IPB

Здравствуйте, гость ( Вход | Регистрация )

 
Ответить в эту темуОткрыть новую тему
> Кровавый Поэт, царь Иоанн Васильевич IV Грозный
Никтополион
сообщение 14.05.2009, 9:07
Сообщение #1
Зверь
Творец
Ферзь
*******


Пол:
Сообщений: 1310


Ты - нечто большее
Золотое пероЗолотое пероЗолотое перо


Иоанн IV Васильевич Грозный - царь и великий князь всея Руси, старший сын великого князя Василия III Иоанновича  от второго брака с княгиней Еленой Васильевной Глинской, родился 25 августа 1530 г., умер 18 марта 1584 г. Трех лет оставшись без отца (1533), до 50 лет не имевшего детей, с восьми лет (1538) - и без матери (см. Елена Васильевна ), которую помянуть не нашел доброго слова в богатом и горячем языке своих автобиографических писаний, с 1538 г., в эпоху так называемого "боярского правления", Иоанн рос беспризорным, но зорким сиротой в обстановке придворных интриг, борьбы и насилия, проникавших в его детскую опочивальню даже ночью. Детство осталось в памяти Иоанна как время обид и унижений, конкретную картину которых он лет через 20 дал в своих письмах к князю Курбскому . Особенно были ненавистны Иоанну князья Шуйские , захватившие власть после смерти великой княгини Елены. Устранены были князья Иван Федорович Овчина-Телепнев-Оболенский , пользовавшийся влиянием при Елене, сестра его, мамка Иоанна, Челяднина, князь Иван Федорович Бельский , сведен с кафедры митрополит Даниил , противник переворота. Без контрольное распоряжение государственным достоянием, крайне невнимательное и оскорбительное отношение к маленьким великим князьям Иоанну и Юрию характеризуют двухлетнее господство Шуйских. В 1540 г., по инициативе митрополита Иоасафа , освобождены были князь Бельский, занявший место князя Ивана Шуйского, удаленного на воеводство, и удельный князь Владимир Андреевич с матерью. В 1542 г. - новый переворот в пользу Шуйских, в котором погиб Бельский, поплатился кафедрой митрополит Иоасаф, замененный архиепископом новгородским Макарием . Глава кружка, князь Андрей Михайлович Шуйский, устранял возможные на Иоанна влияния со стороны не принадлежавших к кружку лиц в крайне грубых формах (расправа с Семеном Воронцовым во дворце на глазах Иоанна). В 1543 г. 13-летний Иоанн восстал на бояр, отдал на растерзание псарям князя Андрея Шуйского. Власть перешла к Глинским, родственникам Иоанна, устранявшим соперников ссылками и казнями и вовлекавшим в свои меры юного великого князя, играя на жестоких инстинктах, и даже поощряя их в Иоанне. Не зная семейной ласки, страдая до перепуга от насилий в окружавшей среде в житейские будни, Иоанн с 5 лет выступал в роли могущественного монарха в церемониях и придворных праздниках: превращение собственной позы сопровождалось таким же превращением ненавидимой среды - первые наглядные и незабываемые уроки самодержавствования. Направляя мысль они воспитывали литературные вкусы и читательскую нетерпеливость. В дворцовой и митрополичьей библиотеке Иоанн книгу не прочитывал, а из книги вычитывал все, что могло обосновать его власть и величие прирожденного сана в противовес личному бессилию перед захватом власти боярами. Ему легко и обильно давались цитаты, не всегда точные, которыми он пестрил свои писания; за ним репутация начитаннейшего человека XVI столетия и богатейшей памяти. Только под знаком переутонченной и извращенной эгоцентричности, израни питавшейся в нем условиями среды и обстановки, можно не удивляться, вопреки современнику, "чудному разумению" Иоанна. Резкие переходы от распоясанного будня к позирующему торжеству в детстве потом дали себя знать в страсти к драматическому эффекту, к искусственному углублению данного переживания. Обладая небольшой, но неистощимой энергией воображения, при досуге и уединенности душевной жизни Иоанн любил писать, его влекло к образу. Получив московскую власть, плохо организованную, как и сам, Иоанн перешел к воплощению образов в действительность. Идеи богоустановленности и неограниченности самодержавной власти, которой вольно казнить и миловать своих холопей - подданных и надлежит самой все "строить", были накрепко усвоены Иоанном, преследовали его, стоило лишь ему взяться за перо, и осуществлялись им позднее с безудержной ненавистью ко всему, что пыталось поставить его в зависимость от права, обычая или влияния окружающей среды. Ряд столкновений с последней на почве личного понимания власти и ее применения создал в воображении Иоанн образ царя, непризнанного и гонимого в своей стране, тщетно ищущего себе пристанища, образ, который Иоанн во вторую половину царствования настолько любил, что искренно верил в его реальность. С 1547 г. меняются условия жизни Иоанна и правительственная среда, руководителем которой становится на время митрополит Макарий, сторонник идеи национального величия Москвы и теории "Москвы - третьего Рима". В 1547 и 1549 годах созываются церковные соборы, на которых канонизируют всех тех местных угодников, о которых удалось собрать сведения и жития которых были включены в "Великие Минеи-Четьи", редактированные Макарием. В 1547 же году, 16 января, Иоанн принимает торжественное венчание на царство, которое было шагом к осуществлению теории третьего Рима (в 1561 г. царский титул утвержден грамотой константинопольского патриарха). 