Прозаическая дуэль Shadowling VS Late Опции

[NeoNi]

Тема: Туман прошлого.

Срок: три недели.

Доп. условия: нет.

Удачи!

Сообщение отредактировал NeoNi - 18.03.2010, 12:47

[Shadowone]

Спасибо, Неони
Итак, кто же начнет первым?

[Late]

наверно тот, кто первый напишет))
сенкс, Неони)

[Shadowone]

Примечание автора: этот текст написанный мною – лишь только выдумка, основанная исключительно на моей фантази, поэтому я попрошу не воспринимать его близко к сердцу. Также, прошу заранее прощение у тех, кого тем или иным образом обидело или расстроило содержание текста.

"И он сказал в ответ: легион имя мне, потому что нас много". (Библия, Новый Завет, от Марка.5:9)

"...а сыны царства извержены будут во тьму внешнюю; там будет плач и скрежет зубов." (Библия, Новый Завет, от Матфея.8:12)

Тьма… бесконечная тьма… извечная тьма…
Это было тем, что можно назвать: идеальным непроглядным мраком, неким беспросветным пространством, Бездной, в конце концов, но уж никак не пустотой.
Тьма пульсировала… Дышала ровно и равномерно… Она заполняла собою все в этом пространстве… Она давала знать о том, что она существует…
Она не была ни материей, ни какой-либо другой субстанцией, она была чем-то состоящим из тысячи голосов и душ, которые не возможно было услышать или увидеть в этом месте, а лишь только почувствовать. Так как, все кто пребывал здесь, не имели ни слуха, ни зрения, ни осязания… они могли лишь только ощущать и… спать…

Сон – это было то единственно ощущение, в котором он прибывал с тех пор как оказался здесь.
Кем или чем был он – сам уже и не помнил, точнее не знал, ибо все воспоминания канули в небытие еще… вечность тому назад…
Тысячи… десятки тысяч душ… их было настолько много, что он бы сбился со счету. Все это было единым целым и одновременно отдельным от него. Все это было тем, что смертные недаром называли одним единственным именем – Легион.
Ха! Смертные… они настолько беспомощны, настолько глупы… они пытаются защититься от него самого, взывая с молитвами о помощи к нему же. Эти несчастные существа, которые называют себя людьми, думают, что в мире существует две противоборствующие силы. В этом-то и только в этом они были правы. Но человеки даже не ведали о том, что создавшему их, было наплевать на судьбу своего творения. После того как тот, кого люди называли Творцом создал жизнь, он ушел в никуда, растворившись в вечности. И ему - Легиону, тому, кого люди боялись и ненавидели, ничего не оставалось делать, кроме  как взять на себя роль их спасителя вопреки своей природе…  Да они должны быть благодарны ему за это!!!

Тьма зашевелилась, а ее равномерное «дыхание» нарушилось. Шепот из тысячи голосов стал нарастать. В этих голосах чувствовались: страх и беспокойство, ненависть и разочарование, усталость и жажда к существованию – все, что было свойственно им при жизни, и все, что было отнято у них после смерти. Сейчас они пребывали на грани между тем хаосом, который когда-то называли Жизнью, и вечным покоем, которого они боялись при жизни и именовали Смертью. Души спали…

Но разве для спасения был создан он? Разве был он наделен силой способной даровать Жизнь? Ему даже не дали той жизненной силы, которая была у людей. Легион был первым созданием Творца, точнее сказать, первой его игрушкой, коими потом стало все, что несло в себе Жизнь. А он был создан лишь только для того чтобы отбирать ее у смертных, и все живое именовало его из-за этого Смертью… и ее воплощением.
Создатель покинул его, забыл о нем. Но он не забыл ни про кого… Поначалу, он возненавидел Жизнь и самого Творца, возненавидел людей и пожелал искоренить их род с лица земли. Но осознав то, насколько ничтожно все живое по сравнению с ним, Легион проникся жалостью ко всем живым и к роду человеческому… И пусть они не жалуются, что он не может чувствовать, не испытывает эмоций, не ощущает – ибо все это было ложью и следствием невежества смертных. Легион чувствовал мир и проникся, созданным не им, куда более сильно, чем Творец, покинувший свое творение. Он полюбил этот мир, он хотел сделать его лучше, он желал помочь им, живым… он алкал воссоединить его с собой, сделав сей мир и себя одним целым, дабы достичь полной гармонии, вечного Порядка и… покоя…
Нельзя было сказать, что Сущий, а именно так обращались к нему многие людишки, путая его с Творцом, не любил жизнь и суету. Нет, к жизни и постоянной суете он со временем привык, и даже стал подражать ей, немного оживив свою сущность.
Для того чтобы понять людей, их природу, понять, что ими движет и чем они живут, Легион попытался проникнуть в их сознание и существо. Но его попытки оканчивались неудачами. Что-то явно не давало ему этого сделать.
Много позже Сущий понял, что Творец не ушел из мира просто так. Отголоски его Силы до сих пор находились в этом мире, называемые Святым Духом. Эта Сила была намного сильнее Многоликого (еще одно его имя данное смертными), но она была просто обычной энергией и не могла мыслить и рассуждать, просто блокировала все попытки Легиона сродниться с человеком, всего-то. Это страшно его раздражало: Создатель ушел, покинув свое чадо, и к тому же, не позволил ему, второму существу по могуществу и силе во Вселенной, заняться воспитанием покинутых на произвол судьбы людей.

Тьма вновь зашевелилась: это напоминало полустон-полувздох…
И вновь успокоилась…

По правде говоря, Легион не был никаким ангелом и не был демоном. Он просто был сущностью, которая от начала времен пребывала в сей реальности. Если он и был демоном, то его представления о сиих тварях явно расходились с представлениями о них людей.
Смертные звали его различными именами… От начала времен они обращались к нему взывая к Сатане, Диаволу, Вельзевулу, Аиду, Сету, Кали, боясь и трепеща пред ним. Взывая к Одину, Зевсу, Гекате, Тору, Перуну и другим языческим божкам – люди надеялись на их помощь и покровительство. Но все они, все эти боги – были лишь различными масками для него – Легиона. Они существовали отдельно в умах людей и их сознании, но и одновременно, всегда были одним единым целым с Многоликим.
Да, он любил играть со смертными, являясь пред ними в разных обличиях. Легион знал, что люди постоянно меняются, растут и прогрессируют, и он менялся вместе с ними, представая пред ними в различных ипостасях, олицетворяя их различные чувства, эмоции, желания и… пороки. Порою последние были настолько сильнее остальных, что могли довести человечество до самоуничтожения, но ему не хотелось уничтожать людей, они ему успели сильно понравиться, и Многоликий всегда отводил их от грани гибели. Он забирал жизнь лишь только у тех, кто переставал быть ему интересен, у тех, кто уставал играть в игру, созданную им, и отказывался мириться с ее правилами. Некоторые умирали сразу, а некоторые уходили очень медленно, хватаясь за всевозможные средства существования, чтобы лишь еще ненадолго продержаться в мире живых. Последние вызывали у него уважение и интерес к себе. И Легион присоединял их к себе, делая частичкой самого себя. Но от рвения людей жить или умереть, не завысило то, когда придет их последний час. Сущий установил свои правила для всех без исключения. Правила, сложные для примитивного понимания человека, и понятные лишь только ему одному. Все участвовали в этой игре независимо от их желания…
Хех, игра…

Тьма всколыхнулась. Ее движение напоминало некий тихий смешок изданный неведомо кем.

А ведь он и сам не заметил, что чем-то стал похож на Создателя. Но тот был лишь маленьким мальчишкой, который создал свой собственный мир и играл им как игрушкой, а потом ему надоела эта игра и он забросил ее! Многоликий же отнюдь не считал себя безответственным и легкомысленным мальцом. По правде говоря, он никем себя не считал, ибо не знал с чем или кем сравнивать себя. Но единственное, что он знал, так это то, что он был настоящим игроком. Игроком, несущим ответственность за игру; азартным игроком, который никогда бы не покинул бы поле своей деятельности ни за что на свете; умным и расчетливым ведущим, который строил собственные правила и был кукловодом в собственном кукольном театре, называемом – Бытие.

