  ты знаешь,  что тебе не выжить?    Я могу  прекратить твои страдания,  только убив тебя. Моргни,  если хочешь этого. Или ты знаешь, как избавить тебя иным способом?   
-Да откуда ему знать – он же из зондеркоманды,  ему не положено этого знать. Ты же видишь,  он хочет умереть. Хватит его мучить,  не могу видеть его мучения!
- Не можешь – уходи! – Рассердился Валентин. - Думаешь,  кому-то из нас это доставляет радость? Парень мимоходом сказал что-то,  что не должен был говорить. Блок,  в таких случаях,  убивает предателя. Ты же видишь – отключены не только голосовые,  но и двигательные центры. Уходи. Мы попытаемся что-нибудь сделать. Не мешай нам.

-Валентин,  ты что,  весь протокол ей прокрутил?   
-  Не весь,  а только то,  что необходимо. Я не сам выбирал – Стас помогал. Вот и разбирайся с ним. Но,  мне кажется,  он прав. Ты же видишь,  она приняла память. Теперь начинает вспоминать самостоятельно.
- Умница,  Баська. Ну,  ты и заставила нас поволноваться! Я так сильно еще никогда не уставал.
- Устал ты,  предположим,  оттого,  что перекрыл все лимиты нахождения в континууме.  Иди спать.
-Кто бы говорил! Сам-то когда полигон покидал?   
-В том и разница:  я здесь постоянно нахожусь,  а ты – наскоками. И эти твои визиты перекрывают трехнедельный лимит.
- Вот я и отдохну здесь.
-Зинуля!
-Подключаешь тяжелую артиллерию?   
- Немов,  ты сейчас же отправляешься домой и ложишься спать в свою постель. И тебе,  Валентин,  советую сделать тоже самое. Чтобы не было вопросов:  я немного подежурю и тоже пойду отдыхать. Меня сменит Стас.
-Но я должен находиться рядом...
- Ты должен отдыхать. Пойми,  ты не имеешь права переутомляться без надобности. Не мне тебе объяснять:  на тебе держится многое в нашем госпитале. Если что-то случится,  вызывать будут в первую очередь,  тебя. Поэтому ты обязан всегда находиться наготове.
- Она права,  Эскулап. Давай,  поднимайся. Пошли баиньки.
-Пошли,  Немов. Ты сама не забудь отправиться на отдых.
- Не забуду – мне не дадут забыть.


У ребят Лядова ушло больше месяца,  чтобы по портрету,  снятому из памяти Слепня,  выйти на адрес Гаюна. Омолодив,  с помощью компьютера,  портрет,  Лядов прокрутил снимки в адресах многих секретных баз данных. Ответ пришел  совершенно с неожиданной стороны.
В данных далекого северного города обнаружились следы того,  кто ныне стал Гаюном. Ну и послужной список был у него!
Начинал карьеру  «Гаюн» в чине младшего лейтенанта спецвойск МВД в заполярной тюрьме. В досье имелось представление к взысканию «за особо жестокое обращение к заключенным». Впрочем,  продвижения это взыскание не имело. Зато погиб на охоте непосредственный начальник Гаюна. Далее следует перевод в иную тюрьму,  повышение по службе,  новое взыскание. Опять смерть начальника. Последние данные – подавление мятежа в тюрьме. И все – человек с данной фамилией исчезает. Зато появляется человек с фамилией Гаюн на теплом южном побережье. Похоже,  мы вышли на довольно крупную фигуру. Но как ему удалось уцелеть в той мясорубке?   
Наши вышли на нее совершенно случайно. К сожалению,  спасти людей нам не удалось – это было равносильно ведению войны с государственной властью. В то время мы еще не могли себе это позволить. В лагере находился один из наших товарищей. Мы уже подготовили его освобождение,  когда случилась та катастрофа.  Это был лагерь политзаключенных. Не выдержав жестокого обращения,  люди обезоружили охрану и вызвали вышестоящее начальство. Романтики-интеллегенты!  Они наивно надеялись на справедливость. А получили на свои головы бомбу с химическим газом. Какое сопротивление?    Они и до этого не сопротивлялись. Но после бомбы, даже если бы и захотели – не смогли. Тех,  кто остался в живых,  разместили по палатам – охранников и их подопечных. Люди в белых халатах проводили исследования и наблюдали за тем,  как умирают,  разлагаясь живьем,  неподвижные,  но не лишенные разума тела.
До сих пор считалось,  что выживших не было. Но,  выходит,  что остался хотя бы один. Гаюн. Как ему удалось выжить?   
Но теперь понятно,  почему ни одного виновника происшедшего не миновала гибель.
Скорее всего,  там поработали выродки. И именно тогда Гаюн вышел на них. Но,  как он это сделал,  и какими способностями обладает – нам предстояло еще узнать.
После выяснения прошлого,  Мы стали проверять настоящее Гаюна.
Работал наш товарищ начальником маленькой базы отдыха на черноморском побережье. Прежде это была ведомственная база,  а после перестройки преобразовалась в одно из ЗАО,  что проросли как поганки после дождя,  едва сводя концы с концами. И в этой базе,  на первый взгляд,  не было ничего необычного. И в начальнике базы,  на первый взгляд,  ничего необычного не было. Кроме одного:  в отпуск он уезжал всегда в одно и тоже место и именно 20 сентября. Об этом мы узнали от его водителя,  который постоянно отвозил его в аэропорт последние десять лет.
- Вот уж не подумал бы,  что он способен любить хотя бы своих родственников. Даже не могу поверить,  что они у него есть.
Немов тоже не верил в это. Тем более,  ни в первой,  ни во второй биографии Гаюна родственников в данной местности у него не значилось. А что находилось в этой маленькой деревушке,  нам предстояло выяснить.



-Валентин,  похоже,  у Баськи память начинает просыпаться. Пожалуй,  еще пару дней – и я перестану вводить стимуляторы.
-Ты уверен?   
-И даже очень. Посмотри сам:  за последнее время мы не заметили никакой перегрузки. Все показатели в норме. Память начинает функционировать с минимальной стимуляцией. Даже биологические показатели повышаются. Странно немного – я не ожидал такой быстрой регенерации тканей.
- С Баськой всегда надо ожидать неожиданного – ты-то должен это знать лучше меня.
- Ты прав. Ладно,  теперь можно расслабиться и просто наблюдать за процессом. Постоянного дежурства больше не требуется. Если что-то случится,  поступит сигнал. Наше присутствие даже нежелательно:  она реагирует на постороннее присутствие и отвлекается от работы. Видишь:  пока мы рядом,  она реагирует только на нас.
-Ты хочешь,  чтобы здесь не было посторонних?   
-Скорее - тебя и Стаса:  на вас она реагирует более остро. Мы с Зиной сидим тихо. Не вмешиваемся в ее воспоминания. А вы ее постоянно отвлекаете. Считайте,  я вам запретил посещения карантинного больного. Вот кончится карантин – пожалуйте в гости.









Глава вторая.






В эту экспедицию Немов послал нас со Стасом.
