Ветер и звезды, Жду критики :) Опции

[Zhai]

Часть 1.

389 год Четвертой Эпохи.
11, месяц Рождения Солнца.
Завихрения солнечных бликов в небесах. Завихрения песка под ногами. Завихрение мыслей в разгоряченной голове…
Битва. Великая битва. Вулканы извергают потоки огня… Глаза извергают потоки ненависти. Земля корчится в судорогах.
Прекрасная женщина в колеснице над войском – волосы по ветру, глаза сияют, как звезда в ее руках. Мужчина стоит на холме, на лицо опущено забрало. Он полководец. Она – почти богиня.
Ты был предан, за тобой шла охота, но сейчас ты в безопасности. Я сдержала свое слово – ты снова жив. Сдержи же и ты свое.
Не бойся. Я слежу за тобой.
Корабль мягко скользил по волнам. Ничто не нарушало мертвой тишины трюма, кроме шелеста волн. Но пленник, скорчившийся за ящиками в дальнем углу, проснулся с таким содроганием, будто прямо над ним выстрелили из пушки.
Он выбрался из-за ящиков и прополз к центру трюма, туда, где вокруг бумажного фонаря сидели рабы.
- Вот и наш затворник, - добродушно сказал один из зверолюдов. – Что случилось?
Пленник не ответил и молча подобрался поближе к фонарю, стремясь получить крошечную долю тепла от него. Рабы немного раздвинулись в стороны.
- Как тебя зовут? – спросил все тот же раб, близоруко щуря свои оранжевые глаза на него.
- Одан, - пленник поразился своему хриплому голосу.
- Я слышал, что тебя высадят в Мениноре, - раб повернул свою волчью голову в сторону люка.
- Император велик, - подал голос темнокожий садор, задумчиво смотря на фонарь.
Зверолюд горько рассмеялся. Как пролаял.
К шелесту волн добавился такой звук, будто кто-то царапал днище корабля. Фонарь замерцал. Наверху прогремели шаги. Рабы сбились в кучу еще теснее.
- Подходим к берегу, - садор тоже посмотрел на люк.
Одану было все равно. Почти всю жизнь он провел в тюрьмах, а потом попал на корабль по указанию императора, внезапно снизошедшего до того, чтобы освободить пленника в отдаленной части империи – Мениноре. Только для здоровья такая жизнь совсем не полезна – Одан еще в темницах получил жестокую и почти хроническую простуду. На корабле же его мучила морская болезнь, начавшаяся с того момента, как он ступил на палубу.
Корабль заскреб днищем по песку. Фонарь еще раз моргнул и погас окончательно. Наступила тишина. Потом наверху заскрежетал трап, который спускали с корабля.
Опять – шаги. Потом люк открылся, и в глаза пленнику ударил яркий дневной свет.
- Ты – наверх, - человек, заглянувший внутрь, указал на Одана. – Один.
Пленник, шатаясь, поднялся и прошел к люку.
- Удачи, - сказал садор. Зверолюд снова засмеялся.

1039(последний)  год Третьей Эпохи.
19, Месяц Холодного Дождя.
Амальсина снова украдкой взглянула на молодого лорда. Он беседовал о чем-то с ее отцом. Оба часто улыбались и смеялись. Хоть Империя и собиралась идти войной на Менинору, и, казалось бы, нужно готовиться.… Но данаиты не показывали виду, что подготовка идет полным ходом. И никто во всезнающей Империи не подозревал, что за этой веселой встречей всех лордов Мениноры кроется тревога, беспокойство и попытка организовать достойное сопротивление. Амальсина видела, что два пересмеивающихся лорда – ее отец и Харис – бросают взгляды на садора, пристроившегося в глубине помещения. Глупый имперский агент даже не подозревал, что о нем уже все знают.
Внезапно лорд Харис пропал. Амальсина увидела его только когда догадалась перестроить зрение на инфракрасный спектр, к тому времени он уже был возле шпиона. В руках его появилось что-то холодное - отливающее зеленоватым цветом. Этим предметом Харис на секунду коснулся шеи садора – тот беспокойно завертел головой - потом вернулся к отцу Амальсины и убрал чары невидимости. Они продолжили разговор.
Через час слуги вытащили из поместья и свалили в соленое болото на берегу нечто, закутанное в темно-зеленую ветошь.

