IPB

Здравствуйте, гость ( Вход | Регистрация )

5 страниц V « < 3 4 5  
Тема закрытаОткрыть новую тему
> Прологи: Вечная Империя
Рауль де Барна
сообщение 21.04.2005, 20:56
Сообщение #81
Персонаж Игры
Аколит
**


Пол:
Сообщений: 37






Фортада, где-то недалеко от Рестальи.
29 число месяца Фибулы, понедельник.

Фортада действительно прекрасна. Солнце, женщины, вино, море. Это ли не все, что нужно настоящему мужчине. Нет, только не мне. Это не мое, это чужое.  Клод наверняка бы захотел остаться тут навсегда. Но он – не Барна.

-Рауль, ты что уснул? Нам пора снова в путь. Пора делать решающий рывок. Ресталья близко.
Клод де Триста склонился над Раулем де Барна. Они уже почти две недели в пути до столицы Фуртады Рестальи. Поэтому чтобы не выглядеть чересчур  уставшими, друзья решили немного отдохнуть и свернули с тракта к небольшой рощице.
-Сам не заметил, как уснул. Сморило на солнце. Ты прав, осталось совсем немного.-  ответил, протирая глаза, Рауль.- Седлай коней.
-Ну это мы мигом.
Клод, насвистывая какую-то замысловатую мелодию, направился к лошадям. Рауль накинул на плечи дорожный камзол и тут же почувствовал, что кто-то стоит сзади него. Барна резко обернулся и тут же получил удар в челюсть, да такой силы, что его отбросило на пару шагов. Перед ним стоял огромный человек в грязной робе с длинными сальными волосами, в левой руке он держал немалого размера дубину.
-Я Кровавый Хосе. Это моя земля. Платите или умрете. – пробасило чудовище. Ростом он был не выше Рауля, но телосложением напоминал Хайнца Тронхейма.
-Ты отдаешь себе отчет, с кем говоришь, добрый крестьянин? Я Рауль, граф де Барна..- совершенно спокойно поинтересовался Рауль, потирая ушибленный подбородок.- Неужели ты думаешь, что я заплачу тебе?
-Да будь ты хоть самим святым Каспианом. – из-за спины громилы вышел еще один бандит. Этот был наоборот небольшого роста и абсолютно лысый с топором на плече. – Выворачивай карманы, да поживей. Малыш, проверь сумки.
«А вот и третий. И вправду, малыш.»-усмехнувшись подумал Рауль.
Малышу было от силы лет пятнадцать. Высокий, щуплый он сжимал в руках самодельный арбалет, скорее даже самострел.
- И сабельку свою в сторону брось. Ну давай, давай. – лысый для острастки поднял топор.-Заруб…
-Рауль, а что здесь происхо.. -внезапно появился Клод. Рауль воспользовался секундным замешательством в рядах грабителей и выхватил палаш, висящий на поясе. В мгновении ока он оказался рядом с громилой и что есть силы рубанул клинком по лицу. Кровавый Хосе заорал так, что похоже и в Ресталье слышали его громовой бас и с булькающим звуком повалился на землю. Лысый сначала дернулся к Клоду, но увидел что произошло с главарем ринулся с топором наперевес навстречу обидчику Хосе. Но тут раздался выстрел. Громила рухнул в траву, не издав и звука. В руке Клода дымился пистолет.
-Вот и все. Остался лишь молокосос.- с улыбкой констатировал де Триста.
Малыш вообще не понимал что происходит, но все еще крепко сжимал в дрожащих руках арбалет.
-Отдай-ка мне это, парень. Зачем он тебе.- Клод сделал шаг к Малышу. Парень вздрогнул и разрядил арбалет. Стрела попала Клоду в плечо и он взвыл от резкой боли. Малышу оставалось только бежать, что он и сделал.
Рауль не медля подбежал к вещам, которые обыскивал Малыш, достал пару своих пистолетов.
-Рауль, он же еще молокосос, пускай бежит.- искаженным от боли голосом проговорил Клод.- Не надо.
Но Барна его не слушал. Спокойно прицелился. Замер. Выстрелил.


--------------------
Я ко всему могу относится равнодушно.Равнодушно - но не одинаково.
(Чарльз Лэм)
Сам Великий Адмирал Иберо однажды сказал про него.... "Кто это?"
Пользователь в офлайне Отправить личное сообщение Карточка пользователя
Вернуться в начало страницы
+Ответить с цитированием данного сообщения
Диего Альберто Иберо
сообщение 24.04.2005, 21:21
Сообщение #82
Дракон
Персонаж Игры
Неофит
*


Пол:
Сообщений: 23


Ex voto...



11 день месяца Фибулы.
Новая Иберия. Близ форта Сент-Фабиан
.

  Все закончилось столь же быстро, как и началось. Несколько минут назад разбуженные грохотом выстрелов, криками и бранью джунгли снова затихли, погрузившись в вязкую ночную тишину. Факелы, костры, выверенные движения оцепивших стоянку солдат…, но уже понятно, что нападавшие не вернутся. Герцог Иберо еще с минуту слушал тишину, потом опустил перезаряженный пистолет, жестом приказывая своим людям собраться.
- Один часовой убит, двое ранены легко, вирго, - негромкий всегда очень спокойный голос. Хосе – немолодой и на вид очень серый человек, слуга, первый помощник, всегда, когда это может быть нужным, как тень пребывающий где-то за правым плечом герцога.
- Вижу, - кивок головой.
- Как они посмели? Напасть НА НАС? ЗДЕСЬ? – слова оруженосца Хесуса Катена нервно и слишком громко разорвали вновь наступившее безмолвие. Нарочитая презрительность, сквозившая в голосе, не могла скрыть тревожной дрожи.
- Это уари. Дерзко и глупо, - лениво констатировал Венсенте Коррес, разглядывая одно из застывших на земле мертвых тел.
  Дерзко? Да. Глупо? Зависит от того, каких целей эти люди хотели добиться. В том, что цели, и вполне определенные, были, Диего Иберо не сомневался. Лучшего времени и места для нападения и придумать нельзя. За пару часов до рассвета, в сердце давно захваченных Императорскими войсками земель. В такое время даже часовые уже слишком хотят спать, в таком месте они считают себя почти в безопасности. Идеальный расклад на то, что бы застать врасплох.
  Неучтено лишь то, что люди порой склонны учиться даже на чужих ошибках.
  Диего нахмурился и провел по лицу рукой, стараясь снять напряжение.
- Оказать помощь раненым и выдвигаемся. Четверть часа на все. Хесус, позаботьтесь о наших лошадях, - за тем, что все будет выполнено в точности, можно было не следить, Диего знал это наверняка.
- Все могло закончиться хуже, вирго.
- Нет. В этот раз мы были готовы. Но, я уверен, они придут снова. Остается вопрос зачем?
- Они, - Хосе с усмешкой кивнул на оставшиеся на земле тела дикарей, - увы этого нам уже не расскажут.   

12 день месяца Фибулы.
Новая Иберия. Сент-Фабиан
.