Тьма затаила «дыхание», будто прислушиваясь к самой себе…

А ведь многие считали его равнодушным... непоколебимой и безжалостной Силой, которую ничто не могло бы заинтересовать или разжалобить. Но ведь это было совсем не так! Легион умел любить так же, как и ненавидеть, он мог радоваться так же, как и негодовать. Легион ненавидел войнами, и оплакивал павших кровавыми слезами. Он радовался праздниками и пирами, и наслаждался любовью вместе с парами, лунными ночами познающими друг друга. Он оживал вместе с теми, кто был преисполнен стремления и с теми, кто рождался, только познавая жизнь; он умирал вместе с больными и старыми.
Многоликому был известен настолько огромный спектр чувств, о котором человеку даже и не снилось. Пожалуй, его можно было назвать самым чувствительным и эмоциональным существом во Вселенной.
Но была одна единственная загвоздка: его рассудок и сознание всегда контролировали все чувства и всплески эмоций, вызванные воспоминаниями тех, кто был частью его и тех, кто еще не присоединился к нему. Это позволяло ему сохранять стабильность своих действий и непоколебимость своих решений. Это же и предавало ему стремление совершенствовать себя вместе с взрослеющим человечеством.

Мрак «вздохнул» и вновь начал пульсировать ровно и равномерно. Его дыхание стало более глубоким и медленным…

Он вспоминал… Вспоминал то, как все это началось. Как давно началась эта игра? Как давно он принимал в ней участие? Наверное это случилось тогда, когда появились люди… Нет, это были не обезьяны, они не были животными… Они были детьми Творца, который покинул их. Человечество было настолько прекрасным, в них было столько жизни, что, казалось бы, они будут жить вечно. Тогда Легион ненавидел людей…
Люди стали взаимодействовать с материальным миром, хозяином которого после ухода Создателя стал он. Люди стали чахнуть с каждым ударом его сердца, в котором горело пламя зависти. А вместе с людьми увядал и сам прекрасный мир Творца. Они стали быстро стареть и умирать, от невзгод, болезней и всего прочего негатива. И только тогда они поняли, насколько нуждаются в своем Отце. Но Отец ушел… Тогда человечество обратилось к мамонам в надежде на спасение, и те откликнулись на зов человека. Идолы стали вечными спутниками людей. И не важно, сколько раз человек отрекался от них, идолы все равно представали пред ним в новом обличии, олицетворяя собою все то, в чем нуждался смертный… вновь таяли, как утренний туман, и вновь появлялись в других ипостасях, словно вечерняя зоря, дарую человеку все желаемые им блага и надежды на светлое будущее, взамен, забирая у него самое главное – Жизнь и осознание человека как самого себя. И человек растворялся в нем, становясь частью его. Чаще всего подобное происходило еще при жизни смертного, который сознательно или неосознанно вступал в ряды Вечности, в армию Легиона…

Тьма судорожно сжалась в некоторых местах, будто бы испугалась на миг чего-то, на краткое мгновение, перестав шевелится… Но потом Она вновь стала пульсировать более учащенно... Во мраке вновь раздался тысячеголосый взволнованный шепот, и тут же утих…

Боялся ли он чего либо? Легион бы ответил, что нет, если бы вопрос был задан ему более, чем две тысячи лет тому назад. Но уже тогда Многоликий чувствовал легкое беспокойство. Сущий застыл в ожидании чего-то грядущего, в ожидании чего-то очень важного и неизбежного… того, на что не сможет повлиять даже он.
Единственное, что было ясно, так это то, что вскоре должен прийти некий Спаситель человечества и наставить людей на Путь Истинный.
Легион нервничал, ибо это пророчество было придумано не им, а кем-то иным… кем-то, кого он не знал, или, точнее, не мог почувствовать… кем-то, кто был вне его власти…
Легион посылал своих пророков – людей, которые заключили с ним уговор и продали ему свою душу, дабы они пророчествовали о появлении Господа своего. Многоликий хотел сделать себя богом, чтобы отвлечь внимание людей от неизвестного Спасителя. Он называл себя Единым Господом, Сущим, подражая речам истинных пророков, дабы ложь, изрекаемую им из уст его лжепророков, невозможно было отличить от истины.
Это ему удавалось. Но Легион все равно боялся… Он боялся не того, кто именовал себя Спасителем, нет, его пугала неизвестность. В те времена он ощущал себя на месте смертного за несколько мгновений до смерти…
И вот явился сам Спаситель именуемый Христом…
Многоликий пытался понять его природу, но никак не мог разобраться в сущности и происхождении оного. Единственное, что понял тогда Легион - это то, что именуемый Спасителем был преисполнен Святого Духа…
Он испугался еще больше. Неужели Творец действительно послал своего пророка к людям? Неужели Создатель вновь вернулся, дабы продолжить вести свое чадо по собственному пути, и возможно, уничтожить свое первое творение – Легиона, за то что тот осмелился претендовать на роль Владыки Всего Сущего?
Проходило время, но никакого Творца Легион не замечал, лишь только того выскочку, Спасителем называемого.
Христос убирал власть Легиона над людьми и разрывал связь его с миром живых. Это не нравилось Многоликому, и тот решил раз и навсегда избавится от Спасителя…
Повлиять на самого Христа Легион никак не мог, ибо лишь присутствие того рядом с его слугами вызывало боль и страх у Сущего. Многоликий решил действовать хитростью. Использовав своих слуг, он лживыми речениями и посулами возбудил народ против Христа и погубил его руками людей. Но даже после смерти Спаситель смог навредить планам Легиона. Христос растворился среди людей, избавляя их от власти Многоликого, и тому пришлось начинать все сначала.
Множество появилось людей, проповедующих силу и вероучения Спасителя. Первого Легион опасался, а втрое было его стихией, и Многоликий решил использовать Силу Слова проповедников, дабы погубить Силу Духа людей, вновь вернув власть над ними себе.
Являясь под ликом Христа и его служителей, он опять и опять обретал контроль над душами и разумом людей.
А его самыми верными служителями стали те, кто даже не подозревал об этом, те, кто проповедовал Слово Господне, но был напрочь лишен Святого Духа. Неся в своих устах лишь только ложь вместо истины, а на острие меча – смерть, вместо жизни. И он вновь стал править людьми в их маленьком, но многогранном и разнообразном мире лжи и самодурства.
Но Святой Дух так никуда и не исчез. Казалось бы, он обрел собственную волю, и движимый собственным разумом очищал тех людей, которые стремились к святости, истинной святости – не слова, а духа. И Легион убирал их руками своих слуг. Губил их, травил их, пытался устрашить их – но все попытки были тщетны, ибо Святой дух был неподвластен ему и неуничтожим.
И тогда решил Сущий действовать по-другому. Посредством своих слуг среди живых, коих набралось бесчисленное количество, он решил завоевать человечество не силой, а умом.
Легион дал человеку иллюзию власти над материей, тем самым тайно покоряя его сознание. А для того чтобы человек не смог освободиться от его власти, Многоликий решил сделать человека скудным на дух и разум, ибо невеждой и духовно убогим управлять намного легче, чем разумным и преисполненным веры.
Слуги Легиона во главе с ним создали правительство, которое позарилось править всем миром, правительством, в которое входили лишь самые преданные ему. И правили они воистину из тени теми, кто правил на свету в глазах народа, имея лишь только иллюзию власти.
И рабами сделали другие народы они. Как скот пасли они их. Казнили и травили их. В огне жгли и в крови топили они тех, кто не желал принять их [1].
И когда настало время, скудным сделал дух он человеческий, отождествив его с животным, устами своих жрецов науки. А божеством людей стал Золотой Телец, который и ранее имел власть над алчностью людскою. И еще более человечество, стало быть похожим на скот, ведомый своим Многоликим Пастырем.

