Живопись Опции

[Энгель]

Helst, Bartholomeus van der (Dutch, 1613-1670) Family Portrait, 1652

[Энгель]

Oost, Jacob van the Elder (Flemish, 1601-71)
David with the Head of Goliath, 1648

[Энгель]

Рембрандт Пил "Портрет Рубенса Пила"



Родители назвали мальчиков Рубенс и Рембрандт, разумеется, они были обречены стать живописцами. А своего сына Рембрандт назвал Микельанджело

[Энгель]

Zonne666,  Рыж., добро пожаловать

[Энгель]

Jean-Auguste-Dominique Ingres, 'Henry IV surprised by the Spanish Ambassador while playing with his Children' 1818
На месте короля я бы тоже обалдела ))

[Энгель]

Жан-Марк Наттье "Мадемуазель де Ламбеск в образе Минервы, вооружающая своего брата графа де Брионна"

[Энгель]

Хуана была дочерью королевы Кастилии Изабеллы и короля Арагона Фердинанда, тех самых, что дали начало объединению Испании в единое государство и покровительствовали Колумбу. Как это часто водится, все благие начинания их правления оказались под угрозой из-за отсутствия наследника. Точнее, у них был один сын и четыре дочери (одна из них, Екатерина, кстати, была первой женой небызызвестного Генриха Восьмого Тюдора).
В 17 лет Хуану выдали замуж за эрцгерцога Филиппа Австрийского, сына императора Максимилиана.

Не прошло и года, как скончался ее единственный брат, а потом и следующая по старшинству сестра, так что Хуана оказалась первой в списке претендентов на трон. Она нежно и преданно любила своего супруга, исправно рожала ему детей, однако идиллию нарушали подозрения относительно психического расстройства у будущей королевы. Причиной ему послужило то, что Филипп, поначалу приветив молодую супругу, вскоре ею наскучил и вернулся к прежнему разнообразно-распутному образу жизни. Хуана ревновала, устраивала сцены прилюдно, впадала в истерики, но этим только сильнее отвращала Филиппа от себя.
Переезд четы в Испанию, ко двору Изабеллы, положения не исправил - помаявшись скукой, Филипп бросил беременную жену и вернулся на родину. Хуана впала в совершенное буйство, так что пришлось поместить ее под охрану - она рвалась за мужем, невзирая ни на поздние сроки беременности, ни на войну, которая шла во Франции и не способствовала безопасному путешествию. Несмотря ни на что, Хуана после рождения сына настояла на своем отъезде и все же вернулась домой, где, как она и предполагала, Филипп завел себе очередную пассию и бесстыдно выставлял свою связь напоказ. Обозленная Хуана обрезала наглой девке волосы, что не способствовало восстановлению супружеского мира.
В 1505 году королева Изабелла скончалась, и Хуана стала королевой Кастилии. Однако тут же ее отец заявил о том, что Хуана недееспособна и нуждается в регенте, который правил бы до совершеннолетия ее старшего сына. Филипп как король-консорт, разумеется, видел в этой роли себя. Неизвестно, к чему привели бы страну их споры - Филипп скоропостижно скончался в 1506 году в возрасте двадцати восьми лет.
Louis Gallait "Хуана Безумная"

Хуана, в очередной раз беременная, впала в жесточайшую депрессию, не отходила от тела и категорически запретила его хоронить. В конце концов, погребальная процессия двинулась по направлению к Гренаде, кочуя из города в город и передвигаясь исключительно по ночам — «так как бедной вдове, потерявшей солнце своей души, незачем показываться на свете дня». Хуана, ревнуя мужа и после смерти, запрещала женщинам приближаться к гробу. Его вскрывали четырежды: в первый и второй раз прошел слух о том, что тело похищено, в третий - Хуана предстала перед останками мужа с новорожденной дочерью Каталиной, в четвертый - прощаясь навсегда, после того, как Фердинанд принял власть и приказал остановить это безумие.
Франсиско Прадилья Ортис "Хуана Безумная"