3 февраля Иоанн женится на Анастасии Романовне Захарьиной-Юрьевой из старого боярского рода, к которой сохранил сильную привязанность до самой ее смерти. При дворе появляется кружок братьев царицы, влиятельность коего ясно еще не учтена, но несомненно устанавливается в общем. В июне 1547 г. страшный пожар Москвы вызвал народный бунт против Глинских, чарам и злоумышлению которых толпа приписала бедствие. Один из Глинских был убит, другой пытался бежать в Литву, но пойман и отдан на поруки. Бунт был усмирен, но уничтожил придворное значение Глинских. Влияние на Иоанна перешло к Сильвестру , царскому духовнику и протопопу Благовещенского собора в момент, когда, по преданию, Иоанн находился в состоянии глубокого потрясения под впечатлением пожара и кровавых событий. Сильвестр "детскими страшилами" по выражению Иоанна, толкнул его на путь покаяния и попытки очистить себя и страну от всякого зла с помощью новых советников, которые были подобраны по указаниям Сильвестра и составили "избранную раду", заслонившую собою боярскую думу в текущем управлении и законодательстве. Ее значение бесспорно для 50-х годов, но не безгранично, так как осложнялось и ослаблялось влияниями Захарьиных и митрополита Макария. В сохранившихся известиях совершенно скрыта та большая подготовительная работа, которая началась с этого времени, с 1550 г. позволила осуществить ряд крупных государственных мероприятий и захватила не только самого Иоанна и его сотрудников, но и внеправительственные круги общества, вызвав в нем обсуждение основных вопросов внутренней и внешней политики обновляющегося Московского царства. Затрагивались и разноречиво решались вопросы о значении светской аристократии, крупного землевладения, духовенства, монастырей, поместного класса, самодержавия, земского собора и др. Личное участие Иоанна сообщило первому правительственному выступлению на пути реформ некоторый внешний драматизм и обратило его в осуждение эпохи боярского правления и малолетства царя, которая оценивалась как время государственного нестроения и народных страданий. В 1550 г. состоялся 1-й Земский собор, на котором царь принес покаяние за все совершившееся примирился с своей землей. Созванные кормленщики были обязаны в назначенный срок удовлетворить иски к ним населения в вымогательствах и несправедливых поборах. Пересмотрен и существенно дополнен был Судебник Иоанна III; новый, так называемый Царский Судебник заботился об обеспечении правосудия и требовал, чтобы на суде кормленщиков (наместников и волостелей) присутствовали выборные старосты и целовальники. Выработан был текст Уставных грамот, вводивших земское самоуправление. Сохранилось известие, что ближайшему члену "избранной рады", Алексею Федоровичу Адашеву , было поручено принятие прошений с жалобами на притеснения обиды вне обычного порядка. В 1551 г. созван Стоглавый собор, которому Иоанн поставил ряд вопросов об упорядочении церковного управления, просвещения, народных нравов, церковных обрядов и церковной дисциплины и представил на одобрение Судебник и Уставные грамоты. Труды этого собора составили книгу под названием "Стоглав". Рядом "Уставных земских грамот" с 1551 г. проводилась областная реформа, состоявшая в отмене кормлений с установлением за то определенного в грамоте кормленного окупа в казну государеву и передававшая местное управление в руки выборных излюбленных старост и голов, земских судей и судеек. Царским приговором 1556 г. кормления уничтожались повсеместно, а кормленый окуп обращался на денежное жалование служилым людям. Наряду с этим, в духе указаний Ивана Пересветова , начата военно-служилая реформа. В 1550 г. 1000 отборных детей боярских, разверстанных по статьям, наделены земельными участками определенной величины на поместном праве в Московском уезде, составив кадр для посылок с правительственными поручениями. С 1551 г. намечен общий поземельный кадастр на новых технических основаниях (соха, сошное письмо) для прекращения земельных тяжб и в целях справедливого поместного наделения, которое было пересмотрено и исправлено в 1556 г., когда точно установлен и размер обязательной службы с земли - со 100 четвертей (50 десятин) доброй земли человек на коне и в доспехе полном. В 1553 г. приняты меры для упорядочения и ограничения местничества в армии. Тогда же положено начало первой типографии, из которой первая книга вышла, однако, только в 1564 г. Период 1550-х годов и во внешней политике отмечен широким размахом и постановкой национальных задач. С 1547 г. начаты военные действия против Казани, постоянно беспокоившей русские области набегами, стесняя развитие русской колонизации и торговли по Волге. В 1549 г. умер хан Сафа-Гирей, из рода крымских ханов, и его место занял малолетний Утемыш-Гирей под опекой матери. В 1550 г. Иоанн во главе большого войска пошел к Казани, но отступил к устью р. Свияги и поставил здесь крепость Свияжск, где оставлен гарнизон для наблюдения за Казанью, и сложены запасы для будущих операций. В 1551 г. второй поход с участием Иоанна кончился осадой