ПЕСНЯ СУМАСШЕДШЕГО
ПРОФЕССИОНАЛА
(посвящается Райхо Миельгану)

Вновь стелиться дыму,
Вновь пылать костру.
Стены, словно глину,
В порошок сотру.

Истерзали тело,
Не сломили дух.
Пламя, – ты б горело!
Жар, - ты б не потух!

Год из года, люди,
Вы сходились тут.
Ждете казни? Будет.
Смерти? Все умрут.

Как коснется пламя
Онемевших ног,
Сжалиться над вами
Не захочет Бог.

Охраняете плохо.
Поздно охранять.
Ожерелье Войхель –
Лишь с лодыжки снять.

Я уйду красиво,
Не страшась огня.
Скоро пламя взрыва
Поглотит меня.

Флаги по руинам
Реют на ветру.
Вновь стелиться дыму,
Вновь пылать костру.

ИСПОВЕДЬ ВАСИЛИСКА
(по мотивам романа «Окаянный»)

Свобода как желанный дар и смерть как благо.
Замерзни, сдохни, околей, ЗАСТЫНЬ!
Ах, да когда же на костер я лягу,
Пусть и вдали от столь родных пустынь?!

В объятьях серебристого тумана –
Внутри меня, под сердцем, между вен, -
Бьюсь в судорогах, раскрывая раны,
Кровавый след рисуя на траве.

Я не увижу солнца и рассвета,
Да мне сейчас не нужно видеть их,
Ведь чем скорей закончится все это,
Скорее я покину мир живых,

Тем лучше. Для меня. Для всех на свете.
Ведь все внутри кричало мне о том,
Что  самой страшной казни в Сместрелете
Я заслужил. Я здесь умру. За что?

За то, что защищал себя от боли.
За то, что защищал своих детей.
За то, что исполнял хозяев волю.
За то, что я свободы так хотел.

За крики всех, безвинно умиравших
В мученьях страшных, в то время как я
Хотел добить тех раненых и павших,
Кто встать мог, глаз моих не побоясь.

За слезы матерей, чьих годовалых
Младенцев я на части разрывал.
Кому ж сопротивляться удавалось,
Под моим взглядом камнем застывал.

За то, что я невест крал перед свадьбой
И в камень обращал их женихов.
За то, что Сместрелет мне слал проклятья,
Стремясь избавить от земных оков.

За тысячи пустых полей кровавых,
Отравленных колодцев и прудов.
Взгляну, вздохну, коснусь – все смерть, отрава
И выжженные степи – от и до.

Я не раскаюсь – незачем и не в чем.
Пусть все мое останется со мной.
Не думаю, что каялись кто в сече
Убит был здесь бессмысленной войной.
Будь проклята, Змеиная Царица.
Будь проклята, несчастная земля.
Когда заря наутро разгорится,
Мой пепел уж развеют на полях. 

БОЛЬНО
(посвящается всем ЭМО)

Ты на меня глядела, вся в слезах,
На бритву на столе косясь опасно.
- Меня мой парень бросил! Больно как!
А боль… Она ведь так разнообразна…

Боль женщины-крестьянки, что весь день
Без перерыва пашет на хозяев.
Изо всех сил старается, а те
Ее не жалуют – бранят и избивают.

Боль василиска, чей смертельный взгляд
При должной силе даже скалы крошит.
Пульсирует и жжет… Глаза болят,
Вмещая сей талант, как злую ношу.

Боль юного царя, что в восемь лет
В ответе за огромную державу.
И знания, и опыт на нуле.
А от побега совесть удержала.

Боль демона, которому всю жизнь
Жить суждено под тенью чьей-то воли,
Коей неведомы границы, рубежи
И жалость к чьей-то несчастливой доле.

Вы научились жалобно рыдать,
А что такое зло – не представляете.
Нет, мы не знаем, что значит – страдать,
А претендуем на венцы страдальцев.
Июль 2008

ЧТО, ВОЗМОЖНО, ХОТЕЛА, НО ТОЧНО НЕ СМОГЛА СКАЗАТЬ МАРИНА МНИШЕК ЛЖЕДМИТРИЮ I

Еще я девчонкой, подростком была,
Ты в доме моем появился нежданно.
Сказал мне, что любишь, и я поняла –
Еще не признаюсь, еще слишком рано.

Ты говорил, хочешь править в Москве.
Отец поддержал те безумные планы.
Я согласилась, дала свой ответ,
Но я не признаюсь, еще слишком рано.

Ты войско собрал и пошел на Москву.
Я не боялась, что ты будешь ранен.
Умрешь – буду плакать, но переживу.
Еще не признаюсь, еще слишком рано.

Ты выиграл – Московия у твоих ног.
Ты занял вконец царский трон, столь желанный.
Ты правда достоин, ты делал что мог.
Еще не признаюсь, еще слишком рано.

Ты царь и свободный планируешь торг,
Образованье, поход на Балканы,
Но принцип мой все еще точен и строг –
Еще не признаюсь, еще слишком рано.

Ты царь, тебя любит твой русский народ,
Тебя уважают соседние страны.
Ну, вот мое счастье, казалось. Ну, вот!
Еще не признаюсь, еще слишком рано.

Я стала царицей, но мне превозмочь
Гордыню свою невозможно. Хоть странно,
Что даже в первую брачную ночь
Еще не признаюсь, еще слишком рано.

В ночной тьме ясны стали наши пути –
Твоя мать – не Марфа, отец твой – не Грозный.
К несчастью, бояре то знали… ПРОСТИ!!!
Уже не признаюсь, уже слишком поздно.