По приказу отца Хуана была помещена под охрану в замок Тордесильяс вместе с дочкой, которую несчастная берегла всеми силами как последнюю память о ненаглядном супруге.Она считала, что он говорит с ней посредством лепета младенца. Кровать девочки помещалась в алькове комнаты, попасть в который можно было лишь мимо Иоанны. Единственным развлечением ребёнка было смотреть в окно. Компанию Иоанне составляли лишь две женщины. Забрать Каталину у истеричной матери было невозможно.
Когда в 1516 г. после смерти Фердинанда новый король, её сын Карл, будущий император, приехал с сестрой Элеонорой навестить мать, он был поражен не только тем, насколько она пренебрегала гигиеной и комфортом для себя и для дочери, но также и тем какой образ жизни вела Иоанна. Её обычной пищей был хлеб и сыр. Их оставляли у её двери. Она не допускала, чтобы кто-нибудь видел, как она ест. Карл сказал стражам: «Мне кажется, самой нужной и необходимой вещью будет, чтобы никто не мог увидеть Её Величество. Потому что ничего хорошего из этого выйти не может».
Хуана прожила 79 лет, пережив мужа почти на полвека.
Франсиско Прадилья Ортис "Хуана Безумная"


Мне очень понравился фильм "Безумная от любви", где Хуану играет Пилар Лопес де Айяла.

запись создана: 28.04.2009 в 10:56

[Энгель]

Бенджамин Уилсон "Пять сестер"

[Энгель]

Шарлотта Корде - вариации на тему.

Portrait de Charlotte Corday, sur une lithographie de Franсоis Sеraphin Delpech.


Charlotte Corday by French School


Paul Baudry (1828-86)  Charlotte Corday. Après avoir assassiné Marat


Jean Joseph Weerts (1847-1927)
The Assassination of Marat

[Энгель]

Ежи Лоек о Станиславе Потоцком. Ворнинг: многобукафф пра любофф и измены.

Портрет Станислава Щенсного (Феликса) Потоцкого с сыновьями Щенсным Ежи (Юрием) и Станиславом, художник Жан-Батист Лампи.

