![]() |
Здравствуйте, гость ( Вход | Регистрация )
![]() |
Всадник |
![]()
Сообщение
#1
|
Человек
Творец Grande moderatore ![]() ![]() ![]() ![]() ![]() ![]() ![]() ![]() ![]() Пол: ![]() Сообщений: 4292 ![]() Зло прав не имеет ![]() |
ХРОНИКА
О ТУРЕЦКИХ ДЕЛАХ КОНСТАНТИНА, СЫНА МИХАИЛА КОНСТАНТИНОВИЧА ИЗ ОСТРОВИЦЫ, РАЦА, КОТОРЫЙ БЫЛ ВЗЯТ ТУРКАМИ СРЕДИ ЯНЫЧАР ВВЕДЕНИЕ Трудно указать среди памятников Восточной и Юго-Восточной Европы такой, который был бы более загадочен, более сложен по своей судьбе, своему содержанию, относился бы к такому числу стран и событий, как «Записки янычара». До сих пор не прекращаются среди историков и филологов споры о том, где и на каком языке был создан оригинал «Записок», являются ли они плодом индивидуального или коллективного творчества, наконец, как определить их жанр, отнести ли их к мемуарам, к исторической хронике или к публицистике. Спорным остается и вопрос о том, чьи интересы в первую очередь отражают «Записки». Весьма неясны источники «Записок», степень беллетризации сообщаемых в них сведений, а значит и значимости их как исторического источника. Особый интерес к «Запискам» и все споры, которые ведутся уже полтора столетия, т. е. со времени открытия памятника, будут вполне понятны, если мы примем во внимание, что «Записки» — это одно из первых произведений на польском языке и вместе с тем первое сербское историческое сочинение» не связанное даже по форме со средневековой традицией, наконец, если мы учтем, что это одно из .первых и самых обстоятельных сочинений по истории Турции, ее государственному, финансовому и военному устройству. Следует сказать при этом, что как ни странно, ни в русской дореволюционной, ни в советской историографии «Записки» не привлекли к себе почти никакого внимания, если не считать случайных о них упоминаний. До сих пор ни целиком, ни даже в отрывках не был издан на русском языке и их текст, * * * Памятник был открыт в 1823 г. в католическом монастыре в Бердичеве польским литературоведом А. Галензовским. В 1828 г. он издал его в «Собрании польских писателей» как одно из древнейших польских прозаических произведений 1. Список, обнаруженный Галензовским, не имел заглавия, и издатель назвал это сочинение «Записки янычара». Под таким названием памятник вошел в научный оборот. Это название издатель предложил, исходя из содержания произведения. Впрочем, прочитано оно было им весьма поверхностно. Только этим можно объяснить [6], что «Записки» были определены как сочинение поляка, находившегося на турецкой службе, несмотря на прямое и неоднократное указание автора о его происхождении из Сербии Гораздо более внимательно отнесся к памятнику В. Мацеевский. Он определил его как сербское сочинение, переведенное на польский язык. Мацеёвский обратил внимание и на чешский» по его мнению, перевод «Записок», который был издан в Литомышле еще в 1565 г. 2 После выхода в свет труда В. Мацеевского «Записки янычара», были выведены из круга узкопольских филологических янтересов и почти сразу же привлекли к себе внимание, таких выдающихся славистов, как К. Иречек и Я. Шафарик. Иречек обратил внимание на имя автора «Записок», обозначенное в литомышльском издании — Михаил Константин (в действительности, как показали другие списки сочинения, наоборот — Константин Михаил). Иречек вообще сосредоточил свое внимание на чешском издании памятника, полагая, что он был не только напечатан, но и написан по-чешски, хотя, несомневно, и сербом. Большой заслугой К. Иречека является введением «Записок» в научный оборот именно как исторического источника как в специальной работе, так и в знаменитой «Истории Сербии». К. Иречек поставил вопрос и об источниках «Записок», ограничившись, впрочем, только его сведениями по истории Сербии. Ученый полагал, что янычар писал «о старой сербской истории по песням, которые слышал в молодости» 3. Иначе смотрел на источники «Записок» Я. Шафарик, посвятивший их анализу специальную статью, предпосланную им сербскому переводу памятника 4. Шафарик считал эти источники турецкими. Аргументация его, однако, была негативного характера: сведения, содержащиеся в «Записках», не совпадают с тем, что можно прочитать в «других летописцах».. Так: же, в отличие от Иречека, Шафарик считал, что янычар «свое сочинение написал в подлиннике в Польше и на польском языке» 5, хотя и отмечал, что: в польском оригинале много сербских и чешских слов 6. Несмотря на все более возраставший интерес к «Запискам», вплоть до начала XX в. не существовало их научного издания с учетом всех известных списков. Это издание и монографическое исследование памятника осуществил в 1912 и 1913 гг. известный [7] польский филолог Ян Лось 7. Всего ему удалось выявить 12 списков, к числу которых он отнес и литомышльское Издание 1565 г. Я. Лось внимательно проанализировал текстологические и лингвистические особенности каждого из списков, раскрыл состав сборников, в которых они находятся, построил схему , взаимоотношения списков. Польский исследователь пришел к выводу, что оригиналом памятника является не дошедший до нас польский текст, с которого была сделана копия, впоследствии расширявшаяся, а затем сокращавшаяся, но в то же время обраставшая поздними приписками. С того же недошедшего до нас польского оригинала, .по мнению Я. Лося, был сделан чешский перевод. Оценивая взгляды автора «Записок», Я. Лось пишет о них, как о сложных и противоречивых, в которых религиозность сочетается с критической оценкой поступков людей.Янычар вообще не узок в своих воззрениях: он умеет сочетать ненависть к туркам с похвальным отношением к тому положительному, что у них имеется. Специально занимает Я. Лося место «Записок» в польской литературе и особенно их влияние на последующих польских авторов, писавших на турецкую тему. Эти последние наблюдения являлись в известной мере развитием идей, намеченных Ф. Буяком в его работе, посвященной знанию поляками турецкого государства в XVI в.8, где он отметил определенную близость «Записок янычара» идеям Каллимаха, как и более поздним трудам, написанным в Польше по турецкому вопросу. Критический разбор издания «Записок», осуществленного Яном Лосем, дал известный польский филолог А. Брюкнер 9. Главным его упреком в адрес издателя было то, что он воспринял памятник «как текст филологического значения, тогда как он обладает только исторической ценностью». Впрочем, Брюкнер высказался и по поводу языка не дошедшего до нас оригинала «Записок». Он считал, что он был написан Константином «на родном церковнославянском языке». Вернувшись к этому вопросу через десять лет, Брюкнер внес поправки в свою гипотезу, определив язык автора как народный, не книжный, свободный от традиций церковнославянской литературы. Автор, по образному выражению Брюкнера, «вышел не из монашеской кельи, а из обозов и маршей». Как полагал исследователь, с сербского языка «Записки» были переведены на [8] чешский и уже только с него — на польский. В самой же Польше Константин из Островицы, по мнению Брюкнера, никогда не бывал. Скорее всего, свое сочинение он написал в Венгрии. «Записки» являются не мемуарами, а хроникой, точнее временником. Ценность их, в глазах Брюкнера, в разных частях не одинакова. Если по сербской истории они отражают устную народную традицию, то в последних главах они дают точные выверенные сведения о Турции. Статья Брюкнера была единственной работой, посвященной «Запискам», за весь межвоенный период 10. В послевоенное время интерес к «Запискам янычара» заметно оживился. Причиной тому служит особое внимание к проблемам борьбы славян с внешней опасностью, к вопросам становления национального самосознания и особенно к тем сочинениям, которые одновременно затрагивают исторические судьбы ряда славянских стран. Основное внимание исследователей теперь занимает вопрос о том, чьи интересы отражал Константин, по чьему заказу он написал свое сочинение и кому оно адресовано, Б. Чирлич в статье с характерным названием «Попытки нового взгляда на «Записки янычара» 11 приходит к выводу, что Константин создал свое сочинение по поручению сербских деспотов, живших в Венгрии. Именно они в первую очередь были заинтересованы в мобилизации всего христианского мира на борьбу с Турцией, так же как и в прославлении прошлого Сербской державы, т. е. во всем том, что составляет главную идейную направленность «Записок». Сходных позиций придерживается при характеристике «Записок янычара» Н. Радойчич: Связывая их с сербской народной традицией, он, однако, усматривает в этом памятнике и черты общеевропейской антитурецкой литературы, считая Константина Достаточно просвещенным и образованным для этого автором 12. Возражал Чирличу в ряде своих статей итальянский историк литературы младшего поколения А. Данти. По его мнению сочинение Константина: — «памфлет, вышедший из кругов чешско-венгерской канцелярии» 13. Более того, именно в этих кругах разрозненным замёткам серба, написанным им в 1463 г., и придали в конце XV в. законченную форму памфлета. В Польше же после того, как этот памфлет был переведен с чешского, его неоднократно перерабатывали, соединяли с другими антитурецкими [9] сочинениями 14. Особенно А. Данти занимает вопрос о сходстве идей «Записок» с чешской общественной мыслью и литературой, в частности с идеологией «чешских братьев» 15. Аргументация этого тезиса ученого не представляется, однако, достаточно убедительной: едва ли можно согласиться, что такие мысли Константина, как необходимость братского согласия для избавления от мусульман или справедливость по отношению к убогим, примеры которой в Турции приводятся в «Записках», можно расценить как присущие «чешским братьям». Призыв к борьбе с турецкой опасностью как главное назначение «Записок» никто из исследователей не подвергает сомнению. Однако то, какие пути и средства предлагал для этого Константин, в ком и в чем он видел спасение, оценивается по-разному. Так, если югославский историк С. Чиркович полагает, что в главе XVIII «Записок» выступают универсалистские (в эсхатологической окраске) идеи объединения всего христианского мира под эгидой римского папы и императора Священной Римской империи 16, то польский ученый С. Былина придерживается противоположного мнения. Он считает, что сочинение янычара отражает именно антипапскую и антиимперскую позицию и созвучно плану союза европейских государей, который возник при дворе чешского короля Иржи Подебрада 17. Весьма спорный вопрос о языке оригинала «Записок» давно сделал необходимым тщательное изучение их лингвистических особенностей. Отдельные замечания о языке памятника делали едва ли не все исследователи, но монографического его анализа до последнего времени в науке не было. Этот пробел восполнила Гордана Йованович в своей книге «Исследование языка «Записок янычара» 18. Впрочем, йованович не видит в настоящее время возможности определить язык, на каком Константин писал свое сочинение, и ставит перед собой задачу исследовать язык сохранившихся версий памятника, польской и чешской. Те сербизмы, на которые указывали предшествующие ученые, таковыми, по мнению Йованович, не являются. Чаще они имеют общеславянское употребление. Г. Йованович считает, что польская версия памятника вторична по отношению к чешской. [10] Научное переиздание текста «Записок янычара» не производилось с 1912 по 1959 г. В этом году под редакцией Д. Живановича такое издание было предпринято Сербской Академией. Наук 19. Текст в нем воспроизводится параллельно на польском и сербском языках. За основу Д. Живанович взял краковской издание 1912 г. Как и в нем, в белградском издании отсутствует исторический и текстологический комментарий, что крайне затрудняет пользование текстом. Д. Живанович предпослал тексту обширное предисловие, в котором дается историографический очерк памятника, разбираются биографические данные о Константине из Островицы, рассматриваются