IPB

Здравствуйте, гость ( Вход | Регистрация )

8 страниц V  1 2 3 > »   
Тема закрытаОткрыть новую тему
> Часть вторая: Возрождение из пепла
Народ
сообщение 30.11.2004, 2:59
Сообщение #1
Персонаж Игры
Аколит
**


Пол:
Сообщений: 35


Народ Рунна...



2632 год, месяц Гребня.
Рунн. Монтристид.



          Серый цвет всегда шёл служителям всевозможных культов. Шёл он и последователям учения Каспиана. Серые капюшоны и балахоны только способствовали укрощению строптивости и гордости молодых монахов и святых отцов. Кротость и смирение, облачённые в серое одеяние, никогда не подвергались насмешке или пренебрежению со стороны обывателей. Наоборот, обыватели начинали уважать и других, носящих тот же цвет одежды. Например, мышей и крыс. А носители высокого церковного сана сильно укрепили любовь к попугаям и павлинам, из-за схожести в многообразии красок одеяния, которое миряне видели прекрасно в отличие от душевного богатства их носителей. И никто, принимая во внимание заслуги церковников, не видел вреда в том, что они украшали свои серые шкурки драгоценными булыжниками. Правда, не все избрали красоту, как основное оружие. Некоторые отдавали предпочтение проверенным временем клыкам. И тогда серые смиренные мышки становились грозными крысами-инквизиторами, которых никто не осмеливался упрекнуть в нечистоплотности и агрессивности.
          И вот один из живых представителей негласного символа ордена инквизиторов решил внести свою лепту в святое дело Матери Нашей Церкви. Крыс, азартно помахивая облезлым хвостом, со всем уважением и кротостью вцепился в босую ногу бывшего главы бывшего Ордена Клинка Господнего, ибо путь к спасению души, как всем известно, лежит через страдания грешной плоти. Несчастный еретик же, отблагодарил тварь божью сильным пинком ноги, оставаясь в своём греховном неведении. Резкое движение далось Монбару ещё тяжелее предыдущего, руки, закованные в кандалы, нещадно болели, да и раны, полученные в последнем безумном сражении, никто не собирался залечивать.
          Да, сражение они всё же проиграли. Проиграли и войну. Но Андре свято верил, что не всё ещё потеряно, и главное сражение мира ещё состоится. Состоится благодаря жертвам, которые принесли его братья там, на поле у ворот Монмиракля. Они все пали выполняя его приказ. Приказ, который мог стать величайшей ошибкой, а мог оказаться и той малой монеткой, что перевесит чашу весов в нужный момент. Андре де Монбар думал теперь об этом постоянно. Да и о чём ещё ему думать, целыми днями сидя в сырой камере прикованным к скользкой стене на грязной соломе. Два месяца первый и последний из «клинков» был предоставлен своим думам. Два месяца он, несмотря на проклятие глав всех орденов, молил Каспиана о спасении душ своих погибших братьев. Два месяца он, единственный из выживших в том побоище, ждал своей участи.
          И вот, наконец, они пришли к нему. Пара крепких инквизиторов, охрана или палачи, пока было не ясно. Секретарь, принёсший столик и кипу чистой бумаги. Пара инквизиторов постарше саном, Первосвященник Сильвиус XI, глава Службы Имперской Безопасности и он, император Александр XVIII. Правда, последний пробыл с Монбаром не долго, тюремный воздух явно нагонял на него тоску. Но Андре знал, император ещё вернётся его навестить.
          Первый допрос, даже скорее беседа. Ленивые вопросы следователя, ленивые ответы «клинка». Двухдневный перерыв. Вновь беседа. Вновь перерыв. Наконец, первая угроза и разминающиеся на глазах Монбара костоломы. Стена спокойствия и смирения перед богом. Смена обвинителя. Первые пытки. Новые вопросы.
          Его допрашивали и пытали, пытали и допрашивали. Ему угрожали и молили спасти душу. Ломали кости, жгли кожу и напоминали о грехе лжи и неповиновения. Монбар часами пересказывал операции, выполняемые по приказу конклава, и днями перечислял святыни и богатства, захваченные в этих походах. Инквизиторы часами предлагали сознаться в сговоре с Дьяволом, палачи днями практиковались на главе «клинков» в своём искусстве.
          Наконец устали все. Было объявлено о дне последнего допроса, на который были приглашены Первосвященник и император. Монбару посоветовали ночью подумать о своей душе. Он провёл её в воспоминаниях и молитве. Проснулся последний глава «клинков» как после ночной попойки с хорошими друзьями: бодрый, полный идей и готовый сравнять горы с землёй. Стража помогла ему умыться, привести свой внешний вид в относительный порядок и отнесла в зал для допроса, ибо своих сил и здоровья даже на небольшую прогулку палачи ему не оставили. Это действительно был зал, правда, очень малых размеров и под землёй, но света тут было несравненно больше, и исходил он не от пыточных очагов. За стоящими полукругом столами уже собрались все его сегодняшние судьи и дознатчики, что явилось для Монбара неожиданностью: он уже внутренне приготовился к нескольким часам ожидания величественного появления Первосвященника и императора. Но сегодня Александр и Сильвиус дожидались его, Монбара, появления.
          Если бы Монбар был в состоянии, он бы вошёл как обычно, с гордо поднятой головой, прямой спиной и горящими глазами. Сегодня же Андре пришлось ограничиться гордым взглядом несломленной души. Казалось, что окружавшие его рослые подпалачики-инквизиторы – личная гвардия главы «клинков». Андре де Монбара усадили на простой стул посреди комнаты прямо перед столом судей. Суд начался.
          - Арестованный, назовите своё имя, - серый, пустой голос одного из инквизиторов. Главные вопросы сегодня будет задавать явно не он.
          - Андре де Монбар, магистр Ордена Клинка Господнего, граф… - продолжить ему не позволили.
          - Специальными указами его преосвященства Первосвященника Сильвиуса XI и его величества императора Александра XVIII, вы, Андре из рода Монбар, лишены монашеского сана и дворянского титула, - инквизитор-церемониймейстер прямо таки сорвался толи на крик, толи на визг.
          - Как будет угодно верховным слугам Его…
          - Итак, начнём, пожалуй, - получив молчаливое согласие Первосвященника, император активно изображал полнейшую скуку, инквизитор-церемониймейстер продолжил, - Пункт первый. Слуга Божий Андре обвиняется в сговоре с дьяволом и совершении по приказу его поступков порочащих светлое имя Церкви Нашей и Империи. Есть ли у вас, обвиняемый, что сказать в своё оправдание?
          - Ложь. Всё вами сказанное ложь. В данной ситуации вам следует обвинить несколько поколений предыдущих императоров и кардиналов в сговоре с Лукавым, ибо на каждое действие Ордена у меня найдётся письменный приказ.
          - Вы поплатитесь за подобную дерзость, Монбар, - на этот раз вскипел Первосвященник. – Есть ли у вас прямые распоряжения, следуя которым вы и ваш еретический орден должны были уничтожать народы и красть у них принадлежащее им имущество?
          - Нет, таких приказов у меня нет. Но есть распоряжения, предписывающие любыми средствами привести некоторые народы и племена в лоно Церкви Нашей. А право на трофеи даровано ещё первому магистру Ордена…
          - Довольно, - ранимая натура императора не терпела пустых споров. – Переходите к следующему пункту.
          - Да, ваше величество. Но… Да, ваше величество, слушаюсь, - инквизитор суетливо перебирал свои записи.
          - Пункт второй. Вы, Андре из рода Монбар, обвиняетесь в греховных сношениях с некой Эскариной ле Фэй, еретичкой и главой еретического культа.
          - Я отказываюсь отвечать по этому обвинению, я всё-таки рыцарь!
          - Нет, вам придётся. Кстати, напомню, что вы лишены рыцарского звания. А связь с еретичкой Эскариной ле Фэй привёл к тому, что вы замыслили бунт против императора, с целью раскола нашей великой империи и захвата власти на некоторой её территории.
          - Никакого бунта я не замышлял. И мои братья пали невинными жертвами некоторых церковных сановников, жадных до чужого богатства.
          - За эту клевету вы также ответите, Монбар, - отец Сильвиус прямо таки трясся от переполняющей его ярости.
          - Я отвечу за все свои ошибке, но не перед вами, не здесь и не сейчас!
          - Довольно, - император окончательно заскучал в совсем не светском дворцовом обществе, - заканчивайте с этим, господа. Разве вы не видите, он ни в чём не  сознается: ни в помощи еретикам, ни в накоплении военных сил на Мэлите. Заканчивайте, прошу вас.
          - Брат-инквизитор, прошу, - не Первосвященник, а сама любезность.
          - Итак, суд, в лице его императорского величества Александра XVIII, Первосвященника Рунна Сильвиуса XI, постановил: признать Андре из рода Монбар еретиком и государственным преступником. Т.к. вышеназванный Андре не смог предоставить суду никаких опровергающих обвинения доказательств своей правоты и непогрешимости, суд постановил конфисковать всё имущество преступника в пользу императорской казны, а самого его предоставить очистительному пламени, дабы спасти его бессмертную душу от вечных мук…

Сообщение отредактировал Нортмер - 27.05.2008, 20:01


--------------------
Мы закрыли глаза и далeкий придумали остров
Мы придумали ветер и себе имена.
И не знаем пока, кто из нас на рассвете
Станет ждать, чтоб скорее укрыла волна...

Этот остров, где всe не так,
Как когда-то казалось нам
Этот остров, где каждый шаг
Словно колокол рвeт небеса.
Пользователь в офлайне Отправить личное сообщение Карточка пользователя
Вернуться в начало страницы
+Ответить с цитированием данного сообщения
Фернандо Иберо
сообщение 21.09.2005, 20:07
Сообщение #2
Солнце
Персонаж Игры
Аколит
**


Пол:
Сообщений: 34


Дитя Солнца



22 день месяца Полотна. Рунн. Утро.


Прости...обещаю хранить,
Остатки нашего с тобой прежнего, нежного бережно...



Клянись на крови
Братья или враги




  Он выбрал это место, не из-за патриотических чувств, просто оно было ближе к дому Карлы. Да и редко здесь было людно, слишком дорогое удовольствие. Позолоченная вывеска «Иберия», красивые большие двери. Раньше это была неприметная таверна ещё времён ИКК, Фернандо хорошо помнил её, сейчас это уже серьёзное и дорогое заведение.
Юноша постояв ещё минуту перед входом, он не сомневался, что Карла уже там, неуверенно толкнул двери. Навстречу холодному утреннему воздуху устремился тёплый, такой долгожданный. Внутри было очень уютно. Изысканный интерьер с иберийской тонкостью отлично дополняла хорошая музыка и прекрасная кухня.
  В это ранее утро она была единственным посетителем. Такая красивая она была словно жемчужина, которая казалась такой хрупкой. Она заметила его. Голубые глаза встретили карие, её губ коснулась лёгкая улыбка, ради которой Фернандо готов был умереть хоть прямо сейчас. Но он слишком поздно это понял.
- Рада вас видеть маркиз – нежный и такой предательски короткий поцелуй.
- Я тоже Рад тебя видеть Карла.
- Доброе утро маркиз. – их обслуживал сам владелец «Иберии», явно узнав гостей. – Что-нибудь желаете?
- На ваше усмотрение, я думаю вы не посоветуете плохого.
- Конечно же…- хозяин чересчур низко поклонившись поспешил удалиться.
  Иберо впервые не хотел смотреть ей в глаза, он знал, что сегодня она не уснёт, также как и он. Он знал, что сегодня окончательно падёт его детская мечта. Он знал, что с сегодняшнего дня всё будет по-другому. Её рука легла в ладонь Фернандо, он постарался улыбнуться, но это вышло слишком неуклюже.
- Видимо что-то важное вы хотели мне сообщить маркиз или у вас бессонница и вам нужен был человек с кем можно было бы скоротать раннее утро?
  Опять улыбка. О Проклятый! Как же красива эта улыбка! И сейчас, именно сейчас он должен сказать, то, что не в коем случае не должен был когда-либо говорить. Ведь ещё детьми они решили, что всегда будут вместе! Все слова, который он готовил куда-то провалились.
- Карла…помнишь когда-то я говорил, что семья у любого из Иберо должна стоять на первом месте? – она молча согласилась слегка прикрыв глаза. – Этот момент наступил и у меня, когда надо отказываться оттого, что казалось раньше не главное в твоей жизни, но когда ты теряешь это понимаешь, каким дураком ты был и что теперь уже ничего не вернуть.- он на мгновение остановился.
- Фернандо, прошу тебя продолжай.
- Вскоре я женюсь…это для блага семьи и всей страны – это так глупо звучало.
- Я знала, что этот момент придёт, но в глубине души надеялась, что обойдёт, но нет – она отвела взгляд в сторону.
- Карла, ты должна понимать, что дороже тебя у меня никогда никого не будет! – он заметил как сначала одна, а за ней и вторая слеза показались на её щеках. – Ты сама знаешь свою цену. Ты всегда сможешь добиться кого угодно, ради тебя люди будут рисковать жизнью, полмира бредет тобой.
- Как ты можешь так говорить, – она говорила почти шёпотом – неужели ты не понимаешь? – она медленно встала из-за стола – Хотя наверное нет и никогда не поймёшь…- она быстро направилась к выходу, подальше от этого места.
 
    Фернандо сидел какое-то время с закрытыми глазами, сотни мыслей крутились в голове Иберо. Он не заметил, как хозяин принёс блюдо гордость своего заведения. И не слышал, как тот его нахваливал. 
- У вас стало более оживленно по утрам, – звонкий и приятных смех вывел на мгновение Фернандо из небытия.
- Для вас всегда найдется место, виконт…- хозяин засуетился перед зеленоглазым юношей в черно-белой гвардейской форме.
  Иберо на мгновение повернул голову в сторону гостя «Иберии». Кажется, это был один из Барна…во всяком случае Фернандо так показалось, тогда понятно почему и его хозяин решил обслужить. У него сегодня прямо не день, а испытание.
- Красного кастелларского.
Иберо почувствовал спиной, что Барна сейчас смотрит на него.
- Маркиз! Вы ли это?
  Фернандо нехотя на мгновение перевёл взгляд со стены на усмехающегося юношу.
- Надо же… – Фернандо даже не обернулся, слишком поганым было настроение.
- Тогда не мудрено, что девушки бегут отсюда подальше. Говорят женщины лучше разбираются в людях. - казалось теперь ранний гость смеялся
    Но Иберо ничего не ответил на это. Не это было главным сейчас для него. Прошло несколько минут, пока гвардеец допивал принесенное ему вино, послышался звон упавших на стол монет, и снова усмешка. Он поднялся со своего места.
- Меня зовут Эстебан Барна. Вы убили моего кузена в Корпусе. Я искал встречи с вами.
  Иберо постарался вспомнить то о чём говорил Эстебан. Кажется Себастьян Олье звали того неудачника. Он был не так красив, как к примеру те же Барна и потому завидовал Фернандо. И то, что ибериец часто экспериментировал со своей причёской, было главной целью Олье. Он пытался поддеть Иберо в каждой ситуации. Кончилось это сначала двумя избиениями прямо на тренировочном дворе. А после и дуэлью с печальным итогом и исключением Фернандо из Корпуса. 
- Это главная причина, по которой вы хотели меня увидеть? Или всё-таки решили проверить не влюбитесь ли вы в меня…- Фернандо наконец ответил, поднимаясь с места.
- Да нет. Просто любопытно, с кем вскоре я встречусь на дуэли…- без тени гнева, у высокомерной усмешкой явного превосходства играющей на губах.
- Так может быть сейчас, зачем оттягивать? – ибериец пристально всматривался в глаза Барна и тот не отвёл взгляд.
- Не здесь… Право будет не лучшим тоном волновать владельца сего заведения, - Эстебан был чуть ниже ростом, но физически практически не уступал Иберо.
    Их разговор остановили ещё одни гости «Иберии», молодая пара.
    Фернандо понимал, что затевать драку на глазах других людей глупо. За дурной славой он не гнался.
- До скорой встречи маркиз, подумайте о месте и времени, - гвардеец подхватил брошенный им на стул плащ.
- Порто де мадре* - Фернандо сказал так, что слышал это лишь Эстебан.
- Не здесь, - с тонкой усмешкой напомнил Барна, покидая зал.


* - Сукин сын (ибер)


--------------------
Оглушая тишиной тихого омута
Ослепляя красотой грозового облака
Прячь меня, словно петлю за воротом
От тех рук, что уведут в родное логово

Матушка, что же вытворяет дрожайший
  брат когда он НЕ спокоен? (с) Диего
Пользователь в офлайне Отправить личное сообщение Карточка пользователя
Вернуться в начало страницы
+Ответить с цитированием данного сообщения
Сэмьюэл Гарди-Прад
сообщение 22.09.2005, 9:35
Сообщение #3
Человек
Персонаж Игры
Неофит
*


Пол:
Сообщений: 13


Fidelis et fortis



22 день месяца Полотна. Рунн.

    - Они уже пробились в Ремесленный… Громят лавки на Вересковой и Овражной…
    Что-то громыхнуло в коридоре, раздался топот и лязг стали.
    - Много?
    - Их там сотни… может быть тысячи! Лукавый их подери…
    Сэмьюэл поднялся из кресла и направился к дверям кабинета, подхватывая на ходу перевязь со шпагой и пистолеты. В ту же минуту дверь распахнулась, и внутрь ввалился здоровенный сержант, а за ним ещё один, поменьше. Первый резко затормозил в шаге от капитана, второй врезался ему в спину металлически бряцнув при этом оружием.
    - Малкольм, - кивнул капитан, когда оба сержанта вытянулись по стойке смирно, - и ты, Забральски, докладывайте… И сделайте это по пути на улицу.По всей видимости произошло что-то серьёзное?
    - Так точно, сэр, - Забральски, не без основания считавший себя весьма сообразительным, особенно на фоне Мальколма, взял трудности разъяснений на себя, - Сотни бунтовщиков, сэр! Они смяли кордон и разгромили участок на Вересковой улице! У нас много жертв … Бунтари уже на улице Ткачей, а оттуда до Золотого города рукой подать…
    - Как чернь могла смять кордон?
    - У черни замечены арбалеты и ружья…
    - Ого! – Гарди-Прад даже на секунду остановился. - Пушек и иберийских знамен надеюсь пока не замечено?
    - Эээ… Никак нет, сэр.
    - Отлично, - Гарди-Прад сверкнул глазами. - Кто-то тут у нас проспал вооруженное восстание. Где майор Риддл?
    - Майор погиб, сэр.
    Капитан нахмурился.
    - Как это произошло?
    - Не могу знать, сэр.
    - Нда.. Это большая потеря, - Гарди-Прад выглядел огорченным, - Ладно, оплакивать будем позже. А сейчас вы двое: собрать офицеров и ждать меня у выхода.
    Капитан рванул вниз по лестнице и, вихрем промчавшись мимо живо убиравшихся с его дороги подчиненных, распахнул одну из дверей на первом этаже.
    - Итак, Вы утверждаете, что Ваш сосед полез через забор с целью проникнуть в Ваш дом, когда Вы отсутствовали? – спрашивал худощавый черноволосый офицер, расхаживая по комнате. Сидящий  в углу здоровый амбал с фингалом под глазом судорожно закивал.
    - И… спрыгивая с забора, - с расстановкой продолжал офицер, сверившись с показаниями, записанными на листке, - он сломал ногу, обе руки, разбил лицо и воткнул кухонный нож себе… кхм.. в зад?
    Амбал просиял, бросая на следователя взгляды, полные невинной чистоты. Офицер же всем своим видом выказывал сомнения в достоверности только что прочитанного.
    - Лейтенант Крукс, срочно следуйте за мной, - прервал эту потенциально интереснейшую и познавательную беседу капитан, и не дожидаясь ответа заторопился дальше.
    - Слушаюсь, сэр.
    Лейтенант бросил многообещающий взгляд на подозреваемого и выскочил вслед за начальником. Гарди-Прад уже раздавал указания.
    - Немедленно поднять весь личный состав. Специальное уличное обмундирование раздать всем. Щиты выдвинуть к месту событий. Пожарные кареты привести в полную готовность, – Они выбежали на улицу, где к ним присоединилось ещё несколько офицеров. Перед зданием штаб-квартиры ВСгР царил организованный хаос: во все стороны одновременно бежали стражники с поручениями, некоторые тащили специальные шлемы и щиты. Крики, металлический звон, ржание лошадей…
    - Майор Риддл погиб, - продолжал Сэмьюэль повернувшись к иберийцу Круксу, -  Вы лейтенант Крукс, принимаете командование Службой сыска. Я надеюсь, новых сюрпризов для нас не будет?
    - Этим вопросом занимался лично майор, сэр.
    - Ну что ж, установите обстоятельства его смерти, лейтенант.
    Солдаты подвели лошадей.
    - Отправить гонцов к графу тот Воорсту, пусть готовится встретить бунтовщиков у Форта, – прокричал капитан, вскочив на коня. – Забральски, поезжайте к Эрику. Передайте чтоб гнал этот сброд на нас с юга. И быстрее, быстрее! – Гарди-Прад сделал страшное лицо. - Всем немедленно выдвигаться!
    Вороной под ним переступая с ноги на ногу мотнул головою и заржал, всем видом выражая нетерпение.
    - Да! Кто-нибудь, доложите бургомистру! - вспомнил капитан.
    - Пошёл! - И всадники один за другим помчались вниз по улице, обгоняя бегущих в полной экипировке солдат. Прохожие шарахались, останавливались, и провожали их встревоженными взглядами. Из окон домов высовывались горожане, недоумевая, уж не война ли началась? Под окнами стражники с грохотом покатили толстые деревянные щиты на колесах, каждый из которых здесь, в Золотом городе, где проезжая часть и тротуары были самыми широкими по сравнению с другими районами, перегораживал улицу наполовину.
         