Отцом будущего маршалка Тарговицкой конференции был Францишек Салезий Потоцкий (родился в 1700 г.), воевода киевский, человек упрямый, чванливый и несдержанный, характерный тип польского магната, которого аж распирало от фамильной спеси и который был убежден в своем врожденном праве решать судьбу Речи Посполитой. От первой жены, Софии Жечицкой, он не дождался потомков, овдовев, он женился вторично на дальней родственнице, дочери познаньского воеводы Анне Эльжбете Потоцкой и взял за ней в приданое сорок деревень и несколько городков. Громадные владения киевского воеводы тянулись вдоль всей Червонной Руси, были разбросаны по Сандомирскому и Краковскому воеводствам, ему принадлежала значительная часть Брацлавщины, в т.ч. Браилов, Умань с окрестностями и Нестерварка, позднее переименованная в Тульчин. Главной резиденцией оставался Кристинополь на Волыни, где в месте слияния рек Буг и Жолокия Потоцкий построил роскошный дворец и заложил просторный парк. У супругов Потоццких было пятеро детей: четыре дочери и один сын. (…) Единственный сын и наследник большого состояния, Станислав  Щенсный Потоцкий, родился в Кристинополе в 1752 году.
При кристинопольском дворе царила странная и нездоровая атмосфера. Отца и мать Щенсного, - рассказывает мемуарист, - «считали людьми гордыми, неприступными, суровыми, мстительными, богатство которых было самой грозной силой в борьбе с их врагами. Из-за этих недостатков их здесь называли разбойниками с Карпатских гор, и они не пользовались уважением не только у сограждан-соседей, а и у своих домочадцев и челяди. Этот двор в городке Кристинополь Белзского воеводства был очагом всяческих беззаконий, более того, аморальности и преступности. Он был полон прихлебателей, лентяев и болтунов, что же касается дворовых интриг, они здесь были стихией и развлечением для супругов.» (…)
Удивительный факт: Станислав Щенсный, за исключением фамильной гордыни и самовлюбленности, не унаследовал, по сути, ни одной черты характера своих родителей. Его слабость, мягкость и уступчивость удивляли впоследствии всех, кто помнил железный характер Францишека и Анны Потоцких. Окруженный с раннего детства самой тщательной опекой, Щенсный, к сожалению, демонстрировал невиданную интеллектуальную вялость и умственную тупость. Над ним тщетно бился постоянный воспитатель и учитель, ксендз Вольф из пиарского коллегиума в Варенже, который волей-неволей должен был, наконец, четко реализовать указания его родителей, которые хотели воспитать Щенсного в духе магнатской родовой гордыни и бездумной, поверхностной религиозности.
На пороге совершеннолетия Щенсный был психически неуравновешенным и ограниченным юношей, совершенно неспособным самостоятельно мыслить, разговаривая с отцом, он буквально дрожал от страха,  мать относилась к нему, как к 10-летнему мальчику. Сложно сказать, отдавали ли воевода и его супруга себе отчет в патологической заторможенности умственного развития их сына, не вызывает сомнений, что, вопреки всему они видели перед ним прекрасное будущее, возможно, даже представляли на троне Речи Посполитой. Они заранее побеспокоились и о первых титулах для Щенсного: имея всего 16 лет от роду, он стал белзским старостой.
В 1770 г. Станиславу Щенсному Потоцкому исполнилось 18; в стране продолжалась борьба Барской конфедерации, на Червонной Руси сверепствовало какое-то поветрие. Отец выслал его из Кристинополя, поручив объехать окрестные имения. Во время этой поездки молодой Потоцкий завернул на Сушницкий хутор под Кристинополем, имение любачевского ловчего Якуба Коморовского. (…) Коморовские герба Корчак были старинным шляхетским родом, зафиксированным в документах еще с 15 в., хотя и не магнатским, но довольно зажиточным и не обделенным общим уважением. Мерилом общественной бездны, которая разделяла в 18 в. заурядного шляхтича среднего достатка и польского магната, был тот факт, что в понимании киевского воеводы о любом сродстве между родом Потоцких и родом Коморовских не могло быть и речи. А между тем, такое родство вполне могло стать реальностью.
У Якуба и Антонины Коморовских была дочь Гертруда, молоденькая и очень красивая девушка. Неизвестно, при каких обстоятельствах Щенсный  Потоцкий познакомился с ней, но факт, что в время своей поздки в 1770 г. и пребывания на Сушницком хуторе он завел с ней роман. Судя по всему, Коморовские благосклонно смотрели на доверительные отношения своей дочери с наследником самого большого магнатского состояния в Речи Посполитой и, осознавая ценность своего шляхетского герба, не думали, будто счастью молодых может что-то помешать. Щенсный влюбился в Гертруду без памяти, как юноша, впервые освободившийся из-под родительской опеки. Осенью 1770 г. Он под разными предлогами вырывался из Кристинополя и часто посещал Сушницкий хутор. Последствия этих визитов не заставили себя долго ждать – Гертруда забеременела. Коморовские, возмущенные замешательством Щенсного, который боялся дома признаться в своем грехе, требовали тайного брака с Гертрудой.  10 ноября 1770 г. был составлен брачный контракт, 26 декабря в греко-католической церкви в Нестаничах приходской священник Длужневский свершил над молодой парой таинство венчания. Брак был тайным, однако состоялся с соблюдением всех необходимых формальностей и с юридической точки зрения был безукоризненным. Однако новобрачная вынуждена была остаться в родительском доме.
Через несколько недель известие об этом событии каким-то образом достигло слуха киевского воеводы. Францишек Потоцкий был взбешен; призвав к себе Щенсного, он сначала ласковыими уговорами, а потом внезапным натиском убедил его, что такой брак недостоин наследника великого имени Потоцких, и добился от него согласия подать в консисторию иск о разорвании брака, освященного якобы вопреки воле жениха, которого соблазнила и ввела в заблуждение семья Коморовских. Станислав смиренно подписал бумаги, которые ему подсунул отец, и угнетенно ожидал, чем все это закончится.
