Пока мы есть, том второй Опции

[Троица]

Моя вторая книга "Пока мы есть". Здесь вы сможете прочитать ее второй том.
Но для начала я бы хотела напомнить вам, кто есть кто

[Троица]

Я все время слышу, что "читаю, все классно, но главы быстро обрываются, а потом их долго нет"... Короче, выложу еще разок.

4. Колыбельная
    Айша потерял счет времени. Перед его глазами проносились десятки врагов, стрел, лазерных лучей, мелькали алые пятна крови, вокруг стонали и кричали раненые воины. Рука, сжимающая меч, онемела от тяжести, но он продолжал сражаться. Паутина давно иссякла, но иногда ему удавалось пульнуть во врага небольшим комком. Рядом бились друзья. Наверное, без них он бы пропал. Клея вернулась довольно быстро, сообщив, что Христиана не нашла, но Вию забрал Ирвен. Видимо, наличие на поле истинного короля и огромного зверя прибавило картанесцам уверенности и бодрости. Они сражались бок о бок, яростно оттесняя пришельцев за холмы. Но потери были настолько велики, что трупы уже начали складываться в третий слой. Темнело. Становилось все холоднее. Огромный холм, на котором шел бой, окрашивался в темно-кровавые оттенки. Вокруг не было ничего, кроме пыльной земли.
    Пак носился над бьющимися воинами, издавая леденящие кровь вопли, и бросался на врагов, выкалывая им глаза, выбивая оружие из рук и расцарапывая лица. Авиари не просто вызвал себе на подмогу нескольких пташек: вокруг него вертелся огромный, живой вихрь из перьев, который сметал на своем пути любого, кто пытался приблизиться к парню. Такого от Авиа еще никто не видел. Сам парень выглядел слегка растерянным, но страшно довольным собой. Его сила увеличилась, это видел каждый из друзей. Но при этом Авиари тратил свою жизненную энергию и силы так, как никогда прежде. Это отражалось на его бледном, мокром от пота лице и в дрожи тела. Несколько раз парень делал передышки, сражаясь мечом и стрелами, при этом птицы разлетались в разные стороны, как огромная туча.
    Дэвид носился по полю, не утруждая себя биться только на одном клочке земли. Он выхватил откуда-то стальную дубину и на огромной скорости сшибал пришельцев с ног, иногда даже добавляя к этому мощный удар по затылку неприятеля. Парень как-то умудрялся петлять между толпы так, чтобы не задеть картанесцев и самому не получить пулю в спину. Несколько раз он крутился на одном месте, образовывая настоящие смерчи, которые сносили сразу по десятку врагов сразу. Его сила также увеличивалась, но постепенно, а не сразу, как у Авиари, поэтому Дэвиду приходилось легче. Он постоянно передвигался, сражая врагов каждым вторым своим движением.
    Делюкс и вовсе отбросил свой пацифизм после того, как получил кулаком по ребрам, пытаясь мирно договориться со своим противником о культурном исходе поединка. Когда пришелец ударил его, Ена уже бросилась отбивать друга, но тут Дел выпрямился и сам так врезал нахалу, что захватчик повалился на землю и больше не вставал. За спиной ошалевшей Ены Клея тихонько, уважительно присвистнула и хихикнула. Да, такого от тихони Делюкса никто не ожидал! Похоже, Делу самому не нравилось все, что он делает, но в бою по-другому было невозможно. Враги отлетали от него, как стрелы от тетивы, попадая то в вихрь Авиари, то в смерч Дэвида. Причем на этот раз Делюкс не успокаивался на мягком внушении. От него шли таким мощные волны ярости, что враги моментально наполнялись безграничным страхом и бежали без оглядки от того места, где стоял землянин.