его взгляды и идеалы, оцениваются достоинства и отмечаются недостатки сочинения. Д. Живанович не сомневается, что Константин писал свои «Записки» в Польше и на польском языке и что они вполне соответствуют идеям и интересам польского короля Казимира, боровшегося со шляхтой и осуждавшего папу, следы чего можно найти в «Записках». По мнению Живановича, Константин, находясь в Сербии, почему-то не мог научиться читать и писать, а потому все его исторические сведения базируются исключительно на народной традиции. Однако, когда он писал свое сочинение, он был уже европейцем и обладал широким взглядом на международную ситуацию. Его воззрения в значительной степени были связаны с идеями гуманизма. Константина поэтому, по мнению Д. Живановича, можно считать зачинателем ренессансных взглядов как в польской, так и в сербской литературе того времени. Наконец, в самое последнее время, в 1975 г., в ФРГ вышел полный немецкий перевод «Записок», снабженный предисловием и комментарием 20. Перевод был осуществлен К. П. Гаазе, им же написано предисловие. Комментарий сделан Р. Лахман и Г. Принцигом. Перевод «Записок» на немецкий язык значительно облегчил пользование памятником широкому кругу читателей. Автор предисловия обратил особое внимание на структуру «Записок», резко распадающихся, по его мнению, на три части: 1) Трактат об антитурецкой войне; 2) Сведения о мусульманстве [11] и истории турок; 3) Серию фрагментов сербской истории. В последней части «Записок», по мнению К. Гаазе, соединились два жанра—эпический и агиографический, влияние которых исследователь считает на составителя «Записок» весьма серьезным. Впрочем, и это является самым парадоксальным во введении к памятнику, его издатели не верят в реальность самого Константина, считая его вымышленным лицом. Они же постоянно подчеркивают наличие множества интерполяций в «Записках», хотя и не отрицают, что первоначальное ядро текста могло возникнуть на грани XV и XVI столетий. Данный выше краткий историографический обзор показывает, что, несмотря на значительное внимание, уделявшееся историками и филологами «Запискам янычара», этот ценный памятник требует дальнейшего исследования. Помимо спорных вопросов, связанных с историей возникновения «Записок» и личностью их автора, памятник практически остается совсем не изученным с источниковедческой точки зрения. Нельзя считать достаточной и филологическую разработку польских иособенно чешских списков сочинения Константина, в том числе и лито-мышльского издания 1565 г. * * * О жизненном пути Константина из Островицы известно только то, что он сам сообщает в «Записках». Эти сведения двоякого характера: либо прямые указания автора, либо те наблюдения и выводы, которые можно сделать из его высказываний с большей или меньшей степенью вероятности. Трудности здесь начинаются чуть ли не с первого шага. Город, откуда происходил автор, обозначен уже в самом заглавии его сочинения—Островица. Но какая Оcтровица? Их известно в Сербии несколько: Островица близ Рудника — город на север от города Новое Брдо; село с таким же названием в его ближайших окрестностях; город в юго-восточной части Косова поля. Я. Шафарик и К. Иречек решительно высказывались за то, что Островица Константина—это город рудников, тогда как Я. Лось указывал на Косово поле. Д. Живанович возражает им: на север от Брдо были турки, и родители Константина не могли Оттуда переселиться в Брдо, где Константин был уже в 1455 г., как видно из его рассказа о захвате турками этого города. Сомневается Живанович и в гипотезе Я. Лося. По его мнению, человек, происходивший из Косова, не мог сказать о местности в своей родной земле — «одно поле, которое называется Жеглигово». Со своей стороны, Живанович предполагает, что речь может идти только о селе Островице в окрестностях Брдо. Нам это представляется маловероятным, так как свое происхождение человек в то время едва ли мог определять по селу. Обычно его обозначали в больших масштабах, т. е. если [12] уж не целой местности или области, то хотя бы города. Возражения же Живановича Шафарику и Иречеку нельзя признать справедливыми. Таким образом, остается Островица в Косовом поле, как это и считал Лось, впрочем, не знавший об Островице у Нового Брдо. Что же касается странного, с точки зрения Живановича, наименовании Жеглигово «одним полем», то здесь следует принять во внимание, что Константин писал свой труд вдали от тех мест, где родился, и предназначал его для читателей, ни малейшего представления не имевших о Жеглигове. О годе рождения Константина можно только строить догадки. К. Иречек выдвинул дату 1438 г. 21, очевидно, потому, что когда Константин рассказывает о своем пленении турками в Новом Брдо (а известно, что это произошло в 1455 г.), он говорит о себе как о совершеннолетнем. Трудно сказать что-либо определенное и о происхождении Константина. Ясно только, что его родители не относились к числу виднейших лиц в городе, так как, по его же словам, все знатные люди были перебиты в 1455 г. В плен же попали дети «господ» и, очевидно, их челядь, с которой эти «господа», как рассказывает Константин, по требованию турок вышли из города. Кем был Константин — «господином» или челядином? Челядином едва ли. Его брат, попав вместе с ним в плен, был по крайней мере уже к 1463 г. хранителем султанской казны (гл. XXXIV). Но и еще в 1455 г., т. е. сразу после пленения, турки относились .к нему и к другому брату Константина как к авторитетным людям, сочтя их ручательство достаточным для. того, чтобы простить Константина за его попытку к бегству (гл. XXVII). И в то же время сам Константин поражает, как это будет показано далее, почти полным незнанием сербской письменной традиции и церковной литературы, но он, очевидно, неплохо разбирался в горном деле. Не случайно в 1453 г., когда деспот Георгий Браккович послал свои вспомогательные войска Мехмеду II, осаждавшему Константинополь, в их рядах оказался Константин. Именно эти работы, связанные с подкопами и взрывами стен, позволили автору «Записок» сказать о себе и своих сербских собратьях, «что без нашей помощи он (Константинополь.—А. Р.) не был бы взят» (гл. XXVI). Константину суждено было присутствовать при опознании головы последнего византийского императора, павшего в бою. Во всяком случае,. только ему из всех авторов, описывавших падение столицы Византии, известно имя грека (Андрей), опознавшего голову Константина IХ 22. После падения Константинополя Константин вернулся на родину и жил в городе Новое Брдо, где и попал в плен к туркам в 1455 г. Автор «Записок» и здесь пишет неясно, обо [13] всем, что относится к нему самому. И все же создается впечатление, что он был взят в янычары, коль скоро Константин, сообщая о том, что тех, кто был рекрутирован в это войско, отправили для обучения за море, упоминает, что туда повезли и его. Тем более удивительно, что, как явствует из последующего повествования Константина, он оказался не в янычарской школе Аджами Огхлан, а чуть ли не сразу же при дворе султана в Адрианополе. Константин опять-таки прямо об этом не говорит, но это с несомненностью вытекает из того, что он в 1456 г. принимал участие в тайном погребении сербов — участников неудавшегося покушения на Мехмеда II (гл. XXVII). Естественно, возникает вопрос: был ли Константин хотя бы недолго в янычарской школе и вообще был ли он янычаром или [14] нес какую-то другую службу? К сожалению, списки учеников школы Аджами Огхлан, как и самих янычар, неизвестны, так что остаётся искать ответа на поставленный вопрос только в самих «Записках» Константина. Прежде всего напомним, что «Записками янычара» они названы их первым польским издателем. В самом же заглавии сохранившегося в списках памятника лишь значится, что их автор «был взят от турок среди янычар». Такое обозначение не дает прямого ответа. Среди янычар мог быть и янычар, и неянычар. Довольно противоречивыми в этом отношении могут показаться и автобиографические моменты в «Записках». Прямо янычаром Константин себя не называет нигде.. При описании .штурма Белграда в 1466 г. он как бы отделяет себя от янычар, когда пишет: «А потом мы видели, как янычары бежали» (гл. XXIX). Но в дальнейшем повествовании, в частности в рассказе о походе на Трапезунд в 1459 г., он, наоборот, если и не прямо причисляет себя к янычарам, то говорит, по крайней мере, о совместных с ними действиях, когда именно янычар султан послал в город за верблюдами, несшими, казну. «И мы должны были с большим трудом идти на гору», — замечает по этому поводу Константин (гл. XXXI). Можно было бы предположить, что только в 1459 г. Константин был зачислен в янычары, но этому противоречил бы, во-первых, порядок зачисления в янычары с младенчества, а во-вторых, рассказ Константина о его. участии в переправе через Дунай в 1462 г. во время войны с валашским господарем Владом IV Цепешом (Дракулой). Рассказав о том, что он был в первой партии переправившихся, Константин добавляет: «Потом лодки поехали на ту сторону, и все янычары переправились к нам» (гл. XXXIII). Кем же был в войске султана Константин? Представляется наиболее правильным предположение А. Данти, пусть им и не аргументированное, что автор «Записок» принадлежал к отрядам артиллерии, сформированным именно в 50-е годы XV в. Мехмедом II 23. В самом деле, именно вопросы, связанные со всякого рода оружием, особенно с орудиями, наиболее привлекают внимание Константина. Он пишет о литье пушек во время морейского похода (гл. XXX) и под боснийской крепостью Бобовац в 1463 г. (гл. XXXIV). В «Записках» сообщаются подробные сведения о вооружении турецких войск во время дунайской кампании 1464 г., о размещении орудий после форсирования Дуная и, наконец, прямо говорится: «Имея двадцать малых пушек, мы внезапно стали палить, так что все их во.йско отогнали с поля» (гл. XXXIII). Интерес Константина к артиллерии был столь велик, что он и после ухода от турок собирал сведения о ней в турецких войсках (гл. XXXV). Наибольшее внимание артиллерии Константин уделяет в общих своих рассуждениях [15] о турецкой армии и способах борьбы с ней в одной из заключительных глав «Записок» (гл. XLV). Можно предположить, что мастерство горного дела, которому он, вероятно, с детства был обучен, помогло ему и в овладении артиллерийским искусством. Но, будучи человеком, близким к султанскому двору, имея отношение к султанской артиллерии, мог ли оставаться Константин христианином или обязан был принять ислам? «Записки» как будто говорят в пользу первого предположения. Во всяком случае, ни единого намека в них на переход автора в ислам не имеется. Скорее, наоборот, Константин подчеркивает свою верность и преданность христианскому исповеданию. Это особенно заметно в предисловии и в главе IV «Записок». В то же время нельзя не отметить, что Константин великолепно знает мусульманство, его вероучение, ритуал, обычаи, воспроизводит длинные молитвы на арабском языке. Эти знания Константина явно не книжные. Несмотря на обилие сведений о мусульманстве, у него нет ни одной цитаты из Корана, а ссылки на слова Мухаммеда весьма далеки от того, что сказано в Коране и, видимо, восходят к живой, устной традиции. Так, например, говоря о запрещении Мухаммедом вина, Константин пишет, что он сказал, что если кто, будучи пьяным, умрет, то будет в аду (гл. III). В действительности в Коране вино осуждается как сила, вносящая вражду и ненависть (сура 5, стих 93). Константин и не скрывает, что свои сведения о мусульманстве он получил в основном благодаря посещению мечетей, слушанию в них проповедей, а также расспрашивая мусульман и слушая их рассказы. Но мог ли он столь свободно ходить в мечети, не будучи мусульманином? Более того, Константин сообщает детальнейшие подробности, причем по своим личным впечатлениям (гл. XXII), о дервишских радениях, на которые, как известно, не допускались не то что иноверцы, но даже и мусульмане, не посвященные в дервишество, и при этом даже не вновь принятые 24. И, наконец, просто невозможно представить себе, чтобы христианин был поставлен султаном во главе гарнизона одной из важных крепостей — Звечай в Боснии — и под его начало было отдано пятьдесят янычар и еще тридцать турецких солдат (гл. XXIV). Может быть, именно то обстоятельство, что Константин был мусульманином, привело к нарочитому замалчиванию определенных сторон его жизни в «Записках», написанных в то время, когда он снова стал христианином. До того как Константин из Островицы занял ответственный пост коменданта гарнизона, он прошел немалый путь службы в турецкой армии. На следующий год (1456) после того, как он был захвачен в плен и, как уже говорилось, быстро попал ко двору султанов, Константин участвует в осаде Белграда турецкими [16] войсками (гл. XXIX). В 1458—1460 гг. Константин — среди турецких войск, завоевывающих Морею, а в 1461 г.