Осенняя сказка, ищу критиков для данного текста)) Опции

[Сьюзен Сто Гелитская]

Однажды в октябре мы с мистером Хиггинсом, моим другом, шагали по одной из главных улиц Хайтренда к некой таинственной особе, живущей на Хай-стрит,12.
- Ради всего святого, кто же ваша знакомая, из-за которой вы разбудили меня ни свет, ни заря?
- А вы что-нибудь знаете о миссис Аутсборн?
-Ну…-протянул я, перебирая в уме статьи своих коллег.- Любимая поэтесса бродяг и всего Хайтренда, борец за права детей. Отличная старушка, хоть и слегка тронутая.
-Я познакомился с ней в казино. Ей тогда везло, и, услышав о вашем затруднительном положении, она любезно согласилась помочь.
-И как же она это сделает? Напишет пару стишочков и я напечатаю их под своим именем?
-Гораздо лучше! – Хиггинс резко повернулся ко мне, и его  помятая шляпа оказалась прямо у меня перед глазами.- Она расскажет нам историю своей жизни, и вы выпустите книгу! Целую большую книгу! Это замечательно, Хитворк!
Он светился от счастья, как ребёнок. Рыжие кудри растрепались и торчали в разные стороны,  в улыбке не хватало, как минимум, пяти зубов. И все же передо мной стоял абсолютно счастливый человек.
И я из вежливости согласился.
До Хай-стрит было рукой подать, и вскоре мы с Хиггинсом стучали в ярко-зелёную дверь. Ответа не было. Мы позвонили в колокольчик. Опять тишина.
-Вы уверены, что миссис Аутсборн вам не приснилась?
-Абсолютно!- улыбнулся Хиггинс, глядя в небо.
Я недовольно отвернулся. Мой приятель - отличный малый, но иногда он не дружит с головой. Да что там говорить - почти всегда.
-Слава Республике! Трам - тилим и труль-ля-ля! – донёсся из-за двери бодрый старушечий голос, слегка заглушаемый скрежетом и пыхтением.
- Ну видите, - этот ненормальный ценитель поэзии улыбнулся ещё шире. – Миссис Аутсборн дома. А вы сомневались в здравии моего рассудка. – он поправил ярко-жёлтый галстук.
- Теперь я сомневаюсь в другом. – пробормотал я, прислушиваясь к грохоту за дверью.
Вдруг наступила тишина. Абсолютная, как любит говорить Хиггинс.
И тут дверь распахнулась.
На пороге стояла  самоходная коляска, нелепая настолько, что сидящая в ней старушка в ядовито-розовом смокинге и с папиросой в зубах  казалась лишь необходимым дополнением.
На минуту повисло напряжённое молчание.
Старушка извлекла из-под складок пледа огромные очки в роговой оправе и воззрилась на меня сквозь толстые стёкла.
-Да, Хиггинс, теперь я вижу, что ваш друг действительно в трудном положении.- наконец произнесла она.- Так одеваться может только очень бедный человек. Что ж, проходите.
И  с грохотом покатилась по коридору.
-Старушка точно чокнулась – прошипел я на ухо Хиггинсу.- Это отличный костюм, и даже почти не ношеный!
-Правда?- флегматично отозвался он.- А мне кажется, что вы в нем выглядите, как минимум, комично.
-Ну спасибо!- надулся я.
-Не стоит благодарности. - одновременно сказали Хиггинс и старушка.
И я почувствовал себя полным идиотом.

В гостиной нас усадили в глубокие кресла, и мне дали толстую пачку бумаги и замусоленный карандаш. Старушка закурила новую сигару, ещё толще прежней, и неторопливо начала рассказывать.
Я машинально стенографировал и думал о своём.
Вот уже год, как я живу в этом безумном мире. Однажды вечером я пожелал спокойной ночи жене и дочери, а проснувшись, обнаружил себя сидящим на булыжной мостовой незнакомого города. Я познакомился с Хиггинсом, и тот приютил меня у себя. Узнав, что у себя в мире я работал журналистом, он устроил меня в какую-то газетёнку. Добрый малый пытался заставить меня чувствовать себя как дома, но всё равно этот мир казался мне диким и сумасшедшим. Впрочем, там, где я жил, никому не пришло бы в голову приютить у себя бездомного оборванца. Потом газету закрыли, и я остался без средств к существованию. Но Хиггинс даже сейчас не отвернулся от меня, как отвернулись бы прежние мои друзья.
Я поднял голову и встретился взглядом со старушкой.
-Скучаешь по семье? – спросила она.
Я почему-то не удивился вопросу и кивнул.
Её лицо казалось очень молодым и мудрым. Карие  глаза смотрели на меня печально и всепрощающе, это лицо я уже где-то видел, когда-то очень  давно, может быть, в детстве…
- На иконе Богоматери. – Раздался позади меня голос, очень звучный и отчего-то тоже печальный.
Я повернулся и увидел Хиггинса.
Я не помню,что было потом. Возможно,я продолжил записывать поразительные истории, которые нам рассказывала Мария. Возможно,мы просто пили чай. 
Но я точно помню,что мне в душу закралась уверенность,что я нахожусь в Раю. Этим и объяснялась почти противоестественная доброта окружающих, и поразительная красота пейзажей, и многие другие вещи,для которых люди еще не придумали слов.
Начали бить часы. Отворилась их стеклянная дверца,  приглашающе  звеня.
Я шагнул к ней и обернулся:
-Я смогу сюда вернуться?
Хиггинс улыбнулся.
-Как только разберёшься с делами в своём мире. Я буду ждать тебя.
И я проснулся от жужжания кофемолки и топота детских ножек.
И вдруг понял, что сегодня обязательно схожу с дочкой в зоопарк.