Троица! Лисонька! Спасибо, что прочитала! =))) Запятые исправила. =))

Р.С это ещё не конец.

Сообщение отредактировал Леди Джоуль - 10.08.2007, 12:22

5 глава

Высокий, подтянутый юноша неспешно шёл по заросшей тропке, слушая разнообразные лесные шорохи и отдаляющейся рокот прибоя. Иногда он поёживался от холода, так как на нём не было ничего кроме засаленных штанов и самодельных сандаль, сплетённых из просушенной крапивы, но лицо его сияло какой-то гордой уверенностью, а взгляд был взором дикого зверя. Если бы случайный селенян или суеверный стражник увидел этого странного парня, он бы счёл его духом леса, свободным сыном ветра и поспешил бы убраться прочь, дабы не навлечь на себя гнева богов.

Единственное, что не соответствовало божественной дикости путника - так это палец правой руки, который был вывернут в неестественном положении, и, наверное, доставлял юноше немалое неудобство.

Но этим лесным бродягой, к сожалению, был не полубог, а простой изгнанник и беглец – Дорар Раймах, который был недавно выброшен на пропахший рыбой берег моря. Если ему казалось, что он видел людей, шансонье скрывался в приятной тени пожелтевших кустов, пытаясь слиться всем телом с пожухлой листвой, дабы его не заметили.

Он хотел уйти от скользкого берега незамеченным. Инстинкт подсказывал - надо скрываться и доказывать то, что пришёл он никак не со стороны бурного моря.  Его поймают и опять свяжут ржавой цепью, как бешеного пса, если кто-нибудь узнает, что он беглый преступник, спасшийся от своего палача – стихии.

На чешуйчатой коре деревьев Дорар часто замечал затянутые грязью и замёрзшим соком зарубки охотников. Поселение людей приближалось с каждым его шагом, и часто странник ловил себя на безумной мысли, что ноги намеренно ведут его на встречу  сородичам. Хотя, что его связывает с людьми? Лишь родство…
 
Справа со смаком хрустнула ветка, и капля холодного пота со звоном упала на сырую землю, неуклюже скатившись по носу менестреля. Музыкант  стремительно юркнул за ствол дерева, и его сиплый вздох был единственным звуком, всколыхнувшим дрожащую тишину.

- Кто здесь? – спросил чей-то изящный, девичий голос, - Я слышала ваше дыхание! Отзовитесь.

Дорар оттёр пот с лица, и беспокойно оглянувшись, осторожно высунулся из-за смолистого дерева. На тропинке стояла девушка небольшого роста, на вид лет ей было лет шестнадцать, она испуганно сжимала в руках небольшую отполированную тросточку и потрёпанную сумочку, из которой торчала плетёная, соломенная кукла. Трость наверняка принадлежит её отцу, значит и он где-то рядом, - испуганно подумал Дорар и ощутил, как сжалось его сердце.

- Эй, ты за деревом, вылезай, я тебя…слышала и…видела! – с какой-то неуверенностью и опаской произнесла девчушка и аккуратно сделала шаг назад.

«Сейчас она закричит» - пролетело в голове у музыканта, и странник поспешно произнёс, тихим и внятным голосом:

- Стой, девочка, я не причиню тебе зла.

- Кто вы? – спокойно спросила девушка, безразлично уставившись в лицо путника, - Что вы здесь делаете?

- Я странствующий менестрель, - объяснил ученик, а затем, окинув взглядом свою через-чур бедную одежду, добавил, - На меня напали разбойники, и, ударив по голове, забрали всю мои вещи и одежду. Я бы конечно им всем показал, но их было очень много…

- Здесь нет разбойников, -  с недоверием прошептала девчушка, - Здесь вообще мало, кто обитает.

На мгновение они замолчали. Дорар боязливо выскользнул из-за своего укрытия, с ужасом обдумывая своё положение.

Девушка вдруг вздохнула, словно забыла о существовании своего собеседника и затем затянула незатейливую, но очень приятную, шелестящую мелодию, состоящую из птичьих трелей и разнообразных лесных звуков. Зачаровано вслушиваясь в эту музыку,  Дорар внезапно понял, что незнакомка дала ему подсказку. Сейчас он должен доказать ей, что он является шансонье, именно сейчас…

- Ты красиво играешь...свистишь, давай я что-нибудь спою, а ты подыграешь мне своим свистом, – проговорил он, всё ещё дивясь сообразительности девушки.

Его собеседница вздрогнула и неспешно кивнула, а Дорар взяв на себя обязанности главного певца, затянул только, что сочинённую песню:

Плодоносное древо взросло в малахите равнины,
Персик яркий, повис на изогнутых ветвях,
Аромат от него незаметно разнёсся по миру,
Бард один уловил - и воспел его в песнях.
Ноги сами пошли, повинуясь богов вдохновенью…
Слёзы с неба лились, лето прочь уходило;
Музыкант стал сливаться вдруг с собственной трепетной тенью…
Голод тело терзал, как сапожника шило!
Он стоял, как Эхелл близ провала Шэнара*!
Солнца блик, заиграл на его медных кудрях;
Будто струны ласкал лучезарной кифары,
Свет купался в истёртых одежд его, струях
Руки сами сорвали манящее чудо!
Зубы с рвеньем вонзились в медовую мякоть!
Брызнул сок, и янтарь, покрыл пылкую руку
Менестреля, топтавшего музыкой, слякоть;
Пчёлы с диким волненьем  кружили близ фрукта,
Персик  дразнит их душу, - нектар ароматный;
Пережить эту ночь, чтобы встретить вновь утро,
Сон запомнить, как явь, самый радужный, сладкий!
Жало вспыхнуло, - зависть, как масло горела,
Сок стекал по щекам,  будто кровь  заструилась
Пчёлы взвились, и пика вперёд полетела
Разорвала блаженство и в руку  вонзилась.
Рай пропал, обвалился в преддверие ада
Боль, ударом хлыста прочь прогнало вдруг счастье
Кончик пики истёрт, смерть, за зависть награда:
Но и солнце поэту сменило ненастье…

Когда последние звуки сказания улеглись и невидимая струна, успокоилась, музыкант перевёл дыхание и с выжиданием посмотрел на незнакомку. С виду она оставалась такой же бесстрастной, но Дорар заметил, что её щёки покрыл тонкий свекольный румянец. Её музыкальный свист был совсем неплох, да и по слаженности и уверенности её голоса было понятно, что она не раз также аккомпанировала кому-то, но её внезапное волнение слегка насторожило музыканта. Видимо, она до сих пор не очень доверяла ему, и, наверное, она тут же расскажет о нём своему отцу, а он…

- Ты очень хорошо поёшь, - осторожно похвалил её Дорар, - Ты некогда не занималась музыкой?

