Тактика Опции

[Всадник]

НОВОЕ ВРЕМЯ Тактика рукопашного боя
Часть 1.

   Тактика рукопашного боя армий, участвовавших в Тридцатилетней войне (1618-1648 гг.) полностью базировалась на опыте боевых действий в Итальянских (1494-1559 гг.) и Нидерландских (1567-1609 гг.) войнах.
   Массовое применение огнестрельного оружия, как в коннице, так и в пехоте, породило новые проблемы. Солдат (всадник или пехотинец) вооруженный громоздкими аркебузой либо мушкетом имел для рукопашного боя только клинковое оружие; пикой он пользоваться не мог. На дистанции такие воины успешно вели бой, но если подвергались атаке конных копейщиков или пеших пикинеров, то в ближнем бою серьезно противостоять им не могли и подвергались уничтожению. Поэтому всем армиям Европы для прикрытия аркебузеров и мушкетеров были необходимы копейщики и пикинеры, за линию которых стрелки могли спрятаться, чтобы избежать рукопашной.
   Военные теоретики придумывали различные варианты строя, где могли бы удачно сочетаться в бою и пикинеры и мушкетеры. Для пехоты самыми приемлемыми оказались два из них.
   Первый - это построение по образцу терции, баталии или банды. Пикинеры выстраивались в плотный большой квадрат, а мушкетеры становились по его углам четырьмя небольшими квадратами. В случае атаки противника холодным оружием мушкетеры быстро перестраивались в две шеренги, со всех сторон окружая пикинеров и образуя единую монолитную терцию, состоящую из двух фронтальных шеренг мушкетеров и стоящих за ними пикинеров, первые четыре шеренги которых, судя по всему, непосредственно и прикрывали стрелков. Длина пик это позволяла.
   Первый и второй ряды пикинеров выставляли свое оружие за линию мушкетеров с правой стороны, держа его на уровне бедра (первая шеренга) и на уровне груди (вторая шеренга), а третий и четвертый ряды - с левой, чтобы не мешать первым двум. В случае, если на терцию нападала кавалерия, первая и третья шеренги пикинеров втыкали оружие в землю, наконечниками к врагу, а вторая и четвертая наносили удары по лошадям и всадникам.
   Мушкетеры же могли поддерживать пикинеров стрельбой или шпагами, если вести огонь было невозможно.
   Терция могла отражать атаки со всех сторон, но большая масса людей представляла собой прекрасную мишень для стрелков и артиллерии, кроме того, мушкетеры, стоящие по углам или фасам пикинеров, не могли одновременно вести огонь в одну сторону, что значительно снижало эффективность стрельбы.
   Поэтому более удобным сочли второй вид строя, изобретенный ранее нидерландцами, когда пикинеры выстраивались фалангой в шесть шеренг, по 32 и более солдат в каждой, а мушкетеры стояли на флангах тоже в шесть шеренг по четыре в ряд. Они вели стрельбу методом караколирования. Мушкетеры могли выстраиваться на флангах фаланги несколькими подразделениями, от одного до четырех, на определенном расстоянии друг от друга.
   Шестишереножный строй для пикинеров был удобен тем, что в рукопашной могли быть задействованы все ряды, сражающиеся по принципу македонской фаланги. Ставить седьмую шеренгу не было необходимости. Такая колонна намного практичнее терции, потому что ей проще передвигаться на местности, и она несла гораздо меньше потерь от пуль и ядер, а огневая мощь мушкетеров использовалась в полной мере.
   Несколько колонн выстраивались в линию, а сзади стоял второй эшелон, повторяющий построение первого и расположенный в шахматном порядке по отношению к нему (то есть пикинеры второй линии стояли за мушкетерами первой). Вся эта масса в ходе наступления войска время от времени останавливалась, давая возможность мушкетерам вести огонь, потому что те не могли стрелять на ходу. Если неприятель предпринимал контратаку, то мушкетеры первого эшелона уходили за фронт пикинеров, а освободившиеся промежутки занимали пикинеры второй линии, таким образом получалась сплошная фаланга из пикинеров, которые могли вести рукопашный бой. Если атаковала кавалерия, пикинеры первой шеренги втыкали пики в землю под углом, направляя их в сторону всадников и, придерживая их руками, выхватывали шпаги. Вторая и третья линии работали оружием на линии груди и головы, а четвертая, пятая и шестая наносили удары с левой стороны: от бедра, груди и головы. Такой строй, защищенный целым лесом пик, пробить было чрезвычайно сложно.
   Рукопашный бой между фалангой и терцией был для последней невыгоден, потому что шести рядам фаланги противостояли лишь четыре терционные шеренги. К тому же фаланга могла охватить квадрат с фланга и атаковать его в слабый угол. Мушкетеры, стоящие на фасах терции оказывались для нее обузой, если перед началом рукопашной не успевали отойти из зоны боя, но, отойдя, они оставались без прикрытия и рисковали подвергнуться атаке кавалерии.
   Пикинеры для защиты от ударов снабжались доспехами: касками, кирасами, набедренниками. Прикрывать голень и стопу нужды не было, так как при сгибании ноги в колене они автоматически оказывались закрытыми от прицельного удара.
   Регулярная кавалерия тоже делилась на стрелков и копьеносцев. Ударными полками считались кирасиры, действующие под прикрытием аркебузеров (составляющих так называемые легкоконные полки). Тактика кирасиров ничем не отличалась от тактики немецких рейтар - конных полков, сформированных в Германии. Впервые свои методы ведения боя рейтары продемонстрировали при Ренти (1554 г.). Они заключались в следующем: конный полк выстраиваются в несколько шеренг (обычно 6), первые 2-4 из которых составляли стрелки; каждый из них был вооружен двумя пистолетами и шпагой. Подъезжая к противнику, первая шеренга давала залп из пистолетов и уходила вправо и влево за последнюю по методу пеших мушкетеров. За ней следовала вторая и т.д., пока на передний край строя не выдвигались стоявшие вначале сзади две шеренги копьеносцев. Тогда конная терция могла атаковать врукопашную: копьями и шпагами, причем громоздкие пистолеты с массивными набалдашниками на рукоятях могли использоваться как булавы; всадник, держа пистолет за ствол, наносил удары рукоятью. Две шеренги конных копейщиков было целесообразно оставлять потому, что в строю только они и смогли бы вести непосредственно рукопашный бой одновременно. Длина копий позволяла им это.
   Случаи, когда конница атаковала в лоб пикинерную фалангу или терцию, были очень редки. Гораздо выгоднее было вначале расстроить ее огнем из пистолетов и аркебуз. Для этого и были нужны аркебузеры. В из задачу не входило атаковать пикинеров или копьеносцев фронтальным ударом. Пик они не имели, а, значит, бой с пикинерами был для них слишком опасен, однако, действовать строем аркебузеры обучены были и могли броситься в рукопашную на конницу врага в тот момент, когда ее копейщики находились сзади, а стрелки - впереди. Такой случай надо было выждать, а удастся ли им воспользоваться, зависело от опыта и таланта командира.
   Аркебузеры были вооружены кроме аркебузы одним или двумя пистолетами и шпагой. Действуя врассыпную, конные стрелки кружили около неприятеля, расстраивая его ряды огнем. Если это удавалось, аркебузеры атаковали его врукопашную, если же они сами подвергались атаке, то старались уйти под прикрытие своих войск.
   Существовали и драгунские полки, которые делились на мушкетеров и пикинеров. Но действовать в конном строю эти части были обучены плохо и предназначались прежде всего для пешего боя. Лошади нужны были для быстрой переброски "ездящих пехотинцев" в нужное место.
   Чрезмерное пристрастие к огнестрельному оружию делало западноевропейскую регулярную кавалерию малоподвижной в бою. Если даже конной терции удавалось подъехать к врагу неожиданно, она начинала вести малоэффективную стрельбу (из-за несовершенства огнестрельного оружия), вместо того, чтобы тут же атаковать врукопашную. Это давало возможность противнику придти в себя и, построившись, приготовиться к контратаке.
   Кроме перечисленных родов регулярной кавалерии, в Европе широко использовались "аргулеты" - легкая конница, состоящая из наемников самых разных народов: албанцев, валахов, сербов, венгров, поляков, татар, басков... Они нужны были, в основном, для рейдовой войны. 24. ШВЕДЫ
   Реформатором европейской боевой тактики по праву считают шведского короля Густава II Адольфа. В пехоте он сократил число пикинеров, а число мушкетеров увеличил. Это стало возможным благодаря усовершенствованию и облегчению мушкета, стрельба из которого стала намного результативнее, а времени на перезаряжание тратилось меньше. Мушкетер мог вести огонь с рук, не применяя сошкуподставку, что намного увеличило скорость перестроения.
