История городов Опции

[Всадник]

Вступление

В этой статье я не буду писать о том, о чем обычно пишут в учебниках. Я не буду говорить о роли городов в экономике и политике средневековых государств, о зарождении буржуазии и становлении нового типа товарно-денежных отношений. Оставим эти премудрости специалистам.

В этой статье я хочу, прежде всего, попытаться воссоздать образ средневекового города, описать его таким, каким он виделся бы путнику, пришедшему туда. Естественно, с точки зрения профессионального историка этот образ будет грешить неточностями, некоторыми слишком сильными обобщениями, многие моменты освещены поверхностно и т.п. Но я пишу этот текст не для историков. Эта статья в первую очередь призвана оказать помощь в моделировании города в ролевой игре. Она посвящена бытописанию, тем мелким деталям и частностям, которые составляют повседневную жизнь города. Особое внимание уделяется отличиям жизни в средневековом городе от того, что привычно нам - людям XXI (уже) века.

Предупреждая возражения знатоков: да, конечно же, города в разных частях Европы были разными. В Германии это густая сеть мелких городков, находящихся в нескольких десятках километров один от другого. А в Италии - это огромные города-мегаполисы, каждый из которых был сердцем маленького государства. И в разные времена (а ведь средневековьем называется период в 800 лет - с IX по XVI века) жизнь в городах тоже сильно отличалась.

Описываемый здесь средневековый город мог бы быть расположен на территории Германии или Франции, а может даже Англии, Испании или Швеции. Описываемые реалии городской жизни относятся к периоду XII-XIV вв. Это время, которое принято называть "высоким средневековьем", наиболее часто становится историческим прототипом для миров в стиле фэнтези.

Я надеюсь, что изложенные здесь сведения помогут создать колорит и расцветить игру множеством историчных деталей, а может быть, смогут послужить основой для построения сюжета, завязанного на какие-то конкретные особенности городской жизни тех времен.

Внешний вид

Города в средневековой Европе были небольшими. Наши привычные масштабы "мегаполиса" совсем не применимы к ним. Даже Великий Рим во времена расцвета империи насчитывал всего около 1 миллиона жителей. В среднем же городе Западной Европы в описываемые времена жило не больше 5-7 тыс. человек. Город с населением 15-20 тыс. уже считался большим, а население 40-50 тыс. было только в столицах крупных государств, таких как Лондон или Париж. Совсем маленький городок мог насчитывать всего 2-3 тыс. жителей.

Несколько другая ситуация была в Италии и Византии. Там вообще относительная часть городского населения была больше. И крупнейшие города, такие как Венеция, Милан или "наследник Рима" Константинополь насчитывали до 100 тыс. жителей. Но про Италию и Византию мы в этом тексте больше вспоминать не будем.

Иногда возникают разночтения в оценке населения средневековых городов, связанные с тем, что в тогдашних документах как правило указывалось не все население, а только взрослые, а иногда - только взрослые мужчины. Поэтому если вы читаете, что в городе насчитывается 700 горожан - то, скорее всего, общее население города - порядка 2000.

Заметим, что в маленьком городе, где живет всего 3 тысячи человек, как правило, все всех знают и приезд группы чужаков не может остаться незамеченным. В таком городе практически никогда, за исключением ярмарок, праздничных шествий и других особых случаев, не собирается толпа такой величины, чтобы в ней можно было действительно затеряться.

Расстояния между городами были небольшими. В густонаселенных районах расстояние между соседними городами не превышало 1-2 дней конного пути (30-50 км).

Города строились по берегам рек, вдоль крупных трактов или вокруг замков. Если город ставился на дороге, то участок этой дороги в пределах города превращался в главную городскую улицу. В прибрежных городах главной улицей обычно становилась дорога, ведущая от замка сеньора (или другого главного здания города) к берегу. Реже главная улица тянулась вдоль реки или морского берега (это характерно для городов, выросших из рыбацких поселков).

Практически любой город окружен стенами. Причем, чем больше и богаче город, тем более мощные и высокие стены его ограждают. У самых маленьких и молодых городков защитой может служить просто земляная насыпь и деревянный частокол на ней, в городах побольше - каменные стены с башнями и бойницами. В работах по возведению и поддержанию городских укреплений должны были участвовать все горожане, впрочем практически везде "отработку" можно было заменить денежным взносом.

Вокруг городских стен обычно простираются сады и огороды, принадлежащие горожанам. Нередко ближайшая сельская округа (на 3-5 миль вокруг города) считалась принадлежащей городу и входила в юрисдикцию городских властей.

Городские ворота запирались с заходом солнца и отпирались на рассвете.

Жизнь в городе начиналась с рассветом. Обычно о начале дня возвещал бой колоколов собора, гонг или горн. Часы с боем на башне ратуши были дорогим удовольствием и такое "чудо" мог позволить себе только богатый город. Часы были гордостью горожан. Кстати, "минут" эти часы не показывали.

Многие города имели примерно однотипную радиальную планировку. В центре главная площадь, на которой находились самые главные здания: центральный собор, ратуша или зал заседаний, дом (или замок) правителя. От площади по радиусам разбегались улочки. Они не были прямыми, петляли, пересекались, образуя маленькие площади, их соединяли проулки и проходы. Все это образовывало настоящий лабиринт, в котором приезжему нетрудно заблудиться.

Ближе к центру города располагались богатые дома, дальше - дома и мастерские ремесленников, совсем на окраинах - трущобы. Недалеко от городских ворот располагались купеческие подворья, где останавливались проезжие купцы. Там же были склады товаров. Если город стоит на берегу судоходной реки или моря, то в стороне порта образовывался портовый (речной, морской, рыбацкий) квартал.

Санитарная обстановка

В умах большинства RPG'шников существуют два взаимоисключающих предрассудка: первый - что улицы средневековых городов были залиты помоями по колено, и второй - что чуть ли не в каждом городе должна быть подземная канализация, представляющая собой немаленький, иногда многоуровневый "донжон", населенный крысами, разнообразными монстрами и обязательно со встроенной штаб-квартирой воровской гильдии. Хочу вас разочаровать - ни того, ни другого обычно не было. В небольших городках помои действительно выливались прямо на улицу, но все же, как правило, не на головы прохожим, а в сточные канавы, идущие по краям улицы. Собственно канализация, пардон, была устроена по выгребному методу и обслуживалась, гм, ассенизаторами, по ночам вывозившими это самое из города. Кстати люди данной профессии носили весьма поэтичное название "ночной мастер" или даже "ночной король".

Нечто наподобие централизованной городской системы канализации и дренажа начало появляться довольно поздно и в крупных городах. В мелких городишках открытые сточные канавы просуществовали аж до XVIII века.

