IPB

Здравствуйте, гость ( Вход | Регистрация )

 
Тема закрытаОткрыть новую тему
> Часть третья: Время всякой вещи
Народ
сообщение 08.12.2004, 1:15
Сообщение #1
Персонаж Игры
Аколит
**


Пол:
Сообщений: 35


Народ Рунна...



2632 год, месяц Броши.
Рунн. Монтристид.


          Дверь со скрипом открылась и факел осветил лицо узника, пребывающего во тьме. Ночь, последняя ночь перед казнью. Вошедший замер на пороге, вглядываясь в черты бывшего магистра Ордена Клинков Господних.
          - А, это ты. – Монбар говорил равнодушно. – Не ожидал. Зачем пришел?
          - Мне жаль, – глава Службы Имперской Безопасности закрепил факел на стене. – Право же, я не хотел, чтобы так все кончилось. Александр…
          - Ты предал меня, Этьен. – перебил его Андре. – И мне все равно по какой причине: боялся за себя, боялся за Империю, боялся за Императора с его короной. Теперь все кончено, и мне не нужны пустые извинения.
          - Имеешь право, – герцог Нортми кивнул. – Но я хотел спросить кое-что…
          - Пытки не развязали мне язык, - Андре рассмеялся. – И тебе я тоже ничего не скажу.
          - Монмиракль сожгли… но когда отыскали вход в его подземные ярусы, выяснилось, что дверь не открывается. Более того, ее не брали ни секиры, ни даже порох. Что за этой дверью, Андре? Я глава Службы Имперской Безопасности, я должен знать. Если это представляет какую-то угрозу Империи…
          Монбар какое-то время молчал. Затем внятно произнес:
          - Двенадцать. Двенадцать месяцев в году. Почему никто не задался вопросом? Две разбиты, осталось десять.
          - Да не месяцы считать нужно! – Этьен де Нортми вспылил. – Я мог бы вытащить тебя отсюда. Еще много «клинков» остается на свободе, мы могли бы списать это на их счет. Потом тебя бы переправили в Новую Иберию. У вас и там есть крепости, мне это известно.
          - Бессмысленно. – Монбар улыбнулся. – С Орденом покончено и мне предстоит взойти на костер. Мне уже все равно. Сотни лет Орден выполнял свою миссию, и если не нашлось никого, кто не поверил лжи, которую возвел на нас Император и его свора пресмыкающихся перед ним клириков, то пусть мир катится к чертям. Я ничего сказал и ничего не скажу, унеся тайну на тот свет. А ты сам найдешь разгадку, если сможешь.
         
2632 год, месяц Броши.
Рунн. Остров Сакрэ.



          По замыслу Александра сожжение должно было состояться на Сакрэ, прямо под окнами Императорского дворца. Простому люду не зачем было смотреть на смерть магистра, которому в тайне многие сочувствовали, а все остальные должны были впечатлиться «правосудием» по-императорски.
          К берегу острова причалила лодка значительно длиннее всех прочих, битком набитая вооруженными людьми. Инквизиторы стали выгружаться, сопровождая осужденного в последний путь. Процессию возглавлял монах с крестом в руках.
          Монбара грубо пихнули в спину, рассчитывая, что он упадет. Собрав последние силы, магистр лишь покачнулся, но устоял. Его, подхватив под руки, втащили на верх и стали привязывать к столбу.
          Костер сложили выше человеческого роста; главный палач и его подручные в красных кафтанах и с капюшонами на голове, с озабоченным видом людей, которым хочется выполнить свое дело как можно лучше, суетились вокруг, подравнивали сложенные дрова, готовили охапки хвороста про запас.
          - Сейчас вы предстанете перед лицом Господа, - раздался голос Первосвященника. - Признайтесь, пока еще не поздно, в ваших прегрешениях и покайтесь... В последний раз заклинаю вас!
          Монбар застыл на месте, обратив взор к небу. Придворные зашептались. Александр хранил молчание и улыбался. Наконец, он махнул рукой.
          Сразу с нескольких сторон к хворосту были поднесены факелы. Не смотря на сырой день, костер затрещал и взвился, сразу захватив магистра по пояс. По лицу Монбара прошла судорога, но он молчал.
          Подручные палача, расталкивая народ, хлопотали вокруг костра - кто бегом подносил поленья, кто ворошил уголья длинными железными крючьями.
          Пламя разгоралось, отбрасывая блики на лица собравшихся. Кому-то стало плохо, и он кинулся прочь. Император все также улыбался, а Монбар казалось бы не понимает, что происходит, ничего не чувствуя и не замечая.
          Но вдруг какая-то тень прошла по его лицу и магистр обвел глазами собравшихся.
          - Позор! Позор! - вскричал он. - Вы все видите, что гибнут невинные. Позор на всех вас! Господь Бог нас рассудит!
          Слова его были обращены ко всем и к каждому и беспощадно разили каждого. И так неодолима была сила этого голоса, что казалось, принадлежит он уже не человеку, а идет из нездешнего мира.
          - Первосвященник Сильвиус... Император Александр... не пройдет и года, как я призову вас на суд Божий и воздается вам справедливая кара! Проклятие! Проклятие на ваш род!
          В ту же секунду пламя поглотило его целиком, заглушив последний крик. Веревки, удерживавшие тело, лопнули. Великий магистр рухнул в бушующий огонь, и из багровых языков пламени выступила поднятая рука.
          Все замерли в испуге. Александр более не улыбался, на красивом лице застыла ярость.
          - Почему ему позволили говорить? – прошипел он в ухо канцлеру, который испугано съежился рядом. – Вы ответите мне за это… Я должен был приказать вырвать им язык, а уж затем посылать их на костер.
          А костер догорал, и в воздухе повис страх.

2632 год, месяц Фибулы.
Рунн. Шенбрунн.

         

          В сокровищнице Ордена было много ценного и все это было доставлено во дворец к Александру. Император, помрачневший после казни, часами просиживал рядом с золотыми кубками, щитами и изумрудами. В очередной из дней, его там и застал глава Службы Имперской Безопасности.
          - Ваше Величество. Скорбная весть из Ауралона. Его Преосвященство Сильвиус умер.
          Александр не обернулся. Его взгляд был обращен на чашу. Простую чашу из глины, неизвестно как попавшую в сокровищницу, где все было драгоценным.
          - Полагаю, он отравлен.
          - Возможно. – Этьен кивнул. – Причину устанавливают. Курия собралась, говорят, что следующим Первосвященником станет кардинал Коссимо Эттини.
          - Хорошо. – Александр кивнул.
          - Я прикажу дегустировать подаваемую Вам еду, – сообщил Этьен. - Гвардия тоже удвоит бдительность.
          Никто не верил в проклятье Монбара.

Сообщение отредактировал Нортмер - 27.05.2008, 21:40


--------------------
Мы закрыли глаза и далeкий придумали остров
Мы придумали ветер и себе имена.
И не знаем пока, кто из нас на рассвете
Станет ждать, чтоб скорее укрыла волна...

Этот остров, где всe не так,
Как когда-то казалось нам
Этот остров, где каждый шаг
Словно колокол рвeт небеса.
Пользователь в офлайне Отправить личное сообщение Карточка пользователя
Вернуться в начало страницы
+Ответить с цитированием данного сообщения
Народ
сообщение 09.07.2007, 0:48
Сообщение #2
Персонаж Игры
Аколит
**


Пол:
Сообщений: 35


Народ Рунна...



Смутное время -
Призрак свободы на коне,
Кровь по колено,
Словно в каком-то диком сне,
Тешится люд - бьют старых богов,
Молится люд - ждут праведных снов.

В небе комета -
Близких несчастий верный знак,
Воины света
Павших сжигают на кострах,
Воины тьмы - мир - взяли в кольцо,
Тысячи лиц - вниз - рухнут дождем.

Мы не знаем, кто мы -
Дети красной звезды,
Дети черной звезды
Или новых могил…

Танец смерти
Прост и страшен,
Но пока не пробил час,
За грехи всех жизней наших
Время смут карает нас!

Мы еще живы!
Кто-то спасется, кто-то - нет,
Диким порывом
В крепости нашей гасит свет,
Сорванный флаг - знак - сдачи врагам,
Нас не возьмешь - врешь - мы живы пока!

Мы не знаем, кто мы -
Дети красной звезды,
Дети черной звезды
Или новых могил…

Танец смерти
Прост и страшен,
Но пока не пробил час,
За грехи всех жизней наших
Время смут карает нас!


История, как таковая не знает понятия конца. Кончаются войны, революции, великие империи распадаются, короли гибнут – но история не заканчивается. Жизнь это не сказка, чтобы можно было подвести итог – и жили они долго и счастливо. Что следует за великой победой – как не восстановление разрушенного? Время траура проходит – начинается новая эпоха. Император всходит на трон, но разве это конец, а не начало долгого и трудного царствования? И нет одного героя на все времена… Род проходит, и род приходит, а земля пребывает во веки…

Люди… они любят красивые легенды, любят, когда их существование наполнено высшим смыслом… Ох уж эта гордыня, питаемая бреднями безумных пророков, считать себя центром мироздания и лепить божеств по своему подобию.

Возможно, лишь немногие осознают истинный след, оставленный человечеством на бесконечных скрижалях мироздания – что такое десять тысяч лет истории по сравнению с беспредельными эонами, в течение которых существует мир, который они зовут домом. А возраст вселенной и того больше, безмерные и безумные цифры, которые не в состоянии представить слабый разум человека.

Поэтому было бы наивно представлять, что боги в чем-то похожи на нас. Осознайте правду – если они и существуют, им нет дела до нас, как нет дела нам до муравьев. Могущественные, стоящие над добром и злом, они являются слепыми силами, которые преследуют какие-то свои, непонятные нам цели. О, человек, не думай, что ты сможешь стать им ровней и не воображай, что они враги тебе. Им нет дела до тебя, и если твой муравейник будет разрушен, то по простой случайности. Они не обратят внимание на бегающих у них под ногами букашек…

Восходит солнце, и заходит солнце, и спешит к месту своему, где оно восходит. Идет ветер к югу, и переходит к северу, кружится, кружится на ходу своем, и возвращается ветер на круги свои. Все реки текут в море, но море не переполняется: к тому месту, откуда реки текут, они возвращаются, чтобы опять течь.

Но всему свое время, и время всякой вещи под небом: время рождаться, и время умирать; время насаждать, и время вырывать посаженное; время убивать, и время врачевать; время разрушать, и время строить; время плакать, и время смеяться; время сетовать, и время плясать; время разбрасывать камни, и время собирать камни; время обнимать, и время уклоняться от объятий; время искать, и время терять; время сберегать, и время бросать; время раздирать, и время сшивать; время молчать, и время говорить; время любить, и время ненавидеть; время войне, и время миру.

Quod factum est ipsum permanent, Quae futura sunt iam fuerunt… Что было, то и теперь есть, и что будет, то уже было…


Четыре прошедших года, не стали годами мира, благочестия или спокойствия. Руннскую Империю продолжали терзать войны, восстания и мятежи. Наступило время господства Иберо и Экклесии, но мало кто смирился с этим… Фактическим главой Империи стал человек, носящий имя дон Гусман-Мендес де Эрланца-и-Сантаньеро, граф Бальтадера…

Он сразу столкнулся с определенными трудностями – вскоре после его назначения вспыхнули открытые мятежи в Скифии и Коннланте. Если мятеж в Коннланте был подавлен генералом Сальвадором Катена, то со Скифией все было сложнее – герцог Альбрехт фон Динштайн отказался принять участие в подавлении мятежа, сославшись на угрозу со стороны Флавио, а часть Имперских Легионов находившихся на границе со Скифией перешла на сторону восставших. Вскоре мятеж поддержали все Восточные Провинции.

Сложившееся положение вынудило графа Бальтадеру принять определенные меры – была начала кампания по очистке органов власти Империи от нелояльных Константину людей, а затем и тех, кого подозревали в симпатиях к Флавио и Нортми. Это было смутное время преследований, ссылок и казней. Многие, некогда бывшие у власти, теперь оказались в опале.

Репрессии ужесточились, после того как вспыхнуло новое восстание в Коннланте. Старое правительство было полностью расформировано и создано новое из верных короне людей. Канцлер сохранил свой пост, потому что поддержка Барна была необходима, связанные же с Нортми были подвергнуты арестам и высылкам. Герцогство Нортми было переименовано в Варилон, здание Службы Имперской Безопасности разобрано, равно как и старый особняк Черного Герцога.

Был аннулирован старый Императорский рескрипт, по которому герцогство Морле уничтожалось, однако за отсутствием законного наследника, герцогство было разделено на несколько графств, которые перешли в собственность короны. Напряженность в Рунне нарастала, вскоре в столице был введено военное положение в связи с возможной угрозой мятежа и выступления враждебных сил. Золотой и королевский город вместе с островом Сакрэ были отрезаны от остальной части города системой пропускных пунктов.

Третье восстание в Коннланте, и ухудшающаяся обстановка на Востоке вынудила графа Бальтадеру признать существование автономной республики в составе Империи, решение было поддержано Императором.

Шел 2637 год и впереди Империю ожидали новые потрясения…

Сообщение отредактировал Нортмер - 15.05.2008, 21:42


--------------------
Мы закрыли глаза и далeкий придумали остров
Мы придумали ветер и себе имена.
И не знаем пока, кто из нас на рассвете
Станет ждать, чтоб скорее укрыла волна...

Этот остров, где всe не так,
Как когда-то казалось нам
Этот остров, где каждый шаг
Словно колокол рвeт небеса.
Пользователь в офлайне Отправить личное сообщение Карточка пользователя
Вернуться в начало страницы
+Ответить с цитированием данного сообщения
Гусман-Мендес Бальтадера
сообщение 28.07.2007, 18:51
Сообщение #3
Солнце
Персонаж Игры
Неофит
*


Пол:
Сообщений: 2


Господь сражается за нас!