   Шведская конница уже не вела на поле боя бессмысленную стрельбу, а атаковала с холодным оружием. Она состояла из драгунских и рейтарских полков, тяжеловооруженные кирасиры были упразднены. Драгуны обучались, в основном, бою верхом и стали полноправным видом кавалерии. И рейтары, и драгуны могли действовать врассыпную и строем, состоящим из четырех шеренг. Первые сохранили за собой нагрудные доспехи - кирасы - и могли вступать в рукопашную с кирасирами противника. На вооружении первых двух шеренг рейтар, возможно, еще сохранялись пики, у драгун же они были упразднены. Шведские драгуны действовали по той же схеме, что и аркебузеры, но, в отличие от них, больше внимания уделяли бою холодным оружием. У шведской кавалерии было неоспоримое преимущество перед врагом: она могла атаковать врукопашную сразу, пока неприятельская конница вела подготовительную стрельбу, стоя на месте (за исключением польской, имевшей другую тактику). Естественно, что напор мчавшихся всадников, кавалерия, стоящая на месте, остановить была не в силах.
   Сражения при Брейтенфельде (1631 г.), на реке Лех (1632 г.), при Юцене (1632 г.) показали превосходство шведской тактики, но в последнем бою Густав II Адольф был убит. Затем его армия под командованием посредственных военачальников Бернгарда и Горна потерпела поражение при Нердлингене (1634 г.).
   Усовершенствование огнестрельного оружия привело к тому, что пикинеры постепенно стали не нужны. Европейские армии все чаще отказывались от рукопашных атак, предпочитая вести бой на расстоянии, а с изобретением "байонета", вставляющегося в ствол мушкета для ведения ближнего боя, значение пикинеров уменьшилось еще сильнее.
   Первыми решились на отмену пик в армии австрийцы в 1684 г. Но байонет неудобен тем, что, применяя его, мушкет нельзя было использовать для стрельбы. Изобретенный вскоре во Франции штык не имел этого недостатка. Первые опыты фехтования на штыках были проведены в присутствии короля Людовика XIV в 1688 г., однако конструкция крепления штыка на стволе была еще несовершенной, и штыки соскальзывали с мушкетов при нанесении ударов. Король Франции "забраковал" нововведение. Австрийцы быстро поняли преимущество нового вида оружия и, усовершенствовав крепление, немедленно перевооружили свою пехоту в 1689 г. Затем новшество распространилось по всем армиям Европы, а французы, изобретатели штыка, приняли его на вооружение самыми последними, в 1703 г. Об этом хорошо рассказано в работе Пузыревского:
   "Пикинеры были самым страдательным войском: не нанося никакого вреда неприятелю, они терпели сильно от его огня. Это так сознавалось войсками, что после одержанной французами победы под Штейнкерком в 1692 г., в третью Нидерландскую войну, французская пехота побросала пики и вооружилась найденными на поле сражения ружьями.
   Катина первый отбросил пики в альпийском походе 1690 г. Только в 1703 г., после долгого спора между Вобаном и майором французских гвардейцев д'Артаньяном, впоследствии маршалом Монтескье, Людовик XIV склонился на доводы первого и уничтожил пикинеров, вооружив всю армию ружьем со штыком" (102).
   Первое боевое крещение во французской армии штык получил в бою при Шпейере (1703 г.), а в сражении при Рамильи (1706 г.), один эльзасский пехотный полк смог пробиться сквозь многочисленную кавалерию противника, и отступая на протяжении мили отражал ее атаки штыками. Все же штык не вытеснил пикинеров окончательно. В шведской и русской армиях они существовали еще в эпоху Северной войны (1700- 1721 гг.).
   Тактика шведской армии того периода великолепно отражена в публикациях А. Васильева, а также в книгах Петера Энглунда на шведском языке.
   В этих работах подробно освещается вся структура построения шведской пехоты и кавалерии, но механику рукопашного боя из упомянутых авторов не описывает никто. Если манера боя конницы более-менее ясна, то пехотная известна очень мало. А. Васильев дает только небольшую сноску:
   "Любопытно, что практика штыкового боя тогда еще не была освоена. Устав требовал от шведского мушкетера атаковать, держа ружье в левой руке, а обнаженную шпагу - в правой. Колоть штыком было несподручно". ("Орел" N1,1992 г.).
   В книге О. Леонова и И. Ульянова "Регулярная пехота 1698 - 1801 гг., вышедшей на несколько лет позже, авторы пришли к тому же выводу:
   "В шведских войсках, противостоявших русским полкам, практиковался комбинированный способ рукопашного боя, когда солдат
   одновременно пользовался фузеей с багинетом (в левой руке) и шпагой (в правой). Такой способ требовал длительной подготовки, поэтому русские, не обладавшие ни достаточным временем для обучения, ни достойными учителями, применяли более простые приемы".
   Бесспорно, армии Европы не успели полностью освоить штыковой бой в столь краткие сроки, и шведская пехота в этом смысле не была исключением. Маршал Савойский упоминает следующий факт:
   "Карл XII, шведский король, хотел ввести в свою пехоту атаку холодным оружием. Он об этом часто говаривал, и в армии знали, что это было его идеей. Наконец в сражении против московитян, в тот момент, когда дело должно было завязаться, он подъехал к. своему пехотному полку, сказал прекрасную речь, слез с лошади перед знаменем и сам повел свой полк в атаку; когда он приблизился на тридцать шагов к неприятелю, весь полк его стал стрелять, несмотря на его приказание и его присутствие. Впрочем, полк отличился и разбил неприятеля. Король был этим так ужален, что прошел только по шеренгам, сел на лошадь и отъехал, не вымолвив ни одного слова" (20).
   Если систематизировать все данные по тактике прошлых войн и сопоставить их с тактикой шведской армии XVIII в., то можно логически выстроить следующее представление о рукопашном бое шведской пехоты.
   Построение шведского батальона XVIII в. ничем не отличалось от построения времен Густава II Адольфа. В центре в 6 шеренг по 32 человека в каждой, строились пикинеры, а на флангах - мушкетеры и гренадеры, также в 6 шеренг. В зависимости от обстоятельств, батальон мог построиться в 4 и 3 шеренги. Пикинеры действовали пиками по уже известной нам методе, как в Тридцатилетнюю войну, хотя отличие состояло в том, что были упразднены обременительные латы.
   Что касается мушкетеров, то наступать, обнажив шпагу, и держа при этом ружье в левой руке, реально могла только первая шеренга. Задним рядам атаковать таким образом не было никакого смысла. Шпагами дотянуться до противника они смогли бы с трудом, а ружья в руках только создавали помеху при движении. По уставу, солдат занимал в строю 1 кв. метр, но такая площадь нужна лишь для удобства при перестроениях. В случае рукопашного боя, по мере сближения с неприятелем, наверняка происходило уплотнение в шеренгах и между ними, ибо, чем выше плотность солдат в строю, тем больше у них шансов на успех в лобовой атаке. В этих обстоятельствах солдатам задних шеренг слишком неудобно удерживать ружья одной рукой, не находя им применения.
   Для первой же шеренги такое использование огнестрельного оружия объяснимо. Мушкетер мог использовать ружье для парирования направленных на него пик и штыков. Таким образом он получал возможность одновременно приблизиться к врагу и поражать его шпагой колющим ударом. При этом вторая и третья шеренги действовали штыками, как пикинеры: второй ряд наносил удары в промежутках между мушкетерами первой шеренги - от груди, а третий ряд - от головы, через плечи солдат передних шеренг. Длина ружья с примкнутым штыком составляла около двух метров, этого было достаточно, чтобы у третьего ряда была возможность дотянуться до неприятеля в том случае, если последнему удавалось вплотную приблизиться к первой шеренге.
   Приемлема и другая версия: фехтовать шпагой, держа ружье в руке, шведские мушкетеры и гренадеры могли лишь в индивидуальном рукопашном бою, когда колонна после первого столкновения рассыпалась. В этом случае применялась техника "обоеручного" поединка, когда и ружье, и шпага могли использоваться как для нанесения ударов, так и для их парирования. В строю же действовали только штыками и пиками.