Кстати, здесь же упомяну о так нежно любимой авторами городских сюжетов гильдии воров. Так вот, в средневековье никаких воровских гильдий по типу мафии в городах не было. Это для разбойников, живущих за городскими стенами и грабящих людей в открытую, с оружием в руках, было характерно сбиваться в относительно большие банды. А городские воры действовали в одиночку или мелкими группками. Между собой эти группки, как правило, были не связаны и максимум - делили территорию. Никакого особенного влияния на политику и жизнь города данные криминальные элементы не оказывали. Да и вообще, вор считался презренным существом, и никакого романтического идеала вокруг воров (опять же: не путать с разбойниками) не создавалось.

Власть

Власть в средневековом городе можно разделить на административную, судебную, экономическую и военную.

Первое, что надо сказать о власти, это то, что в большинстве средневековых городов власть была разделенной. Город жил в режиме двоевластия. С одной стороны у города были свои выборные власти - магистрат, городской совет, мэр или бургомистр, а с другой город в той или иной мере подчинялся местному феодалу, епископу или непосредственно королю. Да, были, конечно города-"коммуны", пользовавшиеся полным самоуправлением, но было их немного и существовали они недолго. Разделение властей - весьма плодородная почва для сюжетотворчества. Городские интриги, завязанные на борьбе двух властей - огромные поле для сюжетов в стиле "городской детектив". Поэтому я остановлюсь на этом чуть подробнее.

Итак, города, естественно, стремились к независимости и постепенно пытались избавиться от власти феодала. Обычно это происходило путем выкупания городом каких-то привилегий навсегда или на время. Иногда привилегии самоуправления даровались городу в награду за какие-то услуги, оказанные феодалу.

Административная власть в городе, как правило, почти сразу отходила к горожанам. Городом правил совет, избираемый из самых почтенных, богатых и влиятельных горожан. Заметим, что в эту категорию входили отнюдь не только купцы, но и главы наиболее крупных ремесленных цехов. Избирательным правом пользовались все граждане города. Для получения статуса "полноправного горожанина" человек должен был владеть неким имуществом на определенную сумму, часто необходимым условием являлось владение землей в городе или в ближайшем пригороде и "достойное занятие".

Что касается судебной власти, то суд по гражданским делам вершился самими горожанами. Высшим органом судебной (и законодательной - тогда четкого разделения еще не было) власти был магистрат. Споры по торговым сделкам разрешались коллегией купеческой гильдии, какие-то проблемы внутри цеха урегулировались цеховым собранием или советом цеха.

Суд по уголовным делам феодалы выпускали из рук гораздо более неохотно. Суд вершил назначенный феодалом человек, имевший свою собственную канцелярию. Но некоторые города все же выкупали (или выпрашивали в привилегию) право суда над горожанами. Тогда суд вершили или выборные лица из числа жителей города (английский вариант) или профессиональные юристы, состоящие на службе у магистрата (французский вариант).

Заметим, что если гражданскому праву города должны были подчиняться все люди, находящиеся на его территории, без различия происхождения, положения или места рождения, то уголовное право распространялось в основном только на жителей города. Например, рыцарь, совершивший преступление на территории города мог требовать для себя "суда равных" - т.е. фактически, суда сеньора данной местности.

Как отдельная инстанция существовал еще и церковный суд, разбиравший дела людей, принадлежавших к духовному сословию, а равно и дела, относимые к компетенции Церкви. Для тех кто не понял: это совсем не инквизиция. В описываемый период обвинение во вредоносном колдовстве считалось уголовным и рассматривалось уголовным судом. Впрочем, такие обвинения встречались очень редко.

Вообще, судебная система в средневековой Европе была достаточно запутанной. Многочисленные юрисдикции пересекались и переплетались самым загадочным образом, что давало простор для разного рода махинаций. Но в то же время отсутствие "судебной монополии" обеспечивало относительную защиту от судебного произвола.

Что касается экономической власти, то сбор налогов - это последнее, что обычно выпускал из рук владетельный сеньор. Были, конечно, города, которые просто платили сеньору или королю некую фиксированную сумму, а уж ее расклад по жителям был делом магистрата. Но, как правило, в городе было две параллельных системы сбора налогов: одна от феодала, в его пользу и другая - от магистрата, в пользу города. Их распределение могло быть различным. Город стремился выкупить как можно больше всевозможных сборов.

Система сбора налогов в те времена тоже существенно отличалась от современной. Такого понятия как "подоходный налог" не существовало. Реальный доход человека никого не интересовал и никак официально не учитывался. Налоги брали с имущества (реально существующего на данный момент) и налогами облагались конкретные действия. Так, налог взымался за проезд по мосту, за ввоз в город товаров, за торговлю на рыночной площади, за право вывешивать над своей мастерской вывеску и т.д. и т.п. При определении налога на имущество сборщик налогов проводил... ну не обыск, конечно, но близко к тому: подробный досмотр имущества и составление его описи. За неуплату налога часть имущества горожанина могла быть конфискована и продана с торгов. Часто неимущие граждане города освобождались от налогов.

Городское воинство

Жизнь горожан за крепкими стенами была не такой уж спокойной. Богатство города привлекало не только чужеземных купцов. И часто горожанам приходилось отстаивать свой город с оружием в руках. В случае войны практически все взрослые мужчины принимали участие в обороне. У каждого горожанина (за исключением самых бедных) в доме хранилось оружие, а иногда и какие-нибудь доспехи.

Городская стража состояла также из горожан. Во многих городах каждый взрослый мужчина должен был отслужить определенное время в городской страже. Срок службы варьировался от нескольких недель до полугода. В это время стражники не только патрулировали город, собирали дань с въезжающих и разнимали пьяные драки, но и проходили определенную воинскую школу. Магистрат обычно нанимал нескольких профессиональных воинов - это могли быть опытные наемники, решившие осесть на постоянное жительство после долгих лет службы, или безземельные рыцари. Эти люди исполняли обязанности офицеров стражи и обучали горожан приемам обращения с оружием, навыкам действий в строю и т.п. Обычно городское ополчение считалось достаточно неплохим войском, были случаи, когда отряды городов даже выдерживали натиск рыцарской конницы.

Так что не стоит превращать всех горожан в абсолютно мирных "коммонеров", не знающих за какой конец саблю держать. Подавляющее большинство горожан имело кое-какие навыки в обращении с оружием и, что важно, хранили это оружие у себя дома.

В некоторых городах устраивались регулярные военные смотры, на которые горожане должны были являться в доспехах и с оружием, чтобы продемонстрировать свою боеготовность. Иногда в обязанности города по отношению к сеньору входило выставление войска в столько-то пеших воинов, вооруженных, с доспехами и щитами. Кому идти в такое ополчение, решалось по жребию.

