Версия для печати темы

Автор: Всадник 10.03.2004, 19:35

И война началась... 

Автор: Fiona 10.03.2004, 19:44

Пояснение: Главу вторую по соображениям того, что она уже занимает 11 листов мы разбиваем надвое.

Здесь писать посты начиная непосредственно с 1 дня Месяца Падения Зерна. По событиям это приезд Ярно к границам полумесяца.

Всем заранее спасибо 

Автор: Эвор Тилийский 10.03.2004, 20:00

1 день месяца Падения Зерна.
Полумесяц. Граница с Лаконой.

        Ветер, ничего кроме ветра и пустоты, полное одиночество или полная свобода, которые никогда не сможешь забыть. Тонущее в тумане темно-зеленое полотно леса далеко внизу, холодная и серая полоса реки и бесконечная синь кругом, зажатая между землей и облаками. Ты истинно волен, ты не чей и вместе с тем принадлежишь всей этой щемящей бесконечности, которая ничего не просит взамен. Чувства то обострены, то мгновенно притупляются… Пустота… Ветер… Ты будто растворен во всем… ничто в мире больше не имеет значения… ты больше не осколок вечности, но со всем прочим – большим и малым ты составляешь само Время и Пространство…
      Здесь, где паришь, касаясь крыльями облаков, никто не осмелится бросить тебе вызов. Небо твое, и только грозы и ветра могут спорить с тобой, а ты сам можешь играть с ними на равных, упасть почти к земле, взметнуться под облака… и если проиграешь принять судьбу без сожалений, ибо только полет стоит того что бы жить…
      Лес визу внезапно прервался, степная долина принесла иные запахи и иной ветер. Солнце садится далеко позади, делая тени вековых деревьев длинными и черными, как ночью. Но ты видишь мир все еще по прежнему четко, гораздо более четко, чем когда… когда?… неважно. Найти в высокой траве то, что способно утолить голод и дать крыльям сил продолжить завтра полет… Шум… Опасность…
      Здесь наверху ничто не страшно, но там над самой поверхность травяного моря сталь способна убивать….
      Их колонны медленно двигались по степи… Люди, лошади, сталь… сталь… В сознание вторглось совершенно чуждое этому разуму слово – ВОЙСКО.

- Эвор! Эвор, побери тебя Тени, очнись!
      Первым, что появилось у Князя перед глазами, было взволнованное лицо Реда Дира, потом стал различим военный лагерь на фоне дружинника.
- Опять те сны? – голос странника был чрезвычайно серьезен.
- Это не просто сны, - тихо ответил Эвор, - В них я теряю разум.
      В глазах дружинника Князь прочитал настороженное сомнение.
- Посмотрим, что будет дальше….
- Дальше будет бой, Ред, - с угрюмой решимостью ответил Князь, - ОНИ ПРИШЛИ!
      Странник не без удивления заметил, как Эвор, не оглядываясь, отвел в сторону руку, на которой через мгновение сомкнулись когти упавшей сверху хищной птицы. Последнее время Князь чувствовал приближение своего пернатого спутника особенно остро. Когда ястреб исчезал надолго, Эвор порой не находил себе места, но птица всегда возвращалась… и эти сны наяву, так пугавшие его Дружинников. Но подумать об этом Князь еще успеет.
      Ярно здесь, не сегодня, так завтра на рассвете он нанесет удар. Чудесных сторнийских стрел не осталось, но здесь в отличии от Лаверны был лес. Жаль, что дождя не было уже несколько дней. Ближний лес легко горит, придется укрепляться  на границах болот. Герцогу (нет, уже Императору) предстоит понять, что значит сражаться в тяжелом стальном доспехе, когда лошади по колено вязнут в болотной жиже, жара и влажность такие, что людям равнин тяжело дышать, когда стрелы сыплются ото всюду, а москиты и пиявки разносят такие болезни о которых в Лаконе порой и не слышали, не говоря уж о умении их лечить. Полумесяц, если приходишь с мечом и не знаешь троп, может быть очень недружелюбен.
      И если закованный в сталь и огонь дракон Ярно и дойдет до Тила, мечом и пожарами пробивая себе дорогу, то дорога превратит его в беззубого ужа. Если Лесу суждено погибнуть, то и Лакона потеряет в этом бою гораздо больше, чем приобретет. Но Эвор далеко в глубине души все же еще надеялся, что Шепчущий пошлет ему еще одну небывалую победу, и Ярно уйдет, решив, что вторжение в Полумесяц обходится слишком дорого Короне Лаконы, уйдет и отставит Лесу свободу. Если же иначе…. Как бы ни было лучше умереть, чем преклонить колени.
- По коням! – громко крикнул Эвор дружине, вскакивая в седло темно-гнедой Ночи.

Автор: Ярно ле Фалесс 11.03.2004, 20:21

Фалесса осталась позади. Мысли Ярно ветали в столице. Перед глазами вновь и вновь всплывали очертания улиц и лица провожающих, золото и серебро всей Лаконы.
Но главное, что осталось в фалессе - это любовь. Лессо помнил последний поцелуй Саолы и знать, что ещё очень долго он не сможет почувствовать прикосновение её губ было невыносимо.
  Король по обыкновению ехал впереди своего войска. Ярно обернулся. На сколько хватало взора, на юг тянулись знамёна лаконской знати. Сорок тысяч воинов южной земли, тяжелая кавалерия, способная при надобности сражаться, как пехота.
  Половина войска присоединилась по дороге. В каждом поместье, деревне, к армии Ярно присоединялись люди. Путь до Полумесяца проходил через два больших города - Орц и Сабезу. В этих городах устраивались пиры, турниры в честь императора Лаконы и скорой победы. Но плодородные землти и степи завтра сменятся густым лесом и прольётся первая кровь.
   
Рядом с Ярно ехал Рио ле Лардли и Портэо ле Талл. Два прекрасных рыцаря, защитники Лаконы и лучшие друзья. Но императору не хватало постоянных шуток Нико и обсуждения тактических планов с Иванэ. Ле Фалесс верил, что Нико вернётся, а время Иванэ ещё придёт. Не было также и братьев ле Броснэ, которые обещали прибыть.
    Длинная золотая, сияющая под солнцем нить рыцарей тянулась через степь. Император снял шлем и поднял лицо к небу, ветер играл с тёмными кудрями Ярно. Небо было чистым и ничто не наводило на мысль о скорой битве, лишь одинокий ястреб парил так долго над рядами лаконцев, что казалось он наблюдает за ними...

  Лес впустил их легко. Рыцари не испытали сложностей, никаких ловушек, никаких засевших в кустах лучников. Но впереди их ждут, именно ждут. Два врага - лесные воины и сам лес. И зависит уже от него, выпустит ли он их в родные степи или нет.
Впереди войска шли люди с топорами, которые прорубали дорогу войску. После лаконцев оставалась огромная брешь.
    В первую же ночь не проснулись несколько рыцарей, а в замыкающей части армии пропадали люди. Рано или поздно это должно было случится.
  Те люди, которые совсем недавно уверяли, что прекрасно знают Полумесяц, ходили по каждой тропе и выступившие вроде проводников сейчас просто разводили руками. Становилось всё трудней и трудней выбирать правильную дорогу. Но Ярно удавалось поддерживать, как дисциплину, так и дух войска. Каждую ночь рыцари говорили о мести и, что сам Марэль ведёт их в бой.
    Настоящие трудности начались на третий( армия двигалась очень медленно в связи с количеством солдат и трудностями передвижения) день пути по Полумесяцу. Лес стал гуще и из непроглядных ветвей раз за разом вылетали стрелы. Мало, но люди гибли. Многие свернули себе шею, когда их лошади спотыкались о корни вековых деревьев. Несмотря на всё это Ярно вёл рыцарей вперёди хоть медленно, но они продвигались. 
    В одну из ночей на лагерь напал летучий отряд Эвора. Удар был настолько неожиданным, что половина убитых прекратили дышать ещё во сне. Лаконцы потеряли около 700 человек, лесные жители в три раза меньше. После этой ночи лагерь охраняло в пять раз больше людей.
Но вскоре Эвор напал на них и днём.
  Стелы летали, словно бешенные, рыцарям было не развернуться. Сам император попал в гущу сражения и, как его не пытались оттащить, всё было впустую Несколько стрел скользнули по доспеху Ярно, но он этого словно не замечал. Рио ле Лардли в своих белых доспехах было не узнать, с ног до головы этот юноша был в крови. Единственный наследник величайшего рода не боялся умереть. С невероятной скоростью его меч смертельно жалил врагов. Партэо ле Талл свой огромной булавой смертельно глушил всякого, кто осмеливался выйти против него. Все войны Лаконы великолепно сражались, погибали, но верили в победу и твёрдо стояли. Но и Лесные княжества  обладали такой стойкостью и стлой, что можно было позавидовать. Им помогала родная земля, они сражались за лес.
  Меч стал очень тяжёлым, места для размаха было мало, но Ярно держался. Здесь количество не играло роли. Большая часть войска лаконцев просто не могла вступить в бой.
  Лаконцы постепенно начали теснить людей князя. Рёв войска "За императора" и "Лакона" воодушевили каждого сражающегося.
Очередной противник пал от руки ле Фалесса. И тут Ярно увидел его...Эвор тоже заметил Лессо. Император поднял забрало, их взгляды столкнулись.  В глазах князя читалась уверенность и ненависть. Он поднял руку и дал знак к отступлению. Лесные воины медленно отступили в чащу.  Ярно отдал приказ не приследовать. Людям надо отдохнуть. Впереди болота...

Автор: Рикард Шарк 13.03.2004, 21:00

1 день месяца Падения Зерна. Открытое море. Позже - Криэран.

Флот, неспешно ползущий по глади моря, походил на гигантского спрута. Суетливо и, на первый взгляд, бесцельно, метались по морю двойки легких унием-рейдеров, знаменитых «рыба-меч», обшаривая каждый морской квадрат, откуда можно было заметить армаду. Неспешно рассекали волны громады заполненных воинами транспортов, рядом, словно броня, прикрывающая мягкую плоть, следовали большие военные суда, не слишком любимые в Сторне, но все же стоившиеся в практичной Империи тысячи островов во множестве. Но сейчас все эти триеры и квадриремы были не столько грозными боевыми кораблями, сколько дополнениями к транспортам – войска под завязку заполняли и их. В отдалении, выстроившись в походные или поисковые ордера, курсировали большие группы дирем, готовых прийти на помощь разведчикам, буде те встретят врага не по силам.
«Спрут» мог бы плыть куда быстрее или вовсе рвануться вперед в молниеносном броске, и тогда бой барабанов, задающих гребцам атакующий темп, огласит море, заглушая даже шум битвы, но сейчас он двигался величаво-неспешно, постоянно «обшаривая» воды вокруг себя «щупальцами» и всякий корабль, оказавшийся рядом с армадой, повторял судьбу рыбы оказавшейся в объятьях осьминога. Не проходило и четверти часа, как он либо поглощался, становился частью «существа», сохраняя внешний вид, но меняя команду, либо оставлял после себя лишь покачивающиеся на волнах обломки. Но какой бы не была цель этого невиданного со времен «Стального прилива» громадного флота, он не стремился к ней торными путями, где часты караваны торговых судов и лаконских патрулей. Напротив – путь мог быть куда короче, если бы не пролегал по столь неприветливым для мореплавателей водам, но тайна значила для флотоводцев куда больше, чем время.
Через какое-то время флот распался на две почти равные части: одна часть кораблей, прибавив ходу, двинулась дальше, другая же – продолжила свое путешествие с и вовсе черепашьей скоростью. Но сколь бы долог не был путь – он все же заканчивается. Армада замерла, предварительно исторгнув из своих недр совсем маленький отряд кораблей, выглядящих как типичные «купцы».
Ожидание… оно охватило всех: юнгу на быстроходном рейдере, капитана чудовищной квадриремы, простого лирийского воина, ждущего своей очереди подняться на палубу. подышать свежим воздухом, тысячника, наслаждающегося таким необычным приключением, как редкое в жизни лирийцев плавание, под сенью своего шатра, разбитого прямо на палубе корабля... И взгляды всех их устремлялись на флагман, отмеченный вымпелом с личным гербом Властителя – белым акульим зубом на синем фоне. Именно там сейчас обсуждались последние детали того, что через несколько часов изменит лицо мира. А в лучшую сторону или в худшую – кто знает? Да и что есть зло и благо? Все зависит от человека…

- Что ж, господа, - Рик жестом пригласил лирийских и сторнийских командиров, столпившихся в просторной кают-компании квадриремы, ближе к карте, - Вот наша цель. В то время как флот под командованием адмирала Бижара штурмует Фалесу, мы возьмем Криэран.
Командиры возбужденно зашумели, хотя произнесенное ужа давно не было ни для кого ни секретом, ни даже новостью, все же мысль о том, что скоро морская столица величайшей державы мира окажется в их руках вызывала восторг, смешанный со страхом.  Один из лирийских командиров, совсем еще молодой мужчина, в возбуждении шагнул вперед и вонзил кинжал прямо в середину детальной карты города, разложенной на столе:
- Так чего же мы торчим тут, посреди соленой воды, когда на берегу нас ждет добыча и слава?! Флот болтается на месте уже несколько дней! Почему ятаганы моих воинов еще не изведали крови?
«Придурок, стол то зачем портить? Он стоит больше, чем все твои проклятые табуны или в чем у вас там меряется богатство…»:
- Что же,… вопрос серьезный. У нас еще несколько часов до начала третьего этапа, а потому я расскажу вам, друзья мои, небольшую историю, - Рикард на миг задумался, решая с чего начать, - Когда-то, во время «Стального прилива», пять сторнийских рейдеров под прикрытием темноты проникли в гавань Криэрана и сожгли более ста лаконских кораблей, стоящих у причала борт к борту…. Страшное поражение в начале войны, предопределившее неудачи нашего старого врага на годы вперед. Но больше лаконцы таких ошибок не повторяли.
Отныне Криэран – неприступная ни с суши, ни с моря, крепость. Стены на земле, тяжелая цепь, перекрывающая вход в гавань на море. Она оканчивается в двух фортах по обе стороны гавани. Там же стоят тяжелые метательные машины, которые заранее пристреляны по определенным квадратам, и если наш флот будет входить в порт под обстрелом с укреплений, то четверть кораблей отправятся к морским братьям.
А вот это было новостью для всех, кроме сторнийских капитанов, и гул голосов приобрел растерянный оттенок.
- Укрепления здесь, здесь… еще – здесь метательные машины. Сама пристань не огорожена стеной, но остальной город не хуже каменных укреплений защищает портовый район. Через него ведут всего три прямые дороги. Остальная часть – переплетение улиц, переулков, часто таких узких и запутанных, что незнакомый человек будет блуждать неделями, прежде чем попадет туда, куда стремился. И что самое важное – их легко перекрыть баррикадами. В общем, весь район – сплошная линия укреплений. Достаточно городской стражи, чтобы удержать любую силу до прибытия армии наемников.
Ответом на эту лекцию стала гробовая тишина: обескураженные лирийцы оторопело созерцали карту, ища лазейку, на которую надеется стоящий перед ними сторниец.
Немного подождав, Рик предупредил уже готовые сорваться вопросы:
- Но мы возьмем Криэран. Не скажу, что это будет просто, но и слишком сложно не будет. наступление будет проводиться в три этапа и первый начнется…



- …сейчас, - Азеф пнул под столом своего «младшего», здоровенного громилу с лысой, словно яйцо, головой, - Не тяни, время поджимает. Помнишь, что заказчик сказал?
- Не, бугор, а, может, не надо? – подельник явно не пылал энтузиазмом, - Или, ежели на то пошло, ты меня, а?
- Яйцеголовый, ты нарываешься, - Азеф убедился, что лицо его «правой руки» и одного из старейших членов шайки воров побагровело от упоминания обидной клички, - Бей давай.
-Ну…. Как скажешь! - улыбка Яйцеголового главе шайки не понравилась, но было уже поздно: могучий удар буквально выбросил мужчину из-за стола и он, опрокинув по пути несколько стульев вместе с посетителями таверны, растянулся в углу.
«Ах, ты урод, пять раз же повторил – в четверть силы!» - вскочив, вор подхватил массивный табурет и запустил им в громилу, но тот с удивительной для своего сложения ловкостью увернулся, и метательный снаряд врезался в плечо печеного бородатого купца, обедавшего за соседним столиком. Бородачу не понравилось такое обращение, и он без сознания рухнул лицом в стол. Его приказчик, весьма не мелкий детина с достойным разъяренного быка ревом рванулся мстить за хозяина, но его остановила ловко поставленная подножка, отправившая незадачливого мстителя прямо в центр столика, где бурно отмечала какое-то торжество компания мелких дворян….
Менее чем через четверть часа Азеф и Яйцеголовый, непостижимо каким образом выбравшиеся из самого центра вспыхнувшей драки, созерцали плоды трудов своих: таверна, ставшая очагом беспорядков, уже занялась, и сейчас все, кто начинал буянить внутри, продолжали это славное занятии снаружи, успешно вовлекая в мордобой прохожих. Причем, это происходило не только здесь, но и, насколько знал Азеф, у каждой крупной таверны купеческого района.
«И зачем сторнийским купцам понадобилось это заказывать?... Ладно бы, одного меня подрядили, так нет же – и Миколу Бешеного, и Кларка Домушика с ребятами, и Седрика Тихого… Может, они хотят все таверны попортить, а потом по дешевке купить? Мысль то, конечно, интересная, да кто же им даст-то…. В магистрате у нас не дураки сидят – не позволят столь денежное дело к рукам прибрать, да еще чужакам…. А мне не грех и о себе подумать» - с этой светлой мыслью бугор повернулся к подручному:
-Так… Понеслось-загорелось – само не потухнет. А ты – быстро собирай наших. Дела делать будем.
- Каки таки дела? – Яйцеголовый удивленно покосился на начальника, - Вот же оно, наше дело. Сделали – теперь и отметить можно…
- Ага, в таверне посидеть, - Язеф с широкой ухмылкой указал на объятую языками пламени таверну, - Дубина ты. Чем, по-твоему, вся стража будет пол дня, если не день, занята?
- Так известно чем – вон какие дела творятся…. оцеплять будут… разгонять… тушить…
- Правильно. А мы тем временем, пока господа стражники заняты, по лавкам пошарим, да по домам купеческим. Пусть себе владельцы стражу зовут – страже-то будет не до них. Понял?
Уважение, с которым подручный посмотрел на вора, сделало бы честь богомольцу у статуи пресветлого Мареля:
-Муууудро.
- А то, - Азеф самодовольно усмехнулся, - Пошли, Яйцеголовый, чего…



- …встал, дубина?! – десятник портовой стражи Паттон вытер пот со лба, - Убирай отсюда все это барахло! Убирай, не то все в море прикажу скинуть! Ну ты, кретин, шевелись!
День, обещавший быть самым обычным, превратился в самый настоящий сумасшедший дом. В порт пришло порядком сторнийских судов, и сейчас купцы сгружали свои товары. Но если обычно гости с островов могли служить примером аккуратности и порядка, то сегодня Патон орал уже на третьего идиота, решившего, что беспорядочно скидать тюки с хлопком прямо на перекрестке  - это блестящая идея.  «И что сегодня за день то такой?! С какого перепугу все это счастье досталось мне?! Вон, еще один полоумный купец какие-то тюки посреди дороги складывает… Странно…. Этот – на перекрестке, тот - посреди дороги, предыдущий – на пути от казарм к порту… Интере…»
- ПАТТОН! Десятник, **** ****, быстро со всеми своими людьми сюда! – мысль, забрезжившая в гудящей от шума голове Паттона, убоявшись громогласных проклятий, рассеялась не родившись, и он, поминая маму этого купца в отдельности и мам всех купцов в целом, повернулся к кричавшему – сотнику портовой стражи:
- Господин, куда сюда?! Вы посмотрите, что делается! Мне нужны еще люди…
- Люди?! Ах, ***** ты ******, люди?! – Паттон подобрался. Их сотник не страдал излишней любовью к ругательствам, и если уж он начал говорить сплошными проклятиями, то значит случилось что-то во истину страшное:
- В купеческом квартале бунт! Местная стража не справляется. Везде грабежи, пожары, драки, убийства. Пришел приказ всю портовую стражу и стражу припортового района бросить им на помощь… Ну, *****, сослуживцы… Чтобы в купеческом квартале, да бунт прозевать, на задавить в зародыше, какими же дураками надо быть… В общем – минута на сбор всех своих людей и – туда, чтоб их всех….
Окинув тоскливым взглядом изрядно выросшую за время разговора стражников гору тюков, Паттон прорычал:
- Если вернусь, и все это барахло будет валяться здесь… клянусь Марелем, что все в море сброшу.
Сторнийский купец с вежливой улыбкой кивнул, но стоило десятнику скрыться за поворотом, как лицо мужчины тут же преобразилось: улыбка уступила место плотоядному оскалу:
- Ты сначала вернись, червь земляной… Ребята, складывайте быстрее – время дорого.



- Время, - высокий сторниец проверил, надежно ли просторное одеяние купца скрывает оружие. Его движения почти синхронно повторили еще девять мужчин, таких же как он: жилистых, быстрых в движениях:
- Наша цель – Северный форт. Работаем быстро. Никто не должен уйти или подать сигнал. Лаконцы не должны заподозрить, что мы заняли укрепления. Вопросы?
Вопросов не было – все собравшиеся в неприметном домишке на самой окраине портового района были адептами Культа Великой акулы, служившими ей не с жертвенным ножом, а с мечом и кинжалом в руках. Через мгновение все сторнийцы уже покинули свой временный приют, и одновременно на другом конце портового района такой же отряд устремился к Южному форту. А в самом сердце Старого города, за кольцом высоких белых стен третий и четвертый отряды ждали своего часа: один - готовясь напасть на охрану ворот, другой – на арсенал…
Лаконский стражник у входа в Северный форт отчаянно пытался поудобнее облокотиться о бугристую стену укрепления. Отчаянно хотелось если уж не уснуть, то хотя бы как-то развлечься. Пост у маленькой крепости, которую с момента постройки, то есть добрых двести лет никто не штурмовал, был наискучнейшим местом, какое способен вообразить пытливый ум гвардейского офицера, а потому сюда попадали либо проштрафившиеся стражники, либо ветераны, слишком старые для хлопотной и опасной службы по охране порта или припортового района. Нынешний стражник явно относился к первой группе и любой мог определить причину его опалы – склочный характер. Вот и сейчас, увидев одинокого путника, мужчина и не подумал предупредить того о начале запретной зоны, а, дождавшись когда тот, явно задумавшийся, подойдет поближе, заорал:
- Ты куда прешь, деревня?! ты что, не видишь, что тут укрепления военные?! Нука, иди сюда!
Путик явно очнулся от своих мыслей, и на лице его тут же возникло молящее выражение:
- Господин сотник, я, наверное, задумался… ой, как же я сюда забрел-то сюда. Мне нужно было повернуть раньше! Я пошел…
-Куда?! – беззащитность случайной жертвы стражнику явно понравилась, - А ну, стой, собака! Сейчас провожу тебя вниз, в подвалы  – посидишь до вечера, пока старший не придет караул менять…. Что, испугался? Не дрейфь, там уютно – воды всего по колено, да и крыс нет… почти.
- Господин тысячник, - обескураженный открывшейся перспективой провести весь день в подземельях, прохожий едва не рухнул на колени, - А… может… ну… в общем… я тут кошелек нашел, подумал, не Вы ли, милостивый господин, обронили? Вот ради такого дела и решил побеспокоить…
- Ну, если радо такого дела… - перспектива немного разбогатеть резко улучшила настроение, - Неси сюда,… надеюсь, это именно мой кошелек. В моем мнооого было…. Если я не все свое получу…
- Не волнуйся, ты свое получишь, - тон гостя, уже приблизившегося на расстояние вытянутой руки, вдруг преобразился, словно по волшебству, плечи распрямились, а в руках возник длинный узкий клинок. Последнее, что увидел стражник в своей жизни, стал блеск солнца на стали, оказавшейся перед самым лицом…
Сторниец аккуратно извлек кинжал из глазницы оседающего мужчины. Рядом с ним, возникнув, словно из воздуха,  уже застыли остальные бойцы отряда, кроме двух, сейчас бесшумно взбиравшихся по стене форта. По кивку командира один из них быстро распахнул дверь. В караулке, вольготно разместившись за столом, резались в карты остальные стражники, застывшие статуями при виде незваных гостей. Времени очнуться им не дали – тренькнули извлеченные из-под просторных одеяний самострелы, и все несостоявшиеся стражи отправились в долгое странствие по долинам смертной тени.
Нападавшие молниями метнулись в другие помещения, а сам командир с одним из подручных – наверх, туда, где под отдельной охраной располагались сигнальный костер и метательные машины. Но и здесь все было в порядке – проникшие сквозь бойницы убийцы как раз укладывали тела в углу и весело осклабились при виде ворвавшегося командира:
- Проше простого, главный. Ренегатов Морского братства ловить было куда труднее. А тут…
- Не расслабляться, - командир быстро осмотрел метательные машины, знакомые раньше лишь по рассказам пьяных стражников, - Отвечаете за этот этаж. Будет штурм форта – уничтожите машины, а дальше – как знаете. Точка сбора прежняя.
В башню поднялся еще один сторниец, показавший главному большой палец – все в порядке, все окончилось.
- Потери?
- Нет, там было еще всего двое и третий – в уборной. Мы с ребятами пошутили – утопили его в… ну вы понимаете в чем.
Лицо командира потемнело:
- Еще одно отступление от плана, и я вас всех там перетоплю… ясно?! Следы боя скрыть, занять оборону… Голову сниму, ублюдки сухопутные…
Побледневший сторниец исчез раньше, чем стихло последнее слово, и командир слегка успокоился. В конце концов, штурм т вправду прошел на ура.
А с высокой башни форта уже можно было разглядеть идущие к берегу «торговые» суда – еще не весь десант, но та его часть, что обеспечит плацдарм и захватит припортовый район, обратив его преимущества на пользу нападающим. Достав отполированную до блеска серебряную монетку, глава отряда послал в заранее условленное место яркий солнечный зайчик. Все было готово для второго этапа.



- Чего встал, дубина?! Убирай отсюда все это барахло! Убирай, не то все в море прикажу скинуть! Ну ты, кретин, шевелись! – Рокар Сетре, десятник гвардии самого Рикарда Шарка, с расторопностью, сделавшей честь любому купцу, привычному к таким сценам, уклонился от очередной порции брызг, летящих из изрыгающей проклятия пасти портового стражника: «Вас что – на грядках что ли выращивают.… Или это главное требование на должность – чтобы стражник был кретином? Я уж думал, что второго такого идиота, как твой предшественник, нет на свете, но, оказывается, есть…. И даже орет то же самое теми же словами…»
- Уважаемый, сейчас прибудет повозка, и мои люди все быстро погрузят…
- Мне плевать, кто куда прибудет и кто что погрузит! Ты что – глухой?! Если не уберешь… ай, проклятие! Что за…
По лицу стражника, на миг ослепив того, скользнул солнечный зайчик, тут же перескочивший на грудь Рокара. Миг – и второй зайчик, посланный с другой стороны, выписал несколько петель на плаще сторнийца и исчез.
- Проклятие, детишки балуются,… найду – уши отор… акхх…. – сторнийский гвардеец привычно повернул кинжал в ране, аккуратно опустил еще живого стражника на тюк, полный пропитанного маслом хлопка и кивнул подобравшимся гвардейцам своей десятки, сейчас игравшим роль носильщиков:
- Поджигайте.
Груда тюков занялась мгновенно, и, словно ее отражения, еще в нескольких местах галдящего и переполненного людьми порта, вспыхнуло еще несколько громадных костров. А со сторнийских судов, из раскрывшихся трюмов сначала на палубы кораблей, а потом – и на пристань, хлынули вооруженные люди. Не только сторнийцы, но и лирийцы.
Впервые за добрые пятьсот лет Криэран попытались захватить.
На многих пришвартованных судах на палубе под пирамидами ящиков скрывались готовые к бою метательные машины, тут же начавшие осыпать метательными снарядами толпу. Высаживающиеся с кораблей воины тоже не стремились ворваться в казармы стражи, путь к которым и перекрывали огромные костры, а, едва высадившись, начинали методичное избиение столпившихся на пристани людей. Со всего того сообщества купцов, матросов, носильщиков, мелких воришек и просто случайных людей этого оказалось достаточно – толпа рванулась в сторону от выстроившихся цепью захватчиков, и, огибая пылающие препятствия, возведенные лжекупцами, устремилась прочь из порта по тем самым дорогам, что единственные были достаточно удобны для быстрого наступления.  Когда пришедшие в себя командиры гарнизона попытались организовать на них хоть какую-то оборону, это оказалось столь же нереально, сколь нереально возвести плотину на горном склоне, по которому несется лавина…
А на плечах бегущей толпы в район ворвались сторнийцы. Боя не было: нападение было слишком внезапным, и те немногие стражники или просто – смельчаки, попытавшиеся остановить вторжение, были сметены легко, походя. Многим из сторнийцев даже не пришлось скрестить меч с настоящим противником, и лишь кричащие от страха горожане стали их жертвами. Но, поглотив припортовый район, вторжение остановилось, - чтобы штурмовать купеческие кварталы или сам Белый город сил было еще слишком мало, да и приказ Рикарда Шарка был однозначен: заняв район и очистив хитросплетения улиц от стражи, укрепиться, возвести баррикады и, буде воины Криэрана сунутся отбивать свое достояние, устроить им кровавую баню, тем самым облегчив работу настоящему десанту.
На подмогу им уже спешили высадившиеся войска второй волны, а к пристаням неспешно приставали корабли, несущие в своих трюмах лирийское войско. Длинными баграми были разметаны догоравшие пирамиды тюков, и бой в казармах стражи скоро стих, оставив после себя лишь струящуюся по камням пола кровь. Когда отчалившая от флагмана шлюпка доставила на берег Рикарда Шарка и лирийских командиров, и над фортами, защищавшими гавань, и над казармами развевались флаги Союза – Сторнийский и Лирийский.



- Что ж, наш мудрый союзник оказался прав, - лириец улыбнулся, и Рик в очередной раз поймал себя на том, что его невероятно, безумно раздражает невозможность прочесть по этим странным лицам, о чем же думают его западные союзники, - Силы Лирии и Сторна легко заняли город, ранее слывший неприступным…
«Лирии и Сторна, говоришь… Ах ты змея песчаная… не говори гоп, пока не увидел, во что впрыгнул»
- Властитель! – подбежавший сторнийский офицер несколько мгновений промедлил, словно набираясь решимости, но все же продолжил:
- Властитель, мы не можем продолжать наступление на белый город! Мы вынуждены отступать…
Голос Рика был столь невероятно, чудовищно ровен и безжизнен, словно вырывался изо рта мраморной статуи, а не человека:
- Почему? Не бойся, докладывай. Гонцов, принесших дурную весть, не убивают – они всего лишь гонцы.
- Мой господин, кто-то из лаконцев приказал поджечь весь район! Небольшой отряд делал вид, что пытается взять нашу баррикаду, пока остальные поджигали дома – какие стрелами, а какие и просто – факелами. Там дома стоят так близко, что через огонь не пройти – путь на Белый город закрыт. Мы были вынуждены отойти, чтобы не сгореть.
- Умно, - Властитель улыбнулся. – Я бы и сам так сделал… собственно, я так и сделал, когда брали гавань. Но этот кто-то не пожалел ни добра, ни людишек.… Очень, очень интересно. Путь на купецкие и ремесленные районы свободен?
- О, да! – видя, что казни, похоже, не будет, гвардеец ободрился, - Мы наступаем, сопротивления почти нет, а добыча.… Такой добычи я никогда не видел – на то, что наша сотня видела в палатах Торговой гильдии, можно купить остров и право основать Клан…
- Добычей займетесь позже. Вместе с нашими лирийскими друзьями через купеческий район обойдите горящие кварталы и штурмуйте Белый город. Если нам повезло –  отряд, захвативший ворота еще держится…
Не повезло. Когда войска вторжения вышли к воротам в Белый город, их створки уже были плотно сомкнуты, у подножья стены лежали сброшенные вниз тела сторнийского штурмового отряда, а саму стену заполняли готовые к бою воины, горящими стрелами поджигавшие все постройки, отстоявшие от стены менее, чем на полет стрелы. Белый город был готов к обороне, и штурмовать его означало положить под его высокими стенами почти всю и без того не слишком большую армию.
- И что теперь?- теперь в голосе лирийца отчетливо звучало раздражение, - Мы не взяли Криэран. Город свободен, пока мы не овладели его сердцем.
- Во имя всех богов, уважаемый, - Рик, напротив, был в превосходном настроении, - Ты же воин… Кому как не тебе знать, что человека победить можно и не поражая сердце… Отрубив ему руки и ноги, например, или обескровив…. Что с того, что Белый город не взят? Криэран – это крупнейший порт Лаконы, крупнейшая верфь и могучий торговый город… Что из этого он может теперь? Ничего!
- Но Белый город…
- …всего лишь его старейшая часть, где живет аристократия, находятся сады, дворцы, библиотеки, университеты… Красиво, ну и что? Осадите его, чтобы войска, сидящие внутри не отравляли жизнь силам вторжения. Когда падет Фалеса, умрет Ярно, и вся остальная страна признает власть Сафара, Криэран тихо сдастся, выплатит дань за то, чтобы его не грабили, присягнет новому Императору и продолжит свои обычные занятия… Стоять на смерть можно лишь до тех пор, пока есть за что сражаться, не станет Лаконы – не окончится и оборона Белого города.
- Но до тех пор моя армия будет вынуждена сидеть под стенами, пока остальные лирийцы добывают славу и богатство на полях сражений…
Рик расхохотался:
- Ваши люди добыли здесь такую добычу, что вернутся домой богачами. Уверяю, сидеть под стенами, может, и скучно, но зато куда более безопасно, чем бодаться с озверевшим Ярно и его рыцарями. А богатство, как известно, радует лишь живых.
- Это речи не мужчины, но… - лириец осекшись, замолчал.
- …но…. договаривайте, друг мой, - голос Властителя стал опасно ласков.
- … но умудренного опытом многих битв мужа, - по лицу лирийца невозможно было прочесть его истинные мысли, - Мысли, поразительные по глубине…
-  Рад, что вы их так оцениваете, - Рик усмехнулся, - А сейчас я возвращаюсь на корабль. Мои люди останутся, чтобы взять свою долю добычи, но потом – тоже уйдут. Наша война  - морская война, и она только начинается. Видели, как мало боевых кораблей в гавани? То же, что касается осады и дальнейшей судьбы города – в ваших руках, любезнейший.

Автор: Илиана ле Броснэ 13.03.2004, 22:46

1 день месяца Падения Зерна. Лакона. Криэран. Вечер.

Иллиана волновалось и очень. Утром Арно отправился в город, а во второй половине дня начались беспорядки. Кое-кто из слуг говорили, что началось все с пожара в порту и драк в припортовых тавернах, но потом все переросло в нечто большое.  Дядюшка в кое веке отбросил свою флегматичность, и дом буквально превратился в крепость. Крепкие обитые железом двери из цельного ясеня, тяжелые засовы, железные решетки на окнах и дубовые ставни надежно отгородили дом от происходящего в городе. Несколько раз к ним пытались проникнуть, но все попытки злоумышленников закончились ни чем. Дом как устрица в раковине отгородился от всего. Никто не мог войти, но и никто в доме не знал, что происходит в городе.
Уже смеркалось. Иллиана отпустила Катрин отдыхать и сама прилегла. Но ей не спалось. Где-то в городе, охваченном не понятным безумием, был её старший брат. Неожиданно вечернюю тишину разрезал городской набат. Девушка вскочила и бросилась к окну. Но запертые ставни охладили её порыв. Набат замолчал также неожиданно, как и зазвучал. Иллиана зажгла свечу от ели тлеющегося фитиля из плошки с ароматным маслом, отпугивающим насекомых, и накинула платок на плечи. Уже спускаюсь вниз, она услышала громкий стук в дверь. В приоткрытую слугами дверь ворвался Арно. Железная рука крепкой хваткой держащая сердце разжалась. А он что-то бросил на ходу слугам, те поспешили закрыть засов, и стал быстро подниматься наверх. Когда он поравнялся с сестрой, то её поразил его вид. Его глаза горели каким-то лихорадочным огнем, одежда была в пыли и местами порвана, а он сам казался весь напряженным как после драки. Не став ничего объяснять, он схватил Иллиану за руку и потащил за собой. Как ни странно Арно не повел её ни в свою, ни в её комнату, а распахнул ногой дверь в комнату, которую до отъезда занимал Корвин. Там он отпустил несколько озадаченную сестру и занялся сундуком с одеждой. На пол полетел расшитый шелк и парча, а Арно продолжать выкидывать в беспорядке на пол одежду брата. Слегка скрипнула дверь и в комнату робко заглянула сонная Катрин. Арно как ни странно услышал этот скрип и оторвался от своего занятия.
- Катрин, быстро помоги леди одеться. Все вопросы потом. Ищите что-то добротное, теплое, шерстяное.
Катрин зашла в комнату и начала поднимать раскиданную в беспорядке одежду.
- Брось это! – Остановил её Арно. – Потом кто-нибудь поднимет. Вот. – И Арно бросил на постель добытые со дна сундука шерстяную тунику и штаны. – Будет велико, но моя одежда ещё больше. Иллиана, одевайся. Времени нет. У нас максимум полчаса. Ты же не поедешь в рубашке?! Встретимся внизу.
И без дальнейших объяснений умчался куда-то, оставив девушек в полном недоумении. Впрочем, он появился через пару минут. Катрин все ещё стояла с ворохом одежды посреди комнаты, а Иллиана в нерешительности теребила шерстяную тунику Корвина.
- Иллиана! У нас нет времени! Ты же не хочешь, чтобы я сам тебя одел! Нам надо ехать и чем быстрее, тем лучше! Поспеши. Пожалуйста. Встретимся внизу.
Арно скрылся за дверью, и Иллиана отбросив все колебания начала переодеваться.
Если туника и была ей велика, то штаны (естественно с затянутой до предела шнуровкой) не грозили с неё упасть, хотя и пришлось их подвернуть. Сапожки она естественно одела свои как, впрочем, и пенулу. Отослав, Катрин переодеться для путешествия, Иллиана заглянула в свою комнату и забрала шкатулку с драгоценностями. Затем вновь вернулась в комнату младшего брата, захватила ещё одну тунику со штанами и завернула в них шкатулку, чтоб та не очень бросалась в глаза.
Внизу в свете факелов суетились слуги. Иллиана не очень понимала, что происходит, но увидела Арно с дядей и направилась к ним. Они о чем-то спорили. Арно поднял седельные сумки с пола и в нетерпении оглянулся на лестницу. Но тут столкнулся глазами с сестрой и шагнул ей на встречу.
- Старый упрямец, - Тихо проворчал он. – Идем.
- Катрин…
- Если успеет, то найдет нас на конюшне. Я все равно приказал седлать три лошади. Но дядя с нами не едет.

Уже закрепляя седельные сумки, Арно обратил внимание на сверток в руках сестры:
- Что это?
- Шкатулка.
- Да, это может пригодиться.
Он забрал сверток из рук Иллианы и впихнул его в одну из сумок. Тут на конюшне появилась запыхавшаяся Катрин.  Арно вместе с конюхом помогли сесть девушкам в седла и вывели лошадей во двор. Уже во дворе он ещё раз подтянул подпругу у своего жеребца и сам сел в седло. За высокими обитыми железом воротами Иллиана разглядела зарево в стороне порта.
- Чтобы не случилось - не останавливаемся!
И они выехали.
Паника видимо ещё не успела докатиться до их улицы или уже побывала здесь. Стук копыт громко отдавался от стен и каменных заборов, окружавших респектабельные дома. Иллиана легко приноровила ход своей лошадки к скачущему чуть впереди  жеребцу брата, а вот Катрин отставала. Арно недовольно покачал головой, когда им пришлось ждать её у поворота в какой-то переулок. Дальше они ехали чуть медленнее, но Иллиана все равно потеряла ориентацию. Брат явно избегал больших улиц и площадей и вел их какими-то совершенно незнакомыми темными улочками. Ещё выезжая, она заметила, что он вооружен более обычного. Помимо меча и ножа, с которыми он никогда не расставался, Арно взял с собой арбалет и длинный хлыст. Все это плюс спешка, плюс то с какой осторожность они проезжали по городу, наводило её на абсолютно дикие мысли. Ну не могли лесовики добраться до Криэрана и захватить город!   
Спустя некоторое время они выехали к площади у Восточных ворот. На площади что-то происходило. Иллиана привстала в стременах, чтоб понять что, но Арно быстро перехватил у неё поводья и увлек их в спасительную темноту переулка.
- Здесь уже поздно. Попробуем через Северные.
И вновь они пробирались темными улочками и переулками, в которых Арно как нестранно прекрасно ориентировался. Несколько раз до них долетали крики, шум боя и всякий раз они поворачивали прочь. Зарево в стороне моря стало ярче. Потом им встретилось несколько человек, попытавшихся преградить им путь. Самого первого Арно «угостил» стрелой из арбалета, остальным досталось хлыстом и острыми копытами жеребца.
У Северных ворот было тихо. Сами ворота были раскрыты на распашку.
- Так… Их шестеро… Может, и прорвемся… Иллиана, накинь капюшон. Возьми, - Арно протянул ей арбалет. – Ты сможешь выстрелить?
- В человека?
- Да. Ничего страшно. Просто протянешь руку и спустишь курок. Помнишь, как мы охотились на волков прошлой зимой? Считай, это то же самое.
- Я не знаю…
- Илли, если ты не сделаешь этого, то он убьет нас. – Просто сказал Арно.
Иллиана протянула руку и взяла арбалет.
- Умница. Спрячь его пока под пенулу. Ты едешь чуть впереди. Едем спокойно. Будто так и нужно. Около этих остановись. Наверняка один из них подойдет, когда он протянет руку к поводьям - стреляй и скачи во весь опор. Назад не оглядывайся и не останавливайся. Ты меня поняла?
- Да.
- Катрин, ты едешь за ней. Я за тобой. Вперед.
Сердце Иллианы стучало так, что отдавалось и в ушах. Подъезжая, она заметила несколько трупов. Охранявшие были почему-то не в форме стражников, кроме того, их было больше чем шестеро, но поворачивать было поздно. Заметив выехавших из переулка войны потянулись к воротам. Иллиана насчитала десятерых.
Лирийцы?!!
Чуть не доезжая до них, она остановила кобылу. «Десятка» рассыпалась, беря их в кольцо. Но Иллиана продолжала ждать. Кольцо стало сжиматься. Вот уже один из них протянул руку к поводьям кобылы... Иллиана, наверно, так и не смогла бы выстрелить в человека. Но за спиной испуганно вскрикнула Катрин, а на лице лирийца появилась похотливая масленая улыбочка. Она резко откинула полу плаща, вытянула руку с арбалетом и выстрела почти в упор. Время замерло. На лице война отразилось недоумение, две темных струи потекли по его лицу, рука все так же тянулась к поводьям… За спиной послышалась возня и свист разрезаемого хлыстом воздуха. В тот же миг спину обожгло как огнем, и кобыла кинулась в спасительный проем ворот, сбивая ещё кого-то на полном скаку…
Иллиана мчалось в ночь прочь от города. Она все ещё было оглушена произошедшим, но догадалась, что Арно заметив замешательство сестры, подхлестнул кобылу хлыстом, задев частично и её. Сдерживать мчавшуюся лошадь она не стала, как и оглядываться назад.
Только много позже когда лошадь почти не управляемая всадницей сама сбавила темп, она остановила её. Они были одни. Вокруг был только лес, наполненный своей ночной жизнью. Иллиана спешилась и замерла. Она ждала и боялась. Боялась того, что осталась одна. Шум из города не долетал сюда, лишь отсветы от пожаров в нем указывал на то, в какой стороне находится Криэран.
Иллиана не знала, сколько она прождала, но те минуты показались ей вечностью. Пока тишину не нарушил постепенно приближающийся стук копыт.
Всадник... Один… Или всадница…
В темноте Иллиана не могла разглядеть, кто это и замерла и обочины дороги. Всадник или всадница между тем перешел на шаг, а потом и во все остановился.
- Иллиана?!
- Арно! – Узнала она по голосу брата.
- Я думал… уже … не догоню тебя. – С трудом сказал он. – Я ранен. Возьми повод. Надо зайти в лес… тогда они не найдут…
- Арно, тебе совсем плохо? – Бросилась она к брату, но он оттолкнул её руки.
- Делай, как я сказал. В лес.
Иллиана взяла повод из рук брата и повела лошадей в лес.
Продираться в чащу в темноте  с двумя лошадьми было не легко. Несколько раз она чуть не падала, проваливалась в какие-то рытвины и молила Марэля о том, чтоб лошади не переломали себе ноги… Наконец, когда она уже совсем выбилась из сил, они наткнулись даже не на полянку, а прогалину меж плотной стены деревьев. Иллиана привязала поводья к какой-то ветке.
- Арно?! – Позвала она брата. – Арно?!
- Где мы?
- Где-то среди деревьев.
- Хорошо. Помоги мне…
Арно спустился с лошади и оперся на плечи сестры. Она помогла дойти ему до какого-то дерева и сесть.
- Арно, куда ты ранен? Я попробую…
- Илли… Ты мне не поможешь… Мне уже никто… не поможет…
Он взял руку Иллианы и прижал её к груди. Под рукой было мокро, и она с ужасом ощутила под ладонью древко глубоко вошедшей стрелы.
- Нет… Нет… Только не так и не сейчас…
- Илли, ты должна быть… сильной. Я уже не смогу… защищать тебя. Возьми моего… Та в сумках… Я не знаю куда ты решишь ехать… Фалесса ближе, но… Там может тоже… Не плачь. Как жаль… что я не могу видеть тебя… Будь осторожна. Никому… не верь. Ты никого не любила… Я надеялся… Отец бы смирился…
- Арно, о чем ты?
- Я люблю тебя. Я так тебя люблю… Когда я умру…
- Ты не можешь умереть!
- Илли… Я истеку кровью… ещё до восхода… Когда я умру… У меня на шее… Возьми его… Я хотел подарить… не успел…

Арно умер на рассвете. Тогда же пошел мелкий моросящий дождь. Иллиана ещё несколько часов сидела рядом с братом, не замечая этого. Казалось, он уснул. Лицо хоть и было неестественно бледным, но таким спокойным. А вокруг была кровь. Ещё алая и живая. Она смешивалась с дождем и уходила в землю…
В чувство её привела лошадь, которая сумела как-то отвязаться и уткнулась ей в плечо. И тогда крови и дождю прибавились слезы.
Когда Иллиана выплакалась, то решила похоронить брата. С помощью его кинжала она постаралась вырыть яму. Она в кровь изодрала пальцы о камни и корни. Земля, смешавшаяся с дождем, превращалась в жижу. Арно пришлось уложить буквально в лужу, так как дождь пошел сильнее. Вспомнив его слова, Иллиана нашла у него на шею золотую цепочку с кулоном в виде овала из светло-коричневого янтаря, оправленного в золото.

Автор: Рикард Шарк 14.03.2004, 18:08

3 день месяца Падения зерна. Криэран. Прибрежные воды.

Во все века, независимо от того, бушевали ли войны или царил мир, важнейшей заботой сильных мира сего была передача тайных сведений от одного человека к другому. И способы использовали самые разные.
Конечно, можно было доверить тайны бумаге, запечатать письмо восковой печатью и вверить драгоценную ношу верховому гонцу или посыльному кораблю. Быстрые лошади, изящные парусники и верные слуги станут порукой тому, что вести дойдут быстро и в срок, но… «Но» было множество. Это и усталость, бравшая верх над самыми выносливыми скакунами и их всадниками, и власть золота, смущавшая души самых верных слуг, и меткие стрелы, летящие в спину гонца из засад, устроенных как врагами его господина, так и рядовыми бандитами.  А уж такие мелочи как хищники, ураганы, шторма, болезни и просто несчастные случаи и вовсе не счесть. Вот и пропадали гонцы даже в мирное время, что уж говорить про неспокойные военные годы.
Тогда, если нужна была быстрота и надежность, на смену людям приходили быстрокрылые птицы. Голуби приносили письма, которые уже были не такими большими, как у посыльных людей, зато приносили быстро, но… И тут «но» было не меньше, чем в первом случае. Снизу, с земли в птиц летели стрелы, сверху на них падали ловчие соколы, простые хищники тоже не упускали случая отобедать птицей, спешащей с важным поручением. Конечно, голуби долетали, но не все. Да и сохранность тайны не гарантировалась. Кроме того, как доставить письмо тому, кто не сидит в замке, на территории которого выстроена голубятня, а, например, болтается в море на быстром, но ненадежном боевом кораблике, по пять раз на дню меняя местоположение? Тут не помогут ни гонцы, ни посыльные суда, ни птицы… Что делать?
И когда бывали исчерпаны все обычные способы, на помощь людям приходила магия. Два мага, хотя бы раз встречавшиеся, могли пусть и не без усилий, но беседовать почти на любом расстоянии, обмениваясь не только сведениями, но и мысленными образами – картинками. Маги оказались незаменимы в войне, где связь часто не менее важна, чем оружие. Казалось бы, идеальный способ, но… Вечно эти проклятые «НО»! «Но» были и в этом способе, куда же без них, Разговор двух магов мог довольно легко прослушать третий, находящийся поблизости от одного из собеседников. Причем не только прослушать, но и вмешаться, исказить, прервать и даже вычислить точное место, где находятся разговорчивые маги. Так что армия, в корой выходил на связь с товарищем неосторожный маг, рисковала быть обнаруженной до срока. И, наконец, что делать, если сведения, которые нужно поведать далекому союзнику, не предназначены больше ни для чьих ушей – ни для магов, ни для сторонних слушателей? Или если ты просто не имеешь мага под рукой? Вот на эти вопросы ответа как раз и не было… до срока. А ответы эти были важны, ох как важны. И Империя тысячи островов, чьи корабли были раскиданы по всему бескрайнему океану, готова была платить за эти ответы любую цену. Вот только платить было некому.
Сторнийцы начали искать способ связи двух людей - не магов еще до последней войны. Властитель, чьи корабли превращали в пепелище побережье западного соседа, искал способ отдавать приказы самому, не опираясь на плечи жрецов Культа или магов Храма Четырех ветров. Поиски вели параллельно Храм и Культ, стремясь открыть новый способ и этой услугой еще больше привязать к себе владыку Сторна. Метания были не долгими – скоро оба конкурента сосредоточились на уже существующем артефакте – Путевом камне, ища в его свойствах возможность не только перемещаться, но и говорить. Благо дело, Империя, тысячелетиями промышлявшая морским и сухопутным разбоем, заполучила в свои руки немало этих ценных артефактов. Способ, найденный одновременно обоими соперниками, был варварски прост, но эффективен: камень раскалывали на две части, и каждый собеседник брал себе половинку. Но, как оказалось, если все гениальное просто, то не все простое гениально – испытания закончились не просто провалом – катастрофой. Два весьма сильных мага Ветров, испытавших новое средство связи, умерли прямо во время разговора от обильного кровотечения. Очевидцы рассказывали, что кровь алыми фонтанчиками брызнула из глаз, ушей, носа несчастных, заливая все вокруг. Помочь им было уже невозможно.
Опыт Культа Великой Акулы был немногим удачнее: братья-близнецы, талантливейшие исследователи Культа, ведавшие писками средства связи, сумели поговорить через осколки Путевого камня, отделавшись, как тогда показалось, лишь сильным истощением. Но уже через пол часа братья поняли, что связь невозможно разорвать: пусть камни уже убрали, однако экспериментаторы  все еще видели глазами друг друга, слышали одно и тоже, а также – теряли силу. Буквально через час оба сошли с ума, начали крушить все вокруг, а еще через час – умерли от истощения сил.
Тут грянула война, в море, круша и сжигая друг друга, сходились громадные флоты, маги двух великих империй мерялись силами – всем стало не до исследований. А потом было поражение.… В прах был повержен Храм Четырех ветров, ушел в подполье Культ Великой акулы, а Властители надолго потеряли интерес как к завоеваниям, так и к поискам новых средств связи.
Все изменил, как это часто бывает, один человек. Встав во главе возрождающегося Культа, слабый магически, но талантливый в политических играх, Грегор вспомнил о задумке, некогда занимавшей умы Властителей и адмиралов флота. Вспомнил – и возродил эксперимент к жизни, вдохнув в него свою душу.
Подход, использованный Верховным жрецом, был типично сторнийский: «Ну и что с того, что осколки камней убивают беседующего? За все надо платить – тут ничего не сделаешь… А нельзя ли заставить платить кого-то другого? Или нескольких? Если да – то скольких? Нужно ли их при этом пытать?» Культ  никогда не гнушался жертв – он ими жил. Проштудировав результаты опытов двухсотлетней давности, Грегор объявил, что Культ скупает рабов-братьев за двойную цену, а рабов-близнецов – за тройную. Сколько несчастных сгинуло во мрачных пещерах где по традиции обретался Культ, история умалчивает, но, так или иначе, Сторн получил способ связи, доступный не магам и не поддающейся прослушиванию. Этот способ не мог стать массовым, но от этого его ценность лишь возрастала.

Флот покачивался на волнах почти там же, откуда недавно начал свою стремительную атаку на Криэран. Но теперь любой наблюдатель мог определить по малой осадке кораблей, что их трюмы пусты – лирийская армия вторжения сейчас неторопливо, но обстоятельно брала Белый город в осаду, тяжелые транспорты, груженые сторнийской частью добычи, уже ушли на родину служить наглядным примером мудрости и удачливости молодого Властителя. А на боевых кораблях царило несвойственное сторнийцам в боевом походе веселье. Отмечался Новый год, чье празднование было отложено из-за атаки, обмывалась победа, поднимались здравницы за удачу, Рика, весь род Шарков и даже за лирийских союзников, неплохо показавших себя в бою за город. Однако пировали лишь свободные от вахты, а на каждом корабле был оглашен по сторнийски лаконичный указ: «Каждый, кто напьется так, что не сможет в срок заступить на вахту, не сможет выполнять свои обязанности или сражаться, будет отправлен на свидание к морским братьям до срока». Никто не обижался, не шептался об излишней жестокости или строгости: все видели странную пустоту в той части порта, где по традиции швартовались боевые корабли Лаконы. Флот континентальной Империи ушел, выскользнув из ловушки, скрылся в бескрайних просторах океана, и теперь над сторнийцами незримой тенью витало беспокойство. За годы мира лаконские морские силы, оттачивающие мастерство на пиратах, браконьерах и наплевавших на мирный договор сторнийцах из Берегового братства, были в куда лучшем состоянии, чем сухопутная армия, имели опыт боев и были равны по численности объединенному сторнийскому флоту. А еще у них был «адский огонь»….
Нет, изготовление этой смеси, хранящейся в запечатанных кувшинах и при контакте с воздухом мгновенно превращавшейся в цветок ослепительно белого пламени, за мгновения сжигавшего любой корабль, не было тайной, но лишь  в Лаконе и Лирии были источники «крови земли» - черной, густой жидкости, сочащейся прямо из-под земли. И ни та, ни другая не спешили делиться столь ценным сырьем с неспокойным морским соседом. Сейчас на Сторн потек тонкий ручеек «крови земли», берущий начало в щедрости лирийских союзников, но он был удручающе тонок и появился слишком поздно….
Потому у сторнийцев,  с кажущейся беспечностью отмечающих Новый год и победу, были все причины для волнения, по сравнению с которыми страх отправится за борт в зубы сопровождающим корабли акулам, казался едва ли не детским.

И Властитель, со спокойным достоинством, приличествующим его званию, шествовавший по палубе флагмана, волнение своих людей разделял в полной мере. Но сейчас было не время для волнений – предстоявшее дело требовало полного сосредоточения.
Вот, наконец, каюта, полная всего необходимо. Прежде всего – переодеться. Парадное одеяние Властителя – долой: на смену ему пришла простая кожаная хламида рядового служителя Культа, оружие – отложить в угол, длинные белые волосы – убрать под плотный платок, все кольца снять…. Вроде бы все готово… Последнее – маленькая шкатулка и небольшой же сверток. Вот теперь все. Рик улыбнулся своему неясному отражению и спокойно распахнул дверь в следующую каюту. В центре почти пустого помещения, на низком, широком столе был распят обнаженный юноша, почти мальчик.
Властитель аккуратно разложил на краю стола принесенные вещи: из шкатулки была извлечена половинка красивого, синеватого кристалла, сверток же явил на свет несколько остро заточенных клинков сторнийской стали и небольшой нож из зуба акулы. Пленник задрожал и его срывающийся голос наполнил каюту:
- Прошу, не надо… я все скажу, что хотите, все сделаю… что угодно… пожалуйста…
- Все, что угодно? – Рик усмехнулся почти что дружелюбно, - Тогда закрой глаза и полежи неподвижно.
- И тогда вы меня отпустите? – в голосе юноши была такая отчаянная, берущая за душу, надежда, что сторниец на миг смутился:
- Тогда все будет хорошо. А теперь – делай, что говорят.
- Да,… да, конечно,… Хорошо… - пленник зажмурился и затих. Рик, стараясь двигаться как можно тише, переместился в изголовье и точным, выверенным движением вонзил узкий клинок в правый глаз пленника. Вонзил неглубоко, стремясь лишь рассечь глазное яблоко. Крик потряс каюту, ошалевший от боли юноша рванулся с нечеловеческой силой,… но ремни, рассчитанные именно на такие рывки, выдержали, а рука Властителя стальной хваткой прижала голову жертву к доскам стола. Еще пара движений – и остатки глаза уже на полу, плавают в лужице крови, а их место в изуродованной глазнице занял осколок кристалла, уде начавший светиться ровным синеватым светом. Тут же словно некая сила прижала голову несчастного к столу и Рик смог наконец-то отпустить жертву. Юноша что то кричал, то ли моля, то ли угрожая, но отвлекаться и выслушивать вопли покойника (а юноша уже был все равно что мертв) сторниец не собирался: время было дорого. Следующий клинок привычно лег в руку – с точностью, достойной живописца, Рикард начертил на груди жертвы руну Братства – один из знаков древнего сторнийского алфавита. Юношу трясло, уцелевший глаз лучился ужасом, еще более диким в свете усиливающегося свечения кристалла. Теперь предстояло ждать.
К счастью, ожидание оказалось недолгим – вскоре на коже пленника прямо под кровоточащим рисунком разрезами на коже проявилась такая же руна. Можно продолжать. Сталь была отложена в сторону – ее место занял неказистый с виду, но от этого не менее пугающий костяной нож.
Вздохнув, Рик провел на теле юноши первую борозду, грубую, неровную: клинок из акульего зуба скорее рвал, чем резал плоть. Крик жертвы стал громче, и в Властителе проснулось его обычное любопытство. Что заставляет человека так кричать, биться, выворачивая суставы и разрывая связки, стремясь убежать от боли, причиняя себе еще большие страдания… Что это такое – боль… почему она так много значит? Зачем она?...
Костяной клинок порхал над телом, то оставляя едва заметную царапину, то глубоко погружаясь в плоть, и каждое его прикосновение рождало новую волну криков, вскоре перешедших в глухие стоны, хрипы и, наконец, стихших вовсе…
«Сорвал голос» - Рик несколько сбавил темп, внимательно присматриваясь то к превратившемуся в кровавое месиво телу, то к осколку кристалла, чье свечение из  едва заметного уже стало удивительно ярким, живым, - «Пора переходить к основной стадии…» Зазубренный клинок буквально разорвал живот юноши, открыв взору палача внутренности жертвы. Теперь снова пришло время тонких стальных клинков…
Весь покрытый кровью, уверенно орудующей ножом, Рик походил на жутковатую смесь мясника и лекаря. Сейчас он быстро извлекал органы несчастного, разрезая их на части прямо в теле, и опуская на поверхность стола уже бесформенными, окровавленными кусками.
Юноша должен был давно умереть – если не кровопотеря или раны, так боль и страз должны были отправить его в путешествие в Долины смертной тени, но несмотря на струящуюся из многочисленных ран кровь, несмотря на клинки, полосующие внутренности, несмотря на боль жизнь отказывалась покидать тело, словно удерживаемая там дикой, злой силой, изливавшейся наружу ярким синим сиянием. Юноша уже не кричал, не бился, реагируя на очередной разрез лишь легкой дрожью, но в его уцелевшем глазе не было ни пелены приближающейся смерти, ни безумия, ни забытья…
Ритуал был жесток – он требовал, чтобы жертва была жива до самого конца, находилась в сознании, чувствовала всю боль и понимала все, что с ней делают.… Этот ритуал проходил как по писанному. В зрачке несчастного плескались боль, страх, отчаяние, а второй глаз…. Кристалл, покоящийся в кровавой пустоте глазницы, светился ярким, ровным светом и, более того, он начал… обретать утраченную половину!
Словно откуда-то из тьмы, из серого небытия Долин, начала проявляться вторая половинка некогда расколотого камня, дополняя имеющуюся, сливаясь с ней, обретая все большую целостность и, вместе с тем, реальность. И чем сильнее становилась боль, чем больше крови проливалось на доски стола и пола, тем реальнее становилось видение.
И когда камень вновь стал целым, Рик вскрыл грудину юноши, породив на свет целый фонтан алой крови, которой, казалось, не будет конца. Властитель, несмотря на всю важность сосредоточения, успел поразиться, сколь много может быть крови в столь тщедушном теле. Она залила все – инструменты, одежду, лицо палача… Рик ощущал солоноватый привкус на губах: кровь умирающего мальчика, смешиваясь с потом самого Рика, стекала по его лицу, омачивая губы. В этот миг словно что-то чуждое, первобытное проснулось в обычно спокойном Властителе – захотелось, отбросив ножи, впиться в кровоточащую плоть зубами, рвать ее, высасывая из остывающего тела последние капли волшебной жидкости…. но Рик усилием воли погнал непонятный порыв. Нужно было заканчивать.
Действительно, отшвырнув в сторону ставшие бесполезными клинки, Рик руками вырвал все еще судорожно сокращающееся сердце жертвы. Тело на столе дернулось, страшно, сильно, ломая кости и почти отрывая конечности, словно в него на миг вернулась жажда жизни,… и затихло. Но сердце, сжатое в стальной ладони Властителя, продолжало биться.
С каютой же происходило что-то странное для стороннего наблюдателя: стол с телом сначала начал расплываться в легкой дымке, а потом и вовсе исчез, а дымка стала собираться в фигуру человека, которого вполне можно было принять за отражение самого Рика – кожаная хламида рядового жреца Культа, волосы, укрытые платком,… кровь, залившая все, начиная с одежды, заканчивая лицом, превращающая гостя в пародию на древнее, злобное божество, и сердце в руке, бьющееся в унисон с сердцем погибшего юноши.
Взгляд ставшего уже достаточно плотным гостя остановился на молчаливо ожидающем Рике, и мужчина почтительно, но с достоинством склонился:
-Приветствую Властителя Четырех Ветров, Повелителя морей…
Рик вскинул руки в шутливом жесте капитуляции:
- Умоляю, адмирал Бижар, не стоит продолжать… Моих титулов слишком много, а времени у нас – Властитель бросил взгляд на сердце в руке, сокращения которого слегка замедлились, - пол часа от силы. Едва хватит обо всем поговорить.
Адмирал Бижар, командующий половины объединенного сторнийского флота идущей на Фалесу, один из лучших друзей Рикарда, примкнувший к младшему сыну старого Властителя еще в ту пору, когда были живы и сам старый владыка, и его старший сын, а быть другом нелюбимого отпрыска значило навлечь на себя опалу, на мгновение расплылся в улыбке, но тут же снова стал серьезен:
- Ты как всегда прав, Властитель. Нам есть о чем поговорить…

Автор: Эвор Тилийский 14.03.2004, 20:39

5 день месяца Падения Зерна.
Княжества Полумесяца. Тил. Район Темного Брода.

        Многотысячная закованная в железо армия, сохраняя строй, с медлительной неотвратимостью вползла в болота Темного Брода. Рыцари гибли сотнями в трясинах, задыхаясь в тяжелых шлемах влажным душным воздухом, под непрерывающимся днем и ночью стальным ливнем… гибли, но войска Ярно подобно чудовищному бронированному змею, не замедляясь, продвигались все глубже в сердце Леса. Упертости и решимости Императора хватало, что бы часто платить жизнями десятка своих солдат за одного убитого лучника, но он мог себе это позволить по прежнему оставаясь в выигрыше. Сколько бы душ не забирал себе Шепчущий, армия Лаконы оставалась для Эвора несокрушимой в открытом бою, а мелкие стычки давали далеко не столь блестящие результаты, на какие Князь рассчитывал. Еще месяц и враг встанет у ворот Тила с достаточными для штурма силами.
        Эвор устало развернул побуревшую карту с наметками местности.
- Наш единственный шанс укрепиться в Озерном чертоге, пропустить этого кота драного* дальше мы не имеем права. Там для Ярно нет другого выхода, как пройти через грот. Ему придется оставить часть войск осаждать его. А остатки есть шанс разбить у Княжих чертогов в Тиле.
- Озерный чертог не приспособлен для обороны, - в голосе Телгара звучал металл, - Но, видят предки, - на лице бывшего мирного поселянина появилась нехорошая усмешка, - Доверьте оборону мне и этот деревянный домик у речки станет самой неприступной крепостью, которую Ярно Фалессу доведется штурмовать и в его жизни, и возможно последней….
        В жизни Телгара после Речного не осталось места не для чего кроме мести, он, несомненно, прекрасный лидер и верный воин, который умрет за своего Князя, сокрушая орды врагов. Но Эвору в Озерном Чертоге был нужен не тот, кто умрет за него, а тот, кто выстоит и сбережет людей. На самом деле Князь решил все раньше, чем успел это произнести.
- Нет, - медленно произнес Эвор, - Здесь останется Ред. И вся Первая дружина. Более шестисот луков я оставить вам не могу.
      Странник смотрел на Князя в удивленном ожидании.
- Надо переговорить, - кивнул ему Эвор.
       
- Ты что задумал? Почему ты оставляешь нас здесь? – ну хоть в откровенности Диру не откажешь.
- Потому что другого шанса у меня нет, - ответил Князь, - Удерживай Ярно, пока можешь, Ред. Береги людей, когда держать будет уже нечего, уходите к Тилу.
- Сторнийский рейдер пришел?
- Да, но выше Тила по Глене не подняться. Мне надо расплатиться за оружие и укрепить Тил настолько насколько это возможно, - ответил Князь тихо.
- Друиды…
- Они останутся с вами, вам нужен и Грал, и Тиэл, без них вам не выстоять и главное не уйти от преследования.
- Тил тоже нуждается в защите, - веско произнес Ред.
- Когда Тил будет в опасности вы уже оставите Озерный Чертог и будете там вместе со мною.
- Ты оставляешь себя беззащитным.
- Это оправданный риск. Кроме того, я еду в свою столицу, со мной моя дружина. Со мною ничего не случится.
      «Хорошо бы я сам верил в это», - подумал Эвор. Но выбора не было. Князь помнил, как рыцари Ярно в бессильной ярости поджигали пустые оставленные лесовиками деревни, он видел судьбу Речного, этого хватало, что бы осознать, что Тил разделит эту участь, если стальной дракон Императора пробьет защиту Княжьих Чертогов. Отец был прав, Эвор бросил вызов Силе, и, если потерпит он поражение, Полумесяц никогда уже не поднимется с колен.
_________________________
* Намек на Лаконского тигра.

8 день месяца Падения Зерна.
Княжества Полумесяца. Побережье Глены, несколько ниже Тила.

        Сторнийцы прибыли вовремя, два рейдера, груженных оружием и стальными скобами для укрепления стен, причалили за несколько миль до знаменитого Княжьего Водопада. Эвор не без радости приветствовал уже знакомого темнокожего седого капитана Рьера.
- Какие новости?
- У меня их две, - засмеялся капитан, - Хорошая и плохая. Какую светлейший князь захочет услышать раньше?
- Говорите, как есть, - твердо произнес Эвор.
- Я рискую получить стрелу между глаз, - усмехнулся сторниец, - Но я лишь выполняю указания моего Властителя. Мы привезли ваши стрелы, Князь, но условия договора изменились.
          Его тон очень не понравился Эвору, но он кивнул, соглашаясь выслушать все до конца.
- Сторн вступил в войну с Лаконой, и Рикаред Шарк больше не может поставлять вам оружие в обмен на обычную древесину, - с хитрой полуулыбкой произнес капитан, - Но….
          Ярость на мгновение охватила Эвора и медленно опала, когда Рьер напомнил, что сторнийцы тоже воюют и тоже очень не хотят терять людей в «адском огне».
- Мы не рубим эти деревья, Рьер. Они священны. Это запрещено. Для нас преступление нарушить покой тех, кто умирал когда-то, защищая мир от Великой Тени. Это слишком высокая цена…,  - тихо ответил Эвор.
- Это просто деревья, Князь. Деревья, которые в реальности, а не в легендах, спасут ваши и наши войска.
- Спасут или просто оттянут мое поражение, - мрачно произнес Князь, - Моя земля в огне, Рьер. Стрелы отсрочат, но не отвратят пришедшей на мой порог судьбы.
- С нашими стрелами, Князь, вы продержитесь еще пару недель, а потом, даю слово, Ярно вылетит из вашего леса так, будто сами Тени будут его подгонять. И поверьте мне, Полумесяц станет самой меньшей из тех проблем, что выпадут тогда на его долю. Вы вернете себе все, и спасете своих женщин и детей за стенами Тила. Подумайте, что вам важнее это или легенды?
- Теперь я, наконец, понял планы вашего Властителя, - тихо, с ему самому непонятной горечью, сказал Эвор, - Армия Ярно здесь Лакона беззащитна.
- Кошка из дому, мышки в пляс, - со смехом подтвердил капитан, - Только пусть светлейший Князь не думает, что останется не с чем….
- Рикаред Шарк не оставил мне другого выбора, изменив договор, вы привезли оружие без которого Лес не может обойтись, - при этих словах на лице Рьера отразился даже легкий испуг, но Эвор усмехнулся, - Можете не опасаться, закон гостеприимства в моих землях нерушим и Князь всегда платит по счетам. Я не позволю Тилу гибнуть из-за легенды. Сколько деревьев требует ваш Властитель?
- На постройку пяти рейдеров. Здесь Глена полноводна, мы можем спустить их прямо по реке.
- Я даю свое соизволение, - кивнул Эвор, - Только не я, не мои люди не притронемся к ним топорами.
        Просто деревья… Они растут тысячи лет, не цветут и не дают семян, их древесина не горит и плесневеет от влаги, и когда спишь под таким можно увидеть лики будущего…. Но все же, это только деревья, деревья которые могут помочь сейчас Тилу только одним способом. Другого выбора нет, тогда почему в голове навязчиво и болезненно бьется мысль о страшной неисправимой ошибке, которую он совершает.
        Со странной отстраненной усталостью Эвор видел, как команда Рьера с поистине акульей жадностью и быстротой приготовила весь необходимый инструмент …«это всего несколько деревьев, несколько из тысяч таких же, просто деревья»…. Когда над гладкой зеленовато-стальной корой в первый раз занесли топор Эвор больше всего на свете хотел отвернуться и не смотреть, но собственная воля оказалась сильнее… «это все твоя слабость и предательство. Смотри, Князь, на дело своих рук и плод своих амбиций». Топор коснулся гладкой коры, в сторону отлетело несколько щепок, но Эвор поймал себя на мысли, что ожидал увидеть под корой самую настоящую кровь.
        А потом была боль, настолько нестерпимая и острая, что Князь вскрикнул и припал к стволу… никто из недавно таких верных дружинников не попытался ему помочь.

Несколькими часами позже.
Тил. Княжьи Чертоги.

- Как ты мог это сделать? – в лучистых зеленых глазах Сиэнны стояли слезы и упрек.
- Эни, у меня не было выхода.
- Выход есть всегда, - всхлипнула девушка, - Теперь все бросят тебя. Никто не простит тебе этого…
- И ты? – Князь поднял глаза на Сиэнну, девушка вздрогнула, слезы полились по щекам, и она, всхлипнув снова, убежала, - Эни…, - но кузина и не обернулась.
        Эвор в странном бессилии упал на кровать, охваченный тревогой и странной не проходящей щемящей болью. Он всегда был один, ни у кого не просил помощи. Впервые в жизни было беспричинно страшно, и хотелось что бы рядом был хоть кто нибудь… но даже ястреб высоко в небесах оставался глух к его зову….

Автор: Ярно ле Фалесс 17.03.2004, 15:44

Не имеющая конца железная змея медленно, но неостановимо двигалась вперёд. Всё
войско Ярно производило огромное впечатление. В непроходимых болотах Полумесяца
рыцари умудрялись сохранять строй. Трясина затягивала, как людей, так и лошадей,
для неё не было различий. За многие годы болота изголодались и сейчас с
жадностью утоляли свой голод. Но армия продвигалась всё ближе к Тилу, не
свёрнутые знамёна были примером стойкости лаконских рыцарей.
  Ястреб, что парил над лесом всё это видел.

- Мой император - к Ярно подъехал один из проводников - впереди Озёрный чертог.
  Вылазки Эвора стали реже, а последнее время их вообще не было.
Император знал, что князь отошёл к Озёрному чертогу.  Как полководец Лессо
прекрасно знал эту крепость. Если необходимо её могут оборонять несколько сотен
против тысяч противников. Стоит она на берегу огромного озера. Главный её козарь
заключался в том, что она не горит. Ярно догадывался, что Эвор оставил там часть
войска, а сам отошёл к Тилу, но это надо было проверить.
- Хорошо Сален. Скажи Лотару, чтоб он со своими людьми отправился вперёд.
  Проводник повернул свою лошадь и направился с поручением к разведчику.
  Лотар был прекрасным, как следопытом, так и наблюдателем. Он обладал
прекрасным зрениеми и памятью. В его команде было около тридцати человек, но на
вылазки он брал не больше пяти.
  Ярно сделал небольшую остановку дожидаясь Лотара. Разведчик вскоре вернулся.
  Как и предпологал ле Фалесс в крепости несколько сотен воинов, за крепостью
обнаружены следы остального войска Эвора, князь двинулся к Тилу.
  К вечеру они были у Озёрного чертога. Лаконцы разбили лагерь. Ярно собрал
военный совет на котором было решено брать окружённую частоколом крепость.
Оставлять в тылу было глупостью и разделять войско, как предлагали некоторые
было самоубийством. У Княжьих Чертогов будет жаркои на счету каждый рыцарь.

    Шёл второй день осады Озёрного чертога. Лучники не давали возможности
подойти к крепости. Места было немного и обрушить всё войско на Чертог было
невозможно. Ярно понимал, осада затянулась и насколько ещё она затянется знает
только Марэль, а время очень дорого.
  Сегодня днём им удалось дойти до крепости и даже установить штурмовые
лестницы, но стрелы защитников отбили всякую охоту повторить попытку.
  Ярно сидел в своей палатке и внимательно рассматривал карту Полумесяца.
Горячее вино давно остыло, у императора не было желание ни пить, ни есть.
  Все мысли Лессо были только об Озёрном чертоге. Оставить здесь людей, взять в
кольцо крепость и ждать, а сглавными силами идти дальше через лес к Тилу? Но
лесники, если захотят выйдут из кольца, в этом ле Фалесс не сомневался. Ярно со
злости ударил кулауком по столу. Почему ему приходиться сражаться не на
привычных равнинах, где можно пустить Яркого на встречу противнику, когда
лаконский авангард врезается в ряды врагов и можно маневрировать всем войском. а
здесь в душных лесах Полумесяца?!
- Император - из мрачных мыслей его вывел один из стражников, - к вам капитан
Сорто.
- Впустите его - Ярно лениво отодвинул от себя карту.
Но всякая аппатия мгновенно пропала, когда он увидел с кем к нему пожаловал
Сорто.
  Очень бледная с ярко зелёными глазами женщина гордо вошла вслед за капитаном.

Крилла. Кого-кого, но её Ярно увидеть никак не ожидал, для переговоров с Эвором
она явно не годится, да и, если мягко сказать не любят они друг друга - это
знали все.
- Оставьте нас капитан.
  Старый вояка вышел.
- Я заметила, что вы удивлены меня увидеть император - Крилла заставила себя
улыбнуться.
- Не буду этого скрывать. Увидеть в своём лагере одного из врагов я никак не
ожидал. Я поражён, как вас вообще не убили.
- Убить меня не просто. Да и не враг я. Более того я подданная империи...
    Сказать, что ле Фалесс удивился, тоже самое, что ничего не сказать. Ярно
внимательно смотрел на Криллу.
- Вы наверное хотите мне что-то рассказать о расположении войска князя или
поделиться военной тайной? Я буду вам очень признателен.
- Нет...я отдам вам Эвора!
- Вы уверены? - Лессо наклонился вперёд.
- Конечно мой император.
- Я полагаю ничего в мире не делается просто так. Какое ваше условие?
- Нам обоим будет выгодно, если Полумесяц останется верной провинцией Империи. Не разоренной и... с разумной властью. Все мятежники в Озерном Чертоге, оставьте Тил нам, и он останется верен вам.
  Ярно задумался...

Автор: Rigan 18.03.2004, 14:57

1 - 3 день месяца Падения Зерна.

Риган проснулась резким толчком и несколько испуганно осмотрелась, но все было на своих местах. Пока они были вместе, хотя не смотря на радость возвращения домой вчера она отчетливо поняла, что скоро битвы одна за другой захватят зеленые леса Полумесяца. Она тряхнула рыжими локонами, окончательно просыпаясь и с удовольствием потягиваясь. Возле ее постели, на стуле лежал меч. Девушка вздохнула, поднимая глаза к потолку: "Крин.. ты не меняешься.." Она вскочила и подхватила клинок, рассекая воздух перед собой парой хвастливых ударов:
- Драться с воздухом - очень легко, - весело сказала она и, заправив меч за пояс, на котором болтались ножны, выскочила на улицу.
Ее внимание привлек Князь Эвор, сидящий на огромном стуле и смотрящий куда-то вдаль. Риган уже собиралась махнуть ему рукой в знак приветствия, но неожиданно замерла. Лицо Эвора было мертвенно бледным, отрешенным, словно он видел и не видел происходящее кругом. И глаза.. Риган могла поклястся, что это нечеловеческий взор: "Куда же ты смотришь, мой Князь?" Появившийся рядом с правителем леса, Дир привел в себя не только своего друга, но и Риган, которая словно очнулась и прислушиваясь к звукам сбора, оглядывала лагерь. Взгляд ее упал на веземца о чем-то разговаривающего с одной из местных девушек. Крин чуть улыбался, слушая что ему поясняла его собеседница. Риган нахмурилась и решительно протопала к беседующим, бесцеремонно кашлянув у них за спиной:
- Кхммм!!! Сударь, да простят меня Стихии, но нам пора! - она демонстративно обращалась прямо к Крину.
Бровь бьеринга удивленно приподнялась:
- Не замечал за тобой такого рвения к порядку.
- А я за вами, сударь, не замечал такой общительности, - беспардонно парировала Риган.
Крин чуть поклонился девушке, с которой он беседовал, и развернулся к рыжему чуду, чья непривычно-угрюмая физиономия его видимо очень забавляла:
- Я готов, - он двинулся к привязанным коням, Ласка заметив приближение друзей, поприветствовала их, нетерпеливо роя копытцем землю.
Риган принялась быстро седлать ее, слегка поглаживая шею животного скорее для собственного успокоения.
- Эй, что с тобой сегодня? Рухнул с постели, когда проснулся? - спросил Крин, он поправил седло и подошел к своему сердитому оруженосцу. - Между прочим у тебя пояс болтается.
Он развернул Риган к себе и затянул пояс на тонкой талии, поправляя меч и удивленно качая головой:
- Тебе бы девчонкой родится, парень.
Бьеринг стоял слишком близко, чтобы не заметить, как вспыхнули щеки Риган, как быстро опустились пушистые ресницы, прикрывая глаза, почему-то очень хотелось коснутся рыжих волос рукой и прижать к себе это создание, Крин решительно развернулся, садясь на своего коня:
- Едем! За Князем! - чуть хриплым голосом, скрывая собственные непонятные ему самому чувства, приказал веземец. - В открытом бою не смей рваться вперед, твое место слева от меня. Да хранит тебя Священный Огонь, Риган.
Риган молча вскочила в седло и последовала за ним.

Первые два дня она была среди первых, ее меткость и умение различать противника в кромешной тьме с истинно кошачьей зоркостью были как никогда полезны. Каждая стрела безошибочно находила свою жертву, разя насмерть. Иногда Риган казалось, что лесовики превратились в пресловутых чудовищ, которые убивали тех, кто осмелился нарушить покой леса. Лица окружающих ее людей сияли мрачным торжеством, они готовы были вознести своего Князя до небес. Но лицо Эвора становилось все мрачнее. Сторнийских стрел почти не осталось, впереди была битва лицом к лицу, страшная битва. Риган волновалась как никогда, кто-то из вояк пошутил:
- Твое первое, боевое крещение, парень.
- Стихии побери тех, кто выдумал крещение с подобным омовением, - фыркнула в ответ девушка.
- Главное держись возле меня, - в который уже раз повторял ей Крин. Ред и вовсе предложил ей остаться позади и не лезть в пекло, на что получил популярный ответ, объясняющий что уже один раз они посмели... Странник обезоруживающе улыбнулся, скрывая тревогу:
- Только береги себя, кошка, - тихо попросил он.
В том бою она поняла, что такое опьянение боем.. Огнено-стальная волна рыцарей Ярно накатила на уперевшихся в родную землю лесовиков. Мелькавшие тут и там мечи лишь поначалу ослепляли, быстро тускнея от проливающейся на них крови. Тренировки сделали свое дело, тело думало за себя и руки инстинктивно отражали направленные на нее удары. Их было не много, основную часть отбивал веземец, разя всех и все вокруг себя. Он безошибочно находил слабые места у противников и удары его были сокрушительны и смертельны. В какой-то миг она закинула на спину щит и меч вернулся в ножны, а Риган молниеносно достала лук, зажав во рту одну стрелу и натягивая на тетиву другую. Выстрелы следовали один за другим разя противника в незащищеные доспехами горло, в открывающиеся при замахе руки подмышки. Она еле успела сама уклонится от разящего удара, щит упавший на руку частично прикрыл ее, заученным движением она выхватила меч, парируя следующий выпад. Но сила удара была такова, что клинок противника скользнул по ее груди, распарывая куртку. Выручила Ласка, оскалившись она поднялась на дыбы, вынуждая рыцаря отступить, и Крин, который прикрыл своего оруженосца. Риган крепко вцепилась в гриву своей любимицы:
- Назад, Ласка, назад, - тихо прошептала она, зажимая здоровой рукой рану. - Князь отходит.. и нам тут делать нечего уже.
Ее глаза следили за веземцем, отступая он продолжал добивать тех немногих, кто замешкавшись попадался под его руку. В какой-то миг рядом оказался Ред:
- Тени тебя побери, Риган! Ранена? Опасно?
- Нет, Дир, успокойся. Там и царапины, наверное, нет. Я везучая, - улыбнувшись пересохшими вдруг губами, ответила девушка.
Сейчас, когда они отходили она смогла увидеть то, что творилось на поле боя и у нее перехватило дыхание. Земля побагровела от крови. Вокруг мелькали тела тяжеловооруженых латников Императора, которые уже никогда не поднимутся, и лесных воинов, чьи руки до последнего защищали родимый край. Риган заметила и самого Ярно. В единый миг жгучая ненависть захлестнула ее сердце, девушка закрыла глаза, ощущая, как все вокруг накрывается мглой...

...Она пришла в себя, почувствовав влагу на своих губах. Голова ее покоилась на коленях Реда, а рядом склонился с флягой воды Крин.
- Ты жив. Теперь надо рассмотреть твое плечо, - привычно пряча за угрюмую заботу свое волнение, выдохнул веземец.
И прежде, чем Странник или Риган успели сделать хотя бы движение, он резко рванул ткань уже разорванной куртки и находящейся под ней рубашки. Бьеринг застыл, оторопело глядя на открывшееся перед ним зрелище и словно не веря сам себе прикоснулся к груди Риган, довольно плотно замотанной мягкой тканью. С правой стороны ее надорвало копье , окрасив алым цветом плечо и нежную, девичью грудь. Трудно сказать, кто больше покраснел. Риган хотела прикрыть грудь, но Крин инстинктивно отбросил ее руку, резко доставая мягкую ленту и краснея еще больше, открывая ее рану, прикладывая к ней лекарство заранее приготовленное и профессионально бинтуя девушку, стараясь не встречаться взглядом с ее зелеными глазами, в которых вновь сквозило непреодолимое лукавство. Все трое молчали. Ред решил, что промолчать будет - во благо. Веземец быстро заканчивал перевязку, хмуря густые брови, а Риган молчала, дожидаясь окончания процедуры. Когда повязка была плотно закреплена на ее плече, веземец поднялся, глядя куда меж деревьев, Ред помог поднятся своей названной сестре и чуть заметно подмигнул ей. Девушка тихо сделала шаг к молчавшему Крину:
- Вы же хотели познакомится с моей сестрой, сударь? Я рад, что наконец вы с ней познакомились.

Автор: Кассандра Ферран 18.03.2004, 21:00

1 день месяца Падения Зерна. Лакона, Криэран.


Криэран был охвачен каким-то лихорадочным весельем. После известий о коронации Ярно и войне с Лесом пошла волна безостановочных праздников. Что творилось в эти дни в доме Тойе… скорее всего, если забыть о манерах, охарактеризовать атмосферу можно было одним словом бредовая. Как ни странно, Жакоб с Бадом вполне во все вписались. Жакоб настолько вошел в роль, что теперь стоило большого труда остановить его «воспоминания» о страданиях из-за злодейств Селины. Большую помощь в развитии его красноречия оказал семейный погреб с коллекционными винами. Асси с графом продолжали играть в шахматы. Скорого освобождения не предвиделось, а терпеть ироничные и, хуже того, саркастичные замечания Конрада по поводу и без становилось все труднее. И вскоре Кассандра как-то незаметно вышла из образа кроткой вдовицы и с удовольствием начала оттачивать заскучавший ум и язык в словесных баталиях. Жизнь сразу приобрела вкус.
Сегодня она просто сбежала. Дома, конечно, очень весело, но все время жить в балагане – увольте. Купив на улице орехов, вареных в меду, Асси отправилась в порт. Захотелось не чинно прогуляться по центральным улицам, где через одного попадались знакомые (она уже была представлена почти всей криэранской верхушке), а побыть там, где ее никто не знает. На причалах шла своя жизнь: сновали носильщики, матросы, офицеры… Асси уселась на валявшийся в углу тюк, и, подставив лицо солнцу, занялась орехами. Когда она закончила есть, на опустевшем причале было только несколько носильщиков, оглядывающих окрестности. Послушавшись вопля интуиции, Асси передвинулась за гору тюков и уже оттуда осторожно выглянула. За годы скитаний с Вальдаром она твердо усвоила: лучше быть осторожной, чем мертвой. Эти люди ей не нравились, и обнаруживать свое присутствие она не хотела. Надо было уходить, только бы незаметно добраться до тех домов, а там… Улучив момент, она быстро перебежала за сложенные штабелями ящики. Люди на причале тем временем разделились и быстро осматривали все закоулки, скоро доберутся и до нее. Асси посмотрела на сапожки, Марэль пресветлый, все, что угодно, только бы каблук не сломался, подобрала полы и побежала. До спасительных домов оставалось двадцать шагов, десять… все! Только останавливаться рано. Хорошо, что в здешних переулках заблудиться – дело нескольких мгновений. Главное – подниматься наверх, прочь от причалов. Асси вихрем пронеслась по узкой улице, завернув в арку, проскочила через маленький дворик. Кругом было тихо и безлюдно – послеполуденное время, все отдыхают. Поворот, налево, тупик – обратно, теперь направо, ооой! Каблук все-таки не выдержал, повис на одном гвоздике, вот тебе и «сносу нет»! так она далеко не уковыляет. Вздохнув, Асси стянула второй сапожок и поколебавшись, решила прихватить обувь с собой, хотя лучше она с ней в руках выглядеть не станет. Кассандра ле Тойе изволит совершать прогулку босиком… ну, сплетней больше, сплетней меньше..
Скоро навстречу стали попадаться люди. Недоуменно косились на растрепанную женщину, идущую босиком с гордо поднятой головой и шли дальше. Асси уже не знала, стоило ли развивать такую скорость и убегать, если в городе все тихо. Пошли купеческие лавки. Зайти, что ли, купить обувь, или так и заявиться в особняк. А интересно, что тогда скажет Конрад? Промолчит, как воспитанный человек?
-   Кассандра, вы тоже решили прогуляться? – Конрад, улыбаясь, протягивал ей руку.
Ага, воспитанный человек. Но на душе стало легче. Рассказать ему все, какой бы подозрительной идиоткой она при этом не выглядела, и пусть дальше сам думает.

Автор: Роджетт ДэФлор 19.03.2004, 11:59

1 число меяца Зерна

Первый день нового года. Четвертого года. Все меньше и меньше времени остается до того дня, когда мне придется делом доказать, что я еще достоин сидеть на княжеском престоле, быть с Ольгой и воспитывать дочь.
Я смогу. Я уверен. На этот раз не будет этих случайностей и не придется нанимать типа со стороны. Нет, Мист дрался отлично. Но разве человек, дерущийся за деньги, сравнится с человеком, защищающим свою семью и свою власть?
Но все это – через восемь месяцев. Пока что наметилась насущная и гораздо более серьезная проблема.
-Тимофей?
-Да, княже?
-Найди Олега Святославича.
Скоро глава моей разведки был доставлен.
-Итак, докладывай.
-Княже, дело вот как сложилось. Со всех сторон – волнения. На западе поганые режут пока только друг друга, но это – единственное, что внушает радость. На юге неспокойно – новый Император Ярно Фалесс сцепился с Лесом.
-Плохо – торговля упадет…
-Тай-Суан нейтрален.
-То есть есть обходной путь.
-В Сторне неспокойно. Всеслав передает, что у его командира есть достоверные сведения о скором вступлении Сторна в войну на стороне Полумесяца.
-Насколько скором?
-Со дня на день.
-Ярно придется солоно. Видел я его – два года назад, когда ездил к Селине.
-И что скажете?
-Воин, а не политик. Как и я. Но у него есть Шаорин – им с Ольгой нашлось бы о чем поговорить.
-И Адриан Делон…
-Да, Яромир ему в подметки не годится.
-Яромир сговорчивей.
-Еще один его плюс.
-Кроме того, кочевники продолжают движение…
-Одно из двух: или нам будет ОЧЕНЬ плохо, или они нацеливаются на Лакону.
-Лакона.
-Ты думаешь?
-Всеслав пишет, что Сафар упоминается его командиром в одном ряду с Рикардом Шарком и Эвором Тилийским.
-Да что за командир-то??? Я почему-то не видел ни в одном докладе его имени…
-Некто Мист ле Нуаран.
-Ого. Мир тесен – тебе не кажется?
-Ах да, он замещал вас…
-Завербовать бы – да незачем… Что лирийцы?
-Овлур утверждает, что верхушка стоит в Тай-Суане. Переговоры.
-Переговоры – следовательно пропуск. Пропуск – следовательно Лакона. Что ж, к обороне на всякий случай приготовиться все равно стоит – мало ли что?
-Князь… не гневайтесь, но у нас просто не хватит сил.
-Но что-то же надо сделать? Вот и делай.
Надеюсь… Вдруг пронесет?..

Автор: Ардрик ле Нуаран 19.03.2004, 12:02

4 день Зерна

Я погрузился в ванну. Стихия ласково приняла меня в свои жаркие (спасибо горячим источникам) объятия.
Произошло что-то ОЧЕНЬ плохое. Я это чуял буквально всей кожей. Казалось бы – ну деревья и деревья, даже магией от них не веет. А когда сторнийцы их рубили, я чуть не впал в кому повторно – ощущение было такое, как будто весь лес забрался мне в голову и кричит в агонии. Ох, нечисто тут что-то… Надо спросить Сиэнну об этих деревцах.
По-хорошему, надо было бы узнать у друидов, не почувствовали ли они подобного, но оба адепта были с Редом Диром в Озерном. Тут уж надежды на скорое свидание питать не стоило…
Да, кстати… А почему же я отдыхаю тут, когда люди, которым я обязан, наверное, жизнью, воюют с Фалессом? Это уже просто некрасиво. Необходимо при первой же встрече с Эвором предложить свои услуги в качестве боевого мага - ведь сам Князь сейчас без прикрытия.
Кстати о магах – Криллы что-то давно не видно. Ставлю сестерций, что она пытается убедить Совет работать против Князя. Дохлый номер, как говорит Мист, но больше она ничего сделать не может.
Маги уже поддержали Эвора. Друиды, ястреб… Наверняка будет что-то еще. Почему? Ответ прост: раньше Лакона мирилась с Темной Водой, а вот после войны (если Тигры выиграют) Орден Света займется целенаправленным отловом местных магов.
Вообще, если Ярно укрепит свои позиции маленькой победоносной войной (хотя таковой Война Полумесяца уже никогда не станет), то в Лаконе начнется повальное закручиванье гаек. Гильдию отдадут Делону. Амарра истребит наемников, разбойничью вольницу и преступные сообщества в городах. Шаорин окончательно уничтожит старую аристократию. Короче, наступит полный ататуй, как любил говорить один парень из Гильдии, ныне бухгалтер в фалесском отделении.
Надежда только на то, что Ястреб, Конь и Акула сломают щенку шею, пусть даже растащив Лакону на составляющие.
Да, вы правильно все поняли. Нуараны не отличаются любовью к родине – им не за что ее обожать. Какой бы флаг не вился над нашими головами, мы сможем жить под ним, и жить весьма комфортно.
Хотя… Мне не за что любить Императора, более того, я с охотой загоню ему ледяной стилет в глаз. Но стоит Императрице поманить меня пальцем – и я пойду к ней хоть босиком по горячим углям.

Автор: Мист ле Нуаран 19.03.2004, 12:04

3 число месяца Зерна.

Отряд шел к Фалессе. Переданный адептом Акулы приказ Рикарда был прост, но малопонятен – к чему под стенами профессиональные партизаны? Так или иначе, направление было задано. Кстати, заодно и жалование подвезли…
Новый год мы праздновали уже в пути. Празднование носило торопливый характер; кроме того, я строго запретил пить на марше. Популярности мне это не прибавило, но что было делать?
Армия Ярно тупо увязла в Лесу. Даже взятие моего родного города не сняло с действий Императора фирменной печати идиотизма. Ну, играй, тигреночек, скоро тебе усы повыдергают…
Для нас Война Полумесяца означала свободную дорогу. Все шло довольно неплохо, но сегодня утром случилась катастрофа.
Из дозора не вернулись наши лесовики. Поисковая партия нашла Эхрада. С выжженными глазами. Бедолага уже даже не кричал, а скулил. И кто-то еще называет МЕНЯ чудовищем? Да по сравнению с типом, который это сделал, я просто щенок. Я, по крайней мере, всегда убивал пытаемого, а не оставлял его мучиться.
Эхрад указал местечко в лесу, где мы нашли наших. Эстану повезло – его хотя бы застрелили сразу. Брокхерст был весь изрезан, но это были боевые раны. Раны от короткого копья, которым дерутся только в Княжествах.
Мы похоронили ребят тут же… а потом положили рядом Эхрада. Бедняга умер в жутких муках довольно быстро. Неведомая сволочь работала с ядами…
Ничего, друзья. Спите спокойно. Ваши души не уйдут неотмщенными.
-Друзья! Волки! Мы понесли первые потери.
Погибли люди, сражавшиеся за свободу своей родины от зажравшейся лаконской знати и военщины. Ребят не накрыл залп арбалетчиков, не нанизала на копья откормленная конница, их даже не ткнул вилам трусливый виллан.
Нет – они легли от руки своего же соплеменника, неблагодарной сволочи, не ценящей рек крови, которые пролили мы за независимость Княжеств! Я теряюсь в догадках, откуда мог взяться такой тип, ведь НЕ ОДНОЙ лесной деревни мы не тронули.
Мы встретили опасного врага. Судя по всему, это один из этих мстителей, которых мы все знаем и любим, но обладающий нешуточной сноровкой. Но это ему не поможет.
Наш долг поймать ублюдка и спровадить его из этого мира елико возможно медленным способом.
А до того – всем ходить опасно, группами не менее пяти человек. Нганга, Ондонго, подумайте, что можно сделать для отлова животного. Дина,  Сивени, Раэн, Дьюрика – не советую хоть куда-нибудь ходить в одиночестве. От недобитого коммандо стоит ожидать самых что ни на есть сволочных поступков.
Да поможет нам Тьма…

Автор: Дьюрика Валль ДеВоод 19.03.2004, 14:26

Не бродить в одиночестве! Дьюри хмыкнула. Уж кто-кто, она-то сможет за себя постоять...
Они шли к Фалессе, и это было замечательно. Идти одной было бы по крайней мере скучно.
Но кто же этот убийца? Какому идиоту пришло в голову напасть? А если он не один?
Девушка полубовалась на только что сотворенный амулет. Простенький камушек, но очень полезный... Нужно вручить его Мисту. Ну, или Раен. Нет, в беде он, конечно, не поможет, но от ворожбы другой ведьмы спасет.

Автор: Саола 20.03.2004, 18:56

2 день месяца Падения Зерна.
Лакона. Фалесса.

    День рождался далеко на востоке, за краем моря. Желто-оранжевое осеннее солнце медленно выползало из-за горизонта, окрашивая небо тревожным сочетанием стали и огня. В утреннем полумраке стены и башни древней столицы казались немыми черными великанами. Тихо… только плеск волн о скалы и резкие крики еще сонных чаек над заливом.
      Седеющий красивый мужчина, одетый как путник, и девушка в черном костюме для верховой езды со скрывающим лицо капюшоном медленно брели по берегу вдоль городских стен.
- Долг уплачен. Зачем вы хотели видеть меня?
- Я, как и любой из нас, служу империи, - неожиданно уставшим голосом ответил мужчина.
- Дурные вести. Война, - вздохнула его собеседница, в голосе не оттенка вопроса, - А мне по чести хотелось верить в то, что вы пришли по мою душу.
- Криэран взят вчера днем, - кивнул мужчина, - Сторнийцы и Лирия.
- Понятно, что не Полумесяц, - огрызнулась девушка, - Скоро они будут здесь.
        Словно в ответ на ее слова над заливом пронесся ветер и, сорвав с ее головы капюшон, принялся играть длинными волнистыми волосами, темными, словно ночная тень.
- Белый город пока держится, - сказал мужчина, - И продержится долго.
- Спасибо за эту весть. Порой, плохие новости, полезнее хороших. Вы вернетесь в Криэран?
- Как только восстановлю силы. Для нас, простых смертных перемещения стоят иногда достаточно дорого.
- Удачи вам, - грустно улыбнулась девушка, заправляя темные локоны под капюшон, - И… никто не должен знать, что мы с вами сегодня встречались.
      Мужчина усмехнулся и кивнул.
- Как прикажет моя Им…
      Девушка, покачав головой, приложила на секунду пальцы к его губам, призывая к тишине.
- Прощайте, - прошептала она, долю мгновения ее собеседник еще видел мерцающие темно-лиловые глаза, потом девушка надвинула капюшон на лицо и проскользнула в широкий провал городских ворот.
      Со стороны могло показаться, что это просто утро разлучило двоих влюбленных.

    Ардрик любил сравнивать названую сестренку с пантерой, наверное сейчас, Саола более всего и напоминала эту большую черную кошку, грациозную, но способную в любой момент вцепиться в горло любому, кто встанет на ее пути.
    Формально, Императрица имела право собрать совет, имела право властвовать по своему усмотрению в отсутствии мужа и принимать решения, которые может быть оспорено только ее супругом или единогласным протестом Совета…. Формально. В реальности власть Саолы ограничивалась наличием королевской печати и тяжелой неудобной короны. Но кому, как не воспитаннице Гильдии, знать, что если закон есть, при определенных обстоятельствах он может быть приведен в действие.
      Королева мерила комнату шагами, как зверь в клетке. Их предали. Ярно предали. Кто бы не напал на Лакону из вне, были те, кто подготовил все это изнутри. Им было выгодно даже восхождение Ярно на трон, Селин бы никогда не вывела войска из столицы, а для этой войны нужен был конфликт в Полумесяце. Эвора тоже обманули. Ярость… нельзя давать волю своей ярости, или все здесь вспыхнет.
      Саола взяла в руки со столика у кровати изящную фарфоровую тарелку из под фруктов, разбила… стало легче. Она обещала Ярно дождаться его в столице, она обещала себе, что будет делать все достойно той чести и той ответственности, которой теперь обладает. Она не хотела этой войны. Но воспитанница Гильдии всегда была сильной и никогда не позволила бы себе просто ждать.

        Надо сказать, они все были удивлены, когда Саола приказала собрать Основной Совет в малом составе, хотя каждый отнесся к этому, как прихоти молодой Императрицы.
        Гибкая синеглазая девушка в величественном молчании прошествовала к трону мимо собравшихся в зале людей, медленно опустилась на довольно неудобную подушку.
- Императрица приветствует свой совет, - в голосе Саолы сквозила томное даже несколько ленивое спокойствие, им нельзя дать понять, что она не уверена в своих силах.
        Собравшиеся заняли свои места за длинным столом белого дерева. Их совсем немного, людей которые могут быть замешаны в предательстве, которые могут сейчас либо помочь ей спасти Фалессу, либо попытаться заставить ее принять поражение. В такие мгновения Саола начинала очень жалеть, что у нее нет собственного палача, который бы возвышался напоминанием о ее статусе за троном, и личная гвардия так и не подобрана до конца. А сама по себе она внешне совершенно не страшная, но не приведи Марэль кому нибудь пробудить ее ярость. После случившегося в чертогах Саола часто боялась, что ее Сила может навредить.
        Шесть пар глаз. Первый советник Шаорин, как обычно улыбается каким то одному ему известным мыслям, лицо герцога Амарры настолько неподвижно и спокойно, что кажется вырубленным из камня, черные без зрачков глаза Адриана пусты, он смотрит куда то в тень за троном, но Саола не сомневалась, что слышит ее не хуже, а возможно и лучше прочих. Кроме этой троицы обе ее компаньонки и командир городской гвардии ле Корас, но они не играют практически никакой роли.
- В свете происшедших вчера событий, - медленно произнесла Саола, - Я вынуждена была собрать вас здесь, что бы объявить, что с этого дня вынуждена ограничить влияние и полномочия королевского совета. С сегодняшнего дня я принимаю на себя командование городом и беру на себя полную ответственность за происходящее в его стенах.
      Собравшимся последовало какое то время, что бы осознать, что именно она сказала. Франциск среагировал первым.
- Вы так молоды, - Шаорин обворожительно улыбнулся, - Не разумнее ли предоставить возможность делать свое дело людям опытным. Поделитесь с нами своими тревогами, и мы, несомненно, примем их к сведению.
- Вчера в Лакону вторгся враг, Сторн предал нас. Криэран взят, - медленно произнесла Саола, наслаждаясь произведенным эффектом, - Поэтому своей КОРОЛЕВСКОЙ волей приказываю ввести в Фалессе военное положение. Вы можете верить или нет принесенным мною новостям, но мое решение не будет изменено. Так будет до возвращения моего мужа.
- Откуда у вас такие известия про Криэран? – Амарра и без того мрачный, стал и вовсе похож на грозовую тучу.
- Из компетентных источников, которым я склонна верить. Следующий удар придется по Фалессе, мне даже странно, что он до сих пор не был нанесен. Возможно, нам хватит на времени, хоть как-то защитить себя. Поэтому от каждого из вас я требую полной отдачи.
      Похоже, новость о надвигающейся войне стала неожиданной только для мгновенно побледневшей Иветты, остальные оставались спокойны, и если Шаорин хотя бы стер с лица свою вечную полуусмешку, то командующий гвардии оставил на лице тупо-высокомерное выражение.
- Сторн никогда не мог смириться с протекторатом Империи, наши высокопросвященные законы мешали свершению их злокозненного варварства, - Франциск трагически покачал головой, - Но что мы можем сделать, если армады Сторна придут с стенам столицы…
- Мы удержим Фалессу до возвращения Ярно, - твердо ответила Саола, - Он вернется и Акула пожалеет, что высунулась со своих островов. Иначе, я не завидую нашей участи.
- И что скромный служитель Империи может сделать для ее прекрасной правительницы? – нельзя сказать, что голос Шаорина изобиловал энтузиазмом.
- Подготовьте все соответствующие указы. Кроме того, я слышала от своего супруга, что вы как никто знаете, где взять деньги. Это ваше умение будет для нас весьма полезно. Поэтому, временно на вас финансы и снабжение. Подотчетные вам люди в течении двух дней должны собрать в город как можно больше зерна и продовольствия из ближайших селений, опечатайте все купеческие склады и лавки. Если МОЙ город будет голодать, за это ответите вы и никто другой, - голос Саолы оставался спокойным, завораживая медлительной теплотой, из-за этой иллюзии люди как будто даже не сразу понимали, что именно она им говорит, - Я знаю, - королева тепло улыбнулась советнику, - Что невозможно совмещать полное исполнение этих дел с вашими прочими обязанностями, поэтому и не буду пытаться свалить столь тяжелый груз на ваши сильные плечи. Дипломатической перепиской и судебными делами временно займется другой человек. Надеюсь, это облегчит ваш труд на благо Империи.
- Как скажет моя Королева, - Франциск улыбался, но Саола была уверенна, что он сейчас в ярости.
    «Да куда же ты денешься из осажденного города? - девушка усмехнулась, - Иногда, нарушать правила было приятно!»
      Следующая цель Адриан. Нельзя сказать, что Саола не боялась темного чародея, но и панического ужаса он в ней не вызывал, ее собственная сила сейчас была на порядок выше.
- Более того, в столь трудное для Империи время, я не могу отвлекать единственного в стране чародея, на служение своей персоне.
        Королевский маг в кои-то веки явившийся ко двору без капюшона медленно поднял на Саолу свой непроницаемо черные глаза, тяжелый казалось всезнающий взгляд вызывал желание вообще не смотреть в сторону этого могильщика.
- Вы и все доступные вам паладины, в свете определенных ваших возможностей, позаботитесь о том, что бы в городе не начались волнения. Пресекать на корню.
      Несколько бесконечно-долгих мгновений маг, казалось, что-то обдумывал, потом молча кивнул, поднялся со своего места и покинул зал.
    «Ведьма я или нет, но Адриан служит престолу Лаконы слишком долго, что бы отступать от традиции».
- Корас, ваша доблестная гвардия позаботится о достойной охране ворот и стен, постоянно днем и ночью. Никакой выпивки. Кроме того, я не хочу, что бы гвардейцы, охраняющие склады с продовольствием, заворовывались и наживались за счет простых людей. Уличенных вешать.
      Командующий гвардией коротко кивнул:
- Как прикажет Королева.
- И последнее, - Саола вздохнула, - Военное время требует неординарных решений. Я приняла решение восстановить должность Консула*, сохраняя за этой должностью все те функции и обязанности, что подразумевались до времени ее отмены. Как правильно заметил советник Шаорин, я достаточно неопытна в государственных делах и мне нужен человек, способный помочь скоординировать все наши усилия и действия. Поэтому я буду очень признательна, если герцог Деннира окажет мне такую честь и примет Третью Печать.
        Иванэ Амарра, казалось, не сразу понял, что сейчас от него требуется, глядя на Саолу с искренним удивлением. Каменная маска вечного спокойствия на мгновение треснула. и под ней показался живой человек, способный на эмоции. Но самообладание вернулось к герцогу достаточно быстро. Он медленно, с какой то сдержанной величественностью поднялся со своего места и преклонил колено перед трона.
- Служение престолу Лаконы честь для меня.
      Он традиционно коснулся губами руки королевы, и Саола передала ему короткую цепь с печатью.
- Вы всегда были другом моему супругу, - произнесла она, - Он уходил, и видел свои знамена над стенами Фалессы, я хочу что бы, к его возвращению, все так и оставалось.
- Значит в этом наши интересы совпадают, - герцог вернулся на свое место только для того, что бы снова подняться с места вместе со всеми, когда Императрица, объявила, что аудиенция окончена.
        Саола наблюдала, как ее верноподданные покидают зал. Единственные надежды были на то, что она не ошиблась. Она не могла верить никому, но Амарра внушал меньше опасений, чем остальные. Если в совете есть человек, не предавший ее мужа, то это герцог Деннира. Ярно говорил, у него честь вместо души, оставалось только надеяться, что он не ошибался. Иначе столицу не спасет уже ничто. 
_____________
*  Консул – административная должность при престоле Лаконы, Консул традиционно имел третий после Императора и Императрицы по значимости голос в стране, и его мнение расценивалось равноценно решению всего совета. Консул владел государственной консульской печатью и имел право принимать решения любой степени важности по своему усмотрению. Часто Консулами назначались члены семьи Императора (даже младшие братья), но не реже и люди со стороны. После того, как династия Лакно сменилась Фалессами, и Адриан многократно увеличил свое влияние, должность Консула была упразднена за ненадобностью.

Автор: Сильвия ле Нуаран 21.03.2004, 0:12

1-2 день месяца Зерна. Криэран.

   Папочка таки сдержал свое обещание. Вчера, я напилась глинтвейну и попыталась уснуть, закрыв уши подушкой – в соседней комнате мерзкий братец всю ночь вопил как резаный. Узнавать, что там у него случилось, не было никакой охоты, и поэтому, я постаралась сделать все, чтобы меня невозможно было побеспокоить...
   Когда пропели первые петухи, да поберут их тени, я спала, хотя думала встать и потренироваться с мечом во дворе. Я спала, спала, спала, и так пока солнце снова не решило закатиться. Я спала и пару часов после этого...
   Я проснулась, и оказалось, что Криэран захвачен сторнийцами и лирийцами. Белый город у них взять не получилось – кишка таки тонка, но они взяли нас в кольцо. Отец поэтому поводу не проявил ни малейшего беспокойства – все, очевидно, шло по его какому-то неведомому мне плану... Что ж... Это мы переживем, ведь мы и не такое можем пережить? А, Перо Буревестника?
   Перо Буревестника – сторнийский меч, стоит целое состояние. Его давно уже купил папа у кого-то, обедневшего и задолжавшего, готового отдать свои штаны в кредит. Отец всегда любил таких людей – они, говорил, он умеют быть щедрыми – особенно, когда не разбираются в ценности продаваемого имущества...  Так и меч – он купил его в десять раз дешевле, чем тот стоил.
   Город кипел. Кто-то все-таки из черни смог сюда перебраться... и теперь населения здесь было явно больше чем надо... Воющие, дрожащие от страха... Меня передернуло, и я решила сходить на смотровую башню. Эх, белая башня, с высоты которой виден весь Криэран, от порта до дорог в другие концы страны... У ворот, конечно, стояли суровые солдаты. Они, конечно, не пустили маленькую девочку на башню. И они, разумеется, пустили ее, но уже без маленького, но набитого кошелька. Что ж взятки любят все...
   Криэран оставался Криэраном, не смотря ни на что... Ни на патрули лирийцев, ни на множество сторнийских рейдеров в порту, ни на комендантский час... Люди продолжали жить, жить, любить друг друга, ну и совершать глупости... Я сложила трубу и спрятала в плечевую сумку... кажется больше ничего интересного, увидеть не удастся.
   Все интересное надо видеть своими глазами... Мне предстояло еще многое узнать... Но об этом потом, потом, когда захватчики станут побеспечнее, и понаглее... Сейчас – тренироваться, тренироваться и еще раз тренироваться...
   Махание мечом дает одно несравненное преимущество – потом когда устанешь и пойдешь спать – всякая дрянь – вроде лиц мертвых не снится. Доминик...
   Правда, на этот раз приснилось что-то и вовсе невероятное... Какой-то остров – и рыцарь в черных латах на утесе. Везде бушует буря, а он стоит не дрогнув...

Автор: Роджетт ДэФлор 21.03.2004, 15:13

Случилось худшее. Лирийская армия разделилась, и на долю моего княжества досталась орда кочевников. Еще 29 числа они смели пограничные гарнизоны, и лишь вечером первого я получил первые донесения о катастрофе.
На мобилизацию времени не было. Я собрал все войска, бывшие близ столицы и выступил, по пути подбирая кого можно.
И вот сегодня, близ Ступеней Дождя – водопада, воспетого парой боянов, я полностью оценил безнадежность своего положения. Числом лирийская орда превосходила мое войско раза в три. Выучкой они уступали моей и боярским дружинам, но ополченцы им в подметки не годились. Лучшие части были на западе, они могли бы изменить картину (почти 1:1, равная подготовка), но… слишком далеко, слишком поздно послан приказ о переходе на восток…
Надежда была, но очень слабая – измотать противника серией оборонительных боев, у столицы соединиться с западной группой войск, а там, у стен Змейгорода, посмотрим…
Лирийцы атаковали нас с марша. Впереди – конные лучники. Шустрые, сволочи, и много их… Они подавили наших стрелков с самого начала. Потом пошла конная лавина…
В центре дружина стояла твердо. Мы даже ухитрялись наносить контрудары вслед откатывающимся волнам – очень короткие, дабы не угодить в ловушку. Мои конники – это вам не лаконские рыцари. Князь им прикажет – они сделают, без всяких воплей о доблести.
Но когда солнце перевалило за три четверти и я уже собирался начать отступление, произошло ужасное – прорвали левый фланг, где стояли ратники. Дальше… дальше ясно: окружение, подавление и избиение.
Пришлось спасать что можно. Серые – моя личная охрана – стали ядром, вокруг которого сбилась еще боеспособная часть дружины. Мы пошли на прорыв… потеряли двух из каждых пяти бойцов… я скакал впереди – воины должны видеть Князя; биргризеном верхом не помашешь, и я взялся за чекан… Мы прорвались.
Из девяти тысяч, что я привел к Ступеням Дождя, я увел полторы.
Что же делать???

Автор: Эвор Тилийский 21.03.2004, 20:45

Полумесяц. Близ Озерных Чертогов.
9 день месяца падения Зерна.

        Когда в покои Эвора вошла Крилла в сопровождении четверых воинов, Князь сразу понял, зачем они пожаловали.
- Совет принял решение сдать Тил Ярно Фалессу – низкий негромкий голос Криллы заполнил пустую комнату, в нем едва скрывалось ликование, - Сложите оружие, Князь, и сдавайтесь. Император приказывал взять всех мятежников под арест.
      Эвор усмехнулся и шагнул навстречу направленным ему в грудь стрелам, с каким то мрачным весельем заметив замешательство тех, кто так недавно клялся пойти за своим Князем в огонь и в воду. Страха не было. Живым им его не взять, а смерть… что такое смерть в сравнении с тем всеобъемлющим презрением и ненавистью, которые теперь испытывает по отношению к своему Князю каждый в этом лесу.
        Он молча попытался сдвинуть Криллу со своего пути, и в это мгновение его горло словно сдавило холодной мягкой рукой. Князь дернулся, но тело стало совершенно непослушным.
- Для тебя все кончено, - тихо произнесла Крилла, и двое дружинников, вывели Эвора в коридор.

        Сквозь кроны деревьев проглядывают осколки вечернего неба… отдаленные голоса складывались в неразличимый гул. Связанный по рукам и ногам Эвор лежал на спине, глядя вверх. Мысли вдруг стали неправдоподобно ясными и почти перестали причинять боль. Сознание охватила какая-то странная, но спасительная апатия. Его бой окончен, окончен полным поражением, заслуженным в полной мере. И неизвестно, кто более виноват в бедах постигших лес, Ярно пришедший сюда с войной или сам Эвор, посягнувший на самое священное, что было в Полумесяце. Все усилия были напрасны. Он заслужил свою участь, но Ярно не долго будет праздновать победу, и она не станет полной, пока Ред в Озерном Чертоге. Князь успел отправить своим Перводружинникам последние сторнийские стрелы.  Оставалось ждать… ждать и молить Шепчущего послать сил для того, что бы пройти свои последние шаги.
        За Князем пришли двое рыцарей, разрезали веревки на ногах и вытолкали пленника на расчищенную от зарослей площадку. Ярно ждал у своего походного шатра, и по выражению его лица Эвор с вновь обострившейся ненавистью понял – «Убивать не будут, это было бы слишком просто». 
- Я, кажется, уже говорил тебе, Эвор, кто победит в этой войне, - в голосе Ярно слышались снисходительно-высокомерные интонации, - Я все еще готов пойти тебе на уступки. Преклони колени, здесь и сейчас перед моими людьми и после перед своими воинами признай меня Императором и законным хозяином Тила и Полумесяца, и тебе сохранят жизнь.
        Какое то мгновение Эвор молча смотрел на «своего Императора» и его воинов. Они пришли сюда, закованные в свои тяжелые доспехи, принесли в его мир огонь и сталь, и, оказавшись несокрушимой силой, они одержали победу. И проиграли гораздо больше. Под кронами леса раздался громкий, отдающий полубезумной смелостью смех. 
- Хозяином этого леса? – усмешка Эвора стала жесткой, - У этого леса НЕТ хозяев, и у народа, живущего здесь, тоже. Ты никто здесь…
        В следующее мгновение Князь согнулся пополам от удара и едва удержался на ногах, захлебываясь уже набранным в легкие воздухом.
- Проявляй больше почтительности к своему Императору, - ударивший Эвора рыцарь побелел от гнева.
        Князь засмеялся ему в лицо. Так бывает, что способность бояться отпадает у людей обреченных на смерть, как таковая. Сломанное однажды нельзя сломать еще раз, боли и позора больших, чем уже есть, не будет.
- Почтительности?  Почтительности к человеку под покровом ночи укравшему мою невесту, нарушившему все законы гостеприимства, пришедшему в МОЙ дом с огнем и мечем и одержавшему победу через предательство, и даже теперь прячущемуся от меня за спинами своих воинов.
        Следующий удар был сильнее первого и за ним последовали другие, без труда опрокинувшие Князя на землю.
- Довольно! – в голосе Ярно звучала с трудом скрываемая ярость.
        Отплевываясь от крови, Эвор с трудом поднялся на ноги, встретившись взглядом с гневными глазами своего врага, врага неважно какими методами, но одержавшего победу в этой войне.
- Ты не понимаешь хорошего отношения к себе, - полным холодного спокойствия голосом произнес Ярно, - Что ж я давал тебе шанс, но ты достоин только той участи, что достается бандитам, мятежникам и изменникам, - герцог посмотрел куда то в сторону, - Зачитайте обвинение.
- Эвор, сын правящего Князя Тила Сэдрика Тилийского обвиняется в государственной измене, мятеже против своего Императора, разбое, присвоении себе ложных титулов и прав, оскорблении своего Императора и посягательстве на его собственность и земли Великой Лаконской Империи. Волей государя Императора нашего Ярно IV Фалесса лишаетесь всех наследственных званий и прав, и приговариваетесь к публичной казни через повешение…
        «Публичной - славно», - мрачно подумал Эвор, Ярно собирается показать всем, что победил и уничтожил своего врага, что бы потом не возникало предположений и вопросов, выжил ли мятежный Князь.
- Кроме того, указом Его Императорского Величества было постановлено лишать любого пленного разбойника родом из полумесяца трех пальцев на правой руке. Привести в исполнение немедленно.
        Эвор чисто инстинктивно дернулся, вызвав смешки и издевательский гул толпы. Кто-то перерезал на его руках веревки и толкнул вперед к широкому древесному срубу. Что ж, Император решил искалечить побежденного врага. Ему нужны страх, мольбы о пощаде, ему нужна ПОЛНАЯ победа и добровольное коленопреклонение, которых он, во всяком случае от Эвора, не получит никогда.
        Впрочем, марать руки сам Ярно не собирался. За меч взялся кто-то из рыцарей его ближайшего окружения. Удар по ногам сзади заставил Эвора упасть на колени перед импровизированной плахой. Князем владело какое-то странное спокойствие. Если ты уже мертв, совсем не важно есть у тебя способность держать лук в руках или нет.
        Новоявленный палач смотрел на оказавшегося в его руках узника с редкой молчаливой ненавистью, и оказался при этом человеком старательным. Сказано рубить три пальца значит три, а не пять, два или полруки, по всей видимости, поэтому он скорее резал, чем рубил. Непереносимая боль заставила Князя со всей силы дернуться и закричать, но рыцарь держал его руку крепко, следующим ударом меч отсек большой палец. Мир сузился до одной только боли. Когда раны прижигали, сознание подернулась дымкой. Эвор резко тряхнул головой, стараясь, уцепиться за стремительно ускользающую реальность.
- Дайте ему воды, - милостиво распорядился Ярно, вызвав у своего узника новую волну ярости.
        Князь оттолкнул протянутую ему плошку и попытался подняться на ноги.
- Закуйте его в цепи, - сказал Ярно, - Рио, возьмешь камень и доставишь нашего узника в Фалессу. Через четыре дня я жду тебя назад с новостями. Бальзатар без труда вытащит из Эвора информацию о безопасных подходах к Озерному. Я не хочу терять там людей. Во избежание попыток побега никто не должен знать, о том, что князь в столице.

13 день месяца Падения Зерна 

      Эвор не помнил, сколько это продолжалось. Темнота, сырость и боль, слишком сильная, что бы переносить ее молча, но все же недостаточная что бы умереть, и жар, отнимающий последние силы. Чувствовать руку князь перестал давно. Его о чем-то часто спрашивали, и он что-то отвечал, хотя не мог теперь с полной уверенностью сказать, что именно. По-видимому, ответы не слишком их устраивали, они возвращались, заставляя снова и снова испытывать боль, и снова уходя ни с чем.
      Шепчущий оставил его, единый дух леса не счел возможным принять осквернителя лесов и святотатца своей частью, вытолкнув его погибать в одиночестве и столь далеко, насколько это возможно.
      Сквозь полубред Эвор снова осознал, что они пришли.
- Удалось узнать что-то новое?
- Это бесполезно, сир Лардли, поверьте мне. Да и не жилец ваш князь, так государю и передайте, лихорадка, и раны, похоже, загнили… никак не жилец.
- Ладно. Тогда прощайте.
        В наступившей тишине Эвор внезапно понял, что его, наконец, оставили в покое, туманящийся разум не цеплялся более ни за что, потом стало почти тепло и боль ушла. Князь успел еще подумать, что наверное это предсмертный шок, но через мгновение яркий луч солнечного света полоснул его по глазам, ветер ударил в крылья и мир снова сжался до ветра, солнца и невероятной синевы, зажатой между землей и облаками.

Автор: Вефир ибн-Найджбер 22.03.2004, 20:25

5 число месяца Падения Зерна. Тай-Суан.

   Вестей от Сафара не было. Вефир знал, что его друг и повелитель отправился с помощью перемещающего камня сюда в Тай-Суан, и знал, что тот бы прекрасно перенес его сюда... Но... Что-то случилось, что – не знала даже Иллиссайе, в ее посланиях были лишь сомнения и растерянность... Хана искали по всему миру – но его нигде не было... Все предсказатели и колдуны говорили лишь одно – правитель двух третей мира не умер, но и среди живых его найти не удалось. В отношении героя какой-нибудь древней легенды – это звучало бы красиво, но сейчас... Слухи уже разошлись, даже слишком быстро разошлись – наверняка чей-то злой умысел, и по союзу Тысячи Племен побежали невидимые пока, но уже заметные для визиря великой страны, трещины. Никто ведь не знал, что случилось с ханом на самом деле. Если бы он был убит - за него можно отомстить... Но что будет с войском предводитель, которого не довел его до границ врага, а бросил на полпути в полудружественной-полувраждебной стране?
   Ждать сейчас можно было всего... Но "просто сидеть и ждать?" Вефир оторвал взгляд от каких-то рисунков на стене, и встал. Сейчас он должен поговорить с двумя людьми. Надо действовать в зависимости оттого, что они скажут, Сафара нет, пока нет (!), но планировать надо, так как будто он и не появится в ближайшее время.
   Буквально через пару минут Вефир был уже у покоев Банг-Танга. Меленький жрец, похоже, и не ложился. Визирь Сафара был вообще не уверен – спит ли вождь ллунифов?... Он что-то читал при свете огня, и повернулся на голос, увидев знакомое лицо, улыбнулся.
   - Садись советник, – он хлопнул рукой рядом с собой. – Знаю, о чем ты думаешь, я думаю о том же... Иззрек вторгся в Квайдан и прошел по нему, сжигая все на своем пути... Многие вожди могут повернуть назад – ведь Лакона для них по-прежнему загадочная и неизвестная страна? А там – уже делят добычу. Стоит только вернуться...
   Вефир помрачнел.
   - Войска союза тысячи племен уже пора переводить через горы... Но кто поведет их? Только Сафар мог бы сделать это – он прирожденный полководец и лидер. Ни ты, ни я, ни Афиар – никто не обладает таким влиянием среди всех этих столь непохожих друг на друга народов.
   Барг-Танг кивнул и улыбнулся.
   - Если им нужен Сафар – они его получат. Есть чары способные сделать, так что один человек будет выглядеть как другой – их нельзя будет отличить...
   Вефир задумался.
   - Ты предлагаешь мне стать Сафаром, пока он не вернется? Нет, это не пройдет. Сафар великий тактик – у меня ни пяди его способностей. Как я поведу столько народу в битву?
   - Командовать может и другой... – снова улыбнулся карлик. – Или другая...
   - Кир? – изумился Вефир. – Рассчитываешь на нее? Но она пока даже не согласилась на проход через ее земли!
   - Я рассчитываю на ее честолюбие, желание отомстить сильному соседу, желание избавится от орды, что стоит у границ... Согласись, то, что она сама поведет войско – это даст ей самую полную гарантию...
   - Но она определенно не желала быть в этом всем замешана! Лаконцы не должны узнать, что она помогла нам против них!
   - А никто и не узнает, – ухмыльнулся карлик. – Если уж я смогу сделать из тебя Сафара, то и она сможет стать тем-то, кто никак не может быть тай-суанской царицей – но командовать будет она. И знать об этом будем только ты, она, да я...
   - Я согласен. – Вефир сел. – Ты предложил хорошую вещь... Теперь мне надо убедить ее...
   В черных и не проницаемых глазах Барг-Танга плясали отблески огней.
   - Просто перескажи ей мои слова. Она все поймет. Она умная. Но учти одну вещь... Змеи узнают, что "Сафар" вернулся. И тогда они начнут охоту за ним. Охоту на тебя. Будь осторожен...

Автор: Рикард Шарк 22.03.2004, 21:06

9 день месяца падения Зерна. Река Салерна (недалеко от Фалесы).

Флот что есть сил старался пройти оставшуюся часть пути быстро, но тихо, не тревожа ночную тьму ни случайными всплесками, ни всполохами огней. Казалось невозможным, чтобы столь многочисленное скопище кораблей сумело подняться по реке, не растревожив всю округу, но моряки, правившие судами и сидящие на веслах славились именно тем, что совершали на воде невозможное. Да и Салерна в этом месте широка, словно морской пролив, а течение великой реки было неспешным и плавным. А потому до сих пор армаде, доставившей из далекой Лирии войска вторжения, удавалось оставаться незамеченной. Во всяком случае, именно на это надеялись все, ступившие на палубу сторнийских кораблей – от рядового лирийского ратника, коротавшего долгие дни путешествия за игрой в кости, до адмирала Бижара.

Адмирал Бижар, лучший флотоводец Империи тысячи островов.… Когда-то, как и многие великие сторнийцы, он начал свою карьеру юнгой на рейдере. А до того – мелким воришкой в порту Сторна. Не прибыльная и опасная работа: в империи не рубили рук за воровство. Вора, вне зависимости от возраста ждал либо алтарь Культа, либо острый кол. Если же гвардеец, прихвативший неудачливого уголовника, оказывался сердобольным, то все описанные прелести заменялись простым «уходом к морским братьям» - акулы оказывались куда милосерднее людей и убивали быстро, не мучая. В один прекрасный день юный Бижар, спасаясь от гвардейского патруля, угодил на палубу отплывающего рейдера. Моряки, члены Берегового братства, после недолгого раздумья, решили не сдавать мальчонку властям – прежний юнга получил стрелу в живот и сейчас уже плавал в морской пучине, свободный от всех мирских бед. Новая работенка оказалась не менее опасной, чем прежняя, но она давала больше денег и шансов возвысится. Уже через несколько лет молодой пират Бижар прославился среди сторнийских «акул» необычайной хитростью, умом и поразительным талантом выбирать сильнейшую сторону. А потому, когда Властитель, по указке лаконского посланника решивший приструнить распоясавшихся пиратов, предложил честолюбивому капитану пост адмирала флота при условии, что пират начнет ловить и вешать своих же товарищей, Бижар согласился не раздумывая.
Решение стало… спасением для Берегового братства. Нет, новый адмирал вовсе не манкировал своими обязанностями. Напротив, за первый же год он повесил больше потерявших патент каперов, чем его предшественник за пять. Но все дело было в том, кого он вешал или приносил в жертву морским братьям: сушиться на рею или кормить акул отправлялись лишь пираты-неудачники, коих раньше не без успеха отлавливали сами лаконцы, а так же дилетанты, не состоявшие в Береговом братстве. Другие, достойные члены данной богоугодной организации, отделывались тем, что уделяли грозному адмиралу толику своих доходов. Столь гибкая политика позволила Бижару не только приобрести благосклонность властителя, но и стать очень богатым человеком. И адмирал уже был близок к совей мечте – получить право на основание Клана, когда во время очередного смотра флагман флота посетил младший, нелюбимый (если не сказать ненавидимый) сын Властителя – подросток с пепельными волосами, холодным лицом и синими, словно морская вода или сторнийская сталь глазами, во время гнева становящимися похожими на два провала в бездну. И главный дар Бижара, его бесценный инстинкт, подсказал – пора менять сторону. В юноше жила сила. И эта сила, страшная, жестокая, неукротимая, должна была либо сжечь всех, кто пойдет за ним, либо вознести на такие вершины, которых никогда не достичь, гоняясь за пиратами. И молодой адмирал, не удовлетворившись положенным по рангу полупоклоном, решительно прошел сквозь пустое пространство, окружавшее юношу, дружба или даже хорошие отношения с которым означали гарантированную опалу, протянул удивленному принцу руку….



Адмирал вынырнул из омута воспоминаний и с тревогой вгляделся в кромешную тьму, скрывавшую свои тайны даже от зоркого глаза опытного моряка. Вокруг царила обволакивающая, тягучая тишина, которую легкий плеск воды под веслами и скрип снастей, казалось, лишь подчеркивали, но ни в коем случае не рассеивали.
«Все идет по плану… враг не знает, что мы здесь» - мысль пульсировала в сознании, то и дело, сменяясь другой, - «Не лги себе… сейчас не время… Они знают,… не могут не знать. Будь готов…»



Рик несколько мгновений помолчал, давая адмиралу обдумать услышанное, после чего тяжело уронил, словно провел черту:
- Мы не взяли Криэран полностью. Белый город цел и лирийцы могут сидеть под его стенами хоть до конца времен: стены старого города неприступны.
- Но почему?! – Бижар не знал, чего сейчас в нем больше: гнева, досады или удивления, - Мой план учитывал все до мелочей! Захват фортов, атака порта, мятеж, оттягивающий на себя стражу… Что из этого не сработало?!
- Все сработало, - голос Властителя по-прежнему был лишен эмоций, - Но ты не учел одну возможность. Портовый район подожгли, и войскам не удалось быстро придти на помощь отряду, захватившему ворота. Когда лирийцы прошли в обход – бой уже закончился.
- Огонь?! Какой, к акулам, огонь?! – ярость уверенно вытеснила конкурентов из души адмирала, - нужно было отдать приказ идти сквозь горящий квартал! Мы потеряли бы несколько сотен, но сейчас знамя Сторна уже развевалось бы над Белым городом! Всего немного решительности… Какой кретин отдал приказ идти в об…
- Властвующий кретин, - в голосе Властителя отчетливо прорезалась сталь и Бижар в испуге смолк, пытаясь определить, сколько же лишнего он наговорил. Но, к его удивлению на перепачканном жертвенной кровью лице Рикарда вдруг появилась улыбка:
- Этот приказ отдал я, дружище. Твой план был так хорош, что иного способа сорвать его исполнение я не нашел. Все шло к тому, что позавтракав на кораблях обедать мы будем в старом городе, но к счастью среди лаконских червей нашелся умный и смелый человек.… Иначе, не знаю, как бы мне удалось спасти Криэран от полного разгрома.
Первые слова, пришедшие на ум, Бижар проглотил, не позволив им даже отразиться на лице: Мало ли что сейчас Рик улыбается – адмирал давно усвоил, что в минуты  веселья молодого Властителя следует быть особенно осторожным. Поэтому он произнес лишь:
- Почему?
- Разгневан, обижен… выбит из колеи, - Рик продолжал улыбаться, но его глаза, не затронутые ни искрой веселья, тщательно вглядывались в лицо флотоводца, -Успокойся и прими это… Так было нужно. Мы не должны были взять Криэран, а ты – не должен взять Фалесу.
- Но почему?! – несмотря на все свои старания, Бижар не сдержался, - Тогда зачем вообще все это?!
- Да, именно… - Рик улыбнулся еще шире, - Зачем? Зачем все это ПО ТВОЕМУ? Зачем наш флот вышел в море спустя сотни лет после поражения?
- Чтобы отомстить… победить в войне,… вернуть величие Сторна… - смутная догадка забрезжила в мозгу адмирала, но прежде чем мужчина  успел сформулировать ее, Рик продолжил:
- Верно, такова наша цель, не спорю… Но что для нас победа? Павшая Фалеса? Мертвый Ярно? Быть может, пылающий флот  Лаконы?
- Победа это… Проклятье! – адмирал почувствовал, что незыблемые прежде понятия исчезли.
- Именно, - Шарк перестал улыбаться и теперь его лицо ровным счетом ничего не выражало: знак внутреннего волнения, - Проклятие… Все это ровным счетом ничего не дает Империи. Ну, взяли мы Криэран, овладели Фалесой… Дальше что? А вот что – придет Сафар со своими ордами, и мы будем вынуждены уступить ему все, что заняли. Потому что нас мало, очень мало…. А что сделает этот варвар, оказавшись на троне? думаешь, он начнет все грабить и жечь? Если бы так… Хан дикарь, но не идиот – первое что он сделает - это остановит грабежи, примет вассальную клятву у всех, кто согласится ее принести, расставит своих людей там, где их будут готовы терпеть, оставит местных там, где еще не готовы… Проклятие, я уверен, что Франциск останется на прежней должности.…  Впрочем, это не важно – ты все равно не знаешь, кто это такой. Так или иначе, вместо Лаконы, сильной, но изнеженной империи, мы получим на свою голову молодую и агрессивную Лирию… Сильную Лирию, готовую к новым войнам. И ты думаешь, что Сафар позволит нам грабить ЕГО НОВЫХ ПОДДАНЫХ?
- Тогда зачем мы помогаем Лирии? – теперь Бижар понял лишь то, что ничего не понимает. Рик снова улыбнулся и его острые, белые зубы, сверкнувшие на залитом кровью лице, вызвали из памяти адмирала древние легенды об упырях, некогда населявших землю:
- Потому что есть и другой вариант… Мы втянули Лирию и Лакону в войну – прекрасно. Но ни Фалеса ни Криэран не должны пасть. Если их захватить – Лакона упадет в руки Сафара перезрелым яблоком. А так – тигр лишь ранен и от того еще более зол… Пусть у лирийцев будут связаны руки: ничто так не угнетает жителей степей, как долгая осада. Ярно будет бодаться с ордами, идущими через Тай-Суан, лирийцы – сидеть под стенами, а мы… Мы позаботимся ,чтобы простые крестьяне начали хвататься за самострел при виде любого человека не из их деревни… Плевать, чей он…  И когда огонь превратит всю страну в пепелище, когда континент станет одним большим погостом, а реки его потекут кровью – тогда и придем мы…
Рик преобразился – на обычно бледных щеках мужчины вспыхнул лихорадочный румянец, глаза, казалось, загорелись темным, почти черным огнем… Бижару молодой Властитель напоминал кровавого бога, сошедшего на землю за жертвенной кровью, напившегося ее и пророчествующего:
- …придем не для того, чтобы пограбить и уйти, как бывало всегда… Нет, не так… Мы больше не будем ютиться на своих островах, как крыса в норе. Мы придем, чтобы остаться навечно! Понимаешь, навечно. И некому будет заступить путь грозным потомкам акул… Словно штормовая волна мы пройдем по уставшей от войны земле, очистив ее от остатков низших рас, от степных шакалов и лаконских червей… и Великая Империя Сторн обретет величие… истинное величие… Величие империи Древних Владык… Бессмертных…
Темное пламя, казалось, вырывалось из глаз Властителя, касаясь своими языками помертвевшего от дикого страха маршала… Никогда еще сторнийским адмираломне владел такой ужас: жестокий, страшный, но знакомый Рик исчез, и сейчас его устами говорило что-то… иное, древнее…. А когда из уст Властителя раздался незнакомый, но бесконечно чужой язык, адмирал едва удержался от крика. Непроизвольно он сильно сжал сердце, все еще бьющееся в руках, и… наваждение рассеялось.
- Бижар, ты слушаешь меня? – Рик смотрел на своего флотоводца несколько обеспокоено, - Твоя фигура на миг рассеялась…
- Ничего, - мужчина с трудом укрыл от зорких глаз господина дрожь, бьющую тело, - Все нормально… Что я должен делать?
- Ничего особенного, - Рик перешел на деловой тон, - Тебя наверняка будут ждать у стен города… мы дали им достаточно времени, чтобы подготовиться… более чем достаточно. Так что постарайся, чтобы бой был с одной стороны по настоящему жарким, чтобы не разочаровать наших лирийских друзей, но с другой стороны – каждый корабль для нас ценен в двойне. Сведи потери к минимуму. Пусть лирийцы платят за пирушку. И еще… я конечно не уверен, но в городе может быть как минимум один сильный маг, использующий огненную стихию…. Уцелей, адмирал, у меня на тебя большие планы…
Властитель кивнул на прощание и сильно сжал почти совсем затихшее сердце. Изображение тут же начало меркнуть, рассеиваться, и через мгновение в каюте остался лишь сам Бижар изуродованное тело на столе.



Успех нападения зависит от многих факторов: от внезапности, от соотношения сил, он умения нападающих, и (пожалуй, главное) от того, что же считать успехом. Успехом можно считать уничтожение врага, его удержание, его захват…. Тот же, кто готовил нападение на поднимающийся вверх по реке сторнийский фот, поставил перед собой одну цель – убить как можно больше лирийцев, плывущих многочисленных транспортах.
Первый удар нанес тот неведомый Бижару маг, о котором предупреждал Рик: в ночном небе над крадущимся флотом внезапно возникло огромное женское лицо, словно начертанное огненными линиями. Мгновение незнакомка словно с горделивым презрением созерцала корабли, потом огненное лицо исказила гримаса ярости, линии смялись, скрутились, обратившись в чудовищный вихрь, ринувшийся вниз, на беззащитный флот. Первый корабль, угодивший в низвергнувшийся с неба огонь, выпихнул гигантской свечей, второй – верткая униема, отчаянным рывком попыталась уйти с  дороги огненного столба, но пламя легко, словно бы случайно, вильнуло в сторону и к небу поднялся еще один костер. Там, где ослепительно сверкающий вихрь касался воды, речная гладь вскипала, извергая громадные клубы пара.
Но флот не был беззащитен – на пути огня, устремившегося к квадриреме,  возник почти незаметный в ночном небе аркан, свитый из воздушных потоков. Плененное пламя взревело, словно зверь, и огненный столб, удерживаемый воздушной нитью начал изгибаться, словно натягиваемый лук, стремясь, во что бы то ни стало дотянуться до флагмана, чья команда, видя угрозу, отчаянно пыталась разогнать тяжелый корабль и уйти с пути стихии. К одному аркану добавлялись все новые воздушные нити, сплетая тонкую, но прочную сеть, начавшую теснить огонь, прижимать его к поверхности реки. Из водной глади же начала неторопливо подниматься огромная пасть чудовищной, непредставимой акулы, чья плоть светилась и переливалась в огненных всполохах, указывая, что чудовище состоит из воды – к битве присоединились жрецы Культа. Глухой рев перешел в сдавленный стон – вихрь пламени начал сжиматься, превращаясь в шар, почти что касающийся пасти творения жрецов… но праздновать победу им было рано – огненный маг не собирался сдаваться.
Ярчайшая вспышка озарила Салерну, на миг обратив ночь в день: обрывки воздушных арканов исчезли в разверзнувшемся аду, поглотившем кроме них и водное чудовище. Когда клубы пара слегка рассеялись, взорам предстал огненный шар, сильно уменьшившийся – тень былой мощи, гаснущий…. но свободный. В последнем рывке пламя метнулось к квадриреме и, рухнув на него сверху, пробила все палубы и погрузилось в трюм. Несколько томительно долгих мгновений ничего не происходило, но когда всем уже начало казаться, что атака была бесплодной, судно взорвалось, осыпав реку пылающими обломками… «Кракен», могучий флагман сторнийского флота, канул в лету. Вместе с кораблем исчез и огненный вихрь, и теперь лишь пылающие обломки освещали реку.
Бижар вытер пот со лба. Решение перейти с могучего, и, казалось бы, безопасного «Кракена» на обычную боевую дирему, себя оправдало. В который раз звериный инстинкт спас адмиралу жизнь. Но бой лишь начался – теперь место магии заняло оружие: послышался легкий свист и плывущий рядом транспорт полыхнул ослепительно белой вспышкой. Бижар усмехнулся: это было не менее опасно, чем магия, но куда более знакомо, понятно, а потому не так пугало. В дело вступили катапульты с «адским огнем». Предстояло который раз подтвердить свое звание лучшего флотоводца Сторна…. и выжить.



Иванэ, решивший вопреки советам остальных защитников Фалесы, устроить засаду на реке, отчетливо понимал, что нет ни единого шанса уничтожить весь флот. Более того, у отрядов, вызвавшихся участвовать в ночном бою, почти нет надежды на возвращение. Но так же он понимал, что пока лирийские ратники набиты в трюмы, словно сельди в бочки, можно одним удачным ударом положить больше врагов, чем за месяц боев. И такую возможность упускать было глупо. А потому со стен столицы были сняты те метательные машины, что было не жалко потерять или те, что можно было быстро установить, а потом забрать с собой. На берегу началась настоящая война с рыбой: камни летели в воду один за другим, до тех пор пока не начинали ложиться точно туда, куда указал Иванэ, лично поделивший водную гладь на квадраты. Были извлечены запасы «адского огня», собраны маленькие рыбацкие лодки, превращенные в брандеры, лучники и арбалетчики проверяли свое оружие…
«Транспорты с десантом! Только они! Боевые корабли не штурмуют стены – их штурмует пехота. Наша цель выбить пехоту пока она собрана в кучу… Топите транспорты» - герцог не уставал повторять это раз за разом, готовя армию смертников к бою. И когда магия окончила бушевать над ночной рекой, армия ударила.
Катапульты одновременно послали в полет десятки снарядов: кувшинов с маслом, с «адским огнем», просто тяжелых камней, способных проломить палубу и днище или сокрушить борта. Ночная тишина вздрогнула и исчезла, вытесненная огласившим рек треском, гулом пламени, отчаянной дробью задающих темп гонгов и криками. Многие транспорты, попавшие под обстрел пылали, горели и тонули. Многие… но не все. Сторнийцы среагировали быстро – корабли, шедшие и без того не далеко от берега, молниеносно свернули к прибрежным зарослям, стремясь высадить десант прежде, чем их постигнет участь менее удачливых товарищей, другие, получившие смертельные раны, извергали из своих недр вопящих от ужаса, смешанного ос боевым азартом, лирийских бойцов, вплавь устремлявшихся к берегу.
В дело вступили лучники и арбалетчики – летящие с темного берега стрелы легко находили жертвы, ясно видимые на освещенной горящими кораблями водной глади, и сотни воинов навсегда скрывались в воде, напоминая о себе лишь алыми пятнами, быстро уносимыми течением. И чем ближе лирийцы подплывали к берегу, тем больший урон наносили лучники, в упор бившие из прибрежных зарослей. Промахнуться было почти невозможно… но и расстрелять всех тоже. Вот уже первые захватчики на берегу… Конечно, они прожили не долго: взявшиеся за мечи стрелки и расчеты метательной машины сбросили их обратно в реку, но на смену им из воды выходили новые, а рядом ткнулся носом в берег транспорт, с которого начали спрыгивать лирийцы, прикрываемые огнем лучших арбалетчиков изведанного мира – сторнийцев.
Катапульта смолкла,… вспыхнула… за ней – вторая… третья… Дождь стрел поредел. Стих. Высадка десанта продолжалась.
- Все. Уходим, - Иванэ больно было наблюдать, как гибнут последние добровольцы, но эту битву выигрывает не тот, за кем останется поле боя, а тот, кто достигнет соей цели, - Мы свое дело сделали.
Весьма поредевший отряд втянулся в ворота Фалессы, тут же сомкнувшиеся за спиной последнего воина. Бой окончился.



