Прозаическая дуэль Redigar Argentum против Glowren Опции

[Раддек Калифский]

Итак, на полупотухших углях когда-то пылавшего сайта зажглась искра действий.
Представляю вам зачинщика и первого дуэлянта, мастера и давнего обывателя сайта,
встречайте,  Redigar Argentum!
И приняв вызов на сцену выходит второй дуэлянт, ещё один мастер сайта, Glowren!

В течении следующих месяцев вы увидите умения и стиль и, конечно же, воображения этих двух благородных господ, и по двум-трём раундам будет решён победитель!

Но всё по порядку, сначала тема:
        "Фруктовый лёд моего сердца..."
Однако, не всё так просто для вас, писатели, я сразу вручаю вам дополнительное условие, а именно:
Следующий ваш рассказ должен быть связан с первым и продолжать его, но при этом тема будет другая, а эту вы должны закончить и полноценно раскрыть, как оно и полагается.
Поэтому не расслабляйтесь и заранее думайте о возможном выходе из ситуации, чтобы не потерпеть фиаско.



Итак, все условия.
Тема: "Фруктовый лёд моего сердца..."
Время на раунд: календарный месяц.
+ неделя на то, чтобы передохнуть или в случаи неожиданностей доотправить свой пост.
Дополнительное условия игры: обязательная сюжетная связь между будущим и следующим рассказами.

Если вас устраивают условия времени сеньоры, то прошу к барьеру или пишите ниже, и да начнётся дуэль!

Скрытый текст --Кликните здесь, чтобы увидеть--

P.S. Прошу всех, кто решил зайти поучаствовать в критике и суждении будущих проектов, премного благодарен.

P.P.S. Никогда не делайте так =)

Скрытый текст --Кликните здесь, чтобы увидеть--

Сообщение отредактировал Раддек Калифский - 11.09.2013, 4:45

[Redigar Argentum]

Принято!

Сообщение отредактировал Redigar Argentum - 11.09.2013, 20:37

[Раддек Калифский]

Так господа, остался всего один день до конца дополнительного срока (а по-честному, всего пять часов!) и я до сих пор не вижу рассказов не от одного из вас. У меня нет желания закрывать дуэль (а если вы уже бросили это маленькое литературное соревнование то зря, я от вас не отстану), потому что в КЛФ итак практически ничего не происходит. Поэтому я задаю такой вопрос:
сколько вам ещё нужно времени, чтобы написать (если такового не произошло) и сдать рассказы? Причём реального времени каждому из вас, а не формальных сроков. Прошу не скромничать, и если у вас проблемы со временем и\или домашними делами, то пишите точно, когда вы по-настоящему сможете дописать свою историю. Я на вас не давлю, но в связи с предыдущим ажиотажем хотелось бы видеть результат, господа дуэлянты. 

[Redigar Argentum]

У меня появилась идея, я начал писать, но пока действительно закрутился с работой, учёбой и кучей всего. Может быть, ещё месяц, потому что пока эта карусель не торопится останавливаться. Это в любом случае будет небольшой рассказ, но халтурить не хочется.

[Glowren]

Ситуация похожая. Идея есть, и принялся писать. Не хватает времени, товарищ секундант

[Раддек Калифский]

Значит решено, господа.
Пользуясь своим правом секунданта, я назначаю дополнительный время первого раунда сроком в один календарный месяц, считая с начала следующего дня [29 октября] по Москве, и закрываю раунд по окончании времени.
Обо всех нехватках сообщать заранее, а не ждать, пока я отпишу гневное письмо
Всего доброго, и удачи  Redigar и Glowren =)

[Glowren]

не укладываюсь. Прошу об отсрочке. Максимум неделю

[Раддек Калифский]

Если Redigar не против, то отсрочка принимается. Новое время окончания дуэли [6 декабря в 0:00] по московскому времени.

[Glowren]

Буду выкладывать частями, чтобы удобно было читать и вникать, а мне - писать.

Предисловие

Скрытый текст --Кликните здесь, чтобы увидеть--

Выдох, он отразился в меховом капюшоне глухим звуком застревающего во рту и зубах воздуха, выходящего наружу и растворяющегося белым туманом перед глазами. Ничего не видно, глаза заметало тяжелыми острыми снежными хлопьями, ресницы покрылись ледяной коркой, слипались, а слезы и вовсе замерзали, едва вылившись из-под век. Не осталось сил укрываться рукой от бурана, переваливаться шаг за шагом вперед, куда только памяти было известно, где была дорога. Ветер валил с ног, бил то в лицо, то в спину, то толкал в бока. И казалось, что все отвернулись от одинокого путника. Он уже и не знал, где находится, и когда последний шаг его провалил его по пояс в сугроб, все отчаянные попытки измотанного тела были утеряны.

Черный плащ с меховыми краями капюшона и пол трепался на поверхности белого снега. Под ним все еще шевелились руки живого человека. Он мог потерять все: оружие, семью, дом, теплый плащ, - но одного он никак не отпускал от себя – это надежду. И даже сейчас, когда в поле никого нет, и с горных вершин на севере бушуют отголоски бурана, громким эхом доносящиеся до путника завываниями вьюги и падением капель льда, что-то стояло рядом и шептало путнику: ”Вставай. Это еще не конец”. И словно бы этот кто-то брал его за руку и тянул за собой, чтобы его не забросало снегом, чтобы он выжил сейчас и жил дальше, шел вперед и не останавливался.

