Филипп Контамин - Война в Средние Века Опции

[Всадник]

Глава 1 Война в жизни общества

Начиная с последних лет XIII в. и до конца XV в. и далее, специалист по истории войн и армий имеет в своем распоряжении все более и более значительную и разнообразную документацию (конечно, неравномерно распределенную в географическом отношении), которая позволяет ему отвечать на большее число вопросов и даже (по крайней мере, для некоторых регионов или избранных проблем) делать какие-то выводы количественного характера.

Это увеличение числа источников обнаруживается не только в сфере литературы: на самом деле героические эпосы XII-XIII вв. уделяют практике войны и воинской этике не меньше места, чем рыцарские романы, новеллы, фарсы и сказки следующего периода. Но нарративные источники, все чаще использующие народно-разговорный язык, уже дают достаточно точные и подробные сведения, позволяя более конкретно и полно представить себе ход некоего сражения, перипетии какой-либо осады, приключения такого-то воинского отряда, подвиги такого-то военачальника. Более того, появляются дидактические трактаты, посвященные искусству войны, воинской дисциплине, организации армий. В качестве примера приведем трактат, который около 1327 г. Феодор Палеолог (1291-1338 гг.), второй сын Андроника II и Виолан-ты-Ирины Монферратской, написал по-гречески, а потом перевел на латынь, причем последняя версия, в свою очередь, была переведена на французский язык Жаном де Винье в конце XIV в. для герцога Бургундского Филиппа Храброго под названием "Сведения и наставления для государя, каковой должен вести войны и править большими землями" 1; "Древо сражений", своеобразный учебник по военному праву, написанный на основе трактата итальянского юриста Джованни ди Леньяно "О войне, о наказаниях и о поединке" (De bello, de represaliis et de duello) (1360 г.)  2, который бенедиктинец Оноре Бове, приор Селонне в епархии Амбрен и доктор канонического права, завершил в 1386-1387 гг. и посвятил юному Карлу VI 3; "Книга боевых и рыцарских деяний", написанная Кристиной Пизанской в 1410 г.  4; трактат середины XV в., сочиненный, возможно, Мерленом де Кордебефом, "о том, как бывают облачены воины королевства Франции, как пешие, так и конные"  5; трактат "Юноша", который Жан де Бюэй, "лев границ", как величает его Жорж Шатлен, написал (или велел написать) около 1460-1470 гг., чтобы подытожить свой долгий боевой опыт 6; "Беллифортис", где в начале XV в. Конрад Кизер описал военную технику своего времени и предложил несколько машин – плод своего воображения 7; и еще одна работа, близкая по характеру, испытавшая большое влияние давней традиции, восходящей к анонимному автору сочинения "О военном искусстве" IV в. н. э., – трактат "О машинах" (De Machinis libri X), который в 1449 г. написал Мариано ди Джакопо Таккола 8.

От этого периода сохранились также военные уставы и указы, иногда объединенные в настоящие своды: это "Устав наемных воинов" Флорентийской республики за 1369 г.; большой ордонанс, утвержденный Карлом V 13 января 1374 г. и считавшийся настолько важным, что в конце XV в. адмирал Луи Мале де Гравиль хранил его копию 9; военные ордонансы Карла Смелого, особенно тот, что был утвержден в церкви Санкт-Максимин в Трире в октябре 1473 г., и один экземпляр которого выдавался каждому капитану вместе с командирским жезлом; "Статуты, предписания и обычаи, каковые следует исполнять войску", утвержденные Ричардом II в Дареме 17 июля 1385 г. с "одобрения и согласия" Джона, герцога Ланкастера, сенешаля Англии, Томаса, графа Эссекса и Бекингема, коннетабля Англии, и Томаса де Маубрея, графа Ноттингема, маршала Англии, "Статуты и предписания, которые должны выполняться во время войны", утвержденные Генрихом V в 1419 г., существующие в латинском и английском вариантах; военный устав похода на гуситов, выработанный на Нюрнбергском рейхстаге 9-10 мая 1431 г., сохранился его французский перевод того времени; наконец, различные приказы и походные уставы, касающиеся действий войск швейцарских кантонов 10.

Известны и "экспертные оценки", такие, как адресованная Гильбером де Ланнуа в 1436 г. Филиппу Доброму 11 или составленная за год до этого сэром Джоном Фастолфом специально для правительства Генриха VI 12; в Италии – "Руководство войском и его обучение" Орсо дельи Орсини, герцога Асколи и графа Нолы, составленное в 1447 г. специально для Альфонса I Арагонского Великолепного 13, "Мемуары" Диомеде Карафы, также верного слуги Арагонского дома (1478-1479 гг.)  14, и небольшой трактат о войске, который Кьерегино Кьерикати в 1471 г. посвятил кардиналу Орсини 15. Очень содержательна и военная корреспонденция, например сохранившаяся переписка между Карлом VIII, Луи де Ла Тремуйем и разными капитанами во время бретонской кампании 1488 г.  16

Судебные архивы (во Франции – фонды парижского парламента и грамоты о помиловании, выданные королевской канцелярией) не только позволяют подсчитать количество мелких военных эпизодов и взглянуть на разные аспекты деятельности военных с точки зрения права и закона, но и дают точный социальный срез военного сословия. Даже в книгах записей нотариусов или письмоводителей есть перечни, завещания, акты о передачах, где сторонами-участниками являются воины.

Но, может быть, самая полезная и в то же время самая обширная документация – это финансовые архивы общественного и, реже, частного характера: бухгалтерские документы, составленные городскими, княжескими, королевскими властями, дают возможность узнать о принципах набора армии, о численности личного состава и ее изменениях, о расходах; позволяют разглядеть не только командиров, но и простых солдат; увидеть, как решались проблемы индивидуальной и коллективной экипировки и снабжения продовольствием.

Письменной документацией дело не ограничивается. Значение имеют и неписьменные источники. Важные результаты порой дают раскопки на полях сражений: так, в Алжубарроте (Португалия) обнаружены ямы, расположенные рядами или в шахматном порядке, которые, как предполагается, были вырыты в 1385 г. английскими лучниками Джона Гонта, возможно, для того, чтобы вбить колья и таким образом останавливать атаки кастильской кавалерии 17; обследование ям, куда были сброшены погибшие в битве при Висби (остров Готланд) в 1361 г., позволило, с одной стороны, оценить размеры людских потерь, а с другой – произвести полное научное исследование оборонительного вооружения 18. До нашего времени сохранилось немало городских стен, замков, цитаделей, укрепленных церквей, фортов, домов-крепостей, возведенных или перестроенных в конце Средних веков: стены Авиньона, Йорка, Ротенбурга и Нордлингена, замки Венсенн, Фужер, Сальс, Карлштейн и Та-раскон... Кроме того, из раскопок, из бережно сохраненных боевых трофеев (например, захваченных войсками швейцарских кантонов у Карла Смелого) 19 или из даров по обету, принесенных тому или иному храму 20, но прежде всего – из бывших императорских, королевских, княжеских собраний и коллекций сеньоров в довольно большом количестве до нас дошли шлемы, латы, щиты, части конских доспехов, мечи и различное древковое оружие, наконечники стрел, арбалеты и даже знамена. Сегодня все это в основном хранится в различных музеях: в Арсенале в Тауэре и собрании Уоллеса в Лондоне, Музее армии в Париже, музее Порт де Аль в Брюсселе, замке Святого Ангела в Риме, музее Штибберта во Флоренции, музее Армерия реале в Турине, музее Реаль армерия в Мадриде, коллекции замка Амбрас в Тироле и т. д. Также нужно отметить, что львиная доля сохранившегося оружия появилась после 1450 г. и характеризуется исключительно высоким техническим уровнем и художественным качеством, поэтому не дает полного представления об оружии, действительно использовавшемся простыми воинами на поле боя.

Кроме того, в Европе сохранились десятки артиллерийских орудий всех размеров и калибров, а также несколько ядер и лафетов.

Не менее богата иконография: сколько батальных сцен и изображений воинов на фресках, в станковой живописи, на миниатюрах, рисунках, гравюрах на дереве и меди, в изваяниях, особенно надгробных, ковчегах, статуях святых воинов, на витражах, изделиях из слоновой кости, рельефах, печатях и даже на монетах и медалях!

