Часть третья: Время всякой вещи Опции

[Народ]

2632 год, месяц Броши.
Рунн. Монтристид.

          Дверь со скрипом открылась и факел осветил лицо узника, пребывающего во тьме. Ночь, последняя ночь перед казнью. Вошедший замер на пороге, вглядываясь в черты бывшего магистра Ордена Клинков Господних.
          - А, это ты. – Монбар говорил равнодушно. – Не ожидал. Зачем пришел?
          - Мне жаль, – глава Службы Имперской Безопасности закрепил факел на стене. – Право же, я не хотел, чтобы так все кончилось. Александр…
          - Ты предал меня, Этьен. – перебил его Андре. – И мне все равно по какой причине: боялся за себя, боялся за Империю, боялся за Императора с его короной. Теперь все кончено, и мне не нужны пустые извинения.
          - Имеешь право, – герцог Нортми кивнул. – Но я хотел спросить кое-что…
          - Пытки не развязали мне язык, - Андре рассмеялся. – И тебе я тоже ничего не скажу.
          - Монмиракль сожгли… но когда отыскали вход в его подземные ярусы, выяснилось, что дверь не открывается. Более того, ее не брали ни секиры, ни даже порох. Что за этой дверью, Андре? Я глава Службы Имперской Безопасности, я должен знать. Если это представляет какую-то угрозу Империи…
          Монбар какое-то время молчал. Затем внятно произнес:
          - Двенадцать. Двенадцать месяцев в году. Почему никто не задался вопросом? Две разбиты, осталось десять.
          - Да не месяцы считать нужно! – Этьен де Нортми вспылил. – Я мог бы вытащить тебя отсюда. Еще много «клинков» остается на свободе, мы могли бы списать это на их счет. Потом тебя бы переправили в Новую Иберию. У вас и там есть крепости, мне это известно.
          - Бессмысленно. – Монбар улыбнулся. – С Орденом покончено и мне предстоит взойти на костер. Мне уже все равно. Сотни лет Орден выполнял свою миссию, и если не нашлось никого, кто не поверил лжи, которую возвел на нас Император и его свора пресмыкающихся перед ним клириков, то пусть мир катится к чертям. Я ничего сказал и ничего не скажу, унеся тайну на тот свет. А ты сам найдешь разгадку, если сможешь.
         
2632 год, месяц Броши.
Рунн. Остров Сакрэ.


          По замыслу Александра сожжение должно было состояться на Сакрэ, прямо под окнами Императорского дворца. Простому люду не зачем было смотреть на смерть магистра, которому в тайне многие сочувствовали, а все остальные должны были впечатлиться «правосудием» по-императорски.
          К берегу острова причалила лодка значительно длиннее всех прочих, битком набитая вооруженными людьми. Инквизиторы стали выгружаться, сопровождая осужденного в последний путь. Процессию возглавлял монах с крестом в руках.
          Монбара грубо пихнули в спину, рассчитывая, что он упадет. Собрав последние силы, магистр лишь покачнулся, но устоял. Его, подхватив под руки, втащили на верх и стали привязывать к столбу.
          Костер сложили выше человеческого роста; главный палач и его подручные в красных кафтанах и с капюшонами на голове, с озабоченным видом людей, которым хочется выполнить свое дело как можно лучше, суетились вокруг, подравнивали сложенные дрова, готовили охапки хвороста про запас.
          - Сейчас вы предстанете перед лицом Господа, - раздался голос Первосвященника. - Признайтесь, пока еще не поздно, в ваших прегрешениях и покайтесь... В последний раз заклинаю вас!
          Монбар застыл на месте, обратив взор к небу. Придворные зашептались. Александр хранил молчание и улыбался. Наконец, он махнул рукой.
          Сразу с нескольких сторон к хворосту были поднесены факелы. Не смотря на сырой день, костер затрещал и взвился, сразу захватив магистра по пояс. По лицу Монбара прошла судорога, но он молчал.
          Подручные палача, расталкивая народ, хлопотали вокруг костра - кто бегом подносил поленья, кто ворошил уголья длинными железными крючьями.
          Пламя разгоралось, отбрасывая блики на лица собравшихся. Кому-то стало плохо, и он кинулся прочь. Император все также улыбался, а Монбар казалось бы не понимает, что происходит, ничего не чувствуя и не замечая.
          Но вдруг какая-то тень прошла по его лицу и магистр обвел глазами собравшихся.
          - Позор! Позор! - вскричал он. - Вы все видите, что гибнут невинные. Позор на всех вас! Господь Бог нас рассудит!
          Слова его были обращены ко всем и к каждому и беспощадно разили каждого. И так неодолима была сила этого голоса, что казалось, принадлежит он уже не человеку, а идет из нездешнего мира.
          - Первосвященник Сильвиус... Император Александр... не пройдет и года, как я призову вас на суд Божий и воздается вам справедливая кара! Проклятие! Проклятие на ваш род!
          В ту же секунду пламя поглотило его целиком, заглушив последний крик. Веревки, удерживавшие тело, лопнули. Великий магистр рухнул в бушующий огонь, и из багровых языков пламени выступила поднятая рука.
          Все замерли в испуге. Александр более не улыбался, на красивом лице застыла ярость.
          - Почему ему позволили говорить? – прошипел он в ухо канцлеру, который испугано съежился рядом. – Вы ответите мне за это… Я должен был приказать вырвать им язык, а уж затем посылать их на костер.
          А костер догорал, и в воздухе повис страх.