Еще один аспект, который как правило упускается при моделировании городской стражи в настольных играх - это то, что в случае любого конфликта стражники воспринимались горожанами как "свои". Стражник - это не абстрактный "мент", а вполне конкретный Джим с соседней улицы или его двоюродный брат Том. Стражников знали в лицо и по имени, и стражники знали в лицо и по имени всех жителей своего квартала. К "чужакам", наоборот, относились подозрительно и настороженно.


Теперь обратимся к ремеслу и торговли - двум "столпам", на которых стоит экономика города.

Торговля

Торговля происходила не только на рыночной площади. В городах, где проходили крупные сезонные ярмарки, эти ярмарки могли раскидываться и за городскими стенами - на лугу или (в северных городах зимой) на льду замерзшей реки или озера.

В большом городе могло быть несколько торговых площадей. Некоторые из них были "специализированными" местами торговли определенным товаром и носили соответствующие названия (Рыбная, Железная, Зерновая и пр.).

На ремесленных улочках тоже шла торговля. Дом ремесленника был одновременно и его мастерской, и магазинчиком, где продавались товары.

Торговля строго регламентировалась по времени. В лавках на площади и на улоочках можно было торговать с рассвета до заката во все дни кроме праздников и воскресений. Начало и конец ярмарки тоже отмечались и оставаться торговать после официального закрытия ярмарки приезжим купцам не дозволялось.

Купцы обычно объединялись в купеческие гильдии или торговые цеха. В небольшом городе была только одна такая гильдия, в большом - несколько, специализировавшихся на разных видах товара или на разных направлениях. Купеческие гильдии заключали договора с купцами из других городов, крупные гильдии имели в городах-партнерах свои подворья, где останавливались, приезжая в город. В чужестранных городах такое подворье было практически "государством в государстве", на его территории могли действовать свои законы и туда почти не пропускали "чужаков" - т.е. местных. Даже представители местной власти не могли просто так войти на купеческое подворье без приглашения - требовался серьезный повод или дело могло закончиться крупным политическим скандалом.

Ремесла

Общеизвестно, что ремесленники средневековых городов объединялись в цеха. Но существует расхожее мнение, что цех - это что-то типа профсоюза. На самом деде цех представлял собой мощную политическую, экономическую и военную организацию. Не надо представлять себе средневековых ремесленников как "бедных пролетариев", которых всячески угнетали богатые купцы и прочие олигархи. Во многих городах именно цеха были основной политической силой города. Власть купцов и олигархов характерна лишь для крупных торговых городов Италии или Ганзейского союза. Цех обладал абсолютной монополией на производство определенных товаров, а часто и на торговлю этими товарами в черте города. Члены цеха обладали многими правами и привилегиями. Цеховые старшины фактически управляли городом, они входили во все выборные органы власти. Военную силу города составляли именно цеховые ополчения. Люди, принадлежащие одному цеху, составляли отдельный отряд и выходили на поле боя со своим знаменем. Иногда и обязанности по поддержанию порядка в городе возлагались непосредственно на цеха - в городе не было стражи вообще, а каждый цех контролировал определенный район города и люди цеха наводили там порядок.

Теперь немного о внутреннем устройстве цеха. Всем известно, что ремесленники делились на мастеров, подмастерьев и учеников. Полноправными членами цеха были только мастера. Подмастерья и ученики тоже имели определенные права, но не могли участвовать в управлении цехом. Про то, как подмастерье становился мастером, про "шедевр" и пирушку я рассказывать не буду - это вещи общеизвестные. Менее известно, что ремесленные цеха имели тенденцию довольно быстро становится закрытыми организациями. Стать мастером цеха человеку, не принадлежащему к семье одного из мастеров, было практически невозможно. Многие цеха уже веку к XII прямо закрепляли это правило в своем уставе. Так что единственная возможность для подмастерья "с улицы" - это женится на дочке мастера. Постепенно, в городах образовывалась прослойка "вечных подмастерьев" - людей, которые дожив до старости, так и не получили звания мастера.

Для того чтобы стать полноправным мастером, мало было овладеть секретами ремесла. Общепринятым правилом были условия "добропорядочности", законнорожденности, часто - определенный имущественный ценз.

В некоторых регионах, например в Германии, в обычае у подмастерьев было странствовать по другим городам и учиться ремеслу у тамошних мастеров. Иногда обучение у мастеров в другом городе было обязательным требованием для вступления в цех. Как правило, мастер или подмастьерье какого-либо цеха всегда могли рассчитывать на гостеприимство своих коллег в соседнем городе. Кстати, странствующий подмастерье - очень популярный герой средневековых новелл и фаблио. В модулях по фэнтази такой персонаж практически не встречается. А зря.

Цех управлялся выборным главой цеха и собранием мастеров. В случае большого города и крупного цеха существовал также совет старейшин, который решал все текущие дела, а собрания всех мастеров цеха (которых могло быть несколько сотен человек) собирались один-два раза в году. Цеховой устав скрупулезно регламентировал все стороны жизни людей цеха. Сколько подмастерьев и учеников должен иметь мастер, сколько человек он должен приглашать на пирушку, в чем должна ходить его жена - все эти мелочи человек должен был строго соблюдать, если хотел остаться членом цеха. Исключение из цеха было одним из самых суровых наказаний для ремесленника, потому что не только лишало его права заниматься своим ремеслом и зарабатывать себе средства к существованию, но и лишало его поддержки и заступничества, которые цех оказывал своим членам. Так, если мастер цеха по каким-то причинам впадал в бедность, заболевал и не мог больше работать - он мог рассчитывать на финансовую поддержку своего цеха. Когда кто-либо из мастеров умирал, оставив вдову с маленькими детьми, цех брал на себя их содержание. Имущество мастера, необходимое для ремесла, не могло быть конфисковано ни по какому гражданскому суду. Остаться без таких "социальных гарантий", потерять свой статус и место в обществе было очень большим несчастьем для человека того времени.

Каждый цех имел особые "секреты мастерства", которые ревностно хранились. За открытие оных секретов постороннему (не ученику или подмастерью) мастер мог быть исключен из цеха или даже изгнан из города.

Теперь скажем несколько слов об отдельных профессиях и ремеслах.

В первую очередь хочется упомянуть об одном цехе, который с некоторыми изменениями дожил до наших дней: это цех учащих и учащихся, universitas magistrorum et scholarium. К сожалению, только упомянуть, потому что подробный рассказ о нем заслуживает отдельной статьи.

