![]() |
Здравствуйте, гость ( Вход | Регистрация )
![]() |
Джоуль |
![]()
Сообщение
#1
|
Зверь
Участник Аколит ![]() ![]() Пол: ![]() Сообщений: 57 ![]() Бешенная лошадь... =) ![]() |
Прошу оценить. Этот рассказ мне приснился, серьёзно, даже не верится... =))))
1 глава "Персики и лепёшки" Дорар, чертыхнулся и отшвырнул прочь заляпанный красками фартук. Как же всё-таки ему надоело заниматься этим бесполезным делом! Зачем рисовать фигуры обыкновенными кистями, если у учителя в кладовке хранятся горы «живых кисточек», позволяющих переносить рисунки с холста на землю?! Дорар, рассерженно посмотрел в открытое окно, всё больше и больше чувствуя, что учитель просто не доверяет ему. Солнечные зайчики задорно носились по кремовой стене дома напротив, они словно дразнили озлобленного ученика, играя с малахитовыми листьями и скаля свои перламутровые зубки. Казалось, эти яркие блики могут, охотится за бабочками с той же лёгкостью, с которой они выслеживают тени качающиеся на стене. Пожалуй, солнечных зайчиков можно легко сравнить с живыми зверьками, которые в начале выжидает в засаде, а потом с гоготом наскакивает на свою, потерявшую бдительность жертву. Раньше бы Дорар не задумываясь, схватил бы карандаш и почти рефлекторно стал бы зарисовывать мельчайшие детали пейзажа за окном: блики солнца, вычурные кудри виноградных лоз, свисающих со стены и обвивающих смолистые стволы мачтовых сосен, которые в свою очередь обвивали корнями огромные нефритовые глыбы скал, зарывшихся в песок. Но теперь… Перемены, в своём сознании, ученик художника заметил уже давно. Кисти казались ему тяжёлыми, краски серыми, а вдохновение покинуло его усталую от рисования душу. Дорару, всё больше и больше хотелось развеяться, уехать из этой одинокой усадьбы, состоящей из двух, израненных трещинами домов, поехать в город, повеселиться там, в сласть, а затем год другой, заниматься садоводством или музыкой. А уж только затем, пожалуй, после переосмысления своих поступков, можно будет вернуться к мольберту и краскам. Он отвернулся от окна, лениво поднял со стола кисть и небрежно нанёс на раскинувшийся, на холсте, натюрморт ещё один мазок. Внезапно мольберт задрожал. Карандаши, хаотично раскиданные на столе, с грохотом попадали вниз. Но мольберт дрожал всё сильнее и сильнее, ученик, ринулся, было подбирать карандаши, но, убедившись, что стержни в большинстве из них безнадёжно сломались, бросил их обратно на пол и просто замер подле неоконченного рисунка, непонимая причину происходящего. Вдруг из хоста вылетела стайка бархатных персиков и закружила по стене. Затем подобно образующемуся водовороту из стола, возникло алебастровое блюдо, на котором возлежала дюжина малиновых слив. Дорар облизнулся и с потаённой радостью посмотрел на свою картину. Холст был пуст. У него получилось. Каким-то образом он смог нарисовать картину и перенести её в реальность. - Браво! Браво! Я всегда знал, что у тебя получится, - из двери высунулось довольное лицо, смуглого человека с поседевшими пепельными волосами, - я всегда подкладывал тебе зачарованные кисти и всегда знал, что ты сможешь использовать их! Только вот почему у тебя персики скачут по стене? Ты... Учитель вопросительно посмотрел на Дорара, а затем перевёл взгляд обратно на парящие фрукты. Вдруг его взор устремился на улицу, и, заметив солнечных зайчиков, он нахмурился. - Создавать нечто живое невыносимо тяжело, так как для этого необходимо тщательно продумать, каждую деталь их естества. Создать же существо мыслящее невозможно, так как лишь боги могут думать и за себя и за других живых людей, животных. И даже растение перенести с мольберта очень и очень трудно! Мы продвинулись лишь в рисовании деревьев и трав, так как много десятков лет наши учёные