2632 год, месяц Фибулы.
Рунн. Шенбрунн.
         

          В сокровищнице Ордена было много ценного и все это было доставлено во дворец к Александру. Император, помрачневший после казни, часами просиживал рядом с золотыми кубками, щитами и изумрудами. В очередной из дней, его там и застал глава Службы Имперской Безопасности.
          - Ваше Величество. Скорбная весть из Ауралона. Его Преосвященство Сильвиус умер.
          Александр не обернулся. Его взгляд был обращен на чашу. Простую чашу из глины, неизвестно как попавшую в сокровищницу, где все было драгоценным.
          - Полагаю, он отравлен.
          - Возможно. – Этьен кивнул. – Причину устанавливают. Курия собралась, говорят, что следующим Первосвященником станет кардинал Коссимо Эттини.
          - Хорошо. – Александр кивнул.
          - Я прикажу дегустировать подаваемую Вам еду, – сообщил Этьен. - Гвардия тоже удвоит бдительность.
          Никто не верил в проклятье Монбара.

Сообщение отредактировал Нортмер - 27.05.2008, 21:40

[Гертруда де Нортми]

10 число месяца Гребня.
Экилон. Монастырь Сен-Беатрис.

          Есть на свете такие уютные местечки, в которых время как будто идет медленнее. В шумном и суетном свете проходят века, но здесь время застывает и дни повторяются, как в зачарованном сне, один за другим. Все эти местечки имеют ряд признаков, по которым их сразу можно узнать – покрытие вьюном каменные стены, заросший сад, которого уже давно не касалась рука садовника, и небольшое количество людей, проживающих здесь. Женский монастырь Сен-Беатрис, находившийся почти на границе между Экилоном и Нортми, потерял почти всех своих послушниц после Откровения Ульриха Гольцера – и запустел. Гольцер не одобрял безбрачие, весьма реалистично полагая, что человек слаб, и обет взятый во имя Божье, может повиснуть на шее тяжелым грузом и привести к большему греху. Проповедник и сам был монахом, который женился на монашке, послав к чертям Ауралон.
          В те времена нравы Церкви были таковы, чтобы про послушниц монастыря Сен-Беатрис ходило немало скабрезных историй. То, о чем говорила Книга Ответов было далеко от того, о чем думало духовенство в те времена, когда яростная проповедь Гольцера звучала по всей Империи. Какой смысл в обетах, когда нет веры?
          Когда монастырь пришел в упадок, его земли были разобраны местными дворянами, а из сестринства осталось лишь несколько старушек, которые были никому не нужны. В течение Религиозных войн и последующего периода Сен-Беатрис пребывал в запустении, но все изменилось когда матерью-настоятельницей стала тетка Императора, Гертруда де Нортми, вдова Черного герцога. Вместе с ней в монастыре появилось множество молодых послушниц и это место вновь расцвело, возделываемое юными прелестными ручками. Однако две дюжины девушек не были способны расчистить всю территорию монастыря, простиравшегося на несколько акров, и поэтому почти весь сад оставался в своем первозданном запустении, что впрочем, даже шло ему на пользу.
          Приятно жить, когда все вокруг напоминает идиллическую картинку. Легкий ветерок обдувал лицо. Гертруда улыбнулась показавшемуся из-за облаков солнышку. Непрочитанные письма лежали на столе. Забавно, но Альфред все еще пытался вернуть ее ко двору. Увы, это бы вызвало слишком много вопросов, так как вдовствующая  герцогиня молодела день ото дня и сейчас, пожалуй, смотрелась бы ровесницей своей дочери Анжелики. По счастью монашеский балахон скрывал все кроме лица и рук, поэтому оставаться в стенах Сен-Беатрис было намного надежнее. Здесь у нее есть все, что ей нужно – верные ученицы, нужные книги, которые ей удалось вывезти из особняка Нортми, свобода действовать и размышлять над грядущими событиями, наконец. Но как же все удивились, когда она объявила о том, что решила вступить на духовную стезю. Но что еще делать вдовушке? Она не была первой, не стала и последней. Сейчас же тучи сгущались на Империей, предвещая грозу.
