Эпилоги Опции

[Midnight]

Ну собственно вот и все.
Доигрались
Эпилоги сюда!

[Иванэ ле Амарра]

1002 год. Южная Лакона. Деннир.

Высокий мужчина, одетый только в простые удобные штаны, искусно орудовал топором, очищая от коры длинный прямой ствол дерева. Мерный стук топора разлетался далеко над огромной строительной площадкой, на которой сейчас почти никого не было – строители ушли на обед. Орудие труда поднималось и опускалось, врезаясь в хрупкую коричневую субстанцию, во все стороны летели щепки.
- Ваша светлость… - Герцог Деннира и некоронованный правитель всей южной Лаконы остановился, выпрямился, вытер тыльной стороной ладони пот с лица и оглянулся. На гонца, прибывшего из столицы Империи, смотрели спокойные серые глаза, ни вопроса, ни удивления, ни даже попытки узнавания не было в них.
- Я слушаю вас.
- Я привез вести из Фалесы и письмо от Николя ле Тойе…
Герцог размахнулся со всей силы и опустил топор. Железо глубоко вонзилось в ствол дерева. Ле Амарра же вытер руки о штаны и взял послание, протянутое ему.

«Иванэ, ты должен приехать в Фалессу. Четыре года назад ты принял то, что нужен югу Лаконы, теперь ты нужен всей Империи.
Нико.»

И все. Но большего и не нужно. Они с Николя привыкли понимать друг друга и обходиться без лишней говорильни, которую так любили другие.
- Что случилось в Фалессе? – Иванэ поднял глаза на человека, доставившего послание.
- Ее Величество скончалась при невыясненных обстоятельствах. – Гонец явно ожидал увидеть хоть что-то на лице и в глазах герцога Деннира, но тот не подал никаких признаков наличия у него нервов, лишь кивнул и сказал:
- Я приеду. – Каждая фраза как будто через силу, каждое слово из самой глубины человеческого естества, поэтому их так мало, потому что растрачена уже вся сила. Отнята игрой под названием жизнь.
Мужчина поклонился и ушел, а герцог вновь взялся за топор и, лишь закончив свое дело, направился к городу. На встречу ему попадались люди, кто-то просто кивал, кто-то кланялся, Иванэ отвечал на приветствия, но молчал. Как всегда теперь.
Добравшись до своего дома, он распорядился, чтобы его коня снаряжали в дорогу, а сам отправился смывать пыль, пот и грязь. Уже одеваясь, он услышал стук в дверь.
- Войдите.
- Это я. – На пороге стоял Вэл. – Я услышал, что ты куда-то собираешься.
- Да, пришло время получить старые долги.
- Я поеду с тобой.
- Нет, ты готовься стать наместником юга.
На рассвете Иванэ ле Амарра, герцог Деннира, уехал в Фалессу, чтобы заняться тем, что ненавидел всю жизнь. Тем, что было виной многим несчастьям в его жизни и в жизнях тех, кого он знал и тех, кто уже ушел… Он ехал в столицу, чтобы бороться за власть.

1003 год. Лакона. Фалесса.