Тьма с облегчением вздохнула…

И сейчас, когда он имел власть над душами стольких смертных, а их руками создавая царствие во имя Свое, почему же он чувствовал себя таким одиноким? Достигнув пика своего могущества, он ощущал лишь на краткий миг чувство торжества. После подобных размышлений он не чувствовал себя счастливым, а наоборот, он казался сам себе ничтожным. Все его счастье, построенное на власти и контроле над другими, лишь основано на страхе и невежестве оных. Он казался себе слабым, таким же, каким кажется себе смертный в минуты печали и тяжких раздумий. Возможно он сам такая же кукла в руках кого-то неведомого и более могущественного, чем он сам? Возможно, сам Создатель или некая иная сила сейчас дергает за ниточки, управляя им? Неужели он такое же звено в мироздании, которое просто лишь отличается большим спектром возможностей в отличии от смертных? Многоликий давно уже задумывался над этим, но так и до сих пор не выяснил правды, ибо были и такие вещи, суть которых не способен был познать даже он. Если бы Легион мог дышать он бы печально вздохнул…

Тьма всколыхнулась и зашептала. Где-то вдалеке послышался плачь ребенка и печальное пение какой-то женщины… Через несколько мгновений все утихло…

Оторвавшись от пасмурных раздумий, Легион вновь вспомнил о своем долге, о котором знал уже давно. Каким бы несчастным он бы не был, Сущий знал лишь только одно: есть существа, которые намного слабее и несчастнее его… ну а он?  ну а он-то имеет над ними власть и способен контролировать их. И те кто будет верен ему, также получат власть и силу над низшими, а низшие – над еще более низшими, и так далее…
Многоликий бы улыбнулся, если бы мог это сделать…
Он был хозяином и правителем всей этой империи, всей этой запутанной и сложной для остальных, и понятной лишь только ему системы. И все в этом мире принадлежит или будет рано или поздно принадлежать ему. Ибо он есть сама Власть, он есмь сама Вечность! И никто, даже сам Творец не сможет остановить его на пути к его целям! Легион будет идти до конца и брать все, что посчитает принадлежащим ему. Завоевав сей мир, он пойдет дальше, завоевывая другие миры, руками своих слуг – человечества. Тех, кто будут служить ему и преклонятся перед ним, он вознаградит – воссоединив их с собой, а тех, кто будут препятствовать ему, он заставит мучиться в страшной агонии, до и после смерти, и они все равно рано или поздно станут его… уже не слугами, но рабами. А он всегда будет правителем, главным и самым значимым в этом мире, во всей Вселенной, во всем том, до чего он рано или поздно сможет добраться!
Легион расхохотался...

Тьма пришла в нестабильное хаотичное движение, а тысячи… десятки тысяч… бесчисленное количество голосов превратилось в громогласное эхо, в котором можно было услышать и смех, и громкий хохот, и плач, и крики, и стоны, речь и ругань на тысячи различных языках известных и забытых в этом мире. Вся эта какофония звуков медленно разрасталась над Землей над малочисленными водоемами и лесами. Она сливалась: с голосами, раздающимися среди множества каменных коробочек, называемыми домами и зданиями; с непрерывным гомоном, которым всегда были наполнены города и мегаполисы; со звуком транспорта, который заполнял все дороги и реки, вьющиеся и переплетающиеся между собой на земле, словно жилы и артерии огромной мировой державы, одного огромного существа, которому принадлежало ВСЕ ЭТО, единственное истинное имя которого было – Легион.

------------------------------------
1. отмеченный сноской текст был взят из Библии Проклятых ("Книга Времен", Глава 5)

Сообщение отредактировал Shadowling - 21.03.2010, 13:45

[Late]

*зажмурился*

Насколько его памяти хватало, то здесь всегда всё было серым. Застывшая грязная осень, свинцовое небо надо головой и бетонные без намека на индивидуальность здания, будь то мэрия или просто жилой дом и, конечно, люди. Самое страшное, что люди здесь тоже были серыми. Они проходили мимо, ничего не замечая, не обращая ни на кого внимания, погруженные в свои мысли. Иллюзии мыслей. Здесь мало кто ещё был способен мыслить. Он задумался. Нет, он не прав, люди мыслили, но они все погрузились в свои мечты и придуманные миры. Бродя по серым улицам, сидя в серых офисах, на самом деле они все были где-то не здесь, они были где-то далеко и где-то повсюду. И они стали заложниками этого Города. Он усмехнулся – а сам-то, насколько от них отличается? Который день сидит на плече какого-то памятника и просто смотрит. Уж он точно где-то повсюду. А памятник, кажется, первому мэру установлен, но за какие заслуги он не помнил, хотя точно знал, что был на церемонии открытия. Вроде даже почетным гостем. Он нахмурился, в висках отозвалась ноющая боль.

Над ухом раздалось насмешливое карканье – рядом пристроился ворон. Он посмотрел на своего неожиданного соседа, тот снова каркнул ему прямо в лицо. Его брови чуть приподнялись – и что это такое. Но ворон отвечать не собирался, вместо этого ещё раз выразительно каркнув, он улетел, оставив своего «собеседника» в гордом одиночестве. В небе собирались тучи, похоже, опять собирался затяжной мелкий дождик. Он в задумчивости покинул насиженное место, оказавшись в каком-то пустынном кафе. И усмехнулся, осознав, чем отличается от людей – он мог быть везде в этом Городе, но пределы для него оставались terra incognita. Подошла безликая официантка, он заказал кофе, официантка молча удалилась. Этот Город был асоциален. Он закрыл глаза. Теперь из головы не выходила та церемония, подробности ускользали, воспоминания расплывались. Нет, он не постарел, хотя был ровесником Города, он просто тоже стал ещё одним заложником. А ведь должен был… Но что он должен тоже ускользнуло. Принесли кофе. Вкуса не было. Вообще никакого. Или он уже забыл, что значит вкус. За окном начал капать дождь. Люди все одновременно исчезли. Картинка за окном приняла смазанный вид, как плохая фотография. Город решил насладиться одиночеством. Хотя куда уж больше – деятельности в нём всё равно никакой и не было, мэрия и та закрыта за ненадобностью.

«Зомби» - всплыло слово.

- Зомби, - тихо согласился он. И удивился бесцветному звучанию своего голоса – давно же он не говорил. И опять не помнит, когда же были произнесены его последние слова.  Кажется, в тот день кто-то приезжал в Город, что-то планировалось, к этому долго готовились. Он сам… Он сам был там. И сказал свои последние слова? Нет, нет, всё было не так, не там.

«Маскарад» - снова всплыло слово.

Точно, там был Маскарад, власти Города устраивали Маскарад, приезжал Цирк. Хэллуин, так звали владельца Цирка. Вот и всё что согласилась выдать ему память. Да и Город, видимо, не желал раскрывать свои тайны. Здесь и сейчас главный во всем он – Город. Серые стены давили, он встал, положив немного денег на стол рядом с чашкой. На улице продолжал моросить дождь, и он был единственным человеком на этих улицах. Казалось, что Город давно вымер. Вполне вероятно, что так и есть. Внутри у сердца что-то шевельнулось, и он с удивлением понял, что ему нравится вот так вот мокнуть под дождем. Память снова шевельнулась и подсунула размытое воспоминание о такой прогулке, только тогда он был не один. Когда это было? Но память отказала в подробностях.

Впереди показался киоск, где продавали кофе. Кофе был его привычкой. Хотя кофе и давал только иллюзию жизни здесь, существования, но это уже стало ритуалом – пить этот напиток. Он купил себе кофе в стаканчике-непроливайке, не глядя на продавца, отдал деньги, и пошел дальше. Улицы привели его к парку. Подобию парка - спящие деревья без листьев, облупленная краска на ограде, закрытые за ненадобностью аттракционы, пожелтевшие и намокшие обрывки газет. Он сделал глоток. В нос ударил приятный, давно забытый запах, а горло обжег горький вкус. Вокруг парка струился густой туман, молочно-белый и не принадлежащий Городу.

