Моя царица, начало Опции

[Лоринга]

Уроки Ринека

Время близилось к полудню, солнце стояло высоко в небе, и листва зеленела на деревьях. Ничего удивительного не было в том, что Ринеку поскорее хотелось туда, на волю, где пели птицы и журчали ручьи. А вместо этого он сидит в маленькой темной комнатушке с низким потолком и делает вид, что смотрит в книгу и слушает мага-наставника. Хорошо, что сегодня занятия кончатся раньше: учителя срочно вызывают на заседание какого-то дико важного Союза Чародеев... Ринек уже предчувствовал, как повеселится с друзьями, которых очень давно не видел.
Уроки истории далеко не всегда занимали его: практиковаться в магии было куда увлекательнее, но наставник Ринека историю любил и порой когда начинал говорить, то не мог остановиться. Так занесло его и в этот раз.
Мальчик послушно листал страницы учебника, слушая вполуха. Внезапно взгляд его упал на огромную, занимающую большую часть листа картину. На ней изображена была великолепная скульптура - звезда с четырьмя лучами. На южном луче пристроилась странная, но очень красивая длинноногая птица с печальными глазами. На северном стоял оскалившийся волк. На западном - дикий конь с развевающейся гривой и наклоненной, словно перед атакой, головой. Восточный луч обвивал змей с тремя шипами на голове, которые при наличии фантазии можно было принять за корону.
- Что это? - спросил Ринек.
Наставник насупился: мальчишка перебил его на самом интересном месте. Подойдя к Ринеку, он взглянул в лежащую перед мальчиком книгу.
- Это могила Четырех Владык.
- Кого?
- Существ, что правили нашим миром многие столетия.
- А разве миром не правят цари наших государств?
- Так-то оно так, да только от людей далеко не все зависит. Они смертны, а Владыки смертными не были.
- Тогда как же они угодили в могилу? И что это вообще за существа такие?
- Магические создания, наделенные властью над природой и себе подобными. Например, Повелитель Волков Сигурд, Владыка Севера, повелевает льдом и ветром. Алаян, Королева Птиц, Владычица солнечных морей и плодородных земель Юга, повелевает стихией воды и воздуха. Рено, Вождь Мустангов, Владыка бескрайних западных степей и лесных угодий, обладает властью над огненной стихией. А самый сильный из них - Наргес, Царь Змей, хозяин восточных пустынь и влажных тропических лесов. Песчаные бури, засухи, нашествие ядовитых гадов - проявления его гнева.
Теперь я отвечу на вопрос, который ты задал первым. Владык нельзя убить, но можно изгнать их души из этого мира. Это и случилось двадцать лет тому назад, когда они разгневались на людей и решили изничтожить большую их часть. Тогда против них вышли четверо величайших магов времени: Исфер Мийориар, Саад Эрмедж, Альмира Бесмилле и Антаго Саввер. Альмира была самой молодой из магов, остальные заканчивали уже свой жизненный путь. Они отдали свою силу Альмире, и она смогла одолеть Владык. Госпожа Бесмилле, кстати, жива до сих пор и в ближайшее время покидать сей бренный мир не собирается.
"Именем бескрайних просторов солнечного Юга..." - начал вслух зачитывать Ринек.
Маг изменился в лице и, не особенно церемонясь, дал ученику подзатыльник и вырвал книгу из его рук.
- Ишь чего удумал - вслух заклинания читать, - хмыкнул он. - Хорошо хоть ты сопляк, кишка тонка, а если бы кто из взрослых магов об этом заклятии узнал?
- А что в нем такого? - обиженно вспыхнул мальчик, потирая затылок.
- Это заклинание призыва Владык обратно в мир.
- И о нем никто не знает?
- Никто, кроме меня да моего наставника, но того нет уже на свете... Ладно, парень, отдыхай, мне нужно срочно уехать. Оставляю дом на тебя.
Заперев книгу в шкафу и снабдив этот самый шкаф парочкой заклинаний для надежности, маг вышел во двор, и Ринек увидел через окно, как мягко тронулась его карета без кучера и лошадей.
Свобода.
Ринек бросился в деревню, чтобы позвать друзей в опустевший, наконец, дом. Друзей у него было немного: вечно лохматый и вечно побитый драчун Ленко из многодетной семьи да маленькая светловолосая Эля, любящая представлять себя сказочной царевной. С остальными деревенскими детьми у ученика мага было слишком мало общего.
Пригласив гостей, Ринек, как хлебосольный хозяин, позаботился об угощении, достав из кладовой несколько банок варенья. Варенье умяли в один присест, так что хозяину пришлось сбегать в кладовку за медом. Наставник убьет его, когда вернется... Хотя, может, и не убьет. Он ведь понимает, что Ринек давно не был с друзьями.
После обильного угощения дети не потеряли резвости, поэтому очень скоро дом огласился их криками и смехом. И как три человека способны создавать такой шум, думал Ринек, гоняясь по всем этажам за Ленко и подвывая, как подбитый волк. В мозгу живо нарисовался образ Сигурда, Повелителя Волков, и мальчик внезапно остановился.
- Выдохся? - ехидно прошипел Ленко.
- Просто у меня есть кое-что поинтереснее догонялок.
- Что, например?
- Пойдем, покажу.
Защитные заклинания наставника не были для него проблемой: Ринек неоднократно пробирался в запрещенную секцию библиотеки. Не подвели его навыки и на этот раз. Через пятнадцать минут трое детей склонились над изображением могилы Четырех Владык.
- Мне о них мама рассказывала, когда я помладше была. Она много о Владыках знает. Ведь они еще хозяйничали здесь, когда она жила.
- А мне дядя рассказывал. Ему десять лет было, когда соседнюю деревню уничтожил Вождь Мустангов.
Ринеку стало обидно, что друзья, оказывается, знают эту давнюю историю, а он, ученик мага, только сегодня ее услышал. Пытаясь доказать, что он ничем не хуже друзей, мальчик заявил:
- А мне учитель тоже много чего рассказывал. Он даже заклинание записал, которое Владык может обратно в мир призвать.
- Правда? - Глаза Ленко загорелись.
- Клянусь. Вот оно.
- Ух, ты, длинное какое... Можешь прочесть?
- Да ну, - передернула плечами Эля, - страшно.
- Ничего не страшно, дурында, - махнул рукой Ленко. - Читай, Ринек.
- Я, пожалуй, согласен с Элей. Учитель велел не произносить его вслух, - не очень уверенно сказал Ринек.
- Боишься? - Ленко недобро сощурился.
- С чего ты взял?
- Тогда чего не читаешь? Ничего же не будет - ты ведь ученик, а не взрослый маг.
- Все равно...
- Значит, боишься, - вынес вердикт Ленко. - Все с тобой ясно.
- А вот и нет. - Ринек схватил книгу, прокашлялся. - "Именем бескрайних морских просторов солнечного Юга..."
Заклинание оказалось длиннее, чем он ожидал: на лист. Краснея от напряжения, Ринек прочел его с выражением три раза. Во время чтения Эля испуганно обнимала себя руками за плечи, а Ленко выжидающе, практически не мигая, смотрел на друга. И когда тот в третий раз произнес: "... пусть явятся", хлопнул его по плечу и сказал с дружеской усмешкой:
- Вот видишь, ничего не произошло. А ты боялся.
Ринек хмыкнул и пошел возвращать книгу на место. Когда, промучившись полчаса с восстановлением защитных заклятий, он вернулся в комнату, Эля погладила себя по раздувшемуся животу и довольно икнула, глазами указав на опустевший кувшин меда. Все, теперь учитель его точно убьет.