  Золото, яркое слепящее, жестокое в своей щедрости, равное для всех и единственное настоящее в этом мире. Оно заливало все - небо, траву, легкую террасу и разбросанные на столе письма, слепило бликами на спокойной очень голубой воде. Диего закрыл глаза, но солнечный свет чувствовался и сквозь веки. Голоса людей, плеск воды, лошадиное ржание, голос Сент-Фабиана, прибрежного форта, последние годы выраставшего в город у него на глазах.
  Как часто герцог ловил себя на мысли, что почти любит все это. Думал об этом или же пытался сам себя в этом убедить? Семь лет на краю света, в богом забытых землях, семь лет постоянных споров с самим собой. Ссылка по собственному желанию, как нередко и невесело замечала в письмах мать. Зачем? Диего знал ответ, всегда один.... Гордыня.
  Она продолжала вести его вперед, становясь одновременно оружием и щитом, когда-то она заставила его покинуть Рунн и не позволила вернуться туда четыре года назад. Она всегда стояла рядом. Тенью. Чужими словами. Собственной волей. Каждым шагом вперед.

- Диего! – Эрмина выронила из рук стебель с темно-бордовым розовым бутоном, который мгновение назад пыталась вплести в почти готовый букет, карие глаза сияли радостным удивлением, - Когда ты успел вернуться?
- Не рада? – смех, читающийся и в голосе, и в глазах.
- Глупости, - напускная сердитость, не способная скрыть улыбки.
  Ослепительно красивая молодая женщина поднялась из-за стола на встречу герцогу для того, что бы Диего через мгновение заключил Императрицу, нет, в первую очередь свою сестру, в объятиях.
  Смех, слова, снова смех…. Это ложь, что радости бывает слишком много или она бывает не к месту, счастье не то чувство, которое стоит прятать. Их встречи всегда проходили, словно со времени с расставания не прошло и часу, но…
  Три года только на первый взгляд не изменили их обоих…. Всего три четверти часа рядом, короткое время, которого хватило понять, что после первой радости слова разбиваются как стекло о сталь, что знакомая улыбка прежняя, но уже не та.
  До Диего доходили слухи, слухи и непременное «все хорошо» в ее письмах… Конечно, он всегда предпочитал верить второму… не странно, ведь это проще. Проще не читать между строк, проще верить в то, что легче принять…. Но не видеть теперь Диего не мог, в конечном итоге они слишком хорошо друг друга знали.
- Эрмина, - его голос заставил императрицу прервать свой рассказ об одном из ее недавних приемов, для столичных художников. Карие с золотыми искрами глаза встретились с очень темным взглядом Диего, на губах угасала улыбка, - Неужели все и правда так, как говорят?
  Молчание продлилось не больше нескольких мгновений. Эрмина всегда отлично умела владеть собой, улыбка.
- Я не сочла нужным тревожить тебя.
  Как удар. Недоверие? Нет, только лишь признание собственного одиночества и воли.
- Я встречусь с Александром и...
- Ты не сможешь ничего сделать.
- Эрмина…
  Она снова улыбнулась, на этот раз тепло, и словно просяще коснулась рукой его груди.
- Мое место здесь, Диего, - очень тихо, глядя в глаза, - Оставайся в столице или возвращайся в Кастеллар. Здесь ты не сможешь ничего изменить.

  Город за воротами Шенбрунна встретил герцога Иберо проливным дождем. Тяжелые капли, лужи на мостовой, ручьи, стекающие с крыш, вода, словно стиравшая и те немногие краски, что могла себе позволить ранняя весна в этих землях. Диего никогда не любил Рунн, но сегодня город казался каким-то особенно серым и чуждым. Гнев, гнев на себя и заодно на весь мир - спрятанный, тщательно убранный под камзол с герцогской цепью, но упорно ищущий выход.
  Вечер. Дом графа Триста. Очередной званый ужин. Диего никто не ждет, но на фамилию Иберо в столичный особняк всегда формально приходит три приглашения. Мало кто в столице, за исключением Нортми и их вассальных домов может себе позволить не оказать сильнейшему дому юга подобную дань уважения.
  Сплетни, разговоры, танцы и матримониальные планы великих пап на своих многочисленных отпрысков, ничего интересного, но Диего, вероятно, просто искал повод отвлечься. Смешно, как быстро забывается, что значит быть герцогом и быть Иберо – преданные взгляды в глаза, заискивание и шепотки за спиной.
  Точно рассчитанная доля высокомерия, кивок хозяину дома, дающий понять, что гость ни в чем не нуждается, предпочитая развлекаться самостоятельно. Зал, свечи, золоченые портьеры, танцующие пары, наряды, сшитые лишь для того, что бы перекричать прочие – вся знать, деньги и грязь империи в изящной праздничной упаковке. Десятки знакомых лиц, среди которых Диего выбрал одно.
- Даже не надеялся увидеть тебя здесь.
  Почти шепот.  Высокая девушка в подчеркивающем стройную фигуру черном траурном платье, словно отгородившаяся от всех даже в этом зале, медленно обернулась на уже забытый голос, длинные белокурые волосы соскользнули за спину, обнажая полуоткрытые плечи. Диего поклонился, целуя тонкую белую руку, прежде чем встретился взглядом с хранящими невысказанный вопрос небесно-голубыми глазами.
- Я безмерно скорблю о моем кузене, - медленно произнес он, - Но еще больше я скорблю о твоей потере, дорогая.
  Агнесса Анфра, дочь графа и невеста ныне погибшего Фридриха Динштайна, чуть улыбается, но на ресницах слезы. Диего знал, они не высыхают уже два месяца, с тех пор как Агни впервые прочитала принесенное гонцом письмо о смерти ее жениха. Она всегда любила Фридриха, сильно, возможно даже гораздо сильнее, чем он заслуживал.
- Не понимаю почему, - вздох, платок поднесенный к лицу и почти сразу снова расправленные плечи.
- Все в воле господа, - пустые слова, когда нечего ответить, и ярость бездонно-голубых глаз в ответ.
- Нет, это было в воле Эстерада Флавио, - слишком громко, что бы это осталось незамеченным.
- Так приятно знать, что ко мне испытывают столь сильные чувства…
    Третий участник представления для первых особ Рунна не заставил себя ждать. Страд. Единственный сын герцога Флавийского, первый дуэлянт столицы, один из лучших фехтовальщиков Золотого выпуска, а так же самый самодовольный и кичливый слизняк, из той породы, что всегда поджимают хвост перед превосходящим его противником.
  Впрочем, сам Диего никогда не испытывал к флавийскому наследнику ненависти, только смешанное с брезгливостью презрение. Но гнев проснулся, и герцог внезапно понял, что спустит его с цепи почти с удовольствием. Рука потянулась к другой, медленно стягивая перчатку.
- Да, я ненавижу вас, - Агнесса почти выкрикнула это Страду в лицо.
- Как скучно, - флавиец усмехнулся, - Даже дуэль с вашим дражайшим Фридрихом и та была интереснее….
  Перчатка брошенная в лицо заставила Страда замолчать. Кто-то из хозяев ахает. Притворно. Им это только на руку, их дом и этот вечер будут вспоминать еще пару месяцев на всех дворцовых приемах. Пусть им.
- Завтра утром. На площади за корпусом, - медленно произнес Диего, усмехаясь в глаза, своему заигравшемуся противнику. Не ожидая его ответа, - Агнесса, вы позволите сопроводить вас домой?