МОНОЛОГ УТОПЛЕННИЦЫ
по мотивам романа «Печать Василиска»

Тихо. Летняя ночь. Ярко звезды горят.
И священник молитву читает.
Вот – сбылось. Я невеста. Я у алтаря.
А от горя душа как пустая.

Я не плачу. Я камень. Я просто твержу
Наизусть слова свадебной клятвы.
Сводит тело мое леденящая жуть:
На лице своем чувствую взгляд твой.

«Буду вечно любить. Буду верной женой…
Буду. Стану. Согласна. Готова».
Что поделаешь, раз уж мне так суждено,
Будь что будет. «Аминь» - мое слово.

Все. Обвенчаны. Мной совершен страшный грех
По людским и по божьим законам.
И в ту летнюю ночь кто в аду не горел,
Не услышал церковного звона.

Долгий срок впереди – триста лет впереди.
После – в ад, мне закрыт путь на небо.
Триста лет… А ты дальше жить будешь. Один.
Ах, твое одиночество – мне бы.

Забирай мою душу и тело возьми.
А взамен – помогай моим близким.
Ну, а мы… брак построить попробуем мы –
Мертвой девушки брак с Василиском…


Он безумно красив, подозерный твой мир,
Он светлей, чем поверхность над нами.
Не разрушен годами, не тронут людьми,
Но его красота не нужна мне.

Ободряющий взгляд золотых ярких глаз,
Плеск воды, ледяные объятья.
Забирай. Подчинилась, смирилась, сдалась
И не буду пытаться сбежать я.

«Мое сердце, не плачь. Пусть исчезнет тоска.
Позабудь о родных и о доме.
Твой дом здесь», - утешал ты меня и ласкал.
Забывалась я в нежной истоме.




Мне ни ласка твоя, ни любовь не нужны.
От мечтаний остались руины.
Никогда не прельщалась я долей жены,
И тем паче, царицы змеиной.

Я б не прятала глаз, не скрывала лица,
Я бы взгляд твой с улыбкой встречала.
Я б любила тебя триста лет – до конца,
Если б только любила сначала.

Если б только любила сначала, Царь Змей,
Ты ни слова бы лжи не услышал.
Не держала бы тайн, не желала б измен,
Да и плакала б меньше и тише.

Если б только любила сначала, тогда
Я бы лаской платила за ласки.
Нам супружеским ложем бы стала вода,
А луч солнца венцом стал бы царским.

Если б только любила сначала, свой срок
Я б не триста лет сделала – вечность.
Чтобы ты больше не был как перст одинок.
Чтоб ничто не посмело отвлечь нас.

Если б только любила сначала, нет-нет,
Да и душу спасла бы от ада.
Православие учит: любовь – это свет.
Светоносным – путь в рай как награда.

Если б только любила… Пути нет назад.
Сердцу ведь не прикажешь, я знаю.
Мне три века с тобой, и навечно мне – в ад.
Я сама отказалась от рая.

(ЛАДЕ) РИОТЕН
                                                      (олицетворенная Любовь)

                                                        Освещенный ряд холмов.
                                                        В золотистой пыли
                                                        Солнца излучение
                                                        Ветры раздробят.
                                                        Если б радость и любовь
                                                        Олицетворили,
                                                        То их воплощением
                                                        Выбрали б тебя.

                                                        Нет, не радует души
                                                        Вид песчаных далей.
                                                        Не оценят попросту
                                                        Этой красоты.
                                                        Если бы желанье жить
                                                        Как-то представляли,
                                                        То его бы образом
                                                        Точно стала б ты.

                                                        Ах, кружись, Ифрит, и пой
                                                        В танце с быстрым ветром –
                                                        Радостно иль жалобно,
                                                        Если смерч уйдет.
                                                        Если б счастье быть собой
                                                        Было б кем конкретным,
                                                        Этим кем-то стала бы
                                                        Ты, я убежден.

(ДЕ) МЕДЖЕ
(олицетворенный Разум)

                                              Души людские, как книги открытые,
                                              Неоднократно читал.
                                              Самые сильные, слишком забитые –
                                              Все. Кто чем жил, как мечтал.

                                              Тайные страхи, страданья любовные,
                                              Нет, не секрет для тебя.
                                              Мог быть безжалостным, мог быть покорным ты.
                                              Чувства тебя не слепят.

                                              Цену понятию «личная выгода»
                                              Знаешь не хуже других.
                                              И в западне, не имеющей выхода,
                                              Не обречен, не погиб.

                                            Сильных склоняешь и сам клонишь голову
                                            Перед таким, как они.
                                            Видимо, знаешь, что сильным недолго он
                                            Будет; что так же раним.

                                              Ты, хоть любовь признаешь только слабостью,
                                              Все же способен понять,
                                              Что это чувство на малые радости
                                              Просто нельзя променять.

(ЛАДЕ) ХАОРТЭ
(олицетворенная Мечта)

Под нами – твердь земли, над нами – небо,
А все, что дальше – это мир мечты.
Не видим мы его. Ты скажешь: слепы.
Но коль не то пошло, не слеп ли ты?

Ты мог уйти от правды и от боли.
Ты мог в мечту все время убегать.
Ты знаешь, что не вечно над тобою
Чистое небо, солнце, тишь да гладь.

Не видя в жизни счастья и удачи,
Твои глаза всегда отрешены.
Смотря на боль и смерть, они не плачут.
Бесчувственный. С другой же стороны

Мечты рассудок много раз спасали.
Себя ты еще в детстве так же спас.
Своими всемогущими глазами
Ты, может, правда видишь больше нас.