29 число месяца Ожерелья, 2637 год
Рунн. Королевский город и остров Сакрэ

        Чертова комета продолжала гореть на небесах… Кометы – вестники несчастий и бедствий, вряд ли можно ожидать что-то хорошее от кометы.
        Пробуждению всегда сопутствовали отвратительные сны и не менее мерзкий привкус во рту. Он вытер намокший лоб и налил себе вина. Доктора говорили не пить вина, но он ибериец, черт возьми, поэтому в преисподнюю докторов, тем более это все бесполезно…
        Солнечная Иберия снилась ему реже, чем комета. Это был хороший сон. Солнце там – дожди здесь. По окну снова колотили капли, где-то далеко громыхнуло. Сколько сейчас времени? В полумраке он не видел часов.
        Они никак не привыкнет к Рунну, слишком большая разница. Это раздражало. Он стал сентиментальным – а это признак старости, жизни на излете, скорого и неотвратимого конца. Иногда ему снилось прошлое – кони, порох и шпаги, танцующая Соледад, вино, песок… Все ушло вместе с молодостью.
        У него больная печень – сказали ему доктора. И он умрет самое большее через полгода. Нет, он не боялся смерти, он никогда не был трусом – это могло случиться тысячи раз до того. Но умирать в постели было унизительно, а, кроме того, он так хотел вернуться перед смертью в Иберию. Значит не судьба. Он напишет детям и жене, хорошо, что она не увидит его агонии.
        Он стар и устал. За последние четыре года столько всего произошло. Необходимо завершить начатое. Еще очень многое предстоит сделать. Никто не должен догадываться, что граф Бальтадера не доживет до следующей весны…
        Долг – вот что имело значение. Обязательства, которые он взял на себя, необходимо выполнить. Империя значила гораздо больше, чем судьба какого-то иберийского графа. Раздираемая на части амбициями глав великих домов, она нуждалась в покое. Война сжигала все – в адском пламени горели люди, армии, деньги…Больше четырех лет прошло со дня воцарения Императора Константина и за это время многое изменилось. Хорошее, плохое – часть ответственности лежит на плечах графа Бальтадера. Он не позволит разорвать Империю на части. С мятежом необходимо было покончить, а Евгений был сильным противником, но, подняв восстание, Флавио ступили на дорогу ведущую к поражению. И у той и у другой стороны таяли силы – огромное богатство Иберии растратилось довольно быстро, имперская казна пустела, флавийцы привлекали на свою сторону все более диковинные народы, не в силах противостоять численному перевесу противника. Все решится следующей весной, когда Катена, собрав все силы в единый кулак, ударит через Транские горы прямо на Флавию. С мятежом будет покончено – но графу Бальтадера этого уже не увидеть.
        Светало. Сегодняшний день был трудным – аудиенция у Императора, очередное совещание с министрами Его Величества, необходимо поговорить также с одним гостем, который настойчиво ищет встречи. Что ж, пусть будет так.
        Он позвонил, вызывая слугу. Одежда, завтрак, вскоре подали карету. До парома было совсем недалеко, но лучше ездить в карете – в городе неспокойно, и он не собирался нарваться на очередного дурака. Да, его не любили здесь – это очевидно. Не любили и даже не боялись, а презирали – за то, что он был иберийцем и за то, что старался обходиться с ними помягче. Вот Черного герцога – побаивались, уж слишком мрачным казалось его ведомство и темные стены Монтристида, навевавшие страх. Черт возьми, проклятый Нортми наворотил таких дел, с которыми он до сих пор не разберется, а его считают чуть ли не святым мучеником. Гусман чуть не лопался от ярости в самые первые месяцы, когда вскрылись все факты предыдущего царствования – помощь коннлантцам, сожженное здание Службы Имперской Безопасности, где сгорели многие важные бумаги, неразбериха в Скифии – тайные общества, сепаратисты, какая-то чертовщина. Ни черта было не ясно. И они еще говорили о чести Нортми! Какая честь могла быть у человека, который обманывал своего сюзерена, покрывал мятежников, оказывал помощь сепаратистам? Вся эта семейка… Он разогнал их всех, несмотря на сопротивление двора. Но разве вернешь то, что уже утрачено? Единство Империи было изрядно подточено за предыдущие годы.
        Они оказались у паромной переправы. Вольтурна была затянута туманом – явный признак скорой осени. Вода казалась черной, а небеса были затянуты тучами. Показался дворец.
        Человек, побывавший здесь в царствование Александра, затем пропутешествовавший все эти года и только сейчас вернувшийся, нашел бы Шенбрунн изменившимся до основания. Константин XIII, близнец своего распутного брата, был императором-монахом – хоть и свободным от обетов, но все же монахом. Картины с голыми красотками, которые украшали стены в предыдущее царствование, Император передал в дар Руннскому Университету, а сам приказал нарисовать новые – демонстрирующие героические деяния своих предков и различные чудеса, совершаемые почитаемыми святыми. Нет, это не тот дворец. Заря нового царствования обещала благополучие для детей божьих, так почему же все так плохо?
        - Иньиго! – капитан императорской стражи был здесь. – Рад видеть.
        - Вас тоже, граф. Вы к его Величеству? – Орбатура приходился ему чем-то вроде троюродного племянника. Но здесь он был по другой причине.
        - Разумеется. Придется мне побеспокоить его. Чем он занят?
        - Молится, – в темных глазах светилось что-то вроде уважения. – Как и Императрица. Святым Калену и Кире, о даровании наследника.
        - Об этом стоит молиться каждому из нас, – грустно произнес граф Бальтадера. Наследник бы покончил с притязаниями флавийской девки. Но, увы, четырехлетний брачный союз пока так ни к чему и не привел. Впрочем, у Александра тоже не было детей, даже бастардов, что удивительно при его образе жизни.
        - Подождем, – сказал он. Орбатура промолчал. Этот человек, казалось, был сделан из стали. Ничего кроме долга. Настоящий ибериец.
        - Какие-то новости от братьев? – спросил он. Братья Иньиго сражались на Востоке.
        - Да, Хорхе написал мне. Он участвовал во взятии Гарденштруммеля. Одним из первых ворвался в город, когда стена была разрушена.
        - Гарденштруммель, значит. – Бальтадера улыбнулся. – Он герой. Эта крепость защищала внутреннюю Полонию, Варцлава теперь беззащитна и думаю, до того как ляжет снег, столица будет взята. Может быть, он заслуживает ордена, твой брат?
        - Об этом пусть решает его командир, граф, – учтиво склонил голову капитан. – Похоже, служба закончилась. Я скажу Императору, что Вы ждете его в комнате для аудиенций.
        - Благодарю, – он отправился туда. Небольшая комнатка, полная книг, ваз и прочего дворцового барахла.
        - Ваше Величество, - он поклонился, хотя в какой-то момент, ему показалось, что пол и потолок поменялись местами. Пришлось быстро сесть, на лбу выступила испарина. Он выдавил самую любезную улыбку, которую смог, но, похоже, Император что-то заметил.
        - Вы больны? – Константин выглядел встревоженным.
        - Нет, что Вы. – Бальтадера достал бумаги. – Плохо спал. Этот дождь…
        - Понятно…
        - Ваше Величество должно знать о событиях, произошедших в Империи. Начнем… В целом все идет по нашим планам. Катена начал подготовку зимних квартир, мы также переместили все войска, некогда бывшие в Коннланте на брамерско-полонскую границу. Разрабатываются окончательные детали плана удара по мятежникам – в то время как флот блокирует Аластор с моря, две армии – одна из Ауралона, другая из Остаррики, начнут методичную осаду. После того как Полония падет, третья армия двинется на Вышеград, наконец, четвертая армия блокирует все пути из Леванта во Флавию, отрезая мятежников от возможных подкреплений.
        - Замечательно. – Константин склонился над картами. – Что будет дальше?
        - После подавления мятежа? – Бальтадера достал бумагу. – Если Евгений сдастся, то ему стоит сохранить жизнь, но отправить в ссылку куда-нибудь на острова, подальше. Санта-Хелена вполне подойдет. Лианна вернется в свой монастырь… Другие участники отделаются лишением титулов. Новых наместников стоит назначить из местных же семей, тех, кто сохранил нейтралитет. Возможно, сопротивление в других провинциях продолжится чуть дольше, но торговая блокада принудит их к сотрудничеству…
        - Что ж. – Константин кивнул. – Пусть будет так. Какие еще новости?
        - Его Святейшество тяжело болен, но передает Вам свои благословения. – Бальтадера перекладывал бумаги.
        - Бонифация жаль, он был верным слугой Церкви и Нашим другом. Кого курия изберет на этот раз?
        - Они колеблются между кардиналом Барны Теодорусом и сантэтом Никонианцев Гордеусом.
        - Жаль, что мы потеряли Конарэ де Руиза, ему бы подошла тиара. Или сантэту Фабиусу… Увы, служители Церкви тоже смертны, как и все люди. Что еще?
        - Сущие мелочи, граф Эйхоорде покинул Коннлант, в Скифии появился очередной манифест «Отврата», в котором он объявляет, что Империю нужно уничтожить, так… вроде больше ничего…
        - Благодарю. – Константин встал. – Вы многое сделали для Империи, граф.
        - Я всего лишь верный слуга трона, Ваше Величество, – он тоже поднялся. – Прошу меня простить, неотложные дела ждут.
        - Конечно, - Император отпустил его. Снова бесконечные коридоры, паром, темная вода… Правительство находилось на другом берегу реки и сейчас белые стены манили к себе, отражались на водной глади… Берег, карета, все это время он словно находился в забытьи. Чашечка кавы определенно взбодрила его, но окончательно он пришел в себя уже в окружении министров. Счастье, что оглашать повестку предстояло канцлеру.
        - К настоящему моменту, общий доход от косвенных налогов… - монотонно читал дражайший Альфред, пока граф Бальтадера собирал все силы, чтобы сконцентрироваться на происходящем. О, любезный Барна – пожалуй, единственный, кто ничего не потерял за прошедшие четыре года, а лишь приобрел. Красный герцог сейчас являлся самым богатым среди остальных глав семей. Эту индюшку имело смысл ощипать, но пока не было возможности. Вот когда они покончат с Евгением, настает черед непотопляемого канцлера. Удивительно, как долго Барна могли сохранять свою власть – учитывая все смены режимов, гражданские войны, восстания. Эта семья разрасталась, словно опухоль, и захватывала все больше и больше. Если бы Константин не был сыном Екатерины Барна, с Альфредом было бы уже покончено.
        - Интендант его Императорского Величества не согласился с вами… - раздался резкий голос. О, это граф Сен-Арто. Если есть в Рунне человек, которого ненавидят больше всего – так это милейший Анжель Аллон, внук скорняка, взобравшийся на самый верх. Как ибериец, Бальтадера презирал выскочку, но он был полезен, поэтому как Первый Имперский Секретарь, он всячески защищал новоиспеченного графа. Он и герцог Анфра – единственные сторонники Иберии в центральных провинциях, если не считать несколько мелких графских семейств.
        - Суть налогообложения в том… - перепалка продолжалась. Да, казна пустела, хотя в этом году им удалось свести концы с концами. Аллон был финансовым гением по части выжимания денег из всего, что только попадалось ему на глаза. Он урезал содержание Императорского двора и ввел новые законы против роскоши, впрочем, Константин был только за. Труднее было его уговорить на новый налог с членов ремесленных цехов и купеческих гильдий, который те назвали «обычным грабежом» и долго против него протестовали. Граф Сен-Арто заставил чиновников вновь денежно подтвердить выкупленные ими должности по случаю нового царствования, что, конечно же, вызвало бурю возмущения против нового правительства, но зато удержало государство от финансового краха.
        - Наше положение таково, что средства выбирать не приходится… - Морис де Анфра. Анфра всегда были близки к Иберо, и они желали вступить в брак с родом Динштайнов. Разумеется, они желали возвыситься, и теперь их желание сбылось. Волна вознесла дельфинов высоко, к самым вершинам власти. Бальтадера мог рассчитывать на их преданность, ведь без него они бы так и оставались вассалами Конарэ – теперь Анфра это герцогская фамилия, наравне с теми же Барна. Сын Мориса – комендант Рунна, сумевший положить конец беспорядкам и погромам.
        Когда Бальтадера только пришел к власти откровенцы и экклесиаты готовы были вцепиться друг другу в горло и начать новую религиозную войну. Фанатики вроде Динштайна требовали немедленно объявить еретиков вне закона, однако те составляли почти пятую часть всего населения Империи, и преследовать их было крайне неразумно. О чем он и заявил разъяренному герцогу Остаррикскому. Разумеется, откровенцев необходимо было убрать со всех важнейших государственных должностей и ликвидировать все их военные крепости, которые оставались в их руках согласно подписанному после завершения войны договору. Оставалась еще проблема Коннланта, но там все было сложнее, чем просто религиозные противоречия.
        Умеренность -  вот что стало девизом нового правительства. Им нужна была единая Империя, поэтому все фанатики, сепаратисты, заговорщики должны были умолкнуть, либо быть уничтоженными. Динштайна заняли флавийской проблемой, особо рьяным откровенцам разрешили создать независимое поселение в Новом Свете, так что в остальной Империи все было спокойно.
        Что касается Коннланта, то урегулирование всех противоречий может потребовать жизни не одного поколения. К счастью, после вывода войск и признания фактической автономии провинция чуток успокоилась. После того, как будет покончено с флавийцами, можно будет вернуться к обсуждению прав бывших гезов, празднующих сейчас свой триумф. Экеена необходимо будет убрать, затем можно сыграть на противоречиях между знатью и купеческой верхушкой, что-то пообещать низам. Оружием ничего не решить, но дипломатия способна творить чудеса.
        Он иногда забывал, что все это предстоит делать не ему. Как жаль, но стоит оставить еще не выбранному приемнику подробные инструкции, объяснить, в чем суть управления такой сложнейшей вещью как Империя…
        Совещание закончилось, время было уже далеко за полдень. Нужно было возвращаться домой, благо его ждали. Необычный гость, но ценный теми сведениями, которыми он регулярно снабжал Первого Императорского Секретаря.
        - Мой друг, – брат Октавий как всегда сидел в кресле напротив окна.
        - Что у вас на это раз? – спросил граф Бальтадера, опускаясь в точно такое же кресло напротив.
        - У меня есть к вам один вопрос. – Октавий сложил свои длинные паучьи пальцы домиком.
        Фактический глава Ордена Игнитиссов. Говорят, Фабиус его пророчил в свои приемники, выделяя среди прочих. Однако Господь решил иначе, и Октавию пришлось исполнять обязанности сантэта раньше, чем задумывалось. Какой, однако, необычный случай – говорят, Фабиус был один, в церкви, когда к нему явился призрак Черного Герцога, жаждущий мщения. Беднягу хватил удар, и единственное, что он смог сказать после – так это объяснить, что ему привиделось. Бальтадера разумеется не верил в призраков – в них верят лишь суеверные крестьян и впечатлительные дамы преклонного возраста. Просто всем положен свой срок – и пришло время могущественного сантэта, а уж что ему привиделось на пороге смерти, так то на его совести. Но он не умер, а был лишь парализован, впрочем, похоже, небеса скоро получат его душу и Октавий станет главой Ордена.
        - Я слушаю, – он плеснул себе в бокал иберийского.
        - Это крайне важно, – похоже монах волновался. – Что случилось с вещами кардинала Руиза после его смерти? Если точнее, то меня волнует его коллекция древностей.
        Кардинал Руннский – еще одна странная смерть. После расправы с Орденом Клинков началась целая эпидемия необычных происшествий, каждая из которых заканчивалась гибелью какой-либо важной персоны. Никто так и не смог ответить, как в покоях кардинала оказался целый выводок смертоносных скорпионов…
        - Кажется, там не было ничего ценного, – сказал граф Бальтадера. – Какой-то ветхий мусор, произведения глубокой варварской старины. Они никому не были нужны, поэтому их отдали в коллекцию Руннского Университета.
        - Вы уверены? – спросил Октавий. – Речь буквально о жизни и смерти.
        Бальтадера рассмеялся.
        - Да, спросите магистра Алехандро Алэа, он должен знать, где они сейчас. Друг мой, с чего это вас охватила такая страсть к истории?
        - Неважно, – будущий сантэт потер виски. – Как прошел ваш день?
        - Отлично, я представил Императору планы Генерального Штаба, все утверждено, – ответил он. – Все будет хорошо, мы подавим мятеж.
        - Вы не боитесь, что если Лианне оставят жизнь, история с мятежом может повториться? Ее могут попытаться выкрасть.
        - Монастырь будет тщательно охраняться, – успокоил его Бальтадера. – А, кроме того, Лианна и Евгений проживут долго… достаточное время, чтобы все могли убедиться, что мы милосердны, и прощаем своих врагов. Затем они умрут – тихо, в безвестности. Спокойная и достойная смерть.
        - Разумно, – одобрил Октавий. – А наш договор насчет Йохана ван Экеена остается в силе?
        - Да. – Бальтадера налил второй бокал. – Но это должен быть коннлантец. Какой-нибудь фанатик, пусть даже безумец, у которого будет свой мотив. Никто не должен подумать на нас. Альфред, Рой, Динштайн – все они умрут. Империя важнее всего. Но Аллона мы казним сами, толпе понравится, когда ему отрубят голову.
        - Прощайте, граф. – Октавий открыл тайный подземный ход. – Думаю, мы вскоре снова встретимся.
        - Всегда рад поговорить, – он проводил его взглядом. Хитрец, но ему нужно тоже, что и графу Бальтадера, поэтому они смогли договориться. Власть игнитиссов растет, по всей Империи раскинулась сеть их учебных заведений, в которых могут учиться как и благородные, так и простолюдины. Их растят в послушании и благоговении пред священной властью Церкви и Императора.
        Он прилег, хотелось спать – и граф Бальтадера задремал. И снова эта комета на небе… Кометы – вестники несчастий и бедствий, вряд ли можно ожидать что-то хорошее от кометы…

Сообщение отредактировал Нортмер - 24.05.2008, 14:33


--------------------
Все дороги
Не сходятся в одну,
И у прошлого множество лиц,
У камня на распутье -
Мы выбираем ту,
По которой сложнее идти.
Пользователь в офлайне Отправить личное сообщение Карточка пользователя
Вернуться в начало страницы
+Ответить с цитированием данного сообщения
Анжелика де Нортми
сообщение 28.07.2007, 18:54
Сообщение #4
Ангел
Персонаж Игры
Неофит
*


Пол:
Сообщений: 29


Хрупкое создание...



29 число месяца Ожерелья
Экилон. Бирло и замок герцога Конарэ


        Почему-то один из монахов, распевавших псалмы – улыбался. Кроме того, он был ей знаком, герцогиня Конарэ была уверена в этом. Она где-то видела этого человека, сомнений быть не может. Но надо было дождаться конца мессы, а маленькая Антуанетта опять расхныкалась, и Жизель закачала младенца на руках. В отличие от сестры трехлетний Этьен вел себя на редкость тихо – он вообще был сущим ангелочком и очень любил хоровое пение. Молчаливый и задумчивый ребенок, наследник рода Конарэ…
        Здесь, в соборе было не так много народу – простой народ предпочитал храм святой Лары, а немногочисленная знать, проживающая в Бирло, не могла заполнить громадный зал собора Святого Бартоломеуса.
        - Et verbum caro factum est et habitabit in nobis; et vidimus gloriam ejus gloriam quasi Unigenti a Patre, plenum gratiae et veritatis. – завершил священник.
        - Deo gratias. – вместе со всеми произнесла Анжелика. Ей все еще в новинку были эти малопонятные слова на староруннском. В Нортми молились на своем языке, в Экилоне предпочитали чужой, и разница, как оказалась, была меньше, чем это можно было предположить. Конрад не любил мессу, с этим приходилось мириться – впрочем, герцогу в своем герцогстве прощалось многое. В конце концов, у него был личный исповедник, а с Господом можно общаться и напрямую.
        Монахи один за другим уходили, прежде чем Анжелика смогла как следует рассмотреть неузнанного знакомца. Задерживаться было нельзя, сопровождавшие ее дамы уже направлялись к выходу. Еще раз, бросив взгляд на дверь, за которой скрылись монахи, герцогиня поравнялась с Мартой де Кламор, своей старшей подругой.
        - Ваша Светлость, приехал ваш кузен, – церемонно сообщила Жанна де Марэ, еще одна дама из ее окружения. Анжелика сторонилась их – она по-прежнему предпочитала одиночество, скрашиваемое лишь немногими очень близкими друзьями. Но этикет оставался этикетом – и сопровождать герцогиню на воскресную мессу должна была целая толпа благородных дев и дам.
        - Жан-Пьер! – обрадовалась герцогиня. – Надо скорее возвращаться.
        Граф Сен-Бастиан был одним из тех немногих, кого в замке Экилон всегда были рады видеть. Ставший важным человеком, третий сын Альфреда исполнял различные дипломатические поручения, бывая в разных частях Империи, иногда заезжая по старой дружбе в родовой замок Конарэ.
        Карету уже подали, Жизель и задремавшая Антуанетта устроились на одном из сидений, Анжелика, подхватив Этьена на руки, последовала за кормилицей. До замка было не так уж далеко, а дорога, проходившая здесь еще в древнеруннские времена, была ровной, без ухабов. Город утопал в зелени, а его окрестности потрясали пасторальными видами – ни дать, ни взять счастливая Аркадия. Экилон всегда считался богатейшей центральной провинцией, которой просто не везло… Но сейчас грозы громыхали вдали, и будущее представлялось безоблачным… Если бы не налоги, растущие день ото дня…
        Впереди показались серые стены замка. Пожалуй, ее единственный настоящий дом – воспоминания о Нортми уже потускнели, как давно прошедшее детство, а Рунн для нее был сосредоточием кошмаров – слишком много плохих воспоминаний связанно со столицей.
        Все сложилось на редкость удачно – замок стал их маленьким убежищем от вставшего на дыбы мира. Ни постоянно докучающего светского общества – хотя всегда можно пригласить близких друзей, ни однообразных будней в большом городе – в окрестностях находились озеро и лес, полный оленей, в самом замке была большая библиотека, рядом с ним – оранжерея с редкими иноземными цветами, небольшая деревушка, за которой следила лично Анжелика – дань традиции Нортми, которые всегда уважали труд простого народа. У нее были собственные подопечные – барашек и овечка, и вообще это все было довольно мило. Все-таки насколько проще жизнь простых вилланов, даже сложно себе это представить… Их не тревожат ни войны, ни восстания, их удел простой и размеренный труд.
        Конрад покровительствовал музыкантам, организовав небольшой театр, а сама Анжелика пела – как ее уверяли местные знатоки – довольно хорошо. Возможно, ей стоит спеть перед гостями, это может быть забавным. Если Жан-Пьер останется надолго, то она споет для него.
        Карета остановилась.
        - Ваша светлость, герцог простит вас придти к нему, – сообщил один из камергеров, имени которого она никак не могла запомнить.
        - Жизель, уложи спать детей, – приказала герцогиня Конарэ. – Если Антуанетта будет капризничать, дай ей немного подогретого молока, впрочем, ты сама все знаешь…
        Поцеловав на прощанье крошек, она направилась ко входу в гостиный зал особняка, где обычно ее супруг принимал гостей.
        Однако, ее ждал сюрприз – вместо графа Сен-Бастиана навстречу ей шагнул очередной знакомый, которого она не смогла узнать сразу. Опешив, Анжелика лишь спустя полминуты взвизгнула «Эдвар!» и просилась на шею своему другому, но не менее любимому кузену.
        Как он изменился – отпустил короткую бороду, усы и подрос на целую голову. Голос стал ниже, одну из бровей рассекал застарелый шрам, а пахло от него порохом, морем и дождем.
        - Милая моя… - Конрад покачивался в кресле у камина. – Разреши тебе представить графа Эдвара ван Эйхоорде, полномочного представителя штатгальтера Независимых провинций Коннланта. Так же с ним вместе – графиня Катрин ван Эйхоорде. – худая и бледнолицая дамочка, которую герцогиня сразу не заметила, поприветствовала ее.
        - Ооо… - протянула Анжелика. – Рада видеть вас. Эдвар! Ты не писал, что женился!
        - Кхм. – граф поглаживал бородку. – Это случилось совсем недавно.
        - Все так изменилось! – удивленно и восторженно воскликнула Анжелика. – Но, разумеется, вы обо всем расскажите. Ты стал коннлантским графом, как?
        - Дорогая, разговора не выйдет без хорошего вина, – герцог Конарэ поднял колокольчик. – Граф, какое вино предпочитаете?
        Эдвар казался смущенным.
        - На ваше усмотрение, Ваша Светлость.
        - Боже, - Анжелика хлопнула в ладоши. – Называйте всех по именам, мы все друг друга знаем. Я вспомнила Вас, Катрин. Когда-то вы носили фамилию де Тюрель…
        - Разумеется, Эдвар. – Конард, чему-то улыбаясь, поигрывал герцогской цепью. – Вы можете называть всех по именам.
        Слуга принес бутылку красного вина и бокалы.
        - Собственно, не знаю даже о чем рассказывать, – сказал Эдвар после первого выпитого бокала. – Слишком много всего случилось… Анжелика.
        - Ты совсем не писал мне! – с упреком сказала герцогиня Конарэ. – Три письма за четыре года, ты совсем забыл обо мне.
        - Четыре, – возразил граф. – Не забывай, шла война. Так, чтобы мне не рассказывать о чем вы знаете, может, скажите мне сразу, о чем вам известно?
        - Вы должны понимать, Эдвар. – с расстановкой и медленно произнес ухмыляющийся Синий герцог. – Одним из условий сохранений за мной титула и земель было то, что я не буду появляться в Рунне. Фактически, мы здесь в ссылке, добровольной – но ссылке. А нынешние правители Империи вообще не любят распространения новостей, особенно приходящих из такого герцогства, как Коннлант. Оптимизма это все им не прибавляет.  Слухи ходят. Мы знаем о том, что вы выиграли. Теперь вы республика на таком же положении, как и Гельва. Народу объявлено, что это милость Императора Константина, но я думаю, что это решение не было добровольным для него.
        - Верно, это победа взята большой кровью, как нашей, так и наших врагов. – Эдвар стал серьезным. – Что ж, чтобы отделить правду ото лжи, мне придется начать с самого начала… Вы, наверное, знаете, что Коннлант был передан в качестве приданного, когда император Александр XVIII взял в жены Эрмину Иберо…
        - Представьте себе, - насмешливо сказал Конрад. – Я даже видел подписанный рескрипт. Надеюсь, я не усну во время вашего рассказа, пока вы будете углубляться в исторические дали…
        - Имперское законодательство противоречиво. – Катрин встала к окну, разглядывая что-то вдали. – Жуткая смесь из древних обычаев варварских племен, древнеруннского права и более современных императорских актов… Слой за слоем они продолжают накапливаться, создавая забавные прецеденты и коллизии. Особенно важно то, что у нас до сих пор нет закона о престолонаследии, равно как и нет единого для всей империи закона о наследовании доменов. В случае пресечения прямой линии наследников всегда возникают проблемы. Герцогство Коннлант уже более двух сотен лет находилась во владении рода Штеймов, но памятная чума, выкосила всю семью герцога. Коннлантские законы допускают передачу имущества по женской линии, если нет прямых наследников. Но рескрипт Леонида VIII говорил о том, что герцогский титул в подобном случае должен быть передан по решению императора, и никак иначе. В свою очередь у Фростов были свои права на провинцию, так как, присоединившись к Империи, они потребовали себе права на все владения к северу от реки Ньеса. Однако император Александр XVIII поспешил передать эти земли во владение дома Иберо, вероятно, рассчитывая, что между ними и Фростами возникнет конфликт. К удивлению многих, Рой предпочел союз с Иберо Коннланту. Этот союз был направлен против третьей стороны – Флавио, которые к тому моменту начали активно вмешиваться во внутренние дела Фроста. Фактически, коннлантцы оказались брошены на произвол судьбы – Иберо начали насаждать в герцогстве свои порядки, не считаясь с местными традициями и обычаями. Эти земли всегда были перекрестком дорог с севера на юг и с юга на север – очень богатая провинция, приносившая большой доход. Там ценились не происхождение и древняя родословная, а верность слову и трудолюбие, в то время как у иберийцев наибольшим уважением пользуются как раз дворяне с ветвистым родовым древом. Вероятно, эти два народа никогда не понимали друг друга достаточно хорошо, чтобы жить вместе – и ко всему прибавились еще и религиозные противоречия. Когда герцоги Иберо объявили о том, что они отныне становятся защитниками истинной веры, они возжелали стать владетелями стран, куда не могла проникнуть ересь откровения. Их власть стала бескомпромиссной и несгибаемой, доктрины принуждения более жесткими, чем буллы первосвященников, закрепляя право герцогов присвоить себе безграничное господство над телами и душами своих подданных. Игнитиссы были вдохновителями, а никонианцы – щитом. Герцог Энрике считал себя ответственным лишь перед Господом, это был правитель не признающий фактов, убежденный в непоколебимости своих принципов, невосприимчивый ко всему, что не соответствовало его внутреннему видению мира. Именно такие люди – дети Экклесиатской Лиги могли заключить фамильные союзы с друг другом – Иберо, Динштайн, Торнхейм. Энрике был полон решимости согнуть Коннлант, словно железный прут и назначил своим наместником в Коннланте свою сестру Изабеллу, вышедшую замуж за полководца Сальвадора Катену. Притеснения, высокие налоги и желание сбросить с себя тиранию иберийцев, толкали коннлантцев на восстания, которые следовали одно за другим. И жестокие меры, которые применял генерал Катена, не давали результатов – они лишь ожесточили народ…
        - Прелестно, – зевнул Конрад. – А мне методы Изабеллы казались забавными. Она, как никто, умела очаровывать окружающих.
        - Лучше расскажите про себя, – улыбнулась Анжелика. – Эдвар, ты-то там как оказался?
        - Если ты помнишь, то после смерти твоего отца Служба Имперской Безопастности оказалась в сложном положении – архивы могли достаться Иберо, а это в свою очередь могло привести к тому, что имена тайных сторонников восстания в Коннланте могли стать известны. У Катены уже имелись подозрения в отношении графа Экеена, и он уже казнил барона Алекса ван Глина и Карла Вейра. Мы не могли потерять Йохана ван Экеена. Служба Имперской Безопасности вынуждена была уйти на дно, и защищать Империю от нынешних владык, как это ни абсурдно. В Рунне мы были бесполезны, но в Коннланте могли принести реальную пользу. По общему решению, новым Главой стал Бром ван Хоос… Я тогда много еще не понимал… Мы смогли переправиться через границу между Нортми и Коннлантом. Да, кстати, мы – это я, Бром и Сэла с товарищами. Экеена мы нашли в осажденном Ольцрихте… и пробраться туда, а затем выбраться было делом непростым. Йохан многое мне объяснил…
        - Отец несколько раз рассказывал о нем… Говорят, он очень хороший человек.
        - Анжи, он был мне вторым отцом. В нем есть что-то, что было и в Черном Герцоге, что-то, что заставляет людей беспрекословно подчиняться ему, безмерно доверять и бесконечно желать послужить ему и его делу. Вот и несколько следующих лет прошло быстро – мы сражались с иберийцами… Говорят о трех восстаниях… Но на самом деле восстание и не прекращалось…
        - В самом деле? – спросил Конрад. – Ваши коннлантцы – суровые ребята, право слово.
        - Нам не оставили выбора, – Катрин отошла от окна. – У нас есть своя гордость, и мы не намерены переносить эти унижения…
        - Но вы, номени, - Синий герцог посмотрел на нее сквозь стекло бокала. – Не родились в Коннланте.
        - Катрин была на востоке довольно долгое время, – пояснил Эдвар. – Задание герцога Нортми. Через какое-то время она прибыла в Рунн, разузнала о случившемся и присоединилась к нам.
        - Моя бабушка родом из Коннланта, да и Тюрель совсем рядом, – сказала Катрин, взяв Эдвара за руку. – Я хорошо знаю многих коннлантцев, и теперь можно сказать, что это моя вторая родина.
        - Прелестно. Так что же случилось дальше?
        - После того как мы разрушили плотины и затопили польдеры, - продолжил Эдвар. – Катане стало понятно, что мы готовы пойти на любые жертвы. Война на востоке требует все больше сил… Дальнейшее очевидно – да, нас признали, Коннлант снова стал свободным. Но Империя вскоре разделается с флавийским мятежом, и тогда нам снова придется взяться за оружие.
        - Штатгальтер предполагает, - кивнула Катрин. – Что этот мир для нас означает всего лишь передышку между битвами. И попытки подчинить нас будут продолжены.
        - Это ужасно, – сказала герцогиня Конарэ. – Господь желал бы, чтобы мир воцарился между людьми…
        - Анжелика, - медленно произнес Эдвар. – Даже если Иберо оставят Коннлант в покое, разве можем мы забить о том, что случилось? Смерть твоего отца, уничтожение всего, что связанно с именем Нортми, гонения, которые они обрушили на наших сторонников? Пусть знают – мы ничто не забыли и не простили. Нас не устраивает мир. Мы хотим сокрушить трон Константина и могущество дома Иберо. Навсегда. Война будет справедливой.
        - Глупость, – упрямо ответила его кузина. – Вряд ли этого хотел отец. Говорят, он хотел прекратить эту бессмысленную вендетту.
        - Хорошо же ему ответили на это предложение, – скривился граф Эйхоорде.
        - Прекрати, – сердито воскликнула Анжелика. – Он столько сделал для единства Империи. Неужели ты, Йохан, или Бром хотите разрушить все то, ради чего он жил и за что умер?
        - Разумеется, нет! – яростно возразил Эдвар. – Но разве мы можем сохранить единство Империи, если предоставим иберийцам свободу действовать? Здесь нет никакого приемлемого варианта, кроме того, какой предлагаю я.
        - Константин – мой кузен, – заметила герцогиня. – Может, мне бы стоило поговорить с ним?
        - Всем сейчас управляет граф Бальтадера. – махнул рукой граф Эйхоорде. – Как при Александре все решали твой отец и герцог Барна.
        - Всевластию фаворитов необходимо положить конец, – сказала Катрин. – У нас есть свои идеи, как сделать так, чтобы в Империи установился мир, закон и порядок, но для этого нам нужна власть, а ее не получить, пока мы не скинем иберийцев.
        - А Константин? – спросила Анжелика. – Если все дело в графе Бальтадера, то достаточно просто сместить графа… А Император… Я не верю, что он жесток.
        Эдвар замялся.
        - Тут дело в другом. Нам не справиться с ним без помощи флавийцев, а они хотят посадить на трон свою Императрицу.
        - Лианну? – хмыкнул Конрад. – Надеюсь, потом не придется свергать еще и ее.
        - Она получит корону на наших условиях, – твердо сказал Эдвар.
        - Рановато говорить о короне, – заметил Конрад. – Так что вы предлагаете?
        - Рунн – столица государства, – сказал граф Эйхоорде. – Мы могли бы захватить его. Также необходимо уничтожить иберийские гарнизоны в Бирло, Тюрели, Тижоне, других крупных городах. Штатгальтер предлагает свою помощь.
        - Непростая задача.
        - Но выполнимая. Подробности можно обговорить после встречи с эмиссаром герцога Флавио. Так вы с нами?
        - Мне все это не нравится, – нахмурилась Анжелика.
        - Согласен, - кивнул Эдвар. – Это опасно. Но кто не рискует, тот экилонское не пьет, так ведь говорят. Тебя с детьми никто не тронет в любом случае, ты же кузина Императора…
        - Анжелика. – сказала Катрин, они оба смотрели на нее. – Нам ведь больше некому обратиться… Помощь герцога Экилона может быть неоценимой.
        - Вот и говорите с ним. С меня хватит, – она решительно встала. – Увидимся за ужином, я полагаю.
        Но, выйдя за дверь, прислонилась ухом к замочной скважине. Нужно знать, что решат эти безумцы. Надо сообщить кому-то прежде, чем они все попадут в беду и наделают дел.
        - Спросите, наконец, меня, – раздался насмешливый голос ее мужа. – И я скажу, что согласен. Где сейчас ваш эмиссар?
        - Должен прибыть через неделю другую. – Катрин, похоже, расстроена. – Очень трудно избежать всех этих шпионов игнитиссов. Единственно возможный путь ведет через Ауралон, все иные пути по суше перекрыты, Миср и Саджис сейчас слишком опасны. Это займет какое-то время, до тех пор нам нужно оставаться здесь… Я почти уверена, что и среди ваших слуг есть шпионы, но мы надеемся, что никто не догадается об наших истинных намерениях. Пусть все считают это дружественным визитом кузена к любимой кузине. Скажите, герцог, у вас есть люди, которым можно всецело доверять?
        - Осси.
        - Осси?
        - Графство Осси – чуть южнее Бирло. Селестин – старый вояка, реликт религиозных войн. Дурак, он предан мне. И вполне способен собрать целую армию.
        - Вы серьезно?
        - Вполне. Так вы думаете захватить Рунн?
        - Почему бы и нет? Особенно важен остров Сакрэ и речные форты.
        - Хочу поставить одно условие.
        - Какое же?
        - Морис де Анфра должен умереть.
        - А что вам до него?
        - Любезный герцог задолжал мне. – Конрад рассмеялся. – Слишком много Анфра, даже один – уже избыток. Впрочем, как я понимаю, его смерть не будет единственной.
        - Как знать, Евгений, наверное, предпочтет назвать еще имена. У него много врагов.
        - И все во имя свободы.
        - Смеетесь?
        - Нет, но право же забавно. Скажите, Господу угодно, то, что вы делаете?
        - Не мы это начали.
        - Но радостно продолжаете. Я не вижу разницы между тем, что делаем мы и то, что когда-то делал Мишель де Морле. Наверное, помните – нарушил перемирие, попытался захватить престол…
        - Но мы не будем убивать детей.
        - Просто повезло, что святоша Константин до сих пор не сообразил, что делать с женушкой. Если бы у Беатрис был сын, куда бы подевались ваши принципы?
        - С вами сложно спорить.
        - Видимо, потому что я прав.
        - У нас нет иного выхода.
        - Это тоже верно. Забудьте о Господе, заключите сделку с Дьяволом. И пусть нам сопутствует успех.
        Анжелика испугано отпрянула от двери. Чуть позже, в своей комнате, она решила написать своей матери о том, что сегодня слышала. Гертруда никогда не оставляла свою дочь в трудную минуту и она должна знать ответ.