- Я бы и сам поехал,  но мое мнемополе,  стоит только обнаружить что-либо занимательное,  так засветится,  что и в Москве почуют. Но вам приказ:  ни в коем случае не вмешивайтесь ни во что. Судя по всему,  там у них находится какая-то важная база. Возможно,  главная база. Так что,  всех новоприбывших будут проверять.
Ваш приезд весьма прозаичен:  вы приехали прособирать грибов на зиму. Ныне это весьма популярный способ запастись провизией – никто не должен ничего заподозрить. Надеюсь,  вы разбираетесь в грибах?   
- Интересно,  - Я даже обиделась. – Наши грибы появляются в доме по мановению волшебной палочки?   
- Я тоже как-нибудь отличу лисичку от поганки,  - Засмеялся Стас. – Если что – Баська проверит.
-Отставить шуточки! – Сердится Немов. – Вы отправляетесь на серьезное задание.
А я вновь залюбовалась им. Немов очень похож на Котовского. Если ему обрить шикарную шевелюру,  то почти один к одному – Котовский. И немного на певца Розенбаумана. Особенно,  когда поет под гитару его песни или стихи Гарсиа Лорки.
Высокий,  быстрый в движениях и мускулистый. Он почти всегда ходит в обтягивающих белых свитерах. Несмотря на шестьдесят лет,  на татами ему мало кто может противостоять,  хотя все мы изучаем приемы восточных единоборств. Свои роскошные седые волосы,  во время боя,  он завязывает в легкомысленный хвостик на самой макушке. Брови кажутся еще темнее,  прямой линией прорезая лицо.  От этого лицо строжеет,  озаряясь почти  иконописной красотой. Только,  в отличие от святых,  отрешившихся от земного,  его лицо дышит жаждой жизни. Он  любит женщин. И женщины любят его.  Я знаю двоих женщин,  любящих его,  ждущих с ним встреч. Самое странное,  что они знакомы друг с другом и готовы все прощать Немову за недолгие встречи с ними – за ту щедрую любовь,  которой он одаривает их. А сколько красавиц провожают его пылкими взглядами на улице?    На все мои подковырки,  он мягко отвечает: 
-Ну,  что я могу поделать?    Я люблю женщин. Но я не оставил ни одной несчастливой женщины. Я каждую одариваю своей частичкой души.
Стас совсем другой. И дело не в том,  что он втрое младше его. Стас полная противоположность Немова. Он невысокий и хрупкий с виду. По-русски бесшабашно красивый. Родители дали ему неподходящее имя:  ему бы поменять его на Иванушку или Василька. Конечно,  ему далеко до силы Немова,  но и он обладает немалой силой. Тому,  кто сочтет его слабым,  дорого обойдется ошибка. Кроме того,  он может сминать временные рамки,  становясь для противника почти невидимкой. Таким даром кроме него никто не обладает. Только Немову,  ценой неимоверных затрат,  удается иногда что-то подобное. Так что,  с таким спутником можно идти на рискованное задание.
Впрочем,  все мы обладаем необычными способностями. У некоторых они уже проявились,  другие только готовятся к этому. Стараниями Немова и Лядова,  у нас появился интернат,  куда собраны «почки»,  как зовут у нас тех,  кто имеет скрытые,  еще непробужденные способности. Мой талант Немов лелеял особенно бережно:  я,  единственная из светлых иных,  умею останавливать чужие жизни,  не излучая темного фона. Может быть,  именно поэтому меня так влечет жизнь.
-Знаешь,  девочка,  - Когда мой дар полностью определился,  признался Немов, 
-Мы боялись,  что ты станешь излучать темное поле. Такого,  как у тебя,  еще не случалось в жизни.
-Знаю,  - Я тогда была легкомысленной. – Вакула даже назвал меня монстром.
-Когда я такое говорил?    - Возмутился Вакула.  – Я и слова-то такого не знаю.
- А кто приводил меня в пример,  когда говорил о выродках?   
Впрочем,  я прощала Вакуле многое. Простила и тот страшный случай.
Тогда я жила еще с мамой в нашем городке. Двое наших сотрудников попались в лапы выродков. Судя по тому,  что взяли только их,  не тронув группу ребят,  которых они сопровождали,  было понятно,  что выродки знают,  кто такие эти люди. Вакула вызвал меня к себе – он работал начальником строительной конторы.
-Девочка,  у этих людей к тебе дело.
-Подожди,  Вакула,  я сам объясню. У вас в городе пропали наши товарищи. Кроме тебя,  никто не сможет с ними связаться – вызывать кого-то из Москвы мы не успеем.
-Но я тоже их не слышу.
- Они далеко отсюда. Близко к ним никто не сможет подойти – они могут включить усилитель и поймать любого подошедшего. А ты можешь слышать далеко,  это так? 
- Она слухач из тех,  кто может слышать на большом расстоянии. Давайте,  не будем терять времени. Садитесь в машину и объясняйте на ходу.
Ты меня извини,  что я втравил тебя,  но,  в самом деле, надо торопиться. Эти люди из центра. Они знают очень многое.  Если мы не попытаемся их спасти,  многие могут пострадать. В лаборатории у выродков находится мощная аппаратура – если их обработают,  они не смогут сопротивляться. А кроме тебя,  других слухачей рядом нет.
- Ну,  что ты,  дед,  я уже довольно взрослая,  чтобы понимать и действовать.
Но никто не знал,  что мне предстоит иное.
О том,  что спасение невозможно,  сказали они сами. Они уже были привязаны и подключены к креслам. Потом,  когда наши ворвались в лабораторию,  я сама увидела эти пыточные кресла. А тогда я услышала спокойные голоса.
- Ты должна остановить наши жизни,  девочка. Мы знаем,  что это жестоко,  по отношении к тебе,  но у нас нет выбора. Если они включат свою машину,  мы все равно погибнем. Но могут погибнуть многие невинные люди. В том числе – ребята. Если не веришь,  дождись начала пытки. Только не медли:  они разрушат наш мозг очень быстро.
Я понимала это. И понимала,  что не буду дожидаться,  пока начнутся их муки.
-Вы скажите,  когда…
- Спасибо.
Я совсем не помню,  сколько времени прошло,  даже спустя столько лет. Я ждала и боялась пропустить их сигнал. Я боялась,  что у меня не хватит смелости.
-Давай,  девочка,  - ласково произнес голос. Словно он просил меня принести ему воды. Но уже через ласковый голос слышались волны зарождающейся боли. И я остановила их сердца. И последнее,  что уловила от затухающего мозга:  «Спасибо...»
Но зато дикой злобой прорвался сквозь все заслоны взбешенный голос: 
-Ты говорил,  что никто не сможет умереть! Как они сумели обойти барьер?   
И по этому голосу,  и по тем,  кто был рядом,  я ударила со всей мощью,  на какую была способна! Стирая не только жизнь – саму память о ней. Впервые в жизни я уничтожила чью-то жизнь. Как мне хочется,  чтобы этого больше не случалось!
Как оказалось,  я уничтожила не только тех,  кто был в здании,  но даже охрану на улице. Мне было очень плохо. Я боялась заснуть:  стоило закрыть глаза – перед глазами вставали призраки убитых мной. И тогда Вакула привел меня в лабораторию.
