Созвездие Трех Душ, Лиса, Химера и Ангелица Опции

[Керра]

Я думаю, что именно такие стихи должны иметь место быть. Творчество у всех по разным дорогам проходит. Но если ты пишешь прозу, то не обязательно, что у тебя плохие стихи.
Но мне бы хотелось тебе напомнить, Трой, что есть еще один стишок, который ты посвятила нашему обществу стрелков (по мотивам Стивена Кинга "Темная Башня"). Вот это твоя классика!

И "Ангелы и Демоны" - шедевр! Там только про перстень загвоздка, а так - офигительно!!!!

[Троица]

Живем столько, сколько выделено.
По каплям боль свою копя,
Мы часто видим, то, что мило.
И бога нашего моля,
Мы просим, чтобы так и было.

Нам не нужна чужая боль,
Когда своей и так хватает.
И эта яростная хворь
Самих себя в нас убивает.

Мы все стремимся к высоте,
Не зная, что за раем – пропасть.
Открыта вечность вдалеке.
Нам не заметна наша глупость.

Мы проливаем слезы там,
Где только наше горе свято.
Мы все идем по головам,
Глядим на небеса предвзято.

Мы думаем, что эта жизнь –
Лишь кем-то писаная повесть.
И смертью нас не удивишься.
Нам не страшна такая горесть.

Но лишь тогда осознаем,
Когда теряем то, что ценно,
Что все мы здесь – только живем.
Живем, и наше тело бренно.

Живем лишь столько, сколько нам
По чашам выделено роком.
И что у рая место в храм,
Увы, уж занято пороком.


Стоп!
Видишь, мы стоим у края?!
И чуть дыша, но понимая,
Что эта пропасть – лишь ответ
На то, что счастья в жизни нет.

Ответь,
Как будем мы решать,
Кому идти, кому бежать?!
А может быть, прошел тот час
Когда судьба пронзала нас.

Ну что же,
Почему молчишь?
Легчает, если ты кричишь.
И пусть твой крик услышат все,
Кому так скучно жить во тьме.

Забудь,
Что нам пора домой.
Забудь о том, что мы с тобой.
Ты просто не смотри туда,
Где тьма, и люди, и дома.

Прости их всех,
Прости за боль,
Что будет вечно жить с тобой.
Ты отпусти свою печаль.
И за свой крик не отвечай.


Последние стрелки
На заре уходящего мира.
На краю умирающей эры,
Мы стоим, забывая, кем были,
Мы стоим, забывая, кем стали,
И теряя надежду, но веря.

Два стрелка, два погибших создания,
Две души, что обещаны Башне.
Две судьбы, стороны мирозданья,
Два осколка всеобщего знанья,
Что и мудро, и вечно, и страшно.

Револьвер, обжигающий руку,
Черной птицей скользнет на мгновенье,
И покажет неверным науку,
Принесет бесконечную муку,
Ну, а верным вернет исцеленье.

Черный камень прощанья в долине,
Что погрязла в грязи и раздорах.
Сколько жизней мы, брат, погубили,
Сколько лиц безвозвратно забыли,
Сколько лет мы оставили горам?

Ты молчишь, ты плененный Величием,
Башни, что  далека и кровава.
Револьвер – лишь частица отличия,
А вторая – то наше безличие,
Что судьба нам давно доказала.

Ты последний стрелок в этом мире,
Ты предашь, ты обманешь, погубишь.
Ты последняя верная сила,
Что бесчестно, ужасно красива,
Но один ты, как был, так и будешь.

Так прощай, Роланд, вечный изгнанник,
Первый рыцарь прощального мира.
Не дошедший до цели страданий,
Черной тени ты проклятый странник.
Знай, что Башня нас всех погубила.

Посвящается мастеру ужасов, Стивену Кингу, и его произведению «Темная Башня». Пока я дочитала только два тома, но уже чувствую, что все стрелки плотно засели в моем сознании.

Сообщение отредактировал Троица - 07.10.2007, 11:39

[Redigar Argentum]

Маладца!!! Мне оч понравилось, особенно Живем и про Темную Башню...