изучали их свойства... - сердито произнёс учитель. - Как я понимаю, ты во время работы думал о солнечных зайчиках, и случайным образом перенёс эту загадочную игру природы на картину?! Дорар изумлённо моргнул и пролепетал: - Я, случайно… Его работа была определённо достойна похвалы, а учитель ещё и вздумал его бранить. Ведь ему удалось совершить очень большой шаг вперёд, он ведь сейчас добился того, чего не мог достичь, многие годы, пронеслось в кудрявой голове ученика, и он почувствовал, как в душе острым соусом закипает обида. - Не будь я знаменитым Мартином Скалом, я бы возможно был бы рад этой забавной шутке с персиками, но я не могу позволить терпеть такую наглость от своего ученика! - Мартин ловко поймал один зазевавшийся персик и откусил от него кусок кроваво-красной мякоти. - А фрукты у тебя всё равно не вкусные…работать, тебе ещё и работать. Он выплюнул непрожёванный кусок на пол, усмехнулся, и, потрепав своего ученика за волосы, вышел из комнаты. Дорар ещё некоторое время стоял возле опустевшего мольберта, а затем поднял с паркетного пола один медно-рыжий карандаш и с треском разломил его по полам. Злость и негодование проснулись в его сердце и запылали в нём багровым заревом костра. * * * - Дорар, запомни, не бывает истинного белого цвета, бывает лишь истинный чёрный, - голос учителя смешивался с треском дров в камине, убаюкивая Дорара, слушающего ещё один вечерний урок. - Чёрный цвет, это дикая смесь всех остальных цветов и оттенков…белый же…эй! – Мартин сердито окликнул своего ученика и толкнул его в бок. Но Дорар склонив голову, уже спал, нежно посапывая и тихонько ворча. Мартин Скал хотел разбудить его, но потом махнул рукой, - пусть спит. Завтра у них будет много дел. Учитель скрестил ноги и, подперев свой острый подбородок, покрытым шрамами кулаком уставился в пламя камина. Оно весело металось по выжженным камням, искорки заманчиво мерцали, а угольки радостно летали вверх-вниз, так и, норовя выпрыгнуть из решётчатой ограды очага. Мысленно сравнив себя с мотыльком танцующим танго с огнём, учитель также закрыл глаза. Его усталые плечи опустились, царственная осанка испарилась, а его тело буквально повалилось на мягкое сидение кресла. Через мгновение он со свистом захрапел, а из его полуоткрытого рта изредка вырывались странные слова, случайным образом прорвавшиеся сквозь грёзы сна. Трещал камин. Словно покрытые красными язвами, поленья неохотно позволяли крохотным огненным языкам ползать по чёрной коре. Дрова в очаге были похожи на уменьшенную копию двухэтажного особняка, в центре, которого бушевало неумолимое пламя. А через некоторое время эти изысканные каминные хоромы потухли, оставив после себя лишь горку дымящейся золы. Когда Дорар, проснулся, учителя в кабинете не было, и слегка удивившись этому, ученик с любопытством огляделся. В комнате царил хаос, все вещи были разбросаны, несколько книг корешками к верху валялись на полу. Лишь на письменном столе лежала белая, накрахмаленная скатерть, а на ней покоился кофейного цвета пакет с торчащими оттуда кунжутными лепёшками. Эти лепёшки были на удивление горячими, словно их только что вытянули из печи. Как такое возможно Дорар не представлял, так как их усадьба стояла в далёкой лесной глуши, и ближайшая пекарня располагалась в сотни миль отсюда. Повинуясь позывам голодного желудка, он схватил лепёшку своими длинными пальцами и оторвал зубами от неё огромный кусок. Лепёшка была пресной, чуть суховатой, но странная гармония вкуса и аромат свежескошенных трав и корицы, были настолько изумительны, что юноша с радостью съел всё. Утолив жажду водой из стоящего рядом кувшина, Дорар не торопясь, вытер руки о внутренний край белоснежной скатерти, а затем откинулся обратно в кресло. Его