Глава пятая. Пламя Зари. Опции

[Kevin]

В бой!

[Иванэ ле Амарра]

17 день месяца Домоседства. Все еще Тил.

    Иван сидел на срубленном дереве. Огромный ствол мертвой громадиной возвышался над побережьем реки, образуя удобный наблюдательный пункт. А понаблюдать было за чем. Все окрестности кипели из-за бурной деятельности людей. Всюду виднелись следы этой деятельности: срубленные деревья, ободранная со стволов кора, опилки, доски, инструменты, бочки с питьевой водой и передвижные палатки, где готовили еду и люди, люди, всюду люди. Они рубили, строгали, пилили, смолили, сбивали, они строили корабли. Лучшие корабли, которые когда либо были созданы под этим небом, корабли нужные лишь для того, чтобы нести смерть. Чем прекраснее вещь, тем она смертоноснее. Глядя на изящные остовы рождающихся исполинов, Иван не мог не восхищаться и старался не вспоминать «Александру», тоже построенную по его чертежам, не хотел думать о мечте сожженной в горниле жизни. Он навсегда похоронил прошлое, теперь навсегда. Да и времени свободного почти не находилось, было бы преступлением растрачивать нужные для работы секунды на жалость к себе и самобичевание. После совета в Тиле наступила какое-то затишье. Все разбрелись по своим углам, кто-то прощаясь, кто-то молясь, кто-то наслаждаясь, возможно, последними мгновениями жизни. Ивану не понравился не один из трех вариантов, он избрал четвертый – ушел в работу. Строительство шло не просто фантастическими, а нереальными темпами, хотя в глубине души ему хотелось оттянуть момент отплытия как можно дальше. Из-за Сао. Иван закрыл глаза. Не думать о Сао. Не сейчас, иначе он бросит все и всех, отправится на поиски любимой и, заключив ее в объятия, пошлет катящийся в бездну мир ко всем богам – существующим и придуманным.
    - Ваша светлость?... – Кровожадные мысли герцога прервал один из плотников.
    - Да, Карлос, что случилось?
    - Там нужен ваш совет… Мне кажется, что одна из палуб будет давать крен, если соединить части так, как на ваших чертежах… - Было видно - человеку неприятно говорить герцогу, что он мог ошибиться, но не сказать он не мог, слишком много было поставлено на карту, слишком многое сейчас зависело от двух кораблей, создаваемых в Тиле. Слишком многое… и всего от двух кораблей…
    - Хорошо, пойдем, посмотрим. - Иванэ легко спрыгнул с бревна и последовал за рабочим.

17 день месяца Домоседства. Все еще Тил. Чуть позже.

    - Знаешь, а я не хочу достраивать эти треклятые корабли. – Голос герцога абсолютно ничего не выражал. Это был не вопрос, не извинение, даже не просьба о совете. Это была холодная и расчетливая констатация факта, истинного и неприложного во всех своих проявлениях. Девушка, к которой, видимо, и обратился герцог, потому что больше никого в комнате не было, обернулась.
    - Я понимаю. – Ответила она. Вот так просто, даже объяснять ничего не нужно. Понимание с полуслова, полувзгляда, да что там, с полувздоха.
    - Не хочу достраивать, - продолжил Иванэ. – И в то же время цепляюсь за них, как за последнюю соломинку.
На этот раз девушка промолчала.
    - Да что же с нами сделала жизнь, Сао? Что?
    - Ничего страшного. Просто выставила нам счет к оплате. – Она была права.
    - А мы не захотели платить. – Усмехнулся герцог.
    - Нет мы попытались взять новый кредит… под еще большие проценты…
    - … даже зная, что отдавать, рано или поздно, все равно придется. – Закончил за нее герцог.
    - Думаю, можно сказать и так.
    - Сао, вы сможете сделать то, что задумано? – Лучше идти на смерть с широко закрытыми глазами.
Девушка отвернулась.
    - Я не знаю, Иванэ. Все разъяснится только на Сторне.
Не хочет говорить. Боится или не уверена? А может, действительно не знает.
Иванэ откинулся на подушки и с тоской посмотрел на окружающее. Ему было не страшно и это, наверное, зря. Ему было скучно. Да, скучно. Когда, ты на протяжении очень долгого времени все время борешься со своей судьбой, с неприятностями, с самой жизнью – это тоже может стать нормой и даже надоесть. А иногда, о ужас, даже окажется твоим новым образом жизни. Весело? Нет, скучно.
    - Знаешь, я какой-то неправильный герой.
Ему все же удалось удивить возлюбленную. Девушка вскинула на герцога глаза, брови ее приподнялись в немом вопросе.
    - Ну, все вокруг делают что-то полезное, хотят помочь, спасти мир и все такое, а я… Я скучаю и от нечего делать строю корабли, а еще люблю тебя. И все! И при этом остаюсь рыцарем в сверкающих доспехах. Это все не правильно… Вся наша жизнь какая-то сломанная, исковерканная, отраженная в кривом зеркале.
    - Тебя потянуло на философию? – Скептически осведомилась девушка.
    - Нет.
    - Значит, любить меня мало? – На этот раз она уже с азартом включилась в разговор.
    - Просто я этого недостоин.
Саола рассмеялась.
    - У тебя депрессия, мой милый герцог.
    - Ага, предсмертная. – Не стал спорить он.
    - Ты слишком торопишься на тот свет, Иванэ. – Голос девушки вновь стал серьезным. – Не мы решаем – кому жить, а кому умереть. Ушли и так слишком многие и большинство из них были лучшими, не вставай в длинную очередь, которая готова за ними последовать. – Она вспомнила Ярно, понял Иванэ. Ревность давно должна была бы покинуть его, сюзерен уже мертв, а Сао задолго до этого сделала свой выбор, но все мужчины ужасные собственники. И вот сейчас маленькая иголка ревности вновь кольнула в сердце.
    - Я не хочу умирать. – Сао посмотрела на возлюбленного, высказывая немой вопрос. – Пока у меня есть ты. – Добавил герцог. Все логично, до зубовного скрежета, до ломоты в костях, до невыплаканных слез. Все просто – такова жизнь.
Девушка подошла к Иванэ, опустилась рядом с ним на кровать и прижалась к мужчине. Иванэ обнял ее и зарылся в душистые волосы.
    - Ты же выстоял после того, как потерял Лексу. – Похоже, сегодня негласное соглашение не говорить об их бывших возлюбленных, было нарушено.
    Но он промолчал, не желая ворошить прошлое. Так они и сидели в тишине, обнявшись, прижавшись друг к другу и даже дыхание срывалось с их губ синхронно, единственное, что нарушало, царившее вокруг безмолвие, был далекий стук, разносившийся по всему Лесу. Строительство не прекращалось ни днем, ни ночью.