Заложница

Солнце жгло спины и головы, капли пота градом катились по щекам, испаряясь, казалось, еще в воздухе. Пить хотелось ужасно, но еще больше хотелось лечь прямо на раскаленный песок под этим безжалостным солнцем и никогда больше не подниматься. Голос разума из последних сил твердил, что это глупо и недальновидно, что нужно идти вперед, ведь крушение воздушного корабля случается раз в сто лет, значит, в следующий век никто не окажется на месте Виэйна и его дочери, вынужденных блуждать по Золотой пустыне. Утешало это слабо.
Когда на горизонте замаячило высокое строение, Виэйн лишь устало усмехнулся. Тринадцатый мираж за сорок минут...
- Папа, - Сарра подала голос, - там вдалеке дом.
Интересно, могут двое людей видеть один и тот же мираж? Ничего, сейчас узнаем, дом как раз в той стороне, куда они направляются.
Отец и дочь подходили все ближе, но дом не исчезал. Виэйн взял Сарру за руку и прибавил шагу. Еще немного пройти...
- Настоящий! - ахнула девушка, когда они вошли в высокие незапертые двери.
Внутри было светло и прохладно. Мраморный пол устилали пушистые восточные ковры, расшитые ярким орнаментом. Ковры висели также кое-где на стенах. В нишах стояли огромные вазы с причудливыми узорами или статуи, невероятно искусно сделанные: казалось, люди в нишах были живыми, всего лишь на миг прервавшими движение.
Дворец был абсолютно пуст. Виэйн и Сарра ходили по комнатам, ища хозяина, пока, наконец, не добрели до небольшой столовой. На низком столе стояли кувшины с соками и вином, на блюдах лежали фрукты и восточные сладости, тонкие кусочки мяса и ломтики хлеба. Виэйн и Сарра были хорошо воспитаны и в других обстоятельствах хотя бы попросили разрешения сесть за стол, но спрашивать было некого, а два с половиной дня в пустыне давали о себе знать. Отец и дочь сели к столу. Виэйн взял хрустальную чашу, налил в нее сока из кувшина и отпил немного. Прислушался к ощущениям. Ничего. Вроде не отравлено.
- Можно пить, - кивнул он дочери.
Воспитанное общество ужаснулось бы их неумеренности, но у путников было оправдание. Поднявшись из-за стола, Виэйн обернулся к двери и поклонился невидимому хозяину дома.
- Благодарю тебя, добрый хозяин, за угощение.
- Не спеши называть меня добрым, человек.
Виэйн обернулся. Первым, что он увидел, были остекленевшие глаза дочери, ее рука, поднятая к лицу в инстинктивной попытке защититься и так и оставшаяся в этом положении. Рядом с окаменевшей девушкой, положив руку ей на плечо, стоял молодой красивый мужчина в свободном восточном халате. Его темные длинные волосы, идеально прямые, сбегали за спину. А глаза его, черные миндалевидные глаза, казалось, тянули из Виэйна волю.
- Кто... ты... - выдавил Виэйн, борясь с желанием пасть ниц перед этим страшным человеком... впрочем, почему человеком...
- Наргес, Царь Змей. И не делай вид, будто не помнишь меня.
- Ты же мертв.
- Меня нельзя убить, человек.
Виэйн обессиленно опустился на ковер.
- Чего ты хочешь?
Наргес сощурился, оценивающе глядя на него, заетм погладил плечо каменной Сарры.
- Ты ведь ее брат, так?.. - задумчиво произнес он.
- Я ее отец.
- Я говорю об Альмире Бесмилле. Ты ее младший брат.
- Так. - Виэйн сглотнул.
- Приведи ее ко мне. Сюда.
- Зачем тебе? - Виэйн произнес эти слова и внутренне сжался, ожидая гнева Наргеса.
- А вот это уже мое дело, человек. - Царь Змей отвернулся, затем вздохнул, - поговорить с ней хочу...
Виэйн молчал, глядя на статую Сарры. Только ради нее...
- Приведешь сестру ко мне - я отпущу твою дочь и дам тебе золота, сколько захочешь. Если же нет, эта милая девушка станет одним из украшений моего дворца.
Виэйн похолодел. Вот, значит, откуда здесь такие живые статуи...
- Ты согласен, человек?
- А как... я найду дорогу домой?
- Сейчас.
Наргес перебросил волосы через плечо и распустил их. На ладони его оказался золотой зажим в виде змеи. Владыка Востока шепнул ей что-то, и зажим начал расти, пока не превратился в полутораметровую кобру, обвившего руку хозяина.
- Она проведет тебя до ближайшего поселения, а там тебе помогут выбраться из моих владений.
Наргес негромко зашипел, и кобра соскользнула с его руки на пол. Виэйн непроизвольно отскочил, когда она проползла у его ног. Царь Змей усмехнулся.
- Возьми еды в дорогу, человек, и ступай.
- А ты... не обманешь меня? не убьешь мою дочь до этого?
- Не обману. Девушка будет в безопасности. Ступай.