Несомненно, можно сказать, что это обилие источников относится не только к войне, но и ко всем областям человеческой деятельности; тем не менее, величайшая популярность военной тематики в широком смысле в искусстве конца Средневековья сама по себе показательна: трактаты о военном искусстве в XIV-XV вв. более многочисленны, чем дидактические труды по мореплаванию, сельскому хозяйству, производству тканей и даже по торговле; источники лучше освещают развитие военного костюма, чем штатского; в миниатюрах на одну сельскую сцену приходится множество изображений осад, конных поединков или полевых сражений; что касается большого объема финансовой документации о наемниках, то он свидетельствует о значимости войны в жизни и деятельности государств.

В самом деле, кажется, что в конце Средневековья война всей своей тяжестью навалилась на латинский христианский мир, и без того духовно дезориентированный, неспокойный и даже расколотый, раздираемый глубокими политическими и социальными противоречиями, с ослабевшей и расшатанной экономикой, демографическим спадом. Война в немалой степени способствовала этому долгому периоду упадка, но в то же время депрессия и сложные ситуации, в числе прочих факторов, связанных с войной, сами провоцировали конфликты – получается некий порочный круг, из которого Запад начнет выходить, постепенно и не в полной мере, только после 1450 г. Здесь достаточно напомнить о том, что два последних столетия Средневековья видели неистовства "Больших компаний" во Франции и Испании, "компаний" наемников в Италии, "живодеров" во Франции и на западе германского мира; на это время приходятся многочисленные военные столкновения, позволившие Шотландии укрепить свою независимость; Столетняя война; война за бретонское наследство; походы Филиппа Доброго и Карла Смелого, повлекшие за собой образование, а потом распад Бургундского государства; гражданские войны, династическое соперничество между иберийскими королевствами и внутри них; борьба за господство в Южной Италии; усилия Церкви по восстановлению своей власти в Папском государстве; временный захват Людовиком XI Руссильона; аннексия Бретани Карлом VIII; войны на море между Генуей и Венецией, между германской Ганзой, Данией и Англией; гуситские войны; конфликты между Тевтонским орденом и его соседями; соперничество синьорий и коммун в Тоскане и Ломбардии; экспансия турок-османов (затронувшая, правда, армии и земли латинского христианского мира лишь в малой степени); конец Гранадского эмирата; война Алой и Белой розы. Мало того, что конфликты тогда были особенно затяжными, но они, к тому же сохраняли или приобретали, вне зависимости от продолжительности, очень высокую степень напряженности. Однако, помимо больших войн, целые регионы страдали, порой десятилетиями, от общего ощущения небезопасности и разнообразных локальных проявлений насилия.

То, что в глубине коллективного сознания той эпохи постоянно присутствовала война, подтверждают рассказы путешественников, часто обращавших внимание на воинские качества народов, с которыми они встречались, на достоинства и недостатки укрепленных зданий, увиденных ими во время паломничеств. Так, и в "Путешествии за море в Иерусалим Номпара, сеньора де Комона" читаем: "Из Мезьера в город Памье – два лье: весьма красивый город и богатый, а в оном высокий замок, сильно укрепленный. Из Памье в Фуа – два лье: это превосходнейшее место для крепости, каковая и стоит на высоком утесе, так что ни с одной стороны нет подступа – сверху выстроен замок с добрыми стенами и башнями, а у подножия град великий в тысячу очагов, стеною окруженный, пред ним же протекает река; и сказывают повсюду, что потребна лучшая крепость для такого города у подножия скалы, как этот"  21. Путешествуя по Западной Европе в 1466 г., немецкий дворянин Лео фон Роз-миталь отмечает, что Пул в Англии – неукрепленный город; что Рент, несмотря на его размеры, населенность, торговую деятельность, он не решился бы назвать настоящим городом, ибо с одной стороны там нет никакой стены, он ограничен только рекой. Зато замок Анжер, как замечает Лео фон Розмиталь, "расположен на равнине и полностью окружен снаружи искусственными рвами, а внутри стеной, фланкированной двадцатью пятью башнями, по каковой можно возить тачки. На каждой башне есть по одному рыцарю для защиты оной, и она столь просторна и обширна, что является его местом службы и жилищем" 22.

Территориальную принадлежность человека в XV в. тоже охотно связывают с воинскими качествами рассматриваемых обществ. Свидетельство тому – "Книга по описанию стран" Жиля Волопаса, прозванного Герольдом Берри, современника Карла VII, в которой сделана попытка выработать некую военную этнографию. Вот герцогство Гиень: "Люди здешнего края отважны и легки на подъем, и добрые воины. <...> Все простолюдины – арбалетчики". Швейцарцы: "Эти люди жестоки и грубы и воюют со всеми соседями, даже если ничего от них не требуют; на равнине и в горах совместно можно собрать для войны сорок или пятьдесят тысяч человек". В Верхней Германии "добрые арбалетчики конные и пешие, и стреляют они из арбалетов, сделанных из рога и жил, арбалетов добрых, надежных и крепких, ибо не ломаются". Королевство Неаполитанское располагает "доблестными конными воинами, более многочисленными и лучше оснащенными и одетыми, нежели еще где-либо в Италии". Венгры: "Их страна часто ведет большие войны с сарацинами, и у них малые луки из рога и жил и арбалеты с воротом, из коих они стреляют, и добрые лошади; они легко вооружены, и не любят они для боя спешиваться". "Великое множество воинов" – в Чешском королевстве: "Император и знатные князья германские, вознамерившись покорить их [чехов. – Примеч. пер.] силой, вели великие битвы с ними и много людей из своих потеряли, но покорить их так и не смогли. Когда они идут на бой с немцами, они связывают свои повозки железными цепями, и есть у них палки прочные, на конце же палки железная цепь, а на цепи шар свинцовый, и каждый удар таковой палки сражает человека, и оным способом они всегда отстаивают свои укрепленные повозки" 23. Здесь можно узнать описание тактики чехов времен гуситских войн с использованием знаменитого вагенбурга (Wagenburg), который по-французски называли также "замком на повозке" ("chastiaul sur char" или "chastel charral"). Разумеется, Герольд Берри, автор подробной хроники царствования Карла VII, не мог обойти молчанием военные обычаи англичан, которые "добрые лучники и все суть воины. И когда их король желает вести войско, чтобы воевать во Франции, либо в Испании, либо в Бретани, поскольку он воюет с королем Франции, а означенные страны в союзе с королем Франции, – он направляет их морем для высадки в оных странах, дабы заняли они там земли, какие могут, или же нашли смерть, ежели встретят упорную оборону. Люди народа сего – жестоки и кровожадны. И сами они способны в своей стране воевать друг с другом, и сражения великие устраивают, и таково свойство оного королевства, и воюют они со всеми прочими на море и на суше, и все, что добывают в чужих странах, являясь туда, отсылают в свое королевство, и тем оно богато" 24.

Многие авторы выражают в той или иной форме убеждение, что война настолько укоренилась в Западной Европе, что повлияла на все стороны жизни. Именно это предлагает Оноре Бове, когда, описывая миниатюру, помещенную на фронтисписе его "Древа сражений", объясняет использованный символ: "Недавно мне пришла фантазия поместить в начале книги моей древо печали, и на самой вершине оного древа вы можете видеть владык Святой Церкви, каковые терзают друг друга нападками, и распрями, и войнами <...>. Далее же вы можете видеть великий раздор, баталии и смертоубийства, каковые происходят ныне меж христианскими королями и государями. Далее вы равно можете видеть великий страх и смертоубийства в баталиях, что ведут между собой дворяне и общины". Война присутствует на всех иерархических уровнях власти и общества. Тот же автор, возвращаясь далее к аналогичной идее, пишет: "Я вижу все святое христианство столь обремененным войнами и ненавистью, воровством и распрями, что разве с великим трудом можно назвать какую малую страну, будь то герцогство или графство, чтобы вкушала она добрый мир" 25. Через два поколения в иных географических и политических условиях эту же мысль повторил Иржи из Подебрад, король Чехии, в прологе к своему "Трактату об установлении мира для всех христианских стран" (Tractatus pads toti christianitati fiendae), написанному в надежде на то, что "оные войны, грабежи, смуты, пожары и убийства, каковые, как мы поведали с великой печалью, охватили самый христианский мир со всех сторон и вследствие коих поля опустошены, города разграблены, провинции растерзаны, королевства и княжества отягощены бесчисленными скорбями, – наконец окончатся и полностью угаснут и люди возвратятся к должному им состоянию милосердия обоюдного и братства через посредство достохвального согласия 26. Точно так же, как и война, ее естественная антитеза, мир (если только он добрый, "не притворный", не "продажный", не "тайный" и не "худой"), которого горячо желают и призывают подданные, на который с большей или меньшей искренностью ссылаются правители и политики, мир, который превозносят официальная церковь, клирики, интеллектуалы, – конечно, одно из ключевых слов в общественной жизни конца Средневековья: все надеются, что наступивший и прочно утвердившийся мир обязательно разрешит основной кризис католического мира.