                                      *               *               *
   
    Вскоре солдаты Городской Стражи добрались до улицы Ткачей. Капитан Гарди-Прад был уверен в своих людях: всё отработано годами. Стражники получали звания не за красивые глаза и умение ходить строем: солдаты города знали своё дело. Специально обученные и экипированные войска столицы могли в уличных боях, если не уничтожить, то серьезно измотать армию небольшого герцогства. Бунтовщики уже наверняка отрезаны с левого фланга. Они прорывались из Черного в Ремесленный не для того, чтоб повернуть назад. Теперь у них два пути: в Золотой город, либо к богатым товарами докам в Ремесленном. Стражу с участка на Вересковой улице повстанцы смяли, однако теперь у них на пути в Золотой встанет непреодолимое препятствие, именно тут, на улице Ткачей. А по дороге к докам мятежникам придется миновать графа тот Воорста: задача нереальная без артиллерии.
    Войска стражи прибывали и занимали позиции. Передние ряды сооружали некое подобие баррикад, либо же просто формировали стену щитами. За ними выстраивались стрелки. Снизу от перекрестка стали явственно звучать крики и грохот: толпа, как оползень, медленно, но верно продвигалась вперед, круша всё на своём пути. Капитан, прихватив с собой нескольких офицеров, включая Малкольма, и две роты солдат решил попробовать обойти бунтовщиков проулками справа. Они спустили чуть ниже укрепленного места и свернули на узенькую боковую улочку. Шум приближающегося погрома нарастал с каждой секундой.
    Не успели они пройти и полсотни шагов, как Забральски крикнул, указывая куда-то поверх голов:
    - Наверху! Там кто-то есть!
    Домики в переулке были низенькими, в один-два этажа, крыши нависали почти сразу над головами стражников, и Сэмьюэл без труда различил силуэты в тёмных балахонах, двигавшиеся по ним. Пробиравшиеся по крыше тоже заметили отряд Гарди-Прада: часть из них продолжила свой путь, а часть метнулась к краю крыши. В руках блеснула сталь.
    - Всем укрыться! Немедленно! – заорал капитан, подталкивая ближайших к стене. – Внимание на крыши!
    Стражники, закрываясь щитами, вжались в дома. Двое стрелков схватили ружья и попытались прицелиться, но, в этот момент с крыш на мостовую упал бесформенный мешок. Раздался оглушающий грохот, и проулок заволокло едким синеватым дымом. Ударная волна сшибла деревянный навес рядом с тем местом, где укрывался Гарди-Прад. На мгновение Сэм заметил низколетящее бревно, в следующую секунду оно врезалось ему в бедро и он, падая назад, крепко приложился головой о стену. Шлем загудел как колокол.
    В переулке раздались крики и выстрелы, по мостовой звякнули арбалетные болты. Дым рассеивался медленно, неуступчиво освобождая место перестрелки. Шум со стороны улицы Ткачей, где остались основные силы Городской Стражи, перерос в рокот. Капитан Гарди-Прад с трудом поднялся, растирая ушибленную ногу.
    - Малкольм! – крикнул он. – Малкольм!
    Сержант вынырнул из пелены неся на себе одного из солдат.
    - Оставь раненого и за мной!
    Малкольм аккуратно прислонил стонущего стражника к стене, и они перебежали к дому на противоположной стороне. Несколько солдат ринулись за своим командиром.
    - Подсади, - прохрипел Сэмьюэл сержанту. Малькольм без труда выполнил просьбу. Капитан перевалился через водосток и приподнялся, как вдруг нога поскользнулась, и он рывком завалился на бок. Загнутый клинок со свистом рассек воздух в сантиметрах от лица. Гарди-Прад изо всех сил ударил нападавшего в живот: тот совершил пол-оборота и с криком рухнул на мостовую. Глянув вниз, Сэмьюэл увидел распростертыми ещё пару бандитов в красно-коричневом, и, к своему огромному огорчению, тела четырех стражников.
    Позади капитана выросла фигура сержанта Малькольма и, подхватив его, поставила на ноги. За сержантом на крыше появились другие стражники.
    - Вы в порядке, сэр? – побеспокоился Малкольм.
    - Бывало получше, сержант, – Гарди-Прад завертел головой в поисках мятежников, - Быстрее! Туда!
    Люди в балахонах застыли на краю крыш над улицей Ткачей. Снизу нарастал шум боя: толпа бунтовщиков вот-вот должна была врезаться в баррикаду сооруженную стражниками. Как не спешил Гарди-Прад со своими людьми, но вниз, на головы засевшим за баррикадами солдатам, полетели уже до боли знакомые капитану мешки.
    - Проклятье!
    - Ложись!
    В следующий момент здание хорошенько тряхнуло. Грохот раскатом отразился от стен, одна из которых занялась пожаром. Дым разъедал глаза, затруднял дыхание. Группа Сэмьюэля столкнулась с бомбометателями в едком облаке на краю крыши. Схватка была недолгой: стражники быстро расправились с противником. Последнего из красно-коричневых Гарди-Прад пытался взять живым, но тот, представив свое незавидное будушее, предпочел самостоятельно сигануть с крыши.
    - Как комары… - капитан склонился над телом одного из мятежников, обыскивая его.
    - Жалятся? Летают? – предположил Малькольм. Потом, посмотрев вниз на то, что осталось от самоубийцы, уточнил свою гипотезу. – Плохо летают?
    - Долго не живут. Пошли изучим диспозицию.
    Сержант наморщил лоб, но ничего не спросил.
    Они устроились на краю крыши, глядя вниз. Вопящая, трясущая оружием толпа налетела на тлеющие тут и там баррикады  Стража поддалась совсем немного и стойко встречала нападающих, но бунтовщики прибывали и прибывали.
    - Ура, сэр! – крикнул Малькольм тыча пальцем в начало улицы. Шла подмога. Неслышно за грохотом битвы подкатывались гигантские щиты, сверкавшие на солнце набитыми с внешней стороны длинными шипами, а за ними ряды и ряды солдат.
    - А вот это дважды «ура!», сержант, - указывая в противоположную сторону, воскликнул Гарди-Прад. – Кавалерия!
    Там, где море прибывающих бунтовщиков казалось бесконечным, забрезжили просветы, а за ними десятки всадников активно орудующие саблями. Кони вздымались на дыбы и обрушивались на неповоротливых людишек.
    - Все вниз! – крикнул капитан своим солдатам, заворожено наблюдавшим за представшей перед ними баталией. – Нечего здесь прохлаждаться!
    Они спустились обратно в переулок, и вместе с державшими там всё это время оборону, атаковали повстанцев. Люди выскакивали из толпы на капитана, кто с вилами, кто с топором, а кто и с ножом, и находили свою смерть от точно разящей шпаги. Дикие крики, перекошенные лица. Какая сила толкала всех этих булочников, плотников и нищих на подобное самоубийство? Ненависть? Жажда наживы? Глупость? Неужели опыт предшественников ничему их не научил? Мысли скакали в голове, пока тело выполняло жестокую работу.
    Они пробивались вперед вдоль стены строения,  когда толпа, в ужасе отпрянув от падающих, объятых пламенем балок дома на противоположной стороне, прижала их к одному из подъездов. Сэмьюэл повалился на что-то мягкое. Оттолкнувшись, он поднялся и сдернул грязную мешковину. Из угла на него зыркнули три пары обезумевших от страха глаз.
    - Да здесь дети! – удивленно воскликнул капитан. Он вытянул из клубка испуганных зверьков одного, на свету оказавшегося перепачканной нищенкой. Что-то с металлическим звоном ударило в его нагрудную пластину.
    - Эй-ей! У неё нож!
    Прю отчаянно тыкала кинжалом во все стороны.
    - Аккуратнее! Выпустите их в переулок! – крикнул Гарди-Прад на вытянутых руках передавая девчонку Малкольму. – Отставить! Не сметь их бить!
    Стражники извлекли сопротивляющихся детей и, передавая по цепочке, отправили в более-менее безопасное место…
    …Бой продолжался, но результат был уже предрешен. Тяжелые щиты на колесах миновали баррикады и медленно двигались вниз по улице. Сквозь специальные отверстия в щитах стража расстреливала мятежников и, осознав бесперспективность своих стараний, многие из бунтарей пытались улизнуть проулками, через окна и двери протискивались в неохваченные пока пламенем дома.
    Кавалерия, сминая толпу, почти пробилась к щитам. Офицер на белом красавце наткнувшись взглядом на Гарди-Прада направился к нему.
    - Сэмьюэл, и ты тут! – широко улыбаясь, воскликнул всадник, осаживая гарцующего коня.
    - Я ещё никогда не был так рад тебя видеть Эрик! – запыхавшись ответил капитан, прислоняясь спиной к стене. - Наше «пёрышко» как всегда прилетело вовремя.
    Ван де Веер поднял коня на дыбы.
    - Всегда к Вашим услугам, граф! – коннлантец рассмеялся, золотистые кудри трепал ветерок. Создавалось ощущение, что он встретил старого приятеля на светском рауте. «Нет, этого ничто не берет», - подумал Сэм, - «стоя по колено в крови он будет так же смеяться. Да что там, сейчас именно этот случай». Но вслух он спросил о другом.
    - Что там у Родерика?
    - О, не волнуйся мой капитан! Родерик встретит этих воров со всеми почестями!
    - Эрик, я надеюсь, он не додумается палить из пушек по городу!?
    - Ха! Граф разумеется маньяк, мой капитан, - «Пёрышко» заговорщицки подмигнул, - но не до такой же степени! Поехали, сами посмотрим. Да и помощь им наша не помешает: основная толпа свернула к докам. Там сейчас самая рубка.
    Позади коннлантца, верхом на невысоком скакуне, красовался сержант Забральски, весьма довольный выполненным поручением и тем фактом, что ещё жив.
    Через несколько минут, капитану подвели коня и он, вместе с Эриком, и частью прибывших с ним всадников отправился в путь по узким боковым улочкам. Забральски вызвался сопровождать капитана, решив испытывать удачу до конца, раз уж пошла такая пьянка. По дороге Сэмьюэл подъехал вплотную к коннлантскому графу.
    - Эрик, я давно хотел спросить тебя. Зачем тебе эта служба в страже?
    - О! Фонтоне бывает очень щедр, когда ему что-то действительно нужно! – ван де Веер похлопал себя по карману.
    - И только? Не обижайся, но мне иногда кажется, что ты просто любишь на всём скаку срубать людям головы.
    - Ну да! Ты меня раскусил, - Эрик поравнялся с Гарди-Прадом, - Откровенность за откровенность. А тебе она зачем?
    - Мне нравится синий мундир, - не задумываясь ответил капитан.
    - Хм… - Эрик не удовлетворился ответом.
    - И столица мой дом. Мне нравится его защищать. По крайней мере, мне нравится думать, что я защищаю его.
    Сам того не желая, он надавил на больную мозоль. Оставшуюся часть пути они задумчиво молчали. У каждого из них слова «мой дом» затрагивали особые струнки в душе.
    Они выскочили на Овражную улицу перед самым её выходом на площадь Вознесения, которая отделяла Ремесленный город от доков и Форта Ангела. Впереди них сотни две стражников толкая перед собой щиты выдавливали с улицы мятежников. Вокруг и позади была разрушенная полусожженная улица. В дальнем конце улицы делали свое дело кареты пожарной службы. Кое где ещё слышались удары и звон бьющегося стекла: падальщики, оглядываясь, выволакивали мешки и скрывались в подворотнях. Гарди-Прад с прискорбием осознавал, что остановить расхищение сейчас невозможно, сперва необходимо покончить с остающимися бунтовщиками. Овражная, Вересковая улицы, улица Ткачей… Капитан припоминал, что в этом районе исторически селились купцы и ремесленники - выходцы с севера Империи.
    - Скорее граф! – прерывая его раздумья, прокричал ван де Веер. - А то нам ничего не останется! – и он с разгону врезался в толпу справа от щита. Его кавалеристы улюлюкая бросились вдогонку. Сэмьюэл пытался разжечь в себе азарт боя, но лишь усталость и боль во всем теле были ему ответом. Тряхнув головой и сжав зубы он направил коня в толпу. Сержант Забральски без энтузиазма потрусил следом за коммандиром.
    И снова вокруг безумные глаза, длинные заточенные колья и свист шальных арбалетные болтов. Забральски не столько сражался, сколько старался не подставиться, прячась за могучей фигурой капитана. Они прорубились к выходу на площадь, когда стражники вокруг закричали и остановились.
    - Дальше нельзя! – ван де Веер подъехал к капитану. С головы до пят, или вернее до копыт, он был забрызган кровью. – Возьми капитан, - Эрик протянул бинокль. -  Не пропусти главную сцену спектакля.
    Сэмьюэл хотел было принять бинокль правой рукой, но та не слушалась от усталость, и он протянул левую. Раздался залп.
    По всей длине аллеи, разделявшей площадь Вознесения надвое, выстроились в несколько рядов стрелки. Передние отстрелявшись синхронно отступили назад, освобождая место и отдавая ружья на перезарядку.
    Второй залп.
    По людскому морю побежала волна паники. Те, кто был сзади, преследуемые стражниками, давили заметавшихся в сомнениях передних, до конца не осознавая происходящего.
    Третий залп.
    Отдельные безумцы ещё пытались добежать до стройных рядов стрелков и достать их вилами или пикой.
    Четвертый.
    Группы мятежников, выгоняемые из переулков солдатами, устремлялись в гибельный котел.
    Пятый.
    Шестой. На шестом залпе Забральски скрутило, и он перегнулся с лошади.
    Всё. Мятежа больше не было. Полтысячи тел за пару минут легло на площадь Вознесения. Пять сотен ртов раскрылись в болезненном крике, в неожиданно наступившей относительной тишине. Солдаты замерли по всему периметру площади. Гигантские щиты, скрипнув, остановились. Жалкие остатки бунтовщиков бежали, ковыляли и ползли беспрепятственно куда-нибудь подальше от этого кровавого стонущего нагромождения.
    Сэмьюэл Гарди-Прад вытер изорванным рукавом кровь и пот, застилающие глаза. С противоположной стороны от линии стрелков отделился всадник, и в одиночестве медленно поехал через площадь. Конь брезгливо переступал через тела. Полные ужаса глаза взирали на верхового со всех сторон. Примерно на полпути граф тот Воорст воздел руку и приветственно помахал капитану.


                                            *              *              *


    К концу второй бутылки нервы начали отпускать. Всё тело продолжало ныть, но боль стала менее заметна: алкоголь делал своё дело. Сэм успел умыться и сменить пришедшую в негодность форму. В кабаке «Зелёная крыса» в этот вечер было против обычного многолюдно, посетители нервно обменивались новостями, то и дело срываясь на крик. Капитан сидел, сгорбившись у стойки, всеми силами стараясь не замечать громкой дискуссии за ближайшим столиком, где разношерстная четверка, набирая градус, выкрикивала, говорила и мямлила:
    - Это всё от недостатка правильного воспитания! Каспианского воспитания, скажу я вам. Нету той Богобоязни, что сдерживала чернь ранее от поступков греховных…
    - Да ну что Вы, любезный мой, эти бандиты совершенные безбожники. Какое там каспианское воспитание, их наверняка науськивали эти еретики-откровенцы.
    - А п`моему.. ик.. эт`были скифы…
    - Вот-вот. Понаехали тут! Это все выходцы из Саджиса и Мисра – я никогда им не доверял!
    - И правильно! Я вообще сомневаюсь, что они такие же люди, как и мы. Все эти чернозадые Саджиссцы… У них же по пять жён!
    - И они молятся песчаным человечкам…
    - Ик… хто? Скифы?
    - А? Ну да, эти тоже.
    От пережитого и выпитого голова капитана начала гудеть. Мысли разбегались, но неизменно возвращались назад, прихватив колоритный образ сегодняшней площади Вознесения.
    - А в страже, скажу я вам, сплошь безбожники и служители Сеятеля!
    - Вот-вот! Надо было поговорить с людьми, успокоить их. А они их щитами давили, а кого не раздавили – из ружьёв: бабах!
    - Господи приди и покарай демонов сих в форме…
    - … и пщаных  ч`ловечиков!
    - …и прочих бесов! О, Боже Каспиане! Воздай за пролитие невинной…
    Сэмьюэл, развернувшись, ударил кружкой по столу и, наваливаясь всем телом, заорал:
    - Какой невинной?! Какой Каспиане?! Где ты бесов увидел? – он схватил за грудки говорившего последним. - Где был твой «О, Боже» сегодня днем? Куда, ко всем чертям, он смотрел?!
    Капитан посадил бедолагу назад с такой силой, что ножка стула подломилась, и он съехал на пол.
    - Невинные вырезали пол сотни купцов вместе с семьями, а? Невинные мародерствовали и поджигали город? Молчи, идиот, и молись своему божку, чтобы я тебе голову не оторвал, - Сэмьюэл развернулся и потянулся за новой кружкой, предусмотрительно поставленной на стойке хозяином кабака. На его плечо легла рука и силой развернула обратно. Кружка описала в воздухе дугу, изливая содержимое на окружающих.
    - Ты! Еретик! – прогремела плохо различимая в полумраке фигура угрожающе поднимая вторую руку. – Да таких как ты…
    Сэмьюэл не стал дожидаться окончания. Мозг инстинктивно отдал распоряжения мышцам и капитан, упершись руками и головой в противника, толкнул что было сил. С треском ломая стол, они рухнули, раздавая тычки друг другу. Вырвавшись из объятий, Сэмьюэл начал медленно подниматься: всё тело заныло с утроенной силой, а туман в голове мешал сконцентрироваться. Удар ноги отправил его сметать плечами другой стол. Противник бодро распрямился и двинулся вперед. Только теперь Сэмьюэл разглядел с кем имеет дело: огромная детина габаритами едва уступала сержанту Малкольму, который по всеобщему мнению являлся чудовищем. Гарди-Прад судорожно попытался нащупать хоть какое-нибудь оружие, но, увы, он не взял с собой даже складного ножа. Медленно приподнимаясь, он ухватил стоящий рядом стул, и когда борец с еретиками приблизился, Сэм отвлек его на попытку удара ногой, а сам обрушил стул сверху. Секундного замешательства хватило для того, чтобы повторить трюк с толканием и падением, с тем лишь отличаем, что на сей раз они разнесли на куски входные двери и вывалились на улицу. Драка продолжалась на земле: Гарди-Прад попытался придушить соперника, но никак толком не мог пережать мускулистую шею. В  свою очередь здоровяк раздавал тяжелые удары, один из которых пришелся точно в нос. В глазах у Сэма заблестело, по лицу потекли струйки крови. Он отпустил шею и стал увлеченно орудовать кулаками.
    Несколько пар рук растащили их, ещё продолжающих молотить по воздуху, в разные стороны.
    - А ну-ка, держите крепче этого здоровяка! – раздался голос за спиной. Недавнего противника схватили трое стражников, как с трудом разобрал Сэмьюэл сквозь щелочки, оставшиеся на месте глаз. Он попытался вырваться.
    - Кто среди вас главный! Немедленно представиться! Я ваш капитан, отпустите же, черт возьми!
    Фонарь подлетел к лицу, ослепляя слезящиеся глаза.
    - Капитан? – с сомнением произнес голос.
    - Да! Капитан! Гарди-Прад! – заорал Сэмьюэл освобождаясь.
    - Капрал Уайт, сэр, старший патруля.
    Капитана штормило, он сделал пару шагов в бок, прежде чем смог выровняться.
    - Боже Каспиане, с Вами всё в порядке, сэр? – старший патруля попытался поддержать командира.
    - О нет, капрал, только не про «О Боже»…Со мной всё хорошо.
    Сэмьюэл повернулся спиной и сделал несколько неуверенных шагов.
    - А что делать с этим, сэр?
    - С этим? – капитан попробовал оглянуться, но не сумел. - Этого ведите в Штаб-квартиру, в камеру его… Зззз.. За мной.
    И он пошел, пошатываясь, во главе процессии. Если б кто-то спросил его сейчас с какой стороны Вольтурна, он бы не ответил, но ноги сами несли в нужном направлении.
    Из-за угла выплыл ещё один шарик света.
    - Так, что это у нас здесь? – раздался знакомый голос.
    - О нет, только не ты… - пробормотал Гарди-Прад, нащупывая руками шпагу. Шпаги не было. Как и пистолета.
    Маркиз де Нортми в сопровождении двух гвардейцев и цокота лошадиных копыт приблизился к процессии, один из его попутчиков поднес фонарь к лицу командира стражи.
    - Какая встреча! Герой дня! Страшный и ужасный граф Гарди-Прад!
    - Идите к Лукавому, маркиз.
    - Пошел бы, да он послал меня к Вам. Да Вы еще и пьяны, а я нет – где в мире справедливость? – Никола сокрушенно покачал головой. Фонарь выхватил из сумерек лица стражников и пленного здоровяка. – А это Ваш сегодняшний улов со дна бутыли?
    Маркиз вдруг замолчал. Он узнал задержанного.
    - Капитан, куда Вы ведете этого человека?
    - Не Вашего ума дело. Он арестован, – Сэмьюэл изо всех сил старался придать себе вертикальное положение.
    - Не сомневаюсь, что это дело Вашего ума, а также Вашего положения, которым, я надеюсь, Вы дорожите? - Никола выжидающе смотрел на Сэма, дожидаясь утвердительного кивка. Сэм судорожно соображал, каким именно положением он дорожит больше: вертикальным или горизонтальным? Так и не дождавшись реакции, де Нортми спрыгнул с лошади и сделал пару шагов в сторону, делая приглашающий жест рукой Гарди-Праду последовать за ним.
    - Вы имеете хотя бы малейшее представление, кто это? – Тихо, но четко спросил маркиз.
    - Какая разница… - начал было Гарди-Прад, но де Нортми перебил его.
    - Огромная. Он наследник дома Торнхеймов. Хайнц. За что его арестовали?
    - За драку.
    - С кем он дрался?
    - Со мной.
    Маркиз с усмешкой посмотрел на Сэмьюэля и продолжил:
    - Это не важно. Отпустите его сейчас же.
    - И не подумаю, - Гарди-Прад мотнул головой.
    - А Вы лучше подумайте, - посоветовал маркиз. – И хорошенько. Торнхеймы этого так просто не оставят. И Фонтоне Вас по голове не погладит.
    Сэмьюэл напряг непослушный мозг.
    - Хайнц фон Торнхейм?
    - Да.
    - Вот это вот?
    - Да.
    До него начинало доходить.
    - Вот он, - Сэмьюэл махнул рукой в сторону здоровяка, - наследник Торнхеймов?
    - Послушайте, граф, думайте быстрее…
    - Пусть катится на все четыре, - выдохнул капитан.
    - Вот и отлично, - улыбнулся Никола, - Ваш капитан велел отпустить задержанного, - громко произнес он.
    - Сэр?
    - Отпустите, – подтвердил Гарди-Прад
    - Вам необходимо выспаться, граф, - с деланным сочувствием заметил Никола. Сэмьюэл собрался было что-то ответить, но передумал и, шатаясь, поплелся прочь.
     
