Эпилоги Опции

[Midnight]

Ну собственно вот и все.
Доигрались
Эпилоги сюда!

[Николя ле Тойе]

1002 год от С.И.

12 день месяца Ветров.
Лакона. Фалесса.

«Всем спасибо. Все могут быть свободны».
    Нико слышал эти слова и теперь, проходя по давно знакомым, врезавшимся не то, что в память, в саму его жизнь, улицам Серого города. Особняк дикого камня по утрам утопающий в тени Цитадели и как всегда весной в бело-розовых облаках жасмина. Два этажа, окна, занавешенные тяжелыми портерами, черная черепица на крыше. Чуть скрипнувшая дверь. То, что последние четыре года он называл своим домом. Здесь почти не было слуг, но часто звучал смех…. И Нико любил камин, балкон и картины. Любил, но никогда не задумался бы об этом, представься возможность снова сбежать из этого картонного города туда, где, как и прежде, была настоящая жизнь....
    Высокий молодой дворянин прислонился к дверям спиной, закрыл глаза и улыбнулся сам себе, едва сдерживая желание рассмеяться…. И теперь они имеют право уйти… не сегодня, не завтра, но очень скоро.
    Мир продолжал меняться.
    Нико не услышал, как большая серебристая кошка подкралась совсем близко и, одним прыжком расположив лапы на плечах своего друга, прижала его к дверям. Чуть взъерошенная и, как всегда, более чем выразительная кошачья мордашка оказалась прямо напротив лица мужчины.
- Риган, - Нико улыбнулся, и оборотень, решив, что с ним, по всей видимости, несмотря на «просветленное» выражение, все в порядке забавно повернула голову набок, глядя в глаза человека, - Мы совершенно свободны, - медленно, словно получая удовольствия от каждого слова, произнес он, - Выпьешь со мною за это?
    Кошка недовольно фыркнула, щекотно коснувшись щеки усами, и прошествовала к камину, всем своим видом давая понять, что она, Риган, к пагубным привычкам некоего графа никакого отношения не имеет.
    Нико молча опустился в кресло, наливая себе вина.

    Четыре года… Он прибыл в Фалессу, едва только кончилась война, как только юг и север ранее великой державы начали свое негласное противостояние в избавленном от Теней мире. Представитель Иванэ Амарры при дворе Иветты Фалесс-Ласноу. В то время все было новым - страны, слова, поступки, люди, само осознание того насколько все изменилось… и новая жизнь во имя некогда данного обещания…. Будущее ради того, что бы однажды вновь увидеть призрак былого или быть может лишь на шаг приблизиться к нему.
    Прошлое - это то, что уже прошло и ныне неизменно…. Нико как прежде ненавидел и это слово, и серые стены когда-то любимого города, скрывавшие от него половину неба и далекий горизонт. День за днем. Но Алек, Риган, Гунла, даже недавно произведенный в рыцари Браин, всегда были рядом.
    Нико так и не смог проникнуться прелестью тех игр, что вела со своими подданными вторая супруга Ярно, игр составлявших всю жизнь юной императрицы, но «не любить» это не значит «не знать правил». Николя ле Тойе быстро учился. И не столько быть игроком, но и ставить собственные условия. Молодой граф, как раньше до войны, жил активной светской жизнью – балы, приемы, выезды на охоту. Как прежде, много пил и играл на деньги, но теперь все чаще выигрывал, порой прощая долг лишь за пару шепотом брошенных слов. Ненастоящая жизнь во имя Великой Империи.
    Но они все жили так. И он сам, и Иванэ управлявший югом из Деннира, и Эмилия Шарк, решившая посвятить свою дальнейшую жизнь тому, что бы собрать оставшихся сторнийцев, не дать им рассеяться по миру и исчезнуть. Восстанавливать всегда сложнее, чем разрушать.
      Но рука судьбы всегда властно и своевольно вносила свои корректировки в жизни людей. Так случилось и на этот раз. Нельзя успеть сделать все. Одно обещаний Николя ле Тойе так осталось невыполненным.
      Четыре года назад, прощаясь с той, с которой он решил прожить свою жизнь, он давал слово, что скоро вернется…. Она ждала три года. Ждала, когда он задержался в столице после рождения у Иветты близнецов, наследников Ярно, ждала, когда наступил очередной кризис в отношениях юг-север и, Нико делал все что бы нужным образом повлиять на решения Императрицы, ждала до тех пор, пока родители не подыскали красавице-дочери иную удачную партию. Последнее письмо - слишком официальный тон, всего несколько слов, с читавшейся между строк болью «Николя, я выхожу замуж 16 дня месяца Прорастания. Если моя любовь и ваше слово еще что-то значат для вас, вы приедете раньше. Илиана Броснэ». В тот вечер он скидал нужные вещи в седельные сумки, отдал распоряжения слугам и на следующее утро… на следующее утро умерла Императрица, и Николя вновь остался в столице. В день свадьбы Илианы Броснэ он как обычно напился….
    Смерть юной и ослепительно красивой Иветты стала шоком для ее кабинета и для всей Империи, подозревали всех, от простых гвардейцев, до самой Императрицы, постоянно экспериментировавшей с ядами. Что ж Нико признавал, Иветта порой старалась казаться даже наивной, но эта молодая женщина, сохраняющая за собой образ вечной ранимости и скорби по рано ушедшему мужу, никогда не спутала бы мышьяк, заготовленный для очередных неугодных ее величеству гостей со своей любимой приправой.
    В любом случае это убийство или несчастный случай так и не были раскрыты, но сразу после смерти дворец покинул ее незаконнорожденный брат и любовник Рейнар лан Риверс, которого так и не удалось задержать. Крысы бегут с тонущего корабля первыми. Франциск Шаорин, однако, нашел выгоду и в этом, повесив на бывшего капитана гвардии все возможные грехи, и даже те, которых не было совершено вовсе.
    Лишь через два месяца после происшедшего, собрав вокруг себя команду трижды проверенных людей, Нико впервые со своего приезда в столицу дал огласку документам, подписанным Ярно перед смертью. Борьба между Франциском и Иванэ за регентство в северной Лаконе продлилась полгода, и до этого дня Нико не мог поверить, что она все-таки закончилась.
    На троне Единой Империи будут сидеть наследники Ярно, один из близнецов родившихся у Иветты. Бевер и еще двое паладинов, знавших последнего Императора при жизни, засвидетельствовали прямое родство. Когда мальчики вырастут, один из них несомненно продолжит великую династию, а до тех пор Лакона в безопасности под рукой железного герцога Амарра, ныне регента Империи и ее правителя на ближайшие двадцать лет.
    А сам Нико… Граф невольно улыбнулся. Теперь его роль в Сером городе была почти сыграна, оставив впереди лишь кучу бумажек и слова прощания для тех, кто стал ему здесь дорог.