389 год Четвертой Эпохи.
11, месяц Рождения Солнца
- Имя.
- Одан.
- Хм. Без фамилии? Место рождения?
- Столица.
- Профессия?
- У вас нет названия для нее.
Глава канцелярии неодобрительно посмотрел на пленника из-под седых бровей. Он знал, что Одан попал в тюрьму за убийство.
- Неудивительно… Возраст?
- Тридцать один год.
- Родились под знаком Дракона?
- Да.
- Подпишите.
Одан поставил замысловатый росчерк на пергаменте и протянул его старику.
- Нет. Отнесите капитану стражи. Там он направит вас куда надо.
Одан свернул лист и направился к выходу. Там его уже ждал стражник.
Через полчаса он уже стоял на улице крохотной деревушки. Всего пять домов и канцелярия. Немного.
Одан сделал, пошатываясь, несколько шагов, вдыхая пьянящий воздух. Он пах чем-то неизвестным, солью и зеленью. Улица, вернее, земляная площадка между домами, была сырой, и кое-как скроенные  из кожи башмаки увязали в глине.
Он выдернул ноги из грязи и уверенно зашагал к низкому деревянному цилиндру на настиле, над дверью которого было написано:
ТАВЕРНА ЛЮМИЛЛА
ПРЕВЕД! ДАБРО ПАЖАЛОВАТЬ!
Одан подивился надписи, усмехнулся и вошел. У него не было ни монеты, но он рассчитывал просто посидеть где-нибудь в уголке.
Внутри было темно, розовый утренний свет с трудом пробивался сквозь узкое треугольное окно. Одан прищурился, огляделся. Увидев стол в самой темной части таверны, он направился к нему.
Девица за стойкой проводила его презрительным взглядом и что-то сказала своему соседу, типичному западному имперцу.

- Пришел, - шепнула Зазара.
Саанамур быстро оглянулся и заметил того, о ком говорила девушка. Данаит. Высокий, худой, замученный болезнью, но с решительным лицом.
- Славного ассассина они погубили, - тоже шепотом сказал Саанамур. – Обучить бы…
Зазара встала, одернула короткое платье, на которое ей едва хватило ткани, и вышла из таверны. Саанамур тоже встал, но направился он к данаиту.

Одан, заподозривший, что здесь что-то не так, краем глаза следил за имперцем. Тот еще поговорил с девицей, потом она вышла, а он потоптался на месте, пооглядывался, изображая непричастность, и пошел прямо к тому столу, за которым сидел Одан.
Имперец шумно уселся напротив него, не обращая внимания на недружелюбный взгляд.
- Это тебя привезли сегодня на корабле? – спросил он.
Одан, подумав, что никакого вреда в том не будет, кивнул.
- Ну и как тебе Менинора? Говорят, даже если данаит родился в империи, он все равно вернется сюда рано или поздно, - продолжал приставать имперец.
- Верно.
- И куда ты сейчас?
- Куда-нибудь, - раздраженно ответил Одан.
- Ну, зачем так? Ты можешь помогать императору даже здесь! Ты же хочешь искупить свою вину? Здесь есть одно сообщество…
Одан встал и вышел из таверны.

Саанамур рассерженно грохнул кулаком по столу. Он обманул многих, изображая доброжелательного дурака, но этот данаит, по-видимому, дураков не переносил.
Нужно было придумать, как затащить этого субъекта в орден Меча раньше, чем за него схватится какой-нибудь из семи Великих Домов. Судьба этого данаита была известна заранее, и император хотел, чтобы он послужил его целям. В любом из Великих Домов бывший пленник мог организовать восстание и выбросить Империю из Мениноры. Но если бы повернуть его судьбу в нужное русло…
Саанамур решил, что обязательно пополнит орден Меча Оданом.

1039(последний)  год Третьей Эпохи.
24, Месяц Начала Зимы.
- Ты говоришь правду? – Амальсина жаждала услышать ответ, она почти знала, каким он будет, и боялась ошибиться.
- Правда. Навсегда, - Харис держал ее руку и боялся отпустить.
От болот поднимались зеленоватые испарения, мистически подсвеченные последними ночными цветами. В воздухе носилось что-то невидимое, легче хлопьев снега, источающее сладкий холодный аромат. Море тоже жило своей жизнью, все еще теплые воды доплескивали до середины крохотного островка, на котором стояла деревянная хижина.
Двоим, что были в хижине, было не до окружающего мира – они видели лишь друг друга.
- Но если империя…
- Мне не хотелось бы воевать. Но я не хочу, чтобы Менинора подчинялась, кому бы то ни было.
- Тебя могут убить! – Амальсина просто не могла его отпустить теперь, после всего сказанного. Ей не верилось, что он может уйти.
Он мог.
Харис тяжело вздохнул. В окно ворвался холодный ветер, разбросал желтые кудри Амальсины и погасил лампу. В темноте ее глаза горели ярче ночных цветов – голубые блики в черном вихре зимней ночи…
Через некоторое время от крошечного островка отчалила лодка. Одинокая фигура в ней сидела неподвижно, руки гребца лежали на бортах.
Когда лодка достигла берега, островок скрыла дымка. Фигура в лодке выпрямилась, вскинула руки к темному небу – и исчезла.
Утром дымка рассеялась. На том месте, где был остров, плескались волны.