Он схватил снег, как схватил бы гриву коня, он поднялся на колени, подтянув себя, словно бы свисал он минутой ранее с обрыва, и как ребенок, стоя на четвереньках, сделал свой первый шаг, уверенно ощущая под собой зыбкий и неустойчивый снежный покров. С ноги на ногу, медленно, но теперь, озаренный стремлением выжить во имя того голоса за плечом, надеждой его светлой памяти, путник шел на встречу непоколебимому ветру. И сколько бы тот не забрасывал в него свои стрелы, все они разбивались, как волны о скалу, брызгами разлетаясь в стороны.
Упоенный мягким голосом за спиной, он забыл про усталость, и даже не видя перед собой пути, он продолжал идти, вперед. И ему даже что-то почудилось в этом адском снежном вихре. Просветление? Или всего лишь мираж?

Он вспомнил тот голос. Он забыл ее имя, а может и не знал его никогда. Он помнит ее лицо, оно дымкой стояло у него перед глазами, не как мягкое и горькое воспоминание перед теплым камином и видом из окна, а как туман, как непроницаемая мгла, в которой отчетлив, куда не посмотри, ее лик. Она не улыбается, не грустит, если словно бы безразлично, но все же ее губы шевелятся и ее голос кличет путника. ”Каймор…” - раздается у него в заложенных воем вьюги ушах.

”Что? Я здесь, ответь мне. Скажи, не заблудился ли я. Прав ли я был”, - в отчаянии кричит он в поле снегу, земле и небу – всему, где видит он ее лик, вознося ему руки.
Но отвечает она ему мерно, как эхо: ”Каймор… Кай… мор..”

Голова закружилась. Ее лицо пропало, растворилось во тьме. Он ругается на нее, проклинает, что бросила, что бросает и сейчас, не верит и не прощает ее, и падает на колени, рыдая и избивая себя. ”Это все моя вина. Это все моя вина” – произнесли его губы, и влага на них застыла ледяной коркой. Он просто закрыл глаза от холода. Обнял свой плащ и упал на снег.

И по белому следу его сапог потекла кровь, превращаясь не то в бледно-розовый лед, но то густой багровый ручей…

***

Тихий шепот, сквозь призму какого-то тумана. Едва разборчивый: ”Жар… принесите… нужно…только… держись…”. Только дым перед глазами. Темные фигуры мелькают как силуэты, как тени на стенах. Очень холодно. Плечо, кажется, стало мокрым. Больно.

”Да ладно тебе дуться!” – кто-то ударил его в плечо.
Путник открыл глаза. Он стоял на пороге своего дома. Тут на деревянных полах все еще лежат ковры, стоит мебель, комоды матери, кровати и кресла папины.

- Ничего я не дуюсь, - вылетело у Каймора из уст, и он шагнул на половицу тяжелыми кожаными сапогами. Он отряхнул снег с плаща и скинул капюшон. Черные засаленные волосы едва колыхнулись, словно бы застыли. На ресницах замерли капли воды, а на черной щетине еще оттаивал снег.
- Ну просто я подумал, что ушел не попрощавшись, - произнес мальчик лет восьми, одетый во что-то, напоминающее крестьянскую одежду.
- Итриам! – воскликнул путник, - Ты ли это? Да как я могу на тебя дуться?

Мальчик подбежал и с наивной детской игривой улыбкой схватил брата за полу плаща и потащил за собой.
- Кай, ты как будто не видел меня давно. Мы ж еще вчера с тобой играли? Ты не помнишь?

(”Он… скорее… не отходи”)

Мальчик вопросительно посмотрел на мужчину, высокого и статного, в черном плаще, под которым виднелась рукоять меча, ремни и теплые телогрейки.

- Конечно же, я помню, Итриам, - сказал путник своему младшему брату, скорее, чтобы не обидеть его.
Мальчик радостно воскликнул и потянул полу плаща за собой. ”Пойдем, я покажу тебе кое что”, - и он в припрыжку умчался куда-то вперед. Он бежал не быстро, но показалось, будто в секунду он исчез, словно и не было его рядом. Каймор испугался, он окликнул брата, просил не играть с ним в прятки, что он слишком устал, чтобы играть. И когда ответ не последовал, путник прошелся до конца зала, где был камин и отцовские кресла. Где был запах маминых пирожков со шпинатом, ужасные на вкус, но пахли они потрясающе, так что в иной раз, когда она их готовит, все за столом наедались только чудным запахом. Ее это жутко злило, но лучше от этого она не научилась готовить.

”А где мама? Отец?” – промелькнуло у путника, ведь как он помнит, в кресле всегда сидел отец, читая в холодные зимние вечера книги, привезенные им из дальних путешествий Ну и чудная же была у него коллекция этих книг! Он пытался даже как то научить читать Каймора и Итриама, но безуспешно. Правда, Итриам запомнил буквы и уже читал по слогам, в то время как его брат к своим двадцати все еще не умел и слова произнести с бумаги. Отца это забавляло.