    Ночь в Рунне выдалась тревожной. Во многих домах до утра не гас свет: горожане обсуждали события прошедшего дня. Одни, не смыкая глаз, ждали возвращения пропавших родных, другие рыдали, отчаявшись дождаться. По улицам топали усиленные патрули стражи. То здесь, то там завязывались отдельные стычки.
    А капитан Городской Стражи Сэмьюэл Гарди-Прад, не дойдя каких-то два десятка шагов до дверей своего дома, упал на мокрую землю, с хрустом поломав кустарник, и захрапел.

Сообщение отредактировал Сэмьюэл Гарди-Прад - 08.12.2005, 11:02


--------------------
... Потому что главное в жизни мужчины - дело!         
Чтобы он не стал слезливым и женственным... (с) Михал Михалыч
Пользователь в офлайне Отправить личное сообщение Карточка пользователя
Вернуться в начало страницы
+Ответить с цитированием данного сообщения
Жоффруа де Барнa
сообщение 22.09.2005, 18:07
Сообщение #4
Демон
Персонаж Игры
Неофит
*


Пол:
Сообщений: 4


Маленький человек...



Всегда казалось, что он небольшого роста из-за милой, безобидной привычки пригибаться и стараться не мешать никому, нигде. Жоффруа де Барна осторожно обходил играющих в большой гостиной комнате детей.
- БАЦ! - одна из чашек грохнулась на пол, и конечно разбилась на мелкие кусочки.
Вице-канцлер Рунна вздрогнул, вскинув черные глаза на прелестную девушку, что тут же незамедлила объявить о том, что она думает о разбивающихся чашках:
- Проклятье, - Катажина с сожалением посмотрела на поломанную вещь, всячески изображая раскаяние.
Девушка присела, собирая осколки и Жоффруа поспешил ей помочь, случайно толкнув ее под руку так, что она поранилась:
- Ой, бедное дитя, бедная девочка. А.. все моя неаккуратность, - если девушка и пыталась что-то сказать, то это было не слышно за беспристанным бормотанием.
Вице-канцлер искренне переживая за собственную оплошность крепко ухватил молодую девушку за руку, ведя за собой и беспристанно рассказывая что он не хотел повредить ей, случайнности это так часто происходит.
- Одн-но не удачное движение.. а вы можете смеяться над старым человеком, вы смеетесь.. А вот.. у меня платок.. минутку.. да, вот сюда.. это мой кабинет. Уютно, верно? Рад что вам нравится, это очень приятно.
- Да отпустите, наконец, меня! - эти слова первые, которые он услышал, перешагнув порог своего кабинета.
Мужчина развернулся, оглядывая ярко-сверкающие, черные глаза в обрамлении густых ресниц, румянец гнева так и пылал на белоснежных щеках девушки, когда он вдруг медленно, рассчетливо и неторопливо улыбнулся:
- Уже поздно, милое дитя. - слова его стали холодны, как сталь острого кинжала. Пальцы сжались на тонкой кисти девушки, едва не выворачивая. - Уверен, что эти капли крови - лишь малость по сравнению с тем, что тебе, девочка, доводилось испытывать и делать.
Огромные, красивые глаза сузились: он видел, что она хорошо его поняла и радовался этому, как жестокой игре - оторвать мушке лапки, крылышки. Ах как она хороша была со всеми этими мушиными прелестями. Такие полупрозрачные, легкие крылышки, трепещущие на ветру, чуть переливающиеся в лучах солнечного света. Быстрые, ловкие лапки. Но вот уже и течет солоноватая, вязкая жидкость. Пока лишь капельки ее, но и они - на редкость вкусны. Жоффруа облизнулся и поднес было руку с кровотачащей раной к губам, чтобы слизнуть алеющую, соблазнительную кровь. Вторая рука Катажины взметнулась, но не смогла достигнуть своей цели. Девушка должна была и скорей всего ощутила сильный удар в грудь, словно огромный зверь пихнул ее и она упала в мягкое кресло. Вице-канцлер расстроенно покачал головой:
- Ай-ай, больно? Но это пустяки. Давай посмотрим, что у нас есть такого, чтобы не было еще больнее, - острые, черные глаза сузились, разглядывая девушку, которая сейчас напоминала натянутую струну, приготовившуюся к...
- Ого. - удивился вице-канцлер и задумчиво обошел собственный стол, усаживаясь в кресло напротив.
Глаза его уже более сосредоточенно разглядывали сидящую перед ним красавицу:
- Вы действительно представляете собой сокровище...
- Которое вы чуть было не уронили в грязь! О, да! Вы вытащили бы меня потом, замарали бы ваши лапы, чтобы добыть!
- Тихо, - с губ вице-канцлера сорвался нечеловеческий приказ.
Каркание ли ворона или писк мерзкой твари, но на возмущенную Катажину смотрел звероподобный монстр, жаждующий лишь одного - раздавить ее, завладеть тем, что ему не подвластно. К ней медленно направились еще трое существ, из их пастей сочилась липкая жидкость, а длинные лапы тянулись к ее хорошенькой головке:
- Отооорваааать... - прошипело или прохрипело существо в кресле. Оно чувствовало, как напряглась, приготовилась к неведомо чему его "невольная" гостья и толстые губы нелепого рта/пасти кривились в звериной усмешке. Вдруг до его слуха долетели слабые, но четкие слова:
- Нее посмееешшь...
Хриплый, злорадный хохот сорвался с губ всех четырех существ, прежде чем они расстворились в алом воздухе комнаты. Ранка на руке Катажины исчезла, а в кресле напротив нее сидел уставший, заботливый вице-канцлер:
- Вы очаровательны, очаровательны.. Да, вот видите все прошло.. А у вас - светлая головка. Кое чего не хватает, но ведь вы не уйдете от меня просто так?
Несколько раз она моргнула глазами, прежде чем перевести дыхание и медленно сказать:
- Вам ли не знать, что - нет. Но именно вы не посмеете тронуть ни одного волоска на моей голове, - ее губы улыбнулись уверенно и почти легко. В глазах все же мелькнуло что-то - боль или страх.
Жоффруа де Барна задумчиво пожевал кончик своего любимого пера:
- Мы договоримся. Не можем не договорится, ведь вам так много предстоит узнать еще.
- Да, - коротко, решившись на что-то ответила Катажина Риди. - Как и вам!
Вице-канцлер поднялся и привычно, безобидно улыбнулся:
- Я рад был помочь вам. Приходите навестить меня еще.
Черноволосая красавица поднялась и, еще на несколько секунд застыв, стремительно покинула кабинет, где остался лишь его хозяин, задумчиво достающий небольшой, бархатный сверток. Но прежде, чем он успел его открыть - еще раз открылась дверь и раздались быстрые, уверенные шаги:
- Добрый день, сестра, - негромко сказал Жоффруа, раскрывая большую тетрадь, в которой неторопясь сделал несколько пометок. - У тебя ко мне дело?
Он поднял глаза, оглядывая восхитительно прекрасную женщину перед собой. Гертруда придирчиво осмотрела свои руки с отполированными до блеска ноготками и подняла брови, глядя на брата:
- Что это за очаровательное создание, которое так стремительно покинуло твой кабинет?
Вице-канцлер покивал головой, подтверждая все разом: и очаровательность создания и ту поспешность, с которой покинули его кабинет. Сестра улыбнулась:
- Ты опять шалил?
- Ах, все суета сует. Отвлекают.. от важных дел. Ты взяла к себе нашего милого племянника?
- Жан-Пьера? Разумеется! Но больше меня волнует то, что ты говорил недавно о своем сыне, милый брат.
Кончик пера едва заметно задрожал, а черные глаза проникновенно посмотрели в чистые, голубые глаза женщины:
- Сестра, ты беспокоишься?
- Да, - повелительно и решительно сказала Гертруда. - Не забывай на что он способен.
Жоффруа де Барна поднялся и губы его снова тронула нечеловеческая улыбка:
- Любимая сестра.. он мой....
И как сквозь стену или огромное расстояние донеслось последнее слово:
-...сын...


--------------------
I've Got The Power To Fly Into The Wind
The Power To Be Free To Die And Live Again
This Power's Like Fire, Fire Loves To Burn
Make The World A Grave Of Ashes In A Urn
The Power In The Darkness To See Without My Sight
The Power Of The Magic The Power Of The Spell
Not To Serve In Heaven But One Day Rule In Hell
Пользователь в офлайне Отправить личное сообщение Карточка пользователя
Вернуться в начало страницы
+Ответить с цитированием данного сообщения
Виктуар де Барна
сообщение 22.09.2005, 18:18
Сообщение #5
Человек
Персонаж Игры
Неофит
*


Пол:
Сообщений: 15


...А потом будет мир



22 день месяца Полотна.
Рунн. Дворец Красного канцлера.


      Быстро и бесшумно ступая по толстым коврам коридора, Виктуар вошел в библиотеку, где, задумчиво окинув взглядом стеллажи с книгами, направился вдоль них к небольшому, но очень уютно расположенному месту, где привычно склонившись над книгами сидела его младшая сестра.
- Хорошего дня, Анриетта. Давно ты здесь?
- Здравствуй, брат. С утра, - бледное лицо с особенно выделяющимися на нем глазами, глядящими сквозь собеседника.
      Он чуть прикусил губу, несводя взгляда с вновь опустившейся темно-каштановой головки. Анриетта опять подняла глаза, чуть вскидывая бровь. Виктуар улыбнулся и отойдя к окну решительно отодвинул тяжелую штору, скрывающую свет солнца. Девочка, если и была недовольна, не показала этого, молча вставая и складывая книжки, но старший брат решил все по-своему:
- Мне нужен твой совет, Анриетта.
- Да, Виктуар? – она развернулась, внимательно глядя на брата.
      Маркиз молча и неторопливо вытащил из груды книг на ее столе одну единственную, задумчиво изучил название и посмотрел на сестру. Спокойствие темного взора и сейчас было безупречным, но на скулах появился едва заметный румянец. Виктуар кивнул и осторожно положил книгу обратно, выпрямляясь и складывая руки на груди:
- Твой совет и помощь, сестра, - он говорил медленно, осторожно. – Помоги мне разобраться вот в этих трактатах.
      Девочка склонила голову, читая протянутые им листы:
- Это споры древних, брат. О силе разума, воли, чувств и ее применении.
- И владении ею, - улыбнулся опять Виктуар. – Я рад, что ты так легко меня понимаешь. Мне необходимо выучится владеть собой, чтобы всегда побеждать.
- Мне известно мало людей, которые настолько хорошо владеют собой, брат, - холодно и четко произнесла Анриетт.
- Правильно, потому что некоторые не могут выжить. Кроме владения собой нужна еще и защита от чуждого, быть может, враждебного влияния. Наш отец до сих пор сохранил относительный нейтралитет и независимость мнения, потому что обладает высокой степенью защиты, - их взгляды встретились.
      Пятнадцатилетний, взрослый ребенок внимательно ловил каждое слово, прежде чем темноволосая головка опустилась на грудь. Анриетта, не ответив, развернулась и ушла. Виктуар задумчиво провел рукой по щеке и губам, стирая довольную, хоть и горькую сейчас усмешку. Выждав некоторое время, он вышел следом за сестрой, на ходу надевая перчатки и кивая головой из-под земли возникшему слуге, который протягивал ему шпагу. Спускаясь по лестнице на первый этаж, маркиз заметил в открытых дверях гостиной силуэт своей царственной родственницы и, быстро взглянув на часы в холле, пошел к Екатерине де Барна. Женщина повернулась на звук шагов и улыбнулась племяннику, протягивая ему руку для поцелуя:
- Тетушка, я не нарушил ваш покой, надеюсь? – бирюзовые глаза заглянули в самую глубину синих омутов.
- Виктуар, милый, ты не хуже меня знаешь ответ на этот вопрос. Я рада тебе, - она с видимым удовольствием присела в кресло, возле которого Виктуар тут же опустился на одно колено.
- Глядя на вас, тетушка, я забываю о том в какое время мы живем. И очень хочется верить, что сейчас сюда ворвется какой-нибудь дракон от которого я сумею защитить вас. После чего стану рыцарем прекрасной дамы, - он не закончил фразу, воспеваемую менестрелями всех стран, но Екатерина поняла намек и мелодично рассмеялась.
- О, ну почему нет, милый племянник? С единственной оговоркой: дракона надо победить! – синие глаза полыхнули странным пламенем. – Или погибнуть…
      Улыбка на ее губах являлась ярким контрастом со словами, что он не мог не оценить.
- Но, мой дорогой, давайте вернемся в настоящее и посмотрим где вам удобнее и приличнее проявить столь похвальный пыл, - непринужденно раскрыв веер, Като поиграла им некоторое время, достаточное для того, чтобы маркиз удобно расположился в кресле напротив нее. – Вы, мой милый друг, конечно, уже познакомились со всеми новоприбывшими?
- Не столь близко, madame, как хотелось бы, - мягко ответил Виктуар, пристально следя за выражением ее глаз. – Вы же, разумеется, говорите о ком-то конкретном?
- Я тоже, как и вы, люблю вспоминать былое. Дни моей молодости, милых подруг и наперсниц.
Виктуар улыбнулся, склоняя голову набок и лукаво отвечая:
- Тетушка, вы и герцогиня Иберо являетесь образцами вечной молодости, красоты и … ума. Конечно, я и раньше был знаком с семьей Иберо. Мне посчастливилось учиться с герцогом в корпусе.
- У него очаровательная, юная сестра, - задумчиво складывая веер и глядя прямо в глаза племянника, промурлыкала Екатерина.
      Виктуар внутренне собрался, продолжая улыбаться и оценивая величину предлагаемого хода и ставки. Игра была крупной, но насколько они готовы были к возможному проигрышу или выигрышу. Ни того, ни другого семья Барна себе не позволяла:
- Да, Беатрис Иберо – очаровательная девушка, - согласился он, сохраняя на лице маску и прекрасно осознавая, что тетушка поняла его ответ.
- Рада, что ты разделяешь мою точку зрения, Виктуар. И с удовольствием познакомлю вас поближе. Chere Alice не будет возражать. Я уверена, - странная улыбка заиграла на красивых губах этой женщины.
      Виктуар поднялся и опять склонился к руке своей царственной родственницы:
- Я тем более, madame. Вы знаете, что я – всегда к вашим услугам, - бирюзовые глаза смотрели мягко, но в голосе прозвучал холод расчета, который она слишком хорошо знала.
      Маркиз де Барна отвесил поклон и вышел из гостиной, продолжая размышлять, но уже переносясь мыслями к более приятному занятию – благотворительности. Сегодня они встречались с Катажиной. Виктуар усмехнулся, поправляя шпагу, вышел на улицу и тут же вскочил на приготовленного для него коня, направляясь в Золотой Рунн, где ему предстояло встретиться с Кати и препроводить ее в новый дом.

22 день месяца Полотна.
Рунн. Улицы Королевского Рунна.


      Проезжая по мощеным улицам, молодые люди неторопливо оглядывали достопримечательности одной из самых великолепных частей столицы. Виктуар время от времени останавливался, рассказывая своей спутнице об истории окружающих их домов.
- Королевская часть города удивительна тем, что собрала в себе все стили, искусства и легенды. Каждый из владык великих и малых домов в свое время, отдавая приказ о постройке дома, уверен, настаивал на том, чтобы строение не только поражало своим величием, но и отражало его характер и нрав. Возможно это – подсознательное желание и тех, кто создает эти дворцы. Как вы считаете, Катажина?
- Думаю, вы правы, маркиз, - улыбнулась девушка, поднимая головку, оглядывая улицу и проезжающие мимо них экипажи взором хозяйки на пиру. – Любой художник стремится запечатлеть в своих творениях самого себя, свою суть, свои желания и помыслы. Это как способ обрести вечное бессмертие.
      Маркиз де Барна кивнул головой на слова собеседницы:
- Именно об этом я сейчас и размышляю. Впрочем, понять и воплотить – это слишком различные вещи…. А мы с вами, Катажина, уже подъезжаем к особняку герцога Флавио. Вероятно, у вас ним связано даже больше воспоминаний, чем у меня? Ведь Флавио – ваша родина, не так ли? Я достаточно хорошо знаком лишь с наследником Дома. Если можно сказать: нарочитая «скромность», то это вероятно неплохо охарактеризует моего кадетского приятеля – Эстерада Флавио.
- Мы не были представлены друг другу, маркиз, но ваши слова меня заинтересовали, - в черных локонах девушки заиграли лучи солнца, когда она, повернув голову, оглядывала строение.
      Виктуар тоже посмотрел на дом, который они проезжали, думая о своем, но между тем вежливо отвечая:
- Я вас познакомлю, Кати, если вам этого захочется, - на миг в светлых глазах его появилась тень, тут же исчезнувшая, когда номени Риди повернулась к нему, задавая следующий вопрос:
- А чей это дом? Он кажется пустующим.
      Губы маркиза тронула улыбка, он протянул руку, останавливая ее коня и чуть склоняя голову в ответ на ее любопытствующий взгляд:
- Мне захотелось по-своему отметить ваше выздоровление, Катажина. Вы доставили мне такую радость, тем что согласились после вашей, по счастью, кратковременной болезни – прогуляться со мной. – Маркиз привычно говорил легкие для него слова комплиментов. – А этот дом… Я считаю, что история этого дома заслуживает нового начала, Кати. Потому что это – ваш дом, - он получил удовольствие от удивления, которое смотрело на него огромными, черными очами. – Вот ключи. И надеюсь, что я буду первым гостем.
      Он соскочил с коня, помогая тут же девушке, которая, не веря собственным глазам, смотрела на него. В сверкающем взоре мелькнуло удивление, вопрос и нетерпение. Чувства отразились и тут же пропали, уступив место обычному огню, в котором привычно скрывались все эмоции этой девушки. Маркиз подал ей руку, указывая слугам на коней, о которых им нужно было позаботится. Сам он неторопливо повел Катажину в дом, чуть улыбаясь на восхищенные взгляды девушки, которая осматриваясь, уже предполагала где, как и что она разместит в новом доме. Они вошли в дом, где перед Кати склонились несколько служанок и слуг:
- Это слуги нашего дома, которые наводили здесь порядок к вашему приезду, Кати. Я оставлю вам их, пока вы не осмотритесь полностью, чтобы они выполнили необходимые перестановки и дождались, пока вы пригласите своих людей. Затем, они вернуться к нам. Впрочем, если вы пожелаете вдруг кого-то оставить, - маркиз поглядел в черные глаза девушки откровенно-чистым взглядом и улыбнулся, - я возражать не буду.
      Номени чуть присела перед ним в реверансе, а глаза сверкнули настолько ярким огнем, что могли бы ослепить, но он продолжал молчать, рассматривая ее прелестное личико. Неизвестно сколько бы длилось это молчание, если бы вдруг по одному ему ведомому знаку или звуку, Виктуар встрепенулся и улыбнулся уже давно знакомой улыбкой:
- Вашу руку, Кати, - он требовательно взял за руку. – Вечер только начался.
      Последняя фраза звучала двусмысленно, но это его мало волновало. Маркиз вывел девушку на крыльцо, возле которого уже нетерпеливо перебирали ногами четыре превосходных, вороных коня, запряженных в легкий, летний экипаж.
- Пожалуй, вам будет, чем заняться эти дни, Кати? Например, визитами?
- О да, - с чувством и так присущим ей оттенком легкого превосходства, ответила Кати, бросая на молодого наследника один из тех взглядов, ради которых юноши свершают головокружительные прыжки или сумасбродные поступки.
      Губы маркиза скривились в полуулыбке, потому что ему никогда не были и не будут свойственны ни одно из тех восхитительных безумств, которые с такой радостью обсуждают кумушки или воспевают бродяги-певцы. Он всегда знал, что ему нужно, а также знал, как этого достичь.