[Ллиэн]

Троица, Живем - просто класс!!! Зацепило Очень-очень!

[Никтополион]

Троица! Не устаю повторять, талантливый человек талантлив во всем. "Живем..." - это что-то!

[Троица]

Странно, я считаю, что моя гордость в стихах - это два произведения: "Стих о дворняге" и "Последние стрелки". Но, стоит отметить, что оценить второй стих могут только те, кто читал Стивена Кинга. Кстати, очень советую. Правда, при этом прочтении нужно иметь терпение и недюжие нервы. Просто кошмарно и невероятно суперски! Обожаю его, короче. Вот и посвятила стих.
  Насчет "Живем" спс всем, очень приятно. Не ожидала, чо так хорошо пойдет!

[Троица]

Выстрел в лежачего.
Больше нет сил встать,
Больше нет сил сражаться.
Но и стыдно лежать,
Но и стыдно сдаваться.
Вижу толпы людей,
Все пинают ногами,
Будто стадо зверей
Забивает рогами.

Капли крови смываются
Едким потом, слезами.
А они издеваются,
Смотрят злыми глазами.
И дыханье сбивается,
Кровь мне бьет прямо в щеки,
Тьма вокруг все сгущается,
Но я жду подоплеки.

Вот он вышел и смотрит,
Наставляя мне дуло.
Даже шорох замолкнет,
Даже вздоха не сдуло.
Я смотрю, и мне хочется
Вдруг подняться на ноги,
Ни лежать, ни ворочаться
Вором с грязной дороги.
Вдруг улыбка. Звук выстрела,
И так холодно стукнуло,
И в ушах ветром свистнули,
Звуки смерти аукнули.

Снова крики, стенания,
Снова ноги пинают,
Снова смех, ликование,
Словно в сердце играют.
И последним, единственным
Словом к вам, палачи,
Голос тихий, таинственный:
«Да за что же вы, сволочи?!»


Горячие сердца.
По морским берегам
Мечутся стаями
Рваные тучи,
И по нашим глазам
Белыми перьями
Ветер колючий.
Снова в дорогу,
Снова над нашей вселенной затменье.
Больше ни шагу,
Нас впереди ждет кровавое мщенье.

За хребтами долин
Птицы поют
И сверкает вода.
Крылья долин
Нас подождут,
Обождут и моря.
Черной грозою
Мы налетим на священное место,
Бурею злою
Все разнесем, поклянемся вам честно.

Снова разлука,
Снова нам мчаться по вихрям мятежным.
Адская мука
Клясться богам своей жизнью безбрежной.
Нам помогите
Только дожить до последнего боя.
Нас отпустите
С ветром холодным и звуками воя.

Снова походы,
Снова бои
И снова печали.
Годы и годы,
Смерти - свои,
Мы душой одичали.
Кто пожалеет
Сердцем приверженцев адского края?
Кто обогреет
Силой огня, ничего не взимая?

Снова разлука,
Снова нам мчаться по вихрям мятежным.
Адская мука
Клясться богам своей жизнью безбрежной.
Нам помогите
Только дожить до последнего боя.
Нас отпустите
С ветром холодным и звуками воя.


Два изгнанника.
Храбрый рыцарь, верный сердцем.
Смелый сокол в вышине.
Открывайте, люди, дверцы,
Дайте жить седой луне.

Сколько было, сколько будет
На земле любви и зла?!
Только небо не забудет,
Не забудет никогда.

Крик в ночи звенящей стали,
Бой оков и ветра свист.
Мы с тобой другими стали,
Легче, чем опавший лист.

Не слышны нам моря слезы
И на капельках крови
Распускаются мимозы,
Жизни хладные цветы.

Там, где поле, поле брани,
Там, где дождь и серый прах.
Мы другими, друг мой, стали,
Потеряли смертный страх.

Вспомни, сокол, наши грезы
О великом свете звезд.
Где же вы, мои мимозы?!
Где же ты, мой вихрь слез?!

