Августейшая чехарда и призрак Капризного, Игра вторая. Прекращена. Опции

[Toro]

Удачи всем игрокам 

Сообщение отредактировал Toro - 18.09.2007, 10:03

[Эразм Азанхарт]

28 мая, поздний вечер. Загородная усадьба Азанхарта, личный кабинет.

      Эразм сидел за дубовым столом и старательно выводил строки письма. Как бы хорошо он не владел обеими руками, каллиграфический почерк левой стоил ему значительных усилий. Азанхарт ещё раз перечитал послание, над которым корпел уже добрые полчаса:



      «Желаю здравствовать, Ваше Королевское Величество!

      Конечно, Ваше Величество, я понимаю, что для того, чтобы принять решение, Вам необходимо узнать больше об этом человеке. И я постараюсь рассказать о нём, всё, что знаю сам, хотя все особенности его биографии мне и не известны.
      Пожалуй, стоит начать с имени. Этот человек называет себя Мороком, но прозвище ли это, или его настоящее имя, я сказать не могу. Его происхождение – для меня такая же загадка, как и для остальных людей.
      Вам, наверное, известно, что до того, как прибыть в Ранконию и вступить в ряды «Королевских Всадников», элитной (во всех смыслах) лёгкой кавалерии, мне случилось провести три года послушником в отдалённом восточном монастыре, где я изучал различные боевые искусства, в частности, довольно широко известную защитную технику Одай. В этом монастыре я и познакомился с Мороком.

      Надо сказать, что помимо боевых наук монахи обучались самым разным аспектам военной жизни, и этот человек уделял много внимания как раз всему, кроме боевых техник монастыря. Как и я, он был пришельцем в монастыре и выдержал входной экзамен, который отсеивал людей, неприспособленных ко всем тяжким аспектам обучения. Это уже говорит о его необыкновенных способностях и выдающейся выдержке.
      Морок был молчалив и нелюдим, да и пробыл он в монастыре уже около пяти лет, к тому времени, как я там появился, потому мы практически не общались. А больше я узнал о нём лишь через три года, когда я покидал монастырь.
      Миряне, ставшие послушниками, должны были до конца жизни служить монастырю, а так как я таких намерений не имел, я потребовал выходного испытания. Это испытание представляет собой смертельный поединок между послушником, которому захотелось унести с собой тайны храма и «хранителем», бойцом, назначенным Главным Наставником. В большинстве случаев, конечно, поединки заканчивались в пользу монастыря, так как противники, назначенные Наставником, были искушёнными бойцами.
      И вот, однажды, во время общего ритуала, заканчивающегося вызовом тех, кто изъявляет желание пройти выходное испытание, я вышел вперёд, изъявляя полное желание, наконец, покинуть это место, успевшее мне порядком надоесть за три года. И, так как я напропалую хватал перед монахами своими умениями в обращении со всяким оружием, в противники мне определили довольного старого мастера рукопашных искусств, чтобы наверняка не дать покинуть монастырь такому ученику, как я.
      Вид моего противника вызвал в рядах послушников немалую оторопь, но при повторном вызове, к моему удивлению, из строя вышел Морок. Он, как я уже упоминал, не проявлял ни особых талантов к владению оружием, ни усердия при изучении приёмов Одай. Против него выставили более молодого противника, хоть и не допущенного ко всем таинствам храма, но уже доказавшего свои умения и преданность храму.

      На рассвете следующего дня состоялись поединки. Морок дрался первым. Ещё в самом начале боя я понял, что у него нет никаких шансов: его противник использовал агрессивную боевую технику, которой ни могло противостоять ничто из изученного мной в монастыре. Я лишь безгранично удивлялся всякий раз, когда Морок, поверженный градом ударов, поднимался на ноги с некой упрямой уверенностью в своих силах.
      Я не буду углубляться в подробности этого замечательного боя, дабы не утомлять длинным рассказом Ваше Королевское Величество, но лишь скажу, что после огромного количества полученных ударов Морок в течение нескольких минут разделался со своим противником. Уже тогда, лишь увидев великолепную технику его ударов, я понял, что Морок скрывал гораздо больше талантов, чем я предполагал.
      Когда через некоторое время мы шли с ним прочь от монастыря (подробности моей схватки я опущу с позволения Вашего Величества), Морок и рассказал мне кое-что о себе. Дорога, ведущая к ближайшему поселению, была длинна, так как монастырь стоял высоко в горах, но, несмотря на утомительность и разнообразие пути, мы разговаривали редко… так что мне удалось узнать о нём не многое.