    Айша видел, что его друзья очень стараются, и был признателен им. Хорошо, что они не бросили его одного! Но где же Христиан? Куда его черт понес во время такого сражения? Одна догадка терзала Айша: может быть он все-таки принял условия пришельцев и отправился выручать Маришу?! Но тогда бы Ирвен предупредил Клею…наверное. Глядя на то, как быстро вернулась гепардиха, советник просто бы не успел что-либо ей рассказать. Эти мысли мучили Айша, но он не мог уйти. Он продолжал сражаться бок о бок со своими друзьями и подданными, пока солнце не село за холмы, а вражеская армия не отступила.
    Становилось все тише. Картанесцы добивали особо упрямых пришельцев, но основная вражеская масса схлынула, как волна отходит от берега во время отлива. Захватчики бежали, по дороге даже не заботясь о своих раненых товарищах. Такой эгоизм вызывал лишь тошноту. Картанесцы и земляне с презрением смотрели на окрашенные в темно-красные цвета заката спины врагов, которые улепетывали за мертвые холмы. Земля, выжженная их собственным оружием, пеплом липла к ногам. Больше воздух не пронзали разряды лазеров и стрелы. Все мечи и секиры были опущены. Подул ветер. Не было слышно его дыхания, так как, кроме людей, на холме ничего не осталось, и ему не за что было ухватиться.
  Через час, когда солнце окончательно оставило свинцовое небо, настал ужасный финал: воины ходили по полю боя, отыскивая своих родных и друзей, добивая тех, кто больше не мог жить; раненые или отползали к королевскому лагерю, или истошными воплями призывали своих товарищей на помощь. Ребята помогали. Дэвид, Ена и Клея относили раненых картанесцев, найденных при помощи птиц Авиари, в больницу за холмами. Делюксу досталась самая тяжелая миссия: он складывал тела умерших солдат на повозки, которые потом увезут на кладбища. Лицо парня было серым. Никто не знал, что, из-за своего дара, он чувствует запах смерти острее, чем обычные люди. Но хуже всего для него было другое. Отрицательная энергия, которая оставалась после того, как души убитых покидали этот мир, скапливалась на сознании землянина, как прах на его руках. Делюкс не мог избавиться от нее, его сознания наполняла тьма и предсмертные вопли тех, чьи тела он аккуратно складывал в повозки. Пауки, впряженные в них, беспокойно метались и стенали. Делюкс чувствовал их страхи. Конечно, кому будет весело оказаться ночью посреди моря трупов?! Делюкс осмотрелся. Странно: свинцовые тучи почти не пропускали солнце, но закат здесь был довольно ярким. Но все равно, звезд нет. Зато лунный свет льется, прямо как на Земле. Делюкс вздрогнул: как там дела у его друзей? Живы ли они? Он не знал, не чувствовал. Это ранило его сердце. Забывшись в своих темных мыслях, Делюкс расслабил руки, и одно из тел начало падать. Дел, ужаснувшись, попытался перехватить его, но за друга это сделал Авиари. Парни переглянулись, в глазах товарища каждый видел собственные печаль и страх. Дальше они работали вместе, в абсолютной тишине.
    Айша медленно, словно во сне, бродил по холму, волоча за собой внезапно ужасно отяжелевший меч. Тело сводило от усталости, перед глазами до сих пор стояли кровавые сцены убийства, в ушах в агонии кричали сотни раненых бойцов. Он сам был словно изнутри выжжен безжалостным пламенем сражения, уничтожен морально, почти сломлен физически. «Ваше Величество!» - шептали со всех сторон. Айша усталыми глазами смотрел на очередного покалеченного картанесца, потом медленно поднимал голову и глядел на парящего над ними Пака. «Сейчас к вам придут, потерпите! Сейчас вам окажут помощь!» - ласково говорил Айша, и уже через пару минут он видел, как Дэви или Клея уносят солдата к холмам. А он сам стоял посреди кровавого, покрытого прахом и смертью поля, которое лежало на холме, опустошенный и одинокий, не в силах ни чувствовать, ни действовать. Он знал, что сражался не больше других, но чужая боль отдавалась в нем, как эхо в пустом колодце. Продолжая свой путь, Айша все явственнее ощущал чувство вины и раскаяния за то, что произошло и еще случится. Почему он бросил все?! Ради чего?! Бросить Картанес ради Земли, чтобы в опасный момент бросить свою родину и вновь вернуться сюда?! Какой же он теперь король? Какой же из него теперь Хранитель?
