Ученик рисовальщика, Моя новая повесть... Опции

[Джоуль]

Прошу оценить. Этот рассказ мне приснился, серьёзно, даже не верится... =))))

1 глава "Персики и лепёшки"

Дорар, чертыхнулся и отшвырнул прочь заляпанный красками фартук. Как же всё-таки ему надоело заниматься этим бесполезным делом! Зачем рисовать фигуры обыкновенными кистями, если у учителя в кладовке хранятся горы «живых кисточек», позволяющих переносить рисунки с холста на землю?! Дорар, рассерженно посмотрел в открытое окно, всё больше и больше чувствуя, что учитель просто не доверяет ему.

Солнечные зайчики задорно носились по кремовой стене дома напротив, они словно дразнили озлобленного ученика, играя с малахитовыми листьями и скаля свои перламутровые зубки. Казалось, эти яркие блики могут, охотится за бабочками с той же лёгкостью, с которой они выслеживают тени качающиеся на стене. Пожалуй, солнечных зайчиков можно легко сравнить с живыми зверьками, которые в начале выжидает в засаде, а потом с гоготом наскакивает на свою, потерявшую бдительность жертву.

Раньше бы Дорар не задумываясь, схватил бы карандаш и почти рефлекторно стал бы зарисовывать мельчайшие детали пейзажа за окном: блики солнца, вычурные кудри виноградных лоз, свисающих со стены и обвивающих  смолистые стволы мачтовых сосен, которые в свою очередь обвивали корнями огромные нефритовые глыбы скал, зарывшихся в песок. Но теперь…

Перемены, в своём сознании, ученик художника заметил уже давно. Кисти казались ему тяжёлыми, краски серыми, а вдохновение покинуло его усталую от рисования душу. Дорару, всё больше и больше хотелось развеяться, уехать из этой одинокой усадьбы, состоящей из двух, израненных трещинами домов, поехать в город, повеселиться там, в сласть, а затем год другой, заниматься садоводством или музыкой. А уж только затем, пожалуй, после переосмысления своих поступков, можно будет вернуться к мольберту и краскам.

Он отвернулся от окна, лениво поднял со стола кисть и небрежно нанёс на раскинувшийся, на холсте, натюрморт ещё один мазок.
Внезапно мольберт задрожал. Карандаши, хаотично раскиданные на столе, с грохотом попадали вниз. Но мольберт дрожал всё сильнее и сильнее, ученик, ринулся, было подбирать карандаши, но, убедившись, что стержни в большинстве из них безнадёжно сломались, бросил их обратно на пол и просто замер подле неоконченного рисунка, непонимая причину происходящего.
 
Вдруг из хоста вылетела стайка бархатных персиков и закружила по стене. Затем подобно образующемуся водовороту из стола, возникло алебастровое блюдо, на котором возлежала дюжина малиновых слив. Дорар облизнулся и с потаённой радостью посмотрел на свою картину. Холст был пуст. У него  получилось. Каким-то образом он смог нарисовать картину и перенести её в реальность.

- Браво! Браво! Я всегда знал, что у тебя получится, - из двери высунулось довольное лицо, смуглого человека с поседевшими пепельными волосами, - я всегда подкладывал тебе зачарованные кисти и всегда знал, что ты сможешь использовать их! Только вот почему у тебя персики скачут по стене? Ты...

Учитель вопросительно посмотрел на Дорара, а затем перевёл взгляд обратно на парящие фрукты. Вдруг его взор устремился на улицу, и, заметив солнечных зайчиков, он нахмурился.

- Создавать нечто живое невыносимо тяжело, так как для этого необходимо тщательно продумать, каждую деталь их естества. Создать же существо мыслящее невозможно, так как лишь боги могут думать и за себя и за других живых людей, животных. И даже растение перенести с мольберта очень и очень трудно! Мы продвинулись лишь в рисовании деревьев и трав, так как много десятков лет наши учёные изучали их свойства... -  сердито произнёс учитель. - Как я понимаю, ты во время работы думал о солнечных зайчиках,  и случайным образом перенёс эту загадочную игру природы на картину?!