26 день месяца Ветров.
Лакона. Фалесса.

    Нико осторожно поправил одеяло, укрывая успевшего заснуть после недолгих, но бурных сборов Алека. Можно было бесконечно задавать себе вопрос, все ли он сделал, что бы мальчик был счастлив…. Никогда нельзя сделать всего. Но последние два года ему уже почти не снились кошмары.
    Граф улыбнулся сам себе, глядя на спящего ребенка, крепко связанного с ним пусть не кровью, но судьбой, в который раз молчаливо обещая, что всегда, пока Алеку это нужно, будет рядом.
    Зная, что сон в эту ночь не придет, Николя просто взял кувшин Лаконского и вышел на балкон особняка, последние четыре года служившего ему домом… последний раз.
- Нико, - гибкая невысокая девушка, так редко бывавшая в этом своем очаровательном обличии медленно появилась из темноты и остановилась, опираясь на перила, рядом с графом, - Даже не верится, что завтра все это будет позади.
- Да, - он улыбнулся, глядя в спокойные, но от этого не менее лукавые зеленые глаза Риган, - Хотя кто знает, быть может, однажды этот долг позовет меня снова.
    Последняя ночь в столице дышала морем, весной и сладким цветочным ароматом. Этот город был прекрасен, если смотреть на него вот так с балкона, стараясь различить черные очертания крыш на фоне темно синего усыпанного звездами неба, ни о чем не думая, когда ничто уже не держит.
  Они долго просто и молча стояли, глядя в даль - или не нуждаясь в словах, или просто углубившись в свои мысли, а возможно, всего лишь слушая, как мимо проходит время.
- О чем ты мечтаешь? – Нико невольно вздрогнул от того, насколько неожиданным для него оказались слова произнесенные Риган после затянувшегося молчания.
  Совсем простой вопрос, и почти впервые в жизни Нико не мог на него уверенно ответить. Последние пять лет разучили его мечтать, заставив привыкнуть ставить реальные цели и добиваться их, раз за разом, порой заключая сделки с совестью и забывая о собственных желаниях. И теперь, когда все осталось позади, когда точки расставлены, и просто пора сделать следующий шаг Николя внезапно понял, что у него есть все, чего он мог бы пожелать – свобода, дорога и те, с кем он хочет их разделить. Это внезапное осознание заставило графа улыбнуться.
- Ни о чем, Риган. У меня уже есть все, в чем я мог бы нуждаться.

1004 год от С.И.

22 день месяца Исков.
Южная Лакона. Герцогство Тойе.

    Солнце. Золотисто-рыжие лучи весело играют на траве и листьях деревьев, бросая длинные густые тени тополей и дубов на желто стены почти заново отстроенного после войны замка. Возможно, последнее тепло уходящего лета, прожигающее воздух и землю перед мягкой спокойной осенью и дождливой зимой.
  Яркий свет, желтый дикий камень, буйная густая зелень конца лета и тонкий молодой росток с серебристо зелеными листьями, выросший прямо у крыльца, вот и все что Николя запомнит о своем новом герцогском статусе и месте, которое его потомки будут называть своим домом. Возможно, он и сам когда-то вернется сюда, если дорога и судьба найдут для этого достаточно причин.
- Несмотря на то, что ты не склонен к кратковременным авантюрам, и берешься сразу за крупные, я все же надеюсь, что еще хоть раз увижу тебя, - Гунла улыбнулся и крепко обнял сначала самого Николя, потом загорелого, несколько нескладного, как все подростки, Алека и сияющую самой озорной улыбкой Риган, - Присматривай там за этими двоими, пушистая.
    Прощания. Нико легко вскочил в седло, проверил надежно ли крепится к ремню доверенный Тиэлом кошель, последний раз кивнул Гунле и Браину, окончательно решившему остаться рыцарем на службе семье Тойе, и тронул поводья уже нетерпеливо перебиравшего ногами Лютика.
    Философы говорят, жизнь движется по спирали. Восемь лет назад в такой же точно жаркий предосенний день Николя отправлялся в совсем иную дорогу. Время сделало полный виток, оставив после себя больно режущие осколки памяти, кем-то когда-то подаренные вещи, с которыми Нико не решится расстаться никогда, и надежду… надежду на то, что теперь им предстоят более светлые дороги.