— Синоп (гл. ХХ-Х). В этот промежуток времени, в 1459 г., он еще принимает участие в длительном и тяжелом походе султана на Трапезундскую империю, завершившемся ее покорением (гл. XXXI). В 1463 г. Константин воюет в Боснии. Здесь он, несомненно за свои военные заслуги, становится комендантом крепости Звечай, которую после длительного и добросовестного, по его собственным словам, сопротивления вынужден был сдать венграм (гл. XXXIV). О своей дальнейшей судьбе Константин вообще не говорит ни слова. Я. Шафарик живописует картину триумфального въезда венгерского короля Матиаша Корвина в Буду, когда его сопровождали 500 пленных турок. Не ссылаясь на какой-либо источник, Шафарик пишет, что среди них «был и начальник завоеванного города Звечая» 25. Есть, однако, основание сомневаться в столь публично позорном возвращении Константина в христианский мир, поскольку он недвусмысленно вспоминал в своих «Записках», как он «благодарил бога, что с честью вернулся к христианам» (гл. XXXIV). И все же, судя по тем же «Запискам», отношения у Константина с венгерскими королевскими властями сложились крайне плохие. Как о Яноше Хуньяди, так и о его сыне Матиаше Корвине Константин высказывается крайне недоброжелательно. Янош Хуньяди, прославившийся непримиримой борьбой с турками, в изображении нашего автора не более чем злокозненный авантюрист, сумевший втянуть короля Владислава Венгерского в поход против турок в 1444 г., окончившийся варненской катастрофой. Константин при этом отметил, что сам Янош «отступил назад без всякого препятствия» (гл. XXIII). Он же пытался втянуть благоразумного сербского деспота в новый, но не менее, с точки зрения Константина, бессмысленный поход против турок в 1448 г. с его «несчастной и печальной битвой» на том самом Косовом поле, где в 1389 г. происходила роковая для Сербии битва (гл. XXIV). После поражения Хуньяди скрылся в Смедереве у сербского деспота, чем причинил ему и Сербии много неприятностей от турок. Разумеется, при этом Константин не говорит, что Янош был фактически арестован деспотом и отпущен лишь за большой выкуп (гл. XXIV, прим. 4). Константин обвиняет венгров в том, что они не оказали поддержки деспоту в 1455 г., когда турки двинулись на его землю (гл. XXVII). Крайнее коварство проявил Янош Хуньяди и в следующем, 1456 г., когда во время морового поветрия в Смедереве дал приют деспоту у Белграда, а потом сам же велел арестовать его. Что же касается блестящей победы над турками Яноша Хуньяди под Белградом в 1456 г., то этот успех Константин [17] объясняет случайным стечением обстоятельств и плохими советчиками султана. В крайне черных тонах обрисован Константином и сын Яноша Хуньяди, король Матиаш Корвин. Его он даже приводит как пример тех людей, которые оставляют о себе самую дурную. память. Более всего автор «Записок» упрекает Корвина за те войны, которые он вел с христианами перед лицом турок. «Если бы он,— пишет Константин,— половину тех средств, которые истратил на войну с христианами, обратил на борьбу с погаными, он изгнал бы турок за море и прославился от востока до запада, а от господа бы получил великое воздаяние, а от людей — честь, его бы в веках помнили христиане, а поганые дрожали бы при упоминании его имени» (гл. XXVIII). Этот же горький упрек в адрес Матиаша Корвина Константин повторяет [18] и в завершающей части своего сочинения: «Не так надо поступать, Как король Матиаш; который, не обращая внимания на поганых, вел борьбу с христианами» (гл. XLIX). Эти упреки резко и тем более значимо звучат в сочинении Константина, что главной идеей его «Записок» был призыв к совместной борьбе всего христианского мира против «поганых». Уже в предисловии Константин обращается с молитвой, которая задает весь тон его сочинению: «Поспеши помочь своим христианам и отврати проклятых поганых». К необходимости сплотить все усилия христиан против турецкой опасности, забыть взаимные распри автор «Записок» возвращается неоднократно. «Знайте, что поганые смелы и мужественны не сами по себе, а благодаря нашему несогласию и нашей ненависти»,—пишет он (гл. XXVIII). Константин выискивает любые возможности осудить христианские раздоры. Об этом он не забывает сказать и когда излагает события родной сербской истории (гл. XVI), и даже когда передает содержание слышанной им в мечети мусульманской проповеди (гл. V). Собственно, все обстоятельнейшие сведения об устройстве и системе управления турецкого государства, об организации армии и ее вооружении, о финансах и землевладении у Константина не просто приводятся для удовлетворения любопытства читателей, но для того именно, чтобы помочь тем, кто будет воевать с турками. Константин дает в своем сочинении и множество совершенно практических советов ведения войны с турками, заверяя читателей, что он хорошо знает достижения и недостатки турецкой армии, так как, по его словам, он имел возможность к ним «приглядеться» (гл. XL). Именно на основе этих своих наблюдений наш автор рекомендует как можно долее задерживать турецкую пехоту в поле (гл. XL) и удерживать города при штурме их турками более двух часов (гл. XLV); метать. стрелы в верблюдов, которые от них ринутся на собственные войска (гл. XL); выбирать легкое, а не тяжелое оружие (гл. XLI); предпочитать копьям мечи (гл. XLI); рассылать специальных лиц для наблюдения за действиями своих войск и пробуждения в них храбрости (гл. XLI); настигать быстроходных всадников в горах или у широких рек (гл. XLII) и многое другое. Однако, естественно возникает вопрос: кто же сможет организовать и возглавить поход против турок, кому адресованы столь подробные сведения и для кого предназначены столь детальные советы и рекомендации? В целом отрицательно оценивая опыт борьбы венгерских правителей с турецкой агрессией, Константин все же не исключает возможности их участия в военных действиях против османов. Именно потому он и упрекает их в том, что они не использовали имевшиеся у них реальные возможности. Константин с сокрушением говорит при этом, что не используют свои возможности ни папа римский, ни император Священной Римской империи, беспечно относящиеся, несмотря [19] на свое призвание и долг, к интересам защиты христианского мира. «А святой отец, папа в Риме,— с горечью пишет Константин,— со своим духовенством сидит спокойно, также и Римский король в немецких землях пирует со своими рыцарями, так что о них ничего не слышно в Турции, ибо они ничего не предпринимают против поганых» (гл. XVIII). Более того, в заключительной главе Константин даже обвиняет папу и императора в том, что они сами сеют раздор в христианском мире именно благодаря их наговору на чешского короля. Показательно при этом, что Константин не говорит о мотивах, которые выдвигали папа и император,— борьба с гуситским королем Иржи Подебрадом. Константин просто видит в этом бессмысленную братоубийственную войну. По мнению автора «Записок», только один государь в Европе способен возглавить и вести борьбу с турками и оборонять от них христианский мир. Он прямо пишет: «Нет тех, которые бы его обороняли и умножали, кроме польского короля Ольбрахта, который много потерпел от людей своего государства, видимо, из-за того, что своих земляков он заставил трудиться за мир и свободу христианства, противостоя поганым» (гл. XVIII). Константин не сопровождает это высказывание какими-то конкретными примерами. В заключительной же главе он говорит о буковинском походе Ольбрахта 1497 г., изображая его как событие особого, исключительного значения, как «месть за пролитие христианской крови и гибель людей» (гл. XLIX). Между тем буковинский поход, предпринятый с целью отвоевания важных в торговом отношении черноморских городов Килии. и Белгорода, не являлся блестящей победой и закончился отступлением объединенных польских войск из Молдавии. При этом далеко не в духе христианской любви и братолюбия Ян Ольбрахт стремился навязать этой стране в качестве государя своего младшего брата Сигизмунда, чем и вызвал ожесточенное сопротивление господаря Стефана Великого. Поход 1497 г., был единственной антитурецкой акцией польского короля, скорее опасавшегося вступать в конфликт с Турцией и более заботившегося об упрочении своего влияния в Молдавии 26. Все сказанное свидетельствует об особой заинтересованности Константина в прославлении Яна Ольбрахта, о приписывании ему необыкновенных заслуг как последовательному и единственному борцу с турецкой агрессией. Именно венгерского короля Матиаша Корвина польский посол в 1486 г. обвинял в срыве похода против турок. На заседании венецианского сената он [20] говорил об этом почти такими же словами, как Константин в своих «Записках», т. е. что Корвин вместо борьбы с турками угрожает христианским странам 27. Трудно себе представить, чтобы Константин занимался этим, не имея никакого отношения к Ольбрахту или, по меньшей мере, не живя в его владениях. Если допустить, что Константин жил и писал в Польше, то в свете этого предположения становится понятной последовательно противовенгерская настроенность Константина, которую вовсе не разделяли его собратья сербы, воспевавшие подвиги Хуньяди, известного в сербском эпосе как Янко Сибинянин или Янко Воевода 28. Напомним в связи с этим о крайне напряженных польско-венгерских отношениях , последней четверти XV в., особенно войну за Силезию 29. Симптоматичным является и повышенный интерес автора «Записок» к татарам. Они в его изображении противостоят туркам и выигрывают по сравнению с ними в ловкости, хитрости и смелости. Оценивая преимущества татарских войск, Константин пишет: «Татары также быстры на своих конях, как турки, а к тому же они мужественны и тверды и много выгадывают от того, что держатся, как и турки. Самим же туркам не помогает такой порядок, потому-то татары часто одерживали победу над турками» (гл. XLI). Несколько ранее этого утверждения Константин уже подготовил читателя к нему. В главе XXXII он подробно рассказывает о столкновении Мехмеда II-с ханом так называемой белобараньей орды Хасаном. Эта глава вообще является чуть ли не самой загадочной во всех «Записках». Дело в том, что Константин пишет об этом походе к Евфрату после известия о падении Смедерева, что произошло летом 1459 г., и до рассказа о войне султана с валашским господарем Владом IV Цепешом, которая происходила в 1462 г. При этом Константин неоднократно упоминает о себе как об участнике похода. А между тем никакого похода на Узунхасана в этот промежуток времени не было, во всяком случае, ни один источник о нем не упоминает 30. Такой поход имел место только в 1473 г., когда Константин был уже среди христиан, вне пределов Турции. Подозрительно совпадают при этом в рассказе Константина и в сведениях, имеющихся о походе 1473 г., места сражений, например Шабин-Карахисар, и некоторые действующие лица, например Мустафа, который у Константина, впрочем, фигурирует как сын Узунхасана, хотя в