На мгновение она замялась. Но лишь на мгновение.

- Нет, - тихо сказала она, - Да, я и не смогла бы играть на музыкальном инструменте. Я слепа с рождения.

Только последнее слово сорвалось с ей губ, девушка упёрлась на свою трость, глубоко вогнав ту в мокрую грязь. Дорар удивлённо приподнял брови, и опомнившись, захлопнул свой рот, с которого хотел сорваться восторженный и одновременно облегчённый возглас. Слава Эхеллу, ему не придётся её убивать, она некогда не сможет опознать его…

- Я верю, что вы менестрель. Добро пожаловать к нам в Гарлендез, я Сонэ, дочь местного писаря. А мой дядя содержит таверну в нашем посёлке и там вам будут рады. Как я поняла, вас обокрали? Спойте там свою песню, она новая и  дядя с удовольствием выделит вам постель на один вечер…, - громко, словно пытаясь ненужно оправдаться, сказала Сонэ.

Она доверительно протянула ему руку. Как она наивна, - подумал Дорар, - счастьем является то, что она живёт в этой глуши, и не один бандит не положил на неё глаз. Но он не стал ничего подобного ей говорить.

Шансонье нежно взял её руку и задохнулся от нахлынувших на него чувств. Это была рука человека, рука девушки, рука юной дочери Эхелла с чистой и открытой душой. Как давно он не касался таких рук. Он сжал её ладонь чуть сильнее и резко почувствовал, как она с испугом подалась назад. Она не поняла его намерений? Интересно, эта девчушка сейчас подумала о нём, что-нибудь плохое, или…? Дорар громко рассмеялся и произнёс:

- Я забыл, представится, я Накк из Шендера. Ну так что, ты проводишь меня, или нет?

- Очень приятно, - сказала Сонэ, замявшись, - Пойдёмте.

И они побрели по тропинке. Холодок, возникший между ними, тут же растаял, когда он сообщил ей, что тоже имеет дочь. Это было ложью, но это было сказано для её же блага.

С веток деревьев тихо падали свинцовые капли, редко, очень редко недовольно вскрикивала ворона, встревоженная громкими голосами двух путников шагающих по тропам. Застывший лес, лениво зевая, просыпался, шевеля пожелтевшими листьями. Но что-то настораживало. Странное блеяние…

==============================

*Подло заменила Орфея на Эхелла, а Тэнар на Шэнар. Возможно дам объяснение этому позже...а возможно...=)))

Сообщение отредактировал Леди Джоуль - 14.08.2007, 17:48

Может быть, попробовать так: Единственное, что не соответствовало божественной дикости путника - так это палец правой руки, который был вывернут в неестественном положении, и, наверное, доставлял юноше немалое неудобство. (а то у тебя деепричастный оборот непонятно откуда появляется сразу с "и").
Четвертый абзац подкорректировать надо бы (в плане знаков).
- её.
Потом еще: скудной может быть пища, одежда бедная, рваная (ну, сама знаешь).
Проверь знаки препинания с самого начала их диалога (и в песне).
- её!
Лучше: Я забыл представится: Накк из Шандера. Ну так что, ты проводишь меня или нет? (на твое усмотрение).
Короче, это только моя критика. Пока целиком главу комментировать не могу, так как еще ничего не известно. Посмотрим.

О, исправила. Как я уже говорила запятые это прямо-таки - мой бич. =)))

Скоро допишу продолжение 5 главы... буду с нетерпением ждать советов по содержанию, так как сейчас рьяно терзаю себя вопросом, что выбрать: развёрнутый стиль или краткие телеграфные сводки с фронта. Разумееться не в буквальном смысле. Знаю, что "Кртк. сестра. тлнт.", но лаконичностью тоже щеголять особо не люблю. =))

Сообщение отредактировал Леди Джоуль - 14.08.2007, 17:56

Нормально. Я вообще обращаю внимание на знаки препинания только по дороге, т.к. мне важнее смысл. Решать тебе, но пишешь ты пока очень хорошо. Например, я обязана признать, что описания у тебя лучше моих. я, опять же, более углубляюсь в детали, забывая показать читателю, где он вообще находиться. У тебя это хорошо проработано. Молодец!

Дорар замер и прислушался. Вряд ли там была приблудившаяся овца, этот тоскливый вой был резкий, въедливый, молящий. Как будто плакал ребёнок или мяукала кошка.

Сказитель вопросительно посмотрел на свою новую знакомую, и,  вспомнив, что та слепа, поправился и громко сказал:

- Ты слышишь?

- Да, - пролепетала она, - И уже давно.

- Пойдём, посмотрим? – игриво произнёс менестрель и дружески хлопнул её по плечу, - Наверное, там заблудившаяся овечка, или какой-нибудь лохматый котяра. А?

Она опять вздрогнула, а на лице её прорезалась слабая улыбка. Её зубы были удивительно белоснежны, будто бы редкие облачка в солнечную погоду спустились на землю и нашли свой скромный дом у неё во рту. Сонэ, волшебно завораживала шансонье и часто Дорар смущаясь, замечал за собой то, что он мечтательно ловит взглядом голубые полоски на её платье, плотно облегавшем тело. Или же он смотрит на нечто другое? Как странно...

Повторившееся мяуканье отвлекло юношу от размышлений. Надо было идти.