389 год Четвертой Эпохи.
14, месяц Рождения Солнца.
Одан пристроился на крыльце заброшенного дома, жмурясь на ярком солнце. Давно он не видел такого света – такого, что море кажется переполненным алмазами, небо цвета лазурита и на крышах пляшут веселые блики.  А осколок стекла в песке сверкает так, что больно глазам, и белые паруса в гавани похожи на облака.
С крыши дома, под стенами которого сидел Одан, съехала еще одна сгнившая доска. Дом разваливался медленно, отмирал по кусочкам. Он будет стоять еще несколько столетий, разрушаясь, день за днем.
Так же разрушаются человеческие души, подумалось Одану. Есть люди, которые мертвы уже с середины жизни – они умирают тоже медленно, по частям.… И никто не знает.
За шиворот посыпалась труха. Видимо, кто-то все-таки знает.
Одан вскочил как ужаленный – прямо перед ним на крыльцо спланировала змея. Она смерила его осмысленным взглядом, сложила летательную перепонку, попробовала языком воздух и скрылась в щели.
Над домом прошло облако, на минуту погрузив все в тень. Одан с опаской посмотрел на щель, в которой скрылась змея, перешагнул через нее и пошел прочь от деревни.
На развилке стоял новенький указатель. На правой стрелке было написано «Святой город Анавит», на левой – «Столица Саномар». На третьей стрелке были аккуратно выведены названия рыбацких деревень. Под всей этой красотой местным населением была прибита косая табличка:
Направо пойдешь - все потеряешь.
Налево пойдешь – назад не вернешься.
Прямо пойдешь – совсем одичаешь.
Никуда не пойдешь – имперцы застукают.
Табличку уже явно несколько раз снимали, но неизвестный деревенский шутник все равно прибивал ее на место. Имперский гарнизон уже устал выслеживать этого шутника. Людям просто не пришло в голову, что табличку прибивает всякий, кто обнаруживает ее отсутствие на столбе. А может, то был просто маг-самоучка.
Одан пошел по дороге, ведущей в столицу.


1039(последний)  год Третьей Эпохи.
25, Месяц Начала Зимы.
Имперские войска  высадились на западном побережье. Одновременно с этим пробудился вулкан на востоке, а с ним пробудился и демон битвы Армун-Саар. На юге океан взбунтовался и накрыл берега, и из вод появилась Мунашир, Дева Черного Мерцания.
Небеса над Менинорой были болезненно-голубыми, как глаза слепца. Лорды собрались вместе и собрали огромную армию. Но она все равно была чересчур мала для противостояния нескольким врагам.
В центре острова земля вспучилась, потом провалилась, и к небу понеслись потоки лавы. С востока накатывала грозная алая туча, сметающее все живое на пути, а перед ней мчался черный многорукий великан. Он улыбался.
С юга неслись океанские валы, несущие в себе глубинных монстров, а на своем гребне – Мунашир. Глаза новорожденного демона алчно горели.
Полководцем выбрали молодого лорда Хариса.

389 год Четвертой Эпохи.
15, месяц Рождения Солнца.
Одан вошел в столицу. Город был не таким уж и большим, но народу на улицах было много, и песочного цвета башни вздымались над округлыми куполами домов. Улицы были замощены плитами белого камня, резьба на поверхности почти стерлась от сотен тысяч шагов, а местами в ней были выбиты целые колеи.
Одан никогда не был в Мениноре, он знал ее только по дедовским рассказам. Но порой ему казалось, что он знает, что именно увидит за поворотом – он чувствовал себя дома.
Сюда не долетали запахи моря, но здесь были свои – жаркий аромат разомлевших под солнцем цветов, буйной травы и благодатной земли. Все здесь дышало покоем и миром.
Одан свернул в переулок, туда, где дома вверху почти смыкались, образуя своеобразную крышу. Он прошел почти до конца узкого перехода, когда услышал топот позади себя.
Он не стал оборачиваться или замедлять шаг, хотя лет десять назад он бы обязательно оглянулся. Сейчас не было страха за собственную свободу – уже поймали, уже сделали все, что хотели, и даже освободили под конец. Тогда было страшно. Тогда за ним много кто охотился.
Шаги замерли прямо за его спиной. И только тогда Одан позволил себе медленно обернуться и вопросительно взглянуть в глаза подошедшего.
Подошедшей. Девушка схватила его за руку, и, не вдаваясь в объяснения, втащила его в неожиданно возникший голубоватый портал.
Все закружилось, смазалось, мир перед глазами Одана помутнел и подернулся болезненной дымкой. Потом его выбросило на пол в каком-то помещении, и он потерял сознание.