    наверх

1. Bastin J. Le traite de Theodore Paleologue dans la traduction de Jean de Vignai [301].

2. Legnano G. da. Tractatus de Bella... [916].

3. Bonet H. L'arbre des batailles [913].

4. Christine de Pizan. L'art de chevalerie [12]; Английский перевод XV в.: The Book of Fayttes of Armes and of Chyualrye [13].

5. Belleval R. de. Du costume militaire des Fratiсais en 1446 [541].

6. Bueil J. de. Le Jouvencel [9].

7. Kyeser C. Bellifortis [543].

8. Taccola M. De Machinis [545].

9. British Library. London. Ms. Sloane 2423.

10. По крайней мере начиная с конца XV в. возникает обычай объявлять в каждой армии после ее сбора нечто вроде общего указа с перечислением правил дисциплины. Именно это советует государю, которому адресован его труд, Филипп Клевский, сеньор де Равенштейн, в своем "Поучении по основным пунктам военного искусства": пусть "полевые оповещения" обсуждаются в штабе, потом излагаются письменно и вручаются маршалу войска "для оглашения оных вашими армейскими офицерами и трубачами, где сие потребуется, и на стольких языках, сколько будет народов в вашем войске" (British Library. London. Ms. Lansdowne 804, f. 93 r°. – Французский перевод устава для войны с гуситами см.: Wolfram G. Die Metzer Chronik des Jaique Dex uber die Kaiser und Konige aus dem Luxemburger Hause // Quellen zur lothringischen Geschichte herausgegeben von der Gesellschaft fur lothringische Geschichte und Altertumskunde. Metz, 1906. Bd IV. S. 377-394).

11. Lannoy Gh. de. (Euvres [329].

12. Stevenson J. Letters and Papers [344]. T. II. P. 579-581.

13. Pieri P. Governo et exercitio de la Militia... [339].

14. Ibid.

15. Zorci C. Un Vicentino alla Corte di Paolo II... [527].

16. Correspondence de Charles VIII et de ses conseillers avec Louis II de La Tremoille pendant la guerre de Bretagne, 1488 / Ed. L. de La Tremoille. Paris, 1875.

17. Фото см.: Waley D. Later Medieval Europe from Saint Louis to Luther. London, 1964.

18. Thordemann B. Armour from the Battle of Wisby... [675].

19. Deuchler F. Die Burgunderbeute... [551].

20. Mann J. A Further Account of the Armour Preserved in the Sanctuary of the Madonna delle Grazie [643].

21. Le Voyage d'Oultremer en Jherusalem de Nompar, seigneur de Caumont / Ed. P. S. Noble. Oxford, 1975. P. 23-24.

22. Rozmital L. von. Ritter-, Hof– und Pilgerreise. Stuttgart, 1844.

23. Le Heraut Berry. Le livre de la description des pays / Ed. E.-T. Hamy. Paris, 1908. P. 42,60-61, 63, 88, 98, 114.

24. Ibid. P. 119.

25. Musee Conde. Chantilly, ms. 156', f. 10 V.

26. Podiebrad G. Tractatus pacis toti christianitati fiendae [918]. P. 70.

[Всадник]

Глава 5 Контракт, наемники, добровольцы

Военная система государства, безусловно, зависит от его ресурсов, в первую очередь, финансовых, от устройства его правительства и системы управления, уровня технологии, организации общества, природы экономики, а также его чисто военных задач и требований. В самом деле, любое государство старается создать вооруженные силы в соответствии с собственными устремлениями и опасениями. Так обстояло дело в Англии конца Средневековья, где военные институты определялись несколькими факторами.

1. Общество, т. е. феодальный режим, утратило «человеческий» аспект, почти полностью превратившись в режим земель, или держаний; отсюда – необходимость создания новых личных связей между магнатами, т. е. правителями, и людьми, которые могли бы служить им на войне («незаконнорожденный» феодализм).

2. Главную силу Англии составляло массовое использование длинного лука, оружия скорее народного, чем аристократического; значит, набрать достаточное количество лучников высокой квалификации можно было, только обратившись ко всем слоям населения, независимо от их юридического статуса.

3. Внешняя политика Англии имела ярко выраженный агрессивный и завоевательный характер, и составными частями ее были: отправка в Шотландию, Ирландию, иногда в Уэльс, но, прежде всего, за море, экспедиционных корпусов, способных вести войну вдалеке от своих баз в течение шести месяцев, года, двух лет и более; и использование гарнизонных частей, которые бы долго удерживали определенное число крепостей на континенте и даже при необходимости могли бы превращаться в настоящую оккупационную армию.

Уже в начале правления Эдуарда III можно было различить три типа войск в зависимости от принципа набора:
а) обязанные нести феодальную службу; так, в 1327 г. для отражения нападений шотландцев король направил вызовы своим главным вассалам, которые по долгу верности и в силу принесенного ими оммажа должны были в определенный день явиться в Ньюкасл-на-Тайне; уже тогда задача состояла не столько в том, чтобы добиться выполнения бесплатной феодальной службы, I сколько в том, чтобы напомнить главным вассалам об их законных обязанностях и косвенно подтолкнуть их набрать более значительные, но оплачиваемые отряды 102;
б) национальное войско, набранное войсковыми комиссиями; так, в 1327 г. в Ноттингемшире и Дербишире предполагалось собрать 2000 пехотинцев, графство Честер должно было поставить тысячу человек и т. д.; задача комиссий состояла не только в экипировке и оплате воинов и доставке их к месту сбора, но, прежде всего, – в том, чтобы выбрать лучших, более сильных, достойных, могущественных, способных, привлечь «лучших и наиболее пригодных», «самых сильных и самых крепких», «самых пригодных и самых храбрых»;
в) простые добровольцы в чистом виде, как в королевстве, так и за его пределами.

Впоследствии первый тип войск утратил свое значение и в конце концов исчез. В 1385 г. по случаю большой войны с Шотландией Ричард II созвал крупнейших духовных вассалов, обязанных нести бесплатную обязательную службу в течение 40 дней; впрочем, с учетом тарифа оплаты воинов в том году эта бесплатная служба давала лишь незначительную экономию – порядка 1500 фунтов стерлингов. Что касается крупнейших светских вассалов, то они получили письменное приглашение, сочетавшее в себе черты старинного феодального вызова с обязательной службой (cum servitio debito) и вызова «нефеодального типа» сколько сможете привести сил (quanto potentius poteritis); иначе говоря, король ожидал от своих вассалов, что они соберут как можно больше войска, но подразумевалось, что с момента выступления им будут платить. В том же 1385 г. английская корона в последний раз вознамерилась было призвать всех арьервассалов в качестве оруженосцев, но так и не сумела этого сделать 103.