Вспыхнувший корабль был лишь первой ласточкой – теперь камни и снаряды с «адским огнем» летели непрерывным потоком. Идущий впереди боевой корабль вдруг вильнул в сторону, словно стремясь уклонится от рифа, то тут же полыхнул белой вспышкой…
«Брандеры… они пустили вниз по реке брандеры… Какой-то идиот решил обменять свою жизнь на сторнийский корабль… Глупец – жизнь одна и она бесценна, а кораблей – много…» - Бижар повернулся к сигнальщику:
- Передай «Всем. Всем. Всем. Рассредоточится, непрерывно маневрировать. Транспортам начать высадку десанта. Боевым кораблям – уходить вниз, к устью. Опасаться брандеров».
Громкий треск возвестил о том, что сторнийский флот лишился еще одного корабля.
«Проклятие… Рик, ублюдок жестокосердный, ты был как всегда прав… Но как мне здесь суда то сохранить? Тут бы голову уберечь…»:
- Всем кораблям – залп по берегу маслом и всем «адским огнем», что у нас есть…
- Но господин… - капитан замялся, но все же продолжил, - «Адский огонь» есть на очень немногих кораблях… и его мало… стоит ли?
- Исполнять! – Бижар был взбешен, - Мы у них как на ладони, а они прячутся во тьме… Еще немного, и «огонь» нам больше не понадобится…
Еще один брандер попытался протаранить маневрирующую дирему, но был накрыт залпом арбалетчиков с соседнего корабля. Гребцы рухнули на дно утыканного «болтами» суденышка, и течение увлекло неуправляемую бомбу вниз по течению…
Транспорты пылали: тот, кто ставил лаконцам оборону озаботился как следует пристрелять метательные машины и теперь почти каждый снаряд ложился в цель. В свете пожаров вода напоминала чудовищную кашу из тел, обломков дерева, огня, плывущего прямо по воде и, конечно же, людей… Вопящих, молящих о спасении богов и людей, умирающих, тонущих, с молчаливым упорством плывущих к берегу. Там, в прибрежных зарослях уже кипел бой, пока еще не слишком удачный для лирийцев, но пристающие то тут, то там транспорты делали положение защитников безнадежным.
«Быстрее бы все закончилось… нужно прикинуть потери…» - от мыслей Бижара отвлекло то ли предчувствие, то ли легкий свист на самой грани слышимости. За борт его увлек инстинкт. Тот самый инстинкт, что помог уцелеть мелкому воришке в жестоком царстве сторнийского порта, где для выживания мало быть сильным и смелым…
Воды коснулись лишь кончики пальцев, когда на воде отразилась ослепительно белая вспышка… Умелый пловец, он вошел в воду без всплеска, задержал дыхание и поплыл, стремясь удалиться подальше от нестерпимого жара и света, делающего человека прекрасной мишенью. Вода, ставшая алой от крови, едва не закивавшая от пылающих сверху гигантских костров, слепила, легкие разрывались, но адмирал очень хотел жить…
Когда Бижар выбрался на берег, бой уже стих и победители? проигравшие? … в общем – лирийцы и сторнийцы подсчитывали потери. К утру картина разгрома предстала во всей своей ужасающей полноте: флот вторжения потерял треть транспортов. Еще треть была серьезно повреждена. Погибла почти четверть лирийских воинов, было много раненых – в основном, обожженных. Почти все припасы к осадным машинам, стрелы, арбалетные болты и провиант покоились на дне реки или превратились в пепел. Боевой флот тоже потрепало, но куда меньше – самой тяжкой утратой оказалась потеря злосчастного «Кракена», ставшего жертвой неведомого мага. Военный совет, на котором собрались лирийские и сторнийские полководцы, подвел печальный итог: с имеющимися силами не стоит и пытаться взять город. Кроме того, Фалеса готова к обороне, охраняется сильным, магом, а ее защитники воодушевлены победой… Оставался лишь один вариант – осада. Осада долгая… нудная… безнадежная.
«Ты можешь быть доволен, Рик… доволен, черт акулы тебя пожри. Интересно, был бы ты так же счастлив, если бы поплыл под ковром трупов до самого берега… Наверняка тебе бы понравилось, ублюдок ты кровожадный… Но что делать…»
К несчастью, оповестить Шарка об успешном исполнении плана было невозможно: еще одной потерей сторнийского флота стал корабль с жертвенными рабами, братья которых плыли в на таком же корабле в эскадре Властителя.

Автор: Tarike 23.03.2004, 14:00

3 день месяца Падения Зерна.

- Стой спокойно, дитя, - в который уже раз одернула толстая нянька юную принцессу, нетерпеливо встряхивающую головой.
- Тарикэ не привыкла стоять, - глядя прямо в лицо няни, ответила принцесса.
- Тарикэ, - передразнила ее нянька, - привыкла везде совать свой любопытный носишко.
Девушка возвела свои глаза к небу, зная, что так выглядят все, кто просят о помощи Каара:
- Старая Сааль, не верит мне? - она прекрасно понимала, что сейчас ворчливое выражение исчезнет с лица женщины и оно вновь станет добродушным и любящим.
- Моя принцесса совсем не заботится о сердце старухи, - сокрушенно покачала головой нянька.
И тут ее голову обвили две тонкие руки, а принцесса добившись, чтобы Сааль оставила в покое ранки на ее плече, притянула старушку к себе, целуя ее в обе щеки:
- Еще как забочусь, Сааль! Поэтому и говорю - там маленькие ранки. Не обращай на них внимания.
- Откуда они у моей птички?
Тарикэ вздохнула: "Действительно - откуда?!" И она принялась терпеливо пояснять:
- Я играла с Тирли-ли. Он пел как всегда радостно, расправив крылышки. Я пыталась подпеть ему, Сааль, но вдруг Тирли-ли замолчал и опустил головку, словно кто-то сжал его горлышко. Мне захотелось посмотреть что с ним, но я не смогла двинутся с места, а плечо вдруг заболело, словно меня укусили. А когда я очнулась, на плече были эти ранки. Может задела что-то, да не заметила, Сааль. Ты не волнуйся... они совсем чуть-чуть ноют, - ясные, черные глаза смотрели прямо в лицо няньки, обезоруживая.
Старушка кивнула:
- Да. Они небольшие. Просто, у нашей птички такие красивые плечи и тонкая кожа. Ох, - закряхтела она вставая, - боюсь долго они будут у тебя заживать.
- Я схожу к алтарю Каара и попрошу его залечить их поскорее, Сааль, - девчушка улыбнулась и чмокнув старую женщину в щеку, побежала прочь.

Тарикэ действительно побежала к алтарю Каара. Но у этой девочки были свои отношения с Всесильным Владыкой - творцом всего на земле. Еще в детстве.. Тарикэ и сейчас засмеялась, вспомнив тот случай..

... Великий хан восседал со своим везирем, играя в шахматы и попивая свой любимый чай. Играя и тот, и другой вспоминали строчки великих поэтов или философов и делая очередной ход, говорили их вслух:
- Жизнь - ни мало, ни много - мгновенье одно, - задумчиво сказал Вефир, передвигая фигурку коня.
Сафар улыбнулся, размышляя над доской:
- Это великий мудрец, друг мой, - на миг он закрыл глаза и процитировал нараспев:
"Бегут за мигом миг и за весной весна;
Не проводи же их без песен и вина.
Ведь в царстве бытия нет блага выше жизни, -
Как проведешь ее, так и пройдет она."
Завершив строки, хан передвинул изящную пешку. Но в этот миг раздался громкий, детский крик:
- Отец! Отец!! - в комнату вбежала девочка пяти-шести лет, за спиной ее развивались тонкие косички. Она была одета в изящные шелковые штанишки, чуть прикрывающие колени, тонкую, полупрозрачную тунику и длинный халат, который вместо того, чтобы быть чинно запахнутым на груди и перевязаным широким поясом - развивался за ней, пока она бежала к удивленно смотрящему на нее Сафару.
- Отец! Ибриль не хороший! Он говорит, что Великий Каар наказывает девочек, если те не слушаются старших. Но я не хочу слушать Ибриля! Он хочет прочитать мне сказку, чтобы я заснула! Отец скажи, что это неправда, ведь Каар не может быть таким злым? - девочка тормошила отца, а тот не знал сердится ему или смеятся.
- Тарикэ, - начал было Сафар, но тут увидел насколько расстроено лицо его дочери и сердце его дрогнуло.
- Позволь мне, мой повелитель, - учтиво попросил Вефир, Сафар кивнул и чуть улыбнувшись, развернул девочку к визирю.
Огромные, черные глаза в обрамлении густых ресниц испытывающе посмотрели на великого визиря, Вефир молчал, понимая, что его проверяют. Тарикэ рассматривала его целую минуту, но потом доверчиво подошла и без всякого спроса забралась к нему на колени:
- Рассказывай и объясняй, Вефир ибн-Найджбер, мой слух готов внимать твоим речам, - торжественно сказала она.
Сафар Бнед улыбался, глядя на это дитя, чьи величественные речи совершенно не вязались с ее поведением. Визирь на миг растерявшийся, вновь стал необычайно серьезен и взяв тонкую руку ребенка медленно, заговорил:
- Принцесса Тарикэ, вы видели как ветер ступает по бескрайней степи, окутавшись плащом песка? Как он крушит все на своем пути и порой люди падают ниц, думая, что это гнев Каара настигает их. На самом деле это лишь движение нашего мира и мира планет вокруг. Великий Каар - это не внешнее проявление, это не внезапная болезнь или смерть. Великий Каар живет в каждом из нас и во всем мире, моя принцесса. И Великий Каар в сердце принца Ибриля заботясь о твоем здоровье хочет прочитать тебе сказку, чтобы ты поспала и, проснувшись, вновь радовала всех своей улыбкой.
Девочка слушала очень внимательно, глядя прямо в глаза Вефира:
- Великий визирь, мне нравятся твои слова, но тогда получается, что Великий Каар в сердце Ибриля хочет наказать меня? - в ее глазах блеснули слезы. - Зайриэ смеется, говоря, что я не понимаю, но я и действительно не понимаю.
Вефир чуть сжал ладошку Тарикэ:
- Когда те, кого мы любим не понимают нас или превратно понимают, сердце,  которое дышит любовью, сжимается от боли. Больно делается и Великому Творцу. Не мудрено, что мы - не разумные - вместо того, чтобы сдержаться, начинаем говорить слова, стараясь передать ту боль, которую доставили нам любимые люди. Каар живет в сердце, но говорит за сердце - человек, а человек часто превратно истолковывает то, что ему подсказывает мудрость сердца, мудрость Каара. Поэтому, моя принцесса, слушайся внимательно своего сердца. И ты всегда услышишь голос Творца. Он никогда не покинет тебя, даже если ты не станешь его слушать. Он будет ждать и верить в тебя, принцесса Тарикэ.
Сафар видел, что его дочь внимательно слушавшая плавную речь визиря, медленно склонила голову на его плечо и заснула. Хан молча подал знак слугам, которые подошли к нему в почтительном поклоне. Глаза всех присутствующих улыбались, глядя на юную принцессу. Вефир аккуратно передал ее с рук на руки подошедшим слугам. А Тарикэ, сворачиваясь в клубок в надежных руках, прошептала сквозь сон:
- Спасибо за правду...

... Вот и сейчас девочка бежала к алтарю, но разговаривать она собиралась с богом, который живет в ее сердце. Просто ей не хотелось еще раз обманывать старую няньку. Влетев в полуосвещенную комнату, Тарикэ огляделась. Вокруг было тихо. Служба Каару будет вечером. Она сделала два шага к алтарю, вставая там, где обычно опускались на колени ее мать и остальные женщины: "Я обманула Сааль.. Я разучивала песенку про мою сестричку Зайриэ и ее неспокойное сердце. И неожиданно голову словно накрыла темная ткань. Я услышала далекий-далекий голос Зайриэ. Она звала меня.. А может не меня? Нет, конечно же, меня. Ведь я ее сестра. Отца она не могла звать, ведь отец огорчен тем, как поступает Зайриэ.. Мой отец и повелитель - очень любит нас, но его сердце может не выдержать боли за всех нас. Зайриэ тоже причиняет ему боль, но и она любит отца, - Тарикэ вздохнула, прикасаясь к ранкам на плече. - Каар, когда я услышала Зайриэ появилась первая ранка.. когда я вспомнила об отце - вторая. Может я просто забрала часть их боли? Ну хотя бы маленькую? Скажи, о великий, ведь с ними все в порядке?" Небольшие ранки на левом плече Тарикэ ныли не переставая. Девушка помотала головой:
- Я не там нахожусь, - решительно сказала она. - И моей сестре, и мне может помочь только отец, а значит надо говорить с Кааром так, словно я обращаюсь к нему от имени отца. Мужчины всегда стоят ближе к алтарю, словно великий их может не услышать. А жрец держит в руках вон ту чашу, возносся хвалу Каару. Интересно, что он в ней поднимает каждый раз..
Девочка шагнула вперед и потянулась к огромной темной чаше. Неожиданно все вокруг задрожало, словно шелковую ткань рвало порывами ветра. Тарикэ зажмурилась, а когда открыла глаза алтаря Каара как не бывало. Перед ней возвышалась величественная башня, вздымающаяся высоко в небо.

Автор: Мист ле Нуаран 23.03.2004, 15:15

4 число месяца Зерна.

Счастье.
Точнее не опишешь. Выяснилось, что я не просто так все эти годы коптил небо. Нет – в мире останется часть меня, человек, который, если захочет, проживет жизнь так, как мог бы прожить я. А не захочет – его дело. Или ее.
Если будет дочь, хорошо бы она удалась в Раэн. Мир еще заслуживает такого счастья.
Так, все. Сразу же по окончании войны забрасываю мечи в море (специально в Сторн съезжу) и воспитываю всех своих детей пацифистами. С другой стороны, постоять за себя они у меня сумеют…
В конце концов, это просто честно. Не все мне отнимать чужие жизни раньше срока, куда приятнее, напротив, приносить новую жизнь в этот мир.
И еще – нечего бастардов плодить. Сразу как вернемся с рейда, торжественно сделаю Раэн предложение. Виктара приглашу шафером. Морт, конечно, мой старый друг, зато Волк стал другом и мне, и Раэн. И вообще человек, то есть оборотень, замечательный.
Кстати, может возникнуть вопрос – почему же он не со мной? Ну, есть явления, омрачающие мою вообще-то прекрасную жизнь. Одно из них – мстительный Мстивой. Народный мститель назвался Эхраду перед актом нечеловечества. Я все никак не мог понять – то ли он квайданец и его действительно ТАК зовут, или он так назвался, дабы символизировать месть. По-моему, это имя вообще НЕ от слова «месть»… Так вот, Виктар подрядился выйти на его лежку.
Я его проинструктировал насчет того, чтоб даже в случае обнаружения нашей второй после Ярно Фалесса занозы ниже пояса Вик не ввязывался в схватку. Я не сомневался, что волколак порвет его, как Тузик белку, но я запланировал кой-чего поизощренней, чтоб Эхрад, Эстан и Брокхерст упокоились с благодарностью. Впрочем, они его и в аду перехватят, наше дело – доставка.
…От каравана с жалованием доблестному и благочестивому воинству Лаконы не осталось вообще ничего. Все ценное мы унесли, все лишнее (включая тела) – сожгли. Денег было тысяч на двадцать солдат, так что каждый из нас враз заимел чуть меньше чем тысячу солдатских окладов. Однако мне положительно есть на что кормить семью…
…Но по приезду в лагерь мир все-таки взял реванш за мое счастье и ударил по самому больному.
Раэн исчезла. Бесследно. Вместе с ней – Хасурф, Гафир и Алекс. Кажется, у нас тут предательство…
Ну, про бесследно, к счастью, я зря сказал. Троих сволочей ( и почему наши лесовики, а не они, попались Мстивою???) нашел Виктар сразу по возвращении. Мстивоя, кстати, по его словам, с недавних пор след простыл. А вот троица сволочей уйти физически не могла.
Хасурф и Гафир были порублены не просто в капусту, а в морскую капусту. Алекс, себе на горе, еще жил, хотя это делать ему здорово мешала арбалетная стрела в груди.
-Ну, что скажешь перед долгой и мучительной смертью? – спросил я его, когда Дина помешала ему уйти в скором будущем.
-А ничего – раз уж все рано убьешь.
-Убивать можно ты даже не представляешь как по-разному… Дина, встань рядом. Если уродец умрет раньше, чем мне надо, на его месте на секунду окажешься ты.
С этими словами я принялся постепенно снимать с Алекса кожу. Уже на второй ступне он сломался. Выяснилось, что эти уроды были немало обеспокоены гуманизацией меня, а причину видели в Раэн. Вот ведь скоты проницательные…
Короче, мою Раэн бы просто убили, если бы Алекс не попытался ее изнасиловать. К счастью, лишь попытался. В тот момент приспела авторша арбалетного болта в его груди. И главное - сама-то она вряд ли смогла бы что-то сделать, но двоих других покромсал не кто иной, как Мстивой! Это уже необъяснимо…
Так или иначе, бессознательную Раэн увезла незнакомка с такой знакомой внешностью… Я бы мог сказать, что это леди Илиана, но откуда она здесь возьмется???
-Спасибо, Алекс. Ты мне очень помог…
-П-пп-правввда?
-Да.
-И вы меня н-не уу-убьете, капитан?
-Нет…
-Спасибо вам! Я исправлю все! Честное слово!
-…По крайней мере, сразу…
И долго, очень долго над лесом разносились нечеловеческие вопли…

Автор: Ярно ле Фалесс 23.03.2004, 18:43

16 день месяца Падения Зерна

- Все кто находится в Озёрном Чертоге должны быть объявлены вне закона. - Ярно склонившийся над чертежами крепости что-то тщательно высчитывал.
- Это великая честь для меня, помогать империи - женщина до этого стоявшая в тени подошла к столу.
- Мне приятно это слышать, - Лессо улыбнулся - хорошо, когда наместница Полумесяца понимает своего короля.
    За полотном шатра послышались голоса, через мгновение вошёл Рио, только, что вернувшийся.
- Мой император - ле Лардли мельком взглянул на Криллу - могу ли я с вами переговорить с глазу на глаз.
- Конечно. Крилла, я попрошу вас оставить нас.
Женщина молча вышла.
- У меня ужасные новости - с места в карьер начал Рио.
- Эвор?
- Нет. Он доставлен в темницы, но долго не протянет, хотя...
- Но тогда что? - Ярно перебил друга.
- Криэран взят! Лишь Белый город держится. Фалесса в осаде, но Иванэ дал слово чести, что удержит город!
- Сторн?!
- Сторн и Лирия. Они вступили в союз, я полагаю. В Фалессу поступали сведения о том, что лирийский хан вторгся в Тай Суан….
  Лессо рывком опрокинул стол.
- Почему сейчас?! Когда Полумесяц пал, я коронован, Саола в Фалессе.
- Именно сейчас наилучшее время для атаки - Рио весь кипел от ярости.
  Некоторое время император молчал.
- Чертог мы оставим на Криллу - Лессо говорил на удивление спокойно. - Мы возвращаемся к столице, как только она приведет сюда своих воинов. У нас в распоряжении тридцать тысяч. По стране разбросано еще сорок. Шанс есть. Мы не дадим терзать империю!
- Тогда, до прибытия Криллы стоит придержать дурные вести.
- Хорошо. - Ярно задумался - Как некстати упорство Эвора. Он нужный человек. Зачем ему всё это понадобилось? Даже сейчас он должен жить. Оставшиеся в Озерном будут мстить. Мы не можем отступать с нацеленными в спину стрелами.

19 день месяца Падения Зерна

  Весть о падении Криэрана облетела лагерь в считанные часы, когда об этом решили объявить. Разговоры о войне в самой Лаконе были основной темой на протяжении последующих часов.
  Стальная армия двинулась на восток, когда возможности ждать уже не оставалось. Рыцари не щадили ни себя, ни лошадей, армия двигалась очень быстро для леса, но все таки недостаточно быстро.
- Скоро мы будем на равнинах - Рио повернулся к Ярно.
- Там мы дотянем до Ортца - ответил Лессо - а уже в самом городе определимся с дальнейшими действиями, пошлём гонцов в Сабезу, Орику - во все крупные города, чтобы люди присоединялись к войску.
- Главное, чтобы держался Белый город и Фалесса. Они должны стоять до нашего прихода - в разговор вмешался маршал восточной армии Рауль ле Атли граф Горси - Это единственное, что у меня осталось.
    Маршал держался хорошо, но все прекрасно понимали с каким трудом ему всё это даётся.
После смерти жены он всё отдал сыну. Семнадцатилетний Арно был всем для Рауля. Но судьба не взлюбила ле Атли и отняла у сороколетнего маршала сына. Арно погиб в лесах Полумесяца. Именно Рауль вызвался наказать Эвора. Именно он отрубил князю пальцы. И именно он сейчас возвращается в империю для мести. Для него жизнь оборвалась в Полумесяце.
- Они выстоят - Ярно придержал Яркого - выстоят!

Автор: Доминик ле Рамлет 23.03.2004, 20:15

20 число месяца Песен - 7 число месяца Падения Зерна. Дорога от Фалессы к Полумесяцу.

   Доминик вздохнул с облегчением – все-таки Фалесса и Адриан Делон остались позади, а они догоняли Ярно с армией. По слухам – тот уже две недели вел тяжелые бои в Полумесяце. Пламя войны бушевало в полную силу. И ведь это было только началом – за Лесом последует Сторн, а потом возможно и Лирия.
   Империя поднимается с колен! Как долго они ждали и вот теперь готовы сложить головы за возрождающееся величие Лаконы. Война будет долгой – но когда-нибудь она закончится. Тогда он вернется домой с победой...
   Хотя состав их маленького "отряда" совсем не изменился, почти всю дорогу назад они не разговаривали друг с другом – так обменивались редкими, ничего не значившими фразами. Больше всего, как это не странно, Доминик разговаривал с Артуром ле Тейном – хотя тот вовсе не отличался болтливостью.
   О себе, конечно, он и вовсе ничего не говорил – никто так и не узнал, где, чем и как живет светлоглазый и светловолосый воин. Понятно было, что его родина находилась где-то на севере Лаконы – внешность говорила о многом. Но ничего о родственниках, о судьбе, о жизни и, также, почему Тейн стал наемником – всего этого Доминик не узнал, хотя и пытался. Зато выболтал все о себе – обо всех родственниках – многочисленных родных, двоюродных  и троюродных сестрах и братьях. Все они, кстати, были еще слишком малы, чтобы воевать – так что встретить они бы их не встретили – а вот троих дядюшек ле Рамлет вполне мог бы увидеть – все они были рыцарями.
   Артур слушал все эти его рассказы – возможно глупые и наивные, на его взгляд – и пил пиво, точил свой громадный меч и даже показал Доминику пару приемов. Юноше больше и не надо было – хоть какое-то общение – ведь Николя все время проводил с Алеком, другие – с ним говорить бы не стали. А вот Артур – он последовал за ними, не смотря ни на что, подчинясь приказам своего неведомого повелителя – некоего Франциска ле Шаорина. Кем был, тот, кого называли первым министром узурпаторши Селины, Доминик не знал – политикой он никогда не увлекался, и имен всяких министров не знал. И ведь если этот Шаорин приказал Артуру следовать за ними и оберегать их от всевозможных опасностей – значит, он, в общем-то, на их стороне.
   Когда война закончится, Доминик решил сделать две вещи – найти таки Сильвию, и узнать – кто такой на самом деле Артур ле Тейн.

Автор: Шань 23.03.2004, 21:42

3 число месяца Падения Зерна. Сторн.

   Незримое привело его к сторнийской тюрьме.
   Провидение вещь странная - кому из людей понятно, к чему приведут наши шаги? Что изменится от наших поступков? Во многом Шань опирался на свои предчувствия... И когда он услышал в порту, о заточении... отца жены правителя Сторна. Того держали на положении заложника... Но исправить это - несомненно, это будет неожиданностью, которая при должных усилиях полностью изменит весь баланс, тех сил, что ведут здесь свою игру...
   Поэтому он здесь.
   Шань отворил тяжелые створки, разошедшиеся с жутким скрипом. Почти сразу на него уставились сотни глаз... Охрана, войска... Тюрьма была не просто тюрьмой... Настоящая неприступная крепость - вот что это было...
   Сотни глаз смотрели на пришельца, сотни рук потянулись к мечам... Время ударило волной в берег реальности, и схлынуло как во время отлива... Шань бросился вперед.
   Почти невидными для глаза движениями, он крушил, ломал, калечил и убивал стражников на своем пути. Воздух, рассекаемый ладонями, словно мечами, свистел. Шань промчался мимо троих человек, ухитрившись почти одновременно ударить всех так, что они разлетелись в разные стороны, сшибая других на своем пути.
   Начальный импульс почти пропал, когда он достиг половины зала, оставив за собой более двадцати человек - так или иначе обезвреженных, перед ним была еще десяток-другой... с изумлением смотревший на человека, застывшего посреди зала. Шань кивнул им всем.
   - И это - Начало...
   Сторнийцы не замешкались, и с криками кинулись вперед, выхватив оружие. Адарец схватил руками лезвия двух мечей, выдернул из рук, подкинул, схватил еще два, перехватил два упавших, кинул... Четыре человека упали. Шань двигался кругами, нанося удары, отбивая удары, и постепенно приближаясь к маленькой незаметной дверце...
   Когда врагов в зале осталось около пяти, он очутился около нее... Вырвал из петель, размахнувшись, швырнул. Окованная сталью дверь снесла все на своем пути, ударилась в противоположном конце зала о стену и развалилась на обломки.
   - Глава Клана Аллари?
   - Он самый, - пожилой, но еще крепкий мужчина неторопливо поднялся с ложа и окинул цепким взглядом и выбитую дверь комнаты и мертвую стражу, - Мне нужно спешить? Или ты пришел, чтобы отправить меня следом за ними?
   На лице пленника не было страха, лишь напряженное ожидание, и, судя по всему,  не противясь уходить пожилой сторниец не собирался...
   - Может быть в следующий раз, но не сегодня, - не тратя времени зря Шань начал стягивать с одного из мертвых стражников одежду, - Раздевайтесь. Нам и вправду надо спешить…
   - И что здесь происходит?
   - Все просто: один из тех, то стоял у двери в сговоре с некими личностями убил своих товарищей... – потом - убил Вас, - мужчина быстро облачал труп в одежды отрешенного правителя, - …и изуродовал…
   Сильный удар буквально смял лицо стражника, превратив его в кровавое месиво:
   - …А потом - бежал.
   - Эта часть мне нравится, - в одежде гвардейца правитель, казалось, сбросил лет десять… или на него так повлияла перспектива обрести свободу и меч на поясе, - А что было дальше?
   - Дальше будет видно… Пока история заканчивается словами "и бросились они наутек".
   - Не слишком героическая концовка…
   - Зато реалистичная, - окинув критическим взором комнату, Шань решительно опрокинул светильник, полный китового жира, - А для большей героичности добавим "а позади бушевало пламя…"
   Сторниец недовольно скривился:
   - Ты хоть знаешь, варвар, сколько лет этому замку?
   - Тогда оставайся и помогай тушить пожар… а вот, кстати, и добровольная пожарная дружина, - в коридоре еще далеко, но, быстро приближаясь, послышался звон металла, шум бегущих людей.
   Но опальный Глава Клана, похоже не испытывал особого желания встречаться с соотечественниками. Во всяком случае, больше вопрос с пожаром не поднимался.
   Когда замок остался далеко позади, Шань остановился.
   - Теперь время обьясниться... На вашем острове происходит нечто странное, и, судя по всему, в этом замешана самая верхушка. Насколько я, понимаю, ты обладаешь определенным авторитетом среди жителей вашего государства...
   - Нет, – сторниец замотал головой.
   - Что – "нет"?
   - Я понимаю, к чему ты клонишь... Я не собираюсь возглавлять никакие "восстания", "революции" и прочее. Ты освободил меня – я благодарен тебе, но пусть меня считают мертвым. Так будет лучше для всех – и для Сторна и для моей дочери.
   - Как ты можешь так говорить? Весь мир в опасности!
   - Тебе не понять. У тебя детей нет.
   Шань развернулся и пошел прочь. Это попытка провалилась...

Автор: Иванэ ле Амарра 23.03.2004, 22:32

13 день месяца Падения Зерна. Фалесса.

Они должны выстоять. Как молитву Марэлю повторял эти слова Иванэ. Он до сих пор видел тех обреченных, которые своими жизнями купили небольшую отсрочку Фалессе, а этим и всей Лаконе. Но на войне, как на войне…
Под стенами Фалессы плещется море сторнийских и лирийских войск, император Ярно с армией далеко, а они стали одинокой скалой, бросившей вызов жестокому приливу…
Фалесса должна выстоять, должна…
Иванэ просмотрел еще раз план города, прикидывая, откуда лучше всего совершить вылазку, но при таком количестве врагов, даже крыса не проскользнет не замеченной за стены столицы. И все же попытаться стоит. Кто бы ни командовал атакующими, кто бы не разрабатывал план нападения, он должен был захватить столицу сразу. Личные войска Иванэ, как он надеялся, стали неожиданностью, но как было на самом деле? Осада – единственное, что осталось тем, кто сейчас заключил Фалессу в кольцо, но они также должны понимать, что как только Ярно узнает о нападении, он должен будет вернуться, чтобы спасти свою столицу и всю страну, но для этого ему придется покончить с Лесом. Похоже, кампания против Лаконы была тщательно спланирована, не бывает таких совпадений, или же все «друзья» империи накинулись на Тигра, как стая шакалов, стоило тому захромать. Это уже не важно. Сейчас главное выстоять, выстоять…До прихода Ярно, до того часа, когда в городе никого не останется, до пришествия самого Марэля…Выстоять…
Стук в дверь раздался неожиданно, хотя Консул Лаконы должен был уже привыкнуть, что теперь все идут со своими заботами к нему, тем более сейчас. Консул. Эта должность вызывала у Иванэ двоякие чувства. Он был очень удивлен поступком Саолы и задумался, оправданы ли были его подозрения насчет этой девушки. Она не побоялась придворных, что уж там скрывать, недолюбливающих ее, и открыто выказала поддержку ему, хотя многие считали, что у них гораздо больше прав на этот титул. Самому герцогу громкое имя было не нужно, но в той ситуации, в которой оказалась Лакона, он был вынужден принять его. Только так он смог бы помочь, только так, ничто другое не заставило бы Иванэ стать тем, кем он стал.
-   Войдите.
На пороге возник Рио ле Лардли. Юноша молча кивнул Иванэ и прошел в кабинет. Герцог поднялся, пожал руку друга Ярно и предложил тому сесть. Рио сел, его лицо было хмурым и напряженным.
-   Вы бы хотели передать что-то Ярно? – Иванэ исподлобья посмотрел на юношу и сделал вывод, что тот возвращается к императору. – Я сделал свое дело и теперь спешу обратно, Ярно должен знать о случившемся.
-   Да. – Иванэ захотелось оказаться где угодно, только не в этом кресле, где на него смотрели глаза молодого человека, ждущего от «всесильного» ле Амарра слов и уверений в немедленной победе. В жизни так не бывает. – Передайте Ярно, что Криэран почти взят, Фалесса осаждена, я делаю и буду делать впредь, все от меня зависящее, чтобы столица выстояла, но как рассудит Марэль не знает никто. Положение тяжелое, Рио. Не буду от Вас скрывать. Войск у сторнийцев больше, но стены города крепки, так просто его тоже не возьмешь. Мне хватит людей, чтобы обороняться, но не нападать. Для этого Ярно должен скорее расправиться с Лесом. Только император может спасти свою страну.
Рио хотел было что-то сказать, но передумал. Потом с сомнением посмотрел на Иванэ и все же ответил.
-   На счет Полумесяца можно больше не беспокоиться. Я сообщу Ярно все, армия будет здесь так скоро, как это возможно. – Поскольку Иванэ никак не отреагировал на эти слова, Рио, как бы между прочим, пояснил. – Полумесяц снова стал нашим верным вассалом, а Эвор Тилийский заключен в Фалессе.
Ни один мускул не дрогнул на лице герцога, когда он услышал это. Глаза из стальных превратились в гранитные. Теперь «важное дело» Рио в столице перестало быть тайной.
-   Тогда нам остается молить Марэля, чтобы он помог Фалессе выстоять. Сообщите Ярно все, что узнали. Я обещаю, что город выстоит до его возвращения. – Такими обещаниями не разбрасываются, но Иванэ всегда держал слово, за которое отвечал только перед собой и своей честью.
Рио коротко кивнул, мужчины обменялись рукопожатиями, после чего друг Ярно исчез. Пройдет всего пара часов и Император будет знать о случившемся. Ему же осталось только ждать. Вместе они отправят отродья Акулы в морскую бездну, где им самое место.
Только почему тогда так гадко на душе?

Автор: Александра 23.03.2004, 22:40

13 день месяца Падения зерна. Фалесса.

«Ни сердцу, ни душе, ты не указ,
Кого любить, кого убить.
И не пройти другим за нас
Дорогу жизни и тоски…»

Строки какого-то менестреля вызывали насмешку. Рифмоплет, похоже, почитал себя великим поэтом и слагателем песен и легенд. Эта «Баллада Сердца» была пятой из прочитанных Лексой и в каждой Дама сердца «несчастного» любила другого, а он в итоге бросался со скалы, топился или геройски погибал в сражении. Только после этого «прелестница» осознавала, что же она потеряла. Однообразные рифмы, высокий, скорбный стиль и пронизанная слезными словечками поэтическая бредятина выводила из себя еще сильнее вынужденного бездействия.
Сторнийский флот был у стен Фалессы, а она сидит в своих комнатах и читает «сопли» какой-то «тряпки», даже не способной завоевать любимую! От одной мысли, что Рик может быть где-то здесь, рядом, Лекса теряла сон и аппетит. Она не могла ни помочь Властителю, ни оказаться рядом с ним. Пока жив Иван. Значит, Иван должен умереть.
Так думала она, но потом видела мужа и вся решительность куда-то исчезала. Даже она, даже ради любви к Рику не могла пойти на такое. К своему ужасу, Лекса поняла, что герцог не мало для нее значит. С ним всегда спокойно, он как нерушимая скала, на которую всегда можно оперется, быть защищенной, но что делать если сердце птицей рвется из уютной пещеры в скале на волю, к морскому ветру, быстрым волнам и бушующему миру…

«Шаг за шагом, ближе к краю,
Заглянув за грань судьбы,
Я смогу понять, познаю,
Всю безудержность души…»

Съешь тебя Акула! Этот стихосоздатель решил свести ее с ума!
За последние две недели Александра сотни раз решалась и снова отказывалась от рокового для Иванэ слова. Она знала, Кот ждет лишь пары сплетенных временем звуков, превратившихся в слово. Всего лишь слово, только слово, целое слово…Смерт Ивана не только освободит ее, но и скорее всего позволит сторнийцам взять столицу. Все эти напыщенные пижоны, оставшиеся в городе, так как считали, что здесь их паршивые жизни будут в безопасности сами сдадут Фалессу врагу, только бы спастись. Честно говоря, она бы с удовольствием посмотрела, как Рик спустит их драгоценные шкуры. Тот, кто предал однажды, предаст дважды. Но прежде должен умереть Иван.
Он, как всегда, появился без предупреждения и вошел, не постучав. Широкие плечи были чуть опущены, как под непосильной тяжестью, в уголках глаз залегли усталые морщинки, сами глаза были темными, как в моменты наивысшего пика страсти или бессилия перед судьбой, но прочитать что-то на лице по-прежнему было нельзя. Александра положила книгу на колени и вопросительно посмотрела на мужа. Иван на миг замер, потом подошел ближе сел рядом и обнял жену, зарывшись лицом в золотую косу. Александра растерялась. Не зная, что ей делать, она ответила на объятия. Когда маленькая ручка коснулась ночных прядей, мужчина вздрогнул и отстранился, не выпуская Лексу из рук, и вгляделся в ее лицо. Под внимательным взглядом Ивана, девушка смутилась.
-   Алекс, я знаю, что никогда не услышу от тебя слов любви, но скажи хотя бы, что будешь рядом…
Александра еще никогда не видела герцога таким.
-   Я…
-   Нет! Не надо…Не надо лгать. – Иван не дал ей ничего сказать и легко коснулся ее губ своими, совершенно сбив Лексу с толку. – Одевайся и поезжай к Мирте. Скажи, что она нужна мне и попроси приехать, как только она сможет…Это очень важно!
Александра не посмела задавать вопросы. Одного взгляда на Ивана хватало, чтобы понять – он не шутит. Присущее всем женщинам и кошкам любопытство, терзало ее, но все ответы искать будем потом. Скосив глаза на все еще раскрытую книгу, девушка захлопнула ее, положила на стол и позвала Аниту.
-   Да, миледи, - присела служанка перед хозяйкой.
-   Принеси скорее мой плащ.
Через пару мгновений девушка вернулась и помогла Лексе одеться. Герцогиня посмотрела на мужа, по-прежнему сидящего все там же, и только потом отправилась к подруге. Что-то не давало ей покоя…Ах, да! Это последние строки, которые она успела прочитать.

«И не будет отпущенья
Он простил и не простил.
Уповай на воскресенье
Только за пределом сил…»

Автор: Мист ле Нуаран 24.03.2004, 9:17

4 число месяца Зерна

Я должен был найти Раэн!
Это обсуждению не подлежало. Если и было что-то в моей жизни, имевшее смысл, то это она. Только ради нее стоило умирать, только ради нее стоило жить. Только она удержала меня от превращения в зверя, когда остальные только проклинали или, напротив, хлопали по плечу, говоря что-то вроде «Так их, капитан!». Она и наш ребенок – вот и все, чего я действительно добился в жизни.
-Друзья…
Могу ли я теперь называть вас так? Я вел вас от самого Сторна. Благодаря мне большинство из вас живы и богаты. Под моей командой отряд потерял лишь трех человек, да и то лишь потому, что я не предусмотрел Мстивоя.
Под моей командой отряд «Волки» приобрел известность. Нас уважают и боятся по обе стороны фронта. А после войны каждого из нас будут чествовать как героя.
К богатству и славе вел я вас, и что увидел я? Предательство!
Люди, назвавшие меня капитаном, поклявшиеся в повиновении мне, получавшие из рук моих пищу и золото, покусились на ту, дороже которой для меня нет. Почему? Потому только, что я не давал им крови.
Да, мы называем себя Волками. Но мы Волки, а не шакалы. Мы убиваем лишь когда это нужно. Да, раньше мы убивали почти бесконтрольно. Но это было необходимо. Теперь же мы можем обойтись и без этого.
Но разве они понимали это? НЕТ! Они лишь хотели крови. И еще секунда, и они получили бы ее. Как бы мне ни хотелось проигнорировать этот факт, но Мстивой – намеренно ли, нет ли – спас мою Раэн. Месть откладывается, а если он остановится – отменяется совершенно. Я сказал, кто не согласен – скажите это моим клинкам.
Притом свое несогласие выразите сейчас, ведь потом у вас не будет возможности. Я ухожу. Ухожу по личным делам. Ухожу искать. И это окончательно.
В мое отсутствие отряд возглавит Всеслав. Его лейтенантом станет Мортимер. Я надеюсь на вас, друзья… Двигайтесь к Фалессе. Без нужды не убивать. Мстивоя пока не ищите, но ходите опасно.
Виктар, я прошу тебя пойти со мной. Как друга, не как подчиненного.
Пат, ты тоже идешь со мной – я отвечаю за тебя…
Я уйду утром. Все вопросы задайте до этого времени.

Автор: Rigan 24.03.2004, 10:12

8 день месяца Падения Зерна

Риган сидела у костра, поджав ноги и опустив рыжеволосую голову на колени. Зеленые глаза не отрываясь смотрели на языки пламени, плящущие перед ней. Солнце клонилось к земле. Девушка почти физически ощущала боль леса, которая словно в ответ отзывалась в ее теле: "Это все плечо.. просто.. не могу же я чувствовать боль деревьев.. Или могу? Нет, чепуха, - тихо уговаривала она сама себя. - Лес наш дом.. ветки в костре - тоже из леса.. Правда это сушняк." Зеленые глаза закрылись. Странная неподвижность сковала все ее тело, Риган с необычной для себя покорностью ждала чем все это закончится...
.. Она никогда не видела моря, но сразу поняла, что эти безбрежные просторы - море. Величественное, огромное, угрожающее. Черные волны сталкиваясь друг с другом порождали бешенные водовороты. Ей казалось что в непроглядной глубине вод сражаются сами Стихии Земли и Воды. Грозно поднявшийся вал обрушился на прибрежную скалу, узкую, похожую на змею. В какой-то миг, она вскрикнула - морская пучина, на которую она только что смотрела как стороний наблюдатель, вдруг оказалась вокруг, затягивая, забирая все силы, ломая и круша само сознание. Прямо перед взором перепуганной девушки проявились два горящих ока: нечеловеческий, странно-равнодушный и в тоже время опасный, смертельный взгляд устремился на нежданную гостью. В какой-то миг ей показалось, что над ней уже сомкнулись волны, но потом словно чья-то рука дернула ее наверх. Но оторваться от бушующего моря было невозможно, ее глаза инстинктивно искали нечеловеческие глаза.. И нашли. Огромная рыба со зверским оскалом поднималась из бушующих волн. И снова этот магический взгляд. И она осознала, что в ответ на этот взгляд - обращается в большую, упрямую и живучую кошку, оскаливая зубы и угрожающе рыча. Хотя, по сравнению с этой гигантской рыбиной она все равно казалась котенком. Но белоснежный хвост свирепо ударял по бокам, сдаваться она не собиралась. Вдруг внимание рыбины привлекло что-то за спиной кошки, в глазах мелькнуло злорадное удивление. И она не удержавшись, повернула голову, в изумлении глядя как оживает змееподобная скала. Высоко на морем поднялась величественная и холодная фигура змеи, покачиваясь почти в такт бушующим волнам и завораживая все и всех этим танцем подчинения. Кошка фыркнула и отползла в сторону, переводя взгляд с одного чудища на другое. А те со смешливым вниманием уставились друг на друга и казалось, что они понимают и очень хорошо дополняют друг друга.. Но тут Змея сделала выпад и Рыбина скользнула в глубину вод, лишь для того чтобы с бешенной яростью вынырнуть оттуда и в свою очередь опрокинуть на напавшую сокрушительный удар своего тела. Змея заскользила обвивая и ускользая, Рыбина страшно оскалившись бешено вертелась, круша все вокруг себя. Кошка ошарашенно наблюдала за этим безумным танцем и неожиданно осознала, что мир вокруг изменился. С запада надвигалась леденящая стена мрака, прорезаемого вспышками странного, голубовато-алого пламени. С востока поднимался серебристо-зеленый свет, сокрушающий все, что попадалось на его пути. Она помотала головой, пытаясь вырваться из странных тенет, но ее еще глубже ввергло в странный сон. В душу проник мрак и свет и скрестившись пытались вырваться, подчинить то, что уже не являлось телом. Тело осталось где-то далеко... а душа, вырвавшись, взлетела, устремляясь ввысь и моля Стихии о защите, защите тех, кого она любит и кто должны-должны-ДОЛЖНЫ ЖИТЬ!!!...

- Риган!!! Очнись!! Да что с тобой?! - даже сильные руки Крина не могли сладить с бешенно бьющейся в его руках девушкой. Она изогнулась дугой и вырвалась, кувыркнувшись в сторону от ошеломленного бьеринга. Перед ним вместо рыжеволосой головки возникла серебристо-белоснежная кошка. Крин медленно протянул руку к ней: - Риган..
Звериные зрачки сверкнули, предупреждающе, но тут же она судорожно дернулась, было видно как отчаянно она стремится овладеть собственной волей. Через мгновение на прохладной земле лежала девушка, по чьим щекам безудержно текли слезы. Крин предупреждающе поднял руку, останавливая рванувшегося к ней Дира и сам мягко поднял ее на руки, прижимая к себе и успокаивающе, как ребенка, укачивая. Зеленые глаза с бесконечной нежностью посмотрели на друзей, благодаря. Она тихо вздохнула и чуть слышно спросила Реда:
- Где Князь?..
Глаза друзей поддернулись болью и отчуждением.. Риган вздохнула еще раз, принимая решение.

(продолжение следует)

Автор: Raen 24.03.2004, 11:02

4 день месяца Падения Зерна

Голова болела просто невыносимо. Раэн застонала, пытаясь открыть глаза, но когда у нее это получилось, девушка поняла, что это было напрасно. Ее руки были жестоко скручены веревками и удерживались у нее над головой кровожадно ухмыляющимся Гафиром. Когда его черные глаза встретились с удивленными глазами жертвы, он очень недвусмысленно облизнул острие ножа. Но тут внимание Раэн - если это расплывающиеся сознание можно назвать вниманием - привлекли жадные руки, лапающие ее тело и предательский треск ткани. Она не глядя точно могла сказать чьи это руки и чье это дыхание опаляет ее шею, оставляя некрасивый след. Собрав все свои силы, а их было совсем немного, девушка повернула голову и прямо посмотрела в лицо Алекса. На его губах играла похотливая усмешка:
- Я предупреждал тебя, рыжая сучка, что рано или поздно, но ты будешь принадлежать мне. Досадно, что я не смогу сделать всего того, что делал с тобой Мист. Наблюдая за вашими играми..
Губы Раэн скривились:
- Ублюдок, - чуть слышно сказала она. - Мерзкий, похотливый ублюдок. Меня тошнит от тебя..
Больше она ничего не смогла сказать. Алекс с размаху наотмашь ударил ее по лицу одной рукой, а вторая с силой врезалась в живот девушки, лишая дыхания. Он пытался болью стереть то презрение, которая она выливала на него. Потом он грубо навалился на ее тело, губы жадно впились в ее губы, сминая, врываясь. Раэн была в полузабытьи, слыша, как с ее тела срывают одежду, как по груди шарят чужие, липкие руки, нарочито как можно больнее сжимая ее. Сквозь полумрак она слышала голос Хасурфа:
- Алекс.. У нас мало времени.
Гафир:
- Ты можешь оставить ее себе и после того, как мы пережем ей глотку.
- Идиоты! Я должен поиметь ее живо..
Он не успел договорить, захлебнувшись собственной яростью. Она услышала свист стали и приготовилась к тому, что сейчас в нее вонзится холодная, неумолимая смерть. Лишь в подсознании мелькнуло: "Мое дитя.." Смутно она осознавала, что смерть поразительно долго не идет. Алекс словно забыл о ней, да это и не удивительно. Ее глаза обнаружили его, завалившимся набок и хрипящим от арбалетной стрелы. Взор помутился, когда чьи-то руки - грубо, но бережно подхватили ее с земли:
- Леди, - послышался чьей-то голос. - Не трогайте их. Они - мои. Лучше давайте я помогу вам. Этой девушке требуется помощь.
- Кто ты? - голос был нежным, чуть дрожащим то ли от напряжения, то ли от страха.
- Вряд ли мое имя поможет этой несчастной, - продолжил первый голос.
Раэн почувствовала, как ее голову бережно поместили на чье-то плечо, а ловкие пальцы быстро разрезали веревку стягивающую ее руки.
- Великий Марэль, что за скоты! - снова нежный голос. - Бедная девочка.
Раэн попыталась собрать силы и поднять ресницы, чтобы посмотреть на неожиданных спасителей. Смутный силуэт мужчины. Это он пытался аккуратно расстереть кисти ее рук, чтобы оживить занемевшие пальцы. Потом он достал какую-то фляжку и губ Раэн коснулась влага. Она судорожно дернулась, пытаясь сказать:
- М.. мой... реб.. ребенок..
- Девочка, тебе нужно самой выжить, - все тот же негромкий голос и снова влага смочила ее губы. Пить она не могла, невыносимо болел низ живота, голова кружилась, а ее безвольное тело уже поднимали, пытаясь усадить на лошадь.
- Она не сможет удержаться на ней, - отчаянно сказал нежный, девичий голос.
- Леди, вам не нужно видеть то, что я собираюсь сделать. Все что вам нужно, это проехать чуть-чуть и подождать меня впереди. Я очень быстро. Поверьте мне, леди.
- Хорошо. Я постараюсь. Как тебя зовут?
Молчание.
- Мстиш.
Руки Раэн бессильно повисли, глаза заволокла тьма.

Автор: Дориан 24.03.2004, 18:14

8 день месяца Падения Зерна. Сторн. Где-то под Цитаделью.

Родрик в окружении десятка гвардейцев спускался по мрачным, уходящим в глубь скалы коридорам Цитадели.
Глава Храма Четырех ветров был стар, очень стар… Грегор, не так давно разменявший вторую сотню лет казался магу мальчишкой. Магия… она позволяла продлевать жизнь, получать бесценные знания и опыт, который опять же позволял и дальше ходить по земле. Но чем дальше, тем яснее Родрик осознавал – все в этом мире имеет свое начало и свой конец. И его, Родрика, конец – уже близок. Пока смерть еще удавалось обманывать, но скоро никакие ухищрения, никакие ритуалы не смогут удержать жизнь в видевшем сотни лет теле… Именно по этому обычно осторожный маг и ввязался во всю эту авантюру с войной, желая уйти в свете славы, наставником и соратником величайшего из Властителей. И за годы, за десятилетия до этого дня он заложил первый камень в основание памятника собственному величию… но сейчас все мечтания, все усилия последних лет стали казаться бессмысленными, ненужными, пустыми… Мужчина улыбнулся и его улыбка в свете факелов показалась неожиданно мягкой, мечтательной: «Живым не нужен памятник. А живущим вечно – он не понадобится никогда! Я буду жить вечно… Жить! Вот чего я хочу… не надо ни славы, ни величия – только жизнь…»
Коридоры становились все глубже, темнее, робкие, словно испуганные язычки пламени были не в силах рассеять вековой мрак, и лишь отбрасывали на стены причудливые, словно бы живущие собственной жизнью, силуэты. Казалось, отряд входит в  легендарную реку, текущую по Долинам Смертной тени, в водах которой души мертвых на веки оставляли свою память о  мире живых. Но эта река не просто отнимала память – она несла в себе древний, липкий ужас, словно впитывающийся в кожу, с  каждым вздохом проникающий все глубже. Стены коридоров менялись незаметно, и вот они же не сложены из гранитных блоков, и даже не вырублены в скале, но словно выплавлены неведомой силой, дикой ярости обрушившейся на сердце скалы. Среди гвардейцев начался ропот: сторнийским воинам почти невозможно внушить страх, но это место его и не внушало – оно было страхом… Страхом, овеществленном в обоженном неведомым огнем камне коридоров, в неподвижном, тяжелом воздухе, в бесконечных слоях камня над головой.
Родрик небрежно, почти с театральным изяществом взмахнул рукой, и в воздухе возник ослепительно яркий шарик, если и не рассеявший мрак, то хотя бы выгнавший его за пределы небольшого освещенного круга. Стало немного легче, люди успокоились, а сам маг в который раз поразился, насколько легко ему последнее время дается магия. Недели, проведенные в библиотеке, без солнечного света, почты без еды, подточили его здоровье, превратив моложаво выглядящего мужчину в бледного старца с диким, отрешенным взором, но Родрик не жалел ни о чем. Ведь тайны, которые открыл древний, почти несохранившийся свиток, стоили любых лишений. Мужчина ласково, словно любимую, погладил сжатый в руке футляр с бесценной вещью… скоро… уже скоро.

Десятник в очередной раз подавил желание резко оглянуться и ограничился лишь тем, что осторожно скосил глаза, стараясь уловить малейшее движение. Мужчина был готов поклясться, что там, за пеленой тьмы, окутывающей маленький освещенный островок что то живет… шевелится… ждет, и когда он забывшись переступит черту – просто схватит и увлечет туда, во мрак коридоров. Страх был детским, недостойным одного из воинов личной гвардии Властителя, но будь мужчина один, он бы не раздумывая повернулся и бросился наутек, наплевав и на честь, и на отвагу, и на долг, потому что уверен  - для подстерегающего во тьме ужаса все это лишь пустые, бессмысленные слова. Но сейчас он был не один – за десятником шли его люди, и им тоже было не по себе. Он читал это в их глазах, на побелевших от напряжения кистях рук, судорожно сжимающих рукояти мечей, по глухому, неразборчивому ропоту. И будь он проклят, если явит им пример малодушия. Нет уж, они пойдут вперед, за этим проклятым магом, вышагивающим по все расширяющимся и расширяющимся коридорам с просто-таки поразительной непринужденностью. И как  этот старый козел отыскал вход в эти подземелья?
Десятник служил в гвардии уже добрый десяток лет, из них восемь – в Цитадели, а потому имел все основания считать себя знатоком древнего замка. Но за все годы, облазив огромное сооружение от колокольни до подземелий, воин никогда не встречал ничего даже отдаленно напоминающего коридор, по которому шел отряд… Более того, десятник был готов поспорить на месячное жалование, что там, где они вошли в проклятые катакомбы, еще вчера была глухая стена.
«К акулам! Нужно побыстрее закончить с тем, для чего мы спустились в это ублюдочное подземелье и – наверх, в казарму, к вину и молоденьким служанкам» - десятник прибавил шагу. Но долго идти не пришлось – магический свет освещал лишь самих людей и узкую полоску каменного пола перед ними, а потому сторниец едва не врезался в каменную стену, которой окончился казавшийся бесконечным коридор. Но все же успел остановится, отпихнул налетевшего на резко вставшего командира гвардейца и от души выругался, помянув разом и давно сгинувших строителей сего лабиринта, и нерасторопного подчиненного и того старого козла, что потащил их ночной порой в эти растреклятые катакомбы. То, что «старый козел» присутствовал всего в паре шагов и мог превосходно слышать все изыски гвардейской речи, десятника сейчас волновало мало – усталость от пережитого страха и облегчение оттого, что путешествие в глубины земли наконец-то окончилось, были слишком велики. Испытывал ли Родрик подобные чувства неизвестно, но впервые на памяти мужчины надменный маг оставил оскорбление без внимания:
- Ломайте эту стену.
- Чем ломать? – говорить таким тоном со вторым человеком Империи не стоило, но гвардейцу было уже плевать. Лишь бы выбраться отсюда, - нет ни заступов, ни ломов…
- Можете лбами, - усмешка мага была необычайно, неестественно веселой, а в глазах плескалось безумие, - ты же, десятник, только что едва не попробовал…
«Сумасшедший… он точно сошел с ума…» - глядя на бледного, изможденного старика в заляпанных чернилами одеждах, в которого превратился известный на весь архипелаг маг, десятник впервые подумал о том, что наверняка никто там, наверху, не знает, что Глава Храма Четырех ветров с десятком гвардейцев спустился под землю… и если наверх выйдут только гвардейцы, вопросов не будет… - «Но, если мы исчезнем – тоже самое… Убить его прямо сейчас! В коридорах сталь разит не хуже магии… прирезать – и наверх…»
- Ладно, посторонитесь, - словно почувствовав угрозу, маг отступил назад, - Все приходится делать самому…
Не было ни заклинаний, ни пассов руками – просто вдруг стало прохладно, словно по коридору пронесся сквозняк, а в следующий миг стена разлетелась, осыпав все вокруг градом осколков. К счастью, словно невидимый щит отвел в сторону те из них, что могли ранить сторнийцев. Когда осела пыль, взорам людей открылся огромный грот, по середине которого стоял каменный саркофаг. Тьма, царившая в коридорах показалась гвардейцу неумелой ученицей в сравнении с тем мраком, что царил под высокими каменными сводами. Но при этом неведомо как был видна каждая прожилка, каждый изъян опаленного неведомым огнем камня, каждый изгиб стен…
«Сердце… Сердце Тьмы…» - слова пришли откуда то из глубины памяти, словно отзвук древних, инстинктивных страхов, - Я ни за что не войду туда…
- Гвардеец Властителя испугался пещеры? – маг Ветров словно не видел чуждой всему живому картины, не чувствовал пропитавшей каждый камень злобы. Лишь улыбка старца стала еще шире, что в сочетании с запавшими глазами и иссохшим лицом делало его похожим на готовый расстаться плотью скелет, - Ты войдешь туда так или иначе… Это говорю я, Родрик, Глава Храма Четырех ветров…
- Мне на*****, кто ты, - десятник обнажил клинки, тускло блеснувшие в свете магического огня, и легкий шелест подсказал, что то же самое сделали его люди, - Мы уходим, а ты, безумец, оставайся, если хочешь, и пусть то, что спит здесь, пожрет твою гнилую душу…
- Кто я, кто я, кто я… - маг почти пропел эти слова, его пальцы не переставая поглаживали футляр, в каких обычно хранили свитки, - «Пора забыть про то, кем был и вспомнить, кем ты стал…» Я стану бессмертным… и ты тоже, кстати говоря…
Последние слова так развеселили Главу Храма Четырех ветров, что его хохот потряс своды:
- Вот увидишь, ты еще будешь безмерно благодарен, что был со мной в этот великий момент…
С гвардейца было достаточно: мечи рванулись вперед в отточенном за годы практики выпаде – десятник решил не применять к безоружному магу никаких фехтовальных изысков и просто насадить его на острые словно бритва клинки. Но, немного не дойдя до груди мага, клинки соскользнул, словно встретив на своем пути щит, способный выдержать удар сторнийскоих мечей… То заклинание что применил Родрик дальше, гвардеец знал - обычная «сеть», простейшее, а потому очень распространенное заклинание магов Воздуха: тысячи тончайших воздушных потоков опутывают тело, лишают голоса, превращая жертву в безмолвное, едва способное дышать изваяние. Десятник застыл в нелепой позе, словно памятник самому себе, не в силах не то что пошевелить рукой, но даже глубоко вздохнуть. Судя по тому, что тишина, воцарившаяся в коридоре, прерывалась лишь шагами мага, его воинов спеленали тем же нехитрым способом. Конечно, долго такое заклинание не удержать, но много ли надо времени, чтобы выдернув меч из безвольной руки, понаделать в каждом дырок… При этой мысли гвардейцу стало и вовсе неуютно.
Но у сумасшедшего мага явно были другие планы на плененных солдат. Воздушные потоки подняли живые статуи над полом и мягко, словно боясь поранить, внесли в грот. Бессильный, гвардеец мог лишь наблюдать то, что произошло дальше.



«Сейчас или никогда» - Родрик сосредоточился на циклопической плите, и она медленно, словно не желая покидать ставшее за тысячи лет привычным место, поползла в сторону. Но, сдвинув ее едва ли на четверть, маг понял, что на большее сил не хватит: напряжение последних дней обескровило даже его. Мужчина остановился. В душе колыхнулось глухое отчаяние: «Что делать? Неужели столько сил потрачено зря?! Освободить гвардейцев и заставить их помочь? Нет, даже такие тупицы, как эти, уже должны были догадаться о своей дальнейшей судьбе – сразу бросятся… Но тогда как? Вернуться в Цитадель, отдохнуть, попробовать еще раз… Нет! Другого раза не будет. Сейчас или никогда…»
Прервав мрачные размышления мага, в щели между плитой и стенкой саркофага показалась бледная рука с длинными, аристократическими пальцами. Эти самые пальцы сомкнулись на краю крышки, и тяжеленный каменный блок отлетел в сторону, к стене грота, словно одеяло, отброшенное проснувшимся человеком.
«Нечеловеческая сила…. Мощь…. Великая мощь…» - магу захотелось рухнуть на колени и заорать от восторга, - «Я тоже стану таким…. Сильным, непобедимым,… бессмертным!»
Фигура, неспешно выбравшаяся из саркофага, не производила впечатления громадной силы: высокий, худощавый мужчина лет тридцати, чем-то неуловимо похожий на нынешнего Властителя. Движения ловкие, уверенные – не скажешь, что пролежал в каменном ящике тысячи лет. Длинные волосы, зеленые глаза… Глаза. Лишь встретившись глазами с гостем из прошлого, маг понял, какую силу он разбудил – из зеленых, слегка светящихся глаз на него смотрела … нет, не жестокая или безумная жажда, не гнев, не ярость, не ненависть… - вечность. Холодная  и равнодушная вечность, пред которой как адские муки, так и великие радости кажутся столь ничтожными, что распадаются в прах даже воспоминания о них.
Проснувшийся ступил на пол грота, вскинул руки, потягиваясь, словно человек после долгого сна, м с молчаливым неудовольствием покосился на собственный рукав, мигом распавшийся в пыль – одежда перенесла время куда менее стойко, чем владелец. Наконец, вечный поднял глаза на своего освободителя:
- Что же, ты здесь. Это значит, ты прочел свиток и знаешь, что я такое… ты пришел, чтобы стать одним из моих «детей», - это было не вопросом, а констатацией факта. Голос у вампира был на удивление глубокий, чистый… таким хорошо петь баллады о любви.
Родрик собрал волю в кулак:
- Не совсем так…
- Нет? – брови вопрошающего удивленно изогнулись, - Тогда ты либо глупец, либо безумец. Что ты ищешь здесь?
- Я хочу стать твоим «названным братом».
(«Названный брат» - особый тип вампира, создаваемый лишь «детьми» первого поколения. Существенно уступая создателю по силе и магическим способностям, они, тем не менее, сохраняют такие важные качества как внешнее сходство с человеком и устойчивость к прямым солнечным лучам. «Названным братом» можно сделать только того, кто искренне, без принуждения об этом попросит. Но каждый вампир первого поколения может создать лишь ограниченное количество «названных братьев», как правило, не более трех-четырех. При их создании необходимо проведение особого ритуала, включающего в себя принесение девяти жертв – желательно воинов.)
На этот раз проснувшемуся вампиру понадобилось несколько мгновений, чтобы справится с удивлением:
- Откуда ты знаешь об этом? Точно, не из свитка…. Мир еще помнит Вечных?
- О нет, господин. Вечные забыты повсеместно. Но то, что исчезает из памяти людей, живет в легендах, сказках, книгах по древней истории… нужно просто уметь не только слушать, но и слышать...
- И ты – умеешь. Похвально. Можешь звать меня Дориан, - вампир улыбнулся, обнажив белые, словно свежий снег, зубы, - Ты доказал свою ценность и можешь стать моей правой рукой, моим «братом». У тебя есть все необходимое?
- О да… - Родрик взмахом руки указал на по-прежнему спутанных воздушными нитями, полумертвых от ужаса гвардейцев, - Один моему господину, чтобы восстановить силу. Девять – для ритуала.
- Ты предусмотрителен, - плавными шагами, кажущимися нарочито неторопливыми, но на деле – невероятно быстрыми, Дориан обогнул опустевший каменный гроб и оказался у ближайшего сторнийца, которым оказался злосчастный десятник, - И мне это нравится…
- Еще кое что… На мне закреплено заклятие «поводьев», господин. Понимаете, это…
- Я знаю, что это такое, - не оборачиваясь ко все еще склонившемуся магу, вампир одним легким касанием снял с гвардейца заклинание «сети» и схватил отчаянно рванувшегося человека за горло, - С преображением связь между тобой и объектом прервется, но не печалься: ненависть, вложенная тобой и Жрецом вашего ублюдочного Культа не даст Рикарду Шарку свернуть с нужного пути. Заклятие нацелено на его медальон?
- Да.
- Если он не снимет его, то, восстановив силы, я смогу взять управление в свои руки.
- Но господин, заклятие замкнуто еще на одного человека…
- На твоем месте, Родрик, я бы не недооценивал собственного воспитанника, - Дориан взглянул в глаза гвардейцу, пытающемуся вырваться из мертвой хватки вампира, и тот обмяк, разом утратив и силы, и волю к сопротивлению, - Эту проблему он уладит сам. А теперь заткнись и не мешай мне есть.
Десятник, безвольно болтающиеся в нескольких дюймах от земли, но не потерявший способности слышать и думать, при этих словах совершил последнюю отчаянную попытку вырваться… но лишь слегка вздрогнули словно в раз лишившиеся костей руки, а хриплый крик утонул в вековой тиши подземной обители.
Лицо Дориана менялось: удлинялись клыки, еще недавно бывшие лишь немного длиннее обычных человеческих, лицо побледнело еще больше, а зеленый свет поглотил не только радужку, но все глаза:
- Сильный, - голос растерял свою музыкальность, став грубым и хриплым, - Не бойся,… тебе понравится служить мне, вот увидишь…
В последней, отчаянной попытке мужественно встретить свой конец, сторниец оторвал взгляд от ослепительно белых клыков и взглянул прямо в глаза твари. Они пылали ядовито-зеленым огнем, дарующим страх и восхищение, боль и восторг, конец и Вечность… Они манили. Клыки легко прокусили сонную артерию мужчины. Его душа сгорела в Вечности.



Спустя несколько часов по тому же коридору, но уже верх, в Цитадель, шли трое: Родрик, Верховный маг Храма Четырех ветров, разом помолодевший на много лет и вновь выглядящий от силы на сорок, высокий худощавый мужчина лет двадцати пяти-тридцати в странном, полуистлевшем одеянии с приятным, немного бледным лицом и удивительными зелеными глазами, и… то, что замыкало колонну путников, и еще недавно было десятником гвардии Властителя, сложно было отнести к человеческому роду. Синева глаз уступила место черным провалам, изредка озаряемым красноватыми всполохами, кожа не просто побледнела, но обрела синюшный оттенок, уши заострились, волосы осыпались со стремительно лысеющей головы, изо рта торчали клыки, но не ослепительно белые, а желтоватые, словно у старого, больного хищника. Но при всем этом двигалось существо с грацией пантеры, не обращая ни малейшего внимания ни на тьму, царящую в подземных коридорах, ни на собственный внешний вид. Дориан оказался прав: десятнику понравилось служить. Ядовито-зеленая Вечность выжгла из сознания сторнийца все желания кроме двух: жажды крови восторга от служения Господину.
Цитадель просыпалась, когда странная троица выбралась на поверхность земли, солнце уже показало свой край над горизонтом и небо во всю пылало утренней зарей, но под каменными сводами замка еще царил мрак. В нем и остались двое из трех спутников, с удивлением глядя на то, как зеленоглазый мужчина решительно вышел из благословенной тени на освещенное место и, откинув стремительно рассыпавшийся в прах капюшон, открыл бледное лицо лучам восходящего светила. Бывший десятник вздрогнул и инстинктивно забился поглубже в тень – тварь отлично осознавала, как опасны для нежити прямые солнечные лучи, переродившийся маг повел себя спокойнее, но брать пример с Господина не спешил – солнечный свет не убивал детей первого поколения, но был им неприятен и мог нанести болезненные ожоги.
Дориан стоял, купаясь в лучах утреннего солнца. Его переполняла радость – радость дикая, необузданная, ведомая лишь вампиру, тысячи лет проспавшему в гранитном саркофаге. Он наслаждался каждым вздохом, каждым движением, даже боль, которую причинял солнечный свет, радовала, являясь лишним доказательством того, что он «жив»! Он обманул время, пережил предательство создателей, гибель всего своего рода, сон, для короткоживущих людей показавшийся почти вечным… он преодолел все. И теперь это глупое утреннее сольце знаменует не просто начало нового дня, а начало целой эпохи – «Эпохи возвращения Теней». Еще нескоро те жалкие черви, что коптят небо по всему миру, поймут это, но, поняв – в страхе и восторге склонятся пред ним,  пред его разумом, пред широтой его замыслов… и вновь станут тем, чем были созданы – кормом. Пищей для Высших. Постаравшись навсегда впечатать в свою память этот восход – утро первого дня новой войны, Дориан шагнул обратно во тьму.

Автор: Ред Дир 24.03.2004, 19:02

8 день месяца Падения Зерна.

Ред не мог чувствовать себя спокойно. Он почти не спал последние 5 дней. Эвор ушел и оставил его держать сопротивление. Шестьсот луков под его командованием. Ред решил что будет стоять до конца, пока у него будут силы…
-Если мы потерпим поражение,  то отойдете в Тил, - серьезно сказал Ред Варлаку,-но надеюсь мы сможем удержать наши позиции.
-Пока что нам это удается…
-Пока…Как настроение воинов?
-Мы сдерживаем натиск и это подбадривает их.
-Хорошо.
Стрелы летели без перерыва и это было явное превосходство над противником. Армия Ярно не могла близко подойти к крепости. Ред и еще двое воинов руководили защитой чертога. В воздухе витало напряжение, время неимоверно тянулось и воины начали уставать.
-Ред!- раздался крик Крина,- держи оборону. Воины Ярно начали прорываться. Так они подойдут к стенам!
Свист стрел сливался в единый гул. Ред Дир осматривал людей. Пока потери были весьма не значительные. Риган шла на поправку, хотя выглядела не важно и уже так не рвалась в бой как пару дней назад.
“Ничего. Мы еще выберемся от сюда,- думал Ред натягивая тетиву своего лука, - ястреб Эвора кружит над полем боя. Это должно быть хорошим знаком для нас… Но почему он не с хозяином? Интересно…”
Лучники изо всех  сил не давали возможности подойти к крепости недругу.
Но все же воинам Ярно удалось дойти до крепости и они начали устанавливать лестницы.
На стенах чертога началась легкая паника, но Варлаку и Реду сразу удалось успокоить своих людей и началась усиленная атака. Шум и гам становился все громче, но Ред отчетливо слышал стальной голос Варлака, отдающего приказы стрелять.
Ред стоял не далеко от Крина. Они оба стреляли очень метко. Но у Крина это получалось пожалуй несколько лучше, чем у странника, который предпочитал ближний бой.
Спустя пол часа все попытки атаковать Чертог с треском провалились. Лучники с радостными возгласами отстреливали выживших.
-Как считаешь, Ярно вне себя от злости после такого разворота событий? - усмехнулся Варлак, - теперь нам точно не сносить головы…
-Кто знает, - задумчиво протянул Ред.
Голова странника была забита разными мыслями, все перепуталось в голове. Сражения которому не было конца, свист стрел и оглушительные крики, крики победы и поражения, кровь. Сестренка Риган которой было не место на войне. Да она смелая, но уж слишком страшна потеря могла ожидать странника. Хорошо что рядом были Крин и Варлак. Ред полностью полагался на этих отважных людей. Варлак с полной ответственностью относился к организации обороны и во всем помогал Реду справляться со своими обязанностями командующего. А Крин рвался в бой как лев  и оберегал Риган. Теперь после того как секрет Риган раскрылся и этот парень знает что она девушка, он все сделает дабы огородить Риган от опасности.

14 день месяца Падения Зерна.

В последние дни Ред очень устал, просто зверски и ноги его еле держали. После продолжительных боев ему хотелось свалиться и уснуть. С утра обстановка была очень спокойной. Атака воинов Ярно ослабевала и почти сошла на нет. Варлак не выдержал и приказал Реду отдохнуть хотя бы несколько часов. Странник почти так и сделал. Ред прикорнул у стены с моментально погрузился в глубокий сон.
…Кругом темно и тихо…так тихо, что даже пугает. Ред открыл глаза и огляделся. Поляна посреди густого, зловещего леса. Голова кружилось и ноги еле передвигались. Ред встал с земли и побрел на странный мерцающий свет...Где-то там, совсем близко...
Внезапно из темноты выскочили 8 волков. Их шерсть ощетинилась и переливалась огненными бликами. Они скалили свои острые клыки и яростно рычали. Ред отступил назад. Выхватил фамильный меч и приготовился к защите. Волки не спешили нападать. Вокруг все начало гореть, деревья зловеще искрились и трещали. – Не пройдешь!!! Ред крепче сжал рукоять меча. Мгновенье и стая набросилась на странника…он чувствовал как острые клыки сжимались на его руках и ногах, как когти рвали кожу и кровь залила все тело, горячая кровь…
Странник в ужасе очнулся ото сна…Он все еще чувствовал боль по всему телу от рваных ран веденья…Варлак обеспокоено посмотрел на Реда.
-Просто кошмар…ночной кошмар. Долго я спал?
-Почти судки.  Но ты ничего не пропустил. Ярно значительно ослабил нападение.

Автор: Кассандра Ферран 25.03.2004, 22:30

9 день месяца Падения Зерна. Криэран.

Асси спала чутко, если забыть об осторожности, то можешь проснуться в далеко не приятной компании, а то и в совершенно другом месте. Тем более теперь, когда все они оказались запертыми в одной ловушке. В первый день Падения Зерна город заполонили лирийские полчища, только ворота Белого города удалось закрыть перед самым носом захватчиков. Во многом здесь была ее заслуга, так как Конрад не счел ее рассказ преувеличением, и благодаря ему лирийцы остались за стеной. Правда, благодарности они вряд ли дождутся, насколько Асси успела заметить, часть сенаторов готова была принять лирийцев с распростертыми объятиями. И  призывы держаться до прихода Ярно они слушали с такими кислыми лицами, что скулы сводило на них любоваться. Все как будто замерли на распутье, между ними и лирийцами установилось непонятное хрупкое равновесие. За стеной не делали никаких попыток проникнуть внутрь, а здесь люди старательно делали вид, что ничего не происходит. Закутавшись в теплую шаль, Асси вышла из комнаты. Проходя мимо комнат, отведенных «родственничкам», она поморщилась и заглянула внутрь. Жакоб безобразно храпел, обняв довольно объемистый бочонок. Судя по запаху, это был тот самый знаменитый криэранский эль, пара кружек которого валила с ног любого. Бад, на вид свежий точно весенний ветерок, молча ей кивнул. Что бы Жакоб не говорил о парне, мозги у него имеются, и здравый смысл тоже. С трезвым Жакобом проблем было бы намного больше, а так пусть себе хоть упьется, лишь бы не лез под руку со своими «великими» планами. Асси спустилась вниз. Так и есть: Конрад, похоже опять не спал всю ночь. Как-то само собой получилось, что за советом люди шли именно к нему, и он же руководил обороной Белого Города. Неслышно подойдя к графу, она осторожно дотронулась до его руки. Конрад устало посмотрел на нее.
-   А, Кассандра, доброе утро…
Асси уже хотела высказать то, что она думает о его ночных бдениях, но почему-то передумала и просто улыбнулась, присев рядом.
-   Что-то я не слышу вашего бодрого голоса? – Конрад приподнял бровь, - Где же мой обычный утренний выговор?
-   Не в моих привычках отговаривать людей. Если вам не терпится поскорее предстать перед Марэлем, кто я такая, чтобы вам мешать?
-   Теперь мне должно быть стыдно, - граф улыбнулся и потянулся за чашкой с кофе. Досадливо поморщился, увидев, что тот остыл. Отставил чашку и заговорил, задумчиво глядя на бледнеющее небо за окном.
-   У меня на душе было бы легче, если бы я знал, что им от нас нужно. За все это время – ни одного предложения с той стороны, ни одной попытки проникнуть сюда.
-   Чумная деревня… - тихо сказала Асси. На вопросительный взгляд графа она пояснила, - мы похожи на чумную деревню. Из нее никого не выпускают, ждут, пока все не умрут.
-   Скорее, пока мы все не ослабнем. С едой пока проблем нет, если сенаторы не начнут укрывать запасы. Или они ждут, что мы сами попросимся к ним под крылышко. Я могу удерживать людей, но не толпу.
-   А вы не пробовали послать кого-нибудь туда, тайно?
-   В который раз убеждаюсь, что все комплименты Гунлы в ваш адрес скорее преуменьшены, чем правдивы. («Чтобы этого мелкого негодяя Тени побрали! Что еще он сказал?» Правда, в последнее время Асси поминала карлика беззлобно и скорее по привычке – они все сейчас в одной лодке, и Гунла ее секреты раскрывать вроде не собирается) Кстати, именно он этим вопросом и занимается…

Автор: Саола 25.03.2004, 22:35

13 день месяца Падения Зерна.
Лакона. Фалесса.

      Осада длилась четвертый день и Саола теперь с трудом припоминала, когда последний раз спала более чем час, спальню с успехом заменил кабинет, где Императрица порой позволяла себе на какое-то время сомкнуть глаза, забравшись с ногами в большое рабочее кресло Ярно.
      Кабинет, крепостные стены, тронный зал, кабинет… и все по кругу. С утра и до утра. И люди, им всем от нее что-то надо… Саола нервно сомкнула дрожащие ладони на чашке с дымящимся кофе. Горячий. Кипящая жидкость должна была больно обжечь горло, но принесла только приятное расслабляющее тепло. Девушка откинулась на спинку кресла и закрыла глаза.
      Даже здесь в цитадели слышен шум возобновившегося с рассветом боя и крики людей, умирающих от стрел, мечей или попавших под горячее масло, льющееся со стен. Время застыло в серых стенах Фалессы. Армия у ворот столицы, похоже, не имела возможности взять ее штурмом, поэтому день и ночь изматывала защитников города ложными приступами. Такое положение нельзя назвать отчаянным, но рано или поздно, гвардейцы потеряют бдительность и лирийцы предпримут более серьезную попытку….
    Столица должна выстоять. И выстоит…. Как трудно всегда оставаться сильной.
    Саола спустила ноги с кресла и подошла к высокому стрельчатому окну. Серый город, серый дождь, серый рукав Салерны с торчащими из воды черными остовами того, что некогда было кораблями вражеского флота. Осень. Как уныло и холодно, и до странности пусто в последние дни, будто случилось что-то очень плохое. Сны, мучившие Саолу с детства, перестали приходить, но от этого становилось лишь тревожнее. Радовало только то, что Сила теперь, несмотря на постоянный озноб ее обладательницы, восстанавливалась гораздо быстрее, чем прежде, и Императрица чувствовала себя хоть сколь ни будь защищенной. Те, кто раньше считал ее глупенькой лесной простушкой, после Совета были вынуждены пересмотреть свое мнение. И Саола не знала к лучшему ли это. Порой, гораздо спокойнее и удобнее, если тебе не предают значения и не обращают внимания.
      Судьба вообще порой делает смешные повороты. Герцог Амарра привел тайно в столицу довольно приличное войско, на случай если лесная ведьма надумает сдать ее Эвору или еще кому… и тем самым спас город. Будь на стенах одна только гвардия и не выступи на защиту города Иванэ, Фалесса вероятно уже или была бы сожжена, или отдана врагу. Однако, Саола не на мгновение не пожалела о власти, которую доверила этому человеку. Во всяком случае, он был предан ее мужу и преследует сейчас те же цели, что и она. В отличии от прочих.
      Саола по прежнему не верила ни «верному слуге Империи» Шаорину, ни Королевскому чародею, так упорно избегавшему встреч с ней.
      Императрица улыбнулась, вспомнив слова Рио о том, что Ярно совсем скоро вернется. Лардли сказал, что Эвора взяли в плен… значит, его привезут сюда, и Саола была уверена, что сумеет уговорить мужа сохранить Князю жизнь…
      В дверь постучали:
- Ваше Величество, вашей аудиенции просит Королевский маг Дэлон. Изволите принять?

Автор: Tarike 26.03.2004, 16:16

2 день месяца Падения Зерна

Тарикэ ошарашенно подняв голову смотрела на возвышевшуюся над ней башню. Она даже не услышала быстрого топота ног, пока чуть не упала от того, что в нее врезалась рыжеволосая девочка в странной для юной принцессы одежде. Незнакомка окинула Тарикэ взглядом, от которого та чуть поежилась:
- Ты что - лирийка?
- Я - дочь хана Сафара ибн-Изим Бнеда, - с невольной гордостью ответила Тарикэ.
- Значит не лирийка? - с неожиданным лукавством спросила незнакомка.
Принцесса не пришедшая в себя после перемещения в пространстве, потрясла головой, пытаясь прочистить голову. Ну а ее неожиданная собеседница тут же сделала для себя вывод:
- Я так и поняла, особенно глядя на твою одежду.
Внезапно она насторожилась, прислушиваясь. Потом быстро схватила Тарикэ за руку, увлекая ее в тенистый проулок и найдя укромный выступ, девочки спрятались за ним. Мимо прошествовал патруль. Светловолосая внимательно следила за исчезающими вдалеке воинами, все еще не решаясь выйти из убежища, а потом развернулась к своей новой знакомой:
- Ну если ты и дальше собираешься всех убеждать в том, что Лирия для тебя неведомая страна, то придется переодется.
- Почему - неведомая? - все еще не могла понять Тарикэ. - Это же мой..
- Глупая! Да тебя же в миг заберут в тюрьму! Ваши степные витязи штурмуют Белый город!
Тарикэ хлопнула глазами и наконец задала вопрос, который уже давно надо было задать:
- А ты кто? И как тебя зовут?
- Сильвия, - соизволила представится светловолосая, тряхнув волосами. В ее локонах казалось засияло само солнце. - Ну? Будем спасать тебя или будем стоять?
Принцесса вздохнула:
- Лучше первое, если это не трудно.
Они посмотрели друг на друга и весело рассмеялись.
Сильвия притащила свою новую знакомую к себе в дом и вывалила перед ней всю одежду:
- Выбирай. Да, еще надо распустить эти твои бесчисленные косички..
Тарикэ кивнула, рассматривая платья и трогая лиф, сильно открывающий грудь:
- А зачем он так стягивается?
- Тени знают, - пожала плечами Сильвия. - Мода - это такая штука, которую не спросишь - зачем.
- А можно я одену какие-нибудь штаны и просторную рубаху?
- Да мне то что?! Хоть голышом ходи, да только тут так не принято, - Сильвия сделала наставительную гримаску: - "Дитя, ты - девочка. Девочки носят платья.."
Тарикэ засмеялась:
- Это тебе так нянька говорила?
- Воспиталка она. Давай переодевайся. Я принесу расческу.
Когда юная наследница Нуаранов вернулась, то застала довольно потешную картину. Платье принцесса одела правильно, а вот все завязки притянула на живот и пыталась их свазать:
- Так. Все наоборот. Сейчас помогу. Ты хоть ходить то в нем сможешь? - она решительно распутала многочисленные тесемки и быстро затянула их на спине своей подопечной.
- Да это просто, - легко улыбнулась Тарикэ. - Только ноги мерзнут.
- Это поправимо. Под юбкой штаны носить можно. А можно чулки.
- Чулки? - глаза принцессы округлились, когда она увидела тонкую ткань, которую по словам Сильвии надо было натягивать на ногу и завязывать мягкой подвязкой.
Тарикэ для пробы натянула один чулочек и стояла, подняв юбку, удивленно разглядывая то, что получилось. Сильвия, которая рылась в поисках подходящих и удобных туфель, оглянулась на нее и, в который уже раз, рассмеялась:
- Сойдет. Пару разочков потренируешься и будешь даже не рвать их, когда натягивать будешь. Но данный уже не пригоден для ношения.
Наконец с одеждой и обувью было покончено, волосы решили заплести в одну длинную косу, которую потом стало трудно обхватить одной рукой.
- У нас всякие там знатные дамы - красятся, я это не делаю. Думаю и тебе не надо. Если, конечно, ресницы у тебя не накрашены.
- Нет. Свои.
- Да! А тебя-то как зовут?
- Принцесса Тарикэ.
- Ну первое мы пропускаем однозначно, да и второе надо заменить. Давай тебя будут звать: Лора?
- Фу... Что это за имя?
- Обычное имя. Мне даже нравится.
- Нет. Мне не нравится. Придумай другое, а?
Сильвия хмыкнула, а Тарикэ вдруг поняла, что просто ужасно устала и очень хочет спать.
- Можно я посплю?
- Да располагайся! Можешь прям в одежде, - сделала широкий жест Сильвия. - Но ты все же подумай насчет Лоры...
Тарикэ быстро забралась на предоставленную ей постель, свернулась клубком и положив ладони под щеку, закрыла глаза, решительно фыркнув:
- Нет. Меня будут звать тогда Кали. Так меня однажды назвал Вефир...
Губы принцессы улыбнулись и она провалилась в сон.
- Чего?! - обалдела в свою очередь Сильвия. - Кали?
Но вопрос остался без ответа.

Автор: Рикард Шарк 26.03.2004, 18:10

13 день месяца Падения Зерна.
Открытое море. Недалеко от устья Салерны.

«Все окутывает утренняя дымка, в которой теряется уходящие в даль шеренги воинов… Он идет вдоль бесконечного ряда солдат, исполненный гордости и презрения к врагам – на свете нет силы, способной сокрушить ту орду, что стоит перед ним. Позади шеренг угадывается темная громада Цитадели. В серой предрассветной тьме тускло поблескивает оружие. Он идет все быстрее и быстрее, почти бежит, но ряды бесконечны… Туман скрывает лица солдат. Наверное, если подойти поближе, то удастся разглядеть, кто стоит перед ним безмолвными и безликими статуями, но он…
(боится, он просто в ужасе)
…не хочет тратить время на мелочи. Нужно торопится. Почему…
(потому что скоро взойдет солнце… проклятое, обжигающее солнце…)
он не помнит, да это и не важно. Он просто все ускоряет и ускоряет шаги. Полную неясных шепотов тишину вдруг рассеивает гул проснувшегося  колокола, и его охватывает глухое отчаяние – не успел… нет ни зари, ни рассвета – солнечный свет обрушивается внезапно, словно молот, но страхи оказываются напрасны –  ни ожогов, ни боли солнце с собой не приносит. Его разбирает смех и он хохочет так, что слезы заливают глаза, мешая видеть. Но, успокоившись, наконец-то обращает взор на своих солдат, желая увидеть, кто же стоит в бесконечных рядах. Он успевает заметить неестественную белизну стремительно сереющей кожи, полные боли глаза… порыв ветра налетет на площадь, и армия рассыпается пылью, тут же рассеявшейся, подобно миражу…
Потрясенный, он переводит взгляд на собственные руки и видит, как плоть развеивается по ветру, обнажая сухие, выбеленные солнцем, кости. Крик рвется из груди, но звуки словно умирают на губах…

…Он идет по городу, бесконечно чужому, но при этом знакомому. Везде пусто – нет ни людей, ни животных, птицы исчезли с небес. Тишина полная – даже камни мостовой несут по себе одинокого гостя совершенно бесшумно. Но это почему-то не кажется странным. А вот показавшаяся вдали человеческая фигура пробуждает в душе безотчетный страх. Он не хочет идти туда, но свернуть нельзя – это он знает точно Возможно, нежеланная встреча несет смерть, но свернув с пути он… он… Не помнит. Удивление вытесняет даже страх – он не помнит себя: кто он, где он, зачем он… загадка.
Стоящий спиной человек оборачивается – это высокий моложавый мужчина в развевающемся одеянии. Чужой, но до боли знакомый голос:
- Господин оказался прав. Ты пришел – не мог не придти.
- Я свободен от тебя. Цепи порваны, - «это что же, мой собственный голос? И о каких цепях я говорю?»
Мужчина улыбается, демонстрируя безупречные, ослепительно белые зубы со слегка длинноватыми клыками:
- Никто не свободен в этом мире… На всех поводья: у кого-то короче, у кого-то - длиннее… Ты просто сменил одни на другие.
Гнев посыпается внезапно, беспричинно, но тут же вскипает, застилая глаза багровой пеленой:
- Ты умрешь еще раз, обещаю тебе…
Улыбка собеседника становится все шире и шире, клыки удлиняются, становясь похожими на иглы, голос меняется, становясь хриплым и холодным:
- Мы все умрем в свое время. Мое время уже настало. А теперь и твое…
Прыжок невероятно огромен, словно земля сама отталкивает собеседника, не желая нести его на себе – и вот уже руки мужчины смыкаются у него на шее. Гнев исчезает, уступая место холодной решимости, и он в свою очередь смыкает руки на горле врага…. Бесполезно. Тому словно не нужен воздух для дыхания, а свет в глазах уже меркнет… меркнет… он кричит, в отчаянии тратя последние крохи воздуха на бесполезный призыв… Тщетно. Глаза убийцы меняются, становясь из синих черными, из до неузнаваемости преобразившегося рта с трудом вырывается:
- Господин…»

- Господин, господин! – «как же не хватает воздуха… руки! Почему они расслаблены, а не сжимают горло врага?! Нет, он так просто не сдастся…» - Госп…акххх…
Рик открыл глаза, с трудом вспоминая кто он и где он… Когда Властитель наконец-то справился с этой непростой задачей, слуга, чью шею сжимали стальные ладони сторнийца, уже перестал шевелится.
«Проклятье, я его придушил… и где я теперь найду толкового слугу?»
Слабый стон возвестил о том, что несчастный еще не окончательно простился с этим миром, а просто вырубился: «Нет, этот еще послужит… И что на меня нашло? Очнется – расспрошу».
Слуга, однако, не проявлял никакого желания быстро приходить в сознание. Поморщившись, Шарк склонился и ткнул сжатыми пальцами в одну из болевых точек на теле мужчины. Острые зубы боли вырвали того из пасти беспамятства и, огласив каюту еще одним жалобным стоном, пришел в себя:
- Го.. господин, - язык еще не вполне слушался полузадушенного.
- Какого Кракена?- только сейчас Рик понял, что его горло тоже не вполне послушно владельцу. Медальон на груди горел пульсирующим, злым огнем, предупреждая, что с владельцем не все в порядке.
- Вы… вы так кричали во сне, - слуга зашелся в кашле, - Я решил вас разбудить…
- А зачем ты меня душил?
Даже во тьме каюты было видно, как смертельно побледнел несчастный:
- Я ду… душил?! Господин, я никогда бы, ни за что бы…
Рик вгляделся в бледное, дрожащее лицо и разочарованно процедил:
- Пошел вон…
Скорости, с которой перепуганный слуга испарился из каюты, позавидовала бы голодная сторнийская акула. Как только дверь затворилась, Властитель зажег лампу и в задумчивости опустился на привинченный к полу стул.
Надо было срочно разобраться, что же происходит. Боли как обычно не было, но странные ощущения в горле, и постоянно напоминающий о себе медальон говорили – что-то случилось. И этот странный сон. Теперь, после пробуждения он узнал в чудовище из кошмаров Родрика, Мага Четырех ветров. Наставника и сподвижника, акулы его забери… Но причем тут цепи? Откуда вообще весь этот кошмар с призрачными армиями и пустым, словно вымершим городом? Странно знакомый, слово раз уже виденный… Наверное, стоило выбросить все это из головы и постараться уснуть, но ни мерный скрип снастей, ни легкая качка не успокаивали – события ночи прогнали всякую охоту смыкать глаза.
«Цепи… Цепи… Какие, к Кракену, цепи?» - Рик никогда не любил украшений и носил лишь фамильный перстень Шарков. «Хотя…» - мужчина схватился за цепочку, на которой висел костяной медальон, но та была целой и нерушимой, как и прежде… вот только удивительно глубоко врезалась в кожу – на пальцах остались капли крови.
Рикард аккуратно снял медальон с шеи и начал рассматривать в свете лампы. Обычная круглая пластинка из слегка пожелтевшей кости – ни гравировок, ни рисунков. Только одно отверстие для цепочки… Но свою предназначение выполняет отменно: предупреждает о том, что хозяин болен или ранен – бесценные сведения для того, кто не способен ощутить боль… Рик уже и забыл, когда последний раз снимал его. Да и снимал ли? Он не помнил…
«Я теперь свободен от тебя. Цепи порваны» - так он сказал Родрику во сне, - «Бред. Спать-спать-спать или хотя бы постараться». Завтра флот он, оставив флот у входа в устье, на одном из кораблей поднимется к Фалесе… Рик приготовился вновь одеть медальон, но неожиданно остановился – в свете лампы безделушка вдруг показалась чужой и опасной, словно спящая змея или ошейник раба. Бросив костяной кругляш на стол, Властитель нервно заходил по каюте, благо дело – просторные адмиральские апартаменты позволяли… Нет, во всем надо разобраться…
Шли часы. Ночь завершила свое царствование и солнце сначала робко, но с каждой минутой все более уверенно заявило свои права на небосклон. Уже оправившийся от ночных неприятностей слуга робко заглянул в комнату. Господин явно не ложился больше: сейчас он неподвижно сидел за столом, уставившись немигающим взглядом на угасающее пламя светильника. Выглядел обычно свежий и уверенный в себе Властитель плохо – лицо бледное, помятое, словно после многодневного загула (старый слуга знал, что Рик никогда не злоупотреблял вином), глаза – красные, то ли от пьянства, то ли (что еще более невероятно, от пролитых слез – плачущим Шарка не видели лет с пяти). Ради собственной безопасности стоило не вмешиваться, но человек, тенью следовавший за молодым сторнийцем добрых десять лет не мог остаться равнодушным к увиденному:
- Господин, с Вами все в порядке?
Властитель поднял глаза и слуга невольно ужаснулся произошедшим за ночь переменам: словно из сидящего перед ним выдернули некий незримый стержень. Будь это не Рикард шарк, а, скажем, любой другой человек, слуга был бы готов поспорить, что тот только что потерял всю свою семью или как минимум – лучшего друга.
- Со мной? - слабая улыбка, - О да, мо мной все нормально. А теперь прибери здесь и передай Верховному Жрецу, что я хочу видеть его здесь через час.

Автор: Грегор 26.03.2004, 18:17

13 день месяца Падения Зерна.
Открытое море. Недалеко от устья Салерны.

Ночь выдалась неспокойной, полной смутных страхов и явных кошмаров. Все, казалось бы, было хорошо, но Грегор никак не мог отделаться от ощущения, что какая то страшная тень накрыла мир и готовится шутя разрушить то, чего он достиг. Хотелось посоветоваться с Родриком – тот хоть и являлся редкостным ублюдком, но, тем не менее, обладал невероятным даром находить причину неприятностей и выход из них. Но тот упрямо не отвечал на все призывы, а последние дни Жрец и вовсе не чувствовал старого подельника. А это значит, что старый пройдоха либо погиб, либо специально закрылся, уклоняясь от разговора… Плохо, очень плохо. Жрец не доверял никому, но что касается Мага Ветров – то в нем можно было быть полностью уверенным: продаст при первой же возможности… или уже продал. Ночью же случилось и вовсе странное – Рик снял медальон! Как Властитель смог это сделать – непонятно: заклятие  «поводьев», уже добрых полтора десятка лет державшее на цепи венценосного воспитанника не должно было допустить и мысли о подобном поступке… И вот теперь это приглашение… нет, может быть, там и нет ничего странного – Рикард хочет спросить совета. Нужно будет, при случае, напомнить ему о необходимости носить амулет не снимая – ради собственной безопасности.
Несмотря на не по зимнему солнечный день, в каюте Властителя царили сумерки, рассеиваемые лишь тусклым светом лампы. Рик сидел откинувшись в кресле и, казалось, дремал с открытыми глазами – при появлении Грегора он не шелохнулся. Постояв в дверях, но так и не дождавшись приглашения, Верховный жрец, пожав плечами, опустился в кресло напротив и покосился на стоящий на  столе кувшин с крепким, источающим запах каких-то трав, вином: «С каких это пор Шарк начал пить с утра? И с каких пор он вообще начал пить крепкие вина?»
- А… ты пришел, жрец, - Рик наконец-то шевельнулся, - Выпей со мной…
- Пусть мой господин извинит меня, но сейчас еще…
- Выпей, - в голосе прорезался метал, и Грегор покорно кивнул. Рик лично разлил рубиновую жидкость в кубки и потянул один из них – прекрасное творение лаконских золотых дел мастеров, жрецу. Большими глотками, словно воду, выпил все свое вино, тут же наполнив кубок снова. Грегор, под требовательным взглядом Властителя, сначала омочил губы, но вино оказалось неожиданно приятным, с пикантным привкусом незнакомых даже жрецу трав, и он с наслаждением осушил сосуд до дна.
- За смерть наших врагов! – тост был обычен для жителей воинственного Сторна, но в том, как произнес эти слова Рикард, жрецу послышалось что-то страшное, почти безумное, - Но пока оставим врагов на потоми подумаем, что же мы будем делать после победы? Когда Лакона, Лирия и другие державы обратятся в пыль, а мы обретем власть над всем изведанным миром, чем займешься ты, Жрец?
- С позволения моего господина, я не загадывал так далеко, - разговор, вернее, поведение Рика нравилось жрецу все меньше, он попытался проникнуть в мысли молодого Шарка, но тот так и не надел амулет, а собственных сил Грегора на это не хватит… Что же происходит? тем временем вино оказало неожиданно быстрое действие: приятное тепло разлилось по телу, прогоняя все мыли о грустном и неприятном.
- А я – загадывал, - Рик отпил из кубка и поставил его на стол, - Я буду сказителем. Не веришь? Зря… Я уже начал писать первую историю. Конечно, она еще далеко не закончена, но уверен, вместе мы придумаем достойный конец.
Грегор не слишком хорошо понимал, куда клонит Рикард, но сосредоточиться не мог: блаженное тепло вдруг начало медленно, но неотвратимо оборачиваться жаром, пока приятным, но с каждым мгновением все более сильным, а потому просто кивнул.
- Жил-был мальчик. Обычный мальчишка летя пяти – ничем не лучше и не хуже других… и вырос бы он таким же как все, если бы двое взрослых не решили слепить из него идеального Властителя – послушного, жестокого словно пес, одинокого, словно сторнийская акула, такого, чтобы его ничего не держало в этом мире, кроме ненависти… - Рик поднял глаза и Грегор невольно отшатнулся, ненависть горящая во взоре молодого сторнийца, обернись она огнем, была бы способна сжечь весь мир, - И у них получилось…
Грегор привстал, попытался что-то сказать, объяснить…. но огонь внутри уже обернулся яростным пламенем, боль заставила Верховного жреца в судорогах рухнуть на пол. Властитель легко встал с кресла и склонился над поверженным учителем:
- Отвар «синих нитей» в вине, старик…
- Но ты ведь тоже пил… - боль разрывала на части, и не то что говорить – даже думать было неимоверно трудно.
Мужчина улыбнулся:
-За меня не волнуйся. Помнишь, я был вовсе не способен к магии, а потому на занятиях в Культе больше увлекался приготовлением эликсиров, чем ритуалами…«Синие нити» весьма полезны человеку. Понемногу их добавляют во многие настои… Их даже в чистом виде используют – при «антоновом огне» («Антонов огонь» - заражение крови). Вот только пить их надо вместе с маковым отваром… Чтобы уснуть. Ведь они вызывают невыносимую боль, которую не выдержит ни одно сердце. Ни одно… - грустная улыбка превратилась в улыбку безумца, - …кроме того, которому не ведома боль. Моего.
- За… что…
- Брось, Грегор, ни у одного из нас нет времени выслушивать нудные объяснения, про то, как некий жрец разработал ритуал порабощения и научил уме мага ветров – лицо, пользующееся доверием старого Властителя. Про то, как мальчику подарили «оберег», посадивший его на цепь, как провели первый из ритуалов, с пролитием жертвенной крови хищника, - слеза, заскользившая по щеке властителя, казалась на ней такой же чужой, как цветок в лирийской пустыне, - А ведь я так мечтал о собственном щенке… Не будем  вспоминать и то, что было дальше – как его заставили разрезать на куски собственного новорожденного брата, завершив ритуал… И то, как ты стал для меня всем, оказавшись единственным, кто протянул руку… Про смерть брата и отца…
- Ты… сам… отравил… своего… отца,… - слова давались с неимоверной болью…
- Верно… сам, - Рикард Шарк смахнул непрошенную слезу, вновь став похожим на себя обычного, - А ты ведь мне тоже почти что отец… Видишь, мы заложили новую традицию…
«Властитель изогнулся дугой, по комнате разнесся скрежет зубов, и казалось еще немного, - кости начнут ломаться, не выдержав дикого напряжения. Принц успокаивающе положил руку на лоб отца - тот был невероятно горяч и сух. Словно в ответ на прикосновение судороги прекратились, и больной пришел в сознание. Глубоко ввалившиеся  глаза открылись, и Рикард впервые за долгие годы встретился взглядом с отцом. В глубине глаз умирающего молнией промелькнуло узнавание, гнев, понимание,… и все затмил страх, сменившийся смертной пеленой. Грудь Властителя опустилась последний раз, Рик склонился совсем низко и прошептал на ухо человека, переходящего смертную грань: «Это должен был быть ты, отец… Не Грегор – ты… Я ведь так ждал тебя, так верил…» Властитель был мертв. В мертвых глазах застыл вопрос, на который уже никогда не будет дан ответ, тело обмякло. Рикард встал…»
Рик, словно вернувшись в прошлое, положил ладонь на лоб бьющегося в судорогах Верховного жреца. Тот был влажен от пота… Конечно, ведь это другой яд, другой человек…
- Покойся с миром, Грегор…
Словно в ответ на пожелание, жрец вдруг обмяк… Пустые глаза больше ничего не выражали… просто сломанная кукла.
Поднявшись, Рикард Шарк подошел к столу и извлек из-под свернутой морской карты костяной медальон.
- Те, кто подарил мне тебя – мертвы и не смогут больше вертеть мной… Но ты превосходно справлялся со своей ролью, а значит послужишь и дальше.
На хлопок в ладоши явился слуга.
- Верховный Жрец, милостью предков, оставил нас… Чтобы его душа присоединилась к сомну морских братьев, приготовьте тело к погребению по морскому обычаю… Только быстро. Хочу, чтобы до прибытия к устью Салерны все закончилось.
- Как господину будет угодно…

Автор: Мирта ле Тойе 26.03.2004, 22:34

13 день месяца Падения Зерна. Фалесса

Мирта сидела в приемной Императрицы. Обязанность компаньонки – все время быть рядом, даже если ты не нужна. Саола развила бурную деятельность, но ни Мирте, ни второй компаньонке, Иветте там места не было. Императрица вряд ли станет просить совета у них. Мирта поглядела на Иветту, сидящую напротив. Та, скучающе надув губы, накручивала на палец кончик кудрявой пряди. Горячей дружбы между ними не вспыхнуло, они и трех фраз между собой не сказали. Из двери выскочил начальник стражи, прошипел что-то себе под нос и быстро удалился. Очередной разнос. Что Мирте нравилось в новой императрице, так это то, как она взялась за дело. Саола твердо решила дождаться Ярно, и лучше было не становиться у нее на пути. А  Криэран не уберегли… Эта мысль опять вылезла исподтишка и настойчиво отдавалась в голове. Отец, Гунла – там, и ничего теперь не исправишь, можно только надеяться, что они спасутся, и тогда они смогут поговорить и объяснить друг другу все, что оставалось несказанным. А пока – сидеть здесь с невозмутимым лицом и ждать… не то чуда, не то просто каких-то перемен, чтобы не чувствовать себя соломинкой на ветру. Впрочем, перемены уже начались, и если им с Иванэ за это ничего не будет, то это большое везение. Мирта вспомнила их сегодняшний разговор:

-   Я тоже могу только просить, вас, Мирта. Просить о помощи. Князь Тилийский был доставлен в Фалессу несколько дней назад. Его поместили в темницу, пытали, теперь он в почти безнадежном состоянии.
-   И чего вы хотите от меня?
-   Что бы Эвор не совершил, его нельзя оставлять в таком состоянии. Да и смерть его ни к чему хорошему не приведет. Его необходимо забрать оттуда, только тайно. А потом ему понадобится помощь…

Мирта зябко подернула плечами. Иванэ расчитывал на ее магические таланты. Похоже, врачам там делать было уже нечего. Лестно, конечно, но и страшно. Она до сих пор не решила, ЧТО для нее Сила, и кто кем движет: Сила – ей, или все-таки наоборот… По приемной, казалось, прошелестел ледяной ветер, невольно заставивший каждого замереть – вошел Адриан. Безразличным, ничего не выражающим взглядом провел по лицам присутствующих (показалось ей, или он задержал взгляд на ней?) и прошел к Саоле. Мирта облегченно перевела дух – все это время она сидела замерев, напрягшись до предела, а в голове билась только одно желание – убежать отсюда, побыстрее и подальше. Иветта заинтересованно смотрела на нее, Мирта поднялась и выдавив из себя несколько слов, спешно покинула приемную. 

Автор: Вефир ибн-Найджбер 27.03.2004, 0:38

15-20 число месяца Падения Зерна. Северная Лакона.

   Рано или поздно Каар призовет любого человека, но до тех пор, пока это не случилось, этот  человек имеет право жить, ходить, думать, любить... Но есть и те, кто вполне в силах отнять у него это право. Если так происходит, то, что сделает с ними Каар, там за гранью? Обречет ли Великий на вечные муки этих людей, что посмели карать и миловать здесь? Что нарушили его извечный закон – поступай так, как хочешь, чтобы поступали с тобой. Кто способен пожелать смерть себе, или родным и близким? Конечно, не те, кто отправился в Великий Поход в Землю Обетованную, дабы спастись от засухи, которая уже несколько лет бушует в Лирии.
   Реальность же такова, что эти люди несли в себе огромную опасность. Они шли жить, но жить им предстояло на могилах тех, кто падет от их мечей. Шторм бушевал, обещая множество смертей в этот год, в год, когда Лакона должна была пасть, пасть жертвой свирепого, не знающего пощады, хищника из степей.
   Они пришли в Тай-Суан, землю полыни. Здесь им остался один шаг, но тот, кто их вел, пропал. Ответственность пришлось взять на себя вождям племен, хотя, возможно, для них она слишком тяжела. Но выхода уже не было.
   Вефир ибн-Найджбер согласился на предложение Барг-Танга, жреца ллунифов, проклятого народа. Он согласился заменить собой Сафара, хана Лирии, правителя двух третей мира. Принять его облик. Но Вефир не был полководцем. Войска должна была повести женщина – царица Тай-Суана – Иц-Кир-Тай-Суан. Но в этом случае она должна была принести клятву – залог крови и отрезать себе всякий путь назад.
   Один предатель Лаконы, имя его проклято словом Каар, прислал людей своего короля, "дабы обить нападения кочевников от границ Тай-Суана". Это коварная ведьма Кир заключила с лаконским королем соглашение – но еще до того, в мыслях, предала его. Воины пришли – но они не знали, что идут прямо в ловушку.
   Когда на Тай-Суан спустилась бархатная ночь, отряд лаконцев перешел границы Полынной долины. Было решено устроить привал. Лошади устали от долго перехода через горы, люди утомились. Видно, что эта территория совсем не тронута войной. Можно спать спокойно... Лаконцы развернули лагерь недалеко от небольшой горной речушки. Этой ночью бесшумно и беспрепятственно смерть пробралась в их палатки. Лла-тай не оставляют шансов никому. Уже утром головы всех членов отряда будут во дворце лежать на серебряных блюдах у ног царицы и вождей лирийских племен.
   - Я пропущу вас... – твердо сказала Кир, когда кровная клятва была дана.
   Лже-Сафар подписал все договоры, и этой же ночью Тай обернулась иным человеком. Высоким и статным мужчиной, темноволосым и черноглазым. Теперь она – приближенный Сафара, его покорный слуга... и по совместительству истинный командующий армией... Гордый и непоколебимый, жестокий и коварный. И было разделено все войско на три части. Первую Кир отправила на север Лаконы, вторую – на восточный береговой край, а третью, состояющую из лучших бойцов, в Полумесяц.

   Вефир ехал молча. Три дня прошло с тех пор, как они пересекли горы. Теперь они стремились схватиться с Ярно ле Фалессом, Императором Лаконским. Теперь все должно было решиться в схватке двух армий: лирийской и лаконской. Все приказы ему приходилось отдавать самому, хотя на деле командовала Кир. Барг-Танг почти не показывался, но Афиар и Кармун были все время рядом. Чармерок и Саррек остались на севере. Ибриль и Акмаль вообще в Тай-Суане – рисковать наследниками великого хана Вефир не имел никакого права – тем, более кто знает – может, трон уже должен перейти к Ибрилю? По закону следовало его отослать в Хайдолу – но с Хайдолой ничего не понятно. Возможно, когда они вернуться домой, окажется, что там свил гнездо еще более страшный враг. Отсылать мальчишку одного по меньшей мере неразумно и опасно.
   Обман оставался нераскрытым. Вефир, как считали все, отправился в Лирию, а его место, наконец, занял сам мудрый повелитель.
   Сопротивления орде почти не оказывали – страх пленил умы и сердца людей. Степняки были жестоки ко всем. Вефир глядел на ослабевшую Лакону и поражался. Когда-то она была непобедима – смогла пройти по лирийским степям, дойти до самой Хайдолы и свергнуть тогдашнюю династию. Но Лакона прошлая и нынешняя – это как стройная гаррская лошадь и разжиревший мерин, собирающийся помирать. Лаконцы не воевали двести лет – и это сказывалось – почти все крепости были заброшены, вокруг них стали образовываться небольшие села.
   Но лирийская армия проходила мимо городов и деревень – они стремились нагнать Ярно. Все стычки были обусловлены необходимостью пополнить провиант – была осень, и в деревнях как раз закончили сбор урожая. Здесь Кир удалось проявить дальнозоркость – она не стала забирать весь запас, а ограничилась его меньшей частью. Народ ворчал, но отдавал.
   Кир удавалось держать в узде всех лирийцев, но надолго ли? Может это все из-за ее волшебных чар? По крайней мере, никаких разногласий в пока Орде не возникало, а этого Вефир боялся больше всего.

Автор: Сильвия ле Нуаран 27.03.2004, 20:45

10-11 число месяца Падения Зерна. Криэран.

   Когда "принцесса" проснулась, долго хлопала глазками, словно пытаясь понять, где это она находится.
   - Ну и здорова, ты спать... - ухмыльнулась я. - Вчера вечером упала, а сегодня днем в полдень только очнулась... Хотя это правильно - ночью поспать не удастся. Вставай, дело есть.
   - Какое? - прелестное личико Тарикэ-Кали вытянулось, и она зевнула. - Неужели уже день?
   - Давно, - снова улыбнулась я. - Я и сама люблю поспать... Но ты меня в этом деле уделала. Пошли гулять...
   Тарикэ, спотыкаясь о разбросанные вещи, поплелась за мной. Это будет веселый день...
   Мы шли по улицам Криэрана, болтали, грызли яблоки.
   - Так как тебя к нам занесло? Ты словно с Луны свалилась, - я запустила огрызком в здоровую крысу. Крыса запищала и скрылась из виду.
   - Меня... - Кали пожала плечами. - Да я и сама не знаю... Случайно как-то все вышло.
   - Я бы тебе сказала, что обычно выходит случайно, но ты еще маленькая. Не для твоих ушек. Значит, слушай сюда... Ты очень удачно появилась здесь. Я думаю слазить за стену, к твоим сородичам. Но мне нужен помощник. Останешься у стены, и будешь сторожить веревку.
   - А зачем тебе за стену?
   - Просто надо, - рассердилась я. - Я тебе помогла, теперь и ты помогай.
   - А тебя не убьют? - жалобным голосом спросила Тарикэ. - Могут ведь.
   - Не думаю, - я тряхнула волосами. - Я уже была на войне, видишь живая. Гибнут благородные дураки, такие как я всегда выходят сухими из воды. Мы хитры, мы быстры, и мы умные.
   Лирийка покачала головой. Похоже, она не верила. Ну и правильно. Я сама не верила. Но слазить надо.
   - Короче. Будешь стоять на стреме, смотреть, чтобы никто не подошел к веревке - ни снизу, ни сверху. Если что - сматываешь ее - и прикидываешься шлангой. Усекла?
   Тарикэ жалостливо кивнула. Похоже, она не поняла и половины.
   - А сейчас пройдемся по трактирам. Поедим чегой-нибудь. Гуляем, братия! Платит мой папочка - бездонные карманы две девушки за один вечер не вычерпают. И заруби на носу - если что, то ты моя знакомая, которую я нашла, когда меня не было. Если он узнает, что ты принцесса... Ой, что будет!...
   - Что будет? - пискнула Кали.
   - Будет... будет... - я страшно повращала глазами, - Шашлык из тебя будет, вот что! - я улыбнулась. - Молчи, короче.
   Мы потянулись по трактирам веселого города Криэрана. Как отказалась, Тарикэ пива не пьет, вина не пьет, и в жизни ничего не понимает. Ничего, научим. И не таких обламывали, как говорил дядя Мист.
   Вечер промелькнул быстро. Над городом поднялась луна, такая же веселая и пьяная, как я. Достав веревку, я хорошенько обвязала ее вокруг одного из зубцов стены. Подергала и решила, что прочно держится, на славу.
   - Значит так, - я взглянула на луну. - Дай сюда руку.
   Кали сунула мне свою нежную беленькую ручечку.
   - Вот, держи пальцы так. Теперь подними, чтобы большой палец указывал на ту звезду. Ага, вот так. Когда луна будет наравне с этим пальцем, я должна вернуться. Если не вернусь, начинай волноваться.
   - Х-хорошо... - зубы Тарикэ выбивали чечетку - ночка выдалась холодной. Осень, блин.
   - Укутайся, а то замерзнешь, - сказала я, и сиганула по веревке вниз.
   В нижнем городе лирийцы ввели комендантский час. На улицах никого кроме патрулей не было. Говорят, что лирийские воины, чтобы не спать и не ведать страха принимают какой-то наркотик, которые превращает их в зомби. Враки, конечно, но кое-что в этом было и, правда. По крайней мере - спящих лирийцев никому не удавалось увидеть, а их прославленная молчаливость под пытками и стойкость, вкупе с тем, что они исполняли ЛЮБОЙ приказ - делали их опасными противниками. Одно дело, когда они хозяйничали в Лирии, но вот - бац! - и они у нас под боком. Правда, говорят, командующий ихний, отозвал треть войска из-под Криэрана. Вроде как его взяли легко, а вот об Фалессу можно зубья то и пообломать.
   Я пробиралась по знакомым местам тайком. Находила такие обходные пути, о которых захватчики и не слышали - они-то все из Хайдолы, а я-то здесь родилась. Конечно, патрули и мне встречались. Лирийцы ходили по двое, молча, качая гнутыми кривыми мечами, и круглыми бронзовыми щитами с выграненным грифоном. Кстати, на самом деле они никакие не лирийцы - лирийцы - такого определения вообще нет - это мне учитель объяснил. Есть бнедианцы - жители лирийских городов. Есть гарры - кочевники. Между ними такая же разница как между нами и сторнийцами, но мы все равно всех зовем лирийцами.
   Тарикэ и эти образины были бнедианцами. Хотя насчет, моей новоявленной подруги я уверена не была - ее мамка вообще могла быть кем угодно. Она была сама красивая, а этими - можно было детей пугать - больно уж страшны. Хотя, может, их специально таких отбирают?
   Заметить они меня не заметили бы. Так что я побродила по городу, осмотрелась... Надо же все в порядке - даже большем чем был при оригинальной власти. Лирийцев, то есть, тьфу, бнедианцев боялись - и подметали, чинили разбитые окна, не бросали мусор под ноги. Вот и говори, какая еще власть лучше.
   Луна спешно шла на посадку в море, и я решила вернуться. Но стоило мне подойти к веревке, как я обнаружила двух стражников осматривающих ее... Проклятье! Тысяча Теней! Неужели Тарикэ заснула?
   Проклятый бнедианец швырнул какую-то железную свистящую фигню наверх, и веревка упала. Они поняли ее и пошли. В мою сторону! Проклятье! Я не осторожно вышла из тени. Кажись, заметили! Все кирдык мне пришел - кто в комендантский час из дому выйдет - тому висеть на столбе. Такие дела. Я рванула прочь. Стражники следом.

Автор: Гунла 27.03.2004, 20:52

Ночь с 10 на 11 день Падения Зерна. Криэран.

Сколько лиц может быть у города? Уж во всяком случае не меньше, чем у любого человека. Как каждый из нас все время оборачивается кем-то перед другими, так и город показывает людям лишь кусочек себя, одни любуются роскошью, другим достаточно и трущоб. У Криэрана множество лиц, и Гунла знал все. Сегодня он шел путями, о которых уже мало кто помнил.

Давным-давно Белый Город был не одной из частей Криэрана, а всем Криэраном. И был тогда потайной ход из подвала дома Тойе за крепостную стену. Был он и сейчас, правда, теперь заканчивался этот ход не в чистом поле,  а в подвале одного из домов близ крепостной стены. После того, как провели канализацию, ход с ней пересекся, но об этом помнило еще меньше народу.
Он уже несколько ночей подряд выбирался в город таким образом: тенью крался по улицам, пытался выяснить количество и намерения захватчиков. Но сегодня граф Конрад приказал привести с собой кого-то из лирийцев, видите ли, сенаторы хотели сами его допросить. Сенаторы! Гунла представил себе почтенного Нуарана, пытающегося выбить из лирийца признания, надо будет не пропустить это зрелище. Сзади громко чертыхнулся Тодмар, споткнувшись обо что-то, скорее всего, останки какого-нибудь несчастного, повстречавшегося с местными крысами.
-   Тод, я же вас просил – тише.
-   Прощения просим.

Особых проблем с лирийцами не было. Тод весьма артистично изобразил пьяного, они повелись… вот, собственно, и все.
-   Господин Гунла, а что с трупом делать? – Тодмар небрежно пнул безжизненное тело. Господин Конрад распорядился привести только одного лирийца, так что второму не повезло.
-   Заберете с собой, оставите внизу в том тупике.
-   А вы?
-   А я еще погуляю. Идите, Тод.
Набросав на крышку люка побольше мусора, Гунла снова вышел на улицу. Ночь облачная – это хорошо. Кругом все тихо… уже нет. По улице, сосредоточенно сопя, к нему бегом приближалась маленькая фигурка, а за ней, тоже бегом, топали двое лирийцев. Вот еще проблема, хотя тут сейчас все тихо до следующего обхода, можно проявить человеколюбие.
Девушка залетела в переулок… и замерла, задержанная Гунлой. Он оттолкнул ее за спину и прошипел:
-   Сидите тихо!
-   А что… - начала было девица.
-   Тихо!
Первый из патрульных так и не понял, что его убило, дротики Гунла метал отменно. Второй слишком пренебрежительно отнесся к карлику с кинжалом, а зря. Спрятать их как следует времени уже не было, поэтому Гунла отволок их вглубь переулка за кучу битого кирпича. Девица все это время сидела молча, а когда Гунла покончил с трупами, заявила:
-   А я тебя знаю! Ты служишь у Конрада ле Тойе.
-   Совершенно верно, - Гунла склонил голову. Ага, и ее имя он тоже вспомнил, - А вы что делаете за стеной, да еще и в такое позднее время, госпожа Сильвия? Решили поискать приключений?
-   Надо было! – отрезала маленькая нахалка, - Ну что, мы теперь так здесь и простоим до утра?
Да, девочка просто редкая драгоценность – такая наглость и самообладание встречаются раз в поколение, и то, слава Марэлю, не в каждое.
-   Прошу вас за мной, госпожа Сильвия, только постарайтесь идти как можно тише.
Девчонка молчала вплоть до спуска вниз, а потом всю дорогу с большой изощренностью комментировала запах, состояние канализации и вообще все происходящее. Гунла решил, что показывать ей выход в дом Тойе не стоит, поэтому выбрались на улицу почти у самой стены.
-   Ну, спасибо, что вывел, и все такое, я дальше сама дойду, - Девица небрежно махнула рукой и быстро ушла.
Интересная семейка… Младший брат ее отца подался в наемники и на последнем турнире сражался за Властителя Сторна. Любопытно… Стоит особо приглядеть за сенатором…

Автор: Вэл Горн 28.03.2004, 17:13

8 - 13 День Падения Зерна

Он откинул свою голову, наслаждаясь бешеными ударами ветра. Морской ветер Сторна завораживал его. Зеленые глаза жадно смотрели на море, словно выпивая его.
- Ветер, - тихо прошептал он. - Если кто и может ладить с этими бушующими волнами, то только ты.. Впрочем, тебе по силам сладить с любой стихией.
Вэл Горн оглянулся, глядя на огромный дом, где по приказу Властителя Сторна для него были созданы все условия...

... Вэл внимательно смотрел на Рикарда, а тот задумчиво говорил:
- У тебя будет все, мальчик. Главное, чтобы и у меня было то, что я хочу. Мне нужны твои "крылья".
Юноша опустил золотоволосую голову, скрывая блеск глаз:
- Властитель, я сделаю для вас крылья.
Рикард улыбнулся дружелюбно, а Вэл в тот раз так и не поднял головы. Рикард Шарк был не тем человеком, перед которым стоит открывать свои мысли, а скрывать и таить свои желания Горн никогда не умел...

Первые дни все внимание юноши было поглощенно расчетами, приставленные к нему слуги, а может соглядатаи часто слышали его восхищенный смех, а потом он и сам выбегал к ним, пытаясь рассказать что ему в этот раз удалось:
- Вы понимаете? Тяжесть и материал по сути не важен. Главное правильный расчет размаха, - увлеченно пытался объяснить Вэл.
Но его мысли неслись вперед, опережая хозяина и он снова скрывался за дверью своей комнаты, погружаясь в рассчеты, чертежи. И глаза слуг, на миг потеплевшие - снова становились ледянными: "Рикард Шарк узнает о том, что его изобретатель действует по его - Рикарда - планам." Вэл не обращал внимание на то, как пристально следили за продвижением его действий. Все мысли Горна были в небе, глаза все чаще обращались к лазуревому небосводу, где парили белоснежные облака или надвигались грозные тучи. Губы улыбались и во взоре вспыхивал странный огонь: "У меня будут крылья.. Ты увидишь!!!" И вот цифры выстроились в порядок, понятный только ему и в руках замелькали ножи и большие куски плотной ткани. Его подручные слушая его мысли ваяли каркас из сторнийской стали. Вэл громко смеялся, когда они ненароком делали чуть больше ту или иную деталь:
- Поймите, здесь важен рассчет. Точность и расчет. Иначе вместо полета у вас получится падение и ваш Властитель будет очень недоволен.
Упоминание о Рике заставляло глаза его помощников стеклянеть. Но Вэл не обращал на это внимание. Он напевал одному ему известную песню:
"Я помню этот ветер..
Он был со мной в тот вечер,
Когда ты уезжала
Отсюда навсегда.."
И снова улыбка появлялась на его губах: "Но я найду тебя. Ты увидишь мои крылья, синеглазая.."
И вот осталось уже совсем немного - натянуть на каркас ткань и... взлететь.

От волнения ли, но в эту ночь Вэл спал очень плохо. Он метался во сне, ощущая странный холод окружающий его - могильный холод. Воздух затих и он не мог как всегда ощутить спасительный ветер, который унес бы его на крыльях, поднял бы из... из могилы. Вэл содрогнулся, распахнув глаза. Зарево. Пламенеющие зарево заходящего солнца. Нет. Это солнце и луна.. нет. Это два глаза, глядящие прямо в душу. Юноша напрягся:
- Кто ты?
Молчание. В ответ ему взор скрылся за темнотой, сжимающей его сердце: "Великие силы... Я же один.. Совсем."
- Неееет.... ты не один.. Мы можем быть вместе. Ты нравишься мне, - голос казалось звучал из под самой земли или отдавался эхом от скал.
- Не могу ответить взаимностью. Мне ты не нравишься, - оглядываясь и ощущая, как по лицу катится капля пота.
Возле ног возникло шевеление и, опустив глаза, Вэл увидел нечеловеческое лицо, искаженное мукой вечного голода. Существо обхватило его ноги, скользя вверх, лишая его возможности двинутся. Глаза юноши, сверкающие обычно радостью, приобрели почти стальной оттенок:
- Пусти, тварь. Не смей прикасаться ко мне.
Существо неожиданно вскрикнуло и было отброшенно прочь. Перед Вэлом возник высокий силуэт и холодное лицо:
- Прости его. Он мал и неразумен. Конечно, я должен был сам занятся тобой... - говоря это незнакомец медленно скользил к юноше, ища его взгляд, чтобы притянуть и не отпустить.
Но Вэл смотрел сквозь него.. Его плечи распрямились, взор был устремлен вдаль. Он глубоко вздохнул, ощущая, как за спиной появляются крылья, а в голове становится легко-легко:
- Ты не пройдешь.
- Ты один попытаешься остановить меня?
- Я не один! - откуда эта уверенность? Но Вэл знал, что это правда: "Ну почему сейчас!? Эти синие глаза... И рядом еще.. еще кто-то.."
Пришелец метнулся к юноше, протягивая руку к его горлу...

- НЕТ!!! - Вэл огляделся: ночь... его комната. Он рванулся на улицу и подставил обнаженную грудь бушующему ветру моря: - Ветер.. спасибо, друг.

Автор: Фаэнна 28.03.2004, 17:19

9 день месяца падения зерна. Полумесяц.

              Обоз с запасом еды для войска Ярно тащился невероятно медленно. Фаэнна шла за телегой с припасами и думала о том, что следовать за войском оказалось вовсе не так интересно, как ей представлялось вначале. Один день был как две капли воды похож на другой, рыцарей девушка почти не видела, не говоря уже о сражениях или лесовиках. Служака, который взял ее с собой, оказался старым занудой, к тому же не выбирающим выражений, и не брезгующий ничем, чтобы прибавить усердия «ленивому дармоеду» в лице Фаенны. Вот и сейчас:
- Чтоб тебя волки сожрали, ******, ты снова бездельничаешь, и зачем я тебя только взял ******, никакого от тебя проку, только жрешь чужое добро, немедленно займись делом.
«Чтоб ты пропал» - в сердцах подумала Фаэнна, но вслух ответила:
- Вот если бы благородный воин еще и придумал мне занятие… - договорить она не успела: пришлось уворачиваться от довольно таки тяжелой руки ее «благодетеля», осыпавшего всех мальчишек в целом и ее в частности площадной бранью. Фаэнна убежала вперед, и мысли вернулись.
- Нет, хватит, так я ничего не увижу, пора сбежать отсюда и посмотреть что там происходит.
          Там – это подразумевался Озерный чертог, осада которого уже началась, а обрывочные сведения, доходящие до девушки, только усиливали ее неуемное любопытство. Фаэнна решила уйти ночью, прихватив кое-что из припасов. Направление движения она выяснила давным-давно, и была уверена, что не заблудится.
          Ночь выдалась темной, облака закрыли луну. «Благодетель» храпел так, что его слышно было, наверное, в самом Озерном чертоге. Девушка проверила свой лук, пристегнула к поясу кинжал, украдкой взяла небольшой запас пищи на дорогу и растворилась среди деревьев. Ходить по лесу ночью, искать тропу в болотах ей было не впервой.

                14 день месяца падения зерна. Озерный чертог.

                Фаэнна лежала под развесистым кустом и наблюдала за попытками лаконцев захватить крепость, и, помимо воли, ее симпатии склонялись к лесовикам, сражавшимся стойко и сумевшим сдержать хлынувшую на них лавину. Теперь, когда на рыцарей во время боя она насмотрелась (большого удовольствия ей это зрелище не доставило), вроде бы можно было возвращаться, выбираться из Леса и пускаться на поиски людей-кошек. Девушка уже развернулась, начав осуществлять этот замысел, как вдруг ей в голову пришла идея: увидеть чертог изнутри. Фаэнну раздирали противоречивые чувства: с одной стороны это было очень опасно, если она попадется…; но с другой – она же только одним глазком посмотрит и сразу назад, когда еще представится такой случай, к тому же ее что-то словно бы тянуло в крепость.
- Все, решено, ночью в виде кошки, – пробормотала девчонка себе под нос, возвращаясь под любимый куст.
                    Ночью серебристая кошка подкралась к стенам крепости. Что такое деревянные стены для кошки, которая без усилий может залезть на любое дерево в Лесу? Стоит только немножко разбежаться, выпустить коготки… И вот она уже в крепости. Кошка шмыгнула в ближайшую темную нишу, и, через мгновение там, в ужасе от собственной смелости, вжавшись в стену, стояла девушка. Какое-то время Фаэнна вслушивалась в темноту. Ничего не происходило, и она позволила себе расслабиться. Напрасно. Голоса послышались внезапно и совсем рядом. Дернувшись от испуга Фаэнна ударилась локтем о стену… звук получился гулким.
- Там кто-то есть! – послышался топот бегущей стражи. В ужасе Фа на мгновение забыла, что она может стать кошкой, а потом было поздно: ее окружили трое суровых мужчин. На этот раз она, кажется, вляпалась.
- Так, - произнес один из них, -  мы поймали шпиона. За шпионаж полагается смерть. – Фа перестала дышать
- Подожди,  он похож на мальчишку, который крутится возле командира. Надо разобраться. – Возразил второй воин, выглядевший старше и, как ни странно, добрее. Фаэнна с надеждой посмотрела на него.
- Да что тут разбираться, и так все ясно, - с досадой ответил первый.
- Приказываю отвести его к командиру. Эрл, это сделаешь ты. Мы с Рионом продолжим дежурство. – вмешался третий, до сих пор молчавший с задумчивым видом. Судя по всему он имел право приказывать, потому что остальные безропотно повиновались. Эрл – это оказался старший из споривших - взял Фаэнну за плечо и куда-то повел. Она не пыталась сопротивляться, откуда-то взялось чувство, что все обойдется, к тому же, если не убили сразу, то, может быть, еще все наладится.
                  Воин вел пленника по узким коридорам, освещенным факелами, недолго. Они завернули за угол и до слуха девушки донесся обрывок разговора.
- Просто кошмар…ночной кошмар. Долго я спал?
- Почти сутки.  Но ты ничего не пропустил. Ярно значительно ослабил нападение.
Эрл остановился возле высокого черноволосого человека.
- Командир мы взяли вражеского шпиона.
- Шпиона? Где? – заинтересованно проговорил незнакомец, поворачиваясь к пришедшим.
- На западной стене, командир Ред Дир, - отрапортовал Эрл.
- Прекрасно, очень хорошо, - тут взгляд предводителя упал на Фаэнну. По его лицу пробежала гамма эмоций: узнавание, удивление, недоумение и, наконец, гнев.
- Риган!! Проглоти тебя Тени! Что ты там делал?!! – незнакомец названный Редом почти кричал.
- Я…э-э-э…я-я-я, я, я…ну-у…, - в голове метались сотни мыслей. Риган?! Почему Риган? Кто это – Риган? Меня принимают за другого? Почему? Тень побери, это неважно. Это надо использовать. Может удастся убраться отсюда!
- Благодарю, воин, – обратился Ред к Эрлу, - возвращайся на свой пост.
Ред, не осознав этого, дан Фаэнне те мгновения, которые требовались ей, чтобы собраться с мыслями.
- Ну, - нахмурив брови Ред повернулся к ней, когда Эрл ушел- я жду объяснений.
- Ну, я хотел прогуляться, посмотреть обстановку, понаблюдать за врагами, мне показалось, я подумал - так же от меня больше пользы будет- зачастила Фаэнна.
- Тебе нечего делать на стенах сейчас, - все еще раздраженно, но уже спокойнее проворчал Ред, - возвращайся на свое место. Девушка кивнула, повернулась и собралась уйти.
              «Возвращайся на место, как же!» - мысленно фыркнула Фаэнна, страх ее уже отпустил, – «отвернись только, и я – кошка, затем вниз и уносить ноги».
- Стой! Я сам тебя отведу, чтобы уж наверняка, а то от тебя всего можно ожидать, - Ред уже улыбался, но сердце Фа упало и затрепыхалось в пятках, видимо, легко отделаться все же не получится.
              И опять они шли по коридорам, и вскоре вышли во двор, где под навесами отдыхали свободные воины. По дороге Ред не раз бросал на Фа недоуменные взгляды, когда она пыталась свернуть не в ту сторону. Фа подвели к одному из навесов.
- Сиди здесь, пока не позовут, лучше поспи, завтра наверное будет жарко, - произнес Ред и остолбенел, когда перевел взгляд на импровизированную постель, на которой уже мирно сопел мальчишка, как две капли воды похожий на Фаэнну: те же черты лица, непокорные рыжеватые волосы. Фа тоже застыла, ничего подобного она в жизни себе не представляла, голова стала совсем пустой, рот открылся. Потом появилось желание убедиться, что это не бред и она ткнула мальчишку пальцем в бок. Тот подскочил на месте, проснувшись моментально.
- Живой, - с глупым видом протянула Фа.
- Конечно живой, - сердито произнесло отражение, - для этого не обязательно в бок тыкать. – Тут паренек наконец обратил внимание на девушку и, полуоткрыв рот, тоже обратился в соляной столп.
Внезапно громкий  хохот заставили подскочить обоих. Смеялся Ред.
- Видели бы вы себя со стороны, - вытирая слезы простонал он, - уморительное зрелище. – Ред оправился от изумления гораздо быстрее.
– Итак, оборотни научились раздваиваться. Это что, новое их свойство? Риган, почему ты мне не говорила, что у тебя есть сестра? – понизив голос спросил Ред.
- Сестра? – хором произнесли девушки и опять уставились друг на друга.
- У меня нет…, то есть я не знала… не знал.
- О Стихии, - потрясенно прошептала Риган, - ты мне не кажешься. Не молчи!! КТО ТЫ?!!!!
- Я – Фаэнн, то есть Фаэнна.
- А я Риган, но это ты уже наверное понял… поняла. Ты тоже кошка? – тихонько спросила Риган у обретенной родни. Не в силах говорить Фаэнна кивнула, она никогда не думала, что ее мечта воплотится таким неожиданным образом. Девушка чувствовала, что уже не сможет отсюда уйти, никогда. Только если вместе с Риган. Теперь их судьбы связаны.
- Теперь насчет шпионства, - проговорил Ред.
- Я не шпион, - начала оправдываться девушка, - мне просто было любопытно, а потом что-то словно потянуло сюда, я всегда хотела найти таких как я. Я теперь от вас никуда. Честно.
- Ладно, я тебе верю, ты теперь отсюда действительно никуда, но за тобой будут приглядывать. Риган, введи Фаэнна в курс дела, объясни ситуацию. Н-да, - задумавшись, Ред пошел прочь. Теперь на него свалилась еще одна девчонка.
              А Риган и Фаэнна весело проболтали до рассвета. Им многое нужно было рассказать друг другу.

Автор: Крыс 30.03.2004, 17:59

-Ты меня любишь? – спросила Сью. – Это все, что я хочу знать. Любишь или нет?
-Нет, - ответил я.
-Падаль ты, вот кто, - сказала она, торопливо оделась и ушла навсегда. Я же вставать не торопился.
Падаль, ха? Уж как только меня не называли… И подонком, и нахальным дерьмецом, и еще похуже. Один спившийся чиновник, когда я выиграл у него последний медяк и медальон с портретиком подохшей когда-то там жены, назвал меня «жалкой, ничтожной личностью» (это было так смешно, что я даже не потянулся к ножу – что, впрочем, ничего не изменило, так как пьянчуга повесился в туалете минут через пять).  Но «падаль» – это было мне в новинку…
В конце концов я поднялся, побрился (а что поделаешь – образ…), натянул свои тряпки и прогулялся по округе.
Вшивый конец не имел с остальной Фалессой ну ровно ничего общего. Законы тут не работали – иначе жить было бы уж совсем гадско. Стража сюда отказывалась заходить даже при всеобщей чистке перед самой войной. Ха, еще бы! Войти-то к нам может всякий. Выйти – уже другой вопрос…
Так что мы тут все хором забили и на войну, и на Ярно, и на всех. Среди того скота, что согнали на бойню в Лес, не было ни одного человека из Вшивого конца – так говорят, по крайней мере.
Сейчас, правда, дворяне таки подложили нам всем здаааровую свинью. Сторнийцы – это вам не лешаки. Они под кустиками сидеть не будут, они ворвутся и порубят в лапшу всех, у кого найдут хотя бы кухонный нож. Так что тот факт, что эти дворцовые дебилы подпустили их к городу, опосредованно навредил и мне.
Не, вы меня поймите – я б под любым королем прожил. Но! Если ловят лаконцы – просто побьют чуток да в тюрьму поволокут. А вот если ловят сторнийцы, то очень повезет, если не сожрут с картошкой.
«О, нет… Крыс на другое потребен!» - подумал я и завернул в «Старое ведро». Неплохой, кстати, трактир, даже солому на полу раз в три недели меняют… обычно.
Сновавшая с подносом Сью скорчила мне рассерженно-грустную рожу. Я ухмыльнулся, и она сникла. Фиг с ней – мало ль таких бегает? А у нас тут если к коже всякая дрянь нарывная не липнет, так, считай, уже, ха, красавчик…
Тема болтовни была та же – сторнийцы под стенами. Дрейк-глашатай рассказывал, что раздали новый приказ императрицы – что-то о строгой экономии и долге честных граждан. Сначала «честные граждане» вместе с самим Дрейком немного поржали, а потом я тихо, но подробно поведал миру, что сделал бы с Императрицей, будь у меня такая возможность. Со мной согласилась и Салма, вторая официантка, такая себе жердь в грязном платье. Она заявила, что проделала бы то же самое с Императором, притом не один раз. Форли, хозяин, напомнил ей в этом случае отдать причитающуюся ему четверть заплаченного ей за такой акробатический номер.
Спустя еще одну порцию грубого хохота я наконец дождался выпивки. Пока я тянул пиво (почти не разбавленное – Форли меня знает…), произошло одно заслуживающее хоть какого-то внимания событие.
Из факельного чада выплыла третья официантка, ранее мной не замечавшаяся. Такая, представьте, молоденькая девочка. Черненькая, смуглая, с глазами что твои монеты и фигуркой типа статуэточки.
Форли толкнул меня локтем:
-Что, Крыс, засмотрелся? Поня-ятно… Хороша? Только вчера взял. Шестнадцать лет – не девка, а яблочко. Я ее даж в работу не ввел, хотя она уже о-го-го, - Форли прищурился. Устроиться к нему было ох как нетрудно…
-А что так неторопливо? – с отработанной ленцой поинтересовался я.
-Ну…, - трактирщик сморщился, - пускай пообвыкнется… Да и жаль – молодая еще… И неподходящая для такого дела…
-Ха, какое молодая? Была б побогаче – ее б уже замуж выдали!
-Ну, то замуж…, - у Форли иногда случались приступы псевдопорядочности.
-Тебе вот, видно, не помешало…
-Не, даж думать не моги! Не было такого, Крыс, вот Марэлем клянусь – не смог! То ж моего друга сирота. Через то и пристроил, а не как обычно.
Разговор я аккуратно закруглил, да и подумал – есть, есть чем заняться в этом городе!
Только я стал обдумывать породу кривой козы для подъезда, как появилось еще одно новое лицо.
В «Старое ведро» зашел самый что ни на есть настоящий дворянин. При цепи, клинке и немереном гоноре. Что ему тут надо, он объявлять не стал – просто сел за крайний столик и потребовал того яда, который Форли лживо называл контушовкой. Отдадим ему должное – он даже не поперхнулся.
Однако серьезную ошибку он допустил… Когда девчонка подошла к нему с новой порцией, он сграбастал ее и усадил к себе на колени. Она попыталась вырваться – что удивительно, вполне искренне. Ха, удачно…
Я поднялся с места и стелющейся походкой подошел к дворянчику сбоку.
-Эй, ты!
-Кто, я? - он был дико удивлен формой обращения.
-Ты, дубина, ты. Отпусти девушку – она дала тебе понять, что свиные павлины вроде тебя ее не привлекают.
Руки незваного гостя (который, как известно, хуже лирийца) разжались, и подопечная Форли обрела свободу.
-Да как ты со мной разговариваешь, смерд! Мой род еще Лакно застал!
-Ха! Мой род начинается с меня, а твой – кончится тобой. Выйдем?
-Да я тебя…
-Так как?
-…Выйдем.
Когда он повернулся к двери, я коротким движением вонзил ему в шею нож, там и сломавшийся. Я немедленно склонился над павшим, снял с пояса меч и кинжал. Кинжал немедленно пробил грудь Желтого Гонзы, подкравшегося сзади с дубинкой. Дальнейшие поиски выявили тугой кошелек с золотом и еще один – с парой золотых, серебром и медью. Это он удачно зашел…
Меч безвестного лордика я оставил Форли как компенсацию за два трупа в заведении. С чернулечкой, которую, как оказалось, звали Аша, я распрощался галантно, как завещал мэтр Хаддами, да упокоится он с миром. В глазах ее я заметил несколько непривычное восторженное выражение, а потому ухмылку скроил, лишь повернувшись спиной…

Автор: Илиана ле Броснэ 30.03.2004, 23:51

4 день месяца Падения Зерна. Лакона. Где-то между Криэраном и Фалессой.


Несколько дней прошли как в тумане. Иллиана с трудом понимала где она и зачем . День сменялся ночью. Ночь сменялась днем. Но день от ночи отличались только тем, что днем она бесцельно ехала куда-то, а ночь проводила в полудрёме под каким-то деревом.
Так продолжалось долго. А потом они увидела ИХ…
Три мерзавца и беззащитная связанная девушка, почти ребенок. Подлецы были так уверенны в своей безнаказанности, что не услышали, как она подъехала. Рука сама потянулась за арбалетом, притороченным к седлу жеребца ещё братом. Похоть масленая и животная искажала лица мужчин. Это так напомнило Криэран, тот злосчастный побег, вскрик Катрин за спиной…

- Ты сможешь выстрелить?
- В человека?
- Да. Ничего страшно. Просто протянешь руку и спустишь курок. Помнишь, как мы охотились на волков прошлой зимой? Считай, это то же самое. Илли, если ты не сделаешь этого, то он убьет нас.

Он убьет нас.
Иллиана протянула руку и выстрелила. Она не подумала о том, что не успеет перезарядить арбалет и не справится с двумя оставшимися. Но когда насильник завалился на бок, хрипя и истекая кровью, она испытала жгучую радость, испугавшую её саму. В тот же миг с дерева скользнула тень. Остальные ещё только начали поворачиваться в её сторону и не успели среагировать на появление кого-то ещё. Ещё два удара сердца и два мерзавца присоединились к своему товарищу, а над их растерзанной жертвой склонился юноша (по виду явно житель леса). Иллиана соскользнула с жеребца и двинулась к ним. Нежданный помощник уже подхватил с земли жертву, а насильник стонал и хрипел, щедро орошая кровью упавшие листья. Иллиана на миг замерла и опустила руку на кинжал. По земле катался не человек, а раненный бешеный зверь, которого надо было добить… 
- Леди, не трогайте их. Они - мои. Лучше давайте я помогу вам. Это девушке требуется помощь.
- Кто ты?
- Вряд мое имя поможет этой несчастной.
Иллиана чуть помедлила, но её помощь была нужна сейчас девушке, а мерзавец мог и подождать.
- Великий Марэль, что за скоты! Бедная девочка. – Вырвалось у неё.
- М.. мой... реб.. ребенок… - Чуть слышно простонала несчастная.
- Девочка, тебе нужно самой выжить. - Негромко возразил лесовик, пытаясь дать ей попить. – Увезите её отсюда.
Иллиана кивнула. Вдвоем они осторожно подняли девушки и подвели к коню.
- Она не сможет удержаться на нем.
- Леди, вам не нужно видеть то, что я собираюсь сделать. Все что вам нужно, это проехать чуть-чуть и подождать меня впереди. Я очень быстро. Поверьте мне, леди.
- Хорошо. Я постараюсь. Как тебя зовут?
Юноша замялся.
- Мстиш.
Иллиана, уже севшая в седло позади пострадавшей, кивнула и чуть тронула бока пятками. Умный жеребчик шагом двинулся прочь.

