Часть третья: Время всякой вещи Опции

[Народ]

2632 год, месяц Броши.
Рунн. Монтристид.

          Дверь со скрипом открылась и факел осветил лицо узника, пребывающего во тьме. Ночь, последняя ночь перед казнью. Вошедший замер на пороге, вглядываясь в черты бывшего магистра Ордена Клинков Господних.
          - А, это ты. – Монбар говорил равнодушно. – Не ожидал. Зачем пришел?
          - Мне жаль, – глава Службы Имперской Безопасности закрепил факел на стене. – Право же, я не хотел, чтобы так все кончилось. Александр…
          - Ты предал меня, Этьен. – перебил его Андре. – И мне все равно по какой причине: боялся за себя, боялся за Империю, боялся за Императора с его короной. Теперь все кончено, и мне не нужны пустые извинения.
          - Имеешь право, – герцог Нортми кивнул. – Но я хотел спросить кое-что…
          - Пытки не развязали мне язык, - Андре рассмеялся. – И тебе я тоже ничего не скажу.
          - Монмиракль сожгли… но когда отыскали вход в его подземные ярусы, выяснилось, что дверь не открывается. Более того, ее не брали ни секиры, ни даже порох. Что за этой дверью, Андре? Я глава Службы Имперской Безопасности, я должен знать. Если это представляет какую-то угрозу Империи…
          Монбар какое-то время молчал. Затем внятно произнес:
          - Двенадцать. Двенадцать месяцев в году. Почему никто не задался вопросом? Две разбиты, осталось десять.
          - Да не месяцы считать нужно! – Этьен де Нортми вспылил. – Я мог бы вытащить тебя отсюда. Еще много «клинков» остается на свободе, мы могли бы списать это на их счет. Потом тебя бы переправили в Новую Иберию. У вас и там есть крепости, мне это известно.
          - Бессмысленно. – Монбар улыбнулся. – С Орденом покончено и мне предстоит взойти на костер. Мне уже все равно. Сотни лет Орден выполнял свою миссию, и если не нашлось никого, кто не поверил лжи, которую возвел на нас Император и его свора пресмыкающихся перед ним клириков, то пусть мир катится к чертям. Я ничего сказал и ничего не скажу, унеся тайну на тот свет. А ты сам найдешь разгадку, если сможешь.
         
2632 год, месяц Броши.
Рунн. Остров Сакрэ.


          По замыслу Александра сожжение должно было состояться на Сакрэ, прямо под окнами Императорского дворца. Простому люду не зачем было смотреть на смерть магистра, которому в тайне многие сочувствовали, а все остальные должны были впечатлиться «правосудием» по-императорски.
          К берегу острова причалила лодка значительно длиннее всех прочих, битком набитая вооруженными людьми. Инквизиторы стали выгружаться, сопровождая осужденного в последний путь. Процессию возглавлял монах с крестом в руках.
          Монбара грубо пихнули в спину, рассчитывая, что он упадет. Собрав последние силы, магистр лишь покачнулся, но устоял. Его, подхватив под руки, втащили на верх и стали привязывать к столбу.
          Костер сложили выше человеческого роста; главный палач и его подручные в красных кафтанах и с капюшонами на голове, с озабоченным видом людей, которым хочется выполнить свое дело как можно лучше, суетились вокруг, подравнивали сложенные дрова, готовили охапки хвороста про запас.
          - Сейчас вы предстанете перед лицом Господа, - раздался голос Первосвященника. - Признайтесь, пока еще не поздно, в ваших прегрешениях и покайтесь... В последний раз заклинаю вас!
          Монбар застыл на месте, обратив взор к небу. Придворные зашептались. Александр хранил молчание и улыбался. Наконец, он махнул рукой.
          Сразу с нескольких сторон к хворосту были поднесены факелы. Не смотря на сырой день, костер затрещал и взвился, сразу захватив магистра по пояс. По лицу Монбара прошла судорога, но он молчал.