Последний день Третьей Эпохи.
Харис стоял на коленях веред маленьким алтарем, над которым возвышалась вырезанная из камня женская фигура.
- Владычица Ночи, твоей помощи прошу, не одолеть нам демонов без тебя…
По всему острову разнесся громовой хохот Армун-Саар. Ему вторил пронзительный вопль, вырвавшийся из горла Девы Черного Мерцания. Еще несколько вулканов взорвалось огнем.
- Защити страну, и детей своих, помоги, не оставь в тяжелый час…
Статуя треснула. Харис поднял на нее взгляд, не веря глазам своим. Каменная пластинка отлетела от руки изваяния, обнажив смуглое запястье.
- Дай нам силу твою, Цисинн, Владычица Ночи!
Каменная звезда а руках статуи вспыхнула, разлетелись каменные осколки, ярким синим светом загорелись глаза богини. Она сошла с алтаря, прекрасная, близкая и в то же время далекая. Черные волосы струились за ней по воздуху. Лорды и армия встретили пробуждение богини громкими криками радости.
Пронесся тихий шелест, и прямо перед ней остановилась колесница. Цисинн легко и величественно ступила на иссиня-черную платформу, черные кони рванулись вверх.
Харис встал на ноги. Он видел – с запада приближается армия Империи, он видел багряное зарево на востоке и слышал рев океана.
Где-то под морем, в магической гробнице, пережидала катастрофу Амальсина. Она обещала ждать вечно…
- Богиня, если я умру, верни меня к жизни, - прошептал Харис. – Я сделаю все, клянусь, я убью любого твоего врага, только дай мне быть с ней!
В бесконечной вышине что-то вспыхнуло, и Харис схватился за запястье. Было больно, будто кто-то коснулся раскаленным железом руки. Когда он решился посмотреть на ожог, он увидел на тыльной стороне своей ладони черную звезду. Богиня приняла клятву.
Алая туча схлестнулась с водами океана, зашипела, вспенилась, выбросив фонтан пепла. Серые хлопья кружились в воздухе, опускались на напряженные лица и слоем покрывали землю. Стена воды застыла, на ее гребне изваянием замерла Мунашир. Армун-Саар ждал, предвкушающе улыбаясь. Демоны хотели крови – рек крови, крови столько, чтобы она на века покрыла землю. С небес донесся пронзительный боевой клич Цисинн, ему вторили данаиты - подошла армия Империи – два войска схлестнулись, а боги и демоны смотрели на них сверху.
Харис внезапно понял, что Менинора неизбежно падет – даже если они выиграют битву с Империей, потом с ними расправятся Мунашир и Армун-Саар. Цисинн могла только помочь сохранить достоинство гордой расы данаитов в их последнем бою…дать им умереть с честью.
Осознав горькую истину, молодой лорд поудобнее перехватил рукоять меча и ринулся в бой.
Он убил многих, прежде чем чужой меч нашел брешь в его доспехах. Последним, что видел Харис, была яркая звезда на белесо-голубом дневном небе.

Глубоко под водой Амальсина металась по гробнице. Она видела смерть Хариса – она стенала и кричала. Слезы оставляли на полу мокрые пятнышки, многовековая пыль взлетала в воздух от прикосновения маленьких ступней. Статуя Цисинн, Владычицы Ночи, покровительницы рода Хариса, безучастно взирала на Амальсину слепыми каменными глазами.
А она бессильно сжалась на полу, как маленький ребенок. Внезапно сквозь слезы Амальсина увидела какое-то сияние. Всхлипнув, девушка протерла глаза – и увидела, что звезда в руке статуи разгорается ослепительным светом.
Она поднялась и шагнула навстречу этому свету. Она была уверена, что где-то там, за чертой, она обретет счастье, она всегда будет ждать Хариса, он не мог умереть, он обязательно вернется…


Часть 2.