- Ну, ты идешь? – послышалось из-за спины. Каймор оглянулся, но там никого не было.
Тихонько, почти на цыпочках, хотя в тяжелых сапогах это было трудно, он прошел в коридор, который вел в просторную трапезную, где за большим столом сидели они... Отец, не отрывающийся от чтения и иногда зачитывая отрывки остальным, мать, которая только что поставила на стол свои пирожки и окликнула Итриама сесть за стол. И вдруг из ниоткуда в комнату вбежал мальчик с радостным смехом подшучивая над запахом маминых пирожков, а бедная хозяйка только пригрозила пальцем мужу, что это все его шуточки, а тот и не думал отвлекаться от более интересного занятия, поддакивая и кивая супруге: ”Да, да, милая, я тоже тебя люблю”. Сестра Марана сидела и вдумчиво писала то-то на клочке пергамента, скорее всего своему новому ловеласу, отцу это не понравится! Но когда мама просила убрать ее письма и не отвлекаться от обеда, Марана чуть не разлила чернила, но быстро все убрала и тихонько приготовила тарелку.

(У него слезы… Больно… Он все еще чувствует…)

Каймор стоял в проходе, будто бы для него не существовало больше ничего – только пол под ногами и его семья за обеденным столом. Слезы потекли из глаз, медленно и лениво они застряли в давно не бритой щетине. Он то ли улыбался, то ли сердился, и на все вокруг он смотрел, будто это происходило вот прямо сейчас. Мужчина пал на колени, и грохота никто и не услышал: ни отец, ни мать, ни чуткая сестренка, ни даже Итриам, что буквально мгновения назад разговаривал с братом. Его тут нет. И никого тут нет.

Опять болит плечо. Почему? Каймор не придавал этому значения. Он просто закрыл лицо руками и заплакал, как когда-то, в минуты, когда было очень грустно, когда была рядом Марана, а потом подходила мать, и они говорили, что все будет хорошо. Вот только сейчас никто не подходил. Один.

Больно.

***

Как и конец горько-сладкого сна, всему приходит завершение. От всего придется проснуться, отвыкнуть, забыть. И пожалуй, самые больные и острые воспоминания не забываются. Мы живем с ними, как во сне, и нам никогда не проснуться. Эти картины из прошлого навсегда будут с нами. Они утихнут или возгорятся новым пожаром, и затмит все. Некоторые забываются, а некоторые, как бы ни хотелось забыть, призраками преследуют, как тень от солнца на земле.

Сообщение отредактировал Glowren - 04.12.2013, 16:57

[Раддек Калифский]

Слава богу, хоть кто-то отписался! Значит дуэль не мертва.

Если хотите я могу опять удлинить время, но мне кажется это тухлый номер.
Я не вижу особого пыла, но при желании можно оставить дуэль открытой, чтобы скидывать сюда рассказы, которые думаю в будущем стоит вообще перенести в прозу.

Но решайте сами, господа дуэлянты. Я больше не советчик.

[Раддек Калифский]

"4 часа назад состоялся конец дуэли.
Под давлением времени один из дуэлянтов выстрелил полузаточенным пером из пистолета в воздух, отчего поразил нежную наблюдательную публику со слабыми нервами прямо в сердце.
Второй не выдержал такого нахальства и выждав короткую паузу ответил противнику благородным молчанием, на чём вековой спор и был окончен."

Итак, время дуэли истекло. И в отсутствии соперника побеждает, если это законно, Glowren.
Прошу присудить ему награду.

Ну а так, как тексты до конца не выложил не один дуэлянт, то предлагаю оставить пока тему открытой, чтобы дописать рассказы, но уже вне конкурса и соревнований, или закрыть и отписывать истории в прозе.

Коментарии?

Сообщение отредактировал Раддек Калифский - 06.12.2013, 3:55

[Litta]

тема довольна сложна для воплощения....

Здесь мало одной фантазии и воображения...

Однако можно попробовать..

вы не возражаете, други?

и вообще - где все?

Сообщение отредактировал Litta - 13.09.2014, 15:36

[Litta]

«ФРУКТОВЫЙ ЛЕД МОЕГО СЕРДЦА…»

Он сидел на камне и бездумно смотрел на тающую палку фруктового льда, истекающую яркими цветными слезами. Камень, нагретый за день, приятно грел зад, волны  шелестя, скребли песок. Луна, выглянув из-за горизонта, проложила дорожку почти к его ногам. ..
« А море приблизилось…» Мысль была вялая, ленивая. В  его времена до прибрежной полосы от камня надо было шлепать и шлепать..
Злость и раздражение медленно улетучивались. Обида таяла, как палочка фруктового льда в его руке..