  Дождь кончился под утро, и розовые лучи рассвета полосами пробивались в залы Артурианского храма сквозь стрельчатые окна. Диего медленно опустился на одно колено перед ликом Каспиана, шепча почти про себя:
- Прошу прощения у тебя, ибо грешен…
  Далекий звон колокола и чьи-то шаги.
  Молодая женщина, собранные под сеточку пепельные волосы, лицо, напоминающее своей правильностью и смирением один из когда-то виденных герцогом ликов святой Актавии. Она медленно опустилась на колени у алтаря в нескольких шагах, шепча свое. Странное чувство тревоги. Диего слышал, что она шептала, раз за разом повторяя «защити», потом поднялась и, осенив себя знаком, пошла прочь.
- В этом храме не просят защиты, дитя мое*, - спокойный голос священника где-то у выхода из зала.
- Это единственное, что у меня остается, когда нельзя защитить и что-то изменить самой...
  Шаги. Тишина.

  Хороший бой всегда похож на танец, за исключением того, что чувствам и эмоциям в нем места нет. Страд всегда неплохо держал шпагу в руках, и всегда был достойным противником, возможно, если бы он не был Страдом Флавио, этот поединок был бы даже приятен. Но это был треклятый флавиец, и Диего знал, что  победит. Потому что побеждал однажды, потому что сам Эстерад не уверен в том, что выстоит против герцога Иберо в этом поединке…. Неуверенность подтачивает мастерство.
  Ложный выпад. Страд не клюнул, но отступил чуть назад, проиграв герцогу пару секунд, которые и сам Диего потратил не менее глупо. Взгляд неожиданно привлекла невысокая девушка с пепельными волосами, застывшая сжав руки на груди чуть в стороне от площадки.
  Еще два удара, и Страд допустил ошибку. Шпага Диего коснулась его груди и замерла, оставляя наследнику Флавии жизнь и порез на камзоле.
- Я удовлетворен, - улыбнулся Диего, глядя в фиолетовые глаза своего врага.
- Значит так?
- Сегодня просто кто-то решил о вашей жизни за нас.

  Двое всадников покинули Рунн в тот же день на закате.
- Я решил возвращаться.
- Это верно, вирго, вы нужны Кастеллару.
- В Сент-Фабиан, Хосе
.

  Здесь в Новом мире, за недели пути от старой Империи, за сотни миль от всех кто был когда-то дорог или ненавистен, Диего мог позволить себе раз за разом бесконечно доказывать на что способен.
  За последние пять лет Иберо здесь достигли большего, чем за полвека до этого. Золото, то самое что всегда холодно, зато его тяжесть можно почувствовать в своем кошельке, а не только видеть в солнечных бликах, отправлялось в Иберию галеонами, на побережье росли города, и пальцы Императорских (нет Иберийских!) войск все глубже зарывались в непроходимые джунгли этих земель. Шаг за шагом вперед.
  Был ли он горд этим? Да. Но достигнутого всегда бывает мало. Мало кому? Честь и слава дома Иберо… Диего усмехнулся… над собой.
  Если ничего не можешь изменить всегда проще уйти. Уйти, а после само собой найдется тысяча причин успокоить чем-то свою совесть… Проще всего сказать, что все это временно. Но время кончилось….
  Шаги. Диего открыл глаза, и обернулся к одному из своих офицеров и прежде всего другу, даже не кивком, взглядом предлагая сесть в свободное кресло.
- Так значит, герцог Иберо окончательно решил с отъездом? – Венсенте Коррес, казалось, был глубоко расстроен, - Здесь остается слишком много незаконченных дел.
- А там слишком много не начатых, - засмеялся Диего, - Я буду ждать от тебя писем каждую неделю и будет лучше, если в них не будет плохих новостей.
    Диего, чуть потянулся, сложил стопкой письма на столе, что бы они занимали как можно меньше места…. Коннлант, Иберия, Рунн – дурные новости о том, чего можно было избежать.
- Выпьешь со мною?
- За отъезд.
    Молчание. Темно-алое вино на дне тонкого стеклянного стакана. Жара и неподвижная ярко-голубая даль, где-то за горизонтом уже рождающая бурю.

*Артурианские храмы – храмы апостола Артура, воина-защитника, поскольку воину не пристало просить для себя защиты, принято, что в храмах Артура просят сил или каются перед походами или сражениями.


--------------------
Как хорошо, что некого винить... (с)
Пользователь в офлайне Отправить личное сообщение Карточка пользователя
Вернуться в начало страницы
+Ответить с цитированием данного сообщения
Никола де Нортми
сообщение 24.04.2005, 21:43
Сообщение #83
Солнце
Персонаж Игры
Аколит
**


Пол:
Сообщений: 41


Age quod agis



Ночь с 30 числа месяца Фибулы на 1 число месяца Полотна. Рунн. Дворец.