Разделение по цехам представителей сходных профессий происходило по принципу вида конечного продукта, сходство технологических процессов здесь роли не играло. Так, например, не существовало единого цеха кузнецов. Кузнецы четко делились на оружейников и производителей бытовых изделий из железа (weaponsmith и blacksmith, соответственно). Кстати, деревенские кузнецы были исключительно blacksmith'ами. Ситуация, когда прикюченцы приходят в деревенскую кузню и покупают там оружие - вполне неисторична. Оружейников, кроме как в городе, можно найти только в замках феодалов.

Не все профессии были одинаково престижными и не все цеха - одинаково богатыми и влиятельными. На верхней ступеньке неофициальной иерархической лестницы ремесленников стояли монетчики (работники монетного двора) и ювелиры. О первых стоит рассказать подробнее.

Монетный двор
В крупных городах, являющихся центром региона, находились монетные дворы. Напомню, что в средние века не было централизованной монетной системы, каждое графство или герцогство имело свои деньги. Иногда и города получали (или выкупали у сеньора) право чеканить свою собственную городскую монету.
Монетный двор располагался либо в одной из башен цитадели города, либо в другом укрепленном каменном здании. Монетный двор тщательно охранялся, за процессом производства монет наблюдали специальные чиновники. Персонал монетного двора был невелик. 1-2, на крупных монетных дворах в столицах государей - 5-7 мастеров, и 10-30 подмастерьев, учеников и рабочих, выполнявших подсобные операции. Все работники монетных дворов были объединены в отдельный цех. Это были, пожалуй, самые привилегированные ремесленники средневековья. Они работали непосредственно на короля (герцога, курфюста), и получали от суверена множество различных привилегий. Часто мастера монетного дела были одновременно и менялами (ростовщичество, как мы помним, осуждалось церковью и в описываемый период этот запрет еще достаточно строго соблюдался). Поскольку часто обращение "чужой" монеты на рынках города было запрещено и каралось серьезными штрафами, работа менялы приносила изрядный доход, особенно во время ярмарки.

На следующей ступени цеховой иерархии стояли мастера, работавшие с металлом, стеклодувы, аптекари, портные, ткачи, скорняки и пр.

Несколько ниже стояли представители таких профессий как гончары, строители, сапожники, люди, работавшие с деревом (плотники, мебельщики, бочары, корзинщики и пр.)

В отличие от большинства других ремесленников, строители хоть и считались городскими людьми, реально работали не только в городе, а странствовали по всей округе.

Еще ниже в общественном мнении стояли ремесла связанные с чем-либо "грязным" или "нечистым". Сюда относились кожевенники из-за специфического запаха ингредиентов, употребляемых при обработке кож, вышепомянутые золотари, и прочие подобные профессии.

Общая закономерность - чем богаче цех и чем престижнее ремесло - тем скорее цех оказывался закрытым для "чужих".

Люмпенов в средневековых городах было немного. В маленьких ремесленных городках людей без определенного рода занятий практически не было вообще - город стремился от них избавиться и при первой же возможности разных сомнительных элементов без роду без племени просто изгоняли из города. Больше их было в крупных торговых городах, где был достаточный спрос на неквалифицированную рабочую силу - разнообразных слуг, грузчиков и прочих поденщиков.

Здесь же нужно упомянуть тех, кто находился на самом нижнем уровне неписаной городской иерархии. Это всевозможные нищие, бродяги, воры, проститутки и прочие "отбросы общества". О том, что "гильдий воров" в описываемый исторический период не существовало, уже было сказано выше. А вот нищих в крупных городах было столько, что они организовывали собственные "братства". А в некоторых городах с "официально нищенствующих" даже брали налоги.

Закрытые сообщества

Сообщество жителей небольшого города было достаточно тесным, закрытым и с неприязнью относилось к всевозможным "чужакам". В крупных торговых городах уровень ксенофобии был ниже, но все равно, новый в городе человек, который не мог при случае выставить за себя двоих поручителей из числа достойных горожан, во многих ситуациях оказывался в сильно проигрышном положении по сравнению с коренным жителем города.

Вообще городское общество было не менее жестко структурированным и подчинялось не менее строгим законам, чем общество феодальное. И пусть вас не обманывают слова о "вольных городах", "городских вольностях" и о том, что "городской воздух делает свободным". Да, горожане были свободны (или почти свободны) от личной власти феодала. Но это не значит, что горожанин был волен как птица и мог делать что хотел. Чтобы сохранить свой статус, не выпасть и не быть изгнанным из городского сообщества горожанин должен был соблюдать тысячи писаных и неписаных правил и законов, которые связывали его жизнь.

[Всадник]