- Смотри,  это здесь они мучили людей. Не только наших людей – многих. И особенно – детей. Сейчас я покажу тебе,  чем они занимались.
- Не надо,  Вакула,  мне и так снятся кошмары!
-Надо,  девочка. Если ты не поймешь,  что была права – ты можешь умереть. Если ты увидишь,  чем они тут занимались,  ты избавишься от мук совести. Ты должна знать – чтобы уметь отличать добро и зло.
Потом я узнала,  что Вакуле сильно попало от Лебедкина за риск,  но он был прав:  увидев,  во что превращали людей те,  кто работал здесь,  я перестала мучиться от сделанного мной поступка. Их надо было убить. Их необходимо было убить раньше  -  тогда бы остались в живых те,  кого они замучили. И я поняла,  что говорил Вакула о моей способности.
- Все в человеке может быть и божьим даром и проклятием. Дело только в том,  как использовать эти способности. Выродки используют свои способности,  чтобы губить все живое на Земле. Мы пытаемся противостоять им. Иногда,  чтобы планета была живой,  необходимо убивать. Ты же пропалываешь сорняки на своих грядках?    Вот и нам приходится порой «пропалывать» сорняки. Только,  людские сорняки ядовиты и убивают людей.
Все это было очень давно. Я уже не та маленькая девочка. Теперь я уже никогда не услышу мягкого говора Вакулы,  не увижу его доброй улыбки,  что постоянно пряталась в густых усах. И никто не сумеет меня успокоить так же быстро,  как он.
Я отгоняю прочь все мысли.  Мы со Стасом едем в кузове автомобиля. На длинных лавках сидит семь человек,  наши попутчики – жители той самой деревни. При тряске,  в зеркале видна улыбающаяся физиономия водителя. Нам повезло,  что мы застали грузовик. Автобусы по этой трассе уже лет пять не ходят – не считая междугородних,  что проезжают через день. Теперь народ добирается таким способом.
-Автобусы к нам уже давно дорогу забыли,  - Жизнерадостно сообщила нам дородная молодуха на базаре,  у которой мы спросили дорогу к автовокзалу. Но вам повезло:  сегодня Кондрат привез народ на базар торговать – с нами и доедите.  А что вы у нас забыли?    Вроде бы не из наших будете?    Услышав,  что мы хотим побродить по лесу и прособирать грибы и ягоды,  молодка обрадовалась: 
- У меня можете остановиться! Горенка с отдельным входом имеется. Я всегда постояльцев пускаю.
- Эт точно! – Ехидно отзывается,  стоящий рядом мужичек. – Спору нет – хата у нее стоящая,  да только,  дороже ее никто за жилье не берет. А вы,  небось,  денег больших не имеете?   
Узнав,  что мы студенты,  мужичек тут же принимается сватать нас к бабке Амросимне. Молодка,  которую звали Клаха,  Поняв,  что денег с нас много не возьмешь,  тоже согласилась. Привлеченные разговором,  собрались и остальные односельчане. Как водится,  тут же перезнакомились со всеми. Мужичек уже намекнул,  что не плохо бы и отпраздновать это событие,  но Клаха,  под одобрительные возгласы соседок,  пресекла его попытки.
- Еще чего! Пока домой не приедете – ни капли не получишь! Вы,  ребята,  не потакайте ему – ищи потом дурака по вытрезвителям.
Мы узнали,  что отправляться домой они будут в семь часов. До этого времени мы побродили по городу,  перекусили в столовой,  и запаслись продуктами на неделю. По совету все той же Клахи,  передали ей деньги за проезд.
-А то,  Кондрат выпивку купит. Мой малохольный его уговорит – уже проверено. Дома отдам его жене. Вы не судите их строго:  они не часто пьют – только после удачной торговли. Мы им купим выпивку – только отдадим дома.
В машине мы замечаем,  что у многих мужиков торчат из кармана «заветные». Клаха,  заметив наш взгляд,  бесшабашно машет рукой.
- Пусть их! Не часто им теперь приходится баловаться. Главное – всех собрали в целости. До дому довезем.
В это время Клахин муж,  воспользовавшись моментом,  достает из кармана бутылку.
- А не пора ли нам приложиться,  мужики?   
- Еще чего!  - Пресекает его попытку Клаха.  – Давай сюда!
Но ее муж оказывается проворнее:  протягивает руку в сторону и она пропадает в чьем-то кармане,  под веселый смех пассажиров.
Мы трясемся в машине три часа. Недалеко от деревни,  от шоссе отходит узкая асфальтированная дорога.
- Что там?    - Интересуюсь я.
- А кто его знает,  - машет рукой Клаха. – Да и нечего вам сюда ходить:  мало ли что там находится. Наши стороной обходят. Когда–то здесь пропал Иван – до сих пор не появляется. После этого никто не рискует ходить.
- А чего им тут делать – грибов нет,  ягод тоже не бывает. Да и колючкой здесь все перетянуто.
В это время машина переезжает через мост и останавливается перед зданием управления.
- Эй,  земели! – Скалит зубы водитель. -  Я вас с ветерком прокатил – гоните плату!
Впрочем,  относится это к Клахе.
-Да взяла я тебе выпивку!  - Машет она рукой,  передавая ему пакет.  – А другую у народа спрашивай:  мой малохольный ее кому-то передал. Ребята,  вы идите со мной – покажу,  где Амросимна живет. Сами-то не скоро найдете.
По дороге выясняется,  что ее муженек исчез. Но ее это мало беспокоит.
-Теперь только ночью приползет,  если дорогу осилит. Да ладно:  ночи сейчас теплые – не замерзнет и на улице.
Она болтает всю дорогу. От помощи Стаса,  предложившего помочь нести сумки,  она отказывается.
- Мне силы не занимать – привычная уже. Скорее,  вы устанете,  чем я.
Да уж!  Деревня,  вроде бы,  небольшая,  но вытянута вдоль реки в одну улицу. Пока мы тащились в самый конец деревни,  устали. А Клаха – хоть бы что! Тащит свои неподъемные сумки,  да еще и тараторит безумолку. Мы узнаем,  что раньше пьянки были постоянно. Но «бабы у нас боевые – быстро прекратили это дело».
-Помучались мы полгода,  да и прижали коробейника. Бабы русские кого хочешь, угомонят,  если припечет. Мы его дома заперли и пригрозили:  если хоть граммульку водки продаст – в проруби утопим. Сначала то он не поверил. Посмеялся. Но когда бабы его батогами отхлестали,  быстро поумнел. Теперь только продукты возит. А мы ему прощаем,  когда он цены повышает. Тем более,  в пределах разумного действует – помнит науку. Да и обязан он нам – за то,  что от чужаков защитили. Это в том году было. Приехали сюда на машине и стали требовать с Кондрата деньги за торговлю. Да не на тех напали! Здесь не город – бояться их некому. Они и пукалки свои достать не успели,  как мужики их скрутили и в бане заперли. – Клаха смеется. – Когда мы их выпустили,  они больше всего боялись,  что расскажем про них. Наши мужики их целую неделю выводили на площадь и пороли вожжами. Сначала они по дурости грозили,  но потом поумнели. Теперь и носа не показывают. И Кондрата не трогают.