С третьей четверти XIV в. ядро армии составляла совокупность военных отрядов («retenues») – воинских отрядов разного размера, набранных согласно условиям контрактов (endentures). Вот, в качестве одного из возможных примеров, контракт, заключенный 10 ноября 1369 г. в Савойе между Джоном Гонтом, герцогом Ланкастерским, и мессиром Джоном Невиллом, владельцем Рэби. Последний обязуется служить герцогу «прежде, чем всякому другому лицу в мире», за исключением короля, и повсюду, где пожелает герцог, как в мирное время, так и во время войны, если только не потребуется срочно защищать короля. За это он будет всю жизнь каждый год получать 50 марок стерлингов за счет доходов от двух маноров в графстве Ричмонд. При посещении своего патрона он будет «допущен к столу» вместе с одним башельером, двумя оруженосцами и двумя камердинерами, при этом ему оплатят или предоставят слуг и лошадей. В военное время Джон Невилл будет обязан нести службу вместе с 20 кавалеристами (пятеро из которых – рыцари) и 20 конными лучниками. За это он ежегодно будет получать «как вознаграждение» 500 марок в дополнение к обычной оплате. Если у него захватят лошадей, его потери будут возмещены; он получит все необходимое для переправы туда и обратно; дележ пленных и трофеев будет производиться, как принято по обычаю, с другими баннеретами; для войны в Шотландии он должен будет поставить до 50 кавалеристов и 50 лучников 104.

Например, в походе герцога Джона Ланкастера во Францию в 1373 г. участвуют, кроме самого герцога, 28 командиров или капитанов отрядов, в том числе 13 англичан (3 графа, 7 баннеретов, 2 рыцаря и 1 клирик) и 15 иностранцев: герцог Бретонский (правда, живущий в Англии как изгнанник, так что среди его воинов в основном англичане), 3 кастильских рыцаря, тоже изгнанники, 4 уроженца Нидерландов (в широком смысле), 3 гасконца, 1 пуатевинец и 1 лимузенец; общая численность этих 28 отрядов составляла 6000 воинов.

Наряду с контрактами, подписываемыми командующим походом с капитанами, существовали субконтракты, с помощью которых последние формировали собственные отряды: в 1381 г. сэр Томас Фелтон нанимается на службу в Бретань на 6 месяцев со своим отрядом из 500 кавалеристов, включая его самого, и такого же количества лучников; с другой стороны, сохранилось пятнадцать субконтрактов с его подписью, согласно которым к нему на службу поступали 178 кавалеристов и 181 лучник 105.

Контракты продолжали использовать и в XV в., не без некоторых изменений, касающихся отдельных деталей. Свидетельство тому – контракт от 7 апреля 1475 г. между герцогом Ричардом Глостером, коннетаблем и адмиралом Англии, и Эдмундом Пастоном, оруженосцем: последний обязуется служить под началом герцога в армии, которую король отправляет во Францию, в течение года в качестве кавалериста вместе с тремя конными лучниками; он будет получать для себя 18 денье в день, а на каждого лучника – 6 денье. Он уже получил оплату за первый квартал года и предупрежден, что должен явиться в Портсдаун в Хэмпшире 24 мая сего года. Тогда он получит оплату за второй квартал, и тогда же начнется его год службы; после этого, на континенте, ему будут платить ежемесячно в английской или эквивалентной монете в течение десяти дней по наступлении каждого срока оплаты. Он обязуется повиноваться воззваниям и указам короля, выполнять приказы герцога, время от времени нести дозор и охрану; если на континенте будет проведен смотр и его отряд окажется неполным, жалованье ему в дальнейшем сократят; герцогу полагается треть его военной добычи и треть трети (т. е. 11%) добычи его отряда; через шесть дней после взятия пленных герцогу должны быть сообщены их имена, звания, состояния, положение, количество и ценность; Эдмунд сможет оставить их себе, если это не король Франции, не дети короля, герцоги, графы, наместники и командующие – их он должен уступить либо королю Англии, либо герцогу после соответствующего вознаграждения 106.

Англии редко грозила опасность с суши, и там почти не было случаев полной мобилизации с оборонительными целями. Однако понятие воинской обязанности, касающейся всех англичан, не исчезло. Ведь, с одной стороны, монарх считал необходимым, чтобы как можно больше его подданных упражнялось в стрельбе из лука; с другой стороны, шотландцы, французы, валлийцы порой явно угрожали стране, предпринимая набеги с моря или суши, что требовало подготовки к обороне районов, которым грозила непосредственная опасность. Например, в 1372 г. в Уэльсе Джон Ланкастер приказал своим офицерам «собрать и подготовить всеми способами боеспособных людей в возрасте от шестнадцати до шестидесяти лет, будь то кавалеристы, легкие конники или лучники либо прочие воины, а равно доспехи, луки и прочие вещи, надобные и пригодные для войны, т. е. снарядить каждого согласно его положению и возможностям и распределить их по тысячам, сотням и двадцаткам»; для предупреждения о появлении врага зажигать «костры» или поднимать «крик и гам», и тогда каждый должен направляться в защищаемые города и замки 107.

Во Французском королевстве тоже с середины XIV в. становятся популярными договоры о найме, в основном в форме «наемных грамот», посредством которых король или его представитель нанимал капитана с определенным отрядом за определенное жалованье. Однако договорный аспект, по крайней мере официально, здесь явно выражен слабее, чем по ту сторону Ла-Манша: прежде всего, не оговаривается срок, так что через месяц обе стороны теоретически могли считать себя свободными от обязательств. Тексты наемных грамот, записанные в сборниках установленных образцов при Карле V, по содержанию мало отличаются от аналогичных документов времен Карла VII или Людовика XI. Монархия явно стремилась диктовать свои условия. Нанявшись на службу, капитаны попадали под определенный контроль, суть которого подробно изложена в большом ордонансе Карла V, датированном 13 января 1374 г. В нем объясняется, что король Франции утвердил его по совету своих военных «главных командиров», потому что некоторые капитаны, имея «начальствование» над воинами, не сохранили указанного личного состава на день смотра; потому что они оставляли себе, в свою личную пользу, не раздавая своим людям, получаемые ими от короля суммы; потому что они не сообщали военным казначеям о случаях преждевременного ухода воинов из армии; наконец, потому, что получив расчет от воинских казначеев, они забирали все деньги себе, а не делились с бывшими соратниками. Чтобы пресечь эти злоупотребления, а также чтобы капитаны, как это бывало в последний поход, не набирали за счет короля людей низкого положения, мародеров, к тому же плохо вооруженных и экипированных, в указе предписывались различные меры. Кроме людей коннетабля и командира арбалетчиков, все остальные воины должны пройти начальный смотр, а после него – еще один перед двумя маршалами Франции, при которых будет восемь заместителей. Приниматься будут лишь воины, явившиеся лично, достаточно вооруженные и экипированные, имеющие лошадь и доспехи, которые принадлежат либо им самим, либо их командиру. Каждый воин на каждом смотру должен присягать, что будет нести службу на своем месте, пока получает королевское жалованье; замена его допускается лишь в тех случаях, когда его уволил капитан, или призвал к себе на службу король, или он нездоров телесно. Капитаны же будут предъявлять надежных воинов, известных им лично, с какими пошли бы на бой за собственное дело; отпуска они будут предоставлять лишь по уважительным причинам; о самовольных отлучках они будут сообщать военным казначеям, и это повлечет за собой финансовые последствия; они возьмут со своих людей клятву служить постоянно, не уходить без дозволения, платить за все справедливую цену, не причинять никакого зла подданным короля ни при заступлении на службу, ни в течение срока службы, ни при возврате к родным очагам. Получив расчет, воины должны вернуться домой как можно скорее, под угрозой конфискации коня и доспехов. За ущерб, нанесенный их отрядами, ответственность несут капитаны. Оплата воинам будет производиться по малым войсковым частям или подразделениям (рота, в которой насчитывается не менее 100 человек), называемым отделениями, и капитан платит лишь людям из собственного отряда; впрочем, контролирующим чиновникам предписывается следить, чтобы численность рот составляла минимум 100 человек; действительно, на роты, которые на смотру оказались меньшими по составу, служащие маршалов не получат ничего; наконец, капитаном можно стать, только получив грамоты и дозволение короля, его наместников или военачальников либо других князей или сеньоров королевства и только с целью службы королю либо во имя защиты блага и безопасности его страны 108.

Однако из-за того, что конфликты здесь чаще всего имели оборонительный характер, вследствие создавшегося представления о дворянстве и из-за образа жизни, который диктовался этим представлением, дворянских фискальных привилегий, окончательно признанных при Карле V, военные обязанности феодального типа по-прежнему были определяющими в наборе войска, претерпевая, конечно, различные трансформации.