--------------------
Между Светом и Тьмой быть навеки разрезанным,
Между Жизнью и Смертью застыть в бесконечной агонии...
Пользователь в офлайне Отправить личное сообщение Карточка пользователя
Вернуться в начало страницы
+Ответить с цитированием данного сообщения
Анна Валевская
сообщение 22.09.2005, 20:32
Сообщение #6
Человек
Персонаж Игры
Неофит
*


Пол:
Сообщений: 14


Что это - любовь?



22 число месяца Полотна.
Рунн. Особняк герцога Флавио.


      На белоснежной щеке сверкают прозрачные капли воды, тонкая, женская рука неторопливо, плавно вытирает щеку, а розовых губ касается еле заметная улыбка. Ванна с любимым, нежно-прянным ароматом мяты и горькой полыни. Две служанки сноровисто моют густые, пепельные кудри, ополоснув в последний раз, одна из прислуживающих девушек быстро и ловко вытерла волосы своей хозяйки, а потом помогла женщине подняться, обмывая все ее тело: молодое, безупречное, даже в преддверии будущего материнства. Белоснежные, по девичьи небольшие груди налились в ожидании такого желанного для нее события, до которого осталось уже считанные месяцы. Живот заметно округлился и ее явно смущало то, как служанки ахают и причитают над ней. Ноги были пожалуй слишком длинны, но, как и все ее тело – безупречны. Она сама не осознавала своей красоты, смущаясь и опуская голову. Юная женщина чуть прикрыла глаза, тихо прошептав:
- Прошу тебя, Сабрина, поскорее.
- Номени Анна, можно ли так смущаться своего счастья?! – воскликнула девушка, подставляя свое плечо на которое легли чуть задрожавшие пальцы Анны Валевской-Флавио. – Вам надо гордится и, подняв голову, смотреть на всех свысока, что вы – будущая мама наследника Флавио!
      Розовые губы тронула еще одна улыбка:
- Я знаю. Но, право, не вижу повода проявлять свою гордость и счастье подобным образом, - женщина ступила на пол и тут же с удовольствием закуталась в подогретое специально для нее полотенце.
      Но девушки не пожелали оставить свою молодую хозяйку в покое, тут же проводив ее к небольшому столику с зеркалом, где усадив на изящную табуретку, принялись расчесывать пепельные волосы, весело щебеча и то и дело окуная расчески в воду с лимонным соком. Они неутомимо, не останавливаясь, расчесывали и расчесывали густые кудри своей хозяйки, пока те не высохли и не засияли в лучах, заглядывающего в комнату солнца. Анна вздохнула и наконец поднялась, отдавая негромкое распоряжение:
- Розово-белое платье, Сабрина. Прибери волосы по-домашнему. Грета, принеси мое рукоделье.
      Девушки быстро выполнили все эти несложные поручения, зная, что их молодая хозяйка до невозможности смущается от переодеваний и излишних слов в свой адрес, а потому хоть и продолжали щебетать, но в основном перешли на обсуждение погоды и шумных беспорядков, охвативших всю столицу. Анна Валевская-Флавио вновь унеслась мыслями в мир, который всегда принадлежал лишь ей.

      … Руки одевают меня с привычной, ласковой и чуть журящей заботой. И я благодарна этим милым девушкам за то, что, явно не одобряя мою природную застенчивость, они умеют развеять едва уловимое смущение, заставляющее краснеть щеки и опускать глаза. Прохлада легкого шелка окутала все тело и с губ сорвался облегченный вздох. Я всегда была слишком стеснительной, по мнению Натали… Натали.. Милая, родная, самая лучшая сестра. О такой можно было только мечтать. Смелая и веселая. Ты была достойна самого лучшего в этой жизни, но любовь, которую ты испытала, сломала бы и не такое мужественное сердце. Кого ты любила, Натали? И почему ради любви – предала? Неужели даже такое может творить с людьми любовь? Сердце застучало отчаянно и быстро. И, словно в ответ, мне показалось, что малыш мягко пошевелился.
- Он ведь уже может ворочаться? – охнув, проговорила молодая женщина и тут же вспыхнула румянцем. Девушки, прислуживающие ей, были еще моложе, чем она сама.
      Но бойкая на язычок Сабрина уже радостно кивает головой и на моих губах расцветает улыбка, когда я слушаю ее пояснения. Рука чуть заметно гладит живот, пока ловкие пальцы Греты заправляют последние, пушистые локоны под легкую, вышитую серебром сетку, из-под которой локоны мягко падают на спину. Киваю обеим девушкам и, взяв рукоделье, выхожу из комнаты, направляясь в большой зал, куда обычно заглядывает Эстерад в перерывах между делами. Мне хочется увидеть его сегодня, и поэтому я устраиваюсь у окна, принимаясь за свое рукоделье. Шерстяные нити перепутались, но это меня не огорчает, так как, распутывая, я мечтаю: о муже, о нашем ребенке, о том, как мы будем проводить вместе дни и вечера, о моем родном отце, который наверняка приедет как только родится дитя, о Евгении Флавио, который стал еще одним отцом мне, убедив, что в мире нет края доброте и ласке, когда сердце умеет любить, и заботится о том, что дорого ему. Может быть мои мысли ощутимы, как и мой дар? Дверь открылась, и я увидела герцога Флавио, с улыбкой направляющегося ко мне:
- Добрый день, Анна.
      Моя попытка подняться и присесть в привычном поклоне, решительно остановлена его сильной рукой:
- Добрый день, отец. Как вы спали? Не сильно вам мешали расшалившиеся под окном кошки? – улыбаясь, смотрю ему в лицо и поднимая руку, целую его ладонь. – Благословите.
      Герцог Флавио склоняется и его губы мягко целуют мою щеку:
- Очень хорошо спал, дочка. А вот ты – не спала, раз слышала эти крики под окнами, - он покачал головой, садясь напротив и осторожно беря большой моток с нитками, чтобы придержать его обеими руками. – Давай-ка вместе распутаем эту пряжу.
- О, я бы справилась.. но, - улыбка радостно засветилась на губах. – Спасибо вам, отец. Я хочу связать кофточку для малыша.
      Красивое лицо герцога озарилось теплым светом:
- Тогда я буду только рад помочь тебе, дочка.
      Несколько долгих минут проходят в молчании, пока мои пальцы аккуратно выпутывают нить, скользя мимо протянутых рук Евгения Флавио и сматывая клубок, который потом превратится в чудесную, теплую кофту для моего будущего сына. Наверное, мои глаза слишком сильно блестят счастьем, потому что с губ отца сорвался смех и ласковые слова:
- Тебе хорошо, дочка? – посмотрев на мой радостный кивок, он сам задумчиво и медленно наклонил голову. – Чудесно. Я хочу устроить небольшой ужин и буду рад, если и тебе это доставит удовольствие, Анна.
- Если мне удобно появится при людях, - чуть запнувшись, проговариваю в ответ, поднимая глаза на отца. – Мне не хочется беспокоить других своими редкими, но все же явными приступами недомогания. Боюсь, что контролировать их – выше моих сил.
- Анна, дочка, ты радуешь старика своим присутствием и он уверен, что каждое мгновение с таким созданием как ты – продляет жизнь и делает ее лучше. Я бы хотел, чтобы у всех собравшихся на мой ужин была долгая и, - улыбка вновь появилась на его губах. – Счастливая жизнь.
      Осторожно сматываю еще несколько витков длинной нити и снимаю с рук отца пряжу:
- Так и будет, ваша светлость, - глаза засияли, и я невольно выпрямилась. – Эстерад идет..
      Муж вошел через несколько мгновений после моих слов и склонился в изящном поклоне, приветствуя. Рука потянулась к нему – безотчетно, с надеждой. Теплый поцелуй согрел, как не может порой согреть самое жаркое солнце. Заметив, что Эстерад обменялся с отцом малопонятными для меня взглядами, я улыбнулась, поднимаясь и попросив прощения, вышла за дверь. Мне все равно было необходимо покинуть их. Я знала, что хочу устроить мужу небольшой сюрприз и тороплюсь сделать все возможное до того, как он появится в своей комнате.

      Пальцы осторожно расправляют шелковистую ткань с кружевом. Пышные манжеты невесомы и легки, а белоснежная, отливающая лунным блеском ткань сверкает при малейшем движении. Расправив рубашку на темном атласе постели, улыбаюсь и выскальзываю за дверь, прячась за тяжелой портьерой. Страд всегда перед вечерним уходом заходил к себе, чтобы сменить камзол. В этот раз, возможно, ему захочется надеть новую рубашку. Знакомые шаги на лестнице и сердце бьется им в такт. Закрываю глаза, представляя, как он поднимается, едва касаясь рукой перил и, возможно, чуть улыбаясь своей неповторимой улыбкой. Рука тронула губы, которых он коснулся поцелуем, когда пришел. «Он поднялся.. Прошел мимо портьеры…. Зашел в комнату»… Не выдерживаю и выхожу быстро следом, стараясь бесшумно подойти к дверям и замираю опять. Вдруг он еще не увидел подарка? Может быть и такое, ведь он мог пройти в другую сторону, не взглянуть на кровать. Мог просто зайти и прислонившись к стене, закрыть глаза. Я сама так делаю часто, чтобы успокоить мысли и чувства. Вот и сейчас, прежде чем заглянуть в комнату, стою рядом и стараюсь все сдержать в себе. Слишком сильно желание почувствовать все и разом….» Вздыхаю и делаю шаг в комнату, где возле постели стоит Эстерад. Как я и надеялась – муж смотрит на мой подарок и его лицо светится. Нежность.. ласковая, заботливая и трогательная нежность. Так, словно, он боялся сделать мне больно тем, что смотрит на меня. Улыбаюсь и приближаюсь на шаг:
- Тебе нравится?
- Очень. Это…. Ты сама сделала ее, Анна?
- Конечно, - улыбка не может исчезнуть, пока он смотрит на меня. В темных глаза ничто не отражается, позволяя тонуть, как в беззвездной ночи, где так легко дышать прохладой и свежестью. – Во время твоей последней поездки. Мне все равно нечем было себя занять.
      Помолчав, наклоняю голову:
- Примерь, пожалуйста.
      Слежу за каждым его движением, чуть теребя локон волос и отчего-то волнуясь. Одевшись, он поднимает на меня взгляд, и я опять чувствую румянец, который заиграл на щеках. Эстерад приблизился и осторожно обнял за талию, чуть прижимая к себе. Губы его ласково касаются щек – даря им странную прохладу поцелуев. Руки мягко поднялись, обнимая мужа и чуть касаясь его шеи:
- Тебе правда нрав…
      Не успеваю договорить, когда его губы накрывают мои, и я вздрагиваю. Нет, не от боли, а от странного холода. И лишь потом слышу стук распахнувшегося окна. Эстерад мягко прижал к себе и заглянул в лицо:
- Испугалась? Это ветер, - руки его уверенно и привычно подхватили меня, усаживая в кресло. И опускаясь рядом на колени, его голова прижалась к моему животу и я закрыла глаза, отчаянно смущаясь и в тоже время, зарываясь пальцами в короткие, жесткие волосы мужа.
- Его пока не слышно, - негромкий голос нарушил тишину. – Нянечка сказала, что еще месяц и можно будет почувствовать, как он шевелится. Спрашивала его имя.. Я не знаю, любимый, как его назвать.
- Ты так уверена, что будет мальчик? – он поднимает лицо, я это чувствую. Чувствую его взгляд.
- Да, - открываю глаза и осторожно убираю руку от его головы, чувствуя, как бьется сердце от совершенно другого желания, но ему надо идти.
      Эстерад поднялся и склонившись, опять прижался губами к моим губам:
- Спасибо, Анна. Рубашка просто чудо. Как и та, которая ее создала.
      Вновь наслаждаюсь его поцелуем, руками, которые ласково и нежно ласкают лицо, чуть касаясь щек и висков:
- Я люблю тебя, Эстерад..


--------------------
"Пей же до дна свое горькое счастье -
Этот яд, от которого снадобья нет."
Пользователь в офлайне Отправить личное сообщение Карточка пользователя
Вернуться в начало страницы
+Ответить с цитированием данного сообщения
Фридрих Карл фон Хирш
сообщение 22.09.2005, 22:12
Сообщение #7
Персонаж Игры
Неофит
*


Пол:
Сообщений: 13






22 месяца Полотна. Рунн.
Утро.


Не смотря на пост князь Брамера пил пиво. Как обычно темное. Ради чего в сторону был отложен даже меч. Фридрих Карл фон Хирш если и удивился, то не подал виду.
- Налевай, чего уж там, - проворчал на замершего у двери барона князь.
Стоять в дверях и действительно было глупо. Копченый угорь пах умопомрачительно. Кувшина только и хватило, чтобы разлить в две кружки. Мелкой посуды Торнхейм не признавал.
- Выпьем, - князь помедлил, - за веру. И за людей, которые готовы постоять за неё во славу господа.
Еслиб барон успел отхлебнуть пива, то наверное поперхнулся бы. Слишком о многом говорили эти слова. Слишком.
- Выпьем. – Согласился он, салютую князю серебряной кружкой.
К счастью пиво было хорошим, а кружка достаточно большой, чтоб отпив половину успеть обдумать, что будет дальше. Торнхейм ждал. Медлил. Вглядывался. Это было не привычным.
- Готов ли ты к делам во славу веры нашей?
Отвечать было глупо. Фридрих Карл ответил прямым и твердым взглядом.
- Я знаю, что ты пойдешь на всё. Но так ли это?
- Испытай меня, Готфрид.
- Хм… И испытаю. Мы должны встряхнуть этот город. Пора очистить его от скверны еретиков. Пусть бегут отсюда, пока могут. Потому что скоро…
- Что скоро?
Князь резко остановился.
- Увидишь. Все увидят.


Вечер.

Часовня дома Торнхеймов была пуста и темна. Пахло пылью. Тяжёлые шаги отдавались от стен. Фридрих Карл фон Хирш замер перед пределом и опустился на колени. Слова молитвы в слух. Мысли внутри.

Решился бы князь на это один? Вряд ли. Значит договор. Договор с кем? Динштайн… Куда иголка туда и нитка. Без него тут не обошлось. Кто ещё? Должен быть вдохновитель. Этот церковник… Теодорус. Не даром он поехал с ними в Рунн. Но и этого тут мало. Кто ещё? Иберо… Иберо? Диего нужна смута как телеге пятое колесо. Он не глуп. И лучше править спокойной страной, чем мятежной. Торнхейм, Динштайн, Теодорус. Торнхейм, Динштайн, Теодорус. Торнхейм, Динштайн, Теодорус и… Все таки Иберо? Но не Диего. Кто? Я слишком мало о них знаю. С этими Диего пусть справляется сам. Сам? А он знает? Он должен узнать. Но это… Это будет предательство. Предательство. Я не могу предать князя. Но если я не сделаю этого? Диего узнает. Найдутся люди. Что потом? Брамером станет управлять наместник как Ирром? Бароны будут грызться друг другом. Семья Торнхейм сложит за все случившиеся голову. Клара… Меньшее из зол. Брамер и Торнхейм не должны пострадать. Но и крови не должно больше быть.


--------------------
Душу - богу, жизнь - сюзерену, честь - никому...
Пользователь в офлайне Отправить личное сообщение Карточка пользователя
Вернуться в начало страницы
+Ответить с цитированием данного сообщения
Шапур Рустем
сообщение 24.09.2005, 11:40
Сообщение #8
Человек
Персонаж Игры
Неофит
*


Пол:
Сообщений: 6


Кулак не гнется, шелк не рвется, не тускнеет руно.



Рунн
22 день месяца Полотна.


Ровно в полдень восточные ворота Рунна впустили в столицу весьма странную процессию. А ведь раньше караваны ходили регулярно. Теперь разве что на великий Совет приезжает герцог восточный. Зная роскошь кирийцев, множество горожан удивленно хлопая глазами пялились на восточных красавиц. И хотя лица их были прикрыты паранджой, отчего то воображение обывателей рисовало образы блистательных богинь во плоти, а прикрываются они дабы не ослепить зрячих своим идеальным великолепием. Вот на вороных, черных как сердце грешника, лошадях едет неизменная четверка Неспящих. Редкого человека, глянувшего в их глаза не пронимает дрожь и смятение. Сколько же невероятных легенд ходит о них. Издревле Неспящие были личной охраной Царей Кирии, а теперь и герцогов. Говорят, что они никогда не спят, ибо сомкнув глаза можно пропустить покушение. Говорят, что они все евнухи, ибо похоть и влечение притупляют внимание, что может стоить жизни правителя. Говорят, что они никогда не едят, ибо сытый хуже спящего, не замечает дула пистолета, направленного на Повелителя. Говорят, что у них нет имени, а зовут их Алиф, Ба, Та и Шин, что означает Первый, Второй, Третий и Четвертый. А сколько историй ходит об их знаменитых косах с вплетенными колокольчиками. Но все же только одна фигура приклеивала к себе взгляд раз и навсегда – фигура Кирийского  герцога. На огромном гнедом скакуне восседает не менее огромный человек в синем плотно облегающем длиннополом  кафтане, покрытым золотой и загадочной кирийской вязью, а на указательном пальце красовался перстень с огромным сапфиром в золотой оправе. В отличии от тех же Неспящих, герцог не носил тюрбан и вообще какого бы ни было головного убора. Абсолютно лысая голова своим  блеском перещеголяла даже блеск золота на солнце. Зеваки не разочаровались, все молва приписывала Шапуру Рустему было при нем – и суровый взор, и ятаган на поясе, и знаменитая лысина вкупе с черной как смоль бородой, и караван. Да, именно караван, которого уже много лет не было в Рунне. Шелка, пряности, специи, восточные сладости, шелка, оружие, да все что угодно было отыскать в этом нескончайном потоке купцов и лошадей. А вот фашир каравана Керим засеменил к своей лошади - к Фонтоне спешит проторенной многолетним сотрудничеством дорогой. С его напыщенностью может сравнится только его тучность, а уж равного ему в этом не сыскать во всей ойкумене. На нем атласный халат, под ним тончайшего шелка голубая сорочка, красные туфли с лихо закрученными носками и замысловатым узором. Ха, а вот какой то нищий протягивает дрожащую руку герцогу. Глупец! Он не знает, что Кирийский Дракон ненавидит просящих милостыню, в Эктабане он отрубает им кисть руки. Раздался свист ятагана. Не преминул он сделать это и в Рунне с презрением на лице и словами «Сын свиньи!» на устах. Хех, глупый береги вторую руку. Шакур Рустем рявкнул «Сейчас к дану Еуджениху!» и указал перстом направление. Виконт Ипсиланти и четверо Неспящих устремились за своим герцогом. К месту пришелся стишок какого-то умника из толпы:

Толпа базарная, теснясь,
Расходится без гула,
Чтобы ушей Рустема грязь
Случайно не коснулась.

Фашир - голова (кирийск.)
Дан – уважаемый (кирийск.)
Еуджених – Евгений (кирийск. акцент)



--------------------
Могуч не тот, кто побеждает противника в борьбе; могуч тот, кто побеждает свой гнев
Пользователь в офлайне Отправить личное сообщение Карточка пользователя
Вернуться в начало страницы
+Ответить с цитированием данного сообщения
Агнесса де Анфра
сообщение 24.10.2005, 21:09
Сообщение #9
Персонаж Игры
Неофит
*


Пол:
Сообщений: 22


Все люди - сестры.



Пара слов
Капелька нежности
Я тебя, я тебя
Одного до бесконечности
Как огня, как огня...
Ута "Я тебя"

22 день месяца Полотна,
Рунн, Шенбруннский дворец


Иногда в жизни все идет наперекосяк.
Ещё недавно тебе казалось, что должен начаться какой-то новый этап, из-за сгустившихся туч выглянет ласковое весеннее солнышко и кардинально изменит твою жизнь, что свежепохороненное прошлое на следующий же день перестанет висеть над любимыми и близкими и мир сможет вздохнуть полной грудью, избавившись от глобальных тягот и забот. Но нет - нелюбимый муж, своевольный деспот-император уже покоится в могиле, а проблемы и неприятности только начинаются - вся эта тягота с Великим Советом и выбором новой династии в первую очередь ставит под удар наследника рода иберийского Диего Альберто Иберо, а также оставшуюся одинокой вдовой лучшую подругу Эрмину, и мысли об этих двух самых замечательных людях, чья судьба не устает навязывать им своё представление о том, как им надо жить и кому они так много должны за право быть самими собой, не дают с истинно каспианским спокойствием плыть по течению времени.