Мы со Стасом переглянулись:  судя по всему,  нашим сельчанам кто-то очень помог. Одной поркой тут вряд ли обошлось. Но,  может быть,  сельчане даже не подозревали о том,  что случилось с «братками» после пребывания у них. Но,  если подобное происшествие сошло сельчанам с рук, там,  за рекой,  находится очень серьезное заведение. 


- Что случилось,  Валентин?    Ты вызвал так срочно,  что мне чуть было, плохо не стало!
- Мне самому плохо скоро станет,  Немов. Может быть,  ты сможешь объяснить,  что происходит?    У меня нет никаких объяснений.
-А что происходит?   
-Ничего не происходит. Совсем ничего! Никаких перегрузок,  никаких сдвигов – полная тишина. Такое ощущение – словно просто отключили аппаратуру. Хотя техники говорят,  что с аппаратурой все в порядке.
-Можешь показать,  что последнее записалось?   
-Пожалуйста. Все спокойно,  никаких проблем.
-Надо Стаса вызвать.
-Я уже пришел. Зина вызвала. Она говорит,  что это я виноват. Но,  в чем я виноват?   
-Зинуля?   
-Пусть сначала Стас посмотрит на картинку. Ну,  я права?   
-Да в чем ты права?!
-Посмотри на Стаса – сам поймешь. Вот уж не думала,  что ты способен краснеть!
-Так. Судя по твоей реакции,  здесь кроется что-то личное.
-Только не требуй у него отчета! Посмотри на реакцию Баськи! Судя по всему,  подобные купюры будут время от времени появляться. Не знаю,  как она это делает,  но придется мириться,  что интимные моменты жизни она нам показывать не будет.
-Тебя это очень обижает?   
-Не ерничай,  Стас. Ах,  Баська,  Баська! Все-то ты с сюрпризами! Неужели ты думаешь,  что мы будем смотреть за тобой в такие моменты?    Успокойся,  девочка:  у нас стоит свой фильтр. Пошли,  эскулапы. Стас,  ты с нами,  или немного побудешь с Баськой?   
-Я немного посижу.


Мы уже три дня живем у Амросимны -  так перекрестили сельчане отчество своей учительницы на пенсии,  Ольги Амброзиевны.
-Да и вы меня так зовите,  деточки. Я привыкла к этому имени. Что поделаешь – Имя у моего папы было весьма редким. Я сама родом из уральской староверческой деревни. Имена у нас давали в соответствии со святками. Мне с именем повезло – родилась в день Ольги. А папа – в день Амброзия. Мама у меня была Акулина. Бабушка – Авдотья. Это еще ничего! У меня  четырнадцать братьев – с именем повезло  двоим:  Харитону и Владимиру.
-У вас было четырнадцать братьев?    Вот повезло вам!
-Почему,  было?    Все мои братья до сих пор живы. И папа еще жив. Я в семье была самой старшей. Моему младшему брату недавно исполнилось тридцать пять лет.
Он родился от другой матери:  моя мама умерла,  когда мне было десять лет. Роды были тяжелыми,  она не смогла выжить. Если бы не моя учительница,  которая стала моей второй мамой – вряд ли я смогла стать тем,  чем стала. Да и братьев у меня было бы на девять меньше. Я вам как-нибудь расскажу,  какая у меня хорошая мама была. Если вам это будет интересно.
Мы живем в деревне уже пять дней. Насобирали грибов и ягод. Сварили варенье и отварили грибы.
-Деточка,  когда я хотела закатывать грибы и варенье в банки,  остановила меня Амросимна.  -  Зачем тебе тащить такой груз?    Банки можно и в городе достать. Я тебе подскажу,  как сделать лучше. Пока складывай отваренные грибы в эти большие банки,  потом,  уже на месте,  доделаешь все до конца. Запакуете в мешки – меньше груза будет. Да и запастись грибами больше сможете. Скоро опята пойдут – вот где основная масса грибов будет. Я вам подскажу,  где грибов много есть. Может быть,  и мне немного принесете -  сама–то я уже плохо хожу.
Именно ранние опята помогли нам выбраться на ту сторону реки.
-Это для наших – за рекой ничего не растет. У меня там деляны выращены. Каждый год сливом поливала. За три года,  что не наведываюсь туда,  поди,  целые поля выросли. Вы только Клахе не говорите:    она грибы подчистую сметает – ничего на развод не оставляет. А ты растения хорошо понимаешь,  они тебя любят. У меня под старой ракитой спрятан плотик и весло. Вы сначала проверьте стяжи. Возьмите веревку и перетяните заново. Дело нехитрое – справитесь. На той стороне идите вдоль берега. Там тропка протоптана. До поляны дойдете – тут и грибы растут.
-Но нам говорили,  что на ту сторону никто не ходит.
-Да сейчас можно – чужаки только в сентябре приезжают. Тогда да – опасно. Но в сентябре там делать нечего. А сейчас там даже охраны нет – проверено уже неоднократно. Там не только у меня есть деляны – еще несколько человек свои деляны посеяли. Но эта – моя. Вас никто не осудит – поймут,  что я навела.
Перетянуть заново бревна плота,  не составило труда.  Мы переправились через реку,  прошли по едва заметной тропе и вышли на небольшую поляну,  сплошь поросшую грибами. Да,  деляны Амросимны дали богатые всходы! За пол часа мы насобирали два рюкзака крепких грибов,  спрятали их в кустах и направились за изгородь.
Амросимна и здесь была права:  на территории не было ни одной души. Ради предосторожности,  мы надели на головы шапочки с блокираторами. Усилитель биополя,  встроенный в шапочки,  позволял прослушивать почти всю территорию базы. Мы зафиксировали излучение от работающей техники – судя по всему,  сами постройки находились под защитой.
-Сегодня дальше не пойдем:  завтра возьмем аппарат зондирования и попробуем подобраться поближе.
-Тогда,  надо будет завтра взять у Амросимны емкость побольше – надо и ей грибов насобирать.
На следующий день пошел мелкий дождь. Амросимна,  маясь болью в поврежденных артритом суставах,  посоветовала нам поторопиться.
-Дождь к вечеру пойдет большой,  если прозеваете,  все грибы развезет.
Мы и не собирались сидеть дома. Если погода испортится,  нам больше нечем будет оправдывать свое нахождение здесь. Поэтому,  взяв у Амросимны большой берестяной короб,  мы отправились в путь. Так же,  как и вчера,  с грибами мы управились быстро. После этого,  собрав анализатор,  пошли по знакомому пути. Людей на территории базы все еще не было. Судя по тому,  что территория базы не была оборудована следящей системой,  люди на этой базе были очень уверены в своей безопасности. Система внутренней охраны была весьма серьезной. Несмотря на мои просьбы,  Стас запретил даже думать о проникновении  внутрь.
- Даже если бы мы знали,  какая у них на самом деле защита. Немов приказал нам не рисковать. А своим вторжением мы можем их насторожить. Нет уж,  пусть здесь работают специалисты. Мы определили,  что здесь находится – вот и хватит с нас. Сейчас обработаем территорию и уходим. Нам здесь опасно оставаться – может принести еще кого-нибудь.
