Прологи Опции

[Midnight]

Для начала выношу предложение официально начать игру 16 числа этого месяца, день выбран потому, как это пятница и следовательно впереди большие выходные, когда каждый желающий успеет написать прологи по прошлому своих героев.

И по первым прикидкам пока намечается следующее («следующее» является незаконченным планом и подлежит изменениям и корректировкам):

Так… --> ну пусть будет год 936 от создания Империи (ничего изысканнее не придумала, советы принимаются, т.к и цифра и причина взяты отфонарно).

Конец Лета, начало осени (то, что у нас называется августом ), в Криэране проходит ежегодный королевский турнир, где почти все герои сталкиваются.
Про устройство и политическое положение стран все написано в соответствующих темах.

А здесь милости прошу - все, что было до этого  (знаю, что у некоторых уже готово).

[Рикард Шарк]

(продолжение)
Рик с усилием вернулся обратно из так не вовремя подкравшегося прошлого и привычно прижал к груди амулет. Тот был холоден, словно и не соприкасался с человеческим телом - ни намека тепло. Он молод и здоров, здоров и молод. Наследник вежливо склонился перед другом и наставником уже трех поколений Властителей Сторна.
- Со мной все в порядке, просто я задумался. А лекари сейчас нужнее у ложа моего отца, чем рядом с его здоровым и молодым сыном. Каково состояние властителя и почему ты здесь, а не с ним?
Озабоченность на лице мага сменилась печалью:
- Властитель плох как никогда раньше. Он уже одной ногой в долинах смертной тени. Скоро дух твоего отца отправится вместе с ветрами, а тело будет возвращено морю. Потому я здесь. Вернее, - Родрик обернулся к доселе словно бы и не существующему спутнику, - мы здесь.
- Когда это случится? – лицо Рика напоминало камень, голос был ровен и тих.
Человек, которого свита принца называла Грегором, заговорил и, кажется, даже звон колокола на мгновение стих, прислушиваясь к его словам:
-Это уже происходит. Властитель в агонии. Еще немного, и мы опоздаем, мой принц. Нужно спешить, если ты хочешь последний раз взглянуть в глаза отца, принять его последний вздох, - закончив, Грегор повернулся и заспешил к воротам, даже не удосужившись проверить, идет ли кто за ним. Родрик возмущенно вскинул голову и, насколько это позволяло сохранение величавости, заспешил вслед за широко шагающим жрецом культа Великой акулы. Рик в который раз невольно отметил, насколько они разные. Родрик – велеречивый, высокий, с благородным серебром волос и изящными пальцами аристократа, и Грегор – коренастый, лысый как яйцо, с грубыми руками крестьянина и рубленой речью. Они рознились как черное и белое, и это не было преувеличением –  кожа мага была ослепительно бела, как у жителя северных земель,  а жреца – покрыта вечным, не сходящим загаром южного солнца. Вряд ли во всем Сторне были два человека, рознящихся сильнее, чем эти двое… Хотя были. И один из них сейчас умирал. Рик прошел через распахнутые ворота главной твердыни Сторна и зашагал вслед за спешащими магами к самому центру, где на третьем этаже донжона располагались покои Властителя. Здесь, под каменными сводами удары колокола стали почти не слышны и ощущались скорее всем телом, чем слухом. Свита и охрана наследника отстала, и теперь лишь три человека спешили по коридорам, удивительно пустынным и тихим. Таким же, как тогда. И так же…
***
… маленький Рик спешил по пустым коридорам замка, далеко обогнав слуг. Отец послал за ним, и маленький принц не хотел опаздывать. С тех пор как мальчик получил амулет прошло уже три дня, но колокол все звонил. Рикард не совсем понимал в чем дело, но слышал, как слуги шепчутся о тяжелых родах и о том, что, скорее, всего единственная жена Властителя так и не оправилась от них. «Сам великий Родрик пытался вернуть жизнь, уходящую из тела несчастной, но видно духи воды и ветра слишком хотят видеть ее в своих чертогах. Сегодня… завтра… скоро…» Поэтому, как догадывался Рик. колокол и продолжает свою работу – отгонять злых духов прочь от замка. Принц редко видел мать – не в обычаях сторнийской знати было поручать воспитание мальчиков женщинам. Но вот сегодня запыхавшийся слуга нашел принца в комнате обучителя и передал приказ отца – немедленно спешить в комнаты матери.
Торин наверное уже там – его наверняка вытащили с уроков фехтования…. А  ему, Рику, придется и вовсе пропустить это увлекательное занятие…. Жаль… И еще более жаль, что сегодня он не сможет снова заняться тем, что за последние три дня стало чуть ли не смыслом жизни маленького принца. Тут главное проявлять осторожность – уже несколько человек заметили пропажу кошки из ухни, и щенка из замковой псарни. К счастью никто не догадался связать эти пропажи с исчезновением маленького ножичка для фруктов. Такого же, как тот, у Родрика… Очень хорошего, острого… очень острого… Рик не выдержал и, приостановившись, извлек из складок одежды блестящее лезвие. Раньше, зная о его нечувствительности к боли, мальчику редко давали что-то вроде этого… игра света на маленьком, почти игрушечном клинке завораживала,… но еще больше завораживала та власть, что имела эта вещица. Власть над жизнью и над тем, чего Рикард никак не мог понять  - болью.