Пятнадцатью минутами раньше он, с силой хлопнув дверью номера, побежал… почти побежал.. скорее быстро пошел вон из отеля. Прошел по коридору. Держась за перила, спустился с широкой лестницы, стараясь ногами не зацепиться за ковровую дорожку, покрывающую ступеньки. Вышел на улицу. Прошел-пробежал до дверей знакомого бара и встал, отдыхиваясь. В его возрасте спринтерские забеги чреваты – сердце пыталось вырваться из клетки ребер, в голове мутилось, а дыхание никак не хотело восстанавливаться. Но, наконец, он немного успокоился- дыхание стало более-менее нормальным, сердце еще колотилось, но уже не собиралось покинуть грудную клетку, да и в голове прояснилось. Все еще  тяжело дыша, он вошел в бар…

А бар не очень то изменился с ТЕХ времен. Разве что изменился ассортимент, добавилось автоматов, да за прилавком  стоял не толстый Педро, а тощий парень. Но рубашка была все такая же – яркая, цветастая, то ли в пальмах, то ли в ананасах.
Он подошел к стойке. Парень вопросительно уставился на него. Потом озаботился
-Вам плохо?
А он еще помнит язык. С трудом, но понял вопрос. Качнул головой  и, с трудом вспоминая слова,
-Пройдет..  – махнул рукой и хлопнул ладонью по прилавку – Фруктовый лед еще готовите?
-Дааа..
-Фруктовый лед. Состав – маракуйя, банан, ананас и манго…
Парень кивнул. Подготовил шейкер.  Миксер.. Каждое из названных фруктов очистил от кожуры. Потом по отдельности, вместе с мякотью, растер в миксере и по очереди влил в шейкер. Поставил в морозилку. Достал. Начал медленно размешивать загустевшую жидкость, не смешивая – иначе превратиться в грязно-зеленое месиво. А так – разноцветные полосы – осторожно перелил в специальный длинный стакан. Всунул палочку и поставил в морозилку – замерзать.
Он внимательно просмотрел все манипуляции бармена. Потом попросил воды и медленно пил, поглядывая на экран включенного без звука телевизора. Негромкая музыка наполняла бар и не резала слух. Бар в этом  вопросе остался прежним…

Наконец бармен достал заледенелый, покрытый изморозью стакан, на миг сунул его в кипяток и выдернув за палочку, протянул ему. Он взял. Расплатился раньше, поэтому сразу же, не задерживаясь, вышел из бара, на ходу облизывая приторно-сладкий ледяной штырь. Он перешел авениду и остановился у барьера. Лет десять – пятнадцать назад он бы просто перемахнул через него и все. А теперь пошел вдоль, ища спуск и продолжая облизывать – обсасывать  штырь. Нашел.  Спустился. Пошел по песку, тяжело волоча ноги. Огляделся- а где же он? А вон он – стоит себе, как и ТОГДА. Только стал вроде бы как пониже. Он подошел к нему и сел..

Палочка пахла фруктовой смесью – душно, обволакивающе тягуче. Пахла его женой.  Потому что его жена обожала фруктовый аромат. Всегда. И обливала им себя щедро, от души. Ему стоило огромного труда отучить ее от этой страсти. Да потом и подруги – сослуживицы помогли. Кто бесцеремонно, а кто тактично, намекали ей на вредность ее увлечения фруктовым ароматом. А однажды он пошел во французский парфюмерный магазин  -  настоящий, с поставками из Франции и ему принесли французские духи с фруктовым ароматом. Маленький изящный флакончик  пах тонко, нежно и очень приятно. Но, черт побери, они ему встали в копеечку. А он и не жалел. Новое платье и эти вот духи – и его жена окончательно стала светской дамой. Но, по-прежнему, в раздражении и злости, он становилась Снежной королевой..
Вот это ее умение – обливать холодом, буквально замораживающим, - было у нее с первого дня их знакомства. Когда она злилась, была в обиде или раздражена, то в помещении  казалось, что резко падала температура, а стены покрывались инеем. А она превращалась в кусок льда – пахнущий фруктами кусок льда.  Она умела так холодно молчать, что человек с богатым воображением мог легко получить обморожение лица или конечностей. И при этом вокруг распространялся аромат фруктов – запах жаркого юга. Он так и  звал ее – мой фруктовый лед – по аналогии с известным десертом…

И, сидя на камне, он, не замечая, что произносит слова вслух, повторял – фруктовый лед  моего сердца… Фруктовая Снежная королева моей души.. Манговый айсберг моей жизни….

Шаги…
Кого это черти несут?
Пристроились на камне сзади..
Он напрягся…
Его мягко обняли руками. Прижались. Щека нежно  потерлась  о его шею..
-Извини… Я опять не сдержалась.. Но ты сам виноват.. зачем так пялился на ту девчонку?
Он, продолжая смотреть на истекающий слезами фруктовый штырь, погладил рукой ее руки.
-Она так похожа на тебя…
-Я старая..
Он разжал пальцы и штырь шмякнулся на песок. Полуобернулся. Поймал руками  ее лицо. Впился глазами в ее глаза
-Нет… Ты молодая… Все такая же… И та девчонка так похожа на тебя.. Только вот одета по другому – ты бы так не оделась, и  в торчащем на темечке  хвосте совсем другое перо – какое то гнусно-общипанное.. не то что у тебя -  перо из хвоста огненно-рыжего петуха. И где ты его только раздобыла?
-У соседа… У него петух – красавец был.. Так я неделю за ним охотилась – никак не могла урвать..
-Но все таки вырвала…
-Вырвала…
-И это перо приворожило меня…
Она засмеялась. Тихо, нежно, грудно..  И он, наклонившись, впился в ее губы…

