Я пишу довольно давно. По большей части мне удаются стихи, но и прозой я не гнушаюсь. У меня есть два больших произведения, но на ваш суд я хочу представить некоторые главы из моей второй книги. Здесь довольно много всего (смешного, ляповатого, знакомого), но я писала это от души (конечно, она у меня не такая черная...). Итак, читайте

1. Как спаслись дети
  …Пожар был страшный. Отовсюду сверху рушились поверженные пламенем деревянные балки. Пол словно плыл под ногами, а воздух быстро наполнялся едким дымом, от которого жгло глаза и горло. Становилось трудно дышать, а уж о том, чтобы смотреть, куда бежишь, и речи быть не могло. Некогда красивое и величественное здание храма медленно превращалось в адовы ворота, откуда дорога прямиком в Аид. Никто не мог выжить в таком пожаре. Раздался дикий скрежет, а потом крыша, объятая пламенем, обвалилась на почерневшую землю, оставшись там догорать тлевшими поленьями. Внутри уже ничего не осталось целым: пламя пробралось в каждую щелочку, в каждую дырочку. Мраморные плиты алтаря потемнели от копоти. Именно на одной из них можно было четко увидеть пару застывших в боксерской позе, обугленных до неузнаваемости тел. Они словно пытались перепрыгнуть с плит на крышу, но пламя настигло их раньше. На одном из стульев, напряженной линией сидело еще одно тело. Казалось, что этот человек даже не хотел сопротивляться охватившему его пристанище пожару, а предпочел принять смерть с достоинством и не бежать от своей участи. Это одновременно отпугивало и очаровывало. Несколько тел замерло на полу, а одно – у двери, в позе молящегося человека. Обугленные пальцы крепко сжимали рукоять двери, которая впоследствии тоже рухнула.
    Наконец, последней была повержена огромная картина на одной из стен, которая осталась более-менее невредимой. На ней автор изобразил огромное семейство, хоть нарисованные люди никогда и не являлись родственниками по крови. Они были близки по духу и приключениям, которые вместе пережили.  Пятнадцать мужчин со своими женами стояли полукругом. У каждой женщины на руках был младенец. Завернутые в разноцветные простыни, они наполняли картину свежестью, красочностью и радостью. Взрослые улыбались, их лица сияли счастьем, а дети строили забавные гримасы. Казалось, ничто и никогда не сможет прорваться сквозь такую стену любви и дружбы. Но было на картине еще кое-что, чего люди не видели или просто не хотели замечать: художник изобразил семейство на большом лугу, поросшем свежим клевером и сочной травкой. Но позади людей кровавым пятном алело небо, на нем грудились свинцовые тучи. Вот-вот сверкнет молния и грянет гром. Словно большая безжалостная ладонь надвигалась на маленький сгусток людского счастья, а они продолжали смотреть в лицо художника, улыбаясь и надеясь, что картина навсегда сохранит их воспоминания. Но именно в этот роковой день карающая длань, наконец, настигла семейство, одарив их смертоносным пламенем, из которого им уже не суждено было выбраться. Так же, как и огромному полотнищу, в которое было вложено столько сил, мастерства и упорства, которому предстояло стать великим напоминанием потомкам о славе их прародителей. Но ничему этому не суждено было сбыться. Погибли люди, погибла картина. И последние следы своего зловещего действия пожирало безжалостное пламя, злобно плюясь горячими искрами и вздымаясь в алое небо, покрытое свинцовыми тучами…