Работали карусели, крутилось чертово колесо, тут и там шныряли клоуны и акробаты Хэллуина, и повсюду раздавался смех из-за масок. Листва на деревьях зеленела, солнце ярко светило на кристально-голубом небе, пели птицы и дул живой ветер, освежая этот вечер. Он зажмурился от буйства красок, он отступил назад, не понимая, как сюда попал.

- Дамы и господа, а теперь наш почетный гость – Дух Города покажет вам небольшой сюрприз, - где-то раздался до боли знакомый голос. Он, рванул туда, пробираясь сквозь толпу, забыв, что может быть везде. «Дух Города» - стучало в голове. Остальные звуки смолкли, он ворвался на площадь, и он увидел на небольшой сцене его. Себя. Другого себя из другого города в другом времени. Другого Духа Города. Душу Города. Хранителя его желаний.

Ты что-то говоришь. Ты весел. Ты искренне улыбаешься людям. Ты ровесник Города. Но на тебя не давит тяжесть лет. Ты счастлив. Ты готовишь им сюрприз. Ты исполняешь волю этого Города. Ты смотришь на него. Ты знаешь его имя – Хэллуин, Хозяин Цирка. Ты смеешься… Сюрприз – готов. Встречайте шоу Хэллуина…

Туман врывается в сердце, молочно-белый, он сереет. И блекнут краски, облетают краски с механических машин и каруселей, с масок, с сахарной ваты, неба, листьев, солнца. Опадают краски, всё трещит по швам, и реальность рвется на куски. Снова осень, снова серость, снова Город, снова ты.

Ты что-то говоришь. Но ты себя уже не слышишь. Ты смотришь на него. Но он смеется над тобой. Хозяин Цирка. И он украл твой Город, поиграв с ним, исказил. Забрал все краски в свой фургончик циркачей. И ты не помнишь даже свое имя. Хранитель Города, как же; его Душа, смешно. Заложник Города, такой же, как и люди, обманут Хэллуином.

Он садится на скамейку и долго смотрит в землю. Ни о чём. Он проиграл свой Город. И забыл об этом. Что-то давит сквозь бесчувствие его души. Краски эмоций оживали вместе с частично вернувшейся памятью. Обрывки собственных воспоминаний, кусочки Городского счастья, пазлы людских желаний – и он. Душа, Хранитель. Он воскресал. Он будет биться за свой Город. И он вернет сюда краски.

- Может, кофе?
Карррр.

[NeoNi]

Итак, наши новобранцы выложили свои творения.

Можно приступить к оценкам.

[Amelia]

НЯЯЯЯЯ!!!!!!! Я аж прибалдела)))) В первой работе все очень детально расписано... история, мысли... Все строгое и детально продуманное. Второй вариант - легкий, немного милый, должна заметить... мне показался не менее интересным))) Стандартная небольшая путанность от недоговаривания некоторых слов, которые, кажется, можно домыслить и все становится понятно... Я так тоже частенько делаю 
Я такие дуэли обычно не оцениваю, НО
Shadowling - 5/5, Late 5/4 =^_^=

[Bastard]

Я пожалуй соглашусь с Амелией. В первой работе все последовательно и четко, но ИМХО, Шедоу, ты бы мог взять что-нибудь полегче, чем догматика христианства. (Леха, тебя, как обычно тянет на гиперболизацию. Достаточно вспомнить всем нам известный маааааленький проект )
Лейт, твоя работа тоже понравилась: легко читается, образы рисуются перед внутренним взором сами собой, очень хорошо показан контраст между серым городом и шоу Хэллуина. Действительно, твоя работа попадает под заголовок "Туман прошлого" - расплывчатость, туманность образов и, как уже верно сказала Амелия, недоговаривание слов, сыграли в этом большую роль.
Я сам ни разу так не оценивал произведения, но все же:

Shadowling - 5/4, Late 5/5

[NeoNi]

Начнем пока второй раунд.

Тема: На острие иглы.

Срок: три недели.

Доп. условия: ради бога не про наркоманов! И еще хочется хоть маленькую, но любовную линию. 

[Ллиэн]

Шедоу, сложновато... По крайней мере, лично для меня) Долго не могла понять, каким образом твой текст отвечает на тему, потом вроде уловила... И то на уровне ощущений. Знаешь, в поэтической дуэли Аргентума и Роксаны (если я не ошибаюсь, Аргентума и Роксаны... господа поэты, поправьте меня, если я не права) была тема "Имя мне - Легион", так вот, все то время, что я читала твой рассказ, меня не покидало ощущение, что ты раскрываешь их тему. возможно, из-за часто повторяющегося слова "Легион". И еще - чисто мое субъективное мнение. ИМХО, рассказы для дуэлей должны быть немного покороче) Это же все-таки дуэль... Итого: 4/5. 4 за смысл, потому что продиралась сквозь текст я долго и с трудом (чего я, если честно, не особо люблю), плюс мне не хватило полноценного раскрытия вашей с Лейтом темы. 5 за язык.
Лейт, супер) Мало того, что твой рассказ в большей степени, чем рассказ Шэдоу, отвечает моим представлениям о том, каким должен быть дуэльный "выстрел", так он еще и написан здорово. Очень атмосферно... кстати, перед глазами почему-то встал город из фильма "Ворон". Одним словом, мне безумно понравилось. Прочитала быстро и с удовольствием. Отличная концовка. 5/5

[NeoNi]

Итоги первого раунда:

Shadowling – 15/13

Late – 15/14

[Late]

Амелия, Айс
спасибо)))
тебе Айс особенно вот за это:

образы рисуются перед внутренним взором сами собой

Ллиэн
наверно и тут и там есть ворон)) Хотя лично у меня самого город из "ворона" ассоциируется с "городом грехов"))

[Shadowone]