    Айша сам не заметил, как выронил меч и остановился. Но это заметила Ена. Девушка пристально следила за ним и бросилась на помощь, когда парень рухнул на колени. Она упала рядом с ним и обхватила его за плечи. Айша уткнулся ей в шею. Его тело дрожало. Он рыдал. Ена гладила его по спине и голове, приговаривая разные ласковые слова, но друг был безутешен. Так они и просидели до поздней ночи, пока, наконец, Айша не уснул, и Клее удалось отнести его в королевский лагерь. Глядя на удаляющуюся тень хранительницы, Ена горестно вздохнула и сама расплакалась. Такого с ней не было уже очень давно.
    Айша проснулся в каком-то темном шатре. Он был рад, что темнота скрывает его отекшее от переживаний лицо и угасшие глаза, которые точно были бы видны при свете. Несколько минут парень просто лежал, пытаясь справится со своими эмоциями и мыслями, пока не почувствовал, что здесь есть кто-то еще. Он рывком сел на постели и увидел человека, которого скрывала тень. Айша пытался разглядеть лицо, но не мог. Тут фигура пошевелилась, и парень мог с уверенностью сказать, что его тоже заметили.
- Ты проснулся? Это хорошо.
- Христиан? Это ты?
- Да.
    Айша почувствовал, что внутри у него все поднимается. Это было очень странное сочетание чувств: радость, облегчение, удивление, грусть, легкое разочарование и смущение. Слышать его после того внезапного отъезда с Картанеса, да еще и при таких удручающих обстоятельствах, было как-то неловко и странно. Айша не знал, что говорить или как себя вести. Он чувствовал себя некомфортно даже под прикрытием темноты. Христиан тоже молчал, замерев, как ледяная статуя у выхода из шатра. Что-то было не так. Но все-таки Айша был рад, что первым после сражения его увидел Христ.
- Я надеюсь, ты себя нормально чувствуешь? Мне сказали, что как только ты и твои друзья появились, то сразу бросились в бой.
- Да, мы пытались помочь…. Жаль, что так много человек погибло….
- Без вас количество погибших и раненых было бы больше. И еще неизвестно, кто бы выиграл сражение! Вы не виноваты в последствиях боя. Во всем виноват только я!
- Это глупо, Христ, - жарко воскликнул Айша и услышал в ответ хмыканье. Да, не часто правителя целой планеты называют мальчишеским имечком. – Прости.
- Ничего, это даже приятно. Я как будто снова молодой и свободный парень.
- Ты и так свободный, Христ, - тут Айша словно споткнулся на своих словах и привстал, желая видеть лицо друга. – Или это не так?
    Молчание.
- Христиан, ты можешь сказать мне! Ты должен! Неужели Картанес для тебя обуза?
- Нет, даже не думай о подобном.
- Тогда ты, возможно, забыл о своем обещании мне и Щеару? - при звуках этого имени оба парня вздрогнули. – Неужели ты позволил королевским штучкам покорить себя и заточить во дворце, как вечного раба народа? Я не желаю слышать об этом, Христ! Это несправедливо и глупо! Не смей даже думать о том, чтобы целиком отдаться политике!
- Ты даже говоришь, как прирожденный царь, - раздалось в ответ. Айша разозлился.
- Ах, вот оно что! Мы решили поиграть в обиженного мальчика! Ты все еще страдаешь из-за того, что я отдал тебе власть, а не ты сам ее заработал?! Ты пытаешься найти во мне голубую кровь, а себя равняешь с простыми людьми?! Идиот ты, Христ!
- А вот это уже грубо.