Следующий день мы занимались грибами. Вечером пришла Клаха. Поцокала языком,  увидев наш улов,  и сообщила,  что Кондрат едет в город завтра в шесть часов.
- Если не хотите застрять в деревне на неделю – собирайтесь. Судя по всему,  запасов у вас немало приготовлено. Я могу попросить Кондрата,  чтобы поближе к дому подъехал.
Мы обрадовались:  оба рюкзака были заполнены под завязку,  да еще и мешок,  отданный Амросимной в обмен на пустые банки.
В городе нам тоже повезло:  едва пришли на перрон – объявили о прибытии поезда. Стас метнулся к кассе,  за билетами. И он,  и состав прибыли одновременно – я даже промокнуть не успела. Конечно,  в скором поезде мы добрались бы быстрее,  но торчать до вечера в городе нам не хотелось – лучше с удобствами в поезде проехать. По времени мы все равно ничего не выигрывали:  наш поезд прибудет в Москву почти в тоже время,  что и скорый. Примерно через пол часа в вагон сели наши братья-студенты.
Яков и Влас провели месяц в соседней деревне на заработках. Убирали в кооперативе картофель и морковь. Половину платы им выдали «натурой» - пять мешков картофеля и мешок моркови. Узнав,  что мы припасли грибов,  Яков предложил скооперироваться.
-Мы вам картошечки,  вы – грибочков.
Тут же разгорелась жаркая дискуссия:  как соотнести грибы и картофель. Яков предлагал 1:2,  но Стас настаивал,  что иначе,  чем 1:5 – не пойдет.
-Ну,  жмоты!  - Обиделся Яков.  – Вы бы еще банку на мешок меняли.
- Грибов в банках не возим! – Парировал Стас. - Мы их тоже в мешках везем. Ты представляешь,  сколько места заняли бы банки?   
Впрочем,  дискуссия была чисто академической – мы с первого года живем дружной коммуной. И готовим вместе. О чем и сообщил Стас. Где уж от них спрятать грибочки?   
- Ага! – Обрадовался Яков.  – Обрадовался Яков. – Они хотели утаить грибы! Они собирались от нас отделиться! Тогда и мы с ними витаминами не поделимся.
-А что за витамины?    - Заинтересовались мы.
Яков сделал непроницаемое лицо,  напрашиваясь на мольбы с нашей стороны. Мы,  естественно,  не обманули его надежд.
-Ну,  ладно,  расскажу. У нас богатый запас яблок,  помидоров и еще куча овощей и фруктов. Все это лежит у Рафика на лоджии и понемногу пропадает. Что с ними делать – мы не знаем.
Оказывается,  этим летом,  после смены вожатыми в детском лагере,  местный председатель кооператива пригласил их поработать на уборке в саду.
-Вы бы слышали,  как он нас уговаривал!  - Восхищается Яков.  - Какими благами соблазнял!
В общем,  ребята охотно дали себя уговорить. В результате,  все остались довольны:  и ребята,  и начальство.
-А теперь у нас полным-полно помидоров,  огурцов и  перца. Может быть,  ты нам поможешь?    Только на тебя надежда.
Теперь они смотрели на меня умоляюще. Стас советовал не продешевить.
-Ты получше торгуйся! А то я их знаю – только приготовишь,  начнут делить на свое и наше.
-Ни за что! – Торжественно клянется Яков. – Если мы не поделимся своими продуктами...
-Ага!  - Уличает их Стас.  – Уже начали про свои продукты!
-Но они действительно наши  - нашим потом заработаны! – Обиженно басит Влас.
Впрочем,  это все игра. Нам всем известно,  что кроме меня заниматься заготовкой продуктов некому.
-Хорошо! – подвожу я черту.  – Я помогу спасти ваши продукты. Только,  чтобы я не слышала от вас отговорок. Все свидания будут проходить только на кухне.
За время пути состав пассажиров поменялся несколько раз. Иногда мы ехали в толкучке,  но чаще всего в полупустом вагоне. А к Москве в вагоне,  кроме нас,  вообще никого не осталось.

Так,  - Резюмировал Яков,  оглядев многочисленный багаж.  – Придется вызывать Рафика.
Рафик – наш товарищ из аспирантуры. Родители подарили ему старенький автомобиль,  которым мы беззастенчиво пользуемся. Пока Яков ходил звонить Рафику,  мы сложили вещи на тележку. Подвыпивший носильщик,  узнав,  что мы студенты,  даже денег не стал с нас брать.
- Вы только назад ее пригоните,  сказал он.
Мы клятвенно обещали тут же вернуть тележку и угостили его грибами.
Вот и ладненько,  - Обрадовался он.  – Полуночный оприходуем – будет чем отпраздновать.
До общежития мы добрались около полуночи. Перенесли запасы в комнату. Увидав,  во что превратились продукты ребят,  я ужаснулась.
-  Ребята! Вы варвары! Разве так относятся к продуктам?   
Не слушая их оправданий,  я отмахнулась.
- Вы хотя бы представляете,  сколько времени это займет?    Завтра с утра Яков едет к тете за банками и мясорубкой. Стас отправляется на базар,  а остальные собираются на кухне.
Так прошло наше возвращение домой.  Завтра Стас съездит к Немову и отчитается. А мне будет не до этого. По крайней мере, на неделю,  я буду прикована к кухне.


- Опять пошла перегрузка. Вроде бы,  все параметры в норме.
-Может быть,  она просто устала?    Сколько времени прошло со времени включения стимулятора – она должна отдохнуть.
-По-моему,  Валентин,  Стас дело говорит. Ты сам хотел отключать стимулятор – может быть как раз сейчас?   
-Попробуем. Зинуля,  отключай нашу красавицу.
-Отключаю.
-Ай,  да Стас! У тебя интуиция стала такой же,  как у Баськи!
-Смотри,  а картинка идет! Умница моя,  красавица! Сама работаешь!
-Ты посмотри на этот всплеск эмоций! Как она реагирует!
-А кому неприятно,  когда его хвалят? Да я и сам плясать готов от  радости. Можно праздновать победу – первый этап прошел великолепно. Теперь будем просто наблюдать. Включать стимулятор если и понадобится,  то очень редко – если что-то не так пойдет.
-Будем надеяться,  этого не случится.



С консервированием овощей и фруктов я провозилась почти до первого сентября. Бессовестные ребята постоянно норовили отлынуть от работы. Несмотря на уговор,  то один,  то другой прибегали на кухню и начинали льстивую обработку.
- Басечка у нас такая хозяйственная,  такая домовитая!
Приученная двумя годами совместного проживания,  я выставляла навстречу льстивому речению весомый аргумент – фигу.
- Ну,  почему ты такая несговорчивая?    - Вздыхает очередной кандидат на отгул.  – Меня девушка ждет на площади:  мы с ней на концерт рок-группы собрались. Знаешь,  как трудно было билеты достать!