Они отъехали достаточно далеко. Несчастная истерзанная девушка обмякла и прибывала в счастливом забытьи, уткнувшись в гриву коня. В общем им повезло, и жеребчик вывез их к ручью. Иллиана решила, что лучшего места, чтоб подождать так во время появившегося юношу, и не надо. Сейчас она четко понимала, что он помог не только спасти девушку, что так безжизненно полулежала в седле, но и её. Притом от участи такой же, если не хуже. Жеребчик нервно преступил с ноги на ногу. Иллиана, желая успокоить его, похлопала по боку. Но бок был в чем-то липком и теплом… Она с ужасом посмотрела на ладонь. Она была красной.
- Я не слишком долго? – Тихо поинтересовался кто-то за спиной.
- Мстиш. – С облегчением узнала Иллиана их спасителя. – Скорее! Помоги её снять! Она ранена!
- Я заметал следы. Нас не найдут. – Зачем-то сказал он, снимая девушку с коня.
Иллиана буквально выпрыгнула из седла и одним движением скинула с плеч плащ на землю. Мстиш опустил на него девушку и начал осматривать её.
- Может, омоем её в ручье? Тогда будет видно, где рана. – Предложила она.
- Это не рана… - Пробормотал юноша. – Это… Это ребёнок… Она теряет его.
- Святые угодники! Может можно что-то сделать? Ты разбираешься в этом? Я умею лечить раны, но такое… Мама никогда не подпускала меня… - Иллиана почувствовала, как лицо так некстати заливает румянцем.
Мстиш безнадежно покачал головой.
- Холодная вода может помочь от части… Раздевай её. Я разведу костер.
Вода в ручье привела девушку не надолго в себя и смыла с её тела грязь и кровь. Потом в ход пошла туника Арно из седельной сумки и вино. Несчастная вновь потеряла сознание. Иллиана попыталась привести её в чувства, но Мстиш остановил её:
- Не надо. Возможно так лучше…
Через час девушка уже не ждала ребенка… Юноша буквально в горло залил ей кровеостанавливающий отвар и закутал во все, что только нашлось у них. Иллиана устало прислонилась к дереву.
- Я закапаю его… - Пробормотал виновато Мстиш, унося с собой то, что могло стать ребёнком.
- Мстиш. – Окликнула его Иллиана. – Спасибо. Ты сделал все что мог.
- Надеюсь, она выживет.
- Почему ты помог нам? Ты же из Леса? Между нами война.
- Эти подонки… Им все равно из Леса ты или нет.
- Надеюсь, они не выжили. – Сквозь зубы пробормотала Иллиана.
- Эти нет. Но их дружки…
- И как их земля носит!
- Леди… Вы ехали в Фалессу?
- Я не знаю… А что я по дороге в столицу?
- Да. Вы не знали?
- Я вообще не знаю на каком я свете…
- Леди…
- Когда мы помогали ей, ты говорил мне ты. Меня зовут Иллиана. Фалесса… - Задумалась она. – Нет. Я туда не хочу… Я поеду… домой! Мы поедим домой!
- Мы?
- Конечно. Я её не брошу. У нас в семье не помогают наполовину. Она выживет. Обязательно выживет.

Автор: Рикард Шарк 31.03.2004, 16:29

С 13 по 20 день месяца Падения зерна. Лакона. Фалесса и окрестности.

Корабль поднимался по реке осторожно, словно крадучись, но причиной тому служил не враг, способный напасть на изящный рейдер, а остовы погибших судов, выступающие из воды. В алом мареве заката, почерневшие в пламени обломки казались то ли морскими чудовищами, готовыми набросится на неосторожных путешественников, то ли залитыми кровью зубами гигантской твари. На корабле царило молчание, прерываемое лишь резкими, отрывистыми командами – печальное зрелище не способствовало праздным разговором. Молчал и молодой мужчина, чей скромный, но дорогой наряд и расслабленная поза посреди занятых делом людей указывала на высокий ранг. Он стоял, облокотившись о борт, и скользил по берегу безразличным взором, абсолютно не обращая внимания ни на суетящуюся команду, ни на то, что рядом с ним затихал и исчезал даже тот шум, те разговоры, оживляли молчаливый корабль. Не обращал он внимание и на то, что многие при приближении к неподвижной фигуре складывали отвращающий зло знак. Сторнийцы любили молодого Властителя и воспринимали его жестокость как должное, как первый шаг к возврату былого величия, но… смерть не менее уважаемого на островах Верховного Жреца, смерть странная и страшная, при невыясненных обстоятельствах…
Поэтому корабль молчал.
Рик наткнулся взглядом на очередной обгоревший остов и, в раздражении отвел взгляд. Оказалось, планировать гибель нескольких тысяч людей, пусть и ничего для тебя не значащих, и любоваться на результаты трудов своих – не одно и то же. К тому же, здесь полегло не мало моряков. Пусть они и с Аллари, но все же – сторнийцы… И они даже не знали, ради чего погибли… «А ты? Ты знаешь, ради чего они погибли? Ради чего все это… неужели знаешь?» - Властитель попытался заглушить язвительный, настойчивый голос, но тот упрямо проникал в сознание, - «Чего ты хочешь, Рикард Шарк? Ты, а не твои… хм… учителя? Именно этого?»
«Я знаю… Я знаю лишь то, что ничего не знаю» - мертвые слова давно сгинувшего мудреца. И автор изречения, и время, когда тот жил давно стерлись из памяти, но само изречение раз за разом всплывало, выбивая из-под ног всякую почву. Знает, что ничего не знает. Вот и он, Властитель Империи тысячи островов не знал, чего же он хочет и что им движет… Сейчас он почти что жалел о том, что цепь разорвана: у него по крайней мере была цель, была вера, были советники… а заклятие… То, о чем не знаешь, проходит мимо, не нарушая покоя. Кто же он теперь: зверь, оставшийся без поводка? Получивший свободу раб? Монстр, ворвавшийся из клетки? И то, что он продолжает делать… чье это? Его собственные цели, желания и стремления или отражение мечтаний двух мертвецов? Чего же он хочет на самом деле? О чем знает наверняка? Что в нем настоящее?
Вопросы, вопросы… И ни одного ответа.
Бросив последний взгляд на заходящее солнце, Рик повернулся спиной к закату и скрылся в каюте. Но четыре стены не принесли ни облегчения, ни покоя. Мужчина рухнул на корабельную койку и замер. Не хотелось ни двигаться, ни думать… хотелось лежать вот так, забыв обо всем мире и больше никогда не открывать глаз. Покой, темнота… избавление… По векам, рассеивая внезапно подступивший сон, пробежал солнечный зайчик, и Властитель открыл глаза: на столе, покрашенный закатом в цвета крови, сверкал кинжал. «Наверное, я оставил его здесь утром…» - холодный блеск сторнийской стали в свете заходящего солнца вдруг показался мягким, почти живым… сулящим долгожданное избавление от сомнений. Словно во сне, мужчина встал, сделал шаг, и его пальцы сомкнулись на рукояти. Оружие оказалось приятно теплым, успокаивающим.
«Вскрывать вены почти не страшно… Вот увидишь – если все делать правильно, то умрешь быстро и легко… ведь боли ты не чувствуешь…» - голос, удивительно мягкий, приятный, все понимающий… Искренне желающий помочь, унести боль и страх…
Рик закатал рукав и начал задумчиво изучать синие ниточки вен, скрытые под такой тонкой, уязвимой кожей: «Да, все верно… Один разрез вдоль, один поперек, словно перечеркивая длинную линию… перечеркивая все проблемы» Кинжал скользнул по коже, легко, еще не отворяя дорогу крови, а всего лишь намечая путь… Показалось или нет, но сталь словно пела в ожидании…
«И что, ты на столько пуст изнутри, что, лишившись рабского ошейника, сразу же поднимешь лапки вверх?» - все тот же голос, что и на палубе: язвительный, надменный, - «Та-та-та, хваленая сторнийская выдержка и отвага… А, может, лучше в петельку? А то зальешь всю каюту кровушкой, морячкам отдраивать придется…»
…Кинжал замер…
«Поверь, в этом мире проклятая куча людей, готовых пустить тебе кровь, и с каждым мгновением таких становится все больше. Не стоит слишком уж облегчать им жизнь…»
«Но ради чего мне оставаться? Вся моя прошлая жизнь – обман. И теперь у меня теперь нет ничего – ни близких, ни цели…»
… Красные отблески на зеркале клинка словно алые брызги…
«Вокруг идет война, если ты еще не заметил… Кстати, ты ее начал, верно?»
«Не я…»
«А кто – Морская праматерь?»
«Войну начали моими руками… Меня воспитали таким…»
«И что? Ты можешь это изменить? Ах, нет? Тогда живи с этим. Чего ты хочешь сейчас? И чего  хотел раньше?»
«Раньше? Раньше все было просто: я шел вперед, когда надо, прямо по трупам – к славе, к победе, к величию. А теперь я хочу… хм…пожалуй, того же. Но вдруг это не мои желания?»
«Что с того?» - голос почти смеялся, - «Они есть, разве тебе этого мало? Хочешь победить – побеждай! А не изображай рыцаря из поэмы – выглядит донельзя глупо…»
- Да пошел ты, - Рик осекся, поняв, что произнес последнюю фразу в слух, и с некоторым удивлением уставился на кинжал в своей руке. Солнце село и теперь клинок не казался чем-то таинственным: обыкновенный сторнийский кинжал - длинный и узкий, сталь – превосходная, с синеватым отливом. И что на него за безумие накатило… Сжав лезвие, мужчина прищурился и неожиданно метнул кинжал в противоположную стену, и оружие с легким звоном вошло в доски.
Не озаботившись извлечь клинок из стены, Рикард Шарк, молодой Властитель Империи тысячи островов вернулся на палубу, откуда уже были видны огни окружившей Фалесу лирийской армии.

Во тьме окружившее столицу Лаконы воинство производило неизгладимое впечатление: тысячи костров широким кольцом окружали город, наполняя ночь всполохами и ощутимым запахом гари и беды. Даже Рику, превосходно знавшему истинную численность войск вторжения, на мгновение показалось, что под стенами осажденного города собралась гигантская орда, способная поглотить Фалесу по первому же желанию.
«Ты знаешь из книг, что это обычный прием осаждающих: костры создают ощущение огромной силы, лишают воли… уверен, что и Амарра это знает. Ведь он воин. Но если даже тебе на миг стало страшно, то что чувствуют воины в на стенах, глядя на море огней, затопивших долину? Безнадежность… Хорошо»
Утром лагерь выглядел менее величаво, но не менее грозно,… хотя и несколько более мирно, что ли. Неторопливо осматривая лирийские боевые порядки, Рикард невольно удивлялся, как много те успели сделать за прошедшие дни: город опоясывала сплошная оборонительная цепь, скинувшие кольчуги и отложившие оружие воины споро собирали какие-то машины, из которых Властитель мог с уверенностью опознать лишь метательные. Вокруг сновали люди, доносился аромат готовящейся пищи, звучали песни, кто-то с кем-то спорил… То и дело проносились всадники на лошадях, явно еще недавно стоявших в конюшнях местных дворян. Солидный отряд воинов расположился на пригорке: люди в полном вооружении перешучивались, переговаривались с проходящими мимо соотечественниками, но никто не расседлывал лошадей, не снимал брони. «Комитет по торжественной встрече» был готов встретить лаконцев, буде те соберутся сделать вылазку.
Другой вехой идущей войны стали тела, усеивающие землю под стеной, а так же повешенные и посаженные на кол люди, «украшавшие» соседнюю рощу. Сцена была обычной: сложно было ожидать от захватчиков ласкового отношения к партизанам, а были ли повешенные самими лесными стрелками или заложниками, Властителя не трогало. А вот те угрюмые молодцы, что готовили к посадке на кол очередного лаконца, весьма гордо блиставшего глазами…
- Это кто? – Рик указал сопровождавшему его лирийскому военачальнику на заинтересовавших его палачей.
- Эти-то? – лириец не сумел, да и не пытался скрыть презрения, - Предатели, воры, выпущенное из тюрем отребье… В книгах я читал описание лаконцев как великих и благородных воинов. Вот уж не думал, что среди них есть и такие…
- Так развесили бы их рядом с партизанами… - свернув с дороги, Рикард свернул с дороги и заинтересованным видом остановился рядом со споро делавшими свое дело людьми.
- Зачем, - лириец сплюнул, - Пусть делают грязную работу… Кроме того, их день ото дня все больше. Когда этих ублюдков собирается достаточно много, мы гоним их на стены, переведаться с теми крысами, что сидят в городе… и тех и других становится меньше.
- Блестящая идея… великолепная… - в голове Властителя забрезжила призрачная идея, но пока ухватить ее не удавалось, - Значит, гоните на стены? И много их вас собирается?
- Да временами за сотню переваливает…. Хотя стрелки местные их изрядно подсокращают. Не любят они предателей, да и кто их любит…
- Свои бьют своих, - Рик щелкнул пальцами, - То, что надо. Хаммерид, в окрестных городках еще остались людишки?
- А куда они денутся-то? – командир непонимающе уставился на сторнийца, - Мы особо никого не истребляли. Так, пограбили малость…
- Любезнейший друг, - лицо Рика прямо-таки излучало хорошее настроение, - За сколько дней твои воины смогут собрать здесь толпу побольше?
Лириец продолжал смотреть вопрошающе.
- Ну… нужно прочесать все окрестности, согнать сюда всех, кого поймаешь. Семьи – разделить: детишек в одно место, а взрослых - в другое. Ну а потом пусть они наломают кольев и лезут на стены.
Воин ошарашено покачал головой:
-А не слишком ли? Да и какой прок от безоружной толпы? С чего им лезть на стены?
- Жизнь детей – хороший повод? – сторниец усмехнулся, - Вот увидишь, узнав, что если к утру город не будет взят, их родные встретят закат посаженными на кол, людишки рванут на штурм, будто в городе засел злейший враг… А насчет проку… Они безоружны, но их будет много, а в своих стрелять всегда тяжелее…За их спинами пустишь отряды своих воинов: если будет успех – разовьют. Да и если их всех до единого перебьют, нам-то что за дело? В следующий раз придется ехать за «добровольцами» немного дальше…
Лицо командира приобрело упрямое выражение:
- Все верно, но это не правильно… В такой победе нет славы.
- А без победы славы тоже нет, - Рик потрепал раздумывающего лирийца по плечу, - Хочешь честного боя – лезь на стены и плати за каждого лаконца десятком своих солдат. Если же ты не глупец, то пусть платят местные земляные черви, о которых завтра никто и не вспомнит. А в легендах будет сказано, что неприступный град взяли воины доблестного Хаммерида, чья сметка и отвага не знала себе равных в мире, освещенном солнцем…
На лице воина ничего не отразилось, но Рик шестым чувством почувствовал, что победил:
- Мне нужно посоветоваться с другими командирами.
- Спрашивать мнение подчиненных, - Властитель брезгливо поджал губы, стремясь уязвить гордого лирийца посильнее, - Да, конечно, вдруг им не понравится твое решение… Впрочем, как хочешь.
- Сказал же, подумаю… Это все?
- Нет, не совсем. Твои прознатчики не могут сказать мне, есть ли в городе ровная площадка недалеко от городских стен?
- Есть что-то такое, - судя по всему, лириец уже не пытался понять ход мыслей собеседника, - И что?
- Мне нужно несколько мощных метательных машин. Хочу, чтобы каждую ночь там камни сыпались с неба.
- Ты их получишь, - по облегчению, проскальзывающему в голосе собеседника, Рик понял, что тот ожидал что-то вроде предложения погнать на стены крестьян, - Теперь все?
- Пока все, - Рик приметил гонца, спешащего к беседующим командирам через суету лагеря, - Если что понадобится – скажу.
Лириец ушел, Рик с нетерпением повернулся к запыхавшемуся юнге с собственного корабля, уже взволнованно тараторившего:
- Господин, корабль с тем человеком, о котором вы говорили, прибыл. Сейчас его вещи выгружают.



Капитан, доставивший изобретателя, не покачал, и Вэла Горна с его странными машинами высадили на берег во вполне подходящем месте – сам Рик не выбрал бы лучше. Небольшая рощица плодовых деревьев скрывала от глаз посторонних десяток шатров, но в то же время не давала их обитателям лицезреть сомнительные прелести осады. Там же, где деревья заканчивались, возвышалась приличных размеров скала…
Сам юноша сейчас как раз командовал парой дюжих моряков, осторожно переносивших на берег части какого-то механизма, но даже сквозь азарт ученого временами проступала растерянность: по поручению Рикарда юного гения оберегали от лишних новостей, но здесь, у самого сердца войны тревожные слухи не могли не просочиться.
- Приветствую тебя, Вэл.
- Приветствую, Властитель… - легкая бледность, крепко сжатые губы: парнишка явно хочет расставить все точки над i. Ну что же – поговорим.
- Значит, ты сотворил то, что доселе почиталось невозможным – летающую машину…
- Да, но я…
- …хочешь знать, какому делу она послужит. Законное требование. Войдем в шатер.
Внутри был сумрачно: листва деревьев и ткань почти не пропускали солнца. Рик зажег лампаду, тут же начавшую распространять вокруг ароматы полыни и причудливые тени:
- Твои сомнения понятны, Вэл. Идет война и моя родина воюет с Лаконой, так что у тебя есть все основания меня ненавидеть. Но найди в себе силы взглянуть на происходящее шире.
- Твои воины убивают людей.
- Воины всегда убивают, в этом их суть. Но сейчас убивают вовсе не мои воины. Я ошибся молодой Горн, ошибся страшно… Ты можешь исправить мою ошибку и спасти сотни, если не тысячи, но готов ли ты к этому?
Глаза юноши вспыхнули звездами во тьме шатра:
- Что происходит?
Рик опустил голову, и отблески крохотного огонька окрасили его лицо в цвета стыда и печали:
- Я действительно участвую в этой войне. Народ моей страны мечтал о независимости, а потому наши корабли привезли войска варваров под стены Фалесы. Мы были горды и наивны… Это нас погубило. Лирийцы – звери во плоти, Вэл. Вместо того, чтобы сойтись с войсками Лаконы в честном бою, они принялись грабить, жечь, насиловать…А теперь они готовятся к атаке на город. Но не к настоящему штурму: они погонят на стены местных жителей… твоих братьев и сестер.
Бледности юноши могла бы позавидовать мраморная статуя, и Рикард про себя усмехнулся, подставив какие картины рисует сейчас буйное воображение изобретателя, но внешне Властитель являл образец истинной скорби. Когда к горну вернулся дар речи, он оказался в силах изречь что-то вроде:
- Ты,… вы все,… как вы можете, палачи! Мои крылья никогда не будут служить злу! Никогда!
«Будут, друг мой, будут… Причем очень скоро»:
- А делу мира? Окончанию войны? Готовы они послужить этому?
- Как?
Изображая волнение, Рик вскочил и заходил по шатру:
- Когда все начиналось, я думал, исход будет совсем другой! Никто не хотел того, что случилось. Это надо остановить немедля. И есть только один путь обуздать лирийцев – переговоры, результатом которых станут мир и союз между Лаконой и Сторном. Независимым Сторном.
По лицу юноши скользнула горькая усмешка:
- Добились чего хотели, да?
- Да, добились, – Рик позволил себе циничную усмешку «в каждой лжи должна быть доля правды», - И нам не нужны новые реки крови. Ты поможешь или нет?
- Зачем вам моя помощь? Войдите в ворота и договаривайтесь о чем хотите…
Рик покачал головой:
- Если бы все было так просто… Сейчас Сторн между молотом и наковальней – попробуй мы открыто вступить в переговоры, как нас тут же перебьют наши бывшие союзники. Или со стен пристрелят… Нет, нам нужно попасть в город и явится во дворец безоружными, с дарами мира, как положено послам. Твои крылья – могут доставить нас в город незаметно как для лирийцев, так и для лаконцев. Мы проведем переговоры. Объявим о союзе, и штурма не будет…
По лицу юноши можно было судить о том, какие страсти и противоречия бушуют в душе изобретателя. Рик не мешал: пережимать тоже не стоило. Пусть примет решение сам. Наконец, Вэл поднял глаза на Властителя:
- Хорошо, я доставлю тебя в город. Мои крылья при хорошем ветре способны поднять двоих.
- Ветер будет. О нем маги позаботятся, - Шарк ободряюще улыбнулся, - Но не только меня, а еще восьмерых…
- Нет.
- Да. Я не могу отправиться один. Меня попросту убьют. Кроме того, я потеряю лицо. Да отбрось ты сомнения: эти люди - дипломаты. Посольство не может состоять из одного человека.
Молчание, по мнению Рикарада – изрядно затянувшееся…
- Будьте вы прокляты… Я доставлю вас в город. Но у меня всего одни крылья…
- Это не совсем так, - Рику стоило усилий изгнать насмешку из голоса, - За твоей работой тщательно следили. Завтра корабль доставит еще восемь «крыльев». Твое дело – научить моих людей ими пользоваться.
- Постараюсь… но когда все закончится – я уйду.
- Как хочешь, - «либо ты останешься, либо уйдешь в Долины смертной тени», - По рукам.
В неверном свете светильника их руки сомкнулись в рукопожатии.



Рикард Шарк с внимательно рассматривал свое отражение в зеркале. Зрелище, открывающееся взору молодого Властителя, не вдохновляло: вместо высокого, крепкого воина в скромном, но дорогом одеянии на Рика смотрел слегка сутулый, невзрачный человечишка в потрепанном наряде лаконца среднего достатка. Длинные белые волосы укрыты под платком, на поясе нет ничего, хоть отдаленно напоминающего меч – несколько острых кинжалов надежно укрыты в складках одежды. Мирный, безобидный горожанин, или зажиточный крестьянин, выбравшийся в город и запертый в нем войной. На выходи из шатра Властителя ждали восемь сторнийцев, облаченных схожим образом. Бесформенное одеяние и нарочитая медлительность скрывала канаты мышц и хищную плавность движений, и лишь острые, словно иглы, взгляды указывали, что все собравшиеся не принадлежат к многоликому племени дипломатов. Но если бы покойники, когда-то охранявшие форты у входа в Криэран, вновь обрели способность глядеть на мир, они узрели бы среди собравшихся немало знакомых лиц. Оружья на виду никто не держал. Если конечно не считать оружьем небольшой ларец, прикрепленный к поясу одного из сторнийцев. Вэла здесь не было – юный изобретатель сейчас на вершине холма готовит к полету девять «крыльев»: восемь для спутников Властителя и одни – для них двоих. В своих летных способностях Рик сомневался, и проверять на практике таланты не спешил.
Однако, нужно было поторапливаться: солнце уже садилось. Скоро боевые бичи степных всадников стронут с места огромную, исходящую потом, болью и страхом людскую массу и бросят ее на стены - под мечи и копья соотечественников. Тяжелые метательные машины уже заканчивают свою ежедневную работу, и в окрестностях небольшого пустыря в кольце городских стен скоро перестанут падать тяжелые, крушащие постройки камни. Везде - в темном городе, под его стенами, в свете факелов и под крики боли, скоро начнет свой пир леди Смерть и не дело опаздывать на подобное торжество…
…Вэл ожидал ночных путешественников переминаясь с ноги на ногу от нетерпения: какие бы сомнения не владели душой Горна, но он, как создатель, не мог не мечтать о полете на собственных крыльях, а потому предвкушение чуда пересиливало моральные терзания и страх.
- У меня все готово. Ветер подходящий, но вот твои люди… не уверен, что они все справятся.
- Ничего, - Рикард осмотрел хрупкие конструкции, и впервые в его голове шевельнулись сомнения, что все пройдет как надо, - Они готовы рискнуть… ради правого дела.
- Ради мира…- по голосу юноши было не понятно, то ли он спрашивает, то ли пытается убедить сам себя.
- Да. Ради мира. То, с чем мы идем в город, принесет мир и покой на его улицы. Это так – слово Рикарда Шарка.
- Тогда взлетаем? – уверенность в голосе сторнийца ободрили изобретателя, и теперь он рвался в бой.
- Еще немного… пусть солнце сядет, а тьма – сгустится.
Острый слух Властителя уловил что-то вроде отзвука далекого крика, больше похожего на вопль боли, чем на боевой клич, а вечерняя заря словно забыла уйти с одного кусочка неба над далекой оконечностью стены. «Минута на осознание, КТО перед ними. Пять – переломить себя и втянуться в бой… Еще десять – понять, что без помощи не устоять и на вызов резервов… Тут в бой вступят лирийские части – лаконцам придется бросить на стены всех, кто способен держать меч или копье… Ну.. для подстраховки – еще пятнадцать минут. Вычтем пять минут на полет до города… еще немного… пора!»
- Взлетаем!
Одному из сторнийцев не повезло прямо на старте: то ли его крылья были с изъяном, то ли он сделал что-то не так, но, спрыгнув с обрыва, мужчина не воспарил, как прочие, а молча канул во тьму. Звука удара о камни никто не услышал – шум ветра в ушах уносил все звуки. Остальные сумели взлететь. Рику, беспомощно болтавшемуся рядом с явно опьяненным победой над стихией Вэлом, полет особого восторга не внушал – лишь страх и полная невозможность управлять своей судьбой. Где-то далеко внизу проплыли огни лирийского лагеря. В темноте незаметно была преодолена стена… Вот и огонь: сегодня помимо камней требушеты закинули на границу пустыря огненный снаряд, который, впрочем, так ничего и не подпалив, скромно догорал. В обычные дни здесь бы уже суетилась пожарная дружина, но не сегодня, когда под отчаянным напором обреченных людей вздрагивал камень стен. Сейчас до безвредного огонька никому не было дела.
Говорят, на огонь летят птицы, те, кто спустились с ночного неба на окруженный разрушенными домами пустырь, не относились к славному пернатому племени. А потому далеко не всем из них повезло: один не справившись с непослушным крылом, рухнул с высоты на камни, другого, уже почувствовавшего под ногами земную твердь, коварный ветер рванул обратно в высь, но тут же уронил, поволок по земле, ломая хрупкие крылья и не менее хрупкие кости неудачливого воздухоплавателя. Третья жертва не смогла остановить стремительный бег по камням, и тело несчастного приняли на себя белеющие в темноте, словно зубы мертвого зверя, обломки ограды. Но шестеро: пятеро сторнийцев и один лаконец все же сумели невредимыми вырваться из бесплотных лап стихии воздуха и вновь ступить на землю живыми.
Выжившие «гости столицы» не стали предаваться скорби по погибшим: лишь один из воинов на миг замер у вздрагивающего тела еще живого товарища и провел ладонью по лицу, словно закрывая глаза. Когда люди скрылись в переулке, никто из оставшихся уже не шевелился.
Теперь, когда незваные гости оказались в городе, стал ясен смысл устроенного ими карнавала: те улицы, что не были разрушены бьющими по городу требушетами, были запружены людьми в таких же нарядах, что и на команде Рикарда. Сторнийцы шли уверенно, не торопясь, но и не медля, не глазели по сторонам… окажись рядом стражник, взгляд служивого ни на миг бы не задержался на очередной группе людей, укрывшихся в городе от войны…
Вэл ожидал, что вся компания свернет ко дворцу, но средних лет сторниец, возглавивший группу, уверенно проследовал куда-то вглубь бедных районов… Здесь народу было куда меньше: даже в это тяжелое время район был небезопасен и с наступлением темноты улицы пустели. Вот и узкая площадь перед колодцем, служащим единственным источником воды в этих трущобах, была почти пуста. Несколько неясных фигур, отделившихся от стены при виде первого из гостей, увидев истинную численность отряда, мгновение потоптались на месте, словно стая хищников при виде слишком крупной добычи, и бесшумно растворилась в темноте. Сторнийцы остановились рядом с колодцем, один из них (для Вэла почти все они были на одно лицо), отстегнул от пояса ларец, снял с шеи цепочку с ключом и передал все это Рикарду Шарку. Властитель замер на миг, но, словно очнувшись, принял из рук обитый тонким слоем метала ящичек. В ночной тиши, рассеиваемой лишь отдаленным гулом и грохотом далекого штурма, звук открываемого замка прозвучал подобно щелчку арбалета.
Крышка поднялась и взору невольно подавшегося вперед лаконца открылось ее содержимое: три черные крысы. Твари были мертвы, и, судя по запаху, довольно давно. Их раздутые тельца никак не вязались ни с бархатной обивкой ларца, ни с осторожностью, проявляемой Рикардом и его спутниками. Но Вэл был студентом, а потому знал основы медицины. Вывод был прост и страшен, как острие сторнийского кинжала, что уперлось ему в спину:
- Чума…
Властитель, в лунном свете больше напоминающий собственный призрак, молчал: все было ясно без слов. Один из крысиных трупиков с привязанным слитком металла исчез в зеве колодца и вскоре до всех, стоящих на площади, донеслось слабое «Плюх!»
- Но…Ты же поклялся, что твой дар несет мир и покой этому городу…
- Разве я солгал? – улыбка спокойная, вовсе не злобная, только вот в глазах ее нет, - Все, кто выпьет воды из этого колодца, вскоре будет покоиться с миром. Мир и покой… разве нет?
- … Ты… Я… - дар речи оставил юношу, в голове все смешалось.
- …мне очень помог, - теперь и в глазах сторнийца появились веселые искорки, - Твои «крылья» воистину бесценны, друг мой. Вот увидишь, они принесут огромную пользу миру.
- Но переговоры… штурм… невинные люди…
- Если по порядку: «маленький обман», «уже начался» и «таких не бывает». Еще вопросы?
Вэл молчал. Что-то умирало в нем,… что-то важное… Рикард осторожно закрыл ларец с двумя оставшимися трупиками и кивнул молчаливым спутникам:
- Пошли. Нужно найти еще два. А ты, Вэл Горн, первый человек, обретший крылья, запомни – «Если не можешь что-то изменить – живи с этим».
«Изменить… не могу изменить…. Я смог взлететь! Я смогу!» Удар был неумелым, не подготовленным, но в него юноша вложил всю ярость, все отчаяние. Сторниец, державший лаконца за плечо, отлетел в сторону, выронив кинжал, а Горн отчаянно рванулся прочь, в темноту переулков…
Рик с огорчением наблюдал за бегством молодого изобретателя: тот мог быть очень полезен, и Властитель до конца надеялся, что юноша смирится… Но нет. Что ж, он выбрал сам:
- Рокар. Догони и убей. Только быстро – через пол часа мы должны быть у дворца.
Боец, успевший вскочить с земли и теперь глядевший на командира глазами побитой собаки, мгновенно сорвался с места и скрылся за углом.
Остальной отряд, не спеша, двинулся дальше. В том, что раз оплошавший воин убьет юного лаконца, никто не сомневался.
…Вэл бежал, отдавая все силы, и смерть шла за ним: он не слышал шагов за спиной, но был уверен – погоня есть… Воздух с трудом проникал в грудь, ножами полосуя легкие, все тело болело, но останавливаться было нельзя. Впереди послышались голоса, и юноша едва не налетел на группу стражников, судя по мрачным лицам и злым возгласам, спешащих к месту штурма. На миг и он, и воины замерли от неожиданности, но тут в сцене возникло еще одно действующее лицо: сторниец, преследовавший беглого лаконца, выскочил из темноты за его спиной.
О чем думал опытный адепт Культа великой акулы в последние мгновения своей жизни, не ведомо. Ясно одно: даже стальные нервы опытного убийцы не выдержали всех перипетий ночи, и он совершил безумный, безнадежный поступок – атаковал.
Нет, сначала это вовсе не казалось бессмысленным, а прыжок бойца не был изысканно зрелищным. Просто выскочивший из переулка человек только что был далеко, но вдруг оказался среди опешивших стражников. Первый лаконец умер раньше, чем понял, что происходит – сильный удар в лицо вогнал кости носа в мозг несчастного. Тело еще оседало на землю, а длинный кинжал уже ужалил между шестым и седьмым ребром следующего солдата. Не давая стражникам опомниться, сторниец крутанулся на месте, прикрываясь умирающим солдатом и окровавленный клинок прочертил алую линию на горле нового врага… Но тут воинская удача оставила убийцу: то ли самый расторопный, то ли самый хладнокровный из противников вскинул арбалет и тяжелый болт насквозь прошив мертвого лаконца, вошел в грудь Рокара, пробил легкое и намертво застрял в позвоночнике. Когда пришедшие в себя после учиненной бойни стражники осмелились перевернуть тело, грешная душа десятника гвардии Властителя уже оставила этот мир.
Убедившись в смерти ожившего ночного страха, бравые солдаты принялись за Вэла:
- Ты кто такой? … Да чего его спрашивать – он с этим! Коли его! …Нее, ребяты, погодите-ка, нужно сначала поспрошать… Да  чего его спрашивать! Приколем тут… - если мгновение назад стражники казались настоящим избавлением, то теперь, обступившие юношу, разгоряченные боем, они были едва ли не опаснее сторнийцев, - Стоп-стоп, други, отведем-ка его в тюрьму. А пока водить будем да рассказывать, что да как было, на стенах, небось, и без нас управятся.
Судя по взволнованному гулу, перспектива оказаться в гремящем металлом аду боя доблестных воинов не прельщала, а потому предложение имело огромный успех:
- А то! Это верно! Ведем его, прзнатчика вражьего, к заплечных дел мастерам! Там, авось, еще и награду дадут…
Вэл попытался что-то сказать, но рукоять меча въехала под ребра, разом лишив дыхания:
- А ты молчи, злыдень. Сейчас сведем, куда следует, там споешь…



Со стороны могло показаться, что гвардеец, охраняющий калитку, задремал, привалившись к стене и пристроив копье так, чтобы не мешало. И лишь подойдя совсем близко, заметишь остекленевшие мертвые глаза и неестественно вывернутую шею. Дальше можно было увидеть еще несколько подобных картин: охрана, со стороны казавшаяся спящей, была уже давно и безнадежно мертва. В небольшом дворике лежали два уже не спрятанных тела: судя по значкам и богато украшенному оружию, они охраняли какую-то очень важную особу. Рядом с ними лежал некто, по виду – обычный горожанин. Но вот кинжал из сторнийской стали, намертво зажатый в сведенной судорогой руке, никак не гармонировал с нарядом незваного гостя. Но ни самой особы, ни неведомых убийц уже давно не было поблизости – выжившие члены отряда Рикарда, он сам и укрывшаяся под мужским плащом Александра Амарра быстро шли по ночным кварталам в направлении городской стены.
Лаконский солдат, охранявший неприметный тайный ход, был искренне расстроен: он еще не знал, с кем пришлось сражаться на стенах его товарищами, и отчаянно мечтал оказаться рядом с ними с мечом в руках и боевым кличем на устах. А вместо этого он с напарником стоит тут, охраняя никому не нужную дверцу. Ну какой идиот, скажите на милость, решиться попытаться проникнуть в город через этот узкий крысиный лаз? да еще при том, что стоит ему повернуть небольшое колесо как эта проклятая нора заполнится водой по самый потолок, утопив то ли слишком смелых, то ли излишне глупых лазутчиков…
- Любезнейший, - от невеселых размышлений солдата отвлекли несколько горожан, приблизившихся к посту, - Нам нужно выйти за пределы города…
«Сумасшедшие, наверное»:
- Идите-ка по добру, по здорову. За стены им, видите ли, надо…
- А если об этом же попрошу я? – один из полуночных гостей скинул капюшон плаща, и пред изумленными глазами солдата предстала сама герцогиня Амарра! Над такой возможностью лаконец не думал…
- Прощения просим, госпожа, - выручил солдата напарник, - Но за стены можно только по личному приказу герцога.
- Что же, - сопровождающий знатной госпожи, высокий, худощавый мужчина, улыбнулся, - У меня есть приказ. Соблаговолите прочитать.
В руках «горожанина» действительно возник какой-то свиток, который тот и протянул расслабившемуся лаконцу. Но свиток был абсолютно чист. Солдат уже начал поднимать глаза на странного собеседника, когда пришла боль… Последним, что увидел умирающий солдат, была кровь, заливающая белую поверхность свитка…
Сторнийцы и Александра покинули Фалесу.

Автор: Дьюрика Валль ДеВоод 31.03.2004, 17:43

20-й день месяца Падения Зерна.
Окрестности Фалессы.

Дьюрика надеялась, что наемник, которому она передала амулет, выполнит ее посьбу и вещица попадет-таки к Мисту.
"Так....а это еще что за дела?!"-девушка могла поклястся, что только что видела в небе непонятное существо. Оно было слишком далеко, чтобы его можно было разглядеть как следует, но оно явно было много больше среднестатистической птицы. Присмотревшись, Дьюри поняла, что движется это существо как-то рвано и неестественно. Даже птенцы, впервые оторвавшись от ветки, и те были увереннее в воздухе! Брррр...наверное, это от усталости. Быть же такого не может!
Между тем до укреплений оставалось не так уж много.

Снова приступ. После того, как ведьма не слишком удачно перешла Порог, ее стали посещать странные затмения. Иногда она понятия не имела, что именно делала последний час или два.  И каждый раз выяснялось, что в этот период времени что-либо случалось с людьми, каким-то образом задевшими или обидившими ее. В прошлый раз странным образом пострадала Гранта, назвавшая Рику наивной идиоткой...
Сознание девушки медленно заволокло туманом.

Автор: Вэл Горн 31.03.2004, 18:40

С 14 по 20 День Месяца Падения Зерна

Пришедший утром капитан сторнийского корабля молча подал Вэлу бумагу: "Время пришло. Мне нужны твои крылья". Юноша глубоко вздохнул и поднял глаза от бумаги, твердо глядя на вестника:
- Я готов.
- Что мы должны взять.
- Пойдем. Я покажу.
Он решил не натягивать ткань сейчас, боясь что тонкий, но удивительно прочный лирийский шелк порвется. Его творение аккуратно разобрали на части, тщательно завернув в плотный материал и почти не дыша неся каждую на корабль, прибившийся к брегу. Вэл внимательно следил за погрузкой. Ему не ни единой попытки пробовать его творение, но в душе было уверенное спокойствие: "Это крылья. Крылья, которые наполнит ветер. Они сродни ему, живущие дыханием воздуха. И я взлечу." Его руки взяли было рассчеты, по которым он создавал свое изобретение, но глянув вокруг и на море, Вэл вдруг сделал неожиданное. Подойдя к тлеющим огням камина, он решительно бросил листы в огонь. Пламя жарко приняло дар и быстро заглотило его. Юный изобретатель не видел искаженные лица слуг, он уже шел на корабль, тихо шепча:
- Пламя и воздух... Ткань и сталь...
В последний раз он оглянулся на дом, где провел так много времени, творя свою мечту. Губы тронула улыбка:
- Да будет так, - он посмотрел на тех, кого оставлял, словно впечатывая свой образ в их сознании. - Спасибо за все.
Странная обреченность скользила во взоре каждого, но Вэл был уже далеко, мысленно расправляя свои крылья и взлетая. Те, кто затруднился оценкой его поведения, походки могли бы с уверенностью сказать: Он свободен. Но посвященных в такие тайны природы человека не было среди собравшихся. Властитель получит клад: "Цель достигнута. Ваш приказ выполнен".
Ветер благоприятствовал бегу коробля. Крылья ждали своего мига, чтобы расправится. Вэл Горн плыл навстречу с войной. На корабле его ни разу не тревожил тот сон. Лишь утром, просыпаясь он снова и снова ощущал холод, который охватывал его ноги, рожденный той "жалкой" тварью. Нет, он не забыл сна. Но и уверенность в собственных силах возросла. Вэл с удовольствием сидел на палубе, слушая песни сторнийских акул:
"... Как метеор в вечерней мгле,
Она очам моим блеснула
И, бывши все мне на земле,
Как все земное, обманула."
Зеленые глаза упоенно следили за тем, как стремительно летел по волнам корабль, понимая, что скоро это закончится: "Ой ли? Вода... Воздух... Пламя... Земля... Что вас разлучит? Я становлюсь заумным и нудным... Да нет. Я просто знаю, что ни один.. Я точно это знаю. Не понимая откуда, но я пойму"...

...Вэл спокойно ждал Властителя Сторна, мягко поглаживая туго натянутую ткань крыльев. Рикард стремительно подошел к нему, едва не столкнувшись. Глаза его заблестели, увидев творение:
- Приветствую тебя, Вэл.
- Приветствую, Властитель…
- Значит, ты сотворил то, что доселе почиталось невозможным – летающую машину…
- Да, но я…
- …хочешь знать, какому делу она послужит. Законное требование. Войдем в шатер...

.."Будь ты проклят, Рикард Шарк. Даже если Тени поглотят меня - будь ты проклят!" - Вэл наблюдал, как в колодец летит смерть и понимал, что это его руками она опущена туда. Глаза устремились на спокойное лицо Рика, поражаясь - неужели он никогда не сомневается в себе?! Юноша вздрогнул, поняв, что обречен. Ему не спастись... или..

Побег. Глупость. Отчаянная глупость. В результате его хватают его же соотечественники: "Ха. Не ври сам себе. Твои же соотечественники сейчас за стенами города. Штурмуют свою столицу. Лишь потому, что ты сумел воплотить свою мечту." Голова его поникла и он покорно пошел за стражами.

- Вперед, вперед, парень, - подталкивали его в спину стражники.
Не смотря на отчаяние, завладевшее его душой, Вэл шел, изумленно оглядываясь по сторонам. Нет, он видел замки Сторна - холодные, величественные, пугающие. Но тут... Словно все дарило какое-то тепло, несмотря на разворачивающуюся в мире бурю. Императорский дворец поразил его нестолько своим убранством, сколько уютом: "Уют в замке? У меня бред, наверное!" - мысленно посмеялся сам над собой Горн. Его остановили перед величественными дверьми. Один из стражников что-то шептал богато одетому вельможе, чей острый взгляд скользил по доставленному пленику:
- И чьи Тени надоумили вас привезти его сюда?! - яростно, но негромко спросил он. - Немедленно в тюрьму! Там посмотрим, как запоет эта птица.
Стражник бросился к пленнику, указывая ему мечом, чтобы тот развернулся и шел обратно. Но тут распахнулись двери и в окружении женщин и мужчин появилась стройная, молодая женщина. Еще до того, как темноволосая головка повернулась, еще до того, как он увидел ее глаза, Вэл уже знал кто это:
- Саола! - крик сорвался с его губ.
Юноша рванулся к ней и лишь устремленные на него мечи и арбалеты заставили его замереть, бросая на стальные клинки рассеянный взгляд. И снова устремляясь к ней. Синие глаза встретились с ним и Сао удивленно подняла брови. А юноша забыв обо всем на свете вновь сделал попытку приблизится, натыкаясь на стальной приказ:
- Стоять!!! - зарычали несколько голосов.
Счастье загоревшееся в зеленых глазах ничто не могло погасить. Саола медленно приблизилась к нему, не отрывая взора от этого сияющего счастья:
- Ты..
- Я сделал крылья, синеглазка, - улыбаясь обезоруживающе, тихо, только для нее сказал Вэл.

Автор: Крыс 31.03.2004, 20:13

Итак, на меня свалилось богатство. Ха, в очередной раз! Хотя столько мне перепало впервые. Даже когда я прирезал дворяночку, которая встречалась тут с любовником, за ее драгоценности удалось выручить куда меньше.
Долгосрочных планов не было – разве что Аша, хотя что-то мне подсказывало, что тут долгими сроками и не пахнет. Может, устроить себе отдых? С такими денежками можно классно жить месяца два и дольше. Ха, нет! Скука замучит.
Сейчас мне было можно все – удача-то на подъеме. Единственное что, фиг предугадаешь, когда все оборвется. Впрочем, нет… Угадать нельзя, а узнать можно!
Поутру я направился прямо к крохотной лачужке, покосившейся на один бок. В этом строении жила Мама Делорм. Кто такая Мама Делорм? Если коротко – то ведьма. А еще черная вздорная старушенция откуда-то с дальнего юга, пекущая отличные пирожки. Живет она на Вшивом конце издавна, так как быстро просекла, что это единственное место, куда не суются Делоновы светляки. А мы ей и рады: там амулетик против колдовской сигналки, тут зелье для ночного зрения… Дерет, правда, по три шкуры, ну да золото не съешь и в гроб не положишь.
Но деньги она берет только за стоящие вещи, а вот удачу измерить – это вообще дешево. Может попросить дров порубать или там за водой сбегать. Но это пустяки.
Я постучался.
-Входи, Мышонок, - Делорм помнила меня еще сопливым мальчишкой… как и Форли, и Старого Диза, и наверняка их дедов.
Дверь была не заперта, и я привычно уселся на низкую скамейку в сенях. Мама Делорм величаво выплыла откуда-то из глубин такого маленького с виду домишки.
-Здравствуй, Матушка.
-С чем пришел?
-Да так, ерунда…
-Не скажи, не скажи. Вот сразу тебе говорю – удача твоя вверх идет и идти будет. Долго.
-Спасибо… Ну, что я должен сделать?
-Не торопись – молодой еще жить опаздывать. Удача-то у тебя в порядке, но вляпаться так, что уши не торчат, она тебе не помешала.
-
-Не удивляйся. Удивляться как раз нечему – такое сплошь и рядом сейчас случается…
-А, вы о том, что мне слишком долго везло?
-Нет, Мышонок. Четверть века – разве это долго? Говори так кому хочешь, только не Маме Делорм. Уж мне ли не знать, что такое – «долго»… Нет. Не знаю, что ты такого сделал и на какой дым тебе это понадобилось, но вокруг тебя сейчас что-то сплелось. Не так сплелось, как вокруг этих троих в городе и еще одного где-то там, не знаю где. И даже не так, как вокруг этих шутов на тронах. Нет, слабее. Но что-то, Мышонок, Судьбе от тебя нужно. Это к духам не ходить, хотя тоже можно…
-Да ну ее к этим же духам, Судьбу! Нельзя ли как-нибудь ее… стряхнуть, что ли?
-Размечтался! Судьба – это тебе не обкуренная девочка, которую можно вытолкать из койки поутру. Она к тебе прицепилась, ну, или скоро прицепится, да так, что не срежешь.
-Ага. И это вы отказываетесь называть невезением? Ха, Мама, что же тогда значит «не повезло», по-вашему?
-Вот когда ты помрешь и я вызову твой дух, вот тогда ты можешь поплакаться мне, как тебе не повезло, и только тогда я соглашусь. Потому что все остальное можно пережить.
-Ну… Ладно. Так что ж мне делать, Ма?
-Ждать. А потом просто выносить свои кости из всех передряг, в которые угодишь. Если не помрешь – разочарован не будешь.
-А подробнее?
-Мышонок, я тебе кто, Судьба? Не надейся! Я – простая мамбо, которая учуяла знакомый запашок. Притом, заметь, не мне знакомый, а бабке моей бабки. Цени!
-Ценю. Спасибо, Матушка.
-На спасибо гамбо не сваришь. Иди наколи мне поленницу дров и принеси цыплячьих потрохов на три медяка. Вот тогда мы будем в расчете.
И до самого обеда я помогал по хозяйству старой ведьме, которая учуяла во мне то, чего мне даром не надо… Не люблю быть управляемым. А кто мной управляет – ростовщик, свинья из Гильдии, король, Марель и уж тем более какая-то там Судьба – мне все равно.
Я свободен! Поняли?!

Автор: Николя ле Тойе 31.03.2004, 20:40

19 день месяца Падения Зерна.
Западная Лакона. Близ границы с Полумесяцем.

      Несмотря на извечные протесты оппозиционного меньшинства в лице Доминика и Артура Тейна, Нико решительно натянул поводья, рядом с коновязью небольшой таверны в пригороде Сабезы. Этот большой город на границе с лесом их маленький отряд покинул утром, но пренебрегать приграничной таверной, даже если до вечера можно было проехать еще пару лиг, Нико не собирался, более того, мысль лишиться последней возможности выпить, закусить и выспаться в нормальной постели, казалась ему кощунственной.
      Тойе спрыгнул с коня, спустил на землю хрустящего орехами Алека и бросил поводья зазевавшемуся Браину, которого эта новообретенная зверюга едва не выдернула резким рывком головы из седла.
      Дружелюбную коняшку, взамен безвременно усопшему в битве с паладинами Ветру, Нико приобрел двумя днями раньше в Орике. И надо сказать из всех жеребцов, что в тот день привели на продажу на один из самых знаменитых и больших торгов Империи, ЭТОТ вызывал у графа наименьшее доверие. Темно-гнедой, почти черный зверюга, размером не уступающий знаменитому Яркому герцога Лессо, одним выражением своей нахальной морды давал понять, что «где сядешь, там и слезешь», причем слезешь явно не по своей воле. В общем, лошаденка была из тех, что беспощадно кусают за протянутую с сухарями руку, стоять рядом ней на расстоянии менее пяти шагов было небезопасно для жизни, и Нико не больно то и горел желанием, но Алек остановившись напротив скотинки решительно заявил – «ЭТОТ!», и как Николя не пытался оттащить ребенка в сторону, Алек чудесным образом умудрялся привести своего опекуна на то же место. Торговец все это время активно расхваливал боевые возможности коня, его блестящую во всех отношениях родословную…. Пришлось уступить, выложить приличную сумму золотом и подружится с новым приобретением.
      Надо сказать, последствия оказались не столь трагическими, как ожидал Нико. За два дня граф вылетел из седла всего два раза, а нареченный бывшими хозяевами Штормом скакун (из чувства протеста обзываемый теперь Лютиком) успел два раза укусить лошадь Браина и лягнуть задумавшегося Доминика. С тех пор все хранили бдительность. Лютик же жевал удила и думал, когда лучше выкинуть новый финт.
      Браин как можно быстрее передал поводья конюшенному, не забыв предупредить слугу о милых повадках скакуна. Небольшой отряд остановился на обед, который по плану Нико должен был мягко перетечь в ночлег, а затем и завтрак. Отряду надо запастись силами перед дорогой через Лес. Если армия Ярно стоит при Тиле, то путь через Полумесяц может быть более, чем небезопасным.
      Однако, вечер в таверне не порадовал. По деревеньке ходили тревожные и на первый взгляд какие-то полубезумные слухи о том, что Фалесса и Криэран осаждены сторнийскими войсками.
- Я сам только что из Фалессы, - отпив из кубка крепленого, но на его вкус излишне сладкого вина, сказал Нико, обращаясь к седеющему мелкопоместному дворянину, волей случая оказавшемуся с ним за одним столом - Да и в окрестных землях пока вроде все спокойно…
        Говорил, и сам себе не верил, ощущая странное гнетущее беспокойство. В Фалессе осталась Мирта, а в Криэране отец, оба города неприступны…. Решиться на осаду было немыслимым шагом, но если сторнийский рыб и мог найти подходящий момент для предательства, то лучшего времени и обстоятельств и представить было нельзя. А если учесть, что сторнийцы повинны в сожжении Лаверны, ставшей последней каплей в размолвке Эвора и Ярно… происходящее складывалось в весьма неприятную картину.
- И откуда приходят такие вести? – стараясь сохранить спокойствие спросил Николя.
        Дворянин усмехнулся, но за усмешкой прятался страх.
- Это пока только слухи, сплетни…, но поверьте чутью старого игрока, граф, сплетни отнюдь не пустые. Мы далеко от моря живем, но ров вокруг своего замка и расчистил и цепи подъемного моста сменил… так на всякий случай.
      Мужчина на какое то время отвлекся на свой ужин, потом продолжил рассказ:
- А что до того, откуда сплетни, так девка у нас в деревне есть, Лана зовут, так вот она с одним из этих балахонов грешила, из храма солнца, с паладином. Так монашек этот и приехал полюбовницу свою предостеречь…
- А что храм? – поинтересовался Нико.
- Закрыли, говорят что-то перестраивают, - просто ответил собеседник, но от его слов стало как-то не по себе. Уж кто-кто, а выкормыши Адриана узнают в Лаконе новости первыми.
      В тот вечер не спалось и не пилось, зато пальцы, найдя струны гитары, уже не хотели их отпускать. Мелодия получалась то тревожной и рваной, то наоборот медленной и нежной, рожденная какими-то разрозненными воспоминаниями и ускользающими образами, за которые ни зацепиться, ни собрать воедино. Что-то очень важное и столь же неуловимое. Такое бывает с очень сильного похмелья, когда утром мучительно вспоминаешь, чем закончился прошлый вечер….

Автор: Иванэ ле Амарра 31.03.2004, 21:18

17 день месяца Падения зерна. Фалесса. Вечер.

Со стен столицы открывался самый лучший вид на войска лирийцев. Поля, которые когда-то радовали глаз мирной картиной деревень и сел, превратились в один бесконечный военный лагерь. С высоты неприступных, как надеялись все осажденные, стен Фалессы море войск, расположившихся внизу, напоминало огромный растревоженный муравейник. Люди и кони сновали туда сюда, образуя живые реки, ручейки или отдельные островки движущиеся на фоне осенних полей. И в этом вечном движении горели глаза костров, днем и ночью, даже в дождь, они напоминали осажденным, что они заперты в каменной ловушке, выбраться из которой нельзя. Простой, но весьма действенный трюк, когда даже ночная тьма не в силах скрыть эти проклятые звезды огня, хуже всякой атаки действовал даже на закаленных вояк, что уж говорить про новобранцев или мирных жителей. Еще одним спектаклем, наверняка, поставленным специально для лаконцев были казни…Люди, повешенные перед стенами города, посаженные на кол, брошенные умирать. Их крики далеко разносились в наступающей в редкие минуты отдыха тишине, но воины на стенах не могли облегчить страдания своих соплеменников, потому что изобретательные палачи предусмотрели все. Ни стрела, ни даже арбалетный болт не долетал до умирающих. Кроме того для всех сражающихся существовал строгий приказ самого герцога Амарра – не тратить заряды, кроме как на атаки. Никто не знал сколько может продлиться осада, а оружие было на перечет. Так приговоренные были обречены на муки, стоны, вопли, крики мольбы и проклятия, доносимые до защитников Фалессы ветром, заставляли солдат бессильно сжимать рукояти мечей и пик, но сделать ничего они не могли…Эта глухая ненависть, рождающаяся в такие мгновения в каждом человеке, стоящем на каменной стене, с лихвой изливалась на головы тех, кто смел атаковать город. Лишь в самый первый раз руки солдат дрогнули, когда они увидели лаконцев, штурмующих безмолвный камень, но поняв, что это могут быть только предатели, воры, убийцы, насильники и прочий мусор, собранный врагами, они отразили атаку. Одну, вторую, третью, а потом перестали их считать.
-   Сегодня полезут, - спокойно заметил десятник, не выдержав длительного молчания герцога. Старому вояке явно хотелось разогнать скуку дежурства от вынужденного безделья и он заговорил с Иванэ. Консул медленно оторвал задумчивый взгляд от окрестностей и заставил себя вернуться на стены осажденной Фалессы.
-   Давно их не было, - согласно кивнул он. – У вас еще хватает оружия?
-   Да, Ваша Светлость, этого хоть в бочке соли, только они же, … такие-растакие, сами не лезут, всякую мерзость нашу же заставляют лезть на отвесный склон.
Где тонко, там и рвется…Так всегда любил говорить отец Иванэ. К чему это вдруг ему вспомнился покойный родитель, не к добру…
Кто бы мог подумать, что в империи столько «грязи». Натура герцога просто не позволяла ему понять, как могут люди поднять оружие на своих же женщин, детей и стариков. Люди могли, они вообще на многое способны. Только от ситуации зависит - какой талант ты откроешь в себе завтра – творить или убивать?
-   Ваша Светлость, нам пора. – Знакомый голос окликнул Иванэ и тот, бросив последний взгляд на картину, уже снившуюся ему по ночам, стал спускаться вниз. Словно тень за ним следовал Кот. Когда и как наемник успел стать незаменимым, Консул не заметил, но Кот был всюду, знал все и про всех. Что бы Иванэ делал без него, он уже не представлял. Для простого наемника, Кот, пожалуй, слишком хорошо разбирался в воинском деле, стратегии и человеческой психологии, но интересоваться – где тот  получил такие знания, герцогу было некогда. На городской стене он бывал дважды в день – утром и вечером, если не случалось атаки. Вечерний обход сегодня был завершен.
-   Все готово? – Спросил Иванэ Кота. Даже не обернувшись, он почувствовал, что наемник кивнул. Посторонний решил бы, что герцог и его человек ведут разговор о военной операции или каком-то городском деле, требующем внимания Консула. Иванэ и Кот знали, что речь идет о сегодняшней ночи и том, что они собрались совершить. Для Кота это было очередным приключением или задачкой, которую он должен был решить, для Иванэ – предательством.

Ночь с 17 на 18 день месяца Падения зерна. Фалесса.

Где-то капала вода.
Размеренные хлюпающие удары каждой новой капли отдавались биением сердца четырех мужчин, облаченных в неприметные темные плащи. Противный запах, присущий всем подземельям, раздражал чувствительные рецепторы обоняния и заставлял людей нервничать. Холод, подземных казематов также не располагал к ночным прогулкам, а тем более к длительному стоянию, когда твоя спина задубела и примерзла к ледяному камню стены, глаза стали видеть в темноте, как у кота, а нервы натянуты подобно тетиве лука.
Но предводитель маленького отряда оставался незыблем, как скала. За все прошедшее время, а минуло уже не меньше пары часов, он, казалось, даже не шелохнулся. Герцог Иванэ ле Амарра, Консул Лаконы, если уж брался за что-то, то доводил это до конца и делал все на совесть. Лишь когда где-то далеко вверху, над спящим беспокойным сном городом-заложником прогремел колокол Храма Марэля ровно три раза, Иванэ еще сильнее вжался в стену и дал знак своим спутникам. Мужчины затаили дыхание. Через пару мгновений в отдаленном проходе показался свет, потом в темном провале узкого хода прошел человек с факелом и снова исчез во тьме уже в другой стороне, не заметив людей, притаившихся всего в каком-то метре от него. Небольшая ниша, о существовании которой откуда-то знал герцог, была не заметна за выступом. Убедившись, что шаги стражника стихли, Иванэ легко оттолкнулся от стены, как будто не стоял там неподвижно долгое время, и выступил в темный коридор. Трое теней последовали за ним. Охотничьи сапоги на мягкой подошве позволяли искателям приключений ступать почти бесшумно.
Если бы Иванэ уверенно не направлял шествие своего отряда по узкому темному лабиринту темницы, они скорее всего потерялись бы, но герцог уверенно шел к своей цели, вперед, туда, где уже был виден маленький огонек тусклой лампады.
Наконец, они оказались перед тяжелой деревянной дверью, обитой железом. Иванэ обернулся и чуть подвинулся, давая место одному из своих спутников. Кот склонился к замочной скважине, в его руках сверкнула металлическая палочка со странными бороздками. Миг и в замке что-то звякнуло, дверь легко поддалась, когда наемник толкнул ее, и открылась на удивление тихо. Мужчины вступили во мрак камеры. Первым вошел Иванэ, держа в руках лампаду. Слабый огонек колебался, отбрасывая всюду причудливые сказочные тени, но даже он позволил увидеть в небольшой каменной клетке мужчину, лежащего на полу. Отдав светильник Коту, герцог склонился над пленником и тихо позвал:
-   Эвор…Князь, Вы слышите меня?
Мужчина чуть пошевелился и застонал, но глаза его остались закрытыми, тогда Иванэ пару раз легко ударил Эвора по щекам, пытаясь привести в сознание. Веки князя дрогнули и приоткрылись. В замутненных болью и отчаянием глазах мелькнула искра узнавания, но тут же погасла вновь, ресницы скрыли взгляд и с губ мужчины сорвались слова:
-   Покой…оставьте меня в покое…
Кот присел рядом с герцогом и, осветив лицо Эвора, осмотрел его. Картина была живописная. Синяки и ссадины не оставили на лице князя целого места. Иванэ постарался не думать о том, кто и по чьему приказу оставил эти следы истязаний. Не время думать об этом.
- Нда… - Даже привычный ко многому наемник присвистнул. – Я, конечно, могу сделать кое-что, но только, чтобы немного залечить раны…Вытаскивать его с того света придется девчонке.
Поняв, что привести Эвора в чувство сейчас им не удастся, Иванэ обратился к Найджу и Коту:
-   Готовьте носилки, мы понесем его…У нас слишком мало времени.
Мужчины развернули заранее приготовленные полотняные носилки и осторожно завернули в них Эвора, после чего подняли перевязи, перекинули их через плечо и направились прочь. В камере остались Иванэ и четвертый член отряда. Невысокий плотный мужчина средних лет с высоким лбом и начинающими редеть волосами.
-   Вы уверены в том, что делаете, Ваша Светлость?
-   Вы боитесь, Клод?
-   Когда император Ярно освободит столицу от осады, он захочет устроить суд над бунтовщиком, и что же тогда скажу ему я, простой судья, который и должен был охранять преступника? – В словах мужчины не было ни страха, ни сомнения. Старший судья всегда знал, что он делает, и эта показная неуверенность была направлена на то, чтобы заставить его, Иванэ, хорошо осознать – что он творит.
-   Вы скажете ему, что это его преданный вассал, Консул Лаконы, Иванэ ле Амарра своей властью освободил пленного князя Эвора Тилийского.
-   Именно так я и скажу. – Спокойно подтвердил судья.
-   На том и решим. – Подвел итог герцог и последовал за своими людьми, уже скрывшимися во тьме. Названный Клодом, не пожелал оставаться в темнице и, захлопнув дверь, тоже поспешил прочь.
Им удалось миновать длинный лабиринт до следующего обхода. Ночь приняла их в свои объятия свежим бодрящим воздухом, напоминающим о том, что на дворе уже осень и шумом далекого сражения. Старый десятник на городской стене оказался прав. Враги ночью полезли в очередную атаку. Надо будет после завершения этого дела побывать там и узнать, все ли в порядке. Конные носилки без гербов или каких-либо знаков уже поглотили Князя. Там же скрылся Кот, успевший раздобыть чистую ткань и перевязывавший раны бывшего пленника. Найдж и еще пара конных ждали своего господина. Иванэ взлетел в седло Бриза, придержал коня, норовившего бросится на шум баталии, и обратился к судье, остановившемуся в узком проходе, ведущем в столичные казематы.
-   Запомните, Клод, за все несу ответственность я. Только я! – Больше не обернувшись, герцог развернул коня и стал удаляться прочь. Маленькая процессия с конными носилками последовала за ним. Вскоре тьма скрыла всадников от взгляда законника, но он все еще стоял и хмуро качал головой. Судья считал, что Консул совершает ошибку. Наступили времена, когда чрезмерное благородство может стоить Амарре головы. Но таков уж Иванэ – прямой как меч на его гербе.

Отряд тем временем уже приближался к дому Мирты. После условного знака дверь мгновенно растворилась На пороге показалась сама хозяйка, одетая в простое, но очень ей идущее голубое платье, насыщенного оттенка. Несмотря на поздний час и волнение, девушка была собрана и серьезна. Увидев герцога, она приветственно кивнула головой и отступила в глубь дома, пропустила людей, несущих Эвора, и повела их в верхние комнаты. Забыв обо всяких приличиях, Иванэ расположился в гостиной, откинулся на спинку дивана и устало закрыл глаза. Только сейчас, когда дело было сделано, он мог отдохнуть…Отдохнуть. Впереди ждет городская стена и вести об атаке, потом новые жалобы о нехватке чего-то где-то когда-то, вечные вопросы, требования, истерики, злой шепоток и фразы о том, что это он во всем виноват…Он никого не судил, все они были правы…
-   Иванэ, ты в порядке?
-   Мирта. – На губах герцога появилась улыбка. Они как-то не заметили, как перешли на «ты». Общие тайны и боль сближают. – Как он?
-   Терпимо. Сейчас там Кот. Он сделает какую-то мазь и компрессы. Говорит, со временем раны затянутся… - Девушка напряглась и продолжила. – Главное привести его в себя и вернуть оттуда, где сейчас его сознание.
-   Ты справишься?
-   Я сделаю все, что смогу.
Иванэ подошел к Мирте, обнял ее за плечи и глядя в глаза прошептал:
-   Прости меня. Я не должен был взваливать на тебя свои проблемы.
-   Это проблемы Лаконы, а значит и мои, - грустно улыбнулась девушка.
Гецог поцеловал ее горячий лоб и вышел из дома. Его ждала война, а ее «битва» за Эвора.
Дверь за ним закрылась. На востоке занимался рассвет. Его алые краски, как нельзя лучше подходили к настроению Иванэ. Где-то за стенами захлебнулась последняя атака и все затихло. Осада продолжалась.

Автор: Rigan 01.04.2004, 7:59

9 день месяца Падения Зерна

Ред смотрел прямо в глаза своей названной сестре, терпеливо объясняя:
- Пойми, я ничего не могу сделать. Я выполняю приказ Эвора, его волю. Лес должен выстоять. А его решение, - Ред тяжело вздохнул. - Риган, он сам выбрал свой путь. И каждый из нас несет ответственность за выбор, который делает. Я не одобряю его шага, но я буду сдерживать железных драконов Ярно, пока хватит моих сил.
- Ред! Но что же случилось с Князем после его возвращения? - девушка чуть ли не кричала на него.
Странник успокаивающе положил руку на ее плечо, пытаясь сдержать и собственную боль:
- Малышка, пойми, я должен сдержать тех, кто готов бросить все, считая, что лес предан.. Лес действительно предан, но он еще жив и может бороться. Я ничем не могу помочь Эвору. Он схвачен. По моим сведениям его казнят.
Девушка упрямо покачала головой:
- Он не предатель, Ред. Ведь ты это знаешь?
- Я уверен в нем, сестренка.
- И я верю в Эвора.
- Ты очень добрая и доверчивая, - тихо сказал Странник. - Риган, я предупреждаю тебя. По приказу Ярно всех, кто противостоит Императору будут судить и приговор будет однозначен: отрубят пальцы. А потом, возможно, в одной связке с Эвором - казнят.
Он внимательно посмотрел в ее огорченное лицо:
- Не вздумай затеять что-нибудь. А сейчас.. иди спать, - он легко подтолкнул ее к костру, возле которого сидел Крин...

Они сидели перед костром. Риган, поджав ноги, наблюдала за танцующим пламенем. Крин тоже следил за всплесками огня, затачивая свой меч: впереди битва, очередная. Сердце сжималось от того, что рядом будет эта девушка.
- Крин, - тихо окликнула его Риган. - Ты.. ты знаешь.. когда то давно я видела, как мой брат ласкал одну девушку. Ее лицо было таким счастливым. Я спросила его потом: что он делал и Вейтр ответил, почему-то покраснев, что он любил ее.
Риган сама не понимала томящего ее желания, но прошедшая и предстоящая битвы сильно обострили все ее существо. И самым сильным оказалось теплое, почти неудержимое чувство, которое породил в ней бьеринг:
- Ты можешь полюбить меня, Крин?
И тут она ощутила, как он напрягся рядом с ней, лицо его окаменело и Риган заколотило: "Стихии... Какая же я дура.." Она поднялась и отошла от костра, глядя в темноту леса:
- Не надо. Не говори. Я понимаю, ведь оборотня любить невозможно, - ее голос становился все тише и тише. Но неожиданно она со всей силы развернулась к нему и срываясь закричала: - А я люблю тебя! Люблю!
Сорвавшись с места она бросилась в ночную мглу, подальше от него.. от боли, что терзала сердце. Риган не слышала крика веземца, не почувствовала, как он кинулся за ней. Впервые в жизни ей так сильно хотелось погибнуть, исчезнуть. Девушка неслась по лесу, не разбирая дороги, пока не запнулась о выступающий корень и не взлетела, падая на спину и глубоко дыша, пытаясь прийти в себя:
- Зачем мне жить? Я не умею бится ради битвы.. Я и защищать толком не умею. А любить.. это не для меня. Я - оборотень... странное существо...
Риган не замечала, как слезы катятся по ее щекам при воспоминании о лице того, кому она отдала свое сердце.
- Крин, я люблю тебя... Прости, Ред. Я совсем не сильная. И если правда, что оборотней можно убить серебряным оружием, то у меня есть средство.
Ее руки плавно вытянули из колчана серебрянную стрелу - выигрыш на турнире, сдернули ткань с груди - чище удар принять!
Крин летел за тенью, отражающейся в неверном свете луны. Все его чувства обострились, он инстинктивно подчинял ярость, охватывающую его: "Где ты.. где ты, Риган?" Вот! Блеск в лунном свете.. Слеза... "РИГАН!"На поляне, куда он вылетел вспыхнула серебрянная стрела и летящая к ней кошка. Крин рванулся к ней:
- Нет! - кошка инстинктивно взлетела над ним и снова устремилась к погибельному блеску серебра.
Крин резко выхватил стрелу и отбросил ее.. И развернувшись схватился с зверем, который в ярости накинулся на него, опрокидывая его на землю. Крин в усилии, не желая причинять боли поднял ее над собой, шепча все то, что так долго хранил в сердце и если бы лес мог слышать, он бы услышал лишь одно: люблю.... люблю.... люблю! Бьеринг замер, медленно отпуская кошачьи лапы:
- А теперь.. если хочешь... убей меня. Я не смогу без тебя жить, - его руки инстинктивно вцепились в землю, чтобы не убежать от той, без которой ему весь свет не нужен, он повернул голову, открывая перед ней шею..
Зубы зверя почти сомкнулись на его шее, оставляя нежный поцелуй девичьих губ:
- Крин... Стихии! Крин, что я натворила? - она обхватила его голову руками, ища раны и не находя их. Губы чуть коснулись его губ, проверяя дыхание. В глазах мягко гас зверинный огонь..
Его глаза открылись и медленно обернувшись он встретился с перепуганными глазами девушки. С губ Риган слетел облегченный вздох, который он тут же поймал губами, целуя ее, впервые позволяя себе коснутся ее лица с той любовью, которую так безуспешно скрывал:
- Ты в порядке? - руки скользнули по дрожащему телу Риган и он осознал, что она наполовину обнажена.
От него не скрылся румянец на ее щеках, но в глазах его кошки мелькнул призывный огонь и бьеринг понял, что не сможет отказаться от этого подарка, да и не хочет. Он повернулся, укладывая девушку на изгиб своей руки и ласково ведя ладонью по ее лицу, шее, плечам, груди.. Риган вздохнула легко и чуть выгнулась навстречу его ласке. Ее рука зарылась в волосы Крина, лаская затылок:
- Мы не равны, Крин... Сними рубашку, - раздался ее тихий голос. И он понял, что она тоже еле сдерживает себя. Их глаза встретились и он поднялся на ноги, помогая ей встать рядом. Руки влюбленных скользили медленно, снимая лишнее с их тел. Крин перевел дух, глядя на стоящую перед ним девушку. Он подхватил ее на руки, поднимая над собой и словно бросая ее красотой и открытостью вызов всему бушующему вокруг миру, охваченному разрушением. Риган счастливо засмеялась и тут же оказалась в его крепких объятьях, а ее губ коснулись его губы. Юноша с величайшей осторожностью положил ее на землю и его губы заскользили по ее телу. Риган мягко выгибалась под ласками веземца. Лицо девушки пылало от странного нетерпения. Их губы слились. Девушка чуть слышно прошептала:
- Любимый.... Пожалуйста...
И он ощутил, как его талию опоясывают ее ноги. Крин наклонился, заключая губами ее грудь в сладкий плен и слыша стоны, срывающиеся с любимых губ. Он не стал медлить и резко устремился вперед, замерев от того, как Риган содрогнулась под ним. Руки Крина обняли головку Риган, губы нежно касались ее губ, с которых слетел тихий вздох:
- Да, Крин.... Прошу тебя...
И он подчинился. Их глаза не отрывались друг от друга, встречая неудержимое желание и любовь, для которой не было слов. В них вспыхнул одинаковый огонь и тела их слились. Риган выгнулась, приникая к телу любимого и страстно встречая каждое его движение. Боль отступала перед нежностью. Крин, чувствуя как крепко она обнимает его, сам не замечал, как движения его становились все более быстрыми, стремительными. Их закружило и лишь жаркие объятья, которых они не желали размыкать, помогли им ощутить мир вокруг. Юноша покрывал прелестное лицо Риган нежными поцелуями, его палец коснулся припухших от поцелуев губ:
- Я люблю тебя, моя малышка..
Зеленые глаза распахнулись, отражая звезды и вечность:
- Стихии... я люблю тебя, Крин, - она помолчала и неожиданно улыбнулась. - Эти уроки мне нравятся, сударь.
- Обещаю, что буду исправно учить тебя, несносная моя, - тихо прошептал он, а его губы продолжали скользить по ее лицу. - Риган..
На следующее утро они стояли рядом и Ред увидев сияние их лиц понял без слов и лишь покачал головой. Впереди был пожар, разрушение, кровь и бесконечные битвы. Его золотоволосая сестренка смело встретила его взгляд:
- Жизнь стоит того, чтобы жить! - улыбка скользнула по ее губам.
Ну что Странник мог на это сказать? Только улыбнутся и решительно устремится вперед:
- За Тил! За лес!!!

13-14 день месяца Падения Зерна.

После бессонных ночей (Крин и Риган не могли расстаться ни в пылу битвы, ни краткие минуты отдыха, словно торопились быть вместе и отдавая друг другу каждый вздох) и утомительных сражений Риган очень устала и как только Ред отдал приказ отдыхать, она чуть было не свалилась, если бы не руки Крина, подхватившие ее. Кто-то из вояк, посмотрев на утомленную Риган, которую бережно держал на руках веземец, покачал головой:
- Молодой исче..
А эти двое чуть улыбаясь смотрели друг на друга, не в силах оторваться:
- Мой господин, не желаете ли вы отдохнуть? - тихо спросила Риган.
- Я бы с большим удовольствием, да только рядом с тобой и мертвому станет жарко, - в тон ей ответил Крин. - Ты устала.. И сейчас будешь спать, золотая моя.
Головка Риган уютно лежала на его плече, а он заботливо нес ее к импровизированному жилищу, где они отдыхали.
- Спи. У нас впереди очень много... "тренировок", - он бережно укрыл Риган, позволив себе пару минут полюбоваться ее лицом. Но ему надо было идти на совет. Кажется Ред что-то говорил о безумных вылазках: "Посмотрим... так ли уж это безумно".

Риган спала счастливо улыбаясь, без снов. Если не считать постоянного ощущения, что она словно раздваивается... Одна ее часть спит, уютно свернувшись в клубок, а вторая... да.. очень интересная эта вторая часть.. Она видит то, что находится за стеной: "И что же там находится? Где-то далеко - мой дом.. точнее дом, где я выросла.. Нет, это не мой дом.. Фуууххх.. просто сон... Минуточку! А на кой меня тыкать пальцем?! Я еще не выспалась!"
- Живой, - первое, что услышала Риган, поднимая голову и припоминая все добрые слова, который она знала.
- Конечно живой. Для это не обязательно в бок тыкать, - рыжеволосая голова поднялась, да так и застыла с открытым от удивления ртом. Перед ней стояла она сама. Лицо, фигура, волосы - не отличить. Риган подумала, что действительно раздвоилась..
Внезапно громкий  хохот заставили подскочить и Риган и ее двойника. Смеялся Ред.
- Видели бы вы себя со стороны, - вытирая слезы простонал он, - уморительное зрелище. – Ред оправился от изумления гораздо быстрее.
– Итак, оборотни научились раздваиваться. Это что, новое их свойство? Риган, почему ты мне не говорила, что у тебя есть сестра? – понизив голос спросил Ред.
- Сестра? – хором произнесли девушки и опять уставились друг на друга.
- У меня нет…, то есть я не знала… не знал.
- О Стихии, - потрясенно прошептала Риган, - ты мне не кажешься. Не молчи!! КТО ТЫ?!!!!
- Я – Фаэнн, то есть Фаэнна.
- А я Риган, но это ты уже наверное понял… поняла. Ты тоже кошка? – тихонько спросила Риган у обретенной родни. Не в силах говорить Фаэнна кивнула.
Неожиданная, счастливая улыбка озарила все личико Риган: "Сестренка... У меня есть сестренка!!!"
- Теперь насчет шпионства, - проговорил Ред.
- Я не шпион, - начала оправдываться Фаэнна, - мне просто было любопытно, а потом что-то словно потянуло сюда, я всегда хотела найти таких как я. Я теперь от вас никуда. Честно.
- Ладно, я тебе верю, ты теперь отсюда действительно никуда, но за тобой будут приглядывать. Риган, введи Фаэнна в курс дела, объясни ситуацию. Н-да, - задумавшись, Ред пошел прочь.
А девушки шлепнулись друг напротив друга спрашивая, отвечая, перебивая себя. Они не могли наговорится. При всем внешнем сходстве кое-что очень сильно отличало их: Риган - легкомысленнее, порывистее; Фаэнна - более собранная, серьезная. Но одна черта характера была общей: неудержимое жизнелюбие и оптимизм...
Утро золотило верхушки деревьев, когда Риган потянула свою сестричку в конюшню, знакомить с Лаской. Ее верная лошадка не ожидала такого сюрприза: перед ней возникла хозяйка.. точнее - две хозяйки. Ласка возмущенно дернула ушами, осуждающе глядя на Риган:
- Я не специально, поверь, Ласка, - оправдывалась девушка. - Это моя сестра. Мы просто очень похожи. Ты же видишь, да? Мы даже обращаемся в одно и тоже животное. Вот смотри.
Перед ошарашенной Лаской, обвернув в притворном смирении лапы хвостом, возникли две серебристо-снежные кошки, внимательно смотрящие на нее. Ласка фыркнула и, совсем как человек, возмущенно отвернула голову. Сначала Риган, а за ней и Фаэнна, перевоплотившись, бросились к лошадке, ласково гладя ее уши и голову, поочередно целуя в нос:
- Ну прости...
- Прости..
- Прости нас..

Автор: Крин Визем Талке еро Рапэ те Мул 01.04.2004, 12:57

14 день месяца Падения Зерна.
Крин устал. Устал удивляться, устал морально и физически. Эта война слишком много из него вытянула, настолько много что он сам не ожидал. И, обдумав это как-то на карауле, он понял что во многом это из-за Риган. Эта рыжая бестия связала его душу еще когда он считал ее им. Тогда он считал свое увлечение чем-то противоестественным и именно по этому он надеялся на сестру. И тут такой подарок Огня Милостивого!! Хотя подарок или нет тот еще вопрос. с одной стороны хоть не сомневаешся в своей нормальности (а то уже в горы думал уходить), а с другой - какой к Теням из нее оруженосец? Хотя то что она рядом это такое счастье! Да и что он за бьеринг если в бою не сможет защитить, ту которую любит?! Плавно его мысли перенеслись на последние события: осада, приказ рубить деревья и исчезновение Эвора. Из этого списка осада занимала его меньше всего. Война - это его ремесло, а уж взять чертог при таком большом числе лучников и при такой самоотвержености защитников казалось вообще нереальным. Аксиома военного искуства что осаждающие должны иметь более чем троекратное преемущество в этих условиях работала безотказно!! Да и Крин в меру своих скромных возможностей старался помочь своими знаниями и умениями. Куда больше его волновал приказ Князя рубить священные деревья. Это решение пошатнуло устои веземца. В его стране, где веками правили глэрды и любое решение принималось неделями, кроме решения о мести, такое попрание традиций было невозможно. Любой веземец скорее отрубил бы себе руку чем поступил так! Раз ты Князь то ты должен быть первым в почитании и сохранении святынь, а не разрушать их!... Но это в Веземе.. Тут, за Горами, было очень многое иначе. Тут опасались смерти и боялись Огня. То что в Веземе никогда никто бы не стал принимать всерьез. Тут даже к замужеству относились иначе!! На пару мгновений он попытался пердставить Риган одной из жен и не смог!! "Видимо если я вернусь с ней домой то тоже в чем-то нарушу традиции.. Как она все-таки прекрасна, моя рыжая кошка!! Как грациозна и нежна!! И как я люблю ее..." От этих мыслей Крин почувствовал, что хочет немедленно увидеть свою любимую и резко поднявшись пошел искать по чертогу. Не доходя до конюшни, он услышал знакомый голос, а прислушавшись различил даже два голоса:
- Риган, ты все же не выспалась или уже сама с со.. - Крин застыл на пороге, переводя взгляд с одной девушки на другую.
Его рыжеволосая девчонка не удержалась и неподражаемо фыркнула:
- Я надеялась тебя подготовить, Крин, - с обожанием глядя на него, звонко сказала Риган.
Парень без всяких эмоций поднял бровь, опускаясь на большой камень:
- Ты еще и подготавливать умеешь к собственным безобразиям, несносный? - когда Крин сердился, он обращался к Риган так, словно она все еще была его оруженосцем - несносным мальчишкой, пробудившим в нем любовь.
Риган решительно тряхнула головой:
- Нуу.. у мя опять это не получилось. Что поделаешь?! - она пожала плечами, а потом указала рукой на свою сестру. - Зато я вас не обманул, сударь. Это моя сестра-близнец. Фаэнна. Фа, это Крин Везем - мой несносный хозяин, который предпочитает в бою рубить всех в некое подобие фарша..
- Не преувеличивай, Риган, - невольно улыбнувшись, сказал Крин. Его глаза внимательно изучали сестер. - Священное Пламя! Да вас же перепутать можно!
Что-то в его голосе насторожило Риган и она медленно скользнула к нему, встав прямо перед ним и впрямившись во весь своей небольшой рост:
- Мой любимый и обожаемый хозяин, - негромко начала она, - в своих странствиях я слышала, что в Веземе в ходу многоженство.. Кажется я права?
Крин кивнул, глядя прямо в темнеющие очи своей возлюбленной.
- Я просто обязана подготовить тебя, любимый, - все так же негромко продолжала Риган, - что если ты - случайно ли, нарочно ли - перепутаешь меня с Фаэнной, то поверь мне, любимый, мечты о наследнике никогда уже не потревожат тебя. И ночные "уроки" станут сладким воспоминанием.
Она почтительно склонила перед ним голову, словно отчиталась об удачно выполненном приказе. Крин несколько секунд ошарашенно смотрел на нее, а потом захохотал, поднимая ее голову за подбородок:
- А ты оказывается ревнив, мой сердитый котенок? - и заглушая ее возможный ответ, он нежно накрыл ее губы поцелуем.
Потом выпрямился и с удивительным для него озорством подмигнул Фаэнне:
- Все же вы удивительно похожи, кошки, - и прежде чем Риган снова на него набросилась, он быстро поцеловал ее еще раз и вышел на улицу, направляясь к осажденным стенам. Если бы он знал то, что крылось в рыжей головке его кошки, то возможно не спустил бы с нее глаз. Хотя.. все начертано Священным Огнем. И сбывается по начертаному...
...Фаэнна мягко скользнула к задумчиво смотрящей вслед бьерингу сестре:
- Ты его очень любишь?
Риган вздохнула:
- Люблю, - просто ответила она. - И не представляю как буду без него. А ведь..
Она замолчала, испытывающе глядя в глаза сестры:
- Фа, я должна погинуть Чертог... Я.. - Риган глубоко вздохнула. - Я хочу спасти Князя Эвора. Я верю ему.
Фаэнна молчала несколько долгих, как показалось Риган, секунд:
- Мы должны покинуть Чертог, сестренка, - положив руку на плечо ей на плечо, решительно сказала она.
Близнецы поняли друг друга без слов, губы одинаково улыбнулись, а глаза засияли. Фаэнна подмигнула сестре:
- Только учти - ездить на лошади я не умею... Поэтому лучше пойду рядом
Риган подняла глаза к небесам:
- Стихии! И почему мне кажется, что я где-то это уже слышала?!

Автор: Мирта ле Тойе 01.04.2004, 13:43

17-18 Падения Зерна. Фалесса.

Над Фалессой собирались тучи. Огромные, тяжелые, почти черные, они сталкивались друг с другом и недовольно грохотали. Надвигалась гроза, а пока становилось все труднее дышать и думать.

-   Он умирает…

Сама она это произнесла или кто-то другой? Мирта, вздрогнув, подняла голову. Нет, она здесь одна, сегодня никто из слуг свою комнату не покинет, Теодор проследит. Она одна. Эвор Тилийский не в счет. Мирта взглянула на его заострившееся, отрешенное лицо. Раны она залечила, но что делать, если он сам не хочет возвращаться?

Умирает, умирает… Час-два и все будет кончено. А она – всего-навсего глупая девчонка, возомнившая себя колдуньей. И винить, кроме себя, некого. Только Мирта ле Тойе мешает Мирте ле Тойе. Она боится Силы и вряд ли сможет взять ее. Но она обещала Иванэ, стоит хотя бы попробовать.

Мирта присела рядом с неподвижно лежащим князем, взяла его руку в свои. Как лечить душу человека, которого не знаешь? Где та, пусть единственная, ниточка, по которой она сможет дотянуться до него?

-   Эвор, - тихо, почти беззвучно произнесла Мирта, как бы пробуя это имя на слух. Потом повторила чуть громче и напевнее. Прикрыв глаза, она провела рукой над лицом князя. Легкое головокружение, значит, она на правильном пути. Если она сможет прикоснуться к его душе, понять, что с ним…

Мир резко повернулся и снова замер. Мирта чувствовала себя так, как будто упала с огромной высоты. Она успела ощутить глухую боль, мучающую Эвора, и страстное желание забыть все, навсегда уйти от этого мира. Он не может на самом деле думать так! Как же он должен был страдать! 

Она снова попробовала дотянуться до Эвора, но все следующие попытки были напрасными. Она уже едва не плакала от бессилия. За окнами несмело сверкнула молния, что-то слабо громыхнуло в небесах, а дождя все не было. Мирта подошла к окну, вот также и она: множество усилий и никакой результат. Если князь умрет, то и Иванэ, и Лакона, и отец… к Теням все это! Она хочет, чтобы этот человек жил, чтобы он открыл глаза и улыбался! И так будет!

-   Ты слышишь? – громко сказала она, - ты будешь жить.

Она говорила что-то еще, почти кричала, глядя в это бездушное лицо. О, сейчас она его почти ненавидела, и ненависть была именно тем, что нужно.

-   Эвор? – снова позвала она. Вспыхнула ослепительная молния, и пришел ливень. Он падал сплошной стеной, яростно стучась в окно. И окно не выдержало. Створки распахнулись, и Мирта в мгновение ока вымокла с головы до пят. Казалось, струи сами стремились именно к ней. Девушка торжествующе рассмеялась. Она чувствовала себя так, как будто ее омыло живой водой. Теперь все получится!

Она закрыла глаза… и ее подхватила огромная волна. Но ей впервые не было страшно в этом потоке, она наслаждалась несущей ее мощью. «Где я? Что я?» - эти мысли мелькнули и исчезли. Осталась Сила, кружащая ее и не выпускающая из водоворота. На миг к Мирте вернулся страх потерять себя, но сегодня она стала сильнее. Волна взметнулась и опала ей под ноги. Девушка облегченно вздохнула и открыла глаза. Уверенно подошла к Эвору, положила руки ему на виски и тихо позвала:
-   Вернись.

Его глаза медленно открылись. Мгновение он смотрел на склонившуюся над ним девушку, а потом погрузился в глубокий сон. Мирта довольно улыбнулась, оглядела комнату, по которой как будто недавно прошел ураган… за дверью уже слышались осторожные шаги Теодора.

Когда перед ним распахнулась дверь, дворецкому понадобилась вся его выдержка. Госпожа графиня в мокрой одежде и с влажными волосами больше напоминала водяную деву, чем живого человека. Бледностью и прозрачностью лица она почти сравнялась со своим пациентом. Темно-синие глаза горели таким торжествующим огнем, что становилось жутко. Похоже, этот больной мальчик, которого привез герцог Деннир, все-таки умер. Не дай Марэль ей от этого с ума сойти, если только она уже не…
- Теодор, уберите здесь, я приведу себя в порядок и вернусь, - да нет, вроде бы говорит вполне разумно. Когда Мирта ушла, дворецкий подошел к кровати больного и едва сдержал изумленный возглас. Он дышал, тихо, но ровно, щеки слегка порозовели, и если так пойдет и дальше, то мальчик еще поживет.

Автор: Джимшид 01.04.2004, 15:17

10 день месяца Падения Зерна

О Каар многомудрый, чего ты хочешь от сына степей? Пошли ему удачу или дай крылья, чтоб долететь до родных степей…

Много раз солнце сменяло звезды на небе. Но не было Джимшиду покоя. Как и не было возможности для него покинуть Сторн. Большая часть кораблей ушло к берегам Лакон-стана, а те, что остались на рейдах не собирались в Лирию. Не интересовал его больше и сам Сторн, такой холодный и неуютный. А в каменном доме он чувствовал себя хуже, чем птица в клетке. Кроме того, Кямран-бей запретил молодому охотнику покидать выделенную лирийцам резиденцию без сопровождения. И теперь шел ли он в порт узнать новости, или разминал Верного, выезжая за город, за ним неотступно следовал немой раб Кямран-бея. Сначала его это страшно раздражало, потом он привык и почти перестал замечать навязанную ему охрану.
Вот и теперь, выйдя из комнаты, Джимшид сразу увидел сидящего на корточках в позе ожидания немого.
- Я иду в порт. – Коротко сказал он.
Немой склонил голову, выражая толи согласие, толи покорность.
В порту кораблей не прибавилось, но это могло и ничего не значить. Потому Джимшид зашел в портовую таверну. Когда он пришел сюда в первый раз, на него косились и даже попытались избить. Но теперь привыкли и у него даже появились здесь друзья.
Таверна, конечно, была место, на взгляд Джимшида, почти отвратительным. Тростник на полу меня редко, стены давно не белили, изрезанные столы не скоблили вообще, но если где в городе и появлялись новости первыми то именно здесь. Шагнув с яркого солнца в помещение, Джимшид чуть помедлил на пороге, пока глаза не привыкли к сумраку. Потом кивнул нескольким знакомым и сел на относительно давно облюбованный им стол у грязного подслеповатого окошка. Хозяин собственноручно принес с кухни поднос с чайником из тонкого фарфора полный кипятка и пару фарфоровых чашек, одну пустую, другую с мерной ложкой и сбором зеленого чая. Он несколько торжественно водрузил это на стол перед Джимшидом. Охотник улыбнулся, он помнил, что и чайник, чашки появились в таверне поле того, как он зашел сюда в пятый раз и в пятый раз попросил зелёный чай. С тех пор это стало почти ритуалом. Даже торжественность на лице хозяина таверны и та входила в него. Джимшид обдал чашку кипятком и выплеснул воду прямо на пол. Затем положил в теплую чашку всего одну мерную ложку заварки, аккуратно наполнил её до половины водой и накрыл ладонью. Спустя два раза по десять ударов сердца охотник отпил из чашки всего один глоток и обратился к хозяину с обычным приветствием:
- Да прольется тебе дождь под ноги, досточтимый хозяин. И снизойдет на твой дом милость Каара. Есть ли новости для меня?
- Новости все те же и там же. Война. Но в Лирию пока никто не собирается. Если соберется, так я узнаю первый. – Хозяин хлопнул гостя по плечу и отправился за стойку.
Джимшид посмотрел, как плавают в чашке чаинки, и посмотрел на ничего выражающее лицо раба.

Нужно ждать… Снова ждать… Но сколько можно ждать? 

Автор: Дьюрика Валль ДеВоод 01.04.2004, 16:35

20-й день месяца падения зерна. Окрестности Фалессы.

О, она снова могла принимать участие в происходящем. И когда же эта курица Дьюрика сдастся? Кто бы мог подумать, что ее сознание настолько крепко! Хм...То, что Ведьма ощущала уже давно, было все ближе и ближе.
А пока она чувствовала чужую беду. Нет, это не было магией, это было криком животных, разбегающихся от Фалессы. Чума, не иначе.
Зверушки всегда первыми чуют невзгоды, куда уж людям!
Это, конечно, было очень захватывающе, но пора было начинать задумываться над тем, что она скажет сторнийцам. Тем паче, что стены города уже виднеются. А значит, в любой момент можно нарваться на отряд...

Автор: Иванэ ле Амарра 01.04.2004, 19:19

20-21 день месяца Падения зерна. Фалесса.

-   Иванэ, ты должен быть на стене…
Кот ворвался в кабинет Консула, игнорируя всяческие правила и этикет. Война уровняла всех.
-   Что-то случилось? – Спокойствию, с которым спросил это герцог, могли позавидовать все льды мира.
-   Они начали новую атаку.
-   Не первую и не последнюю, думаю.
-   В этот раз все по-другому. Он гонят на стену простых лаконцев, крестьян из окрестных деревень…
-   Марэль и его Избранники! – Иванэ встал со своего места и быстро направился к конюшне. На ходу отдавая распоряжения. – Скачи к начальнику городской гвардии. Прикажи прислать на стену еще людей, скажи это мой личный приказ.
Кот лишь кивнул и вскоре уже скрылся на коне в узких переулках. Иванэ, оседлав Бриза, направился к стене, бросив напоследок Найджу, прибежавшему на шум. - Оставайся в доме, усиль охрану, один Марэль знает, что будет…
Люди, растревоженные атакой, спешили по городским улицам к своим домам. Один из людей Иванэ кричал что-то, и людская река расступалась, пропуская Консула. Весь мир сейчас сузился дла герцога до туннеля столичных улиц, бежавших ему на встречу. Ветер рвал смоляные волосы и развевал плащ за спиной. А в конце этого пути были люди. Свои же люди, такие же лаконцы, которых нужно было убить, чтобы остановить любой ценой. Потому что Фалесса должна выстоять!
Иванэ догадывался кому могла принадлежать «гениальная» идея этого штурма и в нем медленно поднималась ненависть к человеку, бросившему вызов Лаконе, Фалессе, ему лично…
То, что открылось Консулу с городской стены, могло заставить дрогнуть любого, но лицо Иванэ не изменилось, только рука сжала рукоять родового меча. По голому осеннему полю, размокшему свежей грязью после дождя, двигались три «отряда». В каждом человек по триста. Сразу было видно, что это лаконцы, скорее всего крестьяне. В руках они держали разное оружие пики, мечей, топоры – все, что было не нужно лирийцам и сторнийцам. В самом безмолвном шествии этих людей было что-то ужасающе неправильное, противоестественное. Обреченность, отчаяние и стальная воля к смерти стали их знаменем. Лишь на некотором отдалении виднелись лирийские солдаты, зрители первого ряда в спектакле, поставленном Рикардом Шарком. Им будет прекрасно видно, как одни лаконцы будут убивать других.
-   Как они их заставили?… - Осмелился заговорить один из солдат.
Иванэ молчал.
-   Заложники, дурья твоя башка! – воскликнул десятник, тот самый с которым герцог говорил три дня назад. Голова его теперь была перевязана, похоже, в прошлой атаке ему крепко досталось. А вояка не глуп, похоже, не раз бывал в сражениях Смышленый…
-   Готовьтесь к отражению. – Прервал перепалку мужчин Консул. Пусть на стену поднимут побольше стрел и арбалетов. Мечи тоже пригодятся.
-   Мы что будем их убивать? – Неверяще уставился на Иванэ кто-то из воинов.
-   А вы предлагаете сдать им город? – Вопросительно приподнял бровь герцог.
-   Нет, но…Они же свои…
-   Небу было угодно, чтобы сегодня они оказались по другую сторону стены, значит сегодня они наши враги. А врагов убивают. – Иванэ сам не верил в то, что говорил, но какой выбор оставил ему Сторнийский Властитель?
Где-то гремели подъемные клети. Лязг и стук возвестил, что на стену поднимают оружие и еще людей. Кот успел предупредить начальника гвардейцев. Они отобьют атаку, а думать о том, кого убивали будут потом. Жалеть себя легко, вы попробуйте пожалеть врага…
Первые ряды нападающих уже были в зоне обстрела и Ивнэ скомандовал:
-   Готовьс… - Арбалетчики подняли оружие, прицелились… - Залп… - И ничего не произошло. Болты остались в пазах, воины стояли, замерев в боевом порядке.
-   Не могу, - сказал один из них. – У меня брат в одной из соседних деревень живет…
-   Поверьте, лучше они умрут от наших рук, чем доживут до той участи, которую им и их родным приготовили сторнийцы, - Иванэ взял арбалет из рук солдата, прицелился и выстрелил. Болт взвизгнул, освободился из плена и устремился на свободу. Его песня длилась недолго. Сердце огромного детины, шедшего в первой шеренге стало последним упокоением снаряда. Крестьянин почувствовал, как цветок резкой разрывающей боли расцвел чуть ниже левой ключицы, хотел схватиться за нее, не успел, всплеснул руками и всем своим огромным телом стал падать вперед. Земля бежала на встречу, обещая покой. Лишь в земле покой. Последний покой. Грязная жижа затопила глаза, забилась в нос и открывшийся рот, пропитала одежду, смешалась с кровью, тонкой струйкой вытекавшей из человека. А потом серое осеннее небо раздавило ничтожного смертного, опрокинуло, перевернуло, а смерть все не приходила. Рядом упал кто-то еще, потом еще и еще…А люди, уже не обращая внимания на падающих товарищей, шли по их телам живым и мертвым, кричащим и немым. Шли, потому что от каждого их шага зависела жизнь их жен, матерей и отцов, сыновей и дочерей, братьев и сестер. И выхода не было. Смерть на стенах Фалессы под мечами лаконцев или смерть под топором мясников, гордо именующих себя воинами Лирии и Сторна…Смерть была выбором, но смерть не приходила.
Иванэ не любил арбалет, считая его оружием трусов, но на войне, как в любви, все средства хороши. Здесь не было времени играть в героев. Убедившись, что выстрел попал в цель, он вставил новый болт, приготовился выстрелить опять, но тут рядом раздался щелчок, и кто-то отправил болт в гущу второго отряда. Герцог обернулся и увидел Кота, стоящего с ним плечом к плечу. Глаза мужчин встретились и между ними пробежала искра понимания. Вдруг стук спущенного крючка раздался где-то еще, и, наконец, на наступающих посыпался смертельный дождь. Это была первая победа Иванэ в сегодняшней схватке – заставить солдат убивать своих братьев.
- Убейте их! Всех! – Приказал Консул и стал перезаряжать свой арбалет.

Автор: Александра 01.04.2004, 19:27

20-21 день месяца Падения Зерна. Фалесса и ее окрестности.

Стоя на галерее, Александра видела, как Иван выбежал из дома вместе с Котом. Слышала взволнованные крики и шум на конюшне. Похоже, что-то случилось. Акула с ними. Пусть разбираются…
В осажденном городе она откровенно скучала. Других женщин, наверное, томила тревога за свою страну, волнение за любимых мужчин и детей, опасения за собственную судьбу. Александре было все равно.
Лакона так и не стала ее родиной, любимый мужчина как раз воевал с этой страной, детей у нее не было, а судьба…Судьба лучше знает, что, как и когда надо делать. Не нам ее учить.
Единственным развлечением оставались книги и вышивание. Первое привлекало, но найти действительно хорошую книгу довольно сложно, второе выводило из себя, поэтому было равнодушно заброшено. Уже, наверное, в сотый раз перечитывая «Историю какого-то там прекрасного принца и какой-то там премудрой принцессы, а также страшного противного дракона, их съевшего, и всех их родственников (и драконьих тоже) до десятого колена» Лекса не заметила как спустились сумерки. На окраине слышались звуки атаки. Муж воюет. Пусть.
Мужчины любят поиграть в войну. Женщинам подавай любовь.
Отложив потертую книгу, она зажгла светильник и подошла к окну. Покрывало свежей ночи уже опускалось на город. Девушке почему-то стало жаль дракона, про которого она читала. У бедного, наверное, потом случилось несварение желудка. Нечего питаться всякой гадостью.
Внимание герцогини привлек шум у боковой стены, где как раз находился вход в сад особняка Амарра. Тихий приглушенный вскрик  поглотил сумрак. Спустя миг калитка открылась, и в проеме появилось несколько фигур в одежде горожан. Первой в голову Александры закралась мысль о краже, которая тут же была отвергнута. Потом она подумала о бунте…Вероятно, но не возможно. Осторожно отступив в тень, она задула огонь и стала следить, что произойдет дальше. Видимо, крик стражника все-таки услышали, так как из дома появилось четверо людей Ивана. Но это не остановило пришедших. Лекса даже не успела подумать, что надо бы звать на помощь, как все четверо были мертвы. Люди направились к дому и скрылись внутри. Вскоре послышались звуки сражения внутри. Где-то разбилась ваза, послышался треск ломаемой мебели, стекла, дерева, опять стекла.
Дверь распахнулась, на пороге стоял Найдж – капитан, воспитавший ее мужа, самый верный его человек.
-   Миледи, на дом напали. Вы должны бежать.
Александра, в отличии от большинства женщин на ее месте не растерялась, не стала выяснять подробности о численности нападающих и цвете их глаз, подхватила плащ и хотела следовать за солдатом, но они опоздали. На узкой лестнице уже показались двое из пришедших. Значит, путь для них был свободен. Всего несколько человек смогли уложить двадцать человек Ивана и всех слуг только потому что на их стороне была внезапность. Они просто вырезали всех, как овец.
-   Этот мой. – Сказал человек, идущий первым, имея право приказывать. Второй отступил. Но это было уже не важно, потому что Лекса узнала голос…Сердце прыгнуло, перевернулось в груди, вернулось на место и ускорило свой бег. Мужчины тем временем уже скрестили клинки. Металлические удары отбивали один такт с ее сердцем, сталь пела, как ее душа, а в голове билась только одна мысль…
Каким бы хорошим бойцом не был старый воин, молодость и искусство взяли верх. Тело Найджа, бывшего Ивану вторым отцом еще оседало на пол, а Лекса уже повисла на шее Рикарда. Губы их встретились, но Рик быстро отстранил девушку.
-   Надо торопиться.
-   Ты пришел!
-   Я же обещал, что заберу тебя… - Его рта, но не глаз, коснулась улыбка. Для нее этого было более, чем достаточно.
Наступившую тишину разорвал женский крик и в проеме появился еще один сторниец, тащивший за волосы Аниту. Жалость закралась в сердце Александры, когда Рик сделал знак убрать и ее тоже.
-   Подожди! – Властитель обернулся. Герцогиня подошла к девушке, холод ее улыбки заморозил бедное создание. Лекса протянула ей кошелек и сказала. – Ты хорошо мне служила. За это я сохраню тебе жизнь. Расскажи Ивану, что здесь произошло и попробуй объяснить, что жизнь тебе оставили не потому, что ты была сообщницей. А это передай Коту. Это обещанная плата. Напомни, что я жду исполнения заказа. Теперь мне, как никогда, нужна свобода…Идем, - обратилась она уже к Рику.
Сторнийцы покинули комнату, дом и сад герцога Деннира, оставив позади еще один мертвый, пустой кусочек города, сломленного осадой. Только дрожащая от пережитого ужаса Анита, уткнувшись в холодеющее тело Найджа, рыдала в тишине. Но ее крики тонули в кононаде далекого боя.

Выбраться из города по всеми забытому лазу не составило труда, тем более, что стражники были предусмотрительно убиты. Больше никто и ничто не стояло между Александрой и ее счастьем.
На корабле Рика встретили, как победителя, так, как встречали всегда. Жизнь любит тех, кто выигрывает!
Избавившись от ненавистных лаконских тряпок и облачившись в настоящее сторнийское платье, Лекса нашла Рика на мостике. Акой-то лириец докладывал ему о сражении.
-   …Этих-то всех перебили, наши немного пощекотали тигров, но поняв, что это бесполезно, откатились. Каар сегодня был милостив к нам. Погибло немного, чуть больше ранено. А вот город мы потрепали. Долго будут в себя приходить…
Рикард заметил Александру и прервал воина.
-   Хорошо, скажи , что я доволен. Он сделал все, как нужно. Теперь иди.
Лириец поклонился и исчез. Впрочем, его и так не существовало для девушки. Теперь для нее весь мир крутился вокруг высокого светловолосого мужчины, единственного…
-   Ты, как всегда прекрасна, - с каких это пор Рикард превратился в галантного кавалера, девушка не задумалась.
-   Спасибо, - смущенно ответила она. – Ты так рисковал, Рик. Если бы что-то случилось…
-   Кто не рискует, тот не пьет лаконское! – Рассмеялся Властитель и обнял девушку за талию. – Сегодня я рискнул и добился очень много. Отнял у Иванэ ле Амарра его жену и заставил его убивать тех, кого он должен защищать.
Ты даже не представляешь, насколько много добился, подумала девушка, представив каково сейчас Ивану и каково будет, когда он узнает о ее поступке…
-   Эта война, Рик…Сторн должен быть свободным, но не велика ли цена?
-   Для Сторна нет. Платить будет Лакона, ну и Лирия немного, - добавил он после паузы.
-   Чтобы взять Фалессу, ты должен сломать «меч Лаконы». Нужно «сломать» Ивана.
-   Теперь это уже не твоя забота. Рано или поздно город сдастся.
-   Это случится раньше, если Консул перестанет удерживать его от падения. Перед осадой Иван успел ввести в город свои войска.
-   Что? – Рик задумчиво посмотрел вдаль. – Теперь понятно, почему они держатся так долго. А мы  все удивлялись, как горстке городских гвардейцев удавалось спасть город так долго. Ладно, это не сильно меняет дело, ну продержатся на месяц или два дольше. Ничто не вечно.
-   Ничто, кроме твердокаменной воли Ивана. Если он будет там, - Лекса махнула рукой в сторону Фалессы. – Они будут стоять.
-   Что ты предлагаешь? – Заинтересованно спросил Рикард.
-   У герцога ле Амарра есть три слабости: верность его сюзерену, забота о вверенных ему людях и его жена, - при последних словах девушка ухмыльнулась. – Первым он уже вынужден был поступиться. Второе подверглось испытанию сегодня. Сначала ему пришлось убивать своих, потом он узнат, что убили его людей, особенно Найджа, который был для него как отец. И…наконец я. Исчезновение – хороший ход, но нужно чтобы Иван знал – это не похищение, а побег. Я ушла сама. Это добьет святого герцога.
-   И как ты собираешься сообщить ему об этом? – Усмехнулся Властитель.
-   Корабли, на которых прибыли войска стоят в порту. Все, кроме одного. – Эффектная пауза заинтриговала Рика. – Личный корабль Ивана – каравелла, носящая мое имя, спрятана в бухте недалеко отсюда. Он слишком дорожит этим кораблем. Поэтому мы сожжем «Александру».
«Ну и дрянь же ты!» - Сказал внутренний голос. Девушка его проигнорировала. Если хочешь быть счастливой в этом мире, умей сражаться за свое счастье. Дорога жизни устлана не лепестками белых роз, а шипами алых.
В глазах Рикарда зажглось восхищение. Он приказал своим людям:
-   Пусть два корабля будут готовы следовать за нами. Нам предстоит небольшая увеселительная прогулка. – Отдав все распоряжения, он протянул Лексе руку. Девушка вложила в нее свою ладошку. Долгий поцелуй, о котором она так мечтала, был еще слаще, чем она помнила. – Далеко до этой бухты? – спросил он, когда оба немного отдышались.
-   Около часа пути при попутном ветре.
-   Нам хватит. – Сказал Рик, подхватывая ее на руки и направляясь в свою каюту.

Автор: Кот 01.04.2004, 19:36

20-21 день месяца Падения Зерна. Фалесса.

Ночь захлебнулась криком последнего лаконца, упавшего со стены, и наступила тишина. Абсолютная.
Неужели, они выстояли. Нет, конечно, же выстояли. Когда сражаешься рядом с Иванэ, не возникает даже сомнения в победе. У герцога есть удивительная черта внушать людям спокойствие и уверенность в собственных силах. Кот не заметил, как сам попал под это влияние. Сегодняшняя ночь дорого им обошлась. Они выстояли, но скольких потеряли.
Когда стало понятно, что бой окончен, солдаты без сил упали на выстуженные ночь и согретые человеческой кровью камни. Кот и сам не выдержал и, привалившись к шероховатой поверхности, сел.
Лишь один человек остался стоять, как скала. Иванэ.
Заглянуть в глаза герцога даже убийца не посмел, потому что боялся того, что может там увидеть. Консул сражался сегодня как никогда, как будто убивать своих же людей – самое главное в этой жизни. Но только он сам знал – чего это стоило. Тонкая алая струйка стекала по виску Ивана. Видимо, стрела или болт задели кожу или быть может какой-то удачливый «воин» все же смог достать герцога. Но собственная кровь меньше всего сейчас заботила того.
-   Иванэ…
-   Не надо! – Консул решительно отверг желание Кота помочь. – Я осмотрю всю стену. Надо выяснить, каковы потери.
-   Я могу….
-   Нет, ты поедешь к Александре. Проверь, все ли там спокойно, а потом отоспись. Ты на ногах уже двое суток.
Спорить с ним сейчас было бесполезно - понял Кот. Также как бесполезно говорить, что сам Иванээ вообще неизвестно когда спал. Также как бесполезно пытаться понять что он нашел в этой блудливой кошке – своей жене. Превозмогая боль во всем теле, особенно в руке, по которой прошлась здоровенная дубина, Кот нашел в сумасшедшем доме, творившемся у стены, свою лошадь и направился в верхний город, туда, где располагался дворец и особняки знати. Кое-где люди, так и не уснувшие из-за тревожной ночи, уже занимались обыденными делами. Пока он добрался до дома ле Амарра начал разгораться рассвет. Ворота, хоть и были заперты, но Кота насторожило то, что обычно маячивший за ними стражник отсутствовал. Спрыгнув с лошади, мужчина осторожно пошел вдоль стены, пока не наткнулся на мертвого человека. Тело уже было ледяным, холод ночи не оставил следов жизни. Кот обнажил клинок и ступил в сад, но сражаться было не с кем, разве что с молчаливыми деревьями. Еще четверо стражников лежали убитыми на дорожке, ведущей к дому. Непрошеный холодок пробежался по позвоночнику убийцы. Не холодок страха, а холодок предчувствия чего-то неизбежно страшного. Дом с распахнутыми дверями успел остынуть, и теперь какой-то кладбищенский ветер гулял по коридорам и комнатам, заполненным мертвыми людьми.
Убийца последовательно осмотрел все комнаты, сначала на первом этаже, потом на втором, оставив на последок комнату Александры. Он уже знал, что увидит там, поэтому оттягивал момент откровения. Когда предлогов медлить уже не осталось он повернул в последний коридор и вошел в распахнутую дверь. Слева в луже собственной крови лежал Найдж. Рядом с ним валялся его меч, совершенно ему больше не нужный. В центре комнаты, привалившись спиной к сундуку у кровати, сидела Анита и вздрагивала с удивительной периодичностью. Видимо, слез и всхлипов уже не осталось, также как и голоса. Только дрожь, сотрясавшее все тело. К груди девушка прижимала какой-то предмет.
Всё.
Больше в комнате не было никого. Ни мертвого, ни живого тела Александры обнаружить в доме не удалось, что наталкивало на вполне закономерную догадку – кровавую резню устроили те, кто забрал Александру с собой. Или, быть может, она сама их позвала?
-   Тварь!
От этих слов Анита отшатнулась, стукнулась об угол сундука, бессильно упала на пол и замерла. Помянув великую Акулу и всех ее родственников, Кот бросился к девушке и помог подняться. Поняв, что убивать ее никто не собирается и последние слова относились не к ней, девушка вцепилась в Кота мертвой хваткой, уткнулась ему в груди и снова принялась плакать. Откуда в женщинах столько слез, поразился убийца, поднял беспомощную девушку на руки и понес прочь из комнаты. Единственным местом в доме, где не было трупов оказалась спальня Иванэ. Не долго думая, Кот отнес служанку туда, положил на кровать и влил в нее бокал крепкой полынной настойки. Только после этого девчонка перестала всхлипывать и трястись.
-   Что здесь произошло?
-   Они пришли…Я не знала…А потом…Кровь…Хотели убить…А хозяйка… - Губы Аниты снова задрожали, глаза заблестели слезами.
-   Прекрати нести чушь! Успокойся и расскажи все по порядку. – Вынужден был прикрикнуть Кот.
Девушка глубоко вздохнула и стала говорить:
-   Я чистила плащ миледи на заднем дворе и болтала с Молли – кухаркой, когда мы услышали крики и шум боя. Молли бросилась на кухню, у нее ведь муж здесь стражник, а я спряталась в погребе, надеясь, что меня не найдут. Мы поняли, что кто-то напал, но кто не знаю. Я молилась Четырем Стихиям, и Акуле, и Марэлю и вообще кому-нибудь, кто меня услышит, но небо безмолвствовало. Потом люк отворился, кто-то схватил меня за волосы и потащил через весь дом…Я видела их всех. Мертвых, умирающих, истекающих кровью. Тех, кто оказался жив, мой мучитель добивал. Он притащил меня в комнату Миледи. Там было еще двое и она…Она…Она не дала им меня убить. Это были сторнийцы. – Здесь девушка все-таки всхлипнула, но, переборов слабость, продолжила. – Потом она сказала мне рассказать о случившемся Его Светлости, а Вам передать кошелек с напоминанием о заказе…Это все.
Девушка замолчала, протягивая Коту кошелек, который до сих пор прижимала к себе. Убийца протянул руку и взял ткань с звенящими монетами. Тварь! Снова подумал он на этот раз про себя.
-   Забудь о том, что случилось, и поспи. – Он хотел уйти, закрыв дверь, чтобы заняться домом. Иванэ не должен видеть всего этого, будет достаточно самого факта случившегося. Но он не успел. Обернувшись, Кот увидел в дверях герцога. Как долго он там стоял? Что слышал?
-   Иванэ… - Второй раз за последние часы начал убийца и снова ему не дали закончить.
-   Что здесь произошло? – То спокойствие, с которым были произнесены эти слова оказали куда более трашное впечатление, чем если бы Иванэ кричал.
-   Кто-то напал на дом. Всех убили…
На миг в глазах герцога все-таки промелькнуло что-то человеческое и живое.
-   Александра?
-   Она пропала.
Иван вышел и направился в комнату жены, как будто не веря, словам Кота. Наемник последовал за ним. Убедившись, что комната пуста, не считая холодного тела капитана Найджа, Иванэ обратился к убийце:
-   Найди людей, здесь надо все убрать.
Кот вздрогнул. Неужели вместо сердца у Иванэ камень. Перед ним лежит мертвый человек, который воспитал его, а он отдает какие-то приказания, но потом догадка пришла в голову наемника. Герцог не позволит другим видеть свою слабость. Он развернулся и отправился исполнять порученное. Только на лестнице он не удержался и оглянулся. Иванэ стоял на коленях, прижимая к себе мертвого воина, его плечи дрожали.

Только к вечеру удалось закончить со всеми делами. Тела убитых ждали погребения, кровь была смыта, а дом проветрен, но это не избавило их от запаха смерти, предательства и подлости.
Кот закрыл дверь за последним гвардейцем, которых прислали, чтобы охранять герцога. Иванэ отказался. Теперь ему не нужна была охрана, как и жизнь. Кот считал иначе, поэтому вокруг дома все же были люди из солдат Иванэ, снятых со стены. Десять человек ничего не изменят в обороне города, но могут спасти Консула, жизнь которого могла стоить жизни столице.
Иванэ Кот нашел в кабинете. Тот просматривал какие-то карты.
-   Глупо. – Заметил герцог. – Теперь это уже не важно, но интересно как они попали в город. Как ушли, я догадываюсь, но вот как попали? Не на крыльях же прилетели?
Убийца молчал, не зная, каких слов от него требуют. Не дождавшись ответа, Иванэ скатал карты и убрал их в ящик.
-   Она не знала. – Зачем-то добавил Консул. – Не могла знать. Она не смогла бы так поступить.
«Наивный!» - Подумал Кот, но снова промолчал. Вместо этого он подошел к креслу у окна и хотел сесть, когда его внимание привлекло что-то в море, на линии горизонта. На фоне падающего в водную бездну кровавого солнца вдалеке пылал корабль. Это не мог быть корабль из порта, и сторнийцы вряд ил устроили жертвенное приношение Акуле в виде собственного корабля.
-   Иванэ, посмотри.
Герцог подошел и встал рядом с Котом.
-   Это «Александра». – Уверенно произнес он.
-   Нет, откуда ей быть здесь…
-   Я сам чертил планы для этого корабля, Кот. Думаешь, я не узнал бы его из тысячи других?
-   Тогда, это значит, что…
-   Это значит, что кто-то нашел «Александру», привел ее туда, где я смогу это увидеть и сжег на моих глазах. Только один человек за стенами Фалессы знал о каравелле. Моя жена. И только один человек мечтает спалить все лаконские корабли – Рикард Шарк. Горящий в море мой корабль значит лишь одно - эти двое нашли общий язык.
Сейчас или никогда, понял Кот.
-   Иванэ, ты всегда заблуждался на счет Александры. Она…
-   Она такая, какая есть. Не думай, что я был слеп. Но я все еще надеялся…Но так и не смог завоевать ее сердце.
-   Напрасно надеялся…Она никогда не любила тебя, потому что в ее сердце был другой. Когда вы встретились, твое место уже принадлежало…
-   Шарку.
-   Да, но это еще не все. Все те годы, что вы были женаты, она переписывалась с Властителем. Представляешь сколько ценного он узнавал. Но это еще не все. Ты никогда не задумывался, как появился я?
Не получив ответа, Кот продолжил.
-   Я не простой наемник. Я убийца. Убийца, Иванэ. – Видя, что  это сообщение не произвело на герцога никакого впечатления, он бросил последний камень. – И меня наняла твоя жена, чтобы избавить от тебя Лакону и себя! Она всегда играла на другой стороне.
-   Она любила море и закаты. И всегда смеялась, когда должна была плакать. – Иванэ вдруг с интересом посмотрел на Кота. – Почему же ты не убьешь меня?
-   Ты должен жить. – Просто ответил наемник.
-   Почему? Почему Найдж может умереть? Почему все мои люди, которые присягнули мне на верность, и которых я должен был защитить, могут умереть? Почему могут умереть лаконские крестьяне, убитые мной? А я не могу?
-   Твоя жизнь нужна Лаконе. По крайней мере, пока. До тех пор ты будешь жить, я об этом позабочусь. – Кот набрался храбрости и заглянул в глаза герцога. Ему стало немного страшно и показалось, что он заглянул в выжженную, покрытую пеплом пустыню.
-   Иди. Уже поздно. Завтра утром нас ждут дела. – Иванэ отвернулся к окну. Кот бросил туда последний взгляд и направился к двери. Солнце уже село и теперь корабль было видно гораздо лучше. Изящный остов и мачты были объяты пламенем. Огненные паруса развевались под порывами ветра. Картина была щемяще прекрасной. Только истинный эстет смог бы оценить ее красоту. Кот оценил. Еще великолепнее она становилась от осознания того, как много значил этот корабль для Иванэ и что вместе с ним горит его душа.
Оставив кабинет позади, Кот решил проверить стражников, а только потом отправиться спать, но не успел дойти даже до двери, когда позади раздался страшный грохот и звон бьющегося стекла. За считанные мгновения убийца преодолел пройденный путь. Ужасающая мысль, что герцога-таки решили добить арбалетным болтом через окно подленько посетила его разум, но распахнув дверь. Он резко остановился. На фоне оконного проема, расцвеченного пламенем пожара стояла тень Иванэ, закрывая лицо руками. А по великолепному портрету Александры, сделанному в полный рост и украшавшему кабинет герцога, растекалось кроваво-красное пятно лучшего лаконского вина. Осколки тонкого суанского графина безнадежно испортили полотно, разрезав его на несколько кусков – такой силы был удар, разлетевшегося стекла. Две тонкие струйки красных слез катились по лицу герцогини. Иванэ должен был сейчас мечтать вынуть холодные сердца из груди жены и Властителя Сторна и, разрезав на мелкие кусочки, скормить диким псам, но именно это сделали с его сердцем они сами.
Море все-таки подточило скалу. Кот мог только догадываться, выстоит ли мечь?

Автор: Tarike 02.04.2004, 14:37

11-12 lдень месяца Падения Зерна

Ночь и луна - вот и все, что осталось юной лирийской принцессе. То, что Сильвия скользнула в неизвестность очень пугало девушку. Тарикэ никогда не видела воинов своей страны, но она знала по  песням, что они жестоки и беспощадны в бою. А если Сильвия наткнется на кого-нибудь? Если ее поймают? А она - Тарикэ - будет ждать и не дождется ее. Легче уж сразу скользнуть в ров и даже без помощи веревки. Девушка потрясла головой: "Великий Каар! Прости меня за такие мысли. Но зачем..." Додумать она не успела, раздался мерный шаг и показались стражники. Дозор. Лирийка расстерялась: вот-вот должна была появится ее подруга, а ей надо прятаться. В отчаянье она оглянулась вокруг, ища укромную нишу. Взгляд скользнул по практически гладкой стене. Тарикэ растерянно стала отступать назад, прислушиваясь к шагам, которые приближались к ней. Пока она не подскользнулась. Легкий вскрик заставил дозорных на краткий миг замереть, чтобы тут же бросится на неожиданный звук. Тарикэ сидела на ступеньке, сжимая ладонями лодыжку и изо всех сил стараясь не заплакать.
- Эй! Кто ты?! - раздался грозный окрик. Голос был молодой и сильный.
Девушка повернула голову с истинно королевским гневом сверкнув глазами:
- Я упала, а вы кричите, - возмутилась она.
Несколько ошарашенные дозорные подошли ближе:
- А что ты тут делаешь, крошка? - спросил все тот же голос.
Тарикэ взвилась, чтобы тут же с легким стоном упасть обратно:
- Ногу подворачиваю, - честно призналась она.
- Нашла место и время. Как ты вообще оказалась у стен? Белый город не сдается, но и шарится в потемках по нему не желательно. Где твои родители? Как тебя зовут?
- С какого вопроса начинать отвечать? - чуть удивленно спросила лирийка.
- Ты как-то странно говоришь.
- Да похоже она неместная, - встрял молчавший до сих пор стражник, присаживаясь возле Тарикэ и поднося факел к ее лицу. - Экие глаза! Давай по порядку: откуда ты?
Перед принцессой промелькнула вся ее жизнь: "Каар, помоги!"
- С севера.
- Да ну? Если бы не белая кожа - я бы принял тебя за лирийку.
- Моя бабка была лирийкой. Говорят я похожа на нее.
- Ну положим так. Как тебя зовут?
- Кали.
- Странное имя.
Тарикэ пожала плечами: "Кто спорит.. Действительно странное".
- Зато красивое, - вслух сказала она.
Стражник хмыкнул.
- Что ты тут делаешь?
- Я гуляла с подружкой. Но потом ей захотелось поиграть в прятки и я нигде не могу ее найти. Похоже она просто убежала домой, - грустно закончила принцесса.
- У тебя подружка - чокнутая?
Тарикэ-Кали лишь пожала плечами: "Интересно - что такое "чокнутая"? Если они про то - хорошо или плохо то, что они сделали, то да, конечно, плохо".
- Как зовут подружку?
- Сильвия. Сильвия ле Нуаран.
Стражники присвистнули, переглянувшись:
- Аа.. Ну тогда понятно - чокнутая.
Тарикэ утвердилась в мнении, что это слово обозначает все негативное как в поступке Сильвии, так и вообще в жизни: "Кто их разберет.. Этих людей с благих земель.. У них язык какой-то странный. Учишь его учишь, а все слова новые появляются".
- Похоже ты не знаешь как добраться до дома.
Девушка кивнула. Один из стражников пожал плечами, а второй решительно поднимаясь, подал принцессе руку:
- Пошли. Провожу.
Тарикэ вложила свою ручку в ладонь парня и попыталась в очередной раз поднятся, но не тут-то было. Воин еле успел ее подхватить, приобнимая:
- Горе с тобой, девочка. Похоже ты вывихнула ногу, - он вздохнул, подхватывая тонкую девичью фигурку на руки. - Впрочем, веса в тебе - что в ребенке. Быстрее тебя донести. Я скоро, Роб.
Тот кивнул:
- Не задерживайся, Свен.
Не понятно почему, но в руках этого воина Тарикэ почувствовала себя очень спокойно и наверняка заснула бы, если бы не тревожилась за Сильвию. Через некоторое время, стражник уже стучался в дом Нуаранов, дверь открыл слуга, видивший, как молодая хозяйка выходила вместе с Тарикэ, поэтому ничему не удивился и просто показал куда пройти. Свен занес Тарикэ в комнату и, повернувшись к слуге, сказал:
- Мне нужна плотная ткань и лед.
Затем он мягко опустил изумленную его распоряжением девушку на стул и, опустившись перед ней на колени, осторожно осмотрел ее ножку.
- Если ты потерпишь, Кали, то я мигом вправлю тебе ногу. Но будет больно. Правда недолго, - честно признался Свен, глядя в темные очи принцессы.
Тарикэ впервые видела такие нежные глаза. Она привыкла, что у мужчин глаза темные, суровые. А тут - серые с золотистыми искорками глаза, в которых сквозила улыбчивая нежность.
- Я постараюсь потерпеть... сударь, - чуть запнувшись, вежливо ответила она.
- Меня зовут Свен. Свен из рода Сакола. Терпеть будет сложно, так что - кричи, если хочется, Кали, - он осторожно снял с ее ноги башмачок, слегка качая головой. - Да. Твою ножку легче переломить двумя пальцами, ну да ничего. Все будет в ажуре.
"Ну вот. Еще одно слово", - подумала Тарикэ, глядя как слуга расставляет перед новоявленным доктором лед, нож и кладет длинный моток ткани.
Руки стражника действовали быстро и ловко. Он поудобнее взялся за тонкую лодыжку и плотно обхватил девичье колено, а потом..
- Ай!!!!!!!!!! - громко взвизгнула Тарикэ.
Неожиданно дверь комнаты распахнулась и на пороге появилась запыхавшаяся Сильвия:
- Это кто тут без меня препарирует мою подружку?!
Тарикэ чуть не свалилась от удивления:
- Си.. Сильвия..
- Опять ты заблудилась, Кали? И кто этот юный врачеватель?
Свен усмехнулся, но продолжил свою работу, ловко поместив ногу своей пациентки ненадолго в лед, а потом быстро ее забинтовывая:
- Скоро будешь бегать, Кали, - улыбнувшись, он посмотрел в зардевшееся лицо девушки.
- Спасибо, Свен. Вы такой добрый.
- Давай на "ты", Кали. И до встречи. Мое почтение, Сильвия ле Нуаран. Разрешите откланятся?
- Ага. Свободен, Свен. Спасибо за помощь, - сказала немного удивленная рыжая нахалка.

Автор: Вэл Горн 02.04.2004, 21:43

Вэл с удивлением смотрел, как его синеглазая знакомая отдает решительный приказ страже убираться, а потом обернувшись к своим сопровождающим, не менее решительно выставляет и их. Саола взяла юношу за руку и молча повела его в глубь дворцовых комнат. Он порывался задать ей вопрос, но Сао решительно качала головой:
- Потом.
Таким образом они оказались в небольшом кабинете, где юная императрица чувствовала себя более или менее уютно. Закрыв плотно дверь, Сао указала Вэлу на стул, а сама села в большое кресло:
- Как ты здесь оказался?
Юноша не присел, удивленно прислушиваясь к ее голосу:
- Ты изменилась, Саола. Тебе все подчиняются. Кто ты, Саола? - ее имя он почти пел, сжимая в сердце боль от собственного поступка и невольно стремясь оттянуть признание. Ей он скажет все. И.. Вэл не хотел об этом думать, но внутри все шептало: "И она отвернется от предателя, наивный дурак!"
Фиалковые глаза, в которых пряталась усталость, посмотрели на него почти с нежностью:
- Я - Императрица.
Вэл задохнулся и невольно преклонил колено:
- Простите меня. Я..
Сао вздохнула:
- Ты можешь звать меня как и прежде, особенно когда нет постороних свидетелей, Вэл. А теперь я все же хочу знать: как ты сюда попал? Откуда? Почему именно в наш, осажденный город?
Блеск зеленых глаз резанул ее болью:
- Саола, я прилетел сюда из лагеря сторнийцев. Я.. Я сделал крылья. Для того, чтобы погубить родную страну, - тихо завершил он.
Юная женщина внимательно посмотрела на него, медленно роняя одно слово за другим, словно желая, чтобы он понял, ощутил каждый звук:
- Что ты говоришь? Я не верю! Ты не мог!
Лицо Вэла можно было принять за маску отчаянья и смерти: бледное, с лихородачно блестящими глазами:
- Но это так. Властитель Сторна дал мне все для создания моей мечты. Все, чтобы я мог сделать крылья. Он только не сказал для чего они будут нужны. Я не знал правды. Да и у акул одна правда - нажива и смерть. Из-за моих крыльев лаконцы убивают лаконцев. Именно на моих крыльях, - Вэл опустил сверкающие глаза. - На этих крыльях в город прилетела чума.
- Что?!! - голос Саолы тихо звенел. Горн поднял глаза, глядя на нее снизу вверх.
И она увидела в них безысходное отчаянье, боль, ненависть и жажду мщения. То, чего она никогда не встречала в этих зеленых глазах. Пальчики Сао коснулись бровей юноши, безмолвно прося закрыть этот страшный взор. Вэл замер и медленно опустил золотистые ресницы. Его сердце обливалось кровью, но слез как не бывало. Саола тихо опустилась в кресло, устало поджимая ноги:
- Расскажи. Расскажи все, Вэл.
И он рассказал - просто, без утайки, не приукрашая, но и не смягчая.

Автор: Франциск ле Шаорин 02.04.2004, 23:02

20 число месяца Падения Зерна. Фалесса.

   Вот уж чего никак не могла предвидеть Саола, это того, что ее распоряжения насчет Франциска окажутся последнему только на руку.
   Вместо того, чтобы метать гром и молнии, возмущаясь зарвавшейся девчонкой, министр спокойно отправился к себе. Отдав несколько распоряжений слугам, первый ум Лаконы развалился в кресле перед камином, потягивая вино и обдумывая происходящее.
   ... Назначение Иванэ дипломатом было сродни неудачной шутке. Но не опасной... Какая уж тут дипломатия, если Лакона вот-вот или падет целиком, или просто разлетится на кусочки! Герцог ле Амарра неглуп, но излишнее благородство порою хуже простоты. Рыцарь пера должен быть изворотливым и сладкоречивым, а также обязан отличать интересы государства от слепой преданности лично властителю...
   А уж властитель из неотразимого для дам рыцаря Ярно ле Фалесса вообще никакой. Зная, что стратегически ослабевшая Лакона стоит на пороге войны, являя собой лакомый кусочек практически для всех сопредельных государств, сиятельный Ярно из единственного бесспорного союзника ухитряется сделать злейшего врага. При идеальном раскладе Император мог мудро предоставить  Полумесяцу формальную суверенность на определенных тщательно продуманных условиях, приобретя ценного партнера и союзника. Мог он и соблюсти нейтралитет, уклоняясь от прямого ответа на требования Эвора Тилийског, потянуть время, усиленно изображая дружелюбие и заинтересованность. Но украсть невесту Лесного Князя прямо со свадебного пира, попрать все законы гостеприимства, да еще и напоследок объявить войну лесным жителям?!!
   Конечно, сейчас Полумесяц побежден, Эвор в плену... Побежден, но не поставлен на колени! Лаконцы были для лесовиков чужими, теперь они – враги, при первой же возможности готовые мстить...
   Да-а, Лаконе сейчас нужна не крепкая оборона (откуда ее взять-то?), а возможно более быстрая сдача с минимальными жертвами и разрухой, а также приличный протекторат. Я бы поставил на Сафара, хотя и сторниец, и тай-суанская царица захотят получить свою долю пирог... Еще неизвестно, кто из них хуже, хотя как ни крути, император Ярно ле Фалесс – последнее, что необходимо стране...
   Теперь передо мною задача – накормить столицу. Что ж, я тоже не желаю зла родному городу, в конце концов, мне в нем жить! Ненавижу длительную бесполезную оборону, политика вовремя открытых ворот дает гораздо лучшие результаты!
   Саола могла бы стать достойной государыней. При достойном, разумеется, государе. Интересно, почему даже самые лучшие и умные дамы, влюбившись, превращаются в слезливых идиоток? Права, тысячу раз права Кир-Тай, не спеша обременить себя венценосным супругом!
   Франциск мечтательно вздохнул, вспоминая тай-суанскую властительницу. Встреча с ней осталась жемчужиной в его шкатулке любовных побед.
   Первый министр слыл ценителем красивых женщин и весьма искусным волокитой. При этом постель ради самой постели его не привлекала никогда. Молоденькие служанки, даже самые прелестные, хорошенькие горожаночки, платные жрицы любви никогда не удостаивались внимания Франциск ле Шаорина. В любви он ценил интригу, хитросплетение умов, приводящее к единению тел, иногда – напряженное противостояние, танец на острие ножа...
   Поймав себя на столь высокопарно-эротических мыслях, первый советник расхохотался и налил еще вина. Буквально на днях получила логическое завершение давняя осада одной высокородной дамы, само собой, замужней, не слишком юной, но ослепительно красивой.
   Это была достойная дуэль, тянувшаяся не один месяц. Женщина оказалась великой мастерицей полутонов, не говоря ни "да" ни "нет", умно помалкивая в нужных местах и держа господина ле Шаорина на расстоянии вытянутой руки...
   Но – великий Марэль! – каким же фарсом все обернулось! Уложенная – наконец-то! – на ложе страсти коварного соблазнителя, дама из загадочной хищницы превратилась в глупую квочку, чуть не задушив опешившего Франца варварскими ласками и идиотским сюсюканьем.
   Бедняга советник едва не опозорился, с великим трудом завершил свою миссию и обходил теперь эту особу десятой дорогой...
   Единственным исключением на его любовном поприще стала Иветта ле Ласноу. Впервые в жизни он опустился до банального насилия, использовав бедную дворяночку как орудие мести, да еще не конкретному человеку, а своему прошлому вообще. Впрочем, этот эпизод, досадный и какой-то грязный, скорее всего забылся бы, не предложи Иви ему свою, на первый взгляд, безупречную службу...
   Франциск диву давался, как быстро произошла метаморфоза с этой хрупкой светловолосой девушкой. Она ненавидела его, это несомненно, ненавидела страстно, всеми фибрами души; но ни разу, ни словом, ни жестом, себя не выдала. Под сладенькой внешностью паиньки скрывалась железная воля и весьма изощренный ум: девица прекрасно жонглировала словами, ни на волос не отступая от истины, и  в то же время ловко применяясь к своим целям, бывшим для ее господина пока загадкой. Пока... Если бы Шаорин не был собой, он бы, пожалуй, купился на смирение и исполнительность, но он – это он, и лишь поэтому еще жив, относительно здоров и наделен почти неограниченной властью.
   Бесспорно, доверяться Иветте еще хуже, чем ложиться спать в обнимку со змеей, но кто не рискует...
   Вот что интересно: ни об одной особе женского пола он не размышлял столь долго и столь пристально.

Автор: Саола 02.04.2004, 23:45

23 день месяца Падения Зерна.
Лакона. Фалесса.

      Город продолжал содрогаться в агонии. Днем и ночью, за стенами и внутри их кольца люди сражались со смертью, сражались и как правило проигрывали, ненавидели, боялись… и винили во всем нового императора и его лесную ведьму.
      Что бы ни говорил командор ле Корас, как бы обнадеживающе не улыбался всем ее тревогам Шаорин, Саола отлично сознавала, что если не случится чуда, столица падет еще до конца этого месяца. Нельзя защитить от внешней угрозы то, что отравлено изнутри. Три дня назад измотанный город получил последнюю рану, которая не может не стать смертельной.
      Рассказанное Вэлом подвело черту под всей историей осады. Этот странный юноша, казалось винил во всех бедах этого города себя, и был самым безвинным человеком из всех. Но Саола на собственном опыте знала, что значит идти на поводу чужой лжи. Императрица не могла проверить, но была уверена, что Вэл говорил правду. И к окончанию его наполненного виной и чем-то близким к отчаянию повествования Королева благодарила Марэля только за то, что Вэл остался жив. С таким человеком, как Шарк, все могло закончиться гораздо хуже. 
      Все навалилось сразу, этот ломающий волю к сопротивлению у защитников Фалессы штурм, заставивший убивать тех, кого стоило защитить, непрекращающиеся мятежи и чума.
      Чума…. Несмотря на то, что о заразе стало известно не более чем через пару часов после того, как Шарк скинул в трущобные колодцы крысиную падаль, слишком многие успели испить отравленной водицы. Нижние районы выкашивала быстро расползающаяся эпидемия. Саоле пришлось снять со стен часть городской гвардии, что бы оцепить трущобы, охваченные настоящим безумием. Даже паладины Адриана не осмеливались углубляться в кварталы, охваченные паникой. Люди, превращенные страхом за свою жизнь в загнанных неуправляемых животных жгли дома зачумленных, бросались на копья стражников и мечи паладинов, несмотря даже на то, что последние в любое другое время вызывали у них сильнейший ужас. На улицах Фалессы лаконцы продолжали убивать лаконцев.
      Саола могла во всей красе обозревать все это из окон Смотримой башни*, куда перенесла свой кабинет после последнего штурма. Над Фалессой, несмотря на то, что день и не собирался подходить к своему завершению, стоял полумрак. Город затянуло дымом от горящих зачумленных кварталов и бесконечных костров, в которых сжигали трупы первых жертв эпидемии. Но Императрица видела и серые безликие толпы, сдерживаемые только цепочкой стражников. А что будет, когда начнется голод… продовольствия на складах хватит от силы недели на три, пайки уже пришлось сократить. Как смогут сражаться солдаты, не способные от голода держать оружие в руках?
      В двери постучали. «Конечно, плохие новости. Хороших в этом аду и быть не может».
- Войдите, - Саола обернулась, и взгляду вошедшего в кабинет командира ее новособранной личной гвардии предстала уже не растерянная девчонка, замученная усталостью и безысходностью,  но Императрица Лаконы. Первое, чему ее научила Гильдия это быстро менять маски.
- По какой причине вы здесь, сир Нодар? По какой причине вы оставили стены?
      Молодой рыцарь молча преклонил колено. Саола долго выбирала этого человека из прочих, отличный воин и лидер, он, однако, был столь неосмотрителен, что в партии Ярно-Селина поставил на регентшу. Ярно никогда не опустился бы до мести бывшим соратникам Селины, но никаких особых благ им тоже не светило. Поэтому за шанс, данный ему новой Императрицей, Ланс Нодар был более чем благодарен. Она была его последней возможностью удержаться хоть сколь нибудь высоко, и поэтому он был ей верен. Возможно, подобная логика не достойна высокой рыцарской чести, но она имеет место быть, и меч в руках «купленного» Нодара разит не хуже, чем, если бы оный воин сражался им за свои самые высокие идеалы…. Но идеалы, как оказалось, нашлись.
- Я пришел за вами, Императрица, - склонив голову, произнес рыцарь.
      Саола в несколько наигранном удивлении подняла тонкие брови.
- Лирийцы собрали требушеты. Ночью столица падет, хотим мы этого или нет. Если они пробьют стены (а они это сделают), то нам не выстоять, но нам не выстоять и так, просто это заняло бы больше времени у лирийцев….
- И что вы хотите от меня? – в голосе Императрицы сквозила ленивая мягкая отрешенность, скрывавшая то близкое к истерике состояние после известия о требушетах.
- Столица падет, Ваше Величество, но Лакона останется, и она должна объединиться вокруг кого-то. Для того, что бы это случилось, вы и Ярно должны жить. Мои люди ждут внизу. Ваш конь запряжен.
          Императрица улыбнулась, но синие глаза наполняла только усталость.
- Взять Фалессу невозможно, Нодар, - мягко, но уверенно ответила она, - Столица благословленный Марелем город, и никто из смертных не способен сломить ее. Она принадлежала Лаконе всегда, так и останется.
- Но Ваше Величество…
- Ступайте туда, где вам должно быть, - оборвала его Саола.
        Власть над огнем и императорская Корона откладывали странный отпечаток на облик правительницы, в движениях и голосе совсем юной девушки звучала такая Сила, что ослушаться ее было невозможно. Когда Огонь поднимал в душе Императрицы голову немногие осмеливались даже посмотреть ей в глаза, не отшатнувшись.
        Рыцарь покинул ее кабинет, Саола прошлась туда-сюда, как запертая в клетку пантера, захлопнула журнал, до крови оцарапав палец…. Тяжелая алая капля упала на белый лист бумаги и неожиданно, прожигая его, оставила на гладкой поверхности стола темный угольный след… Сила просилась наружу, сила способная превратить в пепел даже камень….
        С какой то странной уверенностью Саола подумала, что столица не падет. Нет цены, которую Императрица не готова выложить за то, что бы сохранить для Ярно этот город. Она достаточно сильна, что бы держать на себе все….
     
        Лирийцы в этот раз, похоже, готовились к настоящему штурму, их командир хотел взять реванш за все прежние неудачи, и городская гвардия на стенах напряженно ждала. Никто из них не заметил рядом с собой невысокую тонкую фигуру, облаченную в темный плащ с капюшоном. Хотя она стояла столь неподвижно и тихо, что порой казалось ее нет вовсе, не на этой стене, не вообще в мире…
      Требушеты казались угрожающе огромными, словно скелеты каких то чудовищных зверей. Саола сначала поразилась, как они дотащили до них такие большие камни, но потом внезапно вспомнила, что там за стенами осталось слишком много людей, которых жестокость лирийских варваров могла принудить к чему угодно. Мысль об этом пробудила и так некрепко спящую ярость и сознание на мгновение заволокла волна огня… и отпустила, когда крепостная стена  вздрогнула под ногами, послышались крики людей, дикий грохот… и Саола открылась, сделав себя совершенно беззащитной для любых сил из вне, готовой принять и отдать любую силу.
      Охватывавший ее всегда холод, внезапно сменился резким болезненно приятным жаром, девушка откинула капюшон и шагнула вперед к краю заграждений. Ее узнали многие, но никто сейчас не осмелился бы прикоснуться к своей Императрице под ногами которой плавился камень.
      Первыми опасность почуяли сторнийские ветровики, воздух вокруг стены сложился в плотную сеть, но они заранее опоздали… Словно не своими глазами Саола видела медленно приближающихся к стене солдат, незнающих еще, что кажущаяся легкой для них добыча обернется последней, и широкую брешь в стене у основания Второй Воротной Башни, куда уже беспорядочно спешили защитники города. Сознания коснулась мысль, почему Консул не заставит их собрать строй… коснулась и погасла, уступая место даже не ненависти, чистой ярости, рождающей пламя.
      Первые из наступающих лирийцев уже достигли бреши, сминая и откидывая назад немногочисленных защитников, а девушка на краю стены, лишь на мгновения утратив неподвижность, прочертила рукой в воздухе круг, оставляя за кончиками пальцев огненный след в воздухе, но в то же мгновение, разрывая наступающие ряды лирийцев, превращая в пепел любого, кто оказался в ненужное время в столь неудачном месте вдоль стены взметнулось пламя. 
        Наступающие войска отшатнулись, но и стена в свою очередь опала, оставив после себя легкий морок какой бывает в очень жаркий день над металлической кровлей, один из воинов приободренный переменой бросился к стене, но невидимая преграда поглотила его столь же беспощадно, как и прочих.

        Саола очнулась там, где ее заклинание приняло законченную форму. Если бы не осознание дикой высоты внизу, она упала бы без сил, вот только Королевы не должны падать. Стена, опоясывающая теперь Фалессу, защитит ее какое то время, если только враги не решат кинуться в огонь вновь….
      Такая преграда забирает слишком много сил, Императрица была уверена, что в Фалессе погасли все до единого огни, все что плавилось, тлело, горело, полыхало – обратилось пеплом, и  воздух становился все холоднее. Стена поглощает любое тепло вокруг себя, любое тепло и любую силу, сродную собственной. Но она не сможет вторично отбросить нападающую армию, только маленькие отряды…. Но враг об этом не знает, а значит будет осторожен.
        Возможно, это даст городу время, месяц неделю или день… но время - самое ценное, что может сейчас быть у запертых  в Фалессе людей. Возможно они даже закроют брешь в стене.
        Безумие… Как холодно.
        Саола предусмотрела все, знала она и то, что если лирийцы решаться все таки на новый приступ, Стена перегрузившись погаснет, поглотит сама себя, а заодно и жизнь своей создательницы. Все в мире стоит риска… За все приходится платить.
_____________________
* Смотримая Башня – самая высокая башня Цитадели в Фалессе, с ее вершины видно весь город. Нижние этажи башни занимает библиотека и Соборное Судейство, но на самую верхнюю площадку, обширную комнату со стеклянными стенами с которой можно видеть всю столицу. На вершину башни ведет единственная винтовая лестница вдоль стен, узкая и без перил. Смотримая башня является одной из главных достопримечательностей Фалессы.

Автор: Алек Рошель 03.04.2004, 19:00

19 - 20 день месяца Падения Зерна. Близь границы с Полумесяцем.