Фрейлина Агнесса де Анфра встречала утро этого, казалось бы, настолько долгожданного дня 22 Полотна, сидя на полу в своих покоях в Шенбруннском дворце, ненадолго оставшемся без своего императора. Светлые её волосы были в беспорядке рассыпаны по плечам, лицо хранило налет бессонной ночи, длинные тонкие пальцы крепко сжимали бокал с терпким иберийским вином, а пересохшие губы устало шептали, шептали, шептали... В никуда, ни о чем, никому. Только тучам за окном. Да и нет того, кто бы мог понять это предрассветный шепот, кому он бы был нужен и дорог, не существует человека, в чью теплую рубашку можно было бы уткнуться острым носиком, зарыться в его тепло, запах, сильные руки, зарыться с головой, и шептать, шептать, шептать... Вместе.
Агни поднесла холодную бледную руку к щеке, желая вытереть слёзы, но их почему-то не было. Устало вздохнув, девушка, за столько лет привыкшая, что быть сильной - это всего лишь способ выжить, поднялась с пола. Новый день - это не только новые препятствия, которые нам нужно бесконечно преодолевать, но и пусть маленькие и незаметные, но шансики повернуть все по-своему, выиграть в непрестанной схваткой с самим собой. И если она хочет этого, всеми фибрами своей души хочет выиграть и быть нужной, она не должна позволять себе раскисать и заливать душу вином - оно, конечно, на время притупляет боль, но вместе с тем делает её лишь дольше.

Агнесса решительно поднялась с теплого кирийского ковра и принялась приводить себя в порядок. Вчера она вернулась с похорон обессиленной, её хватило только на то, чтобы скинуть с себя неудобное парадное платье, да приказать принести бутылку вина, так что сейчас ей было за себя стыдно - простое домашнее платье да распущенные волосы в сочетании с темными кругами под тусклыми глазами, тяжелые парадные украшения - серьги и массивные кольца, от которых наутро ломило пальцы, наполовину опустошенная бутылка вина - всё это наводило скорее на мысли о развратности и аморальности, чем о искренних переживаниях о судьбе друзей.
Взгляд девушки зацепился за бирюзовое кольцо, украшавшее её безымянные палец, - что-то в нем вызывало у неё потом смутных ассоциаций, воспоминаний и чувств. Где-то она видела глаза такого же яркого и чистого цвета, как этот камень. И что-то мешало её эти глаза забыть. Грустная улыбка, маленькой бабочкой неуловимо украсила её лицо, глаза мечтательно полуприкрылись, а девушка все вспоминала, вспоминала, вспоминала... Его глаза, и улыбку, серьезный тон, которым он с ней говорил, и его незабываемый голос - свежие воспоминания были приятны и легки, как нежные сливки  в молочном коктейле. Они так убаюкивающе прекрасны и расслабляющи, что думать о чем-то другом кажется кощунством.
Нет, эти мысли тоже надо решительно гнать прочь.

Подавив очередной печальный вздох (это уже становится театральным), Агнесса с ожесточением принялась расчесывать спутавшиеся за ночь волосы. Ей скоро вообще ни о чем нельзя будет думать и мечтать. Только о других глазах, темных и непроницаемых, о темных жестких волосах и привычке подолгу кататься на лошади. Ей нужно думать о мальчике, которого она уже совсем не помнит. Ей должно о нем думать. Это её судьба, и взмах флавийского клинка четыре года назад сделал так, что изменить её она больше не в силах.

22 число месяца Полотна,
Рунн, Королевский город


Он встретил её в одном из коридоров императорского дворца, когда она спешила занять своё место подле любимой императрицы. Такой смешной и забавный, хоть, и в этом она была уверена, многие вовсе не считали его таковым. Рейнхард Дресслер был фигурой далеко не комической для многочисленных государственных преступников, замышляющих нечто недоброе против самих устоев жизни Рунна.
Но Агнесса смотрела на него немного иначе. Этот несомненно умный человек, казалось бы, нашедший своё место в этой жизни, почему-то всегда немного не вписывался в привычную картину окружающего мира. Всегда в нем было что-то немного чересчур, или наоборот - чего-то ему не хватало, чтобы стать таким же, как все, типичным жителем столицы, обывателем с кучей стандарных проблем - как бы заработать побольше да поесть повкуснее. Немного неуклюж, слегка некуртуазен, чересчур задумчив временами, местами "себе на уме", как-будто ведет некий внутренний диалог со своим ангелом-хранителем. Разговариваешь с ним - и всегда пытаешься угнаться за несколькими зайцами, несколькими мыслями одновременно, чрезвычайно сложно, но в то же время интересно.
И потом - он сразу начал вопринимать её способности всерьёз - качество удивительное для мужчины. Тем хуже, что его доверия она в данной ситуации не оправдала...

- Номени де Анфра, добрый день.
- Номен Дресслер... - фрейлина немного замялась, не в состоянии понять, хочет ли она сейчас этого разговора или лучше сейчас развернуться прочь и убежать, лишь бы не шокировать симпатичного ей человека.
- Рейн, я же просил вас.
- Рейн. - Агни немного улыбнулась и подняла голову ему навстречу. - Как продвигается расследование? Вам стало что-нибудь понятно из тех документов, что хранятся у вас?
- Увы. Увы и ах, я не могу похвастаться ничем более-менее разумным и адекватным. Сплошные заговоры каких-то пахарей, бредовые предсказания и непонятные пророчества. Сочинившему это проконсультироватсья бы с хорошим врачом или, может быть, церковником, так как он явно был не в своем уме. Быть может, вы были правы, и тот документ, что хранится у вас, может пролить свет на эти тайны.
- Двойное увы... - девушка печально вздохнула. - Я поспешила с выводами. Той рукописи... Ну, в общем, сейчас её невозможно прочитать.
- Вы не смогли понять, на каком языке она написана? Возможно, мои ребята смогут...
- Подождите. У нас нету некоего ключа. Шифра, который даст нам подсказку, к тому, как читать интересующий нас текст. - Уловив оттенок недоверия в глазах следователя, Агнесса, забыв обо всем, принялась с жаром доказывать свою правоту. - Я точно знаю, что это не другой язык, поверьте мне. Там же большой лист, плотно исписанный мельчайшим почерком, так? Но на нем нет ни единого повторяющегося слова! Ни единого! Ни на одном существующем языке так написать связный текст невозможно.
- Я вам верю. - Рейн улыбнулся, и девушка вновь заметила какое-то странно-отстраненное выражение его живых глаз. Как-будто бы его больше волновала не судьба доверенного ему расследования, не внезапная смерть Императора и не загадки в таинственных рукописях, а нечто другое - понятное лишь ему одному, и лишь ему одному ценное.
- Спасибо. - Агни счастливо вздохнула. - Это мне важно.
- Не волнуйтесь, номени. Вместе мы так или иначе одолеем какие-то глупые буковки.
Фрейлина довольно рассмеялась и бросила на прощанье какую-то пустую фразочку про то, как она рада, что её значимость для расследования до сих пор ценят, но всё внутри девушки болезненно дрожало от такого дорогого и запретного слова "вместе".


--------------------
В некоторых случаях женщина намного проницательнее сотни мужчин.
Готхольд Лессинг
Пользователь в офлайне Отправить личное сообщение Карточка пользователя
Вернуться в начало страницы
+Ответить с цитированием данного сообщения
Рейнхард Кристиан Дресслер
сообщение 25.10.2005, 12:40
Сообщение #10
Лёд
Персонаж Игры
Неофит
*


Пол:
Сообщений: 9


Старший Брат смотрит на тебя!



22 число месяца Полотна

Музыка: Era - Bnae Voltare Mezzo


Так, ладно, лучше скажу сразу.
Расследование идет совершенно не туда, куда должно! В принципе. Где, Лукавый возьми, заговор, происки врагов или друзей, где обманутые мужья… хммм… и жены? Где хоть что-то материальное?
Нееет, вместо этого я сижу и придирчиво анализирую груду бумаг, написанных так, как даже накрытые мною адепты Сеятеля (хммм… а кто, интересно, Пахарь?) на стенах не писали.
Я вам вот что скажу: главный враг человечества – это отнюдь не какой-нибудь одуревший фанатик с кровью по лопатки, а очень даже хилый и лысый старичок, который сидит и пишет, пишет, пишет… А потом люди, даже не прочитавшие всю эту писанину, принимаются творить разные противоестественные вещи просто потому, что прочитавшие шутки не поняли.
Н-да, я тоже шутки не понял. Поскольку шифр, коим вся эта комическая история была зашифрована, упорно не раскалывался. Агнесса, внимательно вчитавшись, заявила, что немного ошиблась и ключа у нас нет. При этом у нее было такое жалобное лицо, что я не мог не сказать, что это ничего и неприятность временная.
Агнесса слишком не походила на женщин, которых я обычно видел. Минимум жеманства, при этом невероятное изящество и чувство стиля. Блестящий ум, но почти по-детски яркие эмоции. Красота – и грусть, не черная, а какая-то уже привычная…
Обождите, сейчас положу перо и умою лицо холодной водой. Даже не думай об этом, старый мошенник. Она – дочь графа, бывшая невеста наследника герцога, выросшая на благодатном юге и каждое воскресенье посещающая экклесианскую церковь; ты – усталый и циничный сыщик на излете молодости, барон со стылым замком на севере, откровенно липовый откровенец и одна из цепных собачек Нортми. Вопрос – почему ты, мечтатель недорезанный, еще о чем-то думаешь? Дур-р-рак…
Ладно, к документам, к документам, к документам…Долго и упорно, долго и упорно просматривать каждую енотами драную черточку. Каждый рассыпающийся листок. Каждый клочок черновика, на котором скучающий писарь расписывал перья… Каждую страничку… каждое поле…
СТОП! Это еще что такое? «См. 136413 за 2621-03-09, CCCXLI». Могу поклясться, тут документ, дата и страница… Притом дату эту я видел… совсем недавно… Девятое число Узла, 2621 год…
На столе я нашарил давно еще взятую книгу с перечнем изъятого у Клинков. Так-так, документы… Я же помню, что, в связи со спецификой хранения архивов самими Клинками, датировка проведена почти для всех… Тааак…
Два часа поисков подарили нить – этой датой обозначались три документа, два – у церкви, один – у СИБ. Быстро отловив дежурных прихвостней, погнал их в Центр. Еще три часа прошли в томительном ожидании, в течение которого я раскладывал солитер и косынку, временно свернув документы на дальний край рабочего стола.
Гонцы, вернувшись, заявили, что данного документа в наличии нет – оттащен к Черному Герцогу… каковой в данный конкретный момент временно недоступен.
Что же касается его сына и моего бывшего подследственного, который ныне возглавляет нашу славную контору… Во-первых, кто сказал, что он в курсе бумаг собственного отца? Во-вторых, вы как хотите, а я к нему в ближайший месяц близко не подойду… ну или хотя бы до конца траура. Потому что оно мне надо, трогать бедолагу?
Так или иначе, я грустно пошел домой. Холодный пол, зола в камине… Тоскливо даже…
Так или иначе, отвар южной травки с долькой кислого фрукта как-то примирил меня с действительностью, и, закутавшись в клетчатый каэлернийский плед, я побрел до книжных шкафов…
…Вот тут-то меня и пригвоздило к полу. На самом видном месте лежала стопка документов Монбара, выданная шефом для анализа – который я так и бросил с этим Императором и прочими. Дрожащими руками я осмотрел обложки книг. На третьей стоял полустертый штамп 136413… Я же это уже видел… то-то меня тогда царапнуло…
Я быстро распахнул книгу, нашел триста сорок первую страницу и принялся читать…
…Орден сумел установить некоторые свойства Чаши (наверняка истинные и у подобных ей вещей).
Давно еще замечено, что в присутствии тех из братьев, кто по крови принадлежал к Великим Домам, артефакт ведет себя престранно. Наблюдаются искажения многие в эфирных течениях, и чем сродственнее держащий Чашу кому-либо из герцогов, тем сильнее.
Одновременно с этим братья признавались в некоторой приятности близости к Чаше, а по окончании долгих наблюдений и вовсе с видимой неохотой выпускали ее из рук. У братьев, чья кровь не столь близка к Великим домам, такого не наблюдалось.
После продолжительных, более недели, контактов с Чашей практически у всех братьев из Великих домов наблюдался прилив сил как телесных, так и духовных.
Однако же большие опасения вызывает инцидент пятидесятилетней давности с молодым братом Камилло, четвертым сыном тогдашнего герцога Флавио. Перенося Чашу для большего удобства во время одного из первых экспериментов по долгосрочному контакту, он совершил неудачное движение вблизи постамента, что привело к появлению царапины длиной не более дюйма у основания – до того подобные предметы считались физически неразрушимыми! Сам же юноша после сего долго болел, без видимой причины постоянно теряя силы…

Так!!!
Я вскочил из кресло и обежал вокруг него пару кругов. Уж если от дюймовой царапинки мальчишка чуть не умер… а в у Александра мы нашли одни черепки… то удивительно, как бедолагу не пришлось отскребать от стенки!
Убийство раскрыто – не было никаких убийств! Тут у нас статья «неосторожное обращение с оружием», наверное…
Быстро одевшись в парадное и собрав нужные тома, я поскакал во дворец. Однако через пять шагов вернулся за лошадью…


--------------------
Кому бойцы невидимого фронта, а кому и убийцы невидимого тыла...
Пользователь в офлайне Отправить личное сообщение Карточка пользователя
Вернуться в начало страницы
+Ответить с цитированием данного сообщения
Радэ
сообщение 27.10.2005, 11:54
Сообщение #11
Демон
Персонаж Игры
Неофит
*


Пол:
Сообщений: 11






22 день месяца Полотна.
Окрестности Руна
.

    Тонкая девичья рука отодвинула черный в темноте полог, пропуская в шатер острый звездный свет. Табор спал, и серебристо белый полукруг луны неуклонно полз к горизонту.
    Он не пришел.
    Девушка, по-кошачьи потянувшись, села, глядя в звездную тишину.
    Герцогу незачем приходить сюда…. Тем более герцогу Иберо. У него и без того есть все….
    Эта мысль, режущая, словно осколок, не оставляла Радэ весь прошедший вечер. В память врезались белые стены Артурианского храма, сотни черных платьев, камзолов, вуалей, плащей, притворно скорбные и откровенно безразличные лица, в этот момент, как никогда, схожих друг с другом, «лучших» людей Империи.
    Она и сама тогда была похожа на них черным атласным платьем, украшенным почти невесомым тончайшим кружевом, темными сапфирами ожерелья и сережек, прозрачной темной вуалью прячущей собранные в высокую прическу волосы и взгляд. Внешне ровно настолько же Флавио, насколько другие здесь были Фростами, Нортми, Иберо, Барна…. Радэ не без интереса рассматривала этих странных людей, которых к счастью видела не столь часто, как могла бы.
    Взгляд задерживался на лицах, даже не стараясь ухватить спрятанные глубоко под приличествующими событию масками эмоции… а потом Радэ вздрогнула, невольно, раньше чем осознала то, что видит. На лице родилась и тут же погасла улыбка узнавания. А широко распахнутые черные глаза продолжали смотреть на молодого темноволосого мужчину с рубиновой цепью на простом черном камзоле.
- Элла, кто это? – она с трудом узнала собственный негромкий голос, почти шепот. Стоило ли задавать вопрос, если ответ очевиден? Кузина послушно проследила взглядом за почти незаметным кивком головы Радэ и улыбнулась.
- Герцог Диего Иберо, один из претендентов на престол…
    Он больше и не придет
    С рассветом в табор принесли новости.
    В Рунне продолжались волнения. Говорили, что ворота Золотого города, как и главные выезды из столицы до сих пор перекрыты стражей и гвардией. И те и другие с ног сбиваются, что бы найти зачинщиков беспорядков, но безуспешно.
- Сегодня в город лучше и не соваться, ласточка, - Рубен белозубо усмехнулся, откинув тяжелый полог.
- Будет еще много дней - кивнула в ответ девушка в длинном цветастом платье, продолжая задумчиво перебирать гребнем тяжелые волнистые пряди смоляных волос.
- Люблю, когда ты так говоришь, красавица, - ромалэ засмеялся и взмахнув рукой пошел прочь.
    Надежда пустое чувство. В эту минуту, укрывшись от мира в густой полутьме шатра, Радэна Флавио подумала об этом, возможно, первый раз в жизни. Но сейчас она была готова почувствовать себя сколь угодно глупой, лишь бы никто не отнял этого внезапно возникшего ощущения.
    Ворота города закрыты…. Он не мог бы прийти и оставить своих людей в столь тревожное время, даже если бы захотел.
  Девушка с улыбкой наблюдала, как тяжелый бронзовый гребень каждым прикосновением делил темные пряди на десяток дорожек лишь для того, что бы они через мгновение небрежно рассыпались по плечам.
- Страд сегодня не придет?
    Радэна подняла взгляд, встречаясь с ярко-желтыми глазами их гостьи. За дни, проведенные здесь, Лианна сама стала похожа на невысокую серебристоволосую ромалэ, настолько легко переняла их манеру одеваться, носить ленты в волосах, порой даже двигаться. В таборе не принято было задавать лишних вопросов, и Радэ не знала об этой девочке, новом увлечении своего склонного к авантюрам кузена ничего кроме имени, да коротких оговорок о путешествии из Экилона.
- Не знаю, - Радэ улыбнулась, - Придет, если обещал.
    Девушка присела напротив.
- А можешь на нас погадать?
- Плохая примета…, - Радэ улыбнулась в ответ на удивленный взгляд, - Нельзя на родню гадать. Говорят, тогда нагаданного не изменишь.
    Темные ресницы на мгновение прикрыли желтые глаза собеседницы, потом она вновь улыбнулась:
- Но ведь Кариэ может?
    Радэ, улыбнувшись, кивнула.
- Я найду ее, - решительно подхватив цветные юбки, Лианна выскользнула из шатра, вновь впустив в него тишину и воспоминания.
    Так просто быть уверенной во взаимных чувствах, в своем будущем, даже если не знаешь о нем ничего…
    Гребень снова коснулся темных волос.
    Диего… Обычное имя, если забыть о громких титулах и фамилии. Что у них было на двоих? Случайная встреча, пара вечеров, слова лишенные пустых обещаний… всего лишь время и растаявшее тепло прикосновений. Радэ невольно улыбнулась самой себе, собственной вере, на грани уверенности…
    Он придет… к ней.
    Весенний день сгорел, оставив после себя лишь сноп искр, застывших на чернильно-черном небе, как продолжение пламени костра. Табор шумел, несмотря на прошедшие вчера похороны, на бунт в городе и сотню других мелочей, так часто меняющих человеческие планы. Громкая музыка, хлопки в ладоши и смех.
    Радэ и сама кружилась среди веселящихся людей в фиолетово-алом огне развивающихся юбок, не выдавая никому своего ожидания, радостно и искренне улыбаясь каждому взгляду, и не на мгновение, не выпуская из мыслей одно единственное имя и несколько слов. Столько лиц, возникающих лишь на мгновение, столько рук, касающихся ее плеч и талии в танце и по ее же желанию исчезавших, едва прерывалась отрывистая, как биение сердца, музыка.
    Падающее с высоты наполненное звездами небо, огонь, и рваные гитарные аккорды. Она всегда танцевала так, будто не было ничего больше. Вздох, чья то рука в танце поймала ее тонкую ладонь, и через мгновение взгляд встречается с иссиня-черными глазами, утопившими в себе и небо, и пламя костров.
    Он здесь
    Она засмеялась, обхватывая его за шею, увлекая за собой в толпу ярких танцующих людей, чувствуя, как тело обнимают сильные руки, отпустившие ее лишь, когда танец закончился, и два столь недавно знакомых, но уже крепко связанных друг с другом человека остались в стороне от всеобщего веселья.
- Нам нужно поговорить, - сильный спокойный голос, и смысл слов с трудом достигнувший девушки сквозь радостные крики и шум ни на день не прекращавшегося здесь праздника.
    Радэ вскинула на герцога взгляд, и на лице девушки родилась улыбка:
- Я все знаю. Я видела тебя на похоронах, там, в храме, - она улыбалась, глядя в вороненую сталь любимых глаз, а он молчал, и Радэ просто прижалась к груди мужчины, слушая его дыхание.
- Я помолвлен. И не имею права приходить сюда, - его рука коснулась щеки, отводя упавшую на лицо девушки непослушную темную прядь.
    Всего лишь слова… Радэ внезапно поняла, что они не причинили ей боли, возможно, потому, что с того дня в Артурианском Храме она была к ним готова, гораздо более чем к тому, что больше не увидит того, кто теперь не покидал ее мыслей.
- Мне все равно. Я люблю тебя… Я просто хочу остаться с тобой…
Пользователь в офлайне Отправить личное сообщение Карточка пользователя
Вернуться в начало страницы
+Ответить с цитированием данного сообщения
Рауль Фьер
сообщение 27.10.2005, 12:02
Сообщение #12

Гость











Ночь с 22 на 23 число месяца Полотна.
Сакрэ. Императорский парк.