- Твой концерт у тебя на кухне будет. Договор,  какой был?    Вот и приводи свою девушку сюда. Пока не приготовим  – все свидания и концерты только на кухне.
- Ага,  - Несется обиженное. – Яков Инку привел – так ты заставила их лук чистить. Они весь вечер проревели.
- Ничего,  вчера они готовили варенье и совсем не ревели! Зато теперь Яков знает,  чего ему ждать от девушки.
Яков обидчиво отворачивается. Вчера, поставленные мной следить за вареньем,  они в основном целовались. Когда я прибежала на кухню,  их и в помине не было,  а от таза несло горелым сахаром.
-Но билеты-то по штуке!  И концерт только один вечер!
- Хорошо!  - Сдаюсь я.  – Только два условия.
- Да хоть тысячу!
- Запишешь концерт на пленку – у Инки там тетя работает,  поможет. И второе:  утром начистите ведро лука,  всю морковь и чашку чеснока. Потом порежете лук и пропустите морковь с чесноком.
- И вечером все могут быть свободны?    - Радуются ребята.
- Нет,  только Яков. Совесть-то у вас должна быть! Я уже неделю без отдыха здесь кручусь! Вот плюну на все – разбирайтесь сами,  как хотите. А я с Инкой на концерт пойду.
Совесть у ребят была. На следующее утро они отпустили меня на весь день.
- Ты нам составь список,  что надо делать. А терку можно у Рафика забрать. Мы же им со Светкой  в том году подарили комбайн.
-Неси сюда!
Яков срывается с места и вскоре появляется с комбайном. Следом несется рассерженный Рафик.
- Вы обнаглели,  братцы! Мало вам машины и лоджии – теперь и комбайн забрали.
-А ты считаешь,  что только сам будешь им пользоваться?    - Оскорбляется Яков. – Для чего мы его тебе подарили?   
- У нашего Яшеньки железная логика:  подарки существуют для того,  чтобы ими пользоваться. Ели подарок сделал он – то и пользоваться должен он. 
- Но машину мне не он подарил?   
- Но и не сам ты ее купил!  - Парирует Яков.  – Эгоист ты,  Рафик! Мы же запасы на всех готовим. А ты сам не готовишь. Кстати – единственный из всех.
Рафик понимает,  что переспорить Якова ему не удастся.
- Сами вы эгоисты. У меня сейчас много занятий,  в отличие от вас. Кстати, - Ехидничает он. – Это кто кого еще угощать будет! Запасы-то,  у меня складируете!
- Ну,  что ты расстраиваешься,  - примирительно говорит Стас.  – Мы тебе на день рождения подарим большой самовар.
- Интересно,  самоваром будете тоже вы сами пользоваться?   
- Ну,  аспирант! Ну,  жмот! – Возмущается Яков. 
- Не сердись,  Рафик,  - Успокаиваю  его. – Они хотели помочь мне. Но в пятницу мы пойдем на шашлыки – мне мясо обещали дать. Настоящую баранину.
Слава богу,  все мои мучения уже позади.
Первое сентября в этом году выпало на субботу. Весь университет строит планы проведения пятницы 13 сентября,  но деканат вносит свои поправки.
- В этом году мы начнем учебу с первого октября!  - Жизнерадостно произносит декан на собрании. – В наших сельских хозяйствах небывало высокий урожай овощей. Университет заключил соглашение по оказанию им помощи. – Услышав в ответ недовольный ропот,  декан начинает спешить. – Не бесплатно,  господа студенты! Оплата будет хорошей. Плюс ко всему,  хозяйства отпускают нам овощи по низкой цене – зимой вы будете только радоваться,  что обеды в столовой будут намного дешевле. А еще обещают,  что частично оплатят вам продуктами. По желанию,  вы можете заключить с университетом договор и сдать продукции в нашу столовую.
- Стас,  - Стону я. – Ущипни меня – я не сплю?    Это опять грядет?   
- Что грядет?    - Недоумевает Стас.
- Продукты!
Вокруг смеются наши товарищи:  похоже,  о моих мучениях на кухне знают уже все.
Декан,  тем временем,  продолжает.
- Впрочем,  у вас есть выбор. Мэрия выделила университету деньги на ремонт. Те,  кто не хочет ехать в хозяйства,  будут работать на ремонте. Правда, дополняет он,  кормить,  как  в совхозах мы не сможем,  да и в зарплате проиграете. Выбирайте сами. Только без справки о работе,  к занятиям никто не будет допущен.
Здесь он,  конечно,  пугает. Но побегать по инстанциям отлынившим придется порядочно.
Вся наша команда решает ехать в совхоз:  погода стоит отличная,  поработать в совхозе будет неплохо – лишние деньги еще никому не вредили. Тем более,  ребята клятвенно заявили,  что кроме картофеля и небольшого количества капусты,  продуктов брать не будут.
- Ты же слышала:  овощи можно сдать в столовую. Если хочешь,  мы и капусту всю сдадим. Хочешь?   
- Хочу! Только не рано ли вы дележкой занялись?    Мы еще никуда не поехали.
О пункте назначения мы узнаем уже на вокзале. По стечение обстоятельств,  мы направляемся в тот же район,  где недавно побывали. Только в другую деревню. Стас успевает позвонить Немову. Немов доволен,  но просит быть осторожными.
- Это,  конечно,  совпадение. Только вы окажетесь опять по соседству с базой. Если будет возможность,  прогуляйтесь и с той стороны. Но за территорию не суйтесь:  люди там уже появились. На всякий случай,  возьмите с собой блокираторы. Баське они не к чему,  но тебе,  Стас,  надо быть настороже.
- Блокираторы у нас с собой. Только,  я тоже умею маскировать свое излучение.
- Это Баська маскирует твое излучение,  - Поправляет Немов.  – Поэтому,  если рядом не будет Баськи – шапочка должна быть на твоей голове.
Поездка проходит весело и быстро. Мы все вмещаемся в один вагон – те,  кто едет в одну сторону. По вагону гуляют бутылки с пивом,  передаются из рук в руки огурцы,  помидоры,  вареный картофель. Под одобрительные крики проплывает редеющая связка вяленой воблы – подарок кого-то,  побывавшего летом в Астрахани. По дарам природы можно с точностью определить,  из какого региона,  все еще огромной, Родины происходит студент. 
На станцию назначения прибываем в сумерках.  На перроне стоит дядечка с пышной шевелюрой и не менее пышными усами. В руках держит большой плакат:  «Студенты,  ко мне!»
- Ну,  вот,  - Комментирует Яков.  – Командуют,  как необученному щенку или новобранцу. Надеюсь,  гавкать нас заставлять не будут.
- Да вы звиняйте,  коли шо не так:  мы люди простые – этикетов не бачим. 
- Ну,  дядечку,  - Быстро подделывается под его говор Яков.  – Какие могут быть обиды! А на чем мы поедем? 
- Да тут,  недалечко,  у нас машины стоят. Надеюсь,  - Дядечка лукаво щурится. – Не обидитесь,  что не автобус,  а бортовушка? 
- Стариков среди нас нема – прокатимся и в легковушке.