Дом Альмиры встретил Виэйна величественной, царственно-прохладной красотой. Небольшой, но внушительный замок с башнями и высокими воротами. Хорошо хоть ни рвов, ни мостов, иначе вообще было бы не подобраться. А ведь когда-то живущая здесь женщина учила его ходить и говорить, сажала на колени и дергала за волосы, а когда они стали постарше, любила топить в речке. Куда подевались те времена? Виэйн давно уже не разговаривал с сестрой. О чем? Он обычный человек, она - великая колдунья, народная героиня, спасшая в свое время много невинных жизней от гнева Четырех Владык. Он вспомнил свою встречу с Наргесом и поморщился от отвращения к себе и осознания собственного бессилия. Но делать было нечего. Решительным шагом Виэйн подошел к воротам и три раза ударил в них колотушкой. В одной из створок открылось небольшое окошечко на высоте человеческого роста, и прищуренные глаза привратника уставились на пришедшего.
- Ты кто такой?
- Виэйн Бесмилле, брат твоей хозяйки.
- Так я тебе и поверил, - осклабился привратник. - Нет у хозяйки братьев.
- Это она тебе сказала?
- Кто ж еще. Так что проваливай отсюда поживее.
Вот, значит, как. Альмира, оказывается, уже не сестра ему... В другое время Виэйн бы плюнул и ушел, но теперь он рисковал слишком многим.
- Слушай, ты, - сказал он привратнику, собирающемуся уже закрыть окошко, - мне нужно срочно видеть Альмиру. У меня к ней дело, касающееся Наргеса, Владыки Востока.
Страж заколебался, но затем, видимо, придя к какому-то выводу, заявил:
- Катился бы ты отсюда, дядя, подобру-поздорову. Владыки Востока больше нет, и остальных Владык тоже. Теперь они представляют интерес разве что для историков, поэтому...
- Что у тебя ко мне за дело? - раздался мелодичный голос, и ворота открылись, впуская Виэйна.
Сестра стояла перед ним, такая же молодая, как и тридцать лет назад. Альмире было пятьдесят шесть, но, если судить по внешности, дать ей можно было не больше двадцати пяти. Чародейки живут дольше и дольше сохраняют молодость. Альмира была одета в длинное платье из бордового атласа, открывающее плечи и прелестную ложбинку между грудями. Куда подевалась милая крестьянская девушка в скромном наряде, с длинной косой и венком из луговых цветов на голове?
Они стояли друг напротив друга, неловко улыбаясь, не решаясь начать разговор. Наконец, Альмира вспомнила об обязанностях хозяйки и пригласила брата в дом. Виэйн шел за ней по длинным коридорам, но смотрел больше не по сторонам, а на сестру. Вьющиеся светлые пряди волос закрывали ее спину. Но раньше девушка носила косу или прятала волосы под платок, и только одно существо во всем мире могло прикасаться к разметавшимся, бегущим по плечам прядям, вдыхать их запах, ворошить раздвоенным языком...
- Как у тебя дела? - Альмира жестом указала Виэйну на стул, а сама встала у окна. Из ее кабинета открывался вид на лес, и чародейка любила его.
- Все хорошо, - натянуто улыбнулся Виэйн. - Свой дом, жена, дочь, хозяйство.
- А как племянница? - Губы Альмиры тронула улыбка, но тоже какая-то вымученная.
- Вся в меня. Бой-девка. Замуж думал отдать, да только...
- Что только?
Виэйн посмотрел в глаза сестры и решил идти напролом.
- Посватался к ней один из жителей деревни, что возле Золотой пустыни. Хороший вроде парень, да и она им как бы довольна. Вот у него и осталась. Хочет, чтобы ты на свадьбу приехала. Она же в глаза тебя, родную тетку, не видела, только слышала о твоих подвигах...
- Ты вроде бы говорил, что твое дело касается Наргеса?
- Я сказал так, чтобы ты меня впустила.
- А...
Повисло молчание. Легкий ветерок из окна ворошил светлые волосы женщины. Глаза ее, пустые и грустные, глядели на горизонт.
- Хорошо, я поеду, - сказала она наконец. - Посмотрю на племянницу, пожелаю ей счастья.
Виэйн не знал, поверила она ему или нет, но внутренне он облегченно выдохнул. Торжествовать победу было пока рано, и, чтобы не выдать волнения, он принялся говорить о деталях проведения несуществующей свадьбы.