    Нет более жестоких созданий в этом мире, чем дети.
    Александр - ребенок. Большой, избалованный, ни разу не поротый родителями ребенок, который не знает слова «нет» и всегда берет то, что ему хочется, просто потому, что так его научили. Дети требуют заботы и внимания, но их нужно еще и воспитывать, а воспитывать Александра было некому. Некому было вызволить его из клетки беззаботного детства и раскрыть глаза на взрослый мир. Поэтому красивый золотоволосый мальчик продолжал свои жестокие игры – сначала были деревянные солдатики и куклы, потом в ход пошли настоящие армии, красавицы и красавцы, которых можно было наряжать в самые роскошные туалеты и обвешивать украшениями, но игры остались теми же, только вместо сломанных игрушек за Императором Руннской империи тянулся шлейф сломанных людей. Игры были теми же – совсем детскими и поэтому самыми жестокими.
    Никола Нортми был для Александра очередной игрушкой, но сам капитан Императорских гвардейцев так не считал. Однако, мнение маркиза Нортми всегда оставалось при нем. Ни к чему рассказывать всем то, что прячется в твоей душе. Во-первых, люди все равно предпочитают видеть и знать только то, что хотят, во-вторых, прячущееся в душе капитана могло испугать самых отчаянных смельчаков, ну и, в-третьих, Николе просто не было дела до того, что думают о нем люди. Усмешка медленно коснулась четко очерченных мужских губ, и маркиз Нортми поднялся из удобного кресла, рука его тронула черную ленту в волосах, на плечи упал золотой водопад, серые глаза раскрылись в темноту подыхающей ночи. Капитан поставил пустой бокал на стол и погасил одинокий светильник. Он редко бывал в покоях, отведенных ему во дворце. Спать он предпочитал в объятиях своей любовницы графини Эсте или аскетичной обстановке спальни в родовом доме Нортми, во дворце у него были другие занятия. В Шенбрунне некогда было думать о сне и отдыхе. Мужчина решительно стряхнул наступающую усталость и взял со спинки стула камзол. Черный шелк с неприметной белой вышивкой, как влитой обтянул сильное тело, пальцы быстро пробежались по серебряным пуговицам, пряча внутренний мир Николы в панцирь формы капитана императорских гвардейцев. Быстрым движением он снова стянул волосы в хвост и взял перевязь со шпагой, из дверей, изукрашенных резьбой с забавными мишками – родовым гербом Нортми, вышел уже совсем другой человек. Человек не из плоти и крови - из стали.
    Эхо решительных шагов разносилось по бесконечным коридорам и комнатам дворца, распугивая всякую прелестную живность, вроде пауков, тараканов и крыс, обитающих в цитадели правителя. Особенно двуногую. У дверей Императорских покоев Никола остановился. Двое гвардейцев вытянулись перед своим капитаном в струнку. Стальные глаза провели беглый осмотр подчиненных, вызывая у тех нервную дрожь, но ребятам сегодня повезло, Никола промолчал, без стука или предупреждения толкнул дверь и вошел в спальню Императора. Комната тонула во тьме и пустоте. Там никого не было.
    Должно быть ему стоило испугаться, начать рвать волосы на голове и с дикими воплями метаться по Шенбрунну, ища подопечного. Никола поступил так, как ему подсказала логика - спокойно вышел из покоев и направился к Малому Тронному залу. Сцена с гвардейцами повторилась. Ощущение дежавю царапнулось в сознание, и было отброшено решительным жестом капитана, указавшего одному из подчиненных на грязные сапоги.
    - Наряд вне очереди.
    - Виноват, но…
    - Два наряда. – И даже не глянув на гвардейца, абсолютно уверенный, что любое приказание будет исполнено беспрекословно, он распахнул высокие двери, ведущие в зал.
    Судьба – испытание слабых, сильные не верят в предопределенность. Они сами творят свою судьбу. Никола был самокритичен, но причислял себя ко вторым. Судьба, похоже, придерживалась другого мнения, как мог понять маркиз из ее выходок. Впрочем, старая карга могла свихнуться, общаясь с людьми и развлекала свой больной разум, как могла. Капитан Императорских гвардейцев совершенно спокойно прикрыл за собой двери и ровной поступью направился вперед. Шаг его не сбился ни разу, пока он шел по сумрачному залу к телу, лежащему поперек ступенек, ведущих к трону. Зал, освещенный всего несколько часов назад светом причудливых светильников и сверкавший во всем великолепии, сейчас стал темным и неуютным. Крадущиеся тени бежали за маркизом Нортми, плетя на полу затейливый рисунок, скалились черной пастью ночи и, казалось, даже смеялись в тишине, не нарушаемой ничем, кроме гулкого эха шагов. У подножия разломанного трона Никола остановился. Стальные глаза пробежались по осколкам, засыпавшим весь пол и по совершенному лицу, которое не смогла обезобразить даже смерть. В том, что Император всея Руннской Империи мертв, маркиз Нортми почему-то уже не сомневался. Для порядка он наклонился, и изящные пальцы поднесли к приоткрытым губам монарха маленькое зеркальце, взявшееся неизвестно откуда. Гладь зеркала осталась девственно чистой. Рука капитана непроизвольно потянулась к лицу своего бывшего властелина, и он почувствовал, что тело еще теплое. Значит, смерть пришла совсем недавно. Никола выпрямился, какой-то миг он просто стоял и смотрел в наступающие за окном серые рассветные сумерки, а подыхающая ночь смотрела в его стальные глаза. Потом он расхохотался.
    Утром первого числа месяца Полотна маркиз Никола де Нортми, капитан императорских гвардейцев стоял над телом мертвого ребенка и смеялся. Искренне, без злобы или торжества. Искренне, как может смеяться другой ребенок, одержавший первую в своей жизни победу. Когда он успокоился, на лицо вернулась привычная маска невозмутимости, только в уголках губ все еще играла усмешка. За окном раздался перезвон - это на Часовой Башне. Шесть часов… Сейчас должен смениться караул, очень кстати. Никола повернулся и быстро пошел к дверям, распахнув их, он столкнулся нос к носу со своим адъютантом – Эстебаном Барной и шестью другими гвардейцами. Двое из них сегодня сторожили покой Малого Зала. Никола посмотрел на них и спросил:
    - Кто последний выходил из Зала сегодня?
    - Вы, Ваша Светлость. – Последовал тихий, но четкий ответ. Гвардейцы чувствовали, что что-то не так.
    - Кто-нибудь был тут после меня?
    - Никак нет, Ваша Светлость! – Ответил другой караульный.
    - Хорошо. – Маркиз кивнул, как будто другого ответа и не ждал. - Арестуйте их. – Это он бросил уже четырем новоприбывшим. Приказ был исполнен. Никто даже не попытался возразить – люди Николы привыкли доверять своему командиру, они верили в него, как, быть может, не верили в самого Каспиана. – Ты, - маркиз кивнул одному из гвардейцев. – Найди Андрэ и Базиля Кламора, пусть немедленно вытащат себя из кровати и идут сюда.
Гвардейцы отправились исполнять поручения, арестованных увели. У дверей Малого Тронного Зала остался лишь Никола и Эстебан Барна. Он с интересом и легкой усмешкой наблюдал за происходящим.
    - Тебе смешно? – Спросил капитан, бросив взгляд на юношу.
    - Да, это забавно. – Не стал отрицать Барна.
    - Смешно… - Протянул Никэ, пробуя это слово на вкус. – Сегодня ночью умер Александр, Эст. Это смешно? – Снова спросил он.
    Виконт Эрсе все-таки вздрогнул. Но очень быстро справился с собой, усмешка слетела с его губ, однако, заговорил он уже абсолютно безразличным голосом:
    - Плакать я не буду. – Никола усмехнулся про себя таким словам.
    - Я тоже, поверь мне. – Воцарилось молчание. Потом капитан заговорил опять. – Сейчас здесь начнется представление, которому позавидует любая труппа уличных актеров. Как же противно…
    - Придется играть, милорд. – Не поймешь, что прячется в голосе Эста – насмешка или он абсолютно серьезен.
    - Придется. – Кивнул Никола. – Утром, часов после десяти отправишься к Сандре Де Ла Прад, сообщишь ей «трагическую» новость и будешь при ней. Головой за девушку отвечаешь! Меня, скорее всего, арестуют, так что сам я не смогу. – То, как спокойно он говорил о своем аресте, должно было трогать, но вокруг никого не было, кроме Эстебана. - До этого найдешь кузена и пошлешь к Элен… Она тоже должна знать. – Глаза маркиза на миг закрылись. В коридоре послышались шаги, а вскоре появились Гвардейцы, кроме Кламоров к залу приближалось еще с десяток человек.
    - Никола, что случилось? – Такое пренебрежение субординацией могло бы дорого стоить наглецу, но не в гвардии Николы Нортми, ни в такой ситуации и для кого-то другого, но не для одного из приятелей.
    - Император мертв. – Веско и прямо. Всего два слова, без лишних «как бы тебе сказать, чтобы не соврать» и «видишь ли, так легли звезды, что именно сегодня просто не день Императора».
    - Как? – Гвардейцы тоже не стали впадать в панику.
    - Пока не знаю. Это не нам решать… - Никола задумался на минуту. – Базиль, ты отправишься к моему отцу. Сообщи, что случилось. Андрэ, ты найди канцлера. Жиль, ты к кардиналу Рунна. Церковники тоже не упустят своего, кроме того, Руиз производит впечатление умного человек. Остальным пока незачем знать. Ты, ты и ты – охраняете Зал. Чтобы ни одна ползучая тварь туда не попала. Всем все понятно?  - Раздался гул положительных ответов. – Тогда исполняйте.
    Люди разошлись. Остались только трое караульных и Эстебан, который по-прежнему стоял в стороне.
    - Ты тоже пока свободен. Не забудь о моих словах.
    - На память пока не жалуюсь, - бросил виконт Эрсе и ушел.
    Никола против воли усмехнулся. Выпороть бы парня за наглость, но маркиза-то самого никогда не пороли… А вон жив пока и даже не наткнулся на чью-нибудь шпагу. Впрочем, это другим стоило опасаться его шпаги. Надо будет дать своим юным подопечным пару уроков фехтования, чтобы потом на него не повесили еще и смерть какого-нибудь юного «поросенка». Капитан вновь направился в зал, прошел к трону, опустился на ступеньки и стал ждать.
Воспоминания прошлой ночи обрывками старых любовных писем кружились вокруг. Переплетенные в самом древнем танце жизни тела, перепутанные руки, ноги и глаза, смотрящие в глаза вовсе не тех, кто тебя ласкает, потому что слишком много глаз, слишком много тел… Слишком много ласки и страсти и все это не настоящее. Он знал это, но уже ничего не мог поделать, это было частью его жизни. Настоящую страсть он искал за стенами дворца, здесь была игра, опасная, будоражащая кровь игра с очень высокими ставками. Впрочем, как и всегда были исключения, но о них он старался не думать – потому что даже мысли, облеченные в конкретные слова, здесь могли стать оружием против него – такой роскоши он себе не позволял. Вчерашняя ночь ничем не отличалась от сотен предыдущих, что же могло сбиться в хорошо настроенном механизме игр Александра? Кто посмел бросить вызов помазаннику Божьему на земле? Кто это был?... Никола, пожалуй, отдал бы сейчас очень многое только за то, чтобы узнать имя. Если оно было. Быть может на небесах или в преисподней проснулся сам Каспиан, а может, снова сыграла шутку с людьми Судьба?
    Александр – ребенок. Но взрослые иногда в порыве гнева могут убить свое чадо слишком сильным, не рассчитанным ударом, если оно особо жестоко мучает пойманную птицу или котенка. Император больше не будет мучить никого. Александр – всего лишь ребенок. Александр был ребенком, поправил себя Никола и снова рассмеялся.
    Утро он встретил рядом с телом мертвого Императора.