Девушка и музыкант быстрым шагом направились навстречу шуму. Дрожащая рука Дорара с удовольствием касалась локтя новой знакомой, это легко можно было бы счесть простым поддерживанием, но в его движении ощущалось что-то большее. Ему хотелось также дотронуться до её плеч, груди, бёдер…

Сглотнув, сказитель жадно приоткрыл рот: на него солёной волной нахлынуло желание – вцепится, откусить кусок от этого сладкого, божественного персика, - обнять и слиться телом с Сонэ! Он некогда не испытывал таких  запретных желаний, таких странных фантазий…

«Если есть на свете женщины, то мужчины должны защищать их. Если есть на свете мужчины, то женщины должны опекать их», - подумалось менестрелю, и он звонко щёлкнул пальцами. Если он мужчина, он должен быть смел и быстр! Для него нет недоступных желаний!
 
Подобно леопарду он хотел уже броситься на девушку, как она будто почувствовав нависшую над ней неожиданную угрозу, остановилась, и, повернувшись к Дорару, посмотрела на него с лицом, сияющим надеждой.

- По-моему, это действительно кошка, и кажется она в серьёзной беде. Там есть пруд, от него дыхнуло свежестью, я ощущаю, это. Сходи, посмотри, что там, ведь я не могу, - с глубокой печалью и нетерпением одновременно, произнесла девица.

Она обратилась к нему, как к своему защитнику. Она всё поняла, она боялась его, но давала возможность доказать свою верность…

Поэтому музыкант не задумывался. Он раздвинул своей узловатой рукой колючие кусты, и перед его глазами плавно растелилась гладкая скатерть одинокого пруда. Его вода была черна и неподвижна, и лишь скулящее мяуканье сотрясало его безмолвие.

На облепленном водорослям пне, торчащем из воды, сидел пепельно-серебристый котик. Его цвет резко напомнил Дорару золу, лениво лежащую в камине Мартина Скала. Жалость кольнула сердце менестреля. Но, жалость к кому? Не к самому себе ли…

Котяра возмущённо рявкнул, снова обратив внимание странника на себя. Какой же он милый... и несчастный. Хотя почему он сам не переплыл этот крохотный водоём? Не вмешательство Эхелла ли это? Музыкант посмотрел на Сонэ и его лицо также окрасила улыбка.

Ему опять есть ради кого жить? Или ещё нет… жить ради чёрствого, жадного животного, - человека, он не готов. Нет. Но жить ради этой беззащитной, слепой девушки, наверное такой же отверженной как и он сам? Возможно… Детская улыбка слетела с его побелевших губ, как подхваченный ветром  пожелтевший лист клёна. Дорар ещё раз подумал о Мартине, подумал о том, как он потерял его. Его руки злобно сжали тёмно-зелёный стебель камыша, по ладони словно проехались бритвой, - на листву упала капля крови. Пора.

Он осторожно шагнул на топкий бережок, окружавший озерцо и его пальцы в самодельных сандалиях обжёг холод воды. Дорар криво усмехнулся. Он, побоится ручейка? Он, тот, кто сумел не погибнуть в морской стихии?

Менестрель равнодушно пошёл дальше. Его плавные движения даже не всколыхнули жёлтых кувшинок, рассеянно росших на кромке воды у зарослей тростника. Дорар лениво сорвал одну из них и украдкой посмотрел на Сонэ, которая с напряжением вслушивалась в тишину, стоя на кочке брусники, недалеко от берега.

Изящно понюхав цветок, и неаккуратно сунув его себе за ухо, юноша подошёл к терпящему бедствию котёнку, и, сграбастав его в охапку, понёс его Сонэ, с видом охотника, несущего добычу. Вода, раслабленно пропускала менестреля вперёд, и лишь на её поверхности появлялись слабые круги.

Тёмный ил, подобно клубам дыма, закружился около ног музыканта и в этот момент он почувствовал, как его нога критически увязает в этой чёрной каше на дне. Он рванулся вперёд и взъерошенный котяра с безумным страхом вцепился в его грудь, больно оцарапав кожу юноши. С трудом, оторвав кота от себя и высвободив ногу из цепких водорослей, менестрель осторожно вылез из воды. Страх коснулся его, и это делало его триумф ещё сладостнее. Дорар торжествующе вручил в руки девушки мокрого кота. Она бережно взяла этот живой дар и ласково провела по его шерсти. Кот-Котович с готовностью замурлыкал.

- Спасибо! – сказала она и подступила к Дорару. Её холодная рука неуверенно коснулась его плеча. Теперь слова были не нужны. Менестрель подтянул скромную девушку к себе и прильнул к её сладким, как черника губам. Сонэ, позабыв обо всём на свете, не желала отрываться от него. Он словно во сне стащил  с неё платье и, дрожа толи от новых чувств, толи от холода, бросился вместе с ней на взъерошенную траву…

*                      *                            *

Они занимались любовью долго. На янтарном небе появилась малютка луна, когда разум вернулся к ним, и они окончательно пришли в себя после любовных утех. Кот с философской задумчивостью умывался, как будто уведомляя Сонэ и Дорара о том, что он относится к их затее с пониманием.

*                              *                            *

- Представляешь, а я ведь ещё и рисую, - задумчиво шепнул менестрель в горячее ушко девушки, - Между прочим, меня хвалили.
- Ты? Я не верю, - громко смеясь, сказала Сонэ, её страх пропал, видимо он утонул в объятии удовольствия, - Человек по закону богов может освоить лишь одну профессию, так практичнее.
- Но ведь и музыка, и рисование, это всё творческие искусства! – с жаром произнёс Дорар, - И у нас один бог, Эхелл!
- Хм, ну что же докажи, что ты…. художник, - хихикнула девушка и потрепала юношу по волосам, - Ты жулик, ведь, знаешь, что я не смогу увидеть твой рисунок…
- Зачем его видеть? – неожиданно спросил музыкант, - Я мог бы, нарисовать какие-нибудь предметы и ты бы их потрогала!
- Не смеши меня, ещё может быть, ты умеешь рисовать на бумаге, но ты не как не мог овладеть рисовальным искусством перемещения. Рисовальщики это закрытая каста и она не для нас простых смертных… - перебила его Сонэ, - Не смеши меня.
- Что тебе нарисовать? – с яростью вскрикнул юноша и вскочил на ноги, - Скажи, что?
- Нарисуй мне ленточки для волос, с бантиками, - дразнясь, сказала девушка, не обращая внимания на злость ученика рисовальщика.
- Но у меня нет живой кисти, - растерянно пробормотал шансонье.
- Не кисть рисует картину, а художник, - язвительно ответила ему девушка, - Признавайся, ведь  ты всё врёшь!