словно охватила внезапная слабость, мимолётная судорога свела бицепс, и тяжело вздохнув от навалившей усталости, юноша, обеспокоившись своим состоянием, попытался встать, но не смог. На него нахлынула какая-то тяжёлая полудрёма и, пытаясь вырваться из её цепких оков, мальчик не смог подавить стон... Очнулся он от хлёстких ударов по щекам. Дорар с трудом открыл слипшиеся глаза. Над ним склонился Мартин и какой-то незнакомый покрытый веснушками парень лет восемнадцати, они с волнением смотрели на него, словно ожидали чего-то страшного. Дорар попытался встать, чтобы поздороваться, но учитель крепко схватил его за рукав стёганой куртки и заставил таким образом оставаться в неподвижном состоянии. Затем Мартин поднёс к его пересохшим губам стакан с каким-то напитком и ученик покорно приник к нему. В сосуде оказалось вино со специями, очень дорогой, целебный напиток, изготовленный из семи сортов винограда. Подивившись щедрости своего учителя, Дорар допил всё до конца и почти сразу после этого почувствовал себя лучше. Кончик языка ученика уже довольно ловко утирал багровые капли, застывшие под нижней губой, когда Мартин попытался разрядить последствия странного происшествия с лепёшками. Для начала он решил познакомить своего ученика и незнакомого молодого человека: - Дорар, Вануцу, позвольте представить вас друг другу, - перст учителя упёрся в Дорара, - Это мой последний ученик, Дорар из рода Раймахов, он увлекается рисованием растений и фруктовых плодов, и я смело могу сказать, что он будет моим достойным приемником. Затем, немного понизив голос, учитель произнёс, указывая на покрытого веснушками юношу: - Это Вануцу из рода Лашеров, он прибыл сюда в качестве курьера и в качестве испытуемого…точнее я должен оценить его работы. Так что прошу прощения, Дорар, булки которые ты неумело слопал, принадлежали Вануцу и были его работами. Я случайно оставил их на столе, а так как Вануцу специализируется на изготовлении ядов и наркотических средств… Дорар зарычал о злости. Эта шутка определённо была подстроена специально. Видимо учитель решил проучить его за какие-то прегрешения, охладить его пыл. Но ничего, даром им это не пройдёт. - Я ещё раз прошу прощения, мы так испугались, - учитель очень убедительно оттёр пот с лица, - Это целиком моя вина, так что впервые, мой терпеливый ученик я вынужден попросить у тебя прощения. Дорар оттолкнул от себя руки Мартина и Вануцу, и вскочил на ноги. Комната закачалась, но, стараясь, держатся прямо и гордо, Дорар в какой-то угрюмой величественности направился к двери, ведущей в столовую. Сейчас в его голове бушевал ураган вопросов и эмоций. Учитель, ошибся ли он и подстроил историю с лепёшками специально? Он мог ошибиться, Мартин всё-таки уже старый человек, но чтобы положить лепёшки в своём кабинете, постелить скатерть? Разум Дорара панически боялся утверждать, что учитель хотел его позора или смерти, и, силясь найти хоть какое-то оправдание поступку учителя, он принялся просто предполагать. Наверное, Мартин просто забыл про своего ученика? Или… Точно Мартин Скал не привык к тому, чтобы ученик спал на кресле в комнате учителя. Его просто не заметили и всё. А скатерть и лепёшки были предназначены для их испытания Вануцу! Вануцу… Дорар с облегчением вздохнул. Его рука уже лежала на ручке двери, когда он внезапно обернулся и произнёс: - Я пойду, освежусь… Заметив краем глаза радостную улыбку учителя и приподнятые брови Вануцу, ученик удовлетворённо ухмыльнулся. Между учителем и учеником, как правило, не бывает дружбы. Но всё же и тому и другому приходится терпеть друг друга, ради пользы и благополучия обеих сторон. Сообщение отредактировал Леди Джоуль - 10.08.2007, 22:27 -------------------- Мур-мур-мур, ми любим гламур.