и взятием казанских укреплений (2 октября 1552 г.). Несколько лет еще пришлось иметь дело с восстаниями инородцев, неохотно подчинявшихся новым порядкам и сбору ясака и поддерживаемых башкирами, ногаями, Астраханью и надеждой на крымское вмешательство. Сама собой ставилась задача и освоения пространства до Астрахани, которая вслед за ногаями покорилась в 1556 г. Избранная рада настаивала на продолжении наступления на мусульманский мир, вопреки желанию Иоанна и советам митрополита Макария и Захарьиных, но попытки устроить нападение на Крым с Дона или Днепра (походы Ржевского под Очаков, Вишневецкого и Даниила Адашева в Крым) прекратились с началом военных действий на западной границе, когда Иоанн резко порвал с Избранной радой, разлад с которой наметился еще раньше. В 1553 г. Иоанн настолько опасно заболел, что была составлена духовная, и собраны бояре для принесения присяги сыну - малютке Дмитрию, кандидатура которого встретила резкие возражения окружающих из ненависти к Захарьиным, которым достались бы опека и место, занятое в правительстве Сильвестром и радой; шли толки о передаче престола двоюродному брату Иоанна, удельному князю Владимиру Андреевичу Старицкому, который стал готовиться к событиям и отказался присягать. Сильвестр занял среднюю позицию, рассчитывая, видимо, уговорить Иоанна назначить Дмитрию опекуном Владимира Андреевича, а тот за это сохранил бы влияние избранной рады. Иоанну, лежа в горячке, пришлось слышать препирательства окружающих и только с трудом удалось настоять на своем. В 1554 г. следствие по делу бежавшего, но пойманного по дороге в Литву князя Никиты Семеновича Ростовского вскрыло существование целой группы княжат, непримиримо настроенных к царице Анастасии и Захарьиным и искавших покровительства в Литве. Прямого разрыва Иоанна с радой не последовало, но влияние ее не выдержало испытания, поставленного ходом дальнейших событий. В 1553 г. английская торговая компания снарядила в Китай через Ледовитый океан экспедицию, часть которой погибла, а часть во главе с Ричардом Чэнслором прибыла в устье Северной Двины и добралась до Москвы, где милостиво принята Иоанном. Через два года Чэнслор явился уже послом от английского правительства и заключил договор о беспошлинной торговле англичан в России, а в 1557 г. московский агент, Осип Непея, добился в Англии того же для русских. Это оживило в Москве мысль пробиться к Балтийскому морю, чтобы установить непосредственные и более удобные, чем на севере, сношения с Западной Европой, которым решительно препятствовал Ливонский орден, не пропустивший в Россию набранных в 1547 г. в Германии по поручению Иоанна саксонцев Шлитте мастеров и художников. Внутренние отношения к Ливонии (борьба протестантских городов с католическим рыцарским орденом и архиепископом) давали надежду на успех. В 1557 г. из Москвы было предъявлено требование уплатить ту дань, которую давно уже не вносили. Дань не была внесена в срок, и в 1558 г. в Ливонию введены войска; взята Нарва и к 1560 г. завоевана почти вся Ливония. Началось разложение. Эстляндия поддалась Швеции, о-в Эзель уступлен Дании, в 1561 г. отделилось герцогство Курляндское под властью бывшего магистра ордена Кетлера, Ливония отошла к Польше. Сигизмунд-Август польский потребовал эвакуации своих новых владений, Иоанн отказал, и в 1562 г. началась польская война. В январе 1563 г. большое московское войско, предводимое Иоанном, двинулось к Полоцку, который взят 15 февраля. Польша предлагала мир, признавая за Иоанном все города, занятые русскими войсками. Иоанн созвал в 1566 г. Земский собор, который постановил не прекращать войны и добиваться всей Ливонии. Но решительных военных действий не было, и в 1570 г. заключено перемирие на основании uti possidetis. Перемирием Иоанн воспользовался для образования из Ливонии вассального государства для датского принца Магнуса, который вступил в брак с племянницей Иоанна, Марьей Владимировной (в 1573 г.). Однако действия Магнуса там не привели к успеху. Польша подняла на Россию крымского хана, который в 1571 г. добрался до Москвы, но в 1572 г. был отбит от Оки. В 1572 г. умер Сигизмунд-Август, и Иоанн выставил свою кандидатуру на польский престол, ставший избирательным, но избран был французский принц Генрих Анжуйский, а после его отъезда из Польши - Стефан Баторий (1576), который возобновил войну, вернувшую Польше все завоевания. В 1579 г. потерян Полоцк, в 1580 г. прочие города, взятые Иоанном, и Великие Луки, в 1581 г. - Остров и осажден Псков, которые выдержали осаду под начальством князя И.П. Шуйского. Шведы, вступившие в союз с Баторием, тогда же взяли Нарву, Гапсаль, Ям, Копорье и Корелу. Иоанн послал в Рим Шевригина с просьбой о посредничестве к папе Григорию XIII; папа прислал иезуита Антония Поссевина, который и устроил мирные переговоры, приведшие в 1582 г. к заключению перемирия на 10 лет у Яма Запольского на условии отказа Иоанна от всех завоеваний и неприкосновенности Эстляндии. Последний пункт привел в 1583 г. к перемирию на три года со Швецией, которой уступлено все рижское побережье. Западная политика Иоанна рушилась совершенно, в зависимости от тяжелого внутреннего кризиса, во второй половине царствования Иоанна и отчасти обусловленного безрассудно жестокими приемами управления и мероприятиями, которые проводились личной волей царя, вырвавшегося из-под тяжелой опеки Сильвестра, разорвавшего с Избранной радой и потерявшего со смертью царицы Анастасии сдерживающую житейскую обстановку. Еще во время болезни царицы в 1559 - 1560 годах у Иоанна были столкновения с Сильвестром, упрекавшим его за войну с христианами-немцами, А. Адашев был послан воеводой в Феллин, Сильвестр ушел в монастырь. 