Этот небольшой рассказик родился на свет совершенно случайно - просто на паре по введению в специальность было нечего делать. Вот я и написала, кстати, по-моему, неплохо получилось. А вы как считаете?
Прошу отзываться, критику прочитаю внимательно и без обид, остальное тоже прочту. Очень интересно узнать мнение других.
Заранее спасибо! 

Волчья соната.

Волк… Это слово скрывает в себе многое, порой пугающее и ожесточающее. Волк…Их истребляли и безжалостно разрушали их дома. Волк… Существо, перенёсшее ужас и страх. Волк… Они никогда не бросят и не предадут своих родных и друзей. Волк… Если бы все люди жили по их принципам, было бы меньше проблем. Волк…
Неизвестный автор.

Солнце село за Уэпские холмы, и мягкие сумерки, которые так любят все животные, разлились над морем холмов, равнин и лесов. Закат пылал, а маленькие долинки были наполнены кротким сиянием, лишенным теней. Далеко внизу, невдалеке от реки Эллерт, расстилались необозримые леса.
   В небольшой сосновой роще на юге этого гигантского лесного массива царила тишина и спокойствие. В логове на холме под поваленными деревьями неподвижно, полуприкрыв глаза и положив серую морду на передние лапы лежала волчица. Она была очень молода, вероятно, только-только перестала быть щенком. Под лучами закатного солнца серебристая шерсть, покрывавшая ее гибкое и сильное тело, мягко лоснилась и блестела. Как только сумерки опустились на лес, она поднялась на лапы, отряхнулась и неспешно потрусила на север.
* * *
Бархатистая ночь мягко опустилась на землю, окутав леса пеленой безмолвия. По небу медленно плыли серебристые облака, скрывая сияние звезд и лунный свет.
   Спустившись с холма, я углубилась в таинственную черноту леса. И почти сразу же наткнулась на свежие оленьи следы. Двигаясь по ним, я вскоре почуяла и самих оленей.  Их было двое: взрослая олениха с маленьким олененком. Неслышно подобравшись к небольшой полянке, на которой они обосновались, я неподвижно замерла в тени деревьев. Олени мирно дремали посреди поляны, не подозревая о нависшей опасности. Прижавшись к земле, я неслышно поползла.
   Я уже готовилась к прыжку, когда из-за облаков плавно выкатился серебристый диск луны, залив поляну неярким светом. Олениха зашевелилась, и я застыла на месте, всем телом прижимаясь к земле. Каждый мой нерв был напряжен, каждое волоконце мышц натянуто, как стальная струна. В любой момент я готова была прыгнуть и вонзить белоснежные клыки в нежную шею олененка.
   И вдруг откуда-то издалека, со стороны равнины, донесся волчий вой. Едва вой достиг поляны, олени вскочили на ноги. В тот же миг я прыгнула.
* * *
   Прыжок… Сверкнули белые клыки и челюсти волчицы щелкнули, сомкнувшись в воздухе. Промах! Она не успела подобраться достаточно близко, чтобы рассчитать прыжок. Олененок метнулся к матери. Серая волчица с глухим рычанием двинулась за ним, но наткнулась на сильные и острые рога его матери. Одинокому волку непросто догнать и одолеть такую крупную добычу, как олень. Схватка продолжалась недолго, после чего волчица с визгом скрылась в лесу.
* * *
   Прихрамывая, я бежала на юго-восток, когда над лесом вновь раздался вой, издаваемый моим собратом. Этот вой шел из глубины души, передавая чувство неизбывной тоски и одиночества. Поборов инстинктивное желание ответить, я продолжала двигаться по лесной тропе. Ведь именно из—за этого волка я потерпела неудачу на охоте и разъяренная олениха, защищавшая свое чадо, рогами пропорола мне плечо. Рана давала о себе знать пульсирующей болью в правой передней лапе, отчего было ужасно больно ступать на нее. Яростно заворчав в ответ на эти невеселые мысли, я остановилась, зализать рану. 
   Лес утопал в таинственном полумраке, ветер негромко шумел в кронах деревьев, отбрасывавших на землю иссиня-черные корявые тени. Забреди в эту глушь человек, его охватил бы безумный ужас, так грозно и жутко выглядел сейчас лес.
   Мне же, коренному обитателю этих мест, вовсе не было страшно, и я, отлично зная дорогу, быстро продвигалась в сторону реки. Правда рана слегка замедляла движение, но я терпела, временами останавливаясь, чтобы смыть свежую кровь, а затем бежала дальше.
   Некоторое время спустя над лесом вновь раздался вой. Он завораживал, проникал в самое сердце, вызывал чувство печали и сострадания. Внезапно я почувствовала отчаяние и безысходность, мне показалось, что на много тысяч миль вокруг нет ничего живого, и есть только я одна… и еще где-то далеко есть волк, такой же одинокий, как я.  Не понимая, что делаю, я послала ему ответ, в котором звучали утешительные и сострадательные ноты. Как только отзвучали последние отголоски исторгнутого мной воя, я рванула на восток, туда, где был Он – Одинокий волк.