- По-другому с тобой я говорить не буду, пока ты не уяснишь: я просто-напросто сбежал, выбросив свой народ и всю планету, как использованный ярмарочный билет. И все это время ты и только ты трудился, восстанавливая Картанес, пытаясь не только сохранить его, но и сделать лучше! Ты, а не я. И ты добился огромных успехов.
- Какие успехи, Айша? – теперь в голосе Христиана явственно прозвучало раздражение. – Все мои усилия привели к тому, что началась война, которую на этой планете не видывали уже много лет! И это точно моя заслуга! Какой из меня король, когда люди сотнями гибнут на полях сражений или гниют во вражеских тюрьмах?! Черт возьми, Айша… - Христиан не договорил, так как его голос дрогнул. Но этого и не требовалось. Айша и так прекрасно понял его. Да, Христиан винил себя. Конечно, в этом не было резона, но состояние вполне логичное для правителя, который в начале своего правления не смог предотвратить войну. Впрочем, как он мог? Ведь парень лишь на год старше самого Айша!
- Ты винишь себя зря, Христ, и я говорю тебе это на полном серьезе. Ты – настоящий король Картанеса, а не я. И ты не виноват!
- Щеар бы так не сказал….
- Верно. Щеар бы сказал, что ты проиграл войну тогда, когда отказался поверить в собственную значимость и победу над своими комплексами. Мы трое были не так долго знакомы, но понимали друг друга, как вечные товарищи. Ты знаешь, что я прав. Но не можешь принять добрый совет из-за своего чертового упрямства.
- Я вляпался в плохую историю, Айша, - тихо сказал Христиан. Он зажег лампу, стоящую на полу, и землянин наконец смог увидеть его лицо. Картина поразила Айша: Христиан поседел. Его светлые волосы на висках стали снежно-белыми, зеленые глаза потеряли привычную яркость и спокойствие. Лицо парня было бледным и очень усталым. Казалось, что за время войны он постарел на несколько лет. Айша ужасно хотелось утешить его, но он знал, что лишь заденет Христиана своей жалостью.
- Что произошло?
- Я вызволил Маришу и всех людей, которые находились в темницах.
- Что в этом плохого? Это замечательно! Но…какой ценой? Ирвен говорил…
- Нет. Та плата была бы самой легкой и приемлемой для меня. Пришельцы подстроили мне ловушку. Они выпустили людей в обмен на то, чтобы подсадить меня на лампу.
- Что? – Айша тряхнул головой, ему показалось, что он ослышался.
- Они подсадили меня на лампу. Это такое выражение. То есть, дали мне джинна.
- Джинна? – ошарашено спросил Айша. – Это такого волшебника из лампы?
- У тебя странное понятие о джиннах. Я бы не назвал их волшебниками из лампы, - Христиан нахмуренно наблюдал за реакцией друга.
- Ну, у нас на земле очень много сказок посвящено джиннам, - Айша сел на кровати. – Это такие синие или зеленые человечки из дыма, которые появляются при трении лампы и исполняют три желания хозяина. У них есть три ограничения: они не влюбляют, не убивают и не воскрешают мертвых людей. Они добрые и смешные, чуть нагловатые и хитрые….
    Христиан, терпевший до этого момента, расхохотался. Айша, конечно, смутился такой реакции, но ему было приятно видеть, что друг расслабился. Король отдышался и сказал:
- Ваши сказки остаются только сказками. Но джинны вполне реальные создания. Да, они состоят из вещества, похожего на густой дым ярких оттенков, живут в лампах и исполняют три желания своего «спасителя». Но на этом наши правды расходятся. Джинны одни из самых злобных, мстительных и безжалостных тварей во Вселенной. Единственное их желание – подловить хозяина на слове, чтобы уничтожить побольше людей и причинить страдания своему «заказчику». С ними очень опасно иметь дело. Если потер лампу, то придется аккуратно объяснять свои желания, так как без этого джинн будет преследовать тебе до конца, своего или твоего.
- А если я не захочу загадывать ему желания? – Айша был поражен.