(ЛАДЕ) САРАНГАН
(олицетворенная Страсть)

Обдавая жаром, стискивая пальцами
Бубен, ты срываешь множество оваций.
Если тебя ранили, боли не останется,
Потому что боль твоя растворится в танце.

То, что ты талантлива, поздно мы увидели.
Ты, дорогу к славе осветив кострами,
Вспоминай не магов, а безвинных жителей.
Мы не злы, Танцовщица, будь же мягче с нами.

Оглянись хоть раз вокруг – сколько есть хорошего.
Улыбнись – и вдруг тебе кто-то улыбнется.
Не изгой, не сирота, не одна, не брошена.
Ты танцуй – и пусть тебе чаще светит солнце.

(ДЕ) МИОРГ
(олицетворенное Желание)

Живая кровь под языком, дыханье жертвы.
И светится в глазах предсмертный ужас.
Я не сражаюсь с толпами умертвий.
Мне нужен бой – но бой с живыми нужен.

И страх, и смерть, и кровь, и боли крики,
И битвы жар, и мертвой плоти холод.
Я никого не делаю великим.
Я ничего не делаю плохого.

Терзать, убить – всего только защита.
Иначе в этом мире мне не выжить.
Призыв же к мирной жизни был рассчитан
Только на тех, кто мог его услышать.

(ЛАДЕ) ТЕНТОЛЛЕ
(олицетворенная Воля)

Знаю, зачем я живу и воюю:
Рядом с людьми и, как видно, для них.
И когда плеть мне срывала чешуи, –
Я и тогда головы не клонил.

Помни, волшебник, что, если ты даже
Службу мою высоко оценил,
Верность моя – не товар на продажу.
Я никогда головы не клонил.

Я, как святой, не боюсь наказаний.
Нет, не бежал я ни разу от них.
И, к раздражению магов-хозяев,
Ни перед кем головы не клонил.

Жизнь для вас моя. Нужно – берите,
Только не требуйте дружеских чувств.
Не повстречался еще повелитель,
Перед которым склониться хочу.

АЛАЯН,
КОРОЛЕВА ПТИЦ,
ВЛАДЫЧИЦА ЮГА

Ветер холодный безжалостно бьет по лицу.
Море зловеще, и небо зловеще. Прибой.
Все, что течет, когда-либо подходит к концу.
Так же закончится наше свиданье с тобой.

Что мне песчаные пляжи и шепоты волн,
Что мне и солнце, когда погибает мечта.
Я лишь надеюсь, ты время приятно провел,
Слишком печальной и сломленной не посчитал.

Ночь уплывает, и небо светлеет опять.
Глазом насмешливым кажется огненный шар.
Что же на свете способно тебя удержать?
Был ли когда-либо кто-то, кто удержал?

СИГУРД,
ПОВЕЛИТЕЛЬ ВОЛКОВ,
ВЛАДЫКА СЕВЕРА


Велик океан ледяной и глубок,
И тянется он далеко.
Надменный и царственный северный бог,
Я волк, Повелитель Волков.

Я Сигурд, владыка холодных пустынь,
Хозяин заснеженных гор,
И с горных вершин ледяные пласты
Сдвигает один лишь мой взор.

До тех пор пока непрестанный свой ток
Не кончила алая кровь,
Я воин, я рыцарь, я помню свой долг
И помню своих должников.

НАРГЕС (ЛАВИССЕ),
ЦАРЬ ЗМЕЙ,
ВЛАДЫКА ВОСТОКА


Я белое солнце над морем песка,
И я же сам есть это море.
Я желтый рассвет, и я алый закат.
Я сердце пустыни немое.

Моими трудами тропический лес
Стремится в небесные выси.
Владыка Востока, всесильный Наргес.
Царь Змей, всемогущий Лависсе.

Дыхание джунглей и солнечный зной,
И воздух, напитанный жаром.
Я есть безмятежность, основа основ,
Что земли Востока держала.

А сколько счастливой судьбы отпускал
Бог людям и сколько - жестокой,
Хранит память солнца да память песка
И память Владыки Востока.

РЕНО,
ВОЖДЬ МУСТАНГОВ,
ВЛАДЫКА ЗАПАДА

Страсть и огонь, восхищенье и гордость,
Гнев, превратившийся в страшный пожар.
Я признаю, невзирая на возраст:
Мир постоянно меня поражал.

Степи, поросшие вереском степи,
Пыль под ногами и ветер в ушах.
Пусть рухнут тюрьмы, не выдержат цепи.
Мир никогда еще так не дрожал.

Скорость и кровь, закипевшая в венах.
Степь. Одиночество. Цокот копыт.
Не удержать - когда рухнут все стены,
Освобожусь наконец от толпы.

СПУТНИКИ ЧЕЛОВЕКА

Я оправдаю их доверье,
Исполню долг, не подведу.
Волнуясь, позвонила в двери,
Ждала, покуда подойдут.

Ответа нет. И, нимб поправив,
Сама шагнула за порог.
Тот, кто меня сюда направил,
Дай сил и твердости, мой Бог.

Казалось, я одна в квартире.
Степенно в детскую вошла.
И тут досада охватила:
Такая встреча здесь ждала.

И темноглаз, и смугл, и статен,
Прилег враг-демон на диван.
Мое оглядывал он платье
И наглым взглядом раздевал.

Я оправляю одеянье
И говорю без грана лжи:
- Тебе, о адово созданье,
Не получить его души.