- Долгий обморок, - заметил Зиарон, вытряхивая из трубки пепел. Маг уже час сидел над бесчувственным телом Одана. – Чересчур много всего.
- А мне кажется, что он просто чересчур больной, - язвительно ответила Зазара.
- Пустяки. От такого не теряют сознание. Скорее всего, он раньше не путешествовал через телепорт, такое у многих бывает.
- Не путешествовал, - неожиданно подтвердил Одан, открывая глаза и поднимаясь. – Кто вы?
Зиарон едва не рассмеялся. Видимо, Одан слышал их разговор за последние пятнадцать минут. Хитрец.
- Зиарон, маг Великого Дома Дрейя. Я хочу тебе кое-что показать, Одан… - маг встал, в его руках появился длинный футляр из черного материала. Зиарон оглянулся на данаита, который напряженно следил за ним, откинул крышку.
- Меч? – с недоумением спросил Одан.
- Меч. Возьми. Надеюсь, не порежешься.
Одан насмешливо фыркнул и коснулся рукояти.
Будто молния прошла через его тело. Перед глазами пронеслись смутно знакомые воспоминания, непостижимым образом слившиеся с тем сном на корабле, воспоминания, не чуждые его душе, но и не принадлежащие этой жизни. И опять – неисчислимое войско, кровавая туча и бунтующий океан – и богиня в колеснице – и голубые глаза в холодной и неуютной зимней ночи…
Запястье вспыхнуло болью. Одан уже знал - время настало – богиня требовала исполнения клятвы.
- Поздравляю, лорд Харис, - голос мага долетал до него издалека. Он видел только яркую звезду в небесах – звезду, что была знаком силы Владычицы Ночи. Он слушал голоса умерших товарищей и не знал, какая сейчас эпоха – он был в мире и вне его и видел судьбы глазами Владычицы. Он видел величественный храм и дорогу к нему, видел Мунашир, грозно улыбающуюся на черном троне, видел возносящиеся ввысь острия скал.
Глубоко под морем Амальсина вздрогнула и открыла глаза.

Одан толкнул тяжелую металлическую дверь – она распахнулась, будто кто-то специально смазывал вычурные петли. На двери была выгравирована звезда с семью лучами.
Сбоку что-то блеснуло, он уже знал, что именно. В следующую минуту дорогу в святилище заступил тот самый имперец, что встретил его в таверне.
- Стой, это неправильно, - начал он.
Одан спокойно слушал, глядя сквозь человека внутрь святилища.
- Император отпустил тебя, чтобы ты выполнил для него одну работу…
Одан молчал.
- Ты убьешь Мунашир, хоть я и не особо верю в эти легенды…
Одан слушал.
- Но ты не будешь подбивать свой народ воевать с Империей! – закончил имперец…, его звали Саанамур.
Харис нетерпеливо отодвинул человека в сторону и вошел в святилище. Имперец возмущенно втянул воздух и выхватил меч – широкая полоса стали, блещущая в сумерках.
- Ты присоединишься к нам или я убью тебя!
Харис даже не оглянулся на него. Его влекло вперед – к центру святилища, туда, где возвышалась древняя статуя, высеченная из камня. Купол над ней провалился, последние лучи заката падали на алмазную звезду, разбрасывая меркнущие блики на стены и пол. У подножия статуи стоял фонарь.
Человек, ослепленный яростью, налетел сзади, неистово размахивая мечом. Одан видел все его движения, более того – он предугадывал их и легко уходил от взмахов смертоносного оружия.
Это мистическое, непонятное существо, лорд Харис, некой самостоятельной частью которого являлась душа Одана, знал свое дело. Пока Одан шел к храму, он полностью доверялся своей интуиции и чувству направления Хариса, и с каждым моментом грань между ними стиралась, исчезала, превращалась в плавный переход. Неожиданная битва тоже способствовала этому переходу.

Саанамур раз за разом наносил удары, но раз за разом лезвие проходило в миллиметре от кожи данаита, но задевая его. На лице прежде угрюмого пленника появилась мечтательная улыбка, глаза его смотрели куда-то мимо противника. Он ускользал от меча Саанамура и думал о чем-то своем, не отвлекаясь на такую мелочь, как смертельный поединок.
Что-то свистнуло в воздухе, и Саанамур вскрикнул от боли – в плечо ему вонзился маленький метательный нож.
- Бей, Одан! – закричала Зазара, выступив из тени позади данаита. Она была в длинной мантии, ее лоб украшала серебристая диадема со знаком Дома Дрейя. Саанамур заскрипел зубами: шпионка!
Перед его глазами сверкнула узкая длинная полоса черного серебра.