До середины XIV в. монарх довольно регулярно жаловал фьеф-ренты разным сеньорам и князьям, имевшим владения за пределами королевства, за что эти вассалы особого типа обязывались в случае получения вызова от короля поставлять отряд определенной численности. Впрочем, этим отрядам полагалось обычное жалованье 109. В некоторых случаях бесплатная феодальная служба, ограниченная в пространстве и во времени, не только формально сохранялась, но и была востребована, однако, с возможностью откупиться. "Счет земли графства Ангулемского» за период с 17 декабря 1349 г. до Иванова дня [24 июня. – Примеч. пер.] 1350 г. перечисляет имена местных дворян, обязанных срочной службой в Мерпенсе в течение одного, двух или трех месяцев, но откупившихся за определенную сумму 110. Во время первых кампаний Столетней войны отряды коммун, поставленные многими городами, начинали получать жалованье от войсковых казначеев лишь с 41-го дня службы. Согласно документу XIV в., относящемуся к Пуату, «Шарль де Рошфор обязан епархии Пуату службой одного рыцаря в течение сорока дней. Также, за права наследства для детей, он обязан епархии Сентонжа службой двух рыцарей в течение 40 дней»  111. Но, прежде всего, монарх, направляя всеобщие или местные вызовы, более или менее принудительные и строгие, в зависимости от обстоятельств и ожидаемого эффекта, был вправе ожидать службы от всех дворян, державших от него фьефы (под угрозой конфискации имущества и личного ареста), к которым часто присоединялись все, кто согласно обычаю «вооружался сам». Таким был призыв к дворянам в 1355 г., изложенный Фруассаром: Иоанн Добрый, узнав, что Эдуард III высадился в Кале, издал «превеликое и особое воззвание по всему королевству, дабы всякий рыцарь и оруженосец 1 возрасте от пятнадцати до шестидесяти лет явился в некий день, указанный им [Иоанном], в город Амьен и окрестности оного, ибо желает он идти на англичан и сразиться с ними»  112.

К этим дворянам, ленникам, вассалам и арьервассалам по прибытии их на место относились как к настоящим добровольцам: после смотра перед маршалами Франции и чиновниками их брала на содержание военная администрация, которая согласно закону, отмененному лишь при Карле V, должна была не только оплачивать им каждый день службы, но и выдавать компенсацию за «приезд» и «отъезд». В самом деле, ведь главным для короля было не предъявить свои права, а получить достаточное количество хороших бойцов.

Воинскую обязанность всех подданных короля не предали забвению и позже: до 1356 г. монарх не раз созывал всеобщий арьербан, что выражалось не только в замене натурального довольствия денежным, но и в отправке более или менее экипированных отрядов городами и даже довольно небольшими поселениями. Таким образом, большие армии начала Столетней войны были как по форме набора, так и по социальному и географическому происхождению воинов очень пестрыми. Об этом свидетельствует Фруас-сар, говоря об армии, которой предстояло сражаться при Креси: «И было велено герцогу Лотарингскому, графу Солсбери, графу Намюрскому, графу Савойскому и мессиру Людовику Савойскому, его брату, графу Женевскому и всем высоким баронам, каковые были либо считались королем обязанными ему службой, а также людям из поселений, из добрых городов, превотств, бальяжей, кастелянств и мэрий королевства Французского, дабы каждый был готов. И когда настанет назначенный день, пусть каждый выступит и явится на смотр; ибо желал он биться с англичанами <...>. И пришли, и стеклись в большом числе воины со всех сторон, дабы послужить королю Франции и королевству, одни – ибо обязаны были к сему оммажем, другие – дабы получить за сие содержание и деньги»  113.

После 1356 г., и особенно правления Карла V, от арьербана, похоже, совершенно отказались по двум причинам: во-первых, исчез фискальный интерес после введения других типов налогов (прежде всего – тальи и подымной подати), дававших более стабильный и надежный доход; во-вторых, власть по военным и политическим соображениям уже не была заинтересована в широком использовании коммун. В общем и целом она разделяла точку зрения, выраженную Филиппом де Мезьером в его «Жалостном и утешительном послании о разгроме благородного и доблестного короля Венгрии турками при городе Никополе в Болгарском царстве». «Старый отшельник из монастыря целестинцев в Париже" исходит из того, что «при всяком командовании и начальствовании в боях, с тех пор как в мире сем начались войны, необходимы четыре нравственных добродетели – Порядок, Рыцарская Дисциплина, Повиновение и Справедливость". Он задается вопросом: способны ли пехотинцы, простолюдины, «первая ступень христианского воинства», подчинить свое войско «истинному повиновению столь достохвальным четырем добродетелям»? Ответ отрицателен. «Ибо от природы большая часть их груба, мало напитана добродетелью и весьма хитра; и того хуже: как от природы, так и от дурного воспитания иные порой склонны к мятежу против своих природных сеньоров, поелику чувствуют себя в рабстве у тех, и сия склонность была не раз доказана». Однако меньшая часть их «разумна и проницательна, и украшена добродетелями». Если есть коммуны «добрых прави», это потому, что «правители часто бывают людьми благородными либо из хорошо воспитанного и добродетельного состояния». Поэтому, в лучшем случае, коммуны могут направлять избранных воинов, с хорошим командным составом и под началом дворян 114. По той же причине Кристина Пизанская изобличает «опасность даровать простому народу более власти, чем ему подобает», и советует не вооружать его: «Ибо, осмелюсь сказать, нет большего безрассудства со стороны государя, желающего сохранить в своих владениях благосостояние и мир, нежели дать дозволение простонародью самому вооружаться»  115.

На самом деле, после 1360-1370 гг. королевская власть требовала от некоторых городов лишь сравнительно небольшие отряды обученных и тренированных стрелков и щитоносцев. Своего рода всеобщая мобилизация, созыв народного ополчения в местности или городе могли быть объявлены только в случае неотвратимой и непосредственной опасности.

С 1409-1410 гг. вновь начал созываться арьербан; но теперь, прежде всего, старались придать приглашениям особо торжественную форму – не потому ли, что в разгаре была гражданская война и нужно было сделать все для привлечения и убеждения колеблющихся дворян, чтобы они не самоустранились или не ушли к противнику.

При выходе из тяжелого кризиса, отметившего вторую половину Столетней войны, Карл VII, решив реорганизовать систему воинской обязанности, прежде всего создал службу под названием бана и арьербана для всех держателей фьефов, которым в первые годы царствования Людовика XI был даже дан постоянный командный состав 116; потом он преобразовал старинный рекрутский набор в коммунах, организовав отряды вольных лучников и арбалетчиков, поставляемых и экипируемых каждой общиной и приходом королевства из расчета один воин на 120, 80 или 50 очагов. От Пуатье, например, в 1448 г. потребовали 30 вольных лучников, поторговавшись, город сумел снизить это число до 12; потом, в 1467 г. их численность дошла до 18 (запрашивали 24) и в 1474 г. – до 24 117. Если добавить, что во второй половине XV в. часто упоминаются мобилизация саперов и возчиков и реквизиция лошадей, можно сделать вывод, что обязательная военная служба или, по меньшей мере, активное и непосредственное участие большого числа подданных в войнах их суверена во Франции конца Средних веков отнюдь не исчезли.