- Мы воспитаем чадо вместе, -
Коварно улыбнулся он. –
Ты – в ласке, я – во зле и мести.
Как знать, чей выберет закон?

Я взглядом жгла посланца ада –
Он улыбался только мне.
Ах, так! Не действует?! Не надо!
Что взять с живущего на дне!

Внезапно уши навострил он.
Я осеклась и замерла.
- Несут. – И, ухмыляясь криво,
Присел на краешек стола.

Мать на руках несла ребенка,
А он так плакал, так кричал,
Что разрывалась перепонка.
Дай Боже, чтоб он замолчал.

Отец и мать дитя ласкали,
А я и адов подхалим –
Мы у кровати его встали.
Теперь всю жизнь мы будем с ним.

Замечательно. Ярко, образно. Но я смотрю на стих, как на часть большого произведения, как на некую иллюстрацию, удачную, очень.
Ритма в этой строке нет. Если схему ударений набросать будет видно где узор сбит. В мученьях страшных, в это время я или В мученьях страшных, а в то время я первое мне нравится больше, но у автора может быть другой вариант)))
Подобная помывка есть и в моих стихах, мелочь, но слышно.
Плюс "слова паразиты для ритма" - "здесь","уж", тоже мелочь, но слышно.
По смыслу - интригующе, ярко, понятно, самодостаточно.
Что-то мне подсказывает - это некий "крик души". Есть у меня такое правило - не комментировать подобные стихи. Если я не права - поправь.
Могу лишь оценить технически верно выбранный прием, хотя кое-где рефрен не выглядит естественно. Есть недочеты в ритме, но я бы не правила.
Достойно, самодостаточно (кажется я часто повторяюсь), интересно.

Все олицетворения и владыки (кроме одного) мне нравятся одинаково, если это будет так же в прозе я хочу знать о каждом))))
И я не хочу знать ничего о Владыке Востока (по крайней мере пока), потому, что, не знаю почему, мне СЛИШКОМ нравятся твои василиски!

Ангел какой-то неуверенный, в остальном - супер.

(по мотивам повести «Заговор на металл»)

Дай руку мне, хозяин мой, -
И встанем в лунный круг.
Мы перед гибелью самой
Не разомкнули рук.

Сейчас мы в полной темноте –
Напрасно трешь глаза.
Я осветить наш путь хотел,
Но демону – нельзя.

Не бойся жара, встань в огонь,
Взовьется пламя – пусть.
Так нужно, здесь закон другой,
С огнем я разберусь.

Пред нами адские врата,
А мир – над головой.
Теперь мы вместе навсегда
И я навеки твой.

ПЛАЧ ВДОВЫ
(по мотивам повести «Дьявольский цветок»)

Пусть сечет врагов ольтермский
Острый ятаган.
Впереди слуга имперский –
Райхо Миельган.

Непрестанно хлещет спину
Светлая коса.
Охрани же, небо, сына –
Победит он сам.

Только раз мольбам подруги
Небо не вняло,
И ему сковали руки,
Бросили в разлом.

На костре сожгли убийцу –
Он в могилу взял
Палачей – о, мне их лица
Позабыть нельзя.

Рядом с черной урной праха
Не спала ни дня.
Ученик и друг мой, Райхо,
Слышишь ли меня?

Заточенной в ожерелье
Много сотен лет,
Мне не страшно подземелье
И не нужен свет.

Отчего ты плачешь, милый?
Отчего не спишь?
Дух летает над могилой –
Войхель Дольмариш.

Был мне сыном, был мне другом,
Ласку отдавал.
Я любила, как супруга,
А теперь – вдова.

Как жена с войны ждет мужа –
Двести лет одна.
Только мне намного хуже:
Я ведь не жена.

САМАЯ ЯРКАЯ ЗВЕЗДА
(по мотивам повести «Заговор на металл»)

Подо мною все дальше и дальше земля,
Ну, а небо, напротив, все ближе.
Разостлались пустынь золотые поля,
Только сверху теперь их увижу.

Пальцев нет у меня, да и рук больше нет:
Запылали лучи на их месте.
И не больно, не страшно, не холодно мне,
Компенсаций не нужно и мести.

И покой… Неколеблемый вечный покой,
Безмятежность пустынного солнца.
Я тепло посылаю всем щедрой рукой:
Скоро мир подо мною проснется.

Я смотрю на просторы песков и лесов,
Где ни разу людей не ходило.
От слепящего солнца не прячу лицо,
Так как сам превратился в светило.

Только помни мой голос, улыбку и взгляд
И что имя мне было Ладише.
Подо мною все дальше и дальше земля,
Ну, а небо, напротив, все ближе.

(по мотивам повести «Заговор на металл»)

У нее были рыжие волосы
И зеленые, с искрой, глаза.
Тихий смех, звук знакомого голоса
Лучше слов обо всем рассказал.

Никогда не видав этой женщины,
Я узнал, кто стоит предо мной.
Мы два века назад были венчаны.
Не людьми, не богами – судьбой.

Ни со страстью, ни просто по-дружески
Не коснулся ни разу ее,
Той, что рядом, когда мое мужество
От усталости подло сдает;

Той, что рядом, когда очень хочется
Всех послать и на все наплевать;
Что ночами со мной полуночницей
Бестелесной делила кровать;

Что была образцом вечной верности,
Хохотала, как я, видя взрыв;
Что любила равно свой, поверхностный,
И посмертный, загробный миры;

Что являла пример бескорыстия,
Обучая меня много лет.
Я бы путь ее золотом выстелил,
Самой лучшей из жен на земле.