Если маг Четырех ветров посчитал, что он напугал мальчика, то его опасения были напрасны. Муки и смерть снежно белого щенка очаровали маленького принца настолько, что теперь ежечасно в мыслях он возвращался к этому моменту, снова и снова смотрел в глаза умирающего животного, стараясь увидеть там то таинственное, волнующее, что припустил в первый раз. И уже на утро второго дня, после целой ночи снов полных крови и колокольного звона, Рикард понял, он повторит то, что сделал маг, повторит обязательно.… Он должен еще раз увидеть, как гаснут глаза умирающего создания, как уходит из тела жизнь, а кровь сочится словно вода, окрашивая алым каждый разрез… Со свойственной ему решительностью Родрик пробрался в замковую кухню, украл ножик для фруктов и изловил кошку, живущую на кухне на правах охотницы и защитницы от мышей…
Кошка боролась за жизнь еще яростнее, чем щенок, но Рик был непреклонен. И глядя в глаза умирающему животному, он искал ответ, что ж е сейчас уходит из израненного тельца, что сейчас видят устремленные в никуда глаза? Не найдя ответа, на следующий день принц украл щенка из псарни, но еще одна смерть не раскрыла тайн… Рик был в отчаянии – он не мог спать, не мог сосредоточится ни на чем, и даже на уроке землеведения лишь рассеяно пожимал плечами в ответ на вопросы обучителя. И вот сейчас он спешил к смертном одру матери, гадая, сумеет ли он заглянуть в глаза умирающей… Но в тот день мальчику не  суждено было дойти до материнских покоев. Уже на втором этаже донжона внимание Рикарда привлекла дверь, из которой осторожно выскользнула служанка. Девушка явно спешила, но хотела произвести как можно меньше шума. Невидимый в тени коридора, Рик замер… что в этой комнате? Он не помнил, чтобы был здесь когда-то, но она вызывала странные, полузабытые воспоминания… Мальчик дождался, когда стихнет шелест шагов служанки, и проскользнул внутрь.
В небольшом помещении, все стены которого были обиты коврами так тщательно, что нигде не было и следа стыков – лишь плавно перетекающий по всем стенам и полу рисунок,  стояла детская кроватка, стул и небольшой столик, заставленный всякими мелочами. В кроватке глубоким сном спал младенец. Мальчик подошел поближе и с любопытством уставился на рюшечный «сверток». «Надо же, какой маленький… И я лежал здесь, когда был таким же, наверное… Значит, это мой братик?! Ух-ты….» Рик осторожно прикоснулся младенцу, и, сам не понимая, что делает, развернул пеленки. Ребенок проснулся, заплакал,…  слушая громкий детский крик, принц понял, что должен делать, к чему он готовился эти три дня! Он должен узнать все тайны смерти, должен понять, увидеть, почувствовать сокрытое… Обязательно…
Взгляд Рика остекленел, побледневшее лицо приобрело упрямое и, в то же время, жаждущее выражение. Словно в забытьи юный принц достал нож и провел первую алую черту на нежной коже младенца. Следом - вторую, третью… Ковры, защищавшие детскую от шума, заглушали и отчаянный вопль, постепенно переходящий в хрип, едва слышный даже в самой комнате…
Рик не услышал ни шагов людей, спешащих к комнате, ни почти беззвучно открывшейся двери, и из сладкого, дурманящего транса его вырвал лишь сильный удар, отбросивший мальчика от залитой кровью колыбели. Первое, что почувствовал принц. были не страх, не удивление, а сожаление, ярость и раздражение: ведь еще немного – и он бы увидел, понял.… Чьи-то сильные руки оторвали Рика от пола и мальчик увидел прямо перед собой перекошенное нечеловеческой яростью лицо отца. Миг принц ощущал себя древесным листом, попавшим в лапы урагана, но Властитель с силой отбросил его в сторону, прямо на столик и рванулся к колыбели. Удар был страшен – Рик почувствовал, как амулет на груди полыхнул огнем, но тут же сделался просто горячим. Было трудно дышать, по голове сзади текло что-то влажное, в ушах шумело… Словно во сне он наблюдал, как отец, со спутниками (а это были Родрик, Грегор, покинувшая детскую служанка и пара стражников) столпились возле колыбели. Родрик вскинул руки, словно провозглашая победу, но на его искаженном от усилий лице не было ни торжества, ни обычной величественности – лишь сосредоточенность. Но вот он расслабился и отрицательно покачал головой. Властитель рухнул на колени и первое, что проникло в сознание Рика сквозь шум в ушах, был отдаленный, едва слышный, гул колокола, доносящийся сквозь распахнутую дверь, и отцовские рыдания. Мальчик попытался встать на ноги, но пол покачнулся, в глазах двоилось,… он рухнул обратно на осколки, в которые превратились все безделушки, стоявшие на столике. Властитель медленно поднялся с колен и, тяжело ступая, подошел к распростертому сыну.
(продолжение следует)