   Если мушкетеры рисковали атаковать штыками неприятельских пикинеров без предварительной подготовки атаки ружейным огнем, то превосходство было не на их стороне. Пики длиннее ружей, а число пикинеров, задействованных в рукопашной, больше. Так что шансов прорвать "белым" оружием лес пик было немного, но против мушкетеров врага и его кавалерии стрелки могли действовать вполне успешно.
   В сражении под Полтавой (1709 г.) шведы были лишены большей части своих пик *, и поэтому почти все бывшие пикинеры действовали штыками наравне с мушкетерами. Описывая Полтавскую битву, Петер Энглунд отказался от версии штыкового боя в решающий момент, предположив, что русские, не приняв рукопашной, стали отступать:
   "После короткой - метров в сто - пробежки шведские солдаты нагнали отступающих. В уходящие спины стали вонзаться пики и штыки" (120).
   * Существует версия, что их разрубили на дрова зимой с 1708 на 1709 г.
   Затем, испугавшись охвата с флангов, шведы сами обратились в бегство. Ситуация повторилась на сей раз в обратном порядке. Маловероятно, что данная битва протекала именно так. Чтобы сломить сопротивление врага, мало было одной стрельбы, которая из-за невысокой точности попадания являлась скорее фактором психологическим. Для этого нужен был более действенный способ. И этим способом могла быть только атака холодным оружием.
   Шведские кавалеристы поддерживали боевые традиции своих предков времен Густава II Адольфа, предпочитая атаки палашами и шпагами стрельбе из пистолетов и карабинов. Конница делилась на драгунские и рейтарские полки, имеющие одинаковую тактику в бою. Пик на вооружении у них не было, кавалеристы атаковали только клинковым оружием. Конная рота строилась в три шеренги. С обеих сторон от центра строй загибался, образуя угол, вершиной направленный в сторону неприятельского фронта. Противник, стремясь скорее сблизиться на расстояние клинка, вынужден был выгибать собственный фронт в обратную сторону, тем самым создавая условия для порыва своего центра.
   А. Васильев описывает тактику шведских кавалеристов следующим образом:
   "Атака начиналась обычно шагом, затем всадники переходили на рысь, все время убыстряя аллюр. За 75-50 шагов от противника давался залп из пистолетов (без остановки), после чего проводился стремительный удар на полном галопе. Солдаты первой шеренги при атаке держали шпаги в вытянутых вперед руках, направив клинки острием в сторону неприятеля, в то время, как вторая и третья шеренги держали шпаги острием вверх. Интересно, что от своих драбантов (лейб-гвардия) Карл XII требовал вообще обходиться в бою без огнестрельного оружия и сражаться только шпагами.
   .. .Драгунские полки Карла XII, как и полагалось этому роду войск, могли сражаться не только в конном, но и в пешем строю. Иногда драгуны использовались при штурме крепостей (при штурме Лемберга 25/26 августа 1704 г., при атаке Веприка 6/7 января 1709 г.).
   ...Многих блестящих побед в Великой Северной войне шведы добились прежде всего благодаря своей великолепной кавалерии - в таких битвах как Клиссов, Варшава, Фрауштадт.
   Иногда шведская конница побеждала сильнейшего противника без поддержки своей пехоты - при Пултуске 20/21 апреля 1703 г., когда Карл XII с двумя тысячами всадников разбил 10 000 саксонцев и поляков фельдмаршала графа Штейнау. Интересно то, что во время атаки шведов саксонская пехота даже не попыталась встретить их штыками, а просто легла на землю, пропуская кавалерию над собой. Конница поляков и саксонцев, стоявшая за пехотой, не ожидала такого маневра и была совершенно не готова к отражению атаки. Она мгновенно была опрокинута и рассеяна. Шведы захватили и пушки. Затем кавалеристы Карла XII вернулись и атаковали пехоту противника, полностью разгромив ее, или в бою под Клецком 19/20 апреля 1706 г., где полковник барон К. Г. Крейц с тысячью рейтаров и драгун разгромил русский отряд воеводы С.П. Неплюева в 5000 человек пехоты и конницы.
   На протяжении всего русского похода 1708- 1709 гг. - вплоть до Полтавы, кавалеристы Карла XI отличались храбростью и стремительностью в атаках и неоднократно имели полный успех, сражаясь с превосходящими силами противника - при Головчине (3/4 июля 1708 г.), Грунях (19/20 января 1709 г.), Краснокутске (10/11 февраля 1709 г.). При Полтаве воинам российской армии также пришлось нелегко при столкновении с прекрасной кавалерией "шведского паладина".
   Кроме регулярной конницы, в состав шведской армии входила наемная легкая кавалерия валахов и запорожских казаков, Но особой боеспособностью эти части не отличались.
   25. ПОЛЯКИ
   В XVII в. заслуженной славой пользовалась польская армия, особенно кавалерия. Реорганизованная по европейским стандартам королем Стефаном Баторием (правившим Польшей с 1576 по 1586 г.), она, тем не менее, не утратила восточных традиций. Польские части представляли собой пеструю смесь национальных формирований и наемных подразделений: немцев, венгров, украинцев, сербов, литовцев, молдаван, турок, татар...
   Весь XVII век Польша провела в непрерывных войнах:
   1600 - II гг. - польско-шведская;
   1609 - 19 гг. - русско-польская;
   1614-21 гг. - польско-турецкая;
   1617- 29 гг. - польско-шведская;
   1632 - 34 гг. - русско-польская;
   1648 - 54 гг. - войны с Украиной;
   1654 - 67 гг. - русско-польская;
   1655 - 60 гг. - польско-шведская;
   1671 - 99 гг. - польско-турецкие.
   Тактика польских пехотинцев - гайдуков - мало чем отличалась от общеевропейской. Они также делились на мушкетеров и пикинеров. Частые войны с турками и русскими послужили причиной того, что польская пехота была склонна, чаще всего, к использованию в бою именно русских или турецких тактических методов, о которых речь впереди. Наряду с национальными пехотными формированиями в Польше широко использовалась наемная немецкая пехота. В составе гвардейских полков были и венгерские пехотинцы. В бою они действовали так же, как поляки.
   Красой и гордостью польской армии, бесспорно, были гусарские полки. Именно они составляли ударную силу кавалерии. Нам достаточно хорошо известно их вооружение и снаряжение, но об их тактике информации мало. В качестве версии можно предположить следующее. После реформы Стефана Батория, который ввел единообразное вооружение в гусарских полках, они прочно заняли место тяжелой кавалерии. Баторий сразу отказался от распространившегося в Европе метода караколирования, понимая, что бессмысленная стрельба не может принести значимых результатов и лишает конницу ее главного козыря - подвижности и маневренности. Поэтому основной принцип тактики сводился к мощному удару холодным оружием.
   На картине "Битва при Кирхольме" (161, ч. 1) (происходила в 1605 г. со шведами) изображена формирующаяся колонна польских гусар, состоящая из двух щеренг всадников, вооруженных копьями. По-видимому, это передние ряды кавалеристов, кавалерия в XVII веке строилась, как минимум, в четыре шеренги (конечно, в расчет не берутся случаи, когда большая убыль в личном составе не позволяла выстроить колонну целиком).
   Копьями в четырехшереножной колонне были вооружены только первые две шеренги. Хотя длина копий была от 4,5 до 5,5 метров, у третьего и четвертого рядов не было возможности достать ими неприятеля. Можно, конечно, предположить, что третий и четвертый ряды держали оружие поднятым вверх, но тогда возникает вопрос: а зачем им вообще нужны громоздкие копья, если использовать их гусары все равно не могли? Не проще ли применить имеющиеся у них кончары или палаши, более длинные, чем сабли и более удобные, чем копья? Можно допустить, что копья нужны были третьей и четвертой шеренге на тот случай, если придется заменить в первых рядах погибших или раненых гусар. Но проделать такой маневр в коннице практически невозможно. В кавалерийском строю происходила не замена задними передних, а смыкание рядов, то есть в случае гибели лошади или всадника, кавалеристы на ходу справа и слева сближались друг с другом, закрывая брешь.
   Копья у гусар для удобства балансировки были полыми, с наложенными вдоль древка металлическими полосками, предохраняющими от перерубания, и снабжались шаром-фиксатором на уровне захвата, чтобы оружие не проскальзывало при ударе. Удивляет непомерная длина прапорцев на копьях-до 4 метров. Считается, что они прикрывали фигуры всадников от прицельных выстрелов во время атаки. Эта версия вполне правдоподобна, но такая длина флажка была приемлема только для всадников первой шеренги, потому что их копья были выдвинуты далеко вперед от колонны и прапорцы не мешали движению лошадей и не закрывали обзор кавалеристам. Для второй шеренги копейщиков длинные прапорцы были бы только помехой, так как непременно спутывались бы в тесном строю первого ряда и мешали во время атаки. Да и сами гусары второй шеренги не смогли бы свободно манипулировать и наносить удары копьями. Поэтому вполне логично допустить, что у второго ряда копейщиков длина прапорцев была намного короче.