Сделка

Я завтра умру. Все мы завтра умрем. Противник превосходит нас числом и умением. Командир приказывает стоять до конца. Ясно, что завтрашний бой не переживет ни один из нас.
Такие примерно мысли посещали Ирдаша Бесмилле, когда он с остальными солдатами, имевшими сомнительное счастье выжить в затянувшемся сражении с одним из восточных кланов, сидел в наполовину пустом лагере. Командир вспоминался с ненавистью, но с еще большей ненавистью вспоминались его слова: "Мы будем сражаться до конца, чьим бы этот конец ни был". С неприязнью вспоминались боевые товарищи, смирившиеся со своей участью и уверенные, что бежать все равно некуда. Оно и верно: в пустыне особенно не побегаешь, но на что только не идут люди, которым хочется жить. А жить Ирдашу хотелось. Дома у него жена, дети, хозяйство. А он, оторванный от родной земли безжалостным рекрутским набором, вынужден печься под здешним солнцем.
Ирдаш был крестьянином, практичным и расчетливым. Он никогда не пропускал мимо ушей нужные ему сведения, благо на память не жаловался. И у него был один безумный план побега. То, что он дезертирует, пугало его меньше всего. О предательстве никто не узнает, а жизнь его принесет пользы больше, чем геройская смерть.
На закате, когда обреченный отряд забылся в пьяной оргии, Ирдаш собрал  пожитки, потихоньку выскользнул из лагеря и пошел в пустыню. Он шел, пока палатки окончательно не скрылись из виду. Огляделся вокруг. Ни единой живой души. Небеса, как тосковал он сейчас по родной деревне!
Достав из рукава нож, Ирдаш сжал зубы и полоснул руку у локтя. Тонкий ручеек крови пролился с лезвия ножа. Теперь заклинание:

Солнце в небе над пустыней:
В воздух луч, а кровь - в песок.
Ты явись мне, царь змеиный,
Как явился мне Восток.

Долгое время ничего не происходило, и Ирдаш успел напридумывать себе всяких ужасов, по сравнению с которыми смерть в завтрашнем бою начала казаться просто-таки верхом блаженства.
- Зачем звал?
Окровавленный песок брызнул в разные стороны перед Ирдашем, расчищая дорогу молодому темноволосому мужчине. Одного только взгляда в его глаза хватило, чтобы сообразительный крестьянин понял, кто перед ним, и пал ниц.
- Поднимись, человек. Мои глаза не убьют тебя, пока я в этом теле.
Ирдаш спешно поднялся, отряхивая штаны и рубаху. Царь Змей смотрел вполне миролюбиво, вот только глаза его... Ну, хоть не убил, и на том спасибо.
- Не за что, - отозвался Наргес. - Так зачем звал?
- Помощь нужна, - едва слышно произнес Ирдаш.
- Ну, так говори, я слушаю. - Царь Змей скрестил руки на груди, внимательно изучая своего собеседника - тому приходилось постоянно прятать глаза.
- Помоги мне выбраться из пустыни так, чтобы меня никто не заметил. А взамен я... хочешь, дочку свою отдам? Ей, правда, шесть годков всего, но уже сейчас ясно, что красавицей вырастет. Вот войдет в возраст невестинский, я ее тут же - тебе. Согласен?
Наргес перехватил взгляд Ирадаша, и губы его искривила неприятная усмешка.
- Согласен.
Совсем осмелев, Ирдаш произнес заискивающе:
- Мне бы еще золота... У тебя ведь его много, говорят.
- Будет девушка - будет золото. - С этими словами змеиный царь исчез в лучах почти зашедшего солнца.
На песок перед Ирдашем шлепнулась кобра, быстро скользнувшая в сторону. Ободренный Ирдаш последовал за ней.



Шесть лет Альмире

Что может быть радостнее возвращения отца из далекого и, казалось бы, смертельного похода? Вся семья высыпала встречать Ирдаша. Жена и четверо детей крутились вокруг него, причитая, обнимая, расспрашивая. Ирдаш казался счастливым. Создавалось впечатление, что ему не верится в возвращение к родному дому. Альмира была самой счастливой девочкой на свете в этот день. Любимица отца, единственная дочь в семье, она очень переживала, когда его забрали. Лишь легковерное детское сердечко позволило ей это перенести. Раз мама сказала, что отец вернется, значит, вернется. Оставалось только ждать. И Альмира дождалась.
- Я привез тебе гостинец, - сказал Ирдаш, когда жена ушла в дом готовить праздничный ужин, а сыновья умчались на речку рассказать о чудесном возвращении папы.
- Какой? - Девочка поерзала у отца на коленях.
- Держи. - На ладонь ей легло миниатюрное кольцо в виде свернувшейся змейки, обвившей своим телом ярко-алый рубин.
Альмира поднесла перстень к глазам. Змейка бросила на нее испытующий взгляд. Она казалась живой. Ее глаза, ярко-желтые, сияли совсем как настоящие. Девочка зачарованно любовалась перстнем, купающимся в свете солнечных лучей. Разумеется, она не заметила, как напряглось лицо отца.
- Нравится? - спросил Ирдаш негромко.
- Очень, - покивала Альмира, не отрывая глаз от перстня.
Она не могла этого видеть, но ей показалось, что отец облегченно вздохнул.
Вскоре появились братья, и девочка соскользнула с папиных колен, направившись в дом помогать маме накрывать на стол.
За ужином Ирдаш рассказывал о том, что происходило с ним во время службы. Мальчишки были в восторге (еще бы, довелось от очевидца о настоящих сражениях услышать!), жена то и дело в ужасе прижимала ладони ко рту, а Альмира смотрела на подарок отца, слушая одним ухом, и воображение ее рисовало бескрайние песчаные просторы Золотой пустыни, безоблачное небо ярко-голубого цвета, белое солнце. И - покой, вечный неколебимый покой.
Этой ночью ей приснился чудесный сон. Огромный черный змей с четырьмя шипами на голове и глазами цвета расплавленного золота баюкал ее в своих кольцах, нежно вороша раздвоенным языком ее волосы. Альмире было так хорошо, так тепло и приятно, что не хотелось ни говорить, ни думать, просто смотреть и смотреть в эти чудные, ласковые золотые глаза - и это было бы счастьем. За весь сон никто из них так и не произнес ни слова. Они просто смотрели друг на друга, пока окрик мамы: "Альмира, пора идти за водой!" не вырвал девочку из этого прекрасного сна. И, прежде чем окончательно проснуться, Альмира спросила тающего в вязкой дымке утреннего пробуждения змея:
- Как твое имя?
- Я Наргес, змеиный царь. 