-Ну все.. все… Пошли домой..
Она помогла ему встать и они вдвоем, поддерживая друг друга, пошли – побрели в отель. И, уже лежа в постели, глядя на усыпанное звездами небо,  под тихое дыхание рядом спящей жены и в аромате фруктов, наполнявшем комнату, он вспоминал…
ТОТ год..
ТОТ день…

Сообщение отредактировал Litta - 15.09.2014, 8:45

[Litta]

Это был первый в его жизни отпуск…
Отец за полгода начал доставать – куда, в смысле  - где он хочет его провести. Но по причине того, что он  с пеленок по заграницам мотался – все места им уже были изучены  до оскомины, места выбрать он не мог. Да особенно и не заморачивался – первый рабочий год показал, что институт институтом, а настоящая работа – это совсем не  то,  чему учат в институте. И он весь год  вникал в особенности финансирования, движения средств, тонкости составления договоров и прочая и прочая и прочая в деле управления и хозяйствования… так что когда до отпуска осталась неделя, то выяснилось – он абсолютно не знает – где его проводить. И так бы и провел его где-нибудь у друзей отца, если бы не друг Валерка….
Валерка был тоже из семьи бизнесменов, но не таких успешных. Средненьких… Его отец имел пару лавок и магазинчик.  Доход с них позволял не бедствовать, но и на шикование  лишних средств не было.

Ну так вот. Володька урвал по случаю с большой скидкой  путевку на месяц в одну из южных стран. Он млел от предвкушения, как он проведет там время, рассказывал о карнавале, который пройдет там и вообще – жаркая южная страна – яркая, праздничная – манила его словно мед  пчелу.
Все обломила болезнь матери. Та слегла как то сразу и серьезно. Потребовалась сложная операция, очень дорогостоящая и Володька примчался к нему – выручай!
-Купи путевку, а? тебе ведь все равно куда ехать, а?..
И он купил путевку. По полной  стоимости – деньги другу были нужны. Отец посмотрел на него, на путевку, пожал плечами и отстегнул требуемую сумму. Потом достал кредитку одного из заграничных банков, клиентом которого был, и вручил ему.
-Ты там будь осторожен и не влипни  куда нибудь..
-Ты меня знаешь?...
-Знаю…Но…
-Паааа…
-Ладно, ладно… Отдыхай…
Так он очутился здесь -  в жаркой, солнечной, пахнущей экзотикой стране…

Два дня прошли  обычной  южной тягомотине – утром купался, потом сиеста – сидел за компом  под кондиционером, вечером шваркался по авиенде, пляжу и прочим достопримечательностям.
А вот третий день круто перевернул всю его жизнь..

Вечерело.  Вернее, солнце садилось. На океане – штиль. Легкий, как дыхание феи, бриз колыхал ленты тента. Местные и туристы  выбирались из отелей и домов для променада.
Он сидел за столиком уличного кафе и лизал длинную палку фруктового льда лениво скользя взглядом по лицам и фигуркам фланирующих мимо девчонок. И вдруг … он даже цапнул кусочек льда и запыхал, стараясь его сначала растопить во рту..
В двух шагах от него стояла девчонка.  То, что она из местных, аборигенка, это было видно сразу по поведению и одежде – одета в платье то ли из штапеля, то ли из ситца, но то, что не синтетика  это было ясно.. Сланцы.... но шокировало его не это – в хвосте волос, собранном на темечке, торчало перо.
Перо было явно не павлинье  - тоньше, да и не бывает таких огненно-рыжих павлинов. Петушиное и явно из хвоста. И это перо горело и сверкало, слепя его и завораживая. Забыв о приличиях, он вперился взглядом в это перо. Девчонка оглянулась. Они встретились глазами.. и он замерз.  Замерз, в полном смысле этого слова – взгляд девчонки быль столь ледяным, что он  почувствовал себя не в стране, где в тени +45°, а в родном Подмосковье где то в январе… Он клацнул зубами и снова урвал клок от своего изрядно подтаявшего десерта. Но после взгляда девчонки десерт показался почти горячим…
О бросил недоеденный десерт в урну. Встал. И пошел  кадрить столь экзотичную особу – времени было море и  его надо было чем то занять. И девчонка его заняла…
Язык он знал неплохо и по началу ничего серьезного не замышлял – так, развлечься. Но девчонка оказалась интересная. С ней было весело. Она стаскала его на карнавал и они там здорово оттянулись – он даже прошел немного в колонне с напяленным на голову  колпаком, украшенным мишурой и перьями. А потом они лазили по каким то совершенно незнакомым местам и ему было с ней необычайно легко и весело.. И когда звонок отца вернул его на землю, он вдруг понял – он влюбился…
И он спросил ее – согласна ли она поехать с ним в холодную Россию. Кем? – спросила она. Женой – ответил он. Подумать можно? – спросила она. Подумай. – ответил он. Твои родители не будут против? – не знаю. Но , думаю, что нет. А твои? – Не знаю…