Мы выходим на привокзальную площадь,  скупо освященную парой фонарей. Около фонаря стоит знакомая нам со Стасом машина. В кабине прячет в усах улыбку Кондрат.
- О,  старые знакомые! – Радуется он.  – Какими судьбами?   
- Мы-то,  помогать приехали. А ты как здесь оказался?    Деревня твоя,  вроде бы,  другая?   
-Деревня другая – хозяйство одно. У нас,  чай,  объединение:  в нашей деревне скот выращивают,  там,  куда вы едете – продовольственная база. Есть еще комбинат,  только он в городе находится. У нас хозяйство весь район объединяет.
- Умные люди,  - Уважительно говорит Влас. – И современные.
- Ну,  абы кого не выбираем во власти!  – Гордо говорит Кондрат. – О,  ребята уже залезли в машину. Надо было борт опустить.
- Раньше надо было думать,  - Отзывается Яков.  – А теперь мы уже сели.
Что, правда,  то, правда:  пока мы разговаривали с нашим знакомым,  ребята забросили рюкзаки и сами залезли в кузов. Мы тоже не стали тянуть время – ребята помогли мне подняться и мигом залезли сами.
В это время подошел и мужчина,  встречавший нас.
- Уже сели?   
- Только не говорите,  что надо вылезать! – Сделал жалобное лицо Яков.
- Не скажу,  - Смеется мужчина. – Только,  мы еще не познакомились.
- Так поднимайтесь к нам – здесь и познакомимся. Или вы в кабине поедете?    - Лицо у Якова хитрое. Но он пытается изобразить заботу.
- Давайте руку,  хлопчики,  - Смеется встречающий.  – Вместе,  так,  вместе!
Три часа езды, и мы на месте. Во время пути, мы успели познакомиться с нашим  сопровождающим. Его зовут Иван Ефимович.
-Буду у вас вместо няньки. Как у барчуков раньше были. По всем вопросам обращайтесь ко мне. Я живу рядом с вами – при конторе. Жить будете в старых конюшнях. Мы их перестроили в летние домики. Сразу, как устроитесь, приходите к столу – наши стряпухи вам вечерю приготовили.
Мы разбредаемся по стойлам бывшей конюшни. Дверей нет, но стойла перегорожены фанерой и на каждом столбике – выключатель. Свет яркий и рассеянный:  лампочки заботливо укрыты матовыми плафонами.
Под навесом стоит длинный стол, уставленный едой. От стола идет сытный аромат горячей картошки. Оглодавшие ребята издают дружный вопль восторга и устремляются к столу. Из открытых дверей летней кухни выглядывают две симпатичные стряпухи, лет, самое большое, восемнадцати. При нашем появлении, они выносят большой котел картошки с мясом.
- Ради первого дня, - Радостно говорит Иван Ефимович, - Председатель угощает вас нашим пивом. Вы вряд ли пробовали его – мы в продажу не выставляем – только нашим представителям в пивные бары. У нас лучший пивзавод в районе. Пейте, гости дорогие. Пусть ваша работа будет такой же отличной, как и ваш аппетит.
После ужина, подтягивается молодежь из деревни. Кто-то выносит магнитофон и включает музыку. Мы пьем пиво, танцуем и знакомимся с молодежью.
Уже далеко за полночь, когда кончается все пиво и приходит усталость, мы разбредаемся по стойлам. Ночью то один, то другой, выбегают из конюшни – дает знать выпитое пиво. Но это не мешает нам отдыхать.



-Ну,  Эскулап,  как дела у нашей спящей красавицы?   
-Дела идут великолепно. А у вас как дела?   
-Тоже не можем пожаловаться. Нам сейчас нужна информация – чем, скорее,  тем лучше.
-Валентин,  Баська реагирует на ваши слова очень интенсивно. Посмотри – воспоминания затихли,  она вся внимания. Я бы сказал – прислушивается к разговору.
- Ну,  что ж.  Значит,  теперь не будем при ней говорить о делах.
- Да?    Ты посмотри – обида и злость.
-Подожди,  Зинуля,  попробую исправить дело. Баська,  от тебя никто ничего не скрывает. Просто,  сейчас ты должна скорее все вспомнить. О наших делах,  да будет тебе известно,  ты знаешь не меньше нас.
- Скорее – больше. Все наши дела пока стоят только из-за того,  что ты все забыла. Так что,  вспоминай поскорее – это твоя основная задача.
- Ты,  смотри – успокоилась!
- Она чересчур любопытная – вот ее естество и возмутилось,  что происходит нечто,  о чем она не знает. Ладно,  Немов,  вы со Стасом лучше уходите – при вас она слишком отвлекается.



Мы работаем в колхозе уже две недели. Работаем хорошо, на совесть.
-Если и дальше так стараться будете, - Оглядывая убранное поле моркови, говорит  Иван Ефимович, то, пожалуй, закончим работу на неделю раньше. С морковью мы уже покончили. Завтра разделю вас на две бригады и пошлю на оба поля свеклы. У нас только два поля свеклы. Из Ипатовки пригнали второй комбайн – будем работать параллельно на обоих полях.
Но, как говориться: « человек предполагает…»
Не успевает трактор добраться до поля, у него лопает какая-то деталь. Водитель в сердцах плюет на землю и достает сотовый телефон: 
-Василий, тягач у нас свободен?    Тогда гони его сюда – трактор отбуксовать надо на базу. – Потом поворачивается к Ивану Ефимовичу. – Накрылась ваша задумка. До завтра, вряд ли успеем отремонтировать. У нас на базе пальца нет. Придется в город ехать.
Наш нянька расстроен чуть ли не до слез. Мы решаем его успокоить и убрать поле за один день.
- Не выйдет, - Уныло машет рукой Иван Ефимович. – Вы не справитесь.
- Давайте, пари заключим! – Подскакивает Яков.
Рафик, наш бессменный капитан, тоже подключается.
- А, может быть, вы боитесь, что ваш водитель не справится?   
Наш старый знакомый Кондрат, оскорблено взвывает.
-Да я еще в бытность пацаном загонял не таких работников, как вы!
- Так что, пари?    - Яков от азарта даже подпрыгивает. – Ставим бочку вашего пива, что сумеем не отстать от Кондрата и наступать ему на пятки!
- А с вас какой куш?    - Иван Ефимович тоже азартно включается в пари.
-Так ваше же пиво! – Делает невинное лицо Яков. – Если мы побеждаем, мы и пиво пьем…
- А если побеждаете вы, - Так же наивно смотрит на Ивана Ефимовича Рафик. – То вы нас без пива не оставите, так ведь?   
Ну, кажется, нашим ребятам удалось развеселить нашего няньку.
Шутка шуткой – но мы всерьез вошли в азарт. Ребята на лету подхватывают летящие с транспортера плоды, быстро наполняют корзины и бегом относят их к контейнерам. Мы, девушки, тоже не зеваем:  подбираем с земли пропущенные ими свеклины. Кондрат, горланя « Броня крепка…» несется по полю, стараясь оторваться от ребят. Но это ему не удается – ребята, как и обещали, не отстают от него. Иван Ефимович, помолодев, носится по полю и успевает проверять работу ребят и тракториста.