действительности он был сыном его противника, султана Мехмеда. Есть и другие, странные для участника похода, неточности [21] рассказе. Так Мехмет-паша был ранен не во время похода на Узунхасана, как говорится в «Записках», а еще во время похода на Трапезунд. Константин изображает поход как победоносный для татар, и в этом заключается самое большое расхождение с подлинным ходом событий 1473 г., когда Узун Хасан был разбит наголову под Бешкентом. У Константина же победивший хан восклицает: «Я не знал, что турецкий султан, сын Отомана, так слаб по сравнению со мной» (гл. XXXII). Таким образом, придуманный Константином рассказ о турецком походе к Евфрату, хотя в некоторой степени и был основан на реальных событиях, прежде всего преследовал цель публицистическую, а именно — прославлял могущество и силу татар и в то же время — их вражду по отношению к туркам. Чтобы сделать этот рассказ ярким и интересным, автор «Записок» не поскупился на красочные подробности, связанные с покушением татар на турецкого визиря Мехмет-пашу или с хитрыми проделками султанского шута, пытавшегося обмануть и дезориентировать хана. В высказываниях Константина о татарах нельзя не увидеть отголоска идей, получивших в последней четверти XV в. довольно широкое распространение в Европе и особенно оживленно дискутировавшихся в Польше в 70-х годах 31. Правда, польские официальные круги подвергали серьезному сомнению реальность так называемого «татарского плана» борьбы с турками, но показательно, что выдвигавшиеся при этом мотивы (малая боевая дееспособность, разбросанность и малочисленность татар) опровергаются теми именно сведениями, которые сообщает о татарах Константин, пусть прямо и не говоря, что их надо использовать в борьбе с турками. На Польшу как на страну, где Константин создавал свои «Записки», указывает также и постоянное использование им польских названий для пояснения турецких терминов. Это особенно бросается в глаза в главах XXXVII и XXXVIII, когда, например, чехан сравнивается с маршалком и многократно говорится о турецких гетманах. Сделанные выше наблюдения позволяют говорить о том, что «Записки» были написаны Константином из.Островицы в Польском государстве, куда он попал из Венгрии 32. При этом нетрудно [22] определить и тот промежуток времени, когда «Записки» были созданы. Это период с 1497 по 1501 г., поскольку ранее буковинского похода это было невозможно, как это было невозможно и после 1502 г., когда Ян Ольбрахт умер. Может быть, это был 1500 г., который, хотя и ошибочно как 1400, обозначен в списке Замойского (список Z — см. описание списков). Можно предположить, что Константин жил где-то в восточных областях Польско-Литовского государства. Не случайно большинство польских списков его сочинения происходят именно оттуда, как на это справедливо обратил внимание Б. Чирлич 33. При всей кажущейся исключительности сочинения серба в Польше в XV в. это явление находит свое место в системе культурных связей Польши и Литвы с балканскими странами. Напомним, что именно в Великом княжестве Литовском протекала еще в начале XV в. деятельность Григория Цамблака, связанного как с болгарской, так и с сербской культурой. Сюда же проникают сербские агиографические памятники и произведения сербской светской, рыцарской литературы («Повесть о Тристане»). В другой работе нам уже приходилось отмечать, сколь существенными были балканские влияния на так называемые русские фрески XV в. в Польше 34. Добавим к этому, что в 1557 г. в Супрасле трудился над росписью стен собора «Сербии» Нектарий 35. Выбор Константином восточных областей Польско-Литовского государства мог объясняться и его православным вероисповеданием, столь распространенным на этих землях. Хотя Константин прямо нигде и не осуждает католичество и не противопоставляет его православию, но все же неоднократно и довольно резко осуждает римского папу. Особенно отчетливо эти мотивы звучат в главе XVIII, хотя слова осуждения и вкладываются Константином в уста других лиц. Именно они пророчествуют, что из Рима «будет происходить все зло» (гл. XVIII), в православном духе трактуют слова о едином пастыре как о Христе, а не о папе (гл. XVIII), утверждают, что никто из пап после раскола с православной церковью не был святым (гл. XXXVI). Впрочем, принадлежность Константина к православию ни в коей мере не придала его сочинению нарочито церковной или даже просто религиозной окраски. С этой точки зрения показательно, что он, говоря о сербской истории, ни разу не упомянул об архиепископе Савве Сербском, в высшей степени популярном [23] в Сербии святом. Идеалы и взгляды Константина лежат скорее в сфере народных, фольклорных представлений об истории, не исключающих, конечно, и имеющегося в «Записках» прославления князя за постройку храма и похвальное, с точки зрения автора, обращение за мудрыми советами к духовенству (гл. XV). Даже сама авторская манера и литературные приемы сближают «Записки» с произведениями народного творчества. В этом отношении особенно характерен рассказ о битве за Белград в 1456 г., изложенный в форме рассказа о четырех печалях султана (гл. XXIX). Константин даже пользуется в своем повествовании загадками и притчами, например, когда говорит о совещании султана Мехмеда II с приближенными по поводу похода на христиан (гл. XXVI). Тот же султан уподобляет своих воинов стрелам (гл. XXIV). К фольклорной традиции восходит и весьма своеобразный для любого исторического сочинения характер датировки событий. За считанными исключениями, о которых речь пойдет ниже, Константин не указывает ни месяца, ни даже года описываемых им событий, но зато в целом ряде случаев сообщает о дне недели, когда то или иное событие произошло. Так, о дне Варненской битвы он пишет только то, что она произошла в понедельник (гл. XXIII), что боснийское посольство прибыло к султану в субботу, а походом он отправился на Боснию в среду (гл. XXXIV); вторая Косовская битва, по сообщению Константина, длилась с четверга до субботы (гл. XXII). Только о знаменитой Косовской битве Константин знает, что она произошла в день св. Вита (гл. XVI), что само по себе не может вызвать удивления, поскольку этот день («Видовдан») у сербского народа всегда отмечался как памятный траурный день, о котором Константин, несомненно, знал с детства. Впрочем, и здесь он ничего не говорит о годе битвы на Косовом поле. Само собой разумеется, что подобного рода датировки являются серьезным недостатком «Записок» как исторического источника, но вместе с тем они недвусмысленно указывают не только на авторскую манеру Константина, но и на его источники. Правда, мы не можем прямо указать на какие-либо дошедшие до нас произведения сербского эпоса как послужившие источником при составлении «Записок». Причиной этого, вероятно, является то обстоятельство, что в середине XV в., когда наш автор жил в Сербии, эпические циклы, известные нам, еще не сложились, и Константин пользовался какими-то не известными нам песнями и преданиями. Константин воспользовался не только сербскими, но и турецкими устными преданиями. Характерным примером здесь может служить легенда об Османе, основоположнике султанской династии, и правительнице Каравиде, изложенная в духе «Тысячи и одной ночи» (гл. IX). Повествуя о битве при Трепане [24] (16 ноября 1454 г.), Константин уже прямо ссылается на то, что ему об этом рассказывали турки (гл. XXVII). Явно из каких-то сказании о Варненской битве, бытовавших среди янычар, почерпнул свои сведения о ней и Константин, сообщающий подробности поиска янычарами головы коpoля Владислава и того, как ее носили по турецким городам, а также янычарского обычая носить в память победы над ним белые и красные штанины, как это делал побежденный ими король (гл. XXIII). Отметим, кстати, что янычарское предание о Варненской битве не отличалось большой точностью. Во всяком случае, такие историки, как Сфрандзи и Халкокондил, рисуют совсем другую картину хода боя 36. Насколько большую роль играли для Константина турецкие источники, показывает тот факт, что он знал о турецком памятнике на Косовом поле (гл. XVI) и ничего не знал о надписи на сербском столбе, которая неоднократно воспроизводилась в сербских рукописных сборниках 37. Показательно также, что Константин приводит совершенно особую для раннего периода (вплоть до XIV в.), просто полусказочную родословную султанов, не проявляя при этом никаких признаков знакомства с известными сербскими родословными султанов 38 Одним из важнейших источников сведений, сообщаемых Константином о Турецкой империи, являются его собственные воспоминания. Этим и объясняются особенно подробные сведения о турецкой армии и разновидности ее основных и вспомогательных войск, порядке их рекрутирования, вплоть до детальной картины выстраивания войска. Очень подробны в «Записках» сведения об оружии у турок. Как лицо, стоявшее во главе гарнизона, Константин досконально знает административное устройство империи сверху донизу, вплоть до мельчайших чиновников. Но особенно поражает в «Записках» непропорциональное по сравнению с другими сведениями множество данных о султанской казне и выплате жалованья различным военным и гражданским лицам. Ими буквально пестрят последние главы «Записок». Получить все эти сведения Константин мог от своего брата, который, как уже говорилось выше, охранял султанскую казну и, конечно, был причастен к финансовым делам государства. Не исключено, что у Константина были какие-то записи или заметки о ней, поскольку иначе трудно объяснить столь большой объем финансовых сведений. Переходя к вопросу о письменных источниках Константина, нельзя не вспомнить, что практически все исследователи его сочинения со всей решительностью отрицали их. Однако сам [25] Константин в одном месте своего сочинения, когда речь идет о штурме Белградской крепости в 1456 г., прямо говорит: «Там было ранено, как записано, четыреста с лишним янычар» (гл. XXIX). Чуть далее Константин пишет, что раненые и убитые остались лежать в крепости. Иными словами, Константин мог видеть только венгерские записи о турецких потерях, поскольку, не взяв города, турки отступили от него. В «Записках» имеются и другие признаки использования каких-то официальных венгерских материалов. Их можно указать три. Все они связаны с неприсущей сообщениям Константина датировкой венгерских военных походов 40-х годов XV в. при точном указании года. При этом даты даны по летосчислению не от хиджры (начиная с 622 г.), как было в Турции; не от сотворения мира, как это делали в православных странах, но от Рождества Христова, что как раз к середине XV в. стало нормой в католических странах 39. Константин указывает, хотя и ошибочно, дату первого похода Владислава—1441 г. (вместо 1443 г.40), битву при Варне — 1444 г. и поход Яноша Хуньяди, завершившийся второй битвой при Косовом поле,— 1448 г. Привлекает в качестве источников Константин и вещественные памятники, которые ему довелось видеть либо о которых он слышал. Так, он пишет о церквах, стоящих «до сих пор в сохранности» на месте битвы под Велбуждом в 1330 г. (гл.XV) Знает он и о «знаке», что стоит «до сих пор» в местечке Тайяницы, где в 1444 г. был убит и похоронен любимый друг султана (гл. XXI). Подробно описывает Константин и турецкий памятник на Косовом поле: «На четырех столпах,— читаем мы в «Записках»,- утвержден свод, покрытый оловом; и этот памятник стоит до сих пор» (гл. XVI). Интересовался наш автор и большими курганами в полях, которые он воспринимал, скорее всего ошибочно, как памятные знаки, оставленные Чингисханом во время его похода «на Запад» (гл. XVIII). -------------------- - Говорят, - ответила Андрет, - говорят, будто Единый сам вступит в Арду и исцелит людей и все Искажение, с начала до конца. Говорят еще, что эти слухи ведут начало с незапамятных времен, со дней нашего падения, и дошли до нас через бессчетные годы.