Одан остановился в последний момент, дрожа всем телом и стараясь остановить бешеное наступление Хариса. О, лорд Харис ненавидел этого человека, ненавидел всей душой только за то, что тот родился в Империи!
Песчинка.
Человек зажмурился и часто вздрагивал. В душе Одана он не вызывал ненависти, только жалость.
Еще одна песчинка.
Но Одан был частью Хариса, а Харис чувствовал лишь отвращение.
Еще песчинка. Песочные часы перевернулись и разбились. Грань стерлась, рассыпалась. Впереди стояла незнакомая девушка с перекошенным от ненависти лицом, с бешеными глазами, обращенными на лежащего на полу имперца.
Харис мягко повел рукой, отвлекая ее от человека, и кивнул на выход. Она поняла и бегом покинула святилище. Человек растянулся на полу. Он потерял сознание.
Харис подошел к подножию статуи, провел ладонью по темно-фиолетовой пластине, что касалась ног статуи:
«Семь лучей: день и ночь, жизнь и смерть, звук и тишина – и рука Владычицы над судьбой»
Над головой каменной богини в провале купола вспыхнула звезда. Дрожащие, слабые блики, отразившись в драгоценном камне, снова упали на стены. Харис погасил лампу и вышел из святилища.

Саанамур очнулся, когда снаружи уже давно настала ночь. Вокруг было темно, только в отверстие крыши падал слабый свет. Статуя, изъеденная непогодой и временем, но все еще величественная, наполовину выступала из мрака. Саанамур вспомнил, что здесь горел фонарь, и пополз к статуе.
Изваяние было чужое, холодное, враждебное…живое. Агатовые глаза со спокойным любопытством следили за Саанамуром из мрака над его головой. Играли тени, и казалось, что полы платья богини колеблются.
Что-то со звоном покатилось от руки человека. Саанамур радостно ухватился за это что-то, поняв, что это – фонарь.
Кремень был у него в кармане. Полминуты на то, чтобы высечь искру и поджечь фитиль. Надо спешить, надо остановить этого демона в обличье данаита!
Тусклый свет наполовину выхватил из тьмы ноги богини. Вверху, под провалившимся куполом, жутко горели серые камни глаз, а чуть пониже поблескивала алмазная звезда.
Саанамур опрометью бросился к двери святилища, внезапно перепугавшись. В ответ на его страхи за спиной послышался топот…не топот, а мягкие быстрые шажки по раскрошившимся плитам пола.
Саанамур добежал до выхода, подхватил меч и выставил его перед собой.
На свет лампы выступила женщина-данаит, уже немолодая, в длинном темном платье. В ее облике не было ничего потустороннего – в ее движениях сквозило раздражение разбуженного человека.
- Чужак? – спросила она, близоруко щурясь на лицо Саанамура. – Что тебе здесь нужно, иноземец? Цисинн больше не принимает гостей.
- Я пришел не к этой вашей Дзысин, я ищу одного данаита, который вышел отсюда в начале ночи, - Саанамур не заметил, что глаза женщины предостерегающе вспыхнули.
- Здесь никого не было, - устало произнесла она. – Здесь никогда никого не бывает, чужестранец.
- Не лги, старая ведьма, - Саанамур, не в силах сдерживать ярость, ударил женщину по лицу. Она медленно, беззвучно осела на пол, закрыв глаза, потом ее ноги подломились, она упала, раскидав тонкие бронзовые руки.
Вверху зародился звук, подобный рокоту волн, и человек в страхе поднял глаза, встретившись с грозным каменным взглядом богини. Гул нарастал, и уже можно было разобрать отдельные слова:
Самона, жрица Звезды, ты отдала мне свою душу. Ты всегда следовала своим путем, ты всегда была верна Древним Законам. Твоя жизнь не ушла напрасно, мой храм стоит и поныне, не забытый потомками и не оскверненный людьми. Знай, что наказание за твою смерть будет строгим, и отправляйся на покой, Самона. Ты верна своей богине.
Голос затих в недрах святилища. Саанамур стоял неподвижно, боясь пошевелиться. Тело на полу тоже не шевелилось.
Откуда-то сверху под ноги статуе упала тень, выпрямилась. Блеснули громадные глаза, тело напряглось, качнулись над головой костяные тонкие выросты. Тень мгновенно, как пружина, и бесшумно рванулась вверх, описала плавную дугу, за которой завороженный Саанамур наблюдал, не двигаясь с места. Он не пытался бежать.
Когтистые лапы толкнули его в грудь, вышвырнув из храма. Саанамур почувствовал во рту привкус крови.
Мститель взвился над распростертым телом. В следующий момент кинжальные когти пригвоздили зачарованного тишиной и смертельной красотой человека к полу.