Игла. Именно так называлась эта башня. А он стоял на ее «острие». Строение издалека напоминало иглу, но не на столько, чтобы давать ей столь глупое название. Кто дал твердыне такое название – Аврелий не знал, и это его сейчас волновало меньше всего.
Стоя на самой вершине башни, почти что, у самого края, он ощущал, как прохладный ветер подул ему в лицо. Магистр закрыл глаза, и с блаженством вдохнул этот чистый воздух, принесенный из-за гор. Тот воздух, который был чист от всей той суеты и грязи, безумия и страданий, которые происходили здесь, в Цироде.
Там внизу творился самый настоящий хаос. Гражданская война? Нет. Восстание? Тоже нет. Тогда как можно было назвать эту одностороннюю бойню? Аркус назвал сейчас бы это государственным переворотом дураков, если бы не был сброшен в Бездну… Ортмунд ничего бы не сказал. Он бы молча с ничего не выражающим каменным лицом и хладнокровным взглядом взял свою жуткую боевую косу и начал бы бегать по городу отыскивая убийц, мародеров и насильников, и с садистическим наслаждением отрезать им все части тела, прежде чем убить. Венгол? Этот самодур ясно выразился, что он считает сие действие своим приходом к власти. Именно он был инициатором этого переворота. Второй магистр по силе в Империи. Амбициозный и вроде бы не глупый человек, но власть и могущество так сильно затуманивают ему разум, что он забывает про мораль, про ответственность за благополучие государства и даже про собственный разум… Вот и сейчас вся Империя утопала в крови собственных граждан, как и столица, раскинувшаяся под башней.
Он же, Аврелий, вообще не хотел никого скидывать и уж тем более не хотел провоцировать восстание. По правде говоря, ему не нравился подлый старик, который был главным в совете, но, по крайней мере, тот хотя бы умело поддерживал порядок в государстве и хоть что-то делал во благо народа Азантэи. Другие же только грызлись за власть. И только Аврелий считал себя самым относительно порядочным, среди всех этих алчных и честолюбивых крыс, как он про себя любил их именовать. Магистр Ордена Теней (именно эту должность он занимал) всегда работал во благо народа, тайно мечтая о том, что когда-нибудь Свет вернется в этот мир, а сама Тьма и все кто ее поддерживает, рассеются навсегда как кошмарный сон и более ни когда не вернутся. А он сам проснется и обрадуется тому, что все ужасное и отвратительное уже позади.
Где-то там далеко была его любовь. Ее звали Вейлона. Молодая, красивая и добрая девушка, которая была моложе его чуть ли не на две с половиной сотни лет, хотя сам магистр выглядел лет на сорок. Хвала неизвестному Богу или Богам за то, что сейчас она была вдалеке от всего этого.
Как они встретились – это была отдельная история. Как она полюбила его, не зная о том, кто он на самом деле? Аврелий Веларион не знал этого, но он благодарил судьбу за то, что та смогла подарить ему то, без чего он все эти годы чувствовал себя опустошенным, и самое страшное, постепенно становящимся похожим на остальных магистров… Судьба подарила ему любовь.
Глава разведки Империи… бывший глава, отдал бы всю ту власть и все то влияние Бездне, которого добивался все эти столетия нескончаемого правления и вечных интриг. Он бы сделал это ради того чтобы посвятить себя самого Вейлоне и семье, которой он бы обязательно обзавелся. Но это страшное место Азантэй, рассадник скверны и страданий всего живого и хорошего. Тот хаос, который творился именно сейчас и здесь в стенах столицы Империи, и который, несомненно, разрастется на все земли, и рано или поздно настигнет его, ее и их семейное счастье. Счастье, которое сейчас казалось невозможным, каким-то омраченным, нет… скорее просто иллюзорным… как будто, оно вообще не могло принадлежать этому миру, оно было чуждо всему тому, что называлось «эта жизнь».
Аврелий сравнивал себя с полуживым мертвецом, коими была половина Совета Империи. Но когда появилась Вейлона, Аврелий вновь будто бы ожил. Магистр вспомнил те времена, когда он был еще юным, те времена, когда ему было всего лишь четырнадцать лет… первая любовь… первый поцелуй… Светлый день, чистое синее небо и ярко светящее солнце… Первый день свидания… Первый и последний… Больше им не суждено было встретиться…
Легкий ветерок коснулся лица магистра, прикосновение было похоже на поцелуй и женский шепот.
И вот сейчас он вновь нашел новую любовь. Вейлона чем-то напоминала ему первую девушку. Ту, которая подарила ему любовь не только к себе или ко всем женщинам. Она подарила ему любовь к жизни, а позже эта любовь переросла в стремление существовать в этом новом ужасном мире, и в надежду на то, что когда-нибудь он снова сможет вернуть те былые и светлые времена. Вейлона напоминала Аврелию его мать, которая дала ему жизнь, дала то тепло и заботу, оберегавшие его в детстве от зла, и оберегающие его все это время от нравственного и морально падения в бездну вечной ненависти и страданий. Молодая девушка напоминала магистру всех тех женщин, которые сейчас страдают и умирают там внизу, а он ничего не может с этим поделать… Не может ли?
Ее большие серо-синие глаза, словно океаны безграничной гармонии и любви, в которых он готов был бы утонуть, более никогда не возвращаясь в этот мир, где светит кроваво-красное солнце… Ее милая, невинная и солнечная улыбка, нежный поцелуй, дарующий Аврелию забвение от той ужасной реальности, где царят боль, ненависть и страх… Ее каштановые шелковые волосы, аромат которых он бы вдыхал хоть целую вечность… Ее милое личико, ее стройное и гибкое тело… Ее слова и смех, ум и нежность… Все-все это побуждало его к тому чтобы спасти Вейлону… Уплыть с ней далеко-далеко, так далеко, что, ни длань Империи, ни даже сама Тьма не сможет до них дотянуться и помешать их счастью и светлому будущему. Так говорило его сердце… Но разум давал понять ему иное: рано или поздно их счастье оборвется, а то прошлое, которое магистр оставит у себя за спиной найдет его и нанесет свой внезапный роковой удар тогда, когда он не будет этого ожидать.
Он нужен сейчас здесь. Для тех людей, которых некому более защитить кроме него самого, для Вейлоны, которую он не сможет спасти, если оставит свое дело незавершенным, и для себя, в первую очередь. Ведь если он умрет – умрут после него все те, кто ему дорог и небезразличен.
Когда от тебя столь многое зависит… Когда ты являешься ответственным за остальных… Невозможно вот так просто уйти в Тень или остаться в стороне, наблюдая за тем, как все, кто ненавистен тебе убивают друг друга, а особенно губят, то единственное, что является для тебя самым дорогим в этой, и без того ужасной, полной тьмы и страданий, жизни. Это Аврелий отлично понимал. Вот и сейчас он сделал свой выбор. Он стал на сторону магистра, который пал, а сам остался один против, казалось бы, целого мира. Ибо никто не мог его сейчас защитить. Никто, кроме него самого. Того, кто защитит не только себя, но и целый мир…
Тысячи огней озарили ночное небо Цирода. Это горела сама столица. В оскверненном небе Мергелота били всполохи ядовито-зеленного цвета молний. А там внизу, город был похож на разбушевавшийся муравейник. Бегали муравьи – люди и не совсем люди, убивая друг друга, и которые сами умирали от рук остальных людей, лап или щупалец различных жутких и отвратительных тварей.
Аврелий стоял на самой вышей точке башни, на «острие иглы», и ждал… Ждал того, что будет дальше.
Таркона и десяток ее послушниц сильно потрепали его в бою и вытянули из него чуть ли не всю силу. Аврелию едва ли удалось скрыться в Тени и уйти настолько далеко, насколько ему позволял его не полный резерв энергии. Оказавшись тут, он понял, что его заманили в ловушку. Воспользовавшись стационарным телепортом, он очутился не за городом, а на вершине этой башни. Вернуться назад он уже не смог – портал закрыли.
Веларион оторвался от созерцания угнетающей панорамы. Он осмотрел ровно гладкую и угловатую поверхность платформы, на которой стоял. Поверхность отдаленно напоминала круг. Не смотря на то, что верхняя надстройка Иглы напоминала издалека собой тоненький прутик, на самом деле она была довольно таки велика в размерах. Цилиндрическое строение, которое завершало, казалось бы, растущую в небеса твердыню, было приблизительно диаметром в двадцать метров.
Аврелий простоял на башне около пяти минут. Он слушал ветер, слушал отдаленные раскаты грома. Он не хотел слушать далекие крики и взрывы, доносящиеся снизу – ему нужно было сосредоточиться, чтобы восстановить хоть немного сил. Веларион закрыл глаза и замер, словно статуя, вслушиваясь в самого себя, разумом и сознанием, уходя в те прекрасные далекие дни, когда он был ребенком, он вспоминал детство и все то прекрасное, что еще держало его на этом свете. Почему бы ему и не уйти в себя? Он знал, что сейчас ему спешить некуда. Тот, кому он нужен живым… или мертвым. Тот найдет его сам…
Аврелий стоял на краю платформы. Лицо его было обращено на юго-запад к горам, его руки были скрещены на животе. Он дышал спокойно и равномерно, мысли исчезли в океане его сознания, а огонек тепла и гармонии стал разрастаться внутри него самого, постепенно наполняя Велариона энергией, возвращая ему магическую силу и уверенность в своих силах.
Он знал, что он погибнет, но погибнет не сегодня. Какое странное чувство. Нет, это было не логическое чутье, и даже не интуиция. Аврелий бы назвал это голосом судьбы или же Предназначением. Именно это чувство вселяло в него уверенность и надежду одновременно. Именно благодаря ему магистр цеплялся за остатки своей человечности над пропастью безумия и отчаяния напротяжении всех этих лет. Вот и сейчас он ухватился целиком и полностью за это чувство. Он знал… нет, он верил, что он выживет сегодня, и мало того, выйдет победителем, не в войне, так в схватке.
Ветра не было, однако магистр почувствовал нечто вроде слабого колебания воздуха и на уровне подсознания уловил магический всплеск. Кто-то стремительно перемещался сюда к нему посредством чародейства. Их было четверо…
Магистр медленно повернул назад голову, затем обернулся сам. Глядя вперед ничего не выражающим взором, он все же сумел оценить их боевой и магический потенциал. Он знал их, каждого – лично. Двое слева и двое справа – они принадлежали к Ордену Теней. Это были самые элитные бойцы, каждый из которых хоть и был послабее Велариона, но вдвоем такие ребята вполне смогли бы спокойно справиться с ним. Но самое обидное было, то, что еще несколько часов назад эти агенты были его подчиненными…
Аврелий был безмолвен, молчали и Теневые Ходоки. Никто из них даже не проронил ни слова. Не было пафосных речей и всякого пустословия приукрашенного моральным давлением и запугиваниями. Все, кто был членом Ордена знали, что победителем, как правило, в подобных ситуациях выходит тот, кто умеет быстро действовать, а не разглагольствовать.  Агенты напали также внезапно, как и появились. Они застали врасплох бы кого угодно, но не его – своего бывшего начальника.