7 августа 1560 г. скончалась Анастасия, а 6 августа Иоанн спешно велит строить дворы для живших с ним маленьких сыновей Иоанна (родился в 1554 г.) и Федора  (родился в 1557 г.), для брата своего Юрия Васильевича, для казанского царевича Александра Сафа-Гиреевича, которым были установлены отдельные штаты придворных и слуг и материальное обеспечение. Над Адашевым и Сильвестром наряжен суд, от которого Иоанн потребовал ссылки Сильвестра в Соловецкий монастырь; Адашева успели только перевезти в Дерпт, где он в заключении умер. Иоанн спешит покончить с прежними условиями жизни, в августе же склоняется на просьбу митрополита вступить в новый брак, ищет невесту непременно из иных земель и в 1561 г. женится на черкесской княжне Марии Темрюковне . Подозревая, что Анастасия была отравлена боярами-княжатами, Иоанн открывает ряд мероприятий, против них направленных. С 1561 г. он берет записи знатных бояр о неотъезде в Литву и иные места и связывает их поручными записями друг за друга. В 1562 г. издал указ о княжеских вотчинах, разрешивший наследование их только прямым потомством мужского пола, за отсутствием которого они отписывались за государя. Пошли многочисленные казни и опалы без суда, сопровождавшиеся конфискацией земельных владений пострадавших. В 1564 г. бежал в Литву с театра войны князь А.М. Курбский, написавший оттуда Иоанну письмо с обвинениями в жестокости и оправданием своего поступка правом слуг царских отъехать, раз их освященное историей положение в Москве попирается царем. На это Иоанн ответил Курбскому обширным посланием с обвинением бояр, которые во главе с Сильвестром стремились устранить его, самодержавного богоданного царя, от всякого участия во власти, оставить ему только титул и честь "председания" в их совете, и укрепляли положение аристократии произвольной раздачей земельных приобретений Иоанна III и Василия III. Под прямым влиянием письма Курбского Иоанн 3 декабря 1564 г. покинул Москву, взяв с собою царицу, царевичей, придворный штат, военную охрану, дворцовую казну и святыню, оставив город в неведении о целях необычного отъезда, и, поездив по монастырям, стал в Александровской слободе. 3 января в Москве получены 2 грамоты Иоанна: одна, с обвинением бояр в измене и своекорыстии и духовенства в потворстве злым своим заступничеством, объявляла, что, не желая терпеть этого, он оставил свое государство и поехал поселиться, где Бог ему укажет; другая, на имя жителей Москвы, гласила, что на них царь гнева не имеет. От Москвы была послана депутация во главе с митрополитом Афанасием просить Иоанна принять вновь государство. Иоанн соглашался с условием, что ему вольно будет на всех ослушников и изменников класть опалу, казнить и конфисковать их земли, и объявил, что учреждает себе опричнину, составившую в противовес земщине удельное личное владение Иоанна, которое должно было обеспечивать нужды его "особого обихода дворцового", заново реорганизованного. В Москве, на Воздвиженке, построен новый дворец; к нему приписаны в самой Москве некоторые улицы и слободы и вне ее ряд городов, сел и волостей, которые обложены были "кормленым окупом" на содержание многочисленного придворного штата и тысячного корпуса личных телохранителей, размещенных на территории опричнины, на местах выведенных теперь прежних вотчинников и помещиков, которые лишались своих земель "с городом вместе, а не в опале, когда государь брал город в опришнину" и испомещались на территории земщины. Земщину, "государство свое Московское", Иоанн приказал ведать боярам, которым повелел "быти в земских"; только в особо важных случаях земские бояре должны были обращаться с докладом к Иоанну. В практике управления исследователям не удалось установить строго проведенной двойственности опричнинских и земских властей и учреждений, но в жизни и личном поведении Иоанна это обособление царя и его будничного обихода сказывалось в крайне отрицательных и подчас странных формах. В 1566 г. Иоанн начал дипломатические переговоры с королевой Елизаветой английской об убежище для себя в Англии на случай вынужденного бегства из России. В 1575 г. во главе земщины поставлен был с титулом великого князя всея Руси крещеный касимовский царь Семен Бекбулатович , причем себя Иоанн титуловал князем московским и Иванцом Васильевым в челобитьях на имя великого князя. В 1576 г. Иоанн разжаловал Семена в великие князи тверские. В своем новом опричнинском окружении Иоанн жил в атмосфере разгула, шпионства, доносов, жестокости и произвола, в крайне возбужденном и неуравновешенном состоянии страха и подозрений, которые тщетно старался