Сообщение отредактировал Нортмер - 15.05.2008, 22:37


--------------------
Зову огней скажешь ли "да"?
Круг все тесней - будь навсегда
Не меркнет звезда, сколько б ни ждать,
И время замрет - будь навсегда
Неведомый путь, не познана даль
Ну да и пусть - будь навсегда
Ветру времен имя отдать -
Будь навсегда, будь навсегда!
Пользователь в офлайне Отправить личное сообщение Карточка пользователя
Вернуться в начало страницы
+Ответить с цитированием данного сообщения
Альбрехт фон Динштайн
сообщение 02.08.2007, 17:16
Сообщение #5
Человек
Персонаж Игры
Неофит
*


Пол:
Сообщений: 13


Огнем и мечом!



2 число месяца Гребня.
Остаррика. Замок Хелленкифер.


        Сколь многие горести… сколь многие беды.
       
        Ты защищал, Господи, дело души моей; искуплял жизнь мою.
        Ты видишь, Господи, обиду мою; рассуди дело мое.
        Ты видишь всю мстительность их, все замыслы их против меня.
        Ты слышишь, Господи, ругательство их, все замыслы их против меня,
        речи восстающих на меня и их ухищрения против меня всякий день.   
        Воздай им, Господи, по делам рук их;
        пошли им помрачение сердца и проклятие Твое на них;
        преследуй их, Господи, гневом, и истреби их из поднебесной.

       
        Альбрехт фот Динштайн молился. Было ранее утро, солнце еще не взошло – хорошее время, чтобы поговорить с Господом. Но ответит ли он? Вера герцога Остаррики была тверда как горная скала, но все же, но все же… Говорят, Господь карает грешников и испытывает праведников. И сейчас Альбрехт не знал, кто он – грешник или праведник? Пятьдесят лет – срок не малый, но что он сделал за эти года? Они проиграли религиозную войну, его жена и единственный наследник мертвы, Империей правит ничтожество… надежд нет. Единственный луч разорвал мрак храма – солнце поднималось над горизонтом, и Динштайн поднялся с колен. Он чувствовал себя отчаявшимся.
        Этот храм в Хелленкифере. Столько воспоминаний, горестных и радостных… Он прошелся мимо гробниц – ряды Динштайнов, высеченных в камне глядели на него с разочарованием. Их род прервется на Альбрехте. Горестно быть последним. Он остановился рядом с могилами Фридриха и Анны.
       
        - Ваша жена тяжело больна, – доктор не поднимал взгляда. – Боюсь…
        Слова повисли в воздухе.
        - Альбрехт. – Анна что-то беззвучно шептала, но имя мужа произнесла четко.
        Он опустился на колени перед ее кроватью.
        - Солнце мое.
        - Сбереги детей.
        - Конечно.
        Это была обычная простуда, сведшая иберийку в раннюю могилу. Как все обыденно произошло. Но для Альбрехта фон Динштайна жизнь изменилась навсегда.

       
        Он не выполнил того, что обещал. Аделина все больше отделялась от отца, а Фридрих… он был настоящим Динштайном, и, разумеется, принял брошенный ему вызов… Известие привез Рудольф фон Миттельхофф. Полковник не знал, что сказать. Просто вошел, поклонился и положил конверт на стол. Кара или испытание? Он не знал, не мог знать, а Господь так и не ответил ему.
        - Ваша Светлость? – голос слуги вырвал его из глубины темных дум. – Приехал князь Торнхейм, хочет Вас видеть.
        Иоганн, казалось, не поменялся за эти годы – все такой же порывистый и прямолинейный. Вот человек не знающий сомнений – и ему Господь благоволит больше, чем герцогу Остаррики.
        - Я вскоре спущусь. – Альбрехт кивнул.
        Что он сделал не так в свое время? Лишь следовал зову своей совести, был верным экклесиатом, и, хотелось надеяться, мудрым правителем. Что ему оставалось – месть? Флавио будут повергнуты, но застаревшая ненависть выгорела, истлела – ведь некому будет воспользоваться плодами побед. Засевшее в Рунне ничтожество вполне готово отдать все еретикам – флавийцы удержат за собой провинцию. Даже разговор о возвращении спорных территорий, в частности флавийской Ханкары, Бальтадера пресек на корню. Ему нет дела до истинной веры, этот жалкий корыстолюбец думает лишь о податях. Он не раз предупреждал, но ни в Рунне, ни в Кастелларе его голос уже давно ничего не значит.
        Вскоре он присоединился к князю.
        - Добрый друг! – Иоганн-Готфрид радостно приветствовал своего кузена. Шла война, Торнхейм сражался с полонцами, в то время пока Динштайн сторожил горные перевалы. Давно они не виделись. – Мы привезли тебе кое-что.
        Подарком была золотая чаша и парадный портрет – несколько измененная копия, висевшая в замке у самого князя.
        - Очень древняя вещь, – сказал Отто фон Торнхейм, держа в руках массивный кубок. – Но несколько неудобная.
        - Благодарю. – Альбрехт приказал унести эти дары, и принести еду. – Как идет война?
        - Великолепно. – Иоганн-Готфрид вгрызался в баранью ногу. – Мы возьмем Варцлаву. Победа будет нашей.
        - После падения Гарденштурммеля, крепости на границе Полонии и Брамера, – пояснил сын князя, – внутренняя Полония осталась незащищенной. Единственное, на что может рассчитывать Радимир – так это на свое войско.
        - Встретим его в открытом бою, – прорычал Иоганн-Готфрид фон Торнхейм. – И разобьем.
        - Остается Никас Ипсиланти, – продолжил Отто. – Однако его армия заблокирована в скифской Сечи. Сальвадор Катена планирует разбить его на исходе осени. Хороший план, но есть определенный риск… Впрочем, на стороне маршала численное превосходство.
        - Раздавим его, – князь налил себе вина. – Как крысу.
        - После этого, останется один лишь Аластор. Следующей весною, флот блокирует его с моря, а наземные силы нанесут удары по Флавии с разных сторон.
        - Загоним Евгения в нору, – гулко рассмеялся Торнхейм. – А потом будем выкуривать.
        - Что ж. – Альбрехт нахмурился. – Это хорошо. Но что потом? Что будет с Лигой? Вот это по-моему важно, а не подробности военных планов Катены – он просто инструмент, который в разное время доставали то Энрике, то вот сейчас – Бальтадера, что нам до него? 
        Торнхейм опустил чашу, видимо, задумавшись. Отто молчал.
        - Разве мы что-то выиграли? – яростно произнес Динштайн. – Во время междуцарствия нас провели, как дурачков, посадив на трон этого монаха, затем еще лучше – в советнички ему определили это чудо иберийское, которое покровительствует еретикам и ворует деньги из казны. Кто-то бросает все и сбегает в Новую Иберию, а кто-то годами сидит в горных крепостях, охраняя Рунн от Флавио. Справедливость?  Где вы видели ее?
        - Что мы можем сделать? – Иоганн-Готфрид был мрачен и печален. – Мы стары, Альбрехт. Наше время уходит. Фабиус умер, Изабелла в Рунне, мы совсем без союзников.
        - Пусть так. – Динштайн налил себе еще вина. – Но что-то еще можно сделать.
        - Ваша Светлость, – еще раз доложил слуга. – Прибыл Его Высокопреосвященство кардинал Барнейский Теодорус.
        Герцог Остаррики с удивлением обернулся к двери, Теодорус уже давно не посещал его.
        - Какое удовольствие видеть все Вас, – борода кардинала стала еще длиннее, а сам он – важнее. Что-то новое скользило в его взгляде, в целом он выглядел очень уверенным и спокойным. – Альбрехт, в сей знаменательный день, особую радость мне доставляет узреть тебя во здравии и благополучии.
        - Мне Вас тоже, Ваше Высокопреосвященство, – Динштайн  внимательно смотрел на усевшегося за стол кардинала. – Жаль, что последний раз я видел Вас уже давно. Что же привело сюда кардинала Теодоруса?
        - О, друг мой, – тот улыбался. – Всему есть свое время. Но Вы правы – мне стоило чаще навещать Вас. И теперь, когда я хочу просить у Вас, Вы можете отвергнуть мою просьбу, так как и я в свое время забыл о Вас.
        - Просьбу? – герцог горько рассмеялся. – Чем же я могу помочь столь блистательному святому отцу? Я, фактический изгнанник, пребывающий в опале. Не было бы Флавио, в герцоге Динштайне не было бы никакой надобности.
        - Вы напрасно самоумаляетесь. – Теодорус вздохнул с сожалением. – Я не забыл вашей помощи, Альбрехт – и надеюсь, что в будущем ему смогу возвратить этот неоплаченный долг. Просьба моя в следующем: Отец наш Небесный вестимо заберет Его Святейшество Первосвященника Ауралонского Бонифация… не ранее, чем через пару месяцев. Нам всем будет недоставать Его. Он мудр, добр и справедлив, как истинный слуга Творца.
        - Бонифаций был слишком мягок, – скривился Альбрехт фон Динштайн. – А Империи нужна твердая рука. Что за беда? – больной старик в Ауралоне и в Рунне – монах… Империя была созданна воинами, и воин должен ею править.
        - В этом рассуждении есть смысл, – поглаживая белоснежную бороду, согласился Теодорус. – Очевидно, что нам нужен новый Первосвященник… Таковым мог бы стать Ваш покорный слуга, который готов взять на себя всю ответственность. Увы, у меня есть соперник – сэнтет Никонианцев, пользующийся уважением в Ауралоне. Голоса примерно равны, поэтому мне важно получить небольшое преимущество.
        - Вы хотите подкупить часть кардиналов, – догадался Динштайн. – И Вам нужны деньги.
        - Истинно так, – святой отец склонил голову. – Вы правы. Став же Первосвященником, я бы помог Вам, чем только смог.
        Альбрехт фон Динштайн задумался. В голове постепенно складывался план. С помощью Первосвященника вполне реально низвергнуть ненавидимого министра, а дальше – лови судьбу за хвост, пока не убежала.
        - Хорошо, – сказал он, наконец. – Но Вы должны знать, на что соглашаетесь. Иоганн, я решил – после моей смерти, Остаррика отойдет твоей семье. Но мы должны получить нечто гораздо большее – мы присоединим Флавию, Скифскую Сечь и Полонию к нашим владениям. Мы казним графа Бальтадеру и будем править сами. Что Вы думаете о таких условиях, Ваше Высокопреосвященство?
        - Смело. – Теодорус поклонился. – Но я готов помочь Вам.

Сообщение отредактировал Всадник - 03.08.2007, 0:23


--------------------
Озарит огнем восход, полыхнет рассвет кострами
Ополчится небосвод на зловещий Ад
Стаи ангелов лихие скроют небо куполами
Победят богов стихии, Солнце запретят
Пользователь в офлайне Отправить личное сообщение Карточка пользователя
Вернуться в начало страницы
+Ответить с цитированием данного сообщения
Гертруда де Нортми
сообщение 24.05.2008, 23:41
Сообщение #6
Демон
Персонаж Игры
Неофит
*


Пол:
Сообщений: 12


Внешность всегда обманчива (с)



10 число месяца Гребня.
Экилон. Монастырь Сен-Беатрис.