Дорар скрипнул зубами. Эту девчонку словно подменили! Куда делась её скромность!?  Нет, так не годится… в случае чего, он будет знать это на будущее. И ведь он легко бы смог нарисовать эти дурацкие ленточки будь у него зачарованные кисточки!

Художник призадумался. А, что если она не врёт? Что если он сможет нарисовать картину лишь с помощью своего вдохновения? Он всплеснул руками и не стал пытаться отогнать безумную мысль, въедливо вонзившуюся в затылок.

Менестрель чмокнул свою подружку в губы, а затем решительно подошёл к зарослям осоки на берегу пруда и жестоко порезал себе палец до крови, вспомнив случай приключившийся с ним, когда он спасал кота. Кровь будет его краской. Будь, что будет. Сколько раз он надеялся лишь на одного Эхелла?

С недоверием, он провёл окровавленным пальцем по своему мольберту, песку, пытаясь мысленно перенестись в родную усадьбу, мысленно вдыхая аромат жасминовых духов идущий от тела Сонэ и чувствуя нежные прикосновения материнских рук. Кровь поспешно смешалась с серыми песчинками, и Дорар закрыл глаза. Давай, Эхелл!
 
Он просил о милости бога, также как просил на крыше дома Мартина. Тогда лишь, его вела вперёд ярость, а теперь совсем иное чувство. Давай, давай, - молил он. Молил с надеждой. Слишком много он потерял в юности и всё из-за искусства. Может быть, часто он совершал и зло, но нельзя сказать, что он и не делал добрых дел! Эхелл…

Творческое возбуждение охватывало его, обвивало горностаевой мантией счастья и надежды. Нет, ничего прекраснее, чем хотя бы самая мимолётная надежда, жаль, только разочарование после этого будет в сто крат больше. Но он поверил Сонэ. Дорар поверил ей, как самому себе.

- Не кисть рисует, а художник, - в агонии восторга закричал он и рухнул, как подкошенный на серую землю.

*                      *                    *
Сонэ, уснула убаюканная монотонным мурлыканьем работящего кота, который благодарно взял на себя обязанность радовать свою новую хозяйку, она спала и видела чудесные сны, состоящие из радостных трелей счастья. Сегодня она доказала сама себе, - что кому-то кроме родных, она всё же нужна и, что она, такая же, как и все… девушка, которая может любить и быть любимой.

Она спала и не замечала, что в её шелковистые волосы, цвета рябины, вплетены две ярко-красные, кровавые, ленточки…

*                          *                            *

Собственно здесь и есть конец  5 главы... как мне показалось это вторая, самая маленькая по размеру глава. 6, а тем более 7 будут больше.

Сообщение отредактировал Леди Джоуль - 18.08.2007, 13:16

Не надо телеграфных сводок!!! Пожалуйста! Все так красиво... Очень красиво и очень хорошо! И развернутый стиль гораздо больше подходит к приключениям Дорара (плохой он мальчик, злой ).

Спасибо, что зашёл и прочитал. =)))  Правда спасибо, а то я аж решила, что раз некто не комментирует то всё...всё плохо... =(((

А Дорар злой, я это уже поняла с того момента, когда он был на празднике в городе... только с каждой главой он всё злее и злее.... =)))




6 глава

-Не каждый день ощущаешь себя богом, -  подумал Дорар, любуясь великолепным видом на агатовое море, сидя на неровном выступе скалы.

Пейзаж  вдохновлял, и радостное волнение разливалось по венам юноши. Он наслаждался своей новой работой, он сделал то, что мог сделать лишь Эхелл. Вчера он изобразил предмет не красками, а лишь своими чувствами!

В груди забурлил вопль восторга. Он бог! Он бог! Ему подвластно всё! Весь мир! Океан! Он… Эхелл… новый Эхелл…
Но значит ли это то, что он совершит те же ошибки, которые совершил Кровавый?
 
С раздражением ученик швырнул в синеющую бездну крохотный булыжник. Визг падения камешка утонул в вихре кричащих брызг и мрачном рокоте волн.
 
Если вспомнить легенды, Эхелл был рисовальщиком, решившим разрезать мир по полам, отделив добро от зла. Его яростный удар, Клинком Ужаса, прорвал холст мира, и из образовавшейся огненной бездны вылезло жуткое существо – бог Шакен, что, в переводе с древнего языка Валлонери означает: «воздающий по заслугам». Это божество действительно любило воздавать по заслугам, но за что оно награждало? А за что наказывало? Этого некто не знал, но культ Шакена до сих пор очень популярен в южных провинциях Ашельбавия.

Огненная бездна, как проказа затянула всю Плоскость земли, а Шакен полз впереди неё, внушая страх всему живому своей чужеродностью. Кровавый бог, как мог, дорисовывал ещё дышавшие участки мира, но пока он восстанавливал один, огонь сжигал сотни других частей взволнованной Плоскости.

И, наконец, когда здоровой земли почти не осталось, Эхелл, захлёбываясь в раскаянье за свой безрассудный поступок, разрушил своё естество, сотворив огромную глыбу льда, которую затем обрушил на алчную бездну Шакена. Огонь растопил лёд, и тонны воды затопили адскую пропасть. Ничтожный остаток мира был всё же спасён, но какой ценой! Бессмертие божества было разрушено…
 
Изуродованная проклятым огнём гора названная в честь Эхелла, до сих пор возвышается на восточной оконечности материка, напоминая людям об ошибках и подвигах великого Кровавого бога и о Каре владыки Ужаса.

И если раньше грешные люди поклонялись древним языческим богам, то теперь на останках мира воцарилась единственная религия с одним повелителем, - Эхеллом.

Дорар тяжко вздохнул. В мифах всё всегда исковеркано. Возможно, и была страшная природная катастрофа, но были ли взаправду эти боги?