    Чадящий факел изо всех сил попытался выправится, но усилие было тщетным и его накрыла ночь. Рядом с потухшим светильником скользнула чья-то тень, едва заметная в свете далеких, тусклых звезд на затянутом серыми облаками небе. Человек мягко скользил по темным тропинкам парка, прислушиваясь к доносящейся до него неповторимой речи Ночи. Эта спутница особенно была ему близка, глаза незнакомца могли видеть в тьме ночи ничуть не хуже, чем при свете дня. Человек остановился, всматриваясь вперед. Губы раздвинулись в белозубой улыбке и в следующее мгновение он уже стремительно скользнул к своей цели. В тишине дворцового парка возмутилась потревоженная птаха, но гораздо более громким оказалось возмущенное ворчание:
- Рауль!
- О прости, я испортил твою прическу, братец. Хотя, можешь сильно не переживать, отметить пробор и тщательность завитых кудрей здесь и сейчас - некому.
    Брат-близнец, которому только что прилетело по голове сильным подзатыльником, быстро огляделся, чтобы проверить - аллея действительно была пустой.
- Что ты тут делаешь? - недовольным, чуть брезгливым голосом, спросил Крис Фьер, оглядывая косо повязаный на голове Рауля пиратский платок. - Неужели и здесь не можешь оставить своих морских причуд.
    Его брат оскалился не хуже острозубой акулы:
- Что такое? Ты забыл как это больно бывает, когда наши шпаги перекрещиваются, брат?
    Несколько минут Крис казалось разрывался между желанием и еще какими-то своими мыслями, но вдруг его губы холодно усмехнулись, смеряя брата оценивающим взором:
- Кажется это ты забыл, что в последний раз нянечке пришлось смазывать твои многочисленные синяки и ссадины. А всего лишь из-за собственной слишком горячей головы, Рауль. Моя хладнокровность одержит верх над твоей горячностью.
    Юноша, чьи пиратские повадки еще более подчеркивались внешним видом, отвесил полупоклон:
- Желаешь попробовать сейчас же? - белые зубы сверкали в злорадной усмешке.
- В темноте? Ты с ума сошел?
- Трусишь?
    Крис заметно вздрогнул и свирепо посмотрел на брата, но ответил просто, обнажив шпагу. Два плаща легко скользнули в пыль тропы, а близнецы встали в позицию и одинаково усмехнулись друг другу. Шпаги зазвенели, скрестившись. Противники для начала обменялись парой ударов, проверяя твердость и уверенность, а также удерживая свои позиции. Неожиданно Рауль перешел к атаке, нанося один за другим выпады, стремясь запутать соперника, сбить его с толку, атакуя с той презрительностью к общепринятым правилам, которая возникает у людей ни раз преступавших нормы поведения как в мирной жизни, так и в бою. Его брат ловко, но недостаточно быстро уклонялся от нападения, за что удостоился царапины на подбородке и тут же выругался, вызвав смех у продолжающего нападать соперника:
- Ничего страшного.. всего лишь - царапина. Объяснишь это небрежностью цирюльника, братец!
Глухое ворчание вот и все, что позволил себе Крис, резким и сильным ударом отбивая шпагу противника. Клинок выскочил из руки похваляющегося и улетел во тьму, Рауль быстро отскочил на полшага назад, пригибаясь и избегая удара наотмашь, он легко подхватил плащ, оборачивая его несколько раз вокруг правой руки и встречая следущую атаку этим своеобразным щитом. На губах Криса появилась нехорошая улыбка, когда он двинулся вперед маленькими шагами, но неуклоно давя на брата, который старался не открываться ему, но все же заработал укол в правое предплечье и скривился:
- Между прочим - больно, - оскалился он.
- Соврешь что-нибудь о том, что портниха была в таком восторге от твоей улыбки, Рауль, что перепутала твое плечо с подушечкой для своих иголок..
- О да.. И порвала мой плащ, - усмешка и резкий выпад правой руки, с желанием ослепить братца, но Крис предусмотрительно отступил, чем воспользовался и Рауль, отпрыгивая назад и в сторону, куда улетела его шпага.
    Крис, опомнившись, тут же ринулся за братом, но не успел предупредить картинный кувырок через голову, сопровождаемый хриплым смешком:
- Ловись рыбка мала и велика, - раздался из темноты голос и шорох..
    Оставшийся в кругу тусклого отблеска далеких факелов Крис, фыркнул, как кот:
- Тебе бы в акробаты пойти.. забавлять чернь на улицах...
- Это не так весело, как разбираться с тобой, брат.
    Вновь два гибких тела закружились, ища слабые места в защите и пытаясь достать друг друга, причинив не столько боли, сколько насмешливо издеваясь.. Зло или легко.. Им все это было достаточно легко сделать и братья всегда были слишком не похожи, чтобы не осознавать это и не уметь с этим справляться, порой подставляя друг другу слабые места. И закаляясь в борьбе друг с другом. Перед лицом всего мира они были - братьями Фьер, сыновьями своего отца. И в этом имени уже не было слабых брешей, лишь умение, сила и хитрый ум.
    Когда на темной тропе парка послышались шаги караульных гвардейцев, братья уже вложили шпаги в ножны, оглядывая друг друга.
- Номены, вы заблудились?
- Мы заговорились, - откликнулся Рауль, закидывая на плечо плащ и широко, нагло ухмыляясь.
- Вам придется добираться до берега на лодке, - равнодушно заметил один из караульных. - Паром закрыт.
- Почему? - спросил Крис, недовольно нахмурившись.
- Из-за беспорядков в городе, - пояснил второй караульный, четко поклонившись, прежде чем продолжить обход.
    Дождавшись, когда гвардейцы уйдут, Рауль разразился хохотом, глядя на лицо своего брата:
- Только не говори мне, Крис, что ты не в курсе всех дворцовых интриг.. Неужели ты мог подумать, что мне нужно лишь перекинуться с тобой парой ударов? Нет, я решил тебе показать полную приключений жизнь...
- От тебя всего можно ожидать, - пробурчал Крис, направившись к выходу из дворцового парка. - Хорошо, что лодкой ты владеешь в совершенстве.
- Ты ранил меня в плечо, брат. Тебе и весла в руки.
    Крис что-то прорычал, свирепо кидая взгляд в сторону говорившего: в такие минуты, как эта он мог полностью потерять контроль над собой, чем и умел пользоваться его смешливый родственник.
- Куда ты собрался дальше? - Крис полной грудью вдохнул ночной воздух, взглянув на далекие звезды.
- Зайдем в наши ресторации, Крис. Скоро уже завершение месяца и отец просил проверить работу ночных заведений, - в тоне насмешника уже не было ни одной ироничной ноты, лишь железная деловая хватка.
Вернуться в начало страницы
+Ответить с цитированием данного сообщения
Бонифаций VII
сообщение 27.10.2005, 12:17
Сообщение #13
Человек
Персонаж Игры
Неофит
*


Пол:
Сообщений: 12


Спокойствие, только спокойствие!



23 месяца Полотна. Рунн, резиденция Ауралона.

        С возрастом гораздо сильнее раздражает неуют, особенно если знаешь, что где-то есть и обжитые тобой комнаты, и чуткие слуги, уже выучившие, насколько горячей должна быть вода для умывания и насколько прожаренной еда. И сейчас Первосвященник как никогда был близок к раздражению.
        В комнате стояло две жаровни, и горел камин, чтобы разогнать сырость, таящуюся по углам. После благословенного тепла Ауралона Рунн кажется довольно промозглым. Бонифаций поплотнее запахнул полы одеяния, подбитого беличьим мехом, и опустился в кресло.
        Хорошее кресло, удобное. Не то что эти, по новой моде – на них и сесть-то страшно. Увезти его, что ли, с собой после коронации? В мире не так уж много вещей, от которых ему легче, почему же обязательно надо страдать от отсутствия удобной мебели? Или оставить его, чтобы и в следующий приезд было, где посидеть. Да, в следующий, кто бы что по этому поводу не думал! Первосвященник притопнул ногой в мягкой, также подбитой мехом, туфле. Сердито посмотрел на свой стол: там, в груде прочих бумаг лежал и пакет, отданный ему герцогиней Конарэ. Кажется, Антуанетта слишком буквально восприняла мысль о том, что он должен отвечать перед Каспианом за все грехи этого бренного мира. Впрочем, она несла этот груз много больше его, к тому же не зная самого сокровенного. Любопытство – страшный плод, страшный: он дарит самый сильный соблазн до того, как бывает сорван, и самый горький вкус – после.
        Прости мне, Каспиан, ты один знаешь все мои грехи и ведаешь, что и на смертном одре я не избегну любопытства. И все сегодняшнее недовольство – лишь его последствие. Хорошо еще, что вряд ли кто-то догадается, что пакет уже вскрывали и запечатали снова. Тот, кому предназначен сей ценный дар, не должен ни о чем подозревать. Или ему должно хватить ума сделать вид.

        Кардинал Руиз наклонил белоснежную голову, едва касаясь губами рубинового перстня Первосвященника.
        - Благословите, святой отец.
        - Да пребудет с тобой милость Божья, сын мой. – Бонифаций, чуть нахмурившись, проследил, как кардинал усаживается в кресло напротив: их специально так поставили, еще утром.
        Симеон всегда вызывал у него смутное, ничем не объяснимое недовольство. И при этом понимание, что особо рассчитывать в столь щепетильных вещах больше ни на кого не приходится. Может, потому и раздражал. Первосвященник медлил прерывать тишину, а кардинал вежливо ждал.
        Молоденький служка принес каву для кардинала и кубок с дымящимся варевом для Бонифация. Он отпил грудной отвар и поморщился. Что-то слишком много туда стали класть имбиря.
        - Простуда, Ваше Святейшество?
        - Похоже, да. Началась сразу после похорон Его Величества.
        - Вам стоит поберечь себя.
        - И я того же мнения. – живо откликнулся Бонифаций. – Для того тебя сюда и вызвал. Герцогиня Конарэ нанесла мне визит и оставила некий пакет. Из ее рассказа я понял, что он имеет какое-то отношение к Монбару. Вы же с ним приятельствовали? – кардинал медленно кивнул, не отводя внимательного взгляда от его лица. – И славно. Мне, по моему нездоровью, этим делом заниматься недосуг, так что думаю, ты с ним вполне сам справишься. Справишься, Симеон?
        - Если такова воля Вашего Святейшества. – спокойно отозвался кардинал.
        - Именно такова. – подтвердил Его Святейшество. – К тому же, дела Монбара и все, что также имеет к ним касание, имеют больше отношения к твоим… изысканиям.
        - Они вам не по нраву? – приподняв бровь, спросил Руиз.
        - Каждодневная моя молитва – чтобы они никогда не понадобились. – Бонифаций вдруг почувствовал себя очень старым и серьезно посмотрел в непроницаемые глаза кардинала. – Для истинной веры чудеса не нужны, сын мой.
        Симеон мягко улыбнулся:
        - Ваше Святейшество, мы молимся одному богу… и суть наших молитв - одна, как я понял из ваших слов. – он помолчал и тихо прибавил. - Надеюсь, что он нас услышит.

        Руиз ушел, унося документы Франсуа Конарэ. Бонифаций сплел короткие пухлые пальцы на животе и прикрыл глаза. Чтобы Симеон не решил с ними сделать, его благословение он получит. К тому же действительно есть дела и поважнее. Выбор Императора – светская процедура, дело же Церкви – благословить этот выбор, а не вмешиваться… слишком сильно. Посмотрим, как Симеон решит эту задачу.
        Ему же самому придется заняться менее интересными делами. Теодорус вызывает подозрения, и с Фабиусом не все ладно, и в отваре слишком много имбиря… Вот и будем разбираться, с Божьей помощью.
        Секретарь серой тенью проскользнул в комнату, прижимая к груди объемистую стопку документов.
        - Чего тебе, Маттео? – раздраженно спросил Первосвященник.
        - Ваше Святейшество, тут отчеты по епархиям, прошения…
        - Оставь на столе, я потом посмотрю. Ответ от Ее Величества был? Дай сюда.
        Вдовствующая Императрица (теперь уже вторая по счету) в самых теплых выражениях благодарила Бонифация за приглашение вместе полюбоваться миниатюрами в старинной «Хронике Коннланта». Он скосил глаз на стол, где лежало точно такое же письмо от Екатерины. Где еще две эти кроткие горлицы смогут спокойно поговорить, как не в доме пастыря. Но для очистки совести тяжелый том с миниатюрами он все-таки приказал перенести из библиотеки сюда.


--------------------
"Ну что поделать, если нет в людях моего совершенства…"
Пользователь в офлайне Отправить личное сообщение Карточка пользователя
Вернуться в начало страницы
+Ответить с цитированием данного сообщения
Хайнц фон Торнхейм
сообщение 27.10.2005, 12:36
Сообщение #14
Дракон
Персонаж Игры
Неофит
*


Пол:
Сообщений: 15


Пусть ужас, пусть смерть - это наша дорога!



23 число месяца Полотна.
Королевский Рунн.


    Подошедший слуга с трудом дотянулся до плеч наследника Брамера, застегивая на нем плащ. Хайнц вздохнул и решительно высвободился от неуклюжей заботы:
- Ступай, - негромко приказал он, хмурясь и бросая короткий взгляд в зеркало, отразившее его самого – с головы до ног.
- Куда ты собрался? – вездесущая Клара подошла, заглядывая в черные глаза брата.
- В Артурианский собор, - коротко отрезал Хайнц.
- Я могу пойти с тобой?
    Маркиз покачал головой, на мгновение обняв сестру за плечи и уже проходя к выходу, но вдруг обернулся и не глядя на нее сказал:
- Давай встретимся на переправе? Я покажу тебе дворцовый парк. Через два часа.
    В ответ раздался короткий смех и тут же:
- Отлично, брат! – он знал, что сестра скорей всего сейчас еще и поцелует в щеку, а потому быстро кивнув – вышел на улицу, чтобы тут же вскочить на своего коня.
   
    Большое, величественное здание собора встретило безмолвием. Хайнц спокойно прошел к образу святого, прикладывая руку к груди и наклоняя голову. С детских лет он умел молиться, не произнося ни слова вслух, не желая кому бы то ни было доверять то, о чем он изволит просить Спасителя. Его наставнике пробовали заставить прочитать вслух молитву, но мальчик лишь упрямо сжимал зубы и наклонял голову, становясь похожим на молодого быка. В конце концов, каждый имеет право молится так, как считает нужным. Наследник Брамера безмолвно отступил назад, поднимая взгляд на образ святого и сотворяя знамение, чтобы отойти и сесть на одну из бесчисленных скамеек. Ему нечем было занять себя в этом скучном городе, до сих пор ныли полученные в недавней стычке ссадины, но эта ноющая боль была незаметна. Хайнц огляделся и неожиданно встретил дружественную усмешку. Мимо длинных скамей к нему шел черноволосый молодой человек – герцог Иберии, один из Королей Юга.
- Добрый день, - негромко сказал герцог, присаживаясь рядом.
- У нас порой говорили: мир твоему дому. Но это было очень давно, - задумчиво пробасил Хайнц. – Рад встретить вас здесь, герцог.
    Диего Альберто поморщился и с заметной горечью произнес:
- Хайнц, по-моему, мы можем оставить официальность. Тем более друг с другом. Или ты в чем-то обижен на наш дом?
    Маркиз фон Торнхейм прямо посмотрел в лицо бывшего своего сокурсника:
- Да, ты никогда не любил обиняков с хорошими друзьями, Диего. – черные глаза продолжали с хмурым вопросом смотреть на лицо герцога, который опять усмехнулся.
- Ты считаешь, это плохо? Что с тобой, Хайнц? – подразумевая довольно значительные кровоподтеки и синяки, украшавшие давнего приятеля.
- Небольшая потасовка…. И встреча с одним из старых знакомцев, - негромко объяснил юноша, изучая ссадины на своих больших руках. – Я считаю, что друзей надо проверять.. и может быть ни один раз. Слепая вера – плохо. Люди коварны, особенно те, кто не понимает тебя.
    Диего помолчал, раздумывая и негромко, в тон собеседника спросил:
- Что тебя беспокоит, Хайнц? – он помолчал, и сам же ответил: - Мое решение женится на дочери Дома Фрост?
- Да, - ответ был короток, честен и прям. – Она – северянка, язычница, иноверка. Они не нужны нам.
- Слепая вера – это плохо, - по-прежнему негромко повторил слова своего собеседника Диего. – Разве ты забыл это?
- Нет, я помню. Как и помню другие свои слова. Эти люди – чужды нам, они не понимают нас и могут предать или нарушить свое слово, - впервые Хайнц говорил настолько горячо и убежденно.
    Диего успокаивающе положил руку на плечо товарища и чуть сжал его:
- Нам нужен этот союз, Хайнц. Именно не желание понять друг друга заставляло наших предков убивать и сеять вражду. Вспомни, разве мы плохо относились к своим собратьям в Корпусе? Разве всегда хотели вражды лишь от того, что они другой веры? И неужели не хотелось ни разу – поверить в слова о чести, верности и справедливости?
- Хотелось. Но не из пасти леопарда или волка! – казалось, из груди парня вырвалось рычание.
- А мне ты можешь поверить, друг?
    Наследник Брамера хмуро улыбнулся, вставая:
- Я всегда тебе верил, Диего, и ты знаешь, что с готовностью присягну на верность такому императору, как ты. И все же – будь осторожен с теми, кто умеет держать запазухой камень.
    Они вместе вышли из собора и чуть помедлили, оглядывая улицы Рунна:
- Иногда мне кажется, что время здесь останавливается, - тихо проговорил Хайнц.
- Наверное, это было бы неплохо, но, к сожалению, невозможно. До встречи.
    Маркиз кивнул головой и быстро прошел к своему застоявшемуся вороному, необычайно легко для своей комплекции вскочив в седло, он в последний раз оглянулся на уже сидевшего в седле Диего, махнув ему напоследок рукой и пришпорив коня, которого направил к переправе через Вольтурну. Подъезжая к парому, он огляделся, высматривая сестру и увидев родовую карету, спрыгнул с коня, подходя и открывая дверцу:
- Давно ждешь?
- Не очень, но ты все равно – опоздал, - недовольно покосилась на него Клара, подавая руку и выходя на улицу. – А почему дворец на острове?
    Хайнц задумчиво посмотрел на переправу, к которой они приближались, и негромко сказал:
- Возможно потому, что оборонять его так – удобнее. А захватить – труднее, - он подал руку сестре, помогая взойти на паром и, молча, вставая рядом.
    Река заплескалась за кормой, продолжая нести свои волны по давно проложенному руслу, не обращая на людей, которые всегда были и есть, меняясь из поколения в поколение. Для этих вод – время значения не имело, как и сама жизнь бегущая над ними. Хайнц твердо стоял, хмуро набычившись, и глядя в холодно-блестевшую, мелкую рябь, пробегающую по реке. Клара застыла рядом и любой, кто бы сейчас посмотрел на них – признал бы брата и сестру. Они были похожи посадкой, статью, только глаза сестры смотрели открыто-вызывающе, а брат – хмуро отводил взгляд, предпочитая не видеть людей, встречающих их на «королевском» берегу. Клара и Хайнц дружно сошли с парома, неторопливо направляясь в огромные ворота, за которыми раскинулся парк, одна из величайших гордостей Шенбрунна. Рука Клары привычно подхватила брата, словно это ни он, а она решила показать дворцовые примечательности, маркиз фон Торнхейм усмехнулся, глядя на сестру сверху вниз:
- Дворец посмотрим позже….
- Кажется, это твой друг, - ему показалась, что Клара не очень довольна и Хайнц глянул в том направлении, которое она указала.
    К ним навстречу шел Рикардо, в окружении трех девушек. Две черноволосые были так схожи, что в них легко было признать сестер. Третья девушка заставила маркиза почувствовать, что в его груди есть сердце, забившееся от восхищения очаровательным, белокурым созданием. Рик что-то начал говорить, и, девушка радостно улыбнулась, переводя взгляд на остановившихся напротив брата и сестру. Хайнц вздрогнул, когда его черные глаза встретили нежный, сверкающий взгляд голубых, как само небо, очей. Клара сжала его руку, тихо что-то прошептав, а ему не хотелось слышать и видеть никого, кроме этого белокурого, чудесного создания.
- Хайнц, разреши тебе представить еще одну мою спутницу – Марина де Нортми…
    Странно, но гром не грянул, и молния не сверкнула, а нежно-голубые глаза по-прежнему смотрели с ласковым вниманием и невольным удивлением на наследника княжества Брамер. Это действительно было странным… Хайнц слишком хорошо знал, насколько ему неприятно все связанное с именем этой девушки и понял, что все это неприятное не имеет значения, если он видит себя в этих удивительных глазах.


--------------------
"..весь мир зальем мы кровью и высушим пожаром.."
Пользователь в офлайне Отправить личное сообщение Карточка пользователя
Вернуться в начало страницы
+Ответить с цитированием данного сообщения
Милан Трвай
сообщение 27.10.2005, 16:12
Сообщение #15
Персонаж Игры
Неофит
*


Пол:
Сообщений: 12


Не прикрывай свои грехи патриотизмом



23 день месяца Полотна.
Вечер. В двух днях пути от Вышеграда.