          Есть на свете такие уютные местечки, в которых время как будто идет медленнее. В шумном и суетном свете проходят века, но здесь время застывает и дни повторяются, как в зачарованном сне, один за другим. Все эти местечки имеют ряд признаков, по которым их сразу можно узнать – покрытие вьюном каменные стены, заросший сад, которого уже давно не касалась рука садовника, и небольшое количество людей, проживающих здесь. Женский монастырь Сен-Беатрис, находившийся почти на границе между Экилоном и Нортми, потерял почти всех своих послушниц после Откровения Ульриха Гольцера – и запустел. Гольцер не одобрял безбрачие, весьма реалистично полагая, что человек слаб, и обет взятый во имя Божье, может повиснуть на шее тяжелым грузом и привести к большему греху. Проповедник и сам был монахом, который женился на монашке, послав к чертям Ауралон.
          В те времена нравы Церкви были таковы, чтобы про послушниц монастыря Сен-Беатрис ходило немало скабрезных историй. То, о чем говорила Книга Ответов было далеко от того, о чем думало духовенство в те времена, когда яростная проповедь Гольцера звучала по всей Империи. Какой смысл в обетах, когда нет веры?
          Когда монастырь пришел в упадок, его земли были разобраны местными дворянами, а из сестринства осталось лишь несколько старушек, которые были никому не нужны. В течение Религиозных войн и последующего периода Сен-Беатрис пребывал в запустении, но все изменилось когда матерью-настоятельницей стала тетка Императора, Гертруда де Нортми, вдова Черного герцога. Вместе с ней в монастыре появилось множество молодых послушниц и это место вновь расцвело, возделываемое юными прелестными ручками. Однако две дюжины девушек не были способны расчистить всю территорию монастыря, простиравшегося на несколько акров, и поэтому почти весь сад оставался в своем первозданном запустении, что впрочем, даже шло ему на пользу.
          Приятно жить, когда все вокруг напоминает идиллическую картинку. Легкий ветерок обдувал лицо. Гертруда улыбнулась показавшемуся из-за облаков солнышку. Непрочитанные письма лежали на столе. Забавно, но Альфред все еще пытался вернуть ее ко двору. Увы, это бы вызвало слишком много вопросов, так как вдовствующая  герцогиня молодела день ото дня и сейчас, пожалуй, смотрелась бы ровесницей своей дочери Анжелики. По счастью монашеский балахон скрывал все кроме лица и рук, поэтому оставаться в стенах Сен-Беатрис было намного надежнее. Здесь у нее есть все, что ей нужно – верные ученицы, нужные книги, которые ей удалось вывезти из особняка Нортми, свобода действовать и размышлять над грядущими событиями, наконец. Но как же все удивились, когда она объявила о том, что решила вступить на духовную стезю. Но что еще делать вдовушке? Она не была первой, не стала и последней. Сейчас же тучи сгущались на Империей, предвещая грозу.
          Гертруда почти физически ощущала  скорые перемены – и все о чем они мечтали до того, будет как медь перед золотом, будущее будет воистину восхитительным. Но предстояло еще многое узнать. У каждого из Триады была своя цель – Теодорус был самым мудрым, он обладал наибольшим знанием о произошедшем и происходящем, Жоффруа обладал наибольшей силой, которой, впрочем, он мог не всегда верно распорядиться. Гертруда же держала в руках все нити интриг, охватывающих всю Империю. И хотя они должны были стать богами, им по-прежнему были нужны смертные.
          Когда ей только открыли секрет, она была просто в восторге, маленькая девочка, получившая все. Она читала при свечах, хотя и могла прекрасно обойтись без них. Обретенное могущество потрясало – необычайные ощущения, к которым она никак не могла привыкнуть. Все ее чувства обострились необычайно – в тоже время, она могла не замечать того, что не хотела замечать. Обладать этой силой было так сладко – сила била фонтаном, перехлестывала через край и увлекала за собой, словно горный поток. Но нет – не совсем так, она сама и была силой, нерасторжимым и единым, цельным и перерожденным.
          Божественная власть - et eritis sicut dii, сказал он и сдержал свое обещание. Эти чудесные видения о грядущем: все мироздание повиновалось ее слову и жесту, и лишь пожелав, она могла перенести себя за многие мили – и в мгновение ока узреть весь мир – высочайшие горные пики, преграждающие путь облакам, гигантские реки, утопающие в зелени лесов, сковавшие землю ледники, сверкающие словно бриллианты – это был ее мир, принадлежавший ей.
          Тебе дам власть над всеми сими царствами и славу их, ибо она предана мне, и я, кому хочу, даю ее. Если Ты поклонишься мне, то всё будет Твое…
          Гертруда де Нортми улыбнулась и открыла следующее письмо – это было написано Анжеликой. Любимая дочурка присылала весточки часто, но обычно в ее посланиях ничего интересного не наличествовало. Однако, на этот раз все иначе. Вдовствующая герцогиня еще раз пробежалась глазами по строчкам, перечитывая интересующее ее.
          Итак, интрига закручивалась в кольцо – как можно было предположить, недолгий выигрыш Иберо привел к тому, что их противники объединились против них. Увы, колесо фортуны поворачивается и удача вчерашнего дня завтра может обернуться поражением.
          - Дорогая дочь. – Гетруда взялась за перо. – Я понимаю твою обеспокоенность происходящим, и постараюсь сделать все, чтобы никаких неприятностей не случилось. Если возникнут какие-либо трудности, я хотела бы, чтобы ты с детьми прибыла сюда, в Сен-Беатрис, где, разумеется, вы бы нашли все устроенным наилучшим образом, полностью соответствующем твоему положению. Если твой муж готов воспринять мой совет, то я предлагаю всецело довериться верному человеку. Его имя тебе известно – это твой кузен Жан-Пьер, граф Сен-Бастиан, посол Его Императорского Величества. Он уже долгое время верно служит мне, да и всей нашей семье тоже. В любом случае – ничего не бойся, Господь всегда защищал нас.
          Гертруда запечатала письмо, растопив немного сургуча и приложив тяжелую печать с гербом монастыря. Анжелика всегда была послушной девочкой и она, разумеется, сделает все, как надо. Следующие письма написал сам граф Сен-Бастиан, который вскоре должен был вернуться из Флавии.
          «Герцог Флавио в отчаяннейшем положении» - лаконично сообщал Жан-Пьер. – «Дни мятежников сочтены, так как казна пуста, а в союзных армиях волнения. Положение могло бы исправить золото, но откуда его взять? Учитывая, что Иберо блокируют все пути по Имперскому морю, а армии Катены оккупировали почти всю Полонию и Динштайн сторожит горные перевалы. Некоторые говорят, что возможно есть некие тайные пути в Нубии, но это просто смехотворно. Неужели можно предположить, что найдется группа безумцев, готовых доставить золото с Берега Слоновой Кости, через труднопроходимые джунгли, прямо до истоков великой реки и далее прямо в Миср? Если бы герцог Флавио сумел найти таких людей, и если бы они были неподкупны, если бы они преодолели все опасности, то можно было предположить – что без золота он не останется. Однако тут многое зависит от сроков, и промедление может стать смертельным. Эта осень станет решающей».
          - Ловко. – Гертруда покачала головой.
          Коннлант и Флавия, разделенные имперскими армиями, продолжали оказывать друг другу помощь, и Йохан не забыл о тех, благодаря кому иберийцы были вынуждены вывести свои войска из Коннланта. Иберо вывели и большую часть войск из Нубии, чтобы сосредоточить на границах Мисра приличное войско. Всему этому скоро придет конец.
          Но настало время уроков, и мать-настоятельница уже знала, что ее ждут.
          - Жанна! Камилла! – окликнула девушек Гертруда. Две девушки, опустив взоры, вошли.
          Жанна была дочерью Жоффруа, Камилла происходила из одной графской семьи, что владели землями в Экилоне. – Добрый день.
          - Ваше Преподобие мать Флорисса! – обе поклонились.
          - Садитесь, – герцогиня Нортми посмотрела на них с улыбкой. – Продолжим наш урок.
          Жанна была миловидной блондиночкой с глазами цвета незабудок, и очень напоминала свою тетку. Камилла была худенькой сероглазой брюнеткой.
          - Сегодня мы поговорим о неких общих принципах, что движут миром. Прежде всего, необходимо пояснить, что мир по самому своему устройству разделен на сильных и слабых, тех, кто управляет и тех, кем управляют. Одних от других отличает сила, но сила бывает разной: как, например, грубая сила дикаря с дубиной, так и сила пушек и мушкетов нашего императора. У кого есть сила, у того есть власть, а кто обладает властью, может поставить себе на службу еще большую силу. И поэтому те, кто ее имеет, сражаются с друг другом, и те из них, кто имеет силу большую, выигрывают и повергают врага в прах.
          - Ваше Преподобие. – Жанна не смогла сдержать возражений. – Но сильная армия может проиграть сражение, если командир глуп. Значит все дело не в силе, а в умении.
          - Как я уже сказала, – продолжила Гертруда. – Силы есть разные. Одна сила всегда превосходит другую. Дубину не сравнить с мушкетом, меч сильнее, чем голые руки, тонкий ум способен предусмотреть многое – и это тоже вид силы. А теперь мне надо раскрыть вам величайшую тайну – есть вид силы, которая делает человека равным богам. Но множество замков висит на дверях, что ведут к ней. Слишком многие не хотели, чтобы люди получили к ней доступ. Невежественная и суеверная толпа испытывает перед этой силой необъяснимый страх, но в ней нет ничего ужасного. Существует множество названий – магия, чародейство, колдовство. Все это лишь слова. Истина в том, что человек, обладающий определенными знаниями, может овладеть этой силой.
          - Вы хотите научить нас? – Камилла задержала дыхание.
          - Это знание очень древнее, и уже из века в век оно передается от одних к другим, лишь узкий круг посвященных хранит его. Но вас я сама избрала, так как вижу в вас задатки будущих возможностей. Если вы готовы, то я научу вас.

Сообщение отредактировал Гертруда де Нортми - 24.05.2008, 23:43


--------------------
Я следом за тобой пойду
Меня не отличишь от тени,
А спрячешься в траву
Я притворюсь растением
Это я незаметно крадусь
В час, когда ты отходишь ко сну
Твое сердце должно быть моим,
Твое сердце вернет мне весну.
Пользователь в офлайне Отправить личное сообщение Карточка пользователя
Вернуться в начало страницы
+Ответить с цитированием данного сообщения
Эмбер Хоук
сообщение 07.06.2008, 13:11
Сообщение #7
Сокол
Персонаж Игры
Неофит
*


Пол:
Сообщений: 2


Оправдана верой



10 число месяца Гребня.
Алиер. Родовой манор Хоуков.


          Леди Эмбер Хоук скучала. То есть предавалась традиционному занятию всех молодых дворян по эту сторону от Северного моря. Хоуки принадлежали к джентри, следовательно, были богаты, респектабельны и владели громадным поместьем в Восточном Тале. Основой их благосостояния, как и благосостояния других джентри, были овцы, мирно щипавшие травку на полях и холмах, огороженных изгородями. Алиер оставался крупнейшим на Севере производителем сукна. Сукно приносило немалый доход, что и позволяло Хоукам иметь все, что они имели.
          Отец Эмбер – Вильям Хоук уехал по делам в Крат, а бездельник-брат Джереми вместе с такими же лоботрясами гоняли лис. Охота на лис была столь же традиционным занятием молодых дворян, как и скука.
          К невыразимому счастью, этим вечером в маноре должен был собраться небольшой кружок, который девушка гордо называла «салоном мисс Хоук». Помимо игры в покер и распития сидра, эля и даже, о Господи, виски, местные дворяне живо обсуждали происходившее в мире. В самом деле, что может быть лучшим лекарством от скуки, чем разговоры о политике? Ведь политика это такая вещь, в которой разбирается самый распоследний оборванец из кратских трущоб.
          Благо обсудить было что. В палате общин уже который месяц бушевали нешуточные страсти по поводу билля о морской торговле. Интересы купцов требовали отмены старых правил и ограничений, но палата лордов, поддерживаемая таном, продолжала цепляться за то, что они называли «северным законом». Ширилось движение «очистителей», которые стремились к радикальной реформе алиериканской церкви, стремясь очистить ее от остатков Экклесии. Этому движению противостояло направление так называемой «высокой церкви», которому благоволил Уильям Блэкстоун, уже более двадцати лет бывший архиепископом Алиерским. Разумеется, палата общин поддерживала «очистителей», а палата лордов – «высокую церковь», которая к тому же пошла на серьезные компромиссы с Ауралоном. Кроме того, снова встал вопрос о портовых пошлинах. Империя требовала все больше и больше денег на войну с мятежными восточными провинциями, следовательно, кто-то должен был платить.
          Первым, еще до ужина появился вспотевший и взлохмаченный Джереми, бросив коня на конюшне, он не слова не сказав, отправился умываться и переодеваться. Эмбер проследив за братом, лишь хмыкнула и подняла бровь, выражая тем самым свое неодобрение. Следом за ним, стали появляться его непутевые дружки, только и умевшие, что охотиться и болтать. Девушка отложила надоевшую книгу и посмотрела в окно. Осень приближалась, и с осины, что росла под окном ветер, сорвал уже почти все листья, кроме одного, продолжавшего трепыхаться.
          Вскоре, в холе опять раздался шум. Похоже, прибыла карета – а значит, какой-то важный гость. Она расслышала голос матери и брата, а вот голос приехавшего не могла узнать. Если это кто-то из местных, то это либо лорд Дармор, либо сир Фрэнсис Уэстмарш. Но граф Уэстмарш, один из немногих противников тана в палате лордов, уже долгое время проживал в Крате и не приезжал в свое родовое имение.
          Приличным леди подобает ждать, когда их позовут к ужину, но сегодня любопытство взяло верх над безупречным воспитанием. Она тихонечко приоткрыла дверь и словно мышка выскользнула наружу. На цыпочках, затаив дыхание, прокралась к лестнице и, наклонившись, присмотрелась. Приехавший был человеком среднего роста, с модной в столице прической, усами и бородкой клинышком. Да, она оказалась права, это был сир Фрэнсис.
          - Миссис Хоук. – член Совета говорил негромко. – Хочу выразить Вам свою благодарность. Вы и ваш муж многое делаете для нас в это неспокойное время.
          - Это мой долг, сир, – мать поклонилась. – Я надеюсь, Вы не откажитесь от ужина?
          - Ни в коем случае, – ответил граф Уэстмарш. – Думаю, преподобный отец тоже не откажется.
          - В таком случае, я вскоре позову к столу, – раздался стук, в дверь кто-то вошел.
          - Вот и он, – негромко сказал Фрэнсис. – Наш славный пастор.
          Вошедший закашлялся.
          - Мир вам, – голос был хриплым и незнакомым. – И Божье благословение тем, кто путника не отвергнет, а обогреет. Увы, положение таково, что, приютив меня, вы можете себе серьезно навредить. Кхм-кхм. Простите, я простужен… Попал под дождь.
          - Преподобный отец, – мать казалась возмущенной. – Для нас это честь. Даже не думайте…
          - Миссис Хоук, ужин подан, – сообщила Энн, служанка.
          - Позови Джереми и Эмбер. - и девушка лишь ойкнув, промчалась обратно в свою комнату, схватив первую попавшуюся книжку, пока служанка поднималась по лестнице. Читать она не стала, а лишь задумалась. Похоже, случилось что-то неожиданное, раз прибыли нежданные гости. Может быть какие-то дела отца? Но зачем же здесь священник? Вскоре дверь раскрылась.
          - Мисс Хоук. – монотонно позвала Энн. – Ужин подан.
          Стараясь сдержать волнение, Эмбер по быстрому оделась, причесалась – приличная молодая девушка не может предстать перед гостями растрепанной. Наконец, все было готово.
          За столом уже сидели Джереми и его друзья-разгильдяи с недовольными лицами, во главе стола восседал сир Фрэнсис Уэстмарш, по правую руку от него – незнакомый девушке священник.
          - Мисс Хоук. – граф улыбнулся. – Вы стали еще прелестнее, милая моя.
          - Это честь для нас, принимать вас в нашем доме, сир. – Эмбер сделала реверанс.
          - Преподобный Майкл Холифайр. – представил пастора граф. – Самый талантливый проповедник, которого я встречал.
          - Фрэнсис, это безбожная лесть, – запротестовал Холифайр. – Я и в подметки не гожусь… скажем, Джеймсу Кроуклоу.
          Священник сразу понравился Эмбер – он был красив собой, скромен и умел произвести впечатление. Да, все они слышали о молодом проповеднике, который обличал существующие порядки и призывал к изначальной простоте каспианства.
          - Простите меня, преподобный отец, – скромно произнесла девушка. – Но какова цель вашего визита? – Эмбер это было чрезвычайно любопытно, но она умела держать себя в руках.
          - Может вы, поясните, милорд? – Холифайр обратился к графу Уэстмаршу.
          - Дело в том, лорды и леди. – Фрэнсис сделал паузу. – Палата общин распущена.
          Все охнули.
          - Как так? – спросила мать. – Что же случилось?
          - Небольшая конфронтация с таном. Боюсь, на этот раз все весьма серьезно. Подписаны приказы об аресте членов Совета, тех, кто голосовал за отмену торговых ограничений. Кроме того, нам удалось сорвать введение портовых пошлин. Разумеется, это многим пришлось не по вкусу.
          - Что же делать? – миссис Хоук растерялась. – А как же мой муж? Что с ним?
          - Ооо, он в полном порядке, – успокоил ее граф Уэстмарш. – Собственно, после встречи с ним, мы и решили отправиться к вам. Он передал письма, – сир Фрэнсис тут же извлек их из внутреннего кармана. – В которых все объясняет. Но я сам вам расскажу: он предложил нам некоторое время побыть у вас в поместье. До тех пор, пока не станет поспокойнее.
          - Я решительно возражаю, – преподобный отец развел руками. – Милорд, мы не имеем права подвергать эту семью опасности. Если Вас, благодаря вашему титулу и положению не тронут, то для них исключения не сделают. Увы, это несчастливое время для тех, кто исповедует истинную веру. Нас угнетают экклесиаты и язычники, но мы будем бороться против них. Но невинные не должны страдать из-за этой борьбы.
          - И здесь у меня есть решение. Но сначала бы я хотел поговорить наедине с Эмбер, если вы, конечно, не возражаете, миссис Хоук.
          - Со мной? – Эмбер удивилась. – Но, милорд… Я ничего не знаю о борьбе в палатах, о биллях, пошлинах и прочих вещах. Боюсь, я ничего не могу Вам посоветовать.
          - И все же, я хотел бы поговорить, – мягко, но настойчиво сказал граф Уэстмарш. – Вы позволите, миссис Хоук?
          Мать, так же удивленная, как и сама девушка, кивнула. Сир Фрэнсис вышел на балкон, закрыв за собою дверь.
          - Милорд? – Эмбер вздрогнула, когда порыв осеннего ветра налетел на них.
          - Прекрасный вид. – Уэстмарш смотрел куда-то в даль. – Это место словно райский сад, в котором зреют  прекрасные плоды. Простите меня, если я испугал Вас. Возможно, это покажется Вам неожиданным…
          - Что случилось? – девушка и правда испугалась.
          - Я говорил с Вашим отцом, – сир Фрэнсис улыбнулся. – И он дал свое согласие. Я просил Вашей руки.
          - Моей руки? Моей… руки? – мисс Хоук не верила тому, что слышала.
          - Да, – граф положил руку ей на плечо. – Понимаю. Позвольте объяснить. Ваш отец богат, у меня дела идут… не очень хорошо, скажем так. Вам все равно придется выйти за того, кого Вам выберет отец. Я – будем откровенны, молод и красив, вы тоже молоды и красивы. Я готов дать вашей семье необходимую ей защиту. Я…
          - Не надо доводов, – оборвала его Эмбер. – Я согласна.


--------------------
И солнце дающее тень
в минуту торжественной лени.
И пепел довольный уж тем,
Что верит в свое возрождение.
Пользователь в офлайне Отправить личное сообщение Карточка пользователя
Вернуться в начало страницы
+Ответить с цитированием данного сообщения
Валентин де Барна
сообщение 12.06.2008, 17:51
Сообщение #8
Персонаж Игры
Неофит
*


Пол:
Сообщений: 4


Мир соткан из "если"...



13 число месяца Гребня
Рунн. Золотой город



К черту пыльных книжек хлам!
Наша родина — трактир.
Нам пивная — Божий храм.
Ночь проведши за стаканом,
не грешно упиться в дым.
Добродетель — стариканам,
безрассудство — молодым!
— распевали во всю глотку школяры, будоража сон добрых горожан. И ладно бы только горланили! Выходки молодых гуляк доставляли бюргерам немало хлопот. Студенты обзывались, нападали на прохожих и сторожей, дрались камнями, обносили сады, врывались ночью в дома, не брезговали воровством и грабежами, опрокидывали прилавки и возы на рынках, развратничали с кухарками и служанками, а порой — и с дамами посолиднее. И покой на улицах Руна наступал только тогда когда ватаги школяров усаживались за столики в кабаках. Правда, тогда нарушался покой кабатчиков, но это уже мало кого волновало. До следующего вечера, когда студенты вновь буянили на улицах.
В тот достопамятный вечер в кабаке  Тюржи «Шишка» было шумно. Студенческая братия принимала в свои ряды нового школяра.
- Прошу тишины, достопочтеннейшие и учёнейшие мужи! Тишины, бездельники! Неужели красноречие ещё не надоело вам, господа богословы? Тихо, кому я сказал, обжоры! Чтоб ты подавился, Жак! Тихо, висельники!..  -  кричал студенческого братства Рунна Томас де Триккор, тщетно пытаясь успокоить сорвиголов. -  Итак, дети мои, сегодня, нет греха более страшного, чем трезвость. Так вознесём же смиренную молитву Господу нашему, и да не ввергнет он нас недостойных в геенну огненную... Ибо пьянство есть грех не менее тяжкий! – раздался дружный хохот  - Остолопы! Так-то вы почитаете своего пастыря? Проклиная вас, нечестивцы! Гореть вам в серном пламени, кипеть вам в адской смоле, кувыркаться вам на раскалённых сковородках!
- Ну что ты лаешься?! -  помянутый Жак Трувэ хохотал так, что вино выплескивалось из стакана. – Мы хотим пить  и есть, а ты лаешься!
- Ай да Жак! Я тоже хочу выпить, Жак! Тюржи! – кричал другой школяр. Кабатчик Тюржи оказался тут как тут. - Тащи нам ещё вина, Тюржи, Жак за всё платит! И не забудь мне курочку…
- Не жмись, толстячок, раскошеливайся смелей! Тюржи! Дюжину на мой счёт!
- Не нарушайте таинство святого обряда, балбесы!! Поставь бутылку на место, сын мой. Поставь, поставь, чадо... -  Томас вновь взял слово. –  Отныне и навсегда достопочтенные ряды  наши будет украшать своей персоной школяр Валентин де Барна.  Возблагодарим же Господа за ниспосланное нам! Где ваши стаканы, пропойцы? Приготовься к причащению Валент, живо! Готов?
  -Готов! – молодой человек лет восемнадцати кивнул. Он был строг и сосредоточен, словно перед университетскими экзаменаторами, но в глазах нет-нет да мелькали озорные чертенята
  - Припадем же к бочке нашей во имя Бахуса, иже сотворил и кружку и кружало! К ковшику приложимся! Во имя бочонка нашего и прародителя нашего Бахуса, иже с тобой хлещет и кости мечет – во веки веков. Пир вам. Чин-чин!
Десятки стаканов и кружек разом взлетели и опрокинулись.
- Вот теперь, ты один из нас, Валентин! – сказал Томас, кладя руку на плечо юноши.- Но по правилам нашего братства ты должен спеть что-то необычное… Ти-хо! Умолкли! Наш новый брат хочет исповедаться! Начинай, малыш…
- Я, скажем, считаю так, вы  – этак, и оба мы правы,  - начал молодой человек. -  Вот единственная истина которую невозможно опровергнуть! А потому – всем, ищущим истину, и всем, уже обретшим её. Словом, всем дуракам и дурам... "Баллада истин наизнанку"!

Мы вкус находим только в сене,
и отдыхаем средь забот,
смеёмся мы лишь от мучений,
и цену деньгам знает мот
Кто любит солнце? Только крот.
Лишь праведник глядит лукаво.
Красоткам нравится урод,
и лишь влюблённый мыслит здраво.

Лентяй один не знает лени,
на помощь только враг придёт,
и постоянство лишь в измене.
Кто крепко спит, тот стережёт,
дурак нам истину несёт,
труды для нас – одна забава,
всего на свете горше мёд…
И лишь влюблённый мыслит здраво!
   
Отзвучали овации балладе и пирушка продолжилась, но Валентин де Барна уже не был ее центром, школяры погрузились в междусобойные разговоры, обсуждая любовные победы друг-друга, вели полушутливые философские диспуты или просто пили не вдаваясь в излишнюю болтовню.
Де Барна уже хотел потихоньку исчезнуть, когда рядом с ним сел Томас де Триккор.
- Ну, что скажете, Барна? Надумали? – де Триккор словно и не пил, его взгляд был острым и не по-юношески проницательным.
- Все тоже. Томас. Вы мне симпатичны. И ваши идеи мне симпатичны.  И я с удовольствием принимаю ваше предложение. И сочту за честь присоединиться к движению.
- А ваш отец? – Триккор прищурился.
- А что мой отец? – ухмыльнулся Валентин. – То о чем он не знает, ему и не повредит.
- Тогда, - Триккор склонился к уху де Барна. – Сделаем мы вот, что…

Сообщение отредактировал Нортмер - 16.06.2008, 9:42


--------------------
Часто вы делаете то, что считаете нужным, но хоть убей не можете объяснить, зачем вы это сделали.
                                                                                                      © Стивен Кинг
Пользователь в офлайне Отправить личное сообщение Карточка пользователя
Вернуться в начало страницы
+Ответить с цитированием данного сообщения
Лаура де Осси
сообщение 12.06.2008, 22:57
Сообщение #9
Радуга
Персонаж Игры
Неофит
*


Пол:
Сообщений: 4


Gaudet patientia duris



15 число месяца Гребня.
Экилон. Родовое владение Осси.