В тот вечер не спалось и не пилось, зато пальцы, найдя струны гитары, уже не хотели их отпускать. Мелодия получалась то тревожной и рваной, то наоборот медленной и нежной, рожденная какими-то разрозненными воспоминаниями и ускользающими образами, за которые ни зацепиться, ни собрать воедино. Что-то очень важное и столь же неуловимое. Такое бывает с очень сильного похмелья, когда утром мучительно вспоминаешь, чем закончился прошлый вечер….

Очередную мелодию прервал довольно громкий звон и шум, похожий на грохот доспехов, чье-то шипение… Головы всех, наполнявших зал, людей невольно развернулись в сторону странного шума, но Нико еще не видя произошедшего, взялся угадать причину. И не ошибся.
Центом всеобщего внимания стал Алек. С одного взгляда можно было восстановить примерную картину произошедшего: мальчик решил, что пока дядя Нико отвлекает присутствующих игрой на гитаре, самое время покормить местного кота. Из собственной тарелки, разумеется. Ту уменьшенную копию тигра, что охраняла таверну от крыс, Нико согласился бы погладить лишь надев латную перчатку, но пока единственными живыми тварями, желавшими причинить вред Алеку, оказывались люди, а все прочие клыкасто-когтистые творения Марреля приветствовали чумазого мучителя, словно давно потерянного, но вновь обретенного брата. Однако на этот раз, поглаживая оживший крысиный ужас по исполосованной в драках мордочке, мальчик то ли заслушался гитару, то ли просто отвлекая, и перед мордой кота, прямо на тарелку с кусками мяса рухнуло что-то, вывалившееся из-за пазухи склонившегося благодетеля. Так что звону и грохоту сообщество постояльцев было обязано расколотой в дребезги собственности владельца таверны, а шипение обеспечил кот, молнией вылетевший из-под стола. Прочем, сейчас пришедшее в себя животное уже осознало всю трагичность произошедшей ошибки, и пыталось замять последствия, ластясь к ногам Алека и всеми доступными кошкам и котам мира силами придавая своей мордочке выражение крайнего раскаяния.
На лице мальчишки, склонившегося над разбитой тарелкой была мина, полностью, за исключением некоторых деталей, копирующая кошачью: чествовалось, что он виноват, раскаивается, что он больше никогда, ни за что, да ни за какие коврижки и так далее и тому подобное...
И хотя у Алека, в отличие от кота, все уши были целы, отсутствовали усы, не были ни единого шрама и шерсти тоже не наблюдалось, хвостатому хищнику Нико почему-то верил больше. Оставалось оценить ущерб:
«Тарелка грошовая, стол и лавка целы, кот – тоже. Алек потирает макушку (ударился об крышку стола, будет шишка), рука расцарапана (кот - с испугу, не иначе)…. В общем, помощь лекаря не требуется, переживет, в следующий раз будет знать. А это у нас… Оппаньки! Откуда?!»
Предмет, в дребезги расколовший толстую глиняную тарелку оказался ни чем иным, как позолоченным налокотником, который, Нико готов был поклясться пресветлым Маррелем, должен был сейчас украшать доспех в фалесском доме одной дамы…
Проклятие, он прекрасно помнил, как лично водворял железяку на законное место в доме Мирты! Нико схватился за пояс, нащупывая кинжал. Нет, хоть желание избавить мир от излишне предприимчивой напасти и посещало мужчину, сейчас его волновало немного другое: если увлечение мальчишку всем блестящим и колющимся еще не прошло, то стоило проверить, только ли доспех понес урон. К счастью все опасное для жизни было на месте, Нико немного расслабился, а раскаяния в мальчике, как будто бы прибавилось.
Изначально граф планировал потянуть паузу еще немного, ради воспитательного эффекта, но все карты спутал хохот, грянувший в зале таверны подобно грому. Хохотали все, начиная от разносчиц и подмастерьев, веселящихся за соседним столом, до весьма почтенного вида купцов и самого владельца заведения. Еще  несколько мгновений Нико попытался сохранить грозный вид, но губы против воли расплывались в улыбке. Из последних сил удерживаясь, чтобы не расхохотаться вместе со всеми, Нико поднял налокотник и вручил его расцветавшему на глазах мальчишке:
- Держи, чудо… Ты хоть разрешения у…э-э-э… тети Мирты спросил?
Алек помотал головой:
- Не… Но она не обидится.
- Да ну? Точно?
- Точно, - Алек важно кивнул, - Не обидится. Она же очень хорошая. И она как я.
- Очень хорошая, - граф взъерошил мальчишке волосы, - Это ты прав… Как ты?
- Ну… - ребенок замялся. Было видно, что ему не хватает слов, чтобы описать что-то, - Как я она. Мы… ну…
«Она как я» - Нико едва заметно нахмурился в задумчивости:
- Ладно, иди спать, кошколюбивый ты наш… Завтра вставать рано.

… Утро, солнечное и теплое, не принесло покоя – лишь ожидание чего-то неотвратимого. Компания путников уже выводила коней за ограду таверны, когда все округу наполнил мерный, глухой гул, будто ожила и зашевелилась земля. «Алек…» - Нико повернул голову, стараясь понять, какая угроза заставила мальчишку, с гордым видом восседавшего на Лютике, проявить свой дар, но на удивление, ребенок вроде бы был не причем и прислушивался к странному шуму с искренним интересом. Вдали заклубилась пыль, шум распался на грохот копыт и лязг железа…
«Ярно…» - на этот раз граф не ошибся. Мимо таверны, потрясая землю, ползла гигантская стальная змея. Войско выглядело удивительно грозно и… красиво. Идущих шагом громадных боевых коней на рысях обходили легкие кавалеристы. На ветру реяли значки, сверкала сталь, от гербов рябило в глазах. Тут были все: сильные своей дисциплиной гвардейцы, могучие северяне в плащах из медвежьих шкур, вооруженные секирами,  разношерстные дружины местных дворян, смуглые южане на превосходных скакунах, чья стать сделала бы честь и лучшим «лирийцам», и сами почти как лирийцы - пренебрегающие доспехом, быстрые, бесшабашные… Вглядываясь в лица проносящихся мимо всадников, Нико невольно восхищался ими – молодыми, сильными, уверенными, что ни одна угроза не способна выстоять пред ними - верящими в быстрого коня, острый меч, длинное копье и верных друзей с лева и с права. Словно сошедшие на землю боги Солнца….

- Долиной мчит Роланд на скакуне.
Конь Вельянтиф под ним горяч и резв.
К лицу ему оружье и доспех.
Копье он держит меткое в руке,
Вздымает грозно к небу острие.
Значок играет белый на копье,
Свисает бахрома до рук и плеч.
Прекрасен телом граф и ликом смел.
Ему вдогонку скачет Оливье.
Несется клич эверцев им вослед.
Врагов Роланд надменно оглядел,
Любовно глянул на своих людей
И стал держать к ним ласковую речь:
"Бароны, не гоните зря коней:
Язычников не минет ныне смерть.
Такую мы возьмем добычу здесь,
Какой не брал никто из королей".
Сходиться рати начали затем.
                        Аой!*

Слова древней баллады сами всплыли в памяти.
- Ух ты… - Алек, жадно прислушивавшийся к каждому слову, восторженно завопил и попытался пустить Лютика галопом. Но громадный конь хоть и разделял всеобщую любовь тварей земных и прочих к мальчишке, но с места не стронуться, явно имея собственное представление о том, что для маленького всадника лучше. Предприняв еще несколько безуспешных попыток, Алек угомонился и спросил у ведущего коня под уздцы Нико:
- Твои, да? Здорово…
- Нет, не мои. Это старые стихи, Алек, очень старые…
- Песнь о Роланде? – Доминик улыбнулся, - Я ее обожал, когда был маленьким. Все наизусть помнил… Там про настоящих рыцарей. Слушал и мечтал, что когда-нибудь вот так же встану насмерть за Императора, и про меня сложат песни… Хотя мне всегда нравилась вот эта часть…

В доспехах сарацинских каждый варвар,
У каждого кольчуга в три ряда.
Все в добрых сарагосских шишаках,
При вьеннских прочных кованых мечах,
При валенсийских копьях и щитах.
Значок на древке - желт, иль бел, иль ал.
Лиийцы с мулов соскочить спешат,
На боевых коней садится рать.
Сияет день, и солнце бьет в глаза,
Огнем горят доспехи на бойцах.
Скликают варваров и трубы и рога,
К эверцам шум летит издалека.
Роланду молвит Оливье: "Собрат,
Неверные хотят на нас напасть".
"Хвала творцу! - ему в ответ Роланд.-
За короля должны мы грудью встать.
Служить всегда сеньору рад вассал,
Зной за него терпеть и холода.
Кровь за него ему отдать не жаль.
Пусть каждый рубит варваров сплеча,
Чтоб не сложили песен злых про нас.
За нас господь - мы правы, враг не прав.
А я дурной пример вам не подам".
                            Аой!*

- Здорово… - глаза мальчика так и сверкали, просто-таки пожирая проходящие мимо полки. Граф был уверен, что Алек, как и любой в его возрасте, сейчас воображает себя в доспехах, на коне, с острым мечем в руках и, обязательно, бьющимся со ста тысячами лирийцев.
- А ты какое место больше любишь? – то, что Алек обратился к Артуру ле Тейну, которого открыто побаивался указывало на крайнюю степень возбуждения и Нико со вздохом подумал, что опять придется каждый миг проверять оружие: на месте ли…
- Никакое, - на лице загадочного спутника возникла, но молниеносно исчезла презрительная ухмылка, - Они все погибли, эти рыцари. Причем из глупой спеси. А вся Песнь – наживка для романтично настроенных юнцов…
Хотел ли Артур сказать то, что прозвучало или слова вырвались случайно, но мужчина тут же сменил тему:
- …впрочем, если мы хотим присоединиться к этим великим героям, то чего ждем?
При виде разочарования и обиды на личике едва не плачущего мальчика, Нико захотелось… нет, не вызвать ле Тейна на поединок, а элементарно дать по морде, но граф сдержался. В сердце этой армии за рядами закованных в сталь всадников был и Ярно. Им есть о чем поговорить…

*Песнь о Роланде. (В Игре – песнь о воине, командовавшим арьергардом, и погибшем защищая отход одного из королей Эвера – государства предтечи Империи Лаконы)

Автор: Алек Рошель 04.04.2004, 15:37

20 день месяца Падения Зерна. Близь границы с Полумесяцем. Лагерь лаконской армии.

Нико вошел в шатер и остановился, уставившись на спину Императора. Наконец, Ярно обернулся, и граф невольно поразился, каким усталым выглядит друг. Словно годы, а не месяцы прошли с последней встречи…
- Ну, здравствуй, преступник беглый…
- Приветствую, Император. Ты паршиво выглядишь…
Глаза Ярно сверкнули:
- А может, тебя под стражу взять?
- Так за чем же дело стало? - Нико безмятежно улыбнулся, - Там, снаружи, два лба в железе и с копьями. Позвать?
- Нет, не надо, - вид император имел по-прежнему грозный, но уголки рта стали предательски дергаться, - Ты бы хоть… ну, я даже не знаю,… на колена пал, милости и помилования просил…
Граф покосился на весьма пыльный ковер, устилающий землю в шатре:
- Ага, щаззз. Как только - так сразу и моментально. А коврик чистый можно?
-Обойдешься.
- Ну, тогда и ты обойдешься. Или нет?
- Да, пожалуй, обойдусь, - Ярно расхохотался, - Ну здорово, старый разбойник!
Друзья обнялись. На маленьком походном столике обнаружился кувшин вина и пара кубков.
-Далеко же ты удрал от столицы, - радость встречи и выпитое вино словно сняли с плеч императора часть забот, и теперь перед графом вновь сидел прежний Ярно - сорвиголова, жадный до драки и веселья, - Но ты не волнуйся. Видел я как-то муженька твоей сестренки: покуда тот жив был, выглядел хуже, чем иные мертвецы, да и ублюдок был еще тот. Я все удивлялся, как ты его раньше не заколол: отдавать ему Митру – это все равно, что свинье розу: растопчет или сожрет. В общем, я тебя понимаю… И карать тебя, естественно, не собираюсь. Хотя… род твой от тебя отрекся, ты знаешь?
- Да, - сказанное не было новостью для Нико, но на душе почему-то стало тяжело, - Они поступили правильно…
- Не спорю, правильно, - тон, которым были произнесены слова прямо противоречил смыслу, указывая, что уж сам Ярно на месте родственничков Нико всем бы… - И отменить то, что случилось, не могу… так что чтобы ты там не натворил, наказали тебя уже достаточно. Ты теперь без рода, без наследства… хотел сказать, без денег, но тебе не привыкать.
«*****, Ярно, наглый урод, а по вежливость ты слышал?»:
- Вроде того. Ну и Маррель со всем этим.
- Вот это верно, - Ярно отсалютовал бокалом, - Ну да не печалься. Все исправим. Странно звучит, но тебе повезло, что началась война. Теперь ты с армией поучаствуешь в славной рубке, прославишься, станешь героем. Вернешься в столицу весь в лирийских шелках, с грузом золота и оружия, я тебе, как великому воину, пожалую какие-нибудь земли… их уже порядком  без сеньоров осталось…
Сквозь маску веселья, а теперь Нико ясно осознал, что это лишь маска, на миг проступил новый Ярно: император и полководец, скорбящий о потерях.
- …должность при дворе поденежней… Девушки будут прямо в постель прыгать…
Вдохновенный и живописный монолог прервал звон, показавшийся Нико до боли знакомым, но прежде чем он успел что-то сообразить, события начали разворачиваться с потрясающей быстротой: звон еще не стих, как полог шатра взметнулся, пропуская двух гвардейцев с копьями наперевес, в руках Ярно словно из воздуха возник длинный клинок, а сам император могучим ударом ноги отшвырнул в сторону стоявшую у стены скамейку. За ней, как оказалось, теперь оказавшись под прицелом трех стальных жал, скрывался странный клубок, оказавшийся на поверку Алеком, которого Нико не далее как пять минут назад едва ли не цепью приковал к Браину.
Двое здоровых вооруженных мужчин в нерешительности переминались с ноги на ногу: гвардейцы ожидали встретить в шатре убийц, но никак ни мальчишку, а потому сейчас вопросительно поглядывали на императора. Ярно же, вложив меч в ножны и небрежно поддев ногой позолоченный налокотник, отлетевший следом за скамейкой и при ударе об нее издавший знакомый грохот, интересом уставился на неожиданного гостя:
- Ты что за чудо?
Нико вздохнул:
- Это не чудо, это кара пресветлого Марреля, посланная мне за грехи мои многочисленные и тяжкие. Причем, кара пострашнее повешения…
- Да ну? – на лице императора и стражников, явно не собиравшихся покидать место столь интересного события без приказа, читался вопрос, - И что нам с этой карой делать?
Граф устало взглянул на Алека, уже убедившегося, что немедленного наказания не последует и неторопливо подбиравшегося к позолоченной шумной железяке:
- Повесить, наверное….
Взгляды остальных участников действа оборотились на молодого мужчину едва ли не с ужасом, но в отличие от оторопевшего мальчишки взрослые быстро разобрались в ситуации и включились в шутку:
- Нет, зачем же вешать то? Это же больно. Голову отрубить – это куда лучше. Вжик – и все, - при взгляде на плотоядную улыбку Ярно вполне можно было поверить в то, что император поедает детишек на завтрак…
- Не, сеньор, лучше тогда просто плетей дать…. мнооого… - пробасил здоровенный северянин, чей плащ из медвежьих шкур придавал мужчине звероподобный вид, - Это как розги, но больнее…
- И солью посыпать…. – второй гвардеец еще не успел завершить свою мысль, когда Нико вдруг ощутил то же, что наверняка ощущает дерево, когда по нему взбирается кошка. Еще секунду назад мальчик сидел на полу и вдруг он уже крепко сжимает шею графа:
-Н…н… Нико… не-е-е надо меня в…в… вешать! – широко распахнутые глаза, казалось, занимали половину лица.
- А ты не будешь больше убегать от Браина? Не будешь без спросу залезать куда попало?
- Нет, не буду! Правда!
- Ну… тогда не будем вешать.
- И плетей давать не будете?
- Не будем… пока. А теперь быстро беги к Браину и сиди тихо. Вон тот дядя… - кивок в сторону северянина, - …тебя проводит.
Нико наконец-то удалось оторвать мальчишку от себя и водворить на землю. Ухмыляющийся гвардеец сунул в детские ручонки подобранную с земли железяку:
- Пошли, кара господня.
И уже на выходе из шатра произошло то, чего Нико больше всего опасался - Алек развернулся и, проскользнув под лапищей воина, влетел обратно в шатер:
- Дядя Нико, дядя Нико, а зачем девушки будут прыгать в твою постель? Это что – игра такая?
Позади графа, там, где должен был стоять Ярно, что-то с глухим стуком упало на землю и забилось…. Нико придал лицу выражение, похожее на улыбку:
- Игра, игра.
- А я смогу так играть?
Сзади, судя по хрипам, кого-то душили. Широкая лапища гвардейца выдернула мальчишку из шатра, избавив Нико от необходимости отвечать. И лишь когда полог опустился, граф обернулся и осуждающе уставился на императора, с трудом поднимающегося с земли и утирающего слезы:
- Мог бы и последить за языком.
-А ты – за мальчишкой. Я же не знал, что ты таскаешь на аудиенции с коронованными особами детишек нежного возраста! - возразить было нечего, – Твой?
- Почти.
-Это как? – Ярно удивленно-недоверчиво покачал головой, - Девицу нельзя слегка лишить невинности и она не может стать почти беременной. Не темни, герой-любовник.
- Расскажу, когда до этого дойдет речь. Я не для этого заявился.
- Я думал, насчет помилования мы уже договорились…
- …и даже не для этого.
- О как… ну давай, излагай.
Рассказ занял много времени. Кувшин с вином давно опустел, но слуга с новым так и не был вызван: ни один из мужчин не хотел прерывать повествование. В памяти Нико вновь разворачивались картины сожженной Лаверны, Алека, плачущего над старинной гравюрой, лагеря лесовиков, полного разъяренных, готовых мстить за обиды и кровь стрелков… Ярно слушал не перебивая и лишь иногда подливал Нико вина и задумчиво барабанил пальцами по столу, пока тот промачивал горло перед очередной частью повествования. Конечно, не все из произошедшего доносил граф до ушей императора: уже привычно он опустил магическую составляющую событий, утаил встречу с Адрианом и ту неясную угрозу, что почувствовал в словах мага… угрозу не себе и даже не Алеку, а всем… Это конечно было важно… но почему то язык не поворачивался начать рассказ.
На улице стемнело, и безмолвный слуга внес свечи, заставив мужчин замолчать. Когда он удалился, Ярно вскочил с места и в  волнении заходил по шатру. Не нужно было знать императора, чтобы понять – мужчину захлестывает ярость:
- Значит, Сторн… Ублюдки! Шакалы! Падальщики! – кулак опустился на стол. К чести деревянной конструкции, она выдержала, а Нико, ожидавший чего-то подобного, ловко подхватил слетевший со столика кувшин (к счастью, пустой) и водворил его на место.
- …Звери! Отродья ослицы! Все, от гребца до их ***** Властителя!- еще один удар. На этот раз что-то подозрительно хрустнуло, и граф, привычно подхвативший столовые принадлежности, поостерегся ставить их на атакуемую поверхность. Водворил на пол.
- Спокойнее, спокойнее. Ты же император.
- Иди ты со своим «спокойнее» знаешь куда?! Ты хоть понял сам, что только что рассказал?! И хочешь, чтобы я был спокоен… Проклятие! ну почему двести лет назад лаконцы не выжгли эти проклятые острова каленым железом, и не засыпали солью, чтобы изгнать оттуда скверну… Двести лет назад эти шакалы пришли на нашу землю грабить, убивать и насиловать, пользуясь тем, что мы заняты в войне… А теперь им, видите ли, надоело ждать следующей, и они решили помочь…
- Сторн в союзе с Лирей…
- Ага… Заключал конь союз с акулой, да вошел в море подписывать…. Историей нужно интересоваться! СТОРН НИКОГДА И НИ С КЕМ В СОЮЗЕ НЕ БЫВАЕТ! Для них все не сторнийцы – лошадиный навоз, а значит слово им данное ничего не стоит… Рикард Шарк клялся в верности Лаконе и натравил на нее Полумесяц. Клялся в дружбе Полумесяцу - туда пришли наши войска, и лес потерял половину своих дружин. А пока два его «союзника» резали друг другу глотки, привез третьего «союзника» к столицам!
- То есть слухи про то, что Криэран и Лакона…
- Во тьму слухи. Они осаждены. Я недавно узнал… - «Проклятие, там же Мирта! А у Ярно – Саола….», - …а от перевалов Тай-Суана идет Орда, сжигая все на своем пути. Они хотят отрезать нас, прижать к лесу. А уж там как увидят беды Лаконы, враз вспомнят старые и новые обиды… Какое совпадение! А лирийцы, к ты знаешь, летать не умеют… Значит их привезли по морю. У кого есть подходящий флот? Ну да ничего: Сафар еще сам не понял, с кем имеет дело. Лирийцы от помощи сторнийцев еще кровавыми слезами наплачутся. Вот только когда поймут, поздно будет…
- И что ты со всем этим собираешься делать?
- А что делать… - приступ ярости прошел и теперь перед Нико вновь был сильный, но бесконечно усталый человек, - Коль голова отрублена – на место не пришьешь. Жаль, что с Лесом так вышло, но мертвых не вернуть, а живых убеждать нет времени. Двинусь навстречу Орде, разобью пришельцев и пойду дальше - снимать осаду с Фалессы. Потом – Криэран, а уж когда свое вернем, можно будет и долги спросить. Со всех и полной мерой.
Глядя на закаменевшее лицо Ярно, Нико ни на миг не усомнился, что тот так и поступит… Но вот согласятся ли с таким поворотом событий лирийцы?
- Орда велика?
- Велика… - Ярно заметил стоящий на полу кувшин, перевернул его над кубком и, убедившись, что сосуд пуст, разочаровано покачал головой, - Очень велика. Но мы справимся. Должны справится. Ты пойдешь со мной?
- Куда же я денусь, - от долгого сидения затекло все тело, и Нико с удовольствием поднялся, - Если раньше с голоду не помру. Отпустишь вассала поискать пищи телесной? А то ужин уже наверняка закончился.
- Обижаешь, - Ярно осклабился и громко хлопнул в ладоши, - Я все же император. Если и умру, то от яда или стали, но не от голода. Вот еще что… ты мальчишку береги: будем с Лесом отношения налаживать – пригодится его рассказ.
- Обязательно,- «прикую к Браину цепями… намертво», - буду беречь как зеницу ока.
- Вот и славно, - Ярно облокотился на столик, но тот, словно мстя за все удары судьбы, развалился, едва не отправив Императора Лаконы на землю, - Э-э-э… ты не против поужинать у костра под звездным небом? А то второго столика нет…
Ярно, - Нико с трудом сдерживал хохот, - Да мне, собственно говоря, плевать где, было бы что… Я же тебе не девушка, так что можно без излишней обходительности.
Ответ владыки великой империи не содержал тех слов, что почтенные мужи из университетов включают в общедоступные словари – вернее, такими в нем были лишь предлоги, и двое воинов перебрасываясь шутками покинули шатер.

Автор: Сингреллин а Ре'Антэ 04.04.2004, 19:16

[glow=navy,2,500]
Ночь с 20 на 21 день месяца Падения Зерна.
Лирия. Хайдола. Древние катакомбы.[/glow]

Сны вампира есть лишь тонкая грань, отделяющая бред от реальности. Сингреллин посещали видения, и вряд ли она могла бы сказать, что из этого в самом деле было, что будет, а чего и вовсе не случится. Она спала и во сне видела, как какие-то люди рубили деревья. Нет, вряд ли этот сон можно было считать пророческим, в конце концов зачем Высшему Провидению показывать ей, как работают лесорубы.
Внезапно вампирка зарычала во сне. Волна ярости, поднявшаяся в ней при виде этих двуногих, казалась ей как будто насланной кем-то, и она не могла противиться этому чувству.

"Они посмели победить нас, величайших. Они осмелились не только противиться Нашей великой силе, но ещё и обманом победить Нас. Мы должны отомстить. Вставайте, БРАТЬЯ, время пришло! Заслон, удерживавший нас, теперь разрушен, и никто не сможет препятствовать нам. Мы будем править этим миром!"

На миг вампирка увидела лицо обладателя голоса, сказавшего эту фразу. Почему-то он ей сразу не понравился. Она даже вспомнила его имя, но лицо исчезло, а вместе с ним исчезло и имя, однако Син была уверена, что узнает его.

Внезапно она с ужасом поняла, что её тело поднимается, даже не удосужившись посоветоваться с разумом.

Нет, нет! Только не сейчас, ещё немного! Не будите меня, нет, не сейчас... Ведь звали БРАТЬЕВ! Братьев, не сестёр.. НЕТ!!! - думала Сингреллин, не в силах сопротивляться древнему Зову, а её сознание застилалось озёрами крови, и вся эта кровь принадлежала только ей, и она могла пить столько, сколько захочет. Но яркая вспышка на миг ослепила вампирку, а затем вокруг осталась только лишь сплошная мгла...

Сингреллин рухнула с полуразрушенной плиты на холодный пол, ударившись лицом. Зов перестал действовать на вампирку и она снова погрузилась в сон...

Автор: Леди Ри 04.04.2004, 20:03

Ночь с 29 на 30 день месяца Падения зерна.
Туманная Долина. Цитадель.

Королеву вновь мучали кошмары.

  ...Неужели это моя смерть?.. Неужели это конец?! Нет… Нет! Я должна вывести это существо, это зомби отсюда, я должна отвлечь её…

Огонь... Откуда столько огня, неужели это так горит то пламя, что вырвалось из камина? Алиса... Алиска, что они с тобой сделали! Нет, нет, ты не Алиса. Ты - всего лишь зомби, всего лишь зеркало. Бегите!

Ри давно потеряла Советника из виду и почти забыла о нём, размахивая перед лицом зомби клинками, и только когда Эдри коснулся её сознания, она вспомнила, что осталась не совсем одна. Однако вряд ли сейчас Эдриан мог чем-либо ей помочь, кроме, разве что, советом. В её голове зазвучал его голос: "оно питается чувствами. Не чувствуй". Она прекрасно знала это, однако сейчас для неё были важны не слова, но присутствие Эдриана. Ведь легко сказать: "не чувствуй"! Эмоции накатывали на королеву Долины валом, страх, ненависть, отвращение и чувство вины раздирали её душу и питали её врага.

"Не чувствуй! Не смей чувствовать" - приказала она себе, изгоняя мысли обо всём. "Все ушли, они все в безопасности. Эдриан тоже в порядке. За Алиску мы отомстим. Всё будет хорошо..." - Ри успокаивала себя этими лживыми мыслями.

Страх покидал королеву, и, хотя на лице зомби (назвать это существо Алиской не поворачивался язык) не дрогнула ни одна черта, глаза его полыхнули яростью. Ри сосредоточилась на оружиях, полностью погружаясь в бой, отрешаясь от всего и забывая обо всех, и зомби, потерявший источник питания, бросился на неё с удвоенной силой, стремясь запугать. С кем-либо другим это, возможно, и получилось бы. Но только не с Леди Ри.

Королева помнила о том, что приемущество зомби в физической силе, поэтому её главным оружием была уворотливость. Не отбивать удары посоха из сторнийской стали, но парировать их. И кто придумал из такого прекрасного материала делать посохи? Это ведь крайне неудобное оружие, несмотря на то что зомби, похоже, им владел в совершенстве. Ри заметила, что яростные атаки зомби стали ослабевать, и, чем ярче горели глаза монстра, тем слабее был он сам.
Придёт момент, когда то, что когда-то было Алиской, просто упадёт от бессилия. Надо только дождаться этого момента и удержать свои чувства в узде.

Если бы только у королевы было время, она испугалась бы себя самой. Холодная и расчётливая, она больше походила на наёмного убийцу, нежели на королеву Долины Туманов. В ней не осталось абсолютно ничего, душа Ри сейчас очень напоминала её страну, холодную и пустынную. В конце концов, когда силы Ри почти оставили её, зомби как-то странно осел, пропустив несколько ударов, выронил посох, и упал.

Глаза монстра были широко раскрыты, и вдруг в них появилось осмысленное выражение; на королеву смотрело до боли знакомое лицо, и знакомый взгляд напомнил ей, что она только что убила Алису.. Алиску...

Однако осознание сего непреложного факта не пробудило в ней ни малейшего чувства. Она присела рядом с Алисой, взяла её за руку. Алиса посмотрела в глаза своей королевы, которую только что едва не убила, и тихо сказала:
- Адриан...
А потом глаза её закрылись. Видимо, маг, контролирующий зомби, умер. А с ним умерла и Алиса. Ещё несколько секунд Ри смотрела на тело своей подруги, и сдерживаемые чувства наконец прорвали плотину её сознания. Она яростно зарычала, и в этом звуке отчетливо слышалось: МЕСТЬ!!!

Ри проснулась, заставила себя замолчать. Тени! За что же ей эти муки? Неужели теперь её будут преследовать сны не только о том, чего не было, но и о том, что было? Неужели теперь каждую ночь она будет просыпаться от собственных криков, а потом снова и снова говорить Эдриану, что всё в порядке?

Почему именно сегодня ей приснился такой странный сон? Быть может, пришло время отомстить? Да, тогда они ушли, воспользовавшись кристаллами, отложив месть на долгое время. Эдри раз за разом удавалось убедить её, что ещё рано, что не пришло время и что Адриан слишком силён.

Но теперь даже Тёмные не смогут помочь Эдриану отговорить её. Время пришло. Время мстить...

Автор: Raen 04.04.2004, 21:52

5-10 день Месяца Падения Зерна

"Как-то странно я еду.. И почему такая пустота во всем?" - Раэн открыла глаза, впервые после спасения обозревая мир вокруг. Чуть впереди ехала девушка... "Это был ее голос," - припоминала рыжеволосая. Но тут она поняла, что сама она закутана, завернута в огромное количество тряпок, так что даже рукой не шевельнуть.
- Тени! Что со мной?! - вырвалось у нее.
- Все в порядке, - раздался тихий голос. - С тобой все в порядке.
Он словно пытался ее в чем-то убедить. Но она очень хорошо чувствовала, что все не так. Совсем не так, как было еще совсем недавно. И тут Раэн осенило:
- Ребенок!
Ее крик услышала ехавшая впереди девушка и тут же остановила коня, дожидаясь попутчиков. Раэн попыталась вырваться из крепких рук парня, который поддерживал ее, но увидев лицо девушки - замерла. Медленное осознание того, что произошло вызвало блеск слез в ее глазах, а карие глаза ее спасительницы смотрели с удивительным пониманием и участием:
- Меня зовут Илиана. Поверь, - видно было, что девушка старается вложить всю силу убеждения в свои слова. - мы делали все что могли. Но ведь главное, что ты жива.
Тут только Раэн поняла, что даже не видела того, кто везет ее. Глаза девушки взметнулись вверх, разглядывая лицо Мстиша. Спустя несколько мгновений, Раэн поняла, что за пустота окружила ее со всех сторон. И не смотря на участие и искреннюю заботу Илианы, не смотря на предупредительность Мстиша - девушку охватила странная апатия. Она не могла ничего есть, практически не пила воды. Все мысли были как эта бесконечная дорога - однообразны и губительны. Она даже не плакала. На одном из привалов, Мстиш внимательно вгляделся в лицо рыжеволосой девушки и тихо сказал:
- У нее лихорадка, Илиана. И похоже она не хочет жить.
Кто знает, что подстегнуло обычно уровновешанную и спокойную Или к этому. Но она резко подошла к Раэн, которая лежала тупо глядя в небо, и, наклонившись, грубо схватила ее за плечи:
- Да пойми ты! Ведь ты жива! Что может быть важнее? Ведь ты - сильная! У тебя еще будут дети! - темные локоны скрыли гневно покрасневшие щеки Илианы.
Раэн без слов, медленно перевела глаза на свою спасительницу и тихо сказала пересохшими губами:
- Это расплата, Илиана. За все надо платить, - аквамариновые глаза закрылись и она опять потеряла сознание.
- О чем это она?
Мстиш пожал плечами, присаживаясь рядом с Раэн и осторожно проводя рукой по ее щекам:
- Она вся горит. Думаю отчаянье и то что произошло сделали свое дело, Илиана. В дороге мы мало что можем сделать. Нам нужно хоть какой-то дом, где был бы большой камин. Тебе, Илиана, тоже не мешает отдохнуть.
- Хорошо. Попробуем найти по требованию вашей милости какой-нибудь дворец, - с легкой улыбкой сказала девушка.
- Ты еще и шутишь? - улыбнулся в ответ Мстиш.
Или вздохнула:
- Иначе не выжить.

Автор: Илиана ле Броснэ 05.04.2004, 14:35

С 11 по 14 месяца Падения Зерна.

Дорога казалась бесконечной. Они ехали и ехали. И везде война оставила свои отпечатки: сумрачные лица, беженцы, проповедники, предсказывающие конец света… И все это заставляло Иллиану торопиться домой и торопить своих спутников. Мстиш только головой качал, но девушка, которую он вез перед собой в седле, металась в лихорадке. А первая же попытка остановиться в таверне едва не кончилась плачевно.
- Мстиш, ты из леса. Это за версту видно. Если нас где и ждет с тобой хороший прием, то только в Крессо. Будем надеяться, что она ещё выдержит пару дней в седле…
- Тогда едем без ночевки. – Вскинулся Мстиш.
Иллиана кивнула.
Два дня в седле, почти без остановок… Все вымотались и люди, и лошади. Даже обычно задиристый и норовистый жеребчик брата стал более спокойным и перестал пытаться укусить едущего рядом Мстиша. Иллиана несколько раз ловила себя на том, что вот-вот заснет прямо в седле. Она почти задремала в очередной раз, но с полусна её вывел чуть изменившийся ход коня. Иллиана стряхнула дрёму. Дорога показалась до жути знакомой…
- Марэль пресветлый!
Жеребчик легко перешел на рысь и продолжал наращивать темп. Неожиданно редколесье кончилось, и дорога вывела в поле. Только здесь Иллиана что есть сил взялась за поводья, и он встал. Деревня средь полей обнесенная свежим частоколом, а за ней… У неё перехватило дух. За ней выселись столь знакомые гранитные башни. Мстиш наконец сумел догнать её.
- Что случилось? Твоего «дракона», какой слепень ужалил, что он так рванулся? Ехали спокойно, ехали…
- Мстиш! Это… Крессо! Я дома! Мы… дома.

Спустя полчаса они были у стен замка. Иллиана про себя отметила и подновленные стены, и полный до краёв ров, и поднятый мост…
- Может, покричим? – Поинтересовался юноша.
- Услышат ли… Эй!
Крик отразился от стен и воды, но не дал ни какого результата. Жеребчик, словно насмехаясь, фыркнул, ударил копытом о землю и звонко заржал. На его ржание откликнулись лошади из конюшни и даже из деревни. Со стен свесился кто-то:
- Чего надо?
Тут же в высунувшуюся голову кто-то кинул камушком.
- Да я тебя… - Взвился стражник.
- Сам дурак! – С достоинством ответил звонкий голос. – Чего встал?  Мост опускай. Не видишь что ли? Это сестра моя приехала.
Мост за ними подняли, едва отстучали по нему копыта их лошадей. Тут же со ступенек скатилось нечто очень чумазое.
- Лаура! В каком ты виде?! Что скажет мама?
- Привет! Ну, наконец-то хоть кто-то дома ещё! А где Арно? И чего он тебе своего Дорки отдал? А отца нет. Он уехал разбойников ловить. А маме все равно, и у нас ещё ребеночек будет. А кто это с тобой? – Посыпались из малышки вопросы и новости.
- Добрый день, леди.
- Валериан? – Подошедший стражник показался ей знакомым.
- Да, миледи.
- Где отец?
- Малышка правду сказала. Барон изволил вчера отбыть. Разбойники совсем осмелели. Но он скоро вернется.
- А мать?...
- Она несколько не в себе… Но может увидев вас… Она так переживала за вас с братом. Сир Арно?
- Его больше нет.
- Какая потеря… - Чуть слышно пробормотал стражник.
- Будем надеяться что последняя. – Тихо отозвалась Илли.

Автор: Доминик ле Рамлет 05.04.2004, 15:13

29 число месяца Падения Зерна. Вечер. Лакона. Близ Темного Брода. Лагерь армии Ярно.

   Доминик стоял у входа в шатер, в котором, уже несколько часов шло совещание Ярно и его соратников-командиров. Николя ле Тойе, прибывший вместе с ними не смотря на все помехи в пути, которые им перепали, тоже был там – он был одним из друзей Ярно, из той категории друзей, что всегда торчит на разных совещаниях и советах, даже если ничего в этом не смыслит. Артур ле Тейн же с мрачным видом застыл в десяти шагах от Доминика, словно погрузившись в свои мысли - а с каждым днем, что приближал его к лирийцам он становился все задумчивее и задумчивее. Остальных и вовсе не было видно - они, очевидно, ходили по огромному лагерю лаконской армии, Доминик сам так и не смог обойти его кругом, силы, которые здесь собрались, были поистине огромны. На призыв Императора откликнулись все местные лорды - начиная от баронов с дружинами, кончая графами Приграничья у которых у каждого было по несколько тысяч солдат. Еще добавить сюда ополчение, наемников, всех тех, кто пришел от границ вновь усмиренного Полумесяца... Более пятидесяти тысяч - великая армия Света на страже Веры и Цивилизации встала на пути Дикой Орды из-за гор!!!
   Дикая Орда из-за Тай-Суанских гор - вот кто отныне угрожал им! И еще предатели-сторнийцы, которые, за то время, которое понадобилось друзьям, чтобы добраться до Ярно, осадили Криэран и Фалессу. Дикари, варвары и нелюди. У них не было ни чести, ни представления о законах божьих. Лирийцы прошли по всему северу, сжигая, грабя и уничтожая все на своем пути. Теперь они блокировали рати лаконцев, отрезав тех от пути к столице. Ярно необходимо было срочно снять осаду с двух столиц, пока те не пали, а проклятые кочевники удерживали их здесь. Разбить эту Орду - и дорога на восток открыта.
   Похоже, в шатре о чем-то спорили.
   - ... воздержаться от боя, отодвинуть армию подальше, увлечь и за собой, и потом дать бой на позиции, удобной для нас! - кто-то был за дальнейшее выжидание, - в чем-то правильное решение - можно было еще подтянуть некоторые резервы, ведь у лирийцев и так численный перевес почти в чеытре раза.
   - Нет, мы дадим бой здесь! Дальше отступать, мы не имеем права! Чем плохи этот холм и равнина? Мы ударим конницей и скинем их в Салерну! - кто-то возражал, и тоже был прав. Ждать сейчас было промедлению подобно. Если Фалесса падет, война будет проиграна. Там казна, императрица, в конце концов - это символ.
   - Стоять на холме мы можем как угодно долго! Сафар не решится напасть на нас сейчас... Лучники...
   - Я даже слышать ничего не хочу об ожидании. Ударим завтра.
   Дальше сразу несколько голосов вступили в спор, и ничего разобрать стало нельзя. Доминик подошел к Артуру, который застыл на месте слово столб, оставаясь недвижим, все то время, пока ле Рамлет подслушивал разговор в палатке. Юноша до сих пор ловил себя на мысли, что он даже не может представить себе, о чем ле Тейн думает.
   - Как вы думайте, мы победим?
   Артур повернулся к нему, и внимательно посмотрел на него своим холодным взглядом, от которого у молодого ле Рамлета бегали мурашки по спине.
   - Может быть... Война - штука непредсказуемая... В любом случае шанс у нас есть.
   Вскоре из палатки вышел Николя.
   - Решено, - сказал он, - Завтра мы атакуем лирийцев. Выступаем утром, все должны быть готовы. Советую попробовать выспаться.
   И он ушел, насвистывая что-то легкое и беззаботное. Доминик проводил его взглядом полным затаенной горечи.
   - Уснуть? Сейчас? Как это вообще возможно?
   Артур пожал плечами и тоже ушел.
   Доминик пошел к северной окраине лагеря. Люди здесь, похоже, и не задумывались о грядущем сражении, они пели, веселились, словно война была для них привычным делом. Хотя, наверное, так оно и было - здесь многие прошли через настоящий ад в сражениях против Полумесяца. Проведя на войне какое-то время, привыкаешь ко всему. В том числе и к тому, что до завтрашнего вечера ты можешь не дожить.
   С холма была вида вся долина, и там внизу, собралось многотысячная лирийская орда. Тоже горели огни костров и раздавались крики. И тоже кто-то пел, слова, правда, было не разобрать. Завтра, завтра они ударят по врагу, и судьба Всея Лаконы будет решена.
   Ночью он так и не смог уснуть - все думал. Вспоминалась проклятая Лаверна...  Чуть позже кошмар уступил место более приятным воспоминаниям... Сильвия... отец... мать, сестры и братья... Он, Доминик ле Рамлет, завтра будет сражаться за эту страну, за всех тех, кто дорог ему. У него нет права в чем-то быть слабым. Он должен быть стойким.

Автор: Вефир ибн-Найджбер 05.04.2004, 15:17

29 число месяца Падения Зерна. Вечер. Лакона. Близ Темного Брода. Лагерь армии Орды.

   Вефир внимательно осматривал войска гарров, ллунифов, кхеваров, таризов и многих других племен, застывших огромным черным пятном на равнине. Они догнали Ярно, и, похоже, вынудили его дать бой. Все решится завтра на рассвете - по донесениям разведчиков Император Лаконский решил ударить всей своей собранной силой, не медля более.
   Вефир повернулся к всаднику стоявшему чуть позади. Больше рядом никого не было.
   - Какие указания мне следует передать вождям племен, Кир?
   Ведьма улыбнулась. Из всего войска только двое знали о подлоге, и только двое могли видеть ее истинный облик. Иц-Кир-Тай-Суан, владычица полынных равнин.
   - Слушай меня внимательно Вефир ибн-Найджбер. Мы поставим в середине нашего войска могучих таризов. Когда Ярно ударит, они должны будут сдержать первый натиск. По обеим сторонам от них мы поставим конницу гарров, ллунифы и кхевары же, будут в резерве. Надеюсь, твое слово будет достаточным, чтобы твои приказы исполнялись немедленно, не задумываясь о том, что они значат и к чему приведут? Я собираюсь удивить Ярно, и он сам пойдет в ловушку.
   - Мое слово – слово хана Лирии, великого правителя. – Вефир задумался. – Ты уже знаешь, как будет действовать император Лаконы?
   - Знаю, – кивнула Кир. – Он ударит, словно копьем, попытается решить все первым натиском – но копье это застрянет в щите...
   - И кто станет этим щитом? – Вефир наклонил голову и внимательно посмотрел на царицу Тай-Суана. Как же она коварна и хитра! Она предала Ярно, им, на его погибель, и только Каар знает, какими мотивами она руководствовалась... Возможно, теперь она заведет в ловушку и лирийцев?
   От дальнейших размышлений его отвлек голос Кир – вкрадчивый, проникающий в сознание и ломающий всякую волю к сопротивлению.
   - Щитом станут таризы – они созданы для того, чтобы бороться со стихией – и такой стихией станут ударные силы Ярно. Пусть стоят – как стояли бы против шторма.
   Вефир кивнул.
   - И что же будет дальше?...
   Кир улыбнулась и продолжила.
   - Пусть гарры станут по обе стороны от таризов... Когда Ярно пройдет достаточно далеко – их цель сомкнуть его войска в клещи – и рвать так, чтобы клочья летели... Возможно, на этом все и закончится...
   - А если нет? – Вефир подошел к ней.
   - Если нет? – Кир тоже подошла к нему поближе, и ее красивые глаза оказались на одном уровне с глазами Вефира. – Тогда в битву вступят кхевары и ллунифы... Надеюсь, все их многочисленные таланты принесут победу...
   - Очень может быть... – осторожно сказал Вефир. – Но если так все просто – то какова наша роль в этом?
   - Роль? – тай-суанская ведьма полуприкрыла глаза, словно бы от удовольствия. – Мы должны победить ради твоего повелителя...
   Ее руки легли на плечи Вефиру, ее губы соприкоснулись с его губами.
   - Ммм... – Кир издала протяжный стон, и они упали на мягкий ковер, покрывавший землю. Но продолжения не последовало – она лишь весело засмеялась и выскользнув из объятий Вефира – исчезла в ночи.

Автор: Доминик ле Рамлет 05.04.2004, 15:20

30 число месяца Падения Зерна. Утро. Лакона. Близ Темного Брода.

   Зачинался рассвет последнего дня месяца Падения Зерна. Доминик встал, плеснул на лицо водой, ледяной, аж дрожь брала. Дул не сильный, но прохладный ветер. Лагерь начинал просыпаться. Ржали лошади, люди смеялись о чем-то, болтали.
   - Готов? - Артур уже был в доспехе, только без шлема. - Общий сбор через час. Нас построят в боевые порядки, дадут лошадей. Будь внимателен, проверь сбрую, особенно подпругу. Если она лопнет в битве, ловить тебя никто не будет, это не турнир. Затопчут, и дело с концом. Проверь так же шлем, и не потеряй его, если не хочешь получить стрелу в глаз.
   Доминик кивнул. Действительно, не мешает лишний раз проверить все. Если в сражении что-то отстегнется, застегивать будет некогда, в этом Артур ле Тейн абсолютно прав.
   Вся подготовка как раз и заняла час. Как раз когда он доделывал последние детали, раздался голос глашатая, созывающего всех в установленные для каждого места. Каждый из них должен занять свое место и действовать все должны сообща. Их сила в единстве.
    Ярно ле Фалесс, император Лаконы произнес краткую, но весьма ободряющую и возвышающую речь. Они должны победить, и они победят. Пред ними Древний Истинный Враг, и раньше угрожавший этим землям. Он был разбит тогда, будет разбит и теперь. Все решится сейчас.
   Вскоре колонна из сверкающих доспехами конных рыцарей была построена. По бокам от нее разместилась регулярная пехота и разномастное ополчение.
   - Мы спустимся с холма, - объяснял Артур Доминику. - Разбег придаст удару еще большую силу, и мы нанесем его прямо по центру лирийцев, рассеяв их. Потом за нами спустится, те кто без лошадей и довершат начатое.
   Доминик кивнул. Его, конь - гнедой жеребец, слегка пофыркивал, и косил взглядом на других лошадей. У Артура была громадная черная лошадь, непонятного в доспехах полу, с блестящими красными глазами. Николя отсюда не было видно. Ярно, впрочем, тоже, хотя на его местоположение явно указывало развевающееся на ветру знамя с тигром и девушкой.
   Затрубили рога, раздался боевой клич, который подхватили все:
   - За Империю и Императора! Лакона! Лакона!
   Кони пошли вперед, все, убыстряя шаг, спускаясь с холма, поднимая копытами пыль. Застывшие внизу лирийские орды, однако, не были захвачены врасплох. Центр их войска занимали пешие воины, громадного росту, закутанные в шкуры медведей и волков, вооруженные тяжелыми молотами и топорами... И вот они, выкрикивая что-то на своем непонятном языке, двинулись навстречу летящим на них плотным строем всадников.
   Доминик не успел ничего разглядеть толком - два войска столкнулись, раздались жуткий скрежет, звон метала об металл, ржание лошадей, крики, проклятия. Наступил полный хаос. Но как только прошло совсем немного времени все стало ясно - враг смят, раздавлен, опрокинут, и спешно отходит. Инерции набранной лаконской кавалерией оказалось достаточно, чтобы войти в ряды вражеской армии, словно горячему кинжалу в масло. Всадники неслись вперед, рубили, кололи копьями, и их натиск ничто не могло сдержать. Плотный строй оставался незыблем, а вот лирийцев разметали по сторонам.
   Прошло чуть меньше десяти минут - они продолжали двигаться вперед, а лирийцы медленно и верно отступали. В какой-то момент рядом с Домиником оказался Артур, перед этим сразивший своим мечом, который уже был весь в крови, огромного варвара с гигантским топором.
   - Не ранен? - прогудел ле Тейн сквозь щель шлема. - Тебе не кажется, что мы слишком зашли вперед? Лезвие клина слишком узко - и нас почти охватили по сторонам!
   Доминик попытался кивнуть - мешал тяжелый шлем. Он ни о чем таком не задумывался, но, оглядевшись по сторонам, понял, что Артур прав – и слева и справа от них, мчалась конница лирийцев, медленно сжимая победоносный клин Ярно своими коварными тисками.
   - Попытайся замедлить свое движение - если мы еще пройдем вперед, то окажемся в ловушке.
   Юноша стал чуть сдерживать коня, и вскоре большая часть всадников прошла мимо него. Они, с ле Тейном передвинулись из середины колонны почти в самый конец. Отсюда вполне ясно стало видно, как "опрокинутые" и "разметанные" лирийцы в шкурах восстановили строй, и начали подходить к теряющей скорость колонне сзади. Чуть-чуть и лаконское войско окажется в окружении! Это, похоже, понял и Ярно - движение еще замедлилось, многие конники стали вырываться вперед, растягивая ширину колонны. Те, кто были сзади, поворотили лошадей, при этом сохраняя строй.

Автор: Вефир ибн-Найджбер 05.04.2004, 15:24

30 число месяца Падения Зерна. Утро и день. Лакона. Близ Темного Брода.

   Утро принесло лучи яркого солнца. Оно вставало от горизонта, огромное, пылающее... Оно светило пришельцам в этой земле, так же как и ее исконным обитателям. Солнце не делало различий ни для тех, ни для других.
   Вефир вышел из палатки. Войска были почти построены. Почти сразу рядом с ним возникли Кир, на этот раз в своем "скрытном" обличии, Барг-Танг, Афиар Мирх и Кармун, сын Угумра.
   - Коня повелителю! – закричал кто-то. Привели быстроного степного скакуна белой масти.
   - Что ж... – лже-Сафар, вскочив на коня, осмотрел своих командиров. – Мы у нашей цели. С победой в этой битве – Лакона будет вашей. Одна эта битва положит конец трудам вашим - вы получите все, чем обладают народы этой земли, станете повелителями и владыками всей земли. Вот почему не нужно больше слов – дела нужны. Идите и побеждайте!
   Кочевники взревели – да, сейчас они готовы идти и умирать.
   Боевые порядки потихоньку стали выдвигаться вперед – по флангам гарры, по центру таризы. С холма уже мчались тяжелая конница возглавляемая Ярно ле Фалессом, императором Лаконским. Пока все шло по плану Кир – таризы встретили лаконцев, и начали потихоньку отходить. Обе стороны несли многочисленные потери – северяне даже большие – удар, который нанес Ярно – был поистине чудовищным – таризов просто разметали, хотя, казалось бы – таких здоровяков с места-то сложно сдвинуть.
   Шло время, проходили казавшиеся вечностью минуты, а Ярно все шел и шел вперед. Уже отсюда был виден флаг с гербом Лаконы, реющий над ним – знаменитый тигр с девицею. Да, земля не часто рождает таких отважных воинов – но сможет ли правитель востока выиграть всю битву? А со всех сторон на него уже катились гарры, выкрикивая "Лирия!" и "Победа будет нашей!". Они не останавливаясь, даже не замедляя хода, стреляли из своих тяжелых луков. Увы! Крабы были надежно защищены – каждый имперский ратник носил железную броню, и стрелы почти не наносили им никакого вреда.
     Тем не менее, лирийцы – гаррские конники и восстановившие строй таризы смогли замкнуть кольцо вокруг войск врага. Они платили троих за одного – но пока еще могли позволить себе такой размен. Они давили врага числом, и такая тактика приносила свои плоды.
   Вефира отвлек возглас Афиара – тот показывал на огромные черные тучи, наползающие с севера. Похоже, будет гроза – а ведь в этих местах, в подобное время года грозы не столь частое явление. Что ж – если надо сражаться в темноте – они будут сражаться в темноте – солнце скрылось за тучами.
   Советник великого хана вновь обратил свой взор на юг – Ярно отходил к холму. Вефир кинул быстрый взгляд на Кир – похоже все шло, как она задумала – и значит, причин беспокоится, не было. Кармун прислал гонца – спрашивал, идти ли ему за имперцами, иль обождать?
   Кир незаметно для других кивнула.
   - Пусть он принесет мне голову Ярно! – предложил Вефир, неожиданно для себя – похоже, ему начинало это нравиться – быть ханом, владыкой – чьи пожелания закон – что может быть лучше и привлекательнее?
   Гонец кивнул. Интересно, что он с ней будет делать, если получит? Насадит на шест перед своей палаткой? Ллунифы бы порадовались, они любят такие шутки.
   - Повелитель? – черный как смола Афиар стоял рядом с ним, и улыбался своей загадочной улыбкой. – Позволь нам доказать преданность тебе! Я бы сам принес тебе голову этого...
   Вефир остановил его жестом.
   - Время еще не пришло. Жди.
   Битва продолжалась. Гарры бросали в сражение все большие и большие силы. Но проклятые лаконцы дрались как звери, они соединились у холма с пехотой и снова пошли вперед, и казалось на этот раз, ничто не может их остановить...

Автор: Доминик ле Рамлет 05.04.2004, 15:33

30 число месяца Падения Зерна. День. Лакона. Близ Темного Брода.

   Конница лирийцев замыкала кольцо, окружая лаконцев со всех сторон. Они находились достаточно близко, и Доминик заметил, эти сильно отличались от "тех, что с топорами", они были по-разному одеты, темнее цветом лица. Он сказал об этом Артуру. Тот усмехнулся.
   - С топорами - это северные таризы. На конях - это степняки-гарры. Лирийцы для нас все едины, но между собой они все же различаются довольно сильно.
   Доминик кивнул, согласившись. Если бы он встретил представителей этих двух народов в мирное время, не за что бы ни подумал, что между ними может быть что-то общее.
   Гарры разом издали какой-то крик, словно предупреждая о чем-то. Через секунду небо потемнело - на лаконцев обрушился град стрел. Под многими упали лошади, но большого урона стрелы не нанесли – крепкий, полностью закрывающий все тело доспех держал удар.
   Ярно, наконец, закончил перестраивать колонну всадников - теперь она больше напоминала гигантский шар, чудовищного ежа, ощетинившегося рядами копий, пик и мечей. Еще раз затрубили рога и две конницы сошлись в бою. Численное преимущество лирийцев давало о себе знать - их приходилось по трое на одного. При всем при том, доспехи у них были гораздо худшего качества,а у многих их вообще не было, и это тоже давало о себе знать - Артур только за две минуты зарубил четверых. Доминик, наконец, заметил Корвина - тот сражался где-то в ста метрах от них. Где-то реял флаг с тигром и девушкой - Ярно тоже не упускал своего шанса.
   Гарры усиливали натиск, вместе с ними в бой вновь пошли таризы, размахивая своими проклятыми топорами, словно мельницы крыльями. Доминик видел, как многие из рыцарей пали, как был повержен сражавшийся рядом молодой паренек.
   Подул холодный ветер, пронзающий до самых костей. На севере собирались черные тучи, словно бы грозовые.
   Лаконцы сражались как герои, но все же их было меньше, и они были вынуждены начать отходить. В который раз затрубили рога, призывая всех собраться для решительного последнего броска.
   - Отходим! Отходим! - кричал кто-то.
   Доминик вздрогнул - неужели это все? Но оставались же еще пешие воины! Ополчения баронов и графов этого края? Где же они, когда их помощь так нужна?
   Кавалерия продолжала отходить. Ле Рамлет сражался наравне со всеми, так же махал мечом, разил наотмашь. Он давно потерял счет убитым его рукой. Где-то рядом продолжали биться Николя Артур, Корвин и многие другие. И, конечно же, Ярно - он был первым в бою, дрался, как герой, словно заговоренного его не брали ни стрелы, ни вражеские клинки.
   Наконец, они вернулись к подножью холма. Там все рыцари - а их по-прежнему оставались многие тысячи, остановились и встали насмерть, не сдвинувшись с места, ни на шаг. Атаки врагов разбивались об них, словно волны об скалы. Трижды Доминик думал - что все - они разбиты, но нет, каждый раз они отбрасывали наседающего врага. Наступил полдень и натиск ослаб. Всюду куда не посмотри, лежали тела убитых. Люди и лошади, лирийцы и лаконцы. И во многих местах земля уже была красной от крови. Ветер, дующий с севера, усиливался. Тучи на горизонте чернели.
   В который уже раз за день затрубили рога - к ним с холма спускалась пехота. Ярно решился нанести решающий удар по слабеющему врагу - поставить завершающую точку в этой баталии.
   Когда пешие и конные заняли свои порядки - они снова пошли вперед. Вперед - сокрушая все на своем пути. Неумолим был их натиск, ничто не могло их остановить...
   Взглядом Доминик прошелся по отступающему и бегущему врагу - и на этот раз действительно отступали они, гарры и таризы, пытаясь оторваться от преследующих их лаконцев. Но Ярно не давал им шанса сделать это. Поэтому лирийцы продолжали пятиться по всей линии битвы, пытаясь вырваться из когтей тигра.
   Доминик вновь смотрел вверх, на небосклон, который продолжал темнеть. Определенно, будет гроза - черные как сама Тьма тучи, заволокли полнеба. И какая гроза! Грозы в месяце Падения Зерна отличались редкостной силой и яростью: когда они бушевали, казалось, что это бушует сам владыка ночи. Сам молодой ле Рамлет помнил за всю свою жизнь две или три такие грозы, а вот отец говорил ему, что это предвещает великие беды и множественные смерти. Но на этот раз похоже предупреждение запоздало - множественные смерти уже случились - две могучие армии, собранные на этой равнине со всех краев света, продолжали истреблять друг друга.

Автор: Мебир Зарр 05.04.2004, 15:37

30 число месяца Падения Зерна. День. Адар. Храм Ордена Незрячих.

   Ветер ласково трепал волосы человека застывшего на ступенях Храма Незрячих в горах Адар. Человек задумчиво разглядывал древние изваяния, читал надписи на непонятном языке, что-то бормоча про себя.
   Вечность застыла здесь громадами камня,  - неизменная, непоколебимая, холодная. Адар был безразличен к людям – он видел дальше, много дальше.
   Неизвестный закончил читать надписи на камне, вздохнул и сделал шаг к двери – такой же огромной, как и остальные творения рук человеческих в этом месте. Казалось – нет нужды создавать подобный вход – здесь нет такого количества людей, которым могло бы понадобится войти сюда.
   Он потянул ручку двери, и та со скрипом открылась... Человек вошел и замер – Храм потрясал своим неземным величием и некоей торжественность, что казалось, парила в воздухе.
   Гость сделал десять осторожных шагов, которые, тем не менее, отзывались жутким пугающим эхом в тишине этого места. Он оглядывался по сторонам, кружился на месте, и его черный плащ развевался за спиной сияющим антрацитом.
   - Зачем ты пришел сюда? Чего ты хочешь? – у голоса, зазвучавшего со всех сторон, нельзя было определить ни пол, ни возраст – он был обезличен до предела, но, несмотря на это, в нем четко угадывались гневные нотки.
   - Я здесь, потому что был призван, – черный гость не замедлил с ответом. – Призван великой силой.
   - Великой? – на этот раз в голосе слышалась усмешка. – Истинное величие незримо, никогда не вмешивается в дела смертных, не мешает им жить, дает возможность идти своей дорогой! Твои же хозяева решили поиграть во всемогущих господ... Для вас люди – словно игрушки. Так чем вы лучше тех, для кого они – просто еда? Ведь, ты знаешь и про них, раб Проснувшихся и Возжелавших? Ты бы сменил хозяина, не грози тебе это потерей твоих собственных сил и возможностей, которыми ты по понятным причинам, дорожишь?
    - Что ты знаешь о возможностях? – черный зарычал от гнева, - Ты, отказавшийся от всякой возможности влиять на происходящее?! Ты, который мог бы, вылези ты вовремя из своей дыры, предотвратить случившееся?!! Что ты, ты, можешь сказать, тот, кто мог остановить мировою бойню одним велением мизинца?!!!
   - Я мог бы то, что я мог, и я сделал, то, что я сделал, – загадочно продолжил голос. – Не тебе меня судить, да и никто не вправе, Мебир Зарр.
   Названный Мебир Зарром ухмыльнулся.
   - Но я вправе требовать поединка.
   - Хорошо, – из дальнего края зала, остававшегося в тени вышел старик, чьи глаза были завязанны черной повязкой.
   Мебир расхохотался, подкинул посох, и, перехватив его поудобнее двумя (!) руками, направился быстрым шагом к монаху. Тот до последнего момента стоял, но стоило чернокнижнику достичь дистанции в два шага, как в руке у адарца появился свой посох – простая бамбуковая палка.
   Ни тени сомнений или иных эмоций не промелькнуло на лице старика, когда он и Мебир Зарр вступили в поединок. Оба соперника были близки друг другу по классу боя – и поэтому долгое время они просто кружили друг напротив друга, периодически обмениваясь ударами, контрударами, обманными движениями и прочими уловками, могущими изменить шаткое равновесие.
   - Ты ловок, Йань-Нен... – заметил Мебир, когда обмен серией ударов развел их на довольно большое расстояние. – Но тебе не хватает цели – ты застыл в своей неизменности, безликости и незримости...
   Настоятель Храма Незрячих не ответил и поединок продолжился. Не было здесь и свидетелей, чтобы увидеть это эффектное, неповторимое зрелище. Лишь тени метались по залу, колонам и фигурками древних божков вслед за их владельцами.
   Увиденное потрясло бы кого угодно до глубины души – ни один человек в мире не мог бы сражаться так – но эти двое сражались. Мелькали быстрее молний посохи, сталкиваясь и разлетаясь вновь, между бешеными сериями ударов не проходила и секунда, два врага буквально парили над землей – их танец, танец силы и ловкости, словно был гимном презрения ко всем земным законам, тем законам, которые ученые называют физическими.
   Лицо Йань-Нена оставалось бесстрастным и безмятежным словно маска, а вот лицо Мебира Зарра было искаженно гримасой злобы и бессильной ярости – он чувствовал, что не может взять вверх, и это приводило его в неистовство.
   Его сила и правда была огромной: когда стальной наконечник его посоха во время одной из его атак, как всегда напористой и безуспешной, сорвался, прошел мимо цели, и описав полукруг врезался в могучую колонну, которую бы и трое человек не смогли обхватить, от этого места, куда пришелся удар, по всей колонне пошли трещины.
   Мебир лишь взвыл во гневе – ему претила любая помеха, а поединок с мастером уже давно превратился в фарс – было понятно, что просто так ему не одолеть Йень-Нена, но и отступить он не мог – монах бы превратил его в хладный труп, стоило только чернокнижнику чуть замедлить темп. Стало понятно, что они могут целую вечность вот так кружить и обмениваться ударами – и никто из них не отступит. Колдун читал какую-то легенду о двух бойцах, лучших во вселенной, которых боги свели вместе и заставили драться – точно так же они не могли отступить – и продолжали свой бой целую вечность – даже когда умерли те боги. Но это легенда, а это явь. Еще час такой скачки и он устанет, и будет совершать одну ошибку за одной – а потом умрет.
   Зарр решил отделаться малой кровью – чуть больше наклон – и вот удар Йень-Нена достиг своей цели – правда, удар самый слабый из возможных. Но и его оказалось достаточно, чтобы чернокнижник пролетел через всю залу, врезался в древний барельеф, безжалостно ломая хрупкие детали из резного камня.
   Мебир вскочил в момент, отплевываясь кровью. Наконечник посоха пылал как раскаленное до белого каления железо – пока он летел, успел подготовиться к атаке, и теперь в окружающее пространство изливалась древняя сила – Сила, которая пробудилась.
   Йень-Нен все понял еще за мгновение до своего удара – но и он не всесилен. Колдун выкрикивал последние слова заклинания, а он уже был в стремительном броске, с вытянутой вперед ногой, готовой сокрушить обманувшего его врага.
   Лицо Мебир Зарра вытянулось – он понял, смерть неизбежна, если он не успеет. Шли мельчайшие доли секунд, и вот чары сотканы. Из воздуха возник силуэт гигантского черного паука – момент и чудовищные жвалы схватили монаха, скомкав его точно тряпичную куклу. Раздался ужасающий хруст, заглушаемый радостным смехом чернокнижника. Еще мгновение -  и оба исчезли – а на каменном полу лежал обезображенный труп.

Автор: Шань 05.04.2004, 15:41

30 число месяца Падения Зерна. День. Сторн. Главный остров. Порт.

   Шань разглядывал сторнийские корабли. На самом деле – это полезно – все жизнь Сторна была связанна с морем, и, глядя на него можно было понять душу этого народа. Он пытался сделать это уже, какой раз... Но бесполезно... Очевидно, их душами уже завладела непроглядная чернота...
   Ему снова встретился это странный лириец, которого он спас в гавани. Очевидно опять же, судьба связала их слишком крепкими узами, обязав встречаться время от времени. Это происходило часто – раз в два или три дня.
    Джимшид не видел его – это было просто невозможно – Шань каждый раз представал в новом облике – но каждый раз неприметном – ему не нужно было чужое внимание...
   Адарец размышлял о своем месте во вселенной, а вселенная окружала его, затягивала в свой водоворот, от которого Шань в свое время отказался. Жизнь все так же текла мимо него.
   Он не знал привязаностей, кроме старого Йань-Нена, бывшего ему чем-то вроде отца, учителя...
   Может поэтому ему, и явились эти странные видения?
   Зала адарского храма. Учитель и незнакомец, схватившиеся в смертельном поединке. Чудовищный паук. Его горящие глаза манили, притягивали к себе, сновно заманивая. Нет, он не сдастся, не поддастся воле монстра!
   Шань со вздохом отшатнулся, и... очутился снова на Сторне, близ порта. Прохожие с подозрением смотрели на дергающегося без повода незнакомца.
   Адарец огляделся кругом... Могло ли быть так, что его цель изначально была выбрана не верно? Может, совсем не Сторн, ждал его? А что же тогда, где он должен быть, руководствуясь провидением?
   Возможно ли, что это страна, которая лежит безмятежной? Где пока не бушует ни всепоражающая смерть, ни всепоглощающая тьма? Которую, как думают Великие, обойдет всякая угроза?
    Может как раз там, в безмолвных песках, в древних храмах, и в бескрайних степях, и поднимает голову Тьма, через которую не пробиться взору? Не зря же провидение послало ему этого молодого человека.
   Монах направился к нему, принимая по ходу привычный облик. Джимшид, похоже удивился, но не слишком.
   - Хранит тебя Незримость, – пробормотал адарец, встав рядом с лирийцем.
   - Да будет воля Каар над тобой.
   Шань постоял рядом, посмотрел кругом, и как бы невзначай продолжил:
   - Не надоело еще торчать здесь?
   - А что делать? Ни один корабль не плывет в Лирию, ни один... – на лице Джишида застыла обреченность.
   Адарец улыбнулся:
   - Корабли здесь есть. Бери и плыви.
   Теперь Джимшид глядел на него как на сумасшедшего.
   - Что, вдвоем? На корабле? А парусами кто будет управлять - крысы?
   - Нет таких возможностей, которые нельзя было бы реализовать... – продолжил Шань. – Если ты согласен отправиться со мной, просто – делай.
   - Ну, хорошо... – пожал плечами Джимшид, решивший уже ничему не удивляться.
   Подходящий корабль они нашли довольно быстро. Команды на том, как ни странно не было, а стоило Шаню взбежать по мостику на палубу, как паруса сами зашевелились, штурвал сам закрутился, канаты, удерживающие корабль у берега сами раскрутились, и лириец только успел запрыгнуть на борт, как он отчалил.
    - Будем у берегов Лирии через полторы недели, – заметил Шань. – Все-таки Незримость великая вещь, что ни говори. Я помогу тебе, друг, а ты поможешь мне.

Автор: Доминик ле Рамлет 05.04.2004, 15:44

30 число месяца Падения Зерна. Вечер. Лакона. Близ Темного Брода.

   Заметно потемнело. Солнечный свет не мог пробиться через эти темные тучи.  Лирийцы, похоже, решили тоже встать насмерть и не сдвинуться с места ни при каких условиях. Но лаконцы не сдавались, - они бросались вперед - и там, где проходили воины Ярно, оставались лишь тела врагов. Победа была близкой, хотя оба войска уже изнурили себя - не счесть убитых, застеливших телами, словно упавшими листьями равнину, не затихают стоны умирающих. Везде лежали разбитые шлемы, кирасы, покореженные мечи, обломки копий... Смерть уже собрала свой богатый урожай, но битва еще не была окончена.
   Внезапно порывы ветра стали еще сильнее, они рвали знамена, валили с ног... Тучи мчались по небу, словно бешеные. Вспышка молнии! Загрохотал гром. Посветлело на миг, и Доминик увидел, что по небу словно несутся различные животные - лошади, волки, вороны... Вскоре стало понятно - это были облака, принявшие столь странную форму. Еще порыв ветра! И силуэты смешались, стали вовсе неразличимы. Пошел крупный тяжелый снег. От жара пролитой крови он таял, и вскоре в долине встал туман.
   Что-то различить на расстоянии десяти шагов стало и вовсе невозможно. Доминик потерял из виду Артура, Корвина, штандарт с тигром и девушкой. Он продолжал сражаться, махать мечом, хотя чувствовал - он чертовски устал. Руки болели. Из небольшой, но неприятной раны на плече сочилась кровь, сделавшая липкой всю грудь. Приближался вечер, солнце клонилось к закату, периодически выныривая из-за облаков и окрашивая все в мрачно-багрянные цвета. Земля, впрочем, уже давно была красной от крови. Было скользко, многие рыцари падали и не вставали. Но битва продолжалась.
   Внезапно раздался непонятный гул - точно били в большой барабан, и не один. Звук шел с востока. Конь Доминика насторожился - зашевелил ушами в этом направлении, точно пытаясь понять - что за опасность приближается оттуда. Самому же ле Рамлету было уже все равно - будь проклято все, он рубил, колол, и готов был умереть прямо сейчас. Больше никаких сил не осталось.
   Однако гул все нарастал - ближайшие лошади все больше стали проявлять беспокойство - от источника гула шли непонятные волны страха.
   - Тени бы побрали этот туман! - прорычал один из рыцарей, пытаясь хоть что-то разглядеть в этой стороне, откуда слышались крики, топот лошадей, и что-то совсем не понятное. Какие-то словно гигантские неясные фигуры были видны отсюда, и более ничего.
   Прошло еще какое-то время. Битва продолжалась, и силы были словно равны, когда Доминик увидел ЭТО. Мохнатое гигантское чудовище, горбатое и страшное, словно явившееся из Преисподнии. Оно прошло сквозь рассыпающийся строй кавалерии - лошади шарахались от него, хрипели, метались по сторонам, словно обезумев. И неудивительно - от него как будто шел сам ужас. За ним следом появился еще один такой урод, а за ним и еще. При виде отвратительных тварей, пропадало всякое желание сражаться, оставалось лишь одно - бежать, бежать без оглядки. А тут еще и лирийцы - таризы и гарры поднажали - и вот лаконцы не выдержали и стали отступать. Нет, не отступать! Какое там! Все просто кинулись куда глаза глядят, не разбирая ни дороги, ни где свои, ни где чужие. Потоптали собственную пехоту, потеряли всякое подобие боевого порядка - и побежали.
   То, что они проиграли - всем было ясно без слов. Что там победа! Жизнь бы спасти! А это становилось все еще более трудным - новая угроза пришла с западного фланга. Какие-то карлики, скачущие на карликовых же лошадях, визжащие, стреляющие какими-то совсем уж мелкими стрелами. И странно - на этот раз все эти жуткие стрелы находили свою цель, невероятным образом проникая и сквозь доспехи и сквозь шлемы. Убитых было не счесть, а эта непонятная смерть все разила и разила.
   Доминик гнал коня к холму - по крайней мере, он думал, что к холму. Туман сгустился до такой степени, что стало совершенно неразличимо, где и что находится. Он потерял своих из виду, какая-то особо удачливая стрела убила под ним коня. Он упал на спину.
   Небо было черным-черным. Шел снег. На губах - лишь кровь. Где-то рядом еще шло сражение, где-то еще умирали, где-то ржали обезумевшие кони, где-то звучал жуткий "бом-бом-бом". Они проиграли все. И Лакону и свои жизни.
   Собрав остатки сил, Доминик встал и пошел. Кажется, рядом нет ни гарров ни таризов - они все ушли или дальше, или же еще не дошли до сюда. В любом случае - скоро они вернуться, чтобы добить тех, кто еще остался жив. Юный ле Рамлет шел по трупам - некуда было ступить - везде тела, мертвые лаконцы и лирийцы. Он обо что-то споткнулся. Взглянул. Древко, а на нем флаг - тигр и девушка - валяются в луже застывшей крови. Рядом кто-то еще сражается, но их не видно сквозь туман, красную дымку, застилающую все вокруг.
   Наконец туман расступился. Император! Сражающийся пешим, один против множества врагов наседающих на него. Доминик из последних усилий выхватил меч. Он умрет рядом с ним! И пусть такова будет его судьба! Он кинулся к Ярно.
   Но он не был один - рядом оказался и Артур ле Тейн, без шлема, без лошади. Он замер глядя на Доминика. Что же он медлит?! Поможем же Императору! Наконец, кажется, он решился. Они встали рядом, отражая вражеский натиск. А потом появились и другие, сумевшие справится со своими лошадьми, вернувшиеся - они смогли откинуть врага, хотя бы и на несколько минут. Ярно был спасен. Да, он проиграл битву, но война еще не закончена. В последний раз за сегодняшний день затрубили рога, и все стали отходить, туда дальше, за холм, спасаясь от ярости неумолимой Орды, которая выиграла этой бой. Этот день кончился. Началась зима.

Автор: Вефир ибн-Найджбер 05.04.2004, 15:46

30 число месяца Падения Зерна. Вечер. Лакона. Близ Темного Брода.

   Когда почти все резервы были истощены, Кир сделала чуть заметный жест рукой, и Вефир понял – пора.
   - Что ж, храбрый Афиар, я даю тебе шанс показать все, на что способны ты и твои воины.Вы ударите с востока, как мы и договаривались. Ты же, Барг-Танг... – Вефир посмотрел на маленького карлика, и улыбнулся ему, – ударишь с запада. Сокрушим лаконского колосса навеки! Это будет нашей окончательной победой...
   - Повелитель! – вождь кхеваров упал перед ним на колени. – Окажи честь – будь со мной, в момент моего и твоего триумфа. Позволь показать тебе, чем страшны мои воины и почему по всей Лирии идут рассказы о нашем могуществе!
   - Позволяю, – холодно бросил Вефир, хотя сам заинтересовался, - чем задумал удивить его чернокожий хитрец?
    Все оказалось просто и в тоже время – грандиозно. Вместе с собой кхевары привели хемеллов – гиганских горбатых животных – исконно обитавших в пустыне, но спокойно переносивших и холод тай-суанских гор. Почти все они смогли дойти досюда – и теперь стали секретным оружием победы. Как известно, лошади не видавшие их раньше – не терпят их с собою рядом – пугаются их ужасающего вида и запаха.
   Рывком Вефира закинули в странное приспособление установленное на горбе этого непостижимого зверя – оно предназначалось и для перемещения, и в тоже время отсюда можно было вести стрельбу – хемелл возвышался над землей на два с лишним человеческих роста – видимость была просто прекрасной. Зато запах и, правда, был ужасающ.
   Афиар дал команду, кто-то дернул за "поводья", зверь поднялся, "Гнездо" зашаталось, но, к облегчению советника великого хана устояло. Животное лениво озиралось кругом, погонщики от души лупили ему палками по бокам, Вефир пытался не дышать – ему казалось, что еще пару минут, и он задохнется от вони. Наконец люди и хемелл пришли к соглашению – зверюга взревела как пустынный смерч, и гигантскими шагами двинулась вперед.
   Чуть меньше минуты – и они уже посреди лаконских боевых порядков – было слышно, как рыцари вопят от ужаса. Да, было чего бояться – горбатое воняющее чудовище, с налитыми кровью глазами – и ведь никто не знает, что хемелл не ест ничего кроме как своего любимого чертополоха и прочей колючки. Глупцы наверняка думают, что сейчас он сжует прямо в доспехах одного из них. Было слышно, как топают ноги зверя – Топ! Топ!  - Топ! Топ! В такт били барабаны кхеваров – Бом! Бом! – Бом! Бом!
   Лаконцы в панике бежали. С запада еще ударили ллунифы, окончательно похоронив для имперцев всякую надежду. Битва была окончена.
   Уже ночью Вефир, Афиар, Барг-Танг, Кир и израненный Кармун праздновали победу. Да, хотя Ярно и бежал с остатками войска, его потери сейчас были невосполнимы: почти все дворянство империи полегло на поле боя. Тех, кого взяли в плен, решено было оскопить и отправить с позором в Фалессу, отобрав оружие – проигравшие не заслуживали снисхождения.
   Война приближалась к своему концу. Финал. Вефир завоевал для своего повелителя оставшуюся треть мира – но где же он, куда он пропал? Где сейчас настоящий Сафар-ибн Изим Бнед? Ответа не было.

Автор: Сафар Бнед 05.04.2004, 15:57

1 число месяца Темнейших Глубин. Где-то.

   Волна, большая волна бежит по бушующему морю вслед за своей сестрой, а за ней и еще одна. И вот перед ней черная, как ночь скала, и волна разбивается об нее веером соленых обжигающих брызг, попадающих на лицо человеку, стоящему на утесе.
   Это Сафар иб-Изим Бнед, правитель уже всего мира, пропавший, и не найденный, потерянный среди времени и пространства, заточенный, ожидающий...
   - Я видел сражение... – он обернулся со словами к высокому воину, закованному в черные доспехи. – Кажется между Союзом Тысячи Племен и Лаконской армией...       
    - Война смертных предварит столкновение великих сил, – кивнул незнакомец. – Так всегда бывает. Здесь выигрывает тот, кто до последнего сможет остаться в тени. Я видел подобное много раз... Ты был всего лишь пешкой, Сафар, а не королем. Не тешь себя иллюзиями, тебе бы не удалось поцарствовать всласть. Тебе бы пришлось платить свои долги.
   - Я всегда платил по счетам... Я отдал дочь... – процедил сквозь зубы властитель двух (или уже трех?) третей мира.
   - Твоя дочь – это не ты сам, – заметил черный рыцарь, всматриваясь в вечно штормовое небо. – Ты отдал одну дочь, отдал вторую, сбежавшую, отдал бы, не задумываясь, и третью... Ты пешка Сафар, и неразумная пешка. Змея давно играла против тебя, а ты – ты даже этого не заметил?
   - Я думал... – упрямо мотнул головой Сафар.
   - Точно? – рассмеялся незнакомец. – Думать – это надо уметь. Не каждый может. В общем, слушай, я тебе так уж и быть объясню... Ты сам волшебник, хотя еще и  не раскрывшийся. И твои три дочери сполна обладают этим талантом. Иллиссайе строит на этом мостик, который позволит тебя контролировать. Ведь родная кровь – великая сила.
   - Какое это сейчас имеет значение? – хан Лирии покачал головой. – Я заточен здесь... готовлюсь к... смерти, или что там ты мне готовишь?
   - Это не смерть. Это хуже, – без эмоций заметил рыцарь. – Но я дам тебе отсрочку, владыка смертных. Постарайся использовать ее во благо. Себе. И своему народу...
   - Ты говорил, что не властен над моей судьбой. – Сафар все еще не верил, просто не мог поверить.
   - Ну, я не властен... – незнакомец улыбнулся. – А мой меч – властен, – с этими словами он достал из ножен блестящий клинок, взмахнул им пару раз. - Подарок. Полезная вещица. Другой такой нет, да и быть не может. Только копии. А копия всей прелести оригинала не передает...
   Сафар уже ничего не понимал. О чем это он?
   - Ладно, – незнакомец взмахнул мечом. – Я думаю, ты не будешь возражать, если я перемещу тебя не в Лирию, а на некий корабль, что идет к ее берегам?... Там люди, которых тоже ведет по жизни судьба. У вас получится неплохая компания. А теперь держись...
   Меч черного рыцаря со свистом резал воздух, и вокруг сгущалась несотворенная ночь. Сафар почувствовал, что порывы ветра вечно бушующего над Фразт-Фёстом, усилились до своего предела.
   А затем все успокоилось. Словно еще одна страница истории перевернулась. Хан Лирии очутился на одном корабле с двумя другими людьми. Он из них был таким же лирийцем, второй явно – из Адара. Лириец был до передела изумлен, а вот адарец делал вид, будто так и должно быть.
   Хан вздохнул.
   - Значит, я возвращаюсь домой?

Автор: Крыс 05.04.2004, 17:11

22 – 24 числа месяца Зерна

Беспокойно стало на Вшивом конце, нехорошо…
Уже до всех дошло, что столицу возьмут, как бы там Лорд Клинок, он же герцог Амарра, не ухищрялся. Нам-то, в принципе, все равно, но за штурмом следует резня – так, нет? Мы сторнийцам с лирийцами без надобности… так нам казалось, а вот поди ж ты – чума.
Вот теперь хуже уже некуда. Все трущобы – Земляной город, Хосо, Тени и мой родной Вшивый конец – метались кто в панике, а кто уже и в чумной горячке. Вокруг них стояло густое оцепление из бесполезных гвардейцев и непреодолимых светляков. Три первых района Нижнего города уже вообще потеряли человеческий облик, а Тени так вообще выгорели почти начисто. Мы еще бодрились, а нервный там смех или какой – так это ж не важно…
Вот и сегодня, двадцать второго, мы собрались в трактире у Форли. Старина уже заболел, но оттягивался как мог. За выпивку у него уже никто не платил, ровно как и за официанток. Правда, те пускали к себе только здоровых – больным оставалось лишь нажираться с целью умереть в пьяном сне.
Я был здоров и весел, хотя мародерство и нагоняет скуку. На этот вечер я взял с собой гитару, дабы привить умирающим вкус к жизни.
После того, как все приняли по третьей, я вышел из-за стойки с намерением сыграть что-то радостное.
Когда волочиться я начал за нею,
Немало я ласковых слов говорил,
Но более всех
Имели успех
Слова «Мы поженимся, Шела О’Нил!».

Дождался я брака,
Но скоро, однако,
Лишился покоя, остался без сил.
От ведьмы проклятой
Ушел я в солдаты,
Оставив на родине Шелу О’Нил.

Решился я вскоре
Бежать через море,
С колонной сторнийцев в атаку ходил
Навстречу снарядам,
Ложившимся рядом
С шипеньем и свистом, как Шела О’Нил!

У Рикарда в войске
Я дрался геройски,
Меча не боялся и с болтом дружил.
Нет в мире кинжала
Острее, чем жало
Безжалостной женщины – Шелы О’Нил!

Часть заржала. Кто-то даже захлопал. Я исполнил коротенький тост:

У которых есть, что есть – те подчас не могут есть,
А другие могут есть, да сидят без хлеба.
А у нас тут есть, что есть, да при этом есть, чем есть, -
Значит, нам благодарить остается небо.

Как я и рассчитывал, в смехе преобладал сарказм.
Наш Форли пива наварил
И всех друзей позвал на пир.
Таких счастливых молодцов
Еще не знал огромный мир!

Никто не пьян, никто не пьян,
А так, под мухою, чуть-чуть.
Пусть день встает, петух поет,
А мы не прочь еще хлебнуть!

Все молодцы, мы дружно пьем.
Три бочки и десяток нас.
Не раз встречались вдестером
И встретимся еще не раз.

Что это – старая луна
Мигает нам из-за ветвей?
Она плывет, домой зовет…
Нет, подождать придется ей!

Последний тот из нас, друзья,
Кто первым ступит за порог.
А первый тот, кого струя
Из нас последним свалит с ног!

А вот это было встречено приветственными криками. Песня легла очень по месту.
-А вот это – для Сью, Салмы и, конечно же, Аши, если она здесь.
Растет камыш среди реки,
Он зелен, прям и тонок.
Я в жизни лучшие деньки
Провел среди девчонок.

Часы заботу нам несут,
Мелькая в быстрой гонке.
А счастья несколько минут
Приносят нам девчонки.

Богатство, слава и почет
Пленяют наши страсти.
Но даже тот, кто их найдет,
Найдет в них мало счастья.

Мне дай свободный вечерок
Да крепкие объятья –
И тяжкий груз мирских тревог
Готов к чертям послать я!

Пускай я буду осужден
Судьей в ослиной коже
Но старый мудрый Соломон
Любил девчонок тоже!

Сперва мужской был создан пол.
Потом, окончив школу,
Творец вселенной перешел
К прекраснейшему полу!

Сью и даже Салма зарумянились. Вдруг на передний план вышла гораздо менее румяная Аша. Вот теперь самое время сменить репертуар. Смотря ей в глаза, я спел вот что:
Милорд спешит в поля, в леса,
Не взяв ни сокола, ни пса.
Не лань он ищет в эту ночь,
А Дженни, фермерскую дочь.

Миледи так нежна, бела,
Но не она ему мила,
Не знатный род ее, не честь,
А то, что дал за нею тесть.

Где перепелка меж болот
Сквозь вереск выводок ведет,
Там девушка живет в тиши,
Цветок, раскрывшийся в глуши.

Две стройных ножки поутру
Скользят по мшистому ковру,
И смех играет, как алмаз,
В зрачках задорных синих глаз.

Осанка леди и наряд –
Образчик вкуса, говорят.
Но та сулит нам рой утех,
Кого мы любим больше всех!

Теперь уже синеглазая Аша вспыхнула, как Тени. Опустив очи долу, она удалилась в дальний конец зала и оттуда принялась бросать на меня короткие взгляды. О, вечер даром не прошел!
Покинув зал парой часов позже, я присел на раздолбанную коновязь и принялся ждать. Благодаря своим певческим упражнениям я не успел выпить сколько-нибудь значительное количество хмельного и был приятно трезв.
Минуты через полторы (быстро, однако) мое ожидание окончилось – из «Старого ведра» вышла Аша.
-Сир Крыс? Вы здесь? – прокричала она, рассчитывая дозваться якобы уходящего меня.
Я своей фирменной скользящей походочкой подкрался к ней…
-Не сир, Аша. Просто Крыс.
Она вздрогнула и обернулась.
-Это вы?
-«Вы» Откуда такая… изысканность?
-Ну, я читала кое-какие книги, папа их, ну, украл как-то, а продать не смог. А я читать умею – мама научила.
-Любопытно. Так ты меня звала?
-Понимаете…
-Аша! Мы с тобой родились во Вшивом конце. Давай на ты, без церемоний.
-Хорошо, Крыс… Так вот… Мне еще никто не пел. Обычно или так пытаются влезть, или деньги суют. А я… ну, не могу я так!
Краснеть я не умею, так что без комментариев.
-Ну и?
-А вы… Ну, не такой…
-Думаешь, девочка?
-Я… я говорила с дядей Форли. Он хороший, вообще-то. Он мне про вас рассказал. И Сью мне про вас рассказала… И еще некоторые…
-Аша, на ты…
-Ладно. Но я все равно думаю – вы не такой! Вы не похожи на… ну, на этих! – она указала на трактир.
-Все правильно – я хуже, - идея попользоваться девчонкой ушла далеко назад, почему-то захотелось поговорить. Бывает…
-Нет! И Крысом ты зря себя называешь!
-Ха! А ты знаешь, ПОЧЕМУ я так прозываюсь?
-Ну, ясно же – крысы, они опасные и противные… ой, извини…
-Все правильно, но не из-за того. Нет ни одной твари умнее и хитрее крысы. Только люди, да и то не все.
-Да, и дядя Форли говорил – умный ты… А еще говорил, что ты никого не любишь. Правда?
-Правда, - все, как на девчонке на Аше можно ставить крест.
-А может, это потому, что тебя никто не любит?
-Не знаю. Не думал об этом, - думал, еще как думал, а толку ноль.
-А почему не любят тебя – знаешь?
-Ну скажи мне, дураку…
-Да вот именно потому, что ты не похож ни на кого… - вот я так же и думал когда-то давно, только вот ей зачем знать?
-Так все за своего принимают, и ничего.
-Ну, ты притворяешься таким, вроде как дядя Форли, только иногда перебарщиваешь! Вот откуда все это, что ты беспредельшик и душегуб… Но вот не такой ты. Вот смотрю я на этих всех, и аж противно. А на тебя смотрю – и аж жарко внутри…
-Без толку это, девочка. Вот ты говоришь – никто меня не любит. Ха! Да я любую в себя влюбить могу: Сью, или там тебя… Но мне что, легче? Вот я тебя захотел – и ты влюбилась. Просто жалко мне тебя, умненькая так как.
-То есть ты это все сыграл… просто так? Потому что девочку на ночь не нашел?
-Ага.
-А мне все равно!
Блиииин… Ей все-таки удалось меня шокировать…
-Как – все равно???
-Да вот так! Нравишься ты мне, Крыс. Что-то я в тебе вижу… Да такое, чего у других нету.
-Нет во мне ничего. Ничего хорошего, по крайней мере.
-Есть.
-Нет.
-Есть!
-Нет.
-Есть!!!
-Нет. И не ори.
-Слушай, Крыс! Ты меня тут ждал?
-Ждал.
-Вести меня куда-то собирался?
-Собирался.
-Ну и веди!
-А оно тебе надо?
-Если ты не заметил, у нас тут чума. Умереть я могу в любую секунду, так и не попробовав…
-Стоп! Так ты что, никогда не…?
-Никогда.
-Блиииин... Ну, тогда тебе точно не ко мне…
-А к кому? К одному из тех медведей? Слушай, не валяй дурака. Я хочу, и ты хочешь. Все просто.
Ну, как говориться, я предупреждал… Я свел девчонку в свою текущую берлогу и сделал все, чтоб показать ей небо в алмазах. По-моему, алмазы получились карат в сто каждый…
А утром она уже металась в жару…
А, ЧЕРТ!!! Девчонка была больна, и уже дня два, по всем признакам. А мне – ни намека! Хотя намеки-то были, но… Я – идиот, полный и ничем не разбавленный. Она же живет в одном доме с Форли, а тот вообще больше на том свете, чем на этом! И после этого – да чтоб она здорова? Не смешите мои сапоги.
Аша умирала. Вряд ли она даже дотянет до вечера… Вывод? Покойник ты, Крыс. И никто не узнает, где могилка твоя… Хотя там и знать-то некому, разве что Маме Делорм, но если старая ведунья переживет и это, то всегда сможет вызвать мой дух и спросить, где точно я подох. И уж тогда я с полным основанием смогу заявить ей, что мне не повезло.
Радовало лишь одно. Обломись, Судьба! Фиг тебе, а не подвиг! Крыс выскользнул-таки из твоих когтистых лап, притом через то самое место, через которое всякие идиоты из песен попадают в твой капкан.
Существовала возможность, что я выздоровею, но если честно, то ни фига подобного. Это вон дворяне с их лекарями да светляки с их магией выздоравливают, а тебе, Крыс, дулю размером с арбуз…
По всему выходило, что завтра должна начаться горячка, а послезавтра меня уже не будет. Все это время надо было куда-нибудь деть…
До четырех пополудни я сидел с Ашей. Я не упрекнул ее ни единым словом – зачем? Поступок был чисто в моем духе. К тому же девочка и так большую часть времени провела в жутком бреду, звала маму, кричала, что сгорает… В краткие моменты просветления она плакала, шептала, что не хочет умирать, стискивала изо всех сил мою руку, словно надеясь удержаться в этом мире… Но Крыс не был опорой никогда и никому, и в пятом часу Аша умерла.
Ее тело я отнес в «Старое ведро», и никто не издал не звука, пока Форли, весь сотрясаемый ознобом, не вышел со мной на задний двор трактира – был у Форли такой крохотный, но ухоженный палисадничек. Там мы Ашу и похоронили. Пока копали яму, Форли рассказал, что утром умерла Салма, а Сью обнаружила у себя пятна… Первый ком на ее тело бросил я – так как-то получилось. У изголовья могилы мы вкопали дубовую доску, и я (у трактирщика тряслись руки) написал черной масляной краской: «Аша Брайтгриф. Спи, девочка». После мы пожали друг другу руки (а чего теперь мне бояться?), он вернулся за стойку, а я ушел куда шагалось…
Всю ночь я ходил по улочкам и убивал мародеров. Это меня успокаивало… Деталей не помню.
Утром я решил извиниться перед всеми, по чьей душе я прошелся в грязных сапогах. Не то чтоб я сожалел, но, может, им легче будет… Но оказалось, что все они умерли. И старый гончар с женой, чью маленькую внучку я украл по заказу одного старого козла. И девушка, которой я изрезал все лицо, когда она попыталась залезть мне в карман. И паренек, сестра которого умерла из-за того, что я был слишком пьян, чтобы точно кинуть нож. И та старушка, дочь которой я посадил на травку потому, что по ясной голове она меня сторонилась. Все они умерли, и никто, кроме парня, потерявшего сестру, – от чумы. Нет, обычно это была петля или что-то из той же серии.
Я ходил, как лунатик, часов до семи. А потом я вдруг понял, что горячка ко мне не торопится… На радостях я упился в хлам у того же Форли, тоже пьяного в честь того, что он, похоже, пережил свою чуму. Забавно, когда мы хоронили Ашу, оба чувствовали себя покойниками и относились друг к другу с этакой кладбищенской солидарностью. Сейчас же мы окончательно сроднились на почве чудесного выживания и алкогольной радости. До сих пор помню, как мы заплетающимися языками пели:
Пусть всегда будут деньги!
Пусть всегда будут карты!
Пусть всегда будет пиво!
Пусть всегда будем мы!
Наутро я чувствовал себя на редкость фигово, но это лишь доказывало мое присутствие среди живых. Понятное дело, я был рад невероятно. Хотелось прыгать до потолка и целовать камни родных улиц.
Это был знак. Явно. Нет,  я не изменил своего гадственного отношения к Судьбе, если эта слепая сила уберегла меня от чумы, то стоит оказать ей ответную любезность.
Мама Делорм, с которой я решил посоветоваться, была немногословна, но категорично заявила, что надо уходить за оцепление – тут от меня пользы не будет. В ответ на резонный вопрос, как же мне пробраться за черту, Мама Делорм рассказала, что черта проведена по городским улицам и тянется высоко в небо.
Я сразу смекнул, что идти «над» и «по» - самоубийство. Но есть еще и «под»…
О своем вояже по фалесской канализации я мог бы многое рассказать. Только вот каждое второе слово было бы вырезано. Никогда прежде фраза «по уши в дерьме» не описывала ситуацию так точно. Тем не менее, я упрямо шел по темным коридорам с наглухо запаянным тюком (нормальная одежда, деньги, уйма крошечных метательных клинков, пара снадобий Матушки) за спиной. Я закутался в промасленную парусину с головы до ног, дабы вонючий поток ничего не разъел. Обоняние, острое от природы, мне пришлось глушить затычками и чесноком. В общем, это самое гадкое, что я делал за свою жизнь. Однако надо, ничего не поделаешь…
Страшный, вонючий, замурзанный, я выбрался из люка на ночные улицы Фалессы. Стояла тишина, нарушаемая лишь криками со стены. В ближайшей подворотне я переоделся и принялся чесать жбан на предмет дальнейших действий.

Автор: Кир-Тай-Суан 05.04.2004, 20:39

Кир осталась в шатре. Она молча смотрела на свет одинокой свечи и пыталась различить шаги своих мыслей за восторженными воплями лирийского войска. Победители, Лла-Ми-Тай их разрази... Наверняка сейчас Лжесафар толкает каку-нибудь глупую торжественную речь... Неотесанный болван... Доверился змее, сначала всех предупреждал о ее чарах, а теперь сам не прочь искупаться в них. В этом лагере не осталось ни одного здравомыслящего человека, кроме нее... Хотя и в этом Тай уже начала сомневаться...
Кир Помассировала вески пальцами... Как же болит голова... Неозможно терпеть этот шум... К тому же поддрежание мужского обличия отнимает немало сил...
Кир устало опуситилась на роскошные шелковые подушки и прикрыла утомленные глаза... Прозвучало последнее «да прибудет воля Каара с нами» и войско несколько поутихло. Вскоре в шатер вошел Вефир.
- Вы спите? – осторожно спросил он.
- Нет. – ответила Тай и приподнялась на локте.
- Я пришел выразить Вам свою крайнюю признательность...
Кир засмеялась, да так громко и зловеще, что Вефир вздрогнул.
- Вы благодарите меня за то, что я чуть не угробила половину Вашего войска?
- Нет, я благодарю за победу... Каар и хан Лирии не забудут Вашей услуги...
Кир усмехнулась.
- Каар велик. Велик и хан Лирии, но кто теперь хан? – хитро произнесла Тай.
Вефир замялся. Власть манила его, но Сафар был его другом, ибн Найджбер не хотел предавать своего повелителя.
- Не хотите ли ВЫ стать правителем Лирии? – ехидно спросила Кир.
- Как ты смеешь, ведьма? – возмутился Лжесафар. – Я никогда не предам своего друга и господина, пусть Каар покарает меня, если говорю неправду! Пусть убьет меня прямо здесь! – на сердитое лицо Вефира легли таинственные тени.
Как и следовало ожидать, никто никого не убил. Кир откровенно не верила в Каара...
Она поднялась, подошла к советнику и усадила его на подушки, сама разместилась рядом. Судя по реакции, вопрос, аданный ею, и вправду начинал мучать Вефира... Тай не подала виду, что догадалась об этом и, освободившись от чар, нежно обняла Лжесафара и уселась к нему на колени.
Вефир пытался казаться бесстрастным и невозмутимым, но царица уже знала, какое пламя зажглось в этом мужчине. Кир долго смотрела советнику в глаза... Потом захотела подняться, но тот удержал ее и уложил на разноцветные подушки. Тай ощутила его руки у себя на талии, потом на плечах, послышался треск ткани.
- Зачем же так грубо? – тихо спросила Кир и, соблазнительно улыбаясь, стащила с себя мужскую рубашку, в которую была облачена для более легкого поддержания своего образа.
Пламя свечи колыхнулось, но не погасло.
Кир обвила шею Вефира руками и всем телом прижалась к нему. Губы Тай нашли губы советника, далее последовал долгий и страстный поцелуй. Царица оторвалась от губ Вефира и, глядя на него, медленно стянула с себя остатки одежды. Мужчина торопливо снял халат и принялся покрывать горячими поцелуями шею, плечи и грудь своей любовницы. Кир слабо стонала. Вефир приподнялся и навис над ней. Он смотрел на царицу Тай-Суана, на свою царицу. В слабых отблесках пламени свечи он видел, как черные волосы разметались по алому и желтому шелку подушек, извилистые тени плясали на теле Тай-Суанской ведьмы. Блеск этих огромных черных глаз, запах этого нежного тела, изощренные ласки этих нежных рук он никогда не забудет...

Автор: Сингреллин а Ре'Антэ 05.04.2004, 22:07

[glow=navy,2,500]
1-5 ночи месяца Темнейших глубин.
Лирия. Хайдола. Древние катакомбы. Далее - Окрестности Хайдолы.[/glow]


Долго Сингреллин не проспала. Целых десять дней она пыталась снова заставить себя уснуть, но кровавые видения, пробудившие в ней жажду, сбили сон напрочь. Вампирка открыла глаза, и увидела перед собой непроглядную Тьму. А что ещё увидишь, уткнувшись носом в каменную плиту?

Син издала протяжный стон, упёрлась ладонями в холоднющий камень и заставила себя отодраться от пола. Усевшись на полу, она пару раз моргнула глазами, заново привыкая к самой себе. Сколько ж времени прошло? Лет восемьсот, по её подсчётам. На сколько, интересно, она ошиблась?

Наконец она решила, что достаточно приободрилась, дабы не запутаться в своих же ногах, добралась до сумки с более менее целой одеждой и подумала, что здесь, в этих лабиринтах, обязательно должны были остаться ниши, заполненные водой. Впрочем, если она ничего не забыла за эти годы, по-близости таких не было, и вампирка решила отложить переодевание до ближайшего озера. Первейшей задачей было выбраться прочь из этих катакомб. Интересно, а что там, наверху? Голос из её бреда говорил о власти над людьми, значит там, наверху, есть люди. Это уже плюс.

Природа тоже не должна была особенно измениться. Неплохо бы найти какой-нибудь лесок... Если он там есть, то она обязательно его найдёт.

Вампирка взвалила на плечо сумку и направилась к выходу, разминая ноги. Ей пришлось долго блуждать по коридорам и переходам, обрушившимся во время спокойного вампирьего сна. Но ничто не бывает вечным, и через некоторое время, наверное, несколько дней, Син наконец-то увидела свет. Катакомбы вывели её в карьер неподалёку от города, под которым она, видимо, и спала. Тогда, после поражения вампиров, Сингреллин убегала слишком быстро, чтобы составить мысленную карту местности, для неё было важно поскорее убраться с глаз разъярённых магов долой.

Когда Син выбралась на поверхность, была очередная ночь; она огляделась и удивлённо присвистнула: вокруг расстилалась нескончаемая то ли степь, то ли пустыня.

"Ой?" - подумала Сингреллин. - "Неужели ЭТО было здесь восемьсот лет назад?"

- Эй, девочка, - сказал вдруг кто-то, и вампирка обернулась, кутаясь в изодранные остатки плаща. - Чего это делать такой милой дамочке одной так далеко от дома? И что у тебя за вид такой?

Странно он говорит как-то, хотя понять можно. Значит, язык не так сильно изменился за эти годы.

- Разбойники напали. - наугад сказала вампирка, но дядечку, похоже, совсем не волновали причины её появления здесь. Скорее, его волновал сам факт и то, как его можно использовать. Однако у Сингреллин на эту ночь были другие планы, кроме того, сдерживаться больше не было сил...
Мужичок почуял неладное, когда девушка как-то странно зашипела. Сбросив сумку на землю, Син оскалила клыки, которые заметно удлиннились, и с места бросилась на человека. Тот закричал, но вокруг было слишком уж пустынно, чтобы хоть что-то пришёл на его зов...

Автор: Сиэнна Тилийская 05.04.2004, 23:26

22 день месяца Падения Зерна.
Тил. Полумесяц. Княжьи Чертоги.

    Старый Князь умирал. Очень тихо и мирно, в своей постели, как это и случается с людьми его возраста, просто медленно угасал, отказавшись в свои последние дни от всего кроме воды. Люди Леса всегда чувствуют приближение смерти гораздо более ясно, чем прочие.
    В покоях Сэдрика не было никого кроме Сиэнны. Крилла была слишком занята, что бы находится со своим мужем в его последние часы, слишком занята тем, что выдумывает очередную благость для себя или, быть может, снова поливает Эвора грязью в совете.
    На глазах девушки выступили не прошеные слезы. За что? Почему? Такая безумная война, такие планы, такие чувства… и все кончено… Эни никогда не сочла бы решение Эвора о вырубке деревьев правильным, но что значат даже эти святыни по сравнению с жизнью Князя, который не пожалел бы отдать Лесу себя самого, случись такая необходимость. Прошло уже много дней, Сиэнна знала, что сделали с ее кузеном, но смирение так и не пришло. Обычно тихая и молчаливая девушка порой сознавала в себе такую ярость, что сама страшилась ее.
      Это только обострялось тем что Сэдрик каждый раз приходя в себя от тревожной предсмертной дремы спрашивал о том, вернулся ли его сын. Порой хотелось закричать «Нет! Он умер, и почему вы раньше не спрашивали о нем и не хотели ему помочь?», но жестокой Эни никогда не была. И глядя на посеревшее, покрытое глубокими морщинами, словно кора старого дерева, лицо старого князя Сиэнна желала, что б он умер спокойно – «Эвор воюет, за Лес, он должен быть там со своей дружиной». Ложь. Но в этом случае правда была неприемлема.
      За последние десять дней власть в Лесу сменилась трижды. Сначала Крилла, потом молодой борский княжич Герен (не погнушавшийся предать Эвора с которым делил чашу), заявил, что он в отличии от болотной ведьмы дальний родственник Сэдрика, и снова Крилла, с утверждением, что она еще между прочим живому старому князю жена.
      Когда Сэдрик умрет окончательно, эти двое сцепятся снова, и Эни не бралась предсказывать, кто победит. Ее пугало только, что Герен может попытаться укрепить свою власть браком с ней. Намеки об этом уже звучали, и молодая княжна не испытывала по отношению к брату Эвора по воде ничего кроме презрения. Впрочем, Сиэнна уже решила, что будет делать дальше.

      Князь умер ночью. Во сне. Сиэнна под утро поправляя одеяло, почувствовала, что его тело похолодело, молча постояла, читая про себя, молитву Шепчущему, что бы принял и растворил душу старого Князя в себе, потом со странной решимостью и пустотой в голове покинула комнату. Медлить было нельзя, уходить одной тоже….
      Ардрик проснулся, едва она успела тряхнуть его за плечо, посмотрел на нее удивленно и чуть растеряно.
- Надо уезжать, - просто сказала ему Эни, - Ты, кажется, хотел послужить дружине Эвора? Тогда идем.
      Юноша не отнекивался и не задавал вопросов, воспитание в Гильдии учит быстро оценивать ситуацию. Какое-то время Сиэнна, отвернувшись, ждала, пока он оденется, потом они уже вдвоем оставили жилые комнаты, спустились на первый ярус Чертогов.
- Подожди, - попросила Сиэнна у входа в один из залов, и исчезла за дверью.
      Ардрик молча дождался, пока его хрупкая зеленоглазая спутница вернулась с каким-то темным свертком в руках.
- Там стража у входа, - прошептал он, - Я могу сделать так, что бы нас не увидели, но о бесшумности придется позаботиться тебе самой….
      Сонные дружинники однако не заметили ни тихих шорохов, ни странных теней промелькнувших мимо них. Лошадей Сиэнна еще вчера вывела за частокол, и теперь Ночь признававшая только Эвора тревожно замотала головой, когда девушка схватила ее за поводья. Ардрик придержал кобылу под уздцы и помог Эни взобраться в седло, потом сам вскочил на своего бурого конька.
- Куда мы едем?
- В Озерный Чертог, - коротко ответила Сиэнна, - Там перводружина Эвора. Они давали Клятву. Я должна поговорить с ними.
- Хорошо, - с безразличием в голосе кивнул Ардрик.
        Двое всадников двинулись на юг.

24 день месяца Зерна.
Темный Брод. Озерный Чертог.
       
      Стоял поздний вечер, когда они подъехали к воротам Озерного Чертога. Деревянная Крепость была оставлена осаждающими совсем недавно, и кое-где под стенами еще лежали трупы неудачно штурмовавших ее рыцарей.
      Сиэнна уверено постучала в высокие деревянные ворота, удары отозвались тихим мерным гулом.
- Кого Тени принесли? – довольно бодрый голос стража говорил о том, что он не спал не пасту и похоже на самом деле нес свой дозор.
- Откройте ворота своей княжне, - приказал Ардрик, не церемонясь.
- У нас Князь, а не Княгиня, резко ответил дружинник, но маленькое смотровое окошко все же отворилось, и на бледном лице стража отпечаталось изумление, - Княжна Сиэнна?!
      Узкая створка ворот мгновенно открылась, и Эни беспрепятственно въехала на широкий княжеский двор.
- Кто командует в крепости?
- Так, Ред Дир, княжна, - почтительно ответил стражник.
- Хорошо, - c искренним облегчением и неожиданной для нее самой радостью кивнула Эни, - Завтра утром я хотела бы увидеться с ним, не будите никого сегодня….
        Но Ред и не думал отдыхать. Свою позднюю гостью он встретил на крыльце и счел единственно возможным проводить ее с дороги в теплый уютный зал, где помимо него оказался еще непоколебимый в своей ненависти к Лаконцам Телгар и пара друидов, которых после вырубки деревьев, Сиэнна ожидала увидеть среди верных Эвору людей менее всего.

Автор: Илиана ле Броснэ 06.04.2004, 12:04

14 месяца Падения Зерна.
Лакона. Крессо. (продолжение)


Мстиша и девушку разместили в гостевых комнатах. Иллиана не сомневалась, что о них позаботятся. По крайней мере, кормилица пообещала сделать все что нужно. А сама она все же, не смотря на усталость, привела себя в порядок и отправилась к матери. А теперь стояла в нерешительности перед дверями в её комнаты и не могла войти. Можно было смыть грязь и надеть чистую одежду, можно было привести в порядок волосы и скрыть царапины и мозоли на ладонях… Но как спрятать за всем этим боль и душевную рану, как сказать матери, что её первенец, её самое любимое дитя мертво и похоронено одному Марелю известно где… Но все же она нашла в себе силы и толкнула дверь. Комнаты матери ничуть не изменились. Сама она всё такая же собранная и аккуратная сидела на своём любимом месте у окна и шила. Девушка сидевшая возле баронессы хотела что-то сказать, предупредить, но та даже не подняла голову и иголка в её руках не дрогнула и не стала ходить чуть быстрее или медленнее. Иллиана на негнущихся ногах подошла к матери и села возле неё на стул. Она замерла, увидев, что та шьет простую белую льняную детскую рубашечку, и осторожно накрыла точеные пальцы своей израненной ладонью. Баронесса замерла и посмотрела на руку дочери как на нечто чужеродное.
- Мама. – Тихо позвала Илли.
Та чуть свела брови и обратила свой взгляд на обладательницу ладони, прервавшую её работу. Взглянув в лицо дочери, она поискала взглядом за её спиной кого-то. Потом снова заглянула в её глаза.
- Милая девушка, кто ты?
- Мама… Это я, Иллиана… Твоя дочь…
- Моя дочь? Ты наверно ты шутишь. – Улыбнулась баронесса. – Хотя если у меня будет дочка, - её свободная рука легла на живот, - то я её назову так же, и может быть она будет такой же красивой. Хотя… Это мой первый ребенок и мы с Тео надеемся, что будет мальчик. Тогда он будет носить имя своего деда.
- Мама… Арно… Он умер…
- Нет. Он ещё только родится и будет очень красивым и смелым. Поверь мне, я знаю. Посмотри, какую рубашечку я ему шью. Он будет самым красивым, мой мальчик… Мой смелый мальчик…
- Мама…
- Ты с кем-то спутала меня. Но я думаю, ты найдешь свою маму. Хочешь помочь мне сшить приданное для маленького?
Железная рука сжала горло. Иллиана поднялась и вышла за дверь. Мать была не в себе, а тот единственный, кто мог излечить её одним своим видом, покоился с миром где-то близь Криэрана.
- Илли? – Лаура осторожно дернула за подол прислонившуюся к стене сестру. – Ну что? Она тебя тоже не узнала?
Иллиана нашла в себе силы покачать головой.
- Ну, вот… И меня она тоже не узнаёт, а иногда зовет твоим именем… Папа сказал, что пройдет, а сам уехал ловить этих… И сказал, что я теперь за старшую… Слушай, а раз ты приехала, то теперь ты старшая?
- Конечно. А тебе не понравилось быть старшей?
- Не-а. Нэнна всё время говорит, что я большая и должна делать то-то и то-то. А я думала, что раз я старшая, то могу делать что хочу. Даже не отпустила меня рябину собирать. Вот.
- Ладно. Раз старшая теперь я, то иди умываться и приходи на кухню. Может мне удастся уговорить Нэнн, уменьшить запасы варенья. – Подмигнула сестренке Иллиана.
- Уже бегу.
- И руки помыть не забудь, а то Нэнн ни за что не даст варенье! – Крикнула она уже в след маленькому урагану.
- Хорошо, - донеслось уже издалека.


Толстушка Нэнн уже многие лета безраздельно властвовала на кухне в Крессо. Даже старые дружинники с робостью заходили в ее владенье, так как раза на раз никогда не приходилось. Иной раз им могла и перепасть кружечка другая пива или даже бутылочка молодого вина, а в другой раз их попросту выставляли за дверь. Но ради вернувшейся молодой леди Нэнна с радостью рассталась со всем вареньем, что хранилось в кладовой. Илли в прочем варенье не интересовало. И она больше налегала на свежий хлеб и молока. А вот только-только умытое лицо Лауры вновь нуждалось в воде и с каждой ложкой все сильнее.
- Свят, свят, свят. Ягненочек от тебя только кожа и кости остались, да глаза отцовы. – Подливая Иллиане в кружку молока, запричитала Нэнн.
-Ничего страшного, Нэнн. Ты меня откормишь в целую овцу.
- Откормишь вас, как же…
- Нэнн, надеюсь, моих гостей покормили?
- Обижаете, леди… Как можно! Нечто я не понимаю, что люди с дальней дороги.
- Там девушка. Она больна.
- Я посмотрю потом. Вы ешьте, ешьте… Может…
- Толстушка, я хочу только хлеба и молока. Мама… Она давно…
- Так сразу как вести до нас о Криэране долетели… Она ж знала, что дом Мириам в Новом городе. Вот в раз надежду-то и потеряла, а тут еще ребенок…
- Она в правду? Я ничего не заметила.
- Так рано еще. А что на сносях, так это точно. Точнее не бывает. Барон-то сказал, что Марель видать одной рукой дает, другой отнимает.
- Лучше б ему было оставить все как есть.
- Ну, уж тут мы его не указ.
Дверь в кухню скрипнула, и зашел Валериан.
- Леди, я искал вас.
- Садитесь.
Валериан сел, и Нэнн тут же поставила передним кружку и плеснула туда вина из кувшина.
- Спасибо, Нэнн. – Поблагодарил дружинник.
Валериан сразу пить не стал, покрутил кружку в руках, посмотрел в глаза Иллиане.
- Леди, я это… спросить хотел…как сира Арно…
- Стрелой в грудь. Он истек кровью. – Сказала, как отрезала Илли.
- Вот оно как…
- Да. – Она чуть помолчала и спросила. – Валериан, а отец? Он где?
- Да разбойники у нас завелись… Да какие! Как война с лесом началась, так обозы, купцов грабили, а потом как с цепи сорвались. Сначала трактир по дороге на Фалессу пожгли. Да как пожгли! Трактирщика видать пытали. Денег наверно хотели. На труп-то без слез не взглянешь, а трактир дочиста сожгли с домочадцами… Потом тут деревушку одну на отшибе… Но это уж после того было как молодежь уходила на помощь Императору. Ваш батюшка тоже было собрался. Людей собрал под свои знамена, значит… А тут к нему заявился барон из-за леса с сынком. Да говорит, дорогой Теодор ваши сыновья уже сражаются так стоит ли Крессо сиротой оставлять, наше дело порядок здесь блюсти. Ну, в общем, уговорил он вашего батюшку, и тот передал людей под руку его сынка.
- Ага, - вмешалась Нэнн, - тот сынок-то все про вас выспрашивал и очень за вас сокрушался. Ни на одну пригожую служаночку не взглянул. Были б вы дома, так точно бароны по рукам ударили, и быть бы вам замужней.
- Ну, так вот, - продолжил Валериан, - я про разбойников доскажу. Так не давно во все озверели. Замок захватили и всех поубивали.
- Замок? – Удивилась Иллиана. – Какой замок?
- Да тот, что на озере. Там эта хозяйка… леди Маргарет. Сынка-то она снарядила с молодежью к Императору, а сама с дочерьми была. Но видать без предательства не обошлось. Кто-то ж мост-то опустил… В общем леди с дочерьми уже и не живая, замок пожгли. В общем, порезвились на славу разбойнички. Барон-то очень серчал. А тут вроде как объявились головорезы эти снова. Ну, барон-то собрал всех, что с дружины остались, и рванул их ловить. Замок-то почитай без защиты. Так дети, старики да те, кто не в состоянии ездить, на вроде меня.
- Понятно.
- Леди, я в общем это спросить хотел… Там этот парень с Леса видать. Вы ему доверяете?
- Да. Он спас мне жизнь и ехал со мной почти от самой столицы.
- Ну и ладненько. Он тогда точно не из этих, что у нас.
- Валериан, а почему деревенские в замок не переберутся?
- Так не хотят. После того как замок на озере… Ну, говорят что стены-то тех не защитили. А они на вроде как все вместе смогут. Пара семей правда к нам перебрались те, что попужливей, а поможет и поумней прочих.
- Ягненочек… В общем матушка сама видите в каком состоянии. Поправится, нет ли - один Марель ведает. Так что берите как все в свои руки, а мы уж, чем сможем…- Подвела итог Нэнн.
- Точно, - поддержал дружинник.
- Но отец скоро вернется?
- Хозяйка в замке должна быть. А ваша матушка, уж извините, никакая сейчас.
- Да и барон задержится если… Я службу-то знаю, но если вы с меня да с остальных спрашивать начнете, так лучше будет. Хоть раз в день по стенам пройдете и хорошо. Все почувствуют, что хозяйка в доме есть, и мои ребята разгильдяйничать меньше будут – почувствую, что службу несут.

Автор: Иветта ле Ласноу 06.04.2004, 14:23

24 день месяца Падения Зерна.
Лакона. Фалесса.

      Иветта лениво размазывала вилкой по тарелке довольно скудный гарнир. И какие Тени навели Саолу на «гениальную» мысль практически прировнять придворный рацион и общему пайку? Иви отложила столовый прибор, разгладила на коленях складки сине-зеленого с золотой каймой платья и принялась многозначительно рассматривать скатерть.
      Надо сказать, осада, чума и всеобщая паника мало волновали компаньонку Императрицы, редко покидающую дворец даже для того, что бы посетить городской особняк своего «благодетеля». На случай если сторнийцы возьмут город, она уже нашла способы отступления, даже озаботилась влюбить в себя одного из дворцовых гвардейцев, который обещал вывести ее за черту города при острой на то необходимости. Ну и на самый крайний случай, Иветта всегда могла вспомнить, что ее мать родом со Сторна, и пусть не самая близкая родственница, но все же связана с Властителем одного из островов.
        Последние дни дворец напоминал обиталище призраков, бледных застывших лиц с темными кругами под глазами и застывшей в них безнадежностью. И зачем люди так сильно волнуются о том, чего изменить они не в силах? Выстоит Фалесса или нет, зависит только от Императрицы, Консула и крепости городских стен. А после того, как Саола окружила город защитным кольцом, которое сразу назвали Ведьминым поясом, приступы и вовсе прекратились. Осаждающие ждали подкрепления, осажденные ждали Ярно Фалесса на белом коне, все чего-то ждали.
        Иветта же, как прежде, занималась своим делом – внимательно слушала, говорила то, что хотели от нее слышать или то, что нужно было говорить, что бы люди делали соответственные выводы. Порой ее усилия шли на пользу Шаорину, порой ей самой, порой им обоим. Но Иветта не на мгновение не забывала, к чему должна стремиться и никогда не торопилась. Всему свое время. Уметь ждать тоже талант, и порой он оказывается ценнее других. Есть вещи, которые нельзя сделать сразу, для этого требуется время. Момент для « неожиданного шага в сторону» еще не настал. И сейчас Иветта в точности соблюдая указания Шаорина второй день плакалась всем, включая Императрицу и камнеподобного лишенного эмоций Консула, о том, как все плохо и город в осаде, и чума и вообще, сдай они город лирийцам все пошло бы к лучшему. Власть имущих это не пронимало, но большая часть придворных попугаев постепенно склонялась в правильности такого подхода. Во всех бедах Фалессы винили, как это обычно и бывает, отнюдь не лирийцев со сторнийцами, а отсутствующего Ярно, его жену и герцога Амарру. Все шло слишком по плану Шаорина. Тоже нехорошо.
        Однако кое-что обрадовало и саму Иветту. В Ласноу собрали неплохой урожай и при этом умудрились сбыть его более чем удачно, а это значило, что полной финансовой зависимости от Франциска больше не будет (но ему, конечно, знать об этом незачем, денег много не бывает).
        Порой Иветта думала, как хорошо было бы вернуться во времени на несколько месяцев назад, где ничего этого не было…. Да и что ей мешает сейчас покинуть столицу и отправится в Ласноу? Но девушка всегда находила причины остаться. Возможно, дело было не столько в мести, сколько в том, что Иветте, хоть она не признавалась в этом даже самой себе, нравилась эта игра, где пешки и короли не являются только фигурками на клетчатой доске. Возможно, в этом мире даже нет другой игры, которой стоило бы так увлекаться. Она пока только училась, но уже успела понять, насколько в ней важен сильный противник, делающий столь странное для молодой девушки увлечение политикой неожиданно опасным, но вместе с тем интересной и увлекательной. И надо сказать Франциск Шаорин был именно таким оппонентом.

Автор: Тристан 06.04.2004, 16:33

25 день месяца Падения зерна. Лакона. Фалесса.


Очередная волна из людей и металла отхлынула от стен столицы Лаконы. Огненная стена пожирала лирийских войнов снова и снова, и степному войску пришлось отойти к лагерю. На лицах лирийцев читалась злость, скорбь и месть. Для них сейчас Фалесса - это вся Лакона. Отчасти так было на самом деле.
  Тристан опустил капюшон пониже и двинулся в глубь лирийского стана. Воины вокруг со страхом и уважением провожали его взглядом.
Сафар не обманул. В войске ему давали всё, что он просил. Ему даже предложили возглавить пехоту, но Тристан отказался, сказав, что никогда не принемал участия в больших сражениях и будет помехой для победы. Но попросил десять человек , которых выбирал сам и с ними он проводил постоянные ночные вылазки к городу. Задача его небольшого отряда заключалась в том, чтобы находить слабые места обороны столицы.
  Лицо своё Тристан не открыл и каждый в войске знал, если увидеть его, то жить останется недолго. Первое время многие его чуть ли не боготворили, потому как все знали кто такой Тристан и на что он способен. Сейчас же каждый гордился идти в атаку бок о бок с убийцей.
  Тристану было приятно быть одним из многотосячной орды - великого войска лирийского.  Но что-то ему подсказывало, что это всё не его, а то близкое, что он всё жизнь искал, находится там впереди, за непреступными стенами Фалессы.
  Тристан посмотрел на столицу. Казалось её огромные стены сдержать ещё множество атак, так казалось снаружи, но он, как никто другой знал, что творится в городе. Голод, болезни, страх и смерть.
  Сначала между Лирией и победой стоял лишь герцог ле Амарра, а теперь его поддержала и сама императрица, которую практически никто не знал. Лирийцы успели её прозвать Тигрицей. Тристан мысленно восхищался ей. Лаконцы видя, что вся верхушка империи вышла на стены с оружием в руках, с большей яростью защищал Фалессу.
Тристан провёл рукой по свитку, что виселу него на поясе. Этот свиток у него с самого детства, как сказли его приёмные родители, он должен отдать его лично в руки императора Лаконы, не важно, кто будет в то время править.
  Раньше, это казалось безумием, как бездомный мальчишка может не то, что заговорить, хотя бы увидеть его, тем более проживающий в Лирии. Но теперь у него был шанс встретиться с Ярно ле Фалессом лицом к лицу в бою или в плену - неважно, он сделаетвсё возможное, чтобы отдать этот свиток императору. Это было желание отца и он его исполнит!
  Мужчина был в том, что Фалесса будет стоять до прихода своего императора. А ле Фалесс должен дойти до столицы.
  День потихоньку склонялся к вечеру. Тристан ещё раз взглянул на Фалессу, сегодня ему очередной раз предстоит подойти вплотную к стенам .
Мужчина подставил лицо лучам заходящего солнца, в голове промелькнуло, что скоро оно зайдёт навсегда. Тристан отогнал от чебя грозные мысли и направился к своему шатру.

Автор: Алек Рошель 06.04.2004, 18:29

30 число месяца Падения Зерна. Вечер. Лакона. Близ Темного Брода.

- А Нико сказал, что мы должны быть в лагере…
- А я сказал, чтобы ты, раз уж увязался, сидел и молчал, - Браин подавил в себе жгучее желание дать маленькому паршивцу подзатыльник. Это чудовище, неясно откуда свалившееся на его голову, казалось, специально было сотворено тенями, чтобы отравлять ему жизнь. Он то надеялся на походы, подвиги, битвы,… а получил роль няньки. Юноша едва ли не с яростью покосился на макушку устроившегося перед ним мальчишки. Это он во всем виноват! Воспоминания о последнем разговоре с Нико до сих пор отдавались в душе жгучей обидой: узнать, что скоро армии предстоит вступить в великую битву, решающую судьбу Лаконы, что Нико, Артуру ле Тейну и даже Доминику, который ненамного старше его предстоит сражаться плечом к плечу с самим императором, нанеся удар в рядах авангарда… и тут же узнать, что он в это время будет сидеть в лагере, вместе с обозниками и поварами, утирая сопли какому-то мальчишке! Браин возмутился. Он спорил, убеждал, просил… он даже готов был умолять, но граф был непреклонен: оруженосец должен остаться под защитой частокола, ни на мгновение не отпускать от себя мальчика и в случае чего головой ответить за его безопасность. Сказать, что он был расстроен - это значит ничего не сказать: попадись юноше в тот момент Алек, он бы придушил мальца собственными руками. Но тот в очередной раз умудрился исчезнуть из-под присмотра и сейчас бродил где-то по бескрайнему лагерю. Поиски заняли несколько часов, за которые лютая злоба успела смениться сначала легким беспокойством, а потом и нешуточном страхом – богатое воображение юноши постоянно рисовало картины, в которых маленький человечек получал удар копытом, оказывался под рухнувшей пирамидой из копий… да мало ли опасностей в военном лагере?! Так что когда мальчишка, усталый, голодный, но довольный, явился к шатру, который занимал Нико, Браин был готов простить тому, что угодно только за то, что тот вернулся целыми невредимым.
В утро боя он, с грустью и завистью наблюдавший за тем как воины перебрасываясь шутками и приветствиями готовятся к битве, решил что уж сегодня Алек никуда не денется. Во что бы то ни стало. И под визг, писк и громкие вопли жертвы, под громовой хохот проходящих мимо солдат, обвязал правую ногу мальчишки крепким кожаным ремнем, навязав для надежности самых сложных узлов из тех, что знал. И лишь закрепив второй конец петлей у себя на запястье, юноша успокоился и, не обращая внимания на язвительные выкрики вроде «Эй, малый, а что у тебя за собачонка такая? Али это обезьянка? Или медвежонок? Ты случайно не циркач?»,  поволок отчаянно упирающегося Алека к частоколу, откуда надеялся понаблюдать за сражением. К несчастью, лагерь оказался довольно далеко от места будущей битвы, и любознательному юноше почти ничего не было видно. Однако, он старательно всматривался, временами, не оборачиваясь, подергивая за ремень и слыша сзади недовольную возню. Наконец, отчаявшись что-нибудь увидеть, он обернулся и встретился взглядом в тем, кто был привязан к другому концу веревки. К его ярости это оказался вовсе не несносный мальчишка, крупная дворняга из тех, что увязались за войском. Ремень был обмотан вокруг шеи животного на манер ошейника, а то, что собака терпеливо сносила рывки и подергивания, лучше всего указывало на то, кто ее привязал. Временами Браину казалось, что Алек даже лошадей сможет научить вышивать, если захочет, настолько хорошо слушались мальчишку животные. Вот и эта псина явно выполняла «поручение» мальчишки…
Слова, что произнес разъяренный оруженосец, осознав случившееся, заставили животину шарахнуться в испуге, а проходящего мимо обозника уважительно присвистнуть. Браин и сам не подозревал, что может выдать такое.
Несколько минут прошли в лихорадочных поисках, но чем больше длилась безрезультатная беготня среди шатров, тем глубже в душу юного оруженосца проникало искушение. В конце концов, Алек вполне мог, проявив свою уникальную способность просачиваться в любую щель, выбраться за пределы лагеря, так? И тогда отправься он, Браин, искать беглого мальчишку за пределы частокола, даже Нико не сможет сказать, что он нарушил свои обязанности. А искать он его будет на одном пригорке, который юноша заприметил еще вчера и откуда будет прекрасно видно поле битвы.  С маленьким паршивцем в лагере ничего не случится, ну а если он, чем тьма не шутит, и вправду выбрался посмотреть бой поближе, то Браин его изловит, несмотря на запрет Нико выдерет розгами и отвезет обратно. И пусть потом хоть самому Маррелю жалуется на «злого и противного дядю Браина». Успокоив таким образом свою совесть, юноша спешно, словно боясь что мальчишка найдется, начал седлать коня и облачаться в боевые доспехи. Так, на всякий случай.… В грезах юноша уже видел, как на императора Ярно, или графа Нико, а на худой конец и Доминик сойдет, наваливается десяток варваров, а он, Браин, с громким кличем врывается в гущу врагов разя направо и налево, спасает раненого товарища, сам получает рану, не слишком тяжелую, конечно, что такую, чтобы кровь обагрила доспех, а потом, после заживления остался шрам, добавляющий облику владельца мужественности…
Как назло, Алек, которого обычно приходилось искать или ловить пол дня, отыскался у самых ворот, изображая гнев и укор на лице, в душе юноша чуть не плакал. Ну что стоило сорванцу попрятаться еще минут пять? А грезы, такие героические и заманчивые, упрямо маячили перед мысленным взором…
- Браин, не надо, ладно?
- …Ты где шлялся?! Вот выдеру розгами! Чего не надо?
- Не ходи туда.
- Почему это? – в душе оруженосца вдруг проснулось юношеское упрямство. Ладно. он слушался Нико, тот хотя бы его сеньор, но с какого он должен слушаться этого проклятого мальчишку, говорящего так, словно это он здесь главный?!
- Не ходи, там… там… - мальчик явно не мог подобрать слов, - Ты не вернешься. Не надо. ну пожалуйста…
Слова прозвучали жалобно, но Браина уже понесло.
- Ты сиди здесь, а я ненадолго. Только гляну, что делается и тут же обратно. Ничего со мной не случится.
- Браин, ну Браин…
- С дороги!
Юноша придал своему лицу максимально грозное выражение, но Алек, замерший прямо на дороге перед лошадью лишь упрямо замотал головой, так и не двинувшись с места. Лошадь тоже перестала обращать внимание на всадника, игнорируя шпоры, словно их и не было. А это означало, что пока мальчишка ей не «разрешит», он, Браин, может ее хоть волоком за узду тащить - с места не сдвинется.
-Только если возьмешь меня с собой.
Юноша замер. Посмотреть на бой, а то и поучаствовать в сече, он конечно хотел страстно, но тащить так близко к полю боя Алека. Мыслей о том, что скажет на это Нико, когда узнает, оказалось достаточно, чтобы рассеять часть радужных миражей. В душе юного оруженосца боролись долг и азарт. Азарт победил:
- Ладно. Иди сюда, - подхватив мальчика, Браин усадил его на лошадь перед собой, - Но с условием, что ты будешь сидеть тихо, не говорить ни слова и не дергать меня по пустякам. Понял?
Молчание.
- Понял, я спрашиваю?!
- Но ты же сам велел молчать, а теперь вот кричишь…
Не удостоив маленького поганца ответом, юноша тронул лошадь.
Вскоре они уже были на пригорке, довольно далеко от лагеря, но рядом с небольшим жиденьким лесом. Вид на разворачивающееся сражение отсюда был превосходен, но увиденное заставляло сердце Браина обливаться кровью. Для того, чтобы понять – Лакона проиграла и проиграла страшно, не надо было быть полководцем. Душа юноши рвалась туда, где с мечами и копьями в руках гибли его друзья, товарищи,  такие же как он лаконцы… Будь он один, Браин наплевал бы на все приказы Нико и ринулся в битву… но на лошади перед ним беспокойно ерзал Алек. А потому он мог лишь, до крови закусив губу, всматриваться в происходящее на бранном поле, где, под грохот стали и конское ржание, погибала надежда Лаконы…
…Они возникли из-за кромки леса внезапно. Трое всадников, растянувшихся редкой цепью, то ли решивших, что бой уже выигран, и можно отправляться на поиски поживы, то ли искавшие что-то разведчики…. Вряд ли лирийцы искали их, но так решила судьба, что теперь он один с мальчишкой на руках, а между пригорком и спасением – враг. Что делать? Бежать? Но их степные лошади явно быстрее, да и куда бы он не направился – в лагерь или в лесок, лирийцы успеют перехватить его… Даже успей они скрыться среди деревьев, с варваров станется начать тщательные поиски одинокого воина… легкой добычи.
Нет. Так не спастись… но мальчишку-то они ловить не будут – зачем он им? Решение созрело мгновенно:
- Алек, сейчас я опущу тебя на землю. Ты сразу беги к деревьям и прячься. А когда все закончится – выходи и иди в лагерь.
- Что закончится? – в глазах мальчика был испуг. Уж что-что, а чужое волнение «маленькое чудовище» чувствовал превосходно, и Браин поймал себя на том, что думает о сорванце, месяцы отравлявшем ему жизнь и лишившем чести участвовать в битве, с настоящей нежностью, как о младшем братишке.
- Это я так просто сказал… Опущу – беги. Понял?
Мальчик кивнул, и, вглядываясь в не по-детски серьезное, побледневшее личико, Браин понял, что тот осознал серьезность происходящего. Вот и хорошо.
Варвары тем временем заметили одинокого всадника и, на миг остановившись, словно ожидая нападения из засады, снова пришпорили коней, отрезая жертву от леса. Юноша подхватил ребенка и плавно опустил его на траву:
- Беги.
Бросив последний отчаянный взгляд на свою няньку, Алек сорвался с места. Браин мысленно пожелав маленькому поганцу выйти из этой передряги целым и невредимым,  водрузил на голову шлем и дал шпоры коню. Лирийцы, увидев, что жертва не бежит, а несется им на встречу, разразились громкими криками то ли ярости, то ли восторга. Только сейчас оруженосец смог как следует рассмотреть тех, с кем вот-вот предстояло скрестить мечи: все трое смуглые, без панцирей или кольчуг, что давало надежду, с маленькими костяными луками в руках. Браин выхватил меч. Издав еще один крик, кочевники разом выпустили стрелы из своих, кажущихся игрушечными луков. Юноша вскинул щит, и угодившая в защиту стрела заставила покачнуться в седле – оружие оказалось весьма мощным. Лирийцы выстрелили еще раз: две стрелы просвистели над головой прижавшегося к лошадиной спине лаконца, но третья стрела… что-то подсказало Браину направление ее полета, когда оперенная вестница смерти только совалась с тетивы. Казалось, время замедлило свой бег: повернуть голову оказалось задачей почти непосильной, но он справился… Справился лишь для того, чтобы увидеть, как снаряд ударил в грудь оставшегося далеко позади Алека, что есть сил бегущего к подлеску. Стрела остановила стремительный порыв ребенка и он, раскинув руки, опрокинулся в пожелтевшую, но все еще густую траву. Казалось, весь мир окрасился в багровые тона, ушли все другие краски, звуки, мысли. Варвар, выпустивший стрелу что-то победно вопил, размахивая луком. Кричал ли сам Браин… он не знал. Вся его жизнь, все внимание сосредоточилось на сверкающем лезвии меча, вся ненависть – на лицах приближающихся убийц. Конь под лаконцем, словно заразившись сжигавшим всадника гневом, распластался в стремительном галопе.
Первый враг, не ожидавший от одинокого лирийца такой стремительности, даже не успел сменить лук на меч и лишь вскинул руки в напрасной надежде защититься – страшный удар перерубил предплечья и снес неудачливому воину половину черепа. Но пролившаяся кровь не потушила ярость, а, словно выплеснутое в огонь масло, сделала ее всепоглощающей. Следующий противник, поджарый, смуглый мужчина неопределенного возраста, встретил Браина легким, слегка изогнутым клинком, но хотя юноша и не был искусным фехтовальщиком, его яростный, почти безумный напор заставил врага уйти в глухую защиту. Изогнутое лезвие мелькало, отводя удары, от маленького деревянного щитка на руке лирийца летела щепа. Третий варвар подоспел на помощь товарищу, когда тот был уже весь в крови от мелких, но болезненный ран. Однако теперь пришел черед лаконца защищаться – атаки с двух сторон следовали одна за другой. Вот меч встал на пути лирийского клинка, но тут же сильнейший удар булавы, которой орудовал второй мощный, облаченный в костяные доспехи воин, буквально расколол щит, едва не выбив юношу из седла. Левая рука повисла плетью. Браин еще сумел восстановить равновесие, отмахнуться от орущего на незнакомом языке гиганта, когда клинок худощавого едва не снес ему голову. Следующий удар пришелся в правое плечо, и хотя доспех защитил хозяина, под наплечником враз стало влажно и жарко, а меч показался неимоверно тяжелым… В отчаянном порыве, Браин вздыбил коня и, пока тяжеловес пытался уйти от бьющих в воздухе копыт, обрушил меч на легкий клинок второго врага. Сталь, блеснув в воздухе, скрылась в траве, лириец схватился за неестественно выгнутое запястье, но лаконец не собирался давать жертве время для скорби: меч взлетел во второй раз и опустился на плечо воина, разрубив того до самой груди.
Удар булавой настиг откуда-то сзади, мгновенно погасив свет…
…Харрид Рейнхарен, воин в двадцать пятом поколении, тяжело слез с коня рядом с поверженным врагом. Два его брата были мертвы, но волю скорби он даст потом. Мужчина с уважением взглянул на побежденного лаконца: это был достойный бой, о котором можно сложить хорошую песню. Мужество врагов тоже надо уважать, ведь лишь победа над действительно сильным противником приносит славу. А Феран был не прав, когда убил ребенка. Нет, то конечно его дело, но тратить стрелы на детей, когда идет бой с мужчиной?! Выстрелил бы во врага – кто знает, был бы еще жив… Хватит об этом – нельзя плохо говорить про мертвецов – их души могут обидеться и лишить тебя сна… Надо же, живучий…
Грудь лежащего юноши едва заметно вздымалась, и Харрид поразился крепости лаконца: на родине одного удара его булавы бывало достаточно, чтобы убить любого врага, а этот отразил добрый десяток ударов и умудрился дважды неглубоко, но чувствительно достать мечем. Нет, Харрид не станет его добивать – подберет и посмотрит не виживет ли пленник. Если лаконец выживет – продаст в гладиаторы: там  иноземца может ждать большое будущее… Хотя нет: слишком много возни, да и война не скоро закончится.
Вздохнув с сожалением о напрасно потерянных золотых, Харрид поднял булаву… и замер. Из леса прямо на него смотрела женщина.
Женщина, вернее девушка, была молода, красива и больше всего напоминала лесную фею. В ее взгляде, устремленном на могучего лирийца, не было страха – лишь лукавство и безмолвное приглашение. Листва не позволяла как следует рассмотреть фигуру незнакомки, но Харриду показалось, что на той нет ни лоскута ткани. Битва, враг, планы – все это мигом вылетело у мужчины из головы, неистовое возбуждение заставило вскипеть кровь и огнем захлестнуло сознание. Все три жены остались дома, Орда двигалась стремительно, а потому уже долгое время у него не было женщины, и это заставляло постоянно мучаться, отвлекаться от выполнения приказов, то и дело подавляя искушение послать к шакалам войну, Сафара – всех и вся, лишь бы отведать женских ласк, удовлетворить жажду мягкого, но в тоже время упругого девичьего тела, подарками или силой, неважно, добиться покорности. А тут такое…
Незнакомка призывно улыбнулась и, увидев восторг на лице мужчины, рассмеялась. Хотя до леса было далековато, мелодичный, сводящий с ума смех заставил Харрида зарычать от возбуждения и слепо, не рассуждая, рвануться к лесу. Еще раз засмеявшись и послав спешащему что есть сил лирийцу воздушный поцелуй, незнакомка развернулась и исчезла в зарослях.
Задыхаясь от неимоверного возбуждения, воин, ломая кустарник, ворвался под сень деревьев. Тут еще звучало эхо серебристого смеха, но самой незнакомки нигде не было. Несколько минут Харрид, словно одержимый, кружил между деревьев, но в конце концов сдался. Он уже подошел к границе зарослей, когда…
- Милок, ищешь кого? – мягкий, ласковый голос, раздавшийся сзади, заставил воина вздрогнуть и стремительно обернуться. Но надежда на то, что это объявилась таинственная незнакомка рассыпались прахом при первом же взгляде на говорившую. Это оказалась пожилая, скромно, но опрятно одетая женщина с удивительно добрым и светлым лицом, прямо таки излучающим добро. С некоторым удивлением Харрид понял, что старуха говорит на лирийском.
- Как твое имя, мать мужей? Не видела ли ты здесь юной девы?
- Ах ты кобель больной, - благожелательная беззубая улыбка старушки никоим образом не соответствовала произносимым словам, - Думаешь ты достоинством своим жеребячьим. Да видимо все девки от тебя бегом бегут, на морду твою взглянув, а те что раз глупость совершили потом только смеются да перешучиваются…
Ярость захлестнула лирийца подобно штормовой волне, и он так же, как несколько минут назад, слепо, не разбирая дороги, рванулся на обидчицу и… боль вспышкой  пронзила ногу. Харрид оторопело уставился на большой капкан, крепко вцепившийся в ступню.
- Зря ты так нервничаешь, милок, - старушка, улыбнулась, и воин невольно отметил, что ошибся, посчитав ее беззубой. У женщины были длинные желтоватые клыки… волчьи, - Ну да ничего – уж я то тебя согрею.
Словно издеваясь, она развела руки, будто готовясь обнять мужчину. Пальцы, мягкие и покрытые сеточкой морщин, оканчивались длинными черными когтями.
- Иди ко мне, мой любовничек… - голос из ласкового превратился в хриплое карканье, вместе с голосом менялось и лицо женщины, расплываясь и открывая взору лирийца то, что срывала маска... Когда превращение закончилось, Харрид, воин в двадцать пятом поколении, закричал, не в силах больше удержать внутри свой ужас…
… Вышедшая из леса женщина не была  похожа на лесную фею, но и на старушку она тоже ни коим образом не походила. Красивая женщина лет тридцати пяти, одетая элегантно, но неброско, с лицом, излучающим холодную уверенность. Неспешно, словно на балу, прошествовав по пожелтевшему ковру травы, незнакомка остановилась рядом с лежащим в беспамятстве Браином.  Несколько минут вглядывалась в залитое кровью лицо юноши, почти беззвучно шевеля губами. Если бы рядом был кто-то способный услышать речи ведьмы, то он смог разобрать что-то вроде:
- Вот так то, дворянчик… Сивелия свои долги помнит, ой помнит… Юнец жив, это славно, мне спасибо скажи. А что до пащенка, так если сгиб, так то к добру, а не к худу. Вот такая моя плата тебе за честность. А уж коли после моего ухода сгибнут, значится так тому и быть… Я же не нянька….
Продолжая свой неясный монолог, женщина развернулась и скрылась в лесу…

Автор: Доминик ле Рамлет 06.04.2004, 21:05

1 число месяца Темнейших Глубин. Ночь и Рассвет. У Темного Брода. Лагерь лаконской армии.