Черные стрельчатые башни распарывали унылое серое небо, соперничая с высокими скалами. Прямо под дворцом и вокруг него плескалось море, мрачное, темно-зеленое. Над черными башнями крутилась черная воронка из туч, изредка разрываемая молниями.
По ажурному мосту пронеслась сверкающая волна, в нескольких местах ярко вспыхнув. Вслед за волной прошел данаит. В руке его поблескивал древний меч черного серебра, и серебром решительно отблескивали глаза.
Он прошел до самых ворот, не встретив препятствий. Каменные грифоны на входе не обратили на него ни малейшего внимания, словно он был обычным гостем здесь.
Ворота открылись перед ним. Все слуги Черного Мерцания оставались на своих местах, ненавидящим взглядом следя за данаитом. Они с радостью бы бросились на него, убили бы, разорвали…
Но они не смели тронуть Воплощенного лорда Хариса. Он прошел до центральной залы, и никто не шевельнулся.
Мунашир восседала на своем троне. Когда Харис вошел, она мягко скользнула на ступени возвышения. Он сделал еще шаг.
Мунашир метнула в него молнию. Сверкающая дуга разбилась о меч. Теперь была очередь Хариса. Серебряная волна застала демона врасплох, она отступила к стене, бестолково маша руками.
И Харис, и Мунашир, и Цисинн знали, что в этой битве Дева Черного Мерцания навсегда проиграет.
Харис пересек залу и остановился прямо перед Мунашир, прижавшейся спиной к стене. Она с ненавистью и страхом глядела на него, зная, что, какими бы средствами она не пользовалась, она не доживет до следующего дня.
Слишком много крови, крови древнего гордого народа, крови данаитов. Слишком много поступков назло Цисинн, слишком много попыток уничтожить остатки древней расы.
Ей не суждено увидеть рассвет. Весы судьбы, находящиеся в руках Цисинн, склонились к Воплощенному.
Харис медленно поднял меч над головой, лишая себя всякой способности обороняться. И Мунашир, внезапно воспрянув духом, нанесла удар. Вспышка потрясла залу, разметала осколки трона, сорвала часть потолка и вырвалась наружу.
С оглушительным грохотом рушились башни. Замок уходил вниз, в море. Воронка из туч закрутилась еще быстрее, разметала клочья по мертвому небу, молния ударила в мост, разрубив его на несколько частей.
Хариса не было. Мунашир довольно улыбнулась, стоя посреди залы, на том месте, где был трон. Она радовалась победе, она ликовала.
Потом что-то кольнуло ее в шею. Дева Черного Мерцания оглянулась и ничего не заметила.
Она еще не родилась тогда и не знала старинной уловки. В следующий миг серебряный меч пробил ее спину.

Замок рассыпался в пыль, к небу взметнулась туча пепла и песка, из-под нерушимых скал брызнули фонтаны сине-зеленой воды, затапливая руины. Небесная воронка с громом взорвалась, клочья туч растаяли в воздухе. Последняя молния сверкнула  и пропала, не достигнув земли. Разбушевавшееся море перехлестнуло через холмы на побережье, открыв широкий проход, и унесло с собой остатки замка. На том месте, где он был, образовалось круглое безмятежное озеро.
На берегу сверкал наполовину занесенный песком и пеплом меч. Рядом с ним стоял его хозяин.

Гробница задрожала, с потолка посыпалась пыль, засыпая многолетней давности следы. Амальсина, наконец, смогла встать с пола. Ей казалось, что она заснула только что, но пыли вокруг было гораздо больше, статуя богини была изъедена временем, лампа, что дал ей Харис, когда уходил, не только прогорела, но была покрыта ржавчиной, а от стекла и масла не осталось и следа. Платье Амальсины было настолько ветхим, что она боялась делать резкие движения.
Кажется, она проспала куда больше, чем думала.
Звезда в руках богини еще раз вспыхнула, привлекая внимание девушки. Камень внезапно стал прозрачным, и грани его отразили маленькое озерцо и данаита на берегу.
Амальсина стала жадно всматриваться. Да, это был Харис. Но какой-то странный. Амальсину смущало мрачное выражение его лица, едва заметная проседь в черных волосах, непривычные движения. Но это, без сомнения, был он.
Прошло очень много лет, решила она. Но богиня милостива, и вернула Хариса ей, может, чуточку не такого, но все равно близкого и любимого…
Да, все было именно так.
Амальсине очень хотелось верить в это…