          Гертруда почти физически ощущала  скорые перемены – и все о чем они мечтали до того, будет как медь перед золотом, будущее будет воистину восхитительным. Но предстояло еще многое узнать. У каждого из Триады была своя цель – Теодорус был самым мудрым, он обладал наибольшим знанием о произошедшем и происходящем, Жоффруа обладал наибольшей силой, которой, впрочем, он мог не всегда верно распорядиться. Гертруда же держала в руках все нити интриг, охватывающих всю Империю. И хотя они должны были стать богами, им по-прежнему были нужны смертные.
          Когда ей только открыли секрет, она была просто в восторге, маленькая девочка, получившая все. Она читала при свечах, хотя и могла прекрасно обойтись без них. Обретенное могущество потрясало – необычайные ощущения, к которым она никак не могла привыкнуть. Все ее чувства обострились необычайно – в тоже время, она могла не замечать того, что не хотела замечать. Обладать этой силой было так сладко – сила била фонтаном, перехлестывала через край и увлекала за собой, словно горный поток. Но нет – не совсем так, она сама и была силой, нерасторжимым и единым, цельным и перерожденным.
          Божественная власть - et eritis sicut dii, сказал он и сдержал свое обещание. Эти чудесные видения о грядущем: все мироздание повиновалось ее слову и жесту, и лишь пожелав, она могла перенести себя за многие мили – и в мгновение ока узреть весь мир – высочайшие горные пики, преграждающие путь облакам, гигантские реки, утопающие в зелени лесов, сковавшие землю ледники, сверкающие словно бриллианты – это был ее мир, принадлежавший ей.
          Тебе дам власть над всеми сими царствами и славу их, ибо она предана мне, и я, кому хочу, даю ее. Если Ты поклонишься мне, то всё будет Твое…
          Гертруда де Нортми улыбнулась и открыла следующее письмо – это было написано Анжеликой. Любимая дочурка присылала весточки часто, но обычно в ее посланиях ничего интересного не наличествовало. Однако, на этот раз все иначе. Вдовствующая герцогиня еще раз пробежалась глазами по строчкам, перечитывая интересующее ее.
          Итак, интрига закручивалась в кольцо – как можно было предположить, недолгий выигрыш Иберо привел к тому, что их противники объединились против них. Увы, колесо фортуны поворачивается и удача вчерашнего дня завтра может обернуться поражением.
          - Дорогая дочь. – Гетруда взялась за перо. – Я понимаю твою обеспокоенность происходящим, и постараюсь сделать все, чтобы никаких неприятностей не случилось. Если возникнут какие-либо трудности, я хотела бы, чтобы ты с детьми прибыла сюда, в Сен-Беатрис, где, разумеется, вы бы нашли все устроенным наилучшим образом, полностью соответствующем твоему положению. Если твой муж готов воспринять мой совет, то я предлагаю всецело довериться верному человеку. Его имя тебе известно – это твой кузен Жан-Пьер, граф Сен-Бастиан, посол Его Императорского Величества. Он уже долгое время верно служит мне, да и всей нашей семье тоже. В любом случае – ничего не бойся, Господь всегда защищал нас.
          Гертруда запечатала письмо, растопив немного сургуча и приложив тяжелую печать с гербом монастыря. Анжелика всегда была послушной девочкой и она, разумеется, сделает все, как надо. Следующие письма написал сам граф Сен-Бастиан, который вскоре должен был вернуться из Флавии.