Разум всегда говорит одно, а сердце подсказывает другое. Быть может, потому ему так легко было теперь принимать решения, что у него отняли сердце. Бремя управления огромной страной, о котором он никогда не грезил в отличие от многих, хотя имел на это законное право, не стало к удивлению Иванэ тяжкой ношей. Это был очередной камень, который нужно было взвалить на свои плечи и внести на гору, на вершине которой ждала смерть – венец любой человеческой жизни, он добавил этот камень, даже, пожалуй, скалу и продолжил путь. Скорее всего, конец его еще далек, а в приближении сейчас неизбежного – герцогу не виделось смысла. Это был единственный вопрос, по которому его желания все-таки расходились с разумом. Однако, новому регенту Лаконы было не шестнадцать лет, чтобы не уметь управлять своими хотениями. Он научился просто жить, как и обещал старухе в Деннире. Вставать каждое утро, приводить себя в порядок, есть по часам, заниматься государственными делами, иногда давать приемы и балы и даже присутствовать на них, помнить обо всем и сразу. Жить без оглядки на вчера и завтра, жить сегодняшним днем.
Нико забрал Риган и Алека и уехал – правильно сделал, перед ним теперь открыты все дороги.
Франциск ле Шаорин цветет и пахнет, несмотря ни на что. Министр финансов Лаконы – смех сквозь слезы. Но Иванэ уже не чувствовал злобы, вспоминая этого человека, он ничего к нему больше не испытывал, как и ко всем остальным.
Вэла он сделал наместником юга, чтобы юноше было проще осуществить мечту и построить город, который станет одновременно памятью о выигранной войне и надеждой на все новое, что пришло после нее. Город вслед за которым должна возродиться и вся страна.
Мирта и Адриан тоже ушли своей дорогой. Двум магам есть чем заняться в возрождающемся мире.
Конрад стал мановением легкой руки герцога Деннира Первым Советником при его несравненной персоне, а красавица жена графа Тойе – Кассандра одним из лучших украшений двора.
Все они прошли свой путь – шаг за шагом.
Лирия… Теперь эта страна сосредоточилась для него в одном единственном человек – его молодой жене Зайриэ. Мимолетные улыбки, когда она не видела, что он смотрит на нее, глаза – черные, как ночь и такие же глубокие, шелк смоляных кудрей и голос – всегда тихий, всегда нежный. Эта девочка заслуживала любви, но получила от Судьбы только его надежное плечо и пустые глаза и не просила большего. Уже за одно это он должен был любить ее, но не мог, а она не требовала. Лирийцы же, разбитые войной также, как и лаконцы, обрели мудрых и справедливых правителей – Вефира – верного последователя Сафара и Тарикэ – светлый луч солнца среди лирийских принцесс.
Лес, простирающийся теперь далеко на север к самым лирийским степям и на запад, поглотив два из пяти великих городов, буквально в первые же дни после победы был заселен Ллунифами. Правление упало на плечи Княгини Сиэнны и Ардрика, ее мужа. Однако, лишь их дети смогут назвать себя настоящими властителями Леса.
Сторнийцы, потерявшие больше всех – свою Родину, не были брошены на произвол Судьбы. Старые обиды забыли или старательно похоронили, враги стали соседями, поселившимися на восточном побережье Лаконы. Они отстраивали свою жизнь заново и себя вместе с ней. Здесь были рады всем соплеменникам, а царила хрупкая девушка со сторнийскими глазами и золотыми волосами, которая должна была кого-то напоминать герцогу, но он уже не помнил – кого, а звали девушку Эмилия Шарк.
Еще одна страна снова вернулась к привычному ритму жизни – Туманная Долина. Жители ее исчезли так же, как и появились – внезапно. Они снова замкнулись в свой маленький мир и стали превращаться в одну из легенд уходящей эпохи.
Таких легенд теперь было много - у каждого народа своя, свои сказания, своя история… А все вместе – полотно мира, сотканное из букв и слов, чувств и эмоций, смеха и слез, любви и ненависти, жизни и смерти. Сломанные куклы в закрывающемся театре – все они зализывали свои раны, учились жить заново в новом мире, мире, в котором светило солнце и приходила ночь – тихая и спокойная, без тревог, странных теней и страха. Мир снова учился жить. Как много они потеряли, но как много приобрели. Только в таких испытаниях и страданиях люди начинают ценить собственную жизнь и осознают – что же стоит за коротким, но веским словом из пяти букв – жизнь. Начало и Конец. День и Ночь. Свет и Тьма. Две части одного целого, всегда целого и оборотная сторона – всегда смерть. Та, которой не нужно бояться, та которую не стоит ненавидеть, единственная подруга верная до конца и единственное отпущение всех грехов и прошлых поступков. Жизнь и смерть - начало и конец. Отныне и навсегда. Счастливый ли конец получился у них? Наверное, нет. Но разве бывает жизнь счастливой для всех. Она каждому дает щедрой, но справедливой рукой то, что отмеряно и то, что должно. Можно придумать любой счастливый конец, но нельзя придумать другую жизнь. Конец одного мира – начало нового, замкнутый круг, бесконечность, смотрящая на смертных своими печальными, всепрощающими и всепонимающими глазами. Ничто не уходит в никуда и не появляется из ниоткуда. Игра окончена и остался лишь горьковатый привкус недосказанного, но некоторые знают, что ничто не проходит бесследно, и память останется со смертными навсегда. Память о каждом, кто выжил, и каждом, кто ушел. Память – все, что свяжет начало и конец. Все самое главное еще впереди, остальное пройдет.