Западный город

Полную противоположность азиатскому городу являет собой средневековый город Запада, и прежде всего город области к северу от Альп, где развитие носит идеально-типический характер во всей его чистоте. Западный город был, подобно азиатскому и восточному городу, местонахождением рынка, торговым и ремесленным центром, а также крепостью. Купеческие гильдии и цехи ремесленников обнаруживаются как здесь, так и там, и автономия, предоставляемая их членам, была в той или иной степени известна во всем мире. Античный город, как и средневековый город Запада, - применительно к последнему в дальнейшем будут сделаны некоторые оговорки - включал в себя барские дворы и места пребывания знатных родов, обладавших как землей вне города, так часто и значительными земельными владениями в городе, которые увеличивались благодаря доходам от участия знатных родов в деловых операциях. В средневековом городе Запада также было множество патронов и должностных лиц политических властителей, обладавших в его стенах различными по своему объему привилегиями. Здесь, так же как почти во всем мире, право, действовавшее на домовых земельных участках, так или иначе отличалось от права, господствовавшего в сельском хозяйстве. Но существенным, если отвлечься от переходных стадий, было для западного средневекового города различив, установленное земельным правом между свободно отчуждаемой, совершенно свободной от повинностей или обложенной твердо установленными повинностями, передаваемой по наследству земельной собственностью города и крестьянской землей, переданной в пользование на разнообразных условиях владельцем земли, общиной деревни или рынка или связанной повинностями по отношению к ним. В Азии и в античности эти условия не были в одинаковой степени таковыми. Этой, все-таки только относительной, противоположности земельного права соответствовала абсолютная противоположность в личном правовом статусе горожан и крестьян.
В раннее средневековье и в античности в Передней Азии и на Дальнем Востоке город был всегда совместным поселением, которое возникло благодаря притоку извне и при санитарных условиях жизни низших слоев сохранилось только благодаря постоянно продолжающемуся притоку жителей. Поэтому в нем обнаруживается деление на самые различные по своему положению слои: дипломированные должностные лица и мандарины наряду с презираемым безграмотным простонародьем и (немногочисленными) людьми нечистых профессий в Восточной Азии; разного рода касты в Индии; члены различных родовых организаций наряду с безземельными ремесленниками в Передней Азии и в античности; вольноотпущенники, зависимые люди и рабы наряду со знатными землевладельцами, их должностными лицами и служилыми людьми, министериалы, наемники, священники и монахи в городе раннего средневековья. Господские дворы разного рода могли находиться в городе, но иногда и вся область города как некое целое могла составлять владение вотчинника; починка и охрана городских стен поручалась бургманнам или другим, обладавшим привилегиями, связанными с бурговыми ленами, или иными правами людям. Наиболее острые сословные различия существовали внутри городской массы континентальных городов античности. В меньшей мере, но также - среди населения городов раннего средневековья, а в России такие различия сохранились едва ли не до начала нашего времени и обнаруживаются даже после отмены крепостного права. Так, происходящий из деревни житель города сохраняет поземельную повинность деревне, и мир может, отобрав у него паспорт, принудить его вернуться. Правда, сословное расслоение городских жителей внегородского происхождения было в разных городах неодинаковым. В Индии, например, образование каст было прямым следствием возникновения определенных специфически городских установлений, и касты, следовательно, если не юридически, то фактически были чисто городским явлением. В Передней Азии, в античности и в раннее средневековье, а также в России до отмены крепостного права дело обстояло обычно таким образом: широкие слои крепостных или зависимых фактически, хотя и не юридически, были обязаны лишь платить господину оброк, в остальном же, в сущности, составляли экономически самостоятельный класс мелких горожан или образовали его вместе с юридически свободными мелкими горожанами. То обстоятельство, что город был местонахождением рынка, который предоставлял постоянную возможность заработка посредством торговли или ремесла, заставляло многих владельцев рабов и зависимых людей использовать их не как рабочую силу в доме или на предприятии, а, обучив их ремеслу или навыкам мелочной торговли, а иногда и снабдив орудиями (так было в античности), отпускать их в город и предоставлять заниматься там, платя оброк господину, своей деятельностью. Поэтому мы обнаруживаем в Афинах при возведении публичных зданий рабов и свободных в одной группе на условиях сдельной оплаты труда. В Риме свободные и несвободные занимались ремеслом и мелочной торговлей как доверенные лица господина или на основе merx peculiaris [1], фактически в качестве совершенно самостоятельно действующих мелких горожан, причем свободные и несвободные входят в одни и те же ритуальные объединения. Шанс уплатить выкуп и стать свободным повышал экономические успехи именно несвободных мелких горожан, и поэтому не случайно в античности и в России в руках вольноотпущенников сконцентрировалось значительное имущество, приобретенное длительной деятельностью в области торговли и ремесла. Таким образом, западный город как в древности, так и в России был местом перехода из несвободного состояния в свободное благодаря возможности дохода, предоставляемой денежным хозяйством. В еще большей степени это относится к средневековому городу внутри страны, и чем длительнее была эта деятельность, тем несомненнее совершался этот переход. Ибо в данном случае, в отличие от всех известных нам процессов развития, бюргерство города проводило, как правило совершенно сознательно, направленную на это сословную политику. На ранней стадии развития этих городов при широких возможностях дохода в них сложился общий интерес всех жителей к использованию таких возможностей увеличения шансов на сбыт и доходов каждого горожанина с помощью облегчения притока извне; поэтому все были заинтересованы в том, чтобы господин не мог отозвать каждого разбогатевшего крепостного - как это практиковалось дворянами Силезии в XVIII, а помещиками России еще в XIX в. - для работы в доме или на конюшне, пусть даже это было лишь средством заставить его уплатить выкуп за освобождение от крепостной зависимости. Городское население узурпирует отмену прав господина - и это было великим, в сущности революционным новшеством, введенным западноевропейским городом в отличие от всех остальных городов. В городах Северной и Центральной Европы возник известный принцип: «городской воздух приносит свободу»; другими словами, по истечении разного, но всегда достаточно короткого срока господин раба или зависимого терял право притязать на подчинение его своей власти. Это положение действовало в очень различной степени. Очень часто городам приходилось давать обещания не принимать зависимых людей, а по мере ухудшения положения с продовольствием это их иногда даже устраивало. Однако, как правило, этот принцип сохранял свою силу. Следовательно, в городе сословные различия исчезали, во всяком случае в той мере, в какой они означали отличие свободных от несвободных. С другой стороны, на севере Европы внутри многих городов, основанных первоначально на политическом равноправии жителей и на свободных выборах должностных лиц, возник слой знати, образовалась сословная дифференциация - знатные роды, которые вследствие своей экономической независимости и своего могущества монополизировали места в городском совете, противостояли остальным горожанам. Далее, во многих, преимущественно в южных, но и в богатых северных городах (в том числе немецких) мы с самого начала находим, как в древности, сосуществование constaffeln, «всадников», людей, имеющих конюшни (теперь мы сказали бы «беговые конюшни», ибо они предназначались для турниров), специфически городскую знать и простых бюргеров. Следовательно, сословную дифференциацию. Но этому противостоит и другой путь