Напшикаєм духами і зробим педикюр. Мур-мур-мур, ми любим гламур. Всьо гниле сховаєм під майку від Кутьюр (С) |
![]() ![]() |
Джоуль |
![]()
Сообщение
#2
|
Зверь
Участник Аколит ![]() ![]() Пол: ![]() Сообщений: 57 ![]() Бешенная лошадь... =) ![]() |
Кейден, почти весь, - сон. =))) Лишь начало и конец придуманы лично мною, а ни моим подсознанием. =)))
Аргентум, пасибо! Худые стопы Мартина Скала покорно нырнули в пушистые домашние тапки. Вставать с мягкой кровати не хотелось, но дребезжащий свет проснувшегося солнца задорно бил в глаза сквозь прорехи полуоткрытой ставни. Очаровательно зевнув, старик потянулся и услышал звук рвущейся ткани. Острые костяшки его лопаток слегка надорвали материю голубой ночной рубашки. Идти в кладовую за новой рубахой не хотелось, а рисовать одежду заново… А, почему бы и нет? Его пальцы давно не держали полюбившуюся кисть, и ночью ему часто снился молодой художник лихо рисующий крохотный эскиз на огромном, белом, словно засыпанным хлопьями снега холсте. - Эххел, дай мне сил, - зевая произнёс Мартин и распахнул скрипевшую ставню. Поток света с удвоенной силой хлынул в комнату и учитель зажмурился. Когда зрение вернулось к нему и чёрные, пылающие пятна рассеялись, учитель увидел то, что привычный пейзаж перед домом изменился. На залитом солнцем холме росла высокая, мачтовая сосна с тёмно-зелёной хвоей и похожей на аккуратную чешую доспехов красной корой. От неожиданности Мартин Скал в замешательстве замер и приподнял брови, а затем быстро спустился по скрипучей лестнице в гостиную и выскочил на улицу. Его нога внезапно что-то задела и чтобы не упасть, старику пришлось уцепиться руками за колючий куст домашней малины. Вернув себе, равновесие Мартин обнаружил, что перед ним, незваной преградой лежит на вид безжизненное тело Дорара. * * * Тряска. Тьма. Дайте отдохнуть. Тьма. Тряска. Тьма. Покой. Тьма. Вот, что чередовалось странными кадрами перед закрытыми глазами Дорара. Тьма. Благославленная Тьма. Как хорошо то! - Вставай, Дорар, с тобой всё в порядке! – чей-то убедительный голос назойливо пищал в ухе, отгоняя приятные видения загадочной эссенции из мигающей черноты и пустоты. Покидать столь приятный мир без красок и звуков не хотелось, наоборот, в столь чарующем месте хотелось остаться навсегда. В мире без мыслей. В мире покоя. Что-то грубо трясло юношу за плечи и верещало, не кончаемо бормотало над измученным мозгом ученика. Сонно заткнув уши грязными пальцами, Дорар перевернулся на другой бок. Голова отозвалась тупой болью. Издав стон, юноша приоткрыл слипшееся глаза и увидел перед собой обеспокоенное лицо Мартина. Вот уже второй раз этот человек беспокоит его. Много лет назад такое также случалось…да… Воспоминания лениво плыли меж обыденных мыслей. Губы ученика от шока беззвучно зашевелились, но взгляд устало сфокусировался на переносице учителя. Мда. Мда… Дорар вопросительно заморгал и вдруг резко вздрогнул. В голове отчётливо пронеслось: «Проиграл». Стараясь отогнать навязчивую мысль прочь, Дорар прикусил губу и почувствовал на ней небольшую, покрытую сухой коркой рану. Как странно… Из-за чего она? Сосна. Да. Он не смог нарисовать дерево. Ну конечно. Те, кто рисуют деревья – не ученики, а рисовальщики. А он… - Ты, ты мог убить себя, ну зачем ты сделал это, зачем! – сердито закричал Мартин. За строгостью скрывался страх, и не замечая, что он делает Дорар Раймах, злорадно