1004 год. Лакона. Крепостная стена Фалессы.

- Зачем, ты привел меня сюда? – Девушка подняла на мужа огромные черные глаза.
- Мне казалось, что ты любишь закаты. – Ответил он, не глядя на нее.
Зара помолчала, обернувшись к полыхающему пурпуром заходу дневного светила. Раскаленный шар нехотя и лениво падал за ломанную линию ближайшего леса и раскрасил все во всевозможные оттенки красного – от нежно розовых пастельных тонов до кровавой бронзы.
- Да, люблю, - едва слышно произнесла она.
- Что-то я не слышу радости в твоем голосе. – Иванэ повернул девушку к себе лицом и приподнял пальцами ее подбородок. На смоляных ресницах блестели бриллианты слез.
- Прости. – Сказал он, прижимая ее к себе и вытирая слезы с гладких щек. – Прости, что так и не смог тебя полюбить.
- Ты не должен просить прощения, ты был всегда честен со мной – большего не надо. А я знала, на что шла.
- Но ты надеялась.
- Да, и ты прости меня за это… Я надеялась, что прошлое уйдет, но дело не в прошлом, дело в настоящем. Ты не пускаешь его к себе в душу.
- У меня нет души. Теперь нет.
Девушка ничего не сказала. Она просто прижалась к мужу, рассматривая острые стрелы последних солнечных лучей, еще хватающихся тонкими пальцами за темнеющий небосклон. Иванэ обнял ее за плечи и крепче прижал к себе. Со стен Фалессы всегда открывался великолепный вид на закаты… Он помнил это, потому что встретил несчетное их количество здесь во время осады, но тогда все было по-другому, по крайней мере, так казалось. А на самом деле ничего не изменилось. Все то же солнце, все те же стены, все тот же лес…
- Знаешь, Бахрам пишет историю нашей войны…
Иванэ молчал.
- У него неплохо получается, но он никак не мог придумать название, а вчера вдруг сказал, что это будут «Летописи Лаконы».
Герцог остался безучастен.
- Но мне больше всего нравится конец. – Девушка замолчала. И добилась-таки своего. Иванэ опустил глаза и спросил:
- И чем же они заканчиваются?
- Забытой, но очень красивой песней.
- Спой мне? – Тихо попросил мужчина. Девушка вздохнула и почти прошептала последние строки, написанные Бахрамом и те слова из песни, которые никак не мог вспомнить брат.

«Мир меняется, как ветер, чье холодное дыхание стало пахнуть весной, талым снегом и молодой зеленью, и мир чувствует это, он чувствует, что ему подарили весну, новую весну, новое рождение. Старые и новые раны затягиваются, медленно, но верно. Пройдут годы и века, минуют тысячелетия, вежливая людская память снова сотрет имена тех, кто подарил спасение и жизнь всему роду смертных, но останутся легенды, сохранятся песни и странные сказки-истории о том, чего никогда не было, но отчего становится так холодно и страшно в ночи, когда темнота своими когтистыми лапами вцепляется в плечи, напоминая первобытный ужас, а тени овладевают душами людей. Мир изменится снова и снова, изменятся очертания морей и земель, поменяют русла реки, но жизнь останется… А тени уйдут. И как цветок, распускающийся каждую весну, как звезда, загорающаяся в одном и том же месте, как улыбки самых верных друзей, всегда протягивающих руку помощи, как глаза любимых, согревающие нас всю жизнь, снова и снова будет вставать солнце… Яркое и теплое, освещая землю, даря сущее, свет, бытие… Мир меняется, но солнце взойдет…

Ночь пройдет, наступит утро ясное,
Знаю, счастье нас с тобой ждет.
Ночь пройдет, пройдет пора ненастная,
Солнце взойдет...»

- Я жду ребенка, Иванэ… - Шепотом, прижав щеку к его груди, в которой ровно и размеренно билось сердце.
Он обнял принцессу и легко коснулся ее губ своими. Именно в этот момент солнце окончательно упало в темноту за горизонт и две ставшие одним целым фигуры скрыли сумерки. Только над полями еще летело и летело тихое, едва различимое эхо, как голос ветра…

Солнце взойдет…