Я теснее сплетаю объятия
И касаюсь трепещущих губ.
Близость духа и просто симпатию
Я в любовь переплавить могу.

ПРОКЛЯТИЕ

Все, что пьешь ты, - пусть – превратится в яд.
И твой день – пускай – превратится в ночь.
Над тобою – пусть – будет власть моя.
И никто, никто не придет помочь.

Все, что ешь ты, - пусть – превратится в соль.
Твои деньги – пусть – превратятся в прах.
Ветер бросит пепел тебе в лицо,
И разводом кончится всякий брак.

Все, что любишь, - пусть – превратится в дым.
Все, что видишь, - пусть – упадет в песок.
И тогда, наверное, спросишь ты,
За что терпишь, бедная, это все.

И воскликнешь ты: «За какой же грех,
За какой проступок мне так страдать?»
Нам с тобою вместе в аду гореть.
Ни тебе, ни мне рая не видать.

(по мотивам повести «Демон-хранитель»)

Мне нужно знать, что с ним все хорошо,
Не для очистки совести, но чтобы
Жить дальше. Нужно знать, что он прошел
Все испытанья в мире лжи и злобы.

Что больше он не плачет по ночам
И что не просыпается он с криком.
Я песней разгоню его печаль.
О нем заговорят как о великом.

Мне нужно знать, что он доволен всем,
И что ему оружие послушно,
И прядей нет седых в его косе,
И что на свете воина нет лучше.

Мне нужно знать, что он здоров и цел
И что ему не выищется равных,
И видеть радость в милом мне лице,
Когда торжествовать уже пора нам.

Мне нужно знать: он счастлив. Если нет,
Я буду рядом – явный иль незримый.
Он может непризнателен быть мне –
Невидимою тенью буду с ним я.

МОЛЬБА ФОЛЬИ ФЕРГАНЫ ЗА ЙАРНУ
(по мотивам повести «Демон-хранитель»)

Я прошу, Светоносный Владыка,
Я молю тебя, князь Люцифер.
Эта просьба звучит, может, дико,
Но ты злобным наветам не верь.

Он дитя, ему тысячи нету.
Шаловлив, как ребенок любой.
Никогда не примкнул бы он к Свету
И остался б навеки с тобой.

Он, Владыка, не жаждал престола.
Да и впору ль ему – Круг Шестой!
Твоей ярости, князь, он не стоил,
И не нужен ему твой престол.

Двести лет заточенья в темнице
Поменяй на кровавую казнь.
Обещаю, он остепенится,
К послушанью начнет привыкать.


Он, ручаюсь, слугой будет верным.
Если нет, то своею рукой
Я его брошу в пламя Инферно,
Не тревожа твой царский покой.

Алый шар закатился почти уже весь,
Краски дня его светом размыты.
И пока лунный диск не сияет с небес,
Я тебе расскажу про тропический лес,
Где под деревом спит Суламите.

В том далеком, обласканном солнцем краю
Круглый год царит жаркое лето.
В пряном воздухе яркие птицы поют,
Выше – ветви сплетаются в рваном строю,
Охраняющем джунгли от света.

Здесь нет ярких лучей, здесь царит полумрак,
Звуки, запахи – резки и тонки.
Все замолкло бы вмиг, будь поблизости враг,
Но ты смело иди – и увидишь овраг
И священное древо Мейонги.

На вершину его надавил небосвод,
И земля стонет между корнями.
Говорят, здесь посланец богини живет,
Светлый дар его всем исцеленье дает,
Приходящее с чудными снами.

На священной земле, под сплетеньем ветвей,
Под магическим древним потоком,
Сдвинув тонкие лучики черных бровей,
Крепко спит человек – зачарованный змей,
Сын любимый Владыки Востока.

В этом сне ему век провести довелось
И еще много лет спать – расплата.
Не касается ветер кудрявых волос,
И не тянутся щупальца хищников-лоз
К мягкой шелковой ткани халата.

И рассветной порой, и закатной порой
Солнце, высится или садится,
Нежит спящего ласковой краткой зарей.
Косы, вросшие в дерево, стали корой –
Он не может один пробудиться.

В той далекой и залитой солнцем стране,
В том лесу, чьи дороги забыты,
Проживает года в зачарованном сне,
Не разбуженный вовремя чем-то извне
Сын Наргеса-царя, Суламите.

Копья летели и стрелы летели,
Места живого уже не осталось
На измочаленном стрелами теле.
Ей бы лежать, а она поднималась.

С каждым ударом все реже и реже,
Плохо владея истерзанным телом.
Как одержимая, рубит и режет.
В ужасе шепчут противники: "Демон!"

Череп разбит и грудина разорвана.
Легкие, полные крови, горят.
Ребра раздроблены, кожа с ног содрана,
Но отступает солдатский отряд.

Под ноги ей - огневые снаряды.
Следом за ней - землю рвут в клочья взрывы.
Только все тщетно: она уже рядом.
Кто хочет первым погибнуть красиво?

Примут сегодня кровавую ванну,
Всех растерзает кинжал демоницы.
Если пощады просить все же станут,
Тщетно и глупо: она не смягчится.

Но не заметила и пропустила:
Сделавший вид, что он тут ни при чем
Воин подшедший, собравший все силы,
В спину ударил - ударил мечом.

И, рухнув лицом в орошенную кровью
Траву, она чувствует ужас и боль.
"Руку, хозяин! Подняться дай вновь мне.
Дай мне возможность погибнуть с тобой!"

Но равнодушно, почти что брезгливо
Он посмотрел на нее и сказал:
"Гибни одна. Без тебя будем живы".
Заволокло смертной пленкой глаза.