- Он заставит тебя. Начнет мучить твоих близких, покалечит тебя или выкинет что-нибудь подобное. В общем, джинны опасные, хитроумные убийцы, от которых почти нет спасения. И именно одного из них мне подсунули пришельцы. Лампы с джиннами запрещены к хранению на многих планетах, но эти уроды нашли одну. Мне пришлось потереть лампу, чтобы моих людей выпустили. Теперь ты понимаешь мою проблему? Я должен буду загадать три желания, но при этом пришельцы знают, что джинн как-то переиначит их, чтобы всем моим людям и мне было плохо. Этими вероломными тварями было уничтожено около двух сотен планет!..
    Христиан говорил дальше, но Айша уже не слушал. Две сотни планет! Господи! И ведь на каждой из них жили какие-то существа, такие, как земные люди! И уж точно их правители, загадывая желания, не хотели погибать от руки какого-то эфирного монстра! Айша слегка тряхнул головой, и Христиан встал:
- Я утомил тебя. Отдыхай, друг, если хочешь, я позову сюда твоих товарищей.
- Нет, спасибо, Христ, я пока хочу побыть один.
- Я понимаю, - Христиан вышел из шатра, плотно сдвинув его края. Но Айша все равно успел услышать какой-то заунывный вой, похожий на плач детей и женщин. Ему стало так гадко, как не бывало никогда в жизни. Руки словно пропитались кровью, и он все еще чувствовал на них хрустящие пятна и обжигающее тепло. Глаза сами собой воспроизводили картины убийств, мертвые лица картанесцев и врагов, крики отдавались в ушах, словно грозовые раскаты, которые вот-вот пробьют твою голову. Только теперь парень осознал, что в свои неполные семнадцать лет он успел убить столько людей, сколько не убивают за всю свою жизнь многие бандиты и наемники. Конечно, это был бой, и не приходилось выбирать, кому жить, а кому нет, но все-таки это не оправдывает того, что он, как безумный варвар, махал своим мечом направо и налево, рубя неприятелей. Видимо, закаленные солдаты замирали, видя такую отвратительную картину: молодой парень, весь залитый кровью, с бешеными глазами, стоящий посреди кучи тел, - и пропускали момент нападения. Да, теперь Айше не казалось, как тогда, на поле, что он отлично сражается. Нет, просто это было непонятно и дико даже для пришельцев – ребенок-убийца.
    Парень съежился на своей низкой постели, обхватив голову руками. Конечно, Айша защищал своих людей и друзей, к тому же азарт боя каждого опьянит своей ужасающей сущностью. Но ему не хотелось даже вспоминать о том, что он делал. Убийство, во имя чего бы оно не было, никогда не объясняется. Жизнь можно оправдать, смерть – нет. Айша глубоко вздохнул, повалился на спину, закрыл глаза и почти сразу погрузился в сон. Это был круговорот из каких-то ужасных картин сражения, неуловимых предупреждений внутреннего голоса и алых пятен. Видимо, кровь еще долго останется несмываемым следом не только на его коже, но и на душе. Справившись с первым приступом кошмаров, Айша вновь погрузился в сон, и ему снилось, как будто мелодичный голос напевает ему старую колыбельную, которую он слышал еще тогда, когда ничего не понимал, но был абсолютно счастлив, лежа в теплой кроватке в окружении любящих его людей. Ему виделись ласковые, теплые руки, чуть бледнее, чем у любой землянки. Розоватые глаза отражали свечное пламя, а светло-фиолетовые волосы трепетали, словно от ветерка. Вокруг женщины царило спокойствие, тишина, умиротворение. Айша чувствовал, что он в полной безопасности, что его окружает любовь и забота. Было чудесно ощущать это, особенно теперь. Он не задумывался над тем, как младенцем умудрился запомнить все это, но чувствовал, что это картина была реальна. Женщина укачивала его, совсем маленького, тихо напевая песню на земном диалекте с каким-то особенным акцентом:
«Через ясные сады
По ночному берегу,
Самой кромочки воды,
Я домой одна иду.