          Подручные палача, расталкивая народ, хлопотали вокруг костра - кто бегом подносил поленья, кто ворошил уголья длинными железными крючьями.
          Пламя разгоралось, отбрасывая блики на лица собравшихся. Кому-то стало плохо, и он кинулся прочь. Император все также улыбался, а Монбар казалось бы не понимает, что происходит, ничего не чувствуя и не замечая.
          Но вдруг какая-то тень прошла по его лицу и магистр обвел глазами собравшихся.
          - Позор! Позор! - вскричал он. - Вы все видите, что гибнут невинные. Позор на всех вас! Господь Бог нас рассудит!
          Слова его были обращены ко всем и к каждому и беспощадно разили каждого. И так неодолима была сила этого голоса, что казалось, принадлежит он уже не человеку, а идет из нездешнего мира.
          - Первосвященник Сильвиус... Император Александр... не пройдет и года, как я призову вас на суд Божий и воздается вам справедливая кара! Проклятие! Проклятие на ваш род!
          В ту же секунду пламя поглотило его целиком, заглушив последний крик. Веревки, удерживавшие тело, лопнули. Великий магистр рухнул в бушующий огонь, и из багровых языков пламени выступила поднятая рука.
          Все замерли в испуге. Александр более не улыбался, на красивом лице застыла ярость.
          - Почему ему позволили говорить? – прошипел он в ухо канцлеру, который испугано съежился рядом. – Вы ответите мне за это… Я должен был приказать вырвать им язык, а уж затем посылать их на костер.
          А костер догорал, и в воздухе повис страх.

2632 год, месяц Фибулы.
Рунн. Шенбрунн.
         

          В сокровищнице Ордена было много ценного и все это было доставлено во дворец к Александру. Император, помрачневший после казни, часами просиживал рядом с золотыми кубками, щитами и изумрудами. В очередной из дней, его там и застал глава Службы Имперской Безопасности.
          - Ваше Величество. Скорбная весть из Ауралона. Его Преосвященство Сильвиус умер.
          Александр не обернулся. Его взгляд был обращен на чашу. Простую чашу из глины, неизвестно как попавшую в сокровищницу, где все было драгоценным.
          - Полагаю, он отравлен.
          - Возможно. – Этьен кивнул. – Причину устанавливают. Курия собралась, говорят, что следующим Первосвященником станет кардинал Коссимо Эттини.
          - Хорошо. – Александр кивнул.
          - Я прикажу дегустировать подаваемую Вам еду, – сообщил Этьен. - Гвардия тоже удвоит бдительность.
          Никто не верил в проклятье Монбара.

Сообщение отредактировал Нортмер - 27.05.2008, 21:40

[Анжелика де Нортми]

29 число месяца Ожерелья
Экилон. Бирло и замок герцога Конарэ

        Почему-то один из монахов, распевавших псалмы – улыбался. Кроме того, он был ей знаком, герцогиня Конарэ была уверена в этом. Она где-то видела этого человека, сомнений быть не может. Но надо было дождаться конца мессы, а маленькая Антуанетта опять расхныкалась, и Жизель закачала младенца на руках. В отличие от сестры трехлетний Этьен вел себя на редкость тихо – он вообще был сущим ангелочком и очень любил хоровое пение. Молчаливый и задумчивый ребенок, наследник рода Конарэ…
        Здесь, в соборе было не так много народу – простой народ предпочитал храм святой Лары, а немногочисленная знать, проживающая в Бирло, не могла заполнить громадный зал собора Святого Бартоломеуса.
        - Et verbum caro factum est et habitabit in nobis; et vidimus gloriam ejus gloriam quasi Unigenti a Patre, plenum gratiae et veritatis. – завершил священник.