заглушить пирами и богомольями, подчас переходившими в сплошное кощунство и кровавые преступления. Памятником душевного состояния Иоанна может служить Духовная, в которой царь изображен безвинно гонимым в стране своей грешником погрязшим в грехах. Не только литературными свидетельствами синодиками, рассылавшимися по монастырям, но и государственными актами устанавливаются страшные жестокости по отношению не только к определенным лицам, но и к массам, страдавшим от безнаказанных опричников царя. Наиболее крупный эпизод - новгородский погром 1570 г., произведенный Иоанном лично по подозрению в измене и захвативший весь путь от Москвы: описи новгородских мест одинаково объясняют запустение сел и деревень или приходом литовских людей, или опришниной государевой. По произведенному следствию поплатились головой не только чины новгородской администрации, но и видные опричники, как отец и сын Басмановы, Афанасий Вяземский и др. Тогда же казнен двоюродный брат Иоанна, Владимир Андреевич. Неудачи внешней политики объяснялись Иоанном тоже изменой, даже успешное отражение крымского набега у Лопасны в 1572 г. князем М.И. Воротынским послужило поводом к казням, жертвой которых стал сам Воротынский. Такой развал в светском правительстве повлек крайний упадок морального авторитета церкви. Митрополит Афанасий отказался от сана в 1566 г., не мирясь с безобразиями опричнины; после неудачной попытки поставить казанского митрополита св. Германа на митрополию возведен соловецкий игумен Филипп (Колычев) . Филипп начал ходатайствовать за опальных и обличать царя. Произошло несколько столкновений. Враги Филиппа, в числе которых был, между прочим, духовник царский, наконец, восторжествовали: Филипп удалился в монастырь Николаевский, теперь греческий на Никольской, но все еще служил. В крестном ходе заметил он опричника в тафье и обличал его; царь рассердился, тем более что, когда он оглянулся, тафья была снята. Тогда над Филиппом наряжен был суд, и в Соловки послана была комиссия для собирания о нем сведений. Во главе комиссии стоял Пафнутий, архиепископ суздальский. Лестью и обещаниями склонили игумена Паисия и старцев дать показания против Филиппа. 8 ноября 1568 г. Филиппа заставили служить. Во время службы он был схвачен опричниками в церкви, на другой день торжественно лишен сана и скоро свезен в тверской Отроч монастырь, где, во время похода Иоанна на Новгород (декабрь 1569 г.), Филипп был задушен Малютой Скуратовым . В 1569 г. умерла царица Мария Темрюковна; Иоанн вопреки церковным законам продолжал вступать в браки, заставляя церковный собор давать ему официальное разрешение или беря благословение на сожительство. В 1571 г. Иоанн женился на дочери новгородского купца, Марфе Богдановне Собакиной, но она умерла через месяц; в 1572 г. - на Анне Алексеевне Колтовской , но постриг ее в 1574 г. и женился на Анне Васильчиковой , которую тоже постриг, вступил в сожительство с Василисой Мелентьевой ; наконец, в 1580 г. вступил в брак (седьмой) с Марией Федоровной Нагой (от последней у Иоанна родился сын Димитрий в 1582 г., когда старший сын Иоанна Иван был уже убит отцом в домашней ссоре, и оставался один неспособный Федор). Но в опричнине была и другая сторона, которая, независимо от степени ожесточенности Иоанна, имела существенное государственное значение как мера, направленная против крупного княжеского землевладения к разрушению социального положения московской аристократии, как представительницы удельных традиций и притязаний. Отписывая на свой государев обиход, беря в опричнину все новые и новые земли в течение всей второй половины царствования, Иоанн постепенно перевел большинство уцелевших от казней княжат из их насиженных родовых гнезд на закраины государства и туда, где у них не могло быть никаких связей с местным населением. Этот длительный процесс пересмотра землевладения, сопровождавшийся развитием класса служилых землевладельцев на поместном праве, осложнил социально-экономический кризис, обусловленный расширением государства на восток и устремлением потока народной колонизации на юг в "Дикое поле" (см. Берегова служба). При массовой и быстрой смене землевладельцев и измельчании землевладения, крестьянство в опричнине получало лишний импульс к эмиграции на не постигнутые опричниной и не достижимые для государства пространства нашего юга и Дона. Политика Иоанна таким образом подготовляла Смуту, усиливая тот кризис, разрешением которого она была, и подсекала силы государства уже во время польской войны 70-х годов, откуда ее неудача. - См. "Полное Собрание Русских Летописей", "Сказания князя Курбского"; Флетчер "О государстве Русском"; "Стоглав" изд. Кожанчикова ; Соловьев "История России с древнейших времен" (кн. II); Платонов "Очерки по истории Смуты в Московском государстве"; Жданов  "Собрание сочинений" (т. I); Ключевский  "Боярская Дума древней Руси". Статьи по русской истории под редакцией профессора Довнар-Запольского ; Ключевский "Курс русской истории" (т. II); Милюков  "Спорные вопросы финансовой политики Московского государства"; Рождественский "Служилое землевладение в Московском государстве XVI века". Б. Р.