Не встречайся на пути
Лютый зверь и страшный враг,
Чтоб до дому мне дойти,
Чтоб вернулась я назад.
Звезды светят высоко,
Ставни окон и огни.
То не близко, далеко,
Месяц, милый, помоги.
Дай вернуться мне домой,
Колыбель рукой качнуть.
Не скрывайся, месяц, стой!
Мне так долог темный путь.
Освети мои луга,
Речку светом серебри,
Чтоб играла, весела,
Для родимой, для семьи.
Чтобы ночью свет горел,
Чтоб огонь в печи не гас.
Чтоб мой крошка не болел,
Чтоб не пал нарочный сглаз.
Я почти дошла в ночи,
Ясный сокол мне кричит,
Яркий блеск ночной свечи,
Тихий дом во тьме молчит.
Я пройду к себе в тиши,
Колыбель качну рукой.
Тише, кроха, не кричи,
Я вернулась вновь домой!»
    Айша не заметил, как проснулся. Просто ветер распахнул его шатер, и парню стало холодно. Он все еще слышал песню, и отрывки сна проносились перед его глазами, но он уже не спал. Айша поднял голову и прислушался: пение лилось снаружи. Он встал и, покачиваясь, подошел к выходу из своего убежища. На вершине холма, где располагался королевский лагерь, горели костры. У ближайшего к Айшу сидели Христиан, Ирвен, Мариша и все земляне. Они внимательно слушали пение картанески. Айша тоже не мог оторваться. Мариша пела очень чисто и красиво, и даже непробиваемая на ностальгию и сентиментальность Клея зачарованно смотрела на нее. Когда девушка закончила, земляне от души хлопали ей, а более привыкшие к этой песне картанесцы довольно кивали и улыбались. Айша знал, что сейчас очень сложно найти лекарство от горя и страданий, но Марише это, похоже, удалось. Хотя сама девушка выглядела плохо: ужасно исхудавшая, бледная до оттенка снега, с растрепанными волосами и порванной одеждой. Айша видел часть ее лица и глаза: потухшие, потерявшие былую жизнерадостность. Смерть матери шокировала ее, и она до сих пор не могла поверить в ужасную утрату. Айша и сам не мог смириться с мыслью, что больше никогда не увидит Силену. И не только потому, что она была знакома с его родителями и приютила его. Потому, что Силена была самой сильной женщиной из тех, с которыми ему выпала честь познакомиться. Никто не мог после стольких лет молчания и мучений памятью так мужественно и отважно признать свою неправоту, которая стоила ей лучшей подруги. А Силена могла. Она не боялась ни общества, ни пришельцев, ни себя, ни кого бы то ни было. Айша знал, что это огромная потеря, кровоточащая рана, которая никогда не зарубцуется. Особенно для Мариши.
    Первой появление Айша заметила Клея, но она, как обычно, ничем этого не показала, лишь слегка скосила глаза в сторону шатра. Но малейшее реагирование гепардихи отдавалось и в Ене, и девушка тут же вскинула голову. Все обернулись назад, и Айшу жутко захотелось провалиться сквозь землю. Единственным человеком, кто не взглянул на него, была Мариша. Девушка молча встала и ушла во тьму. Айша показалось, что он вновь очутился на поле боя, и какой-то ловкий пришелец резанул его прямо по груди, добравшись до сердца. На глаза навернулись слезы обиды, а внутри все оледенело. Парень мрачно поник и удалился обратно в шатер. Христиан, извинившись, отправился вслед за Маришей. Дэвид досадливо наморщился и сказал, что отправляется спать. В конце концов у костра остались только Ена и ее Хранительница. Девушка очень переживала за Айша.
- Как же это получается, Клея, - прошептала она, сдерживая слезы. – Мы пришли на войну, зная, что нас могут убить или покалечить. А в итоге наш командир умирает, проигрывая собственное душевное сражение.