Семь лет Альмире

Венки плыли по воде. Самые разные, всех возможных цветов венки, сплетенные умелыми руками молодой невесты или неловкими детскими пальчиками, плыли по воде. Альмира с подружками специально упросили родителей отпустить их в эту ночь погулять подольше, потому что им хотелось, как и подросшим девушкам, плести венки и пускать по реке в надежде, что какой-нибудь из них выловит суженый. Разумеется, для детей это была всего лишь игра. Девочки увлеченно сплетали цветы и травы, делясь друг с другом, кому они пошлют свои творения.
- Ты плыви, мой венок, далеко на Восток, где тропический лес, где всесильный Наргес, к берегам приплыви, расскажи о любви, - пропела Альмира, отпуская неловко, но старательно сплетенный венок на воду.
- Глупая, - улыбнулась сидевшая рядом старшая девушка. - До владений змеиного царя тысячи миль, а наша земля - вотчина Рено, Вождя Мустангов.
- Ну, так может, Рено передаст мой венок Наргесу, - с восхитительной наивностью предположила Альмира, глядя как уплывает вдаль творение ее рук.
Ей пора было возвращаться домой, хотя, видит небо, ей хотелось еще посидеть на берегу, посмотреть на игры, которые в эту ночь устраивала старшая молодежь, хотелось попеть песни, поплясать, даже, возможно, прыгнуть с кем-нибудь через костер, но было уже очень темно, и мама наверняка начала волноваться. Альмира поднялась, оправила платьице и заспешила домой.
Однако не дошла она до дома, как внимание ее привлекла группа деревенских мальчишек, собравшихся возле одного из костров и сующего в огонь толстую ветку, а затем сразу отдергивающих ее. Девочка подошла поближе, чтобы увидеть, чем же они занимаются. Растревоженная гадюка испуганно и зло шипела, когда мальчишки подносили близко к огню ветку, вокруг которой она обвилась. А их это, похоже, забавляло.
- А ну прекратите! - крикнула Альмира, удивившись собственной смелости.
Мальчишки недоуменно оглянулись на нее.
- Алька, ты чего? - не понял один.
- Что вы делаете! - Девочка решительным шагом подошла к одному из компании и попыталась выдернуть ветку со змеей у него из рук. Как и следовало ожидать, ничего у нее не получилось, только гадюка злобно зашипела на девочку, когда та протянула руку, чтобы снять ее.
- Осторожно, дурында, укусит! - завопил пацаненок, который держал ветку.
- Отпустите ее! - крикнула Альмира, снова хватаясь за ветку.
Кто-то схватил девочку сзади и попытался оттащить, но она еще крепче вцепилась в ветку, из глаз брызнули слезы.
- Совсем дурная, это же ядовитая змея, за ее убийство все прошлые грехи прощаются, - пыхтя от натуги, проговорил тот, кто тянул ветку, ибо уже не справлялся с изо всех сил тянущей в свою сторону Альмирой.
- Неправда! - выкрикнула девочка сквозь слезы. - Это глупое поверье!
Неизвестно, чем закончился бы этот поединок, если бы гадюке все это не надоело и она не сползла на землю по ноге Альмиры. Парни в страхе отшатнулись от поспешно уползающей змеи, напуганной не меньше них. Альмира тоже замерла. Когда же гадюка скрылась в траве, на девочку посыпался град упреков.
- Из-за тебя мы ее упустили!
- Ядовитых гадов бить надо при первой возможности!
- Она ж ужалить тебя могла, колода бестолковая!
- Тогда вы - жестокие бесчеловечные изверги, вот! - обиженно заявила Альмира, размазывая по лицу злые слезы.
Она шла домой, вытирая мокрые щеки и облизывая соленые губы, сжимая кулаки. У дома, догадавшись, что родители ее будут расстроены и обескуражены, увидев ее в таком состоянии, девочка наскоро привела себя в порядок.