развития, усиливавший общность горожан как таковых, независимо от того, знатные они или незнатные, в их отношении к знати вне города. К концу средних веков, во всяком случае в Северной Европе, сельская рыцарская знать не признавала подлинно аристократическим городской патрициат вследствие его участия в приносящей доходы торговой и промышленной деятельности и - что особенно подчеркивалось - вследствие участия вместе с представителями цехов в заседаниях городских органов управления; за патрициатом не признавалось право участвовать в турнирах, основывать монастыри, вступать в брак с представителями рыцарских сословий и получать лен (в Германии последнее не распространялось иногда только на привилегированных бюргеров имперских городов). Из двух действовавших в городе тенденций - к относительному сословному нивелированию и обратной, к росту дифференциации, - победила вторая. В конце средневековья и в начале Нового времени почти во всех городах, итальянских, английских и французских, так же как в немецких, - если они не превратились подобно некоторым городам Италии в монархические города-государства - господствовал патрициат, заседавший в городском совете, или корпорация бюргеров, исключавшая проникновение в нее извне, представлявшая собой внутри города господство аристократических фамилий, причем даже там, где для их представителей еще со времени господства цехов сохранялось требование формально входить в какой-либо цех.
Разрыв сословной связи с внегородской знатью достаточно полно произошел лишь в городских корпорациях Северной Европы, на юге же, особенно в Италии, наоборот, с ростом могущества городов почти вся знать переместилась в города; это наблюдалось, причем в значительно большем масштабе, и в древности, когда города возникали именно как резиденции знати. Античные и в меньшей степени средневековые города Южной Европы образуют, следовательно, в известной степени переходную стадию от азиатского к североевропейскому городу.
К этим различиям присоединяется в качестве решающего признака как античного, так и типичного средневекового города то, что эти города представляли собой общественную организацию официального характера, обладающую особыми органами, союз «бюргеров», подчиненных в качестве таковых общему для всех них праву, следовательно, равных по своему правовому положению. Такой характер города как сословно обусловленного «полиса» или «коммуны» существовал в других областях права, кроме средиземноморского и западного, насколько известно, лишь в начатках. Быть может, в некоторой степени в Месопотамии, Финикии и в Палестине во время борьбы израильского союза с ханаанской знатью и, пожалуй, в некоторых приморских городах других регионов и времен. Так, в городах негров-фанти Золотого берега, описанных Крейсханком, а после него Постом, существовал «совет» во главе с властителем города в качестве primus inter pares; членами этого совета были: 1) «кабофиры», главы родов, выдающихся своим богатством и соответствующим им как сословию образом жизни (гостеприимством и роскошью), 2) выборные начальники городских кварталов, организованных как военные союзы, совершенно независимые друг от друга и часто враждовавшие друг с другом, 3) наследственные полицейские (пинины) городских кварталов; и этот совет осуществлял управление и вершил суд. Подобные подступы к полису или к коммуне, вероятно, не раз формировались в Азии и Африке. Но о наличии там «сословного права городского бюргерства» нет никаких сведений.
Напротив, развитой античный и средневековый город был прежде всего союзом, конституированным или понимаемым как братство, в котором поэтому всегда существует и соответствующий религиозный символ: культ городского союза бюргеров как такового, следовательно, бог города или городской святой. Его мы обнаруживаем, правда, также и в Китае (часто это - обожествленный мандарин). Однако там он имел характер функционального божества в пантеоне. Городская община на Западе обладала и имуществом, которым распоряжались органы городского управления. Напротив, если знаменитый спор Алидов с общиной о «садах Фадака» - первый повод экономического характера к отпадению ши'а - и был спором о родовой или общинной собственности, то «общиной», от имени которой представители халифов притязали на эту собственность, было религиозное сообщество ислама, а не политическая «община» Мекки, ибо ее вообще не было. Альменды существовали, вероятно, в городских поселениях, так же как в деревенских общинах. Были также специфические источники городских налогов, взимаемых князьями. Но о финансах городской общины античности или средневековья ничего определенного не известно, разве что можно допустить некоторые зачатки этого.
Общей особенностью средиземноморских городов, в отличие от азиатских, было прежде всего отсутствие магически-анимистической связанности свободных горожан кастами и родами с их табуированием. В Китае объединению горожан в сообщество на основе общего сакрального и правового равенства, браков, совместных трапез и солидарности вовне препятствовал экзогамный и эндофратный род, в Индии со времен победы патримониальных правителей и брахманов -эндогамная, табуистически замкнутая каста, В Индии вследствие табуистической замкнутости каст это проявляется еще сильнее, чем в Китае, отчасти также потому, что 90% населения по своему правовому положению составляют сельские жители, тогда как в Китае города имеют гораздо большее значение. Жители индийского города не могут совершать совместные культовые трапезы, китайские же вследствие существующей у них родовой организации и преобладающего культа предков не имеют для этого повода. Полностью исключена и частная совместная трапеза лишь у табуистически связанных народов, таких, как индийцы и евреи (ограниченно). Индийцы считают осквернением даже взгляд, брошенный в кухню человеком другой касты. Впрочем, еще в античности сакральные действия рода были также недоступны тем, кто не являлся членом рода, как культ предков в Китае. Напротив, уже в античном полисе компонентом акта (реального или фиктивного) «совместного жительства» (синойкизма) была замена отдельных притании, служащих для культовых трапез связанных клятвой союзов, необходимым для каждого полиса пританеем города - символом совместной трапезы городских родов как следствием их братства. Правда, в основе античного полиса официально лежало деление на роды и стоящие над ними чисто личные и чисто (по крайней мере предположительно) общие по происхождению, строго замкнутые вовне и образующие культовый союз сообщества. Античные города были в соответствии с весьма немаловажными представлениями их жителей прежде всего добровольными объединениями и конфедерациями личных союзов отчасти родового, отчасти, как, вероятно, фратрии, военного характера, которые затем при позднейшем делении городов были, исходя из управленческой точки зрения, подведены под определенную схему. Поэтому города античности сакрально замкнуты не только вовне, но и внутри города по отношению к каждому, не принадлежащему к какому-либо роду конфедерации, - к плебеям; именно поэтому они оставались и внутренне разделенными на замкнутые культовые союзы. По своему характеру знатных родовых конфедераций с античными городами были в значительной степени сходны южно-европейские города раннего средневековья, особенно приморские (но не только они). Каждый знатный род имел в городских стенах свою крепость, личную или сообща с другими родами; в этом случае (как, например, в Сиене) пользование ею тщательно регулировалось. Вражда между родами бушевала в городе во всяком случае не менее сильно, чем вне его, и ряд старинных подразделений города (например, alberghi) был, по-видимому, связан с делениями на области феодальных властителей. Но здесь, что чрезвычайно важно, не было никаких следов существовавшей еще в античности сакральной замкнутости родов по отношению друг к другу и вовне: следствие исторически важного события в Антиохии, совершенно правильно выдвинутого апостолом Павлом на первый план в его «Послании к галатам», где речь идет об участии апостола Петра в (ритуальной) трапезе вместе с необрезанными братьями. Ритуальная замкнутость ослабевала уже в античных городах и была близка к исчезновению. Безродный плебс в принципе добился равного положения в ритуальных церемониях. В средневековых городах, особенно в городах Центральной и Северной Европы, это ослабление происходило с самого начала, и роды очень скоро утратили свое значение конституирующего город элемента. Таковым становится конфедерация отдельных бюргеров (отцов семейств), так что и принадлежность горожан к внегородским сообществам практически потеряла всякое значение по сравнению с городской общиной. Уже античный полис становился в представлении его жителей все больше общиной как учреждением. Окончательно понятие «общины» сложилось в античности в противоположность «государству» только при включении ее в эллинистическое или римское государство, что, с другой стороны, лишило ее политической самостоятельности. Напротив, средневековый город был «коммуной» с момента его возникновения, независимо от того, в какой степени ясно осознавалось правовое понятие «корпорации» так таковое.