Третий географический регион – Италия. В той или иной форме ранние "компании" на территории полуострова можно обнаружить еще до начала XIV в. Однако главным отличительным признаком итальянских армий они становятся только после 1320-1330 гг. Почему «компании» довольно внезапно появились и, главное, надолго закрепились здесь? Одна из причин связана с тем, что, по крайней мере в городах-государствах Центральной и Северной Италии, правящие классы, которые должны были бы стать костяком армии, все больше и больше погружались в свою профессиональную деятельность и предпочитали прибегать к помощи наемников, набираемых либо среди жителей собственного государства, либо в других местах Италии, либо среди чужеземцев. Деловые люди Возрождения «знают <...>, что в определенные моменты война настоятельно необходима ради лучшего развития дел и процветания города; они, не колеблясь, пользуются случаем, чтобы развязать войну; но сами они больше в ней не участвуют. Постоянные мобилизации слишком нарушают нормальный ход дел в этих компаниях, в этих фирмах, связанных со всем миром, где каждый должен заниматься своим делом; деловые люди XIV в. теперь не опоясываются мечом и не собираются под знамена городских ополчений, некогда столь славных. Они объявляют войны, они финансируют их, но лично их уже не ведут. Даже те из них, кто имеет дворянское происхождение, давно утратили желание извлекать меч из ножен <...>. Чем мобилизовывать наиболее энергичных из горожан, не разумнее и не выгоднее ли платить наемникам, которые и будут воевать, в то время как купцы у себя в конторах будут зарабатывать деньги для их оплаты? Вот система кондотты: деловой человек самим размахом своей профессиональной деятельности, своей страстью к наживе, ощущением своего интеллектуального превосходства, своим презрением к грубой силе, а также осознанием могущества денег сотворил кондотьера; эти два типа людей, противоположных и взаимно дополняющих друг друга, характеризуют итальянское общество XIV в. <...>. Деловой человек, особенно в городах на континенте, стал штатским в чистом виде: рыцарские шпоры, на которые он претендует или носит, – не более чем украшение»  118. Если еще во время кампании 1325 г., закончившейся разгромом при Альтопашо, Флоренция выставила, наряду с 1500 наемных всадников, 500 флорентийских, 400 из которых направила конница (cavallata) горожан, то это было нечто вроде лебединой песни старинного института боевой конницы на содержании «жирного народа» и богачей 119.

Использование кондотты можно объяснять и тем, что установился режим синьорий и сеньоров, а последние, боясь народа, прибегали к помощи наемников. Но это толкование представляется менее убедительным, поскольку сеньоры обычно могли опираться на какую-то группировку внутри города, в котором господствовали. А значит, они могли набирать воинов среди членов этой группировки. Следовательно, использование наемников может быть объяснено главным образом экономическими и военными факторами: с одной стороны, города располагали достаточным количеством свободных денег, чтобы платить наемникам; с другой стороны, на большом рынке войны хватало наемников, чья боеспособность, как считалось, с лихвой окупает их оплату.

Почти два поколения, с 1340 по 1380 г., продолжался период «компаний», в которых преобладали неитальянские элементы. В 1334 г. Центральную Италию терроризировали «рыцари голубя», немцы. В 1339 г. другие немцы, объединившись в первую «Компанию св. Георгия», поступили на службу к Лодрицио Висконти. Далее, в 1342 г.,– «Великая компания» немца Вернера фон Урслингена, на кирасе которого можно было прочесть его девиз: «Враг Бога, враг благочестия, враг сострадания". Потом – «Великая компания» бывшего провансальского госпитальера Монреаля д'Альбарно (фра Мориале) – сборище вояк французского, венгерского, но в основном немецкого происхождения; после того как Кола ди Риенцо в Риме обезглавил их командира, компания перешла под начало графа Конрада фон Ландау, которому предстояло потерпеть тяжелое поражение от тосканцев при Бифорко в 1358 г. Далее ситуация изменилась: из сугубо временных сообществ, первоочередной целью которых была эксплуатация местных жителей, их постоянных жертв, компании превратились в постоянные сплоченные боевые организации, регулярно поступающие или старающиеся поступить на службу к тому или иному итальянскому государству. В качестве примера можно привести историю англичанина Джона Хоквуда. Этот сын кожевника из окрестностей Колчестера, повоевав во Франции, в 1360 г. объявился во главе отряда смешанного состава, но с преобладанием его соотечественников. Одно время он числился в «Великой компании» маркиза Монферратского на службе у графа Савойского, воевавшего с миланскими Висконти. Возможно, он участвовал в битве при Бринье (6 апреля 1362 г.). В следующем году он появился у пизанцев во время их войны с Флоренцией. В дальнейшем он оказывается уже на стороне Висконти. Девять лет он был самым грозным капитаном Италии, командуя «Белой компанией»  120. Он воевал против Флоренции, против папы, против императора Карла IV. Но в 1372 г. он внезапно переходит на сторону папы против Галеаццо Висконти и наголову разбивает последнего на реке Кьезе 7 мая 1373 г. После того как Милан и папа помирились, Хоквуд, оставшись без дела, направляется к Флоренции, угрожает ей и грабит ее земли. Тщетно Екатерина Сиенская призывает его покинуть Италию и отправиться в крестовый поход против турок. В 1375 г., будучи вновь на папской службе, он вторгается в Тоскану. Флоренции удается умилостивить его, предложив 130 000 флоринов, и к этой сумме добавляются еще взносы Пизы, Лукки, Ареццо и Сиены. За несколько месяцев английский капитан получил 225 000 флоринов. Кроме того, Флоренция обязалась выплачивать ему пожизненно ежегодное жалованье в размере 1200 флоринов. Как ни странно, несмотря на этот поток золота, Хоквуд еще два года оставался на службе у папы – в период так называемой войны Восьми святых, которую папа вел с Флоренцией и ее союзниками. Он несет прямую ответственность за резню в Чезене, в Романье, где, возможно, простились с жизнью примерно 5000 человек. Через несколько недель он открыто переходит на сторону Флоренции и Лиги, гарантирующих ему 250 000 флоринов в год. Именно тогда он женится на Доннине, незаконнорожденной дочери Бернабо Висконти, и становится владельцем замка и земель. До самой смерти в 1394 г. он сохранит верность Флоренции. Деятельный и осторожный тактик, постоянно пребывавший в движении, Хоквуд, похоже, был очень любим своими людьми, которым он регулярно платил и которые никогда не бунтовали. Конечно, он знал и поражения, но всякий раз ему удавалось восстановить свои силы, обращаясь в первую очередь к соотечественникам (второй «Компании св. Георгия»). Итак, Хоквуд вполне заслужил оценку, которой его удостоил Паоло Джиовио: «Суровейший воин и осторожнейший человек" (Acerrimus bellatoret cunctator egregius). Впрочем, Хоквуд так и не смог сколотить настоящего состояния; перед самой смертью он даже решился, чтобы разделаться с долгами, продать свои владения: виллу под Флоренцией, замок близ Ареццо, – и вернуться на родину. Значит, этот авантюрист так и не прижился в итальянском мире 121.

Последней иностранной «Великой компанией» на земле Италии были бретонцы Сильвестра Бюда, эпопея которых практически завершилась в 1380 г., в битве при Марино, выигранной Альбериго да Барбиано, возглавлявшего третью «Компанию св. Георгия».

Этот эпизод завершает целую эпоху. Отныне итальянские государства будут стремиться набирать в основном наемников-итальянцев и укреплять связи с командирами, которых берут на службу: время наемных «компаний" сменяется временем кондотьеров.

В XIV в. «Великая компания» была «сообществом сообществ» (societas societarum), иначе говоря сборищем «вольных отрядов», признававших одного выбранного ими верховного командира; но руководил он при помощи предводителей и советников (caporales et consiliarii), и кондотта упоминала не только имя кондотьера, но и имена членов его совета, «поименно и раздельно» (nominatum ас separatum). Жалованье выдавалось капитану и советникам совместно, и им поручалась раздача его всем воинам. В XV в. в кондотте стоит только имя командира, и деньги получает он один. Кондотьер считает себя уже не главарем банды, а генералом, которого восхваляют художники и писатели.