Потоцкие созвали семейный совет, чтобы обдумать последующие шаги, которые необходимо было предпринять в целях сохранения доброго имени Потоцких. Кто-то подал идею похитить Гертруду и поместить в один из львовских монастырей (где настоятельницей была какая-то Потоцкая), а после вынудить ее дать согласие на аннулирование брака. До Сушницкого хутора начали доходить слухи, что киевский воевода готовит какой-то набег, Коморовские перебрались в лучше укрепленную Новоселку. К сожалению, это не предотвратило трагические последствия мстительности Францишека и Анны Потоцких.
Вечером 13 февраля 1771 г. отряд надворных казаков киевского воеводы под командованием Александра Домбровского, персоны, которую в Кристинополе величали полковником, и какого-то Вильчека, напали на усадьбу в Новоселке. Повергнув в ужас домашних, напавшие похитили Гертруду Потоцкую, бывшую уже на 5 или 6 месяце беременности (несмотря на мороз, ее якобы волокли в тонком платье по снегу) и силой усадили в сани.
Что произошло в последующие несколько часов, выяснить не удалось. Известно только то, что Гертруду живой уже никуда не привезли. По версии, наиболее выгодной для Потоцких, отряд, который вез ее, по дороге встретил обоз, чтобы заглушить отчаянные крики Гертруды, Вильчек и Домбровский накрыли ее голову подушками, отчего жертва задохнулась. Более вероятным кажется, что смерть Гертруды была следствием выполнения тайных приказов воеводы, который, наверняка, пришел к выводу, что такое решение дела будет куда быстрее и надежнее, чем долгий процесс со скандальной оглаской и сомнительным приговором (тем более, через несколько месяцев на свет должен был появиться ребенок Щенсного). Труп Гертруды убийцы бросили в прорубь на реке Рата около Сельца – Бельского.
Для общественных и правовых отношений, господствовавших в тогдашней Польше, очень характерно, что ни один из виновников этого ужасного преступления не был наказан. Непосредственных убийц воевода надежно спрятал в украинских имениях, и их следы потерялись навсегда. Когда Коморовские обвинили Потоцких в нападении на их дом и похищении дочери (об убийстве они узнали лишь через несколько месяцев, когда весной в реке нашли тело Гертруды, до того Коморовские надеялись, что ее держат в заключении), те ответили бесстыдным обвинением… в совращении Щенсного и принуждении к браку из корыстных побуждений. Они также стали добиваться аннулирования брака с уже покойной Гертрудой. Этот трагический процесс длился несколько лет (…).
В это самое время отец и муж, чья жена и нерожденное еще дитя были замучены, как можно тщательные выполнял все приказы своих  родителей, пытаясь заслужить их прощение, устно и письменно заверяя их в том, что только теперь понял, как подло обошлись с ним Коморовские. (…) Возможно, он по-своему глубоко переживал убийство Гертруды. Поговаривали, будто он даже пытался наложить на себя руки: однажды заперся в уборной и начал перочинным ножиком резать себе горло, однако его личный камердинер Быстецкий ворвался туда вслед за господином и отобрал у него смертоносное орудие, которым тот успел лишь слегка поранить себе шею. Рассказывали также, что до конца жизни он носил при себе миниатюру Гертруды. Но это не побудило его хотя бы положить конец издевательствам над памятью покойной жены в разных судебных манифестах, провозглашаемых супругами Потоцкими, даже после их смерти, когда можно было не бояться гнева жестокого отца и суровой матери.
Далее повествуется о том, что Щенсный был отправлен в путешествие по Европе, из которого вернулся до срока в связи со смертью матери (январь 1772) и отца (октябрь 1772). В это самое время процесс Гертруды набирал обороты.
Он вернулся в Польшу в декабре 1772 г. И начал изыскивать способы завершить компромиссом дело с семейством Коморовских. (…) дело было завершено выплатой компенсации, общая сумма которой составляла ок. 700 тыс. злотых. Приговор комиссии сейма от 2 ноября 1774 г. Перекладывал ответственность за смерть Гертруды на «некую преступную шайку», которая будто бы без чьего-либо подстрекательства и видимых причин совершила злодеяние. (…) Сразу же по окончании этого обременительного и опасного дела Щенсный пошел под венец (1 декабря 1774 г.) с дочерью краковского кастеляна Юзефиной Амалией Мнишек.
(…) Этот брак соединил двух людей с совершенно отличным складом ума и характера. Интеллектуальным уровнем и культурными интересами пани Потоцкая в значительной мере превосходила своего супруга. Среди прочего она рисовала, и ее рисунки и картины маслом считались весьма удачными. Были у нее и литературные амбиции – она писала комедийки и рассказы, сочиняла эпиграммы и стихи по поводу каких-то событий. Произведения ее имели успех, неоднократно переписывались и передавались из рук в руки, заинтересовав даже Станислава Августа. Юзефина, однако, была одарена не только художественным и литературным талантом, но и бурным темпераментом, который перестала сдерживать задолго до брака, а в Тульчине, после относительно короткого периода относительно слаженной семейной жизни со Щенсным, начала без угрызений совести удовлетворять свои потребности каждый раз с новыми любовниками. На протяжении лет супружества Потоцкие нажили 11 детей – 7 дочек и 4 сыновей. Но из всех их, кажется, только трое самый старших (Пелагия, Щенсный Ежи и Людвика) были зачаты со Станиславом Щенсным, а прочим приписывались разные отцы, что весьма походило на правду, поскольку пани Юзефина почти не жила в Тульчине, часто выезжала за границу и, не церемонясь, вела там весьма вольный образ жизни. В первые годы брака Щенсный был влюблен в жену до беспамятства, посвящал ей даже стихи.
Юзефина Потоцкая из Мнишеков (скан из книги, пардон за качество)