      Оказалось, что Морок с восьми лет обучался на кулачного бойца (я не раз сталкивался с такой забавой в полу варварских странах на дальнем востоке). Такое воспитание требует незаурядных физических данных, но и необычайно закаляет человека. Не каждый способен выдерживать на себе град ударов и чувствовать себя после этого прекрасно. Мне даже пришла мысль, что он затягивал свой поединок в монастыре по старой привычке играть на публику.
      Обучением, да и самими боями, Морок занимался до девятнадцати лет, и, когда ему это надоело, он вступил в армию своей страны, ведущей многочисленные завоевательные войны. Насколько мне удалось разузнать, уволился он из армии через пять лет, когда основные войска были на голову разбиты, а оставшиеся перестали получать снабжение. Тогда ему и пришла в голову мысль стать послушником в храме.
      Честно говоря, я плохо понимал мотивы, руководящие этим человеком, и во многом он оставался для меня загадкой. В ближайшем городе мы купили лошадей и отправились в Ранконию, куда я собирался уже давно, а, так как определённого занятия у Морока не было, он составил мне компанию.
      Тогда-то Морок и начал расспрашивать меня о нравах и обычаях этой страны, поведав мне, что кулачные бойцы на его родине нередко становились телохранителями богатых купцов и знати. Судя по всему, что я знал о Ранконии, где я ни разу не бывал до того момента, я отвечал, что такая профессия будет в ней весьма востребована, как, впрочем, и везде.
      В Ранквальде мы распрощались с Мороком и встретились только через года полтора, когда я уже командовал эскадроном Королевских Всадников, а он приобрёл широкую известность в качестве наёмного телохранителя. Как я уже сказал, в выдержке и профессионализме у него недостатка не было, а семь лет, проведённые в монастыре, научили его вещам весьма полезным для людей этой специальности.

      Я мог бы описывать мастерство этого человека ещё довольно долго, но не хотел бы дальше отнимать Ваше время. Как я уже сказал, Морок – идеальный телохранитель. Вы можете быть целиком и полностью уверены в его лояльности нанимателю, так что вряд ли его можно назвать моим «протеже». Я полагаю, что у Морока будут причины покинуть Ранконию, и посчитал, что мой долг – предложить Вам его услуги, так как мало кто знает, как можно связаться с ним.
      Если вам понадобятся дополнительные рекомендации, я могу посоветовать вам связаться с вашими доверенными лицами в Ранквальде, где Морок успел приобрести широкую известность в узких кругах людей, заинтересованных в найме телохранителей. Я не стану поднимать вопрос об оплате, так как, хотя цена за службу этого человека весьма велика, она того стоит.

      С наилучшими пожеланиями.

      Ваш покорный слуга,
      Эразм Азанхарт.»



      Удовлетворённый результатом, Эразм посыпал письмо тонким слоем песка, чтобы осушить чернила, сдул его и запечатал конверт. «Первое дело почти что сделано,» – подумал он, разминая парализованные пальцы правой руки. – «Кателин сказала, что придёт на рассвете, значит надо найти, чем себя занять…»
      Пассивное ожидание не входило в список любимых занятий Азанхарта, привыкшего действовать без промедления, так что в последние дни его мучила бессонница. Следопыт по имени Каин, научивший Эразма стрельбе из лука и собственному хитрому мировоззрению, говорил: «перед тем, как спустить стрелу, надо увериться, что стреляешь наверняка». А сейчас у Азанхарта не было такой уверенности. Более того, он не знал даже в какую сторону ему «стрелять».
      Долгие раздумья, не оставлявшие его в последние три недели, тоже не приносили плодов. Они были похожи на блуждания слепого в кромешной темноте. Эразм знал, что следует выждать следующего шага своего неведомого врага, но знание, что сей шаг может оказаться для него роковым, слегка омрачало это ожидание.
      «Что ж, пожалуй, стоит потренироваться в метании ножа левой рукой. Утром у меня получалось неплохо – 10 попаданий из десяти, жаль лишь, что чаще всего в мишень попадала рукоять ножа, на не его лезвие…» – Азанхарт рассмеялся. – «Но, как бы мрачно не складывались обстоятельства, пока всё идёт по моему плану. Так что имеет смысл и дальше уповать на удачу… и трезвый расчёт.»

Сообщение отредактировал Эразм Азанхарт - 21.09.2007, 20:25