Мартин призирал суеверия, родившийся на севере Дорар, привык верить только в хорошее. Действительно, ведь если признавать существование порчи и сглаза, то почему эти гадкие вещи не смогут коснуться и тебя? Поэтому Раймах, всегда проявлял себя в этом щекотливом деле большим хитрецом, стараясь искренне верить лишь в благословления богов, а не в их наказания.

Не помогло ли это ему выжить? Помогла, не его вера в Эхелла, а наоборот помогло его безверие и сейчас, и тогда...!?

Прошлое безвозвратно ушло от Дорара, в плавучей тюрьме ему словно кто-то аккуратно подтёр память. Иногда он неуклюже возвращался к воспоминаниям о Мартине Скале, об убийстве, о Вануцу… но теперь всё это казалось ему смутными призраками минувших дней, ушедшими в некуда так же, как и религия и счастье...

Его размышления разрубил громкий девичий крик, донёсшийся из глубины леса.

- Сонэ? – тихо спросил он сам себя, и, откинув мокрые от волненья волосы со лба, побежал на голос, воображая себя собачкой несущейся на зов хозяина. Стараясь подавить ухмылку, он браво затормозил перед лохматыми, зелёными кустами, росшими у кромки лесочка, и, натянув ранее скинутые сандалии, направился по затянутой травой тропке на место их вчерашней стоянки.

*            *                      *

- Я уже начала волноваться, - сердито произнесла девица, выкарабкиваясь из своего ложа, состоящего из платья и каких-то платков, - Ты пойдёшь сейчас в наш поселок или мне идти одной?

Но, чёрт возьми, куда девалась скромность? Не подменили ли её? Они, что… что все такие? – с ужасом подумал менестрель, но терпеливо произнёс:

- Конечно, Сонэ… мы пойдём, когда ты захочешь.

- Так идём же! Ну, пошли, пошли. И не надо придуриваться, все вы такие, сначала заманите беззащитных девушек к себе, а потом отбиваться и отнекиваться! – с наигранной сварливостью проскрежетала она, и, зачерпнув горсть воды из соседней лужи, облила ей Дорара и отскочила в сторону, словно вызывая парня на состязание.

- Шакен, меня раздери… - сорвалось с его языка и он, попутно отряхиваясь, принялся в ответ обливать Сонэ, слушая её радостный визг и весёлые угрозы.

День начался отменно, и каким будет его продолжение, художника уже не интересовало. Всё утонуло в их игре, свете солнышка, вышедшем из-за седых облаков и взволнованном мяуканье проснувшегося кота.

*                                *                      *

Через два часа они продолжили путь. Сонэ шла впереди, с невинным видом помахивая тросточкой, Дорар плёлся следом, в одной руке сжимая извивающегося кота, а в другой зажав куклу, которая была вручена ему вместе с тонкой шалью девушки, так как ей, видите ли в такой одежде, стало жарко.

Что касается менестреля, то он на особую жару не жаловался и с удовольствием завернулся в шаль и предложенный синий платок, ранее служившим пелёнками для куклы. Изредка Дорар бросал осторожный взгляд на голову девицы, словно боялся потерять из виду драгоценные ленточки, доказывающие его… удивительный дар. Как они красивы, интересно на каких волосах они смотрелись бы лучше, на тёмных или на светлых?

Не хотелось ему признавать, что лишь на волосах его подруги, эти ленты смотрятся особенно здорово, просто не хотелось. Но всё же Дорар был немного благодарен ей за возникшее между ними чувство. Ведь именно это чувство, нет даже, именно она, Сонэ, помогла ему изобразить то, что он так хотел. Помогла ему стать великим художником…

А почему не  великим рисовальщиком? Мартин, открыл пять догматов, а он нарисовал живую картину без особой кисточки! Является ли он теперь избранным из касты творцов?
Дорар вздохнул. Все привилегии рисовальщика ему могла бы принести лишь вера, а её не было,… не было и всё.

- А вот и мой городок, - вдруг гордо сказала Сонэ, показывая куда-то вдаль, - Гарлендез, добро пожаловать! Пойдём скорее!

Сначала шансонье не понял, на что она указывала, а потом приоткрыл рот от удивления, когда увидел, что-то, что она ласково называла городком: перед ним возвышались два огромных дуба, в стволах, которых были прорублены дыры, такого размера, чтобы в них мог пролезть мужчина. Из одного дупла доносился какой-то приглушённый гул и по спине юноши быстро-быстро пробежал холодок.

- Что? Что это? – изумлённо спросил он, хлопая ресницами, - И что это за звуки?

- Это Гарлендез, город Земли и Корней, а звуки эти, это грохот механических топоров расширяющих границы моего города. Не бойся Гарлендез не большой, размером  с посёлок, но из-за своей оригинальности он по праву может называться городом, - ответила Сонэ с плохо скрытым триумфом, - Но не бойся это глушь и тут мало кто бывает…

И она, не давая художнику времени опомнится, подтащила его к одному из древ-великанов и с силой впихнула юношу в дупло.

Дорар сопротивляясь, задел локтём одну из стенок дуба и с отвращением обнаружил, что сердцевина дерева вымазана какой-то липкой мазью, видимо предотвращающей гниение. Фыркнув, он, попытался высунуть голову обратно на улицу, но Сонэ опять втолкнула его назад, дёрнула за какой-то рычаг, и волнистый пол провалился под ногами Дорара…

Сообщение отредактировал Леди Джоуль - 29.08.2007, 14:51

Брыкающийся кот - это интересно
Может быть царапающийся или извивающийся, а ?

Эх, люблю такие повороты сюжета. Главное - динамика! Продолжай!

Ник, я исправила. Спасибо, что заметил. Хотя когда представляешь такого кота... ммм... хы-хы. =)

Троица, спасибо за оптимизм. =)))
===============================
Странник с криком полетел вниз, с ужасом вцепившись в дрожащего кота, который уже видимо, желал вновь оказаться на бревне в середине заболоченного озера. Но к счастью для нервной системы и животного, и менестреля падение было не продолжительным.
Руки шансонье со всхлипом утонули в мягкой, податливой страховочной подстилке, по ощущениям и по запаху похожей на огромный пласт клубничного желе. Как не странно, но после такой посадки, менестрель надолго разлюбил столь изысканную ягоду, как клубника.