[После рождения первой дочери Щенсный написал для жены стихотворение, где высказывал от имени крошки Пелагии желание как можно скорее получить братца.]
И, как записала в своих воспоминаниях воспитанница дома Потоцких пани Вероника, урожденная Младанович Кребс, которая сберегла это стихотворение как ценную память о пане Щенсном – «эта просьба была исполнена, мы увидели ясновельможного Щенсного через девять месяцев после рождения вельможной княжны Пелагии».
[Осчастливленный этим событием, Потоцкий пишет еще одно стихотворение, где выражает надежду на долгую и счастливую совместную жизнь в лоне семьи.]
Однако это «возбуждение чувств» вскоре перенесло тяжкий удар, а позже все чаще нарушалось разными случаями. При какой-то оказии пани Потоцкая завязала любовные отношения с еще очень молодым тогда Ежи Вильегорским (…) Письма Вильегорского, адресованные ей, попали в руки Щенсного. Впервые в жизни он вспыхнул гневом на любимую жену и велел ей убираться в родную Дуклю. «Уже паковали на телеги ее столовое серебро и гардероб, а Мнишек, заливаясь слезами, в достойном жалости унижении до тех пор ползала в ногах у мужа, пока тот, то ли размякнув от сочувствия к жене и ее обещаниям исправиться, то ли удовлетворившись искусным разыгрыванием невинности, позволил себя уговорить и отменил свой приговор». Однако этот супружеский бунт Потоцкого, как выяснилось, был последним его эффективным протестом против проказ Юзефины. Правда, она пыталась смягчать гнев мужа нежностью и кротостью, но тайком давала волю темпераменту. Щенсный вынужден был принять к сведению, что пан Клембовский, плечистый блондин, которого она привезла с собой из Дукли в Кристинополь, совершенно необходим ей как гофмейстер и должен постоянно быть у нее под рукой. С этим Клембовским Юзефина, очевидно, поддерживала отношения еще до брака, а потом, в Тульчине, возобновила свою прежнюю фамильярность с ним. В последующие годы Клембовского заменил какой-то Дзержанский. Удивительная вещь – несмотря на эти тайные похождения, пани Потоцкая публично сохраняла видимость верной, сердечной и заботливой жены. Более того – даже после того, как супруги окончательно решили жить порознь, она была весьма лояльна к Щенсному, защищала его доброе имя, оправдывала его поведение, была пылкой представительницей его интересов.
 