          «Герцог Флавио в отчаяннейшем положении» - лаконично сообщал Жан-Пьер. – «Дни мятежников сочтены, так как казна пуста, а в союзных армиях волнения. Положение могло бы исправить золото, но откуда его взять? Учитывая, что Иберо блокируют все пути по Имперскому морю, а армии Катены оккупировали почти всю Полонию и Динштайн сторожит горные перевалы. Некоторые говорят, что возможно есть некие тайные пути в Нубии, но это просто смехотворно. Неужели можно предположить, что найдется группа безумцев, готовых доставить золото с Берега Слоновой Кости, через труднопроходимые джунгли, прямо до истоков великой реки и далее прямо в Миср? Если бы герцог Флавио сумел найти таких людей, и если бы они были неподкупны, если бы они преодолели все опасности, то можно было предположить – что без золота он не останется. Однако тут многое зависит от сроков, и промедление может стать смертельным. Эта осень станет решающей».
          - Ловко. – Гертруда покачала головой.
          Коннлант и Флавия, разделенные имперскими армиями, продолжали оказывать друг другу помощь, и Йохан не забыл о тех, благодаря кому иберийцы были вынуждены вывести свои войска из Коннланта. Иберо вывели и большую часть войск из Нубии, чтобы сосредоточить на границах Мисра приличное войско. Всему этому скоро придет конец.
          Но настало время уроков, и мать-настоятельница уже знала, что ее ждут.
          - Жанна! Камилла! – окликнула девушек Гертруда. Две девушки, опустив взоры, вошли.
          Жанна была дочерью Жоффруа, Камилла происходила из одной графской семьи, что владели землями в Экилоне. – Добрый день.
          - Ваше Преподобие мать Флорисса! – обе поклонились.
          - Садитесь, – герцогиня Нортми посмотрела на них с улыбкой. – Продолжим наш урок.
          Жанна была миловидной блондиночкой с глазами цвета незабудок, и очень напоминала свою тетку. Камилла была худенькой сероглазой брюнеткой.
          - Сегодня мы поговорим о неких общих принципах, что движут миром. Прежде всего, необходимо пояснить, что мир по самому своему устройству разделен на сильных и слабых, тех, кто управляет и тех, кем управляют. Одних от других отличает сила, но сила бывает разной: как, например, грубая сила дикаря с дубиной, так и сила пушек и мушкетов нашего императора. У кого есть сила, у того есть власть, а кто обладает властью, может поставить себе на службу еще большую силу. И поэтому те, кто ее имеет, сражаются с друг другом, и те из них, кто имеет силу большую, выигрывают и повергают врага в прах.
          - Ваше Преподобие. – Жанна не смогла сдержать возражений. – Но сильная армия может проиграть сражение, если командир глуп. Значит все дело не в силе, а в умении.
          - Как я уже сказала, – продолжила Гертруда. – Силы есть разные. Одна сила всегда превосходит другую. Дубину не сравнить с мушкетом, меч сильнее, чем голые руки, тонкий ум способен предусмотреть многое – и это тоже вид силы. А теперь мне надо раскрыть вам величайшую тайну – есть вид силы, которая делает человека равным богам. Но множество замков висит на дверях, что ведут к ней. Слишком многие не хотели, чтобы люди получили к ней доступ. Невежественная и суеверная толпа испытывает перед этой силой необъяснимый страх, но в ней нет ничего ужасного. Существует множество названий – магия, чародейство, колдовство. Все это лишь слова. Истина в том, что человек, обладающий определенными знаниями, может овладеть этой силой.
          - Вы хотите научить нас? – Камилла задержала дыхание.
          - Это знание очень древнее, и уже из века в век оно передается от одних к другим, лишь узкий круг посвященных хранит его. Но вас я сама избрала, так как вижу в вас задатки будущих возможностей. Если вы готовы, то я научу вас.

Сообщение отредактировал Гертруда де Нортми - 24.05.2008, 23:43