Кот, обругав всех и вся на своём кошачьем наречии, угрожающе клацнул зубами и дал дёру в темноту.

- Поберегись! – прогремел наверху голос Сонэ, и к негодованию шансонье, в этом голоске всё ещё звучали те же самые подозрительно задорные нотки. В тоже мгновение девушка спикировала прямо на плечи Дорара, вогнав последнего, по пояс в густую клубничную массу.

Когда, наконец, с помощью причитаний девчушки и собственной силы мышц, Дорар вылез из страховочного киселя, он твёрдо пришёл к выводу, - больше он не будет помогать незнакомым девушкам и точно не будет некуда с ними ходить…

- Что это за джем тут, чёрт возьми, - недовольно пробормотал юноша, устремляя свой взор на то, что помогло ему не разбиться о каменный пол, - Я понимаю, что это как бы страховка, но зачем делать её из клубники…

- В этом году просто большой урожай, - простодушно ответила Сонэ, - Кстати, хочешь попробовать, я  ведь тоже помогала варить…

И она, отщипнув кусочек от желе, заботливо попыталась запихнуть его в рот Дорара. Зловеще скрипнув зубами, менестрель тихонько выплюнул угощение на залитый вареньем пол.

- Но ведь это глупость! Почему нельзя заменить джем…хотя бы пухом!!! – вскричал он.

- Глупость? – глаза Сонэ мгновенно намокли, - Но ведь,… но ведь я сама варила…

Чувствуя, что девчушка сейчас заревёт, Дорар мгновенно прикусил язык и поспешно погладил Соня по плечу.

- Много сил и ягод ушло, чтобы сварить… такое…, - вежливо произнёс шансонье, - Но всё же…

- Ты ещё не видел нашей клубники. Пожалуй, сама императрица Ашельбавия не ест такой деликатес, каждый день, - гордо сказала девушка, - Ну что? Ты отдохнул? Пошли…

- Пошли, - покорно пробормотал менестрель и поплёлся за ней. Иногда ум и способности этой девицы удивляли его, а иногда ему казалось, что она самая настоящая глупая гусыня!

*                      *                      *
С каждым новым поворот тоннеля, музыкант убеждался в том, что без своей обаятельного проводницы, он бы никогда не смог выбраться из этой пещеры. Ему даже, чудилось, что девушка просто разыграла его, представившись, слепой, но он тут же опровергал свои резвые догадки, так как даже если бы она и обладала зрением, мало что изменилось бы в трудности их хода, - повсюду всё равно была лишь тьма и глаза не играли особой роли.
 
Внезапно Сонэ дёрнула его за рукав и прошептала:

- А вот и ворота в наш… город. Всмотрись по внимательнее…

Дорар напряжённо вгляделся в мрачную черноту. И, правда, впереди слабый ветерок шевелил полупрозрачное, словно вытканное из паутины покрывало, загораживающее чёрное пятно прохода. Если это ворота, то очень не надёжные…

- Мне можно пройти? – громко спросил Дорар и украдкой поглядел на лицо девушки.
- Воспользуйся этим, чтобы снять покрывало, - кивнула девица и протянула музыканту свою лакированную трость, - Только будь осторожнее.

Шансонье хрипло кашлянул, разорвав пелену дрожащей тишины и опаски. Приняв в руки тросточку, он откинул с помощью неё светлый полог и тут же был отброшен в сторону зубастым порывом ветра. Но самое странное, - ветер был такой силы, что если бы защитный полог всё ещё висел на своё месте, то тонкое покрывало сорвало бы в одно мгновение и унесло прочь.

Поёжившись, сказитель посмотрел на Сонэ, ожидая услышать привычное объяснение и этому нонсенсу, но девушка хладнокровно промолчала и лишь поманила его пальцем.

Дорар поднялся на ноги. Мышцы тоскливо ныли, а торчащие из-под накидки локти зарделись, как невеста перед свадьбой.

Девица сложила на груди руки и, не ожидая ответа шансонье, спокойно вошла в освобождённую от завесы арку и, не обращая внимания на кусачий ветер, медленно пошла вперёд.

Сказитель ещё несколько секунд помедлил, но затем испуганным взглядом окинув темноту, бросился вслед за девушкой.
 
Когда он пробежал черз арку он увидел то, что заставило его душу затрепетать от страха и раболепия, а глаза загореться изумрудным пламенем…

Он и Соня теперь стояли по тонкой кромке каменного утёса, слева была изъеденная ветром и жаром стена, а справа, через маленький клочок выжженного огнём камня багровел зев чудовищной пропасти. Фиолетовые, голубые, красные огоньки безумным ассорти сочились из крохотных чернильных язвочек красующихся на стенах пропасти. Ветер, как сумасшедший носился по этому огненному хаосу, заставляя кровь Дорара стыть в жилах.

- Эхелл… ведь это… это словно пропасть Шэнара, проклятого Шакена… о боже! – вскричал он, - Сонэ! Куда ты меня завела? Сонэ!?

Всё становилось понятным. Эта девчушка… она дала ему божественность, и она же хочет отнять его…

- Не бойся, - шепнула девица, - Все пугаются, когда проходят это место. Все. Но я лишена глаза и мне даровано счастье, не видеть ужаса этого места. Идём. Не бойся…

«Не бойся»? Дорар  до крови прикусил губу, и крепко сжав её ладонь, отвернулся и уставился в пол, стараясь не замечать шаловливых искорок, летающих туда сюда.

Что вызвало в нём такой страх? Безмолвное величие этого провала или то, что доказывало, что и бессмертие можно отнять? Что было бы с ним, если б он провалился в эту огненную бездну? Умер бы он? Обрёк бы он себя этим на вечные муки? Дорар не знал… и страх неприятным, липким туманом окутал его сердце. Когда уж кончится эта дорога? Не идут ли они по кругу? Иногда менестрелю казалось, что их прямой путь сворачивается, как картонный обрезок, скручивается в трубочку, по которой можно идти вечно. Безысходность пугала. А рокот загадочного механизма, именуемого Сонэ «топором», часто сливаясь с воем ветра, казался страннику погребальным плачем…

Но к счастью скоро впереди замаячило рыжее пятно поцарапанной двери, загораживающей проём, вырубленный прямо в скале, юноша уже мог разглядеть искусно сделанную бронзовую ручку, вот его взор уловил блеск лака, а когда руки его проводницы уверенно оттолкнули дверь в сторону, музыканту стало как-то спокойнее.