На землю опустилась ночь, темная, звездная, лунная. Под светом звезд и луны, гладь реки серебрилась и переливалась. Красивый, атлетически сложенный молодой мужчина с русыми кудрями до плеч стоял на поросшем травой пляже, вдыхая ночной воздух, напоенный ароматами любви и свободы. У  крестьянских девушек в эту ночь принято было плести венки и пускать их по воде навстречу своему суженому. Вот и он пришел к этому берегу. Ни один венок сюда не доплывет, а если и доплывет, то по ошибке, потому как влюбленные в него человеческие женщины обычно предпочитали показывать свою любовь несколько иначе. Значит, именно сюда должен приплыть венок той самой девочки, что по-детски влюблена во Владыку Востока. Мужчина вздохнул и уселся на прохладную траву, запрокинув голову и глядя в небо. Небеса, как хорошо... Ветер, вода, луна, свобода. Это был его любимый берег, где он отдыхал от бешеных гонок времени, текущего с каждым годом все быстрее, где успокаивал свою мятежную душу. Это было место, от которого он подпитывался силами, как магическими, так и душевными. Здесь никто не смел бывать, на много миль вокруг простирались не обжитые людьми пространства - то, что он по праву мог называть своим, что не приходилось ни с кем делить. Он всегда был здесь один, и это было исцеляющее одиночество. Только он, небо и вода.
На водной поверхности робко, словно догадываясь, что ему не положено здесь находиться, появился неумело сплетенный венок из луговых цветов, медленно и неуверенно плывущий в его сторону. Чуть покачавшись на легких волнах, венок пристал к поросшему травой берегу.
Рено, Вождь Мустангов, поднялся, спустился по откосу и, ступив в воду, подобрал венок.

Сообщение отредактировал Лоринга - 25.11.2010, 16:34

[Лоринга]

Первые дни

Проснувшись утром, Альмира не обнаружила рядом с собой Наргеса, и ей начало уже казаться, что все, произошедшее вчера, было лишь сном, что она вышла замуж за Холиша и сейчас просыпается в его доме. Но эти мысли ушли сразу же, стоило Альмире оглядеться. На избу Холиша интерьер восточного дворца мало походил. Значит, не сон… Девушка томно потянулась, и присела на постели. Острая боль между бедер заставила ее поморщиться, но одновременно, вспомнив о прошедшей ночи, Альмира улыбнулась. Интересно, подумалось ей, почему он всегда называет ее чужим именем… что значит это «Саярадж»?
Дверь в спальню тихонько приотворилась, и вошел Наргес.
- Доброе утро, милая.
Девушка слегка порозовела. Змеиный царь присел на край ее кровати и протянул ей небольшой цветок на ладони. У цветка не было стебля, и весь он казался золотым, будто сотканным из солнечного света. Альмира осторожно потрогала кончиками пальцев это чудо, не решаясь взять.
- Это Альминеш, по-вашему, солнечный цветок, - пояснил Наргес. – Наклонись ко мне.
Альмира послушно наклонилась, и змеиный царь закрепил Альминеш у нее в волосах.
- Я хотел подарить его тебе в день нашей свадьбы, но не успел. Его можно сорвать только раз в полгода на рассвете. Считай это свадебным подарком.
Девушка почувствовала, как по голове разливается тепло, идущее от цветка.
- Он будет согревать тебя в самые суровые зимы, если ты окажешься от меня далеко, если некому будет поддержать и обогреть тебя… - Змеиный царь приподнял двумя пальцами ее подбородок и нежно поцеловал в губы.
- Хм… спасибо… - Альмира была растрогана и украдкой вытерла слезы, навернувшиеся на глаза. Наргес, довольный произведенным эффектом, погладил ее волосы и поднялся с кровати.
- Сегодня, Саярадж, я покажу тебе дворец.
- Наргес…
- Да?
- Почему ты называешь меня Саярадж?
Змеиный царь как-то странно посмотрел на нее, затем улыбнулся.
- С данаянского языка это переводится как «моя царица».
Альмира ощутила заливающий щеки румянец удовольствия.


Осмотр дворца занял весь день, да и то Альмира не была уверена, что Наргес показал ей все. Возможно, не успел, возможно, не счел нужным. К тому же, осмотр затягивался из-за лирических отступлений, во время которых супруги больше занимались друг другом, чем собственно дворцом. Под конец дня девушка чувствовала себя довольной и уставшей, так что Наргес милостиво позволил ей уснуть, как только они добрались до спальни. Сам он сидел рядом, пока дыхание Альмиры не стало медленным и ровным, затем обернулся огромным змеем и покинул дворец.