Горько, болезненно кривится рот, и
Клонится набок ее голова.
"Ах, господин мой, какой идиот ты.
Кто же прощает такие слова..."

И полководец врага с любопытством
Встал рядом с ней на колени в траве.
Был удивлен, на нее глянув быстро.
"Это не демон. Она человек".

ТЕНИ-ОДИНОЧКИ

Тени-одиночки,
Въевшаяся грусть.
Скрытый темной ночью,
Змеем обернусь.

Ядом смертоносным
Явится слюна.
Глаз моих колодцы -
Пропасти без дна.

Золотом и чернью
Блещет чешуя.
Жду зари вечерней,
С трепетом жду я.

Выйду на охоту,
Вымоюсь в крови.
Страх посей - и с ходу
Бей, терзай и рви.

Будь, владыка высший,
Милостив к рабу.
Дай тебя услышать,
Дай узнать судьбу.

Мира и елея
Влей в мои уста,
Чтобы на заре я
Вновь собою стал.

Тени-одиночки,
Сумрак голубой.
Я лишь этой ночью
Был самим собой.

Я пройду по любому пути, я пройду бездорожьем.
Ни снаряды, ни стрелы, ни пули меня не собьют.
Я пройду где угодно – и это закон непреложный
До тех пор, пока ты наблюдаешь дорогу мою.

Я пройду где угодно, и я никогда не устану.
И коротким, и легким покажется долгий мой путь.
Если вдруг оступлюсь, упаду – обязательно встану.
До тех пор, пока ты руку в помощь готов протянуть.

Я бесстрашно со скал буду прыгать в бурлящее море.
По воде аки посуху даже сумею пройти.
И везенье меня не оставит ни в счастье, ни в горе
До тех пор, пока ты мне желаешь удачи в пути.

И, пока я иду, ни задора, ни сил не утрачу,
Ведь причины сдаваться как не было, так все и нет.
И я знаю: в дороге меня не оставит удача
Не оставит, пока ты с небес улыбаешься мне.

А когда ветер бросит в лицо листья, землю и пепел
И пойму я, что дух мой, как кустик в пустыне, зачах,
Если вместо души обнаружу бесплодные степи,
То почувствую руки твои у себя на плечах.

Но однажды, споткнувшись, я буду не в силах подняться.
Точной даты не знаю – как станет угодно судьбе.
Ведь по сути дороги мои не особо разнятся:
Все равно поднимусь ведь, но только на небо.
К тебе.

Бесстрашен был (ведь врач),
Бесценен как палач,
Бескрыл.
Безглаз, безрук, безног,
Безух, безумен, но
Я был.

А хвост и два крыла
Мне магия дала.
Увы,
Ни вниз, ни вбок, ни вверх,
Не зверь, не человек –
Живи.

А ты ко мне пришла
Нежна и несмела,
Робка.
И страх еще твой жив:
Я чувствую, дрожит
Рука.

Ты не из тех, кто лих,
Ты не бежишь своих
Корней.
И с первого же дня
Я знаю: ты меня
Сильней.

Однажды, просьбе вняв,
Ты вытащишь меня
Из тьмы.
Заклятье в свитке есть,
Записано вот здесь.
Возьми.

Прочитала только последние два.
понравилось ооочень, но я споткнулась и смачно стукнулась носом вот об эту строчку:

Тут с ритмом что-то не то (

Последнее... ну, оно довольно странное, надо признать. Понравилась форма - необычная, неклассическая немного) Правда, по-началу из-за неё сбивалась с ритма, но потом наловчилась) Понравилось)

Не грустите: смерть будет легка и быстра,
Ибо только такой я просила для вас.
Пусть чужая земля примет дух ваш и прах
И родная рука не сомкнет ваших глаз,

Но однажды, я знаю, мы встретимся. Все.
И не властен над нами теперь суд людской.
Мы пройдем по траве, моя ноги в росе,
Чтобы взять то, что нам полагалось: покой.

Мы пойдем, а вокруг райский сад будет петь,
Распускаться, бутонами робко дыша.
И тогда Йарна спрячет любимую плеть
И Ладише спокойно опустит кинжал.

Ангел в белых одеждах нам чашу подаст.
Скажет он: "Вам путь в Рай недоступен, закрыт.
Если Ад недостаточно годен для вас, -
Во Вселенной бессчетны другие миры".

Мы уйдем - и неважно, зачем и куда.
Я за вами хоть в гроб, хоть в кипящую ртуть.
Всю любовь, что есть в сердце, до капли отдам.
Но молю небеса отложить этот путь.

Косу под топор, и руки - в цепи.
Вот что называется "свезло"...
Жить его оставили без цели
И в оковах бросили в разлом.

Кожи на спине и не осталось -
Разве что обрывки: все в крови.
Незнакома стражам грозным жалость:
Узник их товарищей травил.

Тащат на допросы раз в неделю,
Вот уж точно камень на плечах.
Разобравшись (раз так сотый) в деле,
Пленника бросают палачам.

Кислотой ему сжигают раны,
Он уже не видит, кто и как:
И ковер несет над Данаяном,
И над ним взрывается закат.

Там щипцами ногти выдирают.
Так дерут, что вряд ли нарастет.
Грезит он не Адом и не Раем:
Снится полыхающий костер.

Ржавыми тисками крошат кости,
Чтобы не срослась уже нога,
А его - ковер его уносит
От огня раскрытого цветка.

Площадь. Казнь. Цари, простолюдины.
В сросшейся лодыжке ноет боль.
И князья, и чернь пред ним едины.
Он сегодня всех возьмет с собой.