- Сезар! Сезар, прекрати! – срывая голос, кричала Лаура. – Прекрати немедленно!!!
Ее волосы были растрепаны, одна лямка платья сползала с плеча, Лаура размахивала руками и неистово визжала на младшего брата.
- Не смей! Не смей, паршивец!
- Как ты собралась его ловить? Как? Он под самым потолком!
В центре внимания был белый голубь, тихо и одиноко воркующий то ли от испуга, то ли от безделья. Голубь залетел через открытое окно, но отказывался вылетать обратно. Он перелетал с подсвечника на штору, со шторы на камин, но как только к нему приближался человек, он срывался вверх и поднимался к самому потолку.
- Сезар! Бездушное ты существо! Прекрати, Господь все видит!
- Я не промахнусь, сестра. Я много тренировался на мишенях на заднем дворе.
- Сезар! Чертенок! Убери оружие! Это голубь!
- Вот именно. Всего лишь голубь. Не надрывайся, твоя коллекция не обеднеет.
- Прекрати-и-и-и!!! – Лаура сжала кулачки и завизжала. –  Разрази тебя гром, убийца! Бабушка-а!!! Дедушка-а!!! Де-е-едушка-а-а!!!
Она побежала к дверям из зала, распахнула их и закричала еще громче. Сезар тем временем зарядил пистоль и прицелился.
- Нет! Чудовище! Не смей!
Лаура бросилась к брату, схватилась за его руку, но Сезар уже выстрелил. Выстрел пришелся на окно, стекло разбилось на тысячу мелких осколков, эхо выстрела разнеслось по всему имению, голубь в испуге заметался по комнате, роняя перья.
Две секунды спустя Лаура фыркнула и посмотрела в глаза брата.
- Довольна? – он только развел руками.
Та сжала губы и влепила Сезару пощечину. В тот момент одна из дверей в зал распахнулась.
- Батюшки! – Шарлота схватилась за сердце.
- Бабушка! – со слезами в голосе завопила Лаура и побежала к ней.
- Что здесь происходит? – из-за другой двери, стуча каблуками, вышел граф Селестин.
- Дедушка! – простонала Лаура, поднимая голову с бабушкиного плеча. – Сезар! Он... Он...
- Птицу поймать и посадить в клетку. Стекло поставить новое. Шарлота, передай это прислуге. Детей отвести в библиотеку. – Селестин развернулся и вышел из зала.
- Детей? – повторила Лаура. – Бабушка, он сказал детей?
- Вы всегда будете для него детьми. И для меня тоже, милая. – Шарлота улыбнулась. – Не стоит злить дедушку, иди в библиотеку, как он вам наказал. Сезар! Ты слышал? – она повысила голос. – Иди в библиотеку!

- Дедушка, это жестоко! Я не позволю убийств в доме! Убийств существ, которых я люблю!
- Сядь. – Селестин сидел в кресле, окруженный высоченными полками книг. Лаура села на диван подальше от брата. – Кто выпустил птицу?
- Солнышко, дедушка. Я отпустила голубей размять крылышки, сегодня прекрасная погода...
- Сезар. – Селестин обратился к сыну. – Никогда не бери в доме оружие. Ты мог в кого-нибудь попасть.
Сезар закивал головой.
- Теперь о деле. На днях  получил приглашение на охоту от семьи де Барна. Сам канцлер, скорее всего, не поедет, но кто-то из его сыновей и возможно его брат поедут обязательно. Отклонять приглашение - моветон. Так не составите ли старику компанию?
- Конечно, дедушка! – Лаура заулыбалась.
- Да! – Сезар оживился. – Хорошая новость. Благо, что выберемся из дома, из этой скуки.
- Людей наверняка будет много. Правда, дедушка?
- Думаю, да. И  многие из них будут вам незнакомы, нужно показать себя с лучшей стороны. Необходимо подготовить хороших лошадей... и собак...
- Дедушка, а на кого вы будете охотиться? – Лаура засияла, Селестин тоже ответил улыбкой.
- Ты, моя дорогая, ближайшее время будешь охотиться на Исидора де Полиекта. – Он взял с ближайшей тумбочки ноты и протянул их Лауре. – Я нашел отменную песню, разучи ее к ужину.
- Но...
- Ты уже забыла о разбитом стекле? А тебя, Сезар, ждут «Таинственные истории города Никандора». И после ужина мы с тобой обсудим главные моменты пяти первых глав. – Селестин встал. – Я рад, что вы желаете позабавиться охотой. Приятного времяпровождения.

Сообщение отредактировал Нортмер - 16.06.2008, 9:46


--------------------
Cogitations poenam nemo patitur ...
Пользователь в офлайне Отправить личное сообщение Карточка пользователя
Вернуться в начало страницы
+Ответить с цитированием данного сообщения
Жан-Пьер де Барна
сообщение 20.06.2008, 11:18
Сообщение #10
Демон
Персонаж Игры
Неофит
*


Пол:
Сообщений: 8


Нас много!



25 число месяца Гребня.
Скифия. Сечь. Войсковой лагерь.


          Лагерь флавийских войск в Сечи представлял собой живописнейшее зрелище. Можно было подумать, что здесь творится очередное столпотворение – бесчисленное множество языков и народов, собрались на небольшом клочке суши. На противоположном берегу Борисфена виднелись штандарты имперской армии – там все было иначе, и ибериец, и ауралонец носили форму одинаковой расцветки. Но когда в Скифии вспыхнул мятеж, здешние жители и до того неохотно отдававшие рекрутов в общеимперские войска, быстро скинули надоевшие мундиры. Очень много непохожих народов обитало во владениях герцога Флавио и князя Скифского, верящих в разных богов, говорящих на разных наречиях. Всем им в свое время Империя навязала свою волю, но так и не смогла стереть все отличия.
          Если не считать всяких мелких отрядов, некоторые из которых пришли из-за Горыни, наиболее крупными контингентами командовали Фьоре Ченто-Флавио, объединивший под свои командованием всех флавийцев, Григорий Соколов, воевода скифского князя, Ежи Карский, верный гетман Полонского князя, Шапур Рустем, правитель Кирии и Богдан Сагайдачный, как оказалось, командир всех этих казаков, что проживали в Сечи.
          Жан-Пьер уже несколько месяцев пребывал в их лагере, формально оставаясь посланцем Константина, на самом же деле служа каналом связи между мятежниками с запада Империи и флавийцами. К сожалению, дела у тех обстояли не слишком хорошо, и грядущая весна обещала стать временем тяжелых испытаний. Пока же армия пала жертвой осеннего безделья, кроме того, жалование задерживалось. Обещанное коннлантское золото должно было прибыть вместе с Сэлой, но той необходимо для начала было преодолеть иберийскую блокаду, переправившись через всю Нубию, а на этом пути ее ждали всевозможные препятствия, которые могли задержать ее на неопределенное время. Все это привело к тому, что армия, встав на зимнюю стоянку, быстро потеряла и без того хрупкую дисциплину. Пьянки, азартные игры, распутные девки, воровство, ссоры и драки.
          Жан-Пьер еще раз вдохнул холодный воздух, приносимый ветром с реки, и вернулся обратно к шатру, разбитому на высоком холме. Здесь была ставка всей армии, что стояла сейчас на берегу Борисфена. Двое казаков, стоявших на страже, расступились, пропуская графа Сен-Бастиана. В шатре кипел очередной спор. Чуть на возвышении мраморным изваянием застыл Никас Ипсиланти, простуженный и поэтому весь обложенный подушками. Где-то сбоку от него застыл наследник Евгения – Страд, формальный император-консорт, реальный маркиз Ско, насмешливо оглядывая собравшихся своими сиреневыми глазами и скучая одновременно. Спорившими были Богдан Сагайдачный и Фьоре Ченто-Флавио.
          - Если вы не возьмете под контроль своих людей, – холодно процедил Фьоре. – То я повешу каждого десятого. Они вообще знают, что такое дисциплина?
          - Та не хвилюйся ти, пан, – гетьман махнул рукой. – Вони славні хлопці, може, погарячкували трохи?
          - Вы хотите сказать - немного? – возмутился родственник Евгения. – Это разбойники с большой дороги, а не воины. Они грабят, жгут, уводят скот, насилуют и убивают. Если вы не способны держать их в узде, этим займемся мы.
          - Обережніше, пан, – ощерился Богдан. –  Це наша земля. Ми тут знаємо кожну купину, кожну канаву. Без нас ви тут згинете. А зі своїми я поговорю, вони у мене ще своє отримають.
          Сечь формально оставалась территорией Скифии, на деле тут хозяйничали полонцы и брамерцы, а если точнее – то тут каждый сам был себе хозяином. Здесь собирались все беглецы, как и простые крестьяне, которым опротивела барщина и оброк, так и горынские каторжане. Долгое смешение привело к образованию специфического народа, которого в Империи продолжали считать за скифов, однако, на скифов похожи они не были. Воинами, правда, они оставались отменными, здесь Фьоре погрешил против истины, но с повиновением у них и, правда, были проблемы. Слушали они только своих. В их среде тоже не было единства, и здесь, как и везде, многое решало золото. В данном случае – золото Евгения Флавио, однако, все не было так просто, как можно было подумать.
          - Коротше, розберемося, – после недолгой перепалки сказал гетьман. – Стежите краще за своїми, а я за своїми устежу вже абияк.
          Проблема, в общем-то, возникла из-за разграбленных левантийских слобод во многих городах Полонии и Сечи, после того, как те были захвачены войсками Флавио. Разъяренные казаки, не подчиняясь никому, учинили невиданный разгром, перебив всех без разбору. Известие об этом сразу вызвало негодование множества левантийских купцов, дававших Евгению крупные займы. Герцог Флавио тот час же отправил депешу Ипсиланти, потребовав от него навести порядок в собственных войсках, но яйца уже были разбиты, и теперь Ченто-Флавио мог только негодовать. К сожалению, положение на Востоке было таково, что здесь в течение тысячелетий, накапливались конфликты, взаимная неприязнь, и неизбежно, что, помогая кому-то, вы затрагивали интересы другого. Наверное, поэтому Флавио считались непревзойденными дипломатами. Заставить всех этих людей идти вперед вместе – какое мастерство нужно для этого? И не течение одного поколения, а на протяжении тысяч и тысяч лет.
          - Что Вы думаете об этом? – спросил Жан-Пьер Страда.
          - Мы еще с ними намучаемся, – отозвался император-консорт. – Однако, теперь Богдан возьмет их в ежовые рукавицы. Это он перед нами надувался, что индюк, но среди своих непокорства он не потерпит. Что слышно от ваших коннлантских друзей?
          - Все решится этой зимой, – ответил ему граф Сен-Бастиан. - Я буду держать вас в курсе дел. Впрочем, у меня к вам есть одно предложение, сугубо конфиденциальное.
          - Интересно, - Страд явно скучал на военном совете. – Но здесь шумно, давайте лучше выйдем, и обговорим там.
          Оставив спорящих, они отправились дальше.
          - Что вы думаете о наших предложениях касательно состава правительства? – Жан-Пьер снял перчатки, осеннее солнышко в последний раз радовало их хорошей погодой и было жарко. – Мой отец хотел бы сохранить пост канцлера, а мой дядя – вице-канцлера. Кроме того, мы хотим следующего: Служба Имперской Безопасности должна быть восстановлена, ее главой станет Бром ван Хоос. Герцогство Нортми перейдет к сыну Шарля – Эдвару, Коннлант станет автономной республикой в составе Империи, как Гельва, а пожизненным штатгальтером останется Йохан ван Экеен.
          - Это в духе Барна, – рассмеялся Страд. – Об этом Вам стоило поговорить с моим отцом, но послушайте, что скажу Вам сейчас я. Вы хотите очень многого, а что получит Флавия?
          - Империю, – улыбнулся граф. – Разве этого мало? Но у нас есть и еще одно предложение: проект имперской реформы, составленный моим отцом. Не секрет, что Империя одряхлела. Все эти наместники со своими амбициями, герцоги и графы с непомерными претензиями, наглые купцы… Вскоре после окончания религиозной войны эта идея уже обсуждалась, но так и не была реализована из-за трусости Константина XII: губернаторы, назначаемые императором, вместо наследственных наместников, интенданты, наделенные обширными полномочиями, которые смогли бы выполнять различные функции – от контроля за местными властями, до экстренных мер, в случае каких-то противоправительственных выступлений. Вся Империя была бы разделена на три части: внутренние земли под непосредственным контролем Императора, внешние земли, управляемые губернаторами, и колонии, так же под губернаторской властью. Если вы победите, вы конфискуете земли Иберо, Фростов и Динштайнов, Ауралон, Полония и Скифия тоже нуждаются в новой власти, в сильной руке. Единая Империя под властью одного Императора – это то, что нужно всем.
          - Заманчиво, – согласился маркиз Ско. – И отцу понравится. А подробности обсудим уже при личной встрече.
          - Есть еще одно дело, – Жан-Пьер кивнул. – И я хотел бы попросить Вас сопровождать меня в небольшой поездке в Скифию. Делать тут все равно нечего. Но нам потребуется охрана.
          - Дело? – заинтересовался Страд. – А какого характера?
          - Небольшое поручение, которое мне надлежит выполнить, – уклончиво ответил Сен-Бастиан. – Считайте, что мы едем на охоту. Думаю, вам понравится. Это не опасно, если Вы об этом.
          - Думаю, здесь опасность для меня больше, – наследник Евгения ухмыльнулся. – Еще неделю безделья и я тронусь умом.
          - Тогда завтра с утра, жду вас у восточных ворот, – раскланялся с ним Жан-Пьер.
          Снова подул холодный ветер, на небо набежали тучи, потемнело, и почти сразу же закрапал мелкий осенний дождик. Граф Сен-Бастиан вздрогнул, посильнее надвинул шляпу на глаза, и скорым шагом, тщательно обходя лужи, отправился к своей палатке. Как же ему это все надоело… Когда-то, подумал третий сын Альфреда, он отдал бы все, лишь бы только отвертеться от поездки в Коннлант, а что теперь – судьба и вовсе занесла его на край земли, в эту варварскую страну. Достоин ли он имени Барна или же он так и остался тщеславным, глупым и жадным юношей, каким был пять лет назад?
          Как оказалось, в палатке его уже ждали. На опешившем Жан-Пьере повисла девица, впившись поцелуем в губы. Не то чтобы это было так неприятно, но весьма неожиданно. Тем более, он ее знал, но знал и то, что ее родственники могут доставить ему множество проблем.
          - Ти прийшов. – с жаром, лихорадочно, зашептала девица. - Я вже втомилася чекати. Батько і брати щось підозрюють.
          - Не удивлен. – Жан-Пьер освободился от ее объятий. – Ты не умеешь врать, Оксанка. У тебя на лице все написано.
          - Що ж там написано? – весело осведомилась дочка гетьмана. - Що я тебе люблю? Так це правда!
          Оксана была дочерью гетьмана Сагайдачного, девчонкой-сорванцом, которая в компании таких же братьев, моталась вместе с отцом по лагерям. Жан-Пьер познакомился с ней же в первый день приезда, когда к тому же был какой-то праздник. Граф Сен-Бастиан был в плохом настроении, да и выпил немало того местного напитка, который здешние называют «горілка», и сам не заметил, как в его постели оказалась эта веснушчатая егоза, которой приглянулся гость из столицы. Жан-Пьер узнал кто она, только через пару дней, когда увидел ее с братьями – Миколой и Ондрием. Те следили за сестрой и блюли ее честь, и не стерпели бы обиды, враз порубав того, кто на ее честь покусился. Разбираться они бы не стали, а графу вовсе не улыбалось устраивать дуэли на шашках. Он постарался объяснить это Оксане, но, видимо, разница в языках и обычаях привела к тому, что она его не совсем верно поняла.
          -  Давай втечемо звідси, абикуди далеко-далеко, – предложила дочка гетьмана. - Нас ніхто не наздожене, сховаємося.
          - Я завтра уезжаю. – Жан-Пьер скинул камзол. – На несколько недель.
          - Тоді, коли ти вернешся. – невозмутимо произнесла Оксана. - Якраз приготувати все встигну. Забереш мене з собою.
          - Посмотрим, – граф улыбнулся. – А ты хитрюга. Родилась бы ты в Рунне, стала знаменитой интриганкой.
          - Звичайно. А ти думаєш, що я братам і батьку говорю? – девчонка задула свечу и стала раздеваться. Жан-Пьер задумался – и как объяснить ей, что ему, скорее всего, придется выйти за какую-нибудь девицу, которой он и не знает, но союз с семьей которой принесет еще какую-то выгоду роду Барна. Однако, ему нравилось жить сегодняшним днем и пользоваться тем, что есть.
          Утром Страд его ждал у восточных ворот, как и было оговорено. Вместе с ним прибыли что-то около двадцати человек, как флавийцев, так и казаков.
          - Куда едем? – спросил маркиз Ско.
          - Это под Алатырью. – пояснил Жан-Пьер. – Места глухие, но вашего эскорта нам достаточно. Кто сии почтенные номены?
          Почтенные номены заржали словно кони.
          Страд тоже ухмыльнулся.
          - Они не дворяне, конечно же. Боюсь, придется довольствоваться теми, кто есть, граф.
          - Да, я не против, так даже лучше, – согласился Жан-Пьер. – Сами потом убедитесь.
          Вскоре они покинули флавийский лагерь. Первая половина первого дня прошла в молчании – и Страд и Жан-Пьер откровенно наслаждались поездкой, после долгого и унылого сидения на одно месте. Когда солнце уже стало закатываться за деревья, они остановились в трактире, и здесь уже между ними завязался разговор:
          - Вы бывали уже здесь? – спросил граф Сен-Бастиан.
          - Проезжал мимо, – с улыбкой ответил имеператор-консорт. – А к чему Вы интересуетесь?
          - Перейдем на ты. – Жан-Пьер заказал еще вина, сюда завозили флавийское, которое было очень не плохим. – Как-то в столице у нас не было возможности познакомиться?
          - Да, верно, не было, – признал Страд. – Я на тебя как-то и не обращал внимания. Слишком вас много, Барна, за всеми и не уследишь. Вот Рауля я знаю, Виктуара – тоже знаком.
          - Число наш недостаток, который мы упорно превращаем в достоинство, – пошутил граф Сен-Бастиан. – Но я всего лишь скромный исполнитель воли тех, кто по положению выше меня.
          - Не скромничай. – Страд отломил ломоть хлеба и стал намазывать на него масла. – Я думаю, ты еще тот хитрец.
          - Конечно, – признал Жан-Пьер. – У всех нас есть маски. А помнишь тот случай, с Раулем, которого обвинили в том, что он не совершал? Так вот – за этим стоял я. Я хотел быть первым, в то время как был только третьим. Но затем я понял – у всех нас есть своя судьба, главное разобраться – что нам предстоит сделать…
          - Весьма… интересно, – согласился немного озадаченный маркиз Ско. – Некоторым людям удается схватить судьбу за хвост. Кажется, мы этим и занимаемся. Как думаете, мы выиграем эту войну?
          - Сомневаешься? – спросил Жан-Пьер. – Когда люди сомневаются, они общаются к Богу… или к астрологам.
          - Не верю ни тому, ни другому. – Страд скривился. – Гороскопы врут, а Творец еще никому не помог.
          Трактирщик принес еще вина, которое тут же было разлито по бокалам.
          - Вспоминается мне одна история, которую мне рассказывал мой наставник, – медленно произнес граф Сен-Бастиан. – Про Елену Эттини. Говорят, когда Лига стала проигрывать войну, мать Императора обратилась к колдунам и чародеям, планируя погубить Люфуров и Нортми.
          - И ты в это веришь? – улыбнулся Страд.
          - Люфур же погиб – рассмеялся Жан-Пьер. – Хоть и от пули. Однако, разве Александр не умер таинственной смертью в самом расцвете сил? Причина смерти так не была установлена, но ходили слухи, что всему виной – магия…
          В дальнейшем разговор вновь свернул на политику. Они просидели до полуночи, а на следующее утро вновь отправились в путь. Кони летели вперед, дороги становились все хуже, а трактиры встречались все реже. Через полторы недели они были в Алатыри. Закупив необходимые запасы и поговорив с воеводой, они свернули с тракта и углубились в лесную чащу, как можно осторожнее пробираясь по просекам и опушкам.
          На пятнадцатый день они все-таки нашли то, что искали. Жан-Пьер с удовольствием лицезрел удивление на лице маркиза Ско. Впереди виднелся еще один громадный лагерь, даже скорее город. И, похоже, их уже заметили.
          - Кто это? – спросил Страд.
          - Полагаю, их можно назвать чернокнижниками, – пояснил граф Сен-Бастиан. – Они собрались здесь, чтобы скрыться, как от Инквизиции, так и от их истинных хозяев. Думаю, они понимали, что в итоге ничто скрытое не останется таковым.
          Жан-Пьер достал шпагу.
          - Как думаешь, твои люди справятся?
          - Я уверен, – кивнул Страд, махнув рукой. Тут же отряд стоявший за его спиной кинулся вперед. Кто-то зажег факел и начал поджигать избушки, кто-то рубанул саблей с плеча бежавшего мужика.
          - Вперед? – предложил граф Сен-Бастиан и они поскакали меж горящих домов, к стоящей на вершине холма деревянной крепости.
          У ворот их уже поджидал седовласый человек с палкой в руках. Чуть позади него толпились юноши и девушки, разного возраста и разного вида. Тут были все – и смуглые ауралонцы и белокожие северяне.
          - Ашзер, не так ли? – спросил Жан-Пьер, слезая с коня.
          - Все верно, – ответил тот. – А вы кто такие?
          Граф вместо слов приставил шпагу к его груди.
          - Полагаю, что слов «Триада» для Вас будет достаточно?
          - Вполне. – Ашзер. – И что Триада на этот раз хочет от меня?
          Жан-Пьер ослепительно улыбнулся.
          - Ее, – он указал на девицу застывшую прямо за Ашзером с откинутым назад капюшоном, но в сером балахоне. Волосы цвета льна, пухлые губы, немного курносый нос, голубые глаза, хлопающие от удивления ресницы. Ни дать, ни взять – дочка зажиточного крестьянина, а не адепт непонятного магического ордена.
          - Мне нужно она и только.
          - Герда, – не поворачивая головы, произнес этот странный человек. – Чтобы со мной не случилось, не доверяй этому дворянину и не иди с ним.
          - Мне жаль, – произнес граф Сен-Бастиан. – Вы были удобной пешкой, но теперь пора поменять пешку на королеву. Вы допустили ошибку, когда упустили «печать», теперь Ваша следующая ошибка станет для Вас последней.
          - Тебя обманывают, – сообщил Ашзер. – Если ты думаешь, что Триада готова со всеми бесплатно делиться силой, то ты сильно ошибаешься. Только для себя им нужна эта сила, и ни для кого иного. Лишь для себя они планируют роль богов. Свергнув одних тиранов, мы получим других! Именно поэтому я отверг их власть и остался здесь, почти в недосягаемости от них, но тебе удалось найти меня…
          - Вы хотите поединка? Или мне просто проткнуть Вас? – еще раз улыбнулся Жан-Пьер.
          - Дайте мне шпагу! – потребовал маг. – Я покажу, как сражались раньше.
          - Одолжишь ему шпагу? – спросил граф.
          Страд немедля вынул из ножен фамильный эсток.
          - Давай, лучше я сам? – предложил он.
          - Жаль, но эта дуэль моя, – возразил граф Сен-Бастиан. – Считай, что дело касается чести дамы.
          Выпад. Отбил. Снова выпад. Удары чередовались с невероятной скоростью – оба противника были отличными фехтовальщиками. Но поединок не продолжался долго – это была не игра, и граф найдя брешь в обороне противника тот час же нанес один – но смертельный удар.
          Ашзер без слов повалился на землю, Жан-Пьер поднял «Эклипс» и отдал Страду.
          - А теперь, разреши мне продемонстрировать небольшой фокус, – со клинка графа Сен-Бастиана сорвалось синее пламя, поразив всех остальных кроме той девчушки на которую он показывал до поединка. – Это к вопросу о действенности чародейства. Как видишь, в мире еще остаются некоторые неизведанные силы. И тот, кто желает властвовать может обрести еще большую власть, если обратится к потаенному знанию. Я лишь посланник, но мне велели передать, что они давно искали встречи с тобой.