--------------------
Истинное мужество – это смелость оставаться в одиночестве ©
Пользователь в офлайне Отправить личное сообщение Карточка пользователя
Вернуться в начало страницы
+Ответить с цитированием данного сообщения
Рой Артур Фрост
сообщение 29.04.2005, 19:01
Сообщение #84
Персонаж Игры
Неофит
*


Пол:
Сообщений: 8






Фрост. Осколок.
26 день месяца Фибулы
.
   
    Холодный и очень светлый кабинет, серебристые с белым кантом шторы, чуть более темная обивка стен, книги, и тяжелый полукруглый стол у окна. Отсюда Первый тан управлял своими землями, здесь принимались важнейшие для Фроста решения, выстраивались планы и писались письма. И именно в этом кабинете Рой принимал людей, с которыми желал говорить с глазу на глаз.
- Ты прибыл очень вовремя, Бранд. – Рой поднялся из-за стола, пожимая вошедшему Тану Ирра руку, - Нам есть, о чем поговорить. Хотя уверен, что и ты приехал не только для того, что бы поздравить нас с Новым годом.
- Да, это так.
  Рой молча кивнул. Две пары глаз, холодность стали, спокойствие и сила. Так смотрят друг на друга два волка одной стаи, охотящиеся вместе, но не забывшие что каждый в итоге отвечает за себя сам, почти чужие, и вместе с тем состоящие в родстве большем, чем может дать даже кровь.
- Мне нужно официальное разрешение на использование Фростийских войск для подавления мятежников в Ирре, - Буревестник опустился в кресло напротив Роя.
  Первый Тан какое-то время молчал. Он не знал, что подвигнуло Тангбранда Айса пересмотреть свои взгляды по поводу «Черных ласточек», прежде Буревестник просто предпочитал не обращать на нее особого внимания, но такое решение всецело устраивало Роя. Заставить весь этот сброд, усердно играющий в борцов за свободу, принять волю и власть Фроста можно только силой. Простым людям, в конечном итоге, наплевать, кто стоит у власти, если их дома в безопасности и налоги не слишком обременительны. Поэтому волнения в Ирре будут продолжаться ровно до тех пор, пока не будут повешены их высокопоставленные зачинщики. А уж в том, что Буревестник точно знает, кого вешать Рой не сомневался.
  «Ласточек», вероятно, подкармливают флавийцы. Куда уж им так шуметь, не заручившись денежной поддержкой дражайшего Евгения. Фрост не может позволить кому-то создать Северу проблему подобную той, что сейчас старательно раздувается для Иберо в Коннланте.
- Я подпишу соответствующие указы, - наконец произнес Рой, - Необходимо, что бы к следующей зиме эта проблема была забыта. И я не слишком расстроюсь, если род Норн постигнет череда трагических случайностей, - губ Первого Тана коснулась улыбка и тут же растаяла, не отразившись в глазах, - Но все это летом. Сейчас ты нужен мне в Осколке, Бранд.
- Вижу, не я один привез сюда новости, - Буревестник улыбнулся, - И чем мое присутствие так важно Тану Фроста?
- Ряд причин. Я хочу, что бы ты прочел кое-что.
  Рой вытащил из ящика стола листок очень белой, исписанной ровным подчерком бумаги и протянул его Буревестнику, - Это от Алисы Иберо.
  Буревестник читал молча. Он, конечно, не менее самого Роя сознает, что предложение изложенное в коротком и подчеркнуто дружелюбном послании может создать сильнейший в империи альянс, а может и напротив раз и навсегда лишить север позиций в слишком многих сферах. Тут важно правильно разыграть партию. И, кроме того… Тори. Как бы выгодно не было предложение Иберо, стоит не раз взвесить все, прежде чем принимать его.
  В руку ткнулось что-то влажное. Собачий нос, очередная безымянная псина из тех, что появились в Осколке вместе с Верденией. Первый тан уже давно не удивлялся тому, как эти странные снежные звери незамеченными проскальзывают в любое помещение, уж сколько раз их гоняли и из спален и кабинетов. Но раздражения не было, пальцы Первого тана зарылись в длинную белую шерсть большого снежного зверя. Чувствуя эту немудреную ласку и видимую благожелательность хозяина, пес сел рядом, уложив узкую голову на его колени.
- Очень смело с их стороны, Алиса не может быть в нас уверена, - наконец произнес Тангбранд, возвращая письмо, - Но в случае твоего согласия, у Иберо решится сразу несколько проблем, и они смогут улучшить свои позиции, пошатнувшиеся после смерти Энрике, впрочем, как и Фрост укрепить свои.
  Рой медленно кивнул. Он знал это все. Знал, что в случае заключения этого союза, вернуть северу Коннлант будет более чем непросто, знал, что слишком многие в Империи захотят не дать сбыться задуманному, знал все… и вместе с тем ни мог не видеть, сколько возможностей дал бы этот шаг.
- К тому же Нортми всегда были нашими союзниками. Не думаю, чтобы им понравилась эта идея, - Буревестник усмехнулся, вызвав ответную улыбку Первого тана.
  Где были эти честные «союзники» Нортми, когда Колды не без помощи Флавио рвали север на части шесть лет назад?
- А в целом?
- В целом, я бы принял это предложение, - снова глаза в глаза, сталь о сталь, - Но думаю тебе не нужно было мое мнение, что бы принять решение.
- Я желал убедиться в его правильности еще раз.