   Они отошли в лагерь, зализывать раны. Сколько из них не вернулось с поля боя? Сколько раненных, увеченных, лишившихся ног и рук? Не счесть числа... По полям лаконским нынче текут реки крови...
   Ярно был бледен, но держался. Они проиграли, но пока жив Император, жива и Империя... Они проиграли, но они не сдались! Их можно убить, но они будут стоять на страже своей земли до конца, до страшного лютого конца, каким бы он не был!
   Артур молчал, бросая на всех насмешливые взгляды. Неужели ему не страшно? Доминик до сегодняшнего дня не мог себе представить – что это значит – "оказаться в аду". Но теперь он понял, что не может быть ничего страшнее бессильной ярости, которая охватывает тебя, когда ты понимаешь – ты не можешь сделать ничего – ты один, а врагов тысячи, и тебе не поразить их одним ударом...
   Ярно и его ближайшие люди о чем-то разговаривали мрачно. Что-то решалось. Доминик ждал. Кругом царила ночь и стоны, стоны раненных. Нужно было уходить из этого проклятого места, пока лирийцы не придут сюда. В том, что это случится, никто не сомневался. Надо, надо уходить... Но как? Они будут едва плестись, и лирийцы, когда поймут, что они уходят в момент отправят погоню по следам!
   Ярно вышел в центр лагеря. Даже сейчас, проигравший, он оставался настоящим властителем. Таким, за которым люди пойдут, не смотря ни на что, хоть в огонь, хоть в воду.
   - Мои храбрые воины! – его голос был печален, но тверд. – Мы разбиты, но с нами не потеряна вся Лакона! Лакона – огромна, и я верю - она выстоит! Сейчас, нам надо увести отсюда раненных, и во что бы это не стало, снять осаду с Фалессы. И тогда мы вернемся, и отомстим за всех убитых сегодня!
   Его поддержал гул согласных голосов. Да, так и будет! Они вернутся, обязательно вернутся! Битва не закончена, пока мы живы!
   Ярно замолк, и еще раз обвел всех глазами.
   - Мои храбрые воины! Наш враг силен! Очень силен. Если, мы сейчас свернем лагерь, и начнем отступление – будьте уверены – Сафар догонит нас! Поэтому, я вынужден вас просить – приказывать сейчас я не могу – кто-то должен остаться и прикрыть наш отход! Я буду честен – те, кто останется – наверняка погибнут. Но они будут героями, и Лакона не забудет их! Кто хочет остаться?
   В начале все молчали – да, остаться здесь – это верная гибель. А они и так чудом избежали ее в битве. Но вскоре тишина рухнула – сначала один голос, потом и другой, потом целый хор. Доминик огляделся и крикнул:
   - Я тоже. Я остаюсь!
   Артур взглянул на него, и взмахнул рукой – мол, тоже.
   Ярно кивнул им.
   - Лакона вас не забудет! А теперь – все кто может ходить, и уходит – помогите лежащим! Седлайте лошадей! Мы будет скакать так, как будто ад гонится за нами – а ведь так и есть!
   Прошло, полчаса и в лагере остался небольшой отряд смертников, создающий видимость большого войска. Артур расхаживал из стороны в сторону. Доминик сидел у палатки. Его охватила странная апатия. Ничего не хотелось. Он глядел на встающее солнце и тихонько напевал:
   - Вперед, вперед, скорей вперед, пусть сила вражия помрёт... – и все-таки Лакона победила в этой битве – ведь их дух не сломлен.
   - Вперед, вперед, давай, давай, гад, за Лакону получай! – и когда Ярно достигнет Фалессы, он снимет осаду.
   - Вперед, вперед, быстрей, быстрей, вперед гоните лошадей... – потом соберет новое войско, и снова отправится на войну.
   - Вперед, вперед, ко мне, ко мне, Марэль на нашей стороне! – и на этот раз они обязательно победят.
   - Вперед, вперед, идём, идём, мы защитим родной наш дом... – они победят и выбросят проклятых лирийцев прочь с этой земли!
   - Вперед, вперед, ого, ого, враг не получит ничего! – а затем настанет черед и Сторна, и всех других кто предал!
   - Остер наш меч, хорош доспех, на свете мы сильнее всех... – они обязательно победят – ведь иначе быть не может.
   - Мы не завидуем врагу - порубим мы врагов в рагу! – только вот Доминик этого уже не увидит.
   - И знайте, люди всей Лаконы, мы победили б и дракона...  – и Сильвию уже никогда не увидит больше.
   - Пока мы продолжаем бой, за нами вы - как за стеной! – а вот на холм уже поднимаются лирийцы.
   Доминик вскочил, выхватил меч. Они не пройдут здесь! Только по нашим трупам!
   Раздался скрежет металла об металл. На смерть! На смерть!
   Ле Рамлет бросился в бой, но тут его ухватила крепкая рука. Артур – на оседланном коне! Как он может!
   - Молодой человек, – в голосе ле Тейна звучал лед. – Если вы хотите прожить на этом свете хоть чуть-чуть, и увидеть эту девушку, о которой так мечтаете, то не надо слов, просто садитесь на коня и скачите. Поверьте, я так и сделаю...
   - Нет! – Доминик мотнул головой. – Я умру за Лакону и Ярно!
   Артур вроде бы вздохнул и дернул за поводья. Доминик обошел его и кинулся... Кинулся бы, если бы на его голову не опустилось что-то тяжелое, и свет дневной померк.

Автор: Raen 07.04.2004, 8:10

14-17 месяца Падения Зерна.

Мстиш задумчиво стоял над мечущейся в лихорадке девушкой. Рядом появилась нянька Нэнна:
- Не жилец она... совсем, парень.
- Нет! - невольно вырвалось у него. Он не мог представить что вот это юное, красивое лицо станет маской для смерти. - Нет...
Нэнна посмотрела на него мудрыми глазами:
- Что? Готов все отдать, лишь бы жила?
Он нахмурился, скрывая свои мысли. Минуты летели в молчании и вот тишина порвана решительным словом:
- Я буду лечить ее. Старым методом.
Старушка усмехнулась и окинула его каким-то удивительным взором:
- Ты сможешь. Ты отвар сможешь приготовить?
- Да, - тихо ответил он.
- Тогда я все принесу. Храни тебя небо, парень. Она сожжет лихорадкой твое сердце.
Мстиш кивнул: "Что там сжигать... ненависть уже все сделала".

В камине жарко пылал огонь, крепкий отвар лечебных трав капля за каплей был подарен ей: из губ в губы. Мстиш перевел дыхание. Даже сейчас в лихорадке, в ознобе - она прекрасна. Он разделся догола и полностью скинул с ее безвольного тела одежды. Затем его руки обняли ее тело, прижимая к себе и накрывая сверху ворохом теплых покрывал и шкур, которые отыскала в замке заботливая нянюшка Нэнна. Он прижал ее к себе, моля богов дать ей здоровье и жизнь. Губы прижались к лбу девушки, стараясь снять жар. И снова-снова он вставал среди ночи, обтирая ее тело прохладными полотенцами, поя ее лечебным отваром. Снова его руки обнимали ее тело, забирая болезнь и даря свои силы.. Солнце уже высоко парило над горизонтом, когда девушка стала дышать глубко и ровно. Мстиш прижал ее головку к своей груди, засыпая...
.. Он проснулся от того, что его атаковал рой мелких, но чрезвычайно настырных птиц.. Они били его грудь своими пушистыми перышками, мягко касались его рук, скользили по ним и трепетно касались его губ.. Юноша распахнул глаза:
- Раэн! - попытался он вскрикнуть, но ее губы скрыли его крик, целуя.
Что это был за поцелуй: горечь и сладость. Мстиш перевернул девушку на спину, пытаясь рассмотреть ее взор, но руки девушки стремительно обняли его шею, притягивая к себе. И он застонал, ощущая собственное желание. Губы покрыли прелестное лицо девушки вихрем поцелуев, на которые она отвечала жаркими прикосновениями к его плечам... талии.. груди.. ногам. Его руки поймали ладони Раэн в замок, поднимая их над рыжей головкой. Губы страстно впились в нежную грудь девушки, подчиняясь собственному телу:
- Посмотри на меня.. Посмотри, - тихо шептал он.
Аквамариновые глаза распахнулись, глядя в его глаза, требовательно и нежно, а тело трепетно поддалось на его ласки. И он не в силах сдержаться - проник в нее. Их губы слились в почти болезненом поцелуе. Каждый его удар был все более яростным.. Он понимал, что она сжигает его целиком и без остатка. Девушка стонала, но он не ведал жалости. Пока стоны не стали полны наслаждения и неги, охватывающей как ее тело, так и все его существо... Еще ни раз в этот длинный день, и длинную ночь они принадлежали друг другу. Сжигая и даря жизнь...

Утром Раэн очнулась от лучей солнца, ласкающих ее лицо. Она медленно подняла голову, оглядываясь и с удивлением обнаруживая рядом незнакомого парня.. Более того - на его груди она покойно отдыхала!
- Кто ты?
Его глаза медленно распахнулись:
- Разве это имеет значение? - тихо молвил он, нежно проводя ладонью по ее щеке. - Ты будешь жить.. Что еще этому миру надо?
Раэн вздохнула, пытаясь скрыть ярко-алый блеск щек. Она нежно коснулась его губ:
- Спасибо тебе...
Его руки обвились вокруг ее талии, а головка Раэн уютно легла на его грудь... Сон..

Автор: Илиана ле Броснэ 08.04.2004, 13:09

15 месяца Падения Зерна. Лакона. Крессо.

Иллиана обошла весь замок в сопровождении Лауры. Как бы то ни было, а жизнь в замке должна была идти как прежде. А значит, кто-то должен был готовить на кухне, рубить дрова, носить воду, ткать и прясть. Конечно, за несколько дней отлаженное хозяйство не могло развалиться, но появление старшей дочери барона давала всем какую-никакую, но уверенность и надежду, что всё плохое пройдет и жизнь потечет по-старому. Увы, к сожалению, Валериан не соврал, и замок охраняли в основном мальчишки лет по 13-15, но было ещё парочка другая ветеранов. И если мальчишки были не на стенах, то их можно было увидеть на оружейной части двора. Где под руководством того же Валериана и слепого на один глаз Жана они колотили деревянными мечами друг друга и чучела, а так же упражнялись в стрельбе.
Иллиана долго раздумывала, глядя на их упражнения, а потом спустилась вниз. Лаура, ходившая за сестрой по пятам, тут же отыскала свободный деревянный меч и с криком погналась за курицей, которую каким-то ветром занесло на оружейный двор. Иллиана только поморщилась и подняла с земли лук. Он оказался как раз поруке для девушки или подростка и легко гнулся. Какой-то паренек красный от смущения протянул ей стрелы. Илллиана выпустила пару в мишень и попала почти в центр. Жан крякнул, глядя на её попытки, и подошел к ней.
- Леди, вы это… Руку тверже держите и дыхание задержите, когда стрелять зачнете.
Иллиана выстрелила ещё раз. Стрела вошла точно в середину.
- Во так вот. Глаз-то у вас меткий. Малость руку поставить.
- А ты можешь научить меня стрелять быстро? Очень быстро.
- Могу, конечно. А вам зачем? Да и дело ли это для баронской дочки…
- Дело. Не дело может мечом махать, а вот лук в самый раз будет. И если что пригодится лишний стрелок.
Жан почесал за ухом.
- Что ж, пусть по-вашему будет. Я дочке Тодора за всегда помощник. Вы постреляйте покуда, а я посмотрю.


18 месяца Падения Зерна. Лакона. Крессо.

Прошло ещё несколько дней. Иллиана пропадала на оружейном дворе. Под ворчание кормилицы она надевала одежду Корвина и тренировалась наравне с мальчишками. Толстушка Нэнн только головой качала и жалела аккуратные пальчика молодой хозяйки. Лаура не менее метко стрела камешками из рогатки, подражая сестре.

Иллиана как раз только закончила тренировку и шла переодеваться, как запыхавшийся мальчишка позвал её на стену к Валериану.
- Вон, леди, смотрите, скачут. – Показал стражник на группу всадников ей.
- Это отец?
- Не думаю. С бароном больше уезжало. Да и жеребец у него приметный, подстать вашему.
- Но это отряд рыцаря? Я вижу латы и кольчуги… И знамя… Жаль только в такой дымке цвета не видны… Думаешь, к нам едут?
- Вестимо дело. Не в деревню же.
Всадники тем временем обогнули деревню и приблизились к замку. Оруженосец протрубил в рог, и Иллиана с успокоением узнала цвета.
- Валериан, это граф ле Керианн! Я узнаю его знамя!
- А вы графа-то в лицо признаете? – С сомнением поморщился мужчина.
- Конечно!
- Ну так сейчас проверим… Эй! Чего раструбился! – Громовым голосом прорычал он.
- Благородный граф Керианны желает засвидетельствовать своё почтение барону Броснэ! – Прокричал в ответ оруженосец.
- Так пущай шелом снимет, чтоб мы его узнали. А то мало ли кто сейчас по дорогам ездит.
Рыцарь снял шлем и поднял голову, давая себя разглядеть.
- Да. Это он. – Обрадовалась Иллиана.
- Ну, так пущать его?
- Конечно! Пусть опускают мост.
И она, перепрыгивая через ступеньки, побежала на встречу.
Мост за графом и его людьми подняли сразу же. Внизу к Иллиане присоединилась Лаура. Граф не торопясь спешился, передал шлем и поводья оруженосцу и подошел к ним. Нехорошее предчувствие кольнуло девушку изнутри. Она видела, как серые глаза графа цепко осмотрели двор. Но тут же его жесткое лицо осветила приветственная улыбка. А Иллиана вспыхнула, вспомнив, что на ней туника и штаны брата. Наряд конечно живописный, но несколько неподобающий.
- Леди Иллиана! Как я рад вас видеть в добром здравии!
- Сир! Мы тоже рады.
- Надеюсь вся ваша семья в добром здравии.
- Конечно. – Улыбнулась Иллиана.
- Я бы хотел переговорить с вашим батюшкой. У меня есть к нему одно дело… Но…
- Быть может, вы пройдете с нами в дом? Выпьете вина с дороги.
- Как я могу отказаться. Разрешите мне предложить вам руку?
Иллиана с улыбкой склонила голову.
Пожалуй, леди можно оставаться даже в штанах!
- Но мои люди… - Тут же, изобразив на своем лице сожаление, вопросительно сказал рыцарь.
- О них позаботятся.
По дороге в зал Иллиана ни проронила не слова. Граф тоже не счел нужным поддерживать разговор. Девушке мучительно хотелось, чтоб отец каким-то чудом оказался дома. А взгляды, бросаемые мужчиной на её грудь под льняной туникой и лицо, смущали. Проведя графа в Большой зал, Иллиана сослалась на то, что ей нужно отдать кое-какие распоряжения и торопливо вышла. За дверью её поджидал Валериан.
- Чего ему нужно?
- Говорит, что к отцу дело есть.
- Ох, не нравится мне это… И людей с ним много…
- Валериан, скажи Нэнн, пусть вина ему подадут, холодного мяса, закусок. Ну, она сообразит. И людей графа пусть хорошо разместят.
- Эх, жаль, что барона дома нет. – Стукнул по стене кулаком стражник. – А то в такое время все кровь проливают за Империю, разбойников ловят, а этот разъезжает при всем параде!
- Не шуми. Он может услышать. Иди к Нэнн.
Спустя полчаса Иллиана, одетая подобающим образом, вновь вошла в Большой зал. Граф развалился в кресле с бокалом вина. Напротив него сидела насупившаяся Лаура с яблоком в руке.
- Надеюсь, вы не скучали. – С улыбкой обратилась к нему Иллиана.
- Ну что вы… У вас такая милая сестра. Однако я бы хотел видеть вашего отца. Где он?
- Увы, граф его сейчас нет. Но мы ждем его со дня на день.
- Какая жалость. – Расплылся в улыбке ле Керианн. – Вы будете не против, если я с моими людьми несколько стесню вас и подожду его?
- Ну что вы… Вы окажете нам честь. Ваших людей уже разместили. И вы должно быть очень устали.
Тут же в дверь вошла одна из служанок.
- Тина проводит вас в ваши покои. – Указала Илли на неё. – Там вы найдете все что нужно, если понадобиться что-то ещё вам тут же предоставят.
- Надеюсь увидеть вас за ужином, восхитительная Иллиана. – Масленно улыбнулся мужчина.

- Он мне не нравится! – Заявила Лаура, едва за тем закрылась дверь. – И как он смотрел на тебя тоже!
- Лаура! Так нельзя говорить. Граф наш гость! Надеюсь, ты не сказала ему ничего такого?
- А стоило бы! – Упрямо возразила малышка.

На губах Керианна лежала холодная усмешка. Все получилось, так как он задумал. Глупцы опустили ворота, и они беспрепятственно въехали в замок. Барон оставил в замке очень мало народа. Просто непростительно мало! Пожалуй, их можно было раскидать прямо сразу. Но дочка барона… Одного взгляда на неё хватило, чтобы сделать своим людям знак чтоб вели себя паиньками. Девчонка была и впрямь недурна. А обширные земли Крессо делали её почти неотразимой. Хотя вечер всё решит. Если уж действительно постель покажется слишком холодной и одинокой… Потом у алтаря будет покорнее. А там кто знает, вернуться ли её братья с войны. И барон будет сговорчив, если не захочет позора для дочери, а нет - так несчастный случай всегда можно устроить. И главное, что бы он не сделал никто, никогда, ничего не докажет и ему всё сойдет с рук!

Автор: Мист ле Нуаран 08.04.2004, 19:35

3 число Глубин.

Сразу подобьем бабки. Целый месяц я прошатался по Лаконе в поисках Раэн. До недавнего времени – безрезультатно.
Даже великолепный нюх Виктара, моего друга-волколака, оказался бесполезным. Он только смог сказать, что Мстивой идет вместе с моей любимой. И зачем ему это? Не знаю…
Поиски осложнялись рыскающими отрядами лирийцев. Понаехали, понимаешь… Им-то без разницы, что я работаю на Шарка, у них, понимаете, мания снимать золото с трупов. Но мне на союз Лирии со Сторном тоже наплевать…
Первый такой разъезд, девять всадников, я из раздражения порвал в двадцать секунд. Это, конечно, не есть хорошо – работать на своем пределе без крайней нужды, но я был слишком зол на мир.
Направление поисков было известно нам чисто ориентировочно, но Вик обонял, а мы с Патом расспрашивали деревенских – иногда путники останавливались на краткое время. Свидетели – это, конечно, хорошо, но, по их показаниям, Раэн явно пришлось несладко. Насколько несладко – неясно, но я опасался худшего.
Виктар пытался меня хоть как-то отвлечь от поганых мыслей, но безуспешно. У него у самого сердце было явно не на месте, но он не рассказывал, а я не расспрашивал.
Срочно хотелось убить кого-нибудь виновного, но это уже было сделано. В самые плохие минуты хотелось по старой памяти сжечь какой-нибудь хутор, но я на это пойтить не мог! А что поделать – Раэн этого уж точно не одобрила бы…
Пат, шедший с нами, тоже портил мне настроение. Парень открыто жалел, что я забрал его из отряда, заявлял, что «у ребят как раз пошла самая веселуха». Вот уж кто бы с удовольствием пограбил, сволочь мелкая. А знаете, что самое гадское? Это ведь я его таким сделал…
Но вот, неделю назад, поиски увенчались чем-то напоминающим успех. В одной из деревень на вопросы о Раэн и ее спутниках я получил ответ, что девушка, здорово напоминавшая Илиану, оставила письмо для тех, кто будет их искать.
Письмо я пересказывать не буду – незачем. Суть в том, что спасла Раэн действительно леди Илиана, что вызвало настоящие судороги у почти растворенного Смеющегося.
Кроме этого, было две новости – хорошая и ужасная. Хорошая – Раэн жива. Ужасная – она потеряла ребенка.
Сказать, что мне стало плохо – это все равно что сказать, что в Виктаре есть что-то волчье. На само горе наложились две мысли, одна ужаснее другой. Первая, самая жуткая, – что, если Раэн все же умрет? Ну, там, потеря крови, заражение, стресс? Это автоматически поставило бы точку в моей жизни. Другая, чуть менее депрессивная, - что, если она больше не сможет иметь детей? Это означало всего-навсего крушение тучи наших с ней надежд…
Ну… ее увезли в Крессо, а уж в имении Броснэ должен найтись хороший лекарь!
Илиана писала, что будет рада всем родным и близким Раэн в любое время. Что ж, ей там наверняка неплохо – всяко лучше, чем было бы сейчас со мной…
А у меня есть нечто, что издали вызывает ассоциации с долгом. Назад в отряд переться было глупо – Всеслав управится и сам. «Пойдем-ка лучше к Фалессе, вдруг на что сгодимся?» - решил я.
И вот теперь мы просочились сквозь лирийский лагерь к богатому шатру Властителя Сторна. Ему как раз докладывали обо мне…
Как-то он меня встретит???

Автор: Николя ле Тойе 08.04.2004, 21:47

30 день месяца Падения Зерна.
Лакона. Близ Темного Брода.

      Лязг железа, удары металла о металл, испуганное ржание лошадей, победные крики сражающихся и стоны умирающих, скрежет, призывы и мольбы….
      Нико давно перестал слышать все это. Окружающие графа звуки слились в единый гул, глаза застилал пот, мешающийся с пылью, закрытый шлем мешал дышать, но снять его в этом безумии было бы самоубийством. В эти мгновения Нико как никогда ненавидел тяжелый рыцарский панцирь, делавший его малоподвижным и, казалось, только более уязвимым. Тени побери эти нелепые жестянки!
    Здесь в гуще боя было не понять, кто побеждает. Даже с седла громадного Шторма, который неожиданно именно здесь начал оправдывать это имя и свои внушительные габариты, было проблематично разглядеть что-то сколь нибудь ясно. Николя не видел ни Императорского знамени, ни, конечно, самого Ярно, но это не мешало руке, зажимающей тяжелый фамильный меч, почти бездумно бить и подниматься вновь для следующих ударов.
    Рубить и бить пока хватит сил, или пока чужая сталь, коротким жарким прикосновением не остановит биение сердца. Каждый на этом поле подчинялся простой установке - убить или быть убитым. Жутковатый ритм, рожденный небывалой яростью, силой и болью, которыми, казалось, был насыщен до предела холодный осенний воздух, захватывал без остатка всех, сошедшихся на этом поле - всадников, их лошадей, саму землю, размокшую от крови…. Во имя Марэля… во славу Императора…. Николя никогда не поверил бы раньше, что ярость, еще хлеще азарта, способна так начисто, до самого дна выжигать страх, хотя Тойе и раньше испытывал его не часто. 
      Совсем рядом раздалось неистовое похожее на крик ржание умирающей лошади. Скакун, закованный в тяжелые латы, рухнул, погребая под собой всадника. Через мгновение Нико столкнулся с его врагом, приземистым темнокожим кочевником с узким изогнутым клинком. Меч лирийца со скрежетом прошелся по доспеху, когда граф только начал оборачиваться к нему, и оружие, вероятно, достигло бы своей цели, если б Лютый с какой то волчьей яростью не вцепился в незащищенную шею коня противника… через мгновение окованные железом копыта темно-гнедого гиганта опустились на голову не удержавшегося в седле лирийца.
        Невнятный гул боя разорвал монотонный рев трубы к отступлению. Нико развернул Лютого, рубанул сверху  вниз какого-то пешего лирийца, только что сдернувшего с лошади арканом оруженосца одного из латников и осмотрелся в поисках, барона ле Арви, среди людей которого ему «посчастливилось» сражаться. Их сотню весьма успешно теснили лирийцы, оставалось только отступать к одному из изобилующих здесь холмов, что бы укрепиться на более высокой позиции. Барон нашелся довольно быстро, правда, пользы от него быть уже не могло, как и от пораженного лирийской стрелой в следующее мгновение трубача.
        Из сотни рыцарей на пригорок вырвалось не более половины, но картина, открывшаяся лаконским войнам с вершины холма, заставила их на какое то мгновение застыть в оцепенении. Армии, которую Император выставил против орд кочевников, больше не существовало….  Нико не видел ни одного знамени, но мертвым телам, закованным в лаконские латы, не было числа. Желто-алый закат, пылавший над Полумесяцем вдали, зловеще отражался на этой белой полированной стали, которой лучшие люди Империи напрасно доверили свои жизни. Лирийцам же не было числа. Кочевники и горожане, смуглые, бледные, высокие и низкие… захватчики, враги… а раньше Нико казалось, что патриотизм чужд ему начисто.
        Ярно, конечно тоже погиб, и он, и Рио, и Портео… Марэль, позволь Алеку выжить в этом аду…
        Не место и не время, но Нико в уме уже слышал песню, которую напишет про этот бой и этот закат, если выберется отсюда…. Когда выберется отсюда. В конце концов, они сами еще живы…. И Тени всех побери, если так не будет продолжаться дальше.
        Нико никогда не увлекался военной стратегией больше, чем того требовал минимальный, по мнению отца, курс обучения, но даже при столь скудных знаниях не мог не отметить, что холм хороший, гладкий, есть место для разгона и вон там, на фланге, строй лирийцев прореженный и смятый. А значит, шанс спастись тоже есть. И почему никто не отдал приказ к построению? Еще несколько минут и эта возможность будет безвозвратно потеряна.
        Тойе сдернул с головы шлем, глотнул вечернего воздуха и оглянулся на своих выживших соратников. Большинство так и стояло, в ступоре глядя на поле своего поражения внизу, кто-то успел сесть на землю обхватив голову руками. Так и собираются стоять тут, как стадо баранов, ожидая лирийцев? В душе проснулась странная ожесточенность.
- По коням, - резко произнес он, сильный годами развиваемый песнями голос прорезал тишину застывшего холма, - По коням. Собрать строй. Я здесь умирать не намерен!
        На него посмотрели, как на безумца, лишившегося рассудка после всех потерь… но послушались. Сначала вреде не особенно резво но потом под его короткие, но вразумительные команды все более воодушевлено. «Что бы тебя слушали, не обязательно иметь на это формальное право, главное сделать вид, что тебя ДОЛЖНЫ слушать,» - эх, Гунла никогда в жизни не говорил ничего ненужного.
        Полсотни рыцарей даже смогли создать вполне, на взгляд Нико, боеспособный клин. В одном из своих братьев по несчастью, Нико узнал Корвина Броснэ, которого потерял из виду еще вначале боя, когда бронированный Лютик неистово рванулся в гущу боя. Если они выживут, то еще успеют порадоваться этой встрече.
       
        Закованный в тяжелые латы клин врезался в строй лирийцев, как раскаленный нож в масло. Пробить их линию, и дальше - лес, речушка и буйные заросли кустарника…. Нико ясно сознавал, что преследовать их не будут, главное прорваться.
        Снова началась рубка, посыпались стрелы, но все было вложено в единый бросок, нельзя сейчас думать о тех лучниках, что смыкаются сейчас за их спинами, нельзя останавливаться несмотря на то, что клин редеет, и даже Корвин припал к гриве своего скакуна по инерции несущегося за строем…. Живых спасет только скорость, промедление будет стоить жизни. Потом Николя мог вспомнить только, как рубил насколько хватало руки и постоянно давал шпор и так дошедшему до бешенства жеребцу, казалось его как завороженного не брала сталь… А потом была быстро приближающаяся стена леса, летящие в спину стрелы, стихающий топот копыт Лютика по бездорожью, отдающийся ударами крови в виски, и тишина… тишина….
       
        Тяжелое частое дыхание и бешенное биение сердца грозили разорвать грудную клетку, по телу свинцом разливалась усталость. Николя швырнул в высокую сухую траву слабо-звякнувший шлем, а за ним и латные перчатки, позволив слабому ветерку коснуться его лица и влажных от пота волос.
        Из полусотни рыцарей составлявших клин выжило более тридцати, и тяжело раненых среди них не было. Все, кто не смог удержаться в седле или потеряв сознание рухнул на землю во время их безумного прорыва, так и остались лежать там, и помочь им не тогда, не сейчас выжившие были не в силах. У Корвина глубоко вспорота нога над коленом, незнакомый Нико седеющий рыцарь с совой и звездами на нагруднике прижимает быстро становящийся алым лоскут к голове, мальчишка-оруженосец погибшего барона Арви сжимает рукой перебитое запястье. Но все они выживут. И все сейчас смотрят на него, Нико Тойе, человека, который собой-то адекватно управлять не способен, в ожидании приказа, в ожидании того, что он снова скажет, что нужно делать дальше.
- Останемся здесь до утра, перед рассветом будем уходить на юг, - принял единственное возможное на его взгляд решение Николя, - Надо помочь раненым и выставить ночной дозор.
- На юг? – молоденький рыцарь, не старше Доминика, казалось, был изумлен до глубины души, - Но лирийцы на севере… и Император.
- Не думаю, что мы намного опередим Орду, эти шакалы скоро будут повсюду, - голос Корвина несмотря на кое как перевязанную рану оставался твердым, - Надо отступить к нам в Крессо. Это всего три конных перехода, там можно пополнить вооружение и узнать новости….
- Скорее уж мы принесем туда свои новости «армия Ярно разбита, Лакона пала», - выкрикнул кто-то из рыцарей, но почему-то сразу замолчал под взглядом Нико.
- Если Ярно погиб, - тяжело роняя неожиданные для него самого слова, проговорил граф, - Даже если это так, то мы поднимем юг против тех, кто пришел сюда не званным.
      Три десятка измученных битвой воинов продолжали смотреть на своего случайного командира, как на умалишенного, но в глазах многих из них, потерявших в этой битве друзей, братьев, сыновей или отцов неожиданно загорались искры того же безумия. 
        Через четверть часа Нико уже избавился от оставшихся частей доспеха, освободил от всего, что могло бренчать, до сих пор храпящего и тревожно перебирающего ногами Лютика и вскочил в седло.
- Ты куда? – Корвин слишком хорошо знал своего друга, что бы его голос оставался спокойным. Он был уверен, что если в мирное время Нико «не слабо» было фамильярно поздороваться при всем дворе с королевой-регентшей за руку, или с определенными целями залезть на всю ночь в опочивальню баронессы ле Фье, муж которой, блестящий фехтовальщик, попереубивал пол Фалессы на дуэлях за «откровенные взгляды в сторону его супруги», то на войне самой меньшей выходкой станет визит в лирийский лагерь за выпивкой. Он почти угадал.
- За наш частокол, - ответил Нико просто.
        Глаза у Корвина заметно округлились - Ставка Ярно давно была захвачена. Стоило ли так бороться жизнь, что бы идти на откровенное самоубийство? -, но в свете частого применения по отношению к графу, это выражение лица уже не казалось ему столь оригинальным.
- Там Алек и Браин, - тихо пояснил Нико.
- Даже если они живы, ты никогда не найдешь их…
- Посмотри, что бы здесь все было нормально. Я вернусь ночью, если нет, то догоню в дороге, - весело ответил Нико, пожимая другу руку, - До встречи.
        Лютик рванулся с места в галоп, вырываясь темной тенью в прохладный простор спустившейся на поле боя ночи.

      К счастью для Нико, ясный день сменился пасмурной беззвездной ночью. Лирийцы расположились лагерем в стороне от поля боя, довольно далеко от бывшей ставки Ярно, и одинокого, облаченного в черное всадника на огромном, но удивительно бесшумно идущем коне никто не заметил.
      Действия молодого графа редко подчинялись логике. Он и сейчас ехал, не зная, что именно надеется найти. Ярно там нет… он сражался и погиб на первой линии своего знаменитого авангарда. Алек и Браин… Нико сам обрек их на гибель, не удосужившись даже приказать им спрятаться на время боя в лесу. Но о Ярно и Браине он почти не думал… главное Алека найти. Мальчик не мог, погибнуть, но мог спрятаться или вырастить из лирийцев те самые одуванчики, которые так «порадовали» паладинов. Только бы найти, наверное, ему сейчас очень страшно.
      Лирийцы толи не жаловали огня, толи не имели традиции жечь захваченные позиции врага, но искореженный частокол все еще подобно неровным клыкам какого-то чудовища окружал разграбленный лагерь. Убитые защитники до сих пор лежали рядом с изорванными шатрами и стенами, где их и нашла смерть. Николя просмотрел лица каждого из них, обыскал то место, где по воспоминаниям должен был быть его шатер. Во всяком случае, мертвым он ни Алека, ни своего оруженосца не обнаружил.
        Может Браин все-таки додумался покинуть частокол перед ударом лирийской кавалерии…. Нико пустил Лютика вдоль леса.

      Первое, что бросилось Нико в глаза на том выдающемся из густых зарослей пригорке - это конь, приземистый бело-рыжий жеребчик Браина флегматично щипавший траву в обществе троих своих более изящных  золотисто-песочных сородичей. А потом он увидел Алека, распластавшегося вверх лицом на мягкой траве. Горло сдавило ледяной рукой при виде стрелы в груди мальчика, и лишь мгновение спустя граф заметил, что крови нет.
      Николя почти скатился с седла, сжал худенькие плечики мальчика и распахнул его стеганую рубашку, заранее со смехом облегчения сознавая, что произошло. Стрела застряла в позолоченной стальной побрякушке, беспощадно стибриной у «рыцаря» в доме Мирты, опрокинула мальчонку на землю, но даже не задела тело.
- Алек…, - граф осторожно встряхнул ребенка.
      Длинные ресницы дрогнули и на графа уставились удивленные и все еще испуганные зеленые глаза, в которых медленно зажигались узнавание и радость. Алек тут же вцепился в руку графа мертвой хваткой, и Нико осторожно поднял его на руки.
- Где Браин?
        Алек вздрогнул, одна ручонка сильнее сжала плечо Николя, но другая уже показывала, куда то в сторону, где паслись лошади.
      Оруженосец отыскался лежащим на траве залитой кровью, в полном доспехе, рядом с двумя поверженными противниками. Пока Нико не снял с Браина искореженный ударом шлем, он был уверен, что юноша мертв, но оруженосец неожиданно дернулся и вскрикнул от боли, а через мгновение медленно приоткрыл глаза. Нико он узнал не сразу, а когда узнал словосочетание «господин граф» слилось в нечленораздельный хрип, и он долго молчал, пока его «вытаскивали» из доспехов.
      Раны серьезные, сильно разбита голова, пробито мечем правое плечо, левая рука сломана в плече, туника и трава кругом пропитаны кровью. Для Нико было загадкой, как он продержался так долго. Ничего, теперь обязан выжить. Куда денется? Граф распустил свой плащ на длинные полосы ткани и крепко перевязал раны.
- Я умру? – срывающийся слабый голос Браина заставил вздрогнуть.
- Нет, - с самой честной и уверенной физиономией, на которую в эту минуту был способен, заявил Нико, - От такого не умирают.
        «Умирают, конечно, и часто, и от меньшего…, но чем увереннее ты будешь в обратном, тем лучше» - подумал Нико.
- Алек погиб, - виновато прошептал оруженосец, и когда прямо над его лицом склонилась чумазая мордаха «кары господней», Браин несколько мгновений смотрел на чудо широко открытыми глазами, потом нашел в себе силы на улыбку. «Выживет», - решил про себя Нико.

        А утром небольшой рыцарский отряд двинулся на юг.

Автор: Франциск ле Шаорин 09.04.2004, 11:41

30 число месяца Падения Зерна. Фалесса.

   Ну и денек, Марэля ради! Сегодня с официальным дружественным визитом а дом первого советника пожаловала блистательная и высокородная Дората ле Шаду, супруга графа ле Шаду, одного из приятелей "самого Императора", точнее, одного из давних собутыльников Ярно ле Фалесса...
   Рыжеволосая нимфа, выставив угрожающих размеров декольте, церемонно раскланялась, передавая "привет и уверения в вечной дружбе" (хм, мы и знакомы-то толком не были) своего мужа, вместе с парой бутылок довольно редкого и дорогого (особенно в нашем осадном положении) лаконского вина.
   - Ах, любезный Франц, как у Вас тут мило! – верещала дамочка, энергично передвигаясь, почему-то, в сторону моей спальни.
   - Любезная госпожа! – в тон ей только и оставалось ухмыльнуться мне, - мы с Вами еще за одним столом не сидели, тем более, вина из одного кубка не пили... Прилично ли молодой замужней даме одной находиться в доме холостого мужчины, называть его просто по имени и... да мы уже в моей спальне!
   - И это замечательно! – абсолютно не растерялась Дората, - просто чудненько! – довольно хихикнула она, прыгая на мое ложе с одной из подарочных бутылок. – Вот сейчас мы выпьем и познакомимся поближе... Наливай, благородный красавец, - с этими словами дама ловко бросила мне сосуд с вином.
   Бутылку я поймал, раскупорил, взял со столика пару кубков, а вот налил не из нее, а из стоявшего там же кувшина. Вино у меня не хуже, если и не лучше, а подстраховаться не мешает.
   Пока я проделывал эти манипуляции, красотка успела полностью разоблачиться. Ничего себе, резвушка!
   Надо сказать, выглядела она очень и очень: пышные бедра, достойных размеров грудь, но талия на месте и пузо не торчит, несмотря на приятную полноту...
   - Любезный Франц, - подмигнула она, протягивая руку за кубком, - Надеюсь, ты соответствуешь твоей репутации? Или меня надули?
   - Кто? – вообще-то, удивить меня трудно, но тут я чуть кубок не выронил.
   - Как это - кто?
   Далее последовал перечень моих знакомых, интимных и не совсем, а несколько имен я слышал впервые... Как тут не загордиться и не поддержать честь и славу первого соблазнителя всех времен и народов!
   Последующие несколько часов оказались далеко не худшими в моей жизни. Дора (мы все-таки перешил на "ты") с восторгом шла на встречу даже весьма экзотическим моим прихотям, проявляя бешеный темперамент и боевую готовность на любые эксперименты...
    - Послушай, милая, - поинтересовался я, когда мы (уже в совершенно пристойном виде) пропускали еще по бокальчику, - а как же муженек-то твой, великолепный Ральф ле Шаду? Он же как бы молод и хорош собой?
   - Ну да, ему только винище трескать, да железяками махать, а на любовном поприще... а, что тут говорить? – махнула рукой разбитная дамочка.
   Расстались мы, страшно довольные друг другом. Возможно наша встреча и не последняя...
   И тут я вспомнил про подарочек. Сентиментальное настроение мигом испарилось.
   Из тайника, сделанного в изголовье кровати, я извлек склянку  с голубоватыми кристаликами. Сыпанул несколько штук в презентованную мне бутылку, взболтал хорошенько и налил кубок...
   Жидкость, плещущаяся в кубке, по цвету напоминала не красное вино, а изумрудную морскую воду и слегка опалесцировала.
   Широкой души человеком оказался господин граф. Скромному Франциску ле Шаорину и неверной супруге Дорате вполне хватило бы полглоточка на двоих, чтобы предстать перед пресветлым Марэлем. А уж содержимого обеих бутылок с гарантией достало бы перетравить треть Фалессы...
   Интересно, чем я так досадил вышеупомянутому господину?

Автор: Вефир ибн-Найджбер 09.04.2004, 21:32

2 число месяца Темнейших Глубин. Ставка Орды.

   Поступали последние донесения. Имперцы были разбиты, те кто уцелел, бежали, спасая свои жизни. Потери среди войск лирийцев были очень велики, во много раз больше чем у лаконцев – сказывалось превосходство в оружейном деле. Стандартные имперские доспехи надежно берегли своего обитателя, а вот лирийцы предпочитали маневренность защищенности – и гибли, гибли тысячами. Можно сказать, что они завалили врага трупами – и только так смогли победить. Вефир знал, что перед лицом Каар, надо быть честным сам с собою – если оставить сегодняшнюю тактику, так как есть – в следующий раз победа будет чьей-то другой.
   Да, Лирия выиграла битву у Темного Брода, но оставалась еще непокоренная южная и восточная Лакона, где сражались и гибли воины Самаля. Первое, что сделал Вефир после того как его рати были вновь собранны – так это отправил весточку брату Великого Хана. Ярно в последний момент удалось обхитрить их, он оставил в своем лагере небольшой отряд, создав иллюзию присутствия большого количества войск. Даже удивительно, но разведчики ничего не заметили, и император ушел, оставаясь по-прежнему угрозой номер один для лирийцев.
   Головы тех, кто упустил Ярно, оказались рядом с головами тех, кто бежал с поля боя, и тех, кто бросился обирать трупы, позволив  многим лаконцам вырваться из окружения. Он, Вефир ибн-Найджбер, по воле Каара замещающий повелителя, не позволит им своевольничать! Дисциплина должна быть железной, а повиновение – беспрекословным. Только так они победят...
   Вефир задумался. Они все сражались плечом к плечу, и все заслужили награды. Он должен им дать то, чего они хотят, и чего заслужили... Нужно поговорить со всеми вождями, и определить дальнейших план действий по покорению Лаконы. Когда Сафар вернется, он уступит ему это место, но пока он, Вефир – Великий Хан, чье слово закон. Да, Кир может быть ему полезна как полководец (и как женщина (!)), Барг-Танг разбирается в магии и все что с ней связанно, Афиар Мирх отменный тактик и просто замечательный человек, Кармун, сын Угумра – грозный воин, но должно быть некое единоначалие – без него они обречены.
   Наметить новые цели – вот что важно. Сейчас им надо двигаться вперед, не оставаться на месте, довольствуясь уже полученным. Конечно, что придется отдать на поживу кочевникам – так уж они народ, не могут жить без того, чтобы кого-то не пограбить и понасиловать, но тут уже ничего не поделать – Вефир не может лично следить за каждым воином Орды. Жертв среди новых поданных Великого Хана не избежать... Возможно, это и правильно – место убитых неверных займут дети степи, которые, во чтобы это не стало, должны обрести новый дом. Если бы это не случилось здесь, это бы произошло в Лирии, с лирийскими городами... Рядом со львами всегда рыскают шакалы...
   Отец и дед Сафар добивались того, что происходит сейчас, так должен ли Вефир усомнится в правильности сделанного? Нет, в выполнении поставленных целей нужно быть твердым, полным решимости идти до конца. В любом случае все обернется благом, как сказал Каар...
   От дальнейших размышлений Вефира отвлек Барг-Танг, достаточно тихо появившийся в зале. Они уже достаточно давно не разговаривали наедине, по сути, с тех пор как Вефир стал "Сафаром". Поговорить позднее не получилось, а вот теперь время есть... Но, казалось карлик глядит осуждающее.
   - Я глядел в огонь и воду. Я видел знаки. Древнее зло пробуждается ото сна...
   - Зло? – Вефир поднял бровь. – О чем ты говоришь друг мой? Зло было повержено на ратном поле, зло древнее, когда-то пришедшее к нам на родину, убивающее и грабящее. Теперь они понесли справедливую кару. – да, была справедливость Каара в том, что имперцы бежали с поля боя, завывая от ужаса. Где уж тут мужество тигров, скорее дранных котов... Вефир снова погрузился в размышления...
   - Зло для людей... – Барг-Танг выглядел опечаленным. – Я могу видеть будущее, возможно смутно, и поэтому я могу ошибаться... Но мне кажется, что мы обратили мечи не против того врага...
   Вефир поднялся с трона.
   - Враг выбран точно. Каар покарал Лакону за тысячелетия  унижений, что пришлось пережить всем ее соседям – Лирии, Полумесяцу, Сторну. В незыблемой гордыне эта Империя Зла думала, что ей предназначено править всем миром! Но нет, на каждого найдется свой меч! Вождь, мы не какие-то захватчики и воры, мы Кара, Божественное Возмездие свыше! Мы призваны дать им горький урок, который они поймут. Иначе было нельзя...
   В глазах Барг-Танга засверкали искры.
   - Пойми же меня, советник великого! То с чем столкнемся мы, может дать всем людям этот зловещий урок! Это придет из глубин, и поднимется выше облаков. Тьма, тьма, что чернее ночи, наползет на землю... И здесь и там, есть люди, которые способны понять ЭТО! Останови меч, советник, иначе скоро не останется места для рода человеческого на этой земле...
   - О чем ты просишь меня, ллуниф?  - возвысил голос Вефир. - Я должен сказать другим вождям, что, мол, мы должны сложить оружие, и объединится с нашим врагом? Как ты себе это представляешь? Что ты думаешь, они мне ответят? Я не могу остановить это меч, пойми, теперь он остановится, только испив вдоволь крови. Лакона обречена в любом случае...
   Барг-Танг пошел к выходу.
   - Что ж, в любом случае стоило попытаться...

Автор: Кот 09.04.2004, 23:49

1 день месяца Темнейших Глубин. Фалесса.

Присутствие на Малом совете посторонних, а тем более не дворян, хотя последнее и было спорным, не поощрялось и даже, можно было сказать, запрещелось, но Консул есть Консул. Он сказал, другие промолчали. Так, Кот оказался негласным "членом" совета. Слушать разглагольствования о положении в стране стало своеобразным хобби. Всегда равнодушный и непробиваемый - Адриан, всегда великолепно держащая себя императрица, играющий в сови игры Шаорин и капитан гвардии, последний представлял мало интереса. Сам Иванэ поражал Кота тем, что казалось был создан дабы руководить. Хотя официально вела собрание Саола, убийца видел, что девушка во многом полагается на каменного герцога. не удивительно. Он вот тоже даже не заметил, как стал "человеком Амарра".
Каменный герцог...Когда-то это было так или только казалось, но то что сделала одна маленькая ... легко разрушило веками закаленную твердь. После бегства Лексы от Иванэ осталась тень. Он продолжал ходить, ест, спать, делать дела, бывал на стене, учавствовал в защтите, посещал двор, вел совет...Но это не был тот Иванэ, за которым когда-то пошел Кот. Это было лишь его отражение в зеркале жизни.
- Провизии нам пока хватает, даже более чем, но конца осаде пока не видно, и достоверных данных о положении всех войск у нас нет... - Голос герцога плавно тек над большим резным столом, за которым сидело четыре человек. Это и так было всем известно, но каждый раз люди вновь и вновь повторют то, что больше всего их волнует.
Одно из кресел сегодня пустовало. Адриан просил передать, что немного задержится. Что за дела заставили верховного мага пропустить Малый совет осталось тайной. И слава Марэлю. Кот предпочитал не лезть в дела этого человека. Не буди лихо, пока...
Двойные створки распахнулись и на пороге возникла фигура в темном балахоне. Ну вот стоило помянуть и Адриан уже явился на "зов".
- Пршу простить меня, за опоздание. - После маг спокойно прошел на свое место и опустился в высокое кресло.
- Уверены, что только очень важные дела заставили Вас задержаться. - Можно было подумать, что в этом замечании кроется усмешка, если бы их не сказал Иванэ Из его уст они прозвучали как простая констатация неприложного факта.
- Да. Мне только что сообщили новость об Императоре. Наши войска разбиты у Темного Брода лирийцами. Император и многие рыцари убиты. Остатки тех, кто выжил - таких немного - отступают. Армии Лаконы больше не существет.
Если и случаются в жизни немые сцены, то в данный момент Кот наблюдал именно ее.
Тишина наступившая вдруг в комнате напомнила Коту ночные засады, когда даже дыхание может стоить убийце головы. Сейчас о своих головах и их сохранности, видимо, подумали все присутствующие, кроме может быть самого Адриана, который даже не дрогнул, сообщая страшную новость. Реакция других была и похожей, и совершенно разной. Шаорин знал, понял Кот. Мирта сильно побледнела, но сдержала себя в руках. Где-то там был ее брат. Иванэ поднял глаза на Кота, но в них ничего уже не отразилось. Этот человек перешел ту грань, за которой что-то может потрясти, осталось только то, что сокрушает окончательно. Интересно, что еще подготовила стерва - Судьба для герцога?
Но времени узнать, что станется с герцогом после этого известия Коту не предоставилось. Императрица в первый момент просто замершая, как прекрасная статуя, вздохнула и начала медленно оседать на пол. Кот бросился было вперед, но его опередили другие крепкие мужские руки. Иванэ подхватил Сао на руки, словно она была невесомой и решительно направился прочь из комнаты. Все расступились, Кот последовал за герцогом, следом заними выбежала Мирта. Прозрачностью лица она немного уступала Сао. Убийца даже испугался, что она тоже сейчас рухнет ему на руки, но девушка решительно шла рядом с ним, сжимая маленькие кулачки. После того, как она вернула с того света Эвора, к лечению которого он тоже имел отношение, Кот не заметил, как стал восхищаться хрупкой, но такой сильной дворнякой.
Иванэ, тем временем, уже достиг комнат императрицы и скрылся за дверью. Кот бесцеремонно последовал за ним. Мирта уже отдавала приказы служанкам. Кто-то охал и причитал, кто-то суетливо кинулся готовить постель, одна из девушек разбила вазу - и в этом всеобщем наступившем хаосе посреди комнаты возвышался герцог с бездыханной девушкой на руках. Впервые за последние дни в его глазах появилось осмысленное выражение, он снова мог заботиться о ком-то, он кому-то был нужен. Кот уже возблагодврил Марэля за этот нежданный обморок. Пусть он вызван ужасными известиями, но об этом можно подумать завтра. Теперь уже лишний день не сыграет роли.
Когда женщины, наконец, немного успокоились, Ивнэ опустил Сао на кровать и присел на край рядом с ней. Пару раз он легко ударил девушку по щекам, возвращая в реальность. Веки императрицы затрепетали, приоткрылись и Сао посмотрела на Иванэ.
- Это был не кошмарный сон?
- Боюсь, что нет, Ваше Величество. - Голос Амарры теперь был успокаивающим. Как бы тяжко не было ему, перед лицом боли другого он прогнал тоску прочь.
Императрица вновь закрыла глаза и прижала ладонь ко лбу. Иванэ взял со столика кубок с водой, приготовленный одной из служанок, и протянул ей:
- Выпейте. Вам станет легче.
Девушка удивленно посмотрела на герцога, но стакан взяла. Легкий румянец стал возвращаться на ее щеки.
- Теперь Вам нужно отдохнуть. Поспите, завтра ничего не изменится, но это не повод, чтобы губить и себя.
- Что же нам теперь делать, Иванэ? Ярно...он мертв...войска...- В этот момент княжна, стала удивительно похожа на маленькую девочку, ищущую защиту. В ней было столько беззащитности, что даже Кот дрогнул. Иванэ взял руку Сао в свою, поцеловал ее и ответил:
- Спать. Вам нужно спать. Об остальном я позабочусь. - После этого он встал, поклонился и вышел. Кот также поклонился и последовал за герцогом.
Только в своих комнатах во дворце, Иванэ заговорил с Котом.
- Итак, нам поставили шах и мат.

Автор: Tarike 10.04.2004, 6:53

14-20 день Месяца Падения Зерна

Тарикэ сидела перед зеркалом, расчесывая свои длинные, черные локоны. В комнату резко и решительно вошла Сильвия:
- Ну! Он опять пришел. И даже со своим другом.
Черноволосая девушка улыбнулась с неистребимым лукавством:
- Он очень красивый..
В комнату вошел маленький слуга:
- Леди, к вам Свен Сакола. Он был бы рад увидеть вас... и вас, - добавил слуга, переводя взор на Сильвию.
Тарикэ засмеялась, глядя на лицо своей подруги, а та в притворной строгости сдвинула брови.
- Послушай, принцесса, а как же ты так свободно общаешься с мужчинами? - лукаво  спросила Сильвия.
- Не свободно.. Честно. Я просто.. Ох, я не знаю. Но его глаза такие.. У наших витязей глаза темные, строгие, подчиняющие себе. Женщина создана только для того, чтобы мужчина мог продолжить свой род во славу Каара..
- Ты что - смеешься? - прервала ее подруга.
Кали покачала головой. Перед ее мысленным неожиданно появился великий везирь. Его глаза так ласково и внимательно смотрящие на нее, как на равную. Тарикэ вздохнула и улыбнулась:
- Давай не будем спорить, Сильвия.
Когда девушки спустились в комнату, Свен и его друг - Роб оживленно обсуждали странную тишину со стороны лирийцев, для которых жертвы были не важны - важен лишь прорыв. Белый город пока стоял. Увидев Тарикэ, Свен радостно улыбнулся и тут же предложил всем прогулятся по улицам города. Его глаза смотрели в очи юной принцессы чуть лукаво и ласково. Юноша мягко приблизился к Тарикэ и тихо сказал:
- Ты очень красивая, Кали.
Девушка вспыхнула, как роза. А рядом находившаяся Сильвия, услышав слова Роба о собственной неотразимости, неожиданно приблизилась к нему и чуть выпятив губы приказала:
- А ну! Покажи мне насколько ты ослеплен мной!
Сильвия звонко смеялась, ее смех внезапно был заглушен мягким поцелуем, а потом - звонкой пощечиной. Роб радостно рассмеялся:
- Ты умеешь постоять за себя! Но пусть меня помилуют Силы, ты - дитя, - веско сказал Роб.
- Скажу тебе по секрету: ты прав, Роб. Пошлите гулять, дети, - покровительственно кивнула она в сторону смущенных Кали и Свена.
Мягкая ладошка Тарикэ почти полностью исчезла в руке юноши:
- А ваш город выстоит? - неожиданно спросила девушка.
Глаза Свена чуть потемнели:
- Мы очень надеемся на это. Но, Силы знают, Белый город - невечен.. Всему приходит конец.
- Ты это так говоришь, Свен, - тихо прошептала Кали, - словно Криэранн обречен.
Парень улыбнулся, скрывая тревогу в глазах:
- Если в городе будут девушки с такими глазами, как у тебя, то он - выстоит!
Болтая ни о чем они ходили по улицам осажденного города, не обращая внимания на темнеющие небеса, на усиливающий ветер... Они просто - жили.

Автор: Эвор Тилийский 10.04.2004, 9:44

2 день месяца Темнейших Глубин.
Лакона. Фалесса.

    Полутемная комната и почти полная тишина, нарушаемая только глухим звуком биения собственного сердца и хриплым прерывистым дыханием. Тусклый луч холодного зимнего солнца пробивался через узкий просвет между тяжелыми портьерами, оставляя на черно-красных тай-суанских коврах пыльную бледно-желтую полоску. Зеркала, громоздкая деревянная мебель, картины в золоченых рамах на стенах…. Все это было, и вместе с тем не существовало….
      Тот, кого очень давно, словно в прошлой жизни, звали лесным Князем, был безмерно далек и от осажденной Фалессы и от себя самого. Он ушел бы совсем, но Сила, слишком большая и своенравная, что бы ослабшее сознание князя могло противиться ей, привязала Эвора к изувеченному человеческому телу, памяти, позору и чувству вины, которые теперь уже почти не причиняли боль…. И он был благодарен за это. Уйти было бы слабостью и самым простым выходом… уйти после того, как твоими руками разрушено все… он должен попытаться исправить. Глядя в белый потолок, Эвор ощущал презрение к собственному бессилию.
      Но у него осталось небо. И пусть теперь, летая во второй своей оболочке над степями и границей леса, что когда- то был его домом, Эвор не мог полностью отрешиться от прочего мира, но ветер странным образом снимал боль и дарил свободу, отобрать которую был не в силах никто….
     
      Она вошла, как всегда, бесшумно, и Эвор не услышал ее приближения, пока тонкая прохладная ладонь девушки не коснулась его лба. Он медленно открыл глаза, хотя мог этого и не делать. Кроме нее здесь быть некому, а черты этого лица он раз и навсегда запомнил в мельчайших деталях. Невысокая хрупкая красавица, светловолосая, с темно-синими как зимнее море глазами. Эти глубочайшие, обрамленные пушистыми ресницами омуты были первым, что Эвор увидел, вернувшись из-за черты, он не мог не узнать их.
      Война и все, что навалилось на молодого Князя в последние месяцы, заставило забыть ту мимолетную встречу в Криэране, но едва взглянув в огромные темные глаза Мирты (да, теперь он знал, как ее зовут), он безошибочно вспомнил все и не мог не поразиться тому, как сильно она изменилась. Какая холодность и затаенная тревога и мягкая, но огромная Сила заключена, в этой тоненькой девушке…, та самая сила, что приказала ему вернуться назад. В прочем, они стали другими оба.
      Они редко говорили, порой, не обмениваясь и парой слов за день. Князь был для нее обременительным обязательством, и молчаливая договоренность не лезть друг другу в душу, казалось, вполне устраивала обоих. Но у Эвора порой создавалось странное впечатление, что он живет с утра до вечера лишь для того, что бы дождаться ее прихода, сказать пару ничего не значащих слов и просто смотреть на нее, пока она снова не уйдет.
- Жара нет, - тихо сказала Мирта.
        Эвор молча кивнул, он и сам чувствовал, что почти совсем уже поправился, настолько, насколько в его случае это было возможно.
- Там внизу герцог Амарра, он хотел поговорить с вами, - тихо произнесла Мирта, и голос ее показался Эвору неожиданно усталым и глухим, - Вы сможете его выслушать?
- Да, непременно, - но слова не несли в себе никаких эмоций.

        К «Мечу Лаконы» Эвор относился гораздо лучше, чем к Ярно и его своре, возможно потому, что честь и смелость герцога Амарры были неоспоримы, а честь в Лесу ценилась ничуть не менее, чем в Империи, и Иванэ вызывал у Князя только непременное уважение… но врагом от этого быть не переставал.
        Возвращать его с того света из простой солидарности никто не стал бы, и в свете того, что Фалесса в осаде, похоже Лаконе необходима была помощь Леса… именно то, чего Эвор дать сейчас не мог, даже если бы захотел. Тил никогда не примет того, кто принес Лесу столько смертей, того, кто, переступив через обычаи и собственную веру, осквернил святыни, стоявшие еще до того, как строились первые города тех земель, что теперь называются Лаконой.
      Услышав шаги на лестнице, Эвор с трудом сел на кровати, спрятав под одеяло изувеченную руку. Двери медленно открылись. Мирта вернулась вместе с Иванэ, и хотела было оставить их, но герцог, прикоснувшись к плечу девушки, дал понять, что хочет, что бы она осталась. Амарра сел в кресло, напротив Эвора, Мирта молчаливо отошла к окну, отдернула портьеру, впустив в комнату холодный зимний свет.
- Доброе утро, Князь, - негромко произнес Иванэ, - Мне сказали, что вы чувствуете себя уже лучше. Есть разговор, который лучше не откладывать.
        Амарра был странно бледен, всегда спокойное и лишенное эмоций лицо казалось старше, чем прежде. Наверное, война имеет свойство менять всех.
- Я слушаю, герцог, - спокойно ответил Эвор, собственный голос сухой и слабый все еще казался ему странным.
- Лакона сейчас в очень тяжелом положении, Князь. Вы, думаю, знаете это. Фалесса и Криэран в осаде. Армия Ярно разбита, - Иванэ помолчал какое-то мгновение, - Та самая армия, которая пришла в Полумесяц с огнем и мечом. Поэтому я пойму, если вы откажете мне в помощи, но все же вы должны сознавать, что в случае, если Лакона будет завоевана Лирией, хан не будет мириться с тем, что его страну разделяет надвое ваш лес.
- И что именно Лаконе нужно от меня? – Эвор чуть прищурился, что бы лучше рассмотреть против света неподвижно-спокойное лицо своего собеседника, со стороны могло показаться, что Князь хмурится.
- Вы сами это понимаете, Князь. Перемирие с Лаконой, союз против Лирии, возможно помощь с ТОЙ стороны вашего Леса или поддержка у Тай-Суансих перевалов, - у Амарры было прекрасное свойство говорить все прямо в лоб, что бы потом не оставалось лишних вопросов.
          Что ж будет правильным ответить честностью на честность.
- Моя жизнь для Леса больше ничего не стоит, - негромко проронил Князь, - Мне не простят ни этой войны, ни того, ЧТО я сделал. Но все это крайне смешно мне, - без тени улыбки произнес Эвор, - Что сделал Ярно, когда я предлагал ему обрести в лице Тила верного союзника и надежного соседа?
          Мирта резко обернулась от окна, ее серебристые локоны, разметавшись по обтянутым светло-синим шелком плечам, казались пеной на глади волн.
- Есть время, когда забыть старые обиды, становится единственной возможностью выжить, Князь, - ее голос звенел гневом, и Эвор внезапно с какой то отрешенностью подумал, что это единственный живой голос в комнате, - Если вы не желаете больше думать о себе, то подумайте о своих людях. Выдержит ли Лес еще одну войну, на этот раз с сытой и сильной Лирией?
- Это не хуже чем ходить в вечных вассалах у Ярно, - в какую то секунду сквозь полную оторванность от всего прорвался гнев, тут же погасший.
          Амарра несколько мгновений молчал, казалось, собираясь с мыслями, потом решился.
- За помощь, Князь, вы останетесь живым и получите свободу, себе и Лесу. Я как Консул Лаконы могу признать независимость Полумесяца, и если вам нужны гарантии…
- Гарантии? В этой стране вряд ли сыщутся гарантии большие, чем данное вами слово, герцог, - обронил Эвор мрачно, о чести Амарры ходили легенды.
        Мало радости вступать с союз с Лаконой, чьи правители угнетали и унижали лесных жителей на протяжении века, мало чести, но еще глупее и страшнее лишить Тил такой возможности, возможно последней. Крилла в Княжих Чертогах уже присягнула Ярно на верность. Договор с Амаррой хотя бы компенсирует потери Леса, и если не сведет их на «нет», но хотя бы частично оправдает пришедшую по вине Эвора в Тил войну. С такими условиями Князь даже осмелился бы предстать перед советом. Его, конечно, все равно прогонят, но возможно вернут их роду право на престол Тила, и дети Сиэнны смогут называть себя Князьями…. И Лес будет свободен.
    Это не искупит вины, но позволит сохранить хоть что-то… если лирийцы не уничтожат все на своем пути.
    Эвор долго молчал, настолько, что могло показаться он снова провалился в «ничто», стараясь понять и взвесить все…. Терять молодому Князю в этой жизни больше было нечего. Если Лакона и откажется от своих обязательств, он все равно «выигрывает» собственную жизнь и свободу, которые хоть и не имеют без Леса никакого смысла, но могут закончиться с большей пользой, чем в руках столичного палача.
- Я согласен, - тихо, но твердо ответил Эвор.
      В этот момент еще никто не знал, как ценен будет для обеих сторон этот странный, рожденный охватившей Лакону и Полумесяц агонией, альянс.

Автор: Ардрик ле Нуаран 10.04.2004, 14:21

30 число Зерна.

Итак, мы в Озерном Чертоге – последней крепости Эвора. Эх, да где теперь сам Эвор? А они вот ждут, и за это их нельзя не уважать.
Верховенствует тут Ред Дир – замечательный человек и лидер. Есть в нем что-то такое… Не царственное, не аристократическое, но рядом с ним и Ярно, и Шарк, и даже Эвор выглядят крестьянскими сыновьями. Этакое врожденное благородство в первоначальном смысле этого слова. С ним мы не говорили – зачем я ему? По всем магическим вопросом ему готовы дать совет друиды. Кстати, славные люди. Узнав, что я – маг Воды, они пригласили меня бывать у них почаще, и не раз я забывался в отвлеченных спорах о сути стихии и прочих не касающихся моей горемычной жизни вещах.
Жизнь, кстати, показывала зубы уже не мне. Бедолага Эвор сейчас, должно быть, заживо гнил в фалесских застенках с воспаленной рукой… А ведь он был хорошим человеком. Ершистым, иногда резким, иногда недальновидным, но честным, прямым и всегда готовым отдать за свой малоблагодарный народ всю кровь до капли. Он вел их против железных полков Ярно, а они предали его из-за каких-то деревьев… Да, святыня, но если выбирать между людьми и богами…
К сожалению, мало кто выбирает человека. Все говорят: честь важнее людей; слава важнее людей; идеи, гордость, власть, родина – все это важнее людей. Уроды… Ничего они не понимают! Все это теряет свое значение, если ты остаешься один, если все, кто тебе поверил, полегли ради этой мишуры… Свою собственную жизнь каждый волен отдавать за что хочет, но жертвовать другими – друзьями ли, подданными – недопустимо!
Эвор это понимал, а Ярно – нет… Но почему один лишился пальцев, свободы, если уже не самой жизни, а другой получил славу, власть и лучшую из женщин мира? Ответа нет и не будет…
Все было спокойно… Рыцари ушли встречать лирийцев. Друзья степей явились удивительно вовремя… Ну да, как один на один с огромной империей – так это Лес, а как взять врасплох беззащитные города и увязшую в Лесу армию – так это Сторн с Лирией…
Нам-то в Озерном, благодаря Крилле, уже все равно, но за державу обидно.
Делать было совершенно нечего: сидеть в обороне – глупо, а выйти против Криллы и Герена – сил не хватит. Да если бы и хватило – кого сажать на трон? Ред – не из Леса, а Сиэнна. При всем к ней уважении, не та Княгиня, что нужна во время всеобщей резни…
НО! Что-то делать было необходимо…

Автор: Сингреллин а Ре'Антэ 10.04.2004, 20:56

[glow=navy,2,500]
Шестой день месяца Темнейших глубин. Раннее утро.
Лирия. Пустыня недалеко от Хайдолы.[/glow]

Вампирке становилось всё хуже. Вчерашний день она провела в том самом карьере, откуда выбралась на поверхность. Однако сидеть на одном месте было выше её сил, и она решила добраться до более-менее обитаемых мест. Это в пустыне-то.

Ночь прошла спокойно, по пути ей никто не встретился (а пусть бы и встретился, лишняя закуска никогда не помешает). Однако вот уже и рассвет, небо посветлело, и вампирка подумала вдруг, что пустыня - не самое лучшее место для вампира. Надо было срочно что-то делать, но Син просто шла вперёл, автоматически передвигая ноги и размышляя.

"Интересно, а почему тогда, во время той жизни, у меня не возникало желания путешествовать? Ведь я же ни разу не уходила далеко от города, почему же? Наверное, из-за пустыни. Надо было уходить в последние дни Войны, тогда тут такие дожди были, песок под ногами хлюпал... А теперь эта мерзость сейчас выползет на небо и подпалит мне шкурку..."

Становилось всё жарче, и, когда вампирке стало казаться, что она уже поджаривается, её взгляду вдруг предстали.. пальмы...
Вампиры не видят миражей, поэтому Сингреллин не стала сомневаться в собственных глазах, а просто рванулась вперёд. К тому моменту, когда до оазиса оставалось всего несколько шагов, Син вдруг осознала, что бежит на четвереньках. Пристыженно оглядевшись (уж не видел ли кто?), она поднялась на ноги, оттряхнула коленки и преодолела последнее расстояние.

Оазис, как оказалось, образовался на берегу озерца, и представлял собой, собственно, само озерце, пяток пальм и одного человека. Сингреллин долго разглядывала жующего нечто похожее на кору пальмы старика, завернутого в лохмотья.

"Жара, а он в лохмотья завернулся", подумала Син, подходя к нему.

- Эй, старик! - крикнула она.
- Кто здесь? - вопросил старикашка, поднимая на вампирку невидящие глаза.
- Я - твоя Смерть. - сказала Син, недобро смеясь.
- Я долго ждал этого. Наконец-то.
- Чего? - опешила вампирка.
- Ты же пришла забрать меня, да? Я живу здесь уже долгое время, надеясь умереть от жары.
- Самоубийца что ли? Почему бы тебе просто не повеситься?
- Я пытался. Не смог. Я слишком боюсь боли. Придя сюда, я хотел умереть от недоедания. Однако уже через четыре дня поймал себя на том, что жую кору...
- О ужас. Могу я не спрашивать тебя, почему ты пошёл на такие меры?
- Зачем тебе спрашивать? Ты же Смерть...
- Эээ... Ну да, ты прав. Просто так спросила. Из вежливости. Однако твоё время ещё не пришло. Ты же ещё не умер.
- Так убей меня!
- Я Смерть, а не убийца. - Син откровенно издевалась; нечто, похожее на сочувствие в её душе умерло, даже не успев родиться.
- Ну ты можешь хотя бы сказать мне, КАК я умру?
- Конечно, могу. Тебя убьёт вампир.
- О! Неужели мне суждено влачить жалкое существование до самого Возвращения Теней?!
- Кого? Вампиров? - вампирке польстило, что её, оказывается, звали Тенью.
- Вампиров, Теней... Какая разница?
- Недолго ждать осталось. Скоро они вернутся.
- Скоро? Их нет уже две тысячи лет, почему же им суждено...
- ДВЕ ТЫСЯЧИ ЛЕТ?! - воскликнула Син, не дослушав. - Ты сказал - две тысячи лет?!!
- Да, именно столько. Разве ты, Смерть, не помнишь, когда произошло то время? Ведь у тебя было много работы...
- Видишь ли, - сказала Син, обдумывая это знание, - на Серых Равнинах время течёт иначе...
- Где?
- Там, куда души уходят после того, как умирают...
- Но я думал, что...
- Да не важно. В общем для меня, Смерти, время несущественно. Поэтому и удивляюсь. И вообще, хватит болтать, помолчи немного. А то заберу тебя позже, чем нужно.

Старик замолчал, ужаснувшись такой участи. Мдя, нашёл во что поверить. Старческий маразм, наверное, замучал дедушку... Тем временем Син, убедившись, что старик слеп, скинула с себя истлевшие лохмотья и нырнула в воду. Впрочем, она тут же пожалела об этом, едва не свихнув себе шею - озерце было весьма неглубоким. Чтож, друдно было ожидать чего-либо иного в пустыне...
Смыв с себя тысячелетнюю грязь, вампирка выбралась на берег, закопала в песок остатки одежды и стала разбирать сумку.

В ней нашлось много интересного. Там было почти всё, что нужно. Кроме того, засыпая, она догадалась наложить на сумку заклинание хранения, поэтому одежда и всё остальное неплохо сохранилось. Син облачилась в одёжки и подумала: "а всё-таки жаль, что старик слепой. Он бы хоть сказал, не буду ли я выглядеть слишком старомодно в таком обвесе? Две тысячи лет - не шутка..."

Вампирка сделала для себя заметку по поводу одежды, затем принялась сооружать навес. Через полчаса рядом с озером над песком висел плащ, растянутый между тремя палками. Вампирка сидела под этим плащом, в темноте, а старик время от времени приносил ей воду, дабы помочь охладиться. В противном случае вампирка пригрозила, что не заберёт его в назначенный срок. Совесть Сингреллин молчала.

Решив, что это не дело и что она не сможет долго жить в пустыне, Син подозвала старика. Он, спотыкаясь, подобрался к "шатру", едва не сбив одну из палок.

- Эй, полегче! - сказала Син.
- Да-да, прости, о Всесильная.
- Хватит! Не называй меня больше так. Я не всесильна, я просто могу очень много. Многоможущей тоже называть не смей.
- А как тебя звать?
- Зови меня просто... Мнээ... А, к чему скромность. Зови меня просто Смерть.
- Хорошо, Смерть. Итак, зачем ты позвала меня?
- Собственно, в чём вопрос. Где у нас тут ближайший город?
- Иерохарра. Примерно три дня пути в сторону восходящего солнца, - сказал старик, махнув рукой в другую сторону. На это Син внимания не обратила.
- Прекрасно. Вот туда-то мы и направимся. Именно там мы и должны встретить вампира, убьющего тебя.
- Как скажешь, Смерть...

" Да вот уж так и скажу. Поверь, старик, мне лучше знать, где на тебя нападёт вампир. Я даже знаю, какой вампир это будет... " - подумав так, Сингреллин а Ре'Антэ улыбнулась...

Автор: Мирта ле Тойе 10.04.2004, 21:03

3 день месяца Темнейших Глубин. Лакона, Фалесса.

Мирта бесшумно вошла в кабинет Императрицы. Саола ее не заметила, так и сидела, опустив голову. После поражения армии Ярно у Темного Брода в Фалессу пришло время смут. Пока все еще казалось твердым, но стоило чуть подтолкнуть эти чертовы качели – и все станет с ног на голову. И первыми полетят в бездну те, кто стоят наверху, прежде всего Императрица, а потом и ее приближенные. Над Лаконой гулял страшный ветер, разлучающий влюбленных и родных… Из Криэрана давно не было никаких известий. Нико… он шутил, что у него жизней больше чем у кошки, но смог ли он выбраться из той мясорубки? Зеркала молчали, и она уже начала бояться того, что они покажут, когда снова оживут. Вместе с Нико пропал и Алек, и эта потеря ударила по ней неожиданно больно. Смешной мальчишка с ясным взглядом, сразу к ней доверчиво потянувшийся…

Саола подняла голову и тяжелым взглядом посмотрела на нее.
-   Ваше Величество, купцы Фалессы ждут аудиенции…
-   Я помню, - тихо ответила Саола, - сейчас буду готова.

Она встала, подошла к зеркалу и принялась поправлять волосы. Мирта смотрела на ее неестественно прямую спину, гордо вскинутую голову. Сколько всего уже свалилось на плечи Императрицы, и она не сломалась, но вот потерять мужа…
-   Ярно – лучший воин Лаконы, Ваше Величество, он наверняка скоро будет здесь, - Мирта сама не ожидала, что будет утешать Императрицу, та, похоже, тоже была удивлена. Саола просто окаменела, Мирта уже начала жалеть о сказанном, когда Императрица повернулась к ней.
-   Мирта, скажите… у вас там был кто-то?
-   Брат.
-   А… другие родственники?
-   Отец… он остался в Криэране.
Несколько мгновений они смотрели друг другу в глаза – не императрица и придворная дама, а две усталые девушки, потерявшие близких. Саола слабо улыбнулась и ободряющим жестом дотронулась до руки Мирты
-   Ну что же, не будем заставлять людей ждать, - она направилась к двери, и уже взявшись за ручку, обернулась
-   Мирта… спасибо.
Мирта кивнула ей и молча пошла следом. Непонятно почему, но от этого разговора ей стало легче.


После разговора с купцами, жалующимися на убытки и гибель товаров, Саола снова вернулась к бумагам. Мирта прогуливалась по главной галерее, обмениваясь приветствиями со знакомыми, количество которых значительно уменьшилось. Кто-то уже погиб от чумы, кто-то ушел с Ярно, большая часть предпочитала отсиживаться дома. Она подошла к перилам и посмотрела вниз. На роскошный дворец, казалось, легла печать забвения и уныния. Люди больше напоминали тени, и иногда она сама не понимала, существует ли все это, или скоро кошмар закончится и она проснется…
На перила рядом легла смуглая рука, прикрытая темным плащом. Приложив все усилия, чтобы выглядеть спокойной, Мирта медленно повернула голову и встретилась взглядом с Адрианом.

-   Госпожа графиня, - медленный, даже не кивок, а легкий наклон головы. – Любуетесь видом?
-   Нынешний вид дворца может только опечалить, - слова шли сами собой, гладкие, ничего не выражающие, лишь бы не молчать под этим неотступным взглядом. – И эта чума на улицах…
-   О да, - Адриан все еще смотрел ей в глаза, и волей-неволей Мирта не могла отвести взгляда, – Я слышал, вы сделали богатое пожертвование в храм?
-   Да, это то немногое, что я могу сделать, - деньги жрецам Марэля были нужны, еда дорожала с каждым днем, лекарств становилось все меньше, в храмах люди лежали на полу дни и ночи, молясь о спасении. Помогало это далеко не всем.
-   Похвально, что вы не забываете о религии в такое время. В вашем доме все здоровы?
-   Благодарение Марэлю, пока да, - Марэлю и той Силе, что дает ей возможность исцелять. Изо и не подозревает, что могла бы уже лежать в могиле, как и Мариус, и Рольф…
-   Людьми все труднее управлять, - Адриан наконец отвернулся и говорил, как будто и не к ней обращался. - На улицах уже кричат, что это колдовство.
-   Неужели паладины Света не способны покончить с этими слухами и болезнью?
-   Марэль помогает своим детям, только когда они этого заслуживают. Очевидно, этот город его прогневил. Вчера разгромили несколько аптекарских лавок, теперь народ доведен до крайности и ищет виновных…
-   Это не народ, а толпа! – Мирта почувствовала гнев.
-   Верно, но разве легко умирать, даже зная разницу? – Адриан резко повернулся к ней и впился взглядом ей в лицо. Внутри неожиданно стало легко и пусто, никакого страха, только – как факт: «он все знает, знает о моей Силе». Страшно не было, даже интересно, что будет дальше? Он может натравить на нее толпу, и все будут только рады – ведь совершили благое дело, уничтожили ведьму, заодно и урок Саоле! Но, раз он ей угрожает, значит, сразу не убьет, ему от нее что-то нужно. Мирта опустила глаза, пряча появившийся в них стальной блеск. Она – дочь своего отца, и за свою жизнь она еще поборется. Адриан же смотрел и видел растерянную бледную девушку, главное, не пережать сейчас.
-   Вы помните это место в Книге Света о раскаявшемся грешнике, Мирта? – девушка чуть шевельнула ресницами, похоже, сил у нее не осталось - Он принес все, чем владел, на престол Света и был прощен. Очень поучительная притча, по-моему. Перечитайте ее на досуге, а потом мы продолжим наш разговор.

Маг удалился, а Мирта осталась стоять, вцепившись в перила. Итак, если она сама придет к Адриану и предложит ему все, что у нее есть… Ордену нужна Сила, и Орден с готовностью примет раскаявшуюся чародейку. Сначала вытянут из нее все, что можно, а потом выбросят. Живой свидетель им не нужен. Сколько еще она сможет морочить голову Адриану? Не очень долго, за это время надо решить, что делать. Посоветоваться с Иванэ… нет, не сейчас, от нее ждут, что она немедленно кинется за помощью. «А вот и не кинусь. Поеду домой и буду бояться, так ведь я должна себя вести?» Уже на улице выглянув из носилок, Мирта заметила одного из паладинов Света, следующего за ней, не особенно-то он и старался прятаться. Мирта откинулась на подушки, сжав губы. Может быть, это самый трудный поединок в ее жизни, но она должна его выиграть!

Автор: Шань 10.04.2004, 21:22

5 число месяца Темнейших Глубин. Южное море.

   Небольшой парусник продолжал рассекать носом волны Южного моря, стремясь как можно скорее доставить троих путников к месту назначения. Казалось, что корабль обладает собственной душой, живет, и никто за все время путешествия ни разу не притронулся к парусам, штурвалу и прочей корабельной снасти. Они шли верным курсом на запад...
   - Боюсь, хану не здоровится... – Шань вышел на палубу, где сидел Джимшид. – Похоже, он серьезно болен... и это не обычная простуда, хотя и ее бы хватило, чтобы убить его. Он может не доплыть...
   - Ты ничего не можешь сделать? – похоже, кочевник безоговорочно верил в "силы" Шаня.
    - Нет, это сильнее меня, – покачал головой адарец. – Дело тут не чисто... Словно что-то подтачивает его изнутри...
   - Что это может быть? Ты не знаешь? – лириец был изумлен тем, что Шань что-то не знает.
   - Представь себе, не знаю... – монах смотрел в море. – Многие вещи сокрыты и от меня. Проникнуть в суть – это не так просто как кажется...
   И действительно – во-первых, Шань даже не мог себе представить, где побывал правитель Лирии – у него самого узнать так ничего и не удалось, он обмолвился парой фраз – а уже ночью ему стало хуже. Он метался в бреду и из его лихорадочного шепота Шань сумел разобрать только про "змей"... Со змеями было все более-менее понятно, в Адаре хранились древние легенды, и монахи знали про этот загадочный орден, но тут было что-то еще... И, во-вторых... ученик Йень-Нена и сам во сне часто видел вещи, обьяснения которым не было... ужасные, чудовищные по сути своей. Но сны оставались снами, хотя в этом мире что-то определенно происходило странное...
   Ему снился огромный архипелаг, поднявшийся из морских глубин, полный липкой черной грязи, мертвых рыб и древних руин... Ему снились катакомбы разрушенных городов, наполовину засыпанные песком, в коридорах которых, вдоль барельефов, гулял жаркий ветер. Ему снились гигантские ледяные глыбы, вздымающиеся над бушующим морем... И нигде, нигде среди этих мест не было и следа человека. Лишь чей-то разум, темный и порочный...
   Шань понимал лишь половину из того, что видел, но и с половины становилось не по себе...
   День кончился, началась ночь... Они спустились к Сафару, тот лежал, закрыв глаза, тяжело дышал. Ему с каждой минутой становилось все хуже, и, похоже, развязка уже была близка. Они с Джимшидом ничего не могли поделать... Неужели, великий правитель, преодолевший столько препятствий на своем пути, просто так оставит этот мир?
   То, что неминуемо должно было случиться, близилось с каждой минутой. Они оба были рядом с ним в его, по-видимому, последние мгновения... Неожиданно внимание Шаня привлекло небольшое кольцо, с вделанным илмеритом... В обычном мире оно ни чем не выделялось, а вот через Незримость... пылало словно солнце... и как он раньше не заметил?
   Шань схватил егоза руку, сдернул кольцо. О, черт, проклятое жгло как раскаленный металл... Вглядевшись в суть, этой вещи Шань понял – артефакт способен перебрасывать магическую энергию между двумя обладателями подобных колец на любые расстояния. Кто-то привязал к данному кольцу заклятье – если бы хан воспользовался путеводным камнем, он бы переместился бы к хозяину заклятья. Но! В дело вмешался второй колдун – что-то мешало работе всех этих чар! Это в сумме и убивало Сафара – противоборствующие заклятья изливали свою энергию на него.
   Он кинулся на палубу, размахнулся... и Глаз Паука нашел вечный покой на дне морском.
   К утру Сафару было уже гораздо лучше. До Хайдолы было пять дней пути.

Автор: Эдриан ФларИне 11.04.2004, 1:29

6 день месяца Темнейших глубин.
Туманная Долина. Цитадель.

Время давно пришло, но Эдри медлил. Он знал, что надо многое подготовить, что Адриан слишком сильный маг, чтобы справиться с ним вот так вот. Нет, Ри не права. Пусть ей и приснился этот сон, но нельзя сбрасывать со счетов более приземлённые вещи, нежели пророчества, такие же туманные, как и Долина. Сегодня Советнику показалось, что он уже больше не сможет сдерживать королеву от решающего шага. А если не сможет удержать - значит убьёт. Сам он, по совести сказать, ещё не совсем оправился от боя с зомби-Алиской, поэтому не был уверен в своих силах.

Сегодня утром он услышал "доверительный" разговор между Аркэ и Мартой. Марта рассказывала подруге о том, что "месть затянулась", "Эдриан специально тянет" и "мне отчего-то кажется, похожесть имён "Эдриан" и "Адриан" - неспроста". Эдри такие разговоры не понравились...

Пытаясь успокоить себя, привести мысли в порядок и придумать очередную причину отложить "мстивый" поход, Эдри спустился к конюшням. Единорог Ветер, встретил хозяина приветливым ржанием и недовольным фырканьем в ответ на попытку Эдри оседлать его. 

- Эдриан ФларИнэ... - услышал он вдруг. Королева назвала его полным именем. Началось...
- Рогнеда? - невозмутимо обернулся советник.
- Не смей называть меня этим именем! Я же просила.
- В чём дело, Ри?
- Я хотела поговорить насчёт...
- Адриана?
- И не только. Быть может прокатимся верхом?
- Нет. Я не в настроении. Давай вернёмся в Цитадель...

"Тени, что я говорю..."

- Эдри, что с тобой? Только не говори, что всё в порядке... Я знаю тебя много лет...
- Как и я тебя, Ри. Много раз мы вместе выбирались из сложнейших ситуаций, научились доверять друг другу. Почему ты не рассказываешь мне всех своих снов?
- Не хочу волновать тебя по пустякам. Как только мне приснилось нечто стоящее, я тут же рассказала тебе.
- Тут же. Через два дня...
- Какая разница?
- А если из других твоих снов мы что-то упустили?
- К чему ты клонишь, Эдри?
- К доверию...
- Ты не веришь мне?
- Я хочу, чтобы ты верила мне.
- Ты же знаешь, я полностью доверяю тебе. Мои страхи не должны становиться причиной твоего беспокойства, а...
- Я вовсе не об этом, Ри. Я о мести. Ведь ты пришла, чтобы сказать, что мы выступаем сегодня же, максимум - завтра, а...
- Эдри. Я пришла затем, чтобы сказать, что я решила немного повременить с этим. По крайней мене у нас есть ещё десять пятнадцать дней. Я подумала, что ты в чём-то прав, что я слишком спешу и тебе нужно набраться сил. Мы выступаем пятнадцатого. Или двадцатого.

Эдриан слушал эту отповедь, мысленно схватившись рукой за голову. Как же он был глуп! Сколько же можно считать Ри маленькой девочкой, которую он привык поучать! Она уже давно выросла, стала много умнее, чем он сам... 

- О Тени! Прости меня, Ри. Я знал, что именно так ты и решишь, в душе я надеялся на это... Прости...
- Просто мы должны доверять друг другу, - сказала королева Туманной Долины, покидая конюшни...

Автор: Роджетт ДэФлор 11.04.2004, 17:04

5 - 28 числа Зерна.

Вот уже почти месяц мы отступали… После Ступеней Дождя у меня осталось всего лишь две тысячи конницы, семь сотен пехоты и две – лучников. У лирийцев же было четырнадцать тысяч прекрасной конницы и пять тысяч посредственной пехоты, набранной из презираемых кочевниками землепашцев юго-востока степи. Обучены и вооружены они были отвратно, и в Лакону их не взяли…
Применять тактику выжженной земли я не мог – мне тут еще жить, если выживу… Вместо этого я проводил всеобщий призыв в любой деревне, через которую проезжал. Все мужчины вооружались кто чем мог и поступали в мою пехоту, бойцы которой в меру сил и времени обучали их; женщины, старики и дети укрывались в лесах, унося с собой все, что можно и нельзя.
С помощью местных охотников мы постоянно выслеживали разведчиков и фуражиров Орды (как лирийскую армию окрестили в народе). Били насмерть – о нашей маленькой группе не должны знать до определенного времени…
Определенное время настало, когда мы дошли до винокурни под управлением Володаря Зеленого, крупнейшего княжеского предприятия, заложенного еще прабабкой Ольги и снабжавшего вином весь запад страны. Вино тут делали жуткое, но дешевое, и народ давно перестал гнать всякую дрянь, предпочитая «Западную Лозу», которую, кстати, предприимчивый управляющий доставляет за княжеский счет в любой питейный дом Квайдана. Мы успели до того, как Зеленый дал деру вместе с рабочими и золотом. Рабочих мы взяли к себе, золото я конфисковал, пообещав потом вернуть наградными, а готовый продукт реквизировал как собственность княжеского дома. После Володарь с сопровождением и моими письмами уехал в Змейгород, а мы схоронились поблизости от винокурни.
Через пару дней тут встали лагерем две тысячи лирийцев… Вина было все же маловато на них на всех, но свое получил каждый. А в предутренний час, издревле посвященный волку, мы устроили пьяным кочевникам похохотать… Благодаря грамотному оцеплению уйти смогли немногие. Мы взяли больше полутора тысяч лошадей и достаточно оружия, хоть и не очень хорошего.
Во второй раз мы очень удачно перехватили полторы тысячи конных лирийцев на переправе через Каменку. Атаковали с обоих берегов – сначала конницей ударили по уже переправившимся, затем выдвинули пехоту позади врага. Итог ясен – не столько убитых, сколько утонувших.
И третье, самое крупное дело – весь лирийский авангард, четыре конных тысячи. Перехвачены на болотах, с потерями сброшены с тропы. Ушло сотни три, не более. Вот теперь поглядим…
Дойдя до столицы, Змейгорода, я увидел военный лагерь. Это подошли западные войска и ополчение… Теперь у лирийцев было пятнадцать тысяч, у меня – двенадцать.
Паритет.

Автор: Сильвия ле Нуаран 11.04.2004, 21:57

30 число месяца Падения Зерна. Криэран.

   Мою вылазку можно было назвать удачной, не смотря на неприятный инцидент с веревкой. Я узнала все что хотела, и даже более того. Понятно, что лирийцы здесь надолго. Понятно, что они не стремятся штурмовать Белый Город - если бы им надо было, они бы залезли по моей веревке, а не рубили бы ее. Они хотят, чтобы богатый Криэран сам упал бы им в руки. Они не трогали и не позволяли грабить местных жителей - делали вид, будто одна империя просто сменила другую.
   И это все было действительно так - лирийцы готовы были предоставить Криэрану столько прав и суверенитета, сколько тот сможет взять. На взятки сенаторам шли поистине огромные суммы. Отец каждый день притаскивал какую-нибудь диковинку из дальних стран - то птичку из джунглей, то фрукты вкусные. Тарикэ когда их увидела - жутко удивилась - подобные вещи, сказала она, достать очень трудно, практически невозможно. А тут - их кидали нам как какие-нибудь яблоки.
   Но пока - что-то решалось, что-то вертелось, а жизнь текла. Равновесие установилось, мы привыкли жить в осаде, все смирились, свыклись, как будто это было всегда. За стену я больше не лазила, уделив все свободное время учебе, развлекаловке и прочим делам. Тарикэ все время была рядом. Умная девочка, надо сказать...
   По крайней мере, с ней было не скучно, а то раньше, мне было впору в гроб ложиться - вечно нечего делать, вечно некуда пойти... Сейчас все было по-другому - и мне это нравилось!
   Единственно, что раздражало меня - это постоянные кошмары по ночам, после которых я просыпалась в холодном поту, и постоянно разглядывающий меня Роб, дружок этого Свена, который ухаживал за Кали, мой дневной кошмар...
   Он мне честно нравился - но это и было ужасным... После Доминика... нет, об этом и думать было нельзя... Лучше уж упражняться в верховой езде, побольше спать по утрам и тренироваться с Пером Буревестника. Учится, учится и учится, как говорил дядя Мист, впрочем, я была уверенна, что это высказывание он у кого-то украл. Потому что-то сам он был редкостным обалдуем, неучем и пофигистом!

Автор: Ярно ле Фалесс 12.04.2004, 12:55

1 число месяца Темнейших Глубин. Ночь и Рассвет.  У Темного Брода. Лагерь лаконской армии.


Он не мог поверить, что от великой армии Лаконы осталось около пятнадцати тысяч, включая раненых. Император у которого скоро не останется страны стоял на вершине небольшого холма, с которого ужасно хорошо открывалась картина смертоносного поля. Лучшие рыцари пали в этом бою, они и не могли представить, что проиграют. Где-то там, среди лирийских и лаконских воинов лежал Нико. Ярно не хотел верить в смерть друга, зная, что ле Тойе может выбраться из самых безнадёжных сютуаций. Но все кто выжил вернулись в новый лагерь армии.
Непобедимые погибли…но не все. Остались те, кто будет мстить. Те, кто свою жизнь отдадут за пять лирийцев или сторнийцев. Те, кто не забудет, не этого поражения, не дальнейших побед.
Взгляд Ярно был каким-то отрешённым, император простоял около часа так и смотря вперёд, то ли на поле брани, то ли на лагерь лирийского хана. Хана, который обманул ле Фалесса, а с ним и всё войско.
Император медленно развернулся и направился в лагерь, где его ждал военный совет.
Из четырёх маршалов Лаконы в Полумесяц направились двое. В живых остался лишь ле Атли, который после смерти сына, казни Эвора и разгрома у Брода мало, что понимал, а остальная часть командования армией погибла.
  В шатре было пять человек. Рауль ле Атли, Рио ле Лардли, Портео ле Талл, Жосеф ле Арто и Кевин ле Маршо. Они долго объясняли императору, как надо отступить. Ярно выслушал каждого, но сам принял решение уже давно.
  - Мы обойдём Сафара сегодня ночью, а дальше двинемся на юг к Салерне. Ниже по течению, как нам всем известно стоит флот Лаконы, по случаю войны с Полумесяцем подтянутый к лесу. Это единственный шанс спастись. Потому, как лирийцы настигнут нас везде…на суше, но на воде армия Сафара бесполезна. – Император говорил уверенно, давая понять присутствующим, что так всё и будет.
- На сколько мне известно нам придётся пересечь быструю и полноводную Орзу. – Жосеф ле Арто южный граф, не слишком хорошо знал северный провинции Лаконы.
- Приток Салерны имеет брод. К которому мы и направимся.
- Но, как только лирийцы увидят, что мы отступаем, они сразу же кинутся за нами, а их летучие отряды словно тени. – Вмешался Рио.
- Это единственное, что мешает нам. – Ярно недовольно вздохнул.
В шатре повисла тишина. Которую вскоре нарушил ле Атли.
- Я готов возглавить добровольцев, что останутся прикрывать ваше отступление.
- Вы уверены? – Лессо смотрял прямо в глаза Раулю, в глаза, котрые были пустыми.
- Да. – ответил маршал.
- Но должны ещё быть добровольцы, ведь оставаться прикрывать отступающее войско – это явная смерть.
- Рыцари слишком любят Лакону и слишком гордые. Многие согласятся, но мне нужно около четыреста человек.
- Тогда этой ночью мы зажжём костры и люди оставшиеся в лагере будут какое-то время создавать иллюзию войска. А мы постараемся уйти, как можно дальше. На этом всё.


Вскоре император вышел в лагерь, где его уже ждали рыцари и просто воины Лаконы, готовые умереть за свою страну.
- Мои храбрые воины! – его голос был печален, но тверд. – Мы разбиты, но с нами не потеряна вся Лакона! Лакона – огромна, и я верю - она выстоит! Сейчас, нам надо увести отсюда раненных, и во что бы это не стало, снять осаду с Фалессы. И тогда мы вернемся, и отомстим за всех убитых сегодня!
Его поддержал гул согласных голосов.
Ярно замолчал, и еще раз обвел всех глазами.
  - Мои храбрые воины! Наш враг силен! Очень силен. Если, мы сейчас свернем лагерь, и начнем отступление – будьте уверены – Сафар догонит нас! Поэтому, я вынужден вас просить – приказывать сейчас я не могу – кто-то должен остаться и прикрыть наш отход! Я буду честен – те, кто останется – наверняка погибнут. Но они будут героями, и Лакона не забудет их! Кто хочет остаться?
Сначала ему никто не отвечал. И Ярно уже подумал, что гордому императору пришёл конец. Но сначала один голос, за ним другой, а потом уже множество возгласов призывали оставить их здесь.
- Лакона вас не забудет! А теперь – все кто может ходить, и уходит – помогите лежащим! Седлайте лошадей! Мы будет скакать так, как будто ад гонится за нами – а ведь так и есть!
Ярно улыбнулся добровольцам.
- Возглавит прикрытие маршал Рауль ле Атли. Он и отберёт рыцарей. – Ярно кивнул одному ещё совсем молодом рыцарю. – Поверьте, когда мы выграем эту войну о вас напишут баллады, песни, книги. Это воистину геройский поступок.
  Этой же ночью лаконская армия покинула лагерь. Лишь четыреста безумцев остались прикрывать отход. И именно от них зависела судьба всей Лаконы.

Автор: Сингреллин а Ре'Антэ 12.04.2004, 22:50

[glow=navy,2,500]
Девятая-Десятая ночи месяца Темнейших глубин.
Лирия. Пустыня. Примерно - путь из Хайдолы в  Иерохарру. Позже - Иерохарра. [/glow]

По ночам они шли, а днём вампирка укрывалась в самодельном шатре. Старик, которого, как оказалось, звали Альтери, о чём он сообщил вампирке лишь после того, как уверился, что не зная "истинного" имени забрать душу человека нельзя, шагал следом за своей "Смертью". Иногда Син поддерживала его, дабы он не свалился, однако в пустыне зрение было ему не так необходимо. Вообще-то Син могла бы убить его, да вот только сейчас этот старик был лучшим вариантом для того, чтобы узнать побольше об изменениях в мире. Альтери уже ничему не удивлялся и рассказывал ей всё, о чём она просила. Вампирка подолгу беседовала с ним, чтобы случайно не оставить какую-либо чушь невыясненной. Конечно, Син понимала, что всего, произошедшего за эти две тысячи лет, старик ей не расскажет, но, по крайней мере теперь она знала хоть что-то о том мире, в котором собиралась жить.

Когда старик замолкал, вампирка размышляла о том, что станет с ним делать, когда надобность в его услугах отпадёт.

"Просто убить - не интересно. Как же так?
Превратить в вампира? Да куда ж ему. Интересно, а он так и останется слепым? А он вообще перенесёт перерождение? Нет, его превращать я не буду. Но надо будет потом на ком-нибудь попробовать.
Можно не убить его, но и не превращать. Например, выпить кровь и привязать тело на солнце.. будет шашлык..."

К десятой ночи месяца Темнейших глубин (вот уж воистину...) они почти добрались до города. Какую странную пару они представляли! Красивая молодая девушка с темными волосами, украшенными серебряными прядками, в старинной одежде и плаще, которых уже давно никто и не встречал, и старый седой старик, кое-как прикрывающий тело лохмотьями.

Первым препятствием на пути к "цивилизованности" для вампирки стала городская стена, в которой даже, ради интереса, наверное, были ворота. Жаль только, что закрытые. Син задумчиво почесала затылок и спросила старика об обычаях городской стражи. Он рассказал ей, что ворота закрывают на ночь и откроют утром. Однако даже тогда пройти через них вряд ли будет возможно. К тому же вот эта толпа, расположившаяся на ночлег неподалёку от ворот, на самом деле те, кто не успел пройти в город до заката. То есть - очередь. Прикинув количество людей, Син поняла, что такой путь не для неё.

- ...поэтому вряд ли мы попадём в город раньше, чем послезавтра. - закончил свою речь старик.
- Нет, мы попадём туда сегодня... В конце концов, я - Смерть. У меня есть другой путь...

Проще всего - перелезть через стену, и дело с концом, однако старик вряд ли годится для подобного штурма. В городе обязательно должно быть подобие канализации, однако тащить туда слепого... Нет уж, увольте. Остаётся один выход.. точнее вход... Ворота. Вот только Син не собиралась ждать несколько дней. Она решила сделать проще.

- Сиди тут, Альри, никуда не уходи.
- Как ты назвала меня?
- Аль. Надоело мне выговаривать твоё имяще.
- А мне теперь как тебя звать? Сме?
- Эй, эй! Прочь фамильярность! - Син не удержалась от смеха, и старик вскинул на неё слепые глаза.
- В общем, Альри. Сиди тут и никуда не уходи. Я приду через пару минут, и мы пойдём в город.

Сингреллин подошла к воротам. За ней наблюдали несколько пар глаз сидящих возле стены людей. Вампирка прочистила горло и три раза постучала в огромную створку. Звук получился жалкий. Сложив руки, она подождала пару минут, постучала вновь, уже более настойчиво. Послышались смешки.

- Ну ладно. Потом не говорите, что я не пыталась войти мирно...

И, взяв небольшой разгон, Син понеслась на ворота, громко рыча. На миг она вообразила себя чем-то средним между стадом верблюдов и огнедыщащим драконом, смеясь, раскинула руки в сторону, взмахнув полами плаща, точно крыльями, врезалась в стену...

Вряд ли кто-либо из наблюдателей понял, что случилось. Сингреллин, окутанная клубами пламени, в щепки разнесла створки ворот, остатки которых мирно догорали в магическом пламени. Сама "виновница торжества" упала в песок, прорыхлила пару шагов песка носом, больно получила по макушке куском засова, упавшим сверху, поднялась на ноги и стряхнула с себя песчинки. Жестом остановив спешащего к ней с мечом в руках стражника, она сказала:

- Я стучала. - и, развернувшись, взмахнула полами плаща, благо он по старой моде был достаточно широкополым, направилась к выбитым воротам, чтобы позвать Альтери.

Автор: Мстивой 14.04.2004, 9:45

Лежать в постели, мягкой и нагретой лучами уходящего солнца было приятно. И вдвойне приятнее было ощущать прекрасное женское тело любимой девушки. На душе у Мстивоя царили покой и умиротворение, каких он очень давно не знал и считал, что никогда не сможет больше испытать. В его выженной, как о считал до тла, душе пробивался первый росток нового, чувства. Там где раньше была только ненависть появилось нечто иное, чего Мстивой, точнее теперь Мстиш, никогда бы не хотел потерять. Парень повернул голову и посмотрел на Раен. Девушка спала, глубоко дыша и судя по всему ей снились приятные сны, отчего ее лицо как бы наполнилось внутреним светом. Помимо воли Мстиш потянулся и легко коснулся ее волос, ощущая их шелковистоть и пышность. Его мысли были далеко, но снова и снова возвращались к их встрече и тому что было до нее...
> ...Охота на людей Миста становилась все интереснее. Теперь они не покидали расположение лагеря менее чем 5. И дело было даже не в гибели своих соратников, а в том что так приказал Мист, чей авторитет хоть и понизился но все еще был непререкаем. Наемники часто обшаривали окрестности лагеря так тщательно что Мстивою даже пришлось перебраться почти на предельную дистанцию. А в своих ночных вылазках к лагерю он дважды чуть не попался в ловушки ллунифов. Но время шло и он смог уничтожить еще 4 его людей, причем их смерти из его сегодняшнего взгляда казались чем-то неважным, если бы не ранение полученное в последнем бою. Куда лучше он запомнил отчаянную вылазку в лагерь, до того безумную что она увенчалась успехом - тщательно подобранный запас трав растертый в смертоносный порошек был смешан с запасами специй отряда. А потом он увидел как Раен уволокли подонки во главе с Алексом. Он и дышать не мог без приказа Миста, а значит Раен стала его врагом. Враг моего врага мой друг.... И долгая скачка в поместье Илианы, где он узнал то, что казалось потерял навсегда....
> Его радужное настроение было сломано в один миг. Из-за двери где стояла Нэнна (она сама там стала, чтобы никто не мог помешать тому что собирался сделать Мстиш, правда она наверняка и сама не знала к чему это приведет) донеслись ее причитания, а потом в комнату ввалилось несколько чуть выпивших вина крепких парней, еще более пьяных от своей наглости и вседозволенности
> - Ого какая красавица!! Дай нам!! Мы ее не обидим!!
> Мстиш мгновенно вскипел но сдержался - он был в гостях, а закон гостеприимства свят, и только приглушенно спросил
> - Кто вы? И что вам здесь надо? Вас послала леди Илиана?
> Ответом ему был взрыв хохота.
> -Это молодая хозяйка что ли?! Да нет, она счас слишком занята! Готовиться к главному вечеру своей жизни, правда сама об этом еще не знает! - новый взрыв хохота - Но ничего наш граф о ней позаботиться!! А мы пока позаботимся о твоей подружке!!
> "Гости? Что за бред они несут?!" - пронеслось в голове.
> - Я прошу вас уйти из комнаты, здесь больная девушка и ей нужен покой
> - Ну мы видим ты-то ей покоя уже дал! Вот и нам хочеться!! Да не боись !! Она еще просить будет!
> Мстиш встал перед говорившим:
> - Я прошу вас выйти, силами Леса!
> - Ого! Да тут лесовик!! Тогда баба нам точно пренадлежит!! Как трофей в войне!! А графа надо попросить чтобы он нам тебя отдал! Позабавимся как давече!
> - Леди Илиана дала мне защиту своего дома и будет неуважением нарушать ее слово...
> Мстиш сдерживался из последних сил но все еще пытался не осквернить гостей своей хозяйки
> - Пока леди а там и бледи! - заржали парни
> Этого вынести он уже не мог! Левой рукой с силой ткнул солдата под вздох, а правым локтем сильно заехал по подбородку. Тут же на него кинулись остальные. Замелькали тела, среди которых, словно заговоренный, метался обнаженный Мстиш, яростно защищающий свою новую жизнь и цель этой жизни. А потом замелькали ножи и кровь быстро окрасила доски и шкуры на полу. Закончилось все резко. На пол с тихим стоном повалился один из нападающих с торчащим под лопаткой дротиком, хозяйка дротика, крепко сжимавшая остальные в руках, решившая их использовать, обнаженная стояла на кровати, прекрасная настолько,что Мстиш залюбовался. Остальные стояли в дальнем углу, куда их откинула собственная предусмотрительность. В другом углу стояла побелевшая Нэнн, а Мстиш сжимая в каждой руке по ножу непонятно, как оказавшиеся там, а на полу, кроме убитого дротиком, лежало еще двое: тот кто получил первым и еще один тихо поскуливавший и зажимающий руками живот. Быстро осмотревшись, Мстиш с удивление обнаружил что и сам ранен: по правой руке тонкой струйкой стекала кровь, а бока плечи и руки саднили от многочисленных ударов и нескольких весьма глубоких порезов. Раэн презрительно окинула насильников взглядом и с удивительной нежностью посмотрела на своего спасителя:
> - Не знаю что тут произошло но мне кажеться, что этих людей лучше связать. Уважаемая, - обратилась она к остолбеневшей от этих двух, презирающих собственную наготу, Нэнне, - ты позвала кого-нибудь из мужчин замка, помочь убрать тела, да и решить надо что делаем дальше!

Автор: Саола 14.04.2004, 12:29

3 день (поздний вечер) месяца Темнейших Глубин.
Лакона. Фалесса.

      Саола проспала почти сутки, и прошел еще один день, прежде чем она заставила себя снова вернуться к своим обязанностям. Иногда полезно создавать видимость жизни, даже если победа уже невозможна. Город за окнами Смотримой башни оставался все тем же серыми призраком, шел дождь и блекло-желтые листья, срываемые зимним ветром с веток, беспомощно прилипали к стеклу. Такие же оторванные, как и ее жизнь теперь.
      Ярно больше нет…. За два дня сознание уже привыкло к этим словам, сознание, но не сердце. Слез не было, да и боль, перестав быть острой, спряталась где-то в груди и выползала, прерывая дыхание, лишь, когда взгляд невольно останавливался на вещах, которых касались, его пальцы…. Все во дворце напоминало о нем, сама столица…. Это был его город.
      В день смерти Императора на Фалессу упала зима, проливной холодный дождь третий день поливая улицы, прибивал к земле смог, пыль и пепел чумного города, смывал гарь пожаров с высоких и стройных серых башен. Прислоняясь к холодному чуть влажному стеклу, Саола думала о том, что, пожалуй, впервые после отъезда Ярно совершенно не представляет, что делать дальше.
        Если армии больше нет, если некому больше вернуться и разбить врага, засевшего под древними стенами столицы, то как- то сама собой должна была напрашиваться мысль о переговорах… но Саола знала, что пока жива, враг не пройдет через высокие золоченые ворота этого города. Фалесса принадлежит Лаконе.
      Что она будет делать потом, и будет ли это «потом» Императрица старалась не думать. Она должна быть сильной. Слабость не достойна правительницы Лаконы и жены… нет, уже вдовы Ярно Фалесса. В столице, несмотря не на что, всегда есть люди Императора, друзья ее мужа, на которых она всегда может положиться, Иванэ Амарра, Мирта Тойе…. Те, кто не откажут в помощи, несмотря ни на что. Саола пыталась ободрить себя этими мыслями, но они всегда приводили к пустоте, пока девушка отчетливо не осознала, чего хочет.
        Если он мертв, то узнать, как и по чьей вине это случилось….
       
        Любая из стихий может показать способному видеть, то, что он сочтет для себя важным. Земля смотрит тысячей глаз живущих на ней больших и малых тварей, слушает стебельками травы, веками хранит раз усвоенное в камне, Вода видит гладью рек и озер, мельчайшей росой  выпавшей на листья и холодным утренним туманом, Воздух ничего не помнит, но про настоящее и сиюминутное знает все в подзвездном мире… Огонь же, вся жизнь которого рождена чьей то смертью, дарит лишь короткие обрывки того, на что его пламя бросало блики быть может десятки лет назад, а быть может бросит только через века. Самая чуждая природе стихия, способная взбесившись рождать и разрушать миры, управлять ей все равно, что танцевать со смертью, Огонь требует больше, чем отдает, но тот, кто не пытается сбить цену, получает то, что желает.
      Вопрос – ответ. Простые правила странной игры, где тонкие мостики между прошлым и будущим прокладывает сама жизнь.
      Саола подбросила в камин сухих поленьев, подождала, пока огонь разгорится жарче, осторожно подняла со стола тонкий предназначенный для бумаги, но от этого не более острый канцелярский нож и осторожно нанесла себе крохотную ранку на внутренней стороне ладони. На смуглой гладкой коже выступила темная капля крови, и девушка решительно протянула руку в пламя, неспособное обжечь ее.
      Мир подернулся алой дымкой, стал расплывчатым и скоро вовсе утонул в сияющей желтизне. В этой пылающей вечности можно все, она пьянит и манит, но по ней надо идти как можно быстрее, иначе рискуешь потерять все. Это только кажется, что кровь вытекает и ранки совсем медленно.
      Видения наиболее слабая сторона Огня, пламя всегда показывает все по своему, и может иметь сотни ответов на один вопрос.
      Саола назвала имя супруга и картинки в бешенном ритме заплясали перед глазами, урывками повторяя судьбу.

      ….Криэран. Турнир. Ярно пошатнувшийся от удара лирийского копья, его кровь на белой с золотом тунике и венок из белых лилий и роз, который герцог с улыбкой опускает на ее, Саолы, темные волосы….
      ….Полумесяц. Чертоги. Ее печальное «Мы не принадлежим друг другу», его смех и сильная ладонь на ее щеке.… И та разозлившая ее книга, якобы трактовавшая их судьбу, она медленно сгорает в камине, как стены чертогов, рассыпавшихся в пепел на следующее утро….
      ….Свадьба, обеты. Поздние осенние лилии. Их первая ночь, щемящее ощущение счастья. Серые стены Фалессы. Он уезжает, последний поцелуй отдает горечью долгой разлуки….
     
      Огненный мир надолго потемнел, рука заныла, показавшись своей хозяйке неожиданно тяжелой.

        ….Ярно совсем один. Он сражается пешим против многих врагов, доспехи Императора залиты чужой кровью. Вот он же говорит, что-то своим людям и командует отступление….

        В сознание Саолы ворвался какой-то неистовый смех, он жив, жив. Он вернется к ней и привезет спасение к стенам столицы. Девушка уже готова была прервать заклинание, когда почувствовала направленный сквозь огонь холодный и страшный взгляд. Взгляд их ее страхов, из ее снов, угольно черная тень от которой веет самой смертью и ужасом более древним, чем способна сохранить человеческая память и молва. Огонь полоснул предупреждением опасности, но Тень успела быстрее, сжав запястье колдуньи холодной липкой хваткой. Императрица попыталась вырваться, но черное нечто держало сильнее, если продержит слишком долго…. Пока оставались силы, Саола ударила врага свободной рукой, в мгновение обретшей в этой иллюзорном мире длинные огненные когти.
        Раздалось странное шипение и ярко-алый мир, подернувшись пеплом, утратил свою бешеную окраску…. Саола была свободна, сидела на полу, поджав ноги, у залитого водой камина в Смотримой Башне. И слабо кровоточащую ладошку уже перевязывали чьи-то осторожные руки. Впрочем, Императрице не требовалось поднимать глаза, что бы узнать, кто это мог быть. Смотримая Башня отлично охранялась, и никто в здравом уме не решился бы нарушать ночной покой Саолы, никто кроме одного человека. Казалось, стройный зеленоглазый юноша вообще не считался с наличием дверей или стражи. Порой Императрица замечала его даже на королевских советах. При этом другие его не то что не видели, а будто смотрели сквозь…. «Это он залил камин,» - поняла Саола.
- Вэл, спасибо тебе - только и смогла сказать она.
      Он попытался ободряюще улыбнуться, что не скрыло тревоги плескавшейся в зеленых глазах.
- Ты видишь те же Тени, что и я, синеглазка, - настороженно произнес он.

        На следующее утро Саола распорядилась собрать малый совет, и не объясняя причин, приказала держать Фалессу до конца.

Автор: Илиана ле Броснэ 14.04.2004, 13:09

18 месяца Падения Зерна. Лакона. Крессо. Вечер.

Ужин накрыли в Большом зале. Нэнн постаралась на славу. А Иллиана чувствовала себя так, будто сама пустила лису в курятник. Люди Керианна, забыв почти обо всех приличиях, ели, пили, тискали служанок. Сам граф провозглашал громкие тосты за прекрасных хозяек и отвешивал ей двусмысленные комплименты. Девушка на все отвечала односложно и натянуто улыбалась. Нельзя было сорваться и нагрубить. Замок почти находился во власти этого полупьяного мужчины. А мать… Мать ничего не понимала и принимала все за какой-то праздник. Она улыбалась и смеялась не впопад.
Тем временем в зал внесли ещё вина. Иллиана краем глаза увидела в дверях Нэнн, которая отчаянно жестикулировала. А граф тем временем легко перехватил у служанки кувшин и долил вино ей в кубок.
- Вы почти ничего не пьете. А вино право слово восхитительно. Но он станет ещё более восхитительным, если вы отопьете из моего кубка. – Лукаво посмотрел он ей в глаза.
- Благодарю, но я не пью крепкое. Простите, но, кажется, кое-какие обстоятельства требуют моего вмешательства как хозяйки. – Иллиана легко поднялась со своего места и покинула зал.
-Слава Марелю, ты ушла, цыпленочек! – Обняла её за дверью Толстушка.
- Да, но там мама!
- Бедняжка ничего не понимает, и я скоро выведу её оттуда. А невинной девушке не след смотреть на такой разврат. Идите к себе. Уж я придумаю, как их угомонить.
- Спасибо, Нэнн.

Прежде чем подняться к себе Иллиана хотела найти Валериана. Явно нужно было найти способ, чтоб держать графа с его людьми в узде. Но тот как сквозь землю провалился. Из зала донеслась полупьяна песня. И девушка решила заглянуть к сестре, которую заблаговременно уложили спать. Поднявшись по лестнице, она увидела Керианна.
- Вы так неожиданно покинули меня, леди. – Сказал он с жесткой усмешкой.
Илли стало страшно, но она не подала виду.
- Хозяйские дела. Кроме того, я хотела посмотреть, не разбудили ваши люди Лауру.
- А если даже так?
- Пропустите меня. Вы должно быть заблудились. Ваши покои в другом крыле. Я позову кого-нибудь…
- Не надо. – Граф рывком поставил Иллиану к стене и навис над ней.
- Пустите! – Она уперлась руками ему в грудь, но это было все равно, что сдвинуть с места скалу.
-  А надо ли так спешить? – Насмешливо спросил он, обдавая её перегаром.
- Прекратите! Вы пьяны! Утром вы будете стыдиться себя!
- Стыдиться?! – Расхохотался мужчина ей в лицо. – Да вы весь вечер отталкивали меня, укорачивались как от вшивой собаки! Но теперь ты никуда не уйдешь.
И впился ей в губы жестким поцелуем. Иллиана попыталась вырваться, но он одной рукой легко удерживал её у стены, а другой грубо мял её грудь. Девушка испуганно забилась, пыталась сопротивляться, но граф лишь навалился на неё всем телом впечатывая на мертво в стену… Неожиданно все кончилось. Керианн без чувств сполз к её ногам. А из рук баронессы со стуком выпал подсвечник.
- Мама! – Вскрикнула Иллиана.
- Девочка… Девочка моя… - Кинулась мать к дочери. – Что случилось? Где отец? Когда ты приехала?
- Мама… Ты ничего не помнишь?
Баронесса потерла руками виски.   
- Я помню… Теодор сказал Криэран захвачен… Вы были там… Потом какая-то темнота… Арно? Где он?
- Мама… он умер.
- Я знала! Я знала! – Разрыдалась женщина.
- Мама… Ну, не надо… Не надо… Я позову кого-нибудь

Автор: Франциск ле Шаорин 14.04.2004, 14:32

4 число месяца Темнейших Глубин. Фалесса.

   Что ж! Трое моих людей, участвовавших в битве у Темного Брода, сообщали об одном и том же известии: лаконская армия разбита наголову, Ярно погиб. Передавали, что последний раз видели его бьющимся в окружении, рядом валялся имперский штандарт, вываленный в грязи и с обломанным древком. Ну, как говорится, храни Марэль его душу!
   Получив ужасную весть, Саола сначала заперлась в гордом одиночестве, затем все же созвала Совет.
   Свою миссию я выполнил, пожалуй, с блеском: еще бы, полгорода выгорело, сражаясь с чумой, зато другой половине город не угрожает. Везде заставы, сторожевые посты, подозрительных личностей задерживают, в общем муха без разрешения городского Совета не пролетит...
   Но это муха. А если серьезно – против мало-мальски организованной армии город не выстоит. Более того, попавшие в лапы жаждущих наживы лирийцев позавидуют пылавшим в зачумленных кварталах соотечественникам.
   Избежать мародерства и ненужных смертей можно, лишь аккуратно договорившись с завоевателями.
   Все вышеизложенное я озвучил на Совете, пытаясь довести эту информацию до нашей уже вдовствующей императрицы. Но наглая девчонка с негодованием отвергла предложение о сдачи Фалессы. Само собой, рогоносец Иванэ, пребывающий в непреходящем депресняке от измены и бегства (между нами, паскудная бабенка оказалась, хоть и дурак милейший герцог ле Амарра, мне его жаль) во всем поддержал Саолу. Впрочем, что я-то теряю? Хотят драться, пусть себе дерутся, будем живы – не помрем...
   Я отправился домой в довольно противоречивом настроении. Предстояло еще выяснить с какой стати на меня покушается любезный ле Шаду? Уж, конечно, не из-за гипертрофированной преданности дорогому Императору!
   Эсташ ле Рой, мой мажордом и доверенное лицо, вышел на встречу с весьма ехидной ухмылкой.
   - К Вам там дама. Похоже с неофициальным визитом...
   - Там – это где?
   - Там – это в спальне.
   - Что, прямо так вот с порога, и ко мне в спальню?
   - Видите ли, она сообщила, что прекрасно знает дорогу. Не драться же мне с высокородной особой! Думаю, Вы вполне в состоянии лично разобраться с прелестным созданием...
   Интуиция меня не обманула: обворожительная Дората ле Шаду восседала на инкрустированном столике (рельефная карта Лаконы, как даме не больно-то?), в чем матушка родила и с красной розочкой в белых зубках. Зрелище было слащаво-пасторальным, но от того не менее эротичным.
   - Рада Вас приветствовать, - низким бархатным голосом пророкотала красотка.
   - Взаимно, - коротко кивнул я, не торопясь разоблачаться. Нужно было побеседовать, любовные игры я уверенно отложил "на потом".
   - Для загробной жительницы выглядишь неплохо, - надеюсь моя ироничная усмешка смотрелась достаточно неотразимо.
   - Это почему "загробной"? – возмутилась Дора, - я довольно-таки живой экземплярчик.
    В подтверждении этому искусительница выбросила порядком изжеванный цветочек, легко спрыгнула со стола и тесно прижалась ко мне.
   - А, потому, красавица моя, что, не прояви я похвальную предусмотрительность, нас бы уже закопали, причем, вряд ли в одной могиле.
   -
   - Тебе, милочка, кто бутылочки выручил, которые ты привезла столь помпезно?
   - Ральф, само собой. Ему, видишь ли, нездоровилось (перепил накануне). И я, в знак уважения и ля-ля-ля...
   - А в бутылочках уважительных яду было на полгородишки нашего... Ничего себе подарочек!
   Почему-то Дорату мое сообщение не сразило наповал. Она задумчиво пожевала нижнюю губку и сказала:
   - ...!!!
   Согласитесь, необычное словечко в устах благородной особы.
   - Видишь ли, драгоценный мой, Франц, смерть распутной Дораты очень выгодна моему достойному супругу. Его кузина Лорена, урожденная ле Шаду – вот незадача!!! – слегка беременна, от на редкость женатого двоюродного братца.. Ему бы овдоветь вовремя, да узаконить будущего наследничка.
   - Все здорово, но неужели нельзя травануть благоверную по-тихому, как сказать, в кругу семьи?
   - Так ведь придется траур объявлять, потом соблюдать его целый год. Где ж им успеть-то? Скоро пузо на нос полезет у невинной девицы Лорены... Ну, ладно. Кто предупрежден, тот вооружен. Ох, и пожалеет муженек о своих "детских шалостях"!  Ишь, чего удумал: меня опозорить, убить, а мое приданное их семейке достанется? Ну, уж нет!
   - Постой, а я тут с какого боку попал?
   - А кто у нас первый в Лаконе ходок по женской части? Не иначе, маменька Ральфа, свекровушка моя, смекнула, что неплохо в числе заслуг перед троном иметь голову бывшего Первого советника Селины...
   - Но я и у Ярно остался Первым Советником!
   - Да, дорогой, но кому это по душе?
   Умная бабенка, да и любовница первоклассная. Но слишком хорошо – почти всегда плохо. Третье свидание если оно состоится, будет последним.
   
6 число месяца Темнейших Глубин. Фалесса.

   - Господин, - церемонно поклонился Эсташ, - к вам вдовствующая графиня Дората ле Шаду...
   Красавица Дора, в отороченном мехом дорожном плаще, прошествовала в залу для приемов.
   - Зашла попрощаться, любезный Франц. Как смогу, так сразу переезжаю к родственнице.
   - И что случилось господином Ральфом?
   - Дизентерия, - пожала плечами прекрасная дама. – Два дня поноса, и я – ах! – безутешная вдова. Милейший граф не оставил после себя потомства (по крайней мере, законного) и теперь я – наследница всего. Что ж, бедная его матушка получит городской дом и пожизненную пенсию, скромную, разумеется.
   - А ты – снова замуж?
   - Ни за какие сокровища! К почтенной вдове – никаких претензий! Буду жить, как хочу. Всегда мечтала.
   - Расстройство желудка сиятельного пьяницы – твоя работа?
   - Не рой другому яму... Ладно, Франц, мне пора.
   - Даже не пройдем напоследок? – кивнул я в сторону спальных покоев.
   - Зачем? Все было прекрасно, но время прошло. Кстати, - хихикнула Дората, - не понимаю, почему муженек, к примеру, не выпрыгнул из окна или не ввязался в безнадежную драку, когда смерть почуял?
   - В смысле?
   - Умер бы мужчиной, а не засранцем!!! – расхохоталась вдовушка.
   Глядя в окно на исчезающий вдали экипаж графини, я даже слегка расстроился. Что же получается: хотел расстаться сам, а оставили меня? Старею, что ли...
   Да Марэль с ними, с бабами... Давненько Иви не заявлялась. Что-то поделывает наша Императрица, когда никто кроме фрейлин, ее не видит? Любопытственно...
   Иветта – находка. Родись она мужчиной, из нее получился бы изумительный... нет, не Властитель (тут больших мозгов не надо), а именно Первый советник. Недюжинного ума и хладнокровия девица, не дай Марэль такую в жены! А ведь, если вдуматься, ей в самом деле есть за что меня благодарить: если бы не произошедшее, вышла бы она замуж, за провинциального дворянчика и покрывалась плесенью в своем Марэлем забытом Ласноу. А тут – весь мир – театр! И какой театр!

Автор: Фаэнна 14.04.2004, 15:25

      Путешествие продолжалось уже несколько дней. И, казалось, судьба благоволит к отчаянным девушкам. Им удалось незаметно уйти из чертога, проскользнуть мимо лаконцев, не встретить ни лирийциев, ни разбойников. Не везло только с погодой, которая как назло была отвратительной. Уже второй день в хмуром низком небе не было ни единого радующего глаз просвета, было жутко холодно, все чаще налетал не сильный, но на редкость холодный ветер. Как будто природа чувствовала злобу и ненависть охватившие людей и мстила им за это. Впрочем эти мелкие неприятности не могли смутить естественного жизнелюбия Фаэнны и Риган. Большую часть пути они проделали в облике кошек: так было проще спасаться от холода. Перекинувшись в людей сестры взахлеб делились впечатлениями от путешествия, смеялись над лаконцами, над погодой, над всем, что попадало на язык. Фаэнну еще иногда мучили сомнения в успешности задуманной авантюры. Казалось невозможным украсть пленника из под носа множества стражников, вывести из тюрьмы и, наконец, из города. И что они потом с ним будут делать? Вряд ли в тюрьме комфорт и благодать. В эти минуты Фа судорожно начинала вспоминать травные уроки Велемира, и, убедившись, что в случае болезни князя беспомощными они не останутся, успокаивалась. Фа шла за Риган, потому что не могла бросить сестру и не могла бросить того, кто нуждался в помощи. Увидев обитателей Леса воочию Фа пришла к твердому убеждению, что лесной народ должен получить свободу, а она им в этом поможет по мере сил и сверх того. Риган же не была подвержена никаким сомнениям: и твердо верила, что как только девушки окажутся в столице, так сразу чего-нибудь подвернется. Фаэнна и сама так думала, но проявления осмотрительности излишними не считала, к тому же не была склонна к долгим и серьезным размышлениям, привыкнув жить одним днем, не загадывая на будущее. Так что последние несколько часов между деревьями бесшумно скользили две серебристые кошки. Стояла тишина, даже ветер отдыхал от двухдневных трудов. Внезапно из разросшегося кустарника выскочил могучий серый зверь, и лес огласило воинственное рычание. Фа ощутила, как вся шерсть на загривке встала дыбом. Не помня себя, она метнулась к ближайшему дереву. Не рассчитала. Ударилась плечом. Упала. Вновь подскочила и секунды через три уже была на ветке и рассерженно шипела на наглого волка (а это был волк). С другой стороны раздавалось не менее раздраженное шипение ее сестры. Серый издал непередаваемый звук: нечто среднее между визгом и хрюканьем и обернулся симпатичным парнем, от хохота с трудом державшегося на ногах. Это было так обидно, что Фаэнна, даже вернувшись в человеческий облик не могла произнести ни слова: от обиды и возмущения слова застревали в горле, но смогла запустить в нахала сухой веткой потяжелее, чем вызвала новый взрыв смеха.
- Все! Хватит! Прекрати!, - наконец смогла сердито выкрикнуть Фа, спрыгивая с дерева, - ты полагаешь это было смешно?!!
- Еще как! - весело ответил юноша.
- Ты, ты, т-ты. наглое животное, вот ты кто, - выпалила девушка, чем только развеселила оборотня еще больше.
- Ладно, - отсмеявшись произнес незнакомец, - перестань злиться. Это было действительно потешно. Давай знакомиться лучше. Я . Виктар. Оборотень, как ты уже наверное догадалась. А вы? Надо же, - он обернулся на подошедшую Риган, которая только что спустилась с соседнего дерева, - как вы похожи.
- Я - Фаэнн, - по привычке назвалась на мужской манер Фа.
- Фаэнн? - приподнял бровь Виктар, - готов поклясться, что ты девушка, так что не темни.
- Ну Фаэнна. А это Риган. - Фаэнна понимала, что в зверином обличье пол скрыть от другого оборотня нельзя.
- Вы видимо сестры?
- Надо же. Ты проявляешь чудеса догадливости. - обида у девушки еще не прошла.
- Пойдемте, тут недалеко лагерь нашего небольшого отряда, - предложил Виктар.
- Ты всегда такой любезный? - уже спокойнее поинтересовалась Фа, - впрочем, ты симпатичный, так что можно и принять приглашение. Как ты думаешь, Риган?
- Пошли раз приглашают, посмотрим, если не понравится - уйдем, - фыркнула Риган.
Идти пришлось недалеко.
- Эй, Мист, я тут путников встретил, может они что-то видели, - окрикнул Виктар высокого человека, задумчиво сидевшего у костра, подперев рукой темно-русую голову.
Оборотень и Фаэнна быстро нашли общий язык и весело болтали за жизнь, а иногда и споря о том имеет ли смысл жить вообще. Риган мечтательно смотрела на облака, вспоминая любимого, а Мист время от времени поглядывал на нее и ее сестренку. Точнее он разглядывал их рыжие волосы. И вдруг хмыкнул:
- Надо же. Тоже - рыжие.
С его губ сорвался полустон-полувздох. Риган удивленно хлопнула глазами, оглянувшись на очнувшегося от грез парня. А Фа пихнула своего нового приятеля:
- Чего это с ним?
Виктар вздохнул:
- Любимая пропала.. - неожиданно волколак коснулся рыжего локона Фаэнны, откидывая его с ее щеки. - Она была такая же огненная, как вы.
Губы Виктара тронула хорошая улыбка, Фа чуть прикрыла один глаз, словно разглядывая собеседника внимательнее:
- Все рыжеволосые удивительно живучи.. На радость друзьям и любимым, - при последнем слове она подмигнула сестренке, чья бровь поднялась в притворном непонимании.
Риган наклонилась, делая вид, что наливает похлебку в плошку:
- Фаэнн, ты чего?! Это же - волк!
Ее сестра наклонилась вперед:
- А чем волк уступает медведю? - подколола она сестренку.
Риган задохнулась на миг, а потом очаровательно фыркнув, проворчала:
- Между прочим Крин меня на дерево не загонял.
Фа пожала плечами и лукаво улыбнулась:
- Виктар просто устроил нам тренировку..
Риган не выдержала и рассмеялась, протягивая наполненную миску отрешенно глядящему вдаль Мисту:
- Эй, силы тебе все равно понадобятся. Так что можешь в глубочайшей прострации все это съесть, а потом завалится спать. Нам тоже нужно идти дальше...

Автор: Вэл Горн 14.04.2004, 19:17

3 день месяца Темнейших Глубин.Лакона. Фалесса.

Он сидел в библиотеке, опустив голову на огромный фолиант. Холод железного обхвата книги приятно остужал его лоб: "Синеглазая.. Ты - императрица.. Чему я удивляюсь? Перед тобой и мир может упасть на колени.. Другое дело, что тебе это не нужно. Эх, парень, ты предал прежде всего свою мечту.. забыв о том для чего или для кого ты мечтаешь..." Неожиданно он поднял голову. Голова была страно холодной, а взор устремлен в самого себя..

.. Небо... Ястреб.. красивая птица.. Следит.. Невольно он улыбнулся. Ты - свободен, ястреб.. Да..... вот они.. наступают. Марэль, защити! Им нет числа! Или мне кажется? А это что?
Рука тянется вперед. Словно ребенок он стремился прикоснутся к тому, где взрослые говорят: нельзя. Пальцы отдернулись. Огонь! Пламя! Поглощающее... безжалостное... Саола!!!!!...

.. Вэл рванулся вверх: лестница, еще одна, снова.. ступеньки.. Это уже не существовало! Юноша ворвался в кабинет, где была она. Та - единственная - кто всегда поймет и простит. Сильные руки подхватили девушку, в жутком безмолвии стоящую у камина:
- Саола! Саола, - требовал он, презирая боль, пронзившую его руки - она была как обжигающее пламя. - Саола..
Фиалковые глаза поднялись встречаясь с его встревоженным взором. Вэл увидел в них жизнь и крепко прижал к себе эту удивительную девушку:
- Саола, - тихо прошептал он, ощущая как за спиной возникли крылья, как безмолвная ярость смела все на пути осаждающих лирийцев, как ледяной вихрь снес паруса и мачты кораблей, дрейфующих у стен Фалессы, как с болью, но яростно ломал неумолимый смерч крылья, созданные студентом Вэлом Горном.
А юноша, прикрывая глаза золотыми ресницами, крепко обнимал юную императрицу, шепча:
- Только не уходи, синеглазка.
Рука перехватила ее руку и где-то внутри отозвалась странная боль: "Нет, синеглазая.. Только не это.."

Автор: Сильвия ле Нуаран 14.04.2004, 21:18

2 число месяца Падения Зерна. Криэран. Белый город.

   Я смотрела на Тарикэ огромными глазами. А что? Большие у меня глаза...  красивые.. Чего бы и не посмотреть? Но больше всего удивляло то, что она с нежностью говорила об этом своем - Свене. Ну обычные они. Ничего особенного.
   - Он так... так поцеловал меня, - легко улыбнувшись, радостно сказала Тарикэ.
   - Ну и каково это?
   - Сильвия! Ты же такая... такая...
   - Наглая? Ты это хотела сказать?
   Она покраснела, но потом рассмеялась:
   - И это тоже. Понимаешь.. Когда его губы коснулись моих губ - весь мир словно в один миг - исчез.
   Я многозначительно покивала:
   - Ну как же, как же... Знаем. Плавали. Мой дядя Мист тоже горазд был. Целует девушку - а она в него втюривается?
   - Что делает?
   Я закатила глаза и... невольно задумалась: "А почему - нет? Роб - хорош собой... И телом... ну... душа там фиг знает где ее ищи, но кажется в этом деле она не сильно важна."

   Именно поэтому, когда его руки в очередной раз обвились вокруг моей талии - я не скользнула в сторону, а просто прижалась к нему. Судя по всему - он, окрыленный, вдохновился. Губы заскользили по моей шее, плечам..
   - Между прочим - щекотно. Изредко можно было бы и сбривать свою щетину, - действительно щекотно было!
   Я почувствовала, как он дернулся, а потом резко развернул меня к себе:
   - Слушай, маленькая стервочка, ты очень красивая - думаю это ты знаешь. Но при этом - ты настолько хороша, что я готов стерпеть все... лишь бы услышать главное.
   Вот ошарашил - так ошарашил!
   - Услышать что? - не удержалась я.
   Дальше я не успела спросить ничего. Его губы коснулись моих губ, но со странной силой. Разжимая и врываясь.. Я ощутила запах вина.. И тут его язык коснулся моего языка. Тени меня побери! Голова закружилась.. В какой-то миг я поняла, что раздеваю этого парня. Вот так мне захотелось. Его руки прикасались к моей коже так, словно желали приласкать каждую мою частичку. Тени... какая слабость!
   - Я сейчас упаду! - возмутилась я.
   - Я этого и добиваюсь, - прошептал он странно хриплым голосом.
   "Так... что там дядя Мист говорил о падших женщинах?"
   Додумать я опять НЕ успела. Его рука ласкала мои бедра и вдруг я ощутила, что он просто готов... вообщем... Бедный папочкин диван.. Мы упали на него. Все мысли были унесены в ощущения от его рук ласкающих мой живот, бедра и ..
   - Тени тебя забери совсем, Роб! Ты что ничего не понимаешь? - возмутилась я.
   Он хохотнул, нервно так и вдруг резко раздвинул мои бедра, проникая пальцами вглубь меня. Это было и сладко.. и больно. Но это было только начало. Когда он все также резко проник в меня - ну да, ну просила, чтобы не медлил, но не также все буквально понимать! А грудь дрожала от прикосновения его пальцев и губ.. Ноги сами собой обвились вокруг его бедер. Его дыхание опять приблизилось к моим губам:
   - Сильвия, ты просто чудо..
   Ах! Ну почему его движения так резки? Нет! Можно еще.. еще.. Можно? Нужно!

Автор: Конрад ле Тойе 14.04.2004, 23:49

Пятый день месяца Темнейших Глубин, Криэран, Лакона

Конрад устало оглядел зал и собравшихся в нём сенаторов. «Ну и рожи, — подумал он, — одна другой краше». Особенно неприятен Конраду был Кеннет ле Нуаран. Этот, если его оставить без присмотра, способен был продать лирийцам не только крепость, но и воздух, которым дышат местные жители, и луну, которая по ночам выглядывает из-за туч.

Сенаторы гудели, как растревоженный пчелиный улей… нет, пожалуй, как три улья сразу. Из этого гудения выделялся голос ле Нуарана, который, конечно же, занимался тем, что сеял среди своих коллег панику. Заметив вошедшего графа, Кеннет ле Нуаран умолк, сел в своё сенаторское кресло и принялся посверкивать оттуда злобными глазами — как крыса из угла, подумал Конрад с отвращением.

— Что-то случилось? — спросил он у титулованного сборища совершенно спокойно. Марэль видит, чего ему стоило изображать это спокойствие!

— Да, случилось!!! — толстый, трясущийся от жира сенатор, имя которого граф всё время забывал, вскочил с места и заорал на графа, брызгая слюной. Да, обстановочка была, мягко говоря, взрывоопасной. Конрад с тревогой подумал, что сегодня вряд ли удастся усмирить сенаторов так же легко, как обычно. — Фалесса пала, Ярно мёртв, а мы по-прежнему торчим в этой вонючей крепости! Сколько это ещё может продолжаться?! Мы голодаем…

— Довольно, — прервал сенатора Конрад. — Если вы, сударь, голодаете, так тому причиной не скудное снабжение, а только ваш вошедший в легенды аппетит.

По залу пробежал смех. Толстый побледнел от злости, но не нашёлся, что ответить, и сел. Теперь на графа ле Тойе пристально смотрела не одна пара злобных глаз, а две.

— Я поражаюсь тому, что вы так охотно поверили в вести, которые притащила на хвосте лирийская сорока, — Конрад перешёл в наступление. — Ясно, как белый день, что лирийцы хотят захватить Криэран… — (Точнее, то, что от него осталось.) — Они готовы распускать любые слухи. Подчёркиваю: лю-бы-е. Я предлагаю дождаться официальных известий. Давайте надеяться на то, что они придут вместе с освободительной армией под командованием его величества Ярно.

Признаться, Конрад и сам уже не верил в то, что говорил, но перед этой кучкой слизняков надо было держать грудь колесом.

— Но сенатор ле Нуаран… — начал было кто-то.

— Если сенатору ле Нуарану не терпится воссоединиться со столь любезными его сердцу лирийцами, это можно устроить и без сдачи крепости, — холодно заметил Конрад. — Может быть, вы не согласны?

Сенаторы притихли. У них у всех в карманах звенело лирийское золото, но ле Нуарана недолюбливали даже они — за наглость. К тому же стража пока ещё была в руках Конрада. Пока ещё…

— Я вижу, вам больше нечего мне сказать. В таком случае я пойду — меня ждут важные дела.

Попрощавшись, Конрад отправился домой. На сердце у него было тяжело. Как он ни хорохорился перед сенаторами, вести о падении Фалессы и гибели Ярно, скорее всего, были правдой. А тогда... Сердце графа сжалось. Нико... бедный мальчик! И ведь некого винить в том, что случилось. Кроме себя, разумеется. Можно было догадаться, что такой импульсивный человек, как Нико, и так любящий свою сестру, не сможет смириться с её, с позволения сказать, замужеством. Надо было всё рассказать ему... Конрад закусил губу.

Вот и дом. Дома ждёт Кассандра — наверное, единственный человек в Криэране, которого графу было приятно видеть. Конрад вздохнул, перед глазами у него неожиданно всё поплыло, мир вокруг закружился... Чтобы не упасть, граф ле Тойе прислонился к ограде и, слегка отдышавшись, неуверенными шагами направился к двери своего особняка.

Автор: Илиана ле Броснэ 15.04.2004, 12:06

с 19 по 24 месяца Падения Зерна. Лакона. Крессо.

Все закончилось. Граф Керианн оказался под замком в подвале до приезда барона. Туда же отправились все его люди, которых разумная Нэнн опоила маковым отваром с вином. Мстиш, Валериан и мужчины из деревни позаботились о тех, что не слишком много выпили.

Отец Иллианы вернулся только через два дня после всего произошедшего.  Увидев дочь, он не поверил своим глазам и долго сжимал её в своих объятьях, не скрывая слез. Выздоровление жены стало для него ещё одной прекрасной новостью. А спрашивать о старшем сыне он не стал. Старый вояка без слов понял его отсутствие, а показывать скорбь окружающим он не стал.
Только вечером жена рассказала ему о происшествии с Керианном.  В глазах барона вспыхнул интерес.
- Так ты говоришь, он сидит под замком в подвале?
- Да, дорогой. Иллиана сказала, что просто закрыть его в комнатах небезопасно и Валериан поддержал её. Я право, не знаю, удобно ли это…
- Не только удобно, но и правильно!
- Но он все же дворянин, рыцарь…
- Там ему самое место!
- Но…
- Розалин, через несколько дней ты все сама поймешь.

Через два дня в замок пожаловала таинственные крытые носилки в сопровождении паладинов храма. А на следующий день барон назначил суд.

На суд собрались все от мала до велика, как и из замка, так и из деревни. Иллиана волновалась больше всех. Она разглядела во множествах недомолвках отца какой-то умысел и пыталась понять, что он задумал. Площадку для процесса оцепили паладины. Отец как всегда восседал в кресле судьи, положив одну руку на меч, а в другой сжимая зеленую  ветку кипариса. Люди шумели и переговаривались. Иллиана  поддерживала рядом стоящую мать. Граф со своими людьми стоял чуть в стороне в цепях и бросал злые взгляды на них. Наконец барон поднялся , призывая всех к порядку: 
- Тише! Тихо, я сказал! Мы собрались здесь сегодня, дабы судить графа Матиаса Керианна и его людей за злодеяния совершенные ими.
- Вы не можете судить меня барон! – Перервал граф его. – Осудить меня может лишь Император. И с каких это пор дворянина могут осудить только за то, что он несколько забылся…
- Вы считает, что я собираюсь осудить Вас за то, что произошло в моем доме? – Насмешливо спросил барон.
- Конечно, я признаю, что несколько злоупотребил вашим гостеприимством, но ваша…
Щеки Иллианы вспыхнули. Она чувствовала, что оказалась под перекрестье бессчетного числа взглядов, кроме того, она представляла ЧТО сейчас начнет говорить про неё Керианн.
- Граф, - сладко улыбнулся её отец, - я во все не собираюсь судить Вас за то, что, забывшись, вы обняли и поцеловали мою дочь. Я собираюсь судить Вас и ваших людей за то, что вы сделали в Замке-на-Озере!
Толпа замерла после этих слов. Иллиана почувствовала, как мать крепче уцепилась за неё. А отец… Отец просто наслаждался моментом. Керианн впился в него глазами.
- Вы не можете обвинить меня в том, что сделали какие-то разбойники!
- Не разбойники. А вы и ваши люди.
- Это ложь! Я… Вы… Вы ничего не докажите! Нет ни одного свидетеля! – Выкрикнул граф.
- Вы в этом уверены?
- Да!
- Напрасно… Ведь именно свидетели-то и нашлись…
По знаку барона его люди расступились пропукая вперед худого паренька лет тринадцати.
- Это и есть ваш свидетель? – Усмехнулся Керианн.
- Ничего не бойся. – Ласково обратился барон к мальчишке. – Кто ты и откуда?
- Меня зовут… - Паренек бросил ненавидящий взгляд на графа и его людей. – Меня зовут Михель, сир. Я служил виночерпием у баронессы Маргарет ле Ран.
- Чудесно! Какой-то мальчишка будет обвинять меня! Графа Керианны!
- Я не какой-то мальчишка! Мой брат и молодой барон - молочные братья, а моя мать нянчила всех дочек баронессы. И барон обещал мне, что когда ещё подрасту, то стану его оруженосцем!
- Не ужели?! – Презрительно поинтересовался граф.
- Довольно! Расскажи, что ты знаешь. Что произошло в Замке-На-Озере шестого числа месяца Падения зерна? А вы помолчите, а то мои люди с удовольствие заткнут Вам рот, граф.
- К нам днем в замок пожаловали гости. Этот вот граф со своими людьми. Баронесса обрадовалась, им мост опустили, приняли как дорогих гостей, а они… Днем-то себя ещё прилично вели. Вечером баронесса, прям таки, пир устроила. Ещё бы у неё пять дочек, а этот самый видный жених. Вообще-то, сначала ничего было. Я у стола прислуживал. Потом они все подвыпили и понеслось… Как эти начали с служанкам приставать баронесса ещё ничего улыбалась, потом хотела младших спать отправить, но граф ей не позволил. Баронесса настоять хотела, но он меч-то достал и ей к горлу. Наши дружинники-то вмиг протрезвели и к леди кинулись. А он… - Перенек кивнул на Керианна. – Он велел им оружие сложить мол тогда никто не пострадает… Я испугался тогда, да и оттерли меня от стола… В общем я… я… и за портьеру спрятался… - Паренек опустил голову. – В общем, все сделали, как он сказал. Оружие сложили и в подвал всех мужчин  свели… Этот все это время меч у горла нашей леди держал и усмехался. Потом заперли в зале и леди Маргарет с дочками, и служанок… Через час эти головорезы опять пришли, все в крови, пьяные… В общем леди с дочками не тронули. А женщин забрали. Мы слышали, как они за дверью кричали. Я тогда вышел. Хозяйка велела мне опять спрятаться, но я лучше придумал. Я её выпустить с дочками решил, в окно вылез, хотел по карнизу пройти и дверь открыть, но там двое охраняли, а тут он вернулся… Довольный такой… Я видел как… Младшая плакала очень… Вон тот со шрамом ей горло ножом… Крови столько было… Я ничего… ничего… мог…
Паренёк разрыдался. В мрачной тишине его рыдания разносились по полю.
- Он всё придумал! Он лжет! С каких это пор простолюдин, мальчишка…
- Вам этого не достаточно, граф? – Холодно спросил барон. - Тогда найдется ещё один свидетель. Уведите его.
Подростка увели, и его место заняла… Иллиана с трудом узнал в худой и с черными кругами под глазами девушке Марион ле Ран, чьи огромные глаза в свое время смутили покой Корвина.
- Леди прошу вас. Вы подтверждаете все, что он сказал.
- Да. – Чуть слышно проронила девушка. – Граф Керианн… Убил мою мать. А его люди… моих сестер…
- Как вы остались живы?
- Меня спас Михель. Он выловил меня во рву. После того как… как граф и… его люди…учинили насилие надо мной… Один из них ткнул мне кинжалом в живот и выкинул за окно… Михель вытащил меня и на руках отнес в монастырь.
- Я не буду расспрашивать вас подробно, дитя моё… А Вас, граф, заверяю, что показания мальчишки совпадают с показаниями, леди Марион. Если хотите их прочитать… - Усмехнулся барон. – Кстати, они записаны настоятелем монастыря в присутствии трех паладинов. Так что все законно. Вы хотите ещё что-нибудь сказать?
- Нет. Но у вас все равно нет права…
- Сейчас война. И я доказал вашу виновность. А приговор… Что ж… Как обесчестивший девушку вы обязаны на ней жениться. После вашей смерти всё ваше имущество и владения отойдут ей. Если она родит ребенка по прошествия положенного срока, то он будет считаться вашим.
- Вы сказали после моей смерти?
- Сейчас война. А такие как вы… Вы не просто разбойник, а предатель! Но я поступлю с вами как с разбойником! Настоятель монастыря любезно согласился обвенчать вас с леди Марион здесь и сейчас. После чего вас повесят.
- А брачная ночь? Без неё брак не будет считаться действительным!
- Неужели ты думаешь, я отдам тебе это несчастное дитя хотя бы на одну ночь ещё раз? Кстати, брачная ночь у вас уже была. Не так ли настоятель?
- Сир Теодор, абсолютно прав. – Как чертик из табакерки явился народу вышеупомянутый настоятель.
- Прекрасно. – Барон поднялся со своего места. - Можете начинать «таинство».
Это бракосочетание было ещё более безумным чем у Мирты. Бледная и вся в черном Марион с отсутствующим взглядом, помятый в цепях граф… Иллиана тихо подошла к отцу:
- Это жестоко. Зачем вы решили…
- Смерть графа не изменит сделанного им. А так она получит его имя и богатства. И то другое защитит её и хоть как-то компенсирует…
- Отец… - Илли покачала головой.
- Это лучшее что можно было придумать. Все равно через час она станет вдовой. При том богатой вдовой! А её брат ещё спасибо мне скажет!