Дж.Р.Р. Толкин. Атрабет Финрод ах Андрэт |
![]() ![]() |
Всадник |
![]()
Сообщение
#2
|
Человек
Творец Grande moderatore ![]() ![]() ![]() ![]() ![]() ![]() ![]() ![]() ![]() Пол: ![]() Сообщений: 4292 ![]() Зло прав не имеет ![]() |
ГЛАВА XXIV. КАК ЯНКУЛ-ВОЕВОДА СОБРАЛСЯ НА ТУРОК.
А когда уже истекли семь лет мира, который был заключен с султаном Мурадом, воевода Янкул в лето господне тысяча четыреста сорок восьмое отправил посольство к деспоту, напоминая ему, чтобы он с ним выступил против турок 147. Деспот ему отвечал: «Ты хорошо знаешь, что мы заключили мир с турецким султаном на семь лет, и султан поклялся нам, что не нарушит его эти семь лет, как и мы поклялись б том же. Ты же подговорил славной памяти короля Владислава на то, чтобы мир с турками не соблюдать, и начал войну с ними без моего совета и без моего ведома. А я не мог быть готов с теми, которые столь спешат, и должен был не ехать с королем, а что вы там нашли — известно всем землям. Я и по сей день об этом горюю, а тем более скорбел в то время. И потому, господин Янкул, господин губернатор, знай, что я тебе без короля не обещаю выступать против турок. И прежде так сделайте, чтобы вы имели у себя короля, а тогда и я готов со всеми другими рядом с королем ехать беспрекословно. А если, несмотря на этот мой совет, вы пойдете на турок, запомните, что будете меня вспоминать там, где мой совет будет для вас уже бесполезен». Губернатор, услышав эти слова, посмеялся над ними и сказал: «Господь бог поможет мне победить поганых, а вас найти в Смедереве». На эту речь деспот отвечал: «Пусть идет с господом богом, и за то, как он думает о нас, пусть так же господь ему воздаст». Потом губернатор отправил к деспоту гонца с просьбой, чтобы он его свободно пропустил через свою землю вплоть до Косова поля, и тот немедленно дал приказ по всей своей земле, чтобы его свободно пропускали и оказывали добрый прием, как ему самому. Таким образом, он взял его под свое покровительство 148. Потом губернатор двинулся со всем своим войском на Косово поле и там, увидев мощь и огромную силу турецкого султана, написал ему такое письмо: «Султан, у нас нет стольких людей, как у тебя, и хотя я их имею меньше, поистине знай то, [67] что они добрые воины, стойкие, искренние и мужественные». Султан отвечал Янкулу: «Янкул, я предпочитаю иметь полный колчан обычных стрел, чем шесть или семь позолоченных». Начался бой утром в четверг, и бились они вплоть до вечера субботы. Всадники поганых были поражены наголову, но потом оправились. Видя это, губернатор повернул на придворных и был там разбит, так что едва сам с приближенными убежал в горы, а все иные остались на поле и были поражены наголову. Султан Мурад приказал все головы складывать на холме. И так он одержал победу на Косовом поле, и таким образом завершилась эта несчастная и печальная битва 149. Губернатор приехал в иную область, называемую Загорье 150, в которой правил Белмужевич Стефан, и Янкул был приведен к нему, а он отвел его [к деспоту в Смедерево. Деспот, одарив его, отпустил себе на горе] 151 в Венгрию 152. Как говорят: дурному никогда не делай добра, и потом деспот имел много неприятностей от турецкого султана за то, что он отпустил его из своей земли, ибо если бы султан знал, что он находится в Смедереве, он бы его сразу же захватил. И поэтому деспот не хотел, чтобы он долго был при нем и чтобы султан узнал об [68] этом. Потом через два года Мурад умер, а сын его Мехмед стал султаном, и это было для него легко, ибо у него не было никакого другого брата. [А другие говорят, что имел, но велел его убить] 152а. ГЛАВА XXV. О ПРАВЛЕНИИ СУЛТАНА МЕХМЕДА, СЫНА МУРАДА. Потом султан Мехмед счастливо правил после своего отца Мурада 153. И был он очень хитрый и кого только мог, обманывал с помощью перемирия; он редко держал слово, а когда кто-либо упрекал его за это, он набрасывался на него, как безумный. И он послал к деспоту жену своего отца Мурада, свою мачеху, его дочь по имени Мара; отправив ее с почетом, он выделил ей две области: Теплицу и Глипотлицу 154 и заключил с деспотом такое соглашение: покуда он жив, его сын Лазарь никогда не будет желать ему зла, и обусловил, чтобы он присылал ему на его нужды пятнадцать сотен коней и чтобы каждый год давал ему дань — пятнадцать тысяч золотых. Всему этому деспот подчинился и в полной мере это исполнил. Когда об этом услышали рацы, они выступили против этого, ибо они знали, что султан не станет выполнять такое соглашение, потому что он (сказали они деспоту) хочет или тебя обмануть, или кого иного, а когда он победит кого-то иного, тогда он внезапно начнет борьбу с нами, и это было правдой. И поэтому-то (объясняли они) он (султан) заключил соглашение с деспотом, чтобы себя обезопасить. Деспот отвечал своим подданным: «Я должен на это пойти до того времени, пока в Венгрии не будет короля», ибо Янкулу он не верил. И так, по этой причине был заключен мир. Мехмед, заключив мир с деспотом, потом заключил его и с греческим императором 155, обещав соблюдать его верно и тайно; после этого соглашения он пошел войной на одного языческого князя, которого звали Караман, правителя древнего и знаменитого государства; некоторые говорили о нем, что он был потомком царя Дария; захватив некоторые его замки и города, султан занял их своими войсками и вернулся в свою землю 156. [Землю этого князя называют Карамания, то есть Киликия] 157. Комментарии ЗАГЛАВИЕ 1 Рац — так назывались сербы, жившие в Венгрии. Это название происходит от наименования сербов в латинских источниках rascianus (откуда в венгерских источниках — racz), по названию одной из областей древней Сербии — Рашки. ГЛАВА I 2 Аргины — видимо, жители империи Великих Моголов в Индии, столицей которой был г. Агра на р. Джамна. 3 Варвары, берберы (в польском оригинале — Barbarowie)—племена в Северной Африке, в значительной степени арабизированные уже к XII в. 4 Негры, не имеющие огненных знаков,— и есть собственно негры, в отличие от негров с огненными знаками, т. е. индусов, которые ставят пятна — знаки на лбу. 5 Моисеева книга—Пятикнижие Моисееве (из Ветхого завета), признававшееся Мухаммедом (Магометом) как часть откровения, вполне раскрытого лишь в Коране. 6 Коран — от арабского "куран", т. е. «чтение», священная книга мусульман, представляющая собой собрание поучений и заповедей пророка Мухаммеда, произнесенных им в разное время. Первоначально их заучивали наизусть, потом стали записывать. Окончательный и единый текст Корана был составлен в 651 г. Коран делится на 114 сур (глав), а они, в свою очередь,— на различное число стихов. Мусульмане считают, что текст Корана принадлежит самому Аллаху, а Мухаммед был только его передатчиком. (О Коране см. Мюллер А. История ислама от основания до новейшего времени, т. I. СПб., 1895, с. 69—71). 7 Брунк-Байрам (Уразы-Байрам, Буюк-Байрам или Идал-Фитр) — праздник разговения после поста, длящегося в течение 9-го месяца (рамадана) мусульманского лунного года. 8 Кичик Байрам (Курбан-Байрам или Ид-Альазха) — наряду с Брунк-Байрамом один из двух самых больших праздников у мусульман. Празднуется через 70 дней после первого. Установлен в память построения храма Каабы в Мекке и получения праотцем (у мусульман — пророком) Авраамом "черного камня" от архангела Гавриила. 9 Пятница не является у мусульман в полном смысле слова праздничным днём, т. е. днем отдыха; точнее, пятница — день общественной молитвы. 10 Буброманы, бусурмане — мусульмане. Это наименование мусульман созвучно с русским названием басурмане (точнее, бесермены). (О нем см.: Тихомиров М. Н. Российское государство XV—XVII вв. М.. 1973, с. 84—90). ГЛАВА II 11 Фатима была дочерью, а не сестрой Мухаммеда. ГЛАВА IIII 12 Башни при мечетях — минареты. 13 Призыв к молитве возглашает с минарета муэдзин (му'аазин). 14 Сведения о пятом намазе содержатся только в списке С. 15 Слова, заключенные в квадратные скобки, имеются в списках К, Р и А. 16 Коран предписывает сторониться употребления вина, называя его «мерзостью сатаны», посредством которой он «желает заронить вражду и ненависть» (сура 5, ст. 92—93). Слова, на которые ссылается Константин, в Коране отсутствуют и, по-видимому, связаны с какой-то устной традицией. 17 Слова, заключенные в квадратные скобки, находятся в списках К, А и М. 18 Константин из Островицы здесь имеет в виду михраб, указывающий направление на Мекку. Михраб представляет собой нишу, перед которой ставятся свечи или другие светильники. 19 Кафедра в мечетях называется минбар. Она бывает только в соборных мечетях (т. е. мечетях «джами» — см.: Петрушевский И. П. Ислам в Иране в VII—XV веках. Л., 1966, с. 89). Таким образом, именно их имеет в виду Константин, рассказывая о мусульманском ритуале. 20 Дромамечеть — соборная («джами») или пятничная («джума») мечеть. ГЛАВА IV 21 Слова, заключенные в скобки, находятся в списках К, Р и А. ГЛАВА V 22 Слова, заключенные в квадратные скобки, находятся в списках Р, А и М. ГЛАВА VI 23 Вторым лицом после султана был великий визирь, возглавлявший правительство. 