запись создана: 12.09.2008 в 23:59

[Энгель]

В продолжение разговора о Софии Потоцкой.
Карл Боскамп - Лясопольский, польский посол в Османской империи, позже описывал Софию (как ее называли в юности, Дуду) в своих воспоминаниях так: «Голова, напоминающая голову знаменитой Фрины, ее соотечественницы, достойна резца Праксителя, голова, которая впоследствии кружила чужие, молодые и старые, и даже венценосные, украшенная прекраснейшими в мире глазами и устами, в которых блестят два ряда хорошеньких зубиков; линия подбородка достойна восхищения, волосы – как у Дафны, лоб и уши архипропорциональны. Эта голова покоится на шее и затылке, которые, к сожалению, не так уж совершенны. Плечи стройные, предплечья довольно хороши, переходя в немного великоватые, как на нынешние вкусы, руки, такие, однако, какие мы видим у античных статуй из ее страны. После шеи и плеч открывается грудь. Мне очень хотелось бы сравнить ее с грудью соотечественницы Дуду, одной из двух Фрин, о которой Квинтилиан пишет, что она, обвиненная и представшая перед судом, едва оголив свой торс, тут же добилась выгодного для себя решения. Но, к сожалению, если бы Дуду не смогла продемонстрировать перед трибуналом что-нибудь еще, она, вне всякого сомнения, проиграла бы процесс. Ибо грудь ее стала вялой, то ли от горячих купаний, то ли по каким-то иным причинам, бесформенной и не упругой. Груди свисают у нее, словно груши, на живот, который, в противоположность им, сформирован безупречно, и кажется, на него эти обвисшие груди тычут пальцем, говоря: «Приди посмотри и забудь о нас». Ягодицы, бедра, колени и голени могли бы (по меньшей мере, в расцвете ее лет) выдержать экзамен у резчика статуй».  


запись создана: 12.09.2008 в 18:27

[Энгель]

Жан-Огюст-Доминик Энгр - Don Pedro of Toledo Kissing the Rapier of Henry IV



Don Pedro de Toledo — испанский вельможа; род. во второй половине XVI в. Поставленный во главе неаполитанского флота, он сражался с турками и сделал успешную высадку на берега Мореи (1595). Так как он был родственником Марии Медичи, то Филипп III отправил его послом во Францию с двойной целью — отвлечь Генриха IV от союза с Нидерландами и предложить брак дофина с инфантой; но Т. только раздражил Генриха IV своим высокомерием и, ничего не добившись, в 1608 г. вернулся в Испанию.

Собственно случай с целованием шпаги мне нигде не встретился, не знает ли кто-нибудь этого исторического анекдота?

[Энгель]

Kamu, Норди - добро пожаловать

[Энгель]

Очень простая картинная угадайка Какие пьесы Шекспира иллюстрируют нижеприведенные картины? Отвечаем в комментах, комменты прячем под кат.

1. Маркус Стоун "Клавдио обвиняет Геро"  - в первую очередь угадала Mariam Germen


2.Reid "MacBeth" - в первую очередь угадано ayaganga


3.Abbey, Edwin Austin "The Play Scene in Hamlet" - в первую очередь угадано Bizarre


4. Abbey, Edwin Austin, "Ричард, герцог Глостер и леди Анна" - в первую очередь угадано Bizarre


5. Фрэнк Дикси "Ромео и Джульетта" - в первую очередь угадано Bizarre


6.


7. William Dyce, "King Lear and the Fool in the Storm" - в первую очередь угадано Bizarre

[Энгель]

Чарльз Хант Старший "Сцена из "Гамлета"

[Энгель]

Викторианский свун и кавай )) Картины Артура Элсли.