Автор: Дориан 15.04.2004, 17:14

5 день месяца Темнейших Глубин. Сторн. Цитадель.

Тьма была непроглядной. Ни звезды, ни луна не посягали на абсолютную власть мрака, окутавшего столицу Империи тысячи островов. Но тьма нисколько не мешала тому, кто созерцал город из открытого окна высочайшей башни Цитадели. Напротив, при приближении к нему мрак словно обретал новые, удивительные оттенки, начинал неслышную ни для кого из живых песню. Казалось, одно присутствие этого существа в вышине над городом делало ночь еще темнее, заставляя ее длиться вечно. Словно не человек или его подобие смотрел на город из башни, а, оживляя небытие, билось огромное сердце…
Но наблюдатель прекрасно знал, как обманчиво это пьянящее чувство. Его взор уже угадывал не заметные ни для кого отблески на востоке, знаменующие приближение зари. Скоро безжалостное солнце зальет ослепительным светом улицы Сторна, заставив мужчину уйти в тень, закрыть окно и погрузиться в сон, больше похожий на смерть, чтобы вновь воскреснуть с первыми шагами молодой ночи. Скоро… но не сейчас. Сейчас еще есть время. После тысячелетнего небытия Дориан научился ценить его как никто другой.
- Ты снова убивал сегодня.
Слова были произнесены задумчиво, почти мягко, но величавого вида мужчина, только что бесшумно вошедший в комнату, замер в испуге и боязливо уставился на широкую спину вампира. Но тот не произнес больше ни слова и тот, что некогда был Родриком, Верховным магов храма Четырех ветров, осмелев, заговорил:
- Господин, я помню все ваши наказы,… но ведь людей так много. И не так уж и важно, что я выпил немного больше крови, чем…
- Знаешь, почему мы проиграли тогда, в конце эпохи Древних? – голос Дориана, оборвавшего бывшего Верховного мага, был по-прежнему тих, но слуга невольно сделал шаг назад, к двери, - Нет, не почему мы потерпели поражение на поле брани, а с чего началось восстание?
С минуту древний вампир помолчал, словно восстанавливая в памяти события, канувшие в лету задолго до рождения собеседника. Когда он снова заговорил, его голос стал еще более глубоким, напевным, превращая рассказ завораживающую песню:
- Мы правили этой землей… Правили ей тысячи лет. Мы не были детьми этого мира и никогда не знали, откуда явились наши создатели. Но нам было плевать на это. Создатели были мудры и сильны. Мы же – просто сильны. А люди… люди были скотом. Не стоит думать, что их удел был сплошным страданием – как разумный крестьянин не подвергнет свою скотину напрасным мукам, но позаботится о ней в случае несчастья, так и мы были заботливы и дальновидны. «Корм» не знал войн, эпидемий, голода… И смерть немногих из них – как правило слабых и больных, был для них не катастрофой, а лишь платой за процветание. Все было просто: удел Высших – властвование, удел людей – служение. Но в гордыне своей и алчности, мы забыли о мере. Первым рухнул запрет на творение «детей» - низших вампиров, и орды существ, подобных вернувшимся к жизни трупам, заполонили землю. Они боялись света и жаждали лишь одного – крови. Сначала мы сами ужаснулись своим творениям, но потом…Их жажда и ярость овладели и нами. Воистину «кого боги решают наказать, того лишают разума». Мы словно обезумели. Люди умирали без счета, землю заполонили вампиры, столь же похожие на величавых Старейшин, как птица-падальщик на альбатроса… Никто уже не думал о том, что со смертью последнего человека нас ждет голод. Но раньше восстали люди. Племена мирились с нашей властью тысячи лет, но с поголовным истреблением они мириться были не намерены. Не люди уничтожили нас, Родрик, а наши собственные жажда и безумие.
Мягкость вдруг исчезла из голоса, уступив место холодной ненависти, и Дориан, молниеносно развернувшись, схватил Родрика за горло:
- И пусть меня проклянут все боги этого мира, если я позволю подобному повториться из-за глупости какого то слуги.
Казалось, стальные пальцы на шее не ложны были беспокоить бывшего мага, ведь вампир почти не нуждается в воздухе. Но пальцы сжимались все сильнее, и новообращенный вампир ощутил, что еще немного, и шея с рустом обратиться в несколько острых обломков, мертвая плоть не выдержит, разрушится, открывая дорогу черной, густой, словно масло, крови… Но за момент до этого пальцы разжались и господин отступил назад.
- Помни об этом. И оповести всех о моей воле: вампир может убить человека на войне, защищаясь или получив на то разрешение старшего. Всякий, убивший самовольно, встретит рассвет, привязанным к шпилю башни.
- Хорошо, господин, - Родрик не смог сдержать дрожи. Пусть свет был для него не столь губителен, как для обычных вампиров, но страх перед жгучими лучами дневного светила был частью самой сути любого «не умершего».
Разом утратив интерес к посетителю, Дориан отвернулся и вновь уставился в окно:
- Рассказывай.
Гроза миновала, бывший маг, украдкой потирая шею, начал свой ежедневный доклад о событиях в Империи:
- Все как вы и предвидели, господин. Никак не могу поверить, что такое возможно…. Живые готовы служить нам тысячами, даже превосходно зная кто мы такие и чем питаемся. Вчера вечером в порт вошли два капитана, откуда то узнавшие про вас. Они присягнули Империи Тени. Многие жители пытаются бежать, но другие сдерживают их до наступления ночи, после чего отправляются к вашим воинам с доносом… Я ежедневно вижу, как тысячам выдают знаки «слуг» тем, кто сам молит об этом, но не могу поверить…
- Напрасно, - в голосе древнего вампира проступила язвительная насмешка, - Люди больше всего на свете жаждут двух вещей: жить и жить вечно. Кому-то мы сулим сохранить первое, кому то – обещаем второе… Разве ты не сам пришел ко мне?
- Но я умирал…
- Ты? Умирал? – Дориан улыбнулся, - Ты бы ходил по земле и тогда, когда нынешние младенцы упокоились в могилах, побежденные старостью… Но ты прав. Ты действительно умирал. Все люди – умирают… А мы… Мы – вечны. Впрочем, мы отвлеклись. Продолжай.
- Слуг среди живых у нас достаточно, господин. У нас хватает оружия, резервации, куда сгоняются те, кому суждено стать пищей, полны. При всем этом нам удается скрывать от прибывающих купцов присутствие вечных на островах. Правда, было несколько досадных недоразумений…
- Таких, как с твоими бывшими подчиненными? – если бы Родрик мог побледнеть или покраснеть при этих словах, то он, несомненно, так и сделал. Но вампиры не  бледнеют…
Гордые маги Храма Четырех ветров не только не присоединились к своему главе в служении тени, но и устроили настоящий ад маленькой армии бессмертных. Два дня вокруг отстроенной башни Четырех ветров бушевали вихри, молнии били с небес днем и ночью, а сам воздух – разъедал кожу, плоть и кости словно кислота. Не будь основные силы Храма в походе, сопровождая флот молодого Властителя, царствование Вечных могло окончится не начавшись.
- Нет, господин. Ничего серьезного. Несколько беглецов. Какой-то ошалевший от превращения вампир вышел на солнце прямо перед группой лирийских купцов… Но я уверен. Мы сумеем правдоподобно объяснить их исчезновение.
- А что Культ?
- Куль покорен, господин. Я донес до них весть о том, как умер Грегор. Жрецы в ярости и готовы служить кому угодно, лишь бы отомстить. К тому же, в отличие от магов-ветровиков, они слабы в магии, а потому их век короток. Да и сила их сродни вашей…
- Все так гладко? – в голосе Дориана как обычно слышался не вопрос – знание, и Родрик вздохнув, перешел к менее приятной части:
- Секрет того взрывающегося порошка раскрыть не удастся – те алхимики, что пытались раскрыть секрет смеси, подняли на воздух и себя и лабораторию. У нас, как и прежде, совсем мало корабельного леса. Поставки из Полумесяца прекратились…
- Но флот, участвовавший во взятии Криэрана, вернулся в гавань?
- Там только транспорты, господин….
- Как раз то, что нам нужно.
- Тогда у меня все…
- Что ж, иди и не забудь о моем приказе.
Шаги Родрика стихли в дали коридоров, и Дориан, выбросив из головы слугу и принесенные им вести, продолжал всматриваться в город. Тьма, делавшая слепыми живых, ничего не скрывала от своего мертвого собрата. Еще не так давно вампиру бы открылись пустынные улицы с освещенными светом факелов перекрестками. Тишину нарушал бы лишь сонный лай собак, шаги и перекличка стражи… Теперь город был полностью во власти ночи – ни единого огонька на улицах или внутри домов. А ведь там, Дориан знал точно, еще были живые… Словно даже они осознали недопустимость вторжения света в город, где смерть и жизнь сплелись в удивительный клубок. Улицы, гавань, мастерские были полны жизни – шум, наполнявший город наводил мысли о стае крыс… В гавани из остатков леса строились корабли, за плотно закрытыми дверями мастерских ковалось оружие. Кое-где, там, куда с трудом проникал даже взгляд Вечного,  валялись трупы. Кто-то из «детей» нарушил приказ не убивать без разрешения… На глазах у Дориана одно из тел поднялось, несколько мгновений покачалось, словно решая упасть на землю снова или все же сохранить вертикально положение. Но вот «человек», а вернее то, что еще недавно носило это название, неуверенно, пошатываясь, побрело куда-то вглубь квартала, с каждым движением обретая все большую гибкость и грациозность, словно быстро взрослеющий новорожденный.
В вампире всколыхнулась ярость. Другого гнев ожог бы пламенем, но тысячи лет сна и смерть, которую он даже не помнил, не оставили мета для огня в душе Дориана. Его гнев обжигал словно лед. Так они пришли к той давней войне на истребление. Но лишь глупцы ходят дважды по одной и той же дороге, зная, что она ведет в болото. Его Империя будет править и людьми, и вампирами сурово, но справедливо. Возникнет новый, гармоничный мир… во главе с Вечными, конечно.
Сосредоточившись, Дориан послал бредущему по далеким ночным улицам «новорожденному» вампиру короткий приказ, вырывающий из мертвого тела то, что служило не умершему  вместо души. Будь тот постарше, его тело рассыпалось бы прахом, но плоть «новорожденного» еще не успела разложиться… А потому на камни мостовой рухнул обычный труп, сочетание кожи,  костей и мяса. Быть Вечным – честь! И когда же новые слуги поймут, что ее нельзя дарить кому попало?
Что-то отвлекло вампира от раздумий… Какое-то время он пытался понять, что же именно нарушило покой нового владыки ночи здесь, в самом сердце подвластных земель, но наконец понял – беспокойство пришло не из вне, а изнутри.
Волновался тот, с кем его связывала незримая, но прочная, словно сталь, нить заклятья. Рикард Шарк. При воспоминании о своем «воспитаннике», Дориан невольно улыбнулся. Люди наивны – что покойный Жрец, что не упокоенный маг, считали себя творцами души нового Властителя. Но лишь он видел всю картину и слегка направляя удары «молота» ковавшего из юноши меч воина, превратил юного властителя в «палаческий меч». Эта нить, связавшая их судьбы, позволила добиться многого даже не покидая саркофага… Но теперь, когда магия и сталь защищали владыку возрождавшейся империи тени от любой опасности этот канал оставался единственным уязвимым местом. Конечно, вряд ли в мире есть маг, достаточно ловкий и отчаянный, чтобы рискнуть даром и жизнью в таком деле как навязанная Древнему схватка чистой силы, но все же…. Лишние нити нужно обрубать! Или укреплять… Решено. Скоро Рик придет сюда, в Сторн. И он, Дориан, последний из любимейших детей, предоставит ему выбирать.
Вампир хлопнул в ладоши. Вошел посыльный, в аккуратном кожаном поводке с замысловатым иероглифом «Слуга» на древнем языке. Человек, живой… покорный. Кожаная безделушка несет в себе простенькое заклятие покорности – достаточно небольшого усилия воли, чтобы разорвать узы и бежать. Но тот, у кого есть воля, никогда не наденет ошейник раба сам.
- Передай господину Родрику еще один мой приказ – чтобы через несколько дней в столице не осталось ни одного живого человека, только Вечные, надежно укрывшиеся в убежищах.
Слуга был человеком, а потому еще мог меняться в лице, что тот час же и сделал. Не обращая на бледное, словно воск лицо живого ни малейшего внимания, Дориан продолжил:
- …убивать живых нет необходимости. Просто я хочу, чтобы когда в город прибудут гости, он был пуст. Пуст абсолютно.

Автор: Эвор Тилийский 15.04.2004, 21:51

5 день месяца Темнейших Глубин.
Лакона. Фалесса.

        Несмотря на осаду, чуму и общее безумие, охватившее Фалессу этой осенью, жизнь и не думала останавливаться. День, как год или тысячу лет назад, с завидной периодичностью сменялся ночью и в положенное время приходил вновь. И наступающая зима не мешала весело галдящей синице прыгать по подоконнику открытого на городскую площадь окна. 
        Эвор внезапно вспомнил, что их много в Лесу, и, в отличие от городских, те бесстрашно и даже нагло клюют протянутые крошки с руки. В Тиле осень сейчас, воздух прозрачен, как нигде больше, и деревья роняют багряную листву лишь для того, что бы через месяц покрыться молодой зеленью. И ему предстоит туда вернуться, ради того, что бы Лес, наконец, обрел свободу.
        Раны молодого Князя заживали на редкость быстро. Эвор не покидал отведенных ему покоев, но давно окреп настолько, что бы, порой, часами мерить маленькую комнатку шагами. Здесь в полном бездействии и одиночестве, ему оставалось только вспоминать, вспоминать и бессильно злиться, на всех, и на себя самого.
        Теперь со временем на Князя снизошло страшное осознание, что и его самого, и его лес, и его людей сделали не более чем разменной монетой в споре Тигра, Коня и Акулы. И с каким мастерством Рикаред Шарк вел Эвора к своим целям, как неразумного зверя за приманкой, обещая помощь и бросая Полумесяц под ноги железным драконам Ярно, которых тоже надо было чем то отвлечь на время. «Помогал» и просил безмерную цену, за то, от чего Князь не мог отказаться…. Если бы не Шарк этой войны возможно так и не случилось бы, но сторнийский Властитель мастерски подливал масло в огонь, когда это было необходимо… Не Сторн, не Лирия даже не подумали, что бы сделать Эвора реальным союзником. Полумесяц швырнули Ярно, как воры швыряют голодной собаке кость, что бы пройти мимо нее в дом, который та обязана охранять.
        И злиться Эвор мог только на собственную глупость. Что ж, ему больше не бывать Князем и не совершать таких ошибок, последнее, что он сможет сделать это, нет, не оправдать, но хотя бы загладить следы войны в Тиле такой долгожданной для лесовиков свободой, которой они готовы были добиваться ценой собственной крови и собственной жизни.
        Время само расставит все по местам.

        Солнце падало за почерневшую в его ярких алых лучах полоску Леса. Почти стемнело, и из-за неровной поверхности деревьев выглядывает только кусочек раскаленного диска. Земля внизу становится дымчато-синей и костры чьего то могучего войска, словно лесные болотные огоньки, призрачно рассеивают сгущающуюся над полем тьму.
        Ночь обещает быть ветреной и прохладной, но она плохая подруга созданиям дня… Полусложенные крылья, быстро приближающийся полог леса, свежесть поля сменяется немного душным запахом смолы и палых листьев, когти смыкаются на бугристой ветке векового зеленого древа. Сон.
        В Фалессе давно была ночь, снова пошел дождь, и Эвор не мог сказать, что именно разбудило его. Князь какое-то время молча и неподвижно пролежал, глядя в потолок, но сон не шел, а ощущение тревоги росло. Он медленно поднялся с кровати и оделся, толкнул открывшуюся со слабым скрипом дверь в коридор и остановился прислушиваясь. В это мгновение где-то звякнуло разбивающееся стекло. Совсем рядом, двери напротив… Покои Мирты.
        Эвор толкнул тяжелую дубовую дверь раньше, чем успел подумать, что безоружен. В то же время раздался короткий вскрик Мирты.
      Их было двое, вскрывших замки на зарешеченных окнах, проникнувших ночью в чужое жилище. Зачем? Какое это имело значение…. Мирта успела вскочить с постели и медленно пятилась назад к дверям, стараясь не запутаться в длинном подоле ночного платья. Один из гостей так же медленно последовал за ней, сжимая в руках что-то недвусмысленно поблескивающее в темноте. Эвора он заметил слишком поздно как раз тогда, когда какая то тяжелая позолоченная безделушка, зажатая в левой руке Князя, врезалась в его лицо.
      Умирающий со странным булькающим стоном осел на суанские ковры и Эвор не преминул немедленно вытащить длинный узкий кинжал из его руки. Князем овладел странный гнев и ярость, ярость на людей, посмевших даже подумать причинить боль той, которая вернула его к жизни. Как практически любой житель леса, Эвор учился владеть двумя кинжалами, но держать основное оружие в левой руке было довольно неудобно, однако к его телу вернулись, казалось навсегда потерянные, быстрота и гибкость.
      Глухо звякнул меч, вынутый из ножен вторым ночным гостем. Князь отшатнулся от занесенного на него клинка и в следующее мгновение толкнул противника так, что оба упали на пол. Меч выпал из его рук, но Эвор в следующее мгновение едва не потерял сознание от боли в придавленной к полу правой руке. Кинжал прошел вдоль левого бока незваного гостя, но только скользнул по кольчуге. Эвор зарычал в бессильной ярости, несколько ощутимых ударов грозили выбросить его из реальности. Полубезумный рывок, удар, и враг, внезапно обмякнув, распластался на полу, тонкий стальной стилет вошел в незащищенную шею под подбородком.
      Князь, шатаясь, поднялся на ноги. Странно, мечи, кольчуги. Не похоже на простых воров. Мирта… Эвор посмотрел на девушку стоящую в дверях, казалось, она с трудом приходила в себя после дурного сна.
- Мирта, - он осторожно коснулся ее плеч, глядя в огромные и такие бездонные темные глаза, - Все кончилось.
- Нет, - тихо и устало ответила она, - Придут другие. Они не оставят меня в покое.
«Я всегда буду рядом», - хотелось ответить Князю, но Эвор как никогда горько сознавал, что судьба разлучит их уже через несколько дней.
- Кто они? – спросил он.
        Мирта без труда высвободилась из его рук и зажгла свечу, склонившись над первым убитым. В неровных дрожащих отсветах пламени можно было разглядеть темные одежды с эмблемой солнца на груди.
- Паладины? – потрясенно спросил он.
        Мирта, закрыв глаза, кивнула, и Эвор заметил, что у нее дрожат руки. Она казалась такой усталой и отрешенной в последние дни…. Князь медленно подошел к ней, обнял за плечи, отвел к себе (еще не хватало сидеть в спальне заваленной трупами), налил себе и ей по бокалу крепкого криэранского вина. Она выпила почти залпом, но усталость в глазах стала лишь тяжелее.
- Почему они охотятся за тобой? – спросил Эвор (и что у него за привычка задавать идиотские вопросы). 

Автор: Гунла 15.04.2004, 23:49

7 день месяца Темнейших Глубин. Криэран.

Доктор вышел из спальни графа нахмуренным.
-   Это кризис, - обратился он к Гунле. – Все решится сегодня ночью. Или он встанет на путь выздоровления, или… В любом случае, от меня сейчас ничего не зависит. Будем надеяться на силу воли господина графа.
-   В любом случае, - мягким голосом прервал его Гунла, - Я попрошу вас остаться здесь до конца этого самого кризиса, господин Мартин. Комнату для вас уже приготовили.
-   Да, конечно, - забормотал доктор.
Конрад свалился с нервной горячкой несколько дней назад: сказалось напряжение последних недель, а самым сильным ударом оказалось известие о поражении Ярно. Нико тоже был там, и наверняка в первых рядах… Гунла подавил вздох и засеменил по коридору. Столько дел еще, столько дел… Если пойдут слухи о тяжелом состоянии графа, Белый Город перезревшим плодом сам упадет в руки лирийцам. Поэтому и доктора провели сюда тайно, поэтому он и не выйдет отсюда, пока положение не прояснится. На всякий случай, стоит принять кой-какие меры, хотя если Конрад ле Тойе покинет их сегодня, у Гунлы останется очень мало причин, чтобы любить этот мир. Сегодня уже два раза приходили справляться о «состоянии здоровья господина графа». Всем отвечали, что это легкое недомогание, но завтра очередное собрание Городского Совета и сильнее всего надрываться там будет достопочтенный сенатор ле Нуаран. Значит, нужно установить золотое равновесие – если на заседание не явится граф ле Тойе, то пусть и сенатор дома посидит. Карлик ухмыльнулся – дел сегодня предстоит много. И тем лучше – есть возможность отвлечься от мыслей типа «что, если…». Навстречу по лестнице поднималась Кассандра с миской воды и полотенцем в руках.
-   Кассандра, - обращение уже не имело значения, они оба понимали, что будет, если Конрад не очнется. – Мне придется ненадолго уйти, вы…
-   Я буду рядом с графом, - она подняла руку, убирая со лба мешавшую рыжую прядь, твердо посмотрела на него. – И я прослежу, чтобы ничего не случилось.
-   Значит, я в вас не ошибся, - карлик склонил голову.
-   Когда-нибудь, Гунла, - задумчиво произнесла женщина, - У нас с тобой будет долгий разговор. У меня к тебе есть несколько вопросов.
-   Не сомневаюсь. И когда-нибудь я на них отвечу.

Кеннет ле Нуаран открыл дверь кабинета и встал на пороге. На краю стола сидел и  покачивал ногой какой-то заморыш.
-   Вы заставляете себя ждать сенатор, - мягкий, тихий голос, только от него почему-то очень неуютно становится.
-   Кто вы такой?!
-   Я – посланник, если вам угодно. Человек, - карлик скривил губы. – желающий предостеречь вас. Да сядьте же, сенатор.
Кеннет рухнул в ближайшее кресло, как раз рядом с ним висел шнурок от звонка. Если этот … соберется что-то сделать, то одно движение – и набежит толпа слуг.
-   И что вы хотите мне передать?
-   Это совет, сенатор. Не ходили бы вы завтра на заседание, а? – карлик произнес это с такой просительной интонацией, как будто и вправду принес совет от доброго друга. Только вот Кеннет ле Нуаран друзей себе позволить не может.
-   А если я не пойду?
-   Дело ваше, - карлик сразу поскучнел, спрыгнул со стола и направился к окну. Спиной повернулся, сволочь мелкая. А где же уговоры, предложения? На что он вообще намекает? А вдруг его завтра… того? Сенатор нервно вытер вспотевший лоб.
-   Эй! А если я…
Неизвестность пугает больше всего. Сенатор весь взмок от волнения и с тревогой смотрел на Гунлу. Карлик усмехнулся и пошел обратно.
Через полчаса он покинул особняк Нуарана через парадный вход. Завтрашнее заседание будет очередной говорильней, Кеннет нос из дома не высунет, а там, глядишь, к следующему Совету все выправится. Сегодня он даже не заикнулся о денежных махинациях сенатора, что же, будет о чем побеседовать в следующий раз. Если граф поправится…

Автор: Кассандра Ферран 16.04.2004, 0:01

ночь с 7 на 8 день месяца Темнейших Глубин. Криэран.

Асси в очередной раз смочила полотенце и положила на лоб Конраду. Бесполезное в общем-то занятие, но невыносимо ничего не делать, просто сидеть и смотреть, как человек в одиночку борется с болезнью. Он этого не заслужил, ничего из того, что случилось в последние дни. Даже в болезни он оставался сдержанным, неизвестно, какие запреты граф себе поставил, но за все время он ни разу не застонал и не произнес ни слова… Кассандра вздохнула. Подумать только, еще недавно она радовалась даже этой осаде. Потому что каждый день был Конрад, его глаза, голос… теперь не стало и этого. Асси раздраженно тряхнула головой. Дожила, голубушка! Первое и самое главное – никогда не сочувствовать своим жертвам. А она здесь забыла обо всем… пора уходить. Только бы он выздоровел!
Внизу раздался грохот и пьяный вопль. Асси выскочила на лестницу, так и есть: Жакоб протрезвел до состояния «что хочу, то и ворочу».
-   Жакоб! Если ты немедленно не…
-   Он уже уходит, - сообщил Бад, схватил пьяницу за шиворот и поволок прочь. Жакоб, едва касаясь ногами земли, трепыхался на весу.
Асси вернулась в комнату и ахнула: граф полусидел на постели. Неужели пришел в себя?
-   Конрад? – она подошла к нему, дотронулась рукой до лба. Все такой же горячий, но взгляд уже не бессмысленный, как прежде… она опомниться не успела, как граф взял ее руку в свою и поднес к губам.
-   Гина… -  у него никогда не было такого голоса, такого радостного изумления! – Ты…- легко дотронулся пальцами до ее щеки, шеи… Надо остановиться, пока не поздно! Никогда раньше ее не принимали за другую, тем более, за уже умершую! И… никто никогда не касался ее с такой осторожной нежностью, не смотрел таким  взглядом… Асси прикрыла глаза, на миг полностью отдавшись охватившим ее ощущениям. Марэль пресветлый, сколько времени прошло… Ее руки скользнули по его волосам, опустились на плечи… Так нельзя! Она дернулась, чтобы встать, но он с неожиданной силой прижал ее к себе. Щека к щеке и шепот, обжигающий ухо:
-   Останься… - их губы встретились…
И какая теперь разница, подумала Асси несколько минут спустя, отшвыривая в сторону уже ненужную сорочку, какая, в конце концов, разница, что все эти слова он говорит не ей? Счастье на одну ночь, это не так уж и мало!

8 день месяца Темнейших Глубин.

Асси вытаскивала из сундука одежду и, зло комкая, кидала ее на кровать. Все она с собой не унесет, это придется оставить, этот плащ теплый, пригодится…
-   Куда-то собрались?
Она едва не подскочила, показалось, что это его голос. Нет, в комнате был Гунла, с интересом наблюдавший за ее действиями.
-   Собралась! Далеко и надолго!
-   Врач сказал, - сообщил карлик, пропустив мимо ушей ее слова,  - Что граф пошел на поправку.
-   Замечательно! – она подошла к кровати и стала увязывать вещи. – Когда он придет в себя, вы передадите ему мои извинения. У меня тяжело заболела единственная бабушка, и я еду к ней! – неважно, удастся ей выйти из города, или нет. Главное – покинуть этот дом.
-   Кассандра, вы что-то говорили о вопросах ко мне…
-   Послушай, карлик! – она резко обернулась, так что распущенные волосы закрыли лицо. – Ты с самого начала знал, что я такое, и какие у меня цели. Теперь ты должен радоваться, что бедлам в вашем доме закончен. Бада я сейчас предупрежу, и…
-   Асси, успокойся! Если ты действительно так хочешь уйти, я тебя сам потом могу вывести. Ты этого действительно хочешь?
-   Не знаю, - она села на пол, опираясь спиной на кровать, Гунла опустился рядом, они некоторое время сидели молча. – Я уже ничего не знаю.
-   Ты здесь очень нужна, Асси, ты сама не подозреваешь, как ты стала нам всем нужна, - он не уговаривал, просто говорил, а она слушала. Нужна… но если Конрад и не поймет, привиделось ему все, или нет, она-то будет знать. То, что он говорил, не может считаться правдой, но она-то запомнила эти слова навсегда. И что дальше?
-   Это так больно, Гунла, - пожаловалась она, уткнувшись ему в плечо. – Это… слишком больно.
-   Я знаю, Асси. Я знаю.

Автор: Роджетт ДэФлор 16.04.2004, 14:26

2 число месяца Глубин.

В Змейгороде я пробыл лишь один день. Лирийский экспедиционный корпус приближался к столице, и времени не было.
Ольга пообещала мне, что если я погибну, она превратит мою жизнь в ад; Светка попросила управиться поскорее; Яромир скрепя сердце отдал мне трех своих.
Мы вышли навстречу лирийцам – двенадцать тысяч профессиональной армии и две – ополченцев.
Место для генерального сражения мы подобрали довольно быстро – сразу, как переправились через Дежну. Теперь эта полноводная река прикрывала наш тыл, с правого фланга был ее приток Нерка – маленькая речушка с жутко топкими даже несмотря на позднюю осень берегами. Слева раскинулась Максарева пуща – очень старый и почти непролазный лес. А прямо было Бекасово поле.
Войска разделились на четыре части. Впереди – передовой полк, пехотинцы из Змейгорода. Затем – основные силы: большой полк – ядро, западная пехота и часть конницы; полк правой руки – боярские дружинники; полк левой руки – ополчение. И наконец, в пуще затихарилась отборная часть кавалерии. Командиры подобрались сами собой: на правом фланге заправлял Ратмир Бренкович, председатель Боярской думы; на левом ополченцами командовал молодой окольничий Симеон Кошка. Засадным полком распоряжался Олег Святославич. Большой полк я должен был возглавлять сам, но…
Я отдал свои черно-желтые доспехи Даниилу, сводному младшему брату Ольги. Княжичи у нас не наследуют власти, но всегда находят себе место – в армии ли, средь советников… Данька очень хорошо себя зарекомендовал в Нимидии четыре года назад, и сейчас я не боялся доверить ему место под знаменем.
Сам же я надел простую кольчугу, безыскусный шлем и встал в передовой полк. Разумеется, меня узнали, но так даже лучше – злее драться будут.
Лирийцы подошли к вечеру, а к утру уже построились близ Кривой горки. В центре у них была нетронутая мной пехота – пахари южные, где им до таризов… По бокам – четыре отряда конницы, в две шеренги.
Утром все началось. Лирийская пехота медленно двигалась в нашем направлении, а конники, опережая ее, небольшими клиньями наскакивали на наши боевые порядки.
Мне в то время было как-то не до общей картины, я отмахивался от всадников биргризеном, но кое о чем можно было догадаться.
По периодическим отскокам лирийцев я делал вывод о стойкости своих. Молнии средь ясного неба, довольно точно поражающие вражьих командиров, свидетельствовали о том, что волхвы не спят.
Самой большой лично моей проблемой были стрелы. Мне пока везло, но народ рядом со мной постоянно умирал. Мы отходили к большому полку, молясь Маррегу о том, чтобы лирийцы не проломились сквозь нас именно сейчас. Чуть-чуть не успели, и степные пешцы нас догнали.
Вот теперь уже легче! Конники перестали нас беспокоить, опасаясь подстрелить своих, и мы смогли помериться силами как надо – грудь в грудь, лицом к лицу. Броня у них была такая, что комар прокусит, и мой меч оказался очень к месту, как и топор стоящего рядом кузнеца Гаври.
Через какое-то время пришло известие, что лирийцы прорвали левый фанг, и практически вся их конница устремилась в разрыв… Ну все… Если сейчас Олег не поймет, что вот она, та чрезвычайная ситуация, ради которой я его в лесу и заныкал, то на Квайдане можно ставить жирный крест. И на наших могилах – его же…
Олег понял. Организованный удар в тыл приостановил степняков, дав большому полку время перегруппироваться и раздавить врага. Правый мой фланг сумел также подтянуться к месту зарубы, частично принявшись уничтожать все еще огрызающихся конников, частично придя на помощь мне.
С новыми силами мы перемололи пехоту и устремились за уносящими ноги лирийцами. Нам пришлось еще пару раз вырубать крохотные очаги сопротивления, а вот конница гнала степняков до самой Черной Мечи.
Итак, лирийская орда перестала существовать. Погиб Иззрек – я лично его опознал. Все Бекасово поле было покрыто трупами – нашими и иноземными.
-Скотомогильник, - бросил Ратмир, осматривая павших лирийцев.
Я без замаха ударил его в челюсть.
-Утихни, боярин! Это – кладбище, и какое… Они дрались как истинные воины, пусть и против нас… Да будет их Каар милостив к ним!
Изведал враг в тот день немало, но нашим тоже перепало… Мы потеряли пять тысяч с лишним – половину имеющейся армии. Погиб Данька, прямо под знаменем. Поймал стрелу Кошка. Потерял левую руку Олег – только благодаря волхвам он не истек кровью… Долго нам еще стоять на костях, хоронить павших.
Но благодаря им всем уцелел Квайдан. Уцелела моя новая родина...

Автор: Мирта ле Тойе 16.04.2004, 15:08

5 день месяца Темнейших Глубин. Фалесса.

Мирта послушно пошла за Эвором. Это нападение ошеломило ее настолько, что она даже не вспомнила о своих возможностях. Просто пятилась к двери, стремясь убежать как можно дальше. Если бы не Эвор… она украдкой посмотрела на него – во время его драки с паладинами перед ней был совершенно другой человек. Наверное, именно он вел войска Полумесяца и его называли Князем, склоняя перед ним голову. Чувствуя бесконечную усталость, она послушно выпила вина и села в кресло. Эвор зажег свечи, в их свете его глаза казались темными и непроницаемыми. Что видел он?
-   Почему они охотятся за тобой? – спросил Эвор.
-   Потому что меня не должно быть. Потому что я – угроза для Адриана. – слова безудержно полились, пусть, так даже лучше. Мирта не удивлялась, почему она рассказывает все это чужому в общем-то человеку. Она так почти ничего и не знала о Тилийском Князе, как и он о ней. Может, именно поэтому так легко было говорить о своих страхах и слабостях? Перед ним не нужно было притворяться, замыкая в себе чувства.
Эвор молча выслушал ее историю, при имени Адриана не вздрогнул, а придвинулся ближе. Странно, он как будто хотел защитить ее. Вчера она бы только улыбнулась такому предложению, но после того, как он отбросил свою апатию, эта мысль уже не казалась такой странной.
-   Что ты собираешься делать дальше?
-   Не знаю, - Мирта опустила голову. – Адриан слишком силен. Он спокойно может натравить на меня людей, а сам останется в стороне.
-   Ваша… Императрица… - Эвор произнес это с каменным лицом, - Она ведь тоже владеет магией?
-   Она вряд ли сможет меня защитить. Если Ярно в самое ближайшее время не подойдет к Фалессе… мы долго не продержимся.
-   Неужели здесь больше никого нет?
-   Герцог Деннир мне не поможет. Обвинение в магии – это слишком серьезно. Отец сейчас в Криэране, а брат… - девушка глубоко вздохнула, пытаясь удержаться от воспоминаний. Князь коснулся ее руки и, словно набравшись смелости, спросил:
-   Мирта, а если бы у тебя была возможность скрыться от Адриана? Покинуть Фалессу?
-   Мне некуда убегать, - она невесело улыбнулась.
-   Ты могла бы поехать в Полумесяц. Подожди, выслушай меня! Ты спасла мне жизнь, и это самое малое, что я могу, нет, что я обязан для тебя сделать! Хотя теперь защита Князя Тилийского недорого стоит, но я клянусь, что в Полумесяце ты будешь в безопасности. Подумай над моими словами, пожалуйста…
Мирта впервые не знала, что сказать. Ей предлагали защиту и свободу, ничего не требуя взамен. В обещаниях Эвора она не сомневалась, и как хорошо было бы сейчас согласиться… «А почему бы и нет?» Перед глазами возник смеющийся Нико. Как он обычно говорил: «Жизнь – штука короткая, поэтому от выпадающих тебе интересных предложений отказываться не стоит…» После этой сентенции он обычно подмигивал ей и исчезал, очевидно, искать эти самые интересные предложения. А она оставалась дома. Мирта-паинька, послушный ребенок. И послушание привело ее одни Тени знают куда! К тому же Иванэ наверняка согласится отпустить ее, как своего рода залог добрых отношений между Лесом и Лаконой… Мирта обманывала себя, подбирая благоразумные предлоги, а внутри тем временем поднималось странное веселье. Как будто она смотрела на себя стороны: «Ну что, смогу я или нет?» она открыла глаза – Эвор все так же напряженно смотрел на нее.
-   Я… согласна.

Автор: Мебир Зарр 16.04.2004, 15:14

9 число месяца Темнейших Глубин. Ночь. Криэран.

   Город спал... Закат уже давно отгорел, и до рассвета тоже было далеко. Конечно, оставались еще те, кто не спит никогда в такое время, ночные гуляки, стражники на стенах белого города, патрули лирийцев на улицах черного. Но в большинстве своем город спал...
   Тем проще! Те, кто еще не уснул, заснут, и никто не сможет помешать Мебиру Зарру, добраться до цели, до последней ступеньки, шаг на которую означает, что еще чье-то ожидание закончилось. Да, множество различных дел пришлось проделать и до этого, но значимость сегодняшнего дня сложно недооценить...
   Хозяева чернокнижника, да и все, кто вечны, и для кого пара тысячелетий сна – пустяк, смогли бы оценить эту шутку – разбудить их поможет малолетняя соплячка. Дочь Сафара оказалась здесь, в тысячах миль от Лирии, и на этот раз его, Мебира, ни что не сможет остановить...
   А противодействие имело место быть... Куда-то пропал лирийский хан, потом этот странный вечно бушующий остров с его жутким (даже по меркам Мебира) хозяином... Адарца убили, но произошедшее не его рук дело. Незрячие пока не вмешивались в происходящее, а теперь и подавно не будут.
   Но то, что случилось, потребовало открыть источники силы раньше времени, и теперь ему и его Хозяевам следует быть вдвойне осторожными. Колдун уже почувствовал – за ним следила не одна пара глаз.
   Когда-то те, кому он служит, оплели своими сетями весь мир, протянув паутину с севера на юг, и с запада на восток, заключили могущественнейших чародеев в свои коконы, чтобы затем использовать их жизненную силу во благо себе. Когда ему приходилось туго – он использовал Нить. И один из коконов в тихих катакомбах Лирии вспыхивал синим пламенем – чародей, законсервированный сотни, а то и тысячи лет назад погибал – и его сила переходила к Мебиру. Магов похищали во все времена – похищали те, кто не спал (их было крайне мало) и количество коконов росло.
   Сколько же они набрали заемной силы? Чернокнижник был там – и белым связкам паутины, казалось, было не счесть числа. Многие заметили, что магов в Лирии мало, но не многие смогли понять почему. Змеи поняли. Они сумели отбиться от нападок, и обрушили свою растущую мощь на Тех, кто не спал. Многие из Хозяев погибли – оставшиеся бежали, бросив множество артефактов на поверхности. С тех пор прошло, что-то вроде трех столетий – ничтожный срок.
   Однако время убыстрило свой ход. Тени зашевелились во сне, а земля стала рождать магов с удвоенной быстротой, точно пытаясь восстановить потери. А Хозяева продолжали спать... Ведь то, что могло разбудить их, попало в руки проклятым кобрам, а они не терпели конкурентов. Казалось, время Хозяев миновало, они обречены остаться чем-то прошедшим, всего лишь легендой, но...
   Но на краю пустыни появилась жалкая кучка людей, глупцов, посланных найти что-то, что смогло бы возвысить их над другими. Они искали оружие против магов, так как ни они сами (кроме одного), ни человек пославших их (узнает ли он, что он пробудил?) не были магами. Что ж, они нашли Безымянный город и стали рыться в развалинах, с каждым днем углубляясь в землю.
   Лишь один из них мог прочесть надписи на стенах, и понять, что ждет их там, внизу. Он связался с Хозяевами с помощью магии, прервав тысячелетний сон, и предложил свою помощь – ведь в своей стране он был изгнанником, и лишь случай завел его сюда, на край мира. Хозяева приняли его службу, а вот остальные... они не были магами и не были нужны тем, кого невольно пробудили.
   Что ж... Все изменилось, а до цели остался лишь один шаг – и этот шаг – сопливая девчонка. С рук чародея срывались белые всполохи, исчезающие в ночной тьме, а в одной из лирийских пещер чадя черным дымом, горел кокон, подвешенный к потолку... Теперь любой увидевший колдуна своими глазами, уснет до рассвета.
   Никто не стоял на пути Мебира Зарра, когда он шел, поднимаясь по улицам. Он спокойно смог попасть из Черного Города в Белый, а затем и в самые богатые кварталы. На пустынных ночных улицах стало совсем тихо. Зысыпали все, и стража, и случайные ночные прохожие, и даже животные – лошади, кошки, собаки.
     Цель была совсем близко, а за чернокнижником следила лишь луна. Двери распахнулись, повинуясь одному лишь движению его руки. Колдун легко взбежал по лестнице, и – он нашел ее...
   Девчонка спала, мирно посапывая в своей постели. Безвинное, беззащитное создание... Мебир подхватил ее на руки, и она даже не шевельнулась – чары сделали свое дело. Он покинул это благое место, но теперь его путь лежал дальше на запад, там, на прибрежной полосе расположилось одно из креплений Нити. Если он сможет пробудить память этого места, все будет проще простого. До следующего заката он будет уже в Хайдоле. Хозяевам осталось ждать совсем немного.

Автор: Иветта ле Ласноу 16.04.2004, 21:50

8 день месяца Темнейших Глубин.
Лакона. Фалесса.

        Осада Фалессы благополучно продолжалась, хоть и стала довольно скучной в последние дни. Обе стороны, казалось, исчерпали все честные и не честные средства и теперь сидели через стену друг от друга, уныло созерцая Ведьмин пояс и поле перед ним усеянное трупами захватчиков, которые местное лирийское командование толи не позаботилось, толи побоялось захоронить. Последним фокусом, порадовавшим глаз осажденных, стал выдающийся в своей смертоносности смерч, разметавший передовые позиции лирийцев. В прочем варвары и не думали отчаиваться, просто отступили от стен на безопасное для всяких магических нападок расстояние. Ожидание продолжалось.
      Иветта «скучала» на очередной аудиенции Императрицы, лицо девушки отражало ленивую рассеянность, а глаза освещало приятное окружающим отсутствие мысли. Кроме нее в зале неизменная Мирта и этот странный белобрысый юноша, не иначе лесовик. Среди придворных настойчиво ходили слухи, что он толи любовник Саолы, толи замена постепенно отходящему от дел Адриану. Иветта не верила ни в одно из этих предположений, да и по чести это не слишком то ее волновало. Молодой Императрице осталось сидеть на троне не более месяца… конечно, если Франц согласится помочь Иви в ее скромных замыслах. А он согласится, у него нет другого выхода, и у его подопечной тоже. Что ж придется приоткрыть Францу свои карты? Не хотелось бы, да сейчас они в одной лодке….
        Саола отпустила свою компаньонку, когда день еще и не думал становиться вечером. Девушка быстро привела себя в приличествующий для прогулок по улице вид, тяжелые юбки, плотный плащ с капюшоном, неброский макияж, и приказала готовить карету. Через час Иветта уже стучалась в двери кабинета Шаорина в его городском доме. Благо положение его протеже при дворе позволяло Иви «навещать благодетеля» в любое время.
        Франциск как обычно в это время дня работал, или делал вид, что занят с документами.
- Входи, Иви, - дружелюбно произнес он.
          Девушка приземлилась на обитое парчой кресло, лениво наматывая светлую прядку волос на палец. Да, неплохие апартаменты себе Франц отгрохал, такие бы деньги да в верное русло…
- Что нового во дворце? – голос Первого советника, как всегда казался мягким и слишком дружелюбным, настолько, что от него до сих пор Иветту, порой, бросало в дрожь.
        Сейчас главное не ошибиться, и все правильно подать.
- Ничего особенного, мы все ждем возвращения Ярно, - тихо ответила Иветта, рассеяно глядя за окно.
        Шаорин усмехнулся. Конечно, ждать мертвых бесполезное занятие, но только, если они и правда мертвы.
- Императрица хорошо держится, - задумчиво произнес Франциск.
- Слишком хорошо, - ответила Иви, ее голос не утратил приторной слащавости, но советник поднял на девушку глаза.
- Что ты знаешь, Ив?
- Ярно возвращается в Фалессу, - с на вид совершенно искренней и радостной улыбкой ответила она.
«Возвращается. А значит приедет и задаст вопросы тем, кто так настойчиво заставлял его взять в Полумесяц всю свободную на тот момент армию. Ярно, возможно далеко не декан Криэранского университета, но сложить 1+1 в уме сможет. И полетит Францево положение при дворе, а то и жизнь, если не успеет смыться во время (что все-таки маловероятно, такие, как крысы с корабля, бегут вовремя) к Теням, а заодно и она, Иветта полетит туда же, как пособница «злонамеренного предателя трона Лаконы»».
        Подобные мысли, несомненно, посетили в этот момент и самого Франциска. Не могли не посетить. Однако Шаорину было весьма понятно, что это далеко не все новости, которые принесла Иветта, если бы у нее не было козырей в рукаве, она смолчала сейчас, а потом смоталась бы из города незадолго до приезда Императора, только порадовавшись участи Франциска. Это знали оба.
- Что еще? – в голосе советника не малейшего интереса.
        Ив зевнула, прикрыв рот изящной ладошкой, и отошла к окну. Испытывать терпение – тоже искусство. Она не сомневалась, что Франц сейчас просто готов ее удушить за эти театральные проволочки.
- Это ведь хорошо, что Император, вернувшись, снимет осаду, - наивно проговорила Иви,- Марэль его сохрани.
        Франц с любопытством поднял бровь.
- А то, это ведь не правильно было бы, если бы Ярно погиб, так и не узнав, что его маршал Амарра и драгоценная супружница Саола были в сговоре с Эвором ради того, что бы получить трон в Фалессе, пусть даже ценой раскола Империи на части.
        На глаза Иви навернулись блестящие и почти натуральные слезы.
- А он так им верил…, - девушка всхлипнула, - К счастью у Императора есть верные люди способные предотвратить такую катастрофу.
        Франц внимательно посмотрел на Иви, если у советника и оставались до сего момента сомнения, что за змею он пригрел на груди, то теперь они развеялись окончательно.
- Садись, Иветта, - с тонкой усмешкой кивнул на стул напротив себя Шаорин, разлил рубиново красное вино по бокалам, один из которых протянул ей, - Конечно, у Императора есть такие люди, это несомненно.

          Надо сказать, план, созревший в голове, юной Иветты ле Ласноу был из тех, что ставят на грань все и сразу, но возвращение Ярно другого выхода не оставляло. Хочешь жить, умей вертеться. Была в нем только одна слабина, заговор еще сильнее связывал Иви с Францем, делая их зависимыми друг от друга… что ж сейчас есть дела поважнее, чем предаваться мести. Нельзя топить лодку, в которой сидит враг, если в ней сидишь и ты сам.
- И чего от этого всего хочешь ты? – с улыбкой спросил Франциск.
- Немного больше, чем имею, я всего лишь служу своему Императору, -  ответила Иви тоже улыбаясь, допила вино и склонила голову в знак почтения Шаорину, - Пора мне, Императрица искать не будет, но долгое отсутствие могут заметить.
            Она уже подошла к двери, когда Шаорин задал тот вопрос, который она ожидала услышать гораздо раньше.
- Иветта, и как ты наменяна доказать Императору связь Амарры и Эвора….
- Ее и доказывать не придется, - весело ответила Иви, - Иногда очень уместными слухами земля полнится….

Автор: Доминик ле Рамлет 16.04.2004, 22:50

1 число месяца Темнейших Глубин. Лакона. У Темного Брода.

   Доминик очнулся. Голова просто раскалывалась, а все вокруг плыло, и было нечетким насколько, что разобрать и вовсе ничего было нельзя. Юноша дернулся пару раз и чертыхнулся – руки были связанны. Что ж, похоже, он попал в лапы к лирийцам. Худшей участи и нельзя было придумать – лучше быть тысячу раз убитым, чем истлеть в плену. Он попробовал встать на колени, зашатался, чуть не упал. Во рту все пересохло, язык словно деревянный...
   Чем же закончился этот бой? Они были готовы драться до последнего... Все что произошло после ухода Ярно, он не помнит... Не помнит, но то, что он здесь – говорит об одном, они сражались. Очевидно, чудом ему удалось остаться в живых. Да, ударили по голове, а потом поняли что, он не мертв и притащили в свой лагерь.
   Об участи пленников лирийцев, ходили поистине страшные рассказы. Говорили, что те приносят их в жертву своему Неведомому богу, некоему повелителю тьмы. Говорили, что они оско... нет, об этом лучше не думать. Доминик ле Рамлет будет молиться Марэлю, и покажет пример несгибаемой твердости и мужественности пред лицом этих варваров.
   То, что лирийцы – варвары, сомневаться не приходилось. Только варвары способны вторгнутся в чужую страну, убивая и уничтожая все на своем пути! Тарл II, когда отправился завоевывать мир, щадил даже овец, которых им приходилось есть по пути к лирийской столице. Есть даже такая картина – "Император помиловал барана". Вместо того чтобы отбирать у тамошних крестьян последний скот, благородные цивилизаторы питались морковкой и редькой. А эти – убийцы и насильники! Нет им прощения, и когда-нибудь Марэль воздаст им по заслугам!
   Доминик был в плену и уже готовился к смерти, но сердце его ликовало – Ярно жив, Ярно на свободе! Теперь он соберет новую армию и разобьет Орду подонков и негодяев. Это ясно как день – Добро не может проиграть! А Зло обязательно будет повержено! Так, он и скажет этим ублюдкам, когда его выведут на казнь! Ле Рамлеты возможно не столь древний и уважаемый род, как ле Тойе или ле Амарра, но и они знают, что такое Честь.
    Скрипнула дверь. Доминик постарался придать лицу безмятежное выражение, но из этого ничего не вышло – к нему во плоти явился Артур ле Тейн. Он-то что тут делает? Вид у ле Рамлета был, наверное, донельзя глупым, потому что, тот, войдя, расхохотался:
   - Не ожидали меня увидеть, юноша?
   - В-вы... Но как? Где мы?
   - В плену у лирийцев, разумеется... – Артур уселся рядом с ним. Казалось, он безмерно доволен чем-то.
   - Но... почему вы тогда свободны? – в душу, Доминика закралось страшное подозрение.
   - Наверное, потому что, я убедил лирийцев в том, что мы с ними союзники?
   - В-вы??!! – Доминик задохнулся от возмущения. – Предали нас? Но... вы же убивали лирийцев вместе с нами!
   - Ну, мне приходилось это делать, а затем, когда Ярно ушел, я мог более не стараться произвести благостное впечатление... Так вышло, что я изначально собирался убить его, но потом передумал.
   У Доминика не было слов.
   - Видите ли, юноша... – Артур встал. – У меня есть свои цели отличные и от целей Ярно и от целей хана. Я передал Сафару послание, встретил тут кое-кого, и теперь свободен.
   - Вы предатель! – ле Рамлет попробовал дернуться, но не смог – веревки завязаны были на славу.
   - Возможно, – холодные глаза Артура глядели прямо на него. – Единственно, что могу сказать - я не предавал своего изначального хозяина... Что же, касается Ярно, то пусть живет. Он полезнее сейчас, скорее живым, но проигравшим, чем погибшим, но героем. Я думаю забрать вас отсюда... Участь, ожидающая пленников – воистину печальна.
   - Хорошо, – согласился Доминик. – Мне многое непонятно, но я думаю, вы мне объясните.
   - Вот видите, – кивнул Артур. – Понимание приходит со временем...
   Он выхватил кинжал, одним движением рассек путы, рывком поднял ле Рамлета и потащил к выходу.
   - Здорово тебя... – посочувствовал ле Тейн ему, - но на коне думаю, усидишь...
   На воздухе юноша и в самом деле почувствовал себя лучше. Они все-таки были в лирийском лагере – везде суетились их вчерашние враги. Недалеко от деревянного сарайчика, стоял еще один человек, чем-то сильно похожий на Артура, уже с тремя оседланными лошадьми.
   Ле Тейн и незнакомец обменялись взглядами. Похоже, здесь в присутствии лирийцев, они не решались обо всем говорить. Тем лучше – это значит, что они не союзники, раз Артур им не доверяет.
   Какой-то бородатый варвар подошел к ним, и что-то быстро и непонятно затараторил, ле Тейн прорычал что-то в ответ, закинул Доминика на серого коня, вскочил сам на такого же, и тронул поводья.
   Вскоре все предполагаемые ужасы лирийского плена остались позади, Доминику стало чуть лучше, а двое "предателей Лаконы" стали болтать.
   - Похоже, плохи дела имперцев... – заметил незнакомый Доминику воин, которого Артур называл Коршуном. – Лирийцы разбили их в пух и прах...
   Наемник с улыбкой кивнул:
   - Знатно они драпали от кхеварских хемеллов... С песнями, с криками... Просто загляденье... А что, какие вести с юга?
   - Бароны восстали... Кстати, официально считается, что восстали после известия о поражении, а на самом деле все готовилось с начала осени. Я привез Сафару предложение от барона Генриха ле Вайзехельма, он хочет свою дочурку отдать ему в гарем... Знаешь ее, светленькая такая... Забавная... Хан, я думаю согласится. Более того, в приватном письме он выразил желание, чтобы одна из его дочек вышла за наследника Вайзехельма...
   - Вот .....! – сказал Артур с усмешкой. – Как только барон понял, что лирийцы готовы перейти Салерну и двинуться на богатые южные области, так он сразу согласился. До того же два месяца изображал верноподданнические чувства... Я сам передавал Генриху послание... сам знаешь от кого...
   - Да, нынче он издал целый манифест, призывая всех встать против императора, который, проиграв, потерял право на власть... Собирает целую армию, – продолжил рассказ Коршун. – Похоже, метит, чуть ли не в короли всего Юга...
   - Всё может быть... – согласился ле Тейн. – Однако нам дан другой приказ... Сейчас мы направляемся в Шаорин, думаю, будем там дней через десять... Созови всех остальных, это большое и интересное дело...
   Коршун кивнул, и пришпорил коня. Вскоре он скрылся из виду. Доминик молчал. Интересно, он вырвался из плена лирийцев, но к кому он попал? К наемным разбойникам? Из огня да в полымя?
   - Кто вы? – после нескольких минут молчания задал вопрос ле Рамлет.
   Артур обернулся на его голос, и улыбнулся:
   - Слышал про Братство?
   Доминика словно обдали ледяной водой. Братство! Кто же про него не слышал! Сборище самых беспринципных и безжалостных наемников во всем мире. О нем ходили легенды, говорили, что члены Братства превосходят в умении и тай-суанский Лла-Тай, и многие-многие другие подобные организации... Они делали все, что им заказали, и требовали при этом поистине гигантские суммы... Значит Артур один из них... Это многое объясняло.
   - Конечно, слышал... – Доминик попытался придать голосу презрительное выражение, но у него плохо получалось, он начинал бояться этого наемника с холодными глазами. Если представить, сколько он убил за всю свою жизнь. Доминик мух, наверное, меньше убил.
   - Ну, раз слышал... – Артур зевнул. – Тогда, наверное, и не будешь пытаться убегать, верно? Все равно догоню. Убежишь раз – сломаю ногу. Два, если сможешь, конечно, и я подумаю, стоит ли тебя вообще таскать с собой... Ты парень толковый, руки на месте, но вот башка – нет. Как бы ее тебе не потерять раньше времени... А то ты за прошедшие два дня, уже трижды помирать собирался... Смотри на меня - я дохнуть не собираюсь, и надеюсь, что не откину коньки вообще. Я за себя на тот свет кучу народу отправил, пусть они лоб перед Марэлем разбивают. Мне и на этом свете хорошо. Здесь бабы. Здесь пиво. Что еще нужно? Ну, что молчишь?
   Доминик честно пытался придумать подходящий ответ, но на ум ничего не шло.
   - Вам не понять! – выдал он под конец.
   - Ну и ладно! – ничуть не огорчился Артур. – Если бы я пытался всех понять, был бы священником... А так – ну и хорошо... Спел бы ты чегой-нибудь, парень... Голос есть, вроде...
   Ле Рамлет хотел сказать, что никогда не будет петь, по требованию такого мерзавца и подонка, но вдруг вздохнул, и запел.
   Пел он о девушке, которая ждет и не дождется с войны своего рыцаря, о благородных королях, которые отвергают наветы врагов на друзей своих, о дружбе, которая сильнее любого Зла. Песня была долгой, мелодичной и грустной. Даже кони как-то закивали головами в такт, словно печалясь... Песня кончилась, заалел закат...
   Артур вздохнул:
   - Запомни мои слова, сынок – все еще только начинается... Лирийцы думают, что они уже на девку залезли, и поделили тигриную шкуру меж собой... Но рано радуются, еще будет им потеха... Одной смерти не миновать, а двум не бывать... Они еще поплачут. Но – это потом. Сейчас привал. И спать. Завтра долгая дорога.

Автор: Rigan 16.04.2004, 23:03

24 число месяца Падения зерна - 5 день месяца Темнейших Глубин.
Две серебристые кошки летели по лесным дорогам, не обращая внимания на гремящую вокруг войну. Изредка эти два зверя останавливались, чтобы передохнуть. Одна из кошек поднимала мордочку вверх, угрожающе рыча, а вторая молча тыкалась носом в плечо сестры, успокаивая. Риган, перевоплощаясь, начинала ходить беспокойно, глядя на деревья, пытаясь что-то рассмотреть в небесах. Фаэнна смотрела на сестренку и ласково пыталась ее успокоить.
- Прости, прости, Фа. Но это сильнее меня. У меня чувство, что мы опаздываем... Или уже опоздали. Что-то происходит, а что - я не могу понять.

На третий день пути Фаэнна тоже беспокойно вскинула мордочку, принюхиваясь к запахам. Ее серебристая подружка все поняла: вода из ручья была иной.. Вкус изменился. Кошки с удвоенной силой рванули вперед, к Фалессе. И неожиданно затормозили на всем ходу. Впереди маячила фигура. Когда Риган присмотрелась, то уши ее прижались к голове, а сама она ошарашенно упала на задние лапы, перевоплощаясь. Следом за ней обернулась человеком Фаэнна. Обе огромными, зелеными глазами смотрели на приближающегося человека и как только он оказался на расстоянии вытянутой руки - Риган зажмурилась. Ее резко подняли подмышки и несколько раз сильно встряхнули:
- Кошка!!! - тихо зарычал Крин - а это был он.
В ответ Риган попыталась крепко обхватить его за плечи, но Крин не позволил ей этого, свирепо глядя в ее ошарашенное лицо:
- Слушай меня внимательно. Не вздумай больше рисковать собой. Не вздумай удирать от меня. Моя жизнь принадлежит тебе. А твоя - мне. Ты поняла, Риган?! - глаза бьеринга сверкали таким неистовым огнем, что девушка впервые испугалась его. А он крепко прижал ее к себе, покрывая ее лицо поцелуями. - Неужели ты не понимаешь, что я не могу без тебя, кошка?
- Я.. Я, - чуть непридушенная его объятьями, пыталась объяснить девушка. Но тут на помощь пришла Фа:
- Неужели ты настолько не веришь ей, Крин?! И потом: она идет ни одна! Мы вместе хотим спасти Эвора!
- Я мог бы вам помочь! - прорычал все еще разгневанный юноша, почти пожирая Риган глазами.
Девушка с трудом перевела дыхание, а Фаэнна гневно нахмурила брови:
- Отпусти ее, Крин Везем! Разве ты не видишь? Ей больно!!!
Бьеринг разжал объятья, овладевая собой. Голова его упрямо опустилась, а руки сжались в кулаки.. Очень медленно алый туман исчезал перед его взором, когда его сжатых рук коснулись прохладные, любимые руки, скользнув вверх, словно снимая напряжение в котором он находился весь этот безумный бег, когда не обнаружил ее в крепости. Нежные ладони подняли его голову, а зеленые глаза заглянули в глубину его глаз:
- Пожалуйста, поверь мне. Лесу нужен Князь, а Князю нужна вера. Вера его друзей в него. Я ему верю, Крин. И, - она запнулась на миг. - Я знаю, что ты не понимаешь его и не одобряешь. Поэтому я боялась сказать тебе куда я иду.. Но ведь я вернусь к тебе, Крин.
- Боялась? - переспросил он.
Риган прикусила губу. Веземец медленно провел пальцами по ее губам, испытывающе глядя то на нее, то на Фаэнну. Наконец он словно решился:
- Идите. Лесу действительно нужен Князь. Мы с Редом удержим крепость до его возвращения.
Его руки крепко прижали к себе Риган, тихо шепча ей на ушко:
- Поверь, несносный, ты еще не знаешь что такое боятся меня...
- Когда же мне грозит это узнать?! - в тон ему прошептала Риган.
- В первую же ночь после твоего возвращения, котенок, - нежно ответил он, крепкий поцелуй скрепил его слова яростной печатью.
Почему-то слова его только раззадорили девушку.. Но их ждала дорога в Фалессу, а Крина нелегкое возвращение в Тил.
- В путь, - тихо молвил он, глядя на их преображение...

Весь день два диких зверя наблюдали, как потерявшие человеческий облик от ярости и гнева люди штурмовали людей. Глаза кошек не отрывались от битвы, изредка из пасти той или другой вырвался грозный рык. С наступлением сумерек две серебристые тени скользнули к стенам осажденного города...

Проскальзывая мимо стражей. Когда те умудрялись их замечать - Риган опрокидывала обычно зоркого воина на землю, а Фаэнна со странным рыканьем объясняла что-то на ухо поверженного. Воин оставался лежать в легком шоке, но когда поднимался - и тени существ не было рядом. Может быть во всем была виновата луна, обманчиво сияющая на небосклоне.
Магическая, огненная Стена вызвала у обоих желание как можно скорее миновать ее.. Казалось на миг их шерсть превратилась в живые искры. Но это было лишь ощущение. Без вреда для себя, кошки миновали Стену. Фаэнн оглянулась, чуть фыркнув и отряхиваясь, а затем длинным прыжком скользнула за Риган в тьму, к городу.
Попав в городе оба зверя словно отключились от битв, страданий и несчастий людей. Они искали того, кто связан с лесом. Это был не запах, это было нечто более тонкое. Кошки бесшумно скользили по городским улицам, обегая несчастных, страдающих от неведомой им болезни, с жалостью глядя на обессилевших детей. Риган поминутно пыталась рванутся и утешить страдальцев, но Фаэнна упорно тянула сестренку вперед. В высотный дом, за стены которого казалось не проникал ни единый стон. Дом был окружен странной аурой. Шерсть кошек вздыбилась, но они ловко скользнули за стены сада, проникая поближе к дому. Две серебристые тени мягко прыгнули в темную глушь сада, промелькнув около высоких стен и ища открытое окно. Но особняк ля Тойя был наглухо заперт... Кошки переглянулись и решительно собрали силы для решающего удара. Звон стекла... легкий вскрик.. визг девушки.. Что-то железное с грохотом покатилось.. раздался удвоенный рык и дом накрыла тишина.

... Мирта вскочила, оборачиваясь к двери. Ее фигурка инстинктивно заслонила Князя Леса. А в дверь одна за другой проскользнули две тени, тихо урча от удовольствия. Глаза девушки распахнулись, а рука инстинктивно потянулась вперед, желая проверить: правда или морок. А тела кошек уже изменялись, принимая человеческий облик.... двух совершенно одинаковых девушек. Мирта вскрикнула и стала падать назад. Эвор с неожиданной силой подхватил девушку и, глядя на пришельцев отсутствующим взором, молвил:
- Риган... Ты... Ты двоишься?
Девушка-кошка выпрямилась перед ним и неподрожаемо усмехнулась:
- Простите, мой Князь, но я очень четко поняла, что два глаза за вами не уследят, но возможно четыре - смогут, - ее глаза скользнули по рукам Эвора и брови страдальчески дрогнули, увидев изувеченную руку. - Мой Князь..
Эвор мягко поднял головку Мирты, укладывая ее на свое плечо и тихо поглаживая щеки девушки:
- Перестань, Риган и... еще раз Риган...
- Ее зовут - Фаэнна.. Она моя сестра, Эвор Тилийский, - голосок Риган странно зазвенел.
- Приятно, - глухо сказал Эвор.
Риган не выдержала и резко шагнула вперед, зеленые глаза сверкали, ее руки инстинктивно схватили руки потерявшей сознание Мирты:
- Да что ты себе возомнил, Князь?! Как ты смеешь лежать тут, думая о том, что ты самый великий страдалец, когда лес гибнет! Когда люди сражаются веря в тебя! В Лес веря! В жизнь веря! Ты... ты....
И тут раздался тихий голос Мирты:
- Он просто человек... Дай ему время..
Глаза Риган изумленно уставились на Мирту, Фаэнна тут же возникла рядом с сестрой и обе с удивлением ощутили странную улыбку, которая согревала все их существо:
- Ты, - тихо прошептала Фаэнна...
- Вы... - чуть слышно сказала Мирта.

Автор: Рикард Шарк 17.04.2004, 17:35

5 день месяца Темнейших Глубин. Лакона. Устье реки Салерны.

Малкер, боцман «Морского змея», был в гневе. И надо же – еще совсем недавно все было просто великолепно!
Уже который день их рейдер, как, впрочем, и десятки других, разорял побережье Лаконы, сжигая прибрежные селения и даже поднимаясь вверх по рекам. Приказ Рикарда Шарка был прост: «Грабьте, насилуйте, убивайте, жгите – сейте позади себя страх ненависть и смерть». Возможно, капитан корабля и знал, зачем все это нужно молодому Властителю, но Малкеру было плевать. Он на совесть делал свою работу и она ему нравилась, пожри морские братья всех кто считает иначе! Но надо же случиться такой неприятности, что в очередном селе, которое лихо взяли на меч славные сторнийские морячки, оказалось такое чудо…
Зеркало. И не простое, а огромное, в рост человека, красивой овальной формы с рамой из черного дерева. С резьбой и инкрустацией из янтаря и других полудрагоценных камней… Проклятие, ничего подобного боцман не видел за все годы в море! Ни в Сторне, гордящимся своей сталью и оружием, ни в Лирии, славной своим шелком и лошадьми, не умели делать таких огромных зеркал – только в Лаконе. Да и тут они были большой редкостью и как такое сокровище оказалось во всеми богами забытой деревеньке, в доме пусть и зажиточного, но, судя по всему, не знатного деревенского старосты, Малкер не представлял. Да и не было ему до того никакого дела… Но вот то, что не он, вне всякого сомнения, достойнейший из морских волков Империи тысячи островов, нашел подобную редкость, а  этот ублюдок Валлиган, ранило его в самое сердце. Зачем этому дураку такая ценность?! Он только и знает, что по девкам шастать:  все портовые шлюхи от него стонут. То ли дело он, Балкер – человек почтенный, семейный, верный муж и отец двух дочерей. Которые уже на выданье, а значит пора готовить приданое. А уж как бы девчушки порадовались отцовскому гостинцу…. нет, определенно боги ошиблись, посылая добычу своим любимцам.
Конечно, можно обратиться к капитану, чтобы тот перераспределил добычу, но жаловаться на просто матроса… И кому?! Ему, старому боцману, постигшему все тайны морского разбоя еще тогда, когда скорбная на голову мамаша Валлигана и не думала прыгать в постель его придурковатому папаше?! Нет, так низко он не падет даже ради подобной прелести.
А потому он сейчас, вместо того, чтобы наравне со всеми, перешучиваясь и сквернословя, грузить на корабль добытое добро, стоит тут, недалеко от кольев с посаженными на них лаконцами, и препирается с этим наглым ублюдком.
- Двести сторнийских марок.
- Нет, не пойдет.
- Ты, сын шлюхи и осла! Двести двадцать или будешь у меня до конца плавания драить гальюны!
- Сказано же нет! Тысяча марок и те две диадемы с рубинами, что ты взял в прошлый раз.
- …нелюди! Будьте вы все прокляты! Убийцы… - Малкер недовольно покосился в сторону ближайшего кола. Насаженный на него лаконец явно страдал от боли, но все же находил в себе силы сквернословить и призывать на головы сторнийцев всевозможные кары небесные. Боцман не одобрял этой, перенятой от лирийцев забавы: что проку от этих кольев? Только возня и крик. То ли дело по старинке – связать и бросить в воду, или отправить на корм акулам. Тут и хлопот меньше и боги довольны. А боги – это вам не уличные девки: одна охладела – другую подцепишь. Благосклонностью богов нужно дорожить. Ну да не стоит отвлекаться по пустякам.
- Ну ты! Ты что – совсем головою слаб?! Эта диадемы – подарок моим любимым дочуркам! Не лезь к ним своими грязными лапами! Двести пятьдесят и золоченые доспехи.
- Да на кой мне эти железяки? Я что, похож на рака-отшельника? А насчет дочерей не волнуйся – получат они свои диадемы. Я им сам поднесу эти безделушки, перед тем как залезть под юбку. Диадемы и девятьсот пятьдесят марок.
Боцман схватился за мечи и собирался, было, бросится на наглеца,… но тот был на голову выше и лет на двадцать моложе. Вот ведь скотина редкостная…
- … вы не сможете вечно творить зло! За все заплатите….
- Руки у тебя коротки – под юбки моим дочкам лазать. А коли сунешься – я их еще укорочу, для гарантии. Понял меня, баклан ты ощипанный?!  Триста… нет, триста пятьдесят! Подавись!
- …Марель увидит с небес ваши преступления и призовет вас к ответу! Вы, злобные твари….
- Ну и кто из нас на голову ущербен? Пять раз я повторил: марки только в прибавку к диадемам! Диадемы и восемьсот!
- …и люди и боги отвернуться от вас, и продляться ваши муки вечно…
- Ну все, достал, - Малкер обнажил мечи, но направился не к невольно отшатнувшемуся Валлигану, а к вопящему в безумном исступлении лаконцу, - Сейчас я выпущу из этого крикуна кишки,  потом мы закончим наш спор в тишине, как приличные люди.
Матрос взволнованно замахал курками:
- Нет, не стоит. Нельзя его убивать.
- Какого Кракена?! – боцман готов был взорваться. Мало того, что этот сопливый юнец, море увидевший чуть ли не в первый раз, нашел зеркало и требует за него неподъемную цену, так он еще и берется указывать ему, старому боцману!
- Не лезь в мои дела, щенок! Я пока еще боцман на «Морском змее» и чтобы зарезать паршивого земляного червя не нуждаюсь в твоем разрешении. Ясно тебе?!
- Нет, если так, то как хочешь… - голос матроса прозвучал испугано, почти жалко, но Балкера такой резкий переход от наглости к покорности встревожил еще больше.
- …ну, убей меня, ты, морская тварь! И путь вечно морская соль разъедает твою душу…
- Что ты там лопотал про то, что этого ублюдка нельзя убивать?
- А что я? Я всего лишь матрос… - Валлиган попытался изобразить непонимание, но под пристальным взглядом начальника сознался, - Ну, слышал я, как капитан  спорил со старпомом на десять марок, что когда завтра мы пойдем вниз по реке, этот скот будет еще жив и даже вновь примется орать свои страшилки. Потому как больно он живучий.  А старпом утверждал, что столько на колу никто не протянет. А если и протянет, но не угрожать будет, а умолять о последней услуге…
- …нелюди, скоты… - судя по тому, что лаконец начал повторяться, его фантазия успела оскудеть. Хоть бы он еще и голос сорвал…
Балкер осторожно спрятал клинки в ножны, стараясь делать все так, чтобы дрожь в руках не была заметна. Проклятие! Капитан и старпом были истинными сторницами, к тому же знатного рода. Так что убей он этого лаконского крикуна, на «Морском змее» вполне могло освободиться место боцмана. «Валлиган, ах ты урод бездушный, едва не подвел под капитанский гнев!» Хотя зря он, Малкер, так – ведь сопляк-то его предупредил поначалу, а уж потом, когда на того наорал…. «Спор, значит…» Боцман окинул внимательным взглядом посаженного на кол человека. Хотя сам он, как уже было сказано, предпочитал другие забавы, но, в конце концов, пол жизни в море – это вам не тарелка креветок. Волей не волей начнешь разбираться почти во всем… Этого вот, вроде, посадили на колышек аккуратно, удачно, ничего важного не задели… промучается долго…. хотя если будет так орать и дергаться, то кто знает… Хотя, почему бы и не рискнуть?!
- Дружище… - Валлиган аж пасть разинул услышав такое обращение, - … а сам ты как думаешь? Протянет он до нашего возвращения?
Матрос почесал в затылке:
- Не, думаю раньше сдохнет. Виданное ли дело – столько прожить, когда внутренности такая штука проткнула. А что?
- А то! – боцман ухмыльнулся. – Давай на спор. Коли дотянет – отдашь мне зеркало. Нет – я тебе диадемы отдам. Ну, честная сделка?
И, видя нерешительность на лице молодого пирата, добавил:
- Или ты смелостью не вышел? Верно… куда тебе до нашего капитана, да?
Лицо Валлигана вспыхнуло. Боцман ухмыльнулся: мальчишка клюнул. Уж он то, старый боцман, превосходно знает, как этот юнец мечтает стать капитаном своего корабля. А для такого дела одного умения мало – нужны смелость и удача.
- Ну… капитан то на десять марок поспорил…
- А… - всем своим видом Валлиган демонстрировал крайнюю степень разочарования. – Тогда ладно… Если ты не…
- Постой-ка! Я же не сказал, что не согласен! По рукам!
- По рукам! – боцман вцепился в ладонь матроса, словно боясь, что тот ее отнимет, - И пусть Великая морская праматерь, от которой пошли все люди и акулы, их морские братья, скрепит наши клятвы.
Ритуальная фраза прозвучала и Малкер, не считая больше нужным лицедействовать, расхохотался в лицо молодому матросу:
- Посмотрись в это зеркало еще раз, на последок… Последний раз в нем отражается твоя жуткая морда.

Сон все не шел. Плотные стены шатра почти полностью гасили звуки лагеря, делая их почти неслышными, убаюкивающими. Рядом слышалось мерное дыхание уснувшей женщины, во всем теле царила приятная опустошенность. Наверное, потому он и не мог заснуть – все было так прекрасно, что касалось кощунством терять хотя бы мгновение такого благословенного дня. Осторожно высвободившись, Рик приподнялся и всмотрелся в лицо лежащей рядом Лексы. Во тьме, рассеиваемой лишь дрожащим огоньком светильника, лицо женщины казалось завораживающе прекрасным, а мысль, что при солнечном свете оно не менее совершенно, наполнило Властителя гордостью. Он обладал совершенством и то, что не так давно эта девушка была лишь мечтой, миражом, юношеской грезой, вновь и вновь будило в молодом Властителе желание. Мужчина осторожно, едва касаясь бархатистой кожи, провел ладонью по белеющим во тьме волнующим изгибам, склонился и приник к мягким губам избранницы…  Дыхание Лексы участилось, и Рик почувствовал, как ее тело отзывается на ласки. Женщина явно балансировала на грани сна и бодрствования. Ее губы слегка приоткрылись… Рик приник к любовнице, позволяя своим рукам действовать самим. Стальные пальцы Властителя могли ломать клинки, но могли и быть удивительно нежными, чуткими… вздохи Лексы становились все более прерывистыми, и Рик почувствовал, что желание нахлынуло и на него, с головой накрыв жаркой волной…
По лицу скользнул солнечный лучик и Рик с удивлением отметил, что это свет восходящего солнца. Сколько же они спали в эту ночь? И спали ли обще? Впрочем, как и во все предыдущие… Как некстати этот восход. Он все же здесь не на отдыхе – нужно выполнять обязанности главнокомандующего. Еще раз поцеловав женщину, Рик поднялся, погасил светильник и, откинув полог шатра, дав дорогу свету молодого солнца, начал озираться в поисках одежды. «Вечерок выдался бурный» - ни одежды, ни даже е обрывков по близости не наблюдалось, - «И веселый» - зато наблюдался большой кувшин вина – пустой. «Но где же вещи? Не могли же мы придти сюда уже обнаженными… ТАКОЕ я бы помнил…»
- Уже уходишь? – голос совсем не сонный, дразнящий, обещающий….
- Я думал ты спишь.
- Неужели? – Лекса тоже поднялась и, не стесняясь наготы, подошла к Властителю, - Даже спи я, твои ласки разбудили бы и мертвую. Тебя не учили, что неприлично уходить, не закончив начатое? – Одна прекрасная рука обвилась вокруг шеи Рика, вторая же отправилась в путешествие по его телу, - Кроме того, твоя привычка исчезать до того, как я открою глаза, кажется мне возмутительной… Ты не одежду выглядываешь? И не надейся. Сегодня ты не выскользнешь из шатра подобно духу ветра.
Рик перехватил расшалившуюся ручку и поднес ее к губам:
- Но я  - господин этих людей. На мне лежит груз командования. Я должен…
Договорить мужчина не успел - его слова прервал поцелуй. Когда они, запыхавшиеся, наконец оторвались друг от друга, все доводы вылетели из головы:
- …я должен, хм… должен…
- … приказать всем отправляться к Кракену. Ты не выйдешь отсюда, Рикард Шарк, пока я этого не захочу. И когда я решу – тогда, может быть, ты узнаешь, куда где спрятана твоя одежда, - в голосе женщины слышался гнев и приказ, но если гнев был частью игры, то приказ – настоящий…И прежде чем сдаться, Рик предпринял последнюю попытку:
- Но то, что я хочу сделать, важно….
- Я знаю, - голос Лексы сводил Рика с ума, -… чего ты хочешь.
Свободная рука женщины исчезла с плеча и скользнула вниз:
- Вам, мужчинам, трудно скрывать свои желания… особенно, когда на вас нет одежды.
Наплевав на ожидающие дела, Рик опустил полог шатра….



Когда Рикард Шарк все же вышел из своего обиталища, солнце стояло уже высоко. Хотелось есть, пить и спать. А еще – обратно в шатер. Но выполнимо – только еда и питье. Остальное – подождет. Неторопливо шествуя по лагерю в сопровождении охраны, Рик выслушивал доклады офицеров, отвечал на приветствия солдат и матросов, прикидывал, что еще предстоит сделать…
Флот пристал к берегу именно здесь, потому что это уютное место недалеко от устья Салерны словно приглашало встать здесь на якорь. Мимоходом Рик с неудовольствием отметил, что лагерь почти не укреплен – не было ни частокола, ни вала… Хотя что зря тратить силы? Лирийцы контролировали все окрестности Фалесы, не давая лаконцам высунуться из-за кольца стен, а другой армии, способной угрожать сторнийским морякам, сошедшим на берег, поблизости не было. Рикард ухмыльнулся – лирийцы и лаконцы рвут друг друга на части, в Фалесе бушует чума, выкашивая бедные районы, а его люди – здесь, в безопасности, побеждают, даже не прикасаясь к мечам.
Однако, не все идет так гладко. Например, откуда взялась эта проклятая стена огня вокруг Фалессы? Ни лирийские маги, ни маги-ветровики Сторна не могли сказать ничего определенного… Бормочут: «Сильный маг… очень сильный маг….» Даже он, Рикард, не имеющий ни капли магического дара, может сделать такой вывод. И что? Услышав от адмирала Бижара о судьбе флагманского корабля, Рик недоверчиво усмехнулся, но эта стена … хм… она внушала уважение.
Но даже не это беспокоило Властителя. Дела у лирийцев шли уж больно хорошо. Недавно получив известия о битве у Черного брода, Рик испытал приступ жуткой ярости: этот кретин Ярно, так долго не желавший умирать, несмотря на все старания его, Рикарда, умудрился сложить голову в первой же крупной битве! И что теперь прикажете делать? А вдруг эти проклятые лаконские черви побросают оружие и сдадутся? Быстрый конец войны Сторн ни коим образом не устраивал.
Рик делал все, что мог. Он разослал несколько десятков рейдеров по всему побережью, приказав грабить, убивать, насиловать, жечь – делать все, чтобы проклятые лаконские крестьяне, по самую маковку вросшие в свои проклятые поля не смотрели на проезжающих мимо солдат с покорностью баранов, а брались за вилы и топоры. Везде, где проходили его суда, пираты сжигали запасы продовольствия, убивали тех, кому не повезло оказаться на дороге. Теперь озлившиеся местные жители кинуться на первого же вооруженного человека, оказавшегося рядом. Не получается война двух держав – организуем партизанскую.
От размышлений Рика отвлек гвардеец, подошедший с докладом:
- Господин, вернулись разведывательные суда.
- Превосходно, - Властитель стряхнул с себя дремоту («Проклятие, нужно хотя бы одну ночь из трех спать»), - Они нашли лаконский флот?
- Нет, господин.
Рик ничего не ответил. Не дождавшись приказов, гвардеец молча отсалютовал и скрылся среди шатров. «Все страньше и страньше…»
Куда мог деться пусть и не великий, но неплохо вооруженный и обученный флот врага сторниец понять не мог. Кажется, прочесано чуть ли не все пригодные для стоянки места.… Эта загадка выводила его из себя. Пока лаконский флот цел – об окончательной победе на море не может быть и речи.
Рик уже давно миновал лагерь и уже давно шел по роще вечнозеленых деревьев, такие рощи, столь огромные, что на Сторне их бы сочли лесами, тянулись вдоль всего побережья, затрудняя обзор часовым. В другое время Рик приказал бы расчистить защитную полосу, но сейчас опасности не было, а его натра сторнийца, привыкшего дорожить лесом, противилась бессмысленно вырубке.
Властитель сделал знак охране возвращаться в лагерь, и гвардейцы, поколебавшись, все же выполнили приказ. Дальше мужчина  пошел один. Тот, ради кого Шарк отпустил охрану, уже ждал в тени деревьев.
- Ты опоздал! И опоздал сильно! – глаза Хаммерида, командующего лирийскими войсками, осаждавшими Фалесу, метали молнии.
- Меня кое-что задержало, - воспоминания о восхитительном, гибком теле заставили Рика улыбнуться.
Лириец же, похоже принял улыбку за насмешку и побагровел:
- Тебе все кажется смешным?! Твой план не сработал! «Меч Лаконы» не дрогнул и не сломался, а мы не получили победы – лишь славу тех, кто прячется за спинами крестьян. А эта… эта… стена?! Как я теперь возьму город?!
Рик зевнул. Лириец стал из багрового нездорово желтым. «Нет, определенно нужно хоть иногда высыпаться». Но одна мысль о том, что та женщина, что владела душой одного из величайших воинов, сейчас нежится в его шатре, заставляла сердце биться быстрее.
- Спокойно, милейший. Всякое бывает. В чем ваша беда-то?
Какое-то время лириец пытался что-то сказать, но потом просто махнул рукой:
- Что ты хочешь от меня? Зачем пригласил сюда, да еще и без свидетелей?
Рик снова улыбнулся, на этот раз – холодно:
- Нет. Чего ТЫ хочешь от меня. Ведь ты явился сюда, один, без охраны… Нам есть о чем поговорить, верно?

Автор: Сингреллин а Ре'Антэ 18.04.2004, 19:25

[glow=navy,2,500]
10 день месяца Темнейших глубин.
Иерохарра.
[/glow]


Они разместились в небольшой таверне на окраине города, недалеко от поверженных ворот. Начальник караула был по уши занят другими делами, молва о том, что некая девочка головой вышибла ворота разнеслась по всему городу, в дыру хлынули потоки торговых караванов  и людей, которые устали томиться в очереди; присмотревшись, можно было заметить и народ, потихонечку убегающий из города. В общем, в Иерохарре царили беспорядки.
Посреди всего этого хаоса вампирка и слепой старик затерялись также легко, как песчинка посреди пустыни. Хотя Син и не пыталась затеряться. Она честно пришла в таверну, однако платить не стала, просто предоставив толпе рассказать хозяину о том, что это именно она выбила ворота. Какие-то умники уже рассказывали, будто она превратилась в огненного мефита и выжгла дыру в створках; другие сообщали, что над ней летела Тень, и что это именно Тень разбила ворота на её пути; третьи говорили, что пока она бежала, старик читал убийственное заклятие, и именно это заклятие пропустило их. Ходили слухи, что она - воплощение какого-то там духа торговли, и пришла она, чтобы пропустить "честных торговцев", которых всё никак не пускали, в город, тем самым восстановив Справедливость... В общем, комнату в таверне и небольшой завтрак для Альтери они получили бесплатно. Син по известной причине отказалась от трапезы, но ключ от комнаты приняла с радостью.

Рука об руку (а как же иначе?), вампирка и старик поднялись на второй этаж. Их комнатка оказалась не хуже и не лучше многих, и Син была этому рада: ей не дали номер для высших сословий, но и не оскорбили кладовкой. Усадив Альтери на кровать (кстати, единственную. Что бы это значило?..), вампирка скинула плащ и вытряхнула на пол содержимое сумки.

В сумке, значительно опустевшей после смены одежды, оказалось много интересных мелочей, однако Сингреллин сейчас было не до разглядывания своих пожиток, она искала нечто определённое. Наконец, посреди всего этого хлама, она нашла именно то, что искала.

Это был старинный амулет; он был старинным ещё при жизни Сингреллин, а теперь и вовсе стал раритетом. По сути, вся его ценность заключалась в камне, помещённом в железную оправу, на который было наложено сильное заклятие. Кристалл был достаточно большим, а оправа делала амулет неносимым, зато заклятие работало отменно. С его помощью почти любой человек мог перемещаться в пространстве. Ещё тогда, до своего сна, Син хотела опробовать его действие, однако не успела. Она отняла камень у одного мага, который, кстати, пытался заколоть её кинжалом. Наивный... Однако боль, причинённую тем человеком, вампирка помнила до сих пор, а уж кинжал, который скорее всего нёс в себе заклятие против вампиром, и подавно. Син подняла амулет, посмотрела на него. Он был полон силы, как никогда. Значит, она может воспользоваться им в любой момент. Но лучше всего ночью, ибо мало ли, куда её занесёт. Вампирка уже примерно представляла план своих дальнейших действий. Однако, сначала надо разобраться со стариком.

- Аль...
- Да, Смерть?
- Ты по-прежнему хочешь умереть?
- Что ты сделала с воротами?
- Отняла их Жизнь. Им пора было умирать.
- А мне - не пора?
- Ещё нет. Вампир ещё не убил тебя.
- А что убило ворота?
- Огонь, Альри. Огонь.
- Почему же я слышал, что это ты их выбила?
- Альри, послушай. Разве девушка вроде меня может выбить ворота?
- Но ты же Смерть!
- Это же не значит, что я головой проламываю стены?
- Хорошо, пусть не значит. Но к чему твой вопрос?
- Какой? - Син сбилась с мысли.
- Хочу ли я умереть.
- Ааа... Ну, если ты не хочешь умирать, то можешь повременить с этим...
- Почему? Ведь ты уже рядом...
- Видишь ли... Ммм... - Сингреллин на секунду задумалась. - В Фалессе страшная чума. Я должна бродить по улицам и нести людям облегчение, а из-за того, что я тут с тобой застряла, я не могу этого делать. Тебе не жаль всех этих бедолаг? Они мучаются, мучаются...
- Так почему же тебе не убить меня прямо сейчас?
- Я не убийца, я Смерть. А вампир тебя ещё не убил, да и кто их знает, этих вампиров. Может, он вообще не придёт, может, он заблудился в пустыне и его сожгло солнце, может, он проспал... Да и почему тебе вдруг так захотелось умереть?
- Дети у меня... И внуки... Они от меня устали... Я больше не хочу мешать им.
- Но это же не повод сразу уж и умирать! Можно, к примеру, просто уйти...
- Я и так ушёл. Я жил в Хайдоле, а теперь тут, в Иерохарре...
- Ну вот тут и оставайся. Живя тут, ты не мешаешь своей семье.
- Как я буду жить? На что?
- Деньги не проблема. С этим я помогу... - вампирка уже нарисовала себе парочку интересных перспектив...
- Нет. Не хочу я так жить.
- Ну и пёс с тобой! Надоел ты мне, старик. Я пойду. Прощай.
- Постой! Постой, Смерть!..

Сингреллин, не обращая внимания, подхватила уже собранную сумку и спустилась вниз. Старик дополз до двери, цепляясь за стену комнаты, но дальше идти не решился.
Вообще-то, выходить на улицу утром вампирке не хотелось, однако пришлось, и дело тут было отнюдь не в старике. Она вдруг подумала, что неплохо бы обзавестись одежонкой и оружием, а ночью переместиться куда-нибудь.. в Лакону...

Автор: Николя ле Тойе 18.04.2004, 23:03

8 день месяца Темных Глубин.
Западная Лакона.

        Музыка получалась рваной, тревожной, такой, будто Нико стремился не донести до прохладной предзимней ночи соединенные одной невидимой жизнью звуки, а высечь из струн огонь. Он никогда не писал героических песен о войне, и уж тем более про поражения, но эту мелодию, казалось состоящую из обрывков, но все же единую, он слышал в себе еще там, на безымянном холме, когда впервые осознал, что надежда Лаконы умерла… но они сами живы.
        Граф прижал рукой струны, откинулся на гладкий коричнево-зеленый ствол лаконского дуба и отхлебнул пару глотков вина из предусмотрительно захваченного с собой бурдюка. На восточном горизонте в просветах между деревьями уже лежала золотисто-белая полоска приближающегося рассвета.
        Нико не отличался особенно острым слухом, но то, как сонный до сих пор хромавший Корвин ломился через подлесок, услышал бы, наверное, даже впавший в спячку квадайнский медведь.
- Утро уже, - зевая, сообщил Броснэ.
- Ага, - кивнул Нико, - Можно приказывать дозорным вернуться в лагерь.
        «Перед встречей с подругой жене говорил, что уходит в нелегкий дозор», - напел Нико пришедшие на ум слова какой-то похабной песенки, закинул за спину арбалет, гитару и спрыгнул на мягкую лесную подстилку.
- Нашелся соловей-разбойник, - буркнул себе под нос Корвин, и они вдвоем вернулись к лагерю….

        Путь в Крессо затянулся. Лирийцы, как клопы в дорожных тавернах, встречались везде, где только могли встретиться и даже там, куда, в принципе, не должны были еще успеть добраться. В основном это были степняки-кочевники, всадники на все тех же песочных или буланых конях, с короткими тяжелыми гнутыми луками и кривыми саблями. Надо отдать варварам должное. Они явно собирались остаться на этой земле надолго, и не злоупотребляли сожжением полей и деревень, зато жителей не миловали, наиболее покорных угоняли в рабство, трупы прочих «украшали» собой придорожные деревья и ворота захваченных деревень и городков, им не было числа.
        Столкнувшись на второй день пути с одним из захватнических отрядов, Нико не мог не скомандовать атаку, а его не могли не послушать. Ярость, боль, гнев и страх требовали выхода, и нашли его. Лирийцев было почти в два раза больше. Но, оцепляя очередную деревеньку, их сотник, потерявший всякую осторожность от ощущения собственной безнаказанности, менее всего ожидал, что ему в тыл ударит тяжелый рыцарский клин. Полсотни закованных в броню воинов врезались в не успевший сгруппироваться отряд лирийцев, сминая и прижимая к поселку, жители которого встретили варваров вилами, косами и дубинами. Нико потерял четверых, убитых стрелами еще до начала столкновения, около десятка были тяжело ранены, но из лирийцев не ушел не один, кожаный легкий доспех не мог сравниться с лаконской сталью. Среди деревенского люда потерь было больше, но в небольшой часовенке Марэля при поселке отыскалась голубятня, с которой удалось отправить известия в ближайшие деревни.
        Николя, опечатав фамильным кольцом все письма, приказал в них получателям укреплять позиции или, если таковое не представляется возможным, уходить в леса пограничные с Полумесяцем, именем Государя Императора Ярно IV Фалесса.
        В следующие три дня они пережили еще две стычки, потери были, но в отряд неожиданно влилось еще почти две сотни латников, гарнизон какого-то приграничного городка, жители которого поняли, что им не отстоять своих домов.
        К серьезному бою эта разношерстая толпа бренчащих железом рыцарей, вчерашних пахарей или ремесленников вооружившихся тем, что было плохо прибрано или хорошо валялось под ногами, да еще, порой, в почетном сопровождении жен и детей, была, естественно, не готова. Но оставить всех их на произвол судьбы не представлялось возможным….

        Поэтому пристроившийся в тени одной из многочисленных западных рощ военный лагерь больше походил на молодое поселение. И рос с каждым днем., представляя собой дикое подобие огромного бродячего табора, обнесенного частоколом. Рыцарские шатры, землянки, телеги со скрабом, боевые лошади рядом с крестьянскими клячами, оружие, доспехи, дозоры, раненые воины и совершенно чумазые дети, лезущие под руку везде, где можно и нельзя (причем порой Нико казалось, что Алек непосредственный их стратег и командир), тут же куры и привязавшиеся за хозяевами собаки. Все те, кто не счел соседние деревеньки достаточно безопасными, или по каким то причинам не пожелал прятаться за стенами городов, все те, кто уже сейчас поднял меч против кочевников. И эти люди спрашивали его, Нико, что делать дальше. Глупо было ожидать другого, наверное. Но решать чужие судьбы было куда сложнее, чем об этом писали в книгах. Ярно был рожден, что бы править людьми и вести их за собой хоть в ад, а Николя ле Тойе никогда не хотел казаться чем-то большим, чем был на самом деле.
        К счастью лирийцы, во всяком случае те, которые огнем и мечом брали на этой земле все, что хотели, предпочитали обходить леса стороной, и обнесенный частоколом лагерь был в относительной безопасности. Тащить всю процессию с собой немыслимо, оставлять ее без защиты тоже, но медлить с продвижением на юг Николя больше не мог. Эта ночь в Лесном Лагере была последней. Он оставит здесь всех, кто не имеет полного вооружения, но при этом способен защитить отход людей при надобности.
        Алека на положенном ему в шатре месте, естественно, не оказалось. Как не оказалось «кары господней» под телегой, где в луже по его же клятвенным заверениям водились лягушки, на псарне, где в обществе волкодава размером с хорошего теленка Нико выловил мальчишку прошлый раз и даже возле флегматично жующего траву Лютика. Однако рухнувшая оружейная стойка казалась, именно, его рук делом, как и старательно выполненный подкоп под воротами. Да и вообще, что ребенку делать ночью в безопасном шатре, когда кругом столько всего непосломанного и не разобранного на части?
        Впрочем, Алек отыскался недалеко от лагеря. Нико не удержался от хохота, заметив, во что превратилась еще вчера чистая одежда, а так же руки и физиономия малолетнего землекопа любителя. Выражение «быть ближе к земле» это чудо природы воспринимало явно несколько иначе, чем другие менее продвинутые в этом смысле люди.
- Алек, - Нико сделал строгий голос и самое серьезное выражение лица, на какое был способен… бесполезно. В глазах графа светился смех, а после робкой улыбки Алека, немного напуганной, но вместе с тем наполненной надеждой, что все сойдет с рук, Нико и вовсе засмеялся в голос.
- Ну и чумазый же ты, бесенок. Зачем ты убежал? – голос получился бы очень строгим, если бы не сквозившее в нем веселье.
- Мне было страшно. Я хотел лето, - виновато ответил Алек.
- Какое лето?
- Это, - мальчик посмотрел в землю, и Нико машинально проследил за его взглядом.
          Кругом была осень, серо-желтая и мокрая, но мальчишка сидел на пяточке самой мягкой и весенней зеленой травы, по коленке красноречиво ползала разбуженная его стараниями божья коровка… такое маленькое чудо. Николя прикоснулся к теплой, будто отогретой солнцем земле, и внезапно почувствовал, как в руку вцепился Алек. Веселый еще мгновение назад мальчик неожиданно всхлипнул и прижался к Нико.
- Ну что? Что опять? – граф взъерошил темные волосы мальчика, - Все хорошо.
- Мне страшно, - повторил Алек, - Пришла зима, которой не было… совсем зима.
          От этих слов стало как-то неуютно и на самом деле холодно.
- Пойдем-ка в лагерь, - как можно бодрее сказал Нико, - Там остался кусок медового пирога….
- Неправда, - заявил Алек, безапелляционно, - Я его уже съел.
        Успокоился вроде. Слава Марэлю. Нико с безнадежностью осмотрел свою тунику, принявшую на себя большую часть земли еще недавно прилипшей к рукам и физиономии ребенка, улыбнулся и Алеком на руках вернулся в успевший проснуться лагерь.

        Через пару часов лагерь покинула колонна из двух сотен рыцарей. Вместо себя в Лесном (как сей табор уже успели окрестить его жители) Нико оставил Свела ле Гриэ. Мелкопоместный дворянин, вассал все того же несчастного барона Арви, не владел ничем выдающимся кроме герба с звездами и совой. Он был ранен при Темном Броде, а земли его захватили кочевники одними из первых, и рыцарь с готовностью принял командование лагерем, на время пока Нико не вернется. А он обещал вернуться… и привести людей и по возможности провизию и оружие.
        Браин, хотя Нико пытался и приказать, и уговорить юношу остаться в лагере, не без помощи Алека все таки присоединился к отряду, хотя смотреть на него восседающего верхом через неделю после сильнейшего сотрясения и со сломанной рукой на перевязи было жалко, но оруженосец старательно сжимал зубы, но держался.
        Воинство под началом Нико вообще собралось разношерстное. И простые латники, и поместные дворяне, южане, пришедшие с армией Ярно, местные и почти лесовики с пограничья Полумесяца. Но война и поражение стерла и разницу в достатке и былые раздоры между соседями, делившими еще вчера сферы торговли и спорившими про цены на кабачки. Был в отряде и светлый паладин. Надо сказать, к Адриановым выкормышам у Нико по известным причинам симпатий не было, но Шарлем ле Бевером Нико не мог не восхищаться. Половина раненых не дожили бы до этого дня если бы молчаливый несколько угрюмый рыцарь не приложил руки к их выздоровлению. В нем читалась странная сила и странная светлость, он редко говорил и часто молился, да и то, что Алек совсем его не пугался обнадеживало.
          Гранитные башни Крессо выросли перед отрядом вечером первого же дня пути. Корвин радостно и облегченно вздохнул, заметив на башнях знамена Лаконы и летящих птиц семейства Броснэ.
- Мы дома, - улыбнулся он.
        Нико кивнул. Он отправит из Крессо письма, даст отдых лошадям, возможно даже напьется, и, вновь разделив отряд надвое, одну его часть уже завтра уведет на юг.

Автор: Илиана ле Броснэ 19.04.2004, 14:54

8 месяца Темных Глубин.
Западная Лакона. Крессо.

Появление двух сотен рыцарей у стен замка Теодора ле Броснэ удивила, но не обрадовала. Тени знают, зачем их сюда принесло, но на всякий случай дружина была наготове. Разглядывая сверху разномастных латников, барон хмурился.
- Отец, - полувопросительно позвала Илли.
- Иллиана, женщинам не место на стенах. – Жестко бросил он дочери.
- Кто это? – Проигнорировала она высказывание отца.
- Гм…
Тем временем прозвучал рог, а затем кто-то пронзительно по-мальчишески свистнул.
- Отец, так делает только Корвин.
- Сам знаю. И, похоже, это действительно он.
- Где? – Попыталась выглянуть наружу Иллиана.
- Куда?! – Барон не дал дочери высунуться в бойницу и оттащил на середину стены. – Марш в дом! А то ещё получишь стрелой промеж глаз, глупая девчонка!
- Отец…
- Марш! Я сказал! Отсюда! А ну, живо вниз!
Волей не волей в сопровождении отца ей пришлось спуститься вниз.
- Валериан!
- Да! – Отозвался дружинник.
- Спусти мост, но ворота не открывай.
- Слушаюсь!
- Дочка, иди в дом. Мало ли…
Иллиана спорить не стала, но ограничилась тем, что поднялась на крыльцо. Барон усмехнулся и в полной уверенности, что дочь послушалась его, пошел к воротам. По его знаку засов был поднят, и была приоткрыта сворка ворот. Теодор как был без оружия и доспехов шагнул на мост.
- Ты, - указал он на сына, - за ворота, а остальные тебя здесь подождут.
Корвин вздохнул и сошел на землю, переглянувшись с молодым человеком на соседней лошади. Но Теодор ограничился лишь стальным взглядом в его адрес и шагнул внутрь.
Иллиана видела, как отец вышел на мост и к счастью тут же целый невредимый зашел обратно. А следом за ним… хромая, худой и усталый зашел Корвин. После чего ворота мгновенно закрыли. И она птицей метнулась с крыльца и бросилась к брату.
- Корвин!
- Вот Тени! Илли, ты должна быть в доме, а не…
- Иллиана! Лопни мои глаза! Сестренка! Как? Откуда? Арно тоже…
Иллиана отшатнулась от брата, едва ли не быстрее чем приблизилась к нему. Улыбка счастья на её лице погасла как костер, залитый ведром воды. Она закусила губу, чтоб не заплакать.
- Нет. Корвин… его больше нет.
Ком в горле помешал ей сказать ещё что-либо. Брат перестал улыбаться, и стали заметны тени под его глазами и появившиеся морщины.
- Арно… А я-то думал, что подвергаюсь большей опасности, – совсем тихо произнес он. – Отец, прикажи открыть ворота. Те люди… Они то, что осталось от армии Лаконы. Я ручаюсь за них и…
- Ладно… - Проворчал барон. – Не надо высоких слов. Просто сейчас не спокойно, и своих иногда надо боятся больше, чем чужих.
Он взял под руки своих детей и отвел их в сторону.
- Открывай! Чего уж там… - Бросил он одному из дружинников у ворот.

Автор: Ярно ле Фалесс 19.04.2004, 19:00

1 - 3 день месяца Тёмных Глубин. Лакона. Орза.


Проклятое Марэлем поле осталось позади. Последний, из пятнадцатитысячного войска, рыцарь перешёл через Орзу. Дальше войску империи предстояло двигаться вдоль берега к кораблям, что стояли ниже.
  Ярно ехал в авангарде армии обсуждая с Портэо дальнейшие действия. В их разговор вмешался Лотар, прибывший только, что с вылазки на спотыкающимся от усталости коне.
- Мой император – Он тяжело дышал. – Могу ли говорить с вами.
- Конечно – Лессо повернулся к разведчику.
- Нас преследует около двадцати пяти тысяч кочевников. – Лотар сделал паузу – боюсь мы не сможешь от них уйти, они движутся слишком быстро.
Ле Фалес и ле Талл переглянулись. Императору очень не хотелось принимать бой сейчас, после разгрома у Тёмного Брода. Но выбора не было.
- Ты прав. Бежать бесполезно, лирийцы нас нагонят уже через три часа – Ярно тяжело вздохнул – Мы примем бой. Если мы победим, то путь к Фалесе открыт, если же проиграем…об этом не хочется думать – В мысли императора вошли золотые ворота столицы и Саола, что ждёт его, и Лессо не мог допустить их разлуки навсегда. Именно в этот момент не хватало Нико, который всегда мог сгладить скверную обстановку какой-нибудь шуткой. Ле Тойе всегда шёл на безнадёжные дела с улыбкой. – Спасибо Лотар, если всё кончится хорошо, то ты не будешь забыт. Своей службой ты обеспечишь жизнь своим детям и внукам. – Ярно улыбнулся.   

К утру армия Лаконы стала лагерем на берегу быстрой Орзы. Лирийцев долго ждать не пришлось. Как и говорил Лотар, их было около двадцати пяти тысяч. Сафар решил, что кочевники легко добьют раненного тигра.
  Тактика Ярно была не очень сложна. Встать всем войском напротив лирийцев. Вперёд поставить арбалетчиков и не пускать временно кочевников на свой берег. Долго сдерживать лирийцев они не смогут, так как те не выдержат того, что их собратья грабят земли Лаконы, а они топчатся здесь. Как только захватчики двинуться через Орзу всеми силами, арбалетчики уступят место коннице и на ряжы лирийцев обрушится авангард во главе с Ярно. А дальше левый и правый фланги возглавляемые Жосефом ле Арто и Кевином ле Маршо будут медленно обходить кочевников образуя тем самым полукольцо прижимая лирийцев к реке.

Всё шло по плану императора. Лирийцы вторые сутки стояли на другом берегу не в силах перебраться через реку. Всякого, кто пытался сунуться вперёд тут же наказывали болтом или стрелой. Но Ярно знал через разведчиков, что сегодня днём лирийцы нанесут удар.
  Император в полном доспехе, на Ярком со знаменем Лаконы в руках проезжал вдоль войска . Это знамя было последним из многотысячных знамён баронов, графов, герцогов. И раньше пестреющий многочисленными флагами и гербами лагерь сейчас казался мрачным. И этот единственный символ Лаконы стал святым для всего войска.
- Мои верные воины! Вы последняя надежда всей Лаконы! Именно от вас сейчас зависит будущее Великой империи! – голос Ярно слышал каждый. Сейчас, когда войско лирийцев выстроилось напротив, каждый рыцарь слушал своего императора. - У Тёмного Брода нас наказал сам Марэль. За нашу гордыню. Но я верю, что сейчас он на нашей стороне и накажет язычников, что грабят земли священной Лаконы! Но нельзя надеется только на солнце, нужно верить в свои силы и в победу! Мы победим!
- ПОБЕДИИИМ! – всё войско разом ответило, произведя оглушительный звук.
Ярно был горд за настрой солдат. И теперь он не сомневался в победе.

В это время армия кочевников двинулась через Орзу. Их встретил град стрел, за ним последовал второй залп. Лирийцы умирали, но мчались дальше на своих прекрасных лошадях, даже Рио,  поместье которого славилось своми лошадьми на весь мир,  восхищался иноходцами врагов. Лессо преклонялся перед их смелостью. Кричащие что-то на разных языках они гнали своих лошадей вперёд, производя ужасающее зрелище.
    Когда лирийцы практически вышли на берег, арбалетчики последний раз отправили на охоту железных хищников и уступили место коннице.
  Ярно опустил забрало, как можно крепче сжал древко копья. Кочевники с каждым мгновением были ближе. На лицах некоторых читалась ненависть, на других страх.
  Враги столкнулись. Лязг железа, хруст ломающихся копий, крики людей слились в один сплошной хаос.
Ярно успел свалить несколько лирийцев копьём, которое посже сламолось и Лессо достал меч. Злость за поражение у Тёмного Брода проснулась и заволокла весь мозг. Ярно наслаждался муками врагов. Он понимал, что их в два раза меньше, но не сомневался в победе.
Первые минуты меч в руке казался лёгкой тростью, противники хоть и сопротивлялись, но умирали. Один из лирийцев достать его и нанёс удар , но странной формы меч лишь скользнул по панцирю, а сам кочевник в следующее мгновение лишился головы. Знамя Лаконы следовало за императором, сам же ле Фалесс был весь в чужой крови. Хотелось снять шлем, так как липкие от жары волосы спадали на глазаи мешали видеть, но получить стрелу в глаз никак не хотелось.
  Лессо заметил, как один из кочевников положил уже пятого рыцаря. Император направил Яркого к нему. Лириец сразу заметил Ярно и развернулся к ле Фалесу. Противник владел булавой, на удивление легко обращаясь с оружием. Он первый нанёс удар, но император поставил щит и нанёс ответный удар, но лириец увернулся. Одурманенный верой в то, что он поразит императора Лаконы он неосторожно направил коня на слишком близкое расстояние. Яркий встал на дыбы и боевые подковы обрушились на лошадь противника. Враг упал вместе с конём и его в мгновение затоптали свои же.
  Ярно успел заметить что кто-то сзади замахнулся на него. Император не успевал отвести удар, но кто-то сразил врага. Кажется это был Портэо.
Ле Фалесс потерял счёт времени, казалось они сражаются вечно. Он слышал крики рыцарей, что правый и левый фланги почти образовали полукольцо. Ярно попытался улыбнуться, но больное плечо, кто-то всё таки нашёл брешь в доспехе, не позволило такую роскошь. Левая рука не позволяла держать щит и император отбросил его.
  Ярно заметил небольшое кольцо, что образовалось в самом центре сражения и пробился к нему. Ему представилась ужасная картина. Он узнал по доспеху неподвижно лежащего Портэо рядом с которым лежала его знаменитая булава. А над ним стоял (без шлема!) Рио ле Лардли никого не подпуская к телу. Сейчас по заплаканным глазам и до неузнаваемости красными от крови, когда-то бывшими белыми доспехам можно было увидеть в этом юноше, как ребёнка, так и безжалостного воина. Он защищал лучшего друга не щадя сил. Его меч не давал ни малейшого шанса врагам.
Лессо удалось пробиться к другу вместе с другими рыцарями, тем самым позволил Рио оттащить Портэо в безопасное место.
  Постепенно лирийцев оттесняли к реке. Ярно чувствовал, что те отступали. Что-то произошло. Потом от какого-то поравнявшегося с ним рыцаря ему удалось узнать, что ведущий их в бой хан какого-то племени погиб. Сначала лирийцы отступали соблюдая порядок. Но вскоре они обратились в бегство. Преследовать их не стали. А тех, кто остались вскоре окончательно разбили.
Император снял шлем. Сегодня наступил день новой эпохи Лаконы.   

Автор: Рикард Шарк 19.04.2004, 19:39

5 день месяца Темнейших Глубин. Лакона. Фалеса.

Рик возвращался в лагерь весьма довольный миром и своим местом в нем. Все шло превосходно. Разговор с командующим лирийского экспедиционного корпуса ничего конкретного не дал, но сам по себе – означал многое…
Варвары, попавшие из своих скудных степей и пустынь, где все богатство - немногочисленные плодородные земли, цветущие оазисы, рощи тутовых деревьев, виноградники – все принадлежало либо хану, либо влиятельным вождям, в благословенные земли Лаконы, не знавшие недостатка ни в воде, ни в солнце, были охвачены честолюбием и жадностью. Богатства манили их…
Рик улыбнулся собственным воспоминаниям: его обучитель, человек вне всякого сомнения знающий и мудрый, повидавший на своем веку как университеты просвещенной Фалесы, так и загадочные храмы Лирии, часто повторял своему юному ученику:

- Помни – можно одержать блистательную победу в битве, можно укрепить свои достижения за столом переговоров,… но проиграть в итоге все, забыв, кто ты и прельстившись дарами побежденных. Так в великую «Эпоху Коня» воинственные предки нынешних лирийцев заняли почти все земли, обратив в прах некогда могущественные государства востока. Никто не могу усомниться их победе. Но, прошло не так много времени, и непобедимая Орда исчезла без следа, растворилась, ушла, словно вода в пески пустыни. Почему, по-твоему, это случилось?
- Ну… ведь было Отвоевание. Великие армии рыцарей сходились в битвах с кочевниками и длились те сражения неделями, прежде чем мужество и отвага воинов, сражавшихся за свою землю, брала верх над яростью Орд… - младший сын Властителя, старательный ученик, был готов часами рассказывать удивительные истории, почерпнутые им из древних фолиантов.
- Отвоевание… - по рассеченному шрамом лицу обучителя мелькнула циничная усмешка, - … красивая сказка для романтично настроенных юнцов. Но ты – сын Властителя и случись что с твоим братом – возглавишь наш народ. А значит не гоже тебе верить в легенды.
Рука, лишенная трех пальцев, опустила на стол перед мальчиком большую карту, испещренную многочисленными пометками. Мужчина, как и все сторнийцы, был когда-то воином, и лишь увечье, навсегда изменившее  его жизнь, привело удачливого пирата под своды университетов:
- Я много путешествовал, побывал в обоих странах и золото открыло мне двери многих библиотек. Эта карта – плод многих лет трудов по объединению памяти двух народов. Смотри внимательно. Как видишь, если вначале война шла так, как описано в легендах, то потом она скорее напоминает междоусобные стычки. А лаконцы воюют между собой ничуть не реже, чем с лирийцами, осевшими по соседству. Разве это великая битва за свободу и возвращение земли, если в ней на одной стороне сражается вождь варваров Хамид и лаконский герцог Олистер, а на другой – графы Кронер, Стефалтон и варварский военачальник Хамир, двоюродный брат Хамида? Это – междоусобица между лендлордами, ничего более…
- А что было на самом деле?
- На самом деле… - обучитель в задумчивости свернул карту и убрал ее на полку с другими, использующимися для уроков, - …на деле все было куда проще. Когда Орды варваров перешли горы, они были сильны не только числом и отвагой. Орда была голодна, поджара, полна решимости умереть, но не отступить. И главное – была едина.
Но вот одержаны первые победы, взята богатая добыча и то, что держало вместе народы степей, стало исчезать. Исчез голод, исчезла решимость, а те, кто еще вчера шел в бой, помня о семье, ютящейся среди бесплодных песков, теперь видел их в богатом замке, в окружении военной добычи. Им было куда отступать, ради чего ценить свою жизнь.
Хуже того, воины, чьей жизнью раньше были лишь меч и копье, судьбою – война во имя величия хана, пищей – его дары и военная добыча, видели величественные замки, плодородные земли. И они требовали в награду за служение не золото, а эти самые наделы… Не прошло и ста лет, как победители перестали отличаться от побежденных. Те междоусобицы, почти тот же язык. Богатства Лаконы пленили разум и душу варваров, заставив забыть себя, свою родину, свои обычаи. И во время второго вторжения из степей вчерашние враги сражались плечом к плечу против новой угрозы.
- Лакона победила… - Рик задумчиво постукивал пальцами по столу, - …потому, что была богатой?
- Не только. Потому что соблазны, обрушившиеся на варваров, были слишком сильны, их племена – слишком разнородны,… причин было много. Поэтому помни, Рикард Шарк, захватчик, если не хочет проиграть после победы, должен поступать либо огнем и мечем насаждать свои обычаи, предавая смерти всякого жителя захваченной страны, не забывшего свой язык и культуру, либо как мы, сторнийцы, - брать все, что считает нужным и возвращаться на родину, не смешиваясь с местными.
Армия в чужой стране подобна клинку, опущенному в кислоту. Выстоит, не разрушится лишь тот, что пробыл в ней недолго, либо укрытый слоем крови.
Рик, еще почти ребенок, слушал очень внимательно.  «…Клинок и кислота…»



«…клинок и кислота…» - Рикард Шарк, Властитель Империи тысячи остовов, небрежно отсалютовал в ответ на приветствие часового и неторопливо пошел между рядами шатров, - «Лирийцы  сейчас подобны такому клинку. Но, вот незадача, у меня нет ста лет времени… Значит надо ускорить процесс» Встреча с Хаммеридом прошла превосходно: лириец выказал опасение, что Сафар будет очень недоволен тем, что Фалеса устояла, с одной стороны, и жажду власти и золота с другой. Но пока у полководца не было реальных причин для опасений, дальше разговоров дело не пойдет. Но вот если его подтолкнуть…
Конечно те несколько тысяч лирийцев, что стояли под Фалессой не смогут противостоять Орде, но той нужно еще дойти до столицы. А пример мятежного полководца подтолкнет степных вождей к мятежу, положит начало расколу. Может статься, орда превратится из грозной силы в сборище мелких племен еще до подхода к городу. А это даст простор для интриг и игры на противоречиях. Вот только как подтолкнуть упрямого и осторожного лирийца к открытому или хотя бы тайному мятежу?
Парочка идей у Рикарда была, но вот с исполнителями дело обстояло туго. Тут требовался не просто профессионал, но человек особенный… которого в случае неудачи не жалко было бы спрятать на морском дне.
От раздумий Властителя отвлек чей-то громкий разговор. Рик в раздражении обернулся и уставился на группу солдат, шествующих по лагерю с видом праздных гуляк, мужчины передавали друг другу мех с вином, с плеча последнего свешивалась туша какого-то животного. Наемники…
Рик брезгливо поморщился. Нет, конечно, эти молодчики принесли немалую пользу, огнем и мечем пройдясь по границе и терзая тылы армии Ярно, но теперь занять их было особо нечем. С грабежами побережья успешно справлялись сами сторнийцы, и потому Мист со товарищи болтались по лагерю, пили, задирали гвардейцев Рикарда и втихую грабили всех, кто встретится на пути, не деля жертвы на лаконцев или лирийских фуражиров. Возможно, стоило бросить их на борьбу с партизанами, но пока что лесные стрелки вполне вписывались в планы Властителя, принося куда больше пользы, чем вреда. И в довершение всего, наемник драл за свои услуги три шкуры, а платить отчаянно не хотелось. Шарк подумывал над тем, не устроить ли убийце несчастный случай, но его останавливала мысль, что в случае неудачи придется всю жизнь оглядываться. Куда ни кинь – все клин. Хотя…
Рик не сдержавшись, щелкнул пальцами. Одна стрела хоть и редко, но может убить двух зайцев. Мист сослужит ему еще одну – и очень опасную – службу. А коли выживет, можно будет и рискнуть – отправить ставшего опасным наемника в Долины смертной тени.



Уже вечерело, когда Рикард Шарк устроился у костра поужинать. Конечно, он мог поесть и в шатре, но во-первых вечер был удивительно погожим для зимы. Властитель не уставал удивляться мягкости лаконского климата. Казалось, сами боги благоволят этой земле, посылая солнечный свет, влагу и тепло. Во-вторых, отправившись ужинать в шатер, Рик несомненно встретится там с Лексой и тогда о делах, запланированных на вечер можно будет забыть. А ему предстояла еще одна беседа, причем важная…
Наемник возник откуда то из вечерних сумерек неслышно, словно хищник и, не говоря ни слова присел рядом. Властитель окинул его быстрым взором: пьян достаточно, чтобы притупить осторожность, но при этом сохранить остроту ума. Как раз то, что надо.
- Все хорошо в твоем лагере, но вот вино… - Мист сплюнул, но тут же приложился к принесенному с собой меху. Часть вина потекла по подбородку и шее мужчины, пачкая ворот, но Рику отчего-то показалось, что вина в мехе не убавилось. Властитель отвернулся, чтобы скрыть недовольство на лице: наемник был не так прост, как хотел казаться. Говоря с таким не стоит снимать ладонь с рукояти кинжала. Нацепив на лицо самую обаятельную из своих улыбок, сторниец обернулся – в его руках был небольшой кувшин, покрытый паутиной:
- Да, тут ты прав. Духи Ветров не дали Сторну ни виноградников для вина ни яблонь для сидра… Зато они послали моей стране смелых воинов, способных добыть кувшинчик выдержанного лаконского. Выпьешь со мной за успешное сотрудничество?
- Отчего же не выпить со своим работодателем… - густое красное вино в слабом свете затухающих сумерек походило на свернувшуюся кровь, и Рик разливавший его по кубкам, на миг испытал странное ощущение – ему показалось, что так оно и есть. Разве может быть в его кубке что-то иное?
- За удачу, - Шарк поднял бокал, салютуя Мисту и сделал большой глоток. От его внимания не укрылось, что наемник начал пить лишь после того, как Рик сделал несколько глотков. Осторожен… Перед глазами возникло лицо Грегора, искаженное болью и удивлением. Старый жрец тоже был осторожен,… и Рикарду очень не хватало опытного в подобных делах старшего товарища. Пусть легок будет путь его души через Долины.
- Как вино?
- Недурственно… для лаконского, - Мист допил кубок и налил себе еще, - Но я предпочитаю лирийские вина.
Рикард тоже налил себе вина, но пить не стал, лишь пригубил немного:
- Лирийские? Они стоят дорого… очень дорого.
- Что-то мне подсказывает, что после нашего разговора я смогу себе позволить кувшинчик лирийского. И не один, - учтивая улыбка не скрывала наглости слов, а лишь подчеркивала их, - Ведь ты позвал меня не для того, чтобы обсудить достоинства вин?
- Верно, - Властитель отставил кубок, - Я пригласил тебя, чтобы успокоить свою душу.
Судя по недоверию на лице наемника, тот сомневался в наличии души у людей вообще и у Рика в частности. «Ну еще бы… если души все же есть, то сколько их ждет тебя у входа на небеса? Сотни? Тысячи?» - Рик едва сдержал язвительную усмешку. Впрочем при мысли сколько таких душ ждет его самого желание улыбаться пропало:
- Меня которую ночь мучает один и тот же сон. Очень неприятный сон, скажу я тебе… И я хочу чтобы ты растолковал мне его значение.
- Я не толкователь снов и вряд ли смогу помочь в столь тонком вопросе.
- Сможешь, - Рик улыбнулся еще шире, - Сможешь, когда услышишь что мне снится.
Мист промолчал и Рик продолжил:
- В моих видениях на доблестного вождя наших союзников-лирийцев Хаммерида совершается покушение. Ты ведь знаешь военачальника варваров? – наемник кивнул. При слове «покушение» скучающее выражение на его лице сменилось жадным интересом.
- Этот сон несомненно сулит беду? Лириец погибает?
- О нет, - Рик протестующее замахал руками, - Боги сохранили жизнь этом доблестному воину и рука убийцы дрогнула. Хаммерид отделался легким ранением. Очень легким. Более того, убийцу заметили и погнались за ним. Во время погони он был убит. Во сне я ясно видел его лицо…
- Да ну? – на лице Миста царил профессиональный интерес, - Оно было изуродовано?
- Вовсе нет. Это было лицо лирийца по имени Хасан.
Мист присвистнул:
- Хасан – это тот, который…
- …тысячник лирийского войска, - закончил за него Рик, - Теперь ты понимаешь причину моего волнения?
- Да уж, работенка та еще… - Мист, погрузившийся в свои мысли, хмыкнул, но тут же снова настроился на рабочий лад, - Такой сон нелегко истолковать… очень нелегко.
- Я готов выплатить за его толкование тысячу сторнийских марок, - Рик надеялся, что щедрость оплаты ошеломит собеседника, но лицо наемника осталось непроницаемым, - Двести пятьдесят - задаток и остальные после… хм… толкования.
- Пятьсот сразу и пятьсот после, - Мист говорил решительно, показывая, что в споры вступать не намерен, - Хасан – тысячник и толковать такой сон про него будет крайне опасно.
- По рукам, - Рик протянул руку, но обычная ловкость на миг изменила ему и кубок, весь разговор простоявший под рукой, опрокинулся, вино щедро окропило ладонь и образовало между собеседниками лужицу. В наступившей темноте, рассеиваемой только отблесками костра, вино еще больше походило на кровь. Мгновение Мист колебался, но все же сжал руку Властителя. Рик осклабился и похлопал его по плечу:
- Что ж, рад, что мы договорились. Однако, время позднее и я удаляюсь в свой шатер, - ухмылка Миста показала, что весь лагерь в курсе того его времяпровождения, - Деньги получишь завтра утром. Надеюсь, ты не будешь тянуть с нашим делом.
- Будь уверен, - наемник встал, - Веселой ночи, господин.
По голосу нельзя было понять, говорит он серьезно или издевается. Глядя вслед удаляющейся фигуре, Властитель поздравил себя с удачно проведенной беседой.
Была пара вещей, о которых, как Рик надеялся всей душой, Мист и не подозревает. Например, что Хасан – не просто тысячник лирийской армии, но и «доверенное лицо» Сафара, приставленное к Хаммериду. В самом этом факте не было ничего необычного – мудрый правитель всегда должен знать, что творится в его  войсках. А в случае нужды – иметь рядом с ненадежным командиром человека, способного «заменить» неугодного.
Хаммерид знал, зачем к нему приставлен Хасан, Хасан знал что Хаммерид знает, а Рик – узнал все это, заплатив немного золота жадным до благ лириским офицерам. И что подумает Сафар, когда на него будет совершено покушение, во время которого охрана «убьет» Хасана – человека хана? Правильно – он испугается. Причем до дрожи – ведь тысячник мог поступить так только по приказу самого лирийского владыки. А посчитав, что Сафар вознамерился убить его, командующий лирийским экспедиционным корпусом будет внимательнее прислушиваться к словам Рикарда и легче решится на мятеж…
И даже если план провалится и Миста схватят, тот не сможет сообщить ничего определенного, а он, Рикард Шарк, от всего отопрется – скажет, что подозревал Хасана в желании убить Хаммерида, а глупый, но исполнительный наемник не так понял.
Выпив еще кубок вина, Рик в свою очередь поднялся и, предвкушая встречу в Лексой, направился к шатру.

Автор: Вефир ибн-Найджбер 20.04.2004, 21:48

10 число месяца Темнейших Глубин. Лагерь лирийской Орды у Темного Брода. Какое-то поместье.

   Посланник склонился пред троном великого хана в глубоком поклоне. Он прибыл издалека, торопился, нес важную и приятную новость. Победы Орды не ограничились одной Битвой у Темного Брода. Лаконский колосс о глиняных ногах получил смертельную рану и зашатался. Он падал, и пыль от его падения встанет над всем миром! Лирия простереться от западных степей до восточных морей! Это будет самая могущественная держава, которой будут подчиняться все...
   Вефир встал с трона и подошел к посланнику, жестом приказывая подняться с колен. Они могут совершить прогулку, и он узнает, как это было...
   - Так как случилось, что кочевники сумели взять два главнейших города Империи, не потеряв при этом и двух сотен человек? – советник великого хана вопросительно глянул на своего собеседника – Фарида, одного из бнедианских князей, дальнего родича Сафара, дружившего с многими из вождей гарров.
   - Все очень просто, мой повелитель. Но надо знать, того человека, который сделал это...
   - Разве это был не старый Чармерок Ит-Сайле?
   - Нет. Это был молодой вождь Каттак Ит-Тимань, дальний его родич... Занятный человек, отважный и несгибаемый воин. Я расскажу тебе о нем:
   Когда у его отца, Маттака Ит-Тимань было два сына, старший – Каттак, и младший, уже не помню, как его зовут, властитель... Имена гаррские странны для меня на слух, хоть я живу среди них столько лет. Но я отвлекся... Младший сын был любимцем своего отца, и он именно его хотел видеть своим наследником, старшего он же отослал от себя, отдав, вождю соседнего племени, в заложники...
   Кольцо на пальце Вефира неожиданно полыхнуло огнем. Странно, дальнейших слов Фарида он уже не слышал, но видел, как происходило то, о чем тот рассказывал...

Десять лет тому назад. Граничная Лирия. Бескрайние Степи.

   Возможно, грозные боги бнедианцев и  лаконцев действительно существуют, но не здесь. Здесь в бескрайней, бесконечной степи царствуют совсем другие силы – свободные, свирепые и гордые. Точно такие же, как и жители этих мест.
    Каттак развернул коня. За спиной оставалось село ненавистных тхатебцев. После того как отец разорвал всяческие с ними отношения и атаковал их – у него оставалось два выхода – бежать или умереть. Как хорошо, что он услышал вовремя их разговор...
   Юноша оглянулся – за ним по-прежнему шла погоня, ветер доносил обрывки криков, лай гончих собак, ржание лошадей... Они догонят его... Если только конь под сыном Маттака не покажет все, на что способен.
   Гнедой красавец захрипел и рванулся вперед, выбивая пыль из под копыт. Лошадь была очень хороша собой. Каттак и не ожидал, что у тхатебцев могут оказаться такие красавцы... и что первая лошадь, которая попалась ему под руку, сможет обогнать всех остальных.
   Но то, что случилось – то случилось. Теперь пусть боги помогут ему. Конь несся вперед быстрее ветра, и под утро привез его в родной стан. Навстречу вывалил народ – никто не ожидал увидеть его здесь. Вышел и отец, ничего не сказал, и возвратился в свой шатер. Попытка не удалась...
   Многим по нраву пришелся поступок Каттака, стали петь о нем песни, появились у  него многочисленные друзья. Невесту ему нашли, красавицу Илмань. Даже сам Маттак, по-прежнему не любивший сына, выделил ему отряд конников, в качестве личной дружины.
   Жаркое лирийское солнце продолжало выжигать траву в степях, племя продолжало кочевать, переходя от одной стоянки к другой.
   Таррлек, один из воинов отряда сына вождя подошел к своему командиру, который что-то старательно делал.
   - Что это?
   Каттак протянул своему другу стрелу.
   - Стрела... – Таррлек повертел вещицу в руке. – Хмм... А это еще зачем? – он показал рукой на костяные полые шарики со сквозными дырочками, которые были нанизаны пониже железного наконечника.
   Сын вождя улыбнулся, схватил лук, натянул тетиву, и... стрела с ужасающим свистом пролетела, вонзившись в деревянный настил.
   - Они будут наводить страх на наших врагов, – улыбнулся Каттак. – Если услышишь такой звук друг мой, не думай, стреляй туда же...
   Таррлек кивнул.
   - А кто не послушает моего приказа... – Каттак больше не улыбался, а его темные глаза заволокло словно дымкой. – Тому я лично отрублю голову...
   Кто бы вздумал ослушаться приказа Каттака? Они продолжали охотиться в степях, и свистящие стрелы убивали оленей и его врагов. Но однажды...
   Однажды Каттак направил стрелу в своего коня, того самого, который спас его от  тхатебцев. Строй его воинов заколебался. Как это? Убить славное животное, которое у них почиталось почти что священным. Но неумолим был сын вождя – тех, кто так и не стал стрелять, тут же обезглавили.
   Прошла пара дней. Таррлек ничего не сказал своему другу, не стал укорять его... Но в следующий раз Каттак пустил стрелу в собственную жену. Многие не повиновались этому страшному приказу, и он был среди них. Но многие выполнили приказ, и их сердца отныне окаменели. Во всем дружина Каттека стала слушаться своего вождя.
   И когда тот выстрелил на охоте в спину своего отца – тот упал убитый сотней стрел. Так Каттек Ит-Тимань стал вождем своего племени...

10 число месяца Темнейших Глубин. Лагерь лирийской Орды у Темного Брода. Какое-то поместье.

   - Да, жестокий человек этот Каттак Ит-Тимань... – промолвил Вефир после того, как они прошли через весь сад, и вышли к воротам, - но это не объясняет, как ему удалось взять два города...
   - И здесь он поступил со свойственной ему жестокостью, о повелитель! Ему удалось пленить жену начальника гарнизона города Орики, и когда тот закрыл ворота и поднял мост, вывел ее обнаженной на обозрение всем, сказал что отдаст ее своим воинам, если тот не выйдет со своими воинами ему на встречу в поле...
   - И что имперцы вышли?
   - Да...

Город Орика. Наши дни.

   Холодный ветер налетал порывами, развевая многочисленные знамена Орды. Каттак, почти не изменившийся с тех пор (лишь на щеке у него остался небольшой шрам после удара саблей предводителя одного из враждебных кочевых племен), стоял на небольшом холмике, и глядел на то, как ворота крепости раскрылись и из них хлынули разъяренные лаконцы.
   Супруга графа ле Локри судорожно вздохнула и, всхлипнув, затравленно огляделась по сторонам. Надежды не было. Стоило лаконцам пересечь мост, как со всех сторон, с жутким для человеческого уха свистом, ударили стрелы. Лаконцы во множестве попадали, многие кидались в ров с водой, пытаясь избежать свистящей гибели, остальные, заслонившись щитами, продолжали двигаться вперед.
   Каттак наклонился к девице, выхватил кинжал и, приставив к горлу, потащил ее перед собой.
   - Герард ле Локри! – прокричал он. – Я вызываю тебя на поединок, если ты не трус, и не хочешь больше прятаться за спинами своих солдат!
   Жестом вождь приказал прекратить стрельбу. Из рядов лаконцев вышел рыцарь в полном богато разукрашенном доспехе.
   - Я принимаю твой вызов, варвар! – прорычал граф ле Локри. – И будь ты тысячу раз проклят!
   Оставшееся было делом нескольких секунд. Вскоре вдова графа ле Локри могла взирать на тело своего геройски погибшего супруга. В ворота города текла Орда.
   - Мужчин не щадить! Женщин и детей – раздать наиболее отличившимся при штурме, – приказал Каттак, оглядывая графиню. Что ж... Она займет место еще одной жены в его гареме. Когда, конечно, научится покорности...

10 число месяца Темнейших Глубин. Лагерь лирийской Орды у Темного Брода. Какое-то поместье.
   
   - Понятно... – Вефир снял кольцо с пальца, и осторожно положил в карман. – А что случилось со вторым городом? Как его - Сабезе?
   - С ним было еще проще... – усмехнулся Фарид. – Перед тем, как подошли войска Каттака, в город с дружиной вошел граф Марк ле Тарле... Ночью он и его люди перебили немногочисленный сабезский гарнизон, и утром он открыл ворота перед Каттаком.
   - Испугался за свою участь?
   - Я думаю, что нет. Похоже он и барон Генрих ле Вайзельхельм – давние соперники. Увидев, что барон изменил и перешел на нашу сторону, Марк ле Тарле не стал думать, нашел городок, который можно поднести нам на блюдечке, сделал дело и ждет от вас милостей, мой повелитель...
   - Что ж, он и получит... – Вефир вздохнул – лаконцы были странным народом – предатели здесь занимали самые важные должности, а верные стране люди находились в самом низу. – Как развивается наступление?
   - Ярно удалось оторваться от наших сил. Он разбил довольно большую группировку наших войск у реки Орза... Бежавших воинов я приказал обезглавить...
   - Правильно, - кивнул советник хана. – Любой из нашего войска побежавший без приказа – будет казнен...
   - Чармерок на севере почти вышел к морю... – продолжил Фарид. – Но в тылу по-прежнему идет сопротивление. Несколько крепостей в осаде. Лаконцы частью ушли в леса...
   Вефир задумался.
   - Приказываю: жечь все села, рядом с которыми сопротивление наиболее велико... В живых не оставлять никого.
   Фарид поклонился и быстро ушел. Вефир задумался. Если пойдет все так как он задумал к концу месяца Темнейших Глубин они овладеют всей Северной Лаконой, и можно будет готовить поход на Фалессу. Возможно Ярно и снимет осаду, но преследовать его сейчас – не рационально. Пусть соберет рядом с собой, всех кто может сражаться. Орда накроет их одним ударом.
   А его ждала Кир.

Автор: Сингреллин а Ре'Антэ 21.04.2004, 17:43

[glow=navy,2,500]
10 день месяца Темнейших глубин.
Иерохарра.[/glow]

Сингреллин долго искала, однако в конце концов её старания были вознаграждены: она встретила девушку подходящей комплекции, одетую более менее прилично. Проследив путь до её дома, Син удостоверилась, что там больше никого нет...

Из дома девушки вампирка вышла почти через полчаса, зато теперь она выглядела как жительница Иерохарры (и, надеялась Син, Лирии в целом). Покончив с одеждой, Сингреллин взялась за оружие. Покупка в лавке пары клинков из не очень качественной лирийской стали много времени не заняла.

Решив, что времени до вечера ещё предостаточно и не желая возвращаться к слепому старику, вампирка зашла в первый попавшийся по пути трактир. Ей пришлось заказать кружку какой-то дурнопахнущей гадости, чтобы не выгнали. Заставив парочку молодых людей уступить ей столик в углу, вампирка уселась на лавку, прислонившись к стене. Однако посидеть спокойной ей так и не удалось: в трактир ввалился какой-то парень, лет двадцати восьми. Одним взглядом окинув помещеньице, он заприметил свободное место возле Сингреллин и, не спросив разрешения, уселся рядом. Миролюбиво пожав плечами, вампирка отвернулась, однако спустя десять минут они уже вели оживлённую беседу; впрочем, говорил в основном парень, вампирка лишь подначивала его, подумав, что завтрак на сегодня обеспечен...

Когда речь зашла о семье и семейных проблемах, Син насторожилась. Это что же получается?! Неужели сей отпрыск и есть один из внучат нашего наислепейшего? А ведь и верно... Однако проверить никогда не мешает..:

- А спорим, - сказала Син, посылая парню осторожный взгляд янтарных глаз, - я угадаю, как зовут.. ну, к примеру.. твоего деда?
- Ни в жисть! - ответил парень, поддаваясь.
- Альтери... - парень подозрительно отпрянул:
- Откуда знаешь?
- Угадала вот... А хочешь.. пойдём.. прогуляемся?..

Они вышли "прогуляться". Парень облегчил вампирке задачу, отыскав укромное местечко. Сингреллин долго выспрашивала парня, то и дело возвращая разговор к дедушке, и только теперь искренне пожалела Альтери: так любить и быть столь ненавидимым смог бы не каждый...

Когда же пришло время приступить к "делу" и когда обнаружилось, что дела их вовсе не совпадают (вот странность-то...), вампирка оскалила клыки, ударила парня рукой; он свалился на колени. Сингреллин схватила его за волосы, запрокинула его голову назад и прошипела на ухо:

- Ты не посмеешь так говорить об Альри, он прекрасный человек. Ради таких, как он, в наше время маги боролись с нами... - и, заставив внучоночка пусть даже заочно извиниться перед Альтери, вампирка провела когтями по его шее...

Когда Син вернулась в таверну, старик всё ещё был там. Он лежал на кровати, сложив руки на груди. Будь Син обычным человеком и не умей она чувствовать жизнь, ей показалось бы, что он умер. Однако чуткие уши слышали его дыхание а зоркие глаза в полумраке комнаты различали малейшие движения.

- Это ты, Смерть? - спросил он совершеннейше безразличным тоном; странно, и как только узнал?
- Кто же ещё... - буркнула она. Ей показалось, что она вот-вот покраснеет от стыда.
- Каждый раз, когда ты приближаешься, я чувствую могильный холод...
- Это потому, что во мне нет Жизни... - ответила она. Разговор нравился ей всё меньше. Кажется, она знала, что сейчас произойдёт...
- Ты ведь не Смерть, да?
- Нет, не Смерть. Смерти не существует...
- Я так и думал. Тогда кто же ты?
- Я тот самый вампир, который должен убить тебя...
- Тогда что же ты медлишь?
- Мне казалось, ты передумаешь... Дальше, видимо, медлить нет смысла?
- Ни малейшего.
- Что ж... Тогда.. прощай, Альри...

А что ещё она могла сказать?..

- Прощай, Смерть. 

А что ещё он мог ответить?..

Вампирка положила руку на грудь старика напротив сердца, чуть выше его собственных сложенных рук, заставив сердца биться в такт. Она чуть замедлила биение своего сердца - сердце старика тоже замедлилось. Для проверки она ускорила своё сердце, и сердце Альтери забилось так же быстро.
И тогда Сингреллин заставила своё сердце остановиться...

Автор: Александра 21.04.2004, 19:26

5 – 6 день месяца Темнейших Глубин. Окрестности Фалессы. Лагерь лирийцев и сторнийцев.

Ночью Лексе приснился герцог. Почему этот человек не хочет оставить ее в покое и отправиться в морскую глубину! Он прошлое, прошлое, прошлое…
Именно сейчас, когда сбылись все ее мечты, когда рядом Рикард, когда они любят друг друга.
Именно сейчас проклятый лаконец, мучавший ее последние три с половиной года…Впрочем, Лекса была смелой девушкой и всегда признавалась самой себе в истинных чувствах. Ненависть к Иванэ давно исчезла. Теперь остался только привкус горечи. Если бы все сложилось иначе. Если бы ей не пришлось выходить за него замуж, расставаться с Риком, уезжать со Сторна, становится лаконской дворянкой, все было бы по-другому. Не пришлось бы делать те подлости, которые она сделала, но теперь поздно. Никогда не жалейте о свершенном, это все равно, что оплакивать прошлогодний снег, больно будет только вам, не снегу…
Расчесывая золотистые локоны, Александра посмотрела в зеркало и заглянула в глаза своего отражения. В морской глубине таилась тайна и опасность. А еще покой, тот который дарит только море, последний покой. Но смертным не дано увидеть его раньше времени. Пока девушка смотрела просто в глаза молодой довольно красивой женщины. Одной частью сознания она и была этой красавицей, с другой презирала. Но никому нельзя знать об этом, никто не должен знать истинных разговоров человека с его душой.
Полог за спиной женщины в зеркале приоткрылся и на пороге появился высокий светловолосый мужчина. Ее глаза тут же загорелись восхищением и любовью. И в этот миг никто не посмел бы осудить сердца, забившегося в два раза сильнее, никто не смел бы сказать слова упрека ей, предавшей все и всех, ради любви. Вы смогли бы?
Рикард аккуратно опустил за собой полог и подошел к Лексе. Сильные руки коснулись волос, предплечий, пробежались пальцами по спине и, сомкнувшись вокруг талии, притянули девушку к телу Властителя.
- Ты скучала? – Голос любимого был самой сладкой музыкой из всех.
- Очень. – Прошептала она, заглядывая в его глаза и погружаясь в бездну безумия.
- Тогда покажи мне как…
Уговаривать Александру не пришлось.

Утром девушка впервые проснулась раньше Рика. Полюбовавшись спящим мужчиной, она встала, быстро оделась и вышла из шатра. В свежем воздухе, слышались крики просыпающихся людей, ржание лошадей и отдаленный шум прибоя. Там за длинными рядами палаток и постоянно горящих костров было невидимое море.
Один из сторнийцев, охранявших шатер Властителя, обратился к девушке:
- Госпожа чего-то желает?
Госпожа желала бы сейчас оказаться на Сторне, быть рядом с Риком и забыть о войне, прошедших последних годах, изменивших ее жизнь до неузнаваемости, и человеке, которого она предала или раствориться в море.
- Да, я бы хотела прогуляться немного. – Ответила она честно.
Минуту мужчина сомневался, но потом все же согласно кивнул.
- Хорошо, но я провожу Вас.
- Отлично, заодно поможете мне не потеряться.
Они пошли вдоль палаток, где уже кипела обычная лагерная жизнь. Люди просыпались, готовили завтрак, шутили, смеялись, обменивались последними слухами, чистили оружие и доспехи, кормили лошадей, заигрывали со шлюхами – неизбежным сопровождением любого войска. В общем, это было обычное утро в стане войска, осаждавшего город. Глаза Лексы пробегали по лицам людей, пытаясь прочитать на них отгадку страшной тайны: что чувствуют мирные люди, брошенные в котел войны. Стоит отметить, что мирных людей здесь было не так уж много. Сторнийцы жили мыслью о войне-реванше с Лаконой и подготовкой к ней всю жизнь, а лирийцы были вынуждены сами кинуться в этот всепоглащающий огонь. В каждой войне есть две стороны и две правды, и правда ваших врагов не становится менее истинной, если вы находитесь на другой стороне.
Сторнийцы находились ближе к побережью, лирийцы - ближе к стенам города. Александра и ее сопровождающий прошли достаточно долго. На них бросали взгляды, иногда слышался шепоток, но никто не посмел пристать к любовнице Властителя. В любом положении есть свои привилегии. Лекса решила, что они вернутся, дойдя до рощи, прятавшейся чуть впереди. Когда последний ряд палаток остался позади, она уже хотела развернуться, но ее внимание привлек ряд столбов на опушке. На прямых не очень толстых стволах, срубленных и воткнутых в землю, в неестественных, искаженных болью, страданием, смертью и страхом позах были насажены люди. Подавив тошноту, подступившую к горлу, Лекса, как завороженная смотрела на ужасное зрелище, не в силах оторвать глаз.
- Кто это? -  Обратилась она к своему спутнику.
Но он не успел ничего произнести.
- Это грязь. – Ответили ей откуда-то справа. Девушка обернулась и увидела лирийца. По его одежде она поняла, что это не простой воин, а командир. В нем было что-то завораживающе дикое и необычное, так людям, привыкшим к пресной воде, кажется странным, но удивительно притягательным вино. В темных, как ночь, глазах светился ум и железная воля, на лице играло легкое презрение.
- Что они сделали, чтобы заслужить такую смерть? – Александра не подала виду, что этот человек вызывает у нее страх, и спокойно заглянула в его глаза.
- Предали свою страну. – Объяснил лириец.
- Но они не похожи на лирийцев.
- Это лаконцы, - согласился мужчина. – Предатели, убийцы, насильники, воры, грабители дезертиры, перебежчики, доносчики – весь тот мусор, который нам пришлось собрать.
Лекса чуть не рассмеялась злой иронии судьбы. Лирийцы, казнящие лаконских предателей – это что-то новенькое. Но не успела.
- Александра! – Послышался окрик сзади. Девушка оглянулась и увидела Рика. В его глазах прятался гнев, сдерживаемый гнев, но от этого он не становился меньше. Она и раньше видела, как разрастается это пламя в глубине голубых глаз, но тогда оно было обращено на других. Ей стало не по себе. По коже пробежал мороз, но она презирала страх, поэтому смело взглянула в глаза Властителя, ответив на вызов.
- Твой мужчина зовет тебя. – Насмешливо заметил лириец. – Иди, война не место для женщины.
Девушка оглянулась на него, бросила последний взгляд и направилась к Рику. Налетевший порыв ветра сорвал с ее головы капюшон теплого плаща и растрепал волосы, они разлетелись и ударили в лицо.
- Никогда больше не уходи, не предупредив меня. – Рикард сказал это абсолютно спокойно, но лед, смешанный с голубизной его глаз, был куда более устрашающ, чем любой крик.
- Ты боишься, что от тебя я тоже могу уйти. – Прежде чем слова сорвались с губ, она уже пожалела о сказанном.
- Не играй со мной, в такие игры, Лекса. – Мужчина сильно сжал ее локти, так, что девушка чуть не вскрикнула от боли. – Я не Иванэ.
Ты не Иванэ, подумала она, а вслух сказала:
- Прости меня. Ты прав, я просто ужасно устала сидеть в шатре целыми днями. Мне захотелось подышать свежим воздухом.
Лед начал таять.
- Я испугался. Это война, Лекса, а эти люди солдаты, если бы что-то случилось…
- Но со мной все в порядке. – Сказала девушка и потянулась к его губам. Позволив лишь легкое касание, Рик отстранил девушку.
- Не здесь.
Александра согласно кивнула и последовала за своим сопровождающим, которому Рик приказал:
- Головой отвечаешь за нее. - Воин, чувствующий свою вину, с таким рвением кинулся исполнять приказание, что Лекса улыбнулась про себя.
Только оказавшись снова в шатре, она позволила себе расслабится. Рик волновался за нее - это было так…так волшебно, как чудо, как сказка…
На ее долю выпало сказочное счастье. Это и была сказка! Только девушке не следовало забывать слова, которые ей в детстве говорила мать: «Сказка имеет одно странное свойство – она всегда рано или поздно заканчивается…»
Быть может, именно поэтому девушка опустилась на ложе, служащее укрытием их любви, прижала к себе подушку, свернулась, обхватив себя руками, и заплакала.