Сообщение отредактировал Нортмер - 01.07.2008, 18:28


--------------------
О, как он чудовищно весел
Как ровно печатает шаг
Ах если б, ах если б, ах если б
Ах если б все было не так.
И выдать себя не желая
Скрывая дрожание рук
В холодном кольце ожидания
Он сам как натянутый лук.
Пользователь в офлайне Отправить личное сообщение Карточка пользователя
Вернуться в начало страницы
+Ответить с цитированием данного сообщения
Анастасия Глинская
сообщение 28.06.2008, 17:33
Сообщение #11
Молния
Персонаж Игры
Неофит
*


Пол:
Сообщений: 4


... прекраснее весны бывает только первая любовь ...



Третья декада месяца Гребня. Скифия, Вышеград.

Часы на башне пробили полночь, когда наместник Скифии Михаил Глинский, сквозь сон почувствовал, что его трясут за плечо, настойчиво, но с величайшим пиететом. Выплывая из сна, он увидел незнакомую женщину, словно пронизанную синим светом, с длинным светлыми волосами, и бледным, самую чуточку изможденным лицом. И в ту же секунду, женщина исчезла, растворилась, растаяла в душном воздухе спальни. Михаил окончательно проснулся и сел на кровати. Конечно, проще всего считать, что Синяя Фея приснилась , но как быть с  семейными преданиями, упрямо говорящими о том, что Синяя Фея, приходит к тем мужчинам рода Глинских, которым не суждено дожить до утра.
Да оно и к лучшему, на самом деле. Не дожить до утра. Михаил устал. Устал, от жизни и устал от болезни, сжигающей все внутренности. И конечно устал от постоянных распрей терзающих родную Скифию. Сыновья, Юрий и Андрей, только не грызущиеся между собой, дворянские фракции и группировки, рвущие страну на части, мятеж, в который он позволил втянуть страну, и который пока ни к чему не привел, красавица Елена, жена, похоронившая свою красоту у его ложа, ложа почти парализованного немощного старика, и приведшая в во дворец Беспутина… Невозможно просто спокойно умереть. Не дают. Одна дочка Анастасия, умница, понимает, и старается оградить его от проблем. Надо будет…
Михаил  нахмурился и попробовал встать. Что-то острое, ледяное стало распространяться от позвоночника и сжало сердце. Неужели, конец?.. Он снова откинулся на подушки и протянул руку за колокольчиком и  от этого движения вдруг оказался на полу. Хотел крикнуть – голоса не было. Не было и боли, только противное чувство собственно беспомощности. В дверях росло и ширилось синее пятно, и наместник устремил взгляд на портреты, украшающие стены его спальни. Юная красавица, в расшитом самоцветами платье, смотрит задумчиво и самую чуточку лукаво. Анастасия, дочь, ей в руки…Но как может Синяя фея улыбаться его девочке? Ведь вот он сам…
Когда Елена и лейб-лекари вошли в опочивальню, Михаил уже окоченел. Взгляд его стеклянных глаз был прикован к портрету Анастасии, словно наместник давал последнее указание дочери.
Они стояли вокруг тела и молчали, не в силах разобраться в своих чувствах, но осознавая значимость минуты. Так как было, больше не будет, будет совершенно иначе. Совершенно.
Вместе с наместником уходила целая эпоха.
И никто не плакал…
*    *    *
Будто и не было этих двух суматошных, непонятных дней, прошедших со смерти наместника. Весь мир, словно страшный сон, да вот только проснуться нельзя. Анастасия Глинская не различала ни лиц, ни комнат, не знала, куда и зачем идет и что делает, и делает ли что-то вообще. Она плакала, и е рыдания унять так и не смогли, хоть и пытались. Ее не могли утешить, не могла заставить сесть за стол и съесть хоть кусочек., сквозь слезы она твердила одно:
- Папенька…Папенька…За что?..
Но все когда-то заканчивается, замирает метущаяся душа. Вот и сердце Анастасии успокоилось, престали литься слезы. И на похоронах наместника она стояла прямая и статная и даже в траурном наряде могла повергнуть в прах всех придворных  красавиц Империи. Но возвратясь во дворец, она снова поникла головой и, пересохшие было слезы, снова потекли по щекам Анастасии. Она прислонилась к стене у окошка, да так и застыла, ожидая чего-то страшного.
Скрипнула половица. Анастасия вскинулась и уставилась на дверь, словно ждала, что и за ней сейчас придет и улыбнется та самая  легендарная Синяя Фея. Губы девушки задрожали и не в силах справиться за зашедшимся сердцем, она снова припала  к  стене.
Стукнула дверь и комнату зашел Николай Раевский, в багряном, словно кровью покрытом, мундире, и черной траурной епанче. Секунд-майор гвардейского гренадерского полка, «данииловец».
Анастасия так бы и кинулась, обхватила б его, прижалась жарко-дыщащей грудью, но притворилась, будто не заметила и не услышала.
-  Анастасия,  - чуть слышно позвал он. Подошел и припал к безвольно опущенной руке. Звякнула шпага. Она на мгновение прижала его голову и оттолкнула:
- Ох, отойди… Не время, сейчас.
- Настасья, - сказал он, так и поднимаясь с колен. – Александр Долгоруков да Василий Плещеев, с превеликими вестями ждут.
Она отлипла наконец от стены, сделала шаг к дверям, покачнулась,  и оперлась на руку Раевского. Взглянула на него, благодарно кивнула и дальше  пошла без поддержки, хотя больше всего ей хотелось,  что бы ее рука лежала на шитом золотом обшлаге Раевского.
Внизу, в просторной прихожей их ждали еще два гвардейца, тоже «данииловцы».
- Братец ваш, Юрий который, - начал  огромный, гренадерского роста поручик Долгоруков, быстрым поцелуем засвидетельствовав свое почтение Анастасии. – Сразу после похорон исчез. Поговаривают, к себе на Юг кинулся, силу собирать. Там флавийские полки стоят, да и до Сечи не столь далеко. Если на Вышеград двинутся, добра не будет. Зато Андрею повезло. Земским Собором сейчас Рубцовы крутят, так они уже больше половины сенаторов на свою сторону сманили. Так что Андрейка князем Скифским будет – однозначно. Сегодня вечером  изберут.
Лицо Анастасии посерело. Стояла  она, уронив руки и опустив голову,  только высокая  куафюра вздрагивала.
- Будет, да недолго… -  проворчал драгунский поручик  Плещеев. - У Северян нет силы, против флавийцев и  южан. Фрост еще подумает, ввязываться ли в наши дела… Но по любому, крови будет море.
Раевский, постукивая каблуками, прошелся по  прихожей, притворяя все двери, потом снова занял позицию, за спиной Анастасии.
- Гренадеры за тебя, княжна,  - проговорил он. – Так может, начнем, благославясь?
-Подожди, Николя, - она вскинула голову. – Сам говоришь, мало нас, так зачем спешить? Пусть считают, что «Общество Даниила Ижорского» головы не поднимает . Подождем, который из моих братиков верх возьмет, а вот там и подумаем, как нам поступить. Они меня девкой неразумной считают, вот и досчитаются… А пока, други мои верные, вот вам дело.  Георгий Беспутин… Вот кто ныне должен сгинуть с лица земли. Да так сгинуть, чтобы и косточек его не нашли…
Офицеры обменялись мгновенными взглядами и хищные усмешки исказили их лица.
- Вот это любо, княжна, - улыбнулся Раевский. – Сполним, не сумневайся.




--------------------
Будь осторожна,когда молчишь о чем-либо, потому что ты можешь получить именно то, о чем просишь...
Пользователь в офлайне Отправить личное сообщение Карточка пользователя
Вернуться в начало страницы
+Ответить с цитированием данного сообщения
Лаура де Осси
сообщение 13.07.2008, 14:36
Сообщение #12
Радуга
Персонаж Игры
Неофит
*


Пол:
Сообщений: 4


Gaudet patientia duris



30 число месяца Гребня.
Марбернский лес. Рунн.


- Твой Герцог только умеет пускать пар из ноздрей и бить копытом!
- Мой Герцог, сестра, угонится за самой шустрой дичью. А пот твоя Мальвина не догонит и лису.
- Моя Мальвина, Сезар, не будет носиться меж деревьев по лужам и грязи ради забавы бестолкового наездника. А твой Герцог живет только этим.
- Это куда лучше, чем щипать траву на лужайке и трясти длинной гривой весь день.
- Герцог зато не может похвастать своей стриженой гривой. А моя Мальвина будет радовать глаза всех присутствующих своей безграничной красотой, вот увидишь!
- Тише, дети, тише! – на вороном коне Селестин смотрелся внушительно.  – Всех птиц распугаете... Мы уже подъезжаем.
- К охотничьим домикам, дедушка? – Лаура заулыбалась, крепче сжимая поводья.
- Нет! К кудыкиным горам! – Сезар пришпорил коня и сравнялся с графом де Осси. – Я могу сразу отправиться в лес? Осмотреться...
- Увы, нет! – Селестин перебил его. – Мы обязаны быть в охотничьем поселке. Мы должны лично узнать всех представителей де Барна, всех тех, кто будет присутствовать, и достойно показать себя.
- Дедушка... – Лаура нахмурилась. – Это не охота! Это один из скучных придворных вечеров!
- Всему свое время, не стоит торопиться. Тебе, я думаю, выпадет честь спеть что-нибудь душевное для всей компании, задумайся лучше над этим.
Лаура сжала губки и натянула поводья. Лошадь сбавила темп, оставляя графа и его наследника наедине. Сераз пару раз за оставшуюся дорогу обернулся, чтобы убедиться, что Мальвина не свернула в какой-нибудь овраг. Лаура в свою очередь встречала брата злостным взгядом.

В камине потрескивали березовые поленья, мужчины пили дорогое вино, усевшись на оббитые бархатом пуфики, стол украшала черная икра и незажженные свечи. Ничего не отличалось от повседневного приема гостей. Разве что трели птиц звучали за окном, и лес звал к себе.
Лаура смотрела на незнакомые лица, имена людей которых ей не удалось запомнить. Она переспрашивала имена у сидящего рядом Сезера, но тот вскоре начал шикать на нее и пригрозил тем, что будет предлагать ей спеть еще. Лаура петь уже устала – стоило одному из мужчин сделать ей прилюдный комплемент, так сразу разговор сводился к песне, а она не могла отказать.


--------------------
Cogitations poenam nemo patitur ...
Пользователь в офлайне Отправить личное сообщение Карточка пользователя
Вернуться в начало страницы
+Ответить с цитированием данного сообщения
Валентин де Барна
сообщение 13.07.2008, 16:32
Сообщение #13
Персонаж Игры
Неофит
*


Пол:
Сообщений: 4


Мир соткан из "если"...



30 число месяца Гребня.
Заповедный лес. Рунн.


Охота – занятие, вне всякого сомнения,  для господ благородных. Лишь они понимают в ней толк и способны по достоинству ценить заливистый лай гончих и звуки рогов. Лишь благородный всадник может скакать сутки напролет за каким-нибудь оленем, что бы только увидеть улыбку своей дамы. Впрочем, на охоту и выезжают за тем, что бы пофлиртовать.
Солнце едва взошло над деревьями, когда все блестящее общество Рунна прибыло к охотничьему павильону. И первым делом выяснили, не ушли ли обложенные  волки. Ловчие клятвенно заверили , что звери в кругу.
Вокруг были крики, звуки охотничьих рогов, собачий лай, лошадиное ржание, -  то, что во все времена сопровождает аристократическую охоту с гончими. Старшие по возрасту оживленно спорили о возрасте и количестве обложенной волчьей стаи, более молодые и беззаботные большее внимание уделяли своим спутницам. Те, в свою очередь обсуждали новомодные охотничьи наряды друг-друга, или хохотали до слез, слушая доморощенных острословов, старающихся насмешить общество. Вскоре подали вина и закуски, и охотники с охотницами, Орионы и Дианы наших дней собрались у легких столиков, усладить себя легким завтраком перед скачками по лесу.
Однако, вскоре прибежал взволнованный ловчий и доложил, что ищейки взяли след.
Тут уж было не до завтрака. Предстояло самое захватывающее действо,  конные скачки за волками.
Валентин де Барна охоту не любил. Хоть и по положению своему, часто принимал в ней участие. Ему казалось нечестным всей превеликой толпой загонять гордого волка. Или поднимать медведя. Или травить кабана. Кавалькада блестящих, вооруженных огнестрельным оружием дворян, свора обученных собак, десятки обученных егерей – против одного затравленного несчастного зверя. В этом – азарт и риск? Глупо.
То ли дело в старину, когда охотник выходил один на один, вооруженный неуклюжей рогатиной или охотничьим ножом. И мог совершенно спокойно не вернуться с охоты. А сейчас…
Как обычно, он старался держаться в стороне от этих забав, и едва охотничья кавалькада исчезла в лесу и отдалился  свирепый, на грани хрипа, лай гончих , незаметно приотстал , что бы  в одиночестве заняться стихоплетством. Тем более, что Томас де Триккор просил написать что-нибудь политическое.
Вот и ехал Валентин, предоставив выбирать дорогу своему коню и бормоча под нос вирши.

Ложь и злоба миром правят,
Совесть душат, правду травят,
Мертв закон, убита четь,
Непотребных дел несчесть.
Мудрость учит в наши дни:
Укради и обмани!
Друг в беде бросает друга,
На супруга врет супруга
И торгует братом брат.
Вот какой царит разврат.
Что за времечко такое,
Ни порядка ни покоя
И Господень сын у нас
Вновь распят – в который раз!

Что ж, эти стихи должны понравиться Триккору!
Где-то далеко послышался крики и азартный лай собак. Видимо  добыча, (вернее жертва) была почти настигнута. Валентин пожал плечами. Сегодня быстро справились.
И стоило из-за этого разводить турусы? Нет, в который раз он убеждался, не зря он вступил  в тайное студенческое братство. Ох, не зря! И если им удастся…
Он резко оборвал мысли, тем более, что конь вынес его на поляну перед охотничьим павильоном. Там, в легоньком кресле  сидела молоденькая девушка и, мечтательно прикрыв глаза, подставляла лицо ласковым солнечным лучам.
Он спешился и подошел к ней.
- Лаура. Лаура де Осси, я восхищаюсь вашим пением! - Валентин узнал девушку, что так прелестно пела перед охотой .
- Ах, да, - Лаура подняла взгляд. - Благодарю.
- Почему вы здесь, а не со всеми? – Валентин присел рядом.
- Мальвина, - Лаура бросила взгляд на стоящую поодаль лошадь. - Ей не в привычку такие прогулки.
- Да, мисс, ваша лошадь не для охоты. Такая красивая…
- А вы... простите...
- Де Барна. Валентин де Барна, рад знакомству, - Он коснулся губами ее руки.- Быть может, вы позволите составить вам компанию?..


--------------------
Часто вы делаете то, что считаете нужным, но хоть убей не можете объяснить, зачем вы это сделали.
                                                                                                      © Стивен Кинг
Пользователь в офлайне Отправить личное сообщение Карточка пользователя
Вернуться в начало страницы
+Ответить с цитированием данного сообщения
Валентин де Барна
сообщение 23.07.2008, 20:25
Сообщение #14
Персонаж Игры
Неофит
*


Пол:
Сообщений: 4


Мир соткан из "если"...



30 число месяца Гребня.
Заповедный лес. Рунн. На пути домой.



Когда возвращались с охоты домой, Валентин де Барна старался не отходить от своей новой знакомой, уделяя ей может быть самую чуточку больше внимания, чем того требовал этикет. Впрочем, они не выделялись из общей массы охотников и охотниц, которые тоже, в большинстве своем  разбились по парам.
И в самом деле, почему бы и не поухаживать за «Синеглазым чудом», совсем не похожим на всех его знакомых  девиц. Лаура де Осси, мало того, что обладала незаурядной внешностью и приятным голоском, так еще и вела себя совершенно непосредственно, с толикой ребячливости и процесс ухаживания за девушкой, не перерастая во флирт, становился все больше похожим на увлекательную игру.  Но Валентин и не стремился покорить девичье сердечко. Он вел себя так, как ведут себя с друзьями и ровесниками. Он шутил, смеялся вместе с Лаурой, рассказывал разные истории и читал ей стихи, свои и чужие, и иногда ловил на себе искоса брошенный взгляд девушки.
Впрочем, флирта, как такового и не могло быть, поскольку оба они, и юноша и девушка, находились под присмотром важного старика Селестина, при котором, что уж  греха таить Валентин чувствовало себе немного сковано. Хорошо еще, что братец Лауры, Сезар де Осси,  гордясь своим званием Короля охоты ( еще бы не гордиться, если он первым настиг волка-трехлетку), ехал впереди всей охоты, сияя, словно начищенный золотой и не обращал внимания, что его сестра удостаивается внимания какого-то проходимца. Если бы не это, возможны были казусы.
Что касается прямого , как клинок шпаги, Селестина, то сначала он супил брови, узрев  свою внучку в компании юноши, но потом, когда узнал, что это наследник де Барна, соизволил даже улыбнуться. И теперь ограничивался лишь тем, что покряхтывал при особо вольных пассажах Валентина.

Те времена давно прошли.
Когда-то, бог свидетель,
Царили в мире заодно,
Любовь и добродетель.
Все в грех теперь погружено,
Любить грешно и жить грешно...

-  Знаете, - улыбнулся в усы  Селестин. – Вы смелый юноша.  Такие вещи говорить  при  совершенно незнакомом человеке. 
- Все говорят, что вы не мракобес,  ваша светлость граф  Селестин, а весьма просвященный и мудрый человек. –  поклонился  Валентин.
- Вы еще и льстец, юноша!  Но ничего, в вашем возрасте положено проявлять уважение к страшим. Так, что оставьте мою внучку размышлять об  Исидоре де Полиекте  и уделите мне чуточку вашего внимания- граф де Осси кивнул молодому человеку, подзывая его к себе. – Скажите мне, почему вы избрали столь необычное для сына Барна занятие? По-моему еще никто из вашей семьи не проходил мимо ИКК. Вы же станет медиком, если я не ошибаюсь.
Валентин пожал плечами.
- Не чувствую в себе предрасположенным к военной службе, ваша светлость. Да и врач в наше время нужен не меньше, чем  офицер.
Селестин де Осси мимолетно нахмурился.
- От медикуса один шаг до колдуна и чернокнижника…
- Позвольте не согласиться, Ваша светлость. – горячо возразил Валентин. - Мы изучаем медицину по старым трактатам, и нашим и восточным, и  что за беда, если при помощи какого-нибудь слабенького заклинания сможем облегчить страдания несчастных? Но вот от «чернокнижия» мы стараемся держаться как можно дальше.
- Хорошо-хорошо, юноша, будем считать, что вы меня убедили. Но ответьте мне на еще один вопрос. Что думает нынешняя молодежь о сложившейся ситуации в стране?
Валентин задумался. Селестин де Осси был слишком  хитер, осторожен и коварен, что бы вот так в лоб задавать  вопросы  о политике. И как себя держать, кто бы подсказал…
- Знаете, Ваша светлость, я человек прямой и скажу в открытую – все  же решился Валентин. - Нынешняя политическая ситуация  молодежи не нравится. Не нравится позиция Флавио, не нравится, то, что власть в руках Иберо, не  нравится, что на окраинах вспыхнул мятеж…
Он говорил, а сам размышлял, а как собственно относятся к ситуации такие люди как Селестин де Осси, ветераны религиозных войн и патриоты родного герцогства, традиционно остающиеся вне политики.
Ответа не было. Пока не было…


--------------------
Часто вы делаете то, что считаете нужным, но хоть убей не можете объяснить, зачем вы это сделали.
                                                                                                      © Стивен Кинг
Пользователь в офлайне Отправить личное сообщение Карточка пользователя
Вернуться в начало страницы
+Ответить с цитированием данного сообщения
Изабелла Катена
сообщение 23.07.2008, 20:26
Сообщение #15
Звезда
Персонаж Игры
Неофит
*


Пол:
Сообщений: 5


Во славу дома Иберо!