        - Deo gratias. – вместе со всеми произнесла Анжелика. Ей все еще в новинку были эти малопонятные слова на староруннском. В Нортми молились на своем языке, в Экилоне предпочитали чужой, и разница, как оказалась, была меньше, чем это можно было предположить. Конрад не любил мессу, с этим приходилось мириться – впрочем, герцогу в своем герцогстве прощалось многое. В конце концов, у него был личный исповедник, а с Господом можно общаться и напрямую.
        Монахи один за другим уходили, прежде чем Анжелика смогла как следует рассмотреть неузнанного знакомца. Задерживаться было нельзя, сопровождавшие ее дамы уже направлялись к выходу. Еще раз, бросив взгляд на дверь, за которой скрылись монахи, герцогиня поравнялась с Мартой де Кламор, своей старшей подругой.
        - Ваша Светлость, приехал ваш кузен, – церемонно сообщила Жанна де Марэ, еще одна дама из ее окружения. Анжелика сторонилась их – она по-прежнему предпочитала одиночество, скрашиваемое лишь немногими очень близкими друзьями. Но этикет оставался этикетом – и сопровождать герцогиню на воскресную мессу должна была целая толпа благородных дев и дам.
        - Жан-Пьер! – обрадовалась герцогиня. – Надо скорее возвращаться.
        Граф Сен-Бастиан был одним из тех немногих, кого в замке Экилон всегда были рады видеть. Ставший важным человеком, третий сын Альфреда исполнял различные дипломатические поручения, бывая в разных частях Империи, иногда заезжая по старой дружбе в родовой замок Конарэ.
        Карету уже подали, Жизель и задремавшая Антуанетта устроились на одном из сидений, Анжелика, подхватив Этьена на руки, последовала за кормилицей. До замка было не так уж далеко, а дорога, проходившая здесь еще в древнеруннские времена, была ровной, без ухабов. Город утопал в зелени, а его окрестности потрясали пасторальными видами – ни дать, ни взять счастливая Аркадия. Экилон всегда считался богатейшей центральной провинцией, которой просто не везло… Но сейчас грозы громыхали вдали, и будущее представлялось безоблачным… Если бы не налоги, растущие день ото дня…
        Впереди показались серые стены замка. Пожалуй, ее единственный настоящий дом – воспоминания о Нортми уже потускнели, как давно прошедшее детство, а Рунн для нее был сосредоточием кошмаров – слишком много плохих воспоминаний связанно со столицей.
        Все сложилось на редкость удачно – замок стал их маленьким убежищем от вставшего на дыбы мира. Ни постоянно докучающего светского общества – хотя всегда можно пригласить близких друзей, ни однообразных будней в большом городе – в окрестностях находились озеро и лес, полный оленей, в самом замке была большая библиотека, рядом с ним – оранжерея с редкими иноземными цветами, небольшая деревушка, за которой следила лично Анжелика – дань традиции Нортми, которые всегда уважали труд простого народа. У нее были собственные подопечные – барашек и овечка, и вообще это все было довольно мило. Все-таки насколько проще жизнь простых вилланов, даже сложно себе это представить… Их не тревожат ни войны, ни восстания, их удел простой и размеренный труд.
        Конрад покровительствовал музыкантам, организовав небольшой театр, а сама Анжелика пела – как ее уверяли местные знатоки – довольно хорошо. Возможно, ей стоит спеть перед гостями, это может быть забавным. Если Жан-Пьер останется надолго, то она споет для него.
        Карета остановилась.
        - Ваша светлость, герцог простит вас придти к нему, – сообщил один из камергеров, имени которого она никак не могла запомнить.
        - Жизель, уложи спать детей, – приказала герцогиня Конарэ. – Если Антуанетта будет капризничать, дай ей немного подогретого молока, впрочем, ты сама все знаешь…
        Поцеловав на прощанье крошек, она направилась ко входу в гостиный зал особняка, где обычно ее супруг принимал гостей.
        Однако, ее ждал сюрприз – вместо графа Сен-Бастиана навстречу ей шагнул очередной знакомый, которого она не смогла узнать сразу. Опешив, Анжелика лишь спустя полминуты взвизгнула «Эдвар!» и просилась на шею своему другому, но не менее любимому кузену.