Отступает рыцарь чести,
Сокол вниз летит, увы,
Ради жажды, жажды мести,
Прожигая круг земли.

Опустились вниз. Разбились
Белым облаком луны.
Даже с тьмою не ужились
И в душе хранили сны.

Ты прислушайся, как ночью
Два изгнанника поют.
Песню лунную, песнь волчью,
Словно ей одной живут.

[Кейден]

"Последние стрелки"
Троица, ну что же ты делаешь?! Я стараюсь избегать этого цикла уже около года. Зачем же так интриговать и разжигать еще больше мой интерес?? (Это значит, что мне понравилось и равнодушной не оставило)

Выстрел в лежачего.

По-моему это стихотворение про наше время и отношения толпы людей к индивиду. Лично у меня такое представление. Печально это.

[Redigar Argentum]

Два изгнанника уже выкладывалось... Песня мне понравилась

[Троица]

По-моему это стихотворение про наше время и отношения толпы людей к индивиду

ДА?? Ну, пусть тогда так и будет, сойду за умную

Два изгнанника уже выкладывалось...

Ну, я, как обычно, сама тормоз, и всем по два раза выкладываю!

[Троица]

Если что-то опять повторю, скажите...

Звездные корабли.
На востоке звездопад
Падал вниз дождем огней,
Словно в горах камнепад
Грохотал средь мглы ночей.

Яркий свет лучами тек
И струился в небесах,
Как вода на землю лег,
Прочной нитью в парусах.

Ты смотрела на конец
Этих сказочных светил.
Словно в них судьбы гонец
Твое сердце осветил.

Ты прощала миру зло,
Ты прощала миру страх.
Ты отдашь им все добро,
Что нашла на небесах.

Ты забыла свою честь,
Ты забыла про мечты.
Отказала слову «месть»,
Отказала слову «сны».

Так зачем сидишь ты здесь
И глядишь на смерть огня?
Эта дьявольская смесь –
Небеса и тень твоя.

Ты прости им ложь и грусть,
Ты прости им сердца взрыв.
То забудется, и пусть,
Где есть мост, там есть обрыв.

Вот последний яркий взмах,
Горизонт утоп в крови.
Звездный крик и звездный страх.
Не зови их, не зови!


Искать рай.
Я приближаюсь к небесам.
А может это только страх,
Что жизнь разбита по часам,
А после лишь размытый прах?
Крестами крылья за спиной
И слезы градом по щекам.
Внизу земля, ветра за мной
Несут дожди к седым горам.
Здесь просто кто-то позабыл,
Как нужно правильно летать?
И два крыла своих пропил.
Я только лишь хочу прощать.

Там, надо мною, жизнь кипит,
А подо мною стихло все.
Но кто-то громко прокричит,
Что проживем сто лет еще.
Никак не тронуть облаков,
Никак орлов не перегнать.
Тот рай, что выше всех замков,
Мне нужно в небе отыскать.
Но может рай – забытый сон?
Глупы попытки отыскать.
Но только там мой тихий дом.
Я только лишь хочу понять.

Архангел тянет руки вверх,
А дьявол - вниз за пятки ног.
И это жизни долгой сверх,
Я дальше неба вверх не мог.
Так мирно в море корабли
Застыли рядом, борт о борт.
Не видно суши и земли,
Не виден им родимый порт.
Вот так и я лечу над всем,
Я все пытаюсь рай искать.
Там точно нет людских проблем,
Я только лишь хочу прощать.

Забыты прочие дела,
И руки к звездам протяну.
Я знаю там, где холода,
Я рая точно не найду.
И, может, я сорвусь в пути,
Звезда рассыплется в руках.
Раз дом не суждено найти,
То смысла нет в моих крылах.
Но как же этот темный мир
Мне может правду заменять?
Я буду жить огнем твоим.
Я только лишь хочу понять.


