vivamus et amemus…

Скрывшись от любопытных глаз человека в сотнях тысяч световых лет от Солнечной системы,  живет своей мерной обыденной жизнью никому не известная доселе галактика. Она совсем крохотная, всего две планеты и одна горячая звезда, наподобие нашего Солнца, но в отличие от многих других галактик бескрайней Вселенной, она «живая». Раз так, то, как и у всего живого и приближенного к науке, у этой галактики должно быть свое по - научному сложное, загадочное, манящее своей неизвестностью, имя. Давайте назовем её система А-Этас.
Если бы хоть один из человеческих аппаратов таки добрался бы до этой «малютки», то, скорее всего, он пролетел бы мимо, не найдя для себя  ничего интересного. А все потому, что на первый взгляд эта система ничем не примечательна и даже более того примитивна: Желтый Карлик Венуссий, полыхающий, клокочущий и булькающий, как гигантская научная лаборатория, вследствие немыслимых химических реакций, выбрасывает в ледяную пустоту космоса мегатонны тепловой энергии, чудовищным жаром обжигая опасно близко расположившуюся Фидессу, – планету–гигант, укрытую лишь массивными горными хребтами и толстым слоем пыли. Их окружают только космический мусор и холодные, ощетинившиеся острыми лучами, звезды, то гаснущие, то рождающиеся заново.
Но для глаз поэта нет ничего не примечательного. Поэт все увидит по-своему: полыхающее светило станет для него рычащим, голодным зверем, свернувшимся в клубок, что нещадно терзает золотыми щупальцами могучее каменное тело гигантской Фидессы, ни на секунду не давая ей покоя. Зеленоватый отблеск лучей, отражающихся от, огромных пластов металлической руды, будто плешь покрывающих горные массивы, будет описан как сказочный мираж - воплощение мечты серой, пустой, вдруг ожившей под его пером, планеты. Мечты о том, что когда-нибудь ее мучения прекратятся, что жестокие лапы «огненного зверя» перестанут терзать ее измученное тело, что озера раскаленных металлов, будто чудовищные раны, уродующие ее спину, застынут навечно и что она, свободная и счастливая, заплачет, изливая душу холодным игольчатым звездам. Горькие слезы ее выльются в моря и реки, превращающие безжизненные горы в зеленые холмы, а песчаные пустыни – в цветущие луга и равнины. Среди вод морских , полевых трав и даже в небе вскоре будет царить жизнь… И вся  планет будет готовится к рождению ЧЕЛОВЕКА… Но вы же знаете поэтов, они всегда придумывают то, чего не бывает.
Задача у этой планеты другая, хочу заметить, не менее сложная. Присмотритесь к ней повнимательнее. Вон там, за ее могучей спиной, в тени, спряталась от беспощадного зверя – Венуссия маленькая синяя планетка. Эту кроху называют Коркулон-Х. Не смотря на свои размеры, именно она является той главной особенностью системы А-Этас, отличающей её от многих других систем бесконечной Вселенной. На Коркулон-Х есть жизнь! Представляете?! Да, вы не ослышались. Эта планета собственно и есть жизнь. Синяя она, правда, совсем не потому, что вся заполнена водой - в этом, отдаленном от Земли, уголке Вселенной источником жизни является не вода, а уникальный, способный существовать только в условиях этой планеты, газ, называемый Ювентий. Он то и предает Коркулон-Х такой удивительно - нежный и глубокий цвет. А воды как таковой, на Коркулоне как раз таки и нет. Благодаря Ювентию и теплу, идущему от защитницы - Фидессы, «кроха – Коркулон» способна жить как сложный автотрофный организм, по – долгу не видя света. К сожалению сейчас планета находится слишком далеко от нас и скрыта в тени, поэтому мы не сумеем разглядеть ее поближе, но можете поверить мне на слово, Коркулон-Х по истине прекрасна. В начальный период возобновления, в котором сейчас находится Коркулон, она очень уязвима, поэтому особенно глубоко зарывается в густую прохладную тень своей угрюмой соседки, обеспечивая себе на время надежную защиту от вечно голодного Венуссия.
Но этот «покой», обретенный планетой – «крошкой», временный. Вскоре она нальется сказочно чистой и глубокой синевой, расцветет сотнями ультрамариновых, бирюзовых, лиловых, голубых и белых цветов, тысячами диковинных лепестков, будто врезанных искусным мастером-мечтателем из тончайшей, полупрозрачной, почти эфирной ткани, все они, переплетаясь сказочным узором, укроют Коркулон сплошным шелковым ковром. Планета преобразиться. Ей нужен будет глоток света, единственным источником которого здесь является ненасытная огненная звезда. В этот период наша планетка, подобна молодой невесте, с нетерпением и нежным девичьим трепетом ожидающей, когда жених возьмет ее тонкую руку и поведет к алтарю; тогда она особенно прекрасна. Показавшись из- за тяжелого полога густой тени, как будто приоткрыв лицо испод кружевной фаты, Коркулон-Х заливается легким румянцем, как - бы смущаясь. И все быстрее тянется к своему жениху в ожидании горячего страстного поцелуя… Только вместо того, чтобы принести счастье, рассвет на этой планете приносит только чудовищный ожог: тонкий шелк почти эфирных лепестков вмиг превращается в пепел, «малютку-Коркулон» охватывает пламя. Кажется она стонет в этот момент. Стонет жалобно и беспомощно, не столько о боли, сколько от разочарования… Кто-то цинично называет этот процесс «тентаминацией», другие озлобленно говорят «деликтумация». Я лишь могу сказать, что не согласен ни с теми, ни с другими.
Ни что не проходит даром. Шрамы, оставленные бесчувственной огненной звездой – это не только боль ожога, но и возможность продолжать жить, получив глоток света. - Снова скажет поэт… да что он может знать об ожогах – бесцельный прожигатель жизни. Знает ли он как это больно?!
Такой вот сложный путь у этой «крохи» удивительно-синего цвета: так долго ждать встречи рассвета, чтобы вместе с его приходом принять чудовищные муки… Так бы она мучалась, наверное, целую вечность, но мудрый Создатель дал ей надежду на покой – запасы жизненного сока Коркулона, Ювентния, истощимы. Каждый рассвет на планете Коркулон-Х полностью сжигает его запасы, выходящие на поверхность, для накопления новых - уходит время. Слишком много времени. Однажды Коркулон-Х , встретит новый рассвет абсолютно пустынной, голой, ее не будет больше жечь всепожирающий огонь Венуссия, она не будет ,больше отчаянно стонать, разочаровываться, страдать… Она просто погибнет. Так не лучше ли, не дожидаясь этого момента, стремглав броситься в испепеляющие объятия раскаленного светила, до конца отдавшись ему, забрав у него весь свет, который тебе предназначен, не лучше ли тебе, Коркулон, сгореть дотла в объятьях дорогого жениха, чем вечность мучаться в оковах безжалостного палача..?! Эх поэт… снова твои мечты – поэт. Бессмысленные, неисполнимые, прекрасные, а потому вечные...