На Западе не было табуированных границ индийско-экваториального региона, а также различных тотемических, связанных с культом предков, и кастовых магических ограничений родовых союзов, которые в Азии препятствовали объединению братства в корпорацию. Последовательный тотемизм и казуистическое проведение родовой экзогамии возникли, и несомненно, в виде позднего продукта, именно там, где развитие никогда не приводило к образованию больших военно-политических и прежде всего городских союзов. Античным религиям известны лишь следы таких образований, будь то в виде «остатков» или в виде погибших ростков. О причинах этого, поскольку они не носили религиозный характер, можно высказать лишь неопределенные предположения. Заморские вторжения и морские грабежи раннего времени, военные авантюры и массовые основания колоний внутри страны и за ее пределами, создававшие длительно действующие союзы между различными племенами или представителями различных родов, неизбежно должны были разрушить прочность замкнутых родовых и магических уз. И даже если в античных городах повсюду делались попытки искусственно восстановить традицию посредством деления основанных новых общин на родовые союзы и фратрии, основополагающей единицей в полисе был уже не родовой, а военный союз. Многовековые странствия завоевателей-германцев до и во время Великого переселения народов, их набеги и авантюристические походы во главе с выборными вождями также препятствовали возникновению табуистических и тотемических связей. И даже если они пытались, как сообщается, селиться по реальным или фиктивным родам, решающими оставались судебный и военный союз сотни и система земельных наделов как основа обложения повинностями, а позже отношение к правителю, дружина и вассалитет; быть может, именно эти обстоятельства привели к тому, что магические родовые связи не получили своего развития. Христианство же, ставшее религией этих глубоко потрясенных в своих традициях народов, могло стать таковой вследствие слабости или отсутствия у них магических и табуистических ограничений, и окончательно обесценило и уничтожило родовые связи в их религиозном значении. Часто весьма значительная роль, которую церковная община играла в организации управления средневековых городов, - лишь один из симптомов влияния христианской религии на разрыв родовых связей и тем самым на образование средневекового города. В отличие от христианства, ислам, как показывает вся история внутренних конфликтов старого халифата, в сущности, не преодолел замкнутость арабских племен и родовые узы, так как оставался религией войска завоевателей, разделенного на племена и роды.
Поясним еще раз различия между городами того и другого типа. Город был во всем мире совместным поселением до того чуждых по местожительству людей. Китайский, месопотамский, египетский, а часто даже и эллинский военачальник основывает или перемещает город, заселяет его не только теми, кто добровольно готов стать его жителями, но в случае необходимости и принудительно посредством разбойничьих набегов. Чаще всего так происходило в Месопотамии, где насильственно приведенные на место будущего города жители должны были сначала вырыть канал, который давал возможность основать город в пустыне. Поскольку военачальник с его аппаратом управления и чиновниками оставался абсолютным господином, общинный союз не возникает или возникают лишь его жалкие начатки. Поселенцы часто остаются отдельными племенами лишь разделенными на семьи, или, где это не произошло, - членами прежних местных и родовых союзов. Не только житель китайского города оставался обычно связан со своей сельской общиной, это относится и к широким слоям негреческого населения эллинистического Востока, что подтверждается легендой, мотивирующей рождение Назарянина в Вифлееме тем, что род его отца имел там свой Hantgemal, как сказано в немецком переводе «Хелианда» [2], и, следовательно, принадлежал ему. До недавнего времени связь со своей родной деревней сохраняли и проживающие в городах русские крестьяне: они не теряли права на землю и были обязаны принимать участие по требованию деревенской общины в уплате повинностей помещику. Следовательно, в этих условиях возникало не право городского бюргерства, а только союз живущих в данный момент в городе и объединенных обязательством нести повинности и предоставленными привилегиями. На родовых связях основывался и эллинский синойкизм. По преданию, восстановление Иерусалима Ездрой и Неемией также совершалось родами, причем посредством совместного поселения представителей каждого политически полноправного сельского рода. По месту жительства делился только безродный и политически бесправный плебс. И в античном полисе каждый человек был гражданином, но первоначально всегда только как член рода. Эллинский и римский синойкизм и каждое колониальное завоевание всегда проходили в ранний период, во всяком случае фиктивно, подобно воссозданию Иерусалима; даже демократия была вначале не способна поколебать схему образования бюргерства из родов (gentes), составленных из них фратрий и образованных ими фил, следовательно, из чисто личных культовых союзов; и вынуждена была пытаться политически обезопасить эти находящиеся во власти родовой знати союзы только с помощью косвенных средств. В Афинах каждый, кто хотел иметь право занимать легитимную должность, должен был указать культовый центр своего рода (<греч.>). Римская легенда также хорошо знает, что города возникают как совместные поселения местных жителей и представителей чуждых племен; посредством ритуальных актов они объединялись в братскую религиозную общину с собственнным общинным очагом и богом как святым покровителем общины, но при этом делились на роды, курии (фратрии) и трибы (филы). Это деление, считавшееся вначале само собой разумеющимся в каждом античном городе, уже очень рано стало совершаться, как показывают круглые числа союзов (слагаемые из 3, 30 или 12), искусственно для удобства налогообложения. Но принадлежность к родовому союзу оставалась необходимым признаком полноправного гражданина для участия в культовых обрядах и занятия всех должностей, требовавших общения с богами, auspicia. Она была ритуально необходимой. Ибо легитимный союз должен был покоиться на традиционной ритуальной основе традиционных ритуальных форм союза: род, военный союз (фратрия), политический племенной союз (фила), или создавать видимость этого. При основании средневековых городов, особенно на севере, дело обстояло совершенно иначе. Бюргер входил, по крайней мере при образовании новых городов, в городскую корпорацию как отдельное лицо и в качестве такового приносил присягу городу. Его личное правовое положение как бюргера гарантировала ему личная принадлежность к городскому союзу, а не род или племя. При основании городов в число жителей включались и торговцы не только из других мест, но и из чужих племен. Так происходило, во всяком случае, при образовании новых городов, когда привилегиями в город привлекались переселенцы; в меньшей степени при преобразовании старых поселений в городские общины. Это не означает, конечно, что в Кёльне, например, все упоминаемые в источниках купцы из различных мест Запада, от Рима до Польши, входили в тамошнюю корпорацию, созданную именно местными имущими слоями. Но такие случаи вступления в корпорацию