Крест, луною озаренный,
И полночный час.
Он стоит, в луну влюбленный,
И не видит нас.
Ветер треплет белый волос –
Как искрится шерсть.
Звонок, светел, взвинчен голос
В черный мрак небес.
Два огня таят загадки
Дальних-дальних стран.
Мчатся лапы без оглядки,
Чуть бледнеет стан.
Дальше рыси, выше птицы,
Ветер обгоняя.
Он бежит к зиме-сестрице
В полночь января.
Но сейчас стоит, усталый,
Глядя на луну.
Вроде сильный и не старый –
Носит седину.
Холод шерсти, ветер в сердце,
А в глазах огонь.
Закрывай, хозяин, дверцу,
Ты его не тронь!
Вновь несется, демон серый,
За своей звездой.
Снег струиться белый-белый
Хладною стеной.
В лапах боль, иссякли силы -
Кладбища покой.
Но бежал, коль силы были,
Он хотел домой.
Рев отчаянный пробьется
Сквозь январский снег.
И отчаяньем прольется,
Ускоряя бег.

Сообщение отредактировал Троица - 09.10.2007, 18:48

[Кейден]

ДА?huh.gif? Ну, пусть тогда так и будет, сойду за умную smiley.gif

Ох е-мое, что со мной творит универ. Я имела ввиду такую картину - толпа людей, даже не отморозков, запинывает одного человека, просто так, чтоб попинать, когда уж забыт и повод драки.

[Троица]

Лучшая подруга.
Посмотри, как звонок этот ветер.
Посмотри, как весел тот ручей.
Посмотри, как день сегодня светел.
Только слезы чаще, горячей.

Посмотри, какое это лето:
Зелень, солнце, радость и мечты.
Посмотри, как ярко все одеты.
Но грустнее ты седой зимы.

Оглянись, вдохни поглубже, слышишь?
Как поют в долинах соловьи?
Ты попробуй лучше, чем ты дышишь.
Только слышишь ты слова мои?..

Неужели все тебе не мило?
Неужели сердца стук ушел?
Просто, видно, он сегодня мимо
Твоей тени медленно прошел.

Не горюй, подруга, все еще прибудет.
У тебя есть молодость, друзья.
Даже если он тебя забудет,
Помни, у тебя всегда есть я.



Мать.
Яркие ночи. Сияет звезда.
В доме холодном сижу у окна.

Сына дождаться я очень хочу.
Хочется крикнуть, но я все молчу.

Эта война забирает детей,
Эта война сиротит матерей.

Эта война не нужна никому,
Смысла ее я понять не могу.

Чтоб молодые сгорали в полях,
Чтобы их жизнь прекращалась в боях?!

Чтобы их матери дома одни
Умерли в боли, тоске, без любви?!

Каждую ночь я сижу у окна.
В доме нет жизни: я в доме одна.

Лишь бы письмо мне никто не принес,
Лишь бы не плакать – сейчас не до слез.

В сером конверте на белом листе,
Страшную весть не увидеть бы мне.

Что на полях, где и порох, и дым
Умер единственный, ласковый сын.

Что все ушли, не вернулся никто.
Смертью покрыто скупое письмо.

Но нет вестей: ни хороших, ни злых.
Листья попадали с веток кривых.

Осень пройдет, и зима, и весна.
А я по-прежнему в доме одна.

Нет больше горя, чем страх за дитя,
Что жизнью рискует, смеясь и шутя.

Много таких матерей, как одна,
Чьих сыновей отбирает война.

Свечка сгорела, рассвет миновал,
В поле убитый парнишка лежал.

Скоро солдата товарищ нашел,
Стал очень мал их большой батальон.

Мать очень скоро получит письмо.
Как ни боится, страшиться его.

Сколько таких безызвестных смертей…
Слышен по городу плач матерей.

Мать у окошка сидела одна.
Рядом письмо, на ладони – слеза.



Сто лет скитаний
Он долго шел, не зная сам, куда.
Он бороздил забытые поля.
Он рассекал потоки бурных рек.
Как может это делать человек.

Ему навстречу сильный ветер дул.
Его сменял морей уставших гул.
Прощальной песнью в роще соловей
Ему напомнил путь прошедших дней.