Использование кондотты, так же как и контракта (endenture) в Англии, не ограничивалось военной областью: ее применяли при получении рудничных концессий, при заключении контрактов на снабжение, при передаче сбора налогов на откуп частным лицам. Вдохновляясь законами «Дигесты» о сдаче в наем и найме услуг (locatio et conductio operum), Джованни ди Леньяно, итальянский юрист XIV в., определяет кондотту как сдачу в наем услуг (locatio operarum et rei), где заказчик (locator) нанимает подрядчика (conductor) за согласованную плату на определенное время и для выполнения определенного задания. Фактически кондотта регулярно заключалась между государственными властями и капитаном, т. е. военачальником. В нее записывали имя командира, численность отряда, срок службы, обязательный (ferma) или возможный, по усмотрению (ad bene placitum, или di rispetto), причем заметна тенденция к увеличению срока службы: если в XIV в. он часто составлял 3-4 месяца, то в XV в. доходит до 6 обязательных плюс 6 возможных месяцев. В Венеции около 1440 г. предусматривалось 2 обязательных года службы, к которым можно было добавить еще год. Указывались также жалованье, часть которого выдавалась заранее в виде аванса, принципы дележа выкупов и добычи, формы инспектирования, объем власти кондотьера над своими воинами, его фискальные привилегии, снабжение жильем, дровами, соломой и провизией за справедливую цену. За подвиг кондотьер мог получить награду (например, серебряный шлем) и даже пенсию, дворец, фьеф, «гнездо», как иногда говорили. Все усилия направлялись на то, чтобы сделать кондотьеров составной частью государств, которым они служат; в Венеции некоторые пограничные крепости вверялись им на длительный срок.

Из 40 иностранцев, принятых в число горожан Большим советом Венеции с 1404 по 1454 г., 13 были кондотьерами на службе у Светлейшей республики. После смерти они получали право на публичные похороны, статую, фреску, изображающую их во всем блеске славы. И напротив, немало кондотьеров-изменников было казнено, оштрафовано, выслано 122.

Желание ввести кондотьеров в официальные рамки итальянского политического общества подтверждается еще и тем, что многим из них удавалось закрепиться на территории, где они служили. Браччо да Монтоне в 1416 г. стал сеньором своего родного города Перуджи; из обоих сыновей Муцио Аттендоло Сфорца один, Алессандро, стал повелителем Пезаро, а другой, Франческо, вторым браком с Бьянкой Висконти упрочил свои права на Миланское герцогство. Кондотьеры становились сеньорами многих малых и средних городов (Урбино, Мантуи, Римини, Феррары). Они довольно редко были людьми действительно нового типа; большинство из них с полным правом вливалось в ряды аристократов, разделяя их привилегии, вкусы, систему ценностей, включая практику меценатства. Наконец, некоторые семейства были настоящими поставщиками кондотьеров: из 160 человек 60% принадлежит всего к тринадцати военным семействам, среди которых – Колонна, Орсини и Сфорца 123.

В XV в. среди командиров преобладали итальянцы, среди воинов – тоже. Изучение бухгалтерских книг компании Микелетто дельи Аттендоли позволяет проследить ее состав с 1425 по 1449 г.: из приблизительно 450 бойцов, происхождение которых известно, 3,5% составляют французы, провансальцы, немцы, венгры, брабантцы и каталонцы; 2,2% – славяне, албанцы и греки; 26,8% происходят из Неаполитанского королевства, 36% – из Папского государства, 31,5% – из Тосканы и Северной Италии 124.

Использование воинской обязанности, если не принимать во внимание несколько северных княжеств вроде Савойи, по сравнению с наемничеством, очень незначительно. Однако в середине XIV в. Флоренция, которой угрожала наемная «компания», вознамерилась набрать отряд арбалетчиков среди своих граждан. В 1356 г. это государство собрало ополчение из 4000 арбалетчиков, 800 из которых было родом из самого города и 3200 – из его окрестностей. В 1378 г. для защиты своего режима «чомпи» (Ciompi) вооружили народный батальон – 1000 арбалетчиков. В конце XIV в. Милан принял решение создать отряд из 300, а позже – из 1200 «лучших и самых высоких» горожан, которые могли бы служить, в зависимости от необходимости, пешими или конными. Даже Венеция с ее избранными (cernide) не гнушалась использовать местное ополчение в качестве вспомогательных войск.

Бесполезно было бы искать в Священной Римской империи германской нации столь же строгий и разработанный институт, как итальянская кондотта. Это, однако, не значит, что наемники не были там обычным явлением. Они регулярно принимают участие во всех конфликтах, крупных и мелких, на службе у князей, сеньоров или городов; одних вербуют индивидуально или небольшими группами, других приводят капитаны или, как предложено их называть, «военные предприниматели»  125. В 1474 г. швейцарский капитан Вильгельм Гертер (1424-1494 гг.), который два года спустя приобрел широкую известность как участник битвы при Муртене, предложил городу Кельну 400 наемников, своих соотечественников, под командой 6 или 8 ротмистров (Rottmeister), при условии, что он будет признан их командиром на год; его материальные требования были такими: вознаграждение ему лично – 200 флоринов, 100 флоринов для каждого из 15 всадников, которых он приведет, 8 флоринов в месяц для каждого ротмистра и 4 флорина – для каждого рядового. Однако этот план провалился – архиепископский город отказался платить 200 флоринов, хотя эта сумма была весьма скромной, по сравнению с огромными доходами кондотьеров в Италии. В 1490 г. во время войны между Мецем и герцогом Рене II Лотарингским мецские хронисты пишут, что их городу служат 1500 всадников и 800 пехотинцев, все – иноземцы, «сиречь бургундцы, французы, ломбардцы, испанцы, бискайцы, гасконцы, геннегаусцы и пикардийцы, а равно немцы, славяне и албанцы», причем каждая «нация» имеет собственного капитана 126.

Чтобы не зависеть от случайностей, власти охотно прибегали к найму «пенсионеров», которые в мирное время получали небольшую сумму или половинное жалованье. То были «домашние слуги» (Diener von Haus aus) в Баварии XV в., получавшие 10, 15, 20 или 25 флоринов в год и на лошадь под названием «деньги на службу» (Dienstgeld) или «деньги на экипировку» (Rustgeld)  127.

Понятие «служба» не исчезло: земельный призыв (Landesaufgebot) – на уровне области, щнный призыв (Lehnsaufgebot) – на уровне лена. В 1401 г. призыв короля Германии Рупрехта в итальянский поход – это феодальный призыв, где счет ведется на «копья», хотя приглашенные князья, графы и бароны получали на каждое «копье» месячное содержание в 25 флоринов, и лишь города должны были содержать свои отряды сами. В то же время Тевтонский орден рассчитывал прежде всего на своих военнообязанных (Wehrpflichtige): 426 рыцарей, 3200 слуг, 5872 сержанта, 1963 бойца от шести больших городов и порядка 1500 бойцов из аббатств (Stiftsmannen)  128. Вот каков был состав двух армий, сошедшихся под Хеммингштедтом 17 февраля 1500 г.: с одной стороны – силы короля Дании Ханса I, включавшие, наряду с Великой, или Черной, или Немецкой, гвардией (4000 пеших воинов под началом Томаса Слейца, заслуженного и опытного капитана наемников, того самого типа «военного предпринимателя»), кавалерию из 2000 ленников, служивших в силу своих воинских обязанностей, но с оплатой в размере 28 флоринов за месяц войны, и, наконец, ландвер в 5000 человек, куда входили отряды из Гольштей-на, Шлезвига и Ютландии; с другой стороны – народное ополчение дитмар-шенцев, крестьянская пехота, усиленная пятью сотнями конных дворян и несколькими наемниками 129. Макиавелли, желая дать представление о богатстве германских городов, записывает в "Сообщении о делах в Германии» (17 июня 1508 г.): «Они ничего не тратят на солдатню, ибо держат в армии и на службе своих собственных людей; в праздники, вместо того чтобы развлекаться, они упражняются с аркебузой, пикой или любым другим оружием, а в качестве награды лучшие получают какой-либо знак отличия или нечто подобное (similia), которым впоследствии они все гордятся»  130. Впечатление не обманчивое, но слишком идиллическое: в действительности, наряду с бюргерским ополчением, вольные и имперские города использовали солдат запаса, живущих за пределами города (Aussoldner), имели небольшой постоянный костяк профессиональных воинов (например, в Меце – группу состоявших на жалованье) и, наконец, практиковали временные наборы в войско.

Хотя платная служба получала все большее распространение, было бы ошибкой делать вывод об упадке старинного дворянства. В то время оно, так же как в Англии и Франции, все еще поставляет значительную часть конницы. Владетельные князья и сеньоры, как и прежде, занимают ответственные и командные посты. Даже появление в конце XV в. «служилых людей немецкой нации, именуемых ландскнехтами», в целом не увеличило разрыв между военной и социальной иерархиями. Ведь Максимилиан Габсбург сумел убедить либо принудить рыцарей стать капитанами ландскнехтов и даже служить в их рядах – прежде всего для того, чтобы внести в них хотя бы намек на рыцарскую этику и корпоративный дух.