Часто волки приходили в овечьих шкурах



Прольётся море нечестивой крови
Отец глаголит - это божья воля
Святое, как ковчег Ноя
Не до скорби, оставьте работу
Открыт сезон охоты братской роты,
Всё остальное пустое





  Дождь похоже и не собирался заканчиваться. Более того, он явно усилился и обжигал холодом щёки. Тракт, по которому не щадя лошадей неслись двое всадников, больше походил на болото, чем на дорогу. В другой раз они безусловно переночевали бы в каком-нибудь придорожном трактире, но теперь было не до сна и не до дождя, время было дорого. На нарушителях ночного спокойствия не было плащей и они явно не были готовы к капризам погоды, каждый из них полностью промок.
Мокрые волосы того, что был чуть впереди спадали на глаза и мужчина не сразу заметил, как навстречу им погоняя могучих жеребцов мчались три фигуры. Разглядеть их было тяжело, так как стена дождя, если что и позволяла увидеть, так это лишь силуэты.
Один из приближавшихся резко взмахнул рукой и незнакомцы одновременно остановились. Милан также решил, что разумнее будет остановиться, хоть это и опасно. Мирослав последовал его примеру.
Выглядела троица одинаково, на них были одеты куртки с поднятыми воротникам и все троя были в низко опущенных на глаза шляпах, с краёв которых падали капли дождя. Тем самым лиц их было не видно, что совсем не нравилось Трваю.
- Милан – это я Андрей. –Трвай сразу узнал Шорохова. Он был одним из тех, кто отвечал за взрыв в Вышеграде.
- Кто эти люди? – Милан говорил еле слышно, дождь заглушал слова.
- Это новые «данииловцы», они помогли мне выбраться из столицы. После взрыва все на ушах стоят. Гусева пока нет в городе и это радует, но из столицы никого не выпускают.
- Что вы здесь делаете? – Трваю совсем всё это не нравилось, о том, что они в дороге никто не знал и он старался не показать взволнованности. 
- Впереди застава…мы спешили, как могли. Главное было предупредить вас. Мы не надеялись, но Бог есть и он сжалился над нами.
- Как Корский? Есть потери? – Милан немного прищурился, пытаясь всё-таки разглядеть глаза Шорохова.
- Корский погиб при взрыве. Перстов и Неглинов повешены на площади, вместе с ещё пятью непричастных к делу дворянами. Все молодая знать под присмотром.
- Что ж это о многом говорит, но дела могли быть и хуже…
- Я думаю, Милан всё это мы обсудим позже…время неумолимо уходит, надо подчищать хвосты. В городе без тебя тяжело. Я знаю дорогу, как можно обойти заставу, чуть впереди есть незаметная обычному взору дорога, она уходит в лес. Не будем терять ни минуты! – он повернул коня в сторону Вышеграда, тем самым давая понять, чтобы Трвай следовал за ним.
- Нет. Нам нечего скрываться сейчас. Да у нас нет времени, но мы не будем щадить лошадей и вскоре будем в столице. Застава для нас сейчас не опасна. – Милан внимательно осматривал спутников Шорохова.
- Ты не понимаешь…ты последняя наша надежда, только ты можешь нас сплотить и ты нужен живой всей Скифии. – Андрей только повернул голову в сторону Трвая.
- Значит и решение принимать мне. Наша дорога напрямую в Вышеград! – Трвай закусил губу.
- Ты не понимаешь – повторил сквозь зубы Шорохов.
В следующее мгновение один из спутников Андрея ударил Милана с такой силой, что скифиец вылетел из седла и едва не разбил голову об дорожный камень.
- Ты не расслышал? Поедешь туда, куда скажут!
Трвай плюнул кровью в одну из луж, что занимали почти весь тракт. Посмотрел издевательски снизу вверх на говорившего. После перевёл взгляд на Мирослава, который всё это время хладнокровно соблюдал спокойствие, не делая глупостей. Тот поймал взгляд Трвая. Милан слегка наклонил голову давая знак, в это же мгновение раздалось два выстрела и спутники Шорохова медленно вывалились из своих сёдел.
- Андрей, вы вели себя глупо – Милан медленно поднялся с мерзкой земли и даже нашёл в себе силы улыбнуться. – предать и не покраснеть.
- Я не виноват – Шорохов умоляющими глазами смотрел на Трвая – меня поймали после взрыва и заставили, - прошу Милан сжалься…
- Впереди есть застава?
- Нет никакой заставы. В город пускают всех. Но никого не выпускают, пока нет Гусева, есть шанс укрыться…
- Там впереди где ты предлагал нам обойти заставу кто-то есть?
- Да пять человек и они ждут нас, но ничего не буду предпринимать, так как не знают, когда точно вы будете проезжать здесь. Прошу тебя Милан простить меня…
- Это война Андрей и ты предал меня…и мне ничего не остаётся…- в следующее мгновение Трвай ударил в грудь Шорохова фамильным кинжалом. – Прости…

  В сумасшедший дождь на главном тракте Скифии, двое одиноких всадников о чём-то говорили, но ливень поедал знакомую речь. После один из них спешился, обыскал три неподвижные фигуры, которые наполовину утопли в грязи и с какими-то бумагами в руке,  вновь взобрался на свою лошадь. Через минуту о том, что здесь было двое мужчин, говорили лишь одиноко лежащие тела и ржание где-то в лесу лошадей, что потеряли своих седоков.


--------------------
Эй патриоты, какова ваша работа!?
Орать до хрипоты, рубить руками воздух, обвинять кого-то
Спорить до пены у рта, устраивать пикеты махать флагами, давать советы
Всё это несомненно так, но иногда, я вижу, что кроме этого ничего и нет
И на самом деле другие цели выходят на первый план
Заслоняя любовь к корням
То там, то здесь иные мотивы есть
На которые люди меняют совесть и честь
Продать родину всем ясно, звучит ужасно
Но это делают многие просто и часто…
Пользователь в офлайне Отправить личное сообщение Карточка пользователя
Вернуться в начало страницы
+Ответить с цитированием данного сообщения
Анриетта
сообщение 28.10.2005, 7:13
Сообщение #16
Лёд
Персонаж Игры
Неофит
*


Пол:
Сообщений: 19


И вновь опасная игра..



23 число месяца Полотна.
Рунн. Королевский парк.


За спиною - лук, гордый блеск венца.
Говорят, победителю судей нет.
Так забудь про жалость, великий царь!
Ведь любую твою оправдает страсть
Лишь одно безграничное право - власть.


    Ребенок мягко ступил на тропинку, подбирая длинные юбки и обходя лужу. Почти осторожно, но если бы кто-то наблюдал за отражением в воде, то не увидел бы девочки. Там была чуждая тень, вызвавшая у ребенка непонятную усмешку.
- Осторожнее с чужими тенями, - негромкий, хрипловатый голос, на который Анриетта повернулась медленно, окидывая обладательницу взглядом. – Добрый день, дитя.
- Здравствуйте, номени…
- Карна. Карна Норн.
    Девочка присела в реверансе, складывая руки перед собой и внимательно глядя на появившуюся женщину. Та улыбнулась ярко-красными губами, странно кого-то напомнив. Анриетта продолжала смотреть, не желая говорить, но и не отступая. Высокая, черноволосая красавица в ответ, не отрываясь, смотрела в каштановые глаза девочки, пока смех не сорвался с ее губ, разбившись о застывший вокруг них в безмолвии воздух. И словно какая-то преграда рухнула. Птицы защебетали, а деревья суетливо зашептались с бродячим ветерком.
- Неплохо, маленькая, - покровительственно кивнула женщина, задумчиво суживая глаза. – Как насчет чашки ароматного чая?
- У нас сегодня – семейный обед.
- Предложение остается в силе, номени Анриетта, - негромко, завершая разговор, сказала Карна.
    Два темных взгляда погасли, когда их обладательницы раскланялись. Девочка чувствовала, что молодая женщина проходит мимо, ощущала ее взор, как холодное дуновение ночного воздуха. Но в этот раз она не стала поднимать взгляд: она уже узнала все, что было нужно. В начале аллеи виднелась фигура в сутане. Анриетта де Барна неторопливо направилась к ожидающему ее священнику:
- Добрый день.
- Дитя мое, я рад нашей встрече, - в темных глазах священника зажглись искорки, тут же потускневшие от ледяного взора девочки.
- Вы принесли то, о чем я вас просила?
- Конечно, дитя мое, но чем древняя рукопись сможет помочь нашим беседам?
    Анриетта осторожно взяла казавшийся хрупким рулон бумаги:
- Пока не могу ответить вам. Это была просто, - ребенок помолчал – моя просьба, которую вы выполнили.
    Пикарус самодовольно поднял голову, а потом благочестиво сделал святое знамение, осеняя и себя и свою собеседницу:
- Любой священнослужитель будет рад помочь своему прихожанину. А ты, дитя мое, всегда можешь рассчитывать на мою поддержку и заботу.
    В темно-каштановых глазах отражался каждый жест этого человека. Их обладательница пристально следила даже за тем, как дышит священник, отмечая что-то непонятное. Со стороны же казалось, что между ними идет тихий, благостный разговор. Спустя короткое время, маленькая де Барна и священник королевской часовни расстались, направившись, каждый в свою сторону. И если бы кто-то мог заглянуть в глубину детских глаз, то увидел бы в них холодное удовлетворение.

23 число месяца Полотна.
Рунн. Особняк герцога Барна.


    Три коротких удара в большую дверь и вновь тишина, только где-то в отдалении слышны шаги слуг – торопливые, приглушенные коврами, суетящиеся. Анриетта осторожно отступила, понимая, что сейчас дверь откроется. Так и случилось: перед ней появился ее старший брат – Виктуар де Барна. Девочка коротко наклонила голову и негромко поздоровалась. Маркиз едва улыбнулся и посторонился, безмолвно приглашая сестру войти в свою комнату. Внимательные, темные глаза охватили разом всю комнату с ее аскетическим порядком и самого хозяина комнаты. Черные брюки и мягкие, домашние туфли, свободная рубашка с широкими рукавами, расстегнута на груди и накинутый на одно плечо бархатный камзол. Темные глаза встретились с бирюзовой безмятежностью, и Анриетта скупо улыбнулась, на что Виктуар отвесил изысканный поклон, указывая на один из стульев:
- Прошу, сестрица.
    Девочка отрицательно качнула головой:
- Лучше присядьте вы, брат. – бровь юноши изогнулась, но он сел, продолжая внимательно следить за ней. Маленькая де Барна помолчала и размеренно, негромко продолжила:
- Вчера вы соизволили говорить со мной о защите от чуждого влияния. Я хочу уточнить, брат, если это возможно: на вас кто-то влияет или вы просто интересуетесь? – ребенок, как всегда, был предельно честен и прям.
    Молодой человек откинулся на спинку стула, пристально разглядывая стоящую перед ним девочку, с губ его лениво потекли слова – одно за другим. Настолько нарочито лениво и незначительно, что Анриетта едва заметно наклонилась вперед, вслушиваясь.
- Влияние.. знаете, милая сестра, когда я вижу чей-либо взгляд – я ожидаю влияния. Вам известно, какое значение древние предавали даже мимолетному взору? Как особо отмечались глубокие взгляды? Предугадать когда ты ощутишь или попадешь под влияние практически нельзя, Анриетта, - совсем тихо промолвил Виктуар. – И вот это мне лично не нравится.
    Девочка аккуратно подняла руку и, как, казалось бы, любящим жестом коснулась ладонью щеки брата:
- Ясновидение – редкий дар. И, говорят, священный, хотя на самом деле это всего лишь предугадывание ходов и вариаций отступлений.
    Брови молодого человека дрогнули, словно на какое-то мгновение ему стало больно, но он справился с приступом и чуть улыбнулся, накрывая руку сестры своей, чтобы прижать к щеке эту прохладную ладонь. Настал черед Анриетты едва заметно вздрагивать, в темных глазах отразился сверкающий взор и улыбка брата: самоуверенная, как всегда, но при этом – открытая, какой она была очень и очень редко:
- Сестренка, из тебя вышел бы недурственный полководец. Я сделал тебе больно? Чем?
- Прошу прощения, брат?
- Ты вздрогнула.
- От неожиданности, - чуть подумав, уронила слова девочка. Недолгое молчание вновь окутало родственников, прежде чем девочка мягко освободив руку, сказала: - Я согласна с вами, Виктуар. И постараюсь помочь вам, чем смогу.
- Вот и хорошо, - ледяных, девичьих пальцев коснулись теплые губы.


--------------------
Для них мы останемся просто врагами -
Свободны в душе, значит, больше не люди...
Пользователь в офлайне Отправить личное сообщение Карточка пользователя
Вернуться в начало страницы
+Ответить с цитированием данного сообщения
Андрей "Волчонок" Глинский
сообщение 28.10.2005, 18:32
Сообщение #17
Волк
Персонаж Игры
Неофит
*


Пол:
Сообщений: 6


Пощады не будет.



23 число месяца Полотна

Музыка: Black Sabbath – Scarlet Pimpernel


Это невыносимо. Я просто кожей чувствую, что на меня давит это место,  как будто с каждым днем все эти тяжеловесные здания на палец сползают со своих фундаментов, окружая дом тана...
Наверное, так не было… раньше. Последний раз я бывал в Рунне четырнадцатилетним, и тогда мне… даже нравилось; непривычно, но так интересно. Яркий город; город, где солнечный свет легким шелком устилает улицы; где прохожие – будто райские птицы на раскрашенных гравюрах; где тепло и уютно… Но теперь – нет. Что-то изменилось, и дело не во мне – или не столько во мне. Радоваться я совсем не разучился – и в другое время я бы пропадал на улицах не вечерами, а в самые оживленные часы – смотрел бы, слушал до изнеможения... Но – вечерами, так же наблюдая и вслушиваясь, замечаешь нечто совершенно другое. Что-то висит в воздухе, и речь не об облаках.
Ломаные перья. Сколько уже? Пять? И три залитых чернилами листа… Вот оно – письмо домой. Черные строчки на изжелта-белом листке – будто слова не написаны, а выжжены на том, что еще недавно, совсем недавно было молодой сосной. А что до письма – его нет. Есть торопливые росчерки, есть слова; есть означающее – нет означаемого.
…Кувшин летит в стену. Капли разлетаются – алмазами, не рубинами. Чем больше пьешь – тем страшнее становится, тем больше хочется забиться в угол и выть – маленьким волчонком в клетке. Так что – вода и только вода – пока не выберусь отсюда…
Натянув очередную, еще не штопанную после утра, рубаху и куртку, я вышел на крышу, где и уселся, привалившись спиной к трубе. Холодно – но терпимо; может быть, ветер раздует ненужные ощущения.
Ненужные предчувствия.
Фросты строили высоко, и город был виден почти весь; весь город – но не его люди… Рунн вдруг стал похож на любимые мои северные равнины, царство чистых, ненарушенных, ни в чем не нуждающихся – стихий. Город… он вдруг показался мне таким же. Камень домов. Воды реки. Ветер – в движении облаков.
Огонь – в опускающемся солнце.
Труба грела спину, ветер холодил лицо. Внизу неторопливо шли последние прохожие – хотя какие последние? Это – Королевский город, тут и в пять часов кто-то возвращается от какой-нибудь Эсте или в крайнем случае Шаре. Или наоборот? Кого там из них считают более… «Шикарной»? А, не столь важно.
Не выбираю же… хех…
Я подтянул к себе меч (странно – даже не запомнил, как его брал), поднялся и начал танцевать. Вот так – один и на крыше, небыстро, но с полной концентрацией.
Каждое движение – удар.
Каждый шаг – уход.
Каждый взгляд – скрыт.
Каждый взмах – оправдан.
Ничего лишнего.
Ничего.
Один – против восьми алебард… в кольце… перед строем стрелков…
…Когда делать все правильно – недостаточно.
…Когда от тебя мало что зависит.
…Когда надо быть совершенным, чтобы иметь хоть один шанс.
Человек не безупречен.
И это правда.
Или ты – человек. Или ты – живешь.
Выбирай.

Клинок летит в ножны, рука – ко лбу. Мокрые волосы. Капли пота на скулах. Взмокшая рубашка. Усталость.
И безупречная тренировка. Разве это обмен?!
Солнце село, только тонкая красная линия у горизонта напоминает о закате. Все-таки тороплюсь… Но – так или иначе, я присел на парапет, на котором отплясал последние такты, и досмотрел закат до конца.
Сбежав по лестнице, я вновь оказался в своих чердачных комнатах. Остатки письма были сожжены; проще все же добежать до нашего семейного дома и увидеть приехавшего Юру – а уж он расскажет родителям, что надо. Юра – он человек надежный. Главное – ни слова о политике. Если получится, конечно…
Но завтра, все завтра…
Одежду – на стул, быстро забираюсь под одеяло – все ж холодно. Сразу, как согреваюсь – засыпаю…
… А когда просыпаюсь – вокруг белый холод. Ноги вязнут в снегу; метель бросается навстречу, как бешеный зверь; дышать – практически нереально. Кажется, сам ветер – виден, будто белыми полосами он обвивает меня, и лишь иногда заметен клочок неба – меньше, чем на удар сердца… которое не бьется. Да и дышать я не чувствую особой нужды… а когда подношу к глазам руки – кожа чуть ли не белее вихрящегося снега.
И лишь иногда виделись в белом аду два серых пятна – в небе и на земле. Похоже, они приближались – а вьюга чуть-чуть, почти неразличимо успокаивалась…


--------------------
Выпей - может, выйдет толк?
Обретешь свое добро.
Был Волченок - станешь Волк,
Ветер, кровь и серебро.
Пользователь в офлайне Отправить личное сообщение Карточка пользователя
Вернуться в начало страницы
+Ответить с цитированием данного сообщения
Альбрехт фон Динштайн
сообщение 30.10.2005, 10:03
Сообщение #18
Человек
Персонаж Игры
Неофит
*


Пол:
Сообщений: 13


Огнем и мечом!



23 число месяца Полотна.
Королевский Рунн.
Малый дворец Иберо.



    Герцог Динштайн с достоинством опустился в широкое кресло, указывая рукой напротив себя:
- Диего, позволь тебе представить кардинала Барна. Нашего верного друга и союзника, который ни раз помогал торжеству справедливости и веры.
    Герцог Иберо вежливо склонился, целуя протянутую ему руку святого отца, благословившего его и улыбнувшегося:
- Сын мой, деяния наши - благие или дурные - пусть судит единственный творец наш. Мы же постараемся служить ему в меру сил своих скромных.
- Рад встрече с вами, Ваше Преосвященство. Чем могу быть полезен? - герцог перевел проницательный взгляд на Альбрехта, который улыбнулся тонкими губами:
- Я попросил Его Преосвященство помочь тебе в нелегком пути восшествия к славе и торжеству Великой Экклесианской Церкви. Кардинал Теодорус пользуется уважением в Ауралоне и к слову его стоит прислушаться.
    Диего молча кивнул головой, проходя к небольшому столу. Все трое сидели в кабинете герцога Иберии, в его доме, куда Альбрехт Динштайн пришел вместе со своим благодушным и улыбчивым спутником. В дверях кабинета появился слуга с подносом, на котором стояли чашки с дымящимся кава. Герцог Иберо жестом поблагодарил слугу и радушно произнес, улыбаясь и встречаясь с темным взором своего родственника:
- Вы обогнали меня, дядя, я как раз собирался обратиться за духовной поддержкой, - Диего промолчал, изучая что-то в лице собеседника. - К кардиналу Рунна.
- Он сомнителен! - решительно и твердо сказал правитель Остаррики. - Мы не можем рисковать, доверяясь тому, чье поведение более чем настораживает верных слуг Святой Экклесии.
    Говоривший с неудовольствием заметил, что племянник явно предпочитает думать по своему:
- Мне кажется, что вы знаете больше меня, ваша светлость, - подчеркнуто официально продолжил разговор Диего, беря свою чашку с кава и улыбкой приветствуя такой же жест от кардинала Барна, который чуть качал головой, слушая разговор. - Я жду пояснений.
- Вера не нуждается в пояснениях, сын мой, - заговорил кардинал, по-прежнему благостно улыбаясь. - Ведь вы вряд ли будете требовать пояснения с нашего Творца, когда он будет выносить свой суровый приговор?
    В ласковых глазах священника сверкнул и погас огонек. Да, кардинал Барна внимательно прислушивался к разговору и явно сделал для себя определенные выводы. Герцог Динштайн еще больше выпрямился в кресле, не сводя сурового взгляда с лица племянника. Диего Иберо неторопливо поставил на стол чашку и с расстановкой произнес:
- Я верю в праведный суд Творца, Ваше Преосвященство. Но человеку, пусть и избранному самим Творцом, свойственно ошибаться. Этому нас учит и Великая Книга, где описаны деяния Творца, Сына его и тех, кто нес нам светоч его мудрости.
    Кардинал Теодорус тоже поставил чашку и мягко сложил ладони:
- Верно, сын мой, но и ошибки эти будут исправлены праведным судом Творца. Нам же следует идти по слову его, склоняя голову перед мудростью слов Книги и следуя им. Не будем судить или оправдывать моего собрата по вере, ведь не для этого мы пришли сюда. Я просто надеюсь, что наша беседа продолжится, и мы найдем точки соприкосновения друг с другом, сын мой, - на губах священника заиграла его радушная улыбка.
    Черные брови герцога Динштайна приподнялись в безмолвном вопросе, а Диего Альберто Иберо наклонил голову:
- Всегда буду рад видеть вас, Ваше Преосвященство. Как и вас, дядя. Мы с вами совсем скоро увидимся вновь. На приеме в доме Дэ Ла Прад.
    Властитель Остаррики нахмурился, решительно сжимая пальцы правой руки в кулак:
- Мы не придем на этот прием! - звучный, красивый голос был похож на рокот далекого грома.
- Мы? Кто это - мы? - негромко спросил Диего следя за тем, как поднимается его владетельный родич, чтобы спустя мгновение подняться за ним следом. - Вы, дядя, и ваш верный друг, наш преданный союзник - князь Брамера - оставите нас в столь трудный час? В час, когда мы все должны быть едины? Ведь в этом наша победа.
    В негромком, но привыкшем повелевать голосе послышались странные нотки, заставившие насторожится герцога Динштайна и еще радушнее улыбнуться кардинала.
- Мне показалось или ты смеешься надо мной, Диего?
- Я всего лишь повторяю ваши слова, дядя. Мне не хотелось бы, чтобы между нами была стена непонимания или отчуждения.
- Дети мои, смех или разумный довод рассудка, но как гласит слово Творца: будь терпим и да вознаградится терпение твое.
- Воистину так, - гулко подтвердил герцог Остаррики. - Был рад встрече, Диего. Скоро мы увидимся.
    Не знающий Альбрехта человек решил бы, что он смирился, но племянник неплохо знал своего дядю и лишь вежливо склонил голову, благодаря за визит и направляясь за гостями, чтобы проводить их до порога, где герцог Динштайн вдруг развернулся, бросая последнее слово:
- Я полагаю, что нужно расстаться на хорошей ноте, Диего. Я решил жениться. Дому Анфра уже выслано предложение, которое, в чем я не сомневаюсь, будет принято.
    Короткий кивок и вежливые слова прощания: лишних чувств герцог Дены себе никогда не позволял, особенно в важных делах наследия.