Не знал он, что за столько долгих лет
Она ждала его. Ждала б еще весь век.
И все пути, что он проколесил,
Из-за нее себе и не простил.

Он повернулся, словно век назад.
Он бросил вдаль поблекший взгляд.
И ноги, словно сами по себе,
Рванулись к ней, на родину, к судьбе.

Она стояла так же на крыльце.
Вся белая, в перчатках и венце.
И так ему хотелось подбежать
Покрепче, за дороги все обнять.

Она ждала, смотрела на него.
Дрожала тень в глазах ее давно:
Израненный, на поле битв лежит
Тот, кто любовь ее так бережно хранит.

Он подошел, она спустилась вниз.
«Вернулся ты?! Неужто?! Вот сюрприз!».
Она врала, и это видел он.
Но разве встреча их – ни ложь, ни сон?!

Руки коснулся, рухнула стена.
Прорвались слезы, словно дождь с лица.
Она заплакала, а он ее обнял.
Как никого сто лет не обнимал.

«Прости,…так долго ты ждала», -
Но вот застряли в горле все слова.
Она лишь покачала головой:
«То счастье, что ждала живой.

То счастье, что увидела тебя.
Теперь и Смерть стоит подле меня».
Он не поверил, но пронзила дрожь
Все тело, словно ветер – рожь.

Она качнулась, но он удержал.
Она смеялась, и он ликовал…
Она простилась, он не верил ей.
Она ушла…. Он не закрыл дверей.

[Redigar Argentum]

Ух ты... Крест, луною озаренный - просто супер! как раньше не заметил кста, назови как - нить... В Ста летах скитаний понравилось последнее четверостишие...

Она качнулась, но он удержал.
Она смеялась, и он ликовал…
Она простилась, он не верил ей.
Она ушла…. Он не закрыл дверей.

[Троица]

Арг, ты же знаешь мою любовь к сильным концовкам!

[Троица]

Она давно меня забыла,
Хоть не прошло и пары лет.
Быть может, сильно не любила,
Быть может, ложным был обет.

Она давно меня забыла,
Но я ошибся, что простил.
Она любовью мне платила,
Я ей предательством платил.

Она давно меня забыла,
Стою, смотрю в ее глаза.
Она любовь в себе убила,
Я вижу, что любовь ушла.

Она давно меня забыла,
И только ветер мне поет,
Что боли так и  не простила,
О том, что горе в ней живет.

Она давно меня забыла.
Огонь потух. Мечта ушла.
Но как же сильно ты любила?
И, как безумная, ждала.

Прости.




Предательство.
Бледное сияние луны,
Блики на стекле оконном
Так далеки, но и так близки
В этом мире тихом и бездонном.
Я смотрю из окон в небеса,
Там, где птицы вольные летают.
Знаю, они верят в чудеса,
То, что их не будет, вряд ли знают.
Ветер затерялся по кустам,
Тычется по веткам стройных сосен,
Воет и резвится по горам.
С ним прибудет золотая осень.
Взгляд свой на дорогу обращаю.
Так давно, так много долгих лет
Я все жду, еще я ожидаю,
Что пошлешь ты мне домой привет.
Много лет прошло в потемках,
Как ребенок плакала, звала.
Твой платок, как малого котенка
Я до этих пор все берегла.
Но напрасно жду, напрасно плачу,
Все прошло, и время путь смело.
Я судьбы свой срок пусть и утрачу,
Но тебя не брошу все равно.
Так давно, что я тебя забыла –
И лицо, и руки, и слова.
Может, даже вовсе не любила,
Просто, как всегда, домой ждала.
Хватит, притерпелось мне, довольно,
Больше мне не хочется стоять
И терпеть, что холодно и больно.
Ты прости, но хватит горя ждать.
Где ты, ветер, стой! Поди, послушай!
Отнеси ему его платок.
Разрывают мили наши души,
Разрывает горных рек поток.
Больше я не жду и не надеюсь.
Больше мне не важно, жив ли он.
Может, это грех? И я покаюсь.
Только мне теперь дороже дом.
Отнеси платок за эти скалы,
Отнеси за бурные моря.
Пусть же он на приступах Валгаллы,
Позабудет, где любовь моя.
Вот платок уносит горный ветер.
Мне внезапно легче, веселей.
Может, это лунный свет так светел?
Сердце бьется алое живей.
Ты прости, что ждать я обещала.
Ты прости, что больше я не жду.
Твой платок на ветер обменяла,
Твою честь сменила на слезу.