--------------------
Молчу, томлюсь, и отступают стены:          И город с голубыми куполами,
Вот океан весь в клочьях белой пены,        С цветущими жасминными садами,
Закатным солнцем залитый гранит,            Мы дрались там... Ах, да! Я был убит.
                                                                            (с) Н.Гумилев
Пользователь в офлайне Отправить личное сообщение Карточка пользователя
Вернуться в начало страницы
+Ответить с цитированием данного сообщения
Всадник
сообщение 18.05.2009, 18:11
Сообщение #2
Человек
Творец
Grande moderatore
*********


Пол:
Сообщений: 4273


Зло прав не имеет



Отчерк о эпохе:

Безусловно, у автора этих строк есть свой взгляд на Ивана Грозного, далекий от современных «либеральных» и «патриотических» трактовок. Суть этого взгляда в том, что именно Иоанн Васильевич, а не Пётр I, был «первым большевиком» установившим в России антинациональный, антирусский и по форме, и по сути режим. Именно этот царь, при всех своих блестящих природных задатках и талантах, при всем великолепии своего самодержавного мировоззрения, пал жертвой европейского соблазна.

Опричная политика Ивана Грозного направлялась, по сути, из Лондона, «английский двор» в Москве, в котором работали лучшие сотрудники службы сэра Фрэнсиса Уолсингема, такие как Джером Горсей - автор весьма откровенных мемуаров. Фактически все 1570-е годы Иван находился под контролем своего личного врача и астролога, прибывшего из Лондона же Елисея Бомелия, который потчевал царя, как установила американская исследовательница Исабель де Мадариага, значительными дозами опиума, под которым и внушал царю различные рекомендации и требования с помощью астрологических предсказаний.

Разгром опричниками Новгорода начался не с избиения жителей, а с разгрома русских торговых дворов, то есть устранения конкурентов английской торговли.

Когда Иван скончался (или был умерщвлён) накануне подписания им кабального торгового договора с Британией, защитник подлинно национальной и независимой русской дипломатии дьяк Андрей Щелкалов ("хитрейший скиф, какой когда-либо жил на свете") имел все основания злорадно сообщить Горсею: «Умер ваш английский царь».

Государь Иван Васильевич собственными руками едва не уничтожил тот расцвет независимой русской государственности и культуры, который был обеспечен усилиями его духовного наставника митрополита Макария. «Разделив» царство, он поставил его на грань того, что оно «не устоит».

И лишь усилиями его святого сына Феодора Иоанновича независимое русское государство успокоилось, восстановило прежние границы, разрушенные Ливонской войной, и обрело духовный стержень в виде патриаршества.

Дьяк Иван Тимофеев (Иван Тимофеевич Семенов), замечательный историк русского смутного времени, даёт вполне исчерпывающую характеристику царю Ивану, указывая на главное - порабощение царской воли иноземному влиянию, как на корень всех бед русского государства:

«От умышления же зельныя ярости на своя рабы подвигся толик, яко возненавиде грады земля своея вся и во гневе своем разделением раздвоения едины люди раздели и яко двоеверны сотвори, овы усвояя, овы же отметашася... Других художествы врачевные хитрости к нему примильшихся, изветом здравия ему своея мудрости растворения приносяще, о них же истине рещи, - души его вред, телесное пае нездравие, вкупе же с сим и ненавидение ему на люди его нанесоша. О сем чудимся много, яко и средоумным се мощи бы разумети, еже не яти веры врагом своим вовеки; он же толикий в мудрости, никем побежден бысть, разве слабостию своея совести, яко главу ему свою волею в уста аспида влагати; врагом, от стран пришедшим, его же всем противным не возмощи бы ни многими силами проодолети, аще не бы в руки тех сам ся вда. Увы! Вся внутренняя его в руку варвар быша, и яже о нем восхоте да сотвориша, лишше не глаголю - сам себе наветник быв. И сим земли своей велик раскол сотвори...»

Такого Ивана, талантливого русского человека, высокого в самосознании государя, низкого своими грехами, суевериями и соблазнённостью, возможно поверившего, что англичане помогут выиграть ему борьбу за Ливонию и впавшего в иноземный плен, ставшего фактически добровольным агентом иностранной разведки и превратившегося во врага собственного народа и Отечества, нам, конечно, не покажут. Будут показывать либо «русско-татарского» деспота, либо мнимо святого «крутого» государя, в чей образ «крутости» входит зверская расправа с собственным народом. В обоих этих образах те же самые разведки и по сей день вполне заинтересованы.

Но суть не в этом. Не в концепциях. А в образе России, который встает из новой сериальной поделки. Этот образ мною уже определен в заголовке - кислый лапоть. Из каждого кадра на нас смотрит бедная, бледная, ободранная, нищая, грубая, мнимо «посконно-исконная» Русь.  Елена Глинская говорит с интонациями сватьей бабы Боборихи, бояре ведут себя как кулаки-мироеды в русской деревне 1920-х. Всюду нищета, грубость, примитивность слов, мыслей и чувств. Ничего кроме презрения у нормального человека такая Русь не вызовет и никакой «любовью к отечественным гробам» это презрение не перешибешь...