В разгар весны внезапно повалил снег; от болот по ночам шел пар, поникли цветы, с гор прилетели замерзшие птицы.
В эту ночь жители маленькой рыбацкой деревушки Кадшан не могли заснуть из-за подземных толчков. Раньше никто и не слышал о вулканах в этих краях, поэтому все беспокоились. Жители сидели на улице, перед домами, держа фонари рядом, и напряженно всматривались в темноту.
В полночь появились двое закутанных в черные ткани людей с серебряными лицами, отражающими звезды в далеком черном небе и полную луну. Они прошагали через деревню и исчезли в воде. Когда последний серебряный отблеск растворился в море, кто-то поднял глаза в небо, молясь своему богу, и вскрикнул, увидев яркую звезду.
Толчки сделались сильнее в третьей четверти ночи, море неподалеку от деревни забурлило.  Волна нахлынула на берег, отпрянула, оставив на песке легкую полупрозрачную лодку – лодку, как осенний лист, как лепесток на воде.
Жители в страхе попрятались в домах, но самые любопытные все же остались. Безумная пророчица, живущая на краю деревни, выбежала на причал и упала на колени, обращая к небу вопли.
И когда пришел он, все поняли, почему эта ночь выдалась такой необычной.
Он прошел через деревню, по причалу, коснулся легкой сухой ладонью головы безумной – она распласталась по доскам  - и ступил в лодку. Маленькое суденышко тронулось в путь, к тому месту, где море бурлило и выбрасывало столбы воды ввысь.
И в мутной пелене, наконец, показался маленький островок с полусгнившим остовом хижины.
Лодка остановилась возле островка, жители деревни сгрудились на причале, стараясь не упустить ни мига. Откуда-то на островке появилась хрупкая девушка, стройная, светловолосая, не данаит, но и не человек. Она подошла к лодке и села на плоское дно. Ни он, ни она боле не двигались, пока упавший лист осени, что была четыре сотни лет назад, нес их к берегу.
Лодка исчезла, едва лишь они ступили на землю. Они вышли за границу деревни и растворились во тьме.
Наутро с причала спустилась девушка-данаит, смущенно оглядываясь. Она прокралась к дому пророчицы, отворила дверь и скрылась внутри. Вскоре она вышла оттуда, в дорожной одежде, с высоко поднятой головой, и зашагала к разрушенной дороге, которая, по словам старожилов, вела к древнему святилищу Владычицы Ночи. Дом позади нее пылал.
Только когда она скрылась за поворотом, притихшие жители деревни поняли, что это и была пророчица.
В этот день снег больше не шел.

- Харис, - Амальсина поплотнее закуталась в плащ, который он дал ей. – Сколько прошло лет?
Кристальный, холодный ветер горного плато продувал их насквозь. Харис стоял позади нее, принимая на себя большую часть холода.
- Много.…Четыре сотни.
- Тебя убили тогда? Мы проиграли Империи?
- Да.
Амальсина развернулась к нему лицом и упрямо сжала губы:
- Мы вышвырнем их отсюда! Ты снова возглавишь армию, и мы победим!
Ветер пел свои песни. Харис смотрел куда-то вдаль, туда, где беспокойное море доплескивало до горизонта. Туда, где остались потраченные на борьбу тридцать лет.
Данаиты живут сотни лет. Но воспоминания остаются на всю жизнь. И на смерть. И еще на жизнь…
Харис поднял руку и показал ей запястье. Легкий серый отпечаток таял с каждой минутой.
- Знаешь ли ты, почему мы вместе сейчас?
Амальсина взглянула наверх, туда, где прошлой ночью сиял символ Цисинн. Небо было чисто. Маленькое облачко боязливо пробиралось к горизонту.
- Я знаю. Я не хочу, чтобы ты воевал.
Харис положил ладони на плечи Амальсины и светло улыбнулся ей. Она ответила улыбкой.
Где-то в развороченном жерле вулкана Армун-Саар разбил кристальный шар, отражающий горы, небо и влюбленную пару, и, ворча, отправился спать в лаву – еще на несколько тысяч лет. Ему было досадно, что третье за тысячелетие пари выиграла Цисинн.