Они прошли. Шли… шли и прошли. И тут он обессилено осел на пол, потому что голова начала раскалываться, а руки… руки просто дрожали. Никто не пожалеет. Совсем никто...

- Таак,  - внезапно с надрывом произнесла девушка, - А куда ты дел моего кота, скажи если не трудно? Он же бедный зайчик... наверное, наше солнышко страшно перепугалось. Накк, дай его сюда. Ведь он у тебя?!

Дорар страдальчески застонал и прикрыл глаза.

Сообщение отредактировал Леди Джоуль - 01.09.2007, 16:56

А куда делась бешенная зайка?
Джо, (можно так?) все очень интересно.

ЗЫ. А кот найдется?

Бешенная зайка - лето (один большой месяц)
Бешенная лошадь - сентябрь
В октября тоже сменю интерфейс и дизайн... =)))

Можно, для тебя я Джо. =))

А кот... кот найдётся, обязательно. Только Дорар ещё много раз пожалеет, что спас этого кота и вообще пошёл за незнакомкой... =))))

Сообщение отредактировал Джоуль - 01.09.2007, 19:52

- Сонэ, он, когда я сюда сверху грохнулся, вырвался и удрал, - виновато пробормотал юноша, - Ты ведь не будешь сердиться? Ведь он всё-таки ловчее нас и наверное уже выбрался на улицу.

- Да ты так уверен? Почему ты молчал? Нет, ну скажи, как ты можешь молчать в такой момент… моему… нашему зайчонку, плохо сейчас, наверное, а ты сидишь!? – Сонэ всплеснула руками, - Иди, спасай кота, он мог погибнуть в огненной пучине, его могли съесть злые духи, чёрные, подземные мухогрифы… он мог, свалится, в машинное отделение, он мог попасть под большой топор. Он может сейчас умирает! А ты сидишь! Ведь здесь темно, здесь недалеко склеп, в него можно, провалится, а ключ мы потеряли, а ещё здесь…

Все эти многочисленные заявления девушки отнюдь не придали Дорару энтузиазма. Даже наоборот, отрицательно мотать головой он стал с удвоенной силой. Но почему она сама не пойдёт спасать этого кота, всё-таки она здесь у себя дома, а не он…

- Я слепая, а ты зрячий, - тут же словно прочитав его мысли, выдвинула твёрдокаменный аргумент девчушка, - И ты должен знать, что я знаю кое-что про тебя, что…

- Что? – резко спросил менестрель. Его лохматые брови настороженно взметнулись вверх. При чём левая была быстрее, она ловко обогнала правую и заняла место где-то посередине лба, оставив свою «сестрёнку» где-то возле переносицы. Рожа, вышла жуткая и недоумённая.

- Ты не из Шендера и тебя точно зовут не Накк, - гордо растягивая и смакуя слова, ответила ему Сонэ, - Балбес, ты балбес…

Её заявление вышибло из Дорара усталую сонливость в одно мгновение. Он поперхнулся слюной и взревел:

- Я? Да я из Шендера! Я Накк!

Последнее слово гулким эхом отдалось у него в голове. Накк. Что-то это не то…

- Не Накк, ты, а балбес, причём самый настоящий. Когда ты испугался и чуть не свалился в пропасть, ты обозвал благочестивого Шакена проклятым, и произнес запрещённое имя в вашей религии… имя Эхелла. Шендер религиозная столица культа Шакена, ты не можешь быть Накком из Шендера, туда не пускают тех, кто почитает Эхелла!  - взвизгнула дева.
 
Поток имён и названий тут же перемешался в голове у Дорара с остальными жуткими мыслями и тут юноша осознал, что попал он в довольно невыгодную ситуацию. Его основательно разоблачили. Придумывать оправдание нет времени. И теперь он может либо оглушить эту любопытную девушку, навсегда оставшись в тёмном царстве пещеры, так как некому будет провести его по безмолвным коридорам. А может остаться с девчушкой и та сдаст его властям, как подозрительного типа и осквернителя имени бога…

- Иди, ищи кота, балбес, - усмехнулась Сонэ, почувствовав, что ей ничего не угрожает, - Кот твой ключ, чтобы покинуть это место живым и невредимым. А я подожду тебя здесь. И знай, что если ты наткнёшься на патруль нашего города то я ни чем не смогу помочь ни тебе, ни Накку из Шендера.

- Да неужели ты думаешь, что я испугаюсь твои глупых угроз, -  шансонье серьёзно погрозил собеседнице мокрым от пота пальцем, - Запомни, шантаж на меня не действует.

- Да, наверное, не действует - невинно ответила ему его бывшая подруга, - Но возможно знакомство с моими братьями на тебя подействует лучше, чем банальный шантаж.

*                                        *                                *

Лихорадочно морща лоб и проклиная свою неосмотрительность, Дорар плёлся по глухому тоннелю. Через каждые пять метров он задумчиво морщил лоб, а затем тихо-тихо звал:

- Кис-кис-кис.

Призывать кота громче, он боялся, так как если верить словам Сонэ, то по этим молчаливым ходам пещеры патрулирует охрана загадочного города. Сейчас его душу терзали горькое разочарование и панический страх. Как он мог допустить, что бы такая на вид беззащитная и скромная девушка села ему на шею? Да, ещё и свесила ноги…

- Да, я же мужчина, в конце-то концов! Я должен быть смел! – сорвалось с языка странника, но тут же он в испуге прикрыл рот руками. Его вскрик недовольства мог кто-нибудь услышать.

Видимо ему всё-таки ничего не остаётся, как покорно послушать эту противную девицу, и направится искать несчастного кота, к которому теперь Дорар чувствовал жгучую ненависть. Всё из-за него. Всё из-за этого дурацкого котяры и бешеной, бестии девушки! Но всё же ночь с Сонэ была прекрасной. Интересно не будь этого хвостатого психа, у них что-нибудь вышло?