   Выдержать атаку гусарской колонны было тяжело не только иррегулярной коннице, но и регулярной, умеющей биться строем. Знаменитые крылья гусар во время скачки издавали своеобразный звук, который сильно пугал неподготовленных лошадей, и они начинали беситься, отказывались подчиняться всадникам и расстраивали боевой порядок. Мощный кавалерийский удар довершал разгром.
   Запорожские казаки и татары старались не принимать лобовую атаку таких отрядов, понимая, что схватка обречена напревал, и вились вокруг гусар, стараясь достать их стрелами и пулями, поражая в первую очередь лошадей. Если у тяжелой кавалерии в этот момент не было прикрытия из легких всадников, то ей приходилось туго. Но, даже рассеявшись, гусары были способны вести индивидуальные поединки. Их вооружение: два седельных пистолета, сабля, кончар или палаш и чекан вполне позволяли это.
   Слава польских шляхтичей, как отличных рубак распространилась далеко за пределы страны.
   Кроме гусар у поляков существовали другие виды средней и легкой кавалерии. Прежде всего, это казаки, набираемые как в самой Польше, так и среди литовцев, украинцев, молдаван... Тактика этих всадников была рассчитана на рассыпной бой с активным использованием луков и огнестрельного оружия. Но иногда они атаковали и строем. На той же картине "Битва при Кирхольме" ясно видно, как польская казачья конница атакует в плотном строю с пиками на перевес - "батованием". В этом случае первые шеренги строя состояли из всадников, защищенных кольчугами.
   Были в польской армии и драгунские полки, укомплектованные казаками с подвластных Польше территорий, но их боевая выучка и дисциплина были не столь высоки. Например, в бою у Желтых вод (1648 г.) драгуны перешли на сторону запорожцев, а под Корсунем (1648 г.) в урочище Кривая Балка, даже не приняв сражения, бросились под прикрытие обоза.
   Наемную конницу составляли немецкие рейтарские полки и легкие татарские, молдавские, трансильванские, литовские всадники.
   26. РУССКИЕ
   Можно предположить, что русские стрелецкие пешие полки, сформированные в 1550 г., приняли ту же манеру боя, что и турки.
   Из современных исследований по этому вопросу достойна внимания статья Р. Паласиоса-Фернадеса "Московские стрельцы. "Непременные войска" русского государства XVII века", опубликованная в журнале "Цейхгауз" (N 1 за 1991 г.).
   Автор рассказывает об истории стрелецких полков, их обмундировании и вооружении, но абсолютно не касается тактики. Как же на самом деле воевали пешие стрельцы? Никаких сведений по этому вопросу не сохранилось. Р. Паласиос-Фернандес, основываясь на воспоминаниях и рисунках иностранцев, сделал вывод:
   "Хотя стрельцов иногда и вооружали копьями, действовать ими они не умели, и даже категории такой - "копейщик" - среди стрельцов не было до 1690-х гг.".
   Но как могли стрельцы, вооруженные только пищалью, бердышом и саблей на равных воевать с первоклассной пехотой немцев, поляков, венгров и шведов в Ливонскую войну (1558-1583 гг.) и Шведскую (1590 - 1593 гг.)? По всей Европе гремела слава этих пехотинцев, делавших первостепенный упор в рукопашной схватке на копейный удар. Разве смогли бы русские стрельцы, имея такое вооружение, выстоять в полевом бою против фаланги, ощетинившейся пиками, и с флангов прикрытой мушкетерами? Холодное оружие стрельцов было слишком коротко против пик, а отсутствие у них доспехов и щитов вообще сводило шансы победить в бою на нет.
   Не верится, что русское командование, создавая национальную пехоту, не знало о том, что происходило в это время на полях сражений Европы и какие методы боя использовались другими армиями. Логично предположить, что русские стрельцы были знакомы с тактикой европейцев и турок. Стрелецкие полки также делились на копейщиков (пикинеров) и "пищальников" (мушкетеров). Наличие бердышей у русских стрелков делало их очень опасными в рукопашном бою с мушкетерами. Пока пикинерные фаланги были заняты боем, стрельцы-"пищальники" охватывали фланги копейной фаланги противника и, уничтожив мушкетеров, атаковали тыл пикинеров.
   Что касается воспоминаний иностранцев, то они просто не считали нужным упоминать о роде войск, привычном для всей Европы - пикинерах. Их больше волновало стрелковое искусство русских, актуальное для европейца того времени.
   Конные стрелецкие части, вероятно, выполняли функции европейских драгун.
   Мнение о рукопашном бое русской пехоты в Северной войне у современных читателей во многом сложилось под влиянием романа А. Толстого "Петр I". У А. Толстого в романе есть следующие строки:
   "Видел только широкие спины преображенцев, работающих штыками, как вилами - по-мужицки..."
   "В большинстве случаев одетые в мундиры русские мужики действовали фузеей как рогатиной или вилами. Именно так начал формироваться русский стиль штыкового боя, который позже неприятно поражал врагов.
   При этом не была забыта и техника владения шпагой. 25 августа 1713 г. под Штеттином русский отряд из ста гренадеров и трехсот мушкетеров захватил отдельно стоящие укрепления Стерншанц. Солдаты атаковали с одними шпагами, без ружей.
   Лишь в боях с турецкими янычарами русская пехота не могла еще полностью полагаться на свои штыки; в этих случаях вновь использовались рогатки" (73).
   В русской регулярной пехоте, созданной Петром I, в большинстве случаев, применялся четырехшереножный строй (иногда практиковался 8-, 6- и З-шереножный). В "Учреждении к бою"..., написанном Петром в 1708 г., о таком построении сказано следующее:
   "...Первой шеренге никогда не стрелять без нужды, но, примкнув багинеты (или штыки - В. Т.), ружье держать, також в оной чрез человека пикинерам быть и оных владению пики обучать; трем же шеренгам, переменяючьсь, стрелять с плеча, - а не с караулу, которое зело конфузит, - того накрепко смотреть офицерам, чтоб третьей шеренге в ту пору приказывать палить, когда уже задняя конечно набита" (30).
   Это было уже более определенное наставление, чем ранее существовавшее "Краткое обыкновенное учение", где вкратце описывались рекомендуемые уколы багинетом для индивидуального боя. Рукопашный бой в строю - это другое явление. Разумеется и личное мастерство играет в нем роль, но здесь масса давит массу и побеждает та сторона, у которой больше слаженности в действиях и стремления к победе.
   Первые бои периода 1700- 1706 гг., видимо, показали слабую подготовку русской пехоты в рукопашном бою и, начиная с 1707 г., Петр ввел в армии пикинеров, ранее им упраздненных. Стоявшие в первой шеренге через одного с мушкетерами, они намного усиливали удар "белым" оружием; вторая и третья шеренги действовали по шведскому образцу, четвертой же оставалось только создавать давление на передние ряды и, в случае убыли передовых солдат, заменять их.
   До 1716 г. в русской армии не применяли построения "каре" для отражения атак конницы (исключением был, разве что, Прутский поход 171 1 г.), и поэтому, чтобы отбить натиск шведских драгун или рейтар, первая шеренга в батальоне, состоящая из мушкетеров и пикинеров, становилась на колено, при этом пики втыкали в землю, а мушкеты упирали в нее, наклонив их на уровне конской груди и живота. Три следующих ряда действовали стоя, по уже известному принципу. Разумеется, четвертая шеренга при этом могла пустить в дело штыки только в том случае, если всадникам удавалось врубиться в строй. Такой же боевой порядок применялся и при стрельбе, но как только пехота противника оказывалась на расстоянии достаточном для штыковой атаки, первая шеренга поднималась, и вся колонна контратаковала бегом, потому что принимать натиск шведских пехотинцев стоя, а тем более - преклонив колено, было чрезвычайно опасно.
   Русские драгуны имели слишком слабую подготовку, чтобы действовать в конном строю. Плохим был и конский состав полка, что сильно влияло на результаты атак. Почти во всех сражениях Северной войны драгуны, действуя верхом, проигрывали единоборство со шведской кавалерией и пехотой. Поэтому очень часто практиковалось спешивание, после чего драгуны сражались в качестве пехотинцев. И тогда они уже могли достойно показать себя, как в сражениях при Калише (1706 г.), Добром (или Раевкой) (1708 г.), Лесной (1708 г.). Тактика пешего боя драгун практически ничем не отличалась от пехотной.