- Бежим же, Марго, - кричала Жасмин, на бегу перепрыгивая корни. За ее спиной безостановочно вопили два младенца, а в руках она держала еще одного. Своего собственного, любимого Гидро. Двоих других младенцев она спасла, когда их матери, ее горячо любимые подруги, пали от непосильной ноши боли и ужаса. Ена и Айша продолжали кричать, но она не могла позволить себе остановиться: тот, кто напал на их дом, должно быть сейчас гонится за ними. – Скорее, дорогая.
    Марго сделала еще два длинных прыжка и упала. Потом она медленно сняла со спины котомку и заглянула в нее. Тан молчал, глядя на нее своими стальными, как у отца, глазами. Марго показалось, что она видит в них осуждение, и она зарыдала. Стыд, что она не может продолжать бег, и осознание того, что ей вряд ли удастся спастись, а к тому же спасти своего сына, разрывали ей сердце. Тан все еще не издал ни писка, а его мать практически обезумела от мысли, что ее муж, скорее всего, погиб, и что она не сможет защитить его наследника. Нападение настолько вывело ее из себя, что она машинально следовала всему, что ей говорили. Но вид того, как твои подруги, знакомые тебе с детства, одна за другой падают на землю замертво, а их дети кричат от боли, был невыносим для хрупкой Марго. Крики Жасмин становились все глуше, и женщина приказала себе сделать последний рывок. Но как только она встала и попробовала сделать шаг, ее нога запуталась в корнях, и несчастная с диким криком упала навзничь на землю. Ее тело несколько раз дернулось в агонии, рука, сжимающая ребенка, ослабла. Глаза, расширившиеся от боли и страха, навсегда остались глядеть в сторону бывшего дома. Изо рта вытекла тонкая струйка алой жидкости, а под животом растекалось густое пятно. Острая палка прошла сквозь измученное тело, освободив его от мук навеки, перебив позвоночник. Только теперь Тан сделал попытку привлечь внимание матери тихим стоном, в котором звенели слезы. Но она впервые не откликнулась на подобный призыв. Он никогда не плакал, и это был первый и последний раз, когда слезы проступили на его стальных глазах, но так и не сбежали по щекам. Он смотрел на знакомое, любимое лицо, чувствуя, что что-то в нем необратимо поменялось. С детской интуицией малыш понял, что лишился кого-то очень близкого и надежного, что теперь вообще нет смысла плакать.
      Тут над ним нависло еще одно знакомое лицо, но не столь любимое. Оно отражало боль и скорбь. Кадил, мать Сантеса, закрыла своей погибшей подруге глаза, и с разрывающей мукой в сердце подняла сверток с Таном. За ее спиной висели Скай, Авиари и Вия. Они тоже стали сиротами несколько минут назад. Мать Скай бросилась на выручку своему мужу, оставив дочь под присмотром подруги. Но Кадил осознавала, что Керра больше не вернется. И поэтому быстро побежала вслед за Жасмин и уцелевшими подругами в глубь чащи. Рядом, в реке, плыла Сара вместе с Мерфолком, своим сыном. 
- Что мы делаем? – проскрежетала она Кадил. – Господи, я видела, как они все погибли! Наших мужей уже нет на этом свете, а нас затравливают по одной. Мы не сможем сбежать.
- Отказ от борьбы и есть поражение, - на бегу ответила ей подруга. – Мы должны сражаться за своих детей. Уже скоро мы доберемся до безопасных мест и сможем посетовать на свое горе. Но сейчас мы обязаны…
    Но она не успела договорить. Ее тело, выгнувшись дугой, резко пролетело вперед и упало на землю. Сара еле успела поймать вылетевших из ее объятий детей. Потом она с тихим стоном посмотрела на Кадил: в ее горле торчал острый шип. Смерть была мгновенной. Еще одна из пятнадцати верных жен отправилась следом за своим мужем.
    После получаса погони остались в живых только двое: Жасмин и Мегги, мать Мерлиона. Но обе практически исчерпали все свои жизненные силы, которые утекали вместе с кровью из многочисленных ран. Они осознавали, что больше им не протянуть. Пожар вдалеке потух, а дорога позади была устлана жизнями близких им людей.
- Жасмин, это конец, - осмелилась озвучить приговор Мегги. – Больше некуда бежать.
- Но мы должны что-то сделать, - отозвалась Жасмин, и по ее голосу Мегги поняла, что подруга умирает. Она была больна уже очень давно, и все ее друзья пытались найти для женщины хорошего врача. Но никто из деревни и города не хотел общаться с ними. И Жасмин отказалась от помощи и жалости чужих людей. Она осела на землю, глядя на бушующий внизу водопад. – Что?
- Мы сделали все, что смогли. Теперь их очередь бороться за жизнь. На все воля случая.
- Ты же знаешь, я никогда не верила в случай или удачу, - буркнула Жасмин.
- Да, ты вся в этом, - тепло улыбнулась Мегги, - но я не о том. Просто давай отпустим их, пока еще можно. Если они останутся здесь, то точно погибнут. А так будет хоть один шанс на спасение.
- Мы столько прошли, чтобы положиться на волю случая? - прошептала Жасмин, но сил спорить у нее не было. Как и сил дышать. – Ты сможешь…?
    Мегги взяла подругу за руку, казавшуюся холодной ледышкой, и первой опустила котомку со своим сыном в воду. Пятнадцать колыбелек спустились вниз, в водопад, откуда медленно вереницей поплыли на север. Это было настолько нереальное и странное зрелище, что женщины не могли смотреть на то, как стремительный поток воды уносит их счастливое звено. Скоро последний лоскуток белой простыни скрылся из виду, но Жасмин уже не видела этого. Она умерла на руках Мегги со слезами на глазах. Последним словом ее было имя мужа. Через пятнадцать минут ушла и Мегги, так и не отпустив холодеющее тело подруги. Здесь заканчивалась их история, и начиналась новая повесть о пятнадцати чудом спасшихся…
 
2. Бегство из школы
а вторую главу скину, если эта придется кому-нибудь по вкусу....