«Что тебе нужно, строптивый наемник?
Золота мало? Наложниц? Дворцов?
Предки увидят, потомки запомнят
Рысье, со злыми глазами лицо.

Деньги и славу к ногам твоим брошу –
Видел уже, как могу быть щедра.
Только останься и будь мне хорошим
Воином – дам тебе больше стократ.

Разве не лучше, как тихую гавань,
Дом свой найти и его защищать?
Ибо везде чужеземец бесправен:
Мало ль, что прячет под полой плаща.

Здесь остаются наложницы, дети.
Здесь ты пять лет мне служил – и уйдешь!
Верность хозяину суть добродетель.
Ну, подожди… Пусть хотя б стихнет дождь!»

Он, теребя в нетерпении косу,
И с биденхандером через плечо,
Будто смеялся: «Исполнить, что просят?
Хрена! И золото здесь ни при чем».

Знаешь, что слаще признаний в любви?
Миг, когда враг восклицает: "Руби!"
Клич боевой перепонки дробит -
Музыка битв.

Знаешь, что жарче походных костров?
Если ты молод, силен и здоров,
Вместо воды заполняет пусть ров
Алая кровь.

Знаешь, кто преданней пса возле ног,
С кем ты сильнее и с кем ты одно,
С кем не беспомощен, не одинок?
Верный клинок.

Но не вменяй мне жестокость в вину,
Ведь, если скажешь - назад поверну,
Кровь побежденных с меча отряхну,
Брошу войну.

Про предпоследнее хочу сказать... а нет, не хочу. Всё верно просто =)
Хорошо пишешь, ёмко. Загляну ещё, почитаю, может и покритикую)

Четыре печати

Мне ни дня без песен, без книг, без строк -
Не закончить лучше, чем не начать.
Отпусти, Сеера, мне долгий срок,
А не хочешь если - не режь сейчас.

Я была в бою, и была в плену,
И с холма глядела на вражий стан.
Азазель, оставь мне мою войну,
А не хочешь если - так рядом встань.

Не смешать с землею, не замарать
Самых чистых чувств, что на свете есть.
Асмодей, разделим с тобою страсть,
А не хочешь если - толкни на месть.

Сто страстей в душе у меня приют
Обрели, стараясь ужиться с ней.
Люцифер, верни душу мне мою,
А не хочешь если - держи сильней.

Крестница Люцифера

Адово пламя бушует в крови.
Райское солнце горит в волосах.
Демон по сути и ангел на вид –
От Преисподней посол в Небеса.

Каждое утро встречает рассвет,
Сводит усталость прохладной росой.
Днем, глядя в небо, лежит на траве
И по чащобам гуляет босой.

Вечером встанет от женских работ,
Мужа обнимет, ласкает детей.
Ночью же словно кого-то зовет,
Но отвечают все время не те.

Ей пентаграммы не нужно и жертв,
Крови, заклятий и черных свечей.
Только Тамара не видит уже
Адской печати на левом плече.

Стерлась под спудом житейских забот,
Или небесные духи свели…
Только Тамара все так же зовет –
Каждую ночь, хоть супруг не велит.

Ввек не согреться на этой земле
Той, что узнала жар адских глубин.
Сладости нет в человечьем тепле
Той, что когда-то сам Дьявол любил.

Пекло – твой дом, злые духи – семья.
Помнят, и любят, и ждут. Почему ж
Ты не уйдешь? Чем так манит земля?
- Я и ушла бы… но дети… но муж…

*

Узами брака плотней, чем цепями,
Крестницу Князя сковал этот мир.
Мечется, бесится адово пламя:
Душно и тесно ему меж людьми.

Вырвется, выбьется, ввысь вознесется –
Прочь, только прочь от постылой земли.
Быстро и жарко оближет шар солнца,
Небо объятием испепелит.

Плакать сквозь смех и смеяться сквозь слезы
Станет, и слезы ей будут как мед:
Вождь падших ангелов светловолосый
Дочь свою крепко в объятьях сожмет.

НААМА

Н а а м а – в иудейской демонологии – жена Асмодея, в прошлом человеческая женщина

П р и м е ч а н и е – в основу стихотворения положена древнееврейская легенда об Асмодее и Соломоне

Слушай, дитя… вот закат потух,
Звезды уже горят.
… Очень давно Асмодей, злой дух,
Сел на престол царя.

А Соломона швырнул в пески,
Проклял вовек блуждать.
«Глупый, за гордость в пустыне сгинь…
Как же я долго ждал…»

Царство и армия, трон, гарем –
Это легло у ног.
Взявший обличье Царя Царей
Мог наслаждаться, но

Сердце отчаянно ревность жгла
К Сарре, любимой им.
«… Я в каждой паре девичьих глаз
Вижу глаза твои…»

Как-то однажды пришел верблюд
С девушкой на спине.
«В дар от соседей Царей Царю
Для сладострастных нег».

Это не Сарра, увы, была,
Только на ложе с ней
Демон не видел любимых глаз –
Эти влекли сильней.

Знала его, как он сам не знал,
И ублажала всласть.
В сто раз быстрее, чем от вина,
Демон пьянел от ласк.

В час же душевной его борьбы
Нежно прижмет к плечу,
Шепчет: «Хочу, чтобы счастлив был,
Знал бы ты, КАК хочу».

А как на город ложится тьма –
Ласково льнет к груди…
Знала бы, милая Наамах,
Кто тебе господин…

Скоро к концу подошла игра:
Царь возвратил права,
И на глазах у всего двора
Демон был изгнан в Ад.