Порешили на том, что разбегаются – он уезжает домой и обкашливает с родителями тему на предмет жениться на иностранке. Не богатой и не звезде. Она – со своими родителями – отпустят ли. К тому же – он православный, она католичка. Связь договорилсь держать по мобиле – он купил ей и оплатил год разговоров…

Его родители охнули, отец крякнул. Потом посмотрел ему в глаза и вышел на балкон. Он  постоял и вышел к нему. Они стояли и молча курили..
-Любишь?..
-Очень..
-А она…
-Говорит..
-Что говорит – это чушь.. Сердце что твое говорит – любит или притворяется?
Он помолчал. Подумал. Проинспектировал их отношения и, твердо
-Любит. По настоящему…
-Тогда женись. Благословляю..

Он набрал ее. Она сказала, что родители дали добро. Вопрос с религией утрясли. Она стала православной. И вот у них уже трое детей – двое сыновей и  дочь. И  пятеро внуков.  Как только внуки подросли, дети решили  - а пусть они прокатятся и отдохнуть в тех местах, где познакомились, да и мама съездит на свою родину – может что узнает про своих родных: года через три после их свадьбы в квартале, где они жили , произошел пожар и они пропали. Власти предполагали,  что они погибли – было много неопознанных трупов – квартал был из бедных, дома стоял кучно и многие не успели спастись…  И вот они уже две недели здесь и власти ничего сказать по поводу не монут.. И они просто отдыхали и все у них было хорошо, пока сегодня вечером он не споткнулся взглядом о девчонку, до жути похожую на его жену – ту, молодую. И даже перо – какое-то сизо-синее  задорно торчало  из так же завязанного на темечке хвоста.. а потом был скандал и он сбежал от заполнившего номер ледяного холода, пахнущего  фруктами  инея, покрывшего стены….

[Litta]

Паола шла, касаясь пальцами гранитного парапета отделяющего авениду от пляжа.  Осенне-зимние шторма прошли и солнце с теплом снова возвращалось на просторы пляжа. В этом году океан был как никогда свиреп  - волны не только залили всю площадь пляжа, но и пару раз с грохотом  бились о гранит парапета, осыпая проезжающие машины брызгами и пеной. Народ предпочитал пробегать по противоположной стороне дороги – вдоль стоящих стеной отелей…
Но шторма ушли,  солнце уже вовсю прогрело и высушило песок. Уборщики убрали пляж от обломков,  водорослей и мусора, нанесенного океаном.  Расставили везде  зонтики,  навесы и лежаки. И пляж снова готов к приему туристов и жителей.

Было ранее утро – солнце только собиралось встать. Паола любила именно эти часы -  свежие, прохладные. Машин еще мало, солнце не раскалило камни, дышалось легко. Именно  это время она стала выбирать для прогулок - проводив мужа на работу она уходила на час – как раз до восхода и наплыва первых купальщиков – прогуляться по пляжу. Да ей врач и советовал гулять утром – для шести месяцев – самое то..
Взгляд Паолы скользнул по стене отеля и по столикам под зонтиками. Пока  пусто – отдыхающие еще спят. Ну да ладно. Мамина вахта начнется через час после сиесты..
И снова глубокий вздох колыхнул уже начавшую наливаться молоком грудь . В сущности это ее вина, что мама вот уже почти три с половиной года как на работу, каждый день, кроме, разумеется  самых яростных штормовых, когда папа просто вставал в двери и строго смотрел на маму.
-ТАМ никого нет. Шторм.
И мама, вздыхая, возвращалась в свое кресло у окна.
Да. Паола чувствовала – в сущности  это только ее невнимательность послужила причиной маминой печали. И она снова и снова прокручивала в голове  ТОТ день, выискивая  оправдательные причины для себя – ну так получилось и она, в сущности, и не могла по другому.

Тогда, четыре года назад, она, еще молодая и незамужняя девушка, да чего там девушка – девчонка,  встретила и не узнала мамину родную сестру – тетю Марию, которая вышла замуж за русского и уехала в далекую Россию. Потом,  по рассказам мамы, в их квартале случился пожар – выгорел почти весь квартал – они спаслись чудом и тут же уехали в другой город, где папе друг пообещал хорошую работу. У них сгорело все – в том числе и адрес и все координаты тети Марии. Осталась только фотография, где тетя Мария,  молодая, смеющаяся, с торчащим на темечке хвостом с воткнутым в его узел петушиным пером, и рядом – парень – светловолосый, голубоглазый – прижимается к ее щеке и тоже смеется… Они ждали, что  тетя Мария напишет им, но однажды в газете прочитали в списке погибших свои фамилии и поняли – тетя Мария считает их погибшими. Как сообщить  ей, что они живы -  они не знали. Но вот они вернулись  снова в родной квартал, и мама все время надеется, что тетя Мария приедет, просто, чтоб вспомнить молодость…
Паола снова вздохнула и поводила пальцем по парапету. Спешить на свое место – большой, наполовину вросший в песок валун – она не хотела – там кто-то сидел: согнувшейся черной загогулиной. Паола и тянула время, медленно  идя вдоль парапета в надежде, что этот кто-то уйдет..