  Комната Виктории почти не отличалась от иных покоев в замке, разве что Катерина всегда заботилась привнести в северный быт своей дочери, хоть каплю тепла и сказки. Возможно, поэтому гобелены на стенах отличались чуть большей яркостью, летом на столике у кровати всегда стояли цветы, и тяжелые шкуры, давно ставшие одеялами и обшитые изнутри атласом, все еще напоминали распластавшихся в прыжке диких зверей.
  Рой вошел незамеченным и ненадолго остановился в дверях, наблюдая за сестрой. Виктория вышивала, увлеченно рассказывая о чем-то сдержано улыбающейся матери, пожалуй, слишком увлеченно, что бы при этом замечать что-то в двух шагах от себя. Катерина опомнилась первой.
- Тан, - опущенные глаза. Последняя и самая тихая из жен отца порой напоминала оживший памятник смирению. Рою иногда казалось, что эта женщина опасается его едва ли не больше, чем некогда своего мужа.
- Доброе утро, Рой, - широко раскрытые в мир голубые глаза Виктории, напротив, всегда были ему рады.
  Первый тан чуть кивнул и улыбнулся сестре:   
- Тори, ты уделишь мне четверть часа твоего времени?
- Конечно, брат, - в голосе читается смешанное с удивлением любопытство.
- Катерина, - Рой выжидающе посмотрел на женщину, и она поспешила оставить их одних.
  Рычание в дверях. Собаки появились в Осколке куда позже Катерины, но она до сих пор оставалась одной из немногих людей, которых эти звери не желали принимать. Женщина испугано прижала руку к губам, медленно прикрывая за собой дверь, но белое животное даже не подняло головы.
- Белая не любит маму, - немного грустно произнесла Виктория.
- Они чувствуют страх. Страх и не более, - спокойно произнес Рой, - Тори, я хочу что бы ты внимательно послушала меня.
  Виктория и не вздрогнула, только улыбка сошла с лица, светлые глаза не отрываясь смотрели на брата. Маленькая принцесса Севера, как называл ее Дирок Прад, Котёнок, всеми любимая сестренка Первого Тана, проводящая свои дни в одной ей ведомых мечтах – она не менее Фрост, чем решившая остаться в Лисьем после войны Хельга, или Буревестник, или он сам, даже если это пока скрыто от большинства глаз.
- Диего Иберо, герцог Иберии и наместник Юга просит твоей руки, Тори.
- Моей? Но…, - девушка недоговорила, все то же удивление быть может тронутое легким непониманием.
- Это позволит заключить очень важный для Фроста союз с южным домом, Тори. Мы до сих пор ослаблены после войны. Северу нужен этот альянс. Точно так же как он нужен и югу.
- Рой…
  Первый тан осторожно взял руки сестры в свои.
- Мне нужно написать письмо с ответом, Виктория. Я бы очень хотел, что бы он был положительным, Котёнок. Но сказать это окончательно можешь только ты, и никто больше.
- Иберия, - медленно произнесла Тори, словно пробуя это слово на вкус, - Это очень далеко.
- Да, далеко, - не стал спорить Рой, - И там все иначе. Поэтому я хочу, что бы ты подумала и решила. Сейчас. 
  Голубые глаза в тени темных ресниц, лишь только на мгновение отразившие неуверенность смешанную с легким испугом, и тонкие девичьи пальцы на столь же краткое время сжавшиеся в кулачки в руках старшего брата. Потом на побледневшем лице Виктории вновь появилась немного робкая улыбка.
- Если это нужно тебе и Фросту, я соглашусь, - медленно произнесла она, глядя брату в глаза.
- Хорошо, - Рой кивнул и обнял сестру.
  Долг перед домом, он у каждого свой.
- Я хочу, что бы вы с Катериной позаботились о твоих нарядах, Тори. Мы скоро поедем в столицу, и моя сестра не должна там ни в чем нуждаться.
  Виктория кивнула и постаралась, как можно увереннее улыбнуться. Рой осторожно поправил выпавший из ее простой прически светло-русый локон.
- Ты у меня умница, я горжусь тобой.
  Первый тан улыбнулся и покинул покои сестры, оставив Котенка наедине с ее мыслями и пушистой белой псиной уже успевшей примоститься у ее ног.

30 день месяца Фибулы.
Фрост. Осколок
.

    Белая вспышка молнии разрезала небо пополам, на мгновение, выхватив из ночной темноты линию прибрежных скал, беспокойную воду и клубящиеся седой сталью небеса. Гроза… столь редкая во Фросте в это время года, когда зима еще и не думает уступать свои права.
  Высокий широкоплечий мужчина неподвижный настолько, насколько бывает лишь камень или хищник, замерший в ожидании добычи, молча вглядывался в бушующую за тонким оконным стеклом стихию.
  Вердения вошла бесшумно, и Рой скорее просто почувствовал, чем услышал ее появление. Про эту немолодую, но сохранившую исконно северную красоту женщину и ее собак ходило едва не больше сплетен, чем про самого Тана. Ведьма, знахарка. Пустое. В первую очередь Рою порой просто нравилось ее слушать.
- Боги гневаются, - негромкий и мягкий голос Вердении всегда казался почти ласковым.
    Еще одна вспышка, и в этот раз реальность содрогнулась от раскатов грома. Дождь хлынул сильнее, словно стараясь пробить стекло и бросить бурю в наполненный покоем кабинет.
- Это гнев бессилия, - губ Владыки севера коснулась тут же растаявшая усмешка, - Ибо боги не могут противопоставить людям больше ничего кроме этой ярости.
    Вердения кивнула, усаживаясь в глубокое кресло. И кабинет надолго поглотила столь привычное для залов Осколка безмолвие, разрываемое лишь плачем грозы за окном.
- Люди более не слушают своих богов…, - наконец с печальной полуулыбкой продолжила Вердения, - И совершают ошибки….
- Зато теперь мы вольны сами делать выбор.
  За окном в который раз сверкнула молния. Где-то завыли собаки.
Пользователь в офлайне Отправить личное сообщение Карточка пользователя
Вернуться в начало страницы
+Ответить с цитированием данного сообщения
Алиса Иберо
сообщение 29.04.2005, 19:19
Сообщение #85
Камень
Персонаж Игры
Неофит
*


Пол:
Сообщений: 13


Каменная роза



30 день месяца Фибулы. Иберия. Кастеллар. Замок семьи Иберо.