Две тени исчезли и тут же оказались с разных сторон от бывшего командира, опуская свои кривые острые клинки для точного смертоносного удара. Однако лезвия вспороли лишь только воздух. Один из тех, кто находился сзади, вдруг вскрикнул. Магистр стоял возле него, выпрямившись, словно статуя, будто бы он так и находился здесь, не двигаясь напротяжении всего этого времени. Лезвие его клинка наполовину торчало в горле одного из Ходоков, а темная кровь только начала струиться из едва видной, но, несомненно, большой раны в шее, уже падающего на пол ассасина.
Двое агентов тут же исчезли, перестав быть видимыми для обычного зрения. Однако глава Ордена Теней не нуждался в обычном зрении. Закрыв свои глаза, он все это время лишь чувствовал их присутствие на грани своего сознания. Один из убийц вынырнул из Тени сзади бывшего командира, но Аврелия на том месте уже не было. Магистр молнией метнулся к товарищу покойника. Но тот успел заблокировать серию смертоносных выпадов клинка Велариона двумя своими кинжалами. Не доводя последнего удара до конца к парирующему клинку противника, Аврелий нырнул в Тень, и буквально сразу же наткнулся на второго своего бывшего подчиненного. Сконцентрировав всю свою волю в себе и направив ее в один псионический удар, магистр выбил врага из плана Теней, но и сам также вышел из стадии перемещения, ибо слишком велико было ментальное сопротивление и силен оказался удар при столкновении. Ассасин упал на спину, Аврелий же устоял, однако его голову пронзила сильная боль – откат после использования магии в столь мощной и необработанной концентрации.
Предыдущий противник Велариона, с которым он сражался до того как переключился на следующего, воспользовался ситуацией и метнул в бывшего шефа сгусток пульсирующей светящейся энергии. Аврелий быстро опомнился, однако ничего не успел предпринять. Его тело пронзила волна парализующей судороги, а тело забилось в конвульсиях. В этот момент из Тени на него выпрыгнул третий агент и тут же на лету попытался вонзить оба кинжала в грудь магистру. И вновь лишь благодаря некоему чутью и концентрации собственной воли Аврелий сумел заставить свое онемевшее тело уклониться, но это ему удалось лишь частично. Один из клинков Ходока вошел ему прямо в левое плечо, а второй – он успел, заблокировать своим мечем. Ассасин тут же отпрыгнул, вытащив свой клинок из раны Велариона. Третий убийца внезапно появился сзади, уже нанося фатальный удар в спину, но магистр, обретя вновь контроль над своим телом смог быстро крутануться дважды вокруг свей оси, уворачиваясь вправо от смертельной атаки. Тут же, не теряя времени, он быстро с разворота кинул силовой толчок в последнего противника, однако тот сумел сделать сальто назад, и энергетическая волна не достала до врага.
Все трое тут же окружили Аврелия со всех сторон, взяв того в «замок», держась на расстоянии от него около двух метров. Все как будто по команде наносили синхронные и точные смертоносные удары своими кинжалами. Действовали агенты, нужно отдать им должное, слаженно и согласовано.
Велареон начал истекать кровью, его левый рукав полностью пропитался теплой липкой влагой, а сама рука постепенно начала слабеть. Однако правая рука будто бы стала сильнее. Магистр крутился вокруг своей оси, отражая одновременно три пары клинков, своим единственным мечем, двигаясь с завораживающей грацией и молниеносной быстротой. Он понимал, что его противники специально изнуряют его длительной схваткой, так как долго он такой напор не сможет выдержать и очень скоро выдохнется. Поэтому он решился на отчаянный шаг. Использовав свой последний, и без того скудный, запас энергии, он послал свою иллюзорную проекцию на одного из Ходоков, а сам, усилив свое тело магией рванул в противоположную сторону, на уже выставленные клинки второго убийцы. От первого клинка он чудом сумел увернулся, а второй – отбил своим мечем. Агент Теней был ошарашен таким напором, однако успел уклониться от третьего удара магистра, который атаковал наотмашь.
Убийцам вновь удалось «замкнуть» своего бывшего командира в треугольник. И они опять начали наносить быстрые и синхронные удары по нему.
Они сражались почти что уже у края. Однако Ходоки держались на достаточном расстоянии от края башни, и сами оттесняли Велареона к концу платформы.
Спокойствие и боевое хладнокровие, сменились полуотчаянием и сильным желанием выжить в этой битве. Но Аврелий не позволил далее своим инстинктам взять верх над своим сознанием и разумом. Уже не силой воли, а силой тупого упрямства, он заставлял свое изнуренное тело двигаться, в кое-как еще удававшемся ему боевом танце стальных клинков. То и дело, парируя выпады и серии атак ассасинов, Веларион уже не думал о своем будущем, или о прошлом: ни светлом, ни мрачном. Сам себе он лишь напоминал некую разновидность покойников оживленных посредством некромантии. Подобными тварями руководила лишь безграничная жажда к существованию и непоколебимое упрямство. Вот и сейчас он был похож на нежить. Парируя удары, он уже не пытался атаковать своих врагов. Он двигался, ощущая боевую ситуацию на уровне подсознания, и лишь только руководясь инстинктивными рефлексами, отражал атаки ассасинов.
Внешне Велларион держался все так же спокойно и хладнокровно. Однако на самом деле он начал полностью уставать и не успевать закрывать бреши в своей защите. Его противники заметили это и начали с двойным усердием наседать на свою жертву, нанося ему десятки порезов и незначительных ран при каждой атаке.
Теневые Ходоки знали, что их противник был физически и морально изнурен, и очень скоро они могут одержать верх в этой схватке – в этом они были правы. Однако они не знали, что магическая сила Аврелия постепенно вновь возвращалась к нему.
Дав зайти себе за спину одному из ассасинов, Веларион вдруг резко распрямился и раскинул руки в стороны. В мгновении ока вокруг магистра разошлась мощная силовая волна, которая раскидала в разные стороны, не ожидавших подобного поворота событий, агентов. Тот невезучий, который был за спиной магистра, попробовал посредством боевой телепортации вновь оказаться на твердой поверхности башенной платформы, однако тут же встретился лицом с пяткой левой ноги Велариона. Этот отдаляющийся крик – пожалуй, первые осмысленные звуки от его противников, которые Аврелий услышал за время всей проистекающей схватки. Первые звуки для убийц и последние для того неудачника…
С неким извращенным удовлетворением Веларион скорчил гримасу, которая, по его мнению, должна была напоминать улыбку полную мрачного торжества. Он тут же метнулся к одному из двоих оставшихся Ходоков. Те же не растерялись, вопреки ожиданиям своего бывшего начальника, а продолжили атаковать его с обеих сторон, нанося те же серии ударов и смертельных выпадов, однако четкость и уверенность их движений была не столь хороша.
Возможно именно это, а возможно что-то другое прибавило магистру дополнительные силы и уверенность в победе. Он сфокусировал свою атаку на противнике, который был перед ним, а удары и выпады второго – отражал или уклонялся от них сам. Противник магистра парировал все его атаки, нанося ответные удары и серии, но пару метких и неожиданных ударов по запястью, а затем в правый глаз агента, тут же решили исход битвы. Второй противник Аврелия решил помочь себе и своему напарнику магией, кидая в Велариона сгусток электричества. Однако магистр не зря именовался таковым, так как всегда был готов к подобным трюкам и фокусам. Резко развернувшись на девяносто градусов влево, Аврелий вскинул свою, почти что онемевшую, левую руку и инвертировал летящее в него заклинание обратно в самого заклинателя. Тот видимо не ожидал подобного, попытался увернуться от собственно пущенного же сгустка энергии, однако не успел этого сделать. Скованный конвульсиями, растекающимися по его телу, Ходок тут же был продырявлен мечем магистра в нескольких местах. Мертвое тело медленно осело на каменную платформу, все еще дергаясь от циркулирующей по нему электрической энергии.
Аврелий стряхнул кровь со сверкнувшего зеленным отсветом лезвия и двинулся в сторону последнего недобитого врага. Тот пытался отбиваться и защищаться до последнего, видимо не ожидая пощады… И правильно делал, ибо ее он бы не получил. Нет, не за то, что Веларион был жестоким, и не за предательство. Просто оба понимали, что магистру сейчас пленные были ни к чему. Больше всего в данной ситуации пользы будет от мертвого врага, чем от пленного.
Пару обманных маневров, и магистр прикончил своего врага одним точным и быстрым ударом. Последний противник умер сразу. Аврелий смог бы помучить его, но зачем? Он никогда не любил подобных вещей, а если и убивал, то так чтобы сразу и наверняка, без излишеств. Он не любил издеваться и приносить боль никому… даже врагам и предателям.
Он был сильно ранен и стоял слегка пошатываясь. Сказать, что он был полностью истощен – было бы не правдой, так как Велареон чувствовал, что у него открылось «второе дыхание». Однако Аврелий уж точно не был преисполнен сил. Он не был полностью избит, и не был на грани потери сознания, он не валялся на последнем издыхании, перед тем, как вдруг в последний момент повергнуть главного финального злодея, который торжествовал бы над ним, бравируя своей победой, и напоминая о том, насколько ничтожен его противник, который, несомненно, должен сейчас будет умереть от его руки. Все было отнюдь не так, как об этом писалось в разных хрониках и сказках, или пелось в песнях и балладах. Схватка закончилась также же быстро, как и началась. Она едва ли длилась более минуты. Но для него, для Аврелия, это сражение, казалось бы, длилось целую вечность. Зажав правой рукой рану на левом плече, Веларион медленно пошатываясь, интуитивно двинулся к центру платформы.
Внезапно магистр почувствовал приближение еще нескольких… Сколько их еще? Двое… трое… пятеро… семеро… а впрочем, важно ли это? Он сбился со счету. Велариону было безразлично то, со сколькими противниками ему еще доведется сегодня сразиться. Нет, не потому что он считал себя непобедимым, и не от отчаяния – он устал отчаиваться, на это у него уже не хватало сил, которые он предпочел поберечь для новой схватки.
Предназначение. Вот, что все еще держало его на ногах. Оно никогда не подводило его, не подвело во время последней схватки и не предаст его даже сейчас, в предстоящей битве. Аврелий понимал, что умрет, но он уж точно знал, что это случится не сегодня и не завтра. Он стоял спокойно, как и прежде, в одной руке держа окровавленный меч, а другую он слегка протянул в сторону гор, будто бы пытаясь дотронуться до их вершин. Он чувствовал прикосновение легкого ветерка, который напоминал ему нежное прикосновение руки его любимой... Возлюбленной, ради которой он собирался жить, но не умереть. Он улыбнулся и вдохнул ночной воздух, который не пах гарью, исходящей от столбов дыма, что окутывали всю столицу.
Он жаждал жить ради себя, ради Вейлоны, ради своего народа и ради всего мира, судьба которого решалась здесь и сейчас, в столице, у подножия башни, на самой башне, на ее вершине – на «острие иглы», где произойдет решающая битва и переломный ход событий, который навсегда запечатлится на страницах истории. Именно здесь он бросит вызов самой Тьме и сойдется в танце стального вихря с самой Смертью, ибо судьба всего мира и всего, что было так дорого Аврелию, находилось на волоске от гибели… на острие иглы…