оскалил жёлтые зубы. Привычная уверенность возвращалась к нему, и это было хорошо. Мир покоя подождёт. Ещё немного. Если проигравший улыбается, - это не проигрыш. - Что сделал? - спросил он внезапно и перевёл взгляд на печальные глаза учителя. - Нарисовал дерево, - как-то глуповато, но в тоже время уважительно прошептал Мартин. Дорар триумфально рассмеялся. Именно в этот миг взгляд учителя уловил неукротимый огонь в глазах своего ученика, это пламя непочтительности и дерзости радостно пылало в очах юноши. Но Дорар не скрывал своей победы, шишки и ссадины перестали приносить ему страдания, весело вскочив на ноги, статный юноша, подобно бесшабашному мальчишке ринулся на улицу, сшибая по пути вещи с тумбочек и цепляясь руками за дорогие фолианты, ранее мирно покоившиеся на пыльных полках. Выбежав на улицу, ученик распахнул рот от изумления: прямо перед ним росла могучая, вольная сосна, хвоя, которой дышала свежестью и жгучим холодом северных лесов. Он всё-таки сделал это! Сделал! Дорар с визгом стал носиться вокруг дерева, стараясь не замечать слишком ровных и однообразных поверхностей на стволе. Детали и мастерство придут позже, в этом Дорар был уверен на сто процентов. Юноша рефлекторно нагнулся, чтобы начать собирать шишки, но, не увидев их, не почувствовал разочарования. Наверное, лишь какой-то осадок…да… Солнце улыбчиво подмигнула юному творцу, и тот в ответ довольно кивнул яркому светилу. Хотелось петь. Кричать! Пусть весь мир знает насколько он счаслив! Он – рисовальщик! Из дома степенным шагом вышел Мартин Скал, выглядел он чересчур торжественно и хитро, что в миг насторожило Дорара. Ласково похлопав сосну по стволу, юноша подошёл к учителю, и, состроив подобострастную рожу замер подле старика. Мартин Скал зловеще молчал, а его порванная ночная рубашка энергично развевалась на ветру. Гордо оглядев местность, и ещё немного помяв изумрудную траву тапками, Мартин, выставил правую руку вперёд и Дорар с божественным раболепием увидел на ней точную копию того самого злополучного перстня судии карнавала. Значит вот он момент посвящения в настоящие художники! Да! Образы головокружительной пляской танцевали перед глазами юноши. Да! – кричала душа. Да! – отвечал ей Дорар. - Если ты строг к другим, значит ты, строг, к себе, - глубокомысленно начал Мартин, - Если ты строг к другим, то значит и мы должны быть строги к тебе. Лесть это пустое, негоже настоящему рисовальщику льстить, коли ты уже оформившийся творец то и получай соответствующую строгость, - и, произнеся этот монолог, Мартин Скал посмотрел на кровавую сосну сотворённую Дораром, - Эта работа наделена некоторой долей оригинальности, право же деревья такого вида редкость в наших краях. Но выполнена она безобразно. Где шишки? Где муравьи собирающие, опавшие иголки, где детальный процесс жизни!? Ты слышишь дыхание сосны? Нет! Это дерево мертво, его жизнь смыл – дождь! Мартин Скал говорил ещё долго. Очень долго. И каждое слово стегало ученика подобно плети. И каждый удар бросал юного художника прямо в грязь, туда, где есть лишь боль, лезвием стилета рассекавшая музу юноши. Сообщение отредактировал Леди Джоуль - 28.08.2007, 21:15 -------------------- Мур-мур-мур, ми любим гламур.
Напшикаєм духами і зробим педикюр. Мур-мур-мур, ми любим гламур. Всьо гниле сховаєм під майку від Кутьюр (С) |
![]() ![]() |
![]() |
Текстовая версия | Сейчас: 28.05.2025, 13:31 |