    Утро разбилось об окно вдовствующей герцогини Иберо брызгами солнечного света и стукнулось почтовым голубем. Женщина проснулась мгновенно, выскользнула из огромной кровати, совершенно не стесняясь своей наготы, подошла к окну, распахнула ставни, впуская теплые пальцы солнца в комнату, и поймала птицу. Быть самой собой, такой, какая есть – этому Алису научили иберийки. Смеяться, когда хочется веселиться и плакать, когда хочется грустить, но самое главное – оставаться самой собой. Усадив птицу в специальную клетку и насыпав в кормушку горсть зерна, герцогиня Иберо накинула халат, расшитый цветками апельсина, опустилась в удобное кресло у небольшого стола и развернула маленький свиток. Когда она прочитала написанное там, алых губ коснулась мимолетная улыбка. Женщина вздохнула, свернула свиток и прижала ладонь ко лбу.
    - Играем, номены и номени… Играем! – Вести с Севера подоспели вовремя. Пока Тони здесь… Но стоит ли посвящать его в то, что задумала вдовствующая герцогиня Иберо, не окажется ли так, что он окончательно разочаруется в своей «Алистинье». С другой стороны, мнение дяди наверняка может оказать сильное влияние на Диего, а если Антонио будет на ее стороне…
    Алиса опустила голову на спинку кресла и закрыла глаза. Как пусто и одиноко. Все идет так, как задумано. Рядом дорогие и любимые люди, а хочется выть волком… И так каждый раз, когда возвращается Тони.

    Дверь спальни Ее Императорского Величества распахнулась, и в комнату ворвался смерч в темно-синем платье. Смерч был упрятан в девичье тело. Пролетев от двери до любимого кресла Императрицы, этот ураган замер на мгновение перед Екатериной – женой императора Константина, в огромных глазах сверкали слезы, ресницы дрожали, ротик был приоткрыт. Алисия-Августина Динштайн, любимая фрейлина Ее Величества смотрела на свою госпожу и лучшую подругу и дрожала всем телом. То ли это был гнев, то ли страх, то ли просто бессилие, а, скорее всего, все вместе взятое.
    - Като, они выдают меня замуж! – Черноволосая девушка, так бесцеремонно ворвавшаяся в покои правительницы Руннской Империи, упала на мягкий ковер у ног золотоволосой девушки и заплакала, уткнувшись в колени той.
    Тонкая рука легла на ее голову, гладя темные волосы.
    - Алисия, не плачь. Расскажи мне все по порядку. – На лице Императрицы мелькнула чуть грустная и в то же время обнадеживающая улыбка.
      Алиса подняла глаза на подругу и посмотрела на нее, как щенки смотрят на своих хозяев…
    - Я не хочу, не хочу. Я хочу быть свободной!
    Императрица помогла Алисе подняться и сесть в соседнее кресло.
    - Замужество не отнимет у тебя свободы, если она спрятана у тебя в душе.
    Алиса вдруг устыдилась своей слабости – ведь сама Като была выдана замуж в пятнадцать лет и принесла себя в жертву благополучию и процветанию семьи. Она не плакала и не жаловалась на свою участь, а стала настоящей Императрицей, достойной поклонения и восхищения. Что и получила в избытке при дворе. Любимая фрейлина императрицы хорошо помнила - как увидела Екатерину в первый раз. Стройная светловолосая девушка в ужасно тесном, как догадывалась Алиса, платье цветов правящей фамилии, с величественным и непроницаемым выражением лица шествовала под руку с мужем через строй придворных, приседавших перед ними, как травяное море под порывами ветра. На нее хотелось смотреть, ее хотелось любить, ей хотелось служить и быть преданной, чтобы хоть немного снять тяжесть слова «Императрица», произносимого в адрес этого небесного создания с придыханием, благоговением, злобой или ненавистью. Так Алиса стала фрейлиной Екатерины.
    - А как же любовь, Като? – Тихо спросила девушка, поднимая свои заплаканные глаза на старшую подругу.
    - Любовь?... Она придет, Алисия, главное верить в нее.
    Алиса Динштайн верила в свою госпожу, и этого было достаточно. Поэтому через месяц она оказалась на юге Империи в качестве невесты наследника герцога Иберо. И встретила свою любовь.