- Иногда, - Клея говорила тихо, как-то отрешенно, как всегда бывало, когда она говорила о людских чувствах, - так случается, что наши внутренние духи, противоречия и страдания, превосходят и физическую боль, и внешних врагов. И именно этот бой самый сложный на свете. Если ты не поборешь себя, то не справишься ни с кем и ни с чем.
- Почему она так к нему относится? – Ена сжала кулаки. Она успела познакомиться с Маришей и проникнуться к ней доброжелательностью, но своим отношением к Айша картанеска все перечеркнула. – Ведь это несправедливо! Он не виноват! Ни в чем.
- Люди – большие эгоисты. Они сначала винят во всем других, прикрывая себя, а уж потом замечают собственные промахи. Может быть, Айша в чем-то и неправ. Но его ошибка совпала с очень нехорошими событиями, и они подстрекнули девушку к затаенной злобе. Потерять мать…. Ту, которая всегда оберегала и защищала ее, всегда была рядом…. Молись, Ена, чтобы тебе никогда не пришлось такого испытать.
- Я не смогу испытать этого, - резко отозвалась Ена. – Мои родители давно умерли. И я не помню этого. Мне никогда не узнать, что это значит.
    Клея промолчала, но это сказало Ене лучше всяких слов о том, что иногда время подкладывает людям свинью.

…- Время? Я даже не могу представить себе, что это такое. Что-то большое…
- Нет, Ена, оно небольшое. Просто время везде одно и то же, оно повторяется. И тогда, когда миры пересекаются, времена тоже сходятся воедино, и могут повторять историю тысячелетней давности. Когда-нибудь ты поймешь.
- А ты когда-нибудь сталкивалась в настоящем с прошлым?
- Да, было несколько раз. Молись, чтобы с тобой такого никогда не было…

- Я буду молиться, Клея, - сказал Ена, и гепардиха задумчиво посмотрела на нее.
- Эта девочка заслуживает право на легкую ошибку. Ее отношение к Айша несправедливо, но пока она сама не осознает это, то будет мучиться. Оставь их, это только бой с собственной тенью. Посмотрим, насколько сильно их желание вновь обрести себя.
- И друг друга…
- М?
- Давай спать, Клея, - Ена встала и отошла от костра. Ее постель была на свежем воздухе, так как девушке хотелось вновь вспомнить те дни, когда им с друзьями приходилось ночевать под открытым небом. Хоть тогда им было трудно, но то была романтика, свобода. Ена уснула еще до того, как Клея подошла к ней.
    Гепардиха долго, неотрывно смотрела на девушку, потом подняла глаза в темное небо, принюхалась.
- Здесь пахнет тобой…. Я помню, как мы приезжали сюда, Дженара. Я помню! Ты говорила, что мы больше никогда не посетим это место. Наполовину, ты была права…. Но я здесь…снова. И частичка тебя тоже здесь. Я буду защищать ее. Даже если придется сражаться с ее внутренними духами. Но никогда мне не искупить своей вины….
    Ена пошевелилась, и Клея осторожно легла возле нее. На душе было темно и холодно. Она слишком часто видела смерть и убивала, чтобы переживать из-за боя. Но в эту ночь и на гордую, сильную, бесстрашную Хранительницу напали ее внутренние духи. И она стала ранимой, слабой. Она боялась. Боялась вновь потерять то, что так долго пыталась спасти. Не в этом бою. В любом другом. Клея покосилась на Ену. Той, видимо, снились кошмары. Гепардиха знала, что очень скоро ей придется многое объяснить этой юной хранительнице, и вряд ли это ее обрадует.
    Звезды холодно светили с мрачных небес. С холма тянуло приторным, отвратительным запахом крови и смерти. Ветер качал деревья, ломая их ветви, словно мальчишка-хулиган выворачивал руки куколке сестры. Но никому не спалось спокойно в эту ночь. И каждый встретил кровавый рассвет в ожидании нового дня, нового боя.