24 Махмуд-паша — великий визирь и полководец в правление султана Мехмеда II (см. гл. XXV, прим. 153). Махмуд-паша по отцу происходил из рода царя Фессалии Ангела Филантропена (отсюда прозвище Ангелович). Мать его была сербка. Попав в плен, был обращен в ислам и назван Махмудом. Махмуд-паша быстро выдвигался по службе и в 1455 г. стал великим визирем и румелийским беглегбером (см. гл. XI, прим. 3). В 1466 г. по проискам врагов был свергнут. Снова был визирем в 1470—1472 гг. В 1474 г. был убит. Махмуд-паша принимал активное участие во многих походах султана, в том числе возглавлял завоевание Боснии в 1463 г. и Карамании в 1466 г., о чем подробно рассказывает в своих «Записках» Константин Михайлович из Островицы. (О Махмуд-паше см.: Enciklopedija Jugoslavije, т. I.Zagreb, 1955, с. 115-116). ГЛАВА VIII 25 Слова, заключенные в скобки, находятся в списках Р и А. ГЛАВА IX 26 Слова в скобках содержатся в списках Р, А и L. 27 Автор записок сообщает здесь полулегендарные сведения об Османе, основоположнике турецкой династии. В действительности Осман был не греческим крестьянином, а сыном Эртогрул-бея—вождя племени огузов, живших в северо-западной части Малой Азии. Возглавив племя огузов в 1281 г.. Осман начал энергичные завоевательные походы против Византии В 1299 г. Осман, до этого находившийся в вассальной зависимости от сельджукских султанов, стал полностью независимым правителем османского бейлика. (княжества) вплоть до своей смерти в 1326 г. (см.: Новичев А. Д. История Турции, т. I. Л.. 1963, с. 27—28). ГЛАВА Х 28 Мустафа сын Османа — в других исторических источниках неизвестен. Не фигурирует он и в сербских средневековых родословиях турецких султанов (см.: Cтоjановиh Л. Стари српски родослови и летописи. Сремски-Карловци, 1927, с. 305—309). Видимо, эти сведения Константина связаны с какими-то турецкими легендами. 29 Анатолия — Малая Азия. ГЛАВА XI 30 Аладин сын Мустафы — в других исторических источниках не упоминается. ГЛАВА XII 31 Мурад сын Аладина — в других исторических источниках не упоминается. 32 Брус — Бруса, город в Малой Азии, вблизи Мраморного моря. До объявления Адрианополя столицей (1366 г.) был резиденцией турецких султанов. 33 Азапы — главным образом пехотинцы, но иногда так назывались и моряки в турецком военном флоте. Происходит от арабского слова «азеб», что означает «неженатый». 34 Слова, заключенные в скобках, находятся в списках Р и А. ГЛАВА XIII 35 Султан сын Мурада — в действительности это был султан Орхан (1326— 1359). 36 Никея — город на северо-западе Малой Азии; крупнейший византийский город. Никея была захвачена турками в 1330—1331 гг. 37 Янычары — от йени чери, что означает новое войско. Создание его относится к 1361—1363 гг. Янычарский корпус формировался как из числа военнопленных, так и путем «дани кровью». Подробнее о формировании янычарского войска Константин из Островицы рассказывает в главе XXXIX. 38 Слова, заключенные в скобках, находятся в списках Р и А. ГЛАВА XIV 39 Здесь имеется в виду византийский император Андроник III Палеолог (1328—1341). 40 Мурад сын Султана — в действительности сын Орхана, султан в 1359— 1389 гг. 41 Сыном Андроника Палеолога был Иоанн V (1341—1391). 42 Кантакузин — Иоанн Кантакузин принадлежал к знатному и богатому византийскому роду. Отец Иоанна — Михаил (ум. в 1316 г.) был наместником Пелопоннеса. 43 Галиполи — город и порт у пролива Дарданеллы. В действительности Галиполи был захвачен султаном Орханом в 1354 г. (Charanis P. On the Date of the occupation of Gallipoli by Turcs.—«Byzantinoslavica», 1955, г. XVI, p. 113-117). 44 Германелла (Гермиян) — Дарданеллы. 45 Согальник — город на р. Тимока в Сербии. Константин ошибочно считает, что это болгарская крепость. 46 Димотик (греч. Дидимотик) — крепость по нижнему течению р. Марины. Согальник и Димотик турки захватили в 1353 г. ГЛАВА XV 47 Милутин (иначе—Стефан Урош II) правил с 1282 по 1321 г. 48 Урош — Урош I (1243—1276). Непонятно, почему Константин называет его первым сербским королем, тогда как им был Стефан Неманя Первовенчанный, провозгласивший Сербию королевством в 1217 г. (ум. в 1227 г.). 49 Стефан—Стефан Дечанский (1321—1331). Весть о его прозрении широко распространялась по Сербии. Об этом пишет и сам Стефан в Дечанской грамоте (Jupeuek Я. Историjа Срба. кн. 1. Београд. 1952, с. 202—203). 50 Эта фраза содержится в списках Р, А. и М. Стефан — Стефан Душан (1331—1355). После завоевания ряда греческих земель и Албании Стефан Душан в конце 1345 г. объявил себя царем греков и сербов. 51 Димитрий—в действительности болгарский царь Михаил Шишман (1323— 1330). 52 Река Искра (Искар) — правый приток Дуная. 53 Руины церкви Спаса сохраняются в селе Николичевац. 54 Константин рассказывает здесь о битве под Белбуждом (ныне Кюстендил), происшедшей 28 июля 1330 г. В действительности болгарский царь был только ранен в бою и умер уже в плену (см.: Бурное А. История на България през времето на Шишмановцы (1323—1396).—«Годишник на Софийският университет. Историко-филологический факултет», 1947, T.XLlII.c.6). 55 Тарнов (Тырново) — столица. Второго Болгарского царства. В действительности Михаил Шишман был похоронен в монастыре св. Георгия в Старо Нагоричино у Куманова. 56 Арбанасская земля — Албания. 57 Звечан — город в области Косово, недалеко от слияния рек Ибара и Ситницы. 58 Текст в скобках содержится только в списке К. 59 Дечаны — монастырь в области Метохия, между Печем и Даковицей на р. Бистрица. Основан Стефаном Урошем III Дечанским (отсюда наименование этого короля) в 1327 г. О его истории, постройках и росписях см.: Петковичh В. П. и Бошковиh Манастир Дечани. Београд, 1941. 60 Имеются в виду монахи Афонских монастырей. На Западе православных монахов считали принадлежащими ордену св. Василия Великого, составившего правила монашеской жизни. 61 Константин относит время канонизации Стефана-Дечанского к 1340 г. (через девять лет после убийства в 1331 г.). Это не противоречит данным грамоты Стефана Душана монастырю Петра и Павла 1343 г., в которой он уже назван святым (Павловиh Л. култови лица код Срба и Македонаца. Смедерево, 1965, с. 104). 62 Урош Стефан—царь Урош V Стефан (1355—1371). При нем значительно усилился процесс децентрализации страны. В самостоятельные княжества выделились Эпир, Македония, область Нового Брдо и Подринье. 63 Видимо, говоря о братьях, которым доверился Урош, Константин имеет в виду правителей Македонии Вукашина и Углешу. Первый из них даже принял королевский титул, а второй назывался деспотом (История Югославии, т. I. М., 1963, с. 107). О передаче им болгарских земель по другим причинам ничего не известно. 64 Адрианополь — город при слиянии рек Тунджи и Марицы. Захвачен турками в 1362 г.; в 1366 г. стал столицей Османской империи. 65 Константинова земля — земля Константина Деяновича, князя Македонии. После битвы при р. Марице в 1371 г. Константин Деянович стал вассалом султана. Погиб в битве с валашским воеводой Мирчей в 1395 г. 66 Поле Беглигар — Жеглигово поле около Куманова (поблизости от Черной Горы, у Скопья). 67 Рацкое избиение — Константин описывает здесь со значительными ошибками знаменитую битву при р. Марице 29 сентября 1371 г. (О ней см.: Skrivanic G. Bitka na Marici.— «Vojnostorijski glasnik», 1963». Београд, 1964, с. 21—24). Царь Урош в этой битве не участвовал. Константин путает его с деспотом Углешей, который вместе со своим братом, королем Вукашином, предводительствовал сербскими войсками. Урош же умер через два месяца после битвы — 4 декабря 1371 г. Наименование поля битвы — «Рацкое (т. е. Сербское) избиение» — знает турецкая традиция. Именно так называет его турецкий хронист Мехмед Нешри (см.: Елезовиh Г. Огледало Света, или историjа Мехмеда Heшриje. Београд, 1957, с. 21). 68 Текст в скобках содержится в списках Р, A, L. Автор здесь опережает события, имея в виду падение Второго Болгарского царства. После завоевания его столицы — Тырнова в 1393 г. действительно сохранялось еще одно царство (Константин его называет княжеством) — Видинское. Вскоре (1396 г.) пало и оно. ГЛАВА XVI 69 Лазарь — князь Лазарь Хребелянович, первоначально, видимо, управлявший областью Нового Брдо. В результате ожесточенной борьбы с подринским феодалом Николой Алтомановичем к концу 70-х годов Лазарь объединил под своей властью северную и центральную часть Сербии. Он вступил в союз с владетелем южносербских земель Вуком Бранковичем и с правителями Зеты. С Венгрией и Боснией Лазарю удалось также наладить отношения. Все это позволило Лазарю выступить против турок во главе целой коалиции. 70 Косово поле — около г. Приштина в Косо-Метохийской области. 71 Смагов — часть Косова поля на правом берегу р. Лаб (см. прим. 72). 72 Лядеш — р. Лаб, в долине которой произошла Косовская битва. 73 День св. Вита (по-сербски Видовдан) — 13 июня. После битвы на Косовом поле (1389 г.) Видовдан стал в Сербии днем церковного и народного траура. 74 Слова в скобках находятся в списках Р и А. 75 Милош Кобыла Кобылич — Милош Обилич, один из приближенных князя Лазаря, персонаж сербских эпических песен о битве на Косовом поле (см.: Эпос Сербского народа. М.. 1963, с. 106—107). 76 Слова в скобках находятся в списках Р и А. 77 Старшего сына султана звали не Мустафа, а Якуб. Он был убит по приказу своего младшего брата Баязида, захватившего после этого султанский престол (см.: История Югославии, т. I, с. 110). 78 Йлдирим Баязид — турецкий султан Баязид I Молниеносный (1389—1402). 79 Краимир, воевода Топличский — по-видимому, легендарная личность. Топлица — область в Юго-Восточной Сербии. 80 Сербская народная традиция, отразившаяся в первоначальной редакции родословия сербских деспотов, также говорит об изменниках в окружении Лазаря. Под влиянием народных песен пишут об этом Орбини (1601 г.) в Лукаревич (1605 г.), прямо называя изменником Вука Бранковича (Jupeчek К. Историка, кн. 1, с. 326). 81 Раваница — монастырь в Сербии, восточнее города Чуприя, в долине р. Моравы. Основан князем Лазарем в 1376—1377 гг. (Наумов Е. П. Из истории феодальной земельной собственности в Сербии во второй половине XIV в.— В кн.: Славяне и Россия. К 70-летию со дня рождения С. А. Никитина. М., 1972, с. 57). 