        Как он изменился – отпустил короткую бороду, усы и подрос на целую голову. Голос стал ниже, одну из бровей рассекал застарелый шрам, а пахло от него порохом, морем и дождем.
        - Милая моя… - Конрад покачивался в кресле у камина. – Разреши тебе представить графа Эдвара ван Эйхоорде, полномочного представителя штатгальтера Независимых провинций Коннланта. Так же с ним вместе – графиня Катрин ван Эйхоорде. – худая и бледнолицая дамочка, которую герцогиня сразу не заметила, поприветствовала ее.
        - Ооо… - протянула Анжелика. – Рада видеть вас. Эдвар! Ты не писал, что женился!
        - Кхм. – граф поглаживал бородку. – Это случилось совсем недавно.
        - Все так изменилось! – удивленно и восторженно воскликнула Анжелика. – Но, разумеется, вы обо всем расскажите. Ты стал коннлантским графом, как?
        - Дорогая, разговора не выйдет без хорошего вина, – герцог Конарэ поднял колокольчик. – Граф, какое вино предпочитаете?
        Эдвар казался смущенным.
        - На ваше усмотрение, Ваша Светлость.
        - Боже, - Анжелика хлопнула в ладоши. – Называйте всех по именам, мы все друг друга знаем. Я вспомнила Вас, Катрин. Когда-то вы носили фамилию де Тюрель…
        - Разумеется, Эдвар. – Конард, чему-то улыбаясь, поигрывал герцогской цепью. – Вы можете называть всех по именам.
        Слуга принес бутылку красного вина и бокалы.
        - Собственно, не знаю даже о чем рассказывать, – сказал Эдвар после первого выпитого бокала. – Слишком много всего случилось… Анжелика.
        - Ты совсем не писал мне! – с упреком сказала герцогиня Конарэ. – Три письма за четыре года, ты совсем забыл обо мне.
        - Четыре, – возразил граф. – Не забывай, шла война. Так, чтобы мне не рассказывать о чем вы знаете, может, скажите мне сразу, о чем вам известно?
        - Вы должны понимать, Эдвар. – с расстановкой и медленно произнес ухмыляющийся Синий герцог. – Одним из условий сохранений за мной титула и земель было то, что я не буду появляться в Рунне. Фактически, мы здесь в ссылке, добровольной – но ссылке. А нынешние правители Империи вообще не любят распространения новостей, особенно приходящих из такого герцогства, как Коннлант. Оптимизма это все им не прибавляет.  Слухи ходят. Мы знаем о том, что вы выиграли. Теперь вы республика на таком же положении, как и Гельва. Народу объявлено, что это милость Императора Константина, но я думаю, что это решение не было добровольным для него.