чужих встречались. Особое положение в средневековых городах, соответствующее отношению в Азии к чужеземцам, занимали евреи. Ибо, хотя в верхнерейнских грамотах, например, епископ указывает, что он призвал евреев «для большего блеска города» и хотя евреи упоминаются в грамотах Кёльна как землевладельцы наряду с христианами, единению их с местными жителями препятствовали чуждый Западу ритуальный запрет браков с неевреями и совершения совместной трапезы и в первую очередь отказ от участия в таинстве евхаристии, от братства. Средневековый город был и объединением культового характера. Городская церковь, городской святой, участие жителей города в таинстве причащения, официальные церковные празднества были само собой разумеющимися. Христианство лишило род всякого ритуального значения. Христианская община была по своей глубочайшей сущности конфессиональным союзом отдельных верующих, а не ритуальным союзом родов. Поэтому евреи с самого начала остались вне союза горожан. Если средневековый город и нуждался в культовой связи и для его конституирования были часто (быть может, всегда) необходимы церковные приходы, он тем не менее был, как и античный город, светским образованием. Приходы выступали не в качестве церковных союзов и не через представителей церкви; светские представители церковных приходских общин принимали наряду с шеффенами [3], представителями светской городской власти, а иногда с гильдиями купцов главные формально-правовые акты от лица горожан. Полноправность в качестве члена церковной общины, а не ритуальная полноправность рода, как в античности, была необходимым условием, чтобы считаться полноправным бюргером. Вначале различие между городами Запада и городами Азии не было принципиальным. Местный бог, соответствующий святому средневековых городов, и ритуальная общность полноправных горожан были также необходимой составной частью всех переднеазиатских городов античности. Однако политика переселений людей, совершаемых в ходе завоеваний великими царями, изменила это, превратив город в чисто административный округ, в котором все жители без исключения, независимо от их принадлежности к племенному или ритуальному союзу, имели одинаковые шансы на существование. Это очевидно и из положения евреев времен пленения. Для них были закрыты только государственные должности, требующие определенного образования и, по-видимому, также ритуальной квалификации. В городах, очевидно, не было «должностных лиц общин». Отдельные представители чужих племен имели, как и плененные евреи, своих старейшин и священнослужителей, были, следовательно, «пришлыми племенами». До пленения в Израиле метеки (gerim) не входили в ритуальное сообщество (они не были обрезаны), а к ним относились едва ли не все ремесленники. Следовательно, они были здесь «пришлыми племенами», как и в Индии, где ритуальное братство городских жителей было исключено кастовым табу. В Китае в каждом городе был свой бог (им часто был почитаемый в культе прежний мандарин города). Община отсутствовала во всех азиатских и переднеазиатских городах или только намечалась как союз родов, выходивший за границы города. Еврейская конфессиональная община управлялась после пленения чисто теократически.
Западный город, более точно - средневековый город, которым мы сначала займемся, был не только экономически центром торговли и ремесла, политически (обычно) крепостью и часто местонахождением гарнизона, административно судебным округом, но также скрепленным клятвой братством. В древности его символом были общие выборы пританов [4]. В средние века город был скрепленной клятвой «коммуной» и считался в правовом смысле «корпорацией». Впрочем, все это произошло не сразу. Еще в 1313 г., как указывает Хачек, английские города не могли получить «franchise» [5], потому что они, говоря современным языком, не были «юридическим лицом», и лишь при Эдуарде I  [6] города выступают как корпорации. Политическая власть, городские сеньоры - повсюду, а не только в Англии - видели в бюргерстве возникающих городов в правовом смысле пассивный литургический целевой союз, члены которого, квалифицированные как городские землевладельцы, несли особые повинности, выполняли определенные обязанности и обладали известными привилегиями: рыночной монополией, складочным правом, привилегиями в ремесле и правом на ремесленный банн, участием в городском суде, особым военным и налоговым положенном. При этом экономически наиболее важная часть этих привилегий была в формально-правовом отношении обычно достижением совсем не бюргерского союза, а политического или вотчинного сеньора города. Он, а не горожанин, формально получает эти важные права, которые непосредственно идут экономически на пользу горожанам, а косвенно, в финансовом отношении, в виде налогов горожан - ему, сеньору города. Эти привилегии были на самой ранней стадии, например, в Германии королевскими привилегиями епископу, на основании которых епископ, в свою очередь, мог видеть и видел в своих городских подданных обладателей привилегий. Иногда, в частности в Англии в англосаксонский период, допуск к поселению у рынка считался исключительной привилегией, предоставляемой соседними сеньорами своим, и только своим зависимым людям, доходы которых они облагали налогом. Городской суд был либо королевским, либо вотчинным судом; шеффены и другие функционеры не были представителями горожан и даже в тех случаях, когда горожане их выбирали, оставались должностными лицами господина, а городское право, которым руководствовались функционеры суда, - установленным им статутом.
Universitas civium [7], о которой всюду вскоре начнут говорить, была, следовательно, прежде всего гетерономной и гетерокефальной и входила в другие политические, а также (часто) в вотчинные союзы. Однако вскоре это изменилось. Город превратился, хотя и в различной степени, в автономное и автокефальное правовое объединение, в активную «местную корпорацию», а должностные лица города стали полностью или частично органами этого учреждения. Для такого развития средневекового города было важно, чтобы привилегированное положение горожан с самого начала рассматривалось как право каждого отдельного горожанина в его общении с третьими лицами. Это было следствием не только изначально свойственного как античности, так и средневековью лично-правового понимания подчинения общему «объективному» праву как праву «субъективному», следовательно, как выражению сословного статуса лица, но и, особенно в средние века, по правильному указанию Байерле, также следствием еще не исчезнувшего в германском судопроизводстве отношения к каждому субъекту права как к «участнику судебного собрания» [8], а это значит - как к активному члену судебной общины, где принадлежащее бюргеру объективное право само выступает как выносящее суждение, - институт, о котором и о следствиях которого для формирования права мы говорили раньше. Это право отсутствовало в судопроизводстве большинства городов всего мира. (Следы его мы находим только в Израиле. Мы вскоре увидим, чем было вызвано это особое положение.) Решающим для превращения средневекового города в союз было то, что в то время, когда экономические интересы горожан направляли их к созданию институциональной корпорации, они, с одной стороны, не встречали препятствий в магических или религиозных ограничениях, и, с другой, над ними не стояло рациональное управление политического союза. Там, где присутствовал хоть один из этих факторов, как, например, в Азии, даже сильные экономические интересы соединяли жителей города лишь на время. Возникновение автономной и автокефальной корпорации в средние века с управлением городского совета, возглавляемого «консулом», «майером» или «бюргермейстером» - явление, существенно отличающееся от всех не только азиатских, но и античных городов. В античности, как еще будет показано в дальнейшем, специфически городское устройство сложилось прежде всего там, где в полисе появились его наиболее характерные черты - преобразование власти как городского правителя, так и родовых старейшин в господство аристократических «родов», способных нести военную службу. Напротив, именно в тех средневековых городах, которые являли собой специфический тип данного времени, дело обстояло совершенно иначе.