   Кроме регулярной конницы, в русской армии был большой процент иррегулярной кавалерии: калмыков, ногайцев, казаков... и даже венгров, примкнувших к русским после поражения восстания Ференца Ракоци против австрийцев.
   Моро-де-Бразе описывает случай, произошедший во время Прутского похода:
   "Один капитан, родом венгерец, вступивший в службу его царского величества, также как и многие из его соотечественников, после падения его светлости принца Ракоци находился в лагере с несколькими венгерцами в надежде быть употребленным в дело. Он уговорил отряд казачий поддержать его, обещаясь доказать, что не так-то мудрено управиться с татарами. Казаки обещались от него не отставать. Он бросился с своими двенадцатью венгерцами в толпу татар и множество их перерубил, пробиваясь сквозь их кучи и рассеивая кругом ужас и смерть. Но казаки их не поддержали, и они уступили множеству. Татары их окружили, и все тринадцать пали тут же, дорого продав свою жизнь: около их легло 65 татар, из коих 14 были обезглавлены. Всех менее раненый из сих храбрых венгерцев имел четырнадцать ран. Все, бывшие, как и я свидетелями их неуместной храбрости, сожалели о них. Даже конные гренадеры, хоть и русские, то есть хоть и не очень жалостливые сердца, однако ж просились на коней дабы их выручить; но генерал Янус не хотел взять на себя ответственность и завязать дело с неприятелем" (96).
   Генерал Янус был австрийским наемником на русской службе и поэтому вполне понятно его нежелание помочь храбрецам-куруцам. Но их изумительное мастерство владения холодным оружием говорит о том, насколько была боеспособна легкая кавалерия русских.
   После смерти Петра I способы ведения рукопашного боя в русской армии нисколько не изменились. Основным документом, по которому обучали солдат, по-прежнему оставался его устав 1716 г.
   В русско-турецкую войну 1735-1739 гг. основным построением для отражения атак турок и татар стало каре, огражденное рогатками, применявшимися как против кавалерии, так и против пехоты. Причина того, что русские не стремились сблизиться с турецкими янычарами в рукопашной, была не столько в виртуозном владении турецких солдат саблей и ятаганом, сколько в использовании янычарами старой тактики, основанной на ударе копейных фаланг при поддержке с флангов стрелков, которые действительно славились как отменные фехтовальщики.
   Ведь если здраво рассудить: что могли бы сделать янычары в рукопашной против колонны, ощетинившейся штыками, имея на вооружении лишь короткое клинковое оружие? Бесспорно, русский солдат успевал бы достать противника гораздо раньше, тем более, турецкие стрелки, идя в рукопашный бой с белым оружием, не могли сражаться строем, поскольку техника сабельного поединка не предусматривала ограничения пространства. Воины, нанося широкие рубящие удары саблей, должны были сохранять определенные интервалы между собой. В строю же это невозможно. Но если даже допустить, что турки могли атаковать строем, не имея пик, то тем самым они лишали бы себя главного козыря - маневренности. Янычар, вооруженный короткой саблей, находясь в строю, не имел возможности отскочить или увернуться от удара и заранее обрекал себя на гибель. А нападая врассыпную, отдельными группами на строй русской пехоты с фронта, они не смогли бы причинить ей большого вреда.
   Стало быть, янычары, несомненно, имели более мощную тактическую организацию, а ею могла быть только копейная фаланга.
   Случай, произошедший под Очаковымв 1737 г., когда русская пехота, расстреляв все заряды, была буквально отброшена от стен города к самому лагерю, подтверждает это. Копье или пика намного длиннее ружья со штыком, а русских пикинеров, стоявших через одного с мушкетерами в первой шеренге, было слишком мало, чтобы противостоять массированному удару фаланги. Расстроившуюся колонну русских тут же атаковали с флангов янычары-стрелки, которые в одиночном бою рубили разбегавшихся солдат.
   Неудивительно, что в русской армии после этих событий всерьез намеревались возобновить тактику копейного боя (например, в 1746 г.), но, видимо, до практического осуществления этого замысла дело не дошло.
   В Семилетнюю войну (1756-1763 гг.) в боях с пруссаками русские, в основном, действовали старыми петровскими методами. Использование пикинеров в первой шеренге, скорее всего, зависело от желания командиров полков. Во всяком случае, устав 3.Г. Чернышева, вышедший в 1755 г., не предполагал использования пикинеров, но большинство армейских полков с ним ознакомиться не успели и вполне могли использовать в бою пики.
   Очередной устав 1763 г. ввел в практику трехшереножный строй вместо четырехшереножного, так как командование пришло к выводу, что такое построение целесообразнее. Все ряды солдат могли одновременно вести стрельбу, не мешая друг другу и, соответственно, вступать в штыковой бой.
   Против турок применяли только каре, отказавшись от развернутого строя. Такую тактику ввел П.А. Румянцев. Углы построений защищались либо артиллерией, либо отборными командами гренадеров и егерей. Применявшиеся ранее рогатки были упразднены. В сражениях при Ларге и Кагуле (1770 г.) русские обходились без заграждений. При этом пехота, построенная в каре, стоящие в шахматном порядке, имела возможность постоянно прикрывать друг друга перекрестным огнем, а в случае атаки янычар на какое-нибудь построение рядом стоящее каре могло поддержать соседей огнем или штыковой атакой в слабозащищенный фланг турецкой фаланги. Такой случай имел место при Кагуле.
   По-настоящему перевернул отношение к рукопашному бою в русской армии А.В. Суворов. Все слышали о его знаменитой "Науке побеждать":
   "Пуля обмишулится, а штык не обмишулится. Пуля - дура, а штык - молодец! Коли один раз! Бросай басурмана со штыка! - мертв на штыке, царапает саблей шею. Сабля на шею - отскакни шаг, ударь опять! Коли другого, коли третьего! Богатырь заколет полдюжины, а я видел и больше. Береги пулю в дуле! Трое наскочат - первого заколи, второго застрели, третьему штыком карачун".
   "В двух шеренгах сила, в трех полторы силы: передняя рвет, вторая валит, третья довершает" (110).
   Именно эти строки можно отнести к той тактике, которую А.В. Суворов выработал для боя с турками. Понимая, что каре может и не пройти по пересеченной или загражденной местности, он обучал солдат бою на холодном оружии в любых построениях. Главное нововведение было в том, что Суворов первым в рукопашном бою сочетал рассыпной и плотный строй.
   Турецкая тактика была уже описана. Слабость ее заключалась в том, что совершать атаку янычары могли только в одном направлении. Турецкие пикинеры, неспособные вести активный стрелковый бой (хотя многие из них были вооружены пистолетами) могли рассчитывать на победу, лишь используя копейный удар. Против ружейного огня они были абсолютно беззащитны, если не были прикрыты своими стрелками; а если те в это время будут заняты боем с равным противником?..
   Для того, чтобы отвлечь стрелков-янычар от их прямых обязанностей прикрывать копьеносцев и помогать им, охватывая фланги врага, Суворовым были выделены специальные команды из гренадеров и егерей или спешенных казаков и регулярных кавалеристов * в общем, частей, обучавшихся вести индивидуальный бой на холодном оружии вне строя, врассыпную:
   "...производить удар на штыках дружно и стремительно; в то же время отборными и проворными людьми, облегча их от ружья и прочей тягости, атаковать на саблях..., с отменной скоростью; к сему выбрав способных, обучить наперед. Турки называют такую атаку кринь, а я везде именовать ее буду вихрем" (73).
   При этом не надо буквально понимать выражение "на саблях". Гренадеры обучались поединку и на штыках, и на полусаблях, казаки могли действовать и пикой, и саблей, то есть любым имеющимся оружием.
   Для мушкетеров, сражающихся в строю вначале клинковое оружие отменили за ненадобностью. В колонне, действительно, нужды в нем не было, но если таковая по тем или иным причинам рассыпалась, то у мушкетеров, кроме ружья и штыка, не оставалось других средств к самозащите, поэтому через некоторое время клинки были им возвращены.