82 Точная дата канонизации князя Лазаря неизвестна. Предполагается, что его канонизировал патриарх Даниил на архиерейском соборе в Раванице в 1390—1391 гг. Во всяком случае, несомненно, что канонизация Лазаря произошла до 1395 г., так как в грамоте Стефана Лазаревича русскому Пантелеймонову монастырю на Афоне, данной в этом году, Лазарь уже назван святым (ПавловиЛ Л. Култови лица, с. 125). 83 Столб, поставленный султаном на Косовом поле, частично (верхняя часть) сохранился до нашего времени и находится рядом с мечетью, построенной на месте гибели султана (Лукач Д. Турски натписи Муратова и Баjрактаревог турбета.— В кн.: Старине Косова и Метохще. Приштина, 1961, с. 206—207). Кроме того, на поле стоял столб, поставленный сербами. Надпись «На стльпу мраморну на Косову» сохранилась в древнесербской письменной традиции (Стоjановиh Л. Стари српски записи и натписи, кн. III. Београд,1905, с. 44—45). ГЛАВА XVII 84 Стефан Лазаревич—сын князя Лазаря, сербский деспот (1389—1427). После Косовской битвы он признал над собой верховную власть султана и вынужден был со своими войсками участвовать в военных походах султана. Поддержав в междоусобной борьбе за турецкий престол Мехмеда I, Стефан Лазаревич с его согласия расширил границы своих владений. В его правление произошел некоторый подъем экономической жизни Сербии, особенно в области рудного дела. Заметно было оживление в письменности к в моравской школе архитектуры и живописи (см.: Pavlovic N. Despot Stefan Lazarevic. Beograd, 1968). 85 Деспина не является собственным именем дочери Стефана Лазаревича, ставшей женой Баязида. Ее имя было Оливера. Деспина же означает просто жену или дочь деспота. 86 Морава — правый приток Дуная. 87 Деспотом Стефан Лазаревич был признан византийским императором Мануилом II Палеологом в 1402 г., после поражения турок Тамерланом под Анкарой. 88 Вук — Вук Бранкович, владетель южносербских земель; Георгий — сын Вука Бранковича, племянник Стефана Лазаревича, которому тот, оставшись бездетным, передал сербскую деспотовину. Георгий Бранкович правил ею с 1427 г. по 1456 г. 89 Сава — правый приток Дуная. 90 Первые турецкие вторжения в южные районы Венгрии произошли действительно при короле Сигизмунде, вскоре после битвы на Косовом поле (История Венгрии, т. I. M., 1964, с. 191). Константин ничего не упоминает о битве Сигизмунда Венгерского с Баязидом под Никополем в 1396 г. 91 В действительности землю, где стоит Белград, дал Стефану Лазаревичу , не султан Баязид, а венгерский король Сигизмунд (Pavlovic N. Despot... с. 116). Для сербской средневековой традиции было характерно изображать милостивые пожалования султана Баязида. Согласно «Житию Стефана Лазаревича», написанному Константином Костенечским, Баязид называл Стефана сыном «старейшим и возлюбленным», и дал ему держать «землю свою в области своей». Впрочем, Константин Костенечский говорит, что Стефан сам «убо пришед, обретох краснейшее место от древле превеликий Белъград и по случаю разрушен и запустел, создах его». Найдя это место, Стефан «съвъпрошяся от угор понеже аще и в пределах сръбских лежимо есть, яко на срдцу и плешу земли Угорьской обретается» (Попов А. Изборник славянских и русских сочинений и статей, внесенных в хронографы русской редакции. M., 1869, с. 108, 111, 117). 92 Стефан Лазаревич не только построил замок в Белграде (Верхний город), но и перестроил и расширил весь город, совершенно изменив его лицо (Историjа Београда, кн. 1. Београд, 1974, с. 157—163). 93 Темир — Тамерлан, знаменитый среднеазиатский полководец, эмир (1370— 1405), правивший от имени потомков Чингисхана, почему, видимо, Константин и называет его великим ханом. 94 Другие источники говорят о том, что султан взял с собой в поход двух сыновей (Новичев А. История..., с. 36). 95 Здесь имеется в виду знаменитая битва при Анкаре, происшедшая 20 июля 1402 г. 96 Константин передает здесь, очевидно, какое-то особое предание о плене и смерти Баязида. Скорее всего, оно восходит к фольклору. Все письменные источники свидетельствуют, что Тамерлан не только не собирался отпускать Баязида, но повсюду возил его с собой, всячески унижая. Некоторые арабские писатели сообщают, что для этого Баязид был помещен в клетку. Баязид, желая прекратить свое унижение, отравился по пути в Самарканд в г. Акшехире в 1403 г. (Новичев А. История..., с. 37). 97 Слова, заключенные в скобки, находятся в списках А и Р. ГЛАВА XVIII 98 Хатай или Чагатач — неясно, какой город здесь имеет в виду автор. «Хатай» у мусульманских писателей обычно означает не название какого-либо города, а северную часть Китая, который был завоеван ханом Хубилаем в XIII в. и объединен с Монголией. Впрочем, уже с 1368 г. Китай отделился от Монголии. Чагатач — по-видимому, называется так по имени сына Чингисхана — Чагатая. Столицей великих ханов был г. Каракорум у подножья Хангайских гор, в верхнем течении р. Орхон. 99 Имеется в виду Чингисхан, хотя в действительности Тамерлан не был его потомком. 100 Здесь можно видеть отголосок теории так называемого «Константинова дара», согласно которой Константин Великий уступил римскому папе западную часть империи. Впрочем, далее Константин пишет, что единство двух частей сохранялось. 101 Драч — (греч. Диррахий, албанск. Дуррес) — город в Албании, на берегу залива Дуррес Адриатического моря. Возможно, предание о Драче как столице Римской империи связано с остатками дворца в Сплите (ок. 300г.). 102 Подобные генеалогические легеяды были распространены среди представителей византийской знати, оказавшихся в эмиграции. Так, находившиеся с XV в. на русской службе Ласкаревы вели свой род от последнего никейского императора Константина. В свою очередь Константин объявлялся Ласкаревыми далеким потомком императора IV в. Иовиана, предки которого были в числе знатных вельмож, окружавших Константина Великого при основании Константинополя (Родословная книга по трем спискам.— «Временник ОИДР», 1850, кн. X, отд. II, с. 176—178). Примечательно, что Ласкаревы пришли в Москву из владений венгерского короля Матвея Корвина (Родословная книга князей и дворян Российских и выезжих, ч. 2. M., 1787, с. 275—276). Между тем именно во владениях венгерского короля жили и сербские деспоты, в окружении которых автор «Записок янычара» и мог слышать переданную им генеалогическую легенду. 103 Стамбул — так турками был переименован Константинополь. Это название происходит от греческого , что означает «в город». Сами турки, однако, осмысливали это название как «Исламбол», т, е. «изобилие ислама». 104 Эта фраза содержится только в списке Р. 105 Романией (точнее, Ромеей) называлась не только Македония, но и вся Византия. Жители ее называли себя ромеями, т. е. римлянами. 106 Император Лев—византийский император Лев Исавр (717—741). 107 Император Карл — Карл Великий франкский король с 768 г. и император с 800 г. (ум. в 841 г.). Константин из Островицы таким образом ошибается, называя Льва и Карла современниками. 108 Слова в скобках находятся в списке Р. 109 Мисир — Египет, покоренный арабами. Султаны Египта во второй половине XV в. признавались халифами. 110 Имеются в виду слова Евангелия от Иоанна, X, 6. 111 Слова в скобках находятся в списках К, Р, A, L, M. 112 Ольбрахт.—Ян I Ольбрахт, польский король (1492—1501). В 1494 г. на съезде в Левочи заключил антитурецкий союз с королем чешским и венгерским Владиславом и бранденбургским маркграфом Фридрихом (Finkel L. Zjazd Jagellonow w Lewoczy roku 1494. Lwow, 1914). Поход Ольбрахта в Молдавию в 1497 г., однако, оказался направленным не столько против турок, сколько против молдавского господаря Стефана Великого. Ян Ольбрахт хотел заменить его своим братом Сигизмундом. Осада Ольбрахтом столицы Молдавского княжества Сучавы кончилась неудачей. При отступлении польские войска 26 октября были разбиты в Козминском лесу неподалеку от Черновиц. (Об этом см.: Рарре Е. Jan Olbracht. Krakow, 1936; Spieralski Z. Awantury Moldawske. Warszawa, 1967; Papascostea S. Politica externa a Moldovei in vremea lui Stefan eel Mare: puncte de reper.— «Revista de istorie». Bucureсti, 1975, N 1. с. 15—31). В ответ на поход 1497 г. в следующем году Турция совместно с rрымскими татарами предприняла опустошительный поход на Подолию и Червонную Русь. В 1501 г. Ольбрахт вынужден был заключить с Турцией мир (Об этом см.: Spieralski Z. Ро klesce bukowinsklej 1497. Pierwsze najazd Turkow na Polske.— In: Studia i materiaty do historii Wojskowosci, IX/I Warszawa, 1963). ГЛАВА XIX 113 Слова в скобках содержатся в списках Р, А. 114 Мурад II (1421—1451) в действительности был не сыном, а внуком Баязида, сыном Мехмеда I. В некоторых списках «Записок» он ошибочно назван Мурадом III. У Константина произошла своеобразная контаминации султанов Мурада II, Сулеймана, Мусы и Мехмеда I в личность первого из них. В действительности же, после пленения Баязида, султаном стал его сын Сулейман (1402—1410). В 1410 г. он был свергнут и убит своим братом Мусой, который царствовал всего три года. В 1413 г. престол был захвачен младшим из сыновей Баязида—Мехмедом I, правившим до 1421 г., когда на престол вступил Мурад II. ГЛАВА XX 115 Фраза содержится в списках Р и А. 116 Император Сигизмунд—Сигизмунд Люксембургский (1387—1437), венгерский король; с 1410 г.— император Священной Римской империи. 117 Будзин — Буда (часть современного Будапешта); с 1350 г. — постоянная резиденция венгерских королей. 118 Король Матиас — Матиаш Корвин, венгерский король (1458—1490). 118а Архиепископ Острогомский (Эстергомский) — глава католической церкви в Венгрии. 118б В действительности договор с Венгрией был заключен в 1426 г. (в г. Тата), когда Стефан Лазаревич был еще здоров. Кроме Белграда, наследник деспота Георгий Бранкович, признанный Венгрией, за это признание должен был отдать ей Голубац и Мачву. Сдача Белграда произошла в 1427 г. (см.: Радониh J. Споразум и Тати 1426 и српскоугарски односи XIII—XVI в.