Автор: Фаэнна 21.04.2004, 19:42

                      Фаэнна и Риган проникли во дворец глухой ночью. Их обеих терзало желание хоть как-то отплатить Ярно за мучения причиненные Эвору. Первым пунктом плана мщения значилось: наведение беспорядка и паники во дворце с причинением максимального ущерба. Дальше план составлен не был, пока, но девушек сей факт не огорчал. Идею подала Ри, а Фаэнна ее с энтузиазмом поддержала.
                  Пробраться во дворец труда не составило. Кошки проскользнули мимо стражи незамеченными, благо, что из-за осады той стражи было очень немного. И тут началось...
                  Сначала девушки наведались в дворцовую кухню. Там для кошек было раздолье. Через 5 минут кухня выглядела пострадавшей от цунами, урагана и землетрясения одновременно. Фаэнна с разбегу опрокинула стоящие на очаге кастрюли с чем-то жирным, жидким и съедобным на вид. Риган почувствовав, что ее чистые лапки пачкаются во всей этой каше брезгливо взлетела на ближайший стол, снося какие-то сверкающие предметы. В одном из них она признала ложку и радостным рыком сообщила об этом сестре. Но Фа было уже не до этого. Она завороженно смотрела на огромный шкаф, где стояли многочисленные баночки со специями. Через пять минут проказливая кошка уже была наверху, где поудобнее распластавшись на животике, пыталась лапой выцепить все эти баночки, чтобы понюхать или проверить их содержимое. Но банки и склянки упорно не держались в пушистых лапах и со звоном падали вниз. Риган нашла странное приспособление и через пару секунд исследования - открыла кран, пустив на полную мощность струю, заливающую как раковину с осколками посуды (какая-то она хрупкая оказалась, не выдержала любопытную кошку, которая поставила на нее лапу). В этот момент раздался грохот. Риган прыжком обернулась и обнаружила сестренку сидящую на поверженном шкафу. Вокруг лежали, валялись и плавали кастрюли, горшки и сковородки, содержимое которых было размазано и раскидано по всему помещению. Венчали все это безобразие парочка опрокинутых шкафов и толстое тело прибежавшего на грохот полусонного слуги. Когда беднягу под утро нашли и привели в чувство, он весь трясся и рассказывал, как на него напали демоны - огромные зубастые зверюги с когтями не меньше полуметра, горящими глазами и капающей из пасти слюной. На самом деле, пока несчастный обозревал учиненный разгром, Фа уселась прямо перед ним и сладко зевнула, показав действительно внушительные зубки. Толстяк ошалело уставился на нее и тут Ри рявкнула! ему в самое ухо. Тот упал там же, где стоял, а кошки весело фыркнув, отправились дальше, оставляя за собой многочисленные следы перемазаных лап.
                  Следующая цель - апартаменты Ярно. Нашли девушки эти помещения не сразу, но уж когда нашли. Фаэнна тут же бросилась точить коготки о шикарную кровать, и через некоторое время кровать была покрыта набором лоскутков, столбики украшали глубокие царапины. Риган тем временем расправилась с гардеробом. Удивительно, как быстро можно превратить штаны в некое подобие юбки и пучка соломы одновременно, а если растащить всю одежду по комнате, красота получится неописуемая. Часть одежды украсила окна, смотрясь там своеобразными шторами. Потом кошки начали весело прыгать по кровати. Для кровати было бы лучше, если бы по ней галопом проскакала сотня лирийцев. Перекинувшись в людей, девушки некоторое время любовались на сотворенное. Фаэнна, бросив взгляд за окно, заметила светлеющее небо.
      - По-моему, пора уносить ноги, сестренка. Днем нам не выбраться, а всю эту красоту им и так долго приводить в приличный вид придется.
        Риган с сомнением оглядела комнату еще раз, словно прикидывая, что еще можно испортить, не найдя ничего пригодного, Ри с сожалением вздохнула и ответила.
        - Похоже ты права. Пошли, заодно стражников пугнем.
          По пути они наткнулись на тронный зал, где неудержавшись несколько раз прокатились по полу, тормозя с помощью острых коготков и оставляя на полу глубокие, рваные следы.
            В завершении этой ночи они успешно выбрались из дворца, опрокинув пару статуй, когда в притворном испуге шарахались от стражи. Последние были доведенны до полуобморочного состояния и оставлись в полном убеждении, что на них напали призраки. Оказавшись на улице, кошки во всю прыть припустили к дому Мирты, не догадываясь, что их там уже ждут.

Автор: Франциск ле Шаорин 21.04.2004, 20:00

8-9 день месяца Темнейших Глубин.
Лакона. Фалесса.

   Иви уже ускользнула, а я все еще восхищенно глядел ей вслед. Какова, а? Воистину, редкостный, бесценный экземпляр! Эксклюзивный эгоизм и беспринципность, восхитительное зло в "розовой с бантами" подарочной упаковке!
   Интересную партеечку предстоит нам разыграть. Все это стоит очень и очень продумать...
   Пошевелить мозгами в сове удовольствие мне не дали: примчался посыльный от –кого бы вы думали? – самого Гордиана ле Кораса! Что понадобилось от меня старому гуляке? Время вечер, а вечера он обычно проводит в какой-то жалкой забегаловке и, похоже, не один. Впрочем, буду рад повидать "приятеля".
   Таверна, где ошивался последнее время милейший Горди, называлась "Слезы Василиска" и совмещалась с не особо дорогим борделем явно криминального характера. Красивые, крайне молоденькие девчонки появлялись здесь неизвестно откуда. Для цветов нищеты они были слишком хорошо образованны и воспитаны. Некоторые находили себе довольно состоятельных покровителей, некоторые стремительно спивались и таинственным образом исчезали.
Обстановка этого "храма любви" вполне соответствовала его прочему содержанию. Аляповатая лепнина на потолках, позолоченные девицы с обнимку с сатирами, прочие "художества" малопристойного характера. Дешевка.
   Гордиана я нашел в уютной комнатушке на втором этаже в обществе прелестной смуглой девчоночки нежного возраста. Эфирное создание, по виду не старше двенадцати лет, восседало на коленях нетрезвого толстяка ле Кораса в более чем вольной позе. Однако, ласкала она его охотно и без принуждения, нежно обнимая, шепча в поросшее волосами ухо какие-то милые глупости.
   Сознаюсь, я был поражен: Всегда считал дядюшку Горди существом несентиментальным и абсолютно неромантичным, а тут такая идиллия...
   Не успел я поиронизировать по данному вопросу, как дверь с треском распахнулась и на пороге нарисовалась странная парочка: седовласый мужчина лет 50-ти, стройный, с горделивой осанкой и дама лет сорока, просто, но дорого одетая, явно из благородных. Увидев их, девчушка жалобно вскрикнула и спрятала голову на груди своего обожателя.
   - Доченька! – женщина бросилась к девчонке. Девушка мухой слетела наземь, уворачиваясь от объятий, видимо, матушки.
   Мужчина тем временем обнажил меч, но не сдвинулся с места.
   - Мильена, это что – твои родители? – пролепетал побледневший ле Корас.
   - Мильена?? – взревел дворянин, дотоле сохранявший хладнокровие, - леди Инниара ле Ресене!
   Я тихо присвистнул. Девчонка-то, оказывается, в происхождении не уступает нашему Императору! Да и мне тоже.
   - Инни, девочка моя, - рыдала мать.
   - Инни? – расхохоталась крошка, - Да я счастлива без меры, что мне удалось смотаться из вашей чопорной дыры. Я люблю и любима, а вы – вы мое прошлое!... Ступайте домой, забудьте...
   Движение было неуловимо стремительным. Никто ничего не понял. Только Мильена-Инни тихо сползла на грязный дощатый пол. На ее груди расплывалось красное пятно.
   - Нее-ее-ет! – взвыл Гордиан, теряя человеческий облик.
   - О-опа! – появившийся из ниоткуда молодой человек оттеснил нас с Корасом к стене, легким нажатием руки открыл некую дверь и толкнул нас туда.
   - Выйдете – ждите! – прошипел неожиданный союзник. Откровенно говоря, я оценил его великодушие: он позволил нам "сохранить лицо"... и инкогнито, что намного важнее.
   Великолепный грозный Гордиан ле Корас рыдал как ребенок. Я растерялся, что со мной случается исключительно редко...
   Через примерно полчаса к нам присоединился наш "спаситель".
   - Ну, что, мужики, - хохотнул он, - Каковы ваши действия?
   - А что хотите Вы? – перехватил я инициативу, - Ясное дело, все это не просто так. Даже Ваше появление – более чем счастливая случайность... Итак, кому обязаны?
   - Крыс, - насмешливо поклонился юноша, - Просто – Крыс! Будем считать, что повезло всем, кроме бедняжки Инни. Я, видите ли, почти что проходил мимо. В общем, шел к хозяину заведеньица, моему старинному приятелю, а тут такой роман! Я не удержался...
   - Я – ваш должник, - глухо произнес Гордиан, - Надеюсь, что в ближайшее время найду способ расквитаться сполна.
   - Ловлю на слове, - кивнул рекомый Крыс, - Мне нужна работа. Желательно, прилично оплачиваемая...
   - Я – начальник городской стражи, - очень кстати опомнился ле Корас, - Могу взять Вас к себе. Ей-Марэль, не пожалеете!
   - Я – человек простой, можно на "ты" – ухмыльнулся Крыс, - А вот предложение – принимаю. Если не обманете – не пожалеете!
   Я пошептался с Гордианом. Лишний верный человек нам, само собой, не помешает.
   Когда все утряслось, и мы с Горди остались одни, я спросил его:
   - Ну, так зачем я тебе, друг любезный, понадобился?
   - Франц, я хотел спросить, правда ли что Ярно жив?
   - Похоже, да... А что, тебе это важно?
   - Честно - уже не знаю. Я, вообще, ничего не заню... Мне плохо... Мил... Инни больше нет...
   - Держись, друг, - я ободряющее похлопал его по плечу. – Девушки – это здорово, но жизнь дороже...
   - Постараюсь, - прохрипел ле Корас, - А сейчас, извини, прощай...
   - Прощай, - эхом отозвался я. Намека капитан городской стражи, похоже, не понял. Что ж. Стар стал уже, ему пора в отставку. А лучше всего – отправиться прямо на встречу с любимой.
   Светало. Пришлось прибавить шагу – негоже Франциску ле Шаорину разгуливать по сомнительным кварталам.
   Обошлось... А этот Крыс – приятный малый... Наверное... В голове у меня начал складываться затейливый план...
   

Автор: Мист ле Нуаран 21.04.2004, 20:28

Ну что ж, задачи определены, цели поставлены – за работу, товарищи! Правда, тут под «товарищами» имелся в виду я один. Конфиденциальность – это Рикардово всё…
Первым делом я нанес визит своим ллунифам. Нганга и Ондонго некоторое время совещались, но потом таки нашли нужное снадобье. Из багажа покойного Гафира я взял лирийский малый лук и три стрелы, которые и обработал нужным составом.
Далее я три часа ждал, пока Хасан выйдет из шатра до ветру – без охраны, понятно… Эх, вот ничему людей история не учит... Я – человек добрый, а потому дал ему сделать свои дела, а уж потом оцарапал ему щеку удачно выпущенной стрелой (лирийские луки, в отличие от лесных, я знаю почти так же хорошо, как и арбалеты). Раз, два, три, четыре, пять – захотел лириец спать. Я его поднял, как перезрелое яблоко, и на своем горбу уволок в ближайшие к хаммеридову шатру кустики, при этом не попавшись на глаза горе-осаждающим.
Лирическое отступление: по-хорошему, кочевники должны были бы уже давно быть  столице, и никакой Иванэ бы не упас. Но эта чертова Стена, по слухам, дело рук любимой Ардрика, испортила всю малину. Даже легендарный Тристан не может теперь ходить к стенам, а ведь это профессионал одного со мной класса (а кое в чем – и превосходящего).
Так, теперь фаза два. Я заранее облачился в точную копию одежды Хасана, предоставленную молчаливым гвардейцем Рикарда, а теперь приготовил тонкий стилет в широком рукаве и с самым будничным видом пошел к Хаммериду…
Проскользнув стороной у охранников за спиной, пырнул стилетом его, распроклятого эксгуматора вороватого, заречешься, мол, в Лакону ходить супостатово!
Демонстративно целясь в сердце, я дал полководцу время дернуться и тем самым позволить мне пропороть ему плечо. Отбросив кинжал, я задал стрекача раньше, чем он сумел разглядеть мое лицо.
Вслед мне летели стрелы, и это было прекрасно! Ведь одну из них я и поймал неширокой спиной спящего Хасана, да так удачно, что тот умер, не приходя в сознание.
Оставив тысячника валяться в естественной для упавшего бегуна позе, я тихо пошел дальше, и скоро уже отчитывался перед Шарком.

Автор: Крыс 22.04.2004, 13:25

8-9 число Глубин.

Почти две недели прожив на нелегальном положении, я решил наконец-то найти приличную работу. Варианты были, но начать я решил с наименее вероятного. Есть, понимаете, на просторах Фалессы одно такое заведение, «Слезы Василиска». Кормежка – дрянь, выпивка – помои, но туда не за этим ходят. Таверна эта, если кто не знает, вовсе даже не таверна, а бордель. Да не обычный трипперятник, а для богатеньких уродцев, любителей, как говорят, «недозрелого яблочка». Содержащиеся там девочки делятся на две части: дурочки лет десяти-четырнадцати с манерами дворянок (уж не знаю, откуда Себ их берет), и крошки пяти-семи лет, без всяких манер. Вот через последних я и познакомился с Себастьяном, владельцем данной дыры.
Видите ли, многие из малышек были бы на моей совести, если бы она у меня была. Себ вышел на меня и еще на нескольких ребят в процессе поисков самых что ни на есть аморальных уродов. Ему нужны были девочки с трущоб, которых искать не будут.
Первый раз я по дурости украл внучку того гончара, но потом стал отлавливать товар среди сирот. Себ платил по-царски, хоть и делал заказы редко. Ну, не все сразу…
И вот теперь я шел к нему, намереваясь спросить о вакансиях в охране. Конечно, вряд ли, но чем Тени не шутят?
Я как раз шел к его кабинету, игнорируя стоны из-за дверей (лирическое отступление: никогда такого не понимал. Женщина должна быть полностью сформировавшейся, а то не интересно), как вдруг сквозь подделку под мореный дуб прорвался мучительный вопль.
-О-опа! – возгласил я, врываясь в кабинет.
Ситуацию я просек на раз: за дурочкой Инни пришли старые уроды Ресене, ее родители. Однако она дочерних чувств не проявила, за что и была заколота желающим сохранить харю батюшкой, каковой не собирался останавливаться на достигнутом!
Я быстро утолкал старого развратника и его компаньона в тайный отнорок (такие во всех кабинетах есть, я через такой же девочек к Себу и водил), а сам вытащил нож.
-Отойди, мразь!!! – орал лорд, разгоняя клинком неслабый ветер. Мебель он порубал в первые же минуты, пока я от него уворачивался. Я отбежал к его женушке, рядом с которой он уже так размахиваться не рисковал, и из-под ее окоченевшей от шока фигуры поднырнул под выпад Ресене. На самом пределе я успел ткнуть его в солнечное сплетение до того, как он меня пнул. Лорд грузно осел на пол, а я ее пырнул мать Инни, вознамерившуюся сломать об меня канделябр.
Дальше – дело техники и наглости. Я навел неслабый шорох у Себа, подрядив того убирать трупы, улаживать дела со свидетелями, а попутно представил дело так, будто лорд Ресене собирался угрохать именно его, но я помешал ему повесить над его камином голову моего дорогого друга! И все, за полчаса! Учитесь…
Звякая золотом, я вышел на улицу, где и встретился со спасенными мною чадолюбцами. Один из них таки снабдил меня работой… Нет, ну я не могу… Крыс – городской стражник… Кому рассказать – оборжут! Но платят там хорошо, да плюс взятки… Мммм… Живем!
По пути к месту лежки – крохотной и дешевой комнатке под крышей доходного дома – я зашел в оружейную лавку и купил себе классический лаконский меч.
Этой штучкой я владею здорово – мэтр Хаддами считал, что я должен это уметь. Он же мне и учителя нашел – бывшего рыцаря, а тогда – домушника. Боец это был отличный, да еще меня учили многие другие люди – кто знал какой-нибудь особый финт, кто ставил мне дыхание, кто – работу ног… Мама Делорм два года отпаивала меня какой-то гадостью, чтобы добиться быстроты движений… Мышцы я развивал по методу самого Хаддами…
В страже мне это может пригодиться. Если Ведьмина Стена уберется, то на самые гнилые места стен загонят кого не жалко, то есть стражу. И тогда придется отрабатывать еще даже не полученные мною денежки…

Автор: Сингреллин а Ре'Антэ 23.04.2004, 22:56

[glow=navy,2,500]
Ночь с 10-го на 11-е число месяца Темнейших глубин.
Лакона. Окрестности Криэрана. Позже - Криэран.[/glow]

Вампирке не хотелось задерживаться в комнате с умерщвлённым старцем, посему она практически сразу использовала амулет и переместилась в окрестности Криэрана. Не очень удачно, кстати... Вампирка не знала, быть может, люди как-то контролируют потоки перемещения, однако её "забросило" в какой-то лес, находившийся, как оказалось, недалеко от города.

Забросило вампирку как обычно не очень удачно: для начала оказалось, что она стоит на какой-то скользкой коряге. Впрочем, это она осознала уже растянувшись на мокрой траве, видимо, недавно прошёл дождь. Стряхнув с себя последствия сего падения, Син развернулась в ту сторону, куда стояла лицом, переместившись. Город должен быть именно там.

До города добралась без приключений, разве что только летучую мышь встретила по пути, призвала её ближе, хотела её приручить, возмечтав о том, как эта мыша будет сидеть на её плече... Однако подозвав зверька поближе она подумала, что вряд ли это разумно... Ладно, решила она, если что, можно и потом завести мышь. А сейчас - в город.

Когда вампирка, слегка поблуждав, останавливаясь каждую минуту, чтобы рассмотреть зверька, или цветок, или дерево, добралась до Криэрана, уже светало. В город она прошла тоже без особых проблем, бегло осмотрела улицы, прислушалась к разговорам, пытаясь оценить обстановку. В конце концов решила, что солнце здесь светит не так сильно, как в Лирии, поэтому может никуда не прятаться на день. К тому же, нужно было придумать, что она делает в Лаконе, одетая как лирийская девушка.

Прошло совсем немного времени, а Син уже обзавелась новой одежкой (а чтобы её хозяйка вдруг случайно не узнала свои вещи на вампирке, пришлось её, хозяйку, убить...), нашла комнату и парочку интересных в гастрономических планах людей. Хотя, если честно, вампирка наелась на неделю вперёд, не смотря на то, что не ела до этого две тысячи лет...

[glow=navy,2,500]
Ночь с 11-го на 12-е число месяца Темнейших глубин.
Лакона. Криэран.
[/glow]
Сингреллин выпрыгнула из окна своей комнаты и принялась бродить по улицам, рассматривая людей, изучая их. Её внимание привлекало всё: пробежавшая мимо кошка, пёс, залаявший где-то неподалёку, припозднившиеся горожане и подвыпившая молодёжь. Но больше всего в глаза вампирке бросилась шедшая навстречу девушка. Сингреллин долго рассматривала её, а потом вышла из своего укрытия наперерез:

- Добрый вечер. И чего это столь юная особа делает на улице в столь поздний час?
- Это не твоё дело. Отойди с дороги.
- Эй, смотри с кем разговариваешь! - Син изобразила раздражение и тут же получила желаемое:
- Я - Сильвия ле Нуаран. Мой отец - Кеннет ле Нуаран, сенатор. Так что это ты смотри, с кем разговариваешь, и попридержи язык. С дороги!

Конечно, она могла бы обойти вампирку, однако такое поведение, видимо, было не в её стиле, ибо это означало бы капитуляцию перед вампиркой. Да уж, если бы она знала!..

- Сильвия ле Нуаран? Мне это ни о чём не говорит.
- Ты с ума сошла? - удивилась Сильвия.
- Почему же? То же самое могу сказать и про тебя, ведь ты тоже не слышала моего имени. Меня зовут Сингреллин а Ре'Антэ. Мне пренадлежит часть земель неподалёку от Хайдолы.

Земли эти давно уже не пренадлежали семье Ре'Антэ, но сейчас это было не важно.

- Это же в Лирии. Вот туда и иди, может быть, там я послушаю тебя. Но здесь мои земли, и здесь я буду диктовать правила.
- Знаешь ли... - задумчиво сказала вампирка, - Мне так и вовсе принадлежит весь мир...
- По какому праву? - ещё больше удивилась Сильвия. Её глаза позодрительно прищурились. Вампирке даже показалось, что девушка сжала кулаки. Ну не смешно ли?
- По праву сильного. - ответила Сингреллин, молниеносно взмахнув рукой. Сильвия потеряла сознание.

Син огляделась: никто ничего не заметил. Подхватив совсем не тяжёлую, тем более для вампира, девушку, она вернулась в свою комнату через окно, не смотря на то, что комната была на втором этаже. Кажется, вампирка знала, что она сделает с девчонкой. Ей давно уже хотелось попробовать превратить кого-то в вампира. Конечно, разумнее было бы сначала попробовать на ком-то более взрослом, но, во-первых, Син понравилась эта рыжеволосая хамка, а во-вторых, она хотела заодно и проверить, перенесёт ли подобный ребёнок перерождение. На вид Сильвии было лет 16-17, однако сказать точнее Син не могла.

Стряхнув пыль с плаща, который она так и носила поверх лаконской одежды, вампирка преступила к Превращению...

Автор: Иветта ле Ласноу 24.04.2004, 11:23

Лакона. Фалесса.
15 день месяца Темнейших глубин.

        Это была самая нелепая свадьба, которую Иви только видела в своей жизни. Однако это ничем ее не смущало. Еще несколько месяцев назад она представляла свое замужество совсем иначе, но теперь девушку уже вряд ли могло что-то удивить или заставить потерять самообладание.
      Фарс, ложь, грязь…, но игра стоит свеч. Иветта с улыбкой вложила свою ладошку в руку бледного исхудавшего за время болезни жениха. В реальности деньги Франциска купили и его, и жреца Марэля «соединявшего любящие сердца» вместе с потрохами, в реальности Керль ле Эри умирал вовсе не от чумы, как думал, а от редкого яда, в реальности единственным выходом для него было дать свою фамилию благородной, но далеко не невинной Иви Ласноу, что бы хоть как то обеспечить после своей смерти стареющую мать и малолетнего сына от первого брака… Но это все в реальности, а с виду все было очень красиво….
      Для всех это была любовь короткая и прекрасная, как в легендах, о которой последнюю неделю только и говорили во дворце осажденной Фалессы придворные квочки, сочувственно и восхищенно. Чувства, вспыхнувшие в объятой войной столице, между юной компаньонкой Императрицы и заболевшим чумой офицером гвардии, спасавшим людей, как оказалось ценой собственной жизни. И было даже не важно, что Керль почти все время осады был в глубочайшем запое, а сама Иви выбирала «возлюбленного» методом научного тыка из принесенного Францем списка. Людям только дай красивую сказку с грустным концом, и они сами раздуют ее до размера вселенской трагедии….
    «Ах, бедная я,» - иронично про себя усмехнувшись подумала Иви, порой от этих игр становилось противно ей самой, но всегда лишь только на мгновение. Невинных людей не бывает, тот же Керль последние годы занимался только тем, что пил и выносил последнее из и без того разоренного дома после смерти первой супруги. Никто о нем и не пожалеет. А у Иви, по крайней мере, есть цель. Цель, для которой просто необходим законный брак, чистая репутация и романтический ореол.
    Немногочисленные, но большей частью чрезвычайно знатные гости благоговейно замерли. Юная и просветленная, как весеннее утро, невеста в розовом атласном платье, с трогательными шелковыми цветами в распущенных золотистых волосах, срывающимся от волнения голосом ответила на клятву своего, несмотря на смертельный недуг (и весьма продолжительные запои) все еще сохранившего остатки былой красоты жениха. Жрец что-то вещал, и люди, с восхищением и грустью глядя на обреченную пару, уже придумывали конец красивой сказки о том, как возлюбленных в осажденном городе не смогла разлучить ни чума, ни судьба, которую Иви Ласноу решила разделить с любимым ей человеком. А после его смерти, то, что она выживет, назовут чудом. Придумают себе, что нибудь вроде «его любовь спасла ее от смерти» или еще больший бред. Людям порой нужны сказки…. Любую историю можно обставить так, что грязь станет облаком или облако грязью. Ложь порой имеет свойство быть куда приятнее правды…
      Когда этот день, ахи, вздохи, ложное сочувствие и еще более ложная мрачная радость тех, кому сочувствовали, закончился. Иви и ее «возлюбленного супруга» препроводили в его городской дом, где «новобрачные» поспешили разбрестись по разным комнатам. Иви села у камина с любовным романом, найденным загодя специально для этой бесполезной ночи в королевской библиотеке, Керля снова «из-за чего-то» стал мучить жар и «приступы чумы».
      Иветта не знала, сколько ему осталось, день, два или неделя, для них обоих, чем быстрее он умрет, тем лучше…. Она выполнит обещанное его семье и забудет. Самое важное в ее деле это уметь забывать то, что может помешать и помнить все остальное. Ни так уж и сложно.

      На следующее утро высказать «глубочайшие соболезнования безутешной вдове» приехал Франциск в сопровождении, высокого светловолосого мужчины с суховатым самодовольным лицом и неприятной улыбкой. Слуг в доме пропившего все, что можно и нельзя, Керля Эри не водилось в принципе, и Иветта сама проводила гостей в изрядно обшарпанный кабинет (подумать только, когда-то Эри были одной из самых влиятельных фамилий в Империи).
- Я, право, сочувствую твоей потере, - с самым скорбным видом заявил Франц, но в глубине глаз стояла усмешка. Уж кому, как ни ему знать, на какую тропинку встала его воспитанница, тропинку, которая может привести, как вверх, так и на самое дно, - Дня через три-четыре, когда станет понятно, что ты не заразилась от своего супружника чумой, вернешься во дворец.
      Иветта кивнула, машинально наматывая на палец тонкую золотистую прядку, по привычке капризно надула губы.
      И чем эти три дня предлагаете мне заняться, «любезный господин»? Любовные романы читать и шумно сморкаться в платок при любом упоминании о «милом сердцу Керле Эри», безвременно оставившем свою юную и красивую супругу ради благ небесных?
      Хотя, впрочем, сетовать на Франциска у Иви не было причин. Его помощь бывала неоценима. Порой начинало казаться, что Шаорину достаточно просто щелкнуть пальцами, что бы выполнить любой соответствующий общему плану замысел Иветты.
- Познакомься с офицером Риверсом, Иветта. Этот человек способен… хм, - Франциск тонко усмехнулся, - способен устранять мелкие неприятности.
- Мне приятно, - ответила Иви, рассеяно осматривая незнакомца, в голосе отразилась почти подчеркнутая нотка высокомерия.
      «Держится нагло и без особых манер» - отметила она, когда Риверс, следуя этикету, поцеловал ее пальцы, Иветта разглядела его руки, тонкие, но слишком грубые для дворянина. «Устранять для тех, кто платит, маленькие неприятности, и делать всем прочим несметное количество больших». Наемник, даже если из благородных, сегодня служит тебе, а завтра хоть самому дьяволу, если тот выложит больше золота.
- А уж мне как приятно, - с раздражающим смехом ответил офицер, с откровенной наглость рассматривая фигуру молодой, пять часов уже как, вдовы.
      «Перед тем как явить это чудо природы двору, над его поведением стоит поработать. Ярно конечно ценит в людях воинские качества и простоту, но не до такой степени…».
      Иветта плеснула гостям вина (тоже лично принесенного, муженек пил что попало), и села с бокалом вина в высокое кресло. Пока все шло прекрасно, как по нотам, но карты самой сложной партии еще даже не сданы. Иви раз за разом пробегала мыслями по пунктам их с Францем замысла…. Что-то было упущено.
      Как всегда состряпав на лице наиболее пустое выражение, Иви занялась делом совершенно несвойственным для юной и столь симпатичной во всех отношениях блондинки, думала, снова и снова разыскивая то, что могло им помешать.

Автор: Вэл Горн 24.04.2004, 13:30

8 - 9 день месяца Темнейших Глубин. Фалесса. Императорский Дворец.

Совет был распущен. Саола горящим взором смотрела в окном, на Фалессу - город ставший ей родным ради одного человека. Точнее, только ради него она старалась сберечь его.
- Тебе его жаль? - неожиданный вопрос прервал ее размышления.
Сао на краткий миг ощутила объятия того пламени, которое дарила сама. Это был лишь Ветер. Возле нее сидел юноша, прекрывающий зеленые глаза длиными, золотыми ресницами. Императрица поднялась:
- Я люблю его, - тихо сказала она и чуть коснулась плеча Вэла, словно пытаясь успокоить.
Юноша не поднял на нее взор, не стал искать утешения в глазах, которые уж ни раз прощали его. Он просто смотрел вдаль, за окно, за город.. Саола легко коснулась кончиками пальцев его щеки и выскользнула в коридор...
... Поздней ночью хрупкая, девичья фигурка металась по комнате. За ней наблюдали. И ни одни глаза. Пока словно чье-то дыхание не погасило светильники ее комнаты. Сао в легком нетерпении щелкнула пальцами, которые тут же поймали чьи-то руки:
- Я не мог уйти не простившись, Саола, - раздался тихий шепот. Вэл склонился к ее плечам. Его волосы окутали щеку девушки.
- Куда ты идешь, Вэл?
- В небо... Небо, которое хотел открыть для тебя. - он помолчал, а потом тихо добавил: - Любимая.
Сао не содрогнулась. Она уже это знала, но не с такой болью, не так безнадежно. Ее пальчики коснулись его лица. Прикосновение было ласковым, нежным, но словно затронуло неведомые струны в душе юноши. Он губами поймал ее руку, покрывая каждый палец легкими поцелуями. Юная императрица не могла не заметить, что поцелуи стирали едва заметную грань между благоговением и любовью. Впервые ее огонь не просто пылал, а еще больше возгорался от каждого прикосновения. Губы юноши покрыли дивной формы руки любимой поцелуями. Огонь, чей жар разносит по земле разбушевавшийся ветер - и тот более милосерден, чем удары их сердец, бьющихся в унисон. Девушка закрыла глаза, словно устанавливая преграду. А он, ощутив это, просто подхватил ее на руки, садясь в высокое кресло и укачивая ее, как ребенка в сильных руках. Сао мягко положила голову на его плечо. Вэл нежно провел ладонью по бархатистой щеке Саолы, тихо шепча, как клятву:
- Из любого огня.. Из полыхающей бездны, из проклятых Тенями глубин - я верну тебя, синеглазка. И не смей уходить без меня.
Чудные, фиалковые глаза распахнулись, но он опять закрыл их, целуя ее веки:
- Тебе нужно спать, сердце мое. Тебе нужны силы.
Она и заснула у него на груди, а его руки мягко гладили темные кудри, успокаивая и отдавая все свои силы. Спустя час, убедившись, что Саола крепко заснула, он поднялся, тихо укладывая ее на подушки и укрывая одеялом, Вэл медленно отошел к двери, глядя на спящую. У него было чувство, что он оставляет здесь и сейчас самое важное для него. Юноша запахнулся в плащ и решительно шагнул из комнаты, проходя мимо окна он остановился, подавляя желание вернутся. Глаза закрылись и перед мысленным взором поднялась черная тень...
... Тень устремлялась к Лаконе... тень закрывала людей.. люди бежали прочь.. и никто, никто не мог сопротивлятся...
Вэл упрямо сжал губы: "Раз все бегут - пойду навстречу. Мне нечего терять, кроме своих крыльев.. Не желаю боятся неведомого."
Светлая голова резко поднялась и юноша шагнул наверх, поднимаясь по ступеням дворца на крышу. Солнце еще только алело на востоке, когда с одной из дворцовых башен шагнул человек, взлетая над миром, охваченным войной. Вэл ощутил знакомый запах и силу Ветра, подхватившую его. И с его губ невольно сорвался счастливый смех, резко оборвавшийся при взгляде на покидаемый им дворец. Сердце забилось от странной боли, но он решительно повернул снова созданные крылья, облетая город и устремляясь на юг, там, где тень становилась все больше.. Горн вновь закрыл глаза:
... Ммм, какой занятный город... И какие тут сильные люди.. Странная улыбка, взгляд удивительно красивых взгляд.. Но улыбка.. Что это за оскал? ...
Вэл тряхнул головой... Перед ним уже в который раз воздвиглись четыре фигуры... и ярче всех была полыхающая, словно приносящая себя в жертву удивительно хрупкая фигурка. Юноша распахнул глаза, перед ним летели облака, а далеко впереди сверкали башни Белого Города. Криэрана.

Автор: Мирта ле Тойе 24.04.2004, 21:26

7 день месяца Темнейших Глубин. Лакона, Фалесса.

-   Мирта, я все понял, - Иванэ, поморщившись, дотронулся рукой до виска, - что требуется от меня?
При взгляде на герцога Амарру в голову обычно приходили сравнения со скалой или мечом. Такие люди держатся до последнего, но у каждого есть свой предел. Пределом Иванэ стала пылающая яхта в ночном море. Слухи о побеге Лексы разошлись по городу моментально. Кто говорил об этом сочувственно, кто с насмешкой, но говорили все. Мирта не могла понять подругу. Может, правы были называющие графиню Тойе бесчувственной? Для нее любовь до сих пор оставалась тайной. И что же это должно быть такое, если ради чувства можно предать, убить, строить свое счастье на чужой беде? Лекса смогла. Узнав о случившемся, Мирта почувствовала себя так, как будто мимо нее прошла страшная гроза. Ее стихия не задела, только грозные отголоски донеслись, заставив вздрогнуть, зато в герцоге Деннир выжгла все человеческое. Сколько еще он выдержит? Судя по лицу, никакого сочувствия Иванэ сейчас не вынес бы, поэтому девушка старалась говорить коротко и сухо:
-   Нужно, чтобы кто-то провел нас за стену, а дальше я сама.
-   Хорошо. У меня есть такой человек. Когда вы будет готовы, я его пришлю.
Мирта кивнула и поднялась. Проходя мимо также вставшего Иванэ, она легко дотронулась до его лба. Небольшое усилие – и герцог удивленно повернул голову. Его головная боль прошла. Адриана Мирта уже не боялась. Все равно, скоро ее уже здесь не будет.
А дома ждали Эвор и двое сестричек-оборотней. Что бы подумали брат, отец, Гунла, если бы узнали? Она укрывает в сердце Лаконы правителя враждебного государства и еще двух существ, которых по определению не существует. И они неплохо уживаются все вместе. Если бы она остановилась и задумалась… но времени нет. И это хорошо.
Мирта прошла в комнату к Эвору. Риган с Фаэнной тоже были там – смирнехонько сидели в углу, сверкая зелеными глазами. Эвор вскочил ей навстречу, подвинул ей кресло – наверное, не терпелось услышать новости.
-   Все в порядке. Иванэ обещал помочь. Скоро мы отсюда уйдем.
-   Мирта, - князь с тревогой посмотрел ей в глаза, - ты не будешь жалеть об этом? Если ты сомневаешься…
-   Нет, - она улыбнулась Эвору. В его присутствии она странно себя чувствовала. Непонятная уверенность, что князь скорее умрет, чем причинит ей боль, и радовала и тревожила. Она еще не знала, что будет делать со всем этим дальше, но уже не хотела, чтобы их отношения прервались.
-   К тому же, - девушка постаралась сделать строгое лицо и повернулась к сестричкам, - слухи о чудовищах во дворце уже расползаются по городу. Если вы как можно скорее не окажетесь в Лесу, то мне страшно, что вы еще можете придумать.
Фаэнна хихикнула, Риган с видом оскорбленной невинности возвела глаза к потолку:
-   Мы всего-то… чуть-чуть… пошалили…
-   И мы больше не будем, - послушным голоском подхватила Фаэнна. Девушки переглянулись и закончили уже вдвоем:
-   Честно-честно!
Не улыбнуться в ответ было невозможно. Мирта так их и оставила смеющимися. Оставались еще дела – ей до сих пор не удалось увидеть ни Нико, ни Алека. Девушка привычно склонилась над чашей, провела пальцами по водной глади… Вода постепенно успокаивалась, в ее глубине проступала чья-то фигура… но это был не Нико. Юноша, светлые волосы, задумчивый взгляд… он изумленно смотрел на нее.
-   Кто ты?

Автор: Крыс 25.04.2004, 18:32

15 число Глубин и далее.

Держитесь за поручни! Отныне я не Крыс, а офицер Городской Гвардии Рейнар Лан Риверс!
Отныне я отвечаю (Ха!) за порядок (снова ха!) на крохотном пятачке у самой западной стены, для чего и снабжен десятком оболтусов. Платят хорошо, упомяну для справедливости.
Кроме того, ко мне проявил интерес тот самый спутник Кораса, оказавшийся самим Франциском ле Шаорином! Поверьте, это совершенно невероятный человек. Умный, как старая крыса, хитрый и совершенно забивший на мораль. Я испытывал к нему профессиональную солидарность и неподдельное уважение.
Он дал мне понять, что я могу послужить ему в случае чего, но до времени не трогал. Только пятнадцатого числа он пригласил меня сопровождать его к свежей вдове моего сослуживца, старого алкаша Керля Эри. Ну, я и сопроводил…
Ну у Керля и берлога… Ему б на Вшивом конце жить – аккуратность вот точно наша. А вот Иветта, его вдовушка… Ммм… Вот это уже достойно внимания. Лицо сторнийской полукровки, точеная фигурка и поведение, выдающее, как говорил мэтр Хаддами, «атрофию мозга». Самое оно…
Мы перебросились парой слов, а потом некоторое время болтала с Франциском. Далее меня попросили выйти, а когда снова пригласили в гостиную, то порадовали известием о скором обучении. Видите ли, госпожа Иветта Эри соблаговолила, блин, согласиться учить меня ****** светским манерам!
** ее сторнийскую ***** мать трижды в **** и в ***** через колено на весу семью ***** и одним ********* с шипами! Вот оно мне надо?
Когда мы с Шаорином пошли обратно, я выразил свои сомнения более мягко, но последняя фраза осталась без изменений.
-Надо, Крыс, надо!
-Может, хоть объясните, зачем?
-Ты на меня работать хочешь?
-Спрашиваете!
-Тогда учись не задавать вопросов.
-Понятно – точка в точку то же самое, что у нас на Вшивом конце…
-Вот именно.
Я пожал плечами…
Итак, каждый день я стал посещать замурзанный особняк Эри. Там было затхло, неприбранно, кроме того, где-то тут помирала старуха-мать Керля. Хорошо еще, что его отсталый сынок был негласно отдан в какую-то семейку Шаорином.
В тех комнатах, где жила Ив (практически на тюках, кстати – девочка не собиралась здесь задерживаться), было вполне чистенько. Там она и учила меня всему идиотизму, без которого немыслима жизнь дворянина.
Какая ложка к чему, какой цвет одежды на что указывает, какие обороты исключить из речи, как правильно кланяться… Нет, запомнить все было просто – но зачем???
Меня учили правильно есть, правильно пить, правильно ходить… Худо-бедно я научился даже танцевать!
Иветта вела себя как классическая симпатичная блондинка, то есть дурацки. Ее отличало тупое высокомерие, безразличие, явно наигранный траур (хотя черное облегающее платье ей шло), капризность и раздражительность. Ко мне она относилась как к неприятной обязанности, что не способствовало нашему оч-чень близкому знакомству… Ну и фиг с ней. Есть – хорошо, нет – ничем не хуже.
Все остальное время я отлавливал идиотов, решивших выбраться за стены, гонял мародеров и муштровал подведомственных мне идиотов. Гонять их приходилось очень жестко, но зато они стали драться вполне неплохо для имбецилов. Я даже получил официальную благодарность от Кораса по результатом внезапно затеянной Амаррой проверки. Да что Корас – сам герцог Амарра приезжал на мой участок… Но вот что я вам скажу – мы друг другу не понравились…
Параллельно я активно практиковался с мечом… Находил через Шаорина лучших бойцов и состязался с ними, пытаясь выучить оригинальные удары и прочее. У меня всегда была очень цепкая память, и со временем я стал показывать отличные результаты – скажу без ложной скромности.
И на ком же мне придется серьезно опробовать свое умение?

Автор: Эвор Тилийский 25.04.2004, 19:15

7 день месяца Темнейших Глубин.
Лакона. Фалесса.

        Мирта ушла. Ушла, что бы забрать из дворца немногочисленные оставленные там вещи и попрощаться с герцогом Амаррой. Эвор и сам хотел бы увидеть Консула перед отъездом, что бы еще раз поблагодарить его за помощь, но в Фалессе было слишком много людей, кто мог просто узнать Князя в лицо на улице, рисковать сейчас было нельзя.
        Зима в столице началась слякотью и дождями, Эвор не любил это время года, не любил серый город и его обитателей. Кругом шла война, и впереди было столько трудностей…. Но, глядя за окно, Князь впервые за долгое время ощущал себя живым, чувствуя странную неуместную после всех своих ошибок приглушенную радость….
        Он снова возвращается домой, в свои Леса, где остались люди все еще верные ему... и Мирта едет с ним. Путь он даже не вернет свое положение и никогда не исправит того, что наворотил за время короткой войны с Ярно, и не посмеет даже надеяться… но она будет рядом и в безопасности. Народ Полумесяца чтит магов, как первых детей Шепчущего, к какому бы народу те не принадлежали. А сам он будет сражаться, сражаться до последнего за Лес, как Князь или, как простой дружинник, но не опустит оружия… и любой ценой защитит ее от любой угрозы.
        Эвор порой сам удивлялся, почему любые его мысли, непременно, оканчиваются воспоминаниями о Мирте, ее темных тревожных глазах и платиновых локонах, рассыпавшихся по плечам и о грустной всегда задумчивой улыбке…. Князь почти ничего не знал о ней, их почти ничего не соединяло, но мысли о том, что он может больше не увидеть Мирту хватало, что бы ощутить где-то в себе уже знакомую пустоту. Но они уходят из столицы вместе. Если бы Князь не разучился смеяться, вихрем прискакавшие в его покои кошки, несомненно, застали бы его с улыбкой на губах.                                                                                   
        Похоже, Ри и Фа очень своеобразно приняли к сведению заявление Мирты о том, что все, что нужно она собрала, а остальное в этом доме никогда ей не нравилось. Жертвами кошачьего энтузиазма уже стали шкаф красного дерева в гостиной, превращенный в одну большую пластинку для точения когтей, остекленная антресоль полная тай-суанского фарфора, теперь уже совершенно пустая и заваленная грудой разноцветных осколков, распущенные тонкой соломкой ковры. Впрочем, они и не собирались останавливаться на достигнутом….
      Осмотрев до безобразия прибранную и аккуратную комнату Князя, одна из серебристо-рыжих проказниц недовольно мрявкнула и в пару прыжков вскочила на портьеру, та в свою очередь, жалобно скрипнув, рухнула в следующее мгновение, погребая кошку под многочисленными слоями тяжелой ткани. Фаэнна, перекинувшись в девушку смеялась до слез, пока Риган, полосуя когтями тяжелый и плотный бархат каталась по комнате, чихала от пыли и потом, пока не кончился запал, прыгала по стенам, мебели и постели, роняя все что можно и производя столько шума, сколько навряд ли бы получилось у залетевшего в комнату урагана средней мощности. Когда кошка соизволила таки остановиться, выражение мордочки у нее было сначала самое довольное, потом встретившись с Князем глазами Риган попыталась изобразить виноватость, но получилось у нее плохо, и она, перекинувшись в человеческий облик, тоже засмеялась.
- Только не надо на нас так смотреть, сударь Князь, - ввернула Риган, присаживаясь на изрядно шатающийся после ее бегания стул, - Мирта нам разрешила. Правда, Фа?
        По тому насколько быстро и активно закивала вторая нарушительница спокойствия, Эвор понял, ни о какой договоренности с хозяйкой дома не было и речи…. Да и что с ними поделаешь? В лесу у сестренок была целая уйма деревьев, а тут, кроме как на портьерах и шкафах, даже кошковатость проявить негде.
- Да и жить надо в веселии, а  не в горести, - серьезным видом заявила Риган, очень своевременно вскочив с окончательно развалившегося стула.
        Мирта вошла в комнату почти бесшумно и, как оказалось, всеобщая разруха совершенно ее не смутила. Оборотни изобразили на лицах очень правдоподобное смирение и раскаяние, но стоило посмотреть плутовкам в глаза, что бы понять, что они продолжат шалить, как только от них отведут глаза.
        Князь поднялся на встречу своей спасительнице, со странной тревожной надеждой ожидая ее окончательного ответа. Не передумала ли, не будет ли жалеть… «Нет». Странная радость, охватившая Эвора в этот момент мешалась с чувством ответственности за эту хрупкую, но такую сильную девушку. Князь осторожно коснулся ее плеча.
- Ты не пожалеешь, я обещаю, - тихо произнес Эвор, и глядя в эти бездонные синие глаза он находил в себе желание бороться, радоваться и жить….

Автор: Сингреллин а Ре'Антэ 26.04.2004, 18:41

[glow=navy,2,500]
Ночь с 11-го на 12-е число месяца Темнейших глубин.
Лакона. Криэран.[/glow]

Сильвия рухнула в кресло и вставать, кажется, не собиралась. Сингреллин удивлённо подошла к ней, пригляделась. Мысли её неслись лихорадочным вихрем..:

"Странно, неужели она не пережила Перерождение? А с вижу вроде живая.... Тьфу, ну, не мёртвая в общем...  Неужели я что-то сделала не так? Она ведь должна глаза открыть, что ли... Хотя бы... Сказать что нибудь...
  Может, неустойчивая детская психика не вынесла осознания своей ужасности? Тьфу, о чём это я, она ж ещё не знает... А может она.. того.. ну, спит в смысле? Как я спала?.. А что может вывести вампира из состояния устойчивого сна?.. Ах дааа! Кровь..."

Решив так, Сингреллин прикрыла кресло со спящей на нём юной вампиркой магическим покрывальцем, чтобы ни туда, ни оттуда, и выпрыгнула в окно, широко раскинув руки с накинутым плащом. Она выглядела настолько странно, что пара уличных мальчишек, явно выбравшихся из дома в столь поздний час без ведома родителей, приняли её за огромную летучую мышь и сказки о ней ещё долго ходили среди юнцов Криэрана.

Вернулась в комнату она не скоро, почти на рассвете, охотиться пришлось долго, но жертву она выбрала, по своим меркам, подходящую. Подниматься через окно было неудобно, но и зайти через дверь Синг не могла, поэтому она просто зашвырнула будущий завтрак своей "дочки" наверх, запрыгнула сама. Сильвия лежала в том же кресле и по магическому щиту не было заметно, чтобы его хоть кто-то касался.

Син сняла щит и обратилась к своему творению:

- А ну вставай, умирающая ящерь...

Творение промолчало. "Творец" (или правильнее сказать "Творециха"?) подошла ближе, потрясла Сильвию за плечо. Глаза юной вампирки открылись. В них стояли злоба и обречённость.

- Не смотри на меня, как на врага народа. Вставай давай, пора завтракать.
- Что это? Почему я себя чувствую так, словно я вчера слишком много выпила? Кто ты? Что я тут делаю и где я?
- Эээ, Сильв, кажется, вечером я слишком больно ударила тебя по голове...
- Я тебя знаю?
- Я представлялась. Впрочем, если ты забыла моё имя - так даже лучше.
- Я не помню тебя... Последнее, что я помню, я шла по улице...
- Да-да, шла по улице, мы познакомились... - Син упорно размышляла, как сказать девочке о том, что она вампир.
- А потом? Мы пошли и напились, да?
- Не совсем. Вот, иди сюда. Видишь этого мальчика?
- Ой, а это ещё кто? Он был с нами?
- Нет. Но сейчас будет... - Син взяла один из лирийских клинков и чуточку надрезала парню горло. Тот и не пошевелился, не зря ж она огрела его магией. Сильвия сначала смотрела с ужасом, но потом Син заметила, как глаза её стали расширяться, ноздри затрепетали, вдыхая аромат свежей горячей крови...

"Ага! Значит чует, значит всё же скорее вампир, нежели зомби..."

Сильвия подошла ближе, не в силах сопротивляться Зову Крови, присела рядом с умирающим... Тот слабо застонал, но Сильвия уже вцепилась клыками в его шею. Только теперь Син обратила внимание, что на её руках появились когти, а в глазах навсегда зажёгся кровавый огонь...

Заметив, что парень умирает, Син вспомнила: надо остановить Сильвию во время, сама она ещё не скоро научится себя контролировать. Вампирка подошла ближе, и, уловив миг перехода, оттащила Сильвию от жертвы. Та резко обернулась, оскалила клыки и зарычала, как рычат псы, защищая кость, попробовала броситься на Сингреллин. Син наотмашь ударила её по лицу, и молодая вампирка отлетела на несколько шагов, но тут же вскочила, прыгнула...

Удивительно, что делает жажда крови с такими вот миловидными на первый взгляд девочками...

Сингреллин быстрым движением рук припечатала Сильвию к стене магической сетью, подождала, пока та придёт в себя, а, когда девушка стала более-менее соображать, сказала:

- Он уже давно мёртв. Не советую тебе пить кровь мёртвого человека... Когда человек умирает, кровь становится слишком густой и холодной... Иногда даже ядовитой. Отравишься...
- О Тени! Я только что... - прошептала Сильвия, опуская руки. Син ослабила сеть, однако снимать заклятие не спешила.
- Какие Тени? Посмотри на себя, Сильв. Ты сама - та самая Тень, о которой говоришь...
- Я - вампир? - девушка даже слегка осела.

О Тени...

- Угу. Окончательно и бесповоротно. А теперь.. скоро рассвет. Ложись на кровать и накройся покрывалом. - Син сняла сеть, ибо нападения больше не опасалась. Сильвия подошла к окну.

- Эй! А ну отойди оттуда! Сейчас как солнцем в глаз получишь - будешь знать.

Саму Сингреллин солнце только слепило, и она сама не знала, насколько была права, предостерегая Сильвию, которой огненная звезда могла причинить гораздо большую боль.

Сильвия послушно забралась под покрывало, тихо попросив рассказать вампирке, что ей теперь делать. Что делать, Син не знала, но пару советов всё же решила дать:

- Для начала, не пытайся идти к своему папочке-сенатору. Он не поймёт. Затем, научись контролировать себя, и не ешь мёртвых.
- Я не буду убивать людей! - Сильвия даже вынырнула из-под покрывала, но Син снова накрыла её с головой:
- Будешь, уж поверь мне, старому вампиру. Третье, ходи только ночью. Так тебе будет проще скрывать свой вампиризм... Ну, клыки, там, когти.

Под одеялом тихо всхрапнули: кажется, Сильвия только сейчас заметила эту атрибутику вампиризма.

- Далее, помни о том, кто ты есть, и не забывай своё место. Насколько я могу судить, ты - вампир Второго Поколения, а это достаточно великая Сила. Только не преувеличивай её значения... Не бойся физических повреждений, по крайней мере бойся не так сильно: всё это заживает, достаточно лишь пару дней попрятаться в тёмном местечке. Не приближайся к людям, стоящим возле огня, нехорошо получится. Мало ли что взбредёт им в голову. Не пытайся по привычке съесть что-нибудь человеческое, такую мешанину в венах получишь, что... Сильв? Ты меня слышишь?

За окном взошло солнце. Юная вампирка крепко спала...

"Ну и пусть её. Не хочет меня слушать - пусть сама учится, а я пойду, мне пора. О Тени, (хм, здорово поминать саму себя...), и зачем мне сдалось сие дитя? Не очень-то мне понравился такой опыт. И вообще, мне кажется, она копошится в моей голове. И почему я так плохо читала книги о вампирах? Хоть о самой себе узнала бы... Я не хочу связывать своё существование с этой девчонкой... Решено, пусть сама живёт. А с "копошением в голове" мы сделаем проще..."

С такими мыслями вампир первого Поколения Сингреллин а Ре'Антэ вышла из своей комнаты, явно намереваясь никогда больше сюда не возвращаться...

Автор: Ардрик ле Нуаран 26.04.2004, 18:56

7 число Глубин.

Сижу в осаде. Осада, собственно, чисто номинальная, но деваться все равно некуда.
Мист как-то сказал, что главный враг ожидающего – безделье. Ред тоже это понимал, а потому все капитально укрепляли Озерное; вы даже не представляете, на что способен пехотинец, если дать ему лопату и приказать рыть отсюда и до заката.
Все это было хорошо, но сражаться на свежих валах все рано было почти некому. Нас банально не поддерживал народ – как же, сторонники святотатца… Ничего. Рано или поздно Герен с Криллой сойдутся до победы, а победитель просто не сможет сохранить престол в текущей обстановке. Главное – выждать…
Я боролся с бездельем исключительно удачно – устроился в ученики к друидам. Они превосходили Эвиана во всем, и за неделю мое мастерство поднялось на порядок. И это – всего лишь вступительный курс…
Но сегодня произошло нечто невероятное!
Как раз когда я сидел над чашей и тщетно пытался увидеть Саолу, или Миста, или хоть кого-нибудь, чаша вдруг повела себя крайне независимо. Выразилось это в явлении образа миловидной и смутно знакомой девушки.
-Кто ты? – изумленно спросила она.
-Ардрик ле Нуаран, леди…, - ошарашенно представился я.
-Нуаран?.. Брат сенатора?
-В общем-то да… Но откуда вы знаете Кеннета?
-Ну, я видела его на приемах, хоть и нечасто бывала на них…
-Подождите, вы, случайно, не Мирта ле Сканти, урожденная ле Тойе?
-Да, это я… Но мы все же вряд ли встречались.
-Я запомнил вас по турниру.
-Как странно… Я пыталась найти дорогого мне человека, но нашла вас.
-Я занимался тем же самым – возможно, вот и причина. Простите профессиональное любопытство, но… как именно вы искали?
-Вода. Чаша воды – простой инструмент, но я пока не работаю с другими…
Чаша… чаша… !!!!!
В моей голове что-то щелкнуло…
…Видел девушку чашу воды в чаше капли крови бусинами бусинами…
…она смотрела видела могла управляла не как я лучше сильнее легче…
Обрывки давнего бреда пронеслись перед моими глазами… Это – она. Без сомнения. Одна из четырех, тех, кто нужен миру.
Мимолетно я попытался прощупать ее на Силу…
Она ничего не почувствовала, но меня будто пронзило молнией. УХ ТЫ!!! Да я рядом с ней так, подмастерье. Это… это… это не сила людей. Не для нас она… Ее вливает в избранников сам мир…
Откуда у меня такие мысли??? Не знаю… Последствие того путешествия-без-тела…
-…Господин Нуаран? Вы слышите меня?
-Да, да… Зовите меня Ардрик – вы имеете на это полное право, госпоже ле Сканти…
-Ле Тойе, если можно.
-Да, да… Разумеется.
-Если не секрет, где вы находитесь?
-В Озерном чертоге, среди сторонников князя Эвора и княжны Сиэнны.
-Ого! Эвор бы порадовался…
-Князь жив?!!!
-Да, но если вы об этом кому-то расскажете, то приобретете себе множество врагов.
-Конечно. Никто ничего не узнает.
-Да, раз уж заговорили, что вообще в лесу творится?
Я вкратце обрисовал политическую обстановку.
-М-да… Хуже, чем я надеялась... Между прочим, мы надеемся скоро прибыть в Озерный, так что крепитесь.
-Приложу все усилия. Если я вам понадоблюсь – вызывайте в любой момент.
-Да, конечно. Спасибо вам, Ардрик.
-Это мой долг.
Вода вновь стала прозрачной, а я постарался обдумать произошедшее.
Надежда забрезжила вдалеке…

Автор: Ярно ле Фалесс 26.04.2004, 20:01

C 3 по 12 число месяца Темнейших Глубин. Берег Салерны.

Ярно не хотел останавливаться, но и люди, и лошади устали. Раньше он мог уговаривать самого себя и своих людей, что еще немного, еще чуть-чуть… до тех пор, пока прямо на глазах у императора под одним из рыцарей не пал конь. Воин, едва успевший соскочить с обреченного животного, какое-то время смотрел на скакуна, словно на умирающего друга, потом, ни говоря ни слова, развернулся и побрел дальше, присоединившись к нестройным рядам пехоты. Нужно остановиться, иначе скоро также безмолвно и буднично начнут падать и умирать люди.
Ярно догнал горниста и тронул его за плечо. В пыльном вечернем воздухе пронзительный сигнал горна разнесся над извивающейся стальной змеей, заставив ее на миг замереть, после чего – распасться на отдельные человеческие фигурки. Лагерь возник быстро, словно по волшебству, заполнив все вокруг себя обычным для таких мест шумом – звоном оружия и доспехов, ржанием и храпом лошадей, криками часовых, стуком топоров, превращающих дерево в пищу для походных костров. Но не было слышно ни разговоров у огня, ни песен, ни перебранки… Словно все войско состояло из немых. Усталость. Она сковала языки, затуманила мысли, подтачивала волю.
Император спешился и шел по лагерю, вглядываясь в лица солдат. Красные от усталости и едкой дорожной пыли глаза, щетина, уже превращающаяся в бороду, ранняя седина и вечность во взоре… Юноши с глазами стариков. На все – одна печать. Печать рока, заставившего людей против своей воли превратиться в убийц…. Ярно захотелось закрыть глаза, но он, устыдившись подобной слабости, заставил себя смотреть не отрываясь. На лошадей, потерявших свой лоск, на доспехи, давно утратившие позолоту и серебрение, на щиты, столь изрубленные, что давно же невозможно установить, что за герб на них был изображен, на утратившие яркость цветов боевые знамена, развевавшиеся на ветру, словно тени…. Тени знамен над призраком армии.
Уже много месяцев он живет в аду. Правда, он здесь не один – тысячи лаконцев разделяют с ним эту преисподнею, но уж больно слабое это утешение. Иногда вспоминается турнир в Криэране, когда еще звон стали внушал лишь радость, а не безотчетную тоску, воздух был полон ароматами цветов, а не гарью. Когда это было? Весной… Всего несколько месяцев – целую жизнь назад – война казалась такой удивительной, героической штукой, победа на ристалище пьянила, словно молодое вино а полученная рана была не более чем досадной помехой. Тогда был бой барабанов, пение труб, восторженные крики толпы, улыбки молоденьких девушек…
А потом был  Лес, где стрелял каждый куст, каждое деревце. Где безобидная полянка могла обернуться ловчей ямой, а ночной налет дружинников Князя – обратить небольшой лагерь, разбитый среди леса, в погост, полный трупов. Была бесконечная, лишающая возможности ориентироваться, убивающая простор, зелень, влага, разъедающая железо и гнетущее чувство неправильности происходящего. Настоящая война не должна быть такой.… Была победа, такая же неправильная и странная, как и вся война. В ней не было ни чести, ни доблести – лишь остался на устах горький вкус чужого предательства. Потому он почти обрадовался вторжению с Запада – это была настоящая война. Та, о которой юный Ярно читал в старинных книгах, чьи украшенные причудливыми миниатюрами страницы повествовали о великих битвах, решавших судьбы мира, о благородных рыцарях и исторических походах. Иллюзия столкнулась с реальностью у Темного брода. Столкнулась – и разбилась в вдребезги, осколками разлетевшись над изрытой копытами землей. В бойне, что бушевала в тот день, не было ни величия, ни красоты. Хотя, быть может, и была, но Император ее не заметил: в памяти остались лишь бесконечная усталость и столь же бесконечное отчаяние. Сколькие полегли тогда, расплачиваясь за его иллюзии? Ярно не хотел знать, но память упрямо выдавала императору одно имя за другим, переполняя память, погружая в кошмары.
Дальше все смешалось - стремительный ночной переход, битва у Орзы, подарившая если не надежду, то мрачное убеждение – врагов можно одолеть…
Великая война на деле обернулась изнурительными переходами, плохой пищей, болезнями, гниющими ранами, телами лошадей и людей на обочинах дорог. Горячечный азарт скоротечных столкновений, приводящих к кровавым рубкам, сменялся холодной пустотой при виде новых прорех в строю. Здесь все были товарищами, но никто – друзьями, потому что дружба в этом пропитанном запахом гари и железа аду была слишком скоротечной. Смерть Портэо, умершего от ран вскоре после победы, лишний раз доказывала зыбкость всего сущего на войне.
Таковы ли были великие войны древности? Или тогда все было благороднее, правильнее? Ярно считал, что тогда было тоже, что и сейчас – император разучился верить в благородство.
Лаконцы медленно отходили к Салерне, цепляясь за каждую пригодную для обороны позицию. Орза сменилась Калинейской дорогой, где арьергард имперской армии устроил кровавую баню севшему на плечи отступающей армии клану Орды. Но потом было Ласское поле, где отряды легкой лирийской конницы настигли обоз, слишком медлительный для взятого темпа, а потому безнадежно отставший…. Случись это в начале войны, Ярно развернул бы армию и дал бой, отчаянный, героический – и безнадежный. Но сейчас он лишь до хруста сжал зубы и отдал приказ двигаться дальше. Погибшие обозники будут не первыми жертвами войны, и далеко не последними. Они сражались, цепляясь за каждый брод, за каждую просеку, за каждый холм, побеждали, но продолжали отступать от Орды, накатывающей словно штормовая волна. Ярно прекрасно понимал: его армия – всего лишь камешек на пути того стремительного потока, которым обернулось западное вторжение. Да, лирийцы отдавали за каждую пядь лаконской земли полной мерой крови, но варвары могли себе позволить и более щедрую плату. Остановись Ярно хоть на миг – и Орда обогнет его позиции, охватит ос всех сторон, возьмет в клещи – и уничтожит. Чтобы уничтожить врага, нужна другая, куда большая сила, но на создании такой армии требовалось время, которого не было и не будет.
В довершение всего давно не было вестей из осажденной Фалесы, и сама мысль о том, что столица, возможно, уже в руках лирийцев или, что еще страшнее, сторнийцев, известных на весь свет своей жестокостью, жгла словно огнем. Ведь там Саола, его Саола! Ночами ему снился горящий город, полный обоженных до неузнаваемости тел. Ярно бродил среди огня в полном одиночестве, но пламя не жгло его, а окутывало пеленой невыносимого холода. Он искал среди безликих, покоящихся среди пепельной вьюги фигур ту, одну единственную. Искал с отчаянием обреченного, но боялся найти… В такие ночи он просыпался в поту с единственным желанием бросить все и помчаться туда, помочь... спасти… Но Ярно заставлял себя оставаться на месте. Лежать, без единой мысли в голове пялясь в ткань шатра, пока не наступала заря очередного дня, обещающего стать таким же как предыдущий. Снова раненый, но недобитый спрут лаконского войска раскинет вокруг себя свои щупальца, чтобы жалить преследователя, наносить тому мелкие, но болезненные раны.
Но была одна надежда, один козырь, ненадежный и неверный. Старая задумка и последний шанс. Но для этого к Салерне нужно было выйти в строго определенном месте и в точно заданное время. Можно несколько позже, но ни коим образом не раньше. А для этого должен был умереть кто-то еще…

Ален ле Ройс покосился на своего командира и поморщился. Уж больно молод на его взгляд. К тому же он, Ален, никогда не слышало таком гербе, что красовался на потрепанном щите предводителя… Рыцарь подозревал, что глава их отряда – всего лишь оруженосец, решивший что война спишет его самозванство. И этому выскочке поручили почти сотню рыцарей?! И где тут справедливость?! То, что все они были добровольцами настроения не улучшало, как и то, что  сам воин тоже был добровольцем… Но что делать – выскочке везет, как самому  Маррелю во полоти. Уж лучше его командование, чем чье-то другое…
Ален перевел взгляд с изборожденного ранними морщинами лица главы отряда на мост. Добротный мост через мелкую, но широкую речку. Вот только дно у нее на диво илистое – ни лошади ни человеку не перебираться без моста, а до ближайшего брода – крюк в добрый день пути. Не так давно по нему прошло лаконское войско - земля до сих пор хранила отпечатки тысяч копыт и следы колес. Дело их отряда, чтобы к ним не прибавились следы Орды…
Отсюда, из небольшой рощи (маловата, но все лучше, чем ничего), были превосходно видны суетящиеся у надежной, на долгие годы возведенной постройки, человеческие фигурки: гвардейцы поливали громадные бревна опор и доски перекрытий маслом. А на другом берегу уже показались первые лирийские всадники. Казалось, гвардейцы заметили опасность слишком поздно – копыта уже загрохотали по настилу. Под тревожные возгласы часть солдат бросилась наутек, часть – в воды реки, словно надеясь найти там укрытие от изогнутых мечей степных воинов. Наиболее стойкие в спешке поджигали разлитое масло. Огонь занялся с трудом, неуверенно лижа толстые бревна, и первые всадники с легкостью перескочили через тонкую полоску пламени. Засверкала сталь.
Смяв хлипкий заслон пехоты, лирийцы хлынули на берег. А на противоположной стороне появлялись все новые и новые всадники. Привыкшие к тому, что все мосты либо сожжены, либо превращены в укрепленные рубежи защиты и ошалевшие от удачи, кочевники беспорядочной толпой рванулись вперед, чудом умудряясь не устроить давки. Огонь погас, затоптанный сотнями копыт, грохотавший по доскам перекрытий, живых гвардейцев не было видно – лишь несколько прошитых стрелами тел беспорядочной кучей валялись на берегу.
Ройс впился в них взглядом, до боли сжав поводья. Судя потому как побелели костяшки пальцев командира, тот тоже был на грани. Один из, казалось бы, мертвых гвардейцев вдруг приподнялся, в его руках появился легкий арбалет. Лирийцы, уже успевшие пересечь реку, разразились тревожными криками, несколько стрел сорвались с луков…. Но еще раньше окровавленные пальцы стрелка сжались, на лице мелькнуло торжество. Против ожидания, стрела ушла не в толпу конников, а куда-то под мост. Несколько мгновений ничего не происходило – лишь продолжали проносится по мосту десятки лирийцев. Яркая вспышка ослепила даже укрывшихся в роще лаконцев. Когда Ален вновь обрел способность видеть, мост попросту исчез, объятый белым пламенем. «Адский огонь», укрытый под досками перекрытий превратил и реку, и берега на несколько шагов в один гигантский костер. Остатки лирийцев. уже успевших перебраться через реку в ужасе шарахнулись подальше от жара. Тем же, кто несся к мосту с противоположной стороны, не так повезло: задние напирали на передних, буквально вминая их в бушующее огненное море, тех, кто пытался спастись развернув лошадь или, хуже того, спрыгнув с лошади, ждала не менее страшная смерть под копытами обезумевших лошадей.
- Они горят!... Горят! ОНИ ГОРЯТ!!! – только сейчас Ройс понял, что кричит это не переставая с момента вспышки. Приказа не понадобилось – все рыцари рванулись вперед одновременно. На ходу выстроившись в ударный клин, они ударили в смешавшиеся ряды лирийцев. Врагов было много больше, но сейчас это не имело ровным счетом никакого значения: варварам рыцари казались выходцами из той самой преисподней, что извергла на них поток ослепительно белого огня. Удар смял кричащих, мечущихся людей, больше похожих на толпу беженцев, чем на войско, бросил их в кипящие воды.
Ройс по самый значок погрузил копье в грудь одного из лирийцев, отбросив ставшее бесполезным оружие рубанул мечем второго. Третьего, начинавшего что-то соображать, он смял конем, сбросив с бережка прямо в плывущее по неспешному течению пламя. Оглянулся – вокруг остались только свои: в копоти и свежей крови и вправду похожие на посланников мрака, рыцари улюлюкали, кричали оскорбления тем лирийцам, что скопились на другом берегу. Те, не в силах ничего сделать, отвечали воплями в которых в равной мере смешались ярость, горе и злоба. Мешкать далее, однако, не стоило. Отряд, развернув коней, отправился на соединение с войском. Три лошади шли пустыми, четверо всадников с трудом держались в седлах, погибли семеро пеших гвардейцев… Мизерная цена за несколько сотен сгоревших и порубленных лирийцев и день выигрыша. Ален, на ходу перевязывавший незнамо когда задетую руку, улыбнулся: будь их командир трижды сопляком и четырежды самозванцем, он уже добрый десяток раз успел заслужить свой герб и звание. За таким везунчиком он пойдет без колебаний.
Война продолжалась.



Ярно в очередной раз всмотрелся в берег реки, едва видимый в утренней дымке, и. впервые за много дней, улыбнулся. Рио ле Лардли, нагнавший вырвавшегося вперед императора, проследил направление его взгляда и изумленно присвистнул. отсюда казалось, что на реке вырос лес.
- Во имя Пресветлого Марреля, что это такое?!
- Это, во имя Пресветлого Марреля, наш флот.
Какое-то время Рио молча осмысливал сей факт, но потом вздыбил коня, издал дикий вопль, от которого конь императора шарахнулся в сторону, и рванулся вперед. Ярно расхохотался и последовал за ним. К кромке берега они подлетели одновременно.
- Кто это придумал? – в глазах Лардли впервые со времени смерти Портэо появилась улыбка.
- Я, - император испытывал законную гордость, - Это я на тот случай, если Сторн вдруг начал бы шалить во время нашего рейда на Полумесяц. Эти земноводные обожают внезапно бить с моря по базам морского флота. Вот мне и пришла в голову мысль: «А что если вместо того, чтобы держать все корабли в Криэране, приказать им подняться по Салерне до того места, де река сменила русло?» Там превосходная цепочка озер.
- И ты приказал морским судам войти в реку? – на лице Рио застыло странное выражение.
- Именно, - Ярно с удовольствием еще раз окинул взором лес мачт, - Там они и простояли все это время. И никто не догадался….
- Ну еще бы, - рыцарь не выдержал и расхохотался так, что едва не свалился к лошади, - Только напрочь несведущий в морском деле человек ввел бы морской флот в русло реки. Тут большие боевые корабли лишены маневренности, не могут быстро развернуться. Да и запереть их ровным счетом ничего не стоит…
- Но, судя по всему, Рикард Шарк, так и не догадался… И флот не нашел… - тон императора стал куда менее уверенным.
- Ага… точно…- Лардли все же сполз с лошади и сейчас благородное животное нервно пританцовывало, неодобрительно косясь на хозяина, от избытка чувств повисшего на лошадиной шее, - Рикард – флотоводец и сын флотоводца…. нужно быть … ну очень… сухопутным человеком, чтобы придумать такое…
- Заткнулся бы ты, флотоводец ****, - Ярно начинал понемногу закипать, - Был бы я моряком, влипли бы мы сейчас по самую маковку. А так – мы еще поборемся.
Рыцарь мигом посерьезнел:
- И каков наш план? Ты же не собираешься бросить матросов против лирийцев? Это будет глупо: моряка нужно учить годами, а на суше от них толку чуть поболее, чем от крестьян… Или на кораблях подкрепление?!
Ярно очень не хотелось гасить надежду, вспыхнувшую в глазах юноши, но…
- Нет, на них половинные экипажи и нет ни единого солдата. Так я приказал.
Лицо Рио закаменело.
- Тогда зачем?
- Чтобы уйти отсюда, обогнав Орду, - то, что Ярно готовился произнести было правдой, ноне делалось от этого менее жестоким, - Сражаясь так, как сейчас, мы покроем себя вечной славой… посмертно. И петь про нас баллады будут лирийцы, сидя в наших замках. Да, мы уничтожаем их армию, но и сами гибнем сотнями. Для них цена велика, для нас – непомерна. Нужно время на создание новой армии – хотя бы несколько недель покоя, чтобы бросить кличь по всем не захваченным землям. Удар, чтобы освободить столицу и смахнуть с доски те войска, что сидят у нас в тылу…
- Нас мало, но все на корабли мы все равно не поместимся, - голос Рио был безжизнен, словно юный рыцарь уже умер, и теперь лишь тенью присутствует здесь, под робкими утренними лучами зимнего солнца, - Даже если мы бросим остатки обоза и всех лошадей…
- Я знаю, - Ярно, не в силах больше смотреть в глаза товарища, перевел взгляд на мачты флота, - Мы возьмем только самые боеспособные рыцарские дружины, гвардию, арбалетчиков и часть лошадей. Остальные – останутся и продолжат делать то, что делали. Их цель – сдерживать продвижение врага. Имея по три-четыре сменные лошади на человека, они выдержат соревнование в скорости с лирийцами.
- Лошади выдержат… А люди… - Ярно не ответил. Впрочем, это и не было вопросом. Оба воина осознавали, что шансы оставшихся живыми дойти до столицы – мизерные.
- Твоя дружина отправится мо мной к Фалесе, - Ярно проклинал себя за слабость, но поступить иначе у него не было ни решимости ни желания.
- Нет, - голос Лардли был спокоен, почти безмятежен, - Моя дружина потеряла у Орзы три четверти рыцарей. Среди оставшихся – почти все ранены. Мы  - не самая боеспособная часть армии. Останемся здесь.
- Я могу приказать тебе…
- Пожалуйста, не заставляй меня нарушать вассальную клятву, - улыбка вернулась на лицо Рио, но не в глаза, - Флот уйдет сегодня?
- Нет, завтра утром. Сотня Стефалтона не даром сожгла остатки «адского огня» - у нас есть день передышки. Ты будешь командовать оставшимися войсками.
- Хорошо, - глаза Рио уже скользили по берегу, словно оценивая позицию для боя, - Я тебя не подведу.
- Знаю, - Ярно тронул лошадь, направляясь к войску, которое сходу начало втягиваться на приставшие к берегу корабли, словно стальная змея в укрытие
- Передавай привет жене, - Ярно остановился и обернувшись, взглянул на Рио, по-прежнему стоявшего на пригорке, неподвижно, словно памятник воину-защитнику.
- Конечно, - мысль о том, что Саола все еще там .в осажденном городе, в окружении врагов явных и, что куда страшнее, тайных, всколыхнула уже ставшие привычными ярость и решимость, - передам обязательно. А ты – сделай милость: уцелей. Передашь свой привет еще раз – лично.
- Конечно, - Лардли наконец пошевелился, - Уцелею обязательно.



Войска грузились на корабли весь день, ночь и, не взирая на старания и прокляться командиров, большую часть следующего дня. Кто-то с радостью спешил подняться по связывающим палубу и земную твердь мосткам, стремясь во что бы о ни стало вырваться из этого ада. Кого-то приходилось загонять на палубу, угрожая военным судом и повешением. На берегу остались не многие… но они все же остались. Все, что Ярно мог сделать для них, это оставить провиант, новое, не испорченное в боях оружие и часть корабельных запасов «адского огня».
Уже когда очередной день закончился, и перегруженные корабли устремились по речным водам  вниз, туда где в кольце осады держалась Фалеса, молодая ночь осветилась далекими зарницами вспышек. Ярно до боли в глазах всматривался в далекий горизонт, но корабли продолжали свой путь во тьме, ведомые опытными капитанами и подгоняемые попутным ветром… Огни вскоре скрылись из виду…

Автор: Рикард Шарк 28.04.2004, 17:35

8 день месяца Темнейших Глубин. Вечер. Фалесса.

Властитель наслаждался удивительно теплой даже для мягкой лаконской зимы погодой и обществом Александры. Рука об руку они неспешно прогуливались по сторнийскому лагерю, беседуя о погоде, о политике, о красоте лаконской природы…. Обо всем и ни о чем. В такой день и от такой женщины Рикард даже «Порядок поведения на боевом корабле при длительном переходе» слушал как божественное откровение. Настроение было преотличное, и даже не удачное воплощение планов было тому причиной.
Рик был счастлив тем, что открыл для себя страх. Страх за близкого человека.


***


Войдя в шатер и не найдя там Лексы, он едва справился с нахлынувшим на него приступом холодной, словно воды морских глубин, ярости. Она ушла без его дозволения, покинула его не предупредив, не сказав, куда направилась…. Потом ярость схлынула так же внезапно, как и появилась, а на смену ей пришло беспокойство, переросшее в страх. Она ушла одна, бродит где-то по военному лагерю… Рик ценил своих солдат и доверял им в бою, но ему не хотелось, чтобы его женщина ходила среди сторнийцев в одиночестве. Морской народ привык брать все, что хочет не раздумывая. А рядом, лагерь лирийцев, партизаны, вьющиеся вокруг бивуаков словно комары, вечно жаждя крови захватчиков…
Лекса оказалась цела и невредима. Страх сменился пьянящей радостью, такой необычной. Новой для Властителя Империи тысячи островов, что Шарк растерялся. Рик никогда не боялся ни за себя, ни за других – нечувствительность к боли сделала его равнодушным к чужим мучениям, пробуждавшим не сострадание, а любопытство. Переживать за других Рик и вовсе не умел: у отверженного сына морского владыки не было ни друзей, ни близких – лишь союзники и цель. А потому страх за Александру был для Властителя новым, неизведанным чувством…

***


Александра повысила голос, и Рикард понял, что увлеченный воспоминаниями, пропустил что то важное:
- Извини, я засмотрелся на твою красоту… О чем мы?
- Об осаде, - голосе возлюбленной слышалось некоторое раздражение, - Она не закончится еще долго. И стена эта… Мы собираемся здесь сидеть, пока варвары не войдут в город?
- Нет, конечно… - Рик усмехнулся, - Нужно только закончить кое-какие дела… и мы вернемся в Сторн. Командовать флотом я смогу и оттуда. Там мы скрепим наш брак согласно обычаю…
Сторнийцы, почтительно склонявшиеся перед царственной парой, провожали Лексу взглядами, в которых были в равной мере смешаны восхищение и зависть. В душе просыпалась ревность, смешанная с гордостью – ничто не возвышает мужчину в чужих, да и в собственных глазах так, как красивая женщина рядом.
Среди толпы воинов мелькнуло знакомое лицо. Мист. Рик поморщился: «Такое утро испортил…» С наемником нужно было что-то решать: последний заказ Властителя лаконец выполнил безупречно, но теперь он полностью исчерпал свою полезность. Боле того, наемник знал так много секретов, что становился смертельно опасен – Рику вовсе не улыбалось отвечать перед разъяренными лесовиками за начало вторжения в лес, а перед не менее взбешенным ханом лирийским – за убийство его эмиссара. Кроме того, за те деньги, что причитались злосчастному убийце, можно снарядить несколько легких кораблей… Нет, пора Мисту отправляться в свое последнее путешествие…
- Если бы взгляд мог убивать, то в этом лаконце было бы не меньше сотни дыр, - Лекса увлекала Рика дальше, мимо наемника, - Не торопись…
- Почему? – Властитель, все еще погруженный в свои мысли,  задал вопрос механически, но ответ, прозвучавший из нежных женских уст, заставил мужчину замереть на месте:
- Потому что смерть наемника сторнийского владыки сразу после покушения на лирийского военачальника будет выглядеть слишком уж многозначительно… Хаммерид может засомневаться в том, что хан жаждет видеть его голову отдельно от тела и повременить с открытым мятежом…. Руку отпусти, синяки останутся…
Рик опомнившись, разжал пальцы, стальным кольцом сомкнувшиеся вокруг запястья спутницы. На нежной коже женщины остался красный след, который  та принялась массировать с обиженным видом.
- Откуда ты узнала?
Лекса продолжала изучать следы от пальцев Властителя и на вопрос не обратила ни малейшего внимания.
- …Прости меня… я забылся… не хотел сделать тебе больно. Просто твоя красота лишает меня разума… - Рик уже и забыл, когда в последний раз просил прощения у кого-либо, а потому с трудом отыскивал с памяти подходящие слова, - Я… я сожалею.
- Что лишает разума, это верно подмечено, - тон был сердитым, но лучше это, чем молчание, - Впрочем, для этого не требуется слишком уж много красоты…
Шарк улыбнулся – уже давно никто не осмеливался говорить так с жестоким владыкой островной империи.
- И все же – откуда ты узнала? Я могу поклясться, что никто…
- Милый, я была женой лучшего полководца Лаконы, видела политические игры Императрицы, Адриана, Франциска… Не так уж и тяжело было догадаться. Вечером ты пьешь вино с наемником, заставляя меня сидеть в шатре в полном одиночестве, а на следующий день – переполох в лагере варваров…
- Что ж, я уже давно понял, что моя возлюбленная не только прекрасна, но и умна…. – Рик поцеловал узкую ладонь женщины, - …но этот человек мне больше не нужен. Надеюсь, ты не станешь просить за него.
- Упаси меня Морская Праматерь… - ладонь скользнула по нахмуренному лицу мужчины, словно разглаживая суровые складки, - Просто нужно все сделать с умом… Смерть наемника должна быть естественной.
- Она и будет естественной, - Рику показалось странным, что ему объясняют такие очевидные истины, - Несчастный случай или скоротечная болезнь…
- …как раз то, что делать не следует, - смех женщины, мелодичный, словно перезвон серебряных колокольчиков, в сочетании с речами о смерти будил во Властителе неистовую страсть, так что сосредоточиться на словах Лексы было нелегко, - Разве это естественный конец молодого здорового мужчины во время войны? Несчастный случай, как же… Он должен умереть от стали, да так, чтобы всем было ясно – неосторожного наемника убили лесные стрелки, пьяные лирийцы, ревнивый ухажер его новой подружки… Да кто угодно. Причем лучше бы – через пару месяцев.
- Мысль превосходная, - Рик сделал себе мысленную зарубку: идея и вправду была неплоха, - Но ждать я не буду…
- Ты нетерпелив, - пара, сделав круг, вернулась к шатру Властителя. Тон Лексы был серьезен, но в улыбке и в глазах появилось что-то новое, зовущее.
- Да, я не привык ждать, - Рик легко подхватил Александру на руки, поразившись легкости и хрупкости женщины, способной в минуты страсти быть столь страстной и ненасытной, и осторожно, словно величайшую ценность, внес под полотняные своды, - И всегда получаю то, чего хочу….


***


Рик пил и улыбался, улыбался и пил.… Временами ему начинало казаться, что лицо окаменело и превратилось в уродливую маску, как у одного из тех каменных божков, которым поклоняются дикари на южных островах. Стараясь укрыть ту обжигающую, словно лед ненависть, что бушевала в его душе, как можно глубже, Властитель отсалютовал своим кубком уже изрядно набравшемуся Хаммериду и выпил. Вино не доставило удовольствия, но слегка смягчило гнев. Гадая, сколько же еще придется слушать не всегда понятные варварские шутки, он по возможности незаметно оглянулся. У соседнего костра по-прежнему в полном одиночестве сидел старый солдат, то и дело подбрасывающий хворост на поживу ненасытному пламени. И больше никого… Странно.
Целью изрядно затянувшейся вечеринки было разговорить оправившегося от раны лирийского военачальника, выяснить, насколько он «созрел», тут все шло по плану – не говоря ни слова прямо, варвар не раз дал понять, что отнесся к случившемуся с прободающим вниманием и начал потихоньку смещать ненадежных командиров… Не пройдет и трех дней, как значки лирийского хана будут сорваны с копий…. А с образованием на игровом поле еще одной, пусть и не столь многочисленной, но враждебной всему и всем, армии, война затянется до бесконечности.
Но если тут все шло хорошо, то цель попойки пока была столь же далека от достижения, как и в начале вечера. Рик подавил желание еще раз оглянуться – он делал это не далее, как минуту назад, и даже в затуманенных вином мозгах лирийца может проснуться интерес, чего это собутыльник пялится на костер….
«Даже если справятся – головы по отрываю… Умельцы, акулы их пожри…» - люди, посланные уладить дело с Мистом (а именно их высматривал Шарк) все не возвращались. Хаммерид, пошатываясь, встал и начал вполне внятно для своего состояния благодарить за гостеприимство. Рик, чувствуя, что вино смешало мысли, сковало язык и у него тоже, рассылался в ответных благодарностях, не упуская случая лишний раз уверить варвара в своей поддержке «любого начинания великого военачальника».
«Ушел, наконец-то…» - Властитель в раздражении сжал горлышко кувшина и толстый сосуд треснул, чудом не поранив ладони. Воины потерпели неудачу, теперь в этом нет сомнений. Послушный взмаху руки, костровой приблизился:
- Ну?
- Мой господин, их нет…
- Я что, по-твоему, ослеп?! Где эти дети сухопутных шлюх?!
- Господин, я не думаю…
Видимо, выражение лица Рикарда было весьма красноречиво, потому что сторниец, проглотив окончание фразы, затараторил:
- Мы устроили все, как вы приказали, господин… Передали ваше письмо с просьбой о встрече, нашли двух подходящих лаконцев… Кори загримировался под вас….
- И что же случилось?
- Они…
-… не вернулись, - Рик поднялся, - Пошли к месту засады.
Воин хотел что-то возразить, но не решился. Идя вслед за ним к окраине лагеря, Властитель размышлял, что же могло помешать троим прекрасно подготовленным гвардейцам, когда-то без потерь взявшим один из Криэранских фортов и пережившим сумасшедший полет над стенами столицы, убить одного-единственного наемника…
Лагерь окончился, сменившись уже знакомой рощей, в ночной темноте казавшейся не столь безобидной, а вызывавшей почти мистический страх. Рик тряхнул головой, прогоняя наваждение: это всего лишь лес – тот же, что идет на постройку домов, кораблей и на корм огню – не больше.
Выйдя из под сени деревьев на небольшую поляну, Шарк невольно замер, пораженный. Да, здесь недавно закончилась схватка. Победитель ушел, а проигравшие – несколько изуродованных тел, стаи дополнительным украшением ночного леса. Властитель медленно двинулся вперед, фиксируя детали: вот – лаконцы. Парень и девушка, убитые еще до того, как настоящая жертва явилась к месту засады. Невольные участники сценария «про жеребца-наемника, распутную деревенскую девчонку и ревнивца-ухажера». На застывших посмертными масками лицах – должное выражение: ужаса у девушки и ярости – у парня. Сторнийцы были мастерами своего дела и не ошибались даже в деталях. Хотя нет – одну ошибку они все же допустили… смертельную ошибку. Иначе не лежали бы бесформенными кучами тут, на пожухлой зимней траве.
«Так… переодетый в мою одежду солдат ударил наемника… тот упал… раненый – вот следы крови… или все же убитый – крови довольно много… Из кустов вышли страховавшие первого бойцы… уверены в себе – арбалеты за спиной, оружие у ближайшего – в ножнах…В руках – тела «кукол»… а дальше… Проклятие, что было дальше?»
Сторниец в задумчивости обошел поляну еще раз… непонятно. Все трое умерли почти мгновенно – самый дальний едва успел выхватить мечи. Остальные – и вовсе не оказали никакого сопротивления. «Только что – три тренированных убийцы. Через миг – три трупа… Проклятие, надо было отравить… и акулы с ней, с конспирацией… и где теперь этого ублюдка ловить?!»
Оставалась одна надежда – солдат убил кто-то другой, хотя бы те же партизаны, или – наемник выжил, но позже умрет от ранений. Слабая надежда.
Присмотревшись к трупу убийцы, загримированного под него самого, Рик невесело усмехнулся: у того была отрублена голова, а язык – вырезан. Так в Сторне наказывали за нарушение клятвы господину… Мист демонстрировал неплохое знание обычаев страны нанимателя и мрачноватое чувство юмора. Вот только то ли наемник не знал, что клятва, данная несторнийцу для жителя Империи – ничто, то ли плевать на это хотел…
«Ну и Кракен с тобой, паяц эдакий… Мне на суше-то сидеть дня три-четыре осталось. Уплыву на родину - попробуй достань. Рано или поздно – попадешься моим людям – отучат шутки шутить.
- Объявить тревогу господин? – Рик оглянулся на сопровождающего:
- Нет, не стоит. Пошли обратно. И пришли сюда людей – пусть приберут. Мне нравится эта поляна – не хочу видеть ее загаженной…

Автор: Николя ле Тойе 28.04.2004, 22:01

8 день месяца Темнейших Глубин.
Западная Лакона. Крессо.

    Наконец ворота открыли, и две сотни всадников, закованных в железо, с неизменным для них грохотом проскакали по сложенному из цельных сосновых бревен мосту за стены. Двор Крессо, широкий, мощенный диким серым камнем, мог легко вместить отряд, втрое превосходящий тот, что привел с собой Нико, круглые гранитные башни давили своей величественной древностью. Вот уж воистину «Мой дом – моя крепость».
    Нико осадил коня, и Лютик с недовольным храпом застыл, тревожно перебирая копытами, в таком настроении темно-гнедой скотинка бывал наиболее опасен для окружающих. Граф спешился, стараясь, что бы свободные от доспехов части тела были вне досягаемости зубов четвероногого боевого товарища, и, спустив с седла на землю уже сияющего любопытством при виде настоящего замка Алека, представился и поприветствовал барона Броснэ. 
      Что это именно он сомневаться не приходилось. Среднего роста крепкий и почти седой мужчина с рассекавшим бровь шрамом и великолепными бакенбардами, являвшимися, наверное, предметом особой гордости их хозяина, выглядел так, как, наверное, будет выглядеть Корвин лет через тридцать. Глаза у Теодора были светло- карие, спрятанные под низко надвинутыми бровями. Нико помнил, кому из его детей достался этот удивительный янтарный оттенок, причем в куда более прелестном исполнении. Но радужные мысли сразу рассеялись при воспоминании о том, какие вести он принес в этот замок.
- Армия Лаконы разбита, - без предисловия заявил Нико, - Если кроме нас кто-то спасся, то их было не много.
        На лице барона не дрогнул ни один мускул, он коротко кивнул.
- Мы, несомненно, предоставим вам возможность остаться за стенами замка…
- Мы ненадолго к вам, - ответил Николя, но барон прервал его, тем, что негоже обсуждать столь серьезные дела вот так с порога.
      И в следующее мгновение Нико несколько рассеяно осмотрелся, уже машинально разыскивая успевшего куда-то исчезнуть Алека, и взгляд неожиданно остановился на такой хрупкой и знакомой девичьей фигуре, граф поднял взгляд и улыбнулся Иллиане Броснэ.
- Мое почтение леди. Вы как всегда прекрасны.
      Бледная и очень усталая на вид Илиана чуть улыбнулась, но удивительные янтарные глаза внезапно заблестели от слез, Корвин стоял в стороне, прислонившись к стене с застывшим лицом. «Тени, и что у них случилось?». И только в это мгновение Нико понял, что не видит во дворе старшего сына барона, слова Корвина подтвердили страшный домысел.
- Он не мог умереть, - прошептал друг, - Он слишком сильный для этого… это невозможно.
        Илиана закрыла глаза, и Нико, неожиданно даже для самого себя, осторожно взял ее руки в свои, как когда-то, целую жизнь назад в Криэране, когда они прощались в прошлый раз, прикоснулся губами к тонким белым пальцам.
- Я скорблю о вашей потере, хотя почти не знал Арно, но даю слово, вас будет кому защитить, - негромко но твердо произнес он.
        Блестящие от слез янтарные глаза Илли были устремлены на него какое-то мгновение, потом барон поторопил всех в дом.

        Большой обеденный зал Крессо был, как и все в этом поместье, создан на века. Без лишней роскоши и излишеств он отдавал какой-то суровой фундаментальностью. Огромный дубовый стол и стулья, гобелены на стенах, и тяжелые портьеры, здесь, наверное, было все так же и при деде нынешнего барона и при прадеде.
        Барон не так уж и многих пригласил отобедать с собой, и в свете всего случившегося в зале стояла напряженная тишина, такая глухая, что Нико мог расслышать треск дров в камине на другой стороне зала и веселые крики Алека и Лауры, самозабвенно наворачивающих в догонялки друг за другом круги по двору. Крессо по понятным причинам было сейчас не самым веселым местом в Лаконе. Барон угрюмо молчал, Илли грустила, а Корвин искал истину и облегчение на дне кубка с вином, имея при этом столь сосредоточенное и целеустремленное выражение лица, что, казалось, уходил в это занятие полностью. Нико тоже вовсе не прочь был бы напиться, но после третьего бокала понял, что хмельное вместо того, что бы веселить только делает голову тяжелее.
- Как долго граф изволит гостить у нас? – голос барона оторвал Нико от созерцания вышитых на гобеленах оленей.
- Я и часть моих людей покинем вас завтра утром, - ответил он, - Но всем, кто хочет остаться под защитой ваших стен, я прикажу остаться здесь. В Крессо мало защитников.
        Теодор Броснэ кивнул, и Нико показалось, что в карих глазах мелькнула благодарность. Барон уже обмолвился о том, что приказал свезти в хранилища Крессо весь урожай с близлежащих сел и самим крестьянам перебраться за стены. Разумное решение. Если его захотят послушать, это может спасти многих.
- Что ж, - неторопливо произнес барон, - Я не знаю, куда вы направитесь, и не прошу вас доверять мне, но ворота моего замка с этого дня открыты для вас.
      Николя молча кивнул в знак признательности. Они о чем-то еще говорили, все больше о битве у Брода и, о том, как все, что было, погибло в одночасье. Баронесса тревожно слушала и касалась рукой заметно округлившегося живота, как и любая мать, думая в первую очередь о своем будущем ребенке. Теодор хмурился, многие рыцари пили или хранили какую-то застывшую неживую отстраненность. Тогда сразу после боя, и после, в Лесном, они еще жили прошлым и, словно, по как-то машинально делая то, что должны, но теперь воспоминания и осознание того, что произошло давило какой то просто повальной безнадежностью. Нико и сам заразился бы этой общем меланхолией, если б не упрямство. Жизнь после Темного Брода не кончилась. И завтра он уедет, что бы это доказать, возможно, просто самому себе. Николя откланялся, когда за окном уже почти стемнело. И барон попросил Илиану проводить гостя в назначенные ему покои.

- Вам приготовили комнаты моего брата, - тихо произнесла Илли, ставшая тенью себя прежней за прошедшие после турнира месяцы, - Там же постелили Алеку. Корвин сказал, что это ваш.
- Да, мой, - воспоминания о каре господней заставили Нико невольно улыбнуться.
      Илли ничего больше не спрашивала, словно замкнувшись в себе и своем горе… такая хрупкая, нежная и печальная… немного осенняя ускользающая красота, почти безупречность…. Она подошла к окну, глядя во двор, так, словно, смотреть на столь знакомые вещи в комнатах погибшего брата, ей не хватало сил. Нико упрямо улыбнулся, желая только вернуть если не смех, то хотя бы улыбку в глубину янтарных глаз, и взялся за гитару.
      Первые аккорды прозвучали тревожно-громко в почти полной тишине. Илиана немного недоуменно обернулась, но в следующее мгновения мелодия стала медленной и легкой, Нико запел, хотя сам не мог вспомнить, когда слова про янтарные очи впервые посетили его обычно пустую голову, но в тот момент за улыбку Илианы он мог написать сотни песен. Когда граф прижал рукой еще звенящие струны, поймал на себе ее взгляд.
- Илиана.…
      Девушка вздохнув отвела глаза, и Нико вновь увидел, как в них блеснули слезы, он осторожно, с такими девушками нельзя по другому, снова взял ее тонкие руки в свои.
- Прошу вас, не плачьте, - он улыбнулся, - Поверьте, жизнь дается нам один раз… и надо жить.
- Вы уедете, граф, - тихо произнесла Илиана, теперь глядя прямо в глаза.
- Я вернусь, - пообещал Нико.

Автор: Николя ле Тойе 28.04.2004, 22:10

Комната Арно, подчеркнуто аккуратная, с отсутствием любых излишеств, отличалась как все в Крессо странной твердостью. Эти стены не любили музыки и осуждающе относились к смеху. Они давили на Нико угрюмой правильностью, в них было тесно, несмотря на то, что комната вовсе не была маленькой. Наверное, он слишком долго жил в столице, где крепостные стены заменяют изящные балконы, увитые садовым вьюнком.
      В большом камине гудел, развевая мрак и осеннюю промозглость огонь, но не приносил обычного уюта. Нико пролежал почти час на кровати, глядя в потолок, слушая как рядом дышит спящий Алек, набегавшийся за день на неделю вперед. Сон не шел, зато в голову лезли отвратительные тревожные мысли про погибшего Ярно, про Мирту оставшуюся в осажденной Фалесе и отца в Криэране.
    Бессмысленно жалеть о уже сделанном и о том, чего не можешь изменить. Могло быть и хуже, но судьба и в этот раз сдала Нико ле Тойе не такие уж плохие карты…. К Теням весь этот бред!
    Николя осторожно, что бы ни в коей мере не потревожить спящего ребенка слез с кровати, поспешно влез в брюки и тунику. Милостью Марэля в комнате нашлось пара бутылок вина, заблаговременно принесенных сюда слугами и даже порезанный ломтями сыр и ветчина. Гораздо лучше, чем могло быть и гораздо больше, чем ничего. Гостеприимные хозяева Крессо не рассердятся, даже если узнают, что один из гостей предпочел приготовленным ему покоям менее мрачное место.
        Тяжелая дубовая створка окна предательски скрипнула, пропуская в комнату, холодный ночной воздух. Совсем немного пройти по карнизу и внизу крыша конюшни, лошадок не потревожит его гитара, и они не в коей мере не расстроятся, увидев его несколько нетрезвым. На сеновале достаточно тепло и мягко, что бы потом не лезть обратно в чужие холодные покои по темноте, хотя…. Нико с улыбкой посмотрел вверх, где, несмотря на поздний вечер, горело дрожащим приглушенным светом единственное окно во всем замке, в комнату за которым он хотел бы наведаться. Он хотел, что бы она снова смеялась…
        Не прошло и четверти часа, как молодой граф, со сноровкой выработанной годами, пролез в прохладный сенник через узкое окно под потолком конюшен, скинул на просушенную траву завернутый в плащ ужин, туда же полетели по очереди закупоренные бутыли с вином, и спрыгнул сам. Тишина на мгновения нарушилась чьими-то поспешными шагами, потом вновь стало тихо. «Видно не один ты, Нико, такой умный,»- не иначе кто-то из его рыцарствующих друзей уединился с понравившейся служанкой в самом приемлемом для этого в Крессо месте.
        И что прикажете делать? Кричать «Кто здесь?», пугать людей и портить кому-то вечер. Не то что бы Нико отличался обостренным человеколюбием, но в определенных вопросах чувствовал некоторую солидарность. Тойе уже хотел было потихоньку выбираться на крышу, но в этот момент шаги послышались снова.
        От стены возле дверей конюшни отделилась тонкая невысокая фигура в плаще с капюшоном, и с вызовом оглядывая конюшню, продолжила прерванный Нико путь вдоль закрытых денников. Граф осторожно соскользнул со стога в тень, девушка снова замерла и огляделась.
- Кто здесь? – высокий девичий голос показался в наступившей тишине очень громким, и это несмотря на все надежды Николя, удивившие его самого, была не Илиана Броснэ, почему- то хотелось верить что провинциальная и безукоризненно правильная баронесса способна на безумные поступки.
        Нико промолчал, незнакомка шумно вздохнула, видно ругая себя саму за излишнюю осторожность, потом остановилась напротив какого-то стойла, решительно отодвинула засов, и , распахнув тяжелые двери настежь, потянулась к недоуздку безмятежно жующего овес коня…. И в этот момент Нико, как ему показалось слишком поздно, осознал что это за стойло открыла девушка.
- Стой, - не своим голосом заорал он.
        Незнакомка испуганно обернулась, только сильнее дернув за собой несколько ошалевшего от такой наглости, но стремительно обретающего свой обычный «добродушный» нрав Лютика. Жеребец попятился, прижимая уши к голове, ржание больше напоминало шипение… сейчас как тряхнет головой, что ночную воришку припечатает к ближайшей стенке… картина разъяренного Шторма, крушащего все кругом, очень ясно промелькнула в воображении. Не особо церемонясь, Николя обхватил девушку за талию одной рукой и другой вырвав поводья из ее тонких ладоней резко отвел их в сторону. Лютик дернулся, угрожая выбить из сустава руку и резко вскинулся на дыбы, чудом не подмяв и хозяина и девушку под копыта, потом с храпом, капризно выгнув блестящую черно-гнедую шею, покосился на Нико и даже милостиво позволил завести себя обратно в стоило. Вот такая загадочная скотинка.
        Нико, потирая безнадежно растянутое плечо, посмотрел на уже не прячущуюся под темным капюшоном незнакомку. Выражение лица рыжеволосой красавицы отражало причудливую смесь нахальства и любопытства.
- А вы, сударь, кто такой будете? – очаровательное чудо с видом оскорбленного достоинства подняла бровь.
- Я? – на лице Нико создалось впечатление ложной задумчивости, но глаза уже смеялись, - Я хозяин лошади, был вчера во всяком случае.
- Подумаешь, - пожала плечами девушка, - Я бы его потом вернула… скорее всего.
- И что же заставило такую красавицу бежать в ночь из безопасного замка?
        Девушка на мгновение нахмурилась, откинула со лба светло-рыжую прядку, и лицо ее даже стало немного сердитым.
- Какая разница? Все равно сударь выследил меня, - во взгляде аквамариново-голубых глаз вспыхнул легкий вызов.
- Я никого не выслеживал, - примирительно сказал граф, - И зовут меня Нико.
- Я гостья леди Илианы, - смягчилась красавица, - Раэн. 
- Вот и славно, - Нико улыбнулся, - Вино пить будешь? Только из бутылки придется, бокалов я не захватил.
      Какое-то время Раэн смотрела на своего случайного знакомого, пытаясь понять не смеется ли он над ней, потом сама рассмеялась, и решительно кивнула. Надо сказать ни отсутствие стаканов, ни еда, нарезанная крупными неаккуратными кусками, рыжеволосую красавицу ничуть не смутили.
- И куда же сударыня все таки собиралась? – сеясь спросил Нико.
- Просто уехать, - тихо ответила Раэн, - Я не знаю куда, но там где-то человек, которого я люблю, - с вызовом произнесла девушка, - И я могу за себя постоять….
- В таком случае, я могу предложить вам ехать с моим отрядом.

Автор: Кот 28.04.2004, 22:23

8 день месяца Темнейших Глубин. Вечер. Фалесса.

- Что-то случилось? – Кот поднял на Иванэ глаза и попытался догадаться о мыслях герцога, но это не удалось. Последнее время Иванэ стал непробиваем. Увидеть что-то в его глазах или выражении лица и раньше было нельзя, но теперь…
- С чего ты взял? – Герцог удивленно вскинул брови и отвлекся от просмотра свитка с понесенными потерями.
- С того, что ты уже второй час смотришь в один и тот же список.
- Я всегда забываю, что с тобой нужно быть внимательным. Иногда ты слишком много замечаешь. – Было ли это простой констатацией факта, комплиментом или замечанием, убийца не понял, а потому просто пропустил замечание мимо ушей.
- Так что же все-таки случилось?
- У меня есть дело для тебя. – Без предисловий начал Иванэ. – Нужно вывести несколько людей из города. Ты сам говорил, что хорошо знаешь столицу.
- Знаю, но прежде мне бы хотелось услышать кто это?
- Эвор Тилийский.
Кот усмехнулся.
- Понимаю, но не понимаю, что он будет делать за стенами Фалессы. Не думаю, что Шарк или лирийцы ждут его с распростертыми объятиями.
- Он отправится в Лес. – Спокойно пояснил Иванэ.
- Пешком? – Предположил Кот.
- Нет с помощью… - Герцог вдруг замолчал. – Ему помогут добраться.
Догадаться было не сложно. Мирта.
На миг Коту вдруг захотелось сказать, что ничего подобного он делать не собирается и, что они и так взвалили на хрупкие плечи синеглазой красавицы слишком много, но промолчал.
- Хорошо. Когда?
- Сегодня ночью. – Вынес вердикт Иванэ.
- Тогда мне нужно подготовиться.
- Иди.
Уже у двери Кот остановился и оглянулся.
- Я смогу их вывести, но не смогу вернуться. Что делать мне потом?
Иванэ наконец отложил просматриваемый свиток, взял другой, сделал на полях какую-то пометку и лишь потом заметил, не поднимая глаз.
- Позаботиться о своей шкуре, иначе тебя, видимо, убьют. Но тебе же не привыкать?
Видя, что убийца молчит, герцог добавил.
- Никакая война не может длиться вечно. Всему приходит конец. Когда все это кончится, ты найдешь меня и исполнишь данный тебе заказ. А пока я дам тебе другой.
Выслушав предложение ле Амарры, Кот ничего не ответил и вышел прочь. Из этой комнаты, дома, жизни. Рвать все нити сразу он умел.

8 день месяца Темнейших Глубин. Ночь. Фалесса и ее окрестности.

Дом ле Тойе был тих и темен, но Кот знал, что внутри его ждут.
Дверь легко открылась, и он оказался в полной темноте. Закрыв глаза, он сосчитал до сорока. Тьма отступила. Старый проверенный способ, которому его научили еще мальчишкой на городских улицах столичных трущоб, сработал безотказно. Оглядевшись, убийца направился вперед. Когда он уже почти поравнялся с лестницей, его глаза увидели то, что разум отказался принять. В дверных проемах по обе стороны узкого прохода возникли большие кошачьи тени. Забавно, ему-то уж нечего бояться, раз он Кот.
Тени не шевелились, мужчине вдруг стало смешно. Сдерживая смех, он заговорщически спросил:
- Мяу?
Их темноты раздалось презрительное «Фрррр!», а лишь потом одобрительное «Мрррр!». Его приняли.
Где-то наверху послышались голоса и тихие шаги. Вскоре на лестнице показалась Мирта, одетая по-дорожному, в теплый плащ, а следом Эвор. С тех пор, как наемник видел Князя в последний раз, тот явно стал лучше себя чувствовать, но отпечаток пережитого сохранился, и если и стал менее очевиден, то только потому, что его постарались спрятать. Девушка была серьезна и собрана, но от этого милое личико становилось еще прекраснее. В глазах была заметна усталость и решительность. Сколько же силы пряталось в этом хрупком чуде.
- Мирта, Вы готовы?
- Да…Мы готовы. – Она обвела рукой странную компанию, собранную волей Судьбы вместе. – Это Риган и Фаэнна, - представила она.
- Хорошо, тогда не будем терять времени. До рассвета нам нужно убраться из города. Я проведу вас за стену, а там вы сами знаете, что делать. У меня только одно требование – безоговорочное следование моим словам! – Кот многозначительно посмотрел на двух очаровательных созданий, невинно глядящих на него, как будто догадывался от кого из присутствующих следует ждать своеволия и непослушания. Мирта и Эвор спокойно кивнули, кошки энергично закивали. – Я не собираюсь тратить драгоценное время на вызволение кого-то из неприятностей.
Убедившись, что его слышали, убийца направился к двери. За ним последовали Риган и Фаэнна. Эвор помог Мирте, которая бросила последний прощальный взгляд на особняк, бывший несмотря ни на что ее домом, и потом решительно шагнула в ночную тьму. Захлопнув дверь, Кот возглавил небольшое шествие и углубился в лабиринт городских улиц. До рассвета оставалось около трех часов.

Тоннель нашелся именно там, где ему и положено было быть. За прошедшие годы тоннели, к счастью, так и не научились ходить. Простой подвал в заброшенном доме, бывшем когда-то пекарней, на самой окраине столицы, впустил ночных гостей в свои стены и позволил нагло вторгнуться в сокровенные недра подземелий, пронзавших землю под Фалессой. В узком темном ходе пахло плесенью и почившими с миром крысами. В неверном свете факелов по стенам разбегались зловещие тени. Так, кажется, принято говорить. На самом деле ничего зловещего в них не было. Простые неясные пятна, расплывающиеся по оббитым, выщербленным камням, окружавшим ход. Пятеро идущих вместе притихли. Давящие на плечи тяжесть земли и мыслей угнетали, отзвуки мерных шагов напоминали отсчет минут жизни, темнота обещала вечную дорогу вперед к чему-то, достичь чего не возможно. Будет ли в конце тоннеля когда-нибудь свет?
Но, как правильно заметил Иванэ, всему приходит конец. Пришел он и этому пути. Тогда, когда уже казалось - нет ничего кроме этого проклятого лаза, в котором они сами уподобились крысам, в лицо вдруг ударил свежий ветер. Пламя факела заколебалось, заплясало, как будто дрожа от страха, и погасло, оставив запах гари и тонкую струйку дыма, текущую по ветру в глубь туннеля, туда, откуда только что пришли беглецы.
Кот остановился и отбросил ненужную больше палку, бывшую еще пару мгновений назад их источником света.
- Теперь тихо. Марэль знает, кто там нас ждет…
Дотронувшись до рукояти любимого клинка, убийца мягко, так, как ходят кошки, стал пробираться вперед. Очень скоро путь преградили ветки какого-то кустарника. Ход закончился, также, как и начался – внезапно. Город тоже остался позади. А впереди…Впереди лежал вражеский лагерь.
После затхлого лаза ночной воздух пьянил. В далеком небе, насмехаясь над бренностью творящегося на земле, мигали звезды. Живя в городе, люди забывают о звездах, о том, что они все еще светят в вышине, светят лишь тем, кто хочет их увидеть.
Им повезло. Лирийские или сторнийские палатки находились в некотором отдалении, это и позволило им выбраться на волю незамеченными.
- Мирта? – Кот вопросительно посмотрел на девушку. Та оглянулась на близкий холм, скрывавший ход.
- Нужно больше места, слишком близко к стене…
Наемник кивнул. Ради этих глаз он был готов не только лезть во вражеский лагерь, но и отправится в саму бездну или акулью пасть. Маленький отряд стал пробираться сквозь ночную мглу к кострам близкого войска. Все шло хорошо. Слишком хорошо. Кот предпочел бы каких-нибудь часовых, с которыми пришлось расправиться, чем эту тишину и подозрительное везение. Везение тоже кончается рано или поздно. Но сегодня ему везло неправдоподобно. И все же нужно торопиться.
- Скорее…Теперь уже некогда медлить. Мирта, Вы готовы?
На этот раз девушка кивнула и закрыла глаза. Кошки смотрели своими большими глазами то на Кота, то на Мирту, то на Эвора. Им явно хотелось действовать, но сейчас все было в руках Мирты. Князь явно старался сохранить спокойствие, но его глаза постоянно возвращались к хрупкой девушке, от сил которой сейчас зависели их жизни. В его глазах было волнение. Если бы Кот смог увидеть себя со стороны, он бы заметил, что их с Эвором взгляды в этот миг удивительно похожи. Что-то в графине ле Тойе заставляло мужчин чувствовть свою ответственность за нее.
- Эвор…Князь… - Тот оглянулся на Кота. – Обещайте, что позаботитесь о ней…
Лесной правитель лишь кивнул, но убийца знал – они поняли друг друга.
- Спасибо.
- Это вам спасибо за все. – Поправил Эвор.
- Пора! – Мирта открыла глаза, и в них плеснулось такое, что…
Кот отступил в сторону.
- А вы? - Девушка удивленно посмотрела на убийцу. - Разве вы не пойдете?
- Нет, здесь наши пути расходятся. У меня есть дело, которое лежит в противоположной от Леса стороне.
- А как же лирийцы и сторнийцы? - Эвор обратился к наемнику. - Не думаю, что вас пропустят...Мы останемся. - Он глянул на Мирту, та кивнула. Кошки тут же оказались рядом с Котом, по обе стороны. По их глазам он понял - так просто его не оставят, но теперь им не по пути.
- Не переживайте. Со мной все будет в порядке. Во-первых, лагерь сейчас спит и, во-вторых, я не собираюсь лезть в пекло. Пока мне не надоело жить. Я обещал герцогу, что отправлюсь в Деннир.
Упоминание Иванэ подействовало. Если ле Амарра знает об этом плане, то все будет хорошо. Уверенность в "мече Лаконы" в действии.
- Хорошо. - Эвор отступил. А вот Риган и Фаэнна все еще упрямо стояли рядом. Кот одарил девушек искренней улыбкой, коснулся губами пальцев обеих и добавил:
- Вам нужно идти вместе с Миртой и Эвором. Им вы нужнее. А у кошек, как сами знаете, девять жизней. Было видно, что они разрываются между лесным Князем и новой подругой и человеком, жизнь которого возможно в опасноти.
- Вы должны спешить. - Подтолкнул их Кот. - А мы еще обязательно встретимся.
Кошки наконец сдались.
Риган, Фаэнна и Эвор потянулись к Мирте, та что-то зашептала. Вокруг казалось, плавится воздух, набухая влагой и туманом, легкая морось коснулась лица наемника, оставив капли на ресницах и щеках. Девушка замолчала, и Кот понял – сейчас. Три силуэта стали, как бы размываться, растворяясь в окружающей тьме.
Водный мираж окончательно рассеялся, закрутившись небольшим смерчем и распался в ничто. Под смеющимися звездами остался один человек.
Ночь умирала. Над далеким лесом уже занимались краски нового дня, они все-таки успели до рассвета. Задание Иванэ выполнено, но только на половину. Главное еще впереди и для этого он должен отправится как раз в лагерь осаждающих город войск.

Автор: Доминик ле Рамлет 28.04.2004, 22:44

11-12 число месяца Темнейших Глубин.
Лакона. Владения Франциска ле Шаорина.

   Доминик оглядывался по сторонам, пытаясь разглядеть хоть что-то в наступивших сумерках. Они с Артуром наконец достигли владений Франциска ле Шаорина, в которых что-то должно было произойти чрезвычайно важное.
   Все-то время пока они ехали, наемник не проронил и десятка слов, хотя юноша и пытался его развести хоть на какой-то разговор. Хотя бы узнать свою дальнейшую участь – ведь он так и продолжал гадать, зачем он понадобился наемнику. Может, Артур его взял в заложники? Но зачем – семья ле Рамлетов была небогата... Он спокойно мог бы найти кого-нибудь познатнее...
   Неизвестность убивала хуже лирийца... Но вот они достигли Шаорина, и Артур как будто повеселел. По крайнее мере, так показалось Доминику...
   - Ну что? – спросил он у своего "провожатого". – Мы у цели?
   Артур кивнул, оглядываясь кругом:
   - Совершенно верно. Мы у цели.
   - И что теперь? – как можно более безразличным голосом спросил Доминик.
   - Теперь... – вот в голосе ле Тейна точно нельзя было различить никаких эмоций. – Теперь, надо дождаться остальных...
   - Братство? – Доминик вздрогнул.
   - Братство, – подтвердил Артур.
   На встречу им вышли какие-то люди... На вид обычные слуги... Но как знать – можно ли им доверять? Они наверняка заодно с ле Тейном!
   Конюх забрал у них лошадей, и наемник жестом приказал идти за ним. Они направились по направлению к одному из высоких зданий, настоящему замку. Две высокие башни, крыша, подпираемая могучими колонами, резные фигурки, остроконечные шпили...
   Родовой замок ле Шаоринов... По древности и знатности своего рода Шаорины могли потягаться с ле Фалессами, но к началу правления Селины они обеднели настолько, что вынуждены были начать распродавать свои земли... Потом Франциск стал первым министром, у него появились деньги и он смог все вернуть. Захолустье и пустыри превратились в райский сад... 
   Они вошли через искусно отделанные янтарем двери и поднялись по извивающейся, словно гигантский змей, лестнице, прошли по, казалось бесконечному, коридору, на стенах которого висели прекрасные картины, и вот очутились у двух комнат.
   Артур молча отворил одну из дверей, толкнул туда ле Рамлета, закрыл за ним дверь на ключ – юноша слышал, как заскрипел ключ в замочной скважине, а сам вошел в другую комнату.
   Доминик кинулся к единственному окну. Так и думал - решетка. Что ж, делать нечего – надо спать... Уснуть... А ему каждую ночь все снится проклятая битва, не дают уснуть крики погибающих, и каждую, каждую ночь они снова приходят к нему...
   Утром его разбудил крик петуха...
   Юноша вскочил... Почти сразу снова кто-то загрохотал ключами, и дверь открылась. Но на этот раз за ним пришел не ле Тейн, а незнакомый ему человек, видимо один из слуг в поместье. Он, тоже не говоря ни слова, жестом позвал его за собой.
   Снова проделав путь мимо картин, скульптур и прочих красивостей, Доминик попал в залу, в которой собралось великое множество вооруженных людей. Среди них был и Артур, который что-то говорил собравшимся вокруг него:
   - ... сейчас наша – не дать Сафару перейти Салерну... – услышав эти слова Доминик не поверил своим ушам. Как так – сражаться с лирийцами? Но ведь Артур и Коршун спокойно болтали с ними пять дней тому назад. Решив, что он что-то понял не правильно, ле Рамлет подошел поближе.
   - Затем... – Артур махнул рукой. – Настанет час, тех, что на севере...
   Народ заголосил, обсуждая сказанное только что... Доминик почувствовал, что упустил что-то очень важное... Зачем все эти люди собрались здесь до рассвета? О чем говорил Артур?
   Он подошел к нему. Тот болтал с какой-то девицей, обвешанной оружием, но как только увидел ле Рамлета, развернулся к нему.
   - Уже проснулся? – ухмыльнулся Артур. – Хорошо... есть кое-какие дела...
   - Дела? – изумился Доминик. – Какие у меня могут быть с Вами дела?
   - Не заговаривайся, – оборвал его ле Тейн. – Сам увидишь...
   - Это правда, что Вы собираетесь воевать с лирийцами?
   - Да, – Артур даже не глядел на него, а вертел головой по сторонам.
   - Почему бы Вам тогда не присоединится к армии Ярно? – Доминик сложил руки на груди и внимательно посмотрел на Артура.
   - Потому что Ярно проиграет.
   - С чего Вы взяли?
   - Это ясно видно по соотношению сил... – Артур криво усмехнулся. – Если конечно Марэль не спустится с небес, и не поможет Ярно – тот проиграет... Конечно, боги бывают весьма прихотливы в своих желаниях, и может быть, они и украдут победу у лирийцев... Но эта победа – будет ворованной...
   Доминик ничего не понял. Что за ерунду он несет?
   - То есть Вы не будете воевать с лирийцами?
   - Будем... – улыбнулся наемник. – Но сами по себе...
   - Вас же мало? – ле Рамлет оглядел залу. Да, пара сотен человек здесь бы и набралась, но что это против шестисоттысячной Орды?
   - В малом – великая честь... – неожиданно заявил ле Тейн, махнув рукой в стальной перчатке в сторону стены, на которой была намалевана желтая поющая канарейка.
   - Честь? – Доминик встрепыхнулся. – Что Вы знаете о чести? Вы предали Ярно и Нико, Вы пошли на сговор с лирийцами...
   - Если бы я не пошел на сговор с лирийцами, то ты был бы уже среднего пола... – ухмыльнулся Артур.
   Юноша побледнел. Впрочем, здесь Артур был прав. Возможно, Братство действительно поможет в войне против Орды. Надо использовать любые средства против захватчиков. Даже такие как Артур.
   - Ну, хорошо... – Доминик развел руками. – Допустим, Вы правы... Что Вы предлагаете?
   - А я не предлагаю, – улыбнулся ле Тейн, и хлебнул из принесенной ему кружки пива.  – Пусть Ярно предлагает. Я делаю. Пошли за мной... Будем перевооружаться...
   Артур направился к двери, которая вела во внутренний двор. Доминику ничего не оставалось, как последовать за ним.
   В глаза ударил свет восходящего солнца, и парень прикрыл глаза рукой, а когда смог увидеть хоть что-то, оказалось, что они стоят посреди гор разложенной в кучи амуниции, сверкающих доспехов, шлемов и мечей...
   - Оружие из таинственной Туманной Долины...   - протянул Артур, взяв в руки один из клинков. – Сталь лишь немного уступает по качеству сторнийской...
   - Откуда оно здесь? – поинтересовался Доминик.
   - Ну, в свое время об этом позаботился хозяин своего места, – ухмыльнулся ле Тейн. – Должен же кто-то думать о том, чем будут сражаться императорские рыцари...
   - Но – вы не рыцари, – заметил ле Рамлет. – Вы – наемники....
   - В этом ты прав, - согласился наемник, - мы лучше, чем рыцари...
   - И чем же?
   Артур промолчал, внимательно разглядывая доспехи, словно пытаясь выбрать среди них что-то подходящее.
   - Держи-ка... – он протянул юноше кольчугу, - выбери себе что-то по размеру... У тебя есть три дня – затем мы уедем отсюда.
   - Куда?
   - На войну... – ядовито улыбнулся Артур. – Ты же так туда хотел попасть...
   Юноша кивнул. Все же к этому стоит подойти попроще. Если он может послужить Лаконе таким образом – то, какие могут быть сомнения. Один из полководцев Тарла на войне с лирийцами когда-то заявил, что если ему предложат союз сами Тени, то он все равно согласится.
     Не велика, конечно, честь сражаться руку об руку с наемниками, но все же... все же...
   Доминик задумался, а когда придумал подходящий ответ, Артура уже не было рядом. Кругом ходили все те же незнакомцы, обвешанные оружием... Юноша завертелся волчком, пытаясь увидеть, куда мог направиться наемник с ледяным взглядом.
    Зацепившись взглядом за какой-то темный закоулок, ле Рамлет решил пойти туда. И в самом деле, наемник оказался там, разглядывая какие-то темные шкуры...
   - Что это? – Доминик было сунулся поближе, но ле Тейн его схватил за плечо.
   - Не трогай.
   - Х-хорошо... Но что это? Чешуя... это дракон?!!
   - Нет. Ящер. – Артур как всегда был краток. – Они водятся на севере.
   - А зачем вам их шкуры?
   - Это есть Wunderwaffe, как говорят у меня на родине... – серьезен, как никогда, заметил ле Тейн.
   - Вундер-что? – Доминик, как всегда, не понял.
   - Не важно, - усмехнулся ле Тейн, - главное то, что штука архиполезная...
   Ле Рамлет пожал плечами. Ну, полезная и полезная, ему-то что...
   Артур некоторое время еще постоял, а затем вышел быстрым шагом. На этот раз Доминик решил за ним не следовать.

Автор: Сильвия ле Нуаран 29.04.2004, 1:53

12-14 число месяца Темнейших Глубин. Криэран.

   Если уж начинает везти, так до сокровищ, а если не везет, так вас укусит вампир. Хотя... что в этом плохого, если по-хорошему?
   Да ничего вообще, кроме того, что ясный день стал чем-то совершенно невообразимо непереносимым. И приходилось кого-то кушать.
   В начале меня это пугало, потом я стала относиться к этому философски. В конце концов – это вечный закон природы. Мы едим, нас едят. Вампиры лишь удобно расположились наверху этой пищевой пирамиды.
   Впрочем, все не так. В начале была ужасно-прекрасная Син, которая что-то болтала про поколения, свет, мертвых, которых нельзя есть... В общем, несла всякую чушь. Я даже толком-то и не запомнила ничего, и от дневных прогулок меня спасло только седьмое (или какое там?) чувство. С памятью случилась вообще какая-то белиберда из серии "тут помню, тут не помню, а тут я рыбу заворачивал".
   Я упорно пыталась собрать рассыпающиеся на кусочки события из прошлого. Для начала вспомнить, какое было число. Число упорно не вспоминалось. Зато луна, стоящая за окном сказала многое – судя по всему, прошел всего один день. Хорошо.
   Потом хладный труп, который меня совершенно не удивил. Даже забавно. Я вышла из дома и пошла, куда глядели мои глаза...
   Дальше... ну, наверное, я убила еще кого-то... и еще кого-то... Я вовсе не считала их, а мной овладела жажда крови... Даже не еды, а просто убийства... Теперь для меня это стало совсем не сложным, я перемещалась с огромной скоростью, и те, кто встречался на моем пути, даже не понимали, что с ними происходило.
   Забавно, оказалось, что самый простой способ убить человека – это свернуть ему шею. И никакие дурацкие железные штуки не нужны. Одно движение рукой – хруст, и то, что было человеком, падает и больше не встает. Я дошла до памятной стены, спрыгнула с нее, и прошла по городу. Да, лирийские патрули... Они не были проблемой.
   К сожалению, ночь (такая продолжительная в это время года) закончилась, и пришлось вернуться домой. Как я уже говорила, о восходе этого отвратительного солнца меня предупредило некое чувство... Смутно захотелось спрятаться, забиться куда-нибудь поглубже... Но я отправилась домой...
   Затем, сытая и довольная заснула... Разбудила меня опять луна. На этот раз я соображала получше... И просто отправилась гулять по улицам ночного города. Многое изменилось и во мне и вокруг. Эти новые обстоятельства стоило использовать.
   Очевидно, стоило таки поискать Тарикэ. Стоило избавить страну от наводнивших ее лирийцев. Подумав, я решила, что одна (какой бы силой я не обладала), никогда не справлюсь... Следовательно... Даже все папочкины денежки не помогут собрать армию. Но... если уж Син смогла сделать меня такой, то и я смогу сотворить нечто подобное.
   Роба я нашла достаточно быстро. Похоже, он был рад меня видеть. Наивный.
   - Сильв, привет! И – замахал ручкой. Что ж, я подошла.
   - Что-то ты бледная какая-то? – надо же заметил.
   - Будешь тут бледной, – пожала плечами я. – Что твой друг так и не нашел тех, кто похитил Тарикэ?
   - Нет, но, похоже следы ведут туда, – и он махнул рукой в направлении Нижнего Города.
   - Да... – я придвинулась к нему поближе, - Там ее, пожалуй, найти сложно... Но нет ничего невозможного...
   - Слушай... – Роб повертел головой туда-сюда. – Я все-таки на посту. Ты это... поосторожнее... – это он к тому, что я как раз примеривалась, куда бы вцепится в его шею. Подумал, наверное, что я целоваться полезу... Это он зря, зря...
   - Ты, побери тебя Тени, думаешь, что? Все так просто? – спросила я его. – За все надо платить друг мой!
   - О чем ты, Сильв? – нахмурился Роб.
   Ммм... Как же это сделала Син? Ну, надеюсь, я ничего не напортачу...
   Я осторожно схватила его за шею, и чуть-чуть подняв над землей, потрясла. Роб выпучил глаза, даже не столько из-за недостатка воздуха, сколько от удивления. Я сжала пальцы чуть посильнее. Он обмяк.
   Наклонилась над бесчувственным телом. Жив. Пока. Эх, наверное, другие вампиры умеют жертву взором пламенным гипнотизировать, а мне пока приходится обходиться грубыми и жесткими методами. Но, как говориться, тяжело в учении, легко в бою...
   Я чуть-чуть "пошаманила", и вскоре тело зашевелилось. Судя по всему его тоже придется кормить. Эхх...
   Еще одна жертва, чье имя мне осталось неизвестным... Я притащила ее к Робу и тот, все еще не соображая что, происходит, присосался. Потом взгляд его приобрел более-менее осмысленное выражение, и он уставился на то, что держал в зубках. Прелесть. Он шарахнулся от нее, от меня... Кинулся во мрак ночной и побежал. Что ж, похоже, его тоже придется убеждать. А то еще натворит глупостей.
   Бегал он здорово, чуть хуже, чем я, но я нашла его в три счета – все его мысли странным образом окликались как эхо в моей голове.
   - Что со мной? – с этой актуальной фразой, он застыл на крыше огромного здания, судя по всему одного из тех, что были ненамного ниже смотровой башни. Во всяком случае, здесь на ночной город открывался потрясающий вид. В нижнем были видны множество факелов – судя во всему лирийцы усилили патрули.  Наверное, их взбудоражили трупы на улицах. А ведь в лаконской части города я тел не оставила. Что ж – боятся, значит уважают.
   Но вернемся к нашим баранам. То есть Робу.
   - Видишь ли... – я подошла к нему. – Ты вампир.
   - Вампир? – он был ошарашен, как будто полчаса назад не высосал из бедной девчонки всю кровь.
    - Да, – я встала рядом. – Поверь мне, это действительно так...
   - Зачем, зачем ты сделала это со мной? – он глядел жалостливо, я чуть не прослезилась.
   - Ну, кто как не ты... – я похлопала его по плечу. – Мужайся, нам предстоят великие дела...
   Он молчал... молчал... но я слышала его мысли, они мелькали в моей голове...
   - Весь город лежит перед нами... – продолжила я. – Мы сможем выбить отсюда лирийцев... Найти Тарикэ...
   - Но какой ценой? – он шептал. – Наши души будут навеки прокляты...
   - Да Тени с ней, с душой... – я рассмеялась. – Мы бессмертны, друг мой...
   Хм... Бессмертие бессмертием, но опять вставало проклятое солнце... Пора было снова прятаться.

Автор: Илиана ле Броснэ 29.04.2004, 13:45

9 месяца Темных Глубин.
Западная Лакона. Крессо.

Я вернусь…
Это обещание было как песня. Оно дарило надежду и значило так много.
Я вернусь.
Во имя Мареля, вернись! Пусть не ко мне, а просто… Только вернись! Только вернись…

Утром почти в половину уменьшившийся отряд Николя ле Тойе уезжал. Иллиана стояла между отцом и хмурившимся  братом. После вчерашнего Корвин явно страдал головной болью. Николя поднялся на крыльцо к семейству ле Броснэ.
- Вы всегда у нас желанный гость, - веско сказал глава семьи. – Я предупрежу соседей. Если вам понадобиться помощь, любая помощь…
- Я не забуду. – Ответил Николя, и мужчины обменялись понимающими взглядами.
- Дорогой, - Розалин ле Броснэ осторожно позвала мужа.
- Что? Тебе плохо? – Барон обеспокоено заглянул в глаза внезапно побледневшей жены.
- Да. Что-то голова… Простите, - Обратилась она к Николя, – в моем положении это бывает… Я желаю вам удачи.
- Благодарю вас, баронесса, - со всей возможной благовоспитанностью отозвался Николя.
И поддерживаемая мужем она скрылась в доме.
- Ну…
Взгляды Корвины и Николя скрестились как клинки. Затем они обнялись.
- Вот Тени… Может мне лучше с тобой? – Вопросительно заглянул другу в глаза Корвин.
- Нет. – Твердо откликнулся он. – Ты нужен здесь. Помни про Лесное.
- Конечно.
Николя отступил на шаг, собираясь спуститься со ступеней
- Николя, - решилась, наконец, Иллиана.
Их взгляды встретились. Она почувствовала, как невидимая рука пережала ей горло.
Я вернусь…
- Я… Я хотела вам что-нибудь подарить… На удачу…
Не гнувшимися руками она сняла с шей золотую цепь с янтарем, оправленным в золото, тем самым который её довелось снять с мертвого брата.
- Он хранил меня, пока я добиралась домой. Пусть сохранит и вас.
Николя опустил голову, позволяя ей надеть на него золотую цепь.
- Благодарю вас, леди. – Сверкнув бесшабашными синими глазами, поблагодарил он.
Иллиана с секунду смотрела в его глаза. Она тонула в их светлой синеве, такой близкой... Не помня ничего вокруг, она приподнялась на носки и легко коснулась его губ. Теплые губы Николя дрогнули, отзываясь, а Илли не давая ему опомниться и обнять себя, буквально спряталась за спину брата.
- К-хе… - кашлянул Корвин. – Я ничего не видел… Ты давай иди, - ели сдерживая улыбку, обратился он к другу. – Тебя, кажется, ждут…
Иллиана слышала каждый шаг уносящий Николя ле Тойе прочь. И каждый отзывался странной болью. Она вышла из-за широкой спины брата.
- Отцу бы это не понравилось… - заговорщицки шепнул ей на ухо брат.
- А кто ему скажет? – Невинно спросила Иллиана, чувствуя, как щеки покрылись румянцем.
- Гм… Но точно не я!
Она ничего не ответила. Все её внимание сосредоточилось на Николя. Вот он сел в седло, открыли ворота, и рыцари нестройной колонной потянулись прочь из замка. Николя медлил, перебирая поводья. Иллиана прикусила губу. Ей так хотелось птицей слететь с крыльца, уткнуться в эти жесткие доспехи, сказать то, что осталось не сказанным… Между тем последние из уезжавших проехали мимо Нико. Он повернул своего танцующего от нетерпения жеребца… и неожиданно поднял его на дыбы. Доспехи сверкнули в свете, бог знает как пробившегося сквозь тучи, солнечного луча. Но тут же получив ощутимое поощрение в виде шпор под бока, конь рванулся догонять колонну.
Ворота закрылись, отгораживая замок от внешнего мира. Заскрипел механизм, поднимавший мост.
- Может, помашем им со стены? – Предложил Корвин сестре.
- Нет, - покачала головой она. - Пойдем в дом. Холодно.

Автор: Raen 29.04.2004, 17:07

с 24 по 30 месяца Падения Зерна. Лакона. Крессо.

Раэн почти безразлично следила за казнью графа. Ее больше задела замужество бедной девочки: "Все Тени! Дайте ей силы пережить позор еще раз.. Да и потом жить с этим... этим именем". Девушка развернулась и столкнулась взглядом с горящими глазами Мстиша, также наблюдающим за происходящим. Она очень странно посмотрела на него и направилась в замок. Вечером их представили барону. Им милостиво разрешили жить в замке Броснэ. Иллиана была внимательна и нежна, но Раэн никак не могла преодолеть странного чувства по отношению к красавице-баронессе. В глубине души она продолжала ревновать ле Нуарана к ней. И невольно сравнивая себя с ней, Раэн понимала насколько они не похожи. Девушка зачастила в библиотеку, где могла в тишине и покое читать книги, пытаясь подавить в сердце тревогу и избавится от томительного ожидания. Ее здоровье не позволяло ей пока сесть на коня, но в глубине души она поклялась, что как только сможет это сделать тут же покинет замок. В один из дней, зайдя в библиотеку она увидела там Илли, рассматривающую корешки старинных книг. Девушки улыбнулись друг другу. Раэн села к окну, достав любимую книгу с описанием рыцарских приключений в давнишние годы, когда войны следовали одни за другим. К ней тихо подошла Илиана:
- Раэн, мне кажется, что тебе плохо здесь?
Аквамариновые, тревожные глаза встретились с глубокими, карими глазами, испытывающе глядя в них. Но ничего кроме участия и желания помочь Раэн не нашла в ласковом взоре хозяйки замка.
- Я не могу долго сидеть без дела, сударыня..
- Илиана, если тебе не трудно, - поправила ее собеседница. - Почему бы тебе не поучить меня метанию дротиков?
Рыжеволосая девушка улыбнулась:
- Зачем тебе это, Илиана?
- Всякое может случится, я хочу уметь постоять за себя.
- Хорошо. Хотя я с трудом себе представляю ситуацию, когда ты не нашлось рыцаря, чтобы защитить тебя.
Лицо юной баронессы омрачилось и Раэн готова была откусить свой язык:
- Прости. Я забыла.. точнее я все время пытаюсь забыть это.
- Я тоже хотела бы забыть, но..
Неожиданно рука Раэн коснулась рук Илианы, внимательно рассматривая их:
- У тебя должно хорошо получится, Илли. Мой брат говорил, что вышивание требует большей ловкости пальцев, чем кидание маленьких кинжалов, где всегда достаточно лишь одного укола.
С этого разговора они много времени проводили во дворе, тренируясь в меткости и дальности метания тонких дротиков. Илиана оказалась способной ученицей и очень скоро легко могла попасть с расстояния двадцати-тридцати шагов в центр мишени.



...Ей нечего было делать тут и это бездействие угнетало. Раэн медленно прошла в отведенную ей комнату и подойдя к окну с невыразимой тоской уставилась в расстилающийся за пределами замка лес: "Где ты сейчас? Что с тобой?" Глаза закрылись, девушка прижалась к холодному камню стены, тихо сползая на пол и еле сдерживая слезы. Неожиданно ее подхватили на руки, обнимая.
- Что с тобой, Раэн?
Это мог быть лишь один человек. Руки Мстиша укачивали ее, как ребенка. И ей действительно хотелось укрыться в этих руках, но обманывать она не могла, да и не умела толком:
- Все хорошо. Просто я вспомнила Миста.
Он вздрогнул и медленно опустил ее. Долгое мгновение они стояли рядом в гнетущем молчании, затем Раэн прямо посмотрела в его глаза:
- Я люблю его.
В глазах парня плеснулась боль и еще какое-то странное чувство, тяжелый вздох вырвался из его груди. Мстиш медленно, словно завороженный ее глазами, коснулся длинных, рыжих локонов:
- Что ты сделала со мной? - рука обвилась вокруг девичьей талии и губы страстно коснулись ее губ. - Я не могу тебя держать, но прошу - подумай. Он - насильник, убийца, наемник.. Что тебя ждет рядом с ним?
Глаза Мстиша заблестели сталью и в глубине их полыхнула исчезнувшая было ненависть. Раэн ладонью сдержала поток его слов, ощущая невыразимую горечь от того, что каждое слово было - правдой. В глазах заблестели слезы и одна медленно покатилась по щеке. Это подействовало на него сильнее всего. Мстиш крепко прижал ее к себе, стирая слезу губами. Девушка обняла его в ответ, тихо шепча:
- Прости.

8 месяца Темных Глубин.
Западная Лакона. Крессо.

Угрюмый и мрачный замок полнился людьми, во дворе кружились рыцари, некоторых украшали боевые раны. Лица девушек-служанок невольно сверкали улыбками. Те, что посмелее бросали откровенные взгляды на красавцев-воинов. Раэн чуть не усмехнулась сама себе, разглядывая в отличии от остальных - коней. В окно, откуда она наблюдала хорошо просматривался весь двор. Всадники ее мало интересовали, ей нужен был хороший, боевой конь, чтобы смог выдержать любые испытания. У молодого человека, который первый спешился и являлся явно лидером отряда был не конь, а зверь: "То, что нужно! А юному папаше пора бы позаботится о сыне, а не таскать за собой по лесам и полям.. Вот обалдуй!" Раэн внимательно рассмотрела и всадника, которого она собиралась сделать пешим воином. Издалека было видно, что юноша очень устал, но судя по всему даже усталость не могла погасить блеск этих глаз: "Хмм.. Да вы, сударь, будете заняты либо своим сынишкой, либо одной из мельтящащих тут девушек, а может наконец развеселите Илли, спев ей балладу.. Вообщем, вам не до коня будет, сударь. Возможно, если я выживу, то обязательно попрошу у вас прощения." Рыжеволосая головка наклонилась еще раз внимательно разглядывая выбранного красавца-коня, а потом она решительно отошла от окна, не желая никому попасться на глаза.

Девушка скользила по дому бесшумно, как тень. Двор она миновала легко и быстро, а вот зайдя на конюшню - испугалась внезапного шороха. Дурацкий вопрос вырвался сам собой и она потом готова была сама себе пинка дать. Но вокруг царила тишина. Раэн глубоко вздохнула и решительно прошествовала к дремлющему в своем стойле Лютику. Она не успела вывести коня, когда ее оглушил крик:
- Стой!
Последующий события ее очень раздосадовали: во-первых - ее выследили, во вторых - конь снова оказался на своем месте и в-третьих - нет, ну надо было так глупо попасться?!! "Нападение - лучшая защита" - это Раэн знала наверняка, поэтому не стала ждать когда молодой человек разразится гневной тирадой и задиристо спросила:
- А вы, сударь, кто такой будете?
- Я? – на лице Нико создалось впечатление ложной задумчивости, но глаза уже смеялись, - Я хозяин лошади, был вчера во всяком случае.
- Подумаешь, - пожала плечами девушка, - Я бы его потом вернула… скорее всего.
- И что же заставило такую красавицу бежать в ночь из безопасного замка?
Девушка на мгновение нахмурилась, откинула со лба светло-рыжую прядку, и лицо ее даже стало немного сердитым.
- Какая разница? Все равно сударь выследил меня, - во взгляде аквамариново-голубых глаз вспыхнул легкий вызов.
- Я никого не выслеживал. И зовут меня Нико, - миролюбиво ответил юноша.
- Я гостья леди Илианы, - смягчилась она, - Раэн. 
- Вот и славно, - Нико улыбнулся, - Вино пить будешь? Только из бутылки придется, бокалов я не захватил.
Девушка удивленно хлопнула на него ресницами, но при взгляде в эти зеленые глаза, в которых неудержимо прыгали искры веселья, она и сама не удержалась от веселого и легкого смеха. Они уютно расположились на огромном стогу сена, уплетая принесенную Николя снедь с завидным аппетитом и делая по очереди глотки из бутылей с вином. Раэн впервые за многие дни стало легко и просто и она с видимым наслаждением вытянулась на сене. Глаза Нико скользили по ладной фигурке девушки, невольно смеясь, когда в его воображении она таки попыталась гарцевать на Шторме: "Хотя такая - могла бы, наверное".
- И куда же сударыня все таки собиралась? – смеясь спросил Нико.
- Просто уехать, - тихо ответила Раэн, - Я не знаю куда, но там где-то человек, которого я люблю, - с вызовом произнесла девушка, - И я могу за себя постоять….
- В таком случае, я могу предложить вам ехать с моим отрядом.
Раэн выпрямилась, глядя на него во все глаза:
- И куда вы, сударь, собрались? У вас сынишка. Судя по тому, что вы везде его таскаете с собой, его мать..
Смех Николя прервал ее:
- Нет, нет, Раэн!!! Эта кара небес, посланная мне за грехи мои... И он со мной по своему желанию.. Или я с ним, - чуть помолчав, добавил Николя. - Поэтому, присоединяйся. Можешь в волю повозится с этим чудом, пока мы будем громить отряды лирийцев...
- Эй, минутку! Я очень хорошо владею мечом, Нико, а также могу пришплить любого дротиком, если мне вдруг не понравится в нем что-то!
Нико удивился, но тут же поднял руки:
- Пощади, юная воительница. Если честно, то я думаю одного взгляда этих дивных очей достаточно, чтобы испепелить любого нечестивца, посмевшего рассердить тебя.
Раэн покачала головой:
- Странно, что ты до сих пор жив, Николя.
- М?
- Ты уже дважды сильно меня разгневал, - лукаво усмехнулась Раэн.
Нико подмигнул ей:
- У меня смягчающие обстоятельства: я спасал одну из самых очаровательных женщин от бешеного зверя, почти дракона.. А потом узнавал возможности своего будущего соратника.
Они рассмеялись. Рука Нико привычно взяла гитару и, чуть коснувшись ее струн, он запел, глядя на звезды:

Ни дождика, ни снега,
Ни пасмурного ветра
В полночный безоблачный час.