[Всадник]

Об огнестрельном оружии...

МУШКЕТЕРСКИЕ ПРИЕМЫ

На протяжении XVI века в разработке и применении ручного огнестрельного оружия первенство принадлежало испанцам, неустанно развивавшим металлургическое дело и вовремя оценившим тактическое значение огнестрельного стрелкового оружия. Так, в начале столетия в Испании поступило на вооружение более мощное ручное стрелковое оружие, дальнобойность которого достигала 300 шагов. Эти тяжелые фитильные ружья, оснащенные упором-подсошком, назвали мушкетами (от «мошкето» — пустельга, род хищной птицы; любопытно, что до этого легкие ручные стволы именовали «фальконетами», а по-русски — «соколиками»). Длина их достигала 1,2 м, вес — 7—12 кг, калибр колебался от 18 до 20 мм. Мушкетная пуля в отличие от аркебузной обладала большей силой удара. Достигалось это за счет увеличения ее массы до 50—60 г и относительного удлинения ствола. Не забудем и о совершенствовании свойств пороха. Пули мушкета пробивали самые тяжелые латы, что имело решающее значение в борьбе с тяжелой кавалерией. Мушкет мог убить человека на расстоянии до 400 шагов, но в среднем обладал весьма удовлетворительной меткостью до 150—200 шагов.
Успешное использование мушкетов испанцами в 1525-м в сражении при Павии создало большую славу этому оружию, явно превосходившему аркебузу по баллистическим качествам. В 1585 году в конструкции мушкета были сделаны изменения. Ствол длиной 36 дюймов (91 см), калибр 0,87 дюйма (22 мм), снаружи граненный (длинным стволам для усиления часто придавали многогранную форму), пуля весом в 12 зол. (51 г), замок фитильный. После Испании мушкет был принят на вооружение в Германии и во Франции (1527 год), затем и в других армиях. К концу века почти по всей Европе мушкет заменил аркебузу в качестве основного оружия пехоты, а заодно вытеснил из разряда боевого оружия арбалет. Чтобы успешно владеть тяжелым и длинным мушкетом, дающим при стрельбе сильную отдачу, мушкетер должен был быть сильным и выносливым солдатом.
Тем не менее эффективность стрельбы из мушкета оставалась низкой. Самым большим его недостатком было длительное заряжание: перед каждым выстрелом мушкетеру приходилось выполнять множество приемов. Он мог стрелять лишь с интервалами в несколько минут. В частности, перед выстрелом требовалось взять ружье в левую руку, упереть прикладом в землю, насыпать в ствол нужную дозу пороха, прибить шомполом и пыжом, опустить сверху пулю, насыпать на полку из натруски затравочного пороха, закрыть ее крышкой, сдуть лишний порох, вставить фитиль, открыть крышку и, наконец, прицелиться. Отмеренные дозы пороха мушкетер носил в деревянных футлярах на портупее (у русских стрельцов такая портупея с «зарядцами» именовалась берендейкой), в пороховнице-натруске держал затравочный порох, в мешочке на той же портупее — пули. Аркебузы и мушкеты революционным образом изменили тактику боя. Преимущества бронированных конных рыцарей были постепенно сведены к нулю. Пехота и артиллерия постепенно становились главными родами войск.

НАУЧНЫЙ ПОДХОД К ОГНЮ
В XV—XVII веках с темпами роста металлургического дела увеличиваются размеры доменных печей и добыча используемых сортов железных руд, совершенствуются токарные и сверлильные станки. В связи с этим огнестрельное оружие получает все большее распространение. При его изготовлении использовалось в основном железо, сталь шла только на дорогое оружие, медь — на бронзовые и латунные детали. Оружейники разделялись по специальностям — ствольники, замочники, ложевщики, сборщики. В хронике 1526 года упоминается мастерская ствольщика Бартоломео Беретта в Брешии (от этого отсчитывает свою историю знаменитая и ныне итальянская фирма «Беретта»).
С начала XVI века мушкетеры стали входить в состав многих европейских армий. Роль их возрастала с каждым годом. Однако пока стрелки не могли полностью заменить воинов, вооруженных только холодным оружием. Пикинеры (копейщики) в боевых столкновениях того времени продолжали играть важную роль.
Для обеспечения непрерывности огня выработали порядок «караколе» («улитка») — мушкетеры строились в 10 шеренг, первая шеренга давала залп, разделялась надвое и отходила в тыл, где начинала перезаряжать оружие, затем то же проделывали следующие шеренги. В бою под Черезоле в 1544 году германские имперские войска и противостоящие им французские массированно использовали залповый огонь мушкетеров и аркебузиров для огневой подготовки атаки.
О меткости стрельбы можно судить по стрелковому смотру 1557 года, на котором московские стрельцы (постоянное стрелецкое войско Иван IV Грозный завел в 1550 году) из плотной шеренги с 50—60 шагов палили залпами по ледяному валу шириной около 200 м, высотой около 2 м и глубиной до 4 м. В полевом бою стрельцам часто помогала опора на «гуляй-город» — перевозимое быстросборное полевое укрепление, позволявшее подпустить противника ближе.

Середина XV века
Под Добрыничами в январе 1605 года русские стрельцы, выстроившись в 3—4 шеренги под защитой «гуляй-города», парой залпов отбросили конницу Лжедмитрия, решив исход боя, — так, в сражениях, зарождалась новая линейная тактика. Огнестрельное оружие двигало вперед и математику, способствовало зарождению новых отраслей науки. Так, в 1537 году вышел труд Никколо Тартальи «Новая наука», посвященный началам баллистики. Среди прочего стали обращать внимание на меткость, крутизну траектории, скорость и пробивное действие пуль.
В целом в XVI веке происходило повсеместное изменение формы приклада ружей с целью обеспечения большего удобства удержания и прицеливания.