Сообщение отредактировал Shadowling - 11.04.2010, 14:17

[Late]

let's go =\

- Зачем тебе это? – веселый голосок Алисы раздался прямо над моим ухом. Я отвлекся от своих раздумий и посмотрел на девушку. Ну, надо же замечтался. Хотя как можно в такой прекрасный день не замечтаться? Голубое небо, ласковое солнце, свежий ветерок, открытое кафе, грейпфрутовый сок и восхитительное мороженое, Алиса, я. Мы. О ней и мечтал, об Алисе в свадебном платье.  – Так зачем? – Сине-зеленые глаза внимательно изучают моё лицо. Серьезное лицо резко сменяется на озорное. – Вернись на землю, ко мне. И, пожалуй, я лучше сама догадаюсь, зачем тебе это, - девушка вертит в изящных руках иголку. Обычную для шитья и довольно толстую.
Я улыбаюсь и смотрю на Алису. Интересно, а она, когда была маленькой, создавала себе сны? Я да. И мои друзья тоже. В двенадцать лет это был своего рода спорт – кто создаст самый захватывающий сон. Технология проста – я, как и мои друзья, ложился спать и начинал представлять. Что угодно, события из недавно прочитанной книги, просмотренного фильма или услышанной истории. Главное фантазия и желание. И я засыпал и смотрел сны, переживая массу приключений. Во сне я умудрился изменить судьбу Дарта Вейдера и всей Галактики, я познакомился с Безумным Шляпником и его Страной Чудес, мне открылось Средиземье и множество иных миров, созданных моим разумом. И кем я только ни был там. Я был мечтателем.
- Может ты наркоман? – с озорной ноткой в голосе предположила Алиса, хитро щурясь на меня. – И игла тебе нужна, чтобы… чтобы… Ладно, дурацкое предположение. Ты уж швея скорее, хотя тогда у тебя была бы целая коллекция иголок.
Она засмеялась, сверкая сине-зелеными глазами и, тем самым, давая понять, что не сдалась. Я всё улыбался, наблюдая за девушкой. Я любил её, как когда-то любил мои сновидения. Вот так вот странно. Одинаковое волнение в груди и постоянное ожидание встречи. Я любил сны, даже кошмары. Когда я просыпался, оставалось восхитительное чувство спасения и адреналин в крови. К слову, мои кошмары сводились к погоням по заброшенным зданиям от разных монстров. Пока мне не исполнилось шестнадцать. Я спал. Мне снилась моя комната, было темно, и я не мог включить свет. За мной кто-то наблюдал. Я проснулся, встал и включил свет. И почувствовал, как не могу пошевелиться. А за мной кто-то наблюдал. Я проснулся, встал и включил свет, пошел к маме. Она улыбалась, и у неё не было глаз. И за мной кто-то наблюдал. Непонимание, отчаяние, безысходность, страх. Я просыпался ещё пять раз, пока не проснулся по настоящему. И я плакал тихо и беззвучно. Тогда-то всё и началось – сны кончились, взамен пришел Ад. Мне снились сны во сне другого сна во сне. Потом меня водили по врачам, и я сдавал множество анализов. Затем мы посетили гадалок и экстрасенсов, они снимали с меня порчу и сглаз. Я был здоров и кармически чист. И я сходил с ума. Я не спал ночью и засыпал днем. Я боролся, как только мог. Я говорил маме и друзьям пароли, которые они должны мне были сказать, чтобы убедить меня, что я в реальном мире. Но мой разум знал эти пароли, и он смеялся надо мной. Я всё равно засыпал, просыпался, просыпался, просыпался... Плакал. Тихо и беззвучно.
- Э-эй, - взяла меня за руку Алиса. – О чем-то вспомнил неприятном? – Она с беспокойством смотрела на меня, вертя в руках иголку. – Может тебе нравится колоть себя иглой? Признавайся.
Я слабо улыбнулся и кивнул в ответ – угадала. Спасение пришло само собой – я резал колбасу на бутерброд и порезался. Боль была такой неприятной, яркой и… настоящей, что мой измученный недосыпанием мозг увидел выход. В тот день я истыкал всю руку иглой, смеясь, как ненормальный и наслаждаясь осознанием того, что всё реально, я реален. Да, я выбрал из маминого швейного набора самую толстую иглу. Я спрятал её в чехол для мобильного телефона: мой выход – маленький, незаметный и почти не оставляющий следов. Я перестал бояться неизвестности, каждый раз покорно дожидаясь, когда почувствую привычную боль от укола. Я стал мазохистом и проверял свое пробуждение болью. И мои сны во сне стали тускнеть – исчез тот калейдоскоп испытываемых эмоций. Страха неизвестности больше не было. Я перестал сходить с ума. Год назад мне приснился последний сон. Первое время я не верил, что теперь могу просто спать. Лечь, отключиться и проснуться. С первого раза. Потом я стал чувствовать себя свободным и счастливым. Но продолжал носить с собой иглу, как символ своей победы. Я чувствовал себя победителем. Я стал счастливым и встретил Алису.
- Чтобы различать реальность и сновидения, - сказал я, смотря на Алису, в глазах которой застыл немой вопрос «Зачем?». – Чтобы точно знать, что я не сплю.
Я смотрел на иглу в её руках – обычная,  швейная игла. Но на острие этого незамысловатого предмета находилась моя жизнь, моя уверенность в себе, моё спокойствие, моя нормальность. Я смотрел на Алису и иглу – главные составляющие моей жизни.
Алиса улыбалась. Улыбалась. Улыбалась. Улыбалась. Внутри у меня холодело, внутренности застывали. Алиса уже скалилась. Сердце громко и надрывно стучало. Я замер, воспоминания вставали перед глазами сами собой. Алиса. Алиса и я. Мы. Вместе. Счастливые. Алиса смеялась. Алиса танцевала. Алиса целовала. Алиса рисовала. Мгновение. Алиса воткнула иглу себе в глаз.
- И как, различаешь реальность и сновидения? – Голос весёлый. И жуткий. Звуки исчезают. Люди растворяются. Тишина. И вокруг всё темнеет.
- Не боюсь темноты, не боюсь темноты, не боюсь…
Тело немеет. Не шевелится рука.
- Ничего не случится, ничего не случится, не случится.
И за мной кто-то наблюдает.
- Я проснусь. Хватит… Где игла? Я проснусь. Игла? Я просну…