Поздний вечер 23 числа месяца Полотна.
Дом герцога Динштайн.



- Не бывать этому! - страшный в своей свирепости и силе возглас заставил содрогнуться стоявших на карауле слуг, но они тут же снова приняли невозмутимое выражение лиц.
- Успокойся, Готфрид, - раздался холодный, расчетливый голос герцога Динштайна, которые твердой рукой закрыл двери, оставаясь наедине со старинным другом.
    Оставшиеся перед безмолвием темного коридора охранники вытянулись еще более прямо, всматриваясь в невидимые тени ночных сумерек.

    Герцог Остаррики молча погладил эфес шпаги, прежде чем снять ее с пояса, кладя на стол перед собой:
- Мы пойдем на этот званный вечер, Готфрид. Он нам нужен, как и мы ему, - темные глаза страшно сверкнули. - Когда Великий Творец желает провести неверных слуг своих, то, прежде всего, закрывает им уши и глаза, чтобы они тыкались подобно слепым щенкам. Мы не будем слепы и глухи. Противника нельзя недооценивать, его надо знать.
- Мои люди еще не насытились красотами столицы, - пробасил Торнхейм, еле сдерживая прорывающуюся в голосе ярость.
- Наш час скоро вновь пробьет. И он не за горами, но осторожность нам не помешает. Не забывай, что есть верные слуги наши, чьи заслуги и доблесть не позволит стоять в стороне, пока бьют неверных или.. беззащитных.
    Князь Брамера басисто захохотал:
- О, да. Великий мореход Иберо не будет стоять, пока на его глазах избивают невинных...
- И погибнет в первых рядах, - глухо закончил Альбрехт Динштайн. - Унося за собой орды верных псов своих, а может и преданных друзей. Надеюсь это поможет обратить внимание кардинала Рунна на безобразия, творимые еретиками. Сложно управлять ситуацией стоя в стороне, не правда ли, Готфрид?
    Князь кивнул, соглашаясь и откидываясь на спинку стула, затрещавшего под ним:
- Твои загадки просты, Альбрехт, как и решения их. Главное, чтобы простота эта была доступна всем и каждому. Нужно, чтобы кто-то из твоих слуг проследил за всем этим и возможно... Возможно придется пожертвовать самыми преданными.
- У нас есть такие, - кивнул герцог, гася слабый язычок пламени свечи, что трепыхалась перед ним в надежде на спасение. Рука герцога Дены не знала пощады, душа огонь сердца и наполняя все вокруг властным холодом расчета и беспощадности.


--------------------
Озарит огнем восход, полыхнет рассвет кострами
Ополчится небосвод на зловещий Ад
Стаи ангелов лихие скроют небо куполами
Победят богов стихии, Солнце запретят
Пользователь в офлайне Отправить личное сообщение Карточка пользователя
Вернуться в начало страницы
+Ответить с цитированием данного сообщения
Лианна
сообщение 31.10.2005, 9:29
Сообщение #19
Ангел
Персонаж Игры
Неофит
*


Пол:
Сообщений: 26


.. красный осколок сердца, как лед под лучами тает



23 число месяца Полотна.
Цыганский табор в окрестностях Рунна.


      День не предвещал ничего необычного, когда начался тихим, как и всегда после шумной ночи – утром. Незаметно наступил полдень, когда все многочисленные жители табора подались в город, чтобы собраться вечером у костров, приведя с собой гостей и вновь развлекаясь до утра песнями, танцами, жаркими объятьями.
      Страд сегодня прибыл так рано, что удивил этим тетю и похоже даже такого всегда невозмутимого Диса. А Ли была рада, потому что он прибыл вместе с обещанной ей белоснежной лошадкой с серыми пятнами. Девушка восторженно захлопала в ладоши:
- Она чудесна, Эстерад! Можно мне прокатится на ней?
- Подожди, мой ангел, сначала я попробую, - засмеялся в ответ на ее восторг Страд. – Луг за табором знаешь? Я буду там. Мне понадобится около часа. Ты оденься и приходи.
      Последние слова он проговорил, скользнув глазами по спущенной с одного плеча длинной рубашке, обнажающей белоснежную кожу с трогательной, нежной ямкой ключицы. Лианна странно сверкнула глазами, но, не сказав ни слова, скрылась за занавеской, торопясь одеться и пойти следом за маркизом.
      Ли с той невероятной быстротой, которая появляется у всех молоденьких девушек, когда они торопятся получить заслуженные подарки, сбросила с себя ночную рубашку, накидывая на себя тонкую блузу с широким вырезом, открывающим ее плечи и большую часть спины. Руки привычно завязали на талии широкий пояс и оправили юбки. Девушка быстро глянула на свое отражение, но даже не потрудилась остановиться, чтобы поправить выбившиеся из прически длинные, серебристые локоны. Ей было известно, что ожидающий ее мужчина столь же нетерпеливо ждет. Она выпорхнула из кибитки, на миг задержавшись, чтобы от полноты чувств поцеловать старую цыганку.
- Страд привел мне лошадку!
      Цыганка рассмеялась и покачала головой, но Ли уже бежала дальше. Маленькие ступни быстро мелькали из-под широких юбок, чуть пританцовывая на ходу. Девушка вновь остановилась, увидев Радэ, которая кому-то махнула рукой. Лианна проследила за взглядом цыганочки, ожидая увидеть Эстерада Флавио, но вместо него желтые глаза заметили высокого, черноволосого красавца-офицера, который сверкнул ослепительной улыбкой на приветствие Радэны. Лианна засмеялась неизвестно чему, быстро крутанулась на месте и снова побежала туда, где ее ждал Страд. Расцветающие цветы, ярко-зеленая, по-весеннему пахнущая трава и сверкание солнечных лучей не могли сравниться с блеском желтых, счастливых глаз хрупкой девушки, которая вылетела на огромную поляну, звонко окликнув гарцующего всадника:
- Страд!
      Молодой маркиз остановил лошадь, разворачиваясь и припускаясь галопом к появившейся девушке, что чуть подпрыгивала от нетерпения. Но останавливаться он не стал, когда достиг своей цели. Молодой человек резко склонился с седла, подхватив белокурую «цыганочку» и ловко усадив перед собой. От неожиданности она прижалась к его груди, задыхаясь от восторга и охватившего ее счастливого смеха. Маркиз пришпорил коня, обнимая свою «пленницу» за талию и крепко прижимая к себе. Ли рассмеялась, закидывая голову назад и жмурясь от солнечных лучей. Страд остановил бег лошади и вдруг прильнул к смеющимся губам поцелуем. Девушка вздрогнула, сердце ее заколотилось отчаянно, а воспоминания об одном-единственном поцелуе охватили все ее существо жарким пламенем. Руки ее поднялись, обнимая сильные плечи, а губы ответили на требовательный поцелуй. Время и мир вокруг потерялись в томном мареве. Тоненькие пальчики чуть дрожали, лаская склоняющегося к ней мужчину, а он страстно покрывал поцелуями ее плечи, постепенно стягивая легкую блузку с груди. Лианна тихо вскрикнула, и мужчина застонал, поднимая на нее пылающий жарким огнем взгляд:
- Я тебя напугал, девочка моя, прости, - он осторожно поправил одежду, продолжая ласкать ее взглядом.
      Лианна на мгновение закрыла глаза, ощущая, как все ее тело полыхает в ответ на каждое его прикосновение. Она с трудом справилась с дыханием, ощущая, как пылают ее щеки и что ей трудно посмотреть прямо в лицо этому человеку, который будит в ней совершенно невообразимые чувства.
- Страд, отпусти меня, - тихо прошептала она.
      Маркиз спрыгнул на землю и поймал в объятья девушку, которая последовала за ним почти мгновенно. Его руки крепко обвились вокруг ее талии, но когда он склонился к ней вновь, Ли чуть откинулась назад, улыбаясь розовыми губками. Но Эстерад настойчиво притянул девушку ближе, почти касаясь поцелуем ее прелестного личика:
- Ты волшебно пахнешь, Лианна, одурманиваешь, как самый сладостный яд…
- Почему – яд? – прошептала она в ответ, вскидывая на него кошачьи глаза.
- Потому что от тебя – нет спасения, - еще тише проговорил маркиз, целуя девушку в губы.
      Лианна опять растворилась в сладостном поцелуе, еле справляясь с дрожью, а Страд подхватил ее на руки, решительно направляясь к шатру своей тети. Девушка смотрела в темно-фиолетовые глаза, медленно, как в полузабытьи, теребя пуговицы его камзола. Войдя в шатер, Страд поставил ее перед собой, по-прежнему крепко удерживая за талию:
- Я хочу тебя, Ли, - прямо поведал он девушке, которая быстро опустила ресницы, скрывая желтый огонь глаз.
      Его рука решительно подняла девичью головку, заставляя посмотреть прямо в лицо:
- Лианна, - голос почти пел ее имя.
- Хочешь? Тогда – бери, - тихо сказала девушка, плавным движением стягивая с плеч блузку и обнажая маленькие грудки.
      Она слишком хорошо понимала, что он уже не в силах отказаться от нее и хотела сама узнать больше. Маркиз плавно провел рукой вверх, касаясь рукой молочно-белой груди, через мгновение он уже склонял голову, покрывая предложенный ему дар страстными поцелуями. Лианна вспыхнула огнем, чувствуя, как сладостная дрожь опять властно охватывает все ее тело, и это было слишком прекрасно, чтобы останавливаться. Длинные, мужские пальцы ловко распутывали завязки юбок, скидывая их одну за другой и торопясь обнажить девушку. Лишь когда он достиг цели, то невольно отступил, вбирая все ее существо одним взглядом. Лианна опустила глаза, пытаясь справиться со смущением, а Эстерад вдруг упал на колени, покрывая ее живот и бедра поцелуями и тихо шепча:
- Ли, любимая моя девочка, даже сейчас я могу остановиться, хоть и хочу тебя. Я остановлюсь, если…
      Ладонь накрыла его губы, пальчики дрожали, как и голос:
- Поцелуй меня, Страд, - когда он поднялся и прильнул к ее губам, девушка обхватила его голову руками, приникая к нему всем телом и отвечая на поцелуй, который длился так долго, что у них не хватило дыхания.
      Ли запрокинула голову, ощущая, как ее тело снова и снова покрывают поцелуями. Девушка застонала, едва не падая, но Страд ловко поймал ее, укладывая на постель и срывая с себя последнюю одежду. Лианна вздрогнула и хотела отодвинуться, но властная рука, которой так сладко было повиноваться, вновь притянула ее к себе.
- Я.. ох, Страд, - губы его снова ласкали девичью грудь, играя розовыми жемчужинками сосков. – Как.. когда ты успел раздеться?
      Она вспыхнула, потому что он не удержался от смешка, но тут же, извиняясь, прильнул к ее губам:
- Право, я просто был занят поцелуями.. а руки – уж и сам не заметил как – расправились с одеждой. Ты боишься?
- Немного, - прошептала она, скользя взглядом по его телу и краснея до корней волос. – Что я должна делать?
- Ничего, чтобы тебе не понравилось, любимая, - губы его касались ее губ. – Просто – наслаждайся. И все.
- Страд…. – девушка вытянула последнюю ленту из серебристых волос, окутываясь ими как покрывалом и растворяясь в ласке, нежности и страсти, которую впервые пробудили в ней со всей данной ей природой силой.
      Она чувствовала, что он уже еле сдерживает себя, и сама не понимала, что должно произойти, но ждала этого и хотела. Боль ударила неожиданно, вызывая крик. Маленькие ладони уперлись в его грудь, протестуя, но он и не двигался, ожидая, когда боль пройдет. Губы его скользили по белоснежным щекам, собирая хлынувшие слезы:
- Любимая.. больше не будет больно, - прошептал он, осторожно выходя из ее недр и снова вонзаясь в юное тело резким толчком.
      Лианна вскрикнула, выгибаясь. Боль не ушла, смешавшись со сладостью, и это пьянило сильнее вина. Она вонзила ноготки его плечи, вызывав у него стон. Губы их нашли друг друга, впиваясь вновь ненасытным поцелуем:
- О, Страд…. – сквозь ресницы она увидела, как зажглись его глаза:
- Лианна, - движения стали более резкими, но она уже инстинктивно поймала этот пьянящий ритм. – Скажи это, Ли…
      Девушка вскрикнула вновь, ее тело охватывали волны болезненно-сладкой дрожи. Губы тихо прошептали:
- Я люблю тебя, Страд.
      Лианна почувствовала, как все его тело содрогнулось. Застонав, он замер на несколько мгновений, а потом принялся покрывать ее лицо быстрыми поцелуями, от которых ей почему-то хотелось смеяться и плакать.
- Повтори, - негромко попросил он.
- Я люблю тебя, - Ли обхватила темноволосую голову ладонями, притягивая к себе и целуя. – Люблю.
      Эстерад так крепко обнял хрупкую фигурку девушки, что она невольно засмеялась. А мужчина перевернулся на спину, не выпуская свое сокровище из рук и всматриваясь в огромные, кошачьи глаза:
- Прости, что сделал тебе больно.
- Мне понравилось, - чуть помолчав, ответила Лианна. – Даже боль… но.. потом будет также?
      Он усмехнулся, проводя пальцами по ее розовыми губам и подбородку:
- Насколько я знаю – потом будет еще лучше, но… ты должна отдохнуть. А потом я намерен еще и еще любить тебя. Это слишком сладко, любимая. У нас впереди день, вечер и ночь. И еще много таких дней, - говоря все это, маркиз уложил свою возлюбленную на кровать, закрывая ей глаза поцелуями и бережно смывая с ее ног кровь влажным полотенцем.
      Длинные ресницы чуть приоткрылись:
- Я стала женщиной?
- Да, - просто ответил Страд, откидывая окровавленные тряпки. – Ты стала моей женщиной.
      На девичьих губах заиграла улыбка, когда он вновь склонился, покрывая легкими поцелуями ее плечи и шею. Она уже ощутила вкус этого пряного блюда страсти, и он ей понравился. Девушка потянулась, кладя ладонь на плечо лежащего рядом мужчины и не открывая глаз, угадывая, что он смотрит на нее ни в силах отвести взгляд.


--------------------
.. Любовью оскорбить нельзя.
Кто б ни был тот, кто жаждет страсти -
Нас оскорбляют безучастьем!
©
Пользователь в офлайне Отправить личное сообщение Карточка пользователя
Вернуться в начало страницы
+Ответить с цитированием данного сообщения
Альфред де Барна
сообщение 06.11.2005, 8:05
Сообщение #20
Персонаж Игры
Неофит
*


Пол:
Сообщений: 12


Канцлер Рунна



23 число месяца Полотна. Рунн.

Экипаж с гербом де Барна на лакированной дверце катил по Рунн по направлению к императорскому дворцу. Как ни странно, но супруги Барна ехали туда вместе: Альфред собрался в канцелярию, а Леопина, после долгой отлучки из столицы, хотела увидеться с фрейлинами, как их покровитель, - почетная должность для супруги канцлера. Заодно во дворце можно было узнать последние новости из числа тех, что ее муж не рассказывает за ужином, а справляться у насквозь продажного секретаря – глупо. Леопина не любила шум столицы, к тому же сырой воздух плохо влиял на ее кожу, и она предпочитала проводить время с матерью в Тижоне.

Помимо мужа и детей она скучала лишь по дворцовым сплетням. Впрочем, к разлукам с мужем она уже привыкла, детей то и дело порывалась забрать с собой (хотя на этот раз даже покладистый Филипп заупрямился и ехать отказался), а о сплетнях ей писали дворцовые кумушки-конфидентки. Но письма письмами, а настоящие сплетни передаются из уст в уста – это добавляет им жизни, - как сплетням, так и устам.

Леопина любила поговорить, а канцлер достаточно соскучился по супруге, чтобы выдерживать ее болтовню. По крайней мере, по дороге к дворцу.

- Ах, я совсем забыла тебе рассказать. У Мелиссы Фабер… Ты помнишь милую девушку, она так весело играла с Раулем когда-то? Так вот у нее родился первенец, меня приглашали стать его покровительницей. Такой очаровательный малыш, только молчун, - мальчики ведь должны кричать, тогда они вырастают с мужественной грудью. Но он очень мил, хотя и слабоват. Впрочем, Фаберы никогда не славились крепким здоровьем, даже странно, что Леонард, да прибавит Каспиан ему сил, все еще с нами. Альфред, да слушаешь ли ты?

- Да-да, конечно, дорогая, - не впопад ответил де Барна.

Остаток пути канцлер молча смотрел в окно кареты. Они проехали мимо гвардейца, который, узрев герб, тотчас вытянулся и салютовал. А тогда, почти тридцать лет назад, ему лишь кланялись. Он был наследник канцлера, к тому же прибывал в относительной немилости перед Ришаром де Барна, известным своей суровостью. Тогда Альфред часто бывал при дворе, но старался избегать канцелярии, отправляясь туда лишь по делам службы.

Двадцать восемь лет назад была отвратная погода, впрочем, весьма обычная для Руна: моросящи дождь и ветер. Альфред тогда замерз – ему пришлось снять плащ, чтобы укутать свою ношу – маленький сверток, лишь изредка шевелящийся под слоем пеленок и теплым плащом. Младенец был очень молчалив, точь-в-точь как юный Фабер, какое-то время Альфред думал, что везет немого, от которого отказались родители. Потом оказалось, что это не так, но тогда, в сущности, ему было все равно, кого он везет. Будущий канцлер был молод и честолюбив, и рассчитывал, что исполнение этой миссии поможет ему вновь обрести расположение отца.

- Альфред, но ты же совсем не меня не слушаешь! – Упрямо повторила герцогиня де Барна.

- Ты говорила о том, что заказала бочонок иберийского по случаю семейного ужина, - пожал плечами канцлер.

- Два бочонка, я их привезла из Тижона. В Барна еще достаточно виноградников, чтобы обойтись без иберийского, - гордо заявила Леопина, но тут же смягчилась. – Хотя я знаю, ты его любишь.

- Иберийское… из Барна… какая разница, милостивая супруга? – фыркнул канцлер. – Оставь детали мажордому.

- Это важно, - подавая вино из Барна ты лишний раз покажешь, что верен земле и роду. На ужине будут только свои, но… - она задумалась на миг, но быстро нашлась. – Твой отец всегда так делал!

Отец. Отец был хитрее. Отец был решительней, хотя и отходчив. Постепенно грозный Ришар де Барна начал вновь благоволить наследнику. Рано или поздно это бы произошло само по себе, но иногда Альфреду казалось, что он в канцлерском кресле лишь благодаря тому младенцу, которого он отвез в монастырь Клинков. Младенцу, которого он вполне мог бы называть «Ваше Величество». 


--------------------
Лучшая защита - расстояние (с) Флавийская пословица
Пользователь в офлайне Отправить личное сообщение Карточка пользователя
Вернуться в начало страницы
+Ответить с цитированием данного сообщения

8 страниц V  1 2 3 > » 
Тема закрытаОткрыть новую тему
1 чел. читают эту тему (гостей: 1, скрытых пользователей: 0)
Пользователей: 0

 



- Текстовая версия Сейчас: 29.03.2024, 2:41
Rambler's Top100