1 число месяца Кинжала
День святых Калена и Киры
Рунн. Шенбрунн

         
          Хотя за окнами дворца бушевала гроза, внутри все было спокойно и безмятежно. Слуги делали последние приготовления перед грядущим балом. Изабелла еще раз прошлась по рядам выстроенных столов, проверяя – все ли безупречно. Да, все идеально. Она не заметила, как к ней подошла Беатрис с фрейлинами.
          - Все в порядке? – поинтересовалась императрица, тоже видимо озабоченная приготовлениями к этому вечеру.
          - В полном, моя милая, – графиня Катена посмотрела на племянницу. – Ты просто восхитительна.
          Императрица рассеяно кивнула и осторожно шагая, направилась в другой конец огромной залы вместе со стайкой своих приближенных, которые больше были похожи на разноцветных бабочек.
          - Забавно, – подумала Изабелла. Ей от чего-то вдруг стало грустно. Быть может, она скучала по Сальвадору, который в это самое время занимался смотром войск в Полонии. Те, завершив летнюю кампанию, должны были встать на зимние квартиры. Необходимо было проверить, в достатке ли провианта и обмундирования – ведь оголодавшая и раздетая армия много не навоюет. Первый маршал должен был вернуться к концу этого месяца, а до тех пор она одна. Что ж – Изабелла оставалась Иберо, а те с легкостью переносят все невзгоды.
          Графиня подошла к зеркалу и попробовала улыбнуться. Хорошо. Никто и не скажет, что на сердце камень. В отражении она заметила дона Гусмана, графа Бальтадера, тот в ответ склонил голову в приветственном жесте. Похоже, граф тоже чем-то опечален. Она подошла к нему.
          - Ваша Светлость.
          - Графиня. – Бальтадера сделал шаг к ней поближе. – Как Ваши дела?
          - Все отлично. А Ваши? – Изабелла аккуратно присела на один из стульев.
          - Великолепно, – мрачно ответил Гусман-Мендес. – Кого мы будем иметь честь сегодня увидеть?
          - Прибудет герцог Барна с сыном, герцог Анфра с сыновьями, графы Бекур, Бре, Граншо, Греви, Оши, Собль и Эркэ с сыновьями и дочерьми. Кроме того, граф Сен-Арто обещал быть. Разумеется, будет граф Алэа и граф Умбра. Граф Умбра собирается представить свою дочь ко двору, вероятно, она станет одной из фрейлин. Вы меня слушаете?
          - Да, да. Конечно. – Бальтадера смотрел в одну точку. – Извините, я просто задумался. До меня доходят странные вести. В Экилоне и Варилоне какие-то беспорядки. Доносят о собирающихся и вооруженных группах людей, о том, что кто-то распространяет ложные слухи о том, что мы проигрываем войну. Я чувствую здесь руку нашего флавийского недруга, но куда он нанесет удар?
          - Флавийское коварство вошло в поговорку, – заметила Изабелла. – Хорошо, что вскоре со всем этим будет покончено.
          - Надеюсь, – граф встал со стула. – Как я вижу, прибыл канцлер. Извините, мне нужно с ним обсудить численность столичных гарнизонов.
          - Разумеется, – графиня Катена пошла дальше. Да, дворец здорово изменился – не только интерьеры и люди стали другими, но сам дух. Казалось, под сводами дворца реет нечто новое, созвучное установившемуся здесь благочестию. В такие минуты хотелось верить, что Империя, обретя единство в Императоре, обретет единство и в вере.
          Слишком долго длился этот раскол, порожденный безумием Гольцера – мог ли кто-нибудь предполагать, что спор из-за отпущения грехов породит вековой кровавый кошмар? Ересь, порождение Лукавого, словно чума, поражала все новые и новые страны. Они пытались бороться с этой заразой, но все было бесполезно – упрямцы продолжали цепляться за свои заблуждения. Нет, ересь страшнее чумы, ведь она не убивает тело, а убивает душу.
          Она и сама не заметила, как ноги принесли ее в часовню святого Валентина. Величайший из императоров, первый из них познавший свет истинной веры. Именно он впервые переселился на остров Сакрэ, уничтожив располагавшиеся здесь языческие капища. Когда была воздвигнута сама часовня, точно никто не знал, известно было только то, что она не раз перестраивалась в связи с веяниями архитектурной моды. Согласно правилам, настоятель часовни был личным исповедником Императора, но в свое время Александр сделал из этой должности еще один источник прибыли и каких только мерзавцев не видели стены этого священного места… до тех пор, пока в один из дней все не переменилось. Тогда порок был изгнан, лицемер-священник отправлен в ссылку просвещать дикарей в Нубии, а новым настоятелем стал отец Антониус, молодой священник из Ауралона.
          Изабелла прошлась вдоль пределов, осматривая статуи святых: Петра, одного из учеников Каспиана, покровителя лекарей и всех, помогающим людям в беде и болезни, Артура, другого его ученика, защитника и покровителя воинов и стражей, Симеона, третьего и самого любимого ученика, автора Книги Ответов, покровителя ученых, поэтов и строителей. Святые образы, знакомые с детства. Кто из детей, воспитывавшихся в экклесиатской вере, не просил слезно святую Лару о подарке? Кого из них не пугали гневом святого Никона в случае провинности? Святые и демоны, деревянные лики, фрески и росписи, картинки из книг – все это так было близко и знакомо…
          Другое дело – откровенцы. Голые стены храмов, которых и храмами-то назвать нельзя. Никаких изображений, статуй и прочего «идолопоклонничества». Унылые гимны, черные одежды и никаких улыбок. Еретикам не ведома радость спасения, они не понимают того, что эта жизнь – дар Божий, за который Господа надо благодарить весельем. У экклесиатов все в свое время, время всякой вещи, как говорят, есть время поста, но есть время и карнавала. Откровенцы смешали все воедино – и пост и праздник.
          Она остановилась у статуй Киры и Калена – святые супруги стояли вместе, держась за руки. На скамье остались какие-то следы – говорят, Константин проводил здесь много времени, молясь о даровании наследника. Дай-то Боже. У Александра, несмотря на его образ жизни так и не появилось детей, даже бастардов. Странно, ведь его мать Барна, а они отличались необычайной плодовитостью. Впрочем, возможно дело в отце – Константину XII было больше пятидесяти, когда он все-таки обрел наследника. Двух наследников, как оказалось… Если не считать эту девчонку-бастарда, дочь одной из скифских княжон.
          - Мир Вам, – нарушили тишину храма слова священника. – Это Вы, дочь моя… а я думал, Вы готовитесь к балу.
          - Все верно, – заметила Изабелла, повернувшись к священнику. – Но сейчас уже все готово, а праздник еще не начался.
          Она внимательно посмотрела на священника. Не смотря на то, что он совсем недавно преодолел тридцатилетний порог, выглядел он почти на десяток годов старше. Суровое лицо, пересеченное, словно каньонами, глубокими морщинами, упрямый плотно сжатый рот, колючие серые глаза… Весь этот облик не создавал впечатление доброго пастыря, каким Антониус на самом деле был. Насколько знала Изабелла, назначение это состоялось лишь благодаря Первосвященнику, который тем самым стремился уравновесить влияние Ордена Игнитиссов. Сам же священник принадлежал к Ордену Симеонианцев, как и умерший Руннский кардинал, чье место до сих пор оставалось вакантным.
          - Давайте пройдемся, – предложил Антониус. – Ничто так не радует меня, как интересная беседа…
          - Хорошо, – графиня вместе с ним направилась к выходу из храма. На улице свистал ветер, срывая последние листья со стоявших вокруг часовни деревьев, но настоятель, не обращая внимания на ненастье, направился в Императорский сад, Изабелле не оставалось ничего иного, как последовать за ним. Священник привел ее в розарий.
          - Вам ничто это не напоминает, Ваша Светлость? – он обвел окружавшее его пространство руками.
          - Нет, если честно. – Изабелла наклонилась над розой, источавшей райский аромат. На нее тут же нахлынули воспоминания – десять лет тому назад, Кастеллар, молодой еще Сальвадор с гитарой и цветами. Боже, как давно это было…
          - Наружи бушует непогода, но здесь тепло и тихо, – пояснил Антониус. – Как и в Империи: здесь во дворце – праздник, а снаружи – война. Но лишь тонкое стекло отделяет розы от осеннего холода…
          - Вы чего-то опасаетесь? – предположила графиня Катена. – Война идет за многие мили отсюда, мой муж и другие воины храбро сражаются за Империю. Вскоре они вернутся с победой, и тогда снова наступит мир.
          Настоятель лишь вздохнул.
          - Дочь моя… Вы не были на войне. Я был в одном из монастырей Ауралона, когда флавийцы нанесли один из своих первых ударов, и многие монахи были убиты лишь потому, что мы были экклесиатами. Сам копал могилы, отпевал и хоронил своих братьев. И молю Господа, чтобы эта война закончилась, но мне иногда кажется, что ураган придет и разрушит розарий. Эта битва идет не четвертый год, а уже целый век. Столетие прошло с тех пор, как кто-то решил пролить кровь брата своего, чтобы доказать, что его жертва угодна Господу. Наша правота, если она и была, уже давно погребена под виселицами и кострами…
          - Возможно, Ваши слова в чем-то справедливы, – согласилась Изабелла. – После того, как нам пришлось уйти из Коннланта, я тоже думала о том, почему Господь не даровал нам победы над еретиками. Нет, не потому что правы они, а не мы. Просто мы сами не праведны. Только сейчас мы стали меняться…
          - Вот видите, – приятная улыбка преобразила лицо Антониуса. – А мне говорили, что Вас ни в чем нельзя убедить.
          - Правда? – рассмеялась графиня Катена. – Я бываю упрямой, но лишь тогда, когда дело касается интересов моей семьи. Тогда я ни за что не уступлю.
          - Рад, что поднял Вам настроение, – священник направился к выходу из розария. – Возвращайтесь на бал, я тоже скоро приду…
          Изабелла еще раз посмотрела на цветы и певчих птиц, что, нахохлившись, сидели на жердочках. Где-то журчала теплая вода, благодаря которой в розарии не было холодно даже во время зимней стужи. Так умиротворяющее… но ее еще ждало множество дел, ведь скоро начнут пребывать гости.
          По пути обратно во дворец Изабелла вспомнила об Альбрехте. Вот человек, которому не помешала толика веселья. Когда они последний раз виделись, герцог Остаррики был мрачнее грозовых туч, раздосадованный срывом своего сватовства к девице Анфра, которая оказалась вовсе не девицей. Вскоре после коронации Динштайн удалился в свой горный замок, где и просидел эти четыре года, командуя войсками, и насколько поняла его Изабелла, читая его письма, он полностью разочаровался в доме Иберо. Сальвадор тоже несколько раз жаловался на несносный характер Альбрехта, игнорирующего все их военные планы. Печально… возможно, в этом есть и ее вина – ведь это она уговаривала его жениться на Агнессе, она говорила о том, что дом Иберо не забудет про Динштайнов, просила довериться Диего…
          Вторая Экклесиатская Лига ушла в небытие, так и не успев родиться, но теперь и сама Изабелла не очень-то верила в то, о чем они говорили тогда. Фабиус умер, так и не сумев реализовать своих планов, а вот действия графа Бальтадеры, которого Динштайн и Торнхейм ненавидели, дали кое-какой результат. Сочетая дипломатию и жесткие действия в случае необходимости, Гусман смог добиться подчинения. Его слушали, ему повиновались, ему были благодарны. Конечно, еще оставались отдельные смутьяны, и лишь доброта Императора, который желал быть милосердным, уберегала их от плахи.
          Она вернулась, когда зала уже была наполнена людьми, и хотя большинство гостей еще не прибыли, к ней тут же подошли побеседовать несколько старых знакомых, в том числе граф Умбра со своей дочкой, застенчивой пухлой девицей, но взгляд Изабеллы остановился на графе Бальтадера, который о чем-то беседовал с Октавиусом, ближайшим помощником сантэта Фабиуса. Похоже, речь шла о чем-то важном, Гусман морщился и хмурился, а игнитисс говорил о чем-то шепотом, но очень быстро. Еле-еле отвязавшись от настойчивого Лоренсо с его дочкой, графиня Катена направилась к говорившим.
          - Ваша Светлость. – Октавиус поклонился.
          - Ваше Преосвященство. – Изабелла с тревогой посмотрела на него. – Какие-то вести?
          Первый секретарь и помощник сантэта переглянулись.
          - Октавиус докладывал мне о беспорядках, – пояснил Бальтадера. – Схвачены зачинщики. Ими оказались купеческие старейшины. Причина – высокие налоги.
          - Мы тщательно добросили их и проверили их имущество, – заметил игнитисс. – Но никаких связей с Флавией не обнаружили. И здесь есть два варианта: или это просто мелкий бунт торгашей…
          - Или? – спросила заинтересованная Изабелла.
          - Или нас просто отвлекают от чего-то более значительного, – закончил Октавиус. – Ваша Светлость, – обратился он к Гусману. – Я предлагаю немедленно арестовать представителей семей Конарэ и Нортми.
          Бальтадера поморщился.
          - По какому поводу? Вы что – не помните, что Гетруда де Нортми – тетушка, а Анжелика де Конарэ – кузина нашего Императора? Знаете, какой шум поднимется? А громче всех будет шуметь наш канцлер… - он показал на Альфреда, который внимательно следил за их разговором с противоположной стороны зала.
          - Женщин можно не трогать, – предложил игнитисс. – Вы сможете получить Императорский приказ?
          - Нет, не сейчас, – скривился Гусман-Мендес. – Император хочет всеобщего примирения, как Вы знаете. И чтобы там не говорили – он вовсе не кукла, которую я дергаю за ниточки. Да, он малоопытен, его не учили править, и он слушает мои советы. Но не только мои. Если мы арестуем кого-то без достаточного на то предлога, у канцлера появится отличное оружие против меня.
          - Тогда  я прибегну к своим средствам, – тихим голосом предложил Октавиус. – Против этого Вы возражать не будете?
          - Нет, – кивнул Бальтадера. – Но я буду отрицать, что этот разговор имел место. Действуйте на свой страх и риск.


--------------------
Сегодня наш праздник сгорает свечой
Играй, музыкант, играй мне ещe.
Я больше тебя не прошу ни о чeм
Кончается праздник. Играй мне ещe!
Пользователь в офлайне Отправить личное сообщение Карточка пользователя
Вернуться в начало страницы
+Ответить с цитированием данного сообщения
Анастасия Глинская
сообщение 03.08.2008, 17:44
Сообщение #16
Молния
Персонаж Игры
Неофит
*


Пол:
Сообщений: 4


... прекраснее весны бывает только первая любовь ...



1 число месяца Кинжала
Скифия, Вышеград.


Громадная низкая луна окруженная голубоватыми облаками льет на землю свой странный холодный мертвенный свет. Он освящает небольшую деревянную церковь, могильные плиты, призрачно белеющие  саркофаги. Кругом стоит таинственная тишина.
И вдруг раздалось  лошадиное ржание, стук копыт, скрип колес кареты, появились темные фигуры всадников. Двое верховых в плащах спешились возле глубокой чернеющей ямы, вырытой возле кладбищенской ограды. Двери кареты распахнулись и из него выволокли извивающегося человека, связанного по рукам и ногам. Рот его, похоже, был заткнут, поскольку он  издавал мычащие звуки. Послышался звук удара, за ним второй. Связанный затих и только извивался. Фигуры,  при треугольных шляпах позвякивающих шпагах, подтащили жертву к яме и положили на край.
Третий, доселе не покидающий седла, тоже спешился. Пола темного плаща при этом откинулась, и блеснула золотая канитель на обшлагах военного мундира.
- Ну что, готовы? -  Луна отразилась на клинках обнажившихся шпаг. - За Скифию!
Три клинка пронзили тело жертвы.
Тело швырнули в яму. Приготовленными загодя лопатами споро завалили яму землей. Три фигуры, приплясывая, утрамбовывали землю и перебрасывались тихими фразами.
- Вот силен кабан попался. Целое ведро водки выхлебал, колдун проклятый, и хоть бы что! – говорил один из них, здоровенный малый, из под плаща которого виднелась кружевная рубаха. – Хорошо, хоть «ведмедя» налили под конец.
- А я, черт, пива с водой нахлебался, - жаловался второй, поменьше ростом и поуже в плечах. – Вот мерзость!..  Да вот еще, пока тащили, руку раскровянил. Видать о кольцо оцарапал. Во!
- Ну-ка, что за кольцо? – первый протянул руку и взял у напарника кроваво блеснувший в лунном свете перстень, и коротко хохотнул. – Ну все, Васька, быть тебе  теперь колдуном, это ведь какой-то магический перстень.
- Да ну-у…- протянул второй, насаживая перстень на палец. – Ерунда!
- Довольно, - бросил третий, в котором чувствовался командир.- Что вы как дети малые… Все, закончили, теперь исчезаем.
- Да ладно тебе, Николя. Давай в корчму к «Яру», а? Погуляем напоследок… пока мирные деньки стоят. А то кто знает…  Братики друг на друга зуб имеют, вот-вот  грянет.
- А, что можно. Это брат идея. Только если ты, Сашка, снова будешь из окошек  офицеров-северян  вышвыривать, я тебе сам вслед отправлю. Ну, Николя, шагом арш?  Или может к Амалии направимся, а, майор? Как раз время…
- Довольно,- Третий, что имел облик и черты командира обозрел обоих и ядрено послал их  туда, куда они вряд ли собирались, да и не знали толком, где такое местечко находится. Хоть и отправлялось туда предостаточно народу. – Расходимся. И молчать у меня, про нынешние дела.
После такого афонта, обоим оставалось сыграть ретираду, и они, переглянувшись, направились к лошадям.
- Дурит Коля, право слово, - сказал высокий своему сотоварищу, когда они отъехали.- Сие ему несвойственно.
- Дурит, - согласился тот. – Да как же тут не дурить, когда на кону Скифия. Настя Глинская барышня умная и смелая, да ведь барышня. Вот и приходится нашему Раевскому за двоих действовать. Мы сейчас к «Яру» а он наверняка к ней направился. Докладывать.
- Ну пусть докладывает, - снова хохотнул высокий, поручик гренадер Сашка Долгорукий.- А потом и раскладывает…
- Ну, нет, - в том ему ответил Василий Плещеев. – Анастасия Глинская это тебе не фрейлина, какая-нибудь, ее силком в кровать не уволокешь. Тут по-человечески надо.
- Думаю, они сами разберутся.- Долгорукий посерьезнел.- А наше дело солдатское, бей, кого укажут! Кто у нас на очереди после Беспутина? Братики или еще кто?

И были свечи , был пылающий камин. И горело золотое шитье на мундире офицера, сидевшего у ног девушки.
- Анастатсия, мы это сделали. Теперь от докуки с Беспутиным  мы  избавились и смею надеяться ни одна живая его душа не найдет. Исчез, как ты и повелевала, с лица земли. Вотт я сейчас тебе расскажу…
- Нет-нет , друг мой, я даже не хочу слушать об этом! Как могли какие-то преступники лишить жизни величайшего заступника Скифии! Как же мы без него теперь… - рука княжны легла на обшлаг гренадерского мундира. –Ты ведь меня понимаешь?..
- Понимаю, госпожа моя, - секунд-майор Николай Раевский прижал к губам узкую ладонь княжны Глинской. –  Какого дракона прикажешь бросить к твоим ногам?
Анастасия улыбнулась.
- Теперь, друг мой, перед нами мои братики… И Флавио!


--------------------
Будь осторожна,когда молчишь о чем-либо, потому что ты можешь получить именно то, о чем просишь...
Пользователь в офлайне Отправить личное сообщение Карточка пользователя
Вернуться в начало страницы
+Ответить с цитированием данного сообщения
Катрин де Тюрель
сообщение 07.08.2008, 8:38
Сообщение #17
Кошка
Персонаж Игры
Неофит
*


Пол:
Сообщений: 9


Вперед!



5 число месяца Кинжала.
Экилон. Бирло.