Ощущение непередаваемого счастья было первым, что почувствовала Альмира, пробудившись. Солнечные лучи лились в ее спальню через широкое окно, и девушка нежилась в их тепле, подставляя золотистому свету горячее после сна тело. Ей хотелось, чтобы и Наргес был рядом, потому что, когда ты счастлив, хочется делиться этим с близкими, но змеиного царя снова не было. Что ж, возможно, ей придется привыкнуть, что просыпаться возле него не удастся. Девушка выползла из постели, оделась и решила самостоятельно обследовать нижние этажи дворца, которые Наргес ей не показал, но на которые ужасно хотелось заглянуть. Она и в детстве была очень любопытной и из-за этого непослушной, а теперь, когда родители ей больше не указ, а Наргес вряд ли узнает о том, что она решила, Альмира не чувствовала страха. Даже если узнает, она улыбнется ему вот так (девушка порепетировала перед зеркалом), прижмется все телом, обовьет руками за шею, и все будут рады и довольны.
Поэтому, наведавшись в столовую (слуг во дворце не было, но сам дворец выполнял любое желание хозяев), девушка сбежала по лестнице в подземелья. Теперь начнется настоящее исследование…
Альмира едва не застонала, когда увидела, что вход в подземелье закрывают тяжелые ворота, наверняка запертые с помощью магии. Девушка уже хотела идти обратно, как внезапно в голову ей пришла мысль: если дворец выполняет все ее желания, то чем должны отличаться эти ворота.
- Откройтесь, - приказала она.
Массивные створки, как-то нехорошо помедлив, распахнулись. Девушка сглотнула. Может, действительно не стоит… Нет, она уже открыла ворота, так к чему же теперь отступать. Наргес все равно ничего не узнает, он сейчас в далекой пустыне и навестит супругу нескоро.
Проход казался освещенным каким-то необычным, льющимся от стен светом, и это придало девушке смелости. Она храбро шагнула в тоннель, и тотчас же ворота за ее спиной бесшумно закрылись. Альмира поежилась. Ей нечего волноваться, она может открыть их в любую минуту по собственному желанию… Успокоив себя этими мыслями, девушка пошла дальше.
Коридор был весьма длинным, но прямым и разветвлений не имел, поэтому Альмире было легко идти, тем более что освещение делало дорогу значительно проще. Как говорится в сказках, долго ли коротко ли, а пришла Альмира в огромный круглый зал с десятками дверей, ведущих непонятно куда. Не то чтобы двери были все сплошь одинаковыми, нет, они были разного цвета, из разного материала, на большинстве были надписи, но читать девушка не умела, поэтому благополучно плюнула на таблички и выбрала самую красивую дверь: из массивного дубового ствола с вытисненной золотыми буквами надписью.
- Откройся.
Замок едва слышно щелкнул, и девушка, легонько толкнув дверь, вошла в просторную полутемную комнату, абсолютно лишенную мебели и окон. Рассеянный свет лился с потолка, падая на огромное ростовое зеркало в золотой оправе. Альмира оставила дверь открытой, и та, к счастью, закрываться не стала.
Девушка подошла к зеркалу и вгляделась в темную глубину. Пыли на стекле не было, словно кто-то постоянно приходил сюда и стирал ее. Не заметила Альмира также ни одной царапины, ни единой неровности, стекло было идеально гладким. Девушка долго смотрела на собственное отражение, пока ей не показалось, что оно начинает расплываться и подрагивать. Альмира заморгала, потрясла головой, но глаза упорно отказывались видеть то, что надлежало бы. Вместо собственного отражения, Альмира увидела себя на полянке, зеленой, покрытой цветами и травами. Она в свободном белом платье с вышивкой по подолу собирала цветы и сплетала венок. И таким красивым тот венок выходил – просто загляденье. Альмира зачарованно смотрела, как девушка в зеркале примерила венок, весьма мило смотревшийся на светло-русых волосах, и глянула в озеро увидеть отражение. Судя по улыбке, мелькнувшей на ее лице, увиденное пришлось ей по нраву.
Сзади к девушке в зеркале кто-то подошел и обнял ее за талию, поцеловал в шею. Так как отраженная была очень похожа на Альмиру, та подумала, что второй участник действа – Наргес, но это был не змеиный царь. Молодой красивый мужчина лет двадцати пяти с вьющимися черными кудрями до плеч, смуглый и черноглазый. Он был одет в крестьянскую рубашку и крестьянские же штаны, но и в таком наряде умудрялся выглядеть восхитительно. Впрочем, отрешенно подумала Альмира, этому красавцу подошел бы любой наряд.
Девушка в зеркале со смехом обернулась к мужчине, отвечая на его поцелуй. Они о чем-то говорили, но Альмира не разбирала слов.
Незнакомец снял с головы возлюбленной венок и бросил его в воду. Тот не поплыл и не застыл, покачиваясь, на воде, а тут же пошел ко дну. Девушка проводила его беспомощным взглядом, но мужчина не дал ей долго глядеть в воду, вновь властно обнял и развернул к себе. На этот раз красавица не успела даже слова сказать, как он прильнул к ее губам в длительном страстном поцелуе, и Альмира, не девушка в зеркале, а именно Альмира, ощутила, как у нее подкашиваются ноги от непонятных, мало изведанных прежде ощущений. Она невольно потрогала губы, чтобы убедиться, что с ними все в порядке. Все было в порядке.
Тем временем мужчина в зеркале бережно опустил свою слабо сопротивляющуюся любовницу на ковер из цветов. Альмира видела, как неуверенно девушка пытается отстранить его, но под конец сдается и выгибается в ласковых руках. И тут же новоявленная змеиная царица почувствовала нежное томление в груди. Она затуманенными глазами глядела на мужчину, в это время ласкающего белую грудь возлюбленной. Да что же с ней такое творится! Альмира ощутила, как все плывет перед глазами, она уже чувствовала на своей груди прикосновения ласковых рук, спиной ощущала прохладу травы, глаза ее были закрыты, ресницы дрожали, сквозь них пробивалось не тусклое освещение комнаты, а настоящий солнечный свет. Руки любовника скользнули к ее бедрам, и Альмира осознала, что сейчас она допустит его туда, куда до этого допустила только Наргеса, Воспоминание о Наргесе заставило ее открыть глаза. Солнечный свет больно резанул сетчатку, и Альмира зажмурилась снова. Только теперь она не лежала покорно под мужчиной, с благодарностью принимая его ласки, а пыталась вырваться из его рук, но они мягко и настойчиво удерживали ее на месте, пока его губы исследовали ее тело. Альмира сделала последнюю отчаянную попытку высвободиться, закричав во весь голос:
- НАРГЕС!!!
… Что-то с силой выдернуло ее из сладкого забытья, девушка оказалась вжатой в холодную чешую. Альмира уцепилась за шипы «царской диадемы» василиска очень вовремя: он начал двигаться, унося ее прочь от этого зеркала, от этой комнаты, от этого зала. Змей преодолел коридор в два раза быстрее, чем она на своих двоих, и прошипел воротам:
- Откройтесь.
Услышав приказ хозяина, тяжелые створки медлить не стали, как было в случае с Альмирой. Только здесь, на верхних ярусах дворца, змеиный царь отпустил девушку, склонив голову, чтобы она могла слезть с его загривка.
Альмира чувствовала себя виноватой, поэтому стояла перед ним, опустив очи долу и вырисовывая носком туфли замысловатые узоры на полу. Обернувшись человеком, Наргес скрестил руки на груди и произнес:
- А теперь скажи мне, Саярадж, зачем ты это сделала?
- Ну… мне стало интересно…
- Неужели нельзя было мне сказать? Или ты думаешь, что я не повел тебя на нижние этажи из-за плохой памяти?
- Нет, просто…
- Если хочешь пройти по ним, скажи мне, я буду сопровождать тебя, но одну не отпущу, пока ты настолько неопытна. Нет, лучше вообще запру ворота, чтобы никто, кроме меня не мог через них пройти. Если ты еще не поняла, Саярадж, то ты чудом не скормила душу инкубу.
Альмире было вдвойне стыдно оттого, что Наргес отчитывал ее не повышая голоса. «Всего пару дней тут, а уже успела его расстроить», - огорченно думала девушка.
- Отправляйся в комнату, Саярадж, - наконец устало махнул рукой Наргес.
Девушка вздрогнула как от удара и покорно пошла прочь. Владыка Востока проводил ее задумчивым взглядом, затем обернулся вновь огромным змеем и исчез среди песков пустыни.