Но придраться ему не к чему:    мы работаем на совесть, и Кондрат работает на совесть. Сынишка Кондрата, Федька, тоже полон азарта и весело вопит в кабине отцовского трактора.
Так незаметно подходит время обеда, но мы, увлеченные азартом, не слышим ударов в колокол, призывающего к столу.
Через некоторое время, прибегают обеспокоенные Ася и Зоя. Некоторое время они наблюдают за нашими гонками, потом, поддавшись азарту, тоже включаются в работу. К концу рабочего дня, узнав о нашем пари, приходят многие сельчане. Некоторые азартно подбадривают Кондрата, некоторые, особенно молодежь, тоже включаются в работу.
-Все!  - Радостно кричит Кондрат, заканчивая последнюю полосу и, высоко подняв транспортер над землей, выключает мотор.
- Все! – Почти в унисон ему, кричат ребята, подбирая последние свеклы.
Торжественно и важно, Яков и Рафик  уносят последнюю корзину и высыпают содержимое в переполненный контейнер. Иван Ефимович изнеможенно падает на землю, утирая пот с лица.
- Уморили, студенты.
Но он тоже доволен. И тут его взгляд упирается в один, оставленный корнеплод.
- Что это?    - Преувеличенно скорбным голосом произносит он, указывая на свеклу.
Яков нежно поднимает свеклу и передает ее Рафику.
- Корзину сюда!  - Повелевает Рафик.
Подбегают Влас и Семен, неся корзину.
- Осторожненько! – Умоляюще шепчет Яков. В его голосе явственно проглядывают интонации Ивана Ефимовича. – Да разве ж так надо?    -  Он стаскивает с себя куртку и укладывает на дно. Поверх кладет свеклу. Влас и Семен, так же преувеличенно осторожно, несут корзину к контейнеру. Кондрат прячет в усах усмешку, а его сынишка, не понимая происходящего, молча распахнул глаза, раскрыв рот в большое розовое «О».
Влас и Семен вытаскивают свеклу из корзины и вопросительно смотрят на Ивана Ефимовича.
-Давайте!  - Ликующе кричит тот. Под громкое «Ура!», ребята кидают корнеплод в контейнер.
-Вот теперь – все!  - Довольно говорит Иван Ефимович.
- Качать Няньку! – Кричат ребята, гурьбой наваливаясь на вырывающегося Ивана Ефимовича.
- Ура! – Наш нянька взлетает в воздух, роняя кепку.
-Еще раз! – И вновь его ноги взлетают над их головами.
- Еще раз! – И в третий раз Иван Ефимович взлетает над толпой.
- Поймали!  - Важно басит Влас.
- Поставили на ноги!  - Докладывает Яков.
- Не качается! – Подводит результат Рафик.
- Уф! – Отдувается Иван Ефимович, почувствовав под ногами твердую почву. – Уморили вы меня, пацаны!
-Так мы выиграли пари?    - Нежно спрашивает Яков.
-  Выиграли!  - Подтверждает Иван Ефимович. – Пиво за мной!
- Ура!  - Раздается громкий крик. Иван Ефимович, на всякий случай, поскорее выбирается из толпы.
- Кондрат!  - заводи мотор!
- Так не заводится!  - Сокрушается Кондрат.
- Как – не заводится?    - Оторопело смотрит на него Иван Ефимович. – Только что работал!
- Так горючего нема!  - Разводит руки Кондрат под общий хохот.
Только тут Иван Ефимович понимает, в чем дело.
- Так я же тебя за горючим и посылаю!
- Тогда, другое дело! Эй, студенты, Кто со мной за пивом поедет?   
Вечером, когда мы уже поели и пили пиво, Иван Ефимович сказал:
- Поработали вы, ребята, сегодня на славу – трехдневный план выполнили. По такому случаю, правление решило сделать завтра выходной. Сами виноваты:  контейнеры все переполнены. Завтра отвезем свеклу на базу.  Потом небольшой нарез с чесноком – и только капуста останется. С такими темпами, вам работы от силы на неделю осталось. Так что, отдыхайте. Честно заслужили.


На следующий день мы решили пойти в лес. У нас со Стасом появилась хорошая возможность проверить заказник, который находился от нас теперь не справа, как в Яблоновке, а слева. Повод тоже был:  сентябрь стоял теплый, без заморозков, Ася и Зоя сказали, что грибы все еще есть. И если мы наберем грибов, они приготовят вкусную солянку. Перед таким искушением, мало кто устоял. В лес мы пошли большой компанией. Нас со Стасом такое положение очень устраивало:  если на базе уже появились люди, наше появление не должно никого насторожить. Тем более, заходить за забор мы не собирались. Помня наставление Немова, мы надели шапочки с блокираторами.
Грибы в лесу были. То один, то другой, прибегали к нам ребята с находками. Слава богу, поганки в это время года трудно отыскать. Яков нашел гнездо поздних опят. Прибежал довольный, показал.
- Где нашел?    - Строго спрашиваю его.
Яков вприпрыжку побежал вперед. На небольшой полянке видны срезы. Посылаю ребят в глубокий поиск. – Ищите внимательно!  Да листики палочками не ленитесь переворачивать.
Назад возвращаемся довольные:  и грибов набрали и нагулялись. А мы со Стасом сумели немного разведать обстановку. Теперь в глубине базы ощущалось движение. Мысли были простые и четкие – скорее всего, приехали только рабочие. Большего мы сделать не могли:  вот приедут наши «киты» - сами все разведают.
На следующий день мы убираем поздний лук. Это поле намного меньше предыдущего, мы успеваем убрать все до темноты. Иван Ефимович доволен.
- Вот молодцы! Если и дальше так будете трудиться, выбью для вас премию. Завтра переходим на чеснок. Его у нас немного – вам на пол дня работы. Потом остается только капуста.
Это приятно слышать:  капуста – последняя культура, которую нам надо убирать.
С чесноком управились до обеда. А после обеда началось что-то странное.
Сначала мы не поняли, что случилось – только что весело смеявшаяся, Ася вдруг схватилась за голову и со стоном повалилась на стол. В то же мгновение стало плохо Ивану Ефимовичу. Зоя согнулась пополам и ее стало рвать.
-Может быть, отравление?    - Испуганно спросил Яков.
- Не похоже, - Зло, сквозь стиснутые зубы проговорил Стас. Он поддерживал стонущую Зою. – Это что–то другое. Смотри, и нашим стало плохо. Надо вызывать врача. Рафик, ты умеешь водить трактор?   
- Не надо "скорую", - Едва разогнувшись, простонал Иван Ефимович. – Вот ключ – достань из подсобки водку и пои всех. Сейчас у нас в селе почти все в таком состоянии находятся. У нас каждую осень подобное случается. Никто не знает, что это такое. А средство только одно:  пол стакана водки и лежать. У нас даже ученые приезжают – все пытаются понять. Говорят, излучение какое-то действует.
Мы со Стасом переглядываемся:  вот, значит, чем они занимаются там!
- Баська, ребята, оденьте шапки!  - Командует Стас.
- Зачем?    - Удивляется Яков. – Неужели, думаешь, что они помогут?   
-Не