Посвящается собаке, которая, потеряв хозяина в автомобильной аварии, продолжала каждый день приходить на остановку и неустанно ждать, когда же он придет и заберет ее домой…
Посвящается собачьей верности.
Я стояла и слушала ветер
В непокорных ветвях тополей.
Месяц в небе был тонок и светел,
И на улице мало людей.

Я смотрела в погасшие окна
И надеялась, что их зажгут.
Где-то шавка пролаяла звонко,
Вот, другие сейчас набегут.

Ветер колко по шерсти погладил,
По спине прокатился озноб.
Где-то парень машину наладил,
Где-то пьяный свалился в сугроб.

Я опять посмотрела на звезды:
Как же ясны, и как далеки!
Как пролитые Господом слезы,
Не достанешь, хоть вечно беги.

Вот хозяин вернется, и вместе
Побежим мы домой от зимы.
Для собак ведь дороже нет чести,
Ведь собаки по нраву верны.

Так ждала я его каждый вечер,
И машины гремели в пути.
Надо мною птиц гадостных кречет.
Только с места уже не сойти.

И сегодня последний раз вижу,
Как звезда засияет вдали.
Сердца стук угасает все, слышишь?!
И замедлился пробег крови.

А потом часто люди вздыхали,
И смотрели на место, где ты,
Ты, собака, хоть чья-то чужая,
Умирала в собачьей любви.

[Никтополион]

Очередной респект, Троица! И особенно за "Собачью верность". Мне очень-очень понравилось.

[Алетт]

Троица, я в полном восторге! Прекрасные стихотворения! Просто великолепно!

[Троица]

Черный ангел. Спасение.
Темнота заслоняла глаза,
Облака нависали с небес.
Где-то дальше сияла звезда,
Как посланник незримых чудес.
Ветер волосы вихрем трепал,
Обдувая прохладной рукой,
Словно слезы в ресницах искал,
Что смешались с речною водой.
Но, увы, я не плачу давно,
Подняла я глаза на звезду.
Стало в сердце, как в небе, темно,
Только плакать уже не могу.
Ветер дунул, и листья берез
Полетели в меня не спеша.
Здесь разбились искания грез,
Здесь распалась кусками душа.
Я стояла, подняв в небеса
Те глаза, что смотрели вослед
Уходившим в моря парусам,
И давали прощальный обет.
Но теперь я осталась одна,
Только листья и ветер в ночи,
За плечами – два черных крыла.
Замолчи, мое сердце! Молчи!
Листья с перьями черными в ночь
Улетали, прощаясь со мной.
Я свободы приемная дочь,
Покорилась, смирилась с судьбой.
Я смотрела под острый обрыв,
Там, где скалы играли волной,
Словно гибели страстный призыв
Вдруг смешался с соленой водой.
Я расправила плечи свои,
Ветер перья слегка растрепал.
Где-то там, в Поднебесье, огни
Твой божок, как песок, разметал.
Крик раздался печальный и злой,
Кто-то сбил меня с края земли.
Кто-то странный, какой-то чужой,
Но глаза разглядеть не смогли.
Но когда я очнулась впотьмах,
Он исчез, тихой ночи быстрей,
Лишь остался огнем на руках
Алый след от острейших когтей.
То был волк, ну а может лиса,
Я понять не могла, почему,
Но погасла небес полоса,
И ее я найти не могу.
Я бы прыгнула вниз до конца,
А потом бы взлетела с волной,
Если б эта спасительница
Не столкнула с обрыва собой.
Я стою и смотрю в небеса,
Ветер локоны треплет рукой.
Где-то там, как песок, полоса,
А внизу море плещет волной.
Вдруг явилась из ночи сырой,
Посмотрела, легла у костра.
Хвост подтянет и глянет с тоской.
Но не волк, все же это лиса.