Распахивает небо
Сияющие недра
Для зорких и радостных глаз.

Сокровища вселенной
Мерцают, словно дышат,
Звенит потихоньку зенит.

А есть такие люди,
Они прекрасно слышат,
Как звезда с звездою говорит.

- Здравствуй! - Здравствуй!
- Сияешь?    - Сияю.
- Который час? - Двенадцатый примерно.

Там, на Земле, в этот час
Лучше всего видно нас.

Слушая мелодичный голос Николя, Раэн решила, что ускользнет тайно: "А для Илли оставлю записку.. Она такая хорошая и я так и не смогла ей сказать о себе всего... Какие звезды.. Надеюсь, что где-то и ты смотришь на эти звезды, любимый..." Девушка уютно свернулась возле тихо перебирающего струны Николя и сладко заснула.

Автор: Tarike 29.04.2004, 20:31

9 число месяца Темнейших Глубин. Хайдолла


Тарикэ сладко зевнула, прежде чем открыть глаза. Ей захотелось сменить положение, но внезапно она поняла, что не может этого сделать. Она поражено открыла глаза, обозревая бескрайнюю пустыню и главное.. Ее нес на руках какой-то человек. Принцесса почувствовала, как страх забирается в ее сердце: она опять неизвестным ей образом переместилась во времени и пространстве. Еще немного и девочка бы просто впала в истерику, но вдруг в ее голове возник образ отца: "Если страх завладеет твоим сердцем, открой глаза и разгляди его внимательнее. Он не станет меньше, но ты станешь сильнее". Тарикэ иногда была очень послушной дочерью и данный миг не был исключением. Принцесса принялась сосредоточенно разглядывать своего похитителя, но поняв, что страх от этого только усиливается - темные глаза незнакомца горели странным пламенем - она решила, что лучшим выходом будет разговорить его:
- Ты кто? - первый вопрос не отличался оригинальностью, но надо же было с чего-то начинать.
Незнакомец соизволил посмотреть прямо в глаза своей пленице и продолжил путь:
- А меня зовут - Кали, - продолжила девушка, но потом поняла, что называться вымышленным именем бессмысленно. Они явно находились на ее родине.
- Нет, настоящее мое имя - Тарикэ. Принцесса Тарикэ, - веско добавила она, наблюдая за лицом.
Ни одна жилка не дрогнула. Для него явно не тайна кто она такая. Девочка вздохнула и продолжила:
- А куда ты меня несешь? И как я попала сюда? Где Сильвия? Давно ты меня сюда принес? А сколько нам идти? Я что-то не могу вспомнить который сейчас час. У меня голова начинает расскалываться от этих перемещений. Правда. Знаешь, я не могу понять - как они происходят, а главное, во имя Каара, зачем они происходят. Вот, например, ты зачем переместился сюда? Там в городе так красиво. Я не успела его рассмотреть до конца. Ты очень невовремя унес меня, - обвиняюще посмотрела она на него. - У меня завтра свидание со Свеном. Или уже сегодня? Или оно уже должно было быть? Ой, я запуталась. Ты не мог бы ответить какой сегодня день?
Незнакомец явно был ошарашен количеством информации и поэтому молчал. По крайне мере думать так было успокоительнее. Принцесса тоже помолчала пару мгновений, определяясь что же ей по настоящему хочется узнать. Уж слишком настырно они приближались к чему-то, что по ощущениям Тарикэ было уж очень неприятным. Если бы она могла, то вырвалась бы из крепких рук и убежала бы не разбирая дороги. Но похититель, словно читая ее мысли, только крепче прижал свою ношу к себе, продолжая шагать. Девушка поежилась в его руках, пытаясь хоть чуточку сменить свое положение. За это ей достался весьма мрачный взгляд, на что она ответила с неожиданным вызовом:
- Не пугай меня еще больше! Дальше уже просто некуда к твоему сведению! И будь так мил, ответь хотя бы на один вопрос! - темные очи Тарикэ старались пробить стену безмолвия, которая окружила этого человека.
- Какой? - голос был неожиданно глубок и даже приятен.
Девочка перевела дыхание:
- Зачем ты похитил меня?
- Ты - последнее звено.
- А где первое? - ухватилась за ответ принцесса, но ее похититель вновь замолчал.
Девушка вздохнула и попыталась успокоится. Бесконечный песок, горячий ветер и словно бросающие вызов земле яркие облака в сиреневой дымке вот и все, что она видела вокруг. И лишь глубоко сидела странная уверенность: впереди была та странная цепь, о которой обмолвился этот странный человек.
"Каар! Да человек ли он?!" - но руки, которые несли ее были теплы, а слева, как ни странно раздавались удары сердца. Человеческого сердца.
- Раз ты все равно молчишь, то буду говорить я, - повелительно молвила Тарикэ.
Губы мужчины тронула кривая улыбка, словно говорящая: "Кто ж тебе помешает?!" Как ни странно, но она еще больше ободрила принцессу и она подумав пару мгновений решительно сказала:
- Я прочитаю тебе стихотворение.. Целиком я не помню его, оно длинное, но вот что вспомню - расскажу. Возможно тебе даже понравится. Оно... знаешь такое... Величественное и грозное. Как Великий Каар, наверное.
Тарикэ еще пару мгновений помолчала, а потом прикрыла глаза и начала читать нараспев, чуть помогая себе рукой, мягко отбивающий ей одной известный такт:
"В дворце небес, где шла моя стезя,
Есть много столь прекрасных самоцветов,
Что их из царства унести нельзя;
Таким вот было пенье этих светов;
И кто туда подняться не крылат,
Тот от немого должен ждать ответов.
Когда певучих солнц горящий ряд,
Нас, неподвижных, обогнув трикраты,
Как звезды, к остьям близкие, кружат,
Остановился, как среди баллаты,
Умолкнув, станет женщин череда
И ждет, чтобы отзвучал запев начатый,
В одном из них послышалось: "Когда
Луч милости, который возжигает
Неложную любовь, что ей всегда
Расти с ним вместе, так в тебе сверкает,
Что вверх тебя ведет по ступеням,
С которых сшедший - вновь на них ступает,
Тот, кто твоим бы отказал устам
В своем вине, не больше бы свободен
Был, чем потом, не льющийся к морям."
- Вот.. Мне кажется, - она резко оборвала себя. Теперь они ступали в темнющих помещениях, где не было видно дальше собственной руки.
Тарикэ глубоко вздохнула, справляясь в очередной раз с охватившим ее страхом:
- Тут темновато, да? Может факел зажечь? Я могу его понести. Ведь у тебя руки заняты, - ее голосок единственное, что нарушало тишину этого темного мира. - Еще немного и я точно испугаюсь.
Последние слова она сказала помимо своей воли, но именно они вызвали странную, ответную реакцию. Незнакомец заговорил своим глубоким голосом, окутывающим слух:
- Ничего удивительного. Все в мире боятся кого-то или чего-то. А иногда - за кого-то. Как мне кажется ты даже будешь рада.. спустя пару мгновений.
- А что будет?
Он не собирался отвечать. Он просто занес юную принцессу в комнату слабосветящуюся от неизвестного источника света. Тарикэ медленно оглядывалась, пока взгляд ее не наткнулся на обессиленно лежащую возле стены фигуру. Принцесса содрогнулась всем телом. Ее сознание пронзительно затрепетало, узнавая:
- Зайриэ!!! Сестра!!! Зайриэ! - крик получился звонким, несмотря на угнетающую тишину и давящие, страшные стены.
Фигура шевельнулась, звякнули цепи, раздалось странное шипение. Незнакомец опустил девушку на пол и щелкнул пальцами. На тонких запястьях Тарикэ появились тяжелые оковы, притягивая ее к прямопротивоположной стене. Тарикэ умоляюще попыталась сложить руки. Когда это не получилось, ее взгляд с трудом оторвался от обессиленной сестры, устремляясь к уже удаляющемуся похитителю:
- Пожалуйста, во имя Каара, прикуйте меня поближе к Зайриэ! Пожалуйста! Я просто хочу быть к ней ближе..
Тишина была ответом. Тарикэ снова устремилась к сестре. Пусть руки скованы и невозможно коснутся любимой сестры, но ведь сердце никуда не делось, а оно бьется и стремится передать свое тепло:
- Зайриэ... сестричка.

Автор: Кот 30.04.2004, 17:31

8 день месяца Темнейших Глубин. День. Лагерь сторнийцев.

- Ты совсем сумасшедший парень, - сильный толчок в спину заставил Кота ускорить шаг по направлению к самому большому и богатому шатру в лагере. – Это же надо…Прийти из города и потребовать встречи с Властителем…Ну ничего, скоро ты и сам убедишься, что лишился разума, испытав наше сторнийское «гостеприимство» или окончательно лишишься его…
Пустая болтовня мало трогала убийцу. Он не боялся Рикарда Шарка, потому что знал – тот не только оставит ему жизнь, но внимательно выслушает и еще наградит за предоставленную информацию. Люди без чести и совести всегда найдут общий язык.
У палатки Властителя их остановила личная охрана Шарка.
- Куда это ты направляешься? – Преградил путь наемнику и его провожатому высокий, широкоплечий воин.
- Этот безумец утверждает, что у него есть о чем поговорить с господином Шарком. – Судя по заискивающим нотам в голосе охранник Рикарда был выше по положению, чем уже порядком надоевший Коту солдат.
- Напился ты с утра, что ли? – Детина презрительно посмотрел на сторнийца, не удостоив убийцу даже взглядом и сплюнул. – На кол его, да делов…
- Позвольте проблему моих отношений с колом решать самому Властителю, а то как бы уже Вам не оказаться в чересчур близком взаимодействии с деревом. – Пока охранник переваривал полученный ответ и пытался осознать такую наглость, Кот прошел мимо него и направился ко входу в шатер. Дорогу ему тут же закрыли еще двое – точные копии первого. Рикард Шарк явно боится за свою жизнь. Плохо, наверное, ему по ночам спится, хотя по ночам ему не дает спать кое-кто другой.
- Мы сейчас сами устроим тебе взаимодействие в противодействии, - многозначительно начал один. Марель Пресветлый, неужели они даже читать умеют. Но не стоит переоценивать свои силы…С тремя такими громилами без оружия ему не справится, да и подмога вон уже спешит на помощь.
- Ну! Зачем так перенапрягаться, уважаемые? – Кот состроил самое невинное выражение на лице, если когда-то такое выражение у него бывало, и веско бросил. – Думаю все недоразумения разрешаться, если вы передадите Властителю привет от его давнего друга… - после театральной паузы он закончил. - Эвора Тилийского…
Имя лесного Князя странным образом подействовало. Один из охранников резко развернулся и направился к шатру, но полог уже и так приоткрылся, и на пороге показался высокий светловолосый мужчина. Сам Рикард Шарк осчастливил их своим присутствием.
- Что случилось? – Голос был спокойным, но сильным, этот человек умеет повелевать. Не удивительно, что сторнийцы обожают своего правителя и не удивительно, что молоденькая девушка потеряла из-за этого мужчины голову, настолько, что он затмил для нее все.
- Мы задержали вражеского лазутчика.
Бровь Властителя насмешливо поползла вверх.
- И где же вы его задержали? Неужели лаконцы уже разгуливают среди бела дня по нашему лагерю?
- Эээ…Ну… - Коту стало даже как-то жаль солдат.
- Значит разгуливают? – Можно было подумать, что молодой правитель шутит, но лед и сталь в его глазах свидетельствовали, что тот, кому не повезет оказаться причиной неудовольствия этого человека, жестоко заплатит.
- Он утверждает, что должен передать вам что-то от Эвора Тилийского…
Взгляд Шарка скользнул за спины охранников и остановился на Коте. Странно, он должен ненавидеть этого человека, а он…Он его жалел. Властитель казался таким одиноким, непонятым, в чем-то беззащитным. Иногда боги бывают жестоки, давая человеку честь, совесть и сердце в придачу, и тогда мы жалеем своих врагов. Честь и совесть Кот давно продал, а сердце…Сердце принадлежало только ему, так что он не будет никого жалеть!
- И что же хотел передать мне мой возлюбленный брат?
- Он хотел поделиться радостью по поводу своего долгожданного освобождения из плена и…
- Пропустите его.
- Но… - Солдаты с сомнением смотрели на невинное лицо убийцы, а он, мило им улыбнувшись, проследовал к шатру.
- Я сказал - пропустите. И смотрите, чтобы нам не мешали. – Шарк пропустил Кота внутрь и прежде, чем зайти следом, сказал кому-то. – Проследи, чтобы леди Александра оставалась там, где она сейчас.
Интересно с Шарком Лекса также кричит и еще интересно, чтобы сказал и сделал Властитель, узнав какого рода отношения были у его любовницы с убийцей. Проверять это Кот пока не хотел.
Шарк тем временем налил в два бокала вино, протянул один наемнику, из другого отпил сам и спросил:
- Итак, я слушаю.
- Сегодня ночью я помог Эвору Тилийскому бежать из Фалессы. – Поняв по молчанию Властителя, что от него ждут подробного рассказа, Кот продолжил. – Все это время Князь был пленником в столице. Когда Ярно захватил его, то переслал сюда. Он был в темнице, но Консул…
- Иванэ? – Рикард, видимо, не смог сдержаться.
- Да, герцог Амарра, чье благородство просто-таки лезет наружу, не смог спокойно наблюдать, как умирает, а он умирал, Эвор и освободил его. Могу себе представить, как терзался «меч» угрызениями совести, предавая своего сюзерена. – Шарк молчал. – Потом они, видимо, решили, что и этого мало и теперь нужно переправить Князя в Лес. Сегодня ночью я по тайному ходу вывел Эвора из города.
- И?
- И что? И все, потом я пришел к вам.
- А Эвор? Он не пришел к своему «брату» и «другу»? – Ох уж эта старая игра в слова.
- Нет, он почему-то решил, что на Родине ему будет лучше, чем в ваших надежных объятиях. Он, как мне показалось, «немного» сердится на вас.
Шарк наконец усмехнулся.
- Хорошо, допустим все это так…Но что вам нужно от меня, какого кракена, вы потащились во вражеский лагерь? Вернулись бы в Фалесу тем же путем, что и вышли и все…
- Не все. Во-первых, попасть в город нельзя, можно только выйти. – Ни один мускул на лице Властителя не дрогнул при этом известии. Игра продолжалась. Сомневайся Кот в том, что Шарк и без него знает об этом, он бы скорее откусил себе язык, но тот знал. – А, во-вторых, я уж так исторически сложилось наемник. Думаю, вы догадались, что до недавнего времени я служил ни кому иному, как герцогу Денниру. Однако лучше быть живым предателем, чем мертвым верноподданным. В Фалессе я не видел своего будущего. Тратить заработанные деньги в ждущем со дня на день своей гибели городе – не великое удовольствие.
Ну же…Наживка верная, должен проглотить…
- Хорошо. Быть может, это шутки судьбы, но у меня только что освободилось место как раз для вас.
Кот усмехнулся про себя. Да уж судьба-шутница продолжает развлекаться. Итак, теперь он на службе у Рикарда Шарка…Что дальше? Быть может…Нет, он не будет загадывать, как и раньше.
- Судьба любит расставлять фигуры на шахматной доске. Когда мне приступать и что я должен делать.
Шарк поднялся следом за убийцей.
- Об этом я скажу позже. Идите пока и приходите вечером. - Кот кивнул и направился прочь. Уже на пороге его застигли слова. – И будь осторожен, Кот. За тобой наблюдают.
Итак, Шарк все это время знал кто он. Ну что же, это ничего не меняет. Значит, Лекса не оставила ни одной тайны. И почему женщины не могут держать язык за зубами?
Кот даже не догадывался, как ошибался.

Автор: Вэл Горн 02.05.2004, 14:07

Кто на охваченной огнем земле смотрит в небеса? Разве что быстрый взгляд полубезумных глаз, пока губы шепчут проклятье. Война идет среди людей, на земле, а проклинают недоступное для них небо. Если бы кто вздумал посмотреть в сверкающие облака над Криэраном, то обязательно бы заметили огромную птицу, словно выискивающую место для приземления. Но люди не ждали милости или наказания с небес, поэтому Вэл очень внимательно выбрал заброшенный дом, на крышу которого и приземлился. Видимо хозяева бросили все, спасаясь от войны или причина была в другом. Но Вэла в свою очередь не слишком волновали основания, по которым этот дом был оставлен. Он лишь мысленно поблагодарил бывших хозяев за свой невольный приют. Юноша очень тщательно собрал крылья, заворачивая их в плащ и улыбаясь: "Крылья, которые можно собрать в любой миг. Как же это замечательно! Ведь они могут пригодится мне в любой момент и где я их буду искать.. А так - всегда с собой, всегда рядом.. Хотя, иногда у меня возникает ощущение, что я могу взмыть и без крыльев. И ветер... ветер слушался меня во время полета. Я знаю." Размышляя и осматриваясь, он заприметил огромное дерево, почти касающееся крыши дома. Отлично!
- Ну, помоги мне, Ветер, - с веселой усмешкой, прошептал Вэл, закидывая за плечо плащ, в который завернул искусственные крылья.
Миг он стоял недалеко от карниза, а потом легко разбежавшись прыгнул в пышную крону дерева. И он был готов поклясться, что мощная, воздушная рука опустила его на прочную ветку и тут же исчезла, взвихрив золотые кудри шаловливым всплеском. Юноша улыбнулся еще раз и быстро спустился со своей своеобразной лестницы на землю. Выйдя на улицу города, Вэл в задумчивости огляделся, а потом повинуясь внутреннему ощущению, направился направо, минуя одно за другим величественные здания, приземистые дома, уютные палисадники, сверкающие замки. Криэран - Белый город - был красив. Но во всей этой красоте ощущалась обреченность: "Должно быть всему виной эти осаждающие.. Война подавляет и обрекает. Хотя.. нет! Помоги мне, Ветер! Но те глаза... тот облик ни имел ничего общего с теми, кто осаждает этот город!" Неожиданно по ногам прошелестел забытый было холод, холод от рук той твари в далеком сне.. Еще в Сторне. Вэл опустил глаза, пытаясь понять что послужило причиной неожиданно охватившего его воспоминания... И со всего маху врезался в кого-то!
- О, простите, - он медленно поднимал взор..
- Мда, а я уж думала меня ничто не может удивить, - раздалась саркастическая усмешка.
- Я вас сильно ударил? - и тут он увидел. Те красивые глаза, что пригрезились перед полетом в Белый город.
Молодая женщина поглаживала плечо, глядя прямо в его глаза:
- Смотря с чем сравнивать. Право, меня еще никто так упорно не замечал.
- Упорно? Прощу прощения, моя леди, но вас трудно не заметить, - он чуть улыбнулся, незнакомка была действительно красива. Очень красива. Просто нечеловечески.
- У вас это получилось... Ээ.. с кем имею честь?
- Вэл Горн, сударыня, - он не видел ничего странного в ее облике, но между тем ощущения не подводили его. Вокруг него образовался воздушный кокон, словно защищающий от неведомой напасти. - К вашим услугам. Чем я могу искупить свою вину перед столь...? А ваше имя?
Незнакомка на миг задумалась:
- Можешь звать меня - Син. На самом деле это я торопилась, поэтому могу переспросить: чем я могу искупить свою вину, Вэл?
На какой-то миг ему почудилось, что они словно пытаются понять что-то. Или вспомнить. Неожиданно Син решительно указала куда-то в сторону:
- Почему бы не посидеть в той маленькой таверне?
Вэл не стал смотреть куда она указывает, а лишь вежливо посторонился, пропуская ее чуть вперед:
- Согласен, моя леди, - он легко улыбнулся и предложил ей оперется на свою руку.
Когда их руки соприкоснулись, он мог точно сказать, что все тело пронзила странная дрожь. Он быстро повернулся к своей спутнице и их глаза столкнулись:
- Я немного замерз, - пробормотал он, извиняющимся тоном.
- Я давно замерзла, - то ли в шутку, то ли всерьез, ответила Син. Ее красивые глаза в свою очередь изучающе смотрели в лицо нового знакомого.
- И все же я испугал вас, Син. Вы так бледны, - он быстро повел девушку к таверне.
Возможно ему почудилось, но она очень медленно улыбнулась в ответ на эти слова.
Выбрав столик, новые знакомые заказали себе вина. Вернее заказал Вэл, а Син лишь кивнула, внимательно разглядывая его своими удивительными глазами:
- У меня, наверное, синяк под глазом? - спросил юноша.
- О нет. Прости, просто ты не похож на воина и вместе с тем... - она замолчала.
Горн кивнул в ответ:
- Так оно и есть, моя леди. Я - студент. И война, - он глубоко вздохнул. - Я не могу понять зачем люди воюют.
- Власть. Всесилие и Власть, - задумчиво сказала Син.
- Что хорошего в этом? Хорошо. Захвачен мир. Покорен. Истреблены те, кто пытался противостоять, а их обычно очень и очень много. Над кем же тогда проявлять свою власть? Что за радость повелевать пустотой? Забраться на высочайшую вершину, просто так, от собственной гордыни и ... убедится в своем одиночестве и обреченности?
- Обреченности? - в голосе прекрасной женщины просквозила усмешка и легкое удивление.
- Конечно! Ведь тот, кто ступил на этот путь уже не может сам остановится, моя леди, - посмотрев на нее сияющими странным светом глазами, сказал юноша. - Он никогда не остановится сам. Он покорен своим путем. Ему не свернуть, даже если он захочет. Даже если он будет прилагать все усилия. Он просто не сможет повернуть назад. Он - игрушка собственного желания, которое стало гораздо сильнее, чем сам хозяин может себе это представить.
Принесли вино и Вэл с удовольствием отхлебнул большой глоток, ощутив, как тело приятно согревается. Странно, но он действительно замерз. Син смотрела на него и в то же время куда-то мимо:
- Люди так милы в своих заблуждениях, - тихо сказала она. - Вот ты уверен, что война - зло. Кто-то убежден, что война - это единственный смысл жизни.
- Война - зло, но не самое ужасное в этой жизни, - согласился и возразил он. - А что думаете вы, Син?
Она поигрывала вином, наблюдая, как скупой цвет отражается в его красной глубине:
- Я считаю, что каждый из нас живет по законам, которые сам выбирает. Свои ли это законы, или общепринятые - государственные, а может это сам закон жизни: не убьешь ты - убьют тебя..
- Обязательно убить?
- А иначе порой - не выжить, Вэл.
Он покачал головой:
- Чтобы достичь цели не обязательно громоздить горы трупов, да и вообще.. убивать кого-либо. Вот уж точно - заблуждение.
- Да вы святой, сударь! - воскликнула она. - А вот например: по закону жизни: убить или быть убитым.. Смерть грозит не тебе, а кому-то, кто очень тебе дорог: жене, детям, родителям. Если ты выживешь - ты защитишь их, если погибнешь - они погибнут следом. Твой выбор, Вэл?
Юноша ошеломленно смотрел на нее несколько невыносимо долгих мгновений: "Боль... взгляд.. Холод.. Страх.. Сила..." За его спиной снова вырастали невидимые крылья:
- Я бы убил, - тихо сказал он. - Не для того, чтобы жить самому...
Син засмеялась, вставая:
- Знаю, знаю.. Чтобы жили те, кому, возможно, и жить не стоит. Ты действительно святой, Вэл Горн, - ее рука покровительственно и ласково скользнула по его щеке: - Прощай. Мне надо идти.
Губы юноши прикоснулись к ее ладони, а зеленые глаза еще раз встретились с такими прекрасными глазами этой женщины:
- Прощайте, Син.
Миг.. и рядом уже никого не было. Вэл медленно поднялся, не переставая ощущать угрозу, и отправился в дальнейший свой путь: "В этом городе есть тень... Страшная, древняя тень. Мне нужны книги.. И звезды. Правда, я не уверен, что смогу прочитать все правильно. Точнее понять. Но я должен попытаться!"

Автор: Мист ле Нуаран 02.05.2004, 16:34

8-9 числа Глубин.

Похоже, подо мной начинает гореть земля…
Поутру я был замечен Шарком, этак пасторальненько прогуливающимся под ручку с Александрой. Он наградил меня таким взглядом, что сразу стало понятно – я не жилец… Тут же бывшая герцогиня Амарра что-то ему зашептала – очевидно, стоит ждать чего-то изощренного. Скорее всего, достанут какой-то редкий яд. Уроды…
Я ж ему служил, и как служил! Но… Во-первых, я не сторниец, а во-вторых
Ничего, мне бы жалование получить, а там скроюсь. Просто пищу пока принимать придется только из рук Виктара.
Так или иначе, на вечер Шарк назначил мне встречу. Пойду. Он не рискнет убивать меня в открытую и в своем присутствии. Но от еды и выпивки – откажусь.
Вечер. Роща. Легкий ветерок шевелит желтые листья… Эх, теплые тут зимы… Я на краткое время забыл обо всем, старательно создав у себя впечатление прогулки.
Дыша полной грудью и оглядываясь по сторонам, я вышел на полянку.
Шарк стоял на другом ее краю, но уже начал подходить ко мне…
-Ну, Властитель? В чем дело?
-О, ровно ни в чем…
ТЕНИ! Это не он!!!
Стилет ужалил меня под ребра, но я помешал ему найти сердце или легкое. Я упал на одно колено, зажав рану…
Из подлеска вышли два сторнийца в компании с покойниками лаконской национальности. Тени… так попасться… Шарку и не нужно было тут быть…
Вот теперь моя песенка спета… Остается последнее средство.
Я потянулся к Незримому… Сразу пришло ужасное ощущение отрешенности… Показалось, что вся моя жизнь, всё, что мне дорого, всё, что я делал, не имеют абсолютно никакого значения. Что лучше бы я и вовсе с самого начала ничего не делал… Что я – лишь рябь на поверхности Незримого… Что я даже не существую…
Это продолжалось доли секунды, но для меня они стали вечностью… Я терпел, цеплялся за свой разум, вызывал в памяти лицо Раэн, а сила вливалась в меня…
Раз…
Два…
Мечи вылетают из ножен, кровь более не течет из раны… Взмах – и переодетый Рикардом сторниец лишается головы… Бросок – и младший меч погружается в горло одного из страхующих. Вместе с чужим телом он оседает на траву… Шаг, второй, стать на одно колено и послать старший меч строго вбок – обнаживший мечи сторниец не успевает пустить их в ход, сердце пробито очень чисто…
Быстро на остатке силы зарастить порез…
Три…
Успел.
Сматываться надо, но сначала оставим послание, символичное, хоть и неверное фактологически. Привет от старого доброго Бешеного Волка…
Так, ладно, надо сматываться…
Тихо подобрав Виктара, я дал ему задание забрать все наши вещи и сматываться… Умный оборотень вещи доставил, не обратив на себя внимания сторнийцев.
Вообще, когда бежишь, важнее «откуда», чем «куда». Но к утру, когда мы уже оставили лагерь осаждающих далеко позади, вопрос о пункте назначения встал, как корова перед телегой.
В общем-то, выбирать можно было из следующих вариантов:
Во-первых, Криэран. Там Кеннет с его денежками – прикроет. Но вокруг – лирийцы… Во-вторых, Крессо. Там Раэн…  Но нужен ли я ей? Я ее не уберег, не спас… Стыдно, ох, стыдно… В-третьих, Квайдан. Там мне всегда найдется местечко, но делать мне там совершенно нечего. В-четвертых, Адар. Но это уж совсем на крайний случай. Пойти туда означает сдаться… А сдаваться нам рано!

Автор: Гунла 02.05.2004, 21:18

14 число месяца Темнейших Глубин. Криэран.

Гунла легко перескочил с одной крыши на другую. Передвигаться поверху и интереснее и безопаснее, особенно в этом районе. Этой ночью он собирался встретиться с Рыжим Тодом. Надежда на подход императорских войск стала настолько призрачной, что о ней уже и не вспоминали. Самое время убедиться, что пути к отступлению готовы. Так, Тодмар должен ждать его где-то здесь, скорее всего, вон в той подворотне… Карлик уже приготовился спускаться, как краем глаза уловил какое-то движение внизу. Он прижался к крыше, осторожно поглядел вниз… Из подворотни, совершенно не прячась, выскользнула невысокая фигурка. Девушка. Если еще точнее – Сильвия ле Нуаран. Неужели опять решила поискать острых ощущений за стеной? Она подняла руку, как будто вытирала рот и неслышным шагом пошла по улице.
Гунла еще несколько минут сидел на крыше, пытаясь разобраться со своим внутренним голосом. Тот настойчиво советовал уходить, и как можно дальше. Впервые в жизни не послушавшись, карлик спустился вниз и прошмыгнул в подворотню. Темно, грязно, а запах… ффе… Под ногами что-то пискнуло… крысы. Больше никого, иначе эти милые зверушки здесь не резвились бы. Гунла зажег воровской фонарь – тот отбрасывал только круг света на пол – и огляделся. Тот, кого еще несколько часов назад называли Тодмаром Брантом, лежал теперь, нелепо вывернув руки и уткнувшись лицом в грязь. На шее – рваная рана, одежда запачкана кровью, но крови гораздо меньше, чем должно было бы быть. Как будто ее… выпили. Крысы громко пищали, отталкивая друг друга от шеи Тода. Главное не думать, не пытаться связать все воедино… Сильвия Нуаран… рана на шее… только не произносить это слово вслух, может быть, тогда все окажется дурным сном. От крысиной возни звенело в ушах, один крысеныш, осмелев, забрался карлику на башмак, стены вокруг начали медленно кружиться… Гунла согнулся и опрометью кинулся на свежий воздух.
Через час старая лачуга, в которой обитал Тод, пылала вовсю. Не самые плохие похороны, к тому же надо полностью исключить возможность… изменения Тода. Проскользнув мимо сбежавшихся лирийцев, Гунла направился домой.
                                       
  ***

Кассандра, как обычно, сидела внизу. Рядом лежала книга, изо дня в день открытая на одной и той же странице. Мысли женщины блуждали очень далеко. Граф поправлялся очень медленно и все еще не покидал своей спальни. Гунла уже обошел весь дом, проверил засовы и решетки, как будто они смогут спасти от… карлик затряс головой, пытаясь прогнать страшные мысли. Он прошел к столу, налил себе полный кубок вина.
-   Гунла, что случилось? – тихо спросила Асси.
-   Почему ты считаешь, что случилось?
-   У тебя руки дрожат, - спокойно ответила она, - ты уже половину вина пролил.
-   Асси? Ты веришь… в вампиров?
Женщина задумчиво посмотрела на него:
-   Это те самые, которыми пугают детей?
-   Да, те самые! – ожесточенно повторил карлик. – Они еще пьют кровь, знаешь?
Асси замолчала, ошеломленная яростью, звучавшей в его голосе. Заметив это, Гунла подошел к ней.
-   Извини. Я устал и зол. Мне не следует пугать других.
-   Однако у тебя это прекрасно получается, - женщина криво усмехнулась. – Я не стану больше спрашивать, что случилось…
-   Я еще сам не знаю но если я прав хотя бы на четверть… Мы должны покинуть этот город, и поскорее.

Автор: Raen 02.05.2004, 23:31

13 число месяца Темнейших Глубин.

Ветер и смех... Как давно она не ощущала этого! Раэн не могла сдержать счастливого смеха, заразившего почти каждого, кто оказался рядом с девушкой в этот миг. И даже Нико, который словно окунулся в неведомый никому мир, улыбнулся, оглянувшись на нее. Но через какой-то миг ему уже не надо было оглядываться: Раэн обгоняла всех на своем скакуне. Своеобразная посадка девушки заставляла некоторых воинов судорожно набирать в грудь воздуха, но ее неудержимый смех и радость отгоняли прочь все, что угнетало в последнее время. Алек громко закричал что-то подбадривающее Лютику. Спустя пару мгновений Нико и его маленький спутник нагнали рыжеволосую всадницу. Но она обменявшись с Алеком взглядом смогла лишь неудержимо засмеятся: и мальчик, и юная женщина словно соревновались в ловкости.. И это заставляло их обоих радоваться и лететь вперед. А впереди была неизвестность и битвы. Но этот миг запомнился многим. Мгновения счастья. Такого удивительного посреди ужасных битв и насилия.

- Мосты, мои друзья, это молчаливые союзники наших врагов. Так вот. Мы заставим их говорить. И каждое слово будет прожигать их насквозь, - с воодушевлением говорил Нико.
Стоящая недалеко Раэн смотрела куда-то в сторону и тихо так, но внятно сказала:
- А лирийцы - такие наивные дети - просто так оставят союзников без присмотра и будут ждать, когда мы с ними соизволим поговорить...
Нико поднял бровь:
- Ты хочешь сказать, что каждый мост охраняется? Причем очень бдительно?
- Вот именно, Николя, - подтвердила девушка. - Или я ничего не понимаю в военной тактике. Я не могу сказать почему лирийцы медлят, предугадать их тактику тоже не в моих силах, но за мосты и они будут держаться.
- Верно... Хм.. Тогда надо их отвлечь, - выдал решение Николя.
- Как? - спросил кто-то.
- Нападение, представление, увлечение... По моему вариантов очень много. И применять мы их будем по мере узнавания противника. Вот три моста, которые нам необходимо сжечь, но мы не знаем точно как они охраняются и местность вокруг них нам тоже не знакома. В разведку идут, - Нико помедлил. - Я, Лаур, Скарди и Раэн.
- А я? Нико! - раздался возмущенный возглас.
- А тебе не хочется, для разнообразия, побыть в лагере? - задал лукавый вопрос юноша.
- Если ты и Раэн уходите - я тут точно не останусь! - заявил Алек.
Раэн присела и, обняв мальчика, крепко поцеловала его в чумазую щечку. Для нее он стал словно собственным ребенком:
- Ты пойдешь с нами, Алек. Даже если Нико вдруг запротестует...
Молодой граф ле Тойя возвел изумрудные глаза к небу и воскликнул как молитву о спасении:
- Да кто же против вас двоих устоит?!!!
Девушка и мальчуган переглянулись и дружно ответили:
- Никто, Нико!

К вечеру они подожгли два моста, причем не потеряли при этом ни одного человека. Это было действительно достяжением. Ведь никто из отряда не был готов скрываться от врага. Скорее каждого надо было удерживать за руки и за ноги, когда появлялись противники.
- Рыцарство - хорошая штука, - качая головой и перевязывая одного их соратников сказала Раэн.
- Но оно поразительно мешает жить! - припечатал Николя. - Значит так, ребята, если кто не понял, то объясняю на пальцах: в мои планы не входит благородная смерть на пиках у противника. А также мучительная гибель с последующим произведением в святые. Нам нужно выполнять задуманное. Так что, кто не согласен - может вернутся в Крессо, например.
Взгляд Николя скользнул по Алеку, крутящему сальто на спине Шторма, потом по Раэн, которая весело кокетничала с одним из рыцарей, пытающимся ловко метать ее тонкие дротики:
- Какой я строгий... Сам себе поражаюсь, - пробурчал себе под нос Николя.
Но тут рядом с ним появилась рыжеволосая девушка, задорно смотрящая в его лицо:
- Сударь, вы самый очаровательный командир, с которым мне приходилось встречаться... и, - она глубоко вздохнула. - Подчиняться вам - одно удовольствие.
Нежный поцелуй в щеку и вот она уже недалеко от Лютика, весело кричит Алеку:
- А ну! Ап!
Мальчик, сделав хитрое сальто, летит в воздухе и приземляется прямо перед Раэн. Глаза Алека задорно сверкнули:
- Ну как?
Но она не успела ответить, раздался обреченный вздох:
- Не отряд, а прямо цирк на колесиках... то есть на копытах. Потому что вы - чертята! - Алек и Раэн готовы были бросится с извинениями к молодому графу, но тут же поняли, что он еле сдерживает смех.
Когда до них это дошло оба с веселым визгом опрокинули его на землю:
- Именно, именно - цирк, Нико! Ты - гениален! Лучшего прикрытия не найти, поверь, - весело кричала девушка, пытаясь выпутаться из клубка, который у них получился. Но Алек оказался самым ловким: он улегся поперек своих "соперников". Голова мальчика покоилась на груди Раэн, а ноги уютно расположились на животе Нико:
- Кстати, я могу показать всем, что Лютик - это Лютик. И он совсем не злой.  А еще у него самая удобная спина для кувыркания, - рассуждал мальчик.
Николя, рассматривая облака, сказал:
- Обязательно покажешь, божье наказание. Если не убьешь меня до того достопамятного момента.
Но к тому моменту, как он это сказал, Алек уже спал. Раэн осторожно села, укачивая мальчика на руках. Николя улыбнулся, потому что эти двое представляли собой удивительно трогательную и красивую картину. Девушка одними глазами спросила: "Куда его положить?" Николя молча указал на Лютика, возле которого располагался стог сена. Раэн уложила мальчика и ласково поцеловала его в щеку. А потом вернулась к Нико, который обозревал лес, обагренный закатом:
- Раэн, я все хотел спросить...
- Хм?
- Откуда ты столько всего знаешь и умеешь?
Девушка прикусила губу, разглядывая кроны деревьев. Прикусила до боли, до крови. Но соврать была не в силах:
- Думаю ты отвернешься от меня, Нико. Или пожалеешь, что взял с собой. Но... Я была в отряде наемников, который очень успешно громил отряды Ярно.. И, - она покраснела. - Вообщем, до того, как я осознала, что люблю главаря наемников - отряд громил и мирные деревни.
- Вот как? А что случилось после твоего "осознания"? - голос Нико звучал ужасающе холодно.
- Я не приветствую насилия, Николя ле Тойя, - с легким вызовом сказала девушка. - Да, возможно, я была не права и с тем, что желала драться с рыцарями, защищающими обозы. Возможно! Но мы нападали на вооруженных людей и шансы были почти равны! Также как и сейчас. И главное..
Она перевела дыхание:
- Можешь меня презирать, но я люблю человека, который стоит во главе этих наемников. Люблю! - она почти закричала это и Николя ладонью закрыл ее рот, а потом нежно стер струйку крови с ее губ.
- Тихо, девочка. Ты же все понимаешь, да? Только не плачь и.... - он не договорил и резко развернувшись ушел к спящему лагерю.
Раэн, гордо выпрямившись, стояла на маленькой полянке: "Прости, Нико.. Прости, Алек.. Но я такая, какая есть.. Завтра утром я оставлю вас. Потому что просто не переживу вашего презрения, после того, как сумела с вами подружится. Тени! За что?!" Перед ее глазами мелькнул знакомый облик: "Я люблю тебя, Мист..."

Автор: Сильвия ле Нуаран 03.05.2004, 1:33

14-21 дни месяца Темнейших Глубин. Криэран.

   Когда проклятый свет померк, и сумрак опустился на город, я нашла Роба, там же где мы расстались в прошлый раз - на крыше гигантского собора. Мне нравилось это место – оно было таким чистым, таким безмятежным. Никто здесь не мешал завывать тысяче демонов в глубине моей порочной души...
   Роб выглядел мрачно. Похоже, он еще не до конца смирился со своим "новым" существованием. Что ж... Придется привыкнуть... Я прислонилась к нему, чмокнув предварительно в щечку.
   - Как спалось, любовь моя?
   - Нормально, – голос бывшего стражника будто стал другим. Появились какие-то новые, не слышанные ранее, нотки. – Но, Сильв, это не может продолжаться вечно – мы не люди, и кто-нибудь рано или поздно это поймет. Днем мы совершенно беззащитны...
   - Ты прав, - я прикусила нижнюю губку, задумавшись. – Наш дом – не среди людей... Живых людей... – улыбнулась я.
   Глаза Роба сверкнули во тьме.
   - А мертвых?
   - Да, ты думаешь о том же, о чем и я? – я рассмеялась. – Да, смертные не отягощают своей вечной суетой только одно место. Там где они обычно находят свое последнее пристанище. Их пугает неминуемое... Неужели, и я была такой дурочкой, любимый?
   Вместе мы спрыгнули на нижний ярус крыш, пробежали по ним, и нам открылся вид на старое кладбище. Оно было ОЧЕНЬ древним. Здесь хоронили со времен основания города, а когда место закончилось, забросили его. Но никому не приходило даже в голову трогать потрескавшиеся склепы и могильники. Никто не приходил сюда, лишь старый сторож иногда бродил, проверяя, все ли на месте...
   Я видела это мрачное существо. Когда я, девчонкой, встретила его впервые, я подумала, что он должно быть "настоящий вампир", насколько нелюдимым и таинственным на вид был этот могильщик. Но теперь я поняла – он не имел к нам отношения, он лишь страж, вечный страж. В мире много неясного или непонятного, то, что люди предпочитают обходить стороной, то, что они видят в своих ночных кошмарах, и забывают под утро, стоит их солнечному богу взойти на горизонте.
   Да, мы решили остаться здесь, среди праха усопших, померших тысячелетия назад... Здесь никто не стал бы нас искать, никому не пришло бы в голову – нарушать вечный покой. Но я и Роб обрели здесь новый дом.
   Нашли два склепа покрасившее, и отправились на охоту. Предстояло многое сделать – каждый день в нашу армию должно было вступать два новых воина.
   Роб решил рекрутировать сегодня Свена, а я одну из своих старых подружек. Решив действовать, мы разошлись. По пути, я утолила свой голод, отужинав двумя случайными путниками. Скоро, очень по городу расползутся слухи о ночных смертях... Они будут забиваться в свои дома, надеясь, что это их спасет... Но нет, их смерть неминуема...
   Да, оказалось Агнесса тихо дремлет на своем ложе. Я не стала будить ее... Проснулась она уже обращенной. И все те же истерики, все те же заламывания рук... Ну, неужели быть человеком настолько приятно, что все начинают рыдать, стоит им только  оставить категорию смертных... и приблизится к истинному величию.
   Вскоре четверо вампиров встретились. Странно, но что-то в друге Роба было не так... Совсем не так... Он казался и бледнее, и клыки у него торчали... прямо как-то неприлично.
   - Халтуришь, Роб, – сурово сказала я ему. – Как я его Кали покажу? Он же... ну совсем...
   В ответ мой любимый развел руками.
   - Ты сильнее, Сильвия, - признался он. – Я чувствую это...
   - Похоже, наши способности убывают по мере... скажем так, градации... – задумчиво ответила я. – Что же у него будет получаться? – я ткнула пальцем в Свена.
   - Что будет, то будет... – злобно прошипел тот в ответ. – Я вас, кстати, не просил делать меня вампиром...
   Я только покачала головой. Команда раздолбаев... Но они верны мне, я это знала... Они – мои дети.
   - Значит так... – я обхватила двух бывших стражников за плечи, повиснув между ними. – Раз уж получается, что я сильнее – то я буду обрабатывать всех шишек этого города – сенаторов, лирийских командиров... Их таланты пригодятся нам. Остальные работают по мере возможностей... Никто не должен уйти от нас.
   - Что, мы превратим в вампиров весь город? – тихо прошептала Агнесса.
   - Именно, - кивнула я. – Да, я знаю, что ты хочешь сказать – нам самим надо что-то есть... Но друзья мои – этот город не последний в этом мире. Есть еще и Фалесса и другие города... Людей много... а когда они кончатся, тогда и будем думать... Как мне кажется, до этого момента еще очень не скоро. А мне нужна армия!
   Роб ухмыльнулся. Кровопийца проклятый... Но ничего, ты у меня под каблуком, далеко не высунешься. Вы все... мои...
   Правда где-то еще оставалась Син... и может кто еще? Но не стоит перед началом столь великого дела забивать себе голову всякой ерундой.
   Так и повелось. Этой ночью нас было четверо, следующей стало восемь. Затем шестнадцать, затем тридцать два...
   Минула неделя, и на старом кладбище обитало более полутысячи вампиров... На этом  процесс немного замедлился... Пятьсот вампиров, это так же пять тысяч обыкновенных трупов, а их при всем желании нельзя не заметить. В городе вспыхнула паника. Как здесь, так и в нижнем. Люди из Верхнего попробовали прорвать окружение. Неизвестно что вообразившие лирийцы, отбили атаку. С обеих сторон полегли сотни... Наступил полнейший хаос. Никто не знал, что происходит...
   После того, как я лично вытащив из дома, превратила троих сенаторов, остальные с семьями собрались в здании сената, заседая день и ночь, окружив себя тройным кольцом стражи. Можно подумать это могло их спасти. Я решила через три дня навестить их... Там и мои родичи собрались... Наверное, думают, что я мертва. Что ж. Я их разочарую...

Автор: Ярно ле Фалесс 03.05.2004, 12:37

15 день месяца Темнейших Глубин. Фалеса и окрестности.


- Только тихо… чем незаметнее вы подойдете к стенам, тем лучше,… - Ярно понимал, что повторяет прописные истины, но остановиться не мог. Волнение сжигало его, заставляя изливать глубоко запрятанный страх в словах.
Пока им везло: за все время похода вниз по реке погибло всего два корабля. На одном начался пожар – досадная, но нередкая в плавании случайность, второй – налетел в ночной тьме на отмель. В другое время несчастное судно вполне можно было бы снять с мели, но как раз время сейчас и были величайшей ценностью… Людей, а к счастью, никто из них серьезно не пострадал, распределили по другим кораблям и продолжили ту сумасшедшую гонку… гонку с судьбой.
И судьба благоволила им. На удивление быстро они оказались здесь. Почти у самых стен Фалесы. И тут та изменчивая леди, которую каждый молит обратить на себя взгляд, вновь им улыбнулась. На выжженных берегах, обезображенных и оскверненных с истинно сторнийской жестокостью, им встретились выжившие крестьяне, поведавшие императору о местоположении вражеских армий. Ярно никак не мог решить – то, что сторнийцы стоят лагерем недалеко от стен города - помеха или удача. Но, вдохнув запах тления, доносящийся полей, уставленных кольями, с насаженными на них мертвыми телами, пройдясь по пеплу, некогда бывшему процветающим селом, понял – удача. Большая удача… План разделить войско перед решающим ударом был безумным, но, похоже, в этой странной войне классические схемы не работали.
- …дайте нам час. Потом атакуйте. Мы начнем вместе с вами.
Гвардеец, закованный в латы и в лунном свете похожий на какое-то невероятное чудовище, молча кивнул. Его отряд – гвардия, слывшая лучшей пехотой Империи и часть рыцарей, потерявших при отступлении лошадей, должны были в оговоренный срок ударить в тыл войскам лирийцев. Себе Ярно выбрал другую роль.
Пришло время спросить за все поруганные клятвы…

Сторнийский лагерь сиял в ночи словно бриллиант. Захватчики явно ничего не опасались – не было ни частокола, ни вала. Даже часовые, на фоне огней лагеря, казавшиеся вырезанными из темной ткани фигурками, не проявляли должного рвения. Ярно мог поручиться, что большинство из них стоит лицом к шатрам, всматриваясь не в ночную тьму, а в происходящее у костров.… Тем хуже для них – и лучше для лаконцев. Однако, что-то гвардия медлит.
Эхо беззвучного удара докатилось до замерших в ожидании рыцарских сотен – что-то могучее вступило в бой там, у стен города. Вслед за неясным ощущением пришел грохот, а небо – озарилось ярчайшими всполохами. «Адский огонь» - первая мысль. А вторая – «Салоа!» Та стихия, что бушевала у стен, не могла быть вызвана человеком, значит, его возлюбленная почувствовала… Она знает, что муж здесь…
В руках воинов вспыхнули факелы, боевой клич вырвался из сотен глоток – рыцари сорвались с места. Летя вперед, Ярно с настоящим наслаждением видел, как мечутся в бестолковой панике фигурки часовых, как в лагере запели трубы, призывая всех, способных держать меч, на защиту. Но поздно, слишком поздно.
Сторнийцы попытались встретить конную лаву своими мечами, но рыцари налетели на толпу не давая ни встать правильным строем, ни просто разобраться, что происходит. Копья опустились… резня началась.
Часовой, высокий, с почти черной кожей, сторниец, попытался  подрубить ноги коню, но видимо, не учел, что доброе лаконское копье куда длиннее сторнийского меча. Наконечник вошел в грудь мужчины, пробив грудную клетку и перерубив позвоночник. Выпустив застрявшее оружие, Ярно выхватил меч. Всадники уже неслись между шатрами, рубя и коля все, что еще сопротивлялось. Но сторнийцы, как и положено справным купцам, брали дорогую цену. Несколько арбалетчиков дали слаженный залп, выкосив целый ряд несущихся на них рыцарей, но прежде чем они успели вновь перезарядить оружие. Всадники налетели… и промчались дальше, а там, где только что стояла шеренга стрелков, остались изуродованные тела.
Рыцарь, скачущий перед Ярно, метнул факел в один из шатров, тут же вспыхнувший багрово-красным, чадящим пламенем. Из огненной ловушки выскочил мужчина, полуодетый, но с мечами наголо, и император, свесившись в седле, рубанул его. Удар вышел не совсем удачным – вместо того, чтобы раскроить череп, меч отхватил руку у самого плеча. Сторниец взвыл, завертелся на месте, сжимая культю уцелевшей рукой. Лаконец, подпаливший шатер, вдруг покачнулся в седле – Ярно увидел что-то вроде бутона алого цветка, выросшее прямо из пластины, закрывающей спину рыцаря. Мужчина неуверенно, словно пьяный, вцепился в поводья коня, покачнулся еще раз и сполз на землю. «Стрела» - Ярно оглянулся в поисках арбалетчика, но тот либо сбежал, либо уже нашел свою смерть от клинка другого рыцаря. На печаль не было времени – сторнийцы были повсюду: одни метались в панике, другие – пытались отбиться… Рыцари налетели на десяток мужчин, пытающихся выстроиться в каре… копья и тяжелы лаконские мечи положили конец этой попытке.
Поворот, еще поворот… молниеносная, но кровопролитная схватка между двух пылающих шатров – последняя организованная попытка остановить напор лаконской конницы…. 
Центральная площадь лагеря, заполненная бегущими к кораблям сторнийцами. И флагшток, с развевающимся на ветру флагом: синим флагом с белым акульим зубом. Символ жестокости и предательства. На всем скаку император обрушил меч на флагшток. Шест устоял и он едва не потерял меч, застрявший в неподатливой древесине, но флаг вздрогнул и – и заскользил вниз. Клинок перерубил веревку. Мчащийся сзади молодой рыцарь с гиканьем пронзил знамя копьем. Показались приставшие к берегу корабли: часть из них пыталась отчалить, другие еще принимали на свою палубу остатки сторнийского воинства, другие – горели, подожженные десятками заброшенных на них факелов. На одном из них гулко ухнула катапульта, и пятачок перед судами вспыхнул. Раньше, чем разум успел остановить его, беззвучно завопив «Что же ты творишь, безумец?!» император промчался сквозь стену пламени. Последние отступавшие развернулись, в отчаянной попытке подороже продать свои жизни… напрасно. Ярно лишь пришпорил коня и жуткий крик первого раздавленного на миг влился в какофонию грохота, звона, воплей и рева огня, составлявших обычные звуки боя. Второй – похоже, не сторниец, а лириец, довольно ловко ушел от удара и попытался подсечь коню ноги, но не отстававший юноша, все еще несущий на копье пронзенное знамя, словно некую пародию на рыцарский заначек, ударил его копьем. Древко сломалось, пригвоздив мертвеца к земле, и приколов сторнийский стяг к пробитой груди. Ярно вскинул руку в знак благодарности, но тот уже пронесся мимо, словно на крыльях взлетев по сходням вражеского корабля прямо на палубу. В свете пожаров было превосходно видно, как меч рыцаря влетает и падает вниз, на очередную жертву, выбранную воином среди ошалевшей от такого невероятного вторжения команды судна. окончательно наплевав на осторожность, император взлетел следом, мимоходом стоптав излишне агрессивного матроса. Арбалетный болт ударил в нагрудную пластину, но к счастью вскользь, лишь оставив на стали глубокую борозду и выбив из седла, словно хороший удар турнирного копья. В тот же момент над опустевшим седлом сверкнули мечи – стрелок сам того не ведая уберег его. Оглушенный, едва соображающий что твориться, Ярно отмахнулся мечем, и судя по чьему то истошному воплю, как раз вовремя. Вновь оказавшись на ногах, он быстро огляделся, оценивая обстановку. Его, видимо, посчитали убитым… Что ж, он будет вынужден их разочаровать. Рыцарь, первым ворвавшийся на судно отчаянно отбивался от двух наседающих сторнийцев, которым знакомая с детства палуба давала изрядны преимущества. Пока тот держался за счет превосходного доспеха, но кровь, успевшая густо окрасить прорубленные в нескольких местах пластины, ясно показывала как зыбка эта защита против сторнийских клинков. Вот гибкий, словно молодой тростник моряк, легко ушел от могучего удара рыцаря и, воспользовавшись тем, что инерция тяжелого клинка увлекла того вслед за мечом, вонзил легкий меч в бок противника. Ударил – и отскочил, стремясь удержать дистанцию. Теперь сторнийцам стоило подождать, пока враг ослабеет от потери крови… но Ярно не собирался досматривать представление до трагичного конца. Краешком сознания отметив, что звон, доносящийся от сходней, означает, что лаконцы рвутся на судно вслед за своим предводителем, он ринулся вперед.
Первый матрос умер сразу – император, наплевав на законы рыцарства рубанул его по не защищенной доспехом спине. Второй, то ли услыхав в грохоте битвы стон товарища, то ли просто почувствовав неладное, крутанулся на месте, словно волчок, умудрившись отбить и удар императора, и выпад раненого рыцаря,  при виде подкрепления тоже рванувшегося в атаку. Какое-то время они  втроем скользили по палубе, словно танцуя какой-то непонятный танец, но, наконец, ослабевший от ран лаконец споткнулся обо что-то и, едва не выронив меч, взмахнул руками, стараясь удержать равновесие, сторниец рванулся вперед, желая добить оступившегося врага… и Ярно насадил увлекшегося моряка на зажатый в левой руке кинжал. Сзади раздался топот…
Он едва успел сдержать удар, впрочем, как и ворвавшийся на палубу северянин, с топором, иззубренным о сторнийские клинки, и оттого казавшимся насаженным на рукоять зубом древнего чудовища. Какое-то время они просто смотрели друг на друга, ничего не говоря, отходя от безумия битвы. Больше убивать было некого…
Бой на суше стихал. Те немногие корабли, которым все же удалось отчалить от берега, торопливо, словно опасаясь, что рыцари бросятся за ними в погоню по воде, выходили на середину реки, изредка посылая на берег метательные снаряды. Ярно усмехнулся… Все еще не кончилось, совсем не кончилось.
На широкой речной глади, выше по течению, чем сторнийский флот, вспыхнули огни. Император вскинул меч, приветствуя вынырнувшую из темноты дирему, в глупой уверенности, что его разглядят здесь, в темноте, на палубе захваченного судна. А не разглядят – так и Марель с ними. Крики на вражеских судах, сначала недоуменные и гневные, сменились воплями ужаса. Имперский корабль на полном ходу врезался в не успевший убраться с пути сторнийский рейдер. Громкий треск …. Холодные, зимние воды Салерны сомкнулись над тем, что еще мгновение назад было прекрасным, стремительным боевым кораблем. Следом за первой вестницей смерти из тьмы выныривали все новые и новые. Заговорили метательные машины, окрашивая ночь в ослепительно белые цвета «адского огня»…
Бойня продолжалась…



Чувствуя, как наваливается усталость, император выслушивал доклады.
Гонец, прибывший из-под стен города, доложил, что все прошло просто превосходно: осажденные словно ждали помощи, причем именно в этот день и час. Поэтому, стоило только гвардии ударить в тыл лирийскому войску, как тут же на укрепленный лагерь врага, грозящий стать серьезно проблемой, обрушился невиданной силы огненный вихрь, разметавший укрепления и не оставивший от защитников даже следа. А из открывшихся ворот хлынули войска, беря ошалевших от неожиданности варваров в кольцо. Все закончилось быстро. Лишь небольшие отряды сумели вырваться и сейчас быстро отступали к Криэрану. При вопросе о пленных посланник изумленно выгнул брови. Пленных не было.
«И почему меня это не удивляет…» - Ярно нахмурился, глядя на изможденное лицо мужчины: тот явно был из осажденного города, - «Хотя… трудно ждать жалости от людей, переживших то, о чем рассказывали жители той прибрежной деревни. Кто без пощады стрелял в родных и знакомых оказавшихся за стеной в час злой судьбы, тот вряд ли будет милосерден к врагу…»
Император нашел в себе силы улыбнуться и похлопать воина по плечу:
- Вы славно сражались, солдат. Твои внуки будут слушать легенды о твоем мужестве… А что с…
- …с императрицей все хорошо, - воин ухмыльнулся, но Ярно почему-то не разозлился. Тот просто его понимал.
- Вот и хорошо.  А что с герцогом?
- С Иванэ… - на лицо воина легла тень, и он как-то странно окинул взором разоренный сторнийский лагерь, - С герцогом…
- Проклятие! Он жив?! И его жена?! – Ярно, позабыв об усталости, свинцом залившей руки и ноги, поднялся, - Чего молчишь?!
- Его жена… - тон стал похоронным, - Вам… Вам лучше самим с герцогом повидаться… поговорить…
«Александра погибла… или больна… или ранена…» - воображение подбрасывало все новые варианты несчастий, - «Проклятие, нужно спешить…» Император вскочил в седло. В той земле, по которой ехали он и его охрана, трудно было узнать ту самую, благословенную богом солнца землю, что давала по нескольку урожаев в год. Словно тень чьего-то темного присутствия изменила ее. Но все же это была его земля. Его Фалеса.
«Если Александра ранена или убита, я найду Сафара и Рикарда и вырву их черные сердца» - такие мысли обжигали яростью, но гнев, бессильный пробить свинцовые одежды усталости, вызванной боем и напряжением последних дней, странным образом уживался с холодным расчетом:
«Лирийская армия под Фалесой перестала существовать… Для Сафара это потеря не смертельная, но и незначительной ее не назовешь. Элитные войска, как ни как… Столица свободна, а у меня есть время для набора людей. Плюс – почти не пострадавший гарнизон города. Плюс – озверевшие от бесчинств захватчиков смерды… Все складывается лучше не придумаешь. А что до сторнийского флота – так и вовсе подарок судьбы. Четыре пятых флота Империи тысячи островов навсегда остались здесь в устье реки. Причем часть из кораблей вполне можно починить. Большая удача. Остальные корабли Рикарда – ушли поврежденными, с неполными экипажами. Акула лишилась зубов. А лирийцы – возможности получения подкреплений и снабжения с моря»
Ярно, пугая спутников, расхохотался. Успокоившись, он буквально бросил в вытянувшиеся от удивления лица:
- Подумайте, эра Акул закончилась не начавшись! Сторн как сила умер сегодня. И когда мы закончим с лирийцами, мы сядем в наши корабли, приплывем к этим проклятым островам и довершим то, что начали еще мои предки – навсегда избавим моря от этих падальщиков! Пройдем по их островам огнем и мечем, чтобы больше никто и никогда не смел оспаривать величие Лаконы! Ни на суше, ни на море.
Никто ничего не ответил, но по загоревшимся глазам император понял – его люди молчат не потому, что не разделяют его мечтанья. Просто мысленно они уже там – на далеких и загадочных островах, по легендам полных несметных сокровищ, добытых за века морского разбоя. Они уже жгут, в точности как сегодня, быстрые, но такие хрупкие рейдеры, замершие у причала, грабят дворцы… штурмуют Цитадель – место, где от веку царит проклятый род морских хищников, поедающих сердца одних и заражающих ужасом сердца других.
«От ярости сторнийцев пресветлый Марель спаси нас!» - всегда молились на берегах Лаконы. Теперь пора сторнийцам разучивать мотивы...
Картины будущего величия помаячили еще немного перед внутренним взором и – сгинули, уступив место беспокойству за Иванэ и Александру. Город уже близко. Скоро он узнает, в чем беда, и если сможет хоть как-то помочь – поможет.

Автор: Конрад ле Тойе 03.05.2004, 21:34

16 число месяца Темнейших Глубин.

"Интресно... я схожу с ума или все же - нет? Я.. видел ее. Но, святой Марэль, она же давно умерла. Так тогда получается..", - Конраду стало откровенно не по себе и вдруг он осознал:
- Кассандра!
От понимания того, что произошло в полубессознательном состоянии, граф вспыхнул как мальчик. Он резко поднялся с постели, не обращая внимания на головокружение, быстро запахнул халат и чуть придерживаясь рукой за стены, отправился разыскивать ту, которая сделала мечту - реальностью. В огромной комнате ему попался Жакоб, вознамерившийся что-то пояснить графу. Среди его путанных и полупьяных слов, ухо Конрада уловило одно слово: "Асси.. " С той минуты он стал вслушиваться в речь Жакоба и через пару минут тот уже лежал оглушенный на полу:
- Не смей говорить о ней подобным тоном! - покачиваясь от предпринятого усилия, но очень твердо сказал Конрад.
Он прикрыл глаза, стараясь прийти в себя и не дать волю гневу. Конрад слышал, что распахнулись двери и раздались чьи-то очень быстрые шаги. Но открыть глаза пока сил не было... Пока его за талию не обхватила нежная рука, словно вливая свои силы. И даже не открывая глаз он знал кто это:
- Кассандра...
- Вы слишком рано поднялись, - раздался ее мелодичный и такой ласкающий слух голос. Просто музыка после пьяного бреда Жакоба.
Конрад чуть помедлил и мягко обнял Асси за плечи:
- Прощу прощения, Кассандра. Но без вас я бы... - тут его глаза открылись, с видимым удовольствием разглядывая личико женщины. - Без вас я бы не жил.
По ее телу прошла странная дрожь, но он не собирался просто так отпускать эту удивительную женщину:
- Вы должно быть презираете меня, Кассандра?
Она покачала головой:
- О чем вы, граф?
- Не надо. Я все помню. И знаю кто был со мной, - тихо ответил Конрад.
Асси опустила голову, вздыхая. И этот вздох словно резанул его по сердцу. Конрад решительно поднял ее головку за подбородок, заставляя посмотреть себе в глаза. Взгляд графа вспыхнул, поразительно напоминая в данный миг взгляд его сына, которому хватало вот такого взора, чтобы покорить сердце любой девушки. Конрад не отрываясь, смотрел в подернувшиеся болью глаза Кассандры:
- Я прошу вас стать моей женой.
- Эээ! Так ты добилась этого, про... - вдруг раздался голос Жакоба.
Конрад не стал отрывать глаз от вздрогнувшей Кассандры, лишь тихо сказал:
- Гунла..
Через секунду они остались одни и граф уже обеими руками обхватил талию женщины, прижимая ее к себе:
- Не молчи, пожалуйста. Ты - единственная, которая смогла меня удержать в этой жизни. И я счастлив, что это - ты.
- Конрад, вы..
- Я знаю о чем прошу, Кассандра. Прошу, скажи - да.
Легкая улыбка тронула ее губы:
- Ты удивительно настойчив для недавно выздоровевшего, - не скрывая милого лукавства, сказала она.
- Но ведь ты рядом! А значит мои силы стремительно возвращаются, - граф наклонился, целуя ее волосы и нежно проводя губам по щеке: - Я услышу "да"?
- Да..

Автор: Саола 03.05.2004, 23:49

Ночь с 15 на 16 месяца Глубин.
Лакона. Фалесса.

      Он вернулся…. Вернулся в свою столицу по реке, когда промозглый зимний вечер уже почти стал ночью.
      В последствии, Саола плохо помнила этот вечер. Она, кажется, снова сама поднималась на стены, Иванэ готовил людей, которые до последнего мгновения не верили в то, что помощь придет. Уставшие, изможденные лица, бесцветное небо, серые камни под ногами.
      Войска Ярно ударили в тыл лирийцам, когда Саола этого и ожидала. Не блестели в лунном свете доспехи, не было стягов и криков, только ярость и боль, ненависть и желание отомстить, охватившие каждого на стенах и там, по другую сторону вражеского лагеря….  Императрица осторожно, вытаскивая из заклинания Силу, словно нити из тонкой вышивки, заставила огненное кольцо, защищавшее до этого дня столицу сначала померкнуть, а потом рассыпаться огненным валом, обрушившимся всей своей высотой на огни походных шатров впереди, обрушившимся, вздохнувшим последним жаром и распавшимся через мгновение на тысячи искр.
      Пустым рассеянным взглядом Саола смотрела, как люди там внизу платили врагам за все кровью и сталью…. Ярно с ними не было. Но ее Император здесь. Что бы знать это, не надо было видеть его или королевских штандартов…. Ярно уводил восемьдесят тысяч, самую сильную армию этого мира, уходил, что бы победить лесного Князя, победил, и был разбит совсем иным врагом…. Назад вернулись немногие.
        Но Саоле было до странности все равно, и как-то очень спокойно. Девушка стояла, прислонившись к серому холодному камню бойницы, смотрела на стройные мачты, взявшихся словно ниоткуда, лаконских кораблей и благодарила всех богов, о которых когда-либо слышала за то, что они вернули ей того, с кем она так недолго успела побыть счастливой. В пламени она видела, что он вернется другим, знала всю тяжесть, свалившегося на его плечи горя… так, как прежде, не будет уже никогда, но эта мучительная горечь только придавала юной Императрице сил. И Саола знала – он тоже стал сильнее.
        Ярно не избежать теперь обвинений и пересудов, тех проклятий и приглушенного шепота за спиной, что сопровождали Саолу долгие месяцы его отсутствия. Он проиграл так много, и несмотря на последние победы, впереди и позади враги, которых по прежнему гораздо больше, чем хотелось бы, но для юной Императрицы был любим и близок как прежде, и даже больше….
          Да, все теперь будет хорошо, потому что просто не моет быть иначе. Легкая улыбка коснулась губ девушки. Императрица должна встречать супруга с войны у ворот города. Пора…
- Коня мне, - слова прозвучали едва слышно, но кто-то из гвардейцев уже метнулся что бы подвести к стенам ее золотисто рыжего Всполоха.

          Ворота жалобно скрипнули, открываясь, и колонна рыцарей далеко не такая многочисленная, стройная и сияющая, как уходила отсюда несколько месяцев назад неспешно двинулась вперед. Ярно, как и положено Императору, ехал первым, уже без доспеха, на все еще закованном в сталь коне, прямой и гордый. Но сияющий после недавней победы взгляд уже стал суровым и твердым при виде того, ЧТО стало с его столицей, смотрел на свой город и, казалось, не узнавал его…
          Саола мягко тронула ногами бока коня, выезжая из ночной тени под стенами…
- Ярно…, - им не требовались ритуалы и титулы, что бы позвать его Саоле хватало просто имени. С острым счастьем девушка наблюдала, как в суровых серо-голубых глазах возлюбленного загоралась радость, и губ касается смех. Мгновение… и Ярно, оставив войска, уже идет к ней, снимает на руки с коня.
        Она, смеясь, обхватила шею своего супруга и Императора руками, позволила мгновение ему мгновение смотреть в свои глаза и поцеловала раньше, чем он смог найти слова….
- Ты жива, ты со мной, - тихо прошептал он, когда они наконец смогли оторваться друг от друга - Значит я не совсем проиграл эту войну, - в голосе слышались незнакомая Саоле сила, нежность и улыбка…
- Этого никто у тебя никогда не отнимет, - тихо ответила она, касаясь тонкими пальцами его щеки.
        И почему от счастья тоже бывает так нестерпимо щемящее больно? На глазах Саолы блеснули слезы, которые она поспешила скрыть, прислонившись к плечу своего рыцаря. Он гладил ее волосы и говорил что-то, она чувствовала его запах, его тело под туникой, сознавая в это мгновение, как никогда прежде, что просто не смогла бы пережить, его смерти….
- Что с тобой, любимая? – голос Ярно был взволнованным и тихим.
        Ее блестящие от слез глаза снова заискрились неподдельной радостью.
- Я так скучала, - тихо произнесла она, - Я знала, что ты вернешься. Всегда знала……

Автор: Кир-Тай-Суан 04.05.2004, 17:58

Кир расположилась перед шатром Вефира. Слуге, пусть даже приближенному, не положено входить в покои хана, когда тот ведет важные беседы с послами...

Царица Тай-Суана прикрыла глаза и медленно вдохнула предгрозовой густой воздух. Было прохладно, порывами налетал дерзкий колючий ветер. Кир не чувствовала его дыхания,  в отличие от охранника, стоявшего у входа в шатер. Он зябко кутал окоченевшие пальцы в рукава, неловко облокотившись на копье. Солдат изредка бросал взгляды на Кир, пока, наконец, не решился спросить:
- Тебе не холодно, любезный? Под тобой холодная чужая земля, вокруг тебя холодный ветер, на тебе одна рубаха...
- Нет. – ответила Кир. – В моей крови ветер и сталь.
Она поймала последние слова Фарида, обращенные к Лжесафару и, легко вскочив с места, направилась прочь от шатра. После недолгой прогулки по лагерю, Кир вернулась к себе в палатку.
Вефир ждал ее.
- Я искал тебя... – прошептал он, прижав Тай к себе.
Женщина усмехнулась и ласково обвила шею Вефира руками.
- Зачем же меня искал великий хан? – сладко промурлыкала она.
- Я не хан, я всего лишь его верный слуга... – его губы коснулись ее ушка.
- Хорошо... Так зачем искал меня слуга великого хана?.. – не менее нежно произнесла Кир, переходя на шепот.
Вефир ничего не ответил.
- Чего желает слуга великого хана? – Кир сделала ударение на слове «слуга».
- Тебя... – Лжесафар крепко обнял ее и горячо поцеловал в губы.
Кир провела рукой по волосам Вефира, по шее, чувствуя, как он опускает ее на подушки. Женщина оторвалась от губ любовника и спросила:
- Не хотите ли Вы спать, хан? – теперь она выделила слово «хан».
Вефир снова не ответил, на этот раз, потомучто крепко заснул.

Кир выбралась из под мирно посапывающего Вефира и, раздев его и тщательно укрыв одеялом, выскользнула из палатки.
Теперь ее путь лежал в шатер Каттака Ит-Тимань.
Ночь уже накрыла лагерь тьмой, перемешанной с сильным дождем. Кир шустро огляделась, потом бесшумно проскользнула мимо продрогших часовых, стоявших под наскоро натянутыми тентами, и уже очень скоро оказалась у шатра Каттака. Тай ослепила нескольких охранников, стоявших вокруг шатра и, неслышно подняв полог, проникла к Ит-Тимань. Солдаты на улице тут же получили свое зрение обратно, так и не поняв, что произошло. В неловком свете свечей, Кир скользнула к постели молодого вождя. Тот тут же подскочил на месте, выхватив кинжал и приставив его к горлу незванного гостя.
- Кто ты? Кто тебя послал? – проговорил он, крепко держа Тай за волосы. - Отвечай, негодяй!
- Ам... –женщина хваталась за его сильную руку, причинявшую ей такую боль.
Кир умышленно показала Каттаку свое истинное лицо, но на совсем короткое мгновенье.
Тот остолбенел.
- Ты... Ты? Кто ты? – Ит-Тимань оказался, как и предполагалось, не робкого десятка и только крепче схатил Кир. – Отвечай, шакал!
Кир скинула с себя чары.
- Если угодно великому Каттаку терзать беззащитную женщину, она подчинится... – Кир закусила свою аппетитную алую губку и посмотрела в глаза Ит-Тимань.

Тот жестко глядел на нее. Кир знала, на чем сыграть. Этот молодой человек так давно не знал женской ласки, подавая пример своим воинам быть стойкими перед любыми преградами и искушениями... Сейчас она смотрела на него, такая прекрасная, откровенная, такая желанная и долгожданная. Каттак оттолкнул царицу. Та лишь улыбнулась и поднялась с земли.
- Уходи.
- Никто не узнает... – Кир начала томно стаскивать с себя промокшую одежду. С длинных черных волос капала вода.
Тай разделась и опустилась на ложе молодого военачальника.
- Я убью тебя... – прошептал он, обнимая ее тонкий стан.
- Я не против... – ответила она, прижимаясь к нему.

...*ближе к утру*
- Кто ты?.. – тихо спросил Каттак, нежно поглаживая плечи Тай-Суанской царицы.
Кир усмехнулась и провела рукой по груди и шее полководца.
- Я – царица...
Тут усмехнулся Каттак.
- Ты изощрена в ласках и сладострастии, как лучшая наложница... но царица? И каким же государством ты правишь? – он, смеясь, посмотрел на Кир.
- Я? Всего лишь Тай-Суаном... – Кир хищно взглянула в глаза Ит-Тимань.
- Хм... И чем же ты это докажешь? – военачальник, улыбаясь, наклонился над ней и потянулся к губам царицы.
- Я думаю, в сложившейся ситуации тебе лучше поверить мне наслово... – она подалась навстречу Каттаку.
Их губы встретились в долгом поцелуе.
- Ты – единственный, кто заслуживает место великого хана... – горячо прошептала Кир на ухо любовнику после поцелуя.
Его руки обхватили ее бедра.
- Послушай, у тебя достаточно сил, чтобы избавиться от этого... – тут Кир громко простонала. – М...Ах... – она обняла Каттака за шею. – Ты должен стать... единоличным... правителем...ммм... возрожденной... и....ах....ммм.... обновленной... Лирии...
- Не думаю, что сейчас лучшее время для разговоров... – насмешливо шепнул Каттак.
- Ах...ммм...мне... тоже....так...кажется... – Кир запрокинула голову, открывая шею для поцелуев.

...*немного позже*
- Теперь я не позволю тебе перебить меня каким-либо оразом... – Тай внимательно посмотрела на Каттка. – Послушай, я устала присмыкаться перед этим старым идиотом. Пойми, эта война приведет Лирию к триумфу... Ей понадобится новый властитель. Сильный, энергичный, умный и решительный, такой, как ты... Что могут эти слабаки? Кто встанет во главе государства, истерзанного войной, кто поднимет его с колен? Ибриль не такой, как отец – он не может сочетать в себе все качества идеального вождя. Акмаль молод и неопытен... Если ты не возьмешь бразды правления в свои руки сейчас, позже очень об этом пожалеешь.
Каттак усмехнулся.
- Чего ты хочешь? Ты думаешь, я послушаю твоего совета? Считаешь, что станешь моей опорой? (понятно, что он имел в виду;)
- Нет. Я знаю, что вскоре после твоего восхождения на трон стану не нужна. Я знаю, что ты убьешь меня, но я не преследую корыстных целей. Все, чего я хочу – сильного правителя для сильной страны на благо прекрасного народа. (Эх, надо же польстить его самолюбию)...
После этих слов Кир поднялась и, быстро, но грациозно, облачилась в свой мужской наряд, уже почти высохший.
- Постой, все же кто ты? – напоследок спросил Каттак.
- Царица Тай-Суана. Не веришь - считай, что я просто твой сон.
- Мой самый прекрасный сон. – поправил ее Ит-Тимань.
Кир улыбнулась, оборотилась юношей и выскользнула из шатра Каттака..
Теперь оставалось вернуться к Вефиру и снова стать верной «союзницей».

Автор: Эвор Тилийский 05.05.2004, 23:35

8 день месяца Темнейших Глубин.
Полумесяц. Где-то в районе Озерных Чертогов.

        На этих дорогах не было ничего, ни дня, ни ночи, ни воздуха, только странное ощущение полета-падения. Прошлый раз, передвигаясь подобным образом через путевой камень, лесной Князь был совершенно не в том состоянии, когда прислушиваешься к своим ощущениям. Теперь же сознание просто кричало от желания зацепиться хоть за что-то реальное, наверное, точно так же себя чувствует пылинка попавшая в порыв штормового ветра…. Ничего кроме бесконечно длинного и вместе с тем стремительного падения в пустоте наполненной серебристыми искрами.
        Закончилось это сияющее безумие так же неожиданно, как и началось. Под ногами неожиданно образовалась твердая земля, стало темно, свежо и прохладно. Окружающий воздух наполнился сладковатым запахом палых осенних листьев, хвои и речной свежести. Эвору не требовалось открывать глаза, что бы понять, что он дома. Лес жил, всегда меняясь, и при этом год от года оставался неизменным. Осень приносила под сень деревьев покой, прохладу и ожидание новой жизни. В Лесу никогда не было зимы, а осень и весна сливались в нечто единое… Желтые листья на одной ветке не редко мешались с ярко-зелеными на соседней…
          В Фалесе уже наступало утро, но здесь лучи солнца не коснулись даже верхушек деревьев. До рассвета часа три, но в этой плотной зеленой темноте Эвор даже мог неплохо видеть силуэты несколько ошарашенных «переходом» кошек и тонкую фигурку Мирты прислонившуюся к стволу векового зеленого древа. Что-то в ее опущенных плечах и устало наклоненной голове заставило Эвора вздрогнуть.
- Мирта…
          Князь осторожно коснулся щеки девушки, стараясь заглянуть ей в лицо.
- Все в порядке, - тихий голос показался чужим и безмерно уставшим, в темных глазах гасли серебристые искры недавнего колдовства и чужой, но невероятно могущественной силы.
        Мирта, опираясь о плечо Эвора, медленно отшатнулась от дерева, показавшись в этот момент удивительно хрупкой. Князь осторожно подхватил девушку на руки, почти инстинктивно, изувеченная кисть отозвалась уже знакомой болью, но переносить ее было гораздо легче, чем видеть слабость Мирты и быть не в силах помочь.
- Подожди, мы ведь должны…
- Утром. Путь неблизкий, идти по темноте бессмысленно, - тихо, будто опасаясь нарушить окутывающую их тишину произнес Эвор, глядя в ее лицо… оно было так близко, как никогда раньше, он чувствовал ее дыхание на своей щеке, и ощущал неожиданную и странную боль оттого, что не может назвать эту девушку своей.

      Кошки бесшумно вынырнули из темноты, сверкая на Князя зелеными глазищами, и он в который раз поразился, как грациозно и естественно их звериный облик сменяется человеческим. Риган, очаровательно поморщив носик, бесцеремонно заявила, что пока «сударь князь» мается здесь ерундой, они с сестрой успели найти неподалеку место, где можно отдохнуть до утра.
      Местом этим оказалась покинутая лесовиками при приближении войск Ярно деревушка, дворов двадцать не больше. Прежние хозяева вынесли все, что смогли, рыцари пожгли часть оставшихся домов со злости, но найти крышу на несколько часов до того, как снова тронуться в путь, было не сложно.
- Кто это сделал? – в голосе Мирты звучала тревога, она заранее знала ответ, и по голосу Эвору казалось, что это отчего-то расстраивает ее.
- Люди не пострадали, - тихо ответил Эвор, - Они ушли раньше.
        Девушка молча кивнула. Князь внес свою драгоценную ношу в наиболее сохранившийся дом, куда кошки успели притащить набитый сухой травой матрац, и осторожно посадил Мирту на кровать.
- Отдохните, Ваша Светлость, - произнес он, - Это не совсем дворцовые палаты, но поверьте, в Лесу прекрасно спится и под открытым небом.
        На губах девушки родилась немного неуверенная улыбка, но в темных глазах плескалась усталость. Князь осторожно укрыл ее своим плащом и вышел в осеннюю ночь.
        Интересно куда их занесло вместо Озерного Чертога? Утром, когда проснется ястреб это легко можно будет понять…. Прохладный свежий воздух родного Леса чуть пьянил, Эвор посмотрел в небо, где гасли предутренние звезды… Возможно это и к лучшему, что они здесь…. Он вернется в Чертог, и слова будет война, и ее не будет рядом, а так есть еще несколько дней… или меньше… Ничего не изменится, если они придут позже на какое-то время…

Автор: Рикард Шарк 06.05.2004, 18:05

15-16 дни месяца Темнейших Глубин. Фалеса и окрестности. Позже - открытое море.

Сзади раздался грохот копыт и Рик инстинктивно рванулся в сторону. Но пронесшаяся мимо лошадь не несла на своей спине готового разить врага – тот, видимо, валяется раненый или мертвый где-то в оставшемся за спиной аду. Властитель перевел дыхание, оглянулся… Все обстояло хуже некуда, но в то же время – не так уж и плохо: он жив, почти что цела его охрана, рядом переминается, недовольный задержкой, Кот. Даже Хаммерид, в недобрый час ставший гостем у его походного костра, пока цел. К счастью Лексу Властитель приказал отвести на флагман еще в самом начале боя. Если повезло – она уже на борту. Если же нет,… не время думать об этом. Сейчас главное – выжить.
Раздались крики – невесть откуда возникшие лаконские рыцари смяли последний заслон: пришло время бежать. К счастью вот они, корабли. У многих уже бушует бой, другие – горят, но флагман – цел и готов к отплытию.  Сзади опять то-то нагоняет…
Охрана отстала, готовясь принять бой, наверняка, последний. С ними отстал и лириец – глупец, не дело полководца махать мечем. Да и проку от него сейчас – с коротким клинком против закованных в броню всадников с боевыми копьями… От них от всех сейчас проку чуть. Снова крики, лязг железа, чей-то истошный вопль – не иначе как несчастный угодил под копыта. Сторнией рискнул обернуться – прямо за ним, в багровых отсветах похожий на ожившего духа Долин, мчался рыцарь, без копья, но с занесенным для удара мечом. В который раз за этот день Рика выручила гибкость:  – тяжелый клинок просвистел на расстоянии ладони от плеча рухнувшего на колени мужчины, и бронированная смерть пронеслась мимо. Не раздумывая, он выхватил один из мечей и метнул, словно дротик, в уносящуюся цель. Оружие вошло в шею, прямо над кромкой панциря, с легкостью пробив кольчужный ворот. Очень хотелось вернуть клинок, обретенный в день Ритуала, но звуки боя все приближались. «Проклятие, пропади он пропадом, этот клинок! Останусь жив – десяток новых выкуют…» Кто-то грубым рывком поднял его на ноги: Кот потянул нанимателя к спешно готовящемуся к обороне судну, стараясь при этом все же не делать резких движений – два оставшихся охранника следовали рядом и их намерения сомнений не оставляли. Новый наемник пользовался среди гвардии Сторна куда меньшим доверием, чем предыдущий.
Вот наконец и «Страх» - легкий рейдер, по прихоти Рика ставший флагманом после гибели «Кракена» в магическом пламени. С борта летели стрелы, редко, но мощно подавали голос баллисты. Выжившие взлетели по сходням, и знакомое с детства ощущение палубы под ногами вернуло часть утраченной во время безумного ночного боя уверенности. Корабль почти не пострадал: лишь парочка черных пятен на палубе и тлеющая бухта каната – следы от заброшенных факелов. Матросы в бешеном темпе убирали сходни и рубили швартовы, готовясь покинуть негостеприимный берег.
«Где этот проклятый лириец?» - Рик бросился к борту, стараясь высмотреть на берегу Хаммерида, но варвара не было видно нигде, - «Ну и пусть пропадает, морские браться выжри ему печень. Все равно теперь от него не было бы никакого проку…» Прямо на его глазах двое всадников, вылетев из огненного вала, преграждающего путь к пристани, как были, верхом, ворвались на стоявший рядом корабль. Лошадь первого всадника почти сразу убили под ним, но тот вовремя спешился и, прижавшись спиной к фальшборту, начал яростно отбиваться, а второй… Рик присмотрелся тщательнее и не поверил своим глазам: второй рыцарь нес императорские цвета! Сам Ярно был сейчас на расстоянии полета арбалетного болта от Властителя и рубился с матросами рейдера словно простой воин.
«Надо же как отважно… смело… благородно… и глупо!» - Рик поймал себя на том, что, несмотря на весь кошмар происходящего, улыбается. Кто знает, не специально ли судьба уберегла настырного лаконца от копья с боевым наконечником на турнире, от стрелы в лесах Полумесяца, от меча при Темном Броде, чтобы привести его сюда – к Рику. Рядом громко щелкнул арбалет – несущийся по береговой линии всадник выронил меч и, нелепо взмахнув руками, опрокинулся на круп лошади. Властитель развернулся – стрелок лихорадочно перезаряжал оружие. Спокойно дождавшись, пока болт займет свое место, Рик просто шагнул вперед и схватил арбалет:
- Дай сюда.
Но мужчина лишь продолжал сжимать приклад мертвой хваткой, глядя в лицо командира безумными глазами человека, не воспринимающего окружающее до конца.
- Отпусти, это приказ!
Тот замотал головой так, словно стремился сделать ей полный оборот и потянул на себя. Властитель понял, что ни убеждением, ни приказом здесь не обойтись. Разжал руки:
- Ладно, молодец. Оставь себе.
Тот с благодарностью взглянул на Рика и, словно младенца, прижал оружие к груди. По этому-то благодарному лицу Властитель и заехал со всей силы. Стрелок взмыл в воздух и тяжело, словно сломанная кукла, рухнул на палубу. Убедившись, что рыцарь в императорских цветах все еще продолжает крутиться в седле, отбивая и нанося удары, Рик вырвал из рук бесчувственного арбалетчика оружие, прицелился и выстрелил. Рыцаря на соседнем корабле снесло с лошади словно тараном. «Есть! Он мертв! Я убил императора Лаконы!» - мгновение радости тут же сменились жестоким разочарованием: рыцарь медленно, будто выходя из глубин сна, поднялся, - «Будь ты проклят!!! Что же ты продал духам Долин смертной тени, что они так упорно не желают принимать твою душу?!» Ярость росла быстро и неудержимо, словно несущаяся с горных склонов лавина. Хотелось драки и теплой крови… впиться зубами кому-нибудь в горло и выпить всю жизнь до капли. Медальон на груди потеплел, предупреждая о том, с владельцем происходит что-то ненормальное, но тепло, против обыкновения, не тревожило, а придавало сил. Даже ночная тьма словно бы стала менее непроглядной…
Судно отошло от берега, но, как ни странно, не выходило на стрежень, а скользило пусть и вне досягаемости всадников и пехоты, но все же достаточно близко к суше, чтобы факела то и дело ударялись в борт или даже падали на палубу.
- Капитан! Какого Кракена?! - Рик молниеносно взлетел на мостик и встретился лицом к лицу с адмиралом Бижаром, - Отойти от берега! Или хочешь спалить судно?!
Тот оскалился:
- Спалить? Нет уж… Я хочу выжить. Смотри…
Рик повернулся туда, куда указывал адмирал… и на мгновение ослеп. Ярчайшая вспышка превратила зимнюю ночь в летний полдень, а когда мир вновь обрел цвета, то первое, что увидел Властитель, было полыхающее белым огнем сторнийское судно и скользящая посередине реки, величественная и грозная своей мощью, лаконская триера. На вражеском корабле ухнула катапульта и ночь вновь взорвалась болезненно белым заревом, а на реке, на месте рейдера, стремящегося уйти на скорости вниз по течению, расцвел огненный цветок. На воде ад не закончился – он лишь сменил багровые краски на белые. На цвета ярости, разъедавшей душу Властителя. «Лаконский флот здесь?! Откуда?! Как?! Проклятие, Мать-прародительница, за что ты оставила милостью свой народ?! Ну да пропади она пропадом, твоя милость – мы сами вырвем победу из пасти судьбы…»
- Немедленно потопи ее.
- Кого? – адмирал непонимающе уставился на своего господина.
- Проклятье, эту триеру! Немедленно!
- Но… - теперь Бижар смотрел на Властителя как на опасного умалишенного.
Рик зашипел и оттолкнул мужчину от рулевого колеса. Бижар отшатнулся в испуге, но тут же попытался вернуть управление судном. Рик снова оттолкнул его:
- Трус… я отдам тебя морю… сам все сделаю…
- Ладно. Победил. Топим врага. Десяток за десятком, - адмирал неожиданно отпустил рулевое колесо и Рик от неожиданности едва устоял на ногах. На лице флотоводца была улыбка:
- Правь смело – я помогу.
Властитель промолчал и лишь крепче сжал ладони на отполированном тысячами прикосновений дереве. Боевой корабль Лаконы тем временем легко, почти что мимоходом «вмял» в воды Салерны не успевшее убраться с дороги судно. Со следующим корабль встал борт о борт, и на палубу рейдера хлынули человеческие фигурки, в которых острый глаз моряка без труда опознал императорских гвардейцев – элитных бойцов континентальной державы.
- Сейчас…сейчас…- Властитель начал разворачивать корабль, готовясь ударить тараном в борт могучему, но неповоротливому врагу, когда ему на ум пришло странное сравнение: Бижар разговаривал с ним так же, как он сам – с нокаутированным стрелком. Но прежде чем он успел додумать эту мысль до конца, на затылок что-то обрушилось, и мир уже который раз за ночь взорвался разноцветными вспышками, после чего сознание угасло…

Он сжимал в руках рукоять длинного, почти в свой собственный рост, меча, на первый взгляд слишком тяжелого и неудобного, но такого надежного и привычного. Вокруг бушевал бой, расцвечивая ночь мириадами всполохов магического пламени. Он участвовал в этом бою – и внес немалый вклад в близившуюся победу. А что победа не за горами – становилось все яснее. Корм еще сопротивлялся: вооруженный копьями, луками и легкими мечами, на удивление искусно вырезанными из дерева, он отступал по всему фронту, столь вытянутому, что пришлось бы несколько дней мчаться вдоль неровной линии сражающихся, чтобы пойти ратное поле от края до края. Зачарованное дерево выдерживало удар черной стали и, что еще более удивительно, поражало плоть Высших и отнимало то, что заменяло владыкам этого мира жизнь. Но даже это не могло спасти взбунтовавшихся скотов от поражения, которое, ах, если бы животные это поняли, принесет им долгожданный мир и процветание. Веками длившееся тысячелетнее процветание, которое царило ранее и воцарится после победы – не просто военного успеха хозяев, но восстановления исконного порядка вещей.
Он улыбнулся, крепче сжал рукоять и шагнул вперед, к первой линии бойцов. Диана, его спутница уже на протяжении сотен лет, улыбнулась ему, показав ослепительно белые зубки с клыками, острыми, словно иглы. Оскалившись в ответ, он рванулся в бой с непредставимой для корма скоростью. Их деревяшки не в силах были уязвить плоть избранного сына Старейшин, а он, не желая тратить на мелочи напитавшую все его естество магическую силу, превратился в настоящий смерч черной стали, вырывавший из линии врага целые ряды воинов. Скоро должно было взойти светило дня, но воля и сила Старейшин столь велика, что даже «младшие братья» и «дети» будут нечувствительны к его обжигающим лучам до самого конца битвы. Пока не победят…
Что-то дрогнуло, поколебав мироздание, и он почувствовал, как начала медленно, но верно уходить, истощаться сила, будто кто-то жестокий отнял его от материнской груди. Старейшины ушли,… оставили их сейчас, в  момент величайшего испытания. «Как они могли?! почему оставили нас, своих возлюбленных детей?!» - ему хотелось бросить черный клинок и выкрикнуть эти вопросы приближающейся заре, но времени не было. Теперь с восходом солнца все те, кто не принадлежит к первому поколению – рассыплются прахом, и если не поторопиться – то так же рассыплются и его мечты, его надежды на победу. Строй Высших на миг дрогнул, заколебался, словно ожерелье, из которого выдернули связующую нить, но тут же вновь двинулся вперед, все усиливая и усиливая натиск. Не важно, что они теперь одни – победа слишком близка. Достаточно протянуть руку… Яркий, сродни солнечному, свет ударил по стройным шеренгам, внеся хаос и опустошение. «Дети» кричали, рассыпаясь белым пеплом, который тут же развеивал ветер, а «первое поколение»… Диана, бившаяся в стороне от него закричала, жалобно, как уже тысячелетия не кричал ни один из «высших», и на один бесконечно долгий миг он увидел, как плоть возлюбленной становится словно бы прозрачной – была отчетливо видна каждая косточка ее стройного, хрупкого, но такого сильного тела… после чего она рассыпалась вихрем серого праха… Он закричал, не  в силах поверить в случившееся. Высшие не умирают! Но Диана была мертва. А вдали, там, откуда приходят лучи гибельного света, показалась человеческая фигура. Кто-то могущественный, невыразимо чуждый, но при этом – до боли близкий, шел сюда. Шел – и нес смерть бессмертным.
Он развернулся, одновременно творя вокруг себя щит, прочнейший из возможных. Сзади громадный меч из черной, словно ночь, стали шипел, превращаясь в пар. Волна жара ударила его в спину, с легкостью смяв возведенную защиту. Боль, не сравнимая ни с чем ранее пережитым, охватила все его естество. Он попытался закричать, но раскаленный воздух не давал родиться ни мольбе, ни призыву о помощи и лишь рвал легкие в клочья…



Рик вскинулся на кровати, силясь закричать, но легкие, будто бы до сих пор заполненные раскаленным воздухом, не дали закричать – он закашлялся, тяжело, словно расплавленный метал, выталкивая жар из легких. Отдышавшись, он рухнул обратно на узкую корабельную койку, пытаясь понять – кто он, где он и что происходит. Кошмар, удивительно реальный и красочный, намертво врезался в память. Как и боль. испытанная там, по ту сторону яви. Боль…
Властитель упрямо тряхнул головой – какая, к акулам, боль?! Он не может ее чувствовать! Он – не может! Но… он прекрасно помнил, как волна жара догоняла его, врезалась в спину с силой корабельного тарана, заставляя мечтать о смерти. Бред. «Все – бред! Последствия удара по голове… Бижар - хитрый ублюдок…» - мыль, как ни странно, не вызвала ни ярости, ни жажды немеленой мести. Лишь спокойная констатация факта. и равнодушие, серое… как пепел.
«Как же одинок должен быть тот, чьи сны я разделяю…» - Рик с трудом поднялся и вышел и каюты на палубу. Несколько матросов буквально шарахнулись в сторону, и Властитель запоздало сообразил, что после вчерашних событий выглядит скорее внезапно воскресшим покойником, чем правителем Империи.
«Так и есть – голова в крови, одежда – разорвана, запачкана грязью и копотью… нужно привести себя в приличествующий званию вид» - мысль пришла и ушла, вновь не вызвав отклика. Зачем стараться? Перед кем красоваться здесь, в открытом море, чей простор и пустота нагляднее всего показывала весь ужас положения?
Суровая реальность была такова: военный флот Сторна перестал существовать как боеспособное соединение. Не уцелело ни одного большого корабля – лишь юркие и быстрые рейдеры сумели выбраться из ловушки, да и то не все. На многих были половинные экипажи. Часть кораблей была серьезно повреждена. Раненые и обожженные заполняли палубы. Все это выложил Властителю угрюмый, опасливо косящийся на известного своей мстительностью господина, адмирал Бижар. Рик слушал рассеяно, временами кивая. Ему не требовались точные цифры, чтобы принять эту простую истину.
А ведь еще вчера вечером планы Рикарда Шарка простирались столь далеко….



Рик поднял бокал, салютуя улыбающемуся Хаммериду. Душа пела. Варвар, наконец-то, согласился с планами и идеями Властителя: завтра он отошлет Сафару послание, в котором вежливо, но твердо заявит о «своем желании дальше самому определять свою судьбу». Властитель отпил из своего кубка, попутно строя дальнейшие планы: Кот, новый наемник, оказался весьма полезен. Даже если не учитывать его рассказ об освобождении Эвора Тилийского, то, что он сообщил об укреплениях города, было поистине бесценно. Многое из рассказанного Рикард сам мог подтвердить – во время единственного полета на «крыльях», сторниец успел рассмотреть городские стены. И хотя Кот утверждал, что магическая стена, нагонявшая на лирийцев почти мистический ужас, непреодолима, Рик в этом сомневался. Теперь, отколов войска Хаммерида от основной армии, он, Рикард Шарк, вполне мог постараться усилить позиции своей марионетки: ведь куда лучше иметь сильных и нужных марионеток, чем слабых и бесполезных. Теперь вполне можно взять Фалесу…. Снова согнать из окрестных селений людишек, погнать их впереди войска, чтобы приняли на себя основной удар магии, потом – собрать всех магов-ветовиков, и ударить по защите города… Даже если маг, защищающий столицу силен как сам Марель, то вряд ли он столь же всесилен и неутомим. Город падет, так или иначе. Ну а потом…
Властитель одобрительно кивнул варвару, произносящему очередной витиеватый тост. Вот когда город падет, тогда он подумает о судьбе лирийского военачальника. Конечно, сейчас он стал послушен, но предавший раз….  Рик поморщился. Хаммерида он уберет – Властитель же начал присматриваться к тысячникам лирийского воинства, ища подходящую замену. Парочка многообещающих кандидатур – достаточно тупые и исполнительные, были уже подобраны. А потом – превратить варваров в цепных овчарок, заставить жителей Фалесы возненавидеть их так люто, чтобы жители славного града приняли сторнийского Властителя не как очередного оккупанта, а как избавителя. И вот тогда-то Империя тысячи островов станет просто Империй! Потому что, закрепившись на континенте, он, Рикард, величайший из Властителей, расширит свои владения, подмяв Криэран, земли вдоль Салерны и других рек, вышвырнет ослабевших в бесконечной войне с местными варваров обратно за горы и станет правителем всего цивилизованного мира. И кто знает, не присоединят ли его дети к новой стране еще и лирийские степи, став мировыми владыками,… и он положит этому начало. Положит сейчас, в эту ночь.
Рик выпил вино залпом, совершенно не почувствовав вкуса. Когда Властитель ставил кубок на расстеленный вокруг костра ковер, до его ушей донесся звук, в котором даже он, никогда не ездивший верхом, узнал грохот тысяч копыт. Потом, заглушая обычные звуки лагеря, грянул боевой клич лаконских рыцарей…



- Господин? – похоже, Бижар задал какой-то вопрос и ждал ответа.
Рик молчал. Что бы ни спросил адмирал, это не имело значения. Ничто не имело значения…
- Мы отправляемся домой.
Бижар довольно кивнул – возможно, он про цель плавания и спрашивал.
Не говоря больше ни слова, Властитель развернулся и скрылся в каюте. В голове крутились мысли о том, что не все еще потеряно, что сухопутные войска и дружины кланов, так и не покидавшие Сторн, в целости и сохранности, что транспортный и торговый флот сейчас стоит в гавани, а каждый житель островов – моряк, что даст возможность быстро восполнить потери в командах.…  Но они не трогали Рикарда. Почему-то все в раз сделалось неважным и только одно желание осталось у проигравшего владыки морей – вернуться домой. В Сторн. Там все проблемы разрешаться сами собой.
- Где Александра?
- В соседней каюте, господин…
- Почему не в моей?
- Ну… мы…
«…опасались, что при пробуждении я буду в ярости и  просто поубиваю всех, кто окажется рядом… Еще вчера я бы так и поступил. Что же случилось со мной? Неужели меня так легко сломать? Словно чья-то воля тащит меня на Сторн, словно щенка на поводке… Или на цепи…. Но ведь цепи разорваны… Откуда эта фраза? Из сна… Но все ли цепи я разорвал? Есть только один способ выяснить – отправиться туда, откуда тянется цепь и посмотреть в глаза тому, кто на другом конце поводка… Чьи сны проникают ко мне по ночам.»
- Рик, - Александра вошла неслышно, - С тобой все в порядке?
- Не знаю… - сил лгать не было, - Не знаю. Мы отправляемся домой, Лекса. Скоро мы увидим Цитадель. Ты бы хотела увидеть главную крепость Сторна?
Женщина не ответила – только нежные ловкие пальцы, осторожно, словно боясь причинить боль, начали ощупывать рану на затылке.
- Смелее, мне не может быть больно.
- Всем бывает больно, - голос серьезный без тени иронии, - Всем… так что лучше не шевелись, пока я не закончу.
Жалкие остатки некогда могучего флота спешили  родную гавань.

Автор: Иванэ ле Амарра 06.05.2004, 20:15

15 день месяца Темнейших Глубин. Стены осажденной Фалесса.

Небо и земля, охваченные пламенной страстью огня, стали и отмщения разразились воем битвы. Как падение с высоты – взгляд со стены осажденного города, как забвение – меч в руке и бой с врагом. Отрешившись от вчера и завтра, даже от сегодня, живя только одним мигом, одним ударом, одним криком ярости и ненависти, как и десятки таких же солдат, проклявших эту войну, броситься вперед, позабыв о том, что ты герцог, дворянин, рыцарь, просто убивать. Убивать просто за то, что было и чего не было. Убивать!
Никогда раньше не знал он такого упоения, как первая близость с женщиной, как первый поцелуй матери, как первый крик сына, которого у него никогда не будет. Упоение чужой болью, чужой смертью, чужим горем, упоение ненавистью. Люди рядом, он был уверен, чувствовали то же самое. Это был не красивый танец с мечом, не искусство боя, которому учат с детства, это была бойня, жестокая и прекрасная бойня.
Утро в осажденном городе началось как обычно. Герцог поднялся на стену, проверить и подбодрить людей, оглядеть вражеский лагерь и убедиться, что кошмар, в котором жила последнее время столица, не плод его помрачившегося рассудка, не бред и не страшный сон, а самая ощутимая реальность. Лирийцы и сторнийцы, как ни странно, никуда не делись. Осада продолжалась. Все началось вечером, когда тяжелые свинцовые сумерки лаконской зимы спустились на окрестности Фалессы и сам город, где-то послышалась песня стали. Герцог сначала решил, что заскучавшие враги решили устроить поединки между собой, но очень скоро по тому беспорядку, который наблюдался во вражеском стане, стало ясно, это не игры, это справедливость пожаловала по души захватчиков. Когда же на стене появилась Саола, он все понял по ее глазам, понял и поверил ей.
- Ребята, собирайте всех! – Герцог крикнул это в тишину, и его услышали. - Сейчас мы отдадим наши долги сполна…
Люди, уже не верившие в избавление, не верившие больше ни во что, кроме стали в своей руке, кинулись готовиться к битве, пусть последней в их жизни. Сейчас это не имело значения. Вскоре все, кто мог держать оружие, были на стенах и у стен, а потом были небо и земля, охваченные пламенной страстью огня, стали и отмщения…

Ночь с 15 на 16 день месяца Темнейших Глубин. Окрестности Фалессы.

В глазах своих людей Иванэ видел усталость, но это была счастливая усталость. Как только ворота города распахнулись впервые за долгое время люди, как обезумившие бросились из города, убивая всех на своем пути, пока две волны лаконцев – идущая от города и катящаяся к стенам не встретились посередине лагеря лирийцев и сторнийцев, поняв, что веселья больше не будет. Герцог тут же послал гонца к Ярно, а в том, что командовал пришедшими людьми Император. Он не смоневался. Только молодой правитель мог решиться на такой отчаянный, сумасшедший план – разбить и так довольно малые силы – и при этом не только добиться успеха, но и понять, что это единственный шанс. Война научила Ярно многому, хорошо ли это плохо ли, но он уже не был тем мальчишкой, которого когда-то Иванэ считал своим долгом охранять. Теперь он был его королем, настоящим Императором, достойным потомком своих славных предков.

Вдали на реке еще догорало несколько сторнийских кораблей, освещая бархатное небо и бросая отблески на мертвую, выжженную землю. Драться больше было не с кем, так как на полях вокруг столицы остались только мертвые и те, кто их убил.
Иванэ вытер что-то липкое, сочившееся по щеке и с удивлением понял, что это кровь, царапина, но от этого стало как-то легко, доказывая, что он еще жив, еще может жить и чувствовать и может умереть. Надо встретить Ярно, расспросить прежде всего о событиях в Полумесяце, о битвах с лирийцами, о поражениях и удачах, обо всем на свете. А потом рассказать об осаде, об Эворе и о многом другом, но прежде всего надо проверить людей, проверить раненых и заняться погибшими.

Ночь с 15 на 16 день месяца Темнейших Глубин. Фалесса. Дворец Императора.

Шествие Ярно и сопровождавших его войск по Фалессе ни в чем не напоминало их уход. Тогда лаконские рыцари ехали с уверенностью, что они сильнейшие в мире и никто, и ничто не может поколебать их незыблемого превосходство, в глазах светилось торжество и гордыня, война изменила всех, вся и всё, война – вот лучший учитель. Учитель науки жизни и смерти, учитель падать, ударяться, вставать и идти дальше, несмотря на боль и страх, идти шаг за шагом, потому что от каждого лишнего шага вперед может зависеть исход всей схватки. Лаконцы разучились проигрывать, их научили этому снова. Нужно было учиться побеждать. Сегодняшний разгром сторнийцев и лирийцев казался слишком пьянящим, чтобы быть правдой и слишком долгожданным и справедливым, чтобы не являться таковой.
Сегодня они победили, но это была только одна из битв, а не вся война. Сегодня они были героями и весь город чествовал их, люди уставшие бояться и ненавидеть встречали своих спасителей, сегодня ночью было можно все, сегодня ночью, завтра будет новый день…
Пока Иванэ убедился, что все раненные устроены, а мертвыми воинами занялись усталые солдаты, для которых, несмотря на это, долг был превыше собственных слабостей, приблизился рассвет. Как бы ему ни хотелось увидеть Ярно, поздравить его с победой и просто посмотреть в глаза друга, пришлось задержаться. Встречу Императора он пропустил и догнал процессию уже у дворца. Ярно в измятых доспехах, но с улыбкой на губах под руку с женой поднимался по лестнице. Вот таким и должен быть правитель, истинный правитель. Похоже, придется отложить разговор до утра, герцог прекрасно понимал чувства Ярно, на миг его сердце сжала стальная перчатка, но тут же отпустила. Он не будет страдать из-за блудливой кошки, которую ему не посчастливилось встретить на пути!
Но Император сам заметил Иванэ, что-то быстро сказал Саоле, та улыбнулась в ответ, кивнула и шепнула ему на ухо пару слов. Император рассмеялся, отпустил жену и быстро сбежал по ступеням на встречу герцогу.
На пару мгновений мужчины замерли, разглядывая друг друга. Время не пощадило обоих. Потом искренне обнялись.
- Я рад видеть Ваше Величество в здравии. – Иванэ церемонно склонил перед правителем голову.
- Иванэ, для тебя я всегда был  и останусь Ярно, - Император пожал руку герцога и добавил. – Спасибо, что сохранил город и… - Правитель бросил взгляд на Сао и закончил. – И людей в нем.
- Это сделал бы любой на моем месте. – Герцог терпеть не мог таких официальных слов, но окружавшие их воины не давали поговорить откровенно. Поняв это, Ярно предложил:
- Мы продолжим разговор у меня.

- Итак, сторнийцам и лирийцам пришлось попробовать собственного блюда, но это только начало… - Ярно, освободившись, наконец, от доспехов, устало опустился в одно из кресел, стоявших в императорских покоях.
- Да, впереди еще не одно сражение…Сегодня они бежали, но что будет завтра?...
- Сторнийцам теперь долго придется зализывать раны. Их флот почти полностью уничтожен или оказался в наших руках, а те, кто бежали…Их время придет. Они заплатят. Сполна!
- А лирийцы?
- Ими мы займемся в первую очередь. Это будет сложно, но возможно.
- Сегодня ты нанес сильный удар войску Сафара. Это была великая победа!
- Мы нанесли, все мы, кто сражался…Это наша победа!
Иванэ улыбнулся, такие слова можно услышать от действительно зрелого и прирожденного правителя. Война сделала Ярно таким, хотя он, возможно, еще сам не догадывался об этом.
- Ярно, я должен кое-что тебе сказать…
- Ах да, за этими разговорами и битве я совсем забыл…Иванэ, что с твоей женой?
Герцог удивился, такого вопроса он не ожидал.
- С Александрой? Если кому-то из твоих людей не посчастливилось убить Шарка и ее, то наверно плывет на Сторн, но при чем здесь она?
- На Сторн? – Ярно нахмурился. – Не понимаю, Шарк взял ее в плен?
На губах Иванэ мелькнула холодная улбка.
- В плен? Если это и плен, то скорее Лекса взяла Властителя в плен, если он готов был рисковать своей головой, чтобы забрать ее из города. – Ярно, видимо, все еще не мог понять - к чему клонит Иванэ, поэтому герцог решительно объяснил. – Моя жена сбежала с Рикардом Шарком, потому что любит его, она его любовница! И больше не будем об этом, пожалуйста. Каждый выбирает по себе…
- Хорошо, - Император согласился, но все еще хмурился. Трудно поверить, что женщина, какой бы она не была, может бросить герцога Деннира, ради Рикарда Шарка, честь и совесть ради подлости и бесчестья?
- Я хотел поговорить с тобой, Ярно, совсем о другом… - Правитель посмотрел на герцога, отвлекаяь от своих мыслей. – Об Эворе…
- Что с ним? – Глаза Ярно покрылись ледком.
- Я отпустил его. – Чем честнее и проще лова, тем лучше.
Ярно молчал, было заметно, как он борется с собой. Он должен понять, должен, думал Иванэ
- Я понимаю…
- Нам не нужна война с Лесом, только не сейчас. Князь многое пережил, - не зачем было упоминать, что это многое было и по вине Императора. – Он не держит зла на Лакону, более того я уверен, что если понадобится, он поможет нам.
- В это мне верится с трудом. Когда мы виделись, в последний раз, то расстались, мягко говоря, не друзьями.
- Время лечит, понимание стирает ненависть.
- Ладно, что сделано, то сделано. Сейчас он не главная наша проблема, а война с Лесом действительно не нужна. Я не виню тебя за это…
- Это еще не все. – Иванэ дождался, когда Ярно обреченно посмотрит на него. – Вместе с ним ушла Мирта ле Тойе.
- Мирта и Эвор?...Что ж, пути Марэля не исповедимы…Пусть все будет, как есть.
- Я рад, что ты понял. – Иванэ поднялся следом за Ярно. – Больше не смею тебя задерживать.
Мужчины обменялись рукопожатием, и уже в дверях герцог встретил Императрицу. Сейчас она была особенно прекрасна, в огромных глазах светилось счастье и радость. Она подарила Денниру улыбку и бросилась в объятия Ярно. Император забыл обо всем.
Иванэ вышел, плотно закрыв за собой дверь и оставляя влюбленных наедине.
Скоро начнется новый день. День без постоянного ужаса и страха. Осада была снята, битва выиграна, но предстояла еще война.

Автор: Зайриэ 06.05.2004, 20:40

Неизвестно какой день и месяц. Подземелье монастыря Змей.

Привычная боль и жажда, как родные сестры приняли Зайриэ в свои объятия. Небытие на миг отступило, но не убрало цепких пальцев с ее плеч. Где-то послышался голос, зовущий ее:
- Зайриэ…сестричка. – Новый бред, новое безумие, новое сумасшествие в борьбе воли и боли человека. Но голос звал снова и снова, голос был знакомым. Детский звонкий голос, голос откуда-то из прошлой жизни, голос из радости, голос в котором была вера и надежда.
Пересилив себя, принцесса приоткрыла глаза. Мутные пятна заплясали вокруг в бешеном хороводе. Глаза пришлось закрыть, пока пляска не успокоилась. Вторая попытка оказалась удачнее, она уже смогла увидеть, что у противоположной стены камеры действительно кто-то есть и он зовет ее. Еще раз закрыв и открыв глаза, девушка смогла сфокусировать взгляд и увидела…
- Тарикэ?...
- Сестричка. – В глазах девочки зажглась радость. – Сестричка, ты очнулась.
- Что ты здесь делаешь? – Противненький страх залез под одежду и нагло пробежался по спине.
- Меня принес какой-то человек. Сначала я была в Криэране, мы с Сильвией собирались…
Память подсказала, что Криэран – город в Лаконе, она была там, но как давно это было…Как давно. Турнир, рыцари, цветы, мальчишка Зайрам, Джимшид, Кямран-бей, Сторн, Змеи…Проклятые Змеи.
- Но как ты оказалась в Криэране? А потом здесь?
- Здесь? А где мы?
- В храме Змей.
Девочка сделала большие глаза, но потом сказала, успокаивая скорее сестру, нежели себя:
- Мы выберемся отсюда.
У Зайриэ не было такой уверенности, но зачем пугать Тарикэ.
- Так как ты оказалась в Криэране? Отец знает? Что случилось?...
- Я не знаю, просто оказалась втам и все…Я за тебя переживала, - грустно ответила девочка.
- И что было потом?
- Потом я познакомилась с Сильвией, она мировая девчонка, лучшая из всех! – Тарикэ немного замялась и добавила. – Но тебя я тоже очень люблю.
Змейка улыбнулась через силу.
- Я знаю, милая моя.
- Мы с ней все время были, а потом…Потом пришел этот молчун и унес меня, мы шли по пустыне, потом по каким-то коридорам, потом я увидела тебя…Так все и было.
Змеям зачем-то нужна кровь хана, причем одной Мириме им было мало, даже Зайриэ не удовлетворила их, нужна была третья сестра. Вопрос в том – зачем? Что задумала эта кобра Илиссйе?
- А ты, Зара, где была ты, когда убежала?
Принцесса закрыла глаза. Она сама виновата во всем случившемся. Она сбежала, как маленькая избалованная девчонка, и навлекла беды и недовольство Каар, но за что должны платить Тарикэ и отец. Они не виноваты, но Великий Бог неумолим и всемогущ. Долги надо отдавать.
- Я много где была, Тарикэ…Зачем я убежала, ничего бы тогда не случилось…
- Не вини себя, Зара, ты ни в чем не виновата…Змеи бы все равно добились своего. С тобой и без тебя.
Сестра права. Змеи и так могут добиться желаемого, но раз уж она попала сюда и стала частью их плана, то может помешать…Она помешает жрицам выполнить задуманное.
- Ты права, сестричка, не время для жалости к себе. Мы выберемся, я обещаю тебе, что мы выберемся живыми.
Тарикэ улыбнулась, протянула руку к сестре, Зайриэ протянула свою на встречу, но цепи, звякнув, помешали им. Еще чуть-чуть и руки сестер могли бы встретиться, но не встретились. Бездушный металл, обняв тонкие запястья девушек, потянул их обратно. Тарикэ опустилась на каменный пол, Зайриэ без сил упала. Хотелось плакать, поэтому до крови прокусив и так искусанные губы, Змейка сжала кулаки и зарылась лицом в сгиб локтя. Истинные последователи веры Каар не должны плакать, так завещал Бог. Слезы – это слабость, это жалость к себе, а у правоверных нет времени на такие мелочи. Она не плакала и не будет плакать. Змеюкам не заставить ее плкать, только страх за сестру теперь будет терзать девушку. Она готова расплачиваться за свои дела, но Тарикэ, она так юна, совсем еще девочка, у нее все впереди, все еще могло быть, как и у нее. И тогда Зара поклялась, что сама отправится в огненные пещеры Каар, но спасет сестру.

Автор: Джимшид 07.05.2004, 13:54

10 месяца Темнейших Глубин. У берегов Хайдолы.

А охотнику ночью снилась степь. Ковыль серебрился на солнце, распускались красные тюльпаны, табун пасся на богатом весеннем пастбище, а из стойбища тянуло дымом… Потом все внезапно кончилось. Солнце омрачилось. Всё исчезло. Горячий ветер поднял пыль. Сзади раздалось призывное ржание. Он оглянулся, на фоне темнеющего неба вскинул копыта рыжий и неистовый как степной пожар жеребец. А потом обрушилась буря, какой он никогда не видел…
Джимшид проснулся. Сны. Яркие и не на что не похожие они приходили и уходили. Со времени  отплытия они не оставляли его. То он видел девушку, которая горела и не сгорала в огне. То юношу оседлавшего ветер. То ребенка над живым цветком посреди зимы или девушку над чашей. Но эти сны не были страшными. Страшнее было, когда он увидел «Зайрама» в подземелье прикованную к стене, страдающую от боли и жажды. Но как ни страшен для него был этот сон, он хотел его возвращения, чтоб хотя бы на мгновение увидеть её живой.
Луноликая, я даже имени твоего не знаю!…
Но она так редко появлялась в его снах.

Джимшид стер пот со лба и поднялся на палубу. Море было на удивление спокойным. Звезды отражались в воде. Не было даже легкого бриза, чтоб оставить рябь на поверхности воды. И парусник как призрак скользил меж звезд на небе и на воде.
- Завтра мы будем в Хайдоле.
- Я не слышал, как ты подошел. – Оглянулся юноша на звук голоса Шаня.
- Что ты видел?
- Не знаю.
-  Ты смотришь?
- Да. Как ты научил. В себя. Мне не спокойно. Я чувствую, что нить меж нами натянулась.
- Хорошо. – Ответил Шань.

Утром на горизонте показался город. Джимшид чувствовал, что их плавание подходило к концу, но он чувствовал, что и время истекает. Истекает стремительно как песок сквозь пальцы.
- Хайдола. – Констатировал Сафар, появившийся на палубе.
- Мне нужно спешить дальше. – Сказал Джимшид. Плохое предчувствие сжало сердце.
- Нет. Сейчас наши пути не разойдутся. Цель у нас одна – Змеи. – Веско сказал Шань.
- Ей плохо. Очень плохо. Я чувствую.
- Терпи. Ты мужчина. Один ты не пройдешь.
- Каар сплел наши судьбы в один аркан. Осталось только накинуть его на Змею. – Усмехнулся Сафар.

Автор: Вэл Горн 08.05.2004, 23:50

Искать то, что необходимо можно по разному. В этот раз он шел внимательно рассматривая крыши домов: "Башня... Звездная башня.. Вот что мне нужно!" Вэл до позднего вечера бродил по Криэрану, ощущая, что с каждым его шагом угроза, пропитавшая сам воздух города, становится все более явной. Нужный дом обнаружился внезапно и юноша тут же принялся стучать в его дверь. Открыли не сразу. И когда открыли юноша инстинктивно отклонился в сторону, потому что в его лицо направили яркопылающий факел и меч.
- Прошу прощения. Простите за поздний визит, но мне очень нужно поговорить с хозяевами дома, - чуть ошеломленно начал Вэл.
- Уж, конечно! А может быть сначала со мной, молодой человек, поговорите? - ответил отворивший.
- Можно и с вами, - обезоруживающе и широко улыбнулся юноша. - Понимаете, мне нужно пару-тройку часов провести на вашей смотровой башенке. Мне нужно составить звездную карту, сударь.
Перед ним кто-то удивленно крякнул и факел чуть отклонился в сторону:
- Ты часом - не сумасшедший? - спросил Гунла. Именно он отворил дверь особняка ле Тойе, куда постучался Вэл.
- Нет, нет, - поздний гость рассмеялся и Гунла, который присматривался к нему, вдруг успокоился. - Я - студент. Еще раз прошу у вас прощения. Если можно, то проводите меня к хозяевам дома. Клянусь, что кроме звезд и неба меня ничего не интересует. Я займу у вас совсем немного времени и еще меньше места.
Неожиданно из темноты за спиной Гунлы выступил высокий и статный мужчина:
- Странное время для визитов вы выбираете. Но беседовать через порог мы не будем, поэтому - прошу, - мужчина сделал величавый жест рукой, указывая гостю дорогу.
Они прошли в большую гостиную, где Вэл смог рассмотреть и величественного мужчину - хозяина дома - и его преданного слугу, который едва доходил ему головой до плеча, но по всему видать готов был защищать своих господ и дом этот до последнего. В глазах этого человека мелькало что-то странное.
- Еще раз прошу прощения, сударь, - вежливо поклонился Вэл. - Мое имя - Вэл Горн
- Граф Конрад ле Тойя. Это - Гунла, друг нашей семьи, - очень медленно сказал граф. - Вы действительно припозднились.
- Этот город мне незнаком, я.. только сегодня прибыл из Фалессы, - Вэл не умел лгать, да и не хотелось ему врать этим людям.
- Фалесса?! - кажется они воскрикнули это одновременно.
Гунла впился прозорливыми глазами в лицо Вэла, а глава ле Тойя, шагнув вперед, заговорил:
- Юноша, или вы маг, или обладаете даром перемещаться сквозь врагов так, что они даже не замечают этого. Фалесса осаждена! И путь до нее неблизкий! Вы..
- Я не лгу! - перебил Вэл, гордо поднимая голову. - Я - изобрел способ, который позволяет взмыть над землей. Я сделал крылья.
Он решительно сбросил с плеча плащ, в который завернул крылья и быстро стал собирать одно из них. Огромное крыло потеснило и Конрада, и Гунлу, которые в изумлении отошли к стене, наблюдая за действиями позднего гостя. Вэл собрал крыло и ласково провел ладонью по ткани, плотно натянутой на каркас и, не поднимаясь с колена, поднял счастливо сияющие глаза на своих собеседников. Гунла и граф переглянулись в невольном восхищении и вдруг улыбнулись:
- Прости, Вэл, - молвил граф. - Настали неспокойные времена и верить на слово очень трудно. И еще.. В Фалессе осталась моя дочь. Мирта...
Юноша слышал это имя и видел эту девушку, но почему-то именно в этот миг напоминание о ней заставило его глаза сверкнуть особенно ярко: "Мирта.. Я что-то понимаю... я ... Святой Марэль!" Пожалуй он и сам себе НЕ ответил бы что такого особенного в Мирте ле Тойе - самое важное ускользало от него.
- Я видел ее живой и здоровой, мой граф, - чуть улыбнувшись, сказал вслух Вэл. - Ваша дочь очень сильная...
Последнее он сказал задумавшись, но взгляд Гунлы мигом вернул его на землю. Карлик чуть не съел его единым взглядом.
- Так о чем бишь я? - обретая землю под ногами, потер переносицу Вэл. - Ах да! Разрешите мне два или три часа понаблюдать за звездами с вашей смотровой башни, сударь? Нас учили читать путь звезд, которые влияют на судьбу всего мира. Я должен попытаться прочесть этот путь!
- Почему должны? - задал вопрос Гунла.
Вэл помолчал и тихо ответил:
- Над этим городом нависла Тень. Страшная и непобедимая. Ничто не скроется о нее. И даже Солнце станет призраком самого себя...
Гунла и граф обменялись взглядами и последний решительно кивнул головой, задумчиво переводя взгляд на крыло, которое собрал юноша:
- А сколько человек смогут выдержать ваши крылья?
- Думаю, что двух или трех за один раз я смогу унести, - он неожиданно подумал, что сам сможет только направлять полет.
Граф и его слуга еще раз переглянулись. Конрад молча кивнул и Гунла чуть улыбнулся, указывая юноше рукой:
- Пройдемте. Я провожу вас.
Маленький слуга проследил, чтобы Вэлу принесли вина и всяческой снеди, а потом вежливо поклонившись удалился. Юноша с удовольствием поел, но к вину и не притронулся. Ему нужна была вся его сосредоточенность для того, чтобы суметь сделать задуманное. Он поднял взгляд к темному небу, где одна за другой зажигались звезды. Неожиданные облака могли бы помешать юноше, но он решительно закрыл глаза и! Невидимая рука в единый миг стерла с небес набежавшие тучи. Золотые ресницы дрогнули, он молча протянул руку к лежащим листам бумаги, заготовленным видимо для будущих звездочетов и грифелю карандаша. И на чистом листе стали появлятся одна линия за другой, плавные и чуть резкие.. одна за другой... снова взгляд на звезды и тихий скрип карандаша. Линии... линии судьбы, разлучающей и снова радующей встречей. Вэл молча смотрел на то, что сотворили его руки. А на него с листа бумаги смотрели самые прекрасные в мире глаза. Глаза, чей цвет мог соперничать с этим фиолетовыми небом и чье сияние было ярче всех звезд. Юноша тихо, не касаясь бумаги провел рукой, пытаясь ощутить тепло, что дарили эти очи:
- Синеглазка..
Он резко встряхнул головой и снова устремился взором к звездам. Портрет мягко лег в сторону и время от времени Вэл бросал на него взгляд. Но голова уже работала: "Созвездие древа.. Созвездие кошки.. Звезда из созвездия зверя.. Сам зверь пока не виден. Туника Ледяной Айли, той что сражалась с .."
- Тени! Зверь! - Вэл с трудом сдержал третий крик. К нему уже кто-то бежал.
Гунла застыл на пороге комнаты, где сидел золотоволосый юноша. Карлик внимательно посмотрел на студента и решительно взял его за руку, собираясь увести вниз. Вэл дернулся в сторону и быстро схватил нарисованный в мечтах портрет, пряча его на груди:
- Она не может остаться здесь, понимаешь? - обращаясь то ли к себе, то ли к Гунле, спросил Вэл.
- Очень хорошо понимаю, - ответил карлик, как оказалось за двоих ответил. И они пошли к Конраду ле Тойя: нужно было покидать город.

Автор: Илиана ле Броснэ 12.05.2004, 22:43

9 месяца Темных Глубин.
Западная Лакона. Крессо.

Холодно…
Старый замок, словно весь промерз. Иллиана завернулась в теплую шаль, но и та не грела её, как не согревали камины и теплая одежда. Хотелось поговорить с кем-то. Но Корвин не подходил для этой роли. Возможно, мать смогла бы выслушать её, но Илли боялась, что она осудит её. Оставались только Нэнн и Раен. Её выбор пал на последнюю. За время их общения они немного сблизились, хотя и близкими подругами их сложно было назвать. Но Раен была молода, наверно кого-то любила и могла понять.
Иллиана остановила первую попавшуюся женщину:
- Вы Раен не видели?
- Нет, леди. – Несколько удивленно ответила служанка.
- Можешь идти. – Отпустила её Иллиана.
А Раен оказалось не так просто найти. Её не было ни на кухне, ни в библиотеке, ни на кухне (Нэнн вообще её не видела со вчерашнего вечера), ни во дворе. Ну, конечно же! – Осенило девушку. – Она в своей комнате.
На стук в дверь никто не отозвался.
- Раен? Ты здесь? Это я, Иллиана. Я могу войти?
Тишину за дверью можно было назвать гробовой. Иллиана толкнула дверь, и она со скрипом открылась. Безупречно убранная комната ничего не говорила о том, где её хозяйка.
Выходя из комнаты, баронесса столкнулась с Мстишем.
- Ты Раен не видел?
- Её нет. Она уехала. – И он протянула ей записку.
Иллиана быстро пробежала глазами по строчкам.
Уехала! Как же так… Все делают то, о чем я только мечтаю…
Она подняла глаза на юношу. На его лице проступало отчаяние, боль…
А ведь он любит её! Вдруг осознала Илли.
- Мстиш, мне очень жаль… Ты поедешь за ней?
- Нет! – Коротко бросил он, при этом в его глаз сверкнул странный почти безумный огонь. Мстиш резко повернулся и пошел прочь.
Зачем он так? Глупый… Он мужчина ему позволено всё! Даже поехать за ней и молить о любви. Или поехать и сражаться, добиваясь… Тени… А что могу я?! Сидеть дома и вышивать салфетки! Ронять слезы, ждать… НЕ ХО-ЧУ! Просто не хочу! Я тоже что-то могу! Я стреляю из лука не хуже мужчин. Я научилась метать дротики. Я могу сутками сидеть в седле. И мне уже доводилось убивать… За стенами война. Отец не станет сидеть без дела и Корвин тоже. Значит и я не буду!


11- 12 месяца Темных Глубин.
Западная Лакона. Крессо.


- Корвин, у меня есть дело для тебя.
Это заявление отца заставило иглу в руках Иллиана замереть. Несколько дней прошли в полном бездействии, но жажда деятельности, обуявшая девушку, не прошла. Заявление отца о деле могло что-то изменить.
- О чем речь? – Поинтересовался брат, отвлекаясь от созерцания огня в камине.
- О графине Керианн.
- Графине? – Удивился Корвин. – Когда я уезжал, граф Керианн был ещё не женат.
- О, это было скоропалительная свадьба. При несколько…  гм, несчастливых обстоятельствах. Графиня овдовела можно сказать сразу после свадьбы.
- Ты даже не представляешь насколько сразу. – Не выдержала Илли, за что получила неодобрительный взгляд отца.
- Увы, бедняжка осталась совсем одна, без поддержки семьи. А на людей своего покойного супруга она не может полностью положиться. Кстати, ты её хорошо знаешь.
- И кто же она?
- Марион ле Ран.
- Марион?
Иллиане стало жаль застывшего в кресле брата.
- Марион? – Переспросил Корвин. – Марион вышла замуж…
- Да. И теперь она вдова. – Резко бросил отец. – Я не желаю это обсуждать, но ты можешь расспросить сестру. Не успев вернуться, она стала участницей связанных со всем этим событий. Но дело не в этом. Ей требуется помощь. Я хочу, чтоб ты взял пару десятков рыцарей и навестил вдову. Возможно, по старой памяти она примет помощь от тебя. А поддержка хозяйки Керианны может сейчас значит много. Очень много.
- Отец, отпустите меня с Корвином. – Решилась Илли.
- Нет. Об этом не может быть и речи.
- Но дороги относительно свободны. Я знаю что разведчики доносят Вам. Я не буду помехой.
- Нет. – Барон поднялся из-за стола, за которым сидел во время всего разговора. – Ты останешься дома.
Иллиана почувствовала, что если попросит ещё раз об этом, то может очень пожалеть. В карих глазах отца недовольство граничило с гневом. Такая резкая вспышка была не в его характере. Было даже странно, что простая просьба вызвала такую ответную реакцию.
- Когда я должен ехать. – Вмешался Корвин.
- Чем быстрее, тем лучше.
- Тогда завтра. – Пожал плечами брат. – Я могу взять с собой тех, кого сочту нужными?
- Да. Кроме сестры, - подчеркнул отец.
- Тогда я пошел собираться. Извини, сестрёнка, в следующий раз. – Подмигнул юноша сестре и вышел из гостиной, в которой они коротали время.
- Илли, возможно я слишком строг, но ты итак с трудом смогла избегнуть стольких опасностей и вернуться домой. Я не горю желанием потерять тебя снова. – Попытался смягчить ситуацию барон.
Иллиана не стала ничего отвечать и вернулась к своему шитью. Всему надо время созреть. И мужская короткая туника её размера ещё не была готова...

Утром Иллиана спустилась вниз ещё не задолго до отъезда небольшого отряда её брата. Поговорить с братом до этого времени ей так и не удалось. Корвин погрузился в сборы сразу и подошел к ним весьма обстоятельно. Иллиана нашла его в конюшне, где она осматривал подковы своей лошади.
- Корвин.
- Ну вот. Я снова уезжаю. – Ободряюще попытался улыбнуться он.
- Да. Снова.
- Мы так и не поговорили. Я хотел спросить о Марион. Что там было?
Корвин отвлекся от лошади и посмотрел на сестру.
- С Марион случилось все самое худшее, что могло случиться. Вся её семья мертва. Их убийца - граф Керианн.
- Но как она могла?
- Это было решение нашего отца. Графа повесили сразу после свадебного обряда.
- Н-да….
- Я знаю, - Илли подошла к брату в плотную и заглянула ему в глаза, - тебе это трудно принять. Но все так, как я сказала. Если бы не Мстиш и Раен я наверно разделила бы её участь.
- Я не знал…
- Я тоже. – Не весело усмехнулась Илли. – Я тоже не знала, что дома может грозить опасность не меньшая чем вне. Я не знала, что человек знакомый много лет может быть убийцей, насильником, хуже чем…
Корвин осторожно попытался стереть ладонями несуществующие слезы с глаз сестры. К его удивлению Иллиана и не думала плакать, сталь в голосе не скрывала слезы в глазах.
- Ты очень изменилась, сестренка.
- Очень. Мне жаль, что я не могу поехать с тобой. Береги Марион. Ей нужна забота и тепло. Но если ты всё ещё любишь её и сможешь любить дальше, то не торопи её. 
- Ладно. Буду иметь в виду. Но я с тобой не только о Марион поговорить хотел. – Корвин чуть помедлил. – Я хотел поговорить о Николя.
- Корвин…
- Дай мне сказать. Как бы ты не изменилась, но ты никогда бы не решилась на то, что ты сделала просто так. Тени! Нико славный парень и мой друг. Но… Он ветер в поле. Он сегодня с одной, завтра с другой. Для тебя это поцелуй мог значить всё, а для него - ничто.
- Корвин, - остановила она брата, - я знаю. Не надо. Не продолжай. Между нами ничего не было. Я не… Это был просто порыв. Если с ним уезжал бы ты, то наверно я подарила бы янтарь тебе и поцелуй тоже...
- Гх-м… Илли, поцелуй был совсем не тем, каким сестра целует брата на прощание.
- Точно?
- Угу.
- Тебе показалось.
- Да? Знаешь, мне повредили ногу, а вот с глазами у меня все в порядке.
- Корвин, забудь.
- Это сложно. Вы были бы прекрасной парой. Конечно если б Нико был чуть-чуть менее… Ну, как я, например.
- Как ты?! Нет уж, спасибо! Седлай лучше свою лошадь, а то твои люди уедут без тебя.
- Тени! Сестренка, я всего лишь хочу, чтоб ты не страдала. Выкинь Николя ле Тойе из головы.
- Если тебя это утешит, то у меня в голове сейчас совсем ни Николя.
- А кто?
- Отец. Лучше ему было отпустить меня с тобой. Каждый день здесь, дома меня просто убивает. Я не могу… Я уже просто не могу быть здесь. Все уезжают, а я остаюсь. Отец тоже поедет куда-нибудь. У матери все мысли только о будущем ребёнке…
- Моя всегда спокойная сестра жалуется? Удивительно!
- Что тут удивительного? Я просто уже не чувствую… не воспринимаю это место как дом. Я не верю, что здесь безопасно. Здесь нет больше… тепла, что ли… Я не знаю, как объяснить…
- Странно. Я когда вернулся, почувствовал - вот он мой дом, он будет здесь всегда, и  я всегда буду возвращаться сюда.
- А я как будто и не вернулась. Здесь отец, мать, Нэнн… Но это больше не мой дом.
- Наверно на тебе сказывается пережитое. Вот погоди, я вернусь…
- Ладно. Я итак порядком задержала тебя.
Иллиана ушла. Корвин занялся лошадью, но все его мысли были только о сестре. С ней творилось что-то не ладное. А ему так некстати надо ехать.

Автор: Эвор Тилийский 14.05.2004, 22:23

10 день месяца Темнейших Глубин. 
Полумесяц. Темный Брод.

      Озерный Чертог по преданиям построили Древние маги, еще в то время, когда Ночные Тени посягали на Свет и жизнь этого мира, задолго до того, как те, кто сейчас зовут себя людьми Леса пришли на эту землю с севера, смешав свою кровь с кровью потомков прежних Хозяев. И до войны Братьев, разделившей Полумесяц на куски, Единые Князья правили именно из этих древних палат, хотя не селений, не городов рядом не было….
      Эвор молча смотрел на свою последнюю крепость. Бежево-зеленое не темнеющее от времени кольцо стен с одной стороны огибала разлившаяся в озеро Глена, другую подпирал такой редкий в лесу каменный утес, непроницаемо черный, и такой гладкий, будто его столетиями шлифовала вода. Озерный – единственный путь к Тилу, только пройдя через его ворота, возможно выйти на безопасную болотную тропу, только вот Эвор никогда не мог понять, почему находясь в непосредственной близости с Лаконой, Чертог гораздо лучше защищен с Лирийской стороны…. И, глядя на величественные в своей простоте пережившие тысячелетия стены, Эвор впервые задумался из КАКОГО дерева они сложены. Совершенно дикий домысел заставил содрогнуться. Никто не посмел бы... Но время оставило новым хозяевам Лесов куда больше вопросов, чем ответов.
        Застарелая боль, чуть заметно ощущавшаяся с момента возвращения в Полумесяц, здесь стала острее, но Эвор был почти рад ей, как будто она могла заставить Князя что-то понять. Лес изменился, неуловимо, но разительно – воздухом, шумом воды и листьев, оставаясь при этом прежним.
- Эвор, - Мирта осторожно коснулась его плеча рукой, - Что это за место?
        Князь взглянул в бездонные синие глаза, девушка даже не пыталась скрыть своей тревоги.
- Что-то не так? – тихо спросил он.
        Мирта покачала головой, легкая улыбка тронула губы, сделав ее еще прекраснее.
- Оно не враждебно, но не спокойно. Здесь огромная Сила…. Будто давно чего-то ждала.
- И дождалась, - мрачно ответил Эвор.
        Князь понимал, что, вероятно, это его действия привели к столь странным изменениям, значение которых оставалось для него загадкой. Но Лес, словно, проснулся от очень длительного и безмятежного сна…, вернее его разбудили.
        Кошки вынырнули из полумрака подлеска как всегда бесшумно.
- Ну и чего мы тут стоим? – Фаэнна возмущенно тряхнула золотисто-рыжими кудрями, - Нас там ждут….

        Ее слова на все сто процентов подтвердила стрела, вонзившаяся в землю прямо перед Князем, едва они вышли из тени деревьев. Стреляли, как и следовало ожидать не со стен. Лесовики предпочитали патрулировать местность, а не сидеть на закрепленных позициях.
- Стоять! Именем Князя!
        Боковым зрением Эвор уловил едва различимое движение среди ветвей. И, мгновение спустя, на землю спрыгнул одетый в темно-зеленое дружинник, за спиной длинный лук, лицо покрыто буро-зелеными полосами, скрывающими слишком бледное лицо, способное выдать стрелка в его укрытии. Его, несомненно, прикрывают, а пришельцев уже давно истыкали бы стрелами, если б не их по-лесному светлая кожа и волосы.
- Какого Князя? – прищурившись, спросил Эвор, - Их много сейчас.
- Истинного, - сурово ответил стрелок.
- Тогда я, Эвор Тилийский желаю говорить с твоим командиром.
         
          Явление Князя Эвора своей дружине было достойно того, что бы посмотреть на это со стороны. Кто-то был просто удивлен, кто-то поминал Шепчущего, свято веруя в то, что в Чертоги ненароком заглянул призрак «покойного Князя Тилийского», лица у всех были ошарашено вытянутые, потом в глазах дружинников стала зажигаться недоверчивая радость со скоростью лавины переросшая в крики, дружеские объятия и смех. Они ждали его и оставались его людьми, несмотря даже на то, что уже не верили в его возвращение. И, наверное, никто из них сейчас не сознавал, насколько важно и болезненно радостно было Эвору сознавать эту преданность, которой он возможно и не заслуживал.
- Как ты? – Ред обнял друга и настороженно взглянул в его изменившееся, постаревшее на десяток лет лицо.
- Все в порядке, - кивнул Эвор, - Я должен собрать перводружинников. Сейчас.
- Но вы устали с дороги…
- Отдохнуть я успею, - ответил князь, - Сначала я хочу узнать, как у нас дела.

- Мы укрепились здесь и должны здесь остаться, - резонно заметил Ред, - Мы не имеем достаточно войск, что бы взять Тил, и не стоит даже пытаться. Сейчас там правит Герен, но Крилла только и ждет, что бы ударить княжичу в спину. Надо просто дождаться пока они сцепятся по крупному и добить выжившего и вымотанного войной победителя…
- Можно попытаться проникнуть в Тил ночью, взять в заложники Герена и непосредственно Княжьи Чертоги, тогда возможно мы и будем иметь шансы на удачный для нас исход этого конфликта, - южный наместник Ньель всегда любил наиболее рисковые пути и был ярым приверженцем того, что на войне все средства хороши.
- Надо держать Озерный, - угрюмо заявил Телгар, - И хотя бы его укрепить, как следует.
- Довольно.
        Голос Эвора был негромким, но все присутствующие, замолкнув, обернулись к доселе молчавшему Князю. Он медленно поднялся со своего места, глядя на перводружинников. Мирта тоже была здесь, хоть он и просил ее отдохнуть с дороги, и от ее глубокого спокойного взгляда становилось неожиданно легче. Для себя Князь все давно решил.
- Этому не бывать, - медленно произнес он, - Я один повинен в том, что произошло с Лесом, я…
- Неправда, - Риган вскочила с места, гневно сверкая на Князя зелеными глазищами, - Это был обман…
          Эвор молча кивнул, и что-то в его взгляде заставило девушку опуститься на свое место.
- Я позволил себя обмануть, и полностью признаю свою вину и ответственность за произошедшее здесь, - произнес он медленно, - Но это не в коей мере не освобождает меня от долга перед Лесом и перед вами. Я Князь Тила по праву рождения и ваш брат по воде. Поэтому говорю и хочу, что бы меня услышали, Люди Леса не будут убивать своих братьев из-за моих амбиций. Я вызываю Герена на поединок, сам. Телгар, ты отвезешь эти слова в Тил.
          Повиснувшее в воздухе на мгновение молчание сменилось настороженным нервным гулом.
- БРЕД! – первым на ноги вскочил Ньель, - Прошу прощения, Князь, но это не просто неразумно, это бессмысленно. Вы не понимаете, что говорите и о чем нас просите. Мы не можем согласиться с этим решением. Герен здоров и силен, а вы… вы калека Князь, - он не сразу решился это сказать, и слова повисли в воздухе. Все знали, что это прискорбная, но от этого не менее достоверная истина.
          Эвор промолчал, лицо князя осталось совершенно бесстрастным, только побелело почти до прозрачности, но взгляд остался твердым.
- Все в воле Шепчущего, - медленно произнес он, - И если его воля в том, что бы я был Князем, я стану им так, а если нет, то этого не будет в любом другом случае. Я сказал, вы выслушали.
      Перводружинники, казалось, окончательно уверившись, что их Князь тронулся рассудком, принялись довольно поспешно расходиться.
- Эвор, это невозможно, я бы…, - в голосе странника звучало непонимание.
- Оставь меня, пожалуйста, одного, Ред.

    Человек привыкает ко всему, и Князь давно уже принял как должное свое одиночество, иногда это было даже лучше, чем выслушивать чьи-то слова. Телгар, всегда верный своему Князю уже отправился с вызовом в Тил, и Эвор почти с облегчением заперся в своих покоях. Он верил, что несмотря не на что поступил верно, единственное решение, где даже в случае его поражения никто не пострадает.
      В любом случае мучить разоренную Ярно страну междоусобицей Эвор не станет. Пусть поединок решит все, без лишних потерь и смертей, победитель займет трон, а дружину и семью проигравшего никто преследовать не будет…. Таков закон, и нарушить его Герен не посмеет. Станет Эвор Князем или нет, но в Лесу воцарится мир.
      На все воля Шепчущего.
      Рассеянный взгляд коснулся собственной изувеченной руки. Этого больше никто не увидит. Если врагу понятна твоя слабость, он никогда не поверит в твою силу.
      В сознание внезапно ворвались свет и ветер, и через мгновение сильные птичьи когти вцепились в доски подоконника прямо перед Князем, и в немигающих глазах тревожно клекотавшей птицы Эвор в который раз увидел осколки себя самого.
- Я вернулся, - тихо произнес он, касаясь черно-рыжих перьев, впервые с того дня как срубил деревья.
      Ястреб внимательно смотрел на человека чуть повернув голову, потом с присущим ему нахальством перебрался Князю на плечо.
      Не может быть, что бы эта ниточка между ними была протянута напрасно…
- Это наш лес, - как прежде негромко сказал Эвор, обращаясь к птице и самому себе, - Наш. А значит я смогу победить, потому, что должен….
      Они вошли бесшумно, двое как и раньше, и Эвор скорее почувствовал, чем услышал их присутствие.
- Но…, я думал вы ушли, когда я….
- Мы знали, - сказал один.
- Всегда знали, - словно тень повторил другой, и Князь в который раз поразился тому, какие они разные и при этом почти неотличимы друг от друга.
        Друиды… Маги Темной Воды - древний, похожий на высохшее с годами дерево Грал и напротив совсем тоненький беловолосый и внешне юный Тиэл, всегда сопровождаемый огромной лесной пумой.
- Я виноват…
- Мы знаем, Князь, мы давно все знаем, - сказал Тиэл, и его дикая кошка чуть оскалила молочно-белые клыки, - Но всему свое время… для жизни и смерти.
        От холодного отстраненного голоса становилось не по себе. Высшие судьи и самые далекие от реальной жизни существа этого леса, порой, казалось, не имели с этим миром ничего общего, но всегда знали все, слышали, смотрели сотнями ушей и глаз любого живого существа, какое почитали для этого достойным.
- Ты вовремя вернулся и привел с собой Ее, - продолжил Грал, - Но ты должен торопиться…
- Ты разбудил Смерть, и теперь она тоже придет сюда вслед за тобой…. Ты должен быть готов. Лес должен стать единым… Ты делаешь верный выбор.
        Тиэл замолчал, и Эвор понял, что они уходят…
- Постойте, - внезапно крикнул он, но собственный голос стал неожиданно глухим и беззвучным, - Мне… мне жаль Деревьев, - грудь как при любом воспоминании о сделанном сдавило резкой болью, - Я…
- Не надо, - Грал улыбнулся, - Так должно было быть…. Их время прошло.
- Они прошлое, - подтвердил Тиэл, - Нельзя оплакивать былое, надо смотреть вперед…