ШВЕДСКОЕ «УРА»
На протяжении XVII века мушкет практически постоянно модернизировался. Шведский король-полководец Густав II Адольф, стремившийся сделать свои войска не только лучше вооруженными, но и по возможности подвижными, уже мог вооружить их мушкетами, облегченными до 5 кг. Кроме того, именно Густав II Адольф запретил применение сошки, принял на вооружение патронные сумки и патрон с фиксированным, тщательно отмеренным пороховым зарядом и присоединенной к нему пулей (разработанный ранее, как считают, в Испании) — это позволило добиться существенного прогресса в упрощении заряжания мушкетов. Оружие стало удобнее в обращении. Наконец, более единообразными стали баллистические характеристики новых ружей, поскольку количество порохового заряда, засыпанного в ствол, уже меньше зависело от действий конкретного стрелка.

2-я половина XVII века
Благодаря возросшей огневой мощи и скорострельности усовершенствованных мушкетов Густав II Адольф в корне изменил тактику общевойсковых подразделений. Новации в области стрелкового вооружения и тактики позволили шведскому монарху добиться выдающихся результатов в ходе Тридцатилетней войны 1618—1648 годов, первом вооруженном противоборстве общеевропейского характера. 17 сентября 1631 года в сражении при Брейтенфельде (близ Лейпцига) войска Густава II Адольфа нанесли сокрушительное поражение армии фельдмаршала И. Тилли, командовавшего имперской армией. Возросшая скорострельность шведского стрелкового оружия во многом обеспечила общий успех армии короля, лично водившего в ходе битвы своих солдат в атаки. Решающий вклад в целую череду его побед был внесен отличной боевой выучкой армии Густава II Адольфа и умением его пехотинцев обращаться с огнестрельным оружием.

ИСКРЫ ВМЕСТО ТЛЕНИЯ
Несмотря на популярность мушкетов, уже к концу XVI века все возможности модернизации ручного огнестрельного оружия на базе фитильных замков оказались исчерпанными. Поддерживать постоянное тление фитиля пехотинцам того времени было легко только в сухую безветренную погоду или в помещении. Помимо этого, использовать фитильный замок было весьма проблематично кавалеристу на скаку и стрелку на бегу. В ночном бою огонь на фитиле демаскировал стрелка. Наконец, фитиль мог сгореть до конца или даже выпасть из зажима. Таким образом, пружинный фитильный замок вызывал немало нареканий.


В связи с этим был начат поиск иного способа воспламенения порохового заряда. Идею позаимствовали от давно известного устройства для добывания огня — огнива, того самого, в котором ударом кремня по кресалу (насеченной пластине) получали искры, поджигавшие трут. По аналогии с кресалом действовал терочный искровой замок, в котором насеченная стальная пластина (терка) быстро продвигалась возле зажатого в пружинном зажиме над полкой кремня. Замок был несовершенен, но вскоре появился колесный, или колесцовый, замок. Это стало возможным лишь благодаря достижениям в областях механики и обработки металлов и, конечно, благодаря конструкторской мысли. Новый замок был изобретен, по всей вероятности, в Германии или Австрии в первой четверти XVI века.
Смысл колесцового замка был прост –– вместо фитиля и зажима колесцовый замок состоял из вращающегося стального колесца с насечками и куска кремня, зажатого в курке.
Кремень прижимали к колесцу, игравшему роль терки, при нажатии на спуск освобождалась заранее взведенная ключом пластинчатая пружина, и колесцо, вращаясь, терлось о кремень. Механизм замка был сконструирован таким образом, что искры попадали на пороховую затравку и воспламеняли ее. Колесцовый замок мгновенно разошелся по всей Европе, так как явно превосходил фитильный. Было создано бесчисленное множество его вариантов. Следствием изобретения колесцового замка стало и изобретение механизма предохранителя. Раньше, когда для выстрела требовалось приложить изрядные усилия, подобного механизма попросту не требовалось. Однако теперь, когда стрелять стало проще, потребовалось устройство, предохраняющее оружие от случайного выстрела.
Основной проблемой колесцового замка была его высокая стоимость. Он должен был изготавливаться из высококачественных материалов и представлял собой механизм, созданный с исключительной точностью. Дороговизна этого замка приводила к тому, что стрелковым оружием, оснащенным им, снабжали лишь элитные подразделения и богатых покупателей. Работа с заводным ключом усложняла обращение. Неудивительно, что фитильные замки вышли из употребления в войсках только в начале XVIII века, а охотники использовали «фитильные шомполки» еще и в начале XX века. Встречались и комбинированные фитильно-колесцовые замки — если не срабатывал колесцовый, порох на полке поджигался фитилем. Колесцовые же замки применялись вплоть до XVIII века, а охотничьи ружья с ними производили до XIX столетия.

ОГНИВО РАЗНЫХ СТРАН
В первой половине XVI века почти одновременно с колесцовым появился искровой ударный кремневый замок, однако прошло некоторое время, прежде чем его признали более совершенным, чем колесцовый. Споры об авторстве нового замка продолжаются и поныне. Наиболее вероятно, что ударный кремневый замок был изобретен почти одновременно в нескольких странах. Самое убедительное доказательство этого факта — практически одновременное принятие на вооружение европейских армий прибалтийского, шведского, норвежского, голландского, испанского, русского и средиземно-морского искровых ударных кремневых замков. Друг от друга они отличались взаимным расположением деталей, узлов и порядком их взаимодействия.
В ударном кремневом замке воспламеняющий затравку огонь высекался в момент удара кремня по стальной пластинке — огниву. Кремень был закреплен особым зажимом — «губками» на курке (как в небольших тисках). На первых образцах ударных кремневых замков порох на полке в походном положении прикрывался специальной крышкой. Стрелок ее открывал непосредственно перед выстрелом. Это новшество впервые было внедрено еще на фитильных ружьях. На более поздних образцах ударного кремневого замка огниво составляло одно целое с крышкой полки. Крышка плотно прикрывала полку и сконструирована была так, что сама откидывалась при ударе курка по огниву.
Обращение с ружьем стало удобнее. Существенно возросла скорострельность — вдвое по сравнению с оружием, оснащенным пружинными фитильными замками. Теперь интервал между двумя выстрелами был сокращен до 1 минуты.
В начале XVII века колесцовый замок был вытеснен новым типом замка — замком оружейника Марэна ле Бурже, объединившего скользящую крышку полки с огнивом. Этот узел назвали батареей, а сам замок — батарейным, или французским. Кроме того, Бурже сделал шептало перемещающимся не горизонтально, как в первых образцах, а вертикально, что существенно облегчило спуск. К концу столетия такие замки находились на вооружении почти всех европейских армий и существенно повлияли на конструкцию всего оружия. Этот наиболее совершенный тип кремневого замка просуществовал на огнестрельном оружии более двух с половиной веков. Мушкеты и ручные пищали XVII века получили уже развитое ложе с уплощенным прикладом и вытянутой шейкой. Плоский приклад с широким затылком, гребнем для опоры щеки, удлиненной шейкой, удобной для охвата рукой, также получил название французского и стал наиболее популярным.

ПАЛИ! КОЛИ! И — ПОБЕЖДАЙ!
Очередным изобретением, оказавшим серьезное влияние на развитие ручного стрелкового оружия, стали готовые патроны. Поначалу они представляли собой гильзу, свернутую из непромокаемой бумаги, в которую укладывали порох и пулю. Обычно такие боеприпасы снаряжали сами стрелки. Перед выстрелом нижний край гильзы следовало надкусить, отсыпать немного пороха на затравочную полку, а остальной — в ствол. Бумажная гильза использовалась в качестве пыжа. В конце XVII века «бумажный патрон» стал привычным в военном оружии, скорость заряжания снова возросла. Хотя в невоенном оружии продолжали пользоваться пороховницами.
К середине XVII века на частичную замену копьям пришел штык, вставлявшийся в ствол. Он получил название багинета, или байонета, по названию города Байонне в Бакской провинции, где в 1641 году изготовили специальные ружейные копья. Попав в армию, байонеты быстро распространились в Европе, в 1690 годы вошли в употребление и на Руси. Рукоятка-пробка байонета держалась в стволе плохо, и иногда ее ввинчивали, вот только стрелять при этом было невозможно. И лишь в 1690 году, когда лезвие штыка отвели от ствола коленчатой шейкой, солдат смог забивать заряд в ружье, не боясь проткнуть себе руку. Так появился штык с трубкой и шейкой, создававший «холодно-огнестрельный» комплекс.
Кремневый мушкет со штыком совершил революцию в военном деле: из пехоты исчезали пики и доспехи, менялись тактика и организация боя. При Людовике XIV маршал Вобан вооружил такими мушкетами всю французскую пехоту (потом французы объявили маршала изобретателем штыка). В Англии штык с трубкой ввели в 1698 году, в Бранденбурге — в 1689-м, в России — в 1709-м.
Так сформировался вид военного гладкоствольного кремневого ружья, прочно и надолго утвердившийся на вооружении армий разных стран. С незначительными изменениями он оставался в войсках в течение более 150 лет. За этот период совершенствование шло только за счет улучшения качества выделки, но не конструкции. Ударный кремневый замок долгое время считался непревзойденным чудом техники. И оружейникам, и пользователям казалось, что в этой области вряд ли будет изобретено что-нибудь более совершенное.