Паола снова скользнула глазами по стоящим на веранде перед отелем столикам. И ТОТ день встал перед глазами..
Они с подругами договорились  прогуляться по авениде вдоль отелей, потом обещали подойти Педро и Алехандро и они всей компанией собирались сходить  в  «Отель-Плаза», где намечался какой-то концерт. Она пришла раньше всех и крутилась на пространстве между столиками и скамейками для отдыха, поджидая остальных. Сегодня ей вдруг захотелось одеться как тетя Мария на фотографии  и она стянула волосы в конский хвост на темечке. Перо она выдрала из бабушкиного боа, которое вот уже какое десятилетие пылилось в шкафу, приманивая моль и собирая пыль и паутину. Мама время от времени встряхивала его и вывешивала на просушку, но оно все равно было пыльное и страшное. В детстве Паола его боялась – ей казалось, что это какой то страшный птице-зверь. А сейчас, чихая и кашляя, она перетрусила все боа и выбрала самое более-менее нормальное перо, очистила его, расчесала  расческой для ресниц и гордо воткнула в узел волос…

И вот, крутясь, вертясь и оборачиваясь в попытках выглядеть своих подруг, Паола вдруг почувствовала взгляд – внимательный, настойчивый и  заинтересованный. Она оглянулась и встретилась глазами с немолодым седовласым мужчиной, европейцем, смотрящим на нее ТАКИМИ глазами.. ТАКИМИ… ну, так смотрит на  Илину  Алехандро, влюбленный в нее по уши. Паола, естественно, повела плечом, чуть шевельнула бедром.. А чего? Богатый иностранец. Глядишь и угостит и прикупит  чего… нет, ничего  ТАКОГО она бы не позволила, но…  И она решила ответить  (если повезет, то к подругам она присоединится потом) и  уже приготовилась, как чуть отведя глаза в сторону наткнулась на горящий взгляд сидящей рядом с мужчиной женщины. Женщина даже подалась вперед, почти вперилась в нее злым ревнивым взглядом. А мужчина смотрел на Паолу и не видел реакцию сидящей рядом женщины – он был весь в этом взгляде. И тогда Паола, в ответ на горящий взгляд женщины (не молодой, седоватой с дряблой кожей и морщинками) презрительно-насмешливо оглядела ее. Она пробежала глазами по прическе и дорогому платью, браслету на руке и  странно знакомому монисто на шее. Монисто было знакомо. Очень знакомо. Только вот где она его видела? Пять  серебряных  цепочек  с рядами серебряных монеток  сбегали вниз  треугольником – первый ряд монет длинный, второй ряд – монеток поменьше, на пятом висело всего несколько монеток. Но самое интересное – в середине третьей цепочки одна монетка была больше остальных и на ней – выложенный синими камнями крестик. Но Паола не стала  заморачиваться  вспоминая – где она могла это видеть. Она просто тряхнула хвостом, еще раз облила старуху презрением и,  повернувшись, нырнула в толпу – на ступеньках, спускающихся к авениде показалась  Матти…

Домой она вернулась поздно. Проскользнула тихо к себе в комнату, надеясь, что родители  не проснуться. Но они проснулись и отец стоял у двери, покачивая ремнем. За его спиной виднелась мама – стояла, прижав край  большого платка к губам и качая головой.  И сразу же зачесалось одно место в предчувствии некоторых не очень приятных ощущений – несмотря на возраст,  папа был непреклонен и дети получали за  непослушание  по полной. К  ремню полагалось наказание – домашний арест. Все – завтра сидеть ей дома….  Паола вздохнула и  вошла в комнату. Сзади прошлепали тапки – отец…
Утром она встала поздно. Отец поработал на славу и сидеть ей сегодня будет довольно сложно. Ничего – поест стоя. Она сбежала вниз  на кухню – завтрак закончился и  теперь придется готовить себе самой. Но мама была на кухне, сочувственно посмотрела на дочь и осуждающе покачала головой. Потом быстро собрала ей завтрак. И вот когда Паола старалась пристроиться на стуле чтоб ощущения были менее болезные, а мама несла ей кофе  в большой кружке, Паола, подняв глаза, наткнулась на монисто..

Как она могла забыть! Мама никогда не снимала это монисто. Разве что  когда мылась. Это монисто сделала бабушка – вернее она сделал    ПАРУ  монист – для мамы и ее сестры. Той, которая вышла замуж за русского.
-Ээээ …. Аааа… - Паола потянула руку и показала на монисто. Красный крестик в центре насмешливо сверкнул  багряным огоньком.
-Чего? – мама остановилась. –что такое? Оторвалось что-то?
-Нееет – Паола замотала головой -  видела.. такое вот… только  крестик – синий..
Мама ахнула. Взмахнула руками. Кружка с кофе, брякнувшись на пол, раскололась  и кофе вылилось огромной лужей..
-Где?
-там. У отеля… На женщине…
Мама метнулась к двери. Потом вернулась, сдернула с вешалки кофточку и,  застегивая на ходу пуговицы, метнулась на улицу. Паола , забыв про завтрак, метнулась за ней.