          Катрин, болтая с торговкой, в тоже время напряженно оглядывалась – она знала, что за ней следят. Их действия не прошли незамечено для властей – и теперь вновь начиналась эта игра в кошки-мышки, разве что теперь роли поменялись. После того, как она встретилась с купцами с юга провинции, которые были откровенцами, и которым не нравилось происходящее в стране за ней начали слежку. Торгаши готовы были давать деньги, очень неплохую сумму, кроме того, они могли предоставить несколько сот человек под ружье, поэтому было жаль упускать такую возможность. К несчастью, перед тем, как Катрин должна была вернуться в замок герцога Конарэ, ей еще нужно было передать важные документы одному человеку.
          - Не столь уж вы и всесильны. – Катрин усмехнулась про себя. – Если, даже обладая властью, вы все равно остаетесь крысами.
          Эти двое не были профессионалами… или же просто дали ей себя обнаружить. В любом случае, избавиться от хвоста не составит проблем. Графиня ван Эйхоорде последний раз оглянулась на своих преследователей, а затем юркнула в ближайшую открытую дверь. Не обращая внимания на крики находящихся внутри, быстро поднялась по лестнице ведущей на второй этаж, затем в одну из комнат, мимо раззявы напяливающего на себя чулки, к окну. Ударом распахнула ставни, выбралась на крышу, прислушалась – снизу раздавались вопли, похоже эти двое все-таки решили проследовать за ней. Что ж, прогулка по крышам пойдет им на пользу. Она в один прыжок преодолела расстояние до ближайшей мансарды, подтянулась, осторожно пробежала по скользкой черепице, снова перепрыгнула, схватилась за трубу, вновь подтянулась, оглянулась – так и есть, соглядатаи неумело взбирались на ближайшую крышу. Помахала им ручкой – и продолжила свой путь, благо в подобных городах дома располагались близко друг от друга, а ее акробатические навыки, приобретенные еще в детстве, никогда ей не отказывали.
          Похоже, преследователи отстали. Пробежав еще несколько крыш, Катрин, сделав кульбит, приземлилась в кучу сена, затем встала и, отряхнувшись, огляделась. Маленький дворик. Здесь никого не было, кроме черной кошки, которая следила за незваной гостьей своими зелеными глазами. Еще раз, проверив документы, засунутые под корсаж, а заодно и пару пистолетов за пазухой, она подошла к дверям. Те, конечно же, были закрыты, правда всего лишь на засов.
          - Спешишь? – раздался насмешливый голос откуда-то сверху.
          Катрин немедленно развернулась, выхватывая пистолеты. Вот, черт… Кто-то все-таки ее выследил. Однако, наверху никого не было видно. Следя в оба, она обошла дворик по кругу, но так и никого не увидела.
          - Спешу, – наконец призналась Катрин, рассчитывая, что незнакомый голос вновь проявит себя.
          - Поспешишь – людей насмешишь, – немедленно последовал ответ.
          - А ты кто? – спросила Катрин.
          - Женевьева де Морле. – представился голос. – Ловлю пташек.
          Эйхоорде вздрогнула при звуке этого имени. Морле – это означало смерть. Она не знала, каким образом на свет выползло очередное змеиное отродье, но все ее чувства говорили об одном – это правда.
          - Испугалась? – все также насмешливо спросила Женевьева. – Многие, очень многие пугались… Молили о прощении, громко каялись. Жаль, не всех успела я достать… например, вашего Черного герцога…
          - Не смей произносить его имени, тварь! – Катрин пришла в ярость. – Пусть у тебя язык отсохнет, мерзавка!
          Та только расхохоталась. Эйхоорде после сама не помнила, как ей удалось взобраться обратно на крышу, вроде она вскочила на бочку, затем на карниз… В висках точно стучало молотом, на глаза упала красная пелена, а время растянулось словно еще неостывшее стекло в руках стеклодува… Все было точно также, как тогда в Скифии… <i>Она почувствовала, как ее переполняет сила. Та сила, про которую она так долго и много читала, которую так тщательно изучала. Написанное в свитках, запомнилось. Сила должна принадлежать ей. Рой голосов заполнил разум. Действуй, приказывали они.</i>
          Худая сероглазая блондинка лишь тонко вскрикнула и попыталась закрыться руками от синего пламени, ударившего ей в лицо.
          - Не на ту птицу напала! – крикнула Катрин, перепрыгивая на очередную черепицу. Впрочем, ей уже было не до того – сила, сила несла ее вперед. Она сама не помнила, как выбралась из города и наступила ночь. А может, ей это просто показалась – она видела тьму, как в новолуние, слышала странные песнопения и готова была поклясться, что в окрестностях Бирло не найти таких необычных холмов. Остановилась Катрин, только когда прибежала к какой-то незнакомой деревушке, в которой был трактир, и где ей удалось приобрести коня.
          Странно, она не вспоминала о той ситуации в Скифии с тех пор, как вернулась – ведь сразу появилось множество других проблем: сперва ей пришлось расстаться с украденной стрелой – ее банально стащили, когда она пробиралась через Брамер. Вор был очень ловок, но откуда он узнал, что эта бесполезная с виду вещь, на самом деле обладает величайшей ценностью?
          Пропажа обнаружилась, когда было уже слишком поздно, кроме того, на ее след стали брамерские ищейки, и Катрин готова была поверить в Господа, когда впереди показались стены Мулюза, и она поняла, что вернулась в Нортми. Радость была не долгой – в первом же трактире она узнала о смерти того, кто был дорог ей больше жизни, и вот тогда Катрин поняла, что значит очутиться в аду. Первым желанием была месть – и она прикончила с десяток игнитисовских шпионов, следивших за ней, но вскоре поняла, что одной ей со всеми не справиться и не достать заказчиков этого подлого убийства.
          В Рунне ее ждало лишь пепелище – еще одно разочарование. Ходили какие-то странные слухи о том, что Черный герцог, чудесным образом спася, инсценировав свое убийство, и теперь наносил удары по игнитисам и иберийцам из темноты, но это были лишь фантазии отчаявшихся откровенцев, которые удирали из этого проклятого города. Катрин провела несколько ночей, пытаясь найти хоть кого-то из сослуживцев, но поиски ни к чему не привели. Она возложила цветы на могилу своего любимого и покинула Рунн.
          Ее путь лежал в Коннлант, где по слухам собирались бывшие СИБовцы. Шла война, и найти кого-то в этом хаосе было не просто, но она смогла… знала, что их приютит Экеен. Старый лис, прозванный «молчаливым», ухитрялся проигрывать сражения, но в итоге выигрывал войны. Им пришлось взорвать плотины, но цена была уплачена не напрасно – те из иберийцев, кто остался жив после этого рукотворного потопа, сразу заговорили о мире – и мир был подписан, скрепя сердце, Катена вывел свои войска и отправился на восток – сражаться против Флавио.
          Все они понимали, что это лишь передышка, и поэтому, посоветовавшись – решили покончить с иберийцами. Это было не просто, но иного пути не было. Нужно было собрать всех, у кого есть свои счеты с Иберо и нанести один, но мощный удар. Вместе с Йоханом ван Экееном, они занялись планированием – и тут им большую помощь оказал Эдвар, племянник Черного герцога. Очень сильно изменившийся после отъезда из Рунна, он стал совсем другим человеком, в чем-то похожим на своего дядю.
          Катрин и сама не поняла, когда в ней проснулось это чувство – но однажды утром она осознала, что любит Эдвара де Нортми всем сердцем – и, похоже, это чувство было взаимным. Свадьба не заставила себя ждать, а Экеен, как штатгальтер Коннланта, даровал графство Эйхоорде.
          Они стали сосредоточивать все силы, связались с Флавио, но этого было мало – и тогда они вспомнили об одном из последних желаний Черного герцога, который хотел, чтобы его дочь Анжелика вышла за герцога Конрада де Конарэ. Возможно, старик предвидел гораздо дальше, чем кто-либо, так как помощь Синего герцога, была отнюдь не лишней. И тогда Катрин и Эдвар сели на корабль и прибыли в Экилон.
          Когда они рассказали о плане, Анжелика была против, а вот Конрад сразу согласился и предоставил им все силы и средства, которыми сам располагал. Наибольшую помощь, оказал один из его вассалов, граф Осси, обладавший возможностью снарядить целую армию – главным образом за счет своих многочисленных внуков и их приятелей. Они связались и со многими офицерами Имперской армии, как сочувствующих откровенцам, так и просто не любящим иберийцев, благо таких среди жителей центральных областей было очень много.
          Однако, наибольшую помощь могли оказать Барна, которые пока предпочитали выжидать… Впрочем, Йохан предполагал, что у Альфреда, канцлера Империи, всегда наготове был запасной план, и что если чаша весов будет клониться на сторону восставших, то Барна встанут на их сторону, если же фортуна улыбнется иберийцам, то Альфред и его многочисленные родичи сделают вид, что они тут не причем.
          Ну, и конечно, следовало понимать, что ничего не удастся сделать без народной поддержки – но тут никаких проблем не было, возмущение уже давно зрело, недовольство накапливалось – всем осточертела эта война, постоянно увеличивающиеся налоги, хамство и презрение иберийцев, которых было очень много, как и в самом Рунне, так и в крупных городах. Самые старые из жителей центральных герцогств еще не забыли времена религиозных войн, когда солдаты Хосе Иберо, выжигая и грабя все на своем пути, шли к Рунну, а самые молодые просто не привыкли к такой наглости – и даже запрет на дуэли не мог помешать ежедневным ссорам и схваткам с иберийцами. Бунт мог вспыхнуть в любой момент, но без поддержки и координации он обречен на провал.
          В замок Конарэ она прибыла только на рассвете, уставшая, голодная и с головной болью. Эдвар беседовал о чем-то с герцогом, похоже, они играли в шахматы, а Анжелика, как всегда, занималась детьми. Катрин, махнув рукой, поплелась спать.
          Проспав до полудня, она проснулась в отличнейшем настроении, хотя не помнила, что ей снилось. Однако, хотелось работать, и, быстро перекусив ветчиной и овечьим сыром, графиня Эйхоорде отправилась в библиотеку, которая слыла крупнейшей после императорской, университетской, ауралонской и флавийской. Тем более, сюда перевезли множество книг из Нортми.
          Она сразу отобрала заинтересовавшие ее книги – вначале «Наставления» Освальда Тинрийского, «Демонологию» Йозефа фон Шпрута, затем «Аксиомы» Неоклита, «Аль Азиф» Абдулы Аль-Хазреда, запрещенные «Тайны Червя» Тэрция Сибелиуса, «Пикатрикс» Масламы бин Ахма Аль-Магритита, ну и, конечно, «Изумрудную Скрижаль» и «Зогар». Подумав, она захватила «Рассуждения о параллельных» Бруа и «Об обращении небесных сфер» Редери. Хорошо, что сюда не было хода инквизиции, а то бы герцогу Конарэ пришлось ответить на множество вопросов – таких же, какие были заданы магистру Ордена Клинков, когда никонианцы конфисковали орденскую библиотеку. Все-таки гримуары и еретические трактаты – неподходящее чтение для благочестивого дворянина, но эти книги были собраны исключительно с целью получения знания.
          Катрин уже работала со свитками во время плена в Скифии, тогда ей казалось, что она подошла к чему-то грандиозному, новому открытию, которое перевернет мироздание, но сейчас она скорее запуталась, чем что-то понимала. Поток силы, о которой она говорила с Беспутиным, за эти четыре года возрос в шестикратном размере. Быть может, в этом виновны «печати», как когда-то предположила она? Но, если предположить, что каждый раз сила возрастает на порядок, то получается кто-то за короткое время «снял» шесть «печатей»? Вряд ли это случайность, значит есть кто-то, кто ведет за ними охоту, кто-то, кто знает больше, чем она… Жаль, тогда она не смогла потолковать с этим «Ашзером», он явно многое знал…
          Теперь она решила провести небольшое исследование, попробовав найти сведения о нахождении «печатей» в древних трактатах и узнав, как повлияет их уничтожения на свойства «небесных сфер», что можно будет сделать и чего нельзя. Первые же попытки анализа дали потрясающие результаты – оказывается, множество авторов писали о «печатях», но просто называли их разными именами. Сходились в одном – печатей было двенадцать. Это сразу натолкнуло ее на мысль, но Катрин еще долго пыталась поймать ее за хвост, наконец, она догадалась, чуть не закричав «Эврика!» «Двенадцать печатей» – двенадцать месяцев. «Скифская стрела» и месяц стрелы. Древние все знали об этом, но знания забывались и терялись, однако, осталось множество подсказок – кто-то не хотел, чтобы об этом забыли окончательно. Теперь задача упрощалась – нужно лишь понять, где находятся эти предметы – медальон, фибула, ожерелье, полотно, кинжал, брошь, перстень, гребень, игла, узел, чаша и стрела… правда девять из них уже уничтожены, судя по всему.
          Важным было и научиться манипулировать этой силой, чтобы она не приходила к Катрин, когда та в ярости или в испуге, а лишь по ее желанию.
          Графиня Эйхоорде попробовала сосредоточиться и вспомнить свои ощущения в тот момент. Пламя, ярость, страсть… или же… холод, коварство, затаенные желания… и еще… молнии, уверенность, мудрость… Она закрыла глаза…
          - Чаша полна воды, – раздался детский голос совсем рядом. Катрин испугалась и вздрогнула. Рядом стоял ангелочек с черным котом на руках. Этьен… де Конарэ.
          - Что ты сказал? – ласково спросила Картин.
          - Чаша, – выпустив кота из рук, показал малыш. – Там вода, капает. Когда дождь льется.
          <i>Она смотрела на чашку с водой, в которую падали капли дождя, просачивающегося с крыши. Эту чашку специально поставили здесь, чтобы вода не заливала пол, и после прошедшего дождя, она наполнилась больше, чем на половину. Закат красил воду в багрянец, и в какой-то момент ей показалось, что это кровь…
Когда-нибудь эта чаша переполнится… И вода, ставшая кровью, хлынет всесметающим потоком… Не оставляя ничего и никого на своем пути… Кто может с уверенностью предсказать, когда это произойдет? Лучше и вовсе не жить, потому что это может случиться в любой момент, и тем, что будет жить в те дни, мертвые не позавидуют…</i>
          - Ах, вот ты где, – раздался голос Анжелики. – Не мешай тете читать…
          Герцогиня Конарэ, подхватив годовалую дочку, схватила за руку сына. Как же очаровательно они выглядели, и Катрин невольно залюбовалась ими. Давно ей не приходилось видеть счастливых людей, а дочь Черного герцога была искренне и по-настоящему счастлива.
          - Он не мешает, – улыбнулась Эйхоорде. – А Вам повезло, верно?
          - Да, – призналась Анжелика. – В Рунне я была очень несчастна, но здесь все иначе – другое небо, другие люди. Многие думают о Конраде плохо, но на самом деле он просто человек со сложной судьбой, как и все мы. Господь милосерден и он дает нам возможность искупить свои грехи, важно только сделать правильный выбор. Мой муж его сделал.
          - Как и мой, – согласилась Катрин. – Эдвар тоже изменился.
          - Да и очень сильно, – рассмеялась герцогиня Конарэ. – Вы на него хорошо влияете, наверное. А что Вы читаете?
          - А, эти книги… - смущенно призналась Эйхоорде. – Меня больше интересует история их написания, а не то, что в них написано.
          - Понятно. – Анжелика отпустила Этьена, и тот снова куда-то убежал. – Просто вот о чем я подумала: моя мать в них хорошо разбирается, может Вам стоит поговорить с ней, она может рассказать много интересного.
          Катрин лишь хмыкнула про себя. Перспектива встречи с «соперницей», которую она когда-то очень сильно ревновала к Черному герцогу, ее вовсе не прельщала, хотя Гертруда де Нортми и вправду могла разбираться в древних фолиантах. Смешно, но эта герцогиня, наверное, ни о чем и не догадывается, так что – возможно, овчинка стоит выделки.
          - А она не думает Вас навестить? – через какое-то время спросила Эйхоорде.
          - Она пишет, чтобы я ее навестила, – рассмеялась Анжелика. – Видать у нее много дел, все-таки она управляет целым монастырем. Если хотите, можем вместе съездить?
          Катрин обещала подумать.


--------------------
Ты не знаешь как сходят с ума,
Как вода разольется точь в точь.
Самый звонкий крик - тишина,
Самый яркий свет - ночь.
Пользователь в офлайне Отправить личное сообщение Карточка пользователя
Вернуться в начало страницы
+Ответить с цитированием данного сообщения
Конрад де Конарэ
сообщение 06.11.2008, 14:55
Сообщение #18
Бес
Персонаж Игры
Неофит
*


Пол:
Сообщений: 23


Любовь зла! И я тоже...



Две ночи кряду эти офицеры,
Бернардо и Марцелл, неся дозор,
В безжизненной пустыне полуночи
Видали вот что. Некто, как отец ваш,
Вооруженный с ног до головы,
Является и величавым шагом
Проходит мимо. Трижды он прошел
Пред их замершим от испуга взором,
На расстоянии жезла; они же,
Почти что в студень обратясь от страха,
Стоят, храня безмолвье. Это мне
Они поведали под страшной тайной.
На третью ночь я с ними был на страже;
И, как они сказали, в тот же час
И в том же виде, подтвердив все точно,
Явилась тень. Я помню короля:
Так схожи две руки.

         
         
29-30 кинжала месяца Кинжала
Экилон. Замок герцога Конарэ и окрестности

         
          В этот хмурый осенний вечер, за два дня до месяца Броши, ненастье разыгралось вовсю – ветер, словно дикий зверь, хрипел и ревел, ломая ветки, срывая последние листья с деревьев, а лишь стемнело, хлынул дождь стеной – небеса заволокло густыми и низкими тучами, черными, словно кляксы нерадивого школяра в его тетрадях, да и дороги развело окончательно, видимо, уже до первых заморозков, кои по народному поверью ударяют сразу после Дня Всех Святых, что приходится на первый день месяца Броши. В чем-то даже обрадовавшись непогоде, народ в Экилоне забился по тавернам да кабакам, поближе к горячим очагам и глинтвейну.
          Над родовым замком Конарэ тоже пронеслась эта буря – слуги закрыли ставнями окна, дабы свирепый ветер не побил стекла. Огонь в каминах запылал еще жарче – отгоняя холод, зажгли и свечи, чтобы было не так темно. Народу в замке было немного – Эдвар с женой уехали в Нортми по каким-то своим делам, многие из слуг заночевали в Бирло, решив, что возвращаться себе дороже – еще заплутаешь по пути, Лукавый обманет, заведет в чащу, где и сгинешь.
          Поэтому, когда Анжелика уложила спать детей и вернулась в главную залу, там она застала только Конрада, с очередным бокалом в руке. Между супругами кошка пробежала еще с самого приезда кузена и начала заговора, но в этот день герцогиня Конарэ, уставшая и несколько испуганная, решила посидеть вместе с мужем, тем более на того снова нашло его философски-безмолвное состояние, когда он мог днями просиживать в кресле, ни с кем не разговаривая и лишь мрачно глядя в пустоту.
          Конрад словно очнувшись от забытья, пристально разглядывал свою очаровательную супругу, но все также продолжал молчать. Та, не потеряв всю прелесть юности, но, став с рождением детей лишь красивее, была крайне изящна, неброско, но со вкусом одета и, конечно же, очень благовоспитанна, что герцога скорее веселило, чем раздражало. Но, как известно, все бриллианты нуждаются в огранке.
          - Милая моя. – Анжелика тут же подняла глаза, чему-то смущенно улыбнувшись.
          Не спеша, Конрад налил два полных бокала шипучего экилонского, и, встав с кресла, вплотную подошел к жене.
          - За успех, – предложил тост Конрад. – Пьем до дна, – и залпом опрокинул бокал.
          Несколько ошеломленная Анжелика не став спорить, выпила все несколькими крупными глотками, тут же расплывшись в обольстительной улыбке. Коварное игристое – вроде бы и выпил немного, но голова кружится и сам становишься как будто легче, а ноги сразу просятся в пляс. Супруги обменялись томными взглядами.
          Конарэ подхватил жену на руки, усадив себе на колени и задрав пышные юбки повыше, обнажив две прекрасные ножки. Страстно целуя уже захмелевшую даму, он проворно отогнул корсаж, освобождая прелестную грудь с розовыми сосками. Анжелика попыталась сопротивляться, больше ради приличия, чем, в самом деле, этого желая. Отдавшись страсти, они быстро избавились от лишнего белья, разбросав по зале, как и остатки платья, так и камзол самого Конрада – так что сюртук оказался в одной стороне, а штаны совсем в другой. Подарив супруге еще один страстный поцелуй, герцог водрузил ее на стол, сбросив с него остатки трапезы. На замок опускалась ночь.
          На утро, Конрад, как и собирался, отправился на охоту. Не смотря на сильный холод, такой, что даже лужи покрылись тонкой пленкой льда, он и его немногочисленные сотоварищи из местных дворян, выехали в ближайший лес, чтобы загнать парочку оленей. Настроение у всех было неважное, впрочем, все рассчитывали повеселиться и развеять осеннюю грусть. Конрад и сам не заметил, как углубился далеко в чащу, преследуя зверя, а когда обратил внимание на то, что уже не слышит крики остальных – было уже поздно. Здесь, вдалеке от опушки, на слабо протоптанных дорожках, висел густой, словно сметана, туман. Нервно усмехнувшись, Конрад попытался определить направление – похоже, надо было ехать на север, и тогда он окажется у речки, с заброшенной мельницей – а оттуда уже будет недалеко до ближайшего села и большой дороги, ведущей к нему в замок.
          Прошло несколько часов, а лес и не думал кончаться – наоборот, он уже с трудом пробирался сквозь заросли, опасаясь провалиться в подмерзшее болото. Наконец, он набрел на огромный овраг, весь затянутый молочной белизной, ни дна, ни краев, ни противоположной стороны видно не было. Конрад еще несколько раз чертыхнулся про себя, но делать было нечего, пришлось слезать с коня.
          Да и земля тут была странная – вязкая, разбухшая от дождей глина, на которую стоило только ступить – и нога уходила по щиколотку. Герцог Конарэ, найдя наиболее пологий край оврага, осторожно попробовал спуститься вниз – и, поскользнувшись, съехал на самое дно, к большому счастью, ничего не сломав, а лишь извозившись в грязи. Но не падение стало причиной его шока – навстречу ему, прямо из тумана вышел Этьен де Нортми, словно не умиравший четыре года тому назад.
          Черный герцог протянул ему руку, Конрад, не без некой внутренней дрожи, сжал ладонь и позволил дяде помочь ему встать. Рука была холодна, как лед.
          - Неожиданная встреча, право, – только и смог сказать герцог Конарэ, впрочем, через какое-то время он усмехнулся и пошутил: - Ну и какими вы к нам судьбами?
          Призрак мрачно посмотрел на него.
          - Лишь один день в году дано нам право встречаться с живыми и говорить, – наконец, пустился в объяснения Этьен. - Я долго ждал нашей с тобой встречи и мне многое надо успеть сказать. Я уже долгое время наблюдаю за всеми вами, Конрад – и как ты мог заметить, старался направлять тебя – во снах, смутных ощущениях и прочем – во всем, чего я могу касаться по праву крови, как близкий родич.
          - Премило, – ответил Конрад. – Я-то думал, что ж Вы мне так часто снитесь – и все с наставлениями какими-то.
          - Не будь шутом, – оборвал его Черный герцог. – Все это очень серьезно.
          - Это все от нервов. – Конарэ уселся на поваленный ствол. – Вы выпрыгиваете на людей из тумана, и потом еще чего-то хотите? К счастью, меня сложно испугать, иначе бы ваша очаровательная дочурка сегодня овдовела. Но все же как-то не по себе. А, что – значит «там» и вправду что-то есть?
          Этьен кивнул.
          - Вот неприятность вышла, а я-то и не верил никогда, – Конрад снова рассмеялся. – Ну да, и Лукавый с ним. Это значит, вы меня сюда завели?
          - Я. – ответил Черный герцог. – Возможно, ты прав. Я все время забываю, о том, что я мертв. Этот глупец, сантэт игнитиссов, Фабиус, тоже испугался – хотя я всего лишь хотел расспросить его. Но дело не в этом. Слишком многое я узнал, лишь после смерти – в то время, как мне следовало быть внимательнее при жизни.
          - Несомненно, – согласился герцог Конарэ. – Проспали заговор Иберо. Теперь всем нам несладко пришлось – и все по вашей невнимательности.
          - Это дела земные, – отмахнулся Этьен де Нортми. – И неважно, кто будет править сейчас или через двести лет. Есть вещи поважнее – куда уж важнее. Монбар пытался предупредить меня, но я, как и ты сейчас, думал больше о суетном, о том, что сиюминутно, тленно.
          - Я весь во внимании, – вздохнул Конрад. – И что же там с вечностью?
          - Есть заговор. – Этьен скрестил руки на груди. – Думаю, можно назвать это заговором. Группа людей, ищущих древние, запретные, знания – и желающих получить всемогущество, силу под стать богам. И они далеко продвинулись по этой дороге – затаившись, действуя скрытно, манипулируя, им удалось уничтожить ряд предметов, которые называются «печатями». Эти печати издревле хранили мир от внешнего зла – и если все они будут сняты, миру придет конец.
          - Страшноватая сказка, – заметил Конрад де Конарэ. – Но я не раз слышал о подобном. И о конце мира.
          - Но это не сказка, – отрезал герцог Нортми. – Если бы я был внимательнее, то нашел бы доказательства еще при жизни. И поскольку я ошибся во многом, теперь приходится за это расплачиваться. Я могу влиять на близких мне людей, но теперь только ты и Анжелика готовы меня слушать – а ее впутывать во все это я не хочу.
          - Значит, придется впутать меня, – заметил Конрад.
          - Теперь у нас будут равные с ними шансы – и как они манипулировали и наблюдали скрытно, так и мы будем действовать в тайне, чтобы они не догадались о том, что ты знаешь обо всем. Задача проста – уберечь последние из «печатей». Боюсь, их осталось очень мало.
          - А кто эти загадочные «они»?
          - Их трое, но у них множество помощников. Всем руководят – моя жена, ее брат Жоффруа, и этот лже-кардинал Теодорус.
          - Уже не кардинал, – заметил герцог Конрад де Конарэ. – Конклав избрал его Первосвященником буквально на днях. Но как де вы ухитрились не заподозрить свою женушку?
          - Гертруда дьявольски хитра, – мрачно признался Этьен. – Хотя я всегда замечал за ней некоторые странности. Увы, в отношении своих близких мы бываем потрясающе слепы. А она с юности состоит в этом кошмарном культе. Жоффруа тоже совсем не тот, за кого себя выдает – и все они суть волки в овечьих шкурах, раз смогли провести всех.
          - Так что же мне делать? – спросил Конарэ.
          - Быть настороже. В нужный момент, я укажу на людей, которые смогут тебе помочь, – сказал Черный герцог, и, отступив на шаг назад, растаял в тумане.
          Конрад озадаченно замер на дне оврага. Через какое-то время, он поднялся на верх, и обнаружил, что прояснилось, на другой стороне была уже видна опушка и заброшенная мельница рядом с рекой. В метрах ста от места, где он стоял, находился и крепко сбитый деревянный мостик, через который местные жители переходи с одной стороны на другую.


--------------------
Господи!
Я не твой
Ближних я не могу любить
Трудно мне жить слугой
А хозяином мне не быть
Дай мне сойти с ума
Ведь с безумца и спроса нет
Дай мне хоть раз сломать
Этот слишком нормальный свет...
Пользователь в офлайне Отправить личное сообщение Карточка пользователя
Вернуться в начало страницы
+Ответить с цитированием данного сообщения

Тема закрытаОткрыть новую тему
2 чел. читают эту тему (гостей: 2, скрытых пользователей: 0)
Пользователей: 0

 



- Текстовая версия Сейчас: 28.03.2024, 17:10
Rambler's Top100