* * *
   Невысокие лесистые холмы обрамляли широкую долину, залитую мягким лунным светом. На вершине одного из них, находившегося несколько дальше гряды, виднелся силуэт огромного волка. Это был очень крупный самец с густой бурой шерстью, его массивная голова была задрана в небо – он неотрывно смотрел на луну.
   По склону холма быстро поднималась сильная молодая волчица. Несмотря на то, что она припадала на переднюю лапу, двигалась она на удивление быстро. В глазах волчицы застыло выражение беспредельной тоски и безнадежности.
   Взобравшись на холм, она легла на землю и тихо заскулила. Волк не отреагировал, все так же пристально глядя в небо. Тогда серая волчица поползла к нему, тихо и жалобно поскуливая. Когда она была всего лишь в паре метров от одинокого волка, он резко обернулся и зарычал, оскалив острые белые клыки. Волчица, повизгивая, виляла хвостом. Она прижалась к земле, с надеждой и робостью глядя в красные глаза самца.
* * *
Все еще скалясь, он медленно приблизился ко мне, в его глазах горел огонь любопытства. Неожиданно я почувствовав, что он настроен миролюбиво, я придвинулась к нему и положила голову ему на спину. Он не отстранился, и я сильнее прижалась к нему. А он мордой мягко коснулся раны на плече, слизнув мою кровь. От этого нежного прикосновения мгновенно улетучились усталость и боль, и мне стало тепло и уютно. Бок о бок с бурым волком мы спустились с холма и вошли  лесную чащу.
* * *
   Жаркое, солнечное лето сменилось холодной, дождливой осенью. Мы с бурым волком виделись каждую ночь, вместе охотились, вместе выли на луну, вместе ели и пили. Мы с ним очень сблизились – я привыкла к его теплу, дыханию, голосу, а он привык ко мне. Иногда он удивлял меня. Сильный и смелый, таивший в себе неведомую мощь, он, порой, словно что-то услышав или увидев, втягивал голову в плечи, ложился на землю и испуганно, жалобно скулил. Вообще он был странный, но я этого не замечала, что сыграло немаловажную роль в этой истории. Его сторонились другие волки, но меня это не настораживало. При первых признаках рассвета, он бесшумно скрывался в лесу, и ни разу у меня не возникло желания двинуться за ним. Я была слепа, как новорожденный волчонок, и привязавшись к нему столь нежно, совершила ошибку. 
* * *
   Однажды, в необычайно теплую для поздней осени, беззвездную, но светлую ночь, мы неподвижно лежали на берегу реки. Я завороженно следила за туманными отражениями облаков на темной зеркальной воде, неспешно плывущих по ночному небу. А он дремал, положив голову на лапы. Медленное, размеренное движение облаков и тихое журчание реки убаюкивало, навевало дрему. Мои веки налились свинцовой тяжестью, и я заснула.
   Меня разбудил дикий рев, раздавшийся совсем рядом. Он был наполнен ужасом, болью и невыносимым страданием. Мгновенно проснувшись, я вскочила на лапы и в сотне метров от себя увидела бурого волка. Над лесом занимался рассвет, в туманных предутренних сумерках была отчетливо видна волчья фигура. Тело волка изгибалось под невообразимыми углами, был слышен сухой хруст костей, шерсть вылезала, очертания менялись…
   Я ощетинилась, оскалила зубы и утробно зарычала, виденное зрелище вызывало неописуемый ужас, а от рева шерсть встала дыбом и по телу побежали мурашки. От страха я не могла двинуться с места и отвести взгляда.
   Едва край солнца показался за грядой холмов, метаморфозы прекратились, фигура замерла и над рекой повисла оглушительная тишина. В ужасе я смотрела, как с того места, где только что находился матерый волк, поднимался человек. Он на мгновение обернулся, и наши взгляды встретились. Это был ЕГО взгляд – те же горящие глаза так хорошо знакомого и совершенно незнакомого мне волка… Опустив глаза, человек повернулся ко мне спиной и пошел в сторону долины. А я смотрела ему вслед до тех пор, пока его силуэт не растворился вдали. Тогда я скрылась в лесу, уже окрашенном первыми солнечными лучами в золотой оттенок.
* * *
   Стояла поздняя осень. Деревья скинули свои пышные наряды, листва мягким ковром устилала землю, звери начали готовиться к зиме. Лес стоял пустой и тихий, словно впавший в зимнюю спячку. Ночи становились все холоднее, а дневное солнце почти не грело.
Я жила, как и раньше, стараясь избегать тех мест, где мы бывали с волком. Несколько раз я слышала его вой – он звал меня, но я не отзывалась, и вскоре он оставил эти тщетные попытки. С той ужасной ночи я ни разу не видела оборотня ни в волчьем, ни в человечьем обличье. Порой мной овладевало неохватное чувство тоски и одиночества, в такие моменты мне очень не хватало бурого волка. Но я старалась забыть его и вскоре та пора моей жизни, которую я провела с ним, стала стираться в моей памяти.
Несколько раз я охотилась со стаей, но, в общем, старалась держаться подальше от своих собратьев. Жизнь текла скучно и размеренно: днем я отсыпалась в новом логове, устроенном мной в старой лисьей норе, а ночью охотилась, удовлетворяясь мелкой добычей вроде зайца или птицы.