        - Верно, это победа взята большой кровью, как нашей, так и наших врагов. – Эдвар стал серьезным. – Что ж, чтобы отделить правду ото лжи, мне придется начать с самого начала… Вы, наверное, знаете, что Коннлант был передан в качестве приданного, когда император Александр XVIII взял в жены Эрмину Иберо…
        - Представьте себе, - насмешливо сказал Конрад. – Я даже видел подписанный рескрипт. Надеюсь, я не усну во время вашего рассказа, пока вы будете углубляться в исторические дали…
        - Имперское законодательство противоречиво. – Катрин встала к окну, разглядывая что-то вдали. – Жуткая смесь из древних обычаев варварских племен, древнеруннского права и более современных императорских актов… Слой за слоем они продолжают накапливаться, создавая забавные прецеденты и коллизии. Особенно важно то, что у нас до сих пор нет закона о престолонаследии, равно как и нет единого для всей империи закона о наследовании доменов. В случае пресечения прямой линии наследников всегда возникают проблемы. Герцогство Коннлант уже более двух сотен лет находилась во владении рода Штеймов, но памятная чума, выкосила всю семью герцога. Коннлантские законы допускают передачу имущества по женской линии, если нет прямых наследников. Но рескрипт Леонида VIII говорил о том, что герцогский титул в подобном случае должен быть передан по решению императора, и никак иначе. В свою очередь у Фростов были свои права на провинцию, так как, присоединившись к Империи, они потребовали себе права на все владения к северу от реки Ньеса. Однако император Александр XVIII поспешил передать эти земли во владение дома Иберо, вероятно, рассчитывая, что между ними и Фростами возникнет конфликт. К удивлению многих, Рой предпочел союз с Иберо Коннланту. Этот союз был направлен против третьей стороны – Флавио, которые к тому моменту начали активно вмешиваться во внутренние дела Фроста. Фактически, коннлантцы оказались брошены на произвол судьбы – Иберо начали насаждать в герцогстве свои порядки, не считаясь с местными традициями и обычаями. Эти земли всегда были перекрестком дорог с севера на юг и с юга на север – очень богатая провинция, приносившая большой доход. Там ценились не происхождение и древняя родословная, а верность слову и трудолюбие, в то время как у иберийцев наибольшим уважением пользуются как раз дворяне с ветвистым родовым древом. Вероятно, эти два народа никогда не понимали друг друга достаточно хорошо, чтобы жить вместе – и ко всему прибавились еще и религиозные противоречия. Когда герцоги Иберо объявили о том, что они отныне становятся защитниками истинной веры, они возжелали стать владетелями стран, куда не могла проникнуть ересь откровения. Их власть стала бескомпромиссной и несгибаемой, доктрины принуждения более жесткими, чем буллы первосвященников, закрепляя право герцогов присвоить себе безграничное господство над телами и душами своих подданных. Игнитиссы были вдохновителями, а никонианцы – щитом. Герцог Энрике считал себя ответственным лишь перед Господом, это был правитель не признающий фактов, убежденный в непоколебимости своих принципов, невосприимчивый ко всему, что не соответствовало его внутреннему видению мира. Именно такие люди – дети Экклесиатской Лиги могли заключить фамильные союзы с друг другом – Иберо, Динштайн, Торнхейм. Энрике был полон решимости согнуть Коннлант, словно железный прут и назначил своим наместником в Коннланте свою сестру Изабеллу, вышедшую замуж за полководца Сальвадора Катену. Притеснения, высокие налоги и желание сбросить с себя тиранию иберийцев, толкали коннлантцев на восстания, которые следовали одно за другим. И жестокие меры, которые применял генерал Катена, не давали результатов – они лишь ожесточили народ…
        - Прелестно, – зевнул Конрад. – А мне методы Изабеллы казались забавными. Она, как никто, умела очаровывать окружающих.
        - Лучше расскажите про себя, – улыбнулась Анжелика. – Эдвар, ты-то там как оказался?
        - Если ты помнишь, то после смерти твоего отца Служба Имперской Безопастности оказалась в сложном положении – архивы могли достаться Иберо, а это в свою очередь могло привести к тому, что имена тайных сторонников восстания в Коннланте могли стать известны. У Катены уже имелись подозрения в отношении графа Экеена, и он уже казнил барона Алекса ван Глина и Карла Вейра. Мы не могли потерять Йохана ван Экеена. Служба Имперской Безопасности вынуждена была уйти на дно, и защищать Империю от нынешних владык, как это ни абсурдно. В Рунне мы были бесполезны, но в Коннланте могли принести реальную пользу. По общему решению, новым Главой стал Бром ван Хоос… Я тогда много еще не понимал… Мы смогли переправиться через границу между Нортми и Коннлантом. Да, кстати, мы – это я, Бром и Сэла с товарищами. Экеена мы нашли в осажденном Ольцрихте… и пробраться туда, а затем выбраться было делом непростым. Йохан многое мне объяснил…
        - Отец несколько раз рассказывал о нем… Говорят, он очень хороший человек.