Заслуг представителя семейства кошачьих отрицать было никак нельзя.

- Кис-кис-кис-кис…

Никакого толку. Наверное, кот давно обнаружил какую-то лазейку и удрал наверх. У юноши въедливо заболела селезёнка, и он остановился. Нет, он слишком устал… слишком...

- Мяу! – загрохотало впереди и менестрель, встрепенувшись, помчался на вопль. Впереди была развилка. Проход разветвлялся на два коридора, и из какого-то из них доносились леденящие душу крики кота.

Куда же идти, подумал Дорар, он же может легко заблудиться в этой пещере, а не бечёвки, не мела для отметок у него нет.
Правый тоннель уходил куда-то вниз, от него веяло жаром, и поэтому юноша мигом отбросил этот вариант в сторону. Стенки левого хода наоборот были покрыты мокроватым, светящимся мхом и по скольку прохлада устраивала его обессиленный организм больше, Дорар не стал особо раздумывать. Он пошёл налево.

Крик кота раздался откуда-то сзади. Что за чертовщина?

Юноша вытер свой мокрый нос, отмечая начинающийся насморк. Рука была измазана чем-то липким, и музыкант раздражённо чихнул. Его раздувающиеся ноздри уловили незнакомый приторный аромат, смесь каких-то пряностей и чего-то сладкого.

- Мяу, - крик всё также  звучал сзади. Дорар решительно развернулся и пошёл навстречу воплям. Пройдя несколько шагов, менестрелю опять показалось, что крик доносится со стороны развилки.

Ругнувшись для поддержания своего боевого духа, юноша сдёрнул со своего плеча шаль Сонэ и беспощадно разорвал её, так, чтобы образовалась  длинная, полотняная лента-верёвка. Теперь он точно не заблудится, а то, что вещь принадлежала строптивой девице, его не волновало. Для неё важнее кот, а не Дорар. А для него важнее он сам, чем чья-то рваная накидка.
 
Дорар придавил один конец своей самодельной бечевы серебристым камешком и пошёл вперёд, оставляя за собой тонкую полоску, разматывающейся ткани. Кошачьи вопли, громыхавшие то спереди, то сзади конечно не придавали ему уверенности, но, всё же вооружившись крохотным запасом бечевы, в путнике заворочалась вера в счастливый конец своего путешествия.

Коридоры, по которым он шёл, были однотипны, везде промозглый холод чередовался с невыносимой жарой кузницы и везде рос неприхотливый серенький мох.

Наконец когда верёвка кончилась, Дорар остановился. Идти назад? Зачем? Всё слилось для него в бесконечную череду коридоров, которые теперь, наверное, станут его могилой. 
 
И почему этот кот постоянно орёт, нервируя и давая какую-то несбыточную одежду? Как он не охрип ещё.

Юноша присел на шершавый пол и вытянул вперёд натруженные ноги. Тьма, сгущавшаяся вокруг него, клубившаяся вокруг как едкий дым словно душила Дорара и жила отдельной жизнью. По телу резво пробежалась щекотная дрожь. Стало страшновато.

- Мяу! –  кот задорно заорал близко-близко, и менестрелю показалось, что того терзает одышка. Шансонье угрюмо усмехнулся. Может он, уже сошёл с ума и крики кота лишь эхо его дыхания? Забавно…

Паренёк опять улыбнулся и рассеянно посмотрел на растянувшуюся по полу в три ряда бечеву. В три ряда? Постойте!
И правда верёвка сделанная Дораром из накидки, лежала на полу в три слоя. Это, что значит, что он ходил по кругу? И кот-котович тоже?

  Внезапно из-за поворота выскочил взъерошенный кот, его немного занесло, но котяра во время затормозил и с рёвом вспрыгнул на колени менестреля, заставив последнего согнутся от боли.

- Котище, здорово, - поприветствовал кота юноша и потрепал его по голове. Котик стал с волнением преданно лизать его руку. И парень почувствовал, как лёд его неприязни к коту тает.

- Хороший ты котик, - похвалил Дорар, - Хороший, не, то, что эта Сонэ…

Кис, продолжил вылизывать ладонь парня с удвоенной силой. Дорар нахмурился и недоверчиво понюхал свою многострадальную руку ещё раз. Котище сердито мяукнул и выпустил когти на задних лапах, вонзив свои бритвы прямо в бедро юноши.

  И тут раскатистый смех странника потряс стены пещеры, и даже боль, причинённая когтями кота, не смогла заглушить этот безумный хохот.

- Корень валерианы, - давясь от веселья, проскрипел парень, - Ты, что разбойник так и шёл постоянно за мной, когда успокоился и почувствовал этот сладостный для тебя запах идущий от моей руки? Да?

Кот урча, с полной серьёзностью мыл языком палец юноши и ему не было дела от глупых вопросов. Но имей он желание услышать Дорара, он бы, наверное, кивком своей мудрой головы подтвердил догадку музыканта. Основным компонентом мази предотвращающей гниение дуба был корень валерианы, а странствующий художник имел не осторожность перемазаться этим бальзамом...

Сообщение отредактировал Джоуль - 02.09.2007, 17:00

Да-а, попал парень... Еще не известно, кто хуже, он или эта Сонэ.

Теперь к критике. Есть несколько замечаний.

ИМХО лучше - *Его недовольный вскрик мог кто-нибудь услышать.*
Ну, а про запятые ты знаешь сама.

ЗЫ. Я жду продолжения.
ЗЗЫ. Интересно, я один в гостях у Джо остался?

ну наконец-то в  моем доступе нормальный инет, урра!!!
Когда я вернулась, то очень надеялась, что этот рассказ будет закончен, но нет, ты терзаешь мой разум. Интересно ведь. Твой рассказ во вторник просто спас меня от скучнейшей лекции, я только вошла во вкус, а там конец =(. По критиковать я тебя не могу - нет возможностей, а так написано вроде неплохо, хотя  когда я читала, мне было не до всяких там ачепяток.
Киска лапочка,
котика я теперь обожаю наравне с Дораром. Ну такой он чудный(котик).
Ну вот, вроде все, жду продолженияя.