Весь день Альмира не могла найти себе занятия. Не было сомнения, что Наргес наказал ее таким образом, лишив своего общества и своего расположения. Даже когда бралась Альмира за какое-то дело, отвлечься все равно не получалось: девушку грызла вина за собственный проступок.
Когда вечером к ней в комнату вошел Наргес, девушка бросилась ему на шею, шепча горячо:
- Прости меня, пожалуйста, мне так жаль, что я тебя огорчила…
- Я не сержусь, Саярадж, я давно уже простил тебя, - отвечал змеиный царь, обнимая ее. – Просто в тот момент мне подумалось: как же больно будет тебя потерять, не успев даже узнать супружеского счастья… Что с тобой, Саярадж? Ты плачешь?
Альмира уже ревела – громко, по-детски, уткнувшись в грудь Наргеса.
- Ну, ну… что ты?.. Все ведь хорошо, - шептал он, лаская кончиками пальцев встрепанные волосы.
- А если бы я там правда… того…
Наргес не ответил, нежно покачивая девушку в объятиях, как в змеином обличии, бывало, баюкал в кольцах.
- Ты ведь все понимаешь…
Она кивнула, прижимаясь к нему еще крепче.
- Я люблю тебя.
- Знаешь, Саярадж, пожалуй, я возьмусь учить тебя не только чтению и письму… Ты хотела бы обучаться магии?
- Магии? – вздрогнула девушка. – А это возможно? Вдруг у меня не окажется таланта?
- Это не беда. Конечно, будь ты одаренной, все получилось бы проще и быстрее, но и не наделенным магическим даром тоже дорога не закрыта. Ты должна уметь защитить себя от таких, как тот инкуб в зеркале.
- А зачем ты вообще держишь таких, как он?
- Для врагов, - коротко ответил Наргес. – Врага не всегда можно встретить во всеоружии, иногда приходится играть роль радушного хозяина, показывающего гостю красоты дома.
- А. – Альмира с умным видом покивала. – И когда ты собираешься начать мое обучение?
- С сегодняшнего вечера, - улыбнулся змеиный царь. – Я хочу проверить, настолько ли ты бесталанна, как говоришь.
- Совершенно бесталанна, - закивала Альмира.
- Не спеши с выводами, Саярадж. Еще ничего не доказано.
- Как ты хочешь это проверить? – Девушка с любопытством посмотрела на него.
- Мне доводилось присутствовать при испытаниях, когда ученика подвергали смертельной опасности. Если в нем пробуждалась магия, он выживал и продолжал обучение. Если нет – его хоронили.
- Ты не сделаешь этого… - Альмира слегка побледнела. Кто знает, что змеиному царю в голову придет.
- Разумеется, нет, странно, что тебе это пришло в голову. Есть гораздо менее опасный способ. Когда человек испытывает сильные чувства, все равно, страх это или радость, гнев или любовь, его скрытые качества проявляются. Мне показалось во время нашей первой ночи, что в тебе есть скрытый, задавленный неверием в себя, магический дар. Разумеется, я могу ошибаться, потому что тогда мне было не до этого, но все же склонен думать, что тебе есть на что надеяться. А сейчас… давай потанцуем, Саярадж.
- Ч-что?
- Дай мне руки… Вот так… не бойся, моя красавица, мне все равно, даже если ты не умеешь танцевать.
Наргес слегка кивнул, и откуда ни возьмись полилась негромкая музыка, тягучая и нежная, немного томная. Девушка вложила ладони в руки супруга, и он легко повел ее в танце, направляя едва ощутимыми прикосновениями. Их взгляды встретились, и больше Альмира не могла оторвать глаз. Уголки тонких губ Владыки приподнялись. Что он такого увидел в ее глазах, интересно? Но девушка не спрашивала. Не могла спросить, когда он вот так вот смотрел на нее.
Как-то незаметно для обоих танец перешел во взаимные ласки и поцелуи. Лицо Альмиры пылало от прикосновений горячих губ, в безотчетном порыве девушка прильнула к груди любимого, и услышала, как Наргес тихо рассмеялся.
- Теперь я чувствую, Саярадж.
- Что? – Она непонимающе подняла на него глаза.
- У тебя есть способности к магии, твоя сила не похожа на мою, она прохладная, как горный ручей… Вот здесь. – Его ладонь легла на ее левую грудь.
Альмира смутилась.
- Что ты хочешь сказать?
- Что завтра мы начнем занятия. А пока… не вижу смысла отрываться от начатого. – Он легонько погладил ее грудь через неплотную ткань.