Дорар изумлённо моргнул и пролепетал:

- Я, случайно…

Его работа была определённо достойна похвалы, а учитель ещё и вздумал его бранить. Ведь ему удалось совершить очень большой шаг вперёд, он ведь сейчас добился того, чего не мог достичь, многие годы, пронеслось в кудрявой голове ученика, и он почувствовал, как в душе острым соусом закипает обида.

- Не будь я знаменитым Мартином Скалом, я бы возможно был бы рад этой забавной шутке с персиками, но я не могу позволить терпеть такую наглость от своего ученика! - Мартин ловко поймал один зазевавшийся персик и откусил от него кусок кроваво-красной мякоти. - А фрукты у тебя всё равно не вкусные…работать, тебе ещё  и работать.

Он выплюнул непрожёванный кусок на пол, усмехнулся, и, потрепав своего ученика за волосы, вышел из комнаты.
Дорар ещё некоторое время стоял возле опустевшего мольберта, а затем поднял с паркетного пола один медно-рыжий карандаш и с треском разломил его по полам. Злость и негодование проснулись в его сердце и запылали в нём багровым заревом костра.

*                          *                          *

- Дорар, запомни, не бывает истинного белого цвета, бывает лишь истинный чёрный, - голос учителя смешивался с треском дров в камине, убаюкивая Дорара, слушающего ещё один вечерний урок.

- Чёрный цвет, это дикая смесь всех остальных цветов и оттенков…белый же…эй! – Мартин сердито окликнул своего ученика и толкнул его в бок. Но Дорар склонив голову,  уже спал, нежно посапывая и тихонько ворча. Мартин Скал хотел разбудить его, но потом махнул рукой, - пусть спит. Завтра у них будет много дел.

Учитель скрестил ноги и, подперев свой острый подбородок, покрытым шрамами кулаком уставился в пламя камина. Оно весело металось по выжженным камням, искорки заманчиво мерцали, а угольки радостно летали вверх-вниз, так и, норовя выпрыгнуть из решётчатой ограды очага. Мысленно сравнив себя с мотыльком танцующим танго с огнём, учитель также закрыл глаза. Его усталые плечи опустились, царственная осанка испарилась, а его тело буквально повалилось на мягкое сидение кресла. Через мгновение он со свистом захрапел, а из его полуоткрытого рта изредка вырывались странные слова, случайным образом прорвавшиеся сквозь грёзы сна.

Трещал камин. Словно покрытые красными язвами, поленья неохотно позволяли крохотным огненным языкам ползать по чёрной коре. Дрова в очаге были похожи на уменьшенную копию двухэтажного особняка, в центре, которого бушевало неумолимое пламя.  А через некоторое время эти изысканные каминные хоромы потухли, оставив после себя лишь горку дымящейся золы.

Когда Дорар, проснулся, учителя в кабинете не было, и слегка удивившись этому, ученик с любопытством огляделся. В комнате царил хаос, все вещи были разбросаны, несколько книг корешками к верху валялись на полу. Лишь на письменном столе лежала белая, накрахмаленная скатерть, а на ней покоился кофейного цвета пакет с торчащими оттуда кунжутными лепёшками.
 
Эти лепёшки были на удивление горячими, словно их только что вытянули из печи. Как такое возможно Дорар не представлял, так как их усадьба стояла в далёкой лесной глуши, и ближайшая пекарня располагалась в сотни миль отсюда.
 
Повинуясь позывам голодного желудка, он схватил лепёшку своими длинными пальцами и оторвал зубами от неё огромный кусок. Лепёшка была пресной, чуть суховатой, но странная гармония вкуса и аромат свежескошенных трав и корицы, были настолько изумительны, что юноша с радостью съел всё. Утолив жажду водой из стоящего рядом кувшина, Дорар не торопясь, вытер руки о внутренний край белоснежной скатерти, а затем откинулся обратно в кресло.

Его словно охватила внезапная слабость, мимолётная судорога свела бицепс, и тяжело вздохнув от навалившей усталости, юноша, обеспокоившись своим состоянием, попытался встать, но не смог. На него нахлынула какая-то тяжёлая полудрёма и, пытаясь вырваться из её цепких оков, мальчик не смог подавить стон...