Мама, задыхаясь, бежала в сторону отеля. Паола догнала ее
-Ну мааа… ну ты чего?
Мама остановилась, передыхая..
-Мария… там – Мария…
И снова припустила в сторону отеля. Паола подпрыгнула и помчалась вперед. Она обогнала маму и вынеслась к парадному входу отеля.  У  лестницы стояло такси – кто то отъезжал. Паола двинулась было по ступенькам, но, оглянувшись, увидела в окне  такси лицо ТОЙ женщины. Паола шагнула к машине. Женщина презрительно торжествующе  глянула на  Паолу, тронула сидящего впереди шофера.
-Стойте!!!
Взвизгнули, прокручиваясь, шины и  такси, рванув с места, влилось в поток двигающихся по авинеде машин. В заднем стекле мелькнуло лицо мужчины – он обернулся…
И все…

А потом мама сидела на земле и плакала. Плакала горько и безнадежно. Им отказались сообщать адрес, где живут эти русские.  Мама полгода как то терпела, а потом, как на службу, стала приходить к отелю после сиесты и сидеть там,  по часу или два,  зорко оглядывая всех туристов.
-Она приедет. Обязательно приедет еще раз. Она должна приехать. И я ее встречу…
И так вот уже три с половиной года…
Паола с раздражением посмотрела на сидящую на камне черную фигуру. А, да ладно. Камень большой. Места всем хватит. И ничего не случится, если она притулится сзади. И кроме того – камень не купленный. И, тряхнув головой, Паола зашагала к спуску…

Она подошла к камню и уже хотела пристроиться с другой стороны, но что то насторожило ее. Уж больно обреченно сидела женщина – вся в черном – что крайне непривычно для этого места. Черное платье с коротким рукавом, черные  капроновые чулки и черный платок, повязанный странно и незнакомо. Она сидела согнувшись и держала в руке довольно сильно обтаявшую палочку фруктового льда. Она его не  ела, а сидела и смотрела, как оно, тая, роняло яркие цветные капли на песок – словно плакало… Паола медленно стала обходить женщину. И вот  когда она почти уже стояла напротив, женщина подняла голову, взглянула на нее тусклыми заплаканными глазами и произнесла  сухим шелестящим голосом
-Он звал меня – фруктовым  льдом  его сердца… манговым айсбергом его жизни…
Слова произносились медленно, словно женщина их побирала из словаря или вспоминала.. с трудом.. и безбожно коверкая с неправильным ударением. Но основное Паола поняла и стояла,  глядя на  яркие слезы плачущего десерта – оно плакало вместе с женщиной о том, кто ушел…

Громкий  голос заставил их вздрогнуть и выдернул из застоявшейся тишины.
-Мама!...
И дальше слова на незнакомом языке. Женщина подняла голову. Выпрямилась..
И в разрезе платья звонко перебрало свои серебряные пальцы монисто, а синий крестик весело подмигнул в лучах восходящего солнца..
-Тетя Мария!
Женщина вскинула голову и посмотрела на нее тусклыми пустыми глазами. Подошедший к ним мужчина  встал рядом и плотно прижал локоть женщины к себе..
-В чем проблемы? – он говорил странно и с акцентом..
-О! Нет проблем! Но тетя Мария – сестра моей мамы…
-Вашей мамы? Вы не ошиблись, сеньора?
-Нет, нет! – Паола протянула руку – пожалуйста. Мою маму зовут Анита. И она не сгорела на том пожаре….
Мужчина вопросительно посмотрел на женщину. Та  сначала с недоумением, а потом, вспомнив, вскрикнула и прижала  руку к губам. Пальцы другой руки разжались и фруктовый лед упал на песок.
-Анита…. Она жива?
-Да, да… И мама очень хочет вас увидеть…
Паола  просительно сложила руки
-Прошу... очень прошу..
Женщина взглянула на мужчину. Тот пожал плечами. Что то сказал. Женщина кивнула.
-Идемте..

И они пошли.
Перешли авиенду. Пошли вглубь . Вышли к старому району квартала - после пожара тут настроили высоток. женщина начала что-то говорить мужчине и показывать рукой. мужчина криво усмехнулся и что то сказал. женщина охнула и прижала руку с платком к губам..
-Что? - Паола с удивлением и озабоченностью посмотрела на женщину.
-Сын сказал - квартал сожгли, чтоб освободить землю под застройку..
Паола недоверчиво глянула на мужчину - скажет тоже! Квартал загорелся.. загорелся.. Отчего он тогда загорелся? А ладно, спросит потом у мамы..
Еще пара поворотов и они вышли к маленьким двухэтажным домикам-развалюхам: остатка квартала. Паола подошла к их дому и поднялась по разбитым ступенькам. Толкнула дверь.
Мама  стояла у зеркала и расчесывалась.
-Мама! Тетя Мария приехала..
Мама обернулась...

Сообщение отредактировал Litta - 16.09.2014, 12:53

[Litta]

Народ!
Прошу быть снисходительным - это эссе!
Я написала его на одном дыхании и поэтому оно такое корявое, колченогое и все в заусеницах...
Если уж оно будет сильно доставать своей несуразностью токо скажите - выкину!