Так сидели мы долго одни
И смотрели друг другу в глаза.
Я горела от горькой любви,
Но не знала, что знала лиса.
Ей бы только в нору да к семье,
Чтоб и краем была не видна.
Но семья – та сама по себе,
А лиса – все одна да одна.
Так знакомы, и так далеки.
Мы давали обеты любить,
Провожая свои корабли,
Но, не зная, как правильно жить.
По дороге, где бродит луна,
Там где звездных огней полоса.
Одинокая девушка шла:
Два крыла, рядом с нею – лиса.
Рыжий мех и скупая слеза,
Черных перьев гранитный размах,
Обращенные к небу глаза
И мечты о своих кораблях.


Смысла нет, можете не искать. Вообще не знаю, что меня стукнуло написать этот стих, поэтому и смысла нет никакого.

Не помню, выставляла этот стих...

Что в душах у нас? Одиночество, стены,
Забытые лица и тихое время.
А что на руках? Лишь замерзшие вены.
На сердце? Тяжелое, вечное бремя.

Что видим мы в лицах людей проходящих?
Страданья и боль, что несет бесконечность.
Как будто бы сверху, из мира творящих,
Нам кару сулят и проклятие в вечность.

Но мы не хотим признавать пораженье,
Мы к миру стремимся, хоть в крови поныне.
И только бы шаг, сделать взмах, мановенья…
Но сердце замолкло, но сердце остыло.

Что в душах у нас? Не просите, молчанье.
Лишь крики и ветер, умолкшие битвы.
И шум облаков, как немое признанье.
Не думайте. Хватит. Оставьте молитвы.

[Троица]

Одна.
Стояла на дороге, глядя в небо.
По небу плыли сферы темных туч.
Дышала полной грудью громко, смело,
И воздух был прозрачен и тягуч.

Толпа качала, следом забирая.
Она упрямо небо берегла.
Одна, как будто дикая, чужая,
Стояла, как знамения ждала.

Смотрела в лица, полные затменья,
И все глаза казались бы пусты,
Как пики гор, морских краев волненья,
Как льдов холодных твердые куски.

И сердце билось часто и неровно,
Как будто страх накатывал волной.
Как будто дух ее горел покорно,
И пламенеть хотелось ей самой.

Толпа менялась и мешалась слепо.
И грохнул гром, и началась гроза.
Она стояла, молча глядя в небо.
Среди толпы стояла, но – одна.


Мое последнее стихотворение (написано еще 12 мая, но после этого муза покинула меня)
Ветка сирени.
И времени минута оставалась,
И стрелки на часах бежали вдаль.
Как грустно ты тогда мне улыбалась,
И ту улыбку мне поныне жаль.

Как тихо подходил к краю перрона
Железный конь, что сердце рассекал.
Оно не билось, сжатое тревогой,
И страх в него вонзался сотней жвал.

Еще минута, мы обнялись крепко.
Как мало было времени для нас.
Тебе я подарил сирени ветку,
Которую давным-давно припас.

Ты рассмеялась, но дрожали губы.
Ты отвернулась и пошла вперед.
А я стоял, до боли стиснув зубы,
Тогда не знал я, что нас дальше ждет.

Прошли года, сожженные разлукой.
И память мне закрыла облик твой.
Но помнил я прощальные минуты,
Свой пыл, угасший, как огонь.

Но вот пришло письмо, и сердце снова
Забилось бешенно, в душе горел костер.
Только в конверте: каменное слово.
Я сам не помню, как его прочел.

«Скончалась…», подпись, дата, ни слезинки,
Как будто штамп поставив на листе.
Но и с пожухлой, старенькой картинки
Ты продолжала улыбаться мне.

Так долго шли минуты, я прощался.
И под окном пропела мне свирель,
Чтоб день тот, на перроне, не кончался.
Что до сих пор цветет весной сирень.