Очнулся он от хлёстких ударов по щекам. Дорар с трудом открыл слипшиеся глаза. Над ним склонился Мартин и какой-то незнакомый покрытый веснушками парень лет восемнадцати, они с волнением смотрели на него, словно ожидали чего-то страшного.
Дорар попытался встать, чтобы поздороваться, но учитель крепко схватил его за рукав стёганой куртки и заставил таким образом оставаться в неподвижном состоянии. Затем Мартин поднёс к его пересохшим губам стакан с каким-то напитком и ученик покорно приник к нему. В сосуде оказалось вино со специями, очень дорогой, целебный напиток, изготовленный из семи сортов винограда. Подивившись щедрости своего учителя, Дорар допил всё до конца и почти сразу после этого почувствовал себя лучше.

Кончик языка ученика уже довольно ловко утирал багровые капли, застывшие под нижней губой, когда Мартин попытался разрядить последствия  странного происшествия с лепёшками. Для начала он решил  познакомить своего ученика и незнакомого молодого человека:

- Дорар, Вануцу, позвольте представить вас друг другу, - перст учителя упёрся в Дорара, - Это мой последний ученик, Дорар из рода Раймахов, он увлекается рисованием растений и фруктовых плодов, и я смело могу сказать, что он будет моим достойным приемником.
Затем, немного понизив голос, учитель произнёс, указывая на покрытого веснушками юношу:

- Это Вануцу из рода Лашеров, он прибыл сюда в качестве курьера и в качестве испытуемого…точнее я должен оценить его работы. Так что прошу прощения, Дорар, булки которые ты неумело слопал, принадлежали Вануцу и были его работами. Я случайно оставил их на столе, а так как Вануцу специализируется на изготовлении ядов и наркотических средств…
Дорар зарычал о злости. Эта шутка определённо была подстроена специально. Видимо учитель решил проучить его за какие-то прегрешения, охладить его пыл. Но ничего, даром им это не пройдёт.

- Я ещё раз прошу прощения, мы так испугались, - учитель очень убедительно оттёр пот с лица, - Это целиком моя вина, так что впервые, мой терпеливый ученик я вынужден попросить у тебя прощения.

Дорар оттолкнул от себя руки Мартина и Вануцу, и вскочил на ноги. Комната закачалась, но, стараясь, держатся прямо и гордо, Дорар в какой-то угрюмой величественности направился к двери, ведущей в столовую. Сейчас в его голове бушевал ураган вопросов и эмоций. Учитель, ошибся ли он и подстроил историю с лепёшками специально? Он мог ошибиться, Мартин всё-таки уже старый человек, но чтобы положить лепёшки в своём кабинете, постелить скатерть? Разум Дорара панически боялся утверждать, что учитель хотел его позора или смерти, и, силясь найти хоть какое-то оправдание поступку учителя, он принялся просто предполагать. Наверное, Мартин просто забыл про своего ученика? Или… Точно Мартин Скал не привык к тому, чтобы ученик спал на кресле в комнате учителя. Его просто не заметили и всё. А скатерть и лепёшки были предназначены для их испытания Вануцу! Вануцу…

Дорар с облегчением вздохнул. Его рука уже лежала на ручке двери, когда он внезапно обернулся и произнёс:

- Я пойду, освежусь…

Заметив краем глаза радостную улыбку учителя и приподнятые брови Вануцу, ученик удовлетворённо ухмыльнулся.
Между учителем и учеником, как правило, не бывает дружбы. Но всё же и тому и другому приходится терпеть друг друга, ради пользы и благополучия обеих сторон.

Сообщение отредактировал Леди Джоуль - 10.08.2007, 22:27

[Джоуль]

5 глава

Высокий, подтянутый юноша неспешно шёл по заросшей тропке, слушая разнообразные лесные шорохи и отдаляющейся рокот прибоя. Иногда он поёживался от холода, так как на нём не было ничего кроме засаленных штанов и самодельных сандаль, сплетённых из просушенной крапивы, но лицо его сияло какой-то гордой уверенностью, а взгляд был взором дикого зверя. Если бы случайный селенян или суеверный стражник увидел этого странного парня, он бы счёл его духом леса, свободным сыном ветра и поспешил бы убраться прочь, дабы не навлечь на себя гнева богов.

Единственное, что не соответствовало божественной дикости путника - так это палец правой руки, который был вывернут в неестественном положении, и, наверное, доставлял юноше немалое неудобство.