        - Анжи, он был мне вторым отцом. В нем есть что-то, что было и в Черном Герцоге, что-то, что заставляет людей беспрекословно подчиняться ему, безмерно доверять и бесконечно желать послужить ему и его делу. Вот и несколько следующих лет прошло быстро – мы сражались с иберийцами… Говорят о трех восстаниях… Но на самом деле восстание и не прекращалось…
        - В самом деле? – спросил Конрад. – Ваши коннлантцы – суровые ребята, право слово.
        - Нам не оставили выбора, – Катрин отошла от окна. – У нас есть своя гордость, и мы не намерены переносить эти унижения…
        - Но вы, номени, - Синий герцог посмотрел на нее сквозь стекло бокала. – Не родились в Коннланте.
        - Катрин была на востоке довольно долгое время, – пояснил Эдвар. – Задание герцога Нортми. Через какое-то время она прибыла в Рунн, разузнала о случившемся и присоединилась к нам.
        - Моя бабушка родом из Коннланта, да и Тюрель совсем рядом, – сказала Катрин, взяв Эдвара за руку. – Я хорошо знаю многих коннлантцев, и теперь можно сказать, что это моя вторая родина.
        - Прелестно. Так что же случилось дальше?
        - После того как мы разрушили плотины и затопили польдеры, - продолжил Эдвар. – Катане стало понятно, что мы готовы пойти на любые жертвы. Война на востоке требует все больше сил… Дальнейшее очевидно – да, нас признали, Коннлант снова стал свободным. Но Империя вскоре разделается с флавийским мятежом, и тогда нам снова придется взяться за оружие.
        - Штатгальтер предполагает, - кивнула Катрин. – Что этот мир для нас означает всего лишь передышку между битвами. И попытки подчинить нас будут продолжены.
        - Это ужасно, – сказала герцогиня Конарэ. – Господь желал бы, чтобы мир воцарился между людьми…
        - Анжелика, - медленно произнес Эдвар. – Даже если Иберо оставят Коннлант в покое, разве можем мы забить о том, что случилось? Смерть твоего отца, уничтожение всего, что связанно с именем Нортми, гонения, которые они обрушили на наших сторонников? Пусть знают – мы ничто не забыли и не простили. Нас не устраивает мир. Мы хотим сокрушить трон Константина и могущество дома Иберо. Навсегда. Война будет справедливой.
        - Глупость, – упрямо ответила его кузина. – Вряд ли этого хотел отец. Говорят, он хотел прекратить эту бессмысленную вендетту.
        - Хорошо же ему ответили на это предложение, – скривился граф Эйхоорде.
        - Прекрати, – сердито воскликнула Анжелика. – Он столько сделал для единства Империи. Неужели ты, Йохан, или Бром хотите разрушить все то, ради чего он жил и за что умер?
        - Разумеется, нет! – яростно возразил Эдвар. – Но разве мы можем сохранить единство Империи, если предоставим иберийцам свободу действовать? Здесь нет никакого приемлемого варианта, кроме того, какой предлагаю я.
        - Константин – мой кузен, – заметила герцогиня. – Может, мне бы стоило поговорить с ним?
        - Всем сейчас управляет граф Бальтадера. – махнул рукой граф Эйхоорде. – Как при Александре все решали твой отец и герцог Барна.
        - Всевластию фаворитов необходимо положить конец, – сказала Катрин. – У нас есть свои идеи, как сделать так, чтобы в Империи установился мир, закон и порядок, но для этого нам нужна власть, а ее не получить, пока мы не скинем иберийцев.
        - А Константин? – спросила Анжелика. – Если все дело в графе Бальтадера, то достаточно просто сместить графа… А Император… Я не верю, что он жесток.
        Эдвар замялся.
        - Тут дело в другом. Нам не справиться с ним без помощи флавийцев, а они хотят посадить на трон свою Императрицу.
        - Лианну? – хмыкнул Конрад. – Надеюсь, потом не придется свергать еще и ее.