Крылья его окружала тьма,
Тело – поток огня.
Горько он выкрикнул Наамах:
«Ты и таким… меня?..»

Жаркий столб пламени взвился вверх,
Демон исчез как дым
И не слыхал ее слов в ответ:
«Я ведь тебя… любым…»

Заклинатель

Сколько мучился я с этим демоном –
С ног валился уже, но изгнал.
И в неровный пролом между стенами
Равнодушная светит луна…

На колени швырял духа адского,
Заставлял поклониться кресту.
Цепь заклятия трижды он сбрасывал,
Но я чувствовал: силы растут.

Я не мог допустить поражения
И терзал с мастерством палача.
Заклинанием, будто ошейником,
Стиснул горло, велев замолчать.

Искривились уста одержимого,
Под ребром показался стигмат.
Демон вышел. А я… дальше жил бы, но
Разум густо окутала тьма.

Насмехаясь над слабостью собственной,
Позабыть я его не могу:
Зачарован очами бесовскими.
Все твержу себе: демоны лгут.

Лгут, проклятые, Небо в свидетели.
В мире тварей бесчестнее нет.
На их речи ведемся, как дети, мы,
Но не легче от этого мне.

По ночам я страдаю бессонницей.
Душно спать, хоть открыто окно.
Стоит веки сомкнуть – сразу вспомнится
Дух, твердящий мне все об одном:

«Каждый день ста обличьями новыми,
Хмур иль весел ты, трезв или пьян,
Появлюсь пред тобой и оковами
Привяжу к себе накрепко я.

Что ж изгнать меня больше не пробуешь?
Или понял уже, что не выгонишь?
Заклинатель, я твой… первый проигрыш.
Заклинатель, ты мой… сотый выигрыш».

Песенка безумной химеры

Струйки крови текут по плечу.
Поздно, милая, рваться на волю:
В полутемном затерянном гроте
Мы одни. Я, пожалуй, начну.
Знаешь, девочка, я не хочу,
Не хочу причинять тебе боли,
Но не буду особенно против,
Если все-таки причиню.

Ты завидной невестой была
И, наверное, замуж хотела.
Как у всех – платье, пиршество, клятвы,
Поздравления, брачный покой.
И сомненья: мила – не мила
После первой прошедшей недели,
И семейный устроенный лад твой:
Дети, внуки, погост над рекой…

Ты была бы сейчас с женихом
И жила безыскусно и просто,
Ожидала бы собственной свадьбы
И с волненьем считала бы дни.
Но не думала ты ни о ком,
Посетив этот проклятый остров.
И тебе на подмогу позвать бы,
Но никто не придет. Мы одни.

И нехитрым мечтаньям конец.
Не послужишь ты даже примером
Тем, кого привела за собою,
Кто сетей не избегнет моих.
Может, в серости хватит коснеть?
Ты назавтра проснешься химерой –
Сильной, быстрой, красивой, свободной
На столетья. Страдания – миг.

Ты чего-то боишься. Потерь?
Сути зверя? Страданий? Могилы?
Хочешь в домике тесном и душном
Ты всю жизнь простоять у котла?
Знаешь, девочка, я не хотел
Убивать тебя и не убил бы,
Только ужас прогрыз тебе душу –
Ты от этого умерла.

всем демонам, отвергнутым человеческими женщинами, посвящается


Приходи, милый друг, и садись у колен.
Или, хочешь, сама подойду и присяду.
Ты расскажешь сегодня о грешной земле?
Об утерянной прелести райского сада?

Ты расскажешь, а я буду просто молчать,
И кивать иногда, и вставлять восклицанья.
Я желала бы видеть хоть малую часть
Твоей памяти, но - не с моими глазами.

Расскажи, как ты смертной признался в любви,
Как богатства земные ей дать обещался,
Как чудовищным прессом гордыню давил
Под надеждой на еле возможное счастье.

Расскажи обо всем так, как есть, - без прикрас,
Не стараясь представиться в выгодном свете.
Сколько раз на признанья услышал отказ,
Сколько раз оставался порыв безответен.

Расскажи - и забудь. Лучше выпей вина.
Очарован одной, а ведь их будут сотни.
Плачь от боли и ярости: я не она,
Я не верю, что Бог у тебя душу отнял.

Я не верю, поэтому и не возьму
Из того, что ты им предлагал, сотой доли.
Не раздаривай сердце незнамо кому.
Лучше дай я тебя поцелую в ладони...

Очарован одной, а ведь их будут сотни.
Я не верю, что Бог у тебя душу отнял.

По моему здесь сбой в ритме..?
Но стих всё равно прекрасен.

Очарован одной, а ведь их будут сотни.
Я не верю, что Бог у тебя душу отнял.

UU_UU_UU__U_U
UU_UU_UU__U_U

В обеих строчках по тринадцать слогов и ударения расставлены одинаково. В обеих строчках анапест, и в обеих спондеи на одних и тех же местах. Где сбой? 0_о

Пересмотрел, действительно всё в порядке, но ухо всё равно режет, видно что-то не то со мною.

Сбоя действительно нет, но...
Почему у тебя "ведь" и "что" безударные? И разве обязательно чтобы спондеи и пиррихии стояли в строчках зеркально?

Твоей памяти, но - не с моими глазами.
И тут его нет, но читать строчку сложно, в середине получается пустота и первое слово как-то "проглатывается". Я и первый раз на ней споткнулась и сейчас.

Это мелочи по большому счету. Просто мне поговорить хочется))))