"Спокойной ночи!"



"Рука помощи"



"Его первый барьер"



"Семейные любимцы"

[Энгель]

ayaganga, Belasku, добро пожаловать

[Энгель]

Роуланд Уилрайт "Энид и Герайнт"


"Рыцарь Эрайнт" (спасите-помогите, потеряла автора картины!)


Цитирую Анджея Сапковского, "Мир короля Артура":

ГЕРАЙНТ

Он — князь Дифнейта (Девона). У Кретьена де Труа и Гартмана фон Ауэ выступает под именем Эрек. Мария Французская в своих лэ (бретонских балладах) именует его Грэлентом (Graelent), а один из паладинов короля Карла зовется Жерин (Gerin).

В соответствии с так называемой «Черной книгой из Кормартена», собранием валлийских баллад XII века, Герайнт, сын Эрбина, сложил голову в схватке с саксами, конкретно — в девятой из двенадцати проведенных Артуром и перечисленных Неннием битв. Если так, то Герайнт не дождался окончательного триумфа под Бадоном, расцвета Камелота и Круглого Стола.

У Мэлори его нет вообще. А вот в «Мабиногион» он оказывается героем ветви «Герайнт и Энида» («Герайнт, сын Эрбина»). В этом повествовании Герайнт завоевывает сердце и руку красивой девушки Эниды, но ни с того ни с сего начинает ее подозревать — совершенно беспочвенно — в неверности. Поводом были подслушанные слова, в которых Энида сетует на то, что муж-де не принимает участия ни в каких походах, манкирует рыцарскими обязанностями и что только в спальне отважен и боевит ну прямо-таки сверх меры. Как видим, Энида порицает Герайнта за нечто совершенно противоположное тому, за что Лаудина ругала Увейна.

Задетый за живое Герайнт решает отправиться в рыцарский поход — вместе с женой. Велит Эниде одеться в самые скверные, рваные одежды и ехать впереди. Запрещает ей обращаться к себе хотя бы единым словом. Сам тоже молчит надувшись. Энида в отчаянии.

Едучи в авангарде, Энида то и дело наталкивается на подлых рыцарей, которые точат зубы на ее мужа. Она предостерегает Герайнта. Герайнт «пришивает» налетчиков.., и жестоко отчитывает Эниду за нарушение мужнина приказа молчать, обостряя тем самым супружеский конфликт. Наконец все оканчивается добром — любовь восстанавливается, Герайнт и Энида примиряются, возвращаются ко двору Артура и живут долго и счастливо, как самая что ни на есть образцовая пара.

Не исключено, что «Герайнт», стравестированный в более поздних норманнских и французских версиях («Li Loheren Gerin», «Gerin Le Lorraine»), дал толчок к созданию Лоэнгрина, «Рыцаря Лебедя».

[Энгель]

Citoyenne, dky, maryashek, добро пожаловать

[Энгель]

Тальмон де ла Тремуйль, Антуан Филипп, принц (фр. Antoine Philippe, prince de Talmont de la Trémouille; 1765—1795) — французский генерал.
В начальный период французской революции эмигрировал из Франции. Когда начались революционные войны, был назначен адъютантом графа д'Артуа и участвовал в военных действиях против французской армии. В 1793 г. вернулся во Францию, был арестован в Шато-Гонтье, но бежал из тюрьмы, присоединился к инсургентам в Пуату и вскоре получил командование отдельным отрядом. В целом ряде сражений с республиканцами Тальмон де ла Треймуль проявил большую храбрость. Оскорблённый тем, что верховное командование было вверено не ему, а Флерио, отстранился от участия в войне. Узнанный в костюме крестьянина, он был арестован и казнён в Лавале в 1795 г.

Antoine-Philippe de La Trémoïlle, prince de Talmont
Peinture de Léon Cogniet, début du XIXe siècle



Interrogatoire du prince de Talmont, peinture de Jules Benoît Levy