Но этим лесным бродягой, к сожалению, был не полубог, а простой изгнанник и беглец – Дорар Раймах, который был недавно выброшен на пропахший рыбой берег моря. Если ему казалось, что он видел людей, шансонье скрывался в приятной тени пожелтевших кустов, пытаясь слиться всем телом с пожухлой листвой, дабы его не заметили.

Он хотел уйти от скользкого берега незамеченным. Инстинкт подсказывал - надо скрываться и доказывать то, что пришёл он никак не со стороны бурного моря.  Его поймают и опять свяжут ржавой цепью, как бешеного пса, если кто-нибудь узнает, что он беглый преступник, спасшийся от своего палача – стихии.

На чешуйчатой коре деревьев Дорар часто замечал затянутые грязью и замёрзшим соком зарубки охотников. Поселение людей приближалось с каждым его шагом, и часто странник ловил себя на безумной мысли, что ноги намеренно ведут его на встречу  сородичам. Хотя, что его связывает с людьми? Лишь родство…
 
Справа со смаком хрустнула ветка, и капля холодного пота со звоном упала на сырую землю, неуклюже скатившись по носу менестреля. Музыкант  стремительно юркнул за ствол дерева, и его сиплый вздох был единственным звуком, всколыхнувшим дрожащую тишину.

- Кто здесь? – спросил чей-то изящный, девичий голос, - Я слышала ваше дыхание! Отзовитесь.

Дорар оттёр пот с лица, и беспокойно оглянувшись, осторожно высунулся из-за смолистого дерева. На тропинке стояла девушка небольшого роста, на вид лет ей было лет шестнадцать, она испуганно сжимала в руках небольшую отполированную тросточку и потрёпанную сумочку, из которой торчала плетёная, соломенная кукла. Трость наверняка принадлежит её отцу, значит и он где-то рядом, - испуганно подумал Дорар и ощутил, как сжалось его сердце.

- Эй, ты за деревом, вылезай, я тебя…слышала и…видела! – с какой-то неуверенностью и опаской произнесла девчушка и аккуратно сделала шаг назад.

«Сейчас она закричит» - пролетело в голове у музыканта, и странник поспешно произнёс, тихим и внятным голосом:

- Стой, девочка, я не причиню тебе зла.

- Кто вы? – спокойно спросила девушка, безразлично уставившись в лицо путника, - Что вы здесь делаете?

- Я странствующий менестрель, - объяснил ученик, а затем, окинув взглядом свою через-чур бедную одежду, добавил, - На меня напали разбойники, и, ударив по голове, забрали всю мои вещи и одежду. Я бы конечно им всем показал, но их было очень много…

- Здесь нет разбойников, -  с недоверием прошептала девчушка, - Здесь вообще мало, кто обитает.

На мгновение они замолчали. Дорар боязливо выскользнул из-за своего укрытия, с ужасом обдумывая своё положение.

Девушка вдруг вздохнула, словно забыла о существовании своего собеседника и затем затянула незатейливую, но очень приятную, шелестящую мелодию, состоящую из птичьих трелей и разнообразных лесных звуков. Зачаровано вслушиваясь в эту музыку,  Дорар внезапно понял, что незнакомка дала ему подсказку. Сейчас он должен доказать ей, что он является шансонье, именно сейчас…

- Ты красиво играешь...свистишь, давай я что-нибудь спою, а ты подыграешь мне своим свистом, – проговорил он, всё ещё дивясь сообразительности девушки.

Его собеседница вздрогнула и неспешно кивнула, а Дорар взяв на себя обязанности главного певца, затянул только, что сочинённую песню:

Плодоносное древо взросло в малахите равнины,
Персик яркий, повис на изогнутых ветвях,
Аромат от него незаметно разнёсся по миру,
Бард один уловил - и воспел его в песнях.
Ноги сами пошли, повинуясь богов вдохновенью…
Слёзы с неба лились, лето прочь уходило;
Музыкант стал сливаться вдруг с собственной трепетной тенью…
Голод тело терзал, как сапожника шило!
Он стоял, как Эхелл близ провала Шэнара*!
Солнца блик, заиграл на его медных кудрях;
Будто струны ласкал лучезарной кифары,
Свет купался в истёртых одежд его, струях
Руки сами сорвали манящее чудо!
Зубы с рвеньем вонзились в медовую мякоть!
Брызнул сок, и янтарь, покрыл пылкую руку
Менестреля, топтавшего музыкой, слякоть;
Пчёлы с диким волненьем  кружили близ фрукта,
Персик  дразнит их душу, - нектар ароматный;
Пережить эту ночь, чтобы встретить вновь утро,
Сон запомнить, как явь, самый радужный, сладкий!
Жало вспыхнуло, - зависть, как масло горела,
Сок стекал по щекам,  будто кровь  заструилась
Пчёлы взвились, и пика вперёд полетела
Разорвала блаженство и в руку  вонзилась.
Рай пропал, обвалился в преддверие ада
Боль, ударом хлыста прочь прогнало вдруг счастье
Кончик пики истёрт, смерть, за зависть награда:
Но и солнце поэту сменило ненастье…

Когда последние звуки сказания улеглись и невидимая струна, успокоилась, музыкант перевёл дыхание и с выжиданием посмотрел на незнакомку. С виду она оставалась такой же бесстрастной, но Дорар заметил, что её щёки покрыл тонкий свекольный румянец. Её музыкальный свист был совсем неплох, да и по слаженности и уверенности её голоса было понятно, что она не раз также аккомпанировала кому-то, но её внезапное волнение слегка насторожило музыканта. Видимо, она до сих пор не очень доверяла ему, и, наверное, она тут же расскажет о нём своему отцу, а он…

- Ты очень хорошо поёшь, - осторожно похвалил её Дорар, - Ты некогда не занималась музыкой?

На мгновение она замялась. Но лишь на мгновение.

- Нет, - тихо сказала она, - Да, я и не смогла бы играть на музыкальном инструменте. Я слепа с рождения.

Только последнее слово сорвалось с ей губ, девушка упёрлась на свою трость, глубоко вогнав ту в мокрую грязь. Дорар удивлённо приподнял брови, и опомнившись, захлопнул свой рот, с которого хотел сорваться восторженный и одновременно облегчённый возглас. Слава Эхеллу, ему не придётся её убивать, она некогда не сможет опознать его…

- Я верю, что вы менестрель. Добро пожаловать к нам в Гарлендез, я Сонэ, дочь местного писаря. А мой дядя содержит таверну в нашем посёлке и там вам будут рады. Как я поняла, вас обокрали? Спойте там свою песню, она новая и  дядя с удовольствием выделит вам постель на один вечер…, - громко, словно пытаясь ненужно оправдаться, сказала Сонэ.

Она доверительно протянула ему руку. Как она наивна, - подумал Дорар, - счастьем является то, что она живёт в этой глуши, и не один бандит не положил на неё глаз. Но он не стал ничего подобного ей говорить.

Шансонье нежно взял её руку и задохнулся от нахлынувших на него чувств. Это была рука человека, рука девушки, рука юной дочери Эхелла с чистой и открытой душой. Как давно он не касался таких рук. Он сжал её ладонь чуть сильнее и резко почувствовал, как она с испугом подалась назад. Она не поняла его намерений? Интересно, эта девчушка сейчас подумала о нём, что-нибудь плохое, или…? Дорар громко рассмеялся и произнёс:

- Я забыл, представится, я Накк из Шендера. Ну так что, ты проводишь меня, или нет?

- Очень приятно, - сказала Сонэ, замявшись, - Пойдёмте.

И они побрели по тропинке. Холодок, возникший между ними, тут же растаял, когда он сообщил ей, что тоже имеет дочь. Это было ложью, но это было сказано для её же блага.

С веток деревьев тихо падали свинцовые капли, редко, очень редко недовольно вскрикивала ворона, встревоженная громкими голосами двух путников шагающих по тропам. Застывший лес, лениво зевая, просыпался, шевеля пожелтевшими листьями. Но что-то настораживало. Странное блеяние…

==============================

*Подло заменила Орфея на Эхелла, а Тэнар на Шэнар. Возможно дам объяснение этому позже...а возможно...=)))

Сообщение отредактировал Леди Джоуль - 14.08.2007, 17:48