        - Она получит корону на наших условиях, – твердо сказал Эдвар.
        - Рановато говорить о короне, – заметил Конрад. – Так что вы предлагаете?
        - Рунн – столица государства, – сказал граф Эйхоорде. – Мы могли бы захватить его. Также необходимо уничтожить иберийские гарнизоны в Бирло, Тюрели, Тижоне, других крупных городах. Штатгальтер предлагает свою помощь.
        - Непростая задача.
        - Но выполнимая. Подробности можно обговорить после встречи с эмиссаром герцога Флавио. Так вы с нами?
        - Мне все это не нравится, – нахмурилась Анжелика.
        - Согласен, - кивнул Эдвар. – Это опасно. Но кто не рискует, тот экилонское не пьет, так ведь говорят. Тебя с детьми никто не тронет в любом случае, ты же кузина Императора…
        - Анжелика. – сказала Катрин, они оба смотрели на нее. – Нам ведь больше некому обратиться… Помощь герцога Экилона может быть неоценимой.
        - Вот и говорите с ним. С меня хватит, – она решительно встала. – Увидимся за ужином, я полагаю.
        Но, выйдя за дверь, прислонилась ухом к замочной скважине. Нужно знать, что решат эти безумцы. Надо сообщить кому-то прежде, чем они все попадут в беду и наделают дел.
        - Спросите, наконец, меня, – раздался насмешливый голос ее мужа. – И я скажу, что согласен. Где сейчас ваш эмиссар?
        - Должен прибыть через неделю другую. – Катрин, похоже, расстроена. – Очень трудно избежать всех этих шпионов игнитиссов. Единственно возможный путь ведет через Ауралон, все иные пути по суше перекрыты, Миср и Саджис сейчас слишком опасны. Это займет какое-то время, до тех пор нам нужно оставаться здесь… Я почти уверена, что и среди ваших слуг есть шпионы, но мы надеемся, что никто не догадается об наших истинных намерениях. Пусть все считают это дружественным визитом кузена к любимой кузине. Скажите, герцог, у вас есть люди, которым можно всецело доверять?
        - Осси.
        - Осси?
        - Графство Осси – чуть южнее Бирло. Селестин – старый вояка, реликт религиозных войн. Дурак, он предан мне. И вполне способен собрать целую армию.
        - Вы серьезно?
        - Вполне. Так вы думаете захватить Рунн?
        - Почему бы и нет? Особенно важен остров Сакрэ и речные форты.
        - Хочу поставить одно условие.
        - Какое же?
        - Морис де Анфра должен умереть.
        - А что вам до него?
        - Любезный герцог задолжал мне. – Конрад рассмеялся. – Слишком много Анфра, даже один – уже избыток. Впрочем, как я понимаю, его смерть не будет единственной.
        - Как знать, Евгений, наверное, предпочтет назвать еще имена. У него много врагов.
        - И все во имя свободы.
        - Смеетесь?
        - Нет, но право же забавно. Скажите, Господу угодно, то, что вы делаете?
        - Не мы это начали.
        - Но радостно продолжаете. Я не вижу разницы между тем, что делаем мы и то, что когда-то делал Мишель де Морле. Наверное, помните – нарушил перемирие, попытался захватить престол…
        - Но мы не будем убивать детей.
        - Просто повезло, что святоша Константин до сих пор не сообразил, что делать с женушкой. Если бы у Беатрис был сын, куда бы подевались ваши принципы?
        - С вами сложно спорить.
        - Видимо, потому что я прав.
        - У нас нет иного выхода.
        - Это тоже верно. Забудьте о Господе, заключите сделку с Дьяволом. И пусть нам сопутствует успех.
        Анжелика испугано отпрянула от двери. Чуть позже, в своей комнате, она решила написать своей матери о том, что сегодня слышала. Гертруда никогда не оставляла свою дочь в трудную минуту и она должна знать ответ.

Сообщение отредактировал Нортмер - 15.05.2008, 22:37