Сообщение отредактировал Late - 12.04.2010, 1:14

[lisejer]

Ша не серчайте на дядьку за оценки . Шадоу все бы хорошо, но вот описание боя ну очень длинное и тяжелое для прочтения, бой и вообще хорошо описать практически невозможно, а уж пытаться пустить его на раскадровку дело заведомо гиблое. За сим ставлю 4/4 (Без обид.)
Лэйт, понравилось, необчно, интересно и слегка жутковато 5/5.

[NeoNi]

Я не могу оценивать работы, но все-таки коротенько прокомментирую.
  В первом раунде:
  Шедоу, меня немного загрузило описание Легиона. Тяжело было читать, особенно если учесть, что это расходится с моим мировоззрением и представлением о строении мира (и того, и этого).
  Лейт, очень понравилось, хоть и осталась недосказанность. Навеяло кучу воспоминаний и ассоциаций (но это не для форума). Зацепило.
  Второй раунд:
  Шедоу, действительно понравилось. В боевке просто описание слишком большого количества действий за короткий промежуток времени, сумбурно, но так уж и плохо. Мне действительно понравилось. Только почему-то общий фон событий мне напомнил Дун-Аман…
  Лейт, заинтересовало. Хотя для проверки реальности в сновидении есть более простые триксы, чем колоть себя иглами. Видимо, твоего героя неорги разводят на эмоции  . В целом интересно.
Я вообще читаю вашу дуэль с большим интересом, что у меня редко бывает в последнее время. Продолжайте в том же духе.

Сообщение отредактировал NeoNi - 12.04.2010, 17:45

[Bastard]

Шадоу, одним словом - мастерски))
Лейт, твой рассказ не ассоциируется у меня с тем, что означают слова "на острие иглы", но тоже здорово написано, вспомнил детство 
Итак:
Шадоу: 5\5
Лейт: 5\4

Сообщение отредактировал Įce'Ðrągoŋ ♑ - 12.04.2010, 17:51

[Санни]

Отпишусь по второй части. Первую - НЕ осилила совсем. И кроме симпатий к творению Late из первой части - даже отметить ничего НЕ могу.
Вторая часть. Shadowling

Много повторов на единицу площади:

Свет вернется в этот мир, а сама Тьма и все кто ее поддерживает, рассеются навсегда как кошмарный сон и более ни когда не вернутся. А он сам проснется и обрадуется тому, что все

Где-то там далеко была его любовь. Ее звали Вейлона. Молодая, красивая и добрая девушка, которая была моложе его чуть ли не на две с половиной сотни лет, хотя сам магистр выглядел лет на сорок. Хвала неизвестному Богу или Богам за то, что сейчас она была вдалеке от всего этого.

И дальше в тексте продолжаются повторы. Иногда это может усилить эффект слова, но чаще всего - очень портит. Старайтесь НЕ повторятся.

По правде говоря, ему не нравился подлый старик, который был главным в совете, но, по крайней мере, тот хотя бы умело поддерживал порядок в государстве и хоть что-то делал во благо народа Азантэи.

"по правде говоря" и "по крайне мере" - это слова-паразиты, которые кроме грязи ничего в тексте НЕ оставляют. У вас этих слов-паразитов НЕ меньше, чем повторов.

Они сражались почти что уже у края.

Уже почти у самого края... Совсем уже у края.. - похоже правда? НЕужели более литературно НЕльзя было написать? Да и вся битва - простите - но оставляет желать лучшего. Можно написать более кратко, но ярко.
Это замечание ко всему тексту. Вы порой сильно увлекаетесь и забываете о художественном слове, стремясь поскорее запечатлеть смысл.
Вы НЕплохо пишите, но можно и лучше.

Late.

В вашем произведении очень много "я" на единицу площади. Но написано сюрно, живо и реалистично. Как бывают реалистичны кошмары наяву. Вам определенно нужно оттачивать художественную часть слога (как и всем нам, конечно), но могу сказать точно - от первого лица хоть и трудно писать, но у вас получается. Респект. Критиковать, кроме повторов местоимения, которое объяснимо, но все же можно иногда и НЕ так часто его вставлять - нечего. Смысл заданной темы вы подчеркнули очень НЕплохо и сюрреалистически.. очень походит на то, что писали в переломные годы.

Shadowling: 4/3
Late: 4/4

Сообщение отредактировал Санни - 12.04.2010, 23:39

[Late]

Санни

Критиковать, кроме повторов местоимения, которое объяснимо, но все же можно иногда и НЕ так часто его вставлять.

о да)) это оказалось сложнее, чем писать от третьего лица и не использовать имена (я о первом рассказе). Хотя не представляю как этого избежать, только если предложения по другому строить.

И ещё, очень интересно узнать, что за переломные годы? ^^"

Айс, Лис, Ниони

спасибо (=

Лейт, твой рассказ не ассоциируется у меня с тем, что означают слова "на острие иглы"

Что интересно, с кем ни разговаривал у всех самые разные ассоциации. Лидером стали наркоманы, потом больницы и капельницы, потом шприцы и наконец экстрим. Но это так, я просто защищался)))

Сообщение отредактировал Late - 12.04.2010, 22:13

[Санни]

Скажем так.. Ну.. "в темные периоды", когда казалось что грядет конец света - сюррные вещи всегда писались или создавались. У нас это в последний раз было, хм, чтобы НЕ соврать - кажется где-то в начале 90 прошлого века. Правда стоит отметить, что кроме сюррных, цепляющих и даже где-то страшных вещей - в такие периоды пишется и достаточно "чернухи". Ну тут уж как подсказывает сердце.

Сообщение отредактировал Санни - 12.04.2010, 23:42