ЛОШАДЬ ИЛИ ПИСТОЛЕТ?
С момента своего появления стрелковое оружие было достоянием пехоты и гарнизонов крепостей. Сложнее было коннице. Дать кавалеристу огнестрельное оружие пытались уже в XIV веке, но ничего хорошего из стрельбы «верхом» не получалось. В начале XVI века попытки разработать специальное стрелковое оружие для конницы привели к появлению маленькой, легкой кавалерийской аркебузы.


Она стала прототипом как карабина, так и пистолета, поскольку допускала стрельбу с одной руки, однако из-за сложностей обращения с фитильным замком на практике стрелку все равно требовались обе руки. Конным же аркебузирам приходилось, как правило, выбирать — или стрелять, или управлять лошадью. В итоге страдало и то, и другое. Только изобретение искрового колесцового кремневого замка позволило принять на вооружение конницы и пехоты первые настоящие пистолеты. Происхождение оружия одной руки любопытно.
В 1364 году итальянский город Перуджа обзавелся 500 экземплярами оружия с длиной ствола всего 8 дюймов («бомбард длиною в ладонь»). Короткоствольное же колесцовое оружие появилось в городе Пистойя, в Тоскане. От Пистойи многие исследователи и выводят название «пистоль». По другой версии, это слово выводят от чешского «пиштал», то есть «трубка», аналог русского «пищаль». С появившимся в середине XVII века названием «пистолет» дело куда яснее –– это уменьшительное французское от «пистоль».
Как и ружья, пистолеты заряжались с дульной части. Они имели железные кованые, цилиндрические или сужавшиеся на конус стволы, в основном гладкие, которые скреплялись с ложем хвостовым винтом, ушками на нижней части ствола и шпильками. Боевые образцы отличались значительной массой. Первоначально новое, относительно малогабаритное короткоствольное оружие применялось в кавалерии как оборонительное. Принято считать, что впервые применили пистолеты в бою германские рейтары в 1544 году и весьма удачно. Во второй половине XVI века начала формироваться форма пистолета с отогнутой книзу рукояткой (Италия, Германия, Нидерланды). С появлением ударного кремневого замка его начинают ставить и на пистолеты. В кавалерии пистолеты ценили за возможность действовать одной рукой (вторая держала поводья). Пешие пикинеры могли использовать пистолет в ближнем бою вместо обычной шпаги. Довольно скоро колесцовые «пистоли» проникли и на Русь, во всяком случае, в 1538 году они уже были. Их называли также «ручными ружьями» или «стволиками». Это были образцы как европейского, так и азиатского производства. Азиатские пистолеты весьма ценились, поскольку качество их исполнения считалось тогда выше европейского.
Начали копировать «пистоли» (так в русских документах пистолеты именовали вплоть до XVIII века) и русские мастера. В конце XVI века появились пистолеты, причудливо сочетающие зарубежные конструкции замков и стволов с русским декором. Среди азиатских пистолетов образцами для подражания служили турецкие и арабские, среди европейских –– немецкие и итальянские. Пистолеты делались на заказ, «штучно» и были все еще разнокалиберными, с различной конструкцией кремневых замков. Во второй половине XVII века началось изготовление простых армейских моделей на Руси. На заказном оружии в это время русские оружейники начали ставить замок «батарейного» типа.
В XVII веке появляются и кавалерийские короткоствольные карабины.
Появление пороховых ручных гранат с фитилями привели к идее ручного оружия для их метания. Пример такового — «гранатометный пистолет» с комбинированным фитильно-колесцовым замком, изготовленный в Германии в конце XVI века.

НАРЕЗНОЙ СТВОЛ
В это же время появляются и первые образцы нарезного стрелкового оружия. В 1498 году венский оружейник Гапсар Цольнер выполнил прямые нарезы на стенках канала ствола в ружье для стрелковых состязаний. Для уменьшения прорыва газов между пулей и стенками канала ствола, а также получения большей скорости и кучности такие ружья заряжали плотно пригнанными пулями, что требовало больших усилий. Облегчить прогон пули вдоль ствола и уменьшить помехи от нагара и должны были прямые нарезы. Кто первым выполнил нарезы винтовыми, придававшими пуле вращение и тем стабилизировавшими ее полет, точно неизвестно. Считается, что это произошло в Германии в самом начале XVI века. Такие прототипы винтовок обладали значительно большей дальностью и кучностью стрельбы, чем гладкоствольные ружья. Однако ввиду трудности заряжания, производившегося путем тугой загонки пули в нарезы, они имели в несколько раз меньшую скорострельность. Поэтому нарезные ружья («винтовальные пищали», как именовали их на Руси) использовались ограниченно, хотя в середине XVI века зафиксировали их боевое применение, а в начале XVII начали вводить в войска. Нарезы поначалу делали мелкими, полукруглой формы, количеством от 12 до 32, позднее — от 6 до 12.

ПЕРВЫЕ РЕВОЛЬВЕРЫ И МАГАЗИНКИ
Появились и первые образцы оружия револьверного типа. В лондонском Тауэре хранится фитильная аркебуза начала XVI века с барабаном на 4 каморы, в каждой из которых укладывались пуля и пороховой заряд, закрытые сдвижной крышкой. Барабан проворачивался вручную, камора подводилась к стволу и замку, крышка сдвигалась, производился выстрел. Подобное ружье французской работы есть в парижском Военном музее. Около 1530 года в Нюрнберге для короля Карла V изготовили колесцовый пистолет с вращающимся блоком из трех стволов, стрелявших короткими стрелами (болтами) типа арбалетных. Во Франции, Германии, Голландии и на Руси изготавливали ружья «вендерной» («перевертной») схемы — несколько стволов крепилось на многогранном бруске, вращавшемся на оси и последовательно подводившемся вручную под замок. В Льеже в 1634 году была изготовлена кремневая револьверная винтовка с пятизарядным барабаном. Оригинальный кремневый револьвер с барабаном на 6 камор изготовил в 1625 году мастер Оружейной палаты Первуша Исаев. Вплоть до XIX века револьверы оставались в штучных экземплярах.
Примечательно, что во многих разработках того времени встречались интересные и разумные в техническом плане решения. Однако многие тогдашние изобретения в области ручного стрелкового оружия явно опережали и имеющиеся технологии, и потребности. Так, английскому королю Генриху VIII принадлежало фитильное казнозарядное ружье с откидной крышкой в казенной части ствола. Но материалы и технологии тех лет не могли обеспечить должной обтюрации (предотвращения прорыва пороховых газов), и казнозарядкам было еще очень далеко до своего расцвета. В 1641 году мастер Кальтхоф получил в Нидерландах монополию на многозарядное оружие. В Московской Оружейной палате хранится ружье Кальтхофа с двумя трубчатыми магазинами в прикладе — один на 15 шаровых пуль, второй — на столько же зарядов пороха. Их подача в ствол производилась поворотной каморой, управлявшейся смещением вперед и поворотом спусковой скобы, из особой емкости отсыпался затравочный порох на полку.