Эта аудиовизуальная клевета на русскую историю (а речь идет именно о клевете) практиковалась не всегда. При всех, опять же, недостатках фильма Эйзенштейна, его русские - это богатые, сильные, образованные, стоящие вровень с Европой и даже выше её по уровню культуры и умственного развития люди. Царские палаты, одежды и оружие роскошны, ритуалы - величественны, люди - красивы, речь их искусна. Главные антогонисты - Евфросиния Старицкая и Иван ведут изощренную дуэль культурных символов. Евфросиния устраивает царю «засаду» на Пещном действе, а потом обосновывает своему сыну необходимость править жестоко с помощью почти точной цитаты из Макиавелли, Иван, поручает послу разъяснить англичанам путь на Русь при помощи шахмат, а, разгромив всех врагов, также практически точно цитирует поучения апостола Павла о власти...

Прихлопнуть всю древнюю русскую культуру лаптем и задушить её кислой портянкой указивка пришла значительно позже, и один за другим начали вылезать на экраны толпы невежественных грубых дикарей, которых именовали русскими царями, боярами, да воеводами. И бороться с этой чудовищной «традицией» современного российского кино и литературы, проецирующих местечковое невежество авторов на элиту крупнейшего государства Ренессансной Европы, надо публичным осмеянием, штрафами да публичными порками.

Необходимо раз и навсегда запомнить, что XVI век был золотым веком русской культуры, что в этот момент Россия, а уж тем более - её столица, были местом невероятно насыщенной и богатой культурной жизни. В центре этой столицы стояли два ренессансных собора, равные которым в ту эпоху можно было увидеть разве что в Венеции и Флоренции, между ними стоял прекрасный палаццо, а на соседней Красной площади создавалось русское Чудо, которого и в Италии было не увидеть. И до сих пор Москва по архитектурной стилистике, по духу строительства, не выветривающемуся никаким чиновничьим идиотизмом, остается русско-ренессансным городом, лишь разбавленным классицизмом.

Люди той эпохи жили интенсивными богословскими, литературными и художественными интересами. Формировались богословские и политические кружки, писались и переписывались послания популярных мыслителей - полемистов эпохи - Иосифа Волоцкого, Максима Грека, псковского старца Филофея, немца Николая Булева, Федора Карпова, Зиновия Отенского. В этих посланиях авторы не только блистали остроумием и глубоким знанием материала, но и закручивали литературно-политические интриги, которые их современникам Эразму, Томасу Мору и Рейхлину показались бы чрезмерно хитроумными.

Именно в такой полемической литературной игре и родилась, к примеру, знаменитая концепция «Москва - Третий Рим». Придворный врач и, по совместительству, известный астролог Николай Булев был в Москве агентом папской и австрийской дипломатии, работа которого заключалась в создании у русских князей установки на «освободительный поход против турок», вовлечение русского государства, вместо национальной войны на западных границах, в общесредиземноморский конфликт с османами. И вот Булев начинает пичкать образованное московское общество предсказаниями: «Стрелцевы чада превозмогуть и прожнуть злость Кронову, сиречь турков в кратка времена, при дръжаве Максимилианове или последователя его» - мол, звезды говорят, что быть турку вскоре биту, так что торопитесь русские, присоединяйтесь к освободительному походу и воспримите свое родовое наследство - Константинополь. Находящийся в России переводчик с Афона Максим Триволис, получивший блестящее образование в Италии грек, вокруг которого собрался весьма влиятельный кружок представителей московской элиты, выполнял задание других кругов, греков, оказавшихся под властью турок, но его интересы вполне совпадали с интересами Булева - русские должны пойти в поход и освободить греков. И вот Максим сочиняет обширный трактат против астрологии, в котором вступает в Булевым полемику по вопросу о влиянии звезд на судьбы людей и, в то же время, еще раз повторяет и как бы пропагандирует тезис о свержении турок: «предричет о нечестивых турков: не буди ми о том когда скорбити».

И вот уже русское читающее общество возбуждено - «На турка! На турка!». Весть об этом доходит до знаменитого псковского старца-иосифлянина Филофея, представителя «русской» партии в тогдашней общественной мысли. И он, в ответ на вопросы, представителя московской великокняжеской власти во Пскове, авторитетного бюрократа дьяка Михаила (Мисюря) Мунехина пишет свое антиастрологическое послание, в котором не оставляет от пропагандировавшейся открыто Булевым и прикровенно Максимом Греком идеи освобождения Константинополя и камня на камне. Второй Рим пал, его историческая миссия совершена и он теперь не более чем стены; Третий Рим - это Русское царство, оно несет в себе всю силу Христианства, оно - убежище Церкви, и именно его политические интересы отныне являются политическими интересами и всего Православия. О русском государстве, о третьем Риме надо думать, а не о возвращении второго.

Контр-ход Филофея в литературной полемике имел блестящий успех - в борьбе направлений русской внешней политики победила национальная программа «собирания земель». Бояре Василия III заявили послам римского папы: «Князь хочет вотчины свои - земли русские». «Крестовый поход» в итоге был направлен не на далеких турок, а на близкую и опасную Казань. Идея Третьего Рима была положена в основу грандиозного культурного синтеза в начале правления Ивана IV, при митрополите Макарии.