* * *
Пришла зима, земля покрылась снежным одеялом, деревья укутались в белоснежные шубы, река покрылась толстым слоем льда. Едва садилось зимнее холодное солнце, я отправлялась на охоту. Я бежала рысцой, держась против ветра, принюхиваясь, не донесется ли с ветром запах куропатки или зайца. Почти каждую ночь мне удавалось прокормиться, и этого было достаточно, чтобы пережить эту лютую зиму. 
Однажды в особенно морозную ночь я возвращалась в логово с остатками убитого на охоте зайца. Я двигалась по льду вдоль берега, как вдруг из леса вылетел бурый оборотень. Он истекал кровью, глаза бешено сверкали, и из последних сил переставляя непослушные лапы, он жалобно скулил и подвывал. Я замерла в тени ивового куста, наблюдая за ним со стороны. В какой-то момент жалость и сострадание взяли верх над остальными чувствами, и я рванулась к бедняге. Но тут я увидела выбежавшего из леса человека с ружьем, пахнувшим холодным металлом и смертью. При виде человека, вооруженного адской палкой, приносящей боль и смерть, я приросла к месту, не в силах даже пошевелиться. Шерсть встала дыбом, и по телу пробежала дрожь. Оскалив зубы, я со страхом смотрела на человека.
Он вскинул ружье, раздался металлический щелчок, а затем грянул гром и сверкнула молния… Выстрел! Еще выстрел! Волк-одиночка, изнемогая, бежал дальше… Щелчок, выстрел!
Оборотень с визгом упал. Он лежал на льду, обессиленный, истекая кровью, такой одинокий и несчастный. И тут меня как громом поразило – он же человек! Человек убивает человека! Человек убивает волка! Моего собрата по крови…
Несколько мгновений во мне боролось чувство лютой ненависти ко всему роду человеческому и чувство преданности волчьему народу…
* * *
Распластавшись на льду, лежал крупный бурый волк, его шерсть была покрыта кристалликами льда, местами слиплась от крови, а замутненные глаза потеряли свою выразительность. Снег под ним окрасился в красный цвет, выглядевший в ночном мраке черно-бордовым. В сотне футов от волка, вскинув ружье, стоял человек. Охотник, прицелился, собираясь прикончить зверя. Неожиданно откуда-то из тени, отчаянно петляя, выбежала молодая серая волчица. Человек направил ружье в ее сторону и выстрелил несколько раз подряд. Но ни одна из посланных в волчицу пуль не достигла цели. Она бежала прямо к нему, тогда, подпустив ее поближе, человек выстрелил в упор.
* * *
Светало… Оставалось совсем недолго до рассвета. Грянул гром, дикая боль обожгла бок, и я кубарем полетела в снег. А человек вновь направился к оборотню. Нет! Я не должна этого допустить, нужно его отвлечь. Я взглянула на рассветное небо, вот-вот начнется превращение – необходимо отвлечь человека. Превозмогая боль, я поднялась и завыла, привлекая к себе внимание человека. Он повернулся, и я, воспользовавшись ситуацией, прыгнула на него. Ружье отлетело в сторону, выстрелив напоследок в небо. Я сдерживала человека, прижав его всем своим весом к земле и держа оскаленную пасть возле его шеи. В это время под громкий рев и вой, волк превращался в человека. И когда первые солнечные лучи рассеяли утренние сумерки, к нам подошел человек. В процессе превращения раны на его теле затянулись. Тогда я отпустила охотника, и на мгновение остановилась перед оборотнем. Он протянул ко мне руку, и я не отшатнулась, когда почувствовала ее на своей голове. Он нежно погладил меня и проникновенно сказал:
- Спасибо!
Я ласково лизнула его руку и, отвернувшись, потрусила в лес. Уже у самого леса я обернулась, чтобы в последний раз увидеть оборотня. Там на льду реки Эллерт стояли, оживленно беседуя два человека, одного из которых я ненавидела, а второй навсегда остался в моей памяти бурым волком-одиночкой…
С тех пор я больше никогда не видела волка-оборотня, но никогда не забывала о нем. Ведь в тот момент, когда свершилась эта история на реке, я ясно осознала, как он несчастен будучи днем человеком, а ночью волком.
* * *
Весна вступила в свои права, и природа начала пробуждаться после долгого зимнего сна. Потемнели склоны холмов и по ним заструились первые ручейки тающего снега, вскрылась река Эллерт и ее мелкие притоки, оттаяли пруды, а воздух наполнился звуками жизни.
   Стояла холодная ночь, отголосок морозных зимних ночей, на мутно-фиолетовом небе сияла огромная луна, заливая леса, холмы и долины призрачным светом. А на вершине одного из холмов молодая волчица посылала в небо зов. Прошла пора одиночества, пришло время становиться матерью, а весна – это пора ухаживаний. Она звала, зная, что придут волки, что будет битва, и только самый достойный из них получит в награду ее. Но среди них не будет его, самого достойного – крупного бурого волка-оборотня.