Ночь с 19 на 20 день месяца Домоседства. Опять Тил.

    Запах свежесрубленной древесины, смолы и парусов, ждущих попутного ветра, щекотал ноздри и рождал воспоминания о детстве. Деннир… Самое счастливое время жизни… Детство… Отец и мать… Море и корабли… Как давно это было. В этой ли жизни?
    К чему ложь, несмотря на то, что тогда он был свободен, и ничто не омрачало детский разум – он бы ни за что не отдал ни одного мига настоящего ради года прошлого. Пожалуй, это было самым главным, что Иванэ ле Амарра, герцог Деннира, Консул Лаконы вынес из всех событий последнего года – жить «сегодня», не жалея «вчера», не надеясь на «завтра». Такое простое и ясное правило, но почему мы понимаем его правильность только пройдя через боль, страдания и потери? Почему ищем в мечтах то, что есть в жизни? Почему задаем вопросы, когда знаем ответы? Почему? Почему… Ответ принес северный ветер, но Иванэ не расслышал его.
    - Ваша Светлость, все готово.
Герцог резко обернулся и кивнул.
    - Хорошо, скажи людям, чтобы отправлялись отдыхать – им нужно отоспаться, теперь от них уже ничего не зависит…
Человек поклонился и исчез.
    Надо было пойти в Чертоги Тилийского Князя и сообщить «радостную» новость, но мужчина вместо этого стал обходить судно. Пальцы касались перил, борта, приборов - ласково, почти нежно, так, как гладят своего ребенка по голове, с таким восхищением и гордостью смотрит отец на сына, сделавшего первый шаг. Два совершенных орудия смерти, созданные по его чертежам и под его руководством и были его детьми, единственными детьми, которых послало всемогущее небо, всемогущий Марэль… Всемогущий… Всемогущий?
Над безмолвным впервые за последние дни ночным лесом вдруг раздался леденящий кровь смех, дикий хохот. Он отразился от голых стволов, проник во все норы и гнезда, рассыпался карканьем ворон и лаем волков, истлел сухой листвой и травой, распался и был развеян ветром. Только эхо еще долго передразнивало отчаявшегося безумца, посмевшего смеяться над небом, когда оно готово обрушиться на мир в виде карающего возмездия. Но кому есть дело до эха? А кому есть дело до неба?

20 день месяца Домоседства. Тил в последний раз. Наконец-то!

    Не обещайте деве юной любовь и вечность на земле. Все равно не сможете исполнить обещание, так  к чему рождать в мечтательных красотках несбыточные мечты. Он никогда не обещал того, что не мог исполнить, но сейчас очень хотелось нарушить это свое правило.
    - Сао?
    Девушка пробормотала что-то во сне и прижалась щекой к груди мужчины, скользнувшего в ее постель. Мужчина не был против. Он провел пальцем по высокой скуле возлюбленной, запустил руку в копну густых волос, коснулся губами лба, потом уголка губ… подбородка… ключицы…
    Маленькие пальчики перехватили наглую руку, которая уже отправилась в путешествие под одеяло, но глаза девушки все еще были закрыты. Они оба замерли, ожидая, что предпримет другой в следующее мгновение. Тишина в комнате стала почти осязаемой, казалось, ее можно проткнуть мечем или резать ножом на маааленькие-маааленькие кусочки. Они сдались одновременно. В переплетении двух тел было что-то первобытно прекрасное и прекрасно первобытное, что-то чего нельзя объяснить словами и даже выразить чувствами, что-то для чего нет и не нужно понятий и определений, что-то настоящее, что-то значимое. Так встречаются луна и солнце после тысячелетней разлуки, так огонь гасит воду, так земля убивает ветер, так звезды светят днем, так признаются в любви врагам и ненавидят любимых, так умирают, не родившись, и рождаются, чтобы не умирать никогда, так живут, так дышат, так находят в себе душу и сердце, так… так… так…
    Так просыпаются и понимают, что нет и не будет уже мира, к которому ты привык и который ты любил, а тот, который будет, зависит от силы твоего удара и силы твоей воли. Зависит от тебя и от тех, кто встанет рядом плечом к плечу, до последнего шага, до последнего вздоха, до последнего луча солнца, горящего в небе… пока горящего… только пока…
    Так приходит утро, последнее утро мира, последнее утро войны, которую ты не начинал, но которую тебе заканчивать.
    В этот день впервые за бездна знает, сколько дней, месяцев, а может быть, лет утром на небе взошло солнце. Простое, родное, светлое.
    В этот день они отплыли на Сторн.