О какой грубости, о каком базарном говорке с привоза можно было говорить в эту эпоху в княжеских и царских палатах? В тогдашней Европе, и уж, особенно, в северной Европе первой половины XVI века практически не было столь утонченных и интеллектуально насыщенных дворов, как русский - вспомним для сравнения примитивный грубый разврат французского двора эпохи борьбы католиков и гугенотов.

Только в русской истории той эпохи можно было сделать себе грандиозную карьеру и прославиться в веках исключительно с помощью бойкого пера, как удалось это второразрядному деятелю Иоаннова двора Андрею Курбскому. Курбский, как доказали блестящие исследование его жизненного пути произведенные А.И. Филюшкиным, не был не то что деятелем мифической «избранной рады», но и сколько-нибудь заметным боярином и полководцем. Он не был, ни другом царя, ни ключевым участником взятия Казани, каким его изобразил Эйзенштейн. Его обычный уровень военных назначений был, если сравнивать с эпохой Великой Отечественной, - начштаба и позднее командир корпуса. Чаще всего он бывал вторым, а к концу карьеры первым воеводой сторожевого полка или полка правой руки. Лишь один раз, в годы Ливонской войны, он был назначен в одном из походов воеводой Большого полка, то есть командармом (так сказать дослужился до Власова), но на этой высоте его карьера не удержалась. Вторым пиком карьеры Курбского было назначение его Юрьевским воеводой, то есть военным губернатором завоеванной Ливонии, с какого поста он и бежал, обрекши на страдания своих родственников, ставших жертвами царского гнева.

Об этом средней руки изменнике никто бы и не вспоминал, разве что смаковались бы его скандальные истории польских браков, частные войны с польскими соседями за землицу да участие в набегах на Россию, если бы не перо самого князя, которым он владел блестяще. Он вызвал Грозного на литературную дуэль... и тот, выросши в сверхнасыщенной литературно-полемической обстановке Москвы первой половины XVI века не смог устоять от соблазна и не удостоить «холопа» ответа. Литературно ответ Грозного блестящ, он морально уничтожает предателя буквально одним полемическим оборотом:

«И аще праведен еси и благочестив, почто не изволил еси от мене, строптиваго владыки, страдати и венец жизни наследити? Но ради привременные славы, и сребролюбия, и сладости мира сего, а се свое благочестие душевное со христианскою верою и законом попрал еси, уподобился еси к семени, падающему на камени и возрастшему, и восснявшу солнцу со зноем, абие словесе ради ложнаго соблазнился еси, и отпал еси и плода не сотворил ели...»

Но... Победа в полемике осталась, конечно, на стороне Курбского. Этой победой был сам факт ответа Грозного, который тем самым фактически уравнял с собой довольно мелкого деятеля. Вся дальнейшая литературная и историческая карьера Курбского при жизни и после смерти строится, собственно, на факте этого ответа. Именно спор с самим царем позволил Курбскому позднее, в «Истории о великом князе Московском» превратить себя в едва ли не центральную фигуру всей эпохи. Впрочем, и Иван Грозный свою долю славы с этой переписки приобрел - сформулировав свои высокие самодержавные идеалы, подпустив слезу в рассказах о прошлом и своем детском травматизме, он создал тот человеческий образ, который намного привлекательней, чем та картина, которая вырисуется из оценки объективных политических итогов его царствования. Иван, как и Курбский, этой перепиской старался создать миф о себе.

Таковы были эти люди! Таковы были их интеллектуальные и литературные интересы! Такова была быстрота их ума, утонченность чувств и изобретательность в полемике. Как это бесконечно далеко, экзистенциально далеко от тех уродливых вахлаков, которыми угощают нас с телеэкрана и каковыми и нас себя заставляют чувствовать. Мол, «смотрите, русские, какие вы по природе, какие вы до самого принятия европейской цивилизации: грубые, примитивные, невежественные, суеверные, жестокие, пошлые... Хотите самобытности? Вот она вам! Жуйте кислый лапоть!»

И именно этому, огрубляющему и примитивизирующему русскую историю и культуру образу, образу унизительному для нас как для нации, должен быть поставлен самый беспощадный заслон. Самобытно-русское не значит «убожества и бессилия». Это надо понять раз и навсегда и зарубить каждому на носу и любых других подходящих для этого частях тела.

Егор Холмогоров - http://www.rus-obr.ru/ru-club/2904


--------------------
- Говорят, - ответила Андрет, - говорят, будто Единый сам вступит в Арду и исцелит людей и все Искажение, с начала до конца. Говорят еще, что эти слухи ведут начало с незапамятных времен, со дней нашего падения, и дошли до нас через бессчетные годы.

Дж.Р.Р. Толкин. Атрабет Финрод ах Андрэт
Пользователь в офлайне Отправить личное сообщение Карточка пользователя
Вернуться в начало страницы
+Ответить с цитированием данного сообщения

Быстрый ответОтветить в эту темуОткрыть новую тему
2 чел. читают эту тему (гостей: 2, скрытых пользователей: 0)
Пользователей: 0

 



- Текстовая версия Сейчас: 29.03.2024, 1:21
Rambler's Top100