    Кто мог подумать, что нежеланный брак принесет желанную любовь, вот только избранником девичьего сердца станет совсем не муж. Но зачем вспоминать о прошедшем. Прошлогодние цветы не будут цвести вновь. Алиса поднялась и подошла к вазе, наполненной нежными бутонами – на ночь цветки закрылись, спрятались от тьмы и холода, которого, впрочем, в Иберии почти не бывало. Проведя пальцами по нежно-лиловым лепесткам, Алиса вспомнила вечер возвращения Адмирала. Тихий семейный вечер…
    Антонио рассказывает историю их с Диего приключений, Беатрис, быстро уставшая от подробных описаний, спит, положив голову на колени матери. Сама Алиса, откинувшись в кресле, внимает словам Адмирала, ловя каждое слово о сыне. Фернандо, как всегда, где угодно, но только не со всеми. Мир и покой. Недостижимое счастье. Настоящая семья.
    Ложь, все ложь.
    «Герцог Иберо… Герцог Иберо вернулся!...»
    Как часто она слышала эти слова за годы своего замужества. Герцог Иберо – центр ее жизни, ее существования. Алиса с удивлением посмотрела на изорванный в клочья бутон в своих руках. Какое преступление. А как еще можно назвать с ее стороны проявление слабости – только преступлением. Впрочем, в своей спальне можно, здесь нет лишних глаз, которые смогут выдать ее страшную тайну. Дворянка, принадлежащая к одному из Великих Домов Рунна, должна быть олицетворением силы воли, чести, скромности, благости, заботливости, покорности, верности и еще длинного списка добродетелей, но первым пунктом в этом списке стояла сила воли – непоколебимая, твердокаменная, непробиваемая. Ты можешь хоть выть в голос, если хочется, но только наедине с собой. Реви, ори, топай ногами и юродствуй, сходи с ума и умирай, но за закрытой дверью. На людях ты образец, пример, эталон – все что угодно, только не живая женщина из плоти и крови. Ты жена и мать, ты советница и опора, ты тень и отражение. Ты все и ты никто.
    «Герцог Иберо… Герцог Иберо вернулся!...»
    Не слова из прошлого, а крик за окном. Сердце матери, наконец, вернуло женщине разум, и она поняла, что это не ее муж вылез из своей могилы, чтобы призвать ее к ответу за недостойное поведение, а вернулся ее сын. Алиса подбежала к окну и почти наполовину высунулась на улицу. Огромные ворота в стене, окружавшей замок герцогов Иберо, медленно и натужно раскрывались, в них рвались лучи взошедшего над горизонтом солнца, а следом за ними во двор влетел всадник на золотистой лошади.
    - Диего… - Задушила свой крик Алиса, прижав руку к губам и сжав зубы на нежной коже – до крови. Эталон, образец, пример… Быстро отпрянув от окна, пока ее кто-нибудь не заметил, герцогиня Иберо замерла посреди своей спальни. Десять вдохов. Десять выдохов. Сердце все равно билось слишком быстро. Она подавила в себе желание, наплевав на всё, броситься вниз и заключить сына в объятия. Нет, не такой была Алиса-Августина Иберо. Она, не спеша, подошла к шнуру, позвонила и стала ждать служанку. Виолета появилась почти мгновенно, глаза ее возбужденно горели, щечки разрумянились. Она уже знала о возвращении хозяина, как будто это ее возлюбленный вернулся после долгого отсутствия – подумала про себя Алиса, но тут же одернула себя. Не зачем становиться стервой – девочка ни в чем не виновата. Виолета, наткнувшись на непроницаемый взгляд герцогини, убрала глупую улыбку с лица.
    - Вы звонили, миледи?
    - Да. Я хочу принять ванну, а ты пока приготовь мое платье.
    - Какое платье Вы желаете сегодня одеть, Ваша Светлость? – Пересилив себя, служанка добавила. – Повседневное?
    В глазах Алисы заиграли лукавые бесенята.
    - Нет. Достань мое любимое.
    На лице Виолеты снова заиграла улыбка, она понимающе посмотрела на свою госпожу и побежала выполнять задания.
    Прошел не один час, прежде чем Алиса собралась и привела себя в порядок. За это время все эмоции уже давно были спрятаны глубоко внутри, глаза снова стали спокойными, а в груди стало тихо. Иногда очень удобно быть герцогиней - это позволяет вам потратить пару часов на одевание. Но вот последний локон лег на свое место, последняя складка на платье была разглажена, а на лице появилось знакомое всем выражение умиротворенности. Тронув дверь, вдовствующая герцогиня Иберо прокляла свои предательски дрожащие руки, но с высоко поднятой головой прошла к лестнице и стала спускаться вниз. В большом зале, служившем в замке холлом, царил хаос. Слуги и какие-то незнакомые люди носились туда, как будто с минуту на минуту наступит как минимум конец света. Слышались ругательства и смех. Замерев на верхней площадке, женщина одним взглядом окинула всю живописную картину, в которую вверг родовой замок ее сын. Всего лишь своим возвращением. Вдруг глаза ее выхватили из толпы знакомую фигуру, и все остальное исчезло. Остались только две пары глаз. Мать и сын.
    Диего точно также, казалось, не мог насмотреться на Алису. Герцогиня Иберо совсем забыла - какую прекрасную картину сейчас представляла она сама, ведь колдовала над ней несколько часов. Время пощадило черноволосую красавицу, оставив ей гладкую кожу, такие же темные и густые, как в молодости, волосы и такие же живые глаза. Стройная фигура была затянута в алое платье, расшитое золотой нитью. Живое изваяние. Каменная роза. Наконец, Диего сорвался с места, взлетел по лестнице и оказался в объятиях матери, или это она в его… Какая разница, если теперь и она, и он были дома.


--------------------
Был твой смех ослепительно острым, 
Рассекая и грезы и сны,             
Но царила в душе твоей осень,       
Не дождавшись прихода весны. ©
Пользователь в офлайне Отправить личное сообщение Карточка пользователя
Вернуться в начало страницы
+Ответить с цитированием данного сообщения
Фридрих Карл фон Хирш
сообщение 03.05.2005, 20:50
Сообщение #86
Персонаж Игры
Неофит
*


Пол:
Сообщений: 13






29 число месяца Фибулы.
Брамер. Дом князей Торнхейм.


Сегодня судьба не была благосклонной. Она шла мимо. Фон Хирш склонил голову. Ему хотелось ни столько поприветствовать дочь своего сюзера, сколько скрыть чувства обуревающее его. Ногти впивались в ладони, но на лице не дрогнул ни один мускул, поклон скрыл лихорадочный блеск глаз. Окружающие были бы в шоке, если б смогли заглянуть в душу барона. Четыре года. Четыре года одной и той же «болезни». Он умело скрывал симптомы. Каменный барон. Какая насмешка. Фридрих Карл никогда не придавал значения чувствам. Он не испытывал страстей. Любовь для него была химерой. Но четыре года назад столкнувшись с семнадцатилетней Кларисией Торнхейм, увидев за её хрупкостью огонь, волю, ум, он потерял покой. Пламя, разгоревшееся в сердце, грозило сжечь его без остатка, но он справился с собой. Только железная воля и характер помогли там, где не спасали ни умерщвления плоти, ни посты, ни многочасовые молитвы. Сначала было тяжелее всего: хотелось её видеть, говорить с ней. Но он был не свободен, верен своим принципам, своей жене и сюзерену. Он проклинал небо за это непрошенное чувство, которое рвало на куски сердце. Потом смирился. Бог посылает нам ровно столько испытаний, сколько мы сможем выдержать. Теперь он избегал её, но нечаянных встреч было не избежать. И тогда на лицо ложилась маска, и он боялся даже проводить стройную фигуру Клары глазами.
Она ушла. Не взглянув на него и не ответив на поклон даже кивком головы. Фридрих Карл знал, что будет с ним дальше. Сначала он вернется домой. Потом на заднем дворе ни один час будет петь сталь до тех пор, пока младший сын и Гийом не станут падать от усталости и его собственная одежда не станет мокрой от пота. Потом до поздней ночи он будет изнурять свой ум, как изнурял тело. Пока мозг не откажется воспринимать бесконечное количество отчетов, писем, прощений. А потом он будет сидеть с бокалом вина у камина, и только тогда всплывет эта встреча. И он будет вспоминать каждый миг, каждую складку на её платье, сколько шагов ей понадобилось, чтоб скрыться за дверью, что она держала в руках… Он будет это вспоминать до умопомрачения, а потом на бумагу лягут строки такие же непрошенные и незваные…

Я вас люблю так, как любить вас должно:
Наперекор судьбы и сплетней городских,
Наперекор, быть может, вас самих,
Томящих жизнь мою жестоко и безбожно…

А после бумага будет корчиться в огне, унося свидетельство его слабости, его «болезни», его любви. Он размешает остатки. Увидит, как обернутся пеплом последние строки:

…Я мог бы вас любить глухим, лишенным зренья.
Я вас люблю затем, что это - вы!

Но это будет потом, вечером. А сейчас ему предстояла встреча с князем.


--------------------
Душу - богу, жизнь - сюзерену, честь - никому...
Пользователь в офлайне Отправить личное сообщение Карточка пользователя
Вернуться в начало страницы
+Ответить с цитированием данного сообщения

5 страниц V « < 3 4 5
Тема закрытаОткрыть новую тему
1 чел. читают эту тему (гостей: 1, скрытых пользователей: 0)
Пользователей: 0

 



- Текстовая версия Сейчас: 28.03.2024, 23:09
Rambler's Top100