— В кн.: Глас СА, CLXXXVII. Београд, 1941, с. 117—232). 119 Поле Головы — точнее, поле Главица поблизости от Белграда, у села Стойник. Стефан Лазаревич умер в поле во время охоты (Paulovic N. Despot..., I s. 227—228). 120 Монастырь Ресава (иначе Манасия) — расположен в Восточной Сербии, недалеко от г. Деопотовац; построен Стефаном Лазаревичем в 1407— 1418 гг. 121 Смедерево—город юго-восточнее Белграда. Крепость его сохранилась до, нашего времени. С 1430 по 1459 г. Смедерево — столица Сербской деспотевины. Византийский хронист Дука пишет, что Смедеревская крепость возводилась с разрешения султана (Thирковиh С. Смедерево престоница српске деспотовине; Филиповиh Н. Неколике бележке око Смедерева.— В кн.: Ослобоhение градова у Србиjи од Турака 1862—1867 год. Београд, 1970, с. 61—69, 121—142). 122 Здесь рассказывается о трехмесячной осаде Смедерева в 1439 г. 123 В Смедереве остались сын деспота — Григорий (Гргур) Георгиевич и его зять — Фома Кантакузин. С. Чиркович ошибочно говорит о Лазаре Георгиевиче (см.: Thupkoвuh С. Смедерево..., с. 66). 124 Владислав—Владислав III, король Польши (с 1434 г.) и Венгрии (с 1440 г.). Погиб в битве с турками под Варной в 1444 г. 125 Казимир—Казимир IV Ягеллончик (1446—1492). Константин называет его здесь королем польским, несколько опережая события. При жизни Владислава его брат Казимир был лишь великим князем литовским. 126 Слова, заключенные в скобки, находятся в списках К, Р, А и М. ГЛАВА XXI 127 Дата указана Константином неверно. Поход, о котором он рассказывает, в действительности состоялся в 1443 г. 128 Золотые, или Железные, ворота — Златица, ущелье в Главном Балканском хребте. 129 Пирот — город в Сербии по обеим берегам р. Нишава, притока южной Моравы. 130 Рымовичи (по спискам Р, A, L, М — более правильно Куновицы). Битва произошла 2 января 1444 г. На поле боя пал шурин султана, Махмуд Челебия (Jиречек К. Иcтоpиja..., т. I, с. 367). Победа при Куновицах вызвала подъем освободительного движения у южных славян. Вспыхнули воcстания в г. Ново Брдо (Сербия) и в Софийском округе. Затем восстания прокатились по Греции и Албании (см.: Зupojeвuh О. Турско воjно уреhенье у Србиjи (1469—1683). Београд, 1974, с. 106; Достян И. С. Борьба сербского народа против турецкого, ига XV—начало XIX в. М., 1958, с. 14). 131 Тайяницы — находятся близ горы Куновицы. 132 Добрыгич (Добрич) — поле при впадении р. Топлицы в Мораву. 133 Эта фраза содержится в списках Р и А. 134 Вместе со Смёдеревым деспоту были возвращены еще 23 города, в том числе Голубац и Крушевац. Как показывает недавно открытый турецкий источник, посвященный истории войн Мурада II, это возвращение деспоту владений произошло только в результате заключения Бранковичем сепаратного мира с Мурадом II уже после заключения мира в Сегедине (см. гл. XXIII, прим. 139). Об этом подробнее: Inaldzik Н. Pitanje Segenskog mira i kriza Turske drzave 1444.— В кн.: Prilozi za orientalnu filologiju, t. XII — XIII. Sarajevo, 1965, с. 286—289. ГЛАВА XXII 135 Подлинные причины отречения Мурада II заключались в крайнем обострении против него внутренней оппозиции. Отречение произошло не до битвы под Варной, как получается по Константину, а после нее (Бабингер Ф. Мехмед Освоjач и негов доба. Матица-Српска, 1968, с. 37—41). 136 Уподобление дервишей христианским монахам не совсем точно. В частности, дервиши не давали обета безбрачия, хотя и старались на длительное время воздерживаться от брачной жизни. Институт дервишей был формой организации суфиев — мусульманских мистиков. Окончательно их ордена оформились к Х в. 137 Столь подробное описание радений дервишей уникально, так как обычно на этих радениях могли присутствовать только суфии, входившие в дервишские общины (Петрушевский И. П. Ислам..., с. 324). 138 Орт — турецкая денежная единица, равнявшаяся от 1/4 до 1/8 части талера. ГЛАВА XXIII 139 Автор «Записок» сообщает об этом перемирии как о семилетнем. В действительности оно было заключено сроком на десять лет в Одрине в июле 1444 г. и подписано в августе 1444 г. в Сегедине: Согласно договору, Сербии, как уже сказано выше, возвращалось 24 города, в том числе Смедерево, Голубац, Крушевац, Ново Брдо и др. Сербия платила дань, как и ранее. Ослепленные сыновья деспота возвращались ему. Король Владислав получал большую контрибуцию. Со своей стороны он давал обязательство не вторгаться в пределы Турции (см.: David Angyal. Le traite de paix de Szeged avec les Turcs 1444.— In: Revue de Hongrie. Budapest, 1911, c.233—268, 374—392). 140 Инициатором похода именно в это время был кардинал Юлиан Цезарини (по настоянию папы Евгения VI). Папе необходимо было повлиять на мнение Собора посредством блестящей победы над турками, организатором которой он хотел себя представить. 141 Янкул, отец Матиаса — Янош Хуньяди, крупнейший венгерский магнат с 1446 по 1456 г. правитель Венгрии с титулом губернатора, отец короля Матиаша (Матвея) Корвина. В 40—50-е годы XV в. находился во враждебных отношениях с сербским деспотом Георгием Бранковичем, чем в зна чительной мере и объясняется крайне неблагоприятная позиция по отношению к нему со стороны автора «Записок». Янкулом называют Яноша Хуньяди и сербские летописи (Cтоjaновиh Л. Стари српски родослови. с. 243). 142 Деспот Георгий опасался нарушить Сегединский мирный договор, по которому значительная часть Сербии освобождалась от прямой османской зависимости. Подробнее об этом см.; Skrivani6 G. Zasto despot Hurah nije ucestvovao na Varni. — «Vesnik Vojnog muzeja», 1970, t. 16, с. 227—230. 143 Видин — город-крепость на северо-западе Болгарии. О взятии Владиславом Видина пишет и немецкий поэт Михаил Бехайм. Он сообщает, что жители Видина пошли вслед за войском Владислава. (Недев С. Т. Пътищата на Владислав III и Мурад II към Варна през 1444.— В кн.: Варна 1444 София, 1969, с. 212). I 144 О том, что Хуньяди уговаривал короля в этот момент битвы решительно двинуться против турок, пишет и турецкий хронист конца XV — начала XVI в. Мехмед Нешри (Ибрахим Тосун Татарл. Османски извори за походите на Владислав III Ягело и Ян Хуниади (1443—1444).—В кн.: Варна 1444, с. 417—418). 145 Эта фраза содержится в списках Р, A, L. Об опознании головы короля сообщает и Обруч бин Один, турецкий хронист XV в. (Османски извори..., с. 392). Калиф (халиф) — наместник Мухаммеда, духовный глава мусульман. В XV в. халифы жили в Каире. . . 146 О битве под Варной подробнее см.: Halecki О. The Crusade of Varna. A discussion of Controversial Problems. New York, 1943; Frangois P. Un moment decisif Sud-Est europeen la croisade de Varna.— «Balcania», t. 7. Bucuresti, 1944; Zolnay V. Vereinigungversuche im XV Jahrhundert. Frankfurt — Koblenz, 1967; Сражението при Варне на 10 ноември 1444 године.— В кн.: Варна 1444, с. 234—259. Ни один из источников, кроме «Записок янычара», ничего не сообщает об эпизоде у ущелья. ГЛАВА XXIV 147 Янош Хуньяди выступил осенью 1448 г. в поход против турок, желая оказать помощь Скандербегу (см. гл. XXXIII, прим. 22). Его войска насчитывали около 30 тыс. и состояли из чехов, венгров, поляков и немцев (Новичев А. Д. История Турции, т. I, с. 42; Зupojeвuh О. Турско bоjно, с. 52). В войсках Хуньяди были, помимо всадников, лучники, пехота со щитами, гренадеры, различные военные орудия, в том числе мортиры и пушки, монтированные на подводы. (Элекеш Л. Армия Гуниади.— В кн.: 1 Acta historica Academiae scientiarum Hungaricae, t. I. Budapest, 1951, с. 51). 148 Хотя сербский деспот и придерживался строгого нейтралитета, Янош Хуньяди рассматривал его землю как территорию врага и подверг ее опустошению и грабежам. (Бабингер Ф. Мехмед Освоjач..., с. 47). 149 О битве на Косовом поле в 1448 г. см.: Элекеш Л. Армия..., с. 52—54. J 150 Загорье — по-видимому, Константин имеет в виду г. Подгорипу (ныне Титоград) в Черногории. Впрочем, Белмужевичи правили в Медуне, по соседству с Подгорицей, а не в ней самой. Кроме того, в указанное время известен не Стефан, а Милош Белмужевич (Историjа Црне Горе, кн. II. Титоград, 1970, с. 229—260). Возможно, Константин спутал два города, рас-положенных по соседству. 151 Слова в скобках содержатся в списках К, Р, А. 152 Константин здесь приукрашивает действия сербского деспота. В действительности деспот приказал арестовать Яноша Хуньяди и отпустил его только за выкуп в 100 000 дукатов, который он рассматривал как компенсацию за разорения, произведенные войсками Хуньяди в Сербии (Jupeчek К. Историjа Срба,кн.1,с.373—377). 152а Эта фраза содержится в списках Р, А. ГЛАВА XXV 153 Мехмед II Завоеватель правил с 1451 по 1481 г. 154 Глипотлица — точнее Дубочица (греч. Дендра), область в Лесковацкой впадине в районе Пустой Реки. Списки «Записок» дают самые различные варианты названия этого города (Хлебочица, Робешчице, Хлюботице и т. д.). Это связано с разным написанием этого названия в средневековой Сербии. 155 Согласно договору, византийский император Константин XI выплачивал дань султану. 156 Константин имеет в виду поход Мехмеда II на Караманию в 1451 г., государство в Киликии (южная часть центра Малой Азии). Правителем Карамании в это время был Ибрагим-бег, имя которого автор заменил названием страны. После поражения Ибрагим признал зависимость султана (Бабингер Ф. Мехмед Освоjач..., с. 64). 157 Последняя фраза содержится в списках Р, А и L. -------------------- - Говорят, - ответила Андрет, - говорят, будто Единый сам вступит в Арду и исцелит людей и все Искажение, с начала до конца. Говорят еще, что эти слухи ведут начало с незапамятных времен, со дней нашего падения, и дошли до нас через бессчетные годы.
Дж.Р.Р. Толкин. Атрабет Финрод ах Андрэт |
![]() ![]() ![]() |
![]() |
Текстовая версия | Сейчас: 09.06.2025, 14:16 |