Последний пример – Кастилия. Во время Гранадской войны, с 1486 по 1492 г., католические короли пользовались услугами иностранцев, в частности, выходцев из Германии, Англии и Франции; у них были также постоянные вооруженные силы – «королевские стражники» и войска Эрмандады; не менее массовым было использование вассалов, пожалованных чем-то вроде рентного лена – акостамьенто (1'acostamento), простых дворян, ополчения советов консехос (concejos). Магистр ордена Сантьяго, например, направил 300 легких конников, магистр ордена Калатравы – 1000 пеших воинов и 450 легких конников, города Кордова и Севилья – по 5000 бойцов. Впрочем, платили всем: легкий кавалерист из дворян получал в день 25 мараведи, пеший воин ополчения -14 или 15 мараведи. Таким образом, удалось собрать довольно значительные силы: в 1489 г. – 13 000 копий и 40 000 пеших воинов 131.

В конце Средневековья различие между воинами, служившими в силу своих военных обязанностей, и теми, кто шел сражаться по собственной воле, было еще далеко не резкое. Возможно, прежде всего потому, что большая часть тех и других получала или рассчитывала получать жалованье, а служить за свой счет соглашались очень немногие. Среди исключений отметим поход французов в 1429 г., чтобы короновать дофина, если верить письму, написанному 8 июня Ги и Андре де Лавалями их бабке Анне и матери Жанне. Они представились Карлу VII, когда тот находился в Сент-Эньяне; король принял их очень хорошо, зная, по его словам, что они по «самой доброй воле» явились «по надобности, без зова», т. е. без вызова сеньора. Однако в финансовом отношении пусть ни на что не рассчитывают: «С деньгами у двора сейчас столь туго, – заявляет Карл VII, – что в нынешнее время я не надеюсь ни на какую помощь и поддержку». Поэтому Давали пишут матери: пусть продаст или заложит участок земли, какой сочтет нужным, чтобы немного увеличить скудную сумму в 300 экю, которая у них осталась 132.

Широкое использование жалованья для воинов становится еще понятнее, если рассматривать его в общем контексте распространения наемного труда 133. К тому же традиционной бесплатной службы ожидали прежде всего от владельцев земли, приносящей доход, а в конце Средневековья этот тип дохода переживал длительный и порой драматичный упадок. Итак, жалованье ленникам было компенсацией их потерь в качестве сеньоров. От них нельзя было требовать услуг, сравнимых с услугами их предков в славные времена земельной ренты. Поэтому и для нанимателей, т. е. государств, жалованье было самым эффективным средством контроля за действиями своих войск и получения от них именно того, для чего их набирали. Правда, один итальянский источник, датируемый 1500 г., утверждает, что шотландцы в состоянии предоставить своему королю в случае необходимости от 50 000 до 60 000 человек для службы за свой счет в течение тридцати дней; но не характерно ли это для государства средних размеров, очень чувствительного к внешним угрозам, с довольно архаичной экономикой и пока примитивными общественными институтами? Даже в таких «патриотических и народных» войнах, какие старинные союзы Верхней Германии вели против Бургундии Карла Смелого, постоянно присутствуют денежные интересы.

    наверх


102. Lewis N. В. The Summons of the English Feudal Levy, 5 April 1327 [417].

103. Lewis N. B. The Last Medieval Summons of the English Feudal Levy... [414]; Palmer J. J. N. The Last Summons of the Feudal Army in England (1385) [424].

104. Lewis N. В. Indentures of Retinue with John of Gaunt [413]. P. 88-90, n° 3.

105. Sherborne J. W. Indentured Retinues and English Expeditions to France, 1369-1380 [437].

106. Paston Letters and Papers of the Fifteenth Century / Publ. N. Davis. Oxford, 1971. T. I. P. 636-638, n° 396.

107. John of Gaunt's Register / Publ. A. S. Smith. London, 1911. T. I. P. 107-108, n° 253.

108. Ordonnances des rois de France. Vol. V. P. 658-661.

109. Lyon B. D. From Fief to Indenture... [263]. P. 308.

110. Imbert L. Compte de 1'Angoumois sous la domination royale (1349-1350) // Bulletins et memoires de la Societe archeologique et historique de la Charente. 8 serie. 1917. N VIII. P. 134-135.

111. Bibl. Nat. Paris, fr. 25948, n° 971.

112. Contamine Ph. Guerre, Etat et societe... [457]. P. 38.

113. Froissart J. Chroniques (начало первой книги) / Ed. G. Т. Diller. Geneve. Vol. I. P. 683-685.

114. Цит. Кервином де Леттенхове в его издании Фруассара: Froissart J. (Euvres / Ed. Kervyn de Lettenhove. Vol. XVI. P. 467-468.

115. Christine de Pizan. Le livre de la paix / Ed. С. С. Willard. La Haye, 1958. P. 133.

116. Карл Смелый – по крайней мере, до создания ордонансных рот – пошел по этому пути даже дальше, назначив вассалам в своих доменах "домашнее жалованье", вполовину меньшее, чем в военное время.

117. Favreau R. La ville de Poitiers a la fin du Moyen Age. Une capitale regionale. Poitiers, 1978. Vol. II. P. 327.

118. Renouard Y. Les hommes d'affairs italiens du Moyen Age. Paris, 1968. P. 237.

119. В принципе, каждый флорентиец от 15 до 70 лет был обязан нести военную службу, если у него не было физического увечья, надлежащим образом заверенного хирургом (cerusicus) или врачом (magister medicus). Злостное и намеренное уклонение от службы, по крайней мере во время войны, могло караться смертью и конфискацией всего имущества. По традиции военная служба в коннице была долгом всех флорентийцев, имевших основной доход свыше 500 флоринов; они должны были поставить боевого коня стоимостью от 35 до 70 флоринов. Однако разрешались замены. В 1339 г. 600 граждан еще содержали лошадей для этой конной службы, но сами лично не сражались.

120. Название объясняется тем, что люди Джона Хоквуда носили "белые доспехи", не покрытые тканью.

121. Gaupp F. The condottiere John Hawkwood [505].

122. Mallett M. Mercenaries and their Masters... [512].

123. Ibid.

124. Del Treppo M. Gli Aspetti organizzativi, economic! e social! di unacompagnia di Ventura [499].

125. Redlich F. The German Military Entrepriser... [379].

126. Vigneulles Ph. de. Chronique / Ed. C. Bruneau. Metz, 1932. Vol. HI. P. 169.

127. Beck W. Bayerns Heerwesen... [365].

128. Benninghoven F. Die Gotland feldzuge des deutschen Ordens, 1398-1408 [27].

129. Lammers W. Die Schlacht bei Hemmingstedt... [64].

130. Machiavel N. (Euvres completes / Trad. Barincou. Paris, 1958. P. 129.

131. Ladero Quesada M. A. Castilla у la conquista del reino de Granada [532].

132. Proces de condamnation et de rehabilitation de Jeanne d'Arc / Ed. J. Quicherat. Paris, 1849. Vol. V. P. 106-111.

133. Жалованье наемников и оплата наемного труда штатских меняются не совсем одинаково. Об этом говорит следующая таблица:

ГодыПоденная оплата квалифицированного строительного рабочего в Руане Поденная оплата пешего воина на службе короля Франции
13201 турское су 6 денье 1 турское су
13503 турских су 6 денье 2 турских су
13804 турских су 5 турских су 2 денье
14103 турских су 9 денье 3 турских су 4 денье
14404 турских су 6 денье 2 турских су 8 денье
14704 турских су 2 турских су 8 денье
15004 турских су 6 денье 3 турских су 4 денье

(Источники: Bois G. Crise du feodalisme. Economic rurale et demographic en Normandie orientale du debut du XIVc siecle au milieu du XVIc siecle. Paris, 1976